Tag Archives: журнал «Arche»

«От буквы “П” мы начали движенье…»

Привет! Нудным быть не хочется, да и страх в Беларуси, что бы там ни говорили, захватил далеко не всех. В то же время «Комеди-клаб» я здесь устраивать отказываюсь. «Нужно что-то среднее, да где ж его взять?..» (С) Поищем. «Анахну бадэрэх», как назывался бюллетень Израильского центра в Минске лет 20 назад. Сиречь «Мы в пути».

Автор С. Маршак, но это не точно

Ну вот, 4-5 сентября отгремели (отшелестели?) «Дни белорусской письменности» в Копыле, открылись аллея писателей, памятник Тишке Гартному работы скульптора Павла Войницкого.

Теперь в городе два Тишки: один пожилой, 2000 г. выпуска, другой моложавый

Даже Менделе Мойхер-Сфорима организаторы вспомнили, судя по этой статейке (а будем себя хорошо вести, так в следующий раз и Абрама Паперну припомнят во всю мощь!). Но заголовок в «СБ» угарный, конечно: «Писатели и книги в порядке». Ни фига себе в порядке: уже рассказывал, сколько умерло членов Союза белорусских писателей только за июль-август 2021 г. (не менее шести из менее чем пятиста). Сейчас кратко поведаю о потерях «литературного цеха» Беларуси с начала года, называя покинувших нас членов двух союзов, СБП и СПБ:

В. Ф. Гируть-Русакевич, В. Н. Киселёв, Ф. В. Шкирманков – январь;

Л. Г. Матюхин, Р. И. Реутович, А. К. Сульянов – февраль;

И. А. Муравейко – март;

М. А. Карпеченко, А. К. Клышко, И. В. Малец, В. А. Попкович – апрель;

И. К. Стадольник – май;

Л. К. Леванович (Леонов) – июнь;

Г. Б. Богданова, В. Л. Лясковский, В. Н. Сивчиков – июль;

А. С. Василевич, А. С. Рязанов, С. Ф. Цыплюк – август.

Многим было за 70 или за 80, но это не значит, что их творческий потенциал иссяк. А, к примеру, прозаику и издателю Владимиру Сивчикову исполнилось всего 63, поэтессе Галине Богдановой – 60…

В августе из-за претензий госорганов ликвидированы были Белорусский ПЕН-центр и Белорусская ассоциация журналистов, служившие какими-никакими опорами для пишущих людей. Из-под удара по-прежнему не выведены Союз белорусских писателей и Общество белорусского языка (ТБМ). Как минимум трое литераторов сейчас находятся за решёткой со статусом политзаключённых: я об Алесе Беляцком, Павле Северинце и Александре Федуте. В июне 2021 г. поэт-пчеловод, организатор «Медовой премии» 59-летний Микола Папеко был осуждён на два года «химии» по надуманному (чтобы другим неповадно?) «хороводному делу». Несколько месяцев под домашним арестом сидит драматург Юлия Чернявская… И т. д.

Короче говоря, празднества в Копыле, даже абстрагируясь от неподавленной эпидемии COVID-19, видятся ежели не «пиром во время чумы», то чем-то к нему близким. Вполне логично, что «Национальную литературную премию»-2021 в одной из номинаций получила самодовольная посредственность – отставной крупный чиновник, отметившийся на своих должностях разве что ревностным насаждением «госидеологии», гонениями на всяческое свободомыслие.

Невесел этот год и для историков Беларуси. Начался он со смерти видного геральдиста Анатолия Титова (27.11.1947 – 05.01.2021; тоже, кстати, состоял в СБП), затем ушли доктора исторических наук Аркадий Русецкий (01.11.1942 – 10.01.2021; был членом СПБ), Леонид Лыч (08.02.1929 – 17.01.2021), Мария Беспалая (25.11.1948– 15.02.2021)… В мае, как упоминал уже, не стало Евгения Анищенко и Сергея ЖумаряЛетом скончались кандидаты исторических наук Олег Иов (19572021), Варвара Кухаренко (1981–2021) и Владимир Гуленко (1954–2021), человек, интересовавшийся моими публикациями в журнале «ARCHE». И вот на днях – печальная весть о безвременном уходе ещё одного моего читателя, Владимира Ляховского (05.02.1964 – 07.09.2021). В 2015 г. мы полемизировали по переписке; обзор его opus magnum, книги «Ад гоманаўцаў да гайсакоў. Чыннасць беларускіх маладзёвых арганізацый у 2-й палове ХІХ ст. – 1-й палове ХХ ст. (да 1939 г.)», был помещён на belisrael.info здесь.

В. Кухаренко, В. Гуленко, В. Ляховский

Пожалуй, Владимир Викторович Ляховский заслуживает отдельной публикации. Пока же приведу отрывки из его посмертно опубликованной беседы с корреспондентом «Радыё Свабода», в переводе с белорусского:

Депутат и историк Игорь Марзалюк, который постоянно высказывается против бело-красно-белого флага, не специалист в этом деле. Ни в вопросе символики, ни в истории коллаборационизма в годы ІІ мировой войны. Его сфера интересов как историка — период Средневековья. Поэтому здесь он выступает как пропагандист общества «Знание»… Когда он как медиевист высказывается по этой теме, то лишь показывает свою профнепригодность и политическую ангажированность.

Или возьмём [Вячеслава] Даниловича (бывший директор Института истории Академии наук, ректор Академии управления при президенте. — «РС»). Он защищал диссертацию по теме Западной Беларуси, и она была неплохая. Но то, что он говорит на нынешней должности, его уровень аргументации, — это вызывает у меня чувство стыда за нашу науку.

У нас существуют клише и стереотипы по истории белорусского коллаборационизма периода ІІ мировой войны. Они сформиировались в советское время. А вопросы символики вообще не исследовались в советские и постсоветские времена.

Это попытался сделать Алексей Литвин в своей монографии. И знаете, что получилось? Почти два года ему не утверждали докторскую диссертацию. Для других историков это был урок, что тему лучше не трогать, ибо она не диссертабельная…

В 1989 году в газете «Звязда» состоялся «круглый стол» насчёт национальной символики, который вёл Валентин Жданко. Там самым знающим человеком в этом вопросе был геральдист Анатолий Титов, который не так давно покинул нас. О 1920-х и более поздних годах, об использовании национальной символики он знал больше, чем и Литвин, и [Николай] Сташкевич, и иные более маститые по своим званиям историки.

Ведь только теперь начинается серьёзное изучение темы войны. Только теперь что-то делается по этой проблематике независимыми и неангажированными историками. А тот «круглый стол» доказывал, что даже наша профессура не владела этой темой. А те, кто владел, как Литвин, включали внутреннего цензора.

В 2000-х годах в Институте истории [Академии наук] пытался восстановиться Станислав Рудович. Это один из авторитетных исследователей нашей государственности и БНР. Тот же Данилович отказал ему, сказав, что его тема неактуальна для Института.

Недавно в Институте истории ликвидировали геральдический сектор и уволили одного из авторитетнейших геральдистов Алексея Шаланду. А ныне пропагандисты призывают опираться на факты…

Многие суждения покойного вполне резонны. Как известно тем, кто следит за моими публикациями, я — за вдумчивую экспертизу при максимально возможном дистанцировании науки от идеологических влияний. И, соответственно, за академическую автономию историков (как, впрочем, и иных исследователей). Возможна ли такая автономия в ближайшем будущем на наших просторах — другой, весьма непростой вопрос.

Разумеется, упомянутое в интервью общество «Знание» не поможет эмансипации учёных, уже по той причине, что оно — химерное, «государственно-общественное». Деятелями из администрации оно видится как «один из главных инструментов донесения актуальной общественно-политической, историко-культурной, научно-популярной информации до граждан нашей страны и даже шире за пределы Беларуси». Пардон, a чем же занималась армия платных идеолухов последние лет 15 — на всяких «днях информирования» и проч.? Может, взыскать с них деньги в бюджет за ИБД неэффективную работу? 😉

Будь нынешняя система поистине рациональна, она (ради экономии ресурсов, а то даже ради выживания…) оставила бы что-то одно: или главное управление идеологии в администрации президента + его «щупальца» на местах, или общ-во «Знание» с несколько увеличенными полномочиями. Но подобные системы не умеют сокращаться, что доказал ещё тов. Сирил Паркинсон в своих незабвенных «Законах». Машину, которой отказывают тормоза, останавливает обычно стена…

Ещё одна утрата – в апреле 2021 г. на 42-м году в украинской Виннице умер историк-идишист Анатолий (Нафтоле) Кержнер, о чём я узнал с запозданием. Жаль, очень жаль. С А. Кержнером участвовали мы в киевском семинаре 2014 г. (он – в более «продвинутой» группе), Анатолий ездил с Алесем Астраухом в большую экспедицию по еврейским местам Украины, Беларуси, Польши… Кроме того, украинско-еврейский историк выступил научным редактором книги о евреях старой Случчины, что вот-вот увидит свет в переводах с идиша, иврита и английского.

Видеоролик о том самом семинаре

А. Кержнер (19792021)

***

Пятого сентября посмотрел я новый западный боевик с примесью фэнтэзи «Шан-Чи и легенда десяти колец». На любителя (драки «по-восточному» приелись ещё три десятилетия назад), но вот что интересно – и, пожалуй, характерно для «их нравов». Публике не только демонстрируются «весёлые картинки», но и внушаются нехитрые – зато действенные – нормы поведения. Например, «провинился – признай это и больше не наступай на те же грабли», «против более опасного врага можно объединиться с менее опасным – во всяком случае, следует заключить перемирие»; «бесполезных людей нет – даже непрофессионал(-ка), оказавшись в нужное время в нужном месте, способен(-на) на многое» и т. п. Утешительное, в общем, кино.

Удастся ли здешним киношникам в ближайшее время снять нечто моральное, но без морализаторства? Ответьте, коли знаете…

А 9 cентября побывал на открытии выставки «Меер Аксельрод. В лёгких красках оживает время», устроенной музеем Янки Купалы по инициативе Михаила Яхилевича (внук художника, живёт в Израиле) и при содействии Евро-Азиатского еврейского конгресса. С интересными речами выступали Лариса Финкельштейн, Александр Радаев, ещё кто-то. Андрей Дубинин прочёл стихотворение Зелика Аксельрода (брата Меера) на идише, прокомментировал отдельные строки.

Л. Финкельштейн, А. Дубинин

Что касается самих работ – их лучше раз увидать…

Много времени это не займёт, зал небольшой, экспонатов всего две дюжины. Но коллекционер и знаток искусства Радаев заметил, что в таком объёме Меер Аксельрод (1902–1970) выставлялся в Минске ровно 100 лет назад, в сентябре 1921 г.

Произведения М. А. всегда изящны и содержательны – спасибо организаторам за доставленную радость. Единственное, что слегка зацепило: М. Яхилевич обмолвился, что поэт Зелик Аксельрод в современной Беларуси забыт. Не совсем так – поэт фигурирует в справочниках, Гирш Релес о нём немало вспоминал, в научно-популярных книгах писал о судьбе З. А. и я… В 2014 г. под эгидой «Шах-плюс» вышла почтовая карточка с изображением З. Аксельрода, а в 2021 г. музейщица Юлия Миколуцкая выпустила в Минске целый набор карточек «Еврейские писатели», в т. ч. с Аксельродом. Полагаю, любителям литературы имя друга и переводчика Янки Купалы достаточно известно; другое дело, что литература & её любители всё чаще загоняются под плинтус (см. выше).

Вольф Рубинчик, г. Минск

10.09.2021

w2rubinchyk[at]gmail.com

Опубликовано 10.09.2021  21:33

Р. Капущинский. ИМПЕРАТОР (крохи)

Это была крохотная собачка японской породы. Звали ее Лулу. Ей разрешалось спать на императорском ложе. Во время различных церемоний она срывалась с коленей императора и писала сановникам на обувь.

Тот, кто возглавлял министерство пера, был самым доверенным лицом императора и обладал колоссальной властью. Основываясь на загадочной каббалистике монарших слов, он мог принимать произвольные решения. Если императорское решение поражало всех меткостью и мудростью, оно служило очередным свидетельством непогрешимости божественного избранника. Если же, наоборот, откуда-то из воздуха, из разных углов до монарха доносился ропот недовольства, достопочтенный господин сваливал все на глупость своего министра. Этот последний был самой ненавистной фигурой при дворе: общественное мнение, находя непогрешимыми мудрость и доброту достопочтенного господина, именно министра обвиняло в злобных и нелепых решениях, каких было немало.

Время с девяти до десяти утра господин наш проводил в Зале аудиенций, занимаясь назначениями на должность, и пора эта называлась «часом назначений». Император входил в зал, где его уже ждала шеренга смиренно кланявшихся ему сановников, которым предстояло получить назначение на пост.

Фото С. Балая

Время назначения на должность бросало в дрожь весь дворец! Для одних это был трепет радости, предвкушение торжества, для других, что ж, – дрожь ужаса и ощущение краха, ибо в этот час достопочтенный господин не только награждал, раздавал наделы и назначал на должность, но и выносил порицания, удалял и понижал в должности. Радостью и страхом попеременно полнилось сердце каждого из приглашенных в Зал аудиенций: никто не знал, что, собственно, его ждет. В этом и состояла глубочайшая мудрость господина нашего, что никто не знал своего дня, своей судьбы. Эта неуверенность и неясность намерений монарха приводили к тому, что дворец беспрерывно был занят пересудами, терялся в догадках. Дворец делился на фракции и группировки, которые беспощадно враждовали, взаимно себя ослабляя и изничтожая. И эту цель наш достойный господин и преследовал, стремясь создать равновесие, гарантирующее ему святое спокойствие. Если какая-то группировка одерживала верх, господин вскоре осыпал милостями противную партию и вновь восстанавливал равновесие, парализующее соперников.

Император не только сам решал вопрос о всех назначениях, но в прежние времена сам и осуществлял это. Он, и только он! Он заполнял всю верхушку иерархической лестницы и ее средние и нижние ступени, назначал начальников почт, директоров школ, постовых полицейских, всех мелких служащих, управляющих, директоров пивоваренных заводов, больниц, гостиниц, я еще раз повторю – всех он один, лично. Даже самое мелкое назначение скреплялось императорским утверждением, потому что источником всякой власти являлось не государство, не любой другой институт, а лично достойный господин. Какое же это удивительно высокое право! Ибо с момента общения с императором, когда тот назначал на должность и благословлял, между ними возникала особого рода связь, правда, подчиненная правилам иерархии, но все-таки связь, а из этого следовал один принцип, каким руководствовался наш господин, повышая или снимая людей, – принцип преданности.

Я хочу подчеркнуть здесь, что господин наш не был противником реформ, наоборот – он всегда симпатизировал прогрессу и улучшениям, но не мог допустить, чтобы кто-то сам принялся проводить реформы: во-первых, потому, что это создавало опасность произвола и анархии, а во-вторых, могло создать впечатление, будто в империи существуют какие-то благодетели кроме достойного господина. Поэтому-то, если ловкий и разумный министр хотел в своей епархии провести, возможно, самую незначительную реформу, ему приходилось так направлять дело и так представлять его императору, так освещать и формулировать, чтобы наиболее неопровержимым, признанным и очевидным образом явствовало, что благосклонный и заботливый инициатор, творец и сторонник реформы – лично его императорское величество, пусть даже на самом-то деле благодетель наш плохо понимал, о чем здесь идет речь. Но ведь не все министры наделены умом! Случались молодые люди, не привыкшие к традициям дворца, и те, руководствуясь собственным тщеславием и стремясь завоевать признание народа (словно бы признание самого императора не стоило этих усилий!), самочинно пытались реформировать тот или иной пустяк. Как бы не ведая, что тем самым они нарушают принцип преданности, хороня не только себя, но и саму реформу, которая, не получив одобрения императора, не имела никаких шансов на реализацию. Скажу откровенно: милостивый господин предпочитал плохих министров. Предпочитал потому, что любил выгодно контрастировать с ними. А как он мог контрастировать, окружай его дельные министры? Народ перестал бы ориентироваться, у кого искать помощи, на чью доброту и мудрость уповать? Все сделались бы добрыми и мудрыми. Какая неразбериха воцарилась бы тогда в империи! Вместо одного солнца сияло бы пятьдесят, и каждый воздавал бы почести самолично избранному светилу.

Всюду, куда только ни направлялся наш господин, народ проявлял свою необузданную, ненасытную алчность, домогаясь то хлеба, то обуви, то скота, то подачек на строительство дороги. А господин наш любил посещать провинции, любил допускать к себе простых людей, познавать их заботы, утешать обещаниями, хвалить смиренных и трудолюбивых, наставлять ленивых и непокорных. Но эта склонность мягкосердного господина разоряла казну: провинции требовалось соответственно подготовить, подчистить, подкрасить, закопать отбросы, истребить мух, построить школу, одеть детей в форму, подновить здание муниципалитета, пошить флаги и написать портреты уважаемого монарха. Недостойно было бы для нашего господина оказаться где-нибудь внезапно, явившись нежданно-негаданно, как презренный налогосборщик, и увидеть жизнь такой, какова она есть. Легко себе представить растерянность и переполох местной знати! Ее трепет и страх!

Источник

Чтобы избежать беспорядков в империи, бездействия властей на местах, господин наш с немалой пользой шел на компромисс, гарантировавший успех ему и знати. Ныне всякого рода ниспровергатели монаршей власти попрекают достопочтенного господина, что в каждой провинции у него имелся дворец, готовый в любой момент принять его. Возможно, что в этом и в самом деле был некоторый перебор, ибо, скажем, в центре пустыни возвели роскошный дворец, который просуществовал лет пятнадцать всегда с прислугой и запасом свежих продуктов, а неутомимый господин провел там только один день. Но допустим, маршрут поездки достойного господина пролегал бы когда-нибудь так, что ему пришлось бы заночевать в сердце пустыни. Разве же тогда необходимость такого дворца не оказалась бы оправданной? Увы, наша непросвещенная чернь никогда не поймет соображений высшего порядка, а ведь именно они и руководят действиями монархов.

Фото С. Инанец

Чем больше оседал фундамент монархии, тем с большей алчностью избранники наваливались на ларец. Чем сильнее наглели ниспровергатели, тем усерднее набивали мошну фавориты. Чем ближе финал, тем страшнее хапанье и откровенный грабеж. Вместо того, дружище, чтобы взяться за кормило и паруса (ясно было, что корабль идет ко дну), каждый из наших вельмож набивает своей кошель и присматривает себе надежную спасательную шлюпку.

На аудиенции министр предпочитал говорить не о собственном ведомстве, а о непорядках в учреждениях по соседству, но именно благодаря этому наш господин, беседуя со своими сановниками, получал в итоге желанную картину. Впрочем, не имело значения, соответствует ли какой-то сановник занимаемой должности или нет, пока он оставался абсолютно преданным. Добрый господин дарил благосклонностью и протекцией министров, не отличавшихся расторопностью и сообразительностью, рассматривая их как элемент, стабилизирующий жизнь империи, при этом он руководствовался определенным принципом, ибо монарх наш, как всем известно, всегда был сторонником реформ и прогресса.

Подмогой достойному господину служили именно те министры, которые не отличались расторопностью и сообразительностью. Нет, это не была осознанная и преднамеренная помощь, а скорее нечто самодеятельное, непроизвольное, но какой существенной она явилась для сохранения спокойствия в империи! Ведь оказалось достаточным, чтобы такой фаворит почтенного господина обнародовал дурацкий декрет. Декрет в силу своего авторитета начинал действовать, разумеется, причиняя вред, порождая неразбериху, свару, уйму осложнений, катастрофу. К счастью, происходящее видят желторотые умники и, уже представляя себе всю надвигающуюся опасность, бросаются на помощь, принимаются исправлять, выпрямлять, латать, поворачивать вспять. И вот, вместо того чтобы впустую растрачивать свои силы на произвольное продвижение вперед и реализовать свои не поддающиеся контролю и нарушающие порядок бредни, наши нытики вынуждены, засучив рукава, браться за улаживание путаницы. Работы при этом всегда уйма! Словом, они улаживают и распутывают, обливаясь потом, треплют нервы, бегают туда-сюда, и в этой беготне, суматохе, кружений фантазии постепенно перестают дурманить горячие головы. Да, а теперь поглядим на то, что происходит ниже. Там, внизу, мелкие имперские служащие тоже сочиняют декреты, а чернь мельтешит, суетится, добавляет, поправляет. В этом и состояла стабилизирующая роль отличаемых достойным господином фаворитов. Эти придворные, вовлекая в улаживание путаницы просвещенных фантазеров и темный люд, сводили все их пагубные порывы к нулю, ибо откуда же взять дополнительные силы на такие бредни, если вся энергия потрачена на исправление просчетов? Вот так, дорогой друг, сохранялось благословенное и добропорядочное равновесие в империи…

Где в конечном итоге человек должен искать понимания, если не в далеком свете, в чужих краях, во время этих доверительных бесед с другими правителями, которые в ответ на наши сетования посочувствуют, ибо эти трудности и беды им знакомы. Однако на самом деле все это выглядело не так, как я здесь рассказываю. Раз уж мы дошли до такой степени откровенности, признаем, что в последние годы правления нашего благодетеля успехов было все меньше, а неудач все больше. И вопреки предпринимаемым усилиям число успехов монарха не возрастало — а как же в сегодняшнем мире утвердить себя, не добившись успехов? Конечно, можно их выдумать, вдвое преувеличить, можно пуститься в объяснения, но тогда тотчас же поднимают голову смутьяны и начинают клевать, и такое распространилось коварство и безнравственность, что скорее поверят смутьянам, нежели тронной речи. Итак, наш высокий господин предпочитал ездить за границу, ибо выступая там, улаживая споры, ратуя за развитие, наставляя братьев-президентов на истинный путь, выражая заботу о судьбах человечества, он, с одной стороны, избавлялся от обременительных государственных забот, а с другой — получал спасительную компенсацию в виде чрезвычайной пышности приемов и благосклонных похвал других правителей и монархов. Ибо нельзя забывать, что наш господин, несмотря на все тяготы столь продолжительной жизни, даже в минуты самых суровых испытаний и приступов меланхолии, ни на миг не помышлял оставить престол, а наоборот, по мере роста противоречий и оппозиции особое внимание уделял тому часу, который отводился на рассмотрение армейско-полицейских проблем, когда он укреплял необходимый порядок в империи.

Господин наш, будучи поборником развития, разжигал аппетиты и прихоти своих подчиненных, а те, охотно следуя этому, воображали, что развитие — это одно сплошное удовольствие, домогаясь снеди и неги, богатств и лакомств. Но больше всего тревог вызывали дальнейшие успехи просвещения: рост числа выпускников школ вынуждал рассовывать их по учреждениям, а это вело к увеличению и разбуханию бюрократии, поглощавшей всё больше средств из императорской казны. А как можно было прижимать чиновников, если они — самая надежная и преданная опора власти? Служащий посплетничает исподтишка, поворчит наедине, но когда его призовут к порядку, смолчит, а если потребуется, явится и окажет поддержку. И придворных прижать невозможно, поскольку это ближайшее окружение монарха. И офицеров тоже: они обеспечивали развитию спокойствие.

Так как плата за преданность росла, требовалось увеличить доходы, именно тогда министерство финансов и обложило крестьян новыми налогами. Теперь я уже могу сказать, что сам монарх отдал это распоряжение, но так как наш благодетель не мог принимать дурных и ошибочных решений, любой указ, ложившийся новым бременем на плечи простого люда, оглашался за подписью какого-либо министерства. Если народ не мог снести этого ярма, поднимал мятеж, милостивый господин учинял министерству разнос, снимал министра, но никогда не делал этого сразу, не желая создать впечатление, будто монарх позволяет разнузданной черни устанавливать порядки во дворце. Скорее наоборот: когда он считал необходимым продемонстрировать свою монаршью волю, то назначая на высокие посты самых нелюбимых сановников, словно говоря: а вот поглядите-ка, кто на самом деле управляет страной и как невозможное становится возможным!

Думать в те годы — это было накладное и даже вовсе гиблое дело, и его светлость, высокий господин, в своей неусыпной работе о благе и добре своих подданных, неизменно стремился оберегать их от этого пустого и хлопотного занятия. Зачем было понапрасну терять время, которое они призваны посвятить дальнейшему развитию страны, нарушать свой внутренний душевный покой и забивать головы всяческой крамолой.

Источник

Император понимал, что меланхолия — это повод к раздумьям, недовольству, скепсису, апатии, и повелел устраивать развлечения, игры, танцы, карнавалы по всей империи. Достопочтенный господин лично распорядился зажигать огни во дворце, нищим закатывал пиры, призывая их повеселиться. А насытившись и наплясавшись, те славили своего господина. Это продолжалось годы, и подобные утехи настолько забили и задурили людям головы, что, встречаясь, они болтали только об этом, судачили, перебрасывались шутками, вспоминали нелепицы, пересказывали сплетни. За душой ни гроша, а жизнь хороша. Пусть тоска берет — веселится народ. Живем убого — смеемся много. И только тем, которые размышляли, видя как все опошляется, мельчает, утопает в грязи, покрывается плесенью, не до забав было, не до смеха. Они служили сущим наказанием для других, заставляя их задумываться, но эти другие хоть и не предавались раздумьям, а поумнее были, не давали себя вовлечь в это дело, и если студенты начинали рассуждать, витийствовать, затыкали уши и побыстрей исчезали. Ибо зачем знать, если лучше не знать? Зачем усложнять жизнь, если можно без этого обойтись? Зачем болтать, когда полезнее помолчать? Зачем вникать в проблемы империи, если в собственном доме столько нерешенных проблем?

Карикатура Г. Хадерера

* * *

Полностью книгу уроженца Пинска Рышарда Капущинского «Император» (об Эфиопии, а не о том, что вы подумали), переведенную с польского на русский С. Лариным, читайте здесь. Или – по-белорусски, в переводе А. Пяткевича – в журнале «ARCHE», № 5, 2006.

Опубликовано 26.04.2020  20:32

В. Рубинчик. Ещё раз о слове «жыд» и названии группы «Жыдовачка» (2½)

«Союзу белорусских еврейских общин» посвящается

Прежде всего спасибо тем, кто делился ссылками на мой предыдущий текст от 18.09.2019: насколько знаю, это Алесь Белый, Сергей Ваганов, Зисл Слепович (и др.). Особая благодарность З. Слеповичу, который 20.09.2019 опубликовал в fb и пару тёплых слов на идише. Cразу же одна из «героинь» потребовала удаления «опуса, где столько яда» – иначе она и её коллега собирались «чертовски обидеться». Кто-то поддался бы на шантаж, но не таков Зисл! Не удалил, даже рискуя своим статусом хедлайнера на «Litvak Klezmer Fest» в Минске 7-8 ноября 2019 г. Что касается «яда»… Ну, видно, кой-кому в Израиле правда глаза колет.

Не собирался я возвращаться к теме «“жыд” и “Жыдовачка”», да ещё на Рош-а-Шонэ, но «не могу молчать» 🙂 Отдельные «еврейские вожди», похоже, следуют путём Мачехи из старого фильма о Золушке: «Я буду жаловаться королю! Я буду жаловаться на короля!..»

Взято отсюда, материал 28.09.2019. Почему-то борисовская капелла «Zhydovachka» («Жыдовачка») стала в тексте «Жидовочкой». Не хочется верить, что редакция минской газеты «Авив» отождествляет белорусский язык с русским 🙁

(вечером 02.10.2019 статья о сентябрьском заседании координационного совета СБЕООО была удалена с сайта газеты “Авив”, но ее полным текстом мы располагаем – belisrael).

В общем, небольшой просветительный камбэк, но сначала, по многочисленным просьбам трудящихся учащихся, – заключительная часть статьи «Яўрэй, жыд» из научного и методического журнала «Роднае слова» (декабрь 2005 г.):

Тираж номера – 4500 экз., журнал поступал чуть ли не во все библиотеки страны. У господ и дам, атакующих «Жыдовачку» в 2019 г. и заявляющих о хорошем владении белорусским языком, эта статья в своё время не вызвала баттхёрта – с чего бы? Не заметили, что идёт «жесточайшая легитимизация», наступает «коричневая чума»?! (Сарказм, однако ради «защиты от дурака» оговорюсь: поддерживаю все реальные шаги, направленные против нацизма.) А ведь многие из вас были при «еврейских должностях» и в середине 2000-х гг. 🙂 И появление в Минске большого идиш-белорусского словаря (изд-во «Медисонт», 2008, 1000 экз.) тоже проспали, несмотря на публикации в «своей» прессе? 🙂 🙂

Отрывок из статьи в журнале Cоюза бел. евр. общин «Мишпоха» № 29, 2011. Чтобы исправить cвои «глюки» в идишном тексте, редакции не хватило восьми лет. ¯\_()_/¯

Интересна позиция бессменного редактора «Мишпохи», опубликованная в 2012 г.: «Поспособствует сохранению и развитию языка, глубоко убежден Аркадий Исаакович, вышедший идиш-белорусский словарь, составленный, кстати, не евреем, Александром Астраухом». «Аркадий Исаакович» – тот самый участник «координационного совета», который в сентябре 2019 г. «по-доброму» высказался об ансамбле «Жыдовачка»: «Да просто не надо их приглашать!» 🙂

Из «hakdome» – предисловия к словарю 2008 г. (стр. 8).

Впрочем, ребята, один из вас – химик, по прихоти судьбы семь лет возглавлявший «музей истории» – в 2017 г. устроил-таки сеанс цензуры в википедии:

Было убрано последнее предложение, а мотивировку получатель зарплаты от «еврейской общины» придумал такую: «Не авторитетный источник. Астраух – маргинал-любитель». Т. е. и здесь вместо обсуждения по существу (использовалось в Беларуси начала ХХІ в. слово «жыд» вне оскорбительного контекста или нет?) мы стали свидетелями перехода на личность.

Издание А. М. Астрауха, доступное в крупнейших библиотеках Беларуси, лишний раз доказывает, что слово использовалось. Кстати, насчёт авторитетности источника – «Ідыш-беларускі слоўнік», составленный художником-реставратором, благожелательно рецензировали, как минимум, два научных издания: «Беларуская лінгвістыка» (№ 64, 2010; автор статьи – кандидат филологических наук Михаил Тарелко) и «Jews and Slavs» (Vol. 22, 2010; рецензент – профессор Вольф Москович, позже он кое-что написал и здесь). Об отзывах исследователей на мириады компилятивных статей Avner’a, да и его коллеги по надзору за русскоязычной википедией, минчанина Pessimist’a, также утверждавшего, что слова «жыд», «Жыдовачка», etc. плохи «объективно», я ничего не знаю…

Ещё эпизоды нашего века. Минчанин, католик византийского обряда, социал-демократ Анатоль Сидоревич в мае 2002 г. опубликовал в минской же газете «Наша ніва» статью «Чаму я жыд». В газете «Авив», которую тогда редактировал нынешний зампред Союза бел. евр. общин Б. Герстен, а курировали Я. Басин и «сам» Л. Левин, не промелькнуло даже мысли о юдофобии автора. Напротив, эту произраильскую статью напечатали в переводе на русский (хотя и с погрешностями) в июне 2002 г.

В январе 2003 г. в «Нашай ніве» появилась ещё одна юдофильская статья А. Сидоревича о том, что в Минске нужно увековечить память Соломона Михоэлса:

Вот после этого была уже некоторая истерика в «Советской Белоруссии», подписанная фамилией «Беленький»: мол, рассуждая о «жыдоўскай» культуре, Сидоревич убивает Михоэлса вторично…

Несколько недель назад от «Беленьких» стало темно в глазах. 19 сентября 2019 г. за капеллу попытался вступиться Юрий Зиссер:

Вариант, подкорректированный Ю. З.

Эту запись осторожно поддержал Алекс Фурс – редактор портала «Шалом». Но «Pessimist» Бернштейн, полочанин (а не гомельчанин, как я предполагал) Григорий П., сотрудница минского образовательного центра IBB Тамара К. и другие чудо-Юд..ы обоих полов пришли к Ю. Зиссеру на страницу в fb, «придавив количеством» 🙂 Назавтра основатель тутбая сдался: «В любом случае раз название капеллы вызывает столь сильное отторжение капелла должна посчитаться с этим и придумать себе другое название, а нынешнее опустить в архив. Если, конечно, они хотят, чтобы их приглашали выступать не только по сельским клубам». Почему-то напомнило «Горе от ума» тов. Грибоедова: «Мсье Репетилов, что вы! Да как вы! Можно ль против всех! Да почему вы? стыд и смех» – «Простите, я не знал, что это слишком гласно». Эффект echo chamber, описанный два века назад.

«Говорящая голова» капеллы ответила, что не видит ничего плохого в выступлениях на периферии, но бизнес-тренер 1979 г. р. с ухватками сталинского цензора возразил: «А если Вы планируете выступать в сельских клубах с таким названием, то, на мой взгляд, это тоже недопустимо. В окружении людей на селе не осталось совсем евреев. Нельзя, чтобы они подумали, благодаря вашему коллективу, что так можно называть евреев!» (20.09.2019). Поскольку он – член «совета общины», то немудрено, что координационный совет вскоре прошёл так, как прошёл (см. вторую иллюстрацию).

К слову, «решение Наркомата, принятое еще до войны, которое запретило употребление слова в быту», причём «релевантное» и в 2019 г., – это какая-то городская легенда. Хватает примеров, демонстрирующих, что постановление от 24 июля 1925 г. бюро ЦК КП(б)Б – а не «Совнаркома», как у Зиссера – не имело юридической силы и формально было только рекомендацией. В прошлый раз цитировались строки из поэмы Михася Чарота, изданной в 1926 г., сейчас приведу абзацы из повести не менее известного литератора Михася Лынькова «Апошні зверыядавец» (1929; опубликована в 1930 г.):

Это я к тому, что невеждам, которые на всех углах кричат о Беларуси, «живущей без слова “жыд” сто или сто двадцать лет», неплохо бы подучить матчасть. И минский инженер Алесь Резников, 1967 г. р., отчасти прав, когда пишет о нынешней ситуации: «в устах деревенских бабулек, упоминающих жыдоў”, чувствуется определённое уважение», даже если его вывод не универсален. Вряд ли кто-то проверял, какая доля белорусскоязычных жителей Беларуси в быту предпочитает слова «жыд», «жыдоўка» и т. п., а не «яўрэй»/«габрэй», «яўрэйка»/«габрэйка», но даже исходя из моих поездок XXI в. по Щучинскому району Гродненской области, доля немалая. Между прочим, поэту и педагогу Гиршу (Григорию) Релесу (1913–2004) слово «габрэі», нововведение последней четверти ХХ в., не нравилось. «Что это они габрэйкаюць?» – отреагировал Релес, когда в 2000 г. я показал ему «еврейский» («габрэйскі») номер журнала «Arche».

Не надо приписывать мне какую-то особую тягу к «cпорным» лексическим единицам – просто с теми, кто, увидев или услышав их, сразу «оскорбляется» (примерчики 2002 г., 2016 г.) и начинает строчить… пусть не доносы, но кляузы, мне немного не по пути. Такая cверхэмоциональность свойственна, пожалуй, не традиционному литвацкому (и даже не хасидскому) мировосприятию, а кондовому фетишизму, вере в «чёрную магию» слов. На этой вере, похоже, был выстроен современный «язык политкорректности», но не буду отклоняться… Минский иудей Александр, ныне известный как Исраэль Сендер Элентух, в связи с дискуссией о группе «Жыдовачка» привёл уместную ссылку на рава Реувена Пятигорского: «У южных славян есть предание о “жидах”, первых людях на свете, которые не боятся грома. Когда небесные змеи кидают на землю огненные стрелы, “жиды” кладут камни на головы и поют: “Каменные у нас головы, что с нами сделаешь?” Каменные у нас головы, мы не обижаемся на клички». И ведь это было сказано о слове «жид» из русского языка, где оно зачастую звучит обиднее, чем «жыд» в белорусском.

В принципе, всё. Дальше – дополнения на случай, если кто-то захочет углубиться в тему…

* * *

Справочная информация о группе по состоянию на сентябрь 2019 г., по моей просьбе присланная борисовчанкой Наталией Головой (она же Anna Avota). Перевод с белорусского:

е)клезмерская капелла «Жыдовачка» из города Бэ образовалась в 2017 году как тапёрский бэнд для озвучивания художественной чёрно-белой немой ленты «Волшебные ножнички», а также для исследования и продвижения музыкального и танцевального наследия белорусских местечек, до сих пор не очень исследованного по причине отсутствия носителей. Сейчас в составе группы шесть музыканток, играющих на аккордеонах, скрипках, виолончели, бубнах и барабане. Капелла исполняет музыку в стиле штетлфолк. Репертуар состоит из беларуских, польских, еврейских (в оригинале, здесь и далее, было «яўрэйскіх» – В. Р.) и разных европейских традиционных танцев, а ещё из популярных мелодий межвоенного времени. Музыкантки не стараются копировать традиционный стиль исполнения, интерпретируют музыку посредством своего видения и восприятия. В коллективе есть танцмейстерка, поэтому группа периодически гастролирует с мастер-классами традиционных еврейских танцев и танцев местечек. Капелла официально существует на базе Клуба исторического танца Центра творчества детей и молодёжи Борисовского района.

Почему «музыкантки» и «танцмейстерка»? Потому что группа заявлена как феминистская – почти как в анекдоте о негре, читающем еврейскую газету: «Ему мало того, что он негр?» Кстати, к языковым упражнениям, присущим современному феминизму, отношусь иронически, но считаюсь с ними как с данностью – «если звёзды зажигают…» (То же касается модного написания «беларуский», «беларуское»; в энциклопедии не пропустил бы, а в публицистике – на здоровье.)

В фейсбуке Н. Голова писала: «Многие люди там, где мы играли танцы (Борисов, Бобруйск, Могилёв, Витебск, Молодечно, Подороск, Любча, Минск, Солигорск), говорили нам, что рады названию «Жыдовачка», потому что оно беларуское, местечковое и говорит им о том, что Беларусь жива… ОК, для русскоговорящих евреев русское слово жид может быть оскорбительным, так я это знаю и не имею планов, говоря на русском, произносить это слово в чей-то адрес. Но для беларусов запрет на использование беларуского слова жыд живущими здесь русскоговорящими людьми не менее оскорбителен» (примерно 20.09.2019).

* * *

Из «живого журнала» переводчика Леонида Таубеса, 1941 г. р., бывшего минчанина, давно живущего в израильской Афуле:

Не самое удобное мнение для тех, кто апеллирует к израильтянам и/или людям старшего поколения, которые (якобы в подавляющем большинстве) так переживают из-за названия белорусской группы «Жыдовачка», что «кушать не могут».

Вольф Рубинчик, г. Минск

wrubinchyk[at]gmail.com

01.10.2019

Опубликовано 01.10.2019  14:56

Из откликов и обращений к автору:

*

Жыдовачка – гэта такая зграбная, вясёлая, дасціпная, умелая габрэйка, якую хочацца пачапаць і з якой хочацца пазнаёміцца як мага бліжэй. Вось такія асацыяцыі будзіць у мяне слова «жыдовачка». У народзе жыдовачкамі называюць менавіта такіх дзяўчат, маладзіц і кабет. І малых дзяўчатак. А калі жанчына так сабе, калі на яе, сустрэўшы на вуліцы, не азірнешся, а ў школе, паліклініцы, кравецкай майстэрні і г. д. не загледзішся, то гэта проста жыдоўка, габрэйка, яўрэйка. Жыдовачка – эквівалент, сінонім яўрэечкі, габрэечкі. Думаю, што барысаўскія дзяўчаты добра ведаюць, які сэнс укладалі (і ўкладаюць) беларусы ў слова «жыдовачка».

Анатоль Сідарэвіч, г. Мінск

Мнение Юрия Зиссера (по состоянию на 02.10.2019, 15:50)

*

Аркадий Шульман. Г-ну В. Рубинчику. Бессменного редактора «Мишпохи» (как Вы изволили выразиться) зовут не Аркадий Исаакович, а Аркадий Львович, так что прежде всего обратите внимание на свои ошибки. Далее, был и остаюсь очень высокого мнения обо всем, что делает Александр Астроух (Астраух – belisrael). По сути основного вопроса: не буду вдаваться в филологические споры, но, если большому количеству людей (даже и небольшому) неприятно или даже оскорбительно название коллектива – НЕ ПРИГЛАШАЙТЕ ЭТОТ КОЛЛЕКТИВ!

Гриша Абрамович. Аркадий Шульман ну, в своём ( его) глазу ж не видно

Tamara Kurdadze. Аркадий Шульман! Аркадий Львович, уважаемый! Вы!!! и этот В.Рубинчик… Это же графоман известный… (реплики с fb-странички Ю. Зиссера).

Ответ В. Рубинчика. Г-ну А. Шульману. Я взял цитату из «Могилёвских ведомостей» за 2012 г. и поставил ссылку, так что все претензии к «МВ». С моей стороны это был лёгкий троллинг – указание на ошибку областной газеты (постоянные читатели моих текстов знают, что я люблю посмеиваться над подобными казусами). Целевая аудитория belisrael в курсе того, какое у Вас отчество, а кто был не в курсе, тем и Ваше уточнение не очень помогло.

Конечно, неплохо, Аркадий Львович, что Вы тщательно меня читаете и умеете пользоваться СAPSLOCK’ом. Если б Вы, Аркадий Львович, столь же усердно выполняли свои обещания (хотя бы публично данные), было бы совсем замечательно.

Двадцати двух недель не хватило редактору прелестной «Мишпохи», чтобы поменять в словах на идише, принадлежащих классику еврейской литературы, порядок букв:

В общем, Вам – к «профессионалам» из «Могилёвских ведомостей», 8-й год повествующих миру об Аркадии «Исаковиче» Шульмане, или в «Авив» с его перлами вроде «…в обязанности которой входит директорство над Музеем истории и культуры евреев Баларуси». (03.10.2019 статья А. Северинец на сайте “Мишпохи”, о которой вёл речь В. Рубинчик, была исправлена – слова на идише обрели нормальный вид. – belisrael)  А «графоман» я или нет… Заяви об этом кто-то из троих успешных членов Союза белорусских писателей, рекомендовавших мою кандидатуру в СБП (конец 2014 г.), сие бы задело. Мнение сетевых обиженок не так интересно.

*

Фраза, вырванная из контекста, может быть истолкована как угодно. Этим и пользуется уважаемый автор, который, должно быть, на курсах повышения квалификации производства «Минская почта» РУП “Белпочта” (как о нем значится) многое постиг. Фразы, вырванные из контекста, можно использовать как угодно (приведённые и выделенные автором протоколы не отражают суть происходящего).

Елена Кулевнич, г. Минск (с fb-странички Зиссера). Позже написала о себе по e-mail: «Елена Кулевнич – Член Координационного Совета СБЕООО. Да, я была на этом заседании», но сообщение из «Авива» не дополнила и не опровергла.

Ответ В. Рубинчика. Насчёт вырывания из контекста – с больной головы на здоровую (образование «уважаемого автора» не ограничивается курсами «Минской почты» в 2011 г., коих, впрочем, я никогда не стыдился). В скрине с официального сайта газеты Союза бел. евр. общин приведены все фразы, касавшиеся борисовского ансамбля, дана ссылка на первоисточник(вечером 02.10.2019 статья о сентябрьском заседании координационного совета СБЕООО была удалена с сайта газеты “Авив”, но ее полным текстом мы располагаем – belisrael). Т. е. рассуждения о фразах, якобы вырванных из контекста, – враньё, рассчитанное на лентяев. Общественной деятельнице следовало бы знать, что врать нехорошо.

*

Знаю я женщину, которая ещё во времена третьего «Жыдовішча» (2008) оскорблялась, но довольно скоро изменила мнение, благодаря в т. ч. и Александру Астрауху. Может, кто-то и к Вам прислушается…

Пётр Резванов, г. Минск

Ответ В. Рубинчика: Спасибо постоянному читателю. Кстати, уточню первую часть моих заметок: в Минске прошли не три, а целых четыре фестиваля «Жыдовішча» с участием Дмитрия (Зисла) Слеповича – в 2006–2009 гг. Насколько я помню, никто по этому поводу ни в горисполком, ни в администрацию президента не жаловался. Объяснения «Члена Координационного Совета СБЕООО» (уже не Кулевнич, а другой «Член», который бизнес-тренер) – «сначала надо стать Димой Слеповичем и обладать его авторитетом и уважением, а потом уже играться с конъюнктурой и т.д.» – не кажутся мне убедительными. К тому же четвёртое «Жыдовішча» в сентябре 2009 г. организовывал не только и не столько Зисл Слепович, который в 2008 г. эмигрировал в США.

*

Матчасть – это не те две книжки и три статьи, на которые ссылается г-н Рубинчик. Матчасть – это сама жизнь, которую этот ботан совершенно не знает, потому как видит ее только из окошечка библиотеки. Выехал раз в жизни из Минска в Щучинский район, поговорил с двумя бабулями и решил, что узнал всю правду жизни.

Григорий Песин, г. Полоцк (с fb-странички А. Шустина)

От В. Рубинчика. И «знатоку жизни» спасибо, посмеялся! Вы уж там с Кулевнич определитесь: недоучка автор, или всё-таки ботан. Кому-то другому посоветовал бы прочесть мои тексты о Щучине и районе:

Вольф Рубінчык. Шчучынская каша ,

В. Рубінчык. КАТЛЕТЫ & МУХІ (115)

Однако «чукча не читатель, чукча писатель» 😉

Добавлено 02.10.2019  19:57

В. Рубинчик. Ещё раз о слове «жыд» и названии группы «Жыдовачка» (2)

  1. Собственно о группе «Жыдовачка», о реакциях на её появление

Иррациональный страх перед языком – это, видимо, белорусская особенность.

Альгерд Бахаревич, 2013

Часть первая моего опуса потянула за собой ряд откликов и некоторую дискуссию – спасибо всем отозвавшимся.

О борисовской группе написал в ноябре 2018 г., как только  борисовчанки активно заявили о себе в сети:

Год назад девушки из города Б. основали капеллу «Жыдовачка», которая играет еврейские мелодии. Название не всем понравилось, и вот что я прочёл в fb-аккаунте капеллы: «Как играть штетлфолк в Беларуси, называться “Zhydovachka” и не отгребать от русскоязычных белорусских евреев– а никак! Играть, называться и отгребать». Действительно, есть евреи, которые отреагировали, словно бык на красную тряпку – кто-то даже обещал пожаловаться в администрацию Цукербергии… Надеюсь, девушки (их теперь шесть) не бросят своё дело. Слова «жыд», «жыдоўка» мне видятся архаичными – ну так музыкантки и восстанавливают, как умеют, старые еврейские танцы! Ну правда ведь, 100-200 лет назад носители белорусского языка не юзали слово «яўрэй», хотя попытки «раскрутить» нечто подобное делались и до известного постановления 1925 г. Так, на рубеже 1917–1918 гг. Симон Дяков с Могилёвщины писал в редакцию газеты «Вольная Беларусь»: «Пока слово жыд будет существовать, использоваться в печати и речи, до тех пор останется живучим ядовитый корень антисемитизма… Замените это слово весьма благозвучным словом еўрэй”. Редакция в № за 07.01.1918 ответила: «Слово жыд не имеет в себе ничего позорного, и еврейская масса у нас не оскорбляется от этого названия».

Соглашусь с незнакомым мне Ильёй Шведиком (21.11.2018, fb-группа «Белорусские евреи»): «Отношение к использованию конкретных слов зависит от эмоциональной окраски использующего. В целом, конечно, в большинстве случаев данное слово в 2018 году на территории бывшего СССР используется для оскорбления евреев, и его использование неприятно мне как еврею. Но конкретно в этом случае не вижу ничего оскорбительного. Вижу, наоборот, попытку возрождения еврейской музыкальной традиции, что мне, как еврею, даже приятно».

В 2019 г. «дискуссия» разгорелась с новой силой и вышла за рамки социальных сетей. Но прежде чем перейти к аргументам и контраргументам, поговорю ещё немного о слове «жыд» – о том, как оно воспринималось в БССР 1920-х гг. и позже. Откуда в ХXI веке пошли окрики: «Пора и власть употребить!»? Вероятно, от того самого постановления Бюро ЦК КПБ(б) 24 июля 1925 г., в котором содержалась резолюция: «Считать необходимым изживать из употребления в белорусском языке слова жыд, заменив его словом яўрэй. Для этого в дальнейшем дать соответствующие директивы коммунистам — иметь в виду настоящее постановление в своей работе, в частности по Инбелкульту и Госиздату».

До 1925 г. слово «жыд» употреблялось не только в заграничных, но и в советских белорусских изданиях, возобновлённых после 31 июля 1920 г. (второе провозглашение Беларуси как советской республики, в коем участвовал и бундист Арон Вайнштейн). Так, в № 5 за 1921 г. журнал «Вольны сьцяг» народного комиссариата просвещения ССРБ, опубликовал статью Змитрока Бядули о рукописи чернокнижника, где была и «жыдоўска-беларуская этнаграфія», и упоминание «Жыдоўскай гістарычнай камісіі» при наркомпросе (сам Бядуля – он же Самуил Плавник – её и возглавлял). Статья была перепечатана в 2003 г. В первой половине 1920-х гг. подобные «жуткие» тексты не были единичным явлением; так, в минском журнале «Асьвета» за июль-август 1924 г. можно прочесть о «жыдоўскіх школах» Беларуси и воспитании «жыдоўскага дзіцяці».

Общеизвестно, что поначалу в руководстве советской Беларуси были заметны евреи: та же Мария (Эстер) Фрумкина некоторое время руководила тем самым наркомпросом ССРБ. Я просматривал газеты «Звезда», «Савецкая Беларусь» и др. белорусские издания первых лет советской власти. Там не встречались мне протесты белорусских евреев – высокопоставленных или не очень – против употребления в белорусском языке слова «жыд».

По чьей инициативе вышло вышеупомянутое постановление ЦК, я не знаю: так или иначе, поначалу оно не воспринималось чересчур всерьёз. В поэме коммуниста Михася Чарота «Карчма» (1925) есть, например, такие строки: «Шлёма жыд… Шлёма разумны… Ён гаворыць: што гэта за НЭП?» Поэма была спокойно издана центральным бюро «Молодняка» в Минске-1926 и получила высокую оценку критиков. На идиш её перевёл другой певец нового времени, Изи Харик (перевод вышел в минском журнале «Штерн», № 11, 1926). И М. Чарота, и И. Харика в 1937 г. расстреляли – но не за невыполнение решения Бюро ЦК 1925 года…

Скорее всего, активная борьба со словом «жыд» началась в советской Беларуси после 1928 г. – на фоне кампании по борьбе с антисемитизмом, символом которой стало «дело Баршай». Могу предположить, что власти не справились с искоренением юдофобии и пошли путём наименьшего сопротивления: возвели своё партийное постановление в «закон» и привлекали к ответственности «за антисемитизм» всех, кто употреблял слово «жыд», пусть даже по инерции (естественно, таких людей было много, особенно среди беспартийных). Об этом написал Рыгор Бородулин в своём эссе 1990-х гг. «Толькі б яўрэі былі!..»: «Соберутся, бывало, за чаркой, а Янкель подзуживает Ивана: «Ну, кто я? Скажи». – «Жыд!» – вырывается само из уст Ивана. Так, далеко не ходя, белорус и заработает срок».

В сентябре 2019 г., реагируя на статью «“Жыдовачка” – это в Беларуси комплимент или оскорбление?», Зисл Слепович изложил ту же историю так: «Жыд – нормативный этноним в белорусском языке, пока большевики из России его не выкорчевали, отправив ни в чём не повинных крестьян в Сибирь за их язык». Не споря с тем, что попытка удаления слова из языка была насильственной и искусственной, я бы не стал утверждать, что этноним «выкорчевали» (разве что в официальном употреблении), и не возлагал бы всю ответственность на «большевиков из России». Наверняка с употреблением «жыда» по разным причинам боролись и местные.

Разгромив систему религиозного образования и нанеся удар по еврейским традициям, в процессе ликвидации НЭПа лишив доходов значительную часть белорусских евреев, власти разрешили им называться «яўрэямі», а не «жыдамі» – как по мне, слабое утешение. В 1941–44 гг. нацисты «отзеркалили» подход большевиков: эксплуатируя завоёванную Беларусь, угоняя многих её жителей на принудительные работы и устраивая Хатыни, гитлеровцы «зато» позволили обедневшим белорусам называть евреев «жыдамі»… Полагаю, слова «жыд» и «яўрэй» не виноваты ни в том, ни другом случае.

В литературе белорусских эмигрантов «жыды» фигурировали сплошь и рядом. В послевоенной БССР слово «жыд» было скорее полулегальным, чем нелегальным: оно жило в народном языке, особенно в Западной Беларуси, и за него не преследовали так, как в предвоенное десятилетие. Но выросли поколения, привыкшие к «школьно-газетному» слову «яўрэй»; оно зазвучало в классических произведениях Василя Быкова (1924–2003), Владимира Короткевича (1930–1984), Ивана Мележа (1921–1976), даже у выросших в Западной Беларуси Янки Брыля (1917–2006) и Алексея Карпюка (1920–1992). В общем, я тоже привык и скептически отношусь к восстановлению «жыда» как нормативной единицы литературного белорусского языка. Войти в ту же реку дважды теоретически можно, но нужно ли?.. Вместе с тем, если слово «жыд» употребляется в живой речи без чьего-либо унижения, при трансляции фольклорных образцов, при воспроизведении того, что было создано в БССР до 1925 г., в Западной Беларуси до 1939 г. или в эмигрантской литературе – почему бы и нет?!

Мои размышления в чём-то перекликаются с выводами, сделанными в статье кандидата филологических наук Надежды Шакун «Яўрэй, жыд» (журнал «Роднае слова», Минск, № 12, 2005): «Слово жыд уже в ХХ в. получило негативную (пренебрежительную) коннотацию от русского языка… Безусловно, параллельное равноправное существование нескольких синонимичных антропонимов (жыд, яўрэй, габрэй, гэбрай, габрай) – лишь на пользу современному белорусскому языку, т. к. помогает разнообразить его лексический состав…» Правда, я не уверен в реальности такого равноправного существования.

Понятно, есть люди, утверждающие, что там, где пришла новая власть со своими порядками, народ должен (ать-два!) менять свой язык. Израильский журналист Марк Котлярский в выступлении на iton.tv 14.09.2019 горячо одобрил точку зрения некоей женщины-филолога (?): «Пока Западная Белоруссия входила в состав Польши и преимущественно там был польский язык, выражение жыдовачка не носило негативной коннотации, а после того как Западная Белоруссия стала частью нынешней Беларуси, это возражение отпало, и в любом случае это слово, жыдовачка, носит оскорбительный характер» (3:30 – 4:30). Так не бывает де-факто и не должно происходить де-юре: впутывать «государственную политику» в языковые вопросы допустимо лишь в крайних случаях. Даже в таких случаях государству следует не умалять права граждан на те или иные языки (диалекты, слова), а поощрять альтернативу. Между гонениями на иврит в Советском Союзе и лишением арабского языка статуса официального ввиду принятия в Израиле-2018 «Закона о нации», увы, наблюдается некоторое сходство.

Кстати, любопытен вопрос, а было ли формально запрещено слово «жыд» в советской Беларуси? На первый взгляд, да: постановление руководящего органа правящей партии – это не penis canina. Но не забудем, что в 1920-х партия ещё не слилась с госаппаратом, и в первой же статье Конституции Советской Социалистической Республики Белоруссии 1919 г. было написано: «Белоруссия объявляется республикой Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Вся власть в центре и на местах принадлежит этим Советам». Но продублировал ли Всебелорусский съезд советов (или хотя бы ЦИК БССР) решение бюро ЦК компартии БССР в 1925 г.? Очень сомневаюсь! Вот и выходит, что Вадим Акопян, не последний в еврейских кругах человек, прав, разъясняя «энтузиастам»: «Если в белорусском законодательстве нет прямого указания, что слово жид [sic] является оскорбительным, то ничего мы не сможем сделать» (14.09.2019).

«Подколки» вроде «Вы что, хотите, чтобы к вам обращались “жыд” или “жыдоўка”?» (см. например, реплику новой израильтянки Кэрэн Вольман в группе «Белорусские евреи», обращённую к защитнику «Жыдовачкі», минчанину Алесю Резникову: «К вам зараз таксама звяртацца: шаноуны жыд Алесь?», орфография оригинала сохранена) считаю беспредметными и демагогичными. В Беларуси вообще не принято обращаться к человеку с указанием его этнического происхождения – ну, может, в каких-то закрытых коллективах, где обычные нормы не действуют. Официально запись о «национальности» давно отменена в документах, ни «Нюрнбергских законов», ни даже деления на «пацаков» и «чатлан» в ближайшее время не предвидится. Если же общественное мнение дойдёт до того, что в стране к людям начнут обращаться не иначе как «гэй, рускі/кацап Іван» или «ну, паляк/лях Станіслаў!», то многим из нас будет уже всё равно, терпеть обращение вроде «габрэй Вольф» или «жыд Вольф».

Безусловно, журналистка Кэрэн имеет право считать, что в современной Беларуси «Жыдовачка» = «Оскорбление. Без вариантов». В то же время она (как видно, со своим соавтором Котлярским) полагает, что против борисовского ансамбля следует возбудить дело по статье 130 Уголовного кодекса РБ «Разжигание расовой, национальной, религиозной либо иной социальной вражды или розни», а это уже зря… Даже моё скромное знакомство с теорией и практикой юриспруденции в Беларуси 2000-х годов подсказывает, что занятие это бесперспективное. С формальной стороны ст. 130 п. 1 говорит об «умышленных действиях, направленных на возбуждение…» Оч-чень нелегко будет доказать в суде, что, называя свой коллектив «Жыдовачка», борисовчанки таили злой умысел, тем более что сами они утверждали обратное. Например, 9 cентября 2019 г.: «Группа называется по белорусскому традиционному танцу Жыдовачка, который записал в Борисовском районе этнохореограф и исследователь фольклора Н. А. Козенко».

Иные претензии к капелле «Жыдовачка» и её вдохновительнице сводятся к тому, что:

  1. Большинство белорусских евреев – против такого названия, а мнение большинства нужно уважать.
  2. Жители Беларуси в основном говорят по-русски, и поэтому публичное использование слова «жыдовачка» может придать легитимность аналогичному по звучанию слову из русского языка, а там и до антисемитских акций недалеко.
  3. Доктор филологических наук из целого института языковедения якобы сказал (на самом деле «кандидат наук» и «сказала», но К. Вольман и М. Котлярский перепутали пол Елены Лаптенок, а Котлярский чуть позже – и её научный статус), что «жыд» – это нехорошо.
  4. В названии «Жыдовачка» слишком много пиара и эпатажа.

Пройдусь по всем пунктам:

  1. Хорошо это или плохо, но никто из евреев Беларуси в отдельности и все мы вместе не обладаем монополией на исполнение еврейской музыки и танцев. Должны ли граждане иного происхождения, желающие взять для себя вывеску с «еврейскими мотивами», учитывать мнение «общины»? По-моему, это желательно (дабы лишний раз не обострять отношения), но юридически группа «Жыдовачка» никак не связана отношениями с местными еврейскими организациями. Она действует при борисовском Центре творчества детей и молодёжи, стало быть, в какой-то степени подчиняется ему.

Далеко не всё гладко и с опросом, устроенным в ноябре 2018 г. г-ном Григорием П. (кажется, гомельчанином) в фейсбучной группе «Белорусские евреи». О методологии я уж помолчу: сам Григорий признался, что формулировка его вопроса была не вполне корректна. Опрошено было всего 77 человек, т. е. в лучшем случае 1% от евреев Беларуси. Впрочем, в опросе участвовали и, к примеру, жители России, априори не знакомые с тонкостями белорусского языка. Что само по себе ставит под сомнение и замысел Григория, и выводы.

Ещё одна активистка из Гомеля, Жанна П., пожаловавшаяся на «Жыдовачку» израильским журналистам и наивно заявившая после выхода вышеупомянутого телесюжета, что теперь «Израиль за нас», предположила в фейсбуке, что 99% местных евреев относятся к проблеме равнодушно (себя она, похоже, видит «лучом света в тёмном царстве»). Ну, может, и не 99%, однако представляется, что мнение члена минской иудейской общины Юрия Тепера, высказанное здесь 15.09.2019, довольно характерно: «Я не сторонник названия Жыдовачка”, но и бороться с ним не считаю нужным. Пожалуй, его противники действительно, как написал Зисл Слепович, раздули из мухи слона».

  1. В чём-то повторюсь: языковые вопросы, как правило, не решаются путём давления большинства на меньшинство. Наличие в Беларуси 97% русскоговорящих (допустим, что это так, хотя к официозной социологии доверие невелико) не значит, что 3% говорящих по-белорусски должны под них подстраиваться. К тому же выбор жителем Беларуси русского языка не означает, что выбравший не владеет тонкостями белорусского. Разумеется, далеко не все русскоговорящие, услышав/увидев белорусское «жыдовачка», бросятся вводить в свой лексикон «почти то же, да не то же» слово по-русски (а может, и никто не бросится). Ну и, возможно, главное: практика не подтверждает, что после номера журнала «Arche» с «жыдамі» в 2000 г., словаря А. Астрауха в 2008 г., после фестивалей «Жыдовішча» 2006–2008 гг., многократного исполнения на публике песни пра «жыдоўку Хайку» в 2000-х–2010-х гг. и т. п. (см. 1-ю часть), в стране наблюдался какой-либо рост антисемитизма. Да и видеоролики с танцем «Жыдовачка» висят в сети уже несколько лет – по моим ощущениям, вреда они не принесли. Куда больше вреда от следующих рассуждений «не антисемитов» из «Парціі памяркоўных цэнтрыстаў» (август 2019 г.):

  1. Точка зрения кандидата наук Е. Н. Лаптенок, не вполне подходящая к ситуации с «Жыдовачкай», – лишь точка зрения, а не истина в последней инстанции. Даже в заключении Лаптенок, если верить «Радыё Свабода», сказано следующее: “…“жыд и хахол” – cлова с двойственной эмоционально-экспрессивной окраской… Оскорбительный характер может быть определён лишь в контексте. При этом слово жыд даёт явно негативную оценку в русскоязычной культуре и нейтральную в белорусскоязычной» (2018). В контексте, а не во всех случаях, как пытался уверить Котлярский (2:55 – 3:10).

Н. Голова (myza.by) и М. Котлярский – оба о себе высокого мнения. Может, им подружиться?.. 🙂

4. Исключать то, что в названии «Zhydovachka» есть элемент эпатажа, я бы не стал. Не знаю, как насчёт опыта в PR-технологиях, а эпатажности у «мозгового центра» группы хоть отбавляй. Многие реплики Н. Головой, особенно с использованием ненормативной лексики, мне не близки. Смущает и поддержка «Жыдовачкай», мягко говоря, спорного комментария от некоего «Кирилла из Петербурга». Он отписал 12.09.2019 Григорию П. (кому интересно, ищите здесь): «Это у вас элементарной порядочности нет, и уровень знаний русской литературы ниже уровня канализации. Весь XIX век и первую половину ХХ го слово “жид” это нормальное слово. Печатное, допустимое в литературе и газетах. Ваш единоплеменник жид Мордка стрелял в Столыпина. Газеты так и напечатали “жид Мордка стрелял в Столыпина” Ваше пафосное желание поучать при полном незнании русской литературы, заставляет задуматься, -“а так ли уж были неправы антисемиты начала ХХ века”? Поскольку в хамстве и нарочитом превозношении вечно выпяченном у Вас, есть нечто нездравое» (это исправленный автором, смягчённый вариант – поначалу было ещё гаже). В данном случае Григорий возмутился совершенно справедливо. Тем не менее пока причин для жёсткой реакции нет, и я надеюсь, что они не появятся в дальнейшем.

Выводы делайте сами, третью часть писать не собираюсь, на хорошие вопросы, ежели таковые возникнут, постараюсь ответить.

Вольф Рубинчик, г. Минск

18.09.2019

wrubinchyk[at]gmail.com

Опубликовано 18.09.2019  20:27

Отклики

Я бы привёл и такой пример: Антон Луцкевич (муж Сэрки Абрамович) до последней своей публикации не использовал слово «яўрэй». И его сын Лявон – тоже.

Кстати, за слово «жыд» несколько месяцев в российской каталажке просидел Григорий Ширма. И мой дед Николай посидел в ганцевичской «холодной». Оба западные белорусы, оба произносили это слово естественно, автоматически. Оба знали, что jewrej – это ругательство.

Анатоль Сидоревич, г. Минск (пер. с бел.)

*

Небольшое уточнение об ответственности “большевиков из России”. Если верить “Affirmative Action Empire” Терри Мартина, все коренизации в СССР завершились в 1933 году с Голодомором. Елена Маркова в своём “Пути к советской нации” пишет, что белоруссизация окончилась уже в 1928 г. Так что можно считать, что “жыд” шёл через запятую с “Менскам” и т. д. Поскольку у белоруссизации 100% поддержки не было, конечно, были и местные борцы с ней…
Пётр Резванов, г. Минск (пер. с бел.)  19.09.2019  13:38
*
Я дакладна не падтрымлівала каментар “Кірылы Пецярбурскага”. Гартаючы стужку ў мабільніку, можна чорта лысага лайкнуць і не заўважыць. Адказаць магу толькі за свае словы, пры памяці і асэнсавана напісаныя (Наталля Голава, г. Барысаў)
Я точно не поддерживала комментарий “Кирилла Из Петербурга”. Листая ленту в мобильнике, можно чёрта лысого лайкнуть и не заметить. Отвечать могу только за свои слова, при памяти и осмысленно написанные (Наталия Голова, г. Борисов)  22.09.2019  17:02

*

По группе «Жыдовачка» страсти кипят не на шутку. За последние пару недель споры о ней достигли уровня международного скандала, я попробую коротко своё отношение сформулировать:

  1. Я сам словом «жыд» пользуюсь только в ироническом смысле, когда «реконструирую» предположительно юдофобскую позицию либо собеседника, либо объекта сатиры.
  2. Мои родственники по еврейской линии этого слова сильно не любили, и я не хочу особенно выбиваться из этого ряда.
  3. Наиболее естественно это слово смотрелось бы в каком-то «кресовом» диалекте белорусского языка, но этот диалект, к большому сожалению, прекратил своё существование.
  4. Если бы я был лидером подобной группы, я бы её так не назвал. Но в самом факте существования вижу больше позитива, чем в спорном названии.
  5. Мне больше нравится уровень исполнения, стилистика и название группы «Kroke». Но я подозреваю, что в Беларуси нет спроса на серьёзный образ еврея и еврейской культуры. Ибо у нас нет интеллигентных краковских панов, с несколькими поколениями дипломов Ягеллонского университета в родословной, а есть только щирые этнодеревенские люди. Поэтому у нас нет ни группы «Kroke», ниКазимежа, ниМураново. Образ еврея у нас может быть (де-факто) либо негативным, либо народно-смеховым. На иное не хватит образования (по меньшей мере при моей жизни, а скорее всего – никогда). И если выбирать между отсутствием образа еврея и присутствием, но в комичной форме – я за хоть какое-то присутствие. Поэтому я не протестую против названия «Жыдовачка» (хоть от него и не в восторге).

Абсолютное большинство белорусов хоть «жыда», хоть «габрэя» могут воспринимать, в лучшем случае, в стилистике «купыла мамка коныка, а конык – без нагы… якая гарна йграшка… гыгы гыгы гыгы». Объективная реальность, данная нам в ощущении.

Из фб-аккаунта историка Алеся Белого, г. Минск (пер. с бел.) 23.09.2019  14:06

В. Рубинчик. Ещё раз о слове «жыд» и названии группы «Жыдовачка» (1)

  1. Что я знаю и думаю о слове «жыд»

В этой части расскажу прежде всего о cвоём опыте, но по ходу дела будут упомянуты факты, которые, возможно, и сами по себе любопытны, и пригодятся читателям/писателям для размышлений/дискуссий.

Об использовании слова «жыд» в белорусском языке я, коренной минчанин 1977 г. р., стал задумываться ещё в школе, прочтя брошюру Змитрока Бядули «Жыды на Беларусі» 1918 г. (в 1992 г. была переиздана репринтным способом в Минске). Примерно тогда же, в середине 1990-х, в сборнике Янки Купалы 1993 г. наткнулся на стихотворение классика «Жыды!..», написанное и впервые опубликованное осенью 1919 г. Отыскав полную версию, в 1997 г. перевёл его на русский язык и порефлексировал об отношении Купалы к евреям. Свою статью предложил израильскому редактору, ныне покойному Леониду Школьнику… Позже эта статья, с некоторыми изменениями опубликованная в 2001 г., вызвала дебаты в мэрии Ашдода: заммэра записал меня в «известные белорусские литературоведы» 🙂

В 1990-е годы знал я и о том, что в Беларуси ставится «Камедыя» Владимира Рудова, где среди персонажей – «Жыд», «Чорт», «Селянін»… В общем, когда в декабре 1999 г. вышел тематический «жыдоўскі» номер газеты «Наша Ніва», я был морально подготовлен к этому. Принёс экземпляр в Минское объединение еврейской культуры, где волонтёрил в библиотеке… Тот номер «НН» вызвал резкую реакцию у активиста МОЕКа Семёна Л., 1932 г. р.: «Да как же так?! Да на них надо в суд подать!» (конечно, он не подал).

Так выглядели страницы «Нашай Нівы» № 33, 1999

Не скажу, что был в восторге от слова «жыд» в современном издании, но меня больше интересовало содержание газеты, преимущественно юдофильское. Накануне 2000 г. я написал статью на белорусском, в которой призвал еврейских деятелей к диалогу с деятелями круга «Нашай Нівы», и отнёс её в недавно созданную газету «Берега». Замредактора отреагировал примерно так: «Мы бы с удовольствием напечатали, но по-белорусски вообще ничего не печатаем».

Совпадением это было или нет, но примерно через месяц на связь вышли представители журнала «ARCHE», рассказали, что готовится «еврейский номер» (уж не помню, называли его тогда «габрэйскім» или «жыдоўскім»). Предварительно предложили поучаствовать в «сайд-проекте» «ARCHE-Скарына» – своего рода спецвыпуске журнала, посвящённом критике разнообразных культурных и политических явлений. Мне было что сказать о «Нашай Ніве», и в апреле 2000 г. вышло эссе: «Яўрэйскі погляд на “жыдоўскі нумар”». В частности, оспорил мнение Андрея Дынько: «Большинство оставшихся здесь трудно назвать евреями белорусскими. Белорусских уничтожили в войну, а эти приехали сюда после войны». Впрочем, я нашёл объяснение, почему авторы «НН» сомневались в белорусскости местных евреев: последние в конце 1990-х (как и сейчас) отдавали предпочтение русскому языку. Оценок этому факту не давал и не советовал белорусскоязычным разговаривать с евреями, «держа кнут в руках».

Высказал я и своё мнение о слове «жыд»: «да, сторонники жыда могут сослаться на Ф. Богушевича, Янку Купалу, Змитрока Бядулю и др., но, как мне кажется, не всё из прошлого имеет одинаковую ценность. Если название яўрэй прижилось, в том числе в белорусской литературе, то надо ли возвращаться к архаичной форме? С. Шупа [один из авторов «НН»] вспоминает о том, что слово жыд вызывает у нынешних людей болезненные ассоциации, т. к. употреблялось коллаборационистами во время Второй мировой войны. Он даже констатирует: Слово «жыд» погибло в пламени Холокоста – но всё-таки его использует».

С другой стороны, я не чувствовал себя на «информационной войне» и не считал, что само по себе употребление архаичного слова – великий грех (если с оскорбительной интонацией или в уничижительном контексте, вроде «брудны жыд», то другое дело). По-видимому, не считали так и еврейские организации.

В мае 2000 г. тиражом 1200 экз. вышел «Габрэйскі нумар» журнала «ARCHE», спонсированный «Джойнтом». В этом собрании статей, эссе, стихов, пословиц и переводов современные авторы спокойно употребляли варианты «яўрэй», «габрэй» и «жыд» (Виталь Зайка предпочитал вариант «гэбрай»). Редактор «ARCHE» Андрей Дынько объяснял в предисловии: «У белорусов для евреев [в оригинале “габрэяў – В. Р.] есть целый ряд равноправных этнонимов. И каждый из этих этнонимов дорог, с каждым жаль расставаться. Даже слово жыды, такое болезненное для евреев российской культуры, не хочет пропадать. Хотя Сергей Шупа и писал: Это слово погибло в пламени Холокоста, но очень уж дорог для нас тот белорусский культурный контекст, который стоит за ним – прежде всего масштабное стихотворение Янки Купалы [1919 г.] с его Я веру вам, жыды… Языковые разногласия не должны вставать у нас на пути». Минская газета «Авив» опубликовала в сентябре 2000 г. вполне благожелательный отзыв о том «еврейском номере» – «Советы журнала “ARCHE”».

И после весны 2000 г. я нередко встречал слово «жыд» и производные от него на страницах «Нашай Нівы». Осенью 2000 г. «НН» поместила заметку под заголовком «З новым годам, жыды!» по случаю Рош Ашонэ. Пожал плечами… Но эту же заметку на сайте газеты обнаружил зам. начальника Белтелерадиокомпании Александр Зимовский и ухватился за неё в своей программе «Рэзананс». Смысл его послания был такой: белорусские националисты сплошь антисемиты, и если к власти в Беларуси придут идеологи «Нашай Нівы», то они станут рассылать «жыдам» поздравления вместе с жёлтыми звёздами.

Я оставил сообщение в электронной гостевой книге «НН» (тогда ещё мало кто имел доступ к интернету) и отправил ехидную заметку в газету «Берега»: мол, Зимовский дёшево пиарится. В январе 2001 г., в «Берегах» появилось большое интервью с редактором «НН», тем же А. Дынько. Он объяснял: «Я не думаю, что слово жыд себя дискредитировало… Приходил в нашу редакцию Яков Гутман, президент Всемирной ассоциации белорусских евреев. Писал об этом и политолог Вольф Рубинчик. Они трактовали сказанное в телепередаче как умышленное желание властей вбить клин между белорусским и еврейским народами [не знаю, как Гутман, а я таких выводов не делал. – В. Р.]… При выпуске журнала ARCHE и еврейского номера Нашей Нивы в редакции проходили жаркие дискуссии: стоит ли пользоваться этим словом. В частности, Галина Синило, преподаватель филологического факультета университета, была категорически против слова жыд. Однако мы посчитали, что если это слово использовали такие писатели, как Змитрок Бядуля и Янка Купала, значит, оно будет существовать в языке и в будущем. Здесь возникает вопрос не только о чистоте языка, но и о чистоте мышления: если мы не придаём слову никакого отрицательного оттенка, значит, в нашем восприятии евреев нет ничего оскорбительного».

Видимо, для «равновесия» в марте 2001 г. «Берега» напечатали отзыв на интервью с А. Дынько пенсионера из Мстиславля Ефима Шлёмовича Есенкина: «Как «коренной еврей из глубинки», я не смог обойти дискуссию по поводу позорного слова жид. Для меня бесспорно, что оно оскорбительно для евреев… Хотела она того или нет, но газета [«Наша Ніва»] своим приветствием оскорбила и унизила еврейский народ».

В приложении к израильской газете «Новости недели» («Еврейский камертон», 20.12.2001) журналистка Галина Айзенштадт, которая до алии работала на белорусскую службу «Радыё Свабода», возмущалась тем, что в конце 1990-х звучало в эфире этого радио, и тем, что «слово жид [видимо, всё-таки имелось в виду жыд. – В. Р.] в интеллигентской среде давно заменило слово еврей [видимо, всё-таки яўрэй. – В. Р.]… Что при этом чувствуют евреи, когда их оскорбляют, как всегда, в расчет не принимается Кто “оштрафует” интеллектуалов-лингвистов? Мы сами, если восстанем против их далеко не наивных и хорошо продуманных “творческих опытов». В начале 2002 г. я написал ответ, где подчеркнул: «Я – еврей, но само по себе, вне уничижительного контекста, слово “жыд” в лексиконе носителей белорусского языка оскорбить меня не может. Не оскорбляет же никого статья Самуила Плавника – Змитрака Бядули – “Жыды на Беларусі”».

Тем временем в январе 2002 г. в Минске начала выходить газета «Анахну кан», которую я представил миру так: «Незалежная яўрэйская газета». В ней использовались по мере надобности белорусский и русский языки, а также идиш и иврит. Я полагал, что если слово «жыд» и возможно «девальвировать», то лишь путём создания качественного продукта, который будет маркирован как «яўрэйскі». Естественно, в «Анахну кан» говорилось преимущественно о «яўрэях», а слово «жыд» и т.п. использовались при отсылке к прошлому. Впрочем… В ноябре 2002 г. («АК», № 10) опубликовал заметку своего товарища по ЕГУ, политолога и этнолога Владислава Гарбацкого «Сьмелая жыдоўка». Приведу фрагменты в переводе с белорусского:

В городах «жыд», «жыдоўка» – настоящее оскорбление, но ведь в городах даже слово «колхозник» приобретает отрицательный оттенок. Чтобы понять второй смысл слова «жыд» или такого выражения как «сьмелая жыдоўка», нужно обратиться к деревне. Например, жители Восточной Витебщины – Оршанщины, Дубровенщины, а также Лиозненщины, говоря «сьмелы жыд»/«сьмелая жыдоўка», понимают под этим личность отважную, принципиальную, умеющую рисковать ради собственных интересов. Так говорят жители деревень Брыли, Сяглово, Крапивно. В одной из оршанских деревень бабуля объяснила мне, что «смелы жыд» – это «асоба дабіюшчая», имеющая цель в жизни… а в понимании сельского жителя иметь цель и достичь её (на работе, в семье…) – это главное в жизни.

Интересно, что жизненность выражения «сьмелая жыдоўка» обеспечивается не только благодаря деревенским белорусам, но и благодаря белорусам зарубежья – например, Ханты-Мансийского округа [где В. Гарбацкий жил в 1990-х. – В. Р.]. Хантыйские белорусы по большей части ассимилированы в российскую культуру… лишь изредка в их языке проскакивают «белорусизмы», одним из которых как раз и является выражение «сьмелая жыдоўка» – почему-то именно в женском роде. Хантыйские белорусы довольно часто говорят «во, ты сьмелая жыдоўка» в отношении человека, который знает, чего хочет, рискует и без колебаний строит свою жизнь.

Написал краткое послесловие от редакции: «Мы сдержанно относимся к словам жыд, жыдоўкаи др. Газета наша – яўрэйская. Однако мы отказываемся упрекать в антисемитизме белорусскоязычных граждан, которые употребляют слово жыд, при этом, очевидно, не имея в виду нас оскорбить». Одной читательнице из Старых Дорог этого показалось мало, она позвонила мне в Минск, уверяя, что публикация «Сьмелая жыдоўка» – моя ошибка, что автор заметки – часть хитрого антисемитского плана…

В 2006–2008 гг. с участием минского клезмера Дмитрия (Зисла) Слеповича, защитившего кандидатскую диссертацию о музыке восточноевропейских евреев, в столице прошли три небольших клезмерских фестиваля под названием «Жыдовішча».

Источник скриншота: https://by-afisha.livejournal.com/53231.html

Эта традиция прекратилась, насколько я знаю, не из-за протестов возмущённых активистов, а в связи с отъездом г-на Слеповича – который одно время даже числился руководителем молодёжной секции вышеупомянутого МОЕКа – за океан (2008).

Летом 2008 г. в Минске тиражом 1000 экз. вышел большой идиш-белорусский словарь, составленный Александром (Алесем) Астраухом. В нём слово «jid» переводится с идиша как «гэбрэй, жыд; чалавек, асоба, спадар», а «jidiš» как «ідыш, жыдоўская мова». А. Астраух не был подвергнут за такую «вольность» остракизму местными еврейскими организациями, и слава Б-гу. Осенью 2008 г. во время презентации в центре Минска тогдашняя директор(-ка) музея истории и культуры евреев Беларуси Инна Герасимова засыпала комплиментами составителя словаря, работавшего над изданием около 10 лет. Фрагменты этой работы под названием «Жыдоўскія прыказкі і прымаўкі» публиковались в том самом «еврейском» номере «ARCHE» (2000).

А. Астраух дарит свой словарь д-ру Лее Гарфинкель (Киев, 2014). Фото отсюда

В 2012 г. на сайте «Будзьма» появился «реактивный» материал: Александра Дорская в связи со скандалом в Украине захотела узнать, «как воспринимается издревле нейтральный этноним жыд в современном белорусском языке». Обратилась к блогеру Евгению Липковичу, литератору Павлу Костюкевичу и бизнесмену Юрию Зиссеру. Избранное из их мнений в переводе с белорусского:

Е. Липкович: «Что касается использования в белорусском языке слова жыд, я думаю, что если еврейскому сообществу не будет нравиться, то по-хорошему не стоит его использовать, какими бы историческими реалиями и лингвистической необходимостью это ни обосновывали. Но если община согласится – то почему бы и нет.

Никто же не использует в отношении белорусов слово бульбаш, понимая, что это может затронуть национальные чувства. Так и с жыдом – дело деликатное». NB: что такое «община» в понимании Е. Липковича, из материала неясно.

П. Костюкевич: «Жыд, жыдоўка” – исконные белорусские и украинские слова. Слова “яўрэй”, “габрэй” і “гэбрай” – более поздние… Знаю много людей – даже прогрессивно настроенных – которые обижаются на слово жыд, и много таких, которые относятся к этому слову нормально.

Проблема слова “жыд” в белорусском языке – не проблема белорусско-еврейских отношений, а проблема самостоятельности, самодостаточности (самости) белорусского языка в РБ, с которыми, как мы все прекрасно знаем, не всё ладно. Насколько белорусское общество готово к слову «жыд», настолько оно готово к публичному белорусскоязычию, скажем, в делопроизводстве, армии, в будничной жизни».

Ю. Зиссер: «Формальное наличие какого-нибудь слова в языке ещё не делает уместным его использование в любой ситуации. Мы имеем дело с распространённым во всех языках мира явлением смены семантики слова во времени. Да, в ХIХ веке cлово “жыд” звучало привычно вместе с “маскалём” и в белорусском, и в украинском языке. Но на протяжении ХХ века в восточноевропейских языках сформировалась однозначно негативная семантика слова “жыд” (кстати, вместе с “маскалём”)… Даже ироничное “бульбаши” в отношении белорусов и близко не имеет такой сильной негативной коннотации, как “жыды” в отношении евреев. И если мы хотим в Европу, то из трёх названий этноса (“яўрэй”, “габрэй” и “жыд”) должны использовать два нейтральных, а старое название из XIX века оставить историкам… Надеюсь, в Беларуси евреев не будут называть “жидами” ни на каком языке». Не совсем понятно, как стремление в Европу связано с отказом от слова «жыд» – видимо, Ю. З. имел в виду принятие норм политкорректности, на которые семь лет назад возлагалось куда больше надежд, чем ныне.

То ли во имя политкорректности, то ли по иным причинам «Наша Ніва» в 2010-х гг. свела к минимуму употребление слова «жыд» и ему подобных. Впрочем, литераторы от «крамолы» не отказались: например, Владимир Лобач в рассказе, опубликованном 23.11.2013, упомянул «жыдоў з мястэчка».

В 2010 г. поэт Феликс Баторин (Хаймович; род. в 1948 г., сын бывшего узника Минского гетто и партизана Бориса Хаймовича) написал такие строки: «Перш чым сцвярджаць: “Антысеміт!” – / Cпадар хай зразумее, – / Не ў тым бяда, што кажуць “жыд”, / Бяда, што б’юць габрэя!» В переводе с белорусского: «Прежде чем утверждать: “Антисемит!” – / Пусть господин поймёт, – / Не в том беда, что говорят “жыд”, / Беда, что бьют еврея!». Они вошли в книгу Ф. Баторина «Яблычны пах цішыні» (Минск, 2018). А в 2014 г. Зисл Слепович во главе ансамбля «Litvakus» (США) выпустил альбом «Raysn». Среди номеров на идише была и старая песня на белорусском, где фигурирует «Хайка-жыдоўка» (ранее она исполнялась, в частности, в рамках проекта «Крамбамбуля»). Альбом «Raysn» получил признание и в Беларуси.

Мне казалось, что к концу 2010-х гг. проблема «жыда», «габрэя», «яўрэя» утратила свою остроту и актуальность – «кто как хацит, тот так и гаварыт», лишь бы не обзываться – но не тут-то было…

(2-я часть следует)

Вольф Рубинчик, г. Минск

16.09.2019

wrubinchyk[at]gmail.com

Опубликовано 16.09.2019  22:07

Отклики

Зиссеровское сравнение «жыда» с «маскалём» не совсем правильное, но ещё ярче отражает семантические сдвиги: если почитать, например, раннего Тараса Шевченко, у него то и дело кого-то из крестьян-украинцев «забирают в москали». Перевод пьесы Ивана Котляревского «Москаль-чарівник» (1819) на русский язык называется «Солдат-чародей» тоже вовсе (не только) из уважения к «старшему брату». Москаль (был) тот, кто служил российскому царю.

Пётр Резванов, г. Минск    (17.09.2019  16:33)

*

Интересный обзор.

Если полистать газеты, то, думается, слово «габрэй» первым в нашей печати употребил я. Услышал это слово ещё при советах от одной белорусской польки (она говорила «гэбраі»), а затем полез в книжки. Помнится, и с Алесем Рязановым это слово «обсасывал».

А когда во время премьерства Ариэля Шарона началась драма «на территориях», когда Европа снова гадила Израилю, я написал текст «Чаму я жыд». Он печатался в «Нашай Ніве», был переведен на русский язык.

Анатоль Сидоревич, г. Минск (перевод с бел.; 17.09.2019 21:14)

*

Когда в 1993 году выбиралось название для Всемирной ассоциации белорусских евреев, я консультировался в Нью-Йорке с покойным Геннадием Буравкиным. Он возглавлял миссию Беларуси в ООН. По его рекомендации было выбрано для белорусскоязычного варианта слово «габрэяў». Это слово – и в надписи на памятнике в Мозыре, на месте самосожжения местных евреев в 1941 году. Текст был согласован в Академии наук Беларуси.

Яков Гутман, Нью-Йорк  (17.09.2019  22:39)

В. Рубінчык. КАТЛЕТЫ & МУХІ (126)

Шулем-алейхем! Вітанне ляціць у бок стваральнікаў расійскага фільма «Адэса», які мы з жонкай паглядзелі ў мінскім кінатэатры «Аўрора» 05.09.2019. Cтужка на аматара (шчырая, аднак зацягнутая, як на мой густ), але ў ёй можна пачуць ідыш, ды яшчэ ў паўднёвым варыянце, што нячаста бывае ў кінематографе. Цікава, што не ўсе выразы суправаджаюцца тытрамі па-руску – хіба каб гледачы самі здагадаліся, напрыклад, хто такі «а фрумер ід». Магу ахвяраваць рэжысёру Валеру Тадароўскаму і прадзюсеру/выканаўцу галоўнай ролі Леаніду Ярмольніку ўсю гэтую серыю «Катлет & мух», мне не шкада 🙂

Агулам, калі хто хоча ў 2019 г. пазнаёміцца з яўрэйскай культурай у розных яе праявах, той пазнаёміцца, прынамсі ў Мінску. Во перадаюць, што «ў Музеі гісторыі і культуры габрэяў Беларусі прэзентавалі фотавыставу Альфрэда Мікуса “Сезоны мястэчка Ленін”, прысвечаную ўнікальным драўляным надмагіллям на мясцовых габрэйскіх могілках». Ленін – гэта не той шахматны конь, пра якога вы падумалі, а мястэчка ў Жыткавіцкім раёне Гомельскай вобласці…

Добра, што музей пры «Саюзе беларускіх яўрэйскіх абшчын» фіксуе такія з’явы і заахвочвае фотамастакоў. Горай тое, што дырэктар гэтага самага музея, ён жа віцэ-прэзідэнт названага Саюза, сёлета апалчыўся на барысаўскі жаночы (нават фемінісцкі) аматарскі музычны гурт «Жыдовачка». Не прыдумаў нічога лепшага, чым рэкамендацыя для наведвальніц фэйсбука: «Іх трэба троліць і байкатаваць. І людзям тлумачыць – асабліва яўрэям, якія элементарных рэчаў у дачыненні да сябе не разумеюць».

Няйначай наслухаўшыся сп. Вадзіма, двое ізраільцаў, сп. Марк і спн. Керэн (экс-мінчанка Алена), зляпілі крэатыў «Жыдовачка гэта ў Беларусі камплімент або абраза?» Як быццам няма трэцяга варыянту: слова, якое з «песні не выкінеш» (трапная заўвага экс-мінчаніна Зісла ў фб).

Лідарка гурта Ната Голава, aka Anna Avota, тлумачыла, што «Жыдовачка» існуе з 2018 г. і назва гурта паходзіць ад беларускага танца, запісанага ў Барысаўскім раёне гадоў 30 таму. Але «змагары з антысемітызмам» не дужа хацелі яе слухаць… Дзеля справядлівасці, у артыкуле на сайце «Дэталяў» намёкі на альтэрнатыўны погляд ёсць: маскоўскі (!) рэлігіязнавец Юрый Табак кажа, што «да назвы… у кантэксце рэпертуару не прычэпішся – ні юрыдычна, ні па сэнсу». Потым сказана, што «і сярод яўрэяў знайшліся тыя, хто лічыць, што ў назве “Жыдовачка” няма нічога страшнага». Гэтым «дысідэнтам» К. Вольман & М. Катлярскі слова не далі, затое працытавалі шэраг паэтаў-філолагаў i «простую гамяльчанку», ствараючы ўражанне, што «народ супраць» (вядомы журналісцкі прыём) і падводзячы да думкі, што існаванне «Жыдовачкі» – «абраза-абраза». Прыплялі звесткі з афіцыёзнага зборніка «Рэспубліка Беларусь у люстэрку сацыялогіі», паводле якіх у штодзённым жыцці па-беларуску размаўляюць усяго 3% жыхароў РБ… І што?

У 2018 г. (а папраўдзе, яшчэ ў 2000 г. – у часопісе «Arche», «Яўрэйскі погляд на “жыдоўскі нумар”») я выказаўся наконт ужывання слова «жыд» у беларускай мове. Тая памяркоўная пазіцыя па сутнасці не змянілася.

Адміністратарка суполкі «Беларускія яўрэі» можа ўпікнуць тым, што я не філолаг (як упікала таго самага музыказнаўцу Зісла Сляповіча з яго рэплікай «раздзьмулі з мухі слана» – маўляў, «у артыкуле прыведзены высновы прафесіяналаў… гаварыце пра музыку, не лезьце ў філалогію»). ОК, вось меркаванне кандыдата філалагічных навук Надзеі Шакун, апублікаванае ў навуковым і метадычным часопісе «Роднае слова», № 12, 2005 (артыкул «Яўрэй, жыд»): «Форма жыд – больш старая ў параўнанні з лексемамі яўрэй і габрэй (габрай, гэбрай), але, як ужо адзначалася, не фіксуецца ў нашых нарматыўных слоўніках… Безумоўна, што паралельнае раўнапраўнае існаванне некалькіх сінанімічных антрапонімаў (жыд, яўрэй, габрэй, гэбрай, габрай) – толькі на карысць сучаснай беларускай мове, бо разнастаіць яе лексічны склад і ў той самы час нагадвае пра даўнюю гісторыю і багатыя кантакты нашай мовы».

Апошні сказ, па-мойму, занадта смелы; празмерная сінанімічнасць можа стацца праблемай для жывой мовы, дый цяжка рэалізаваць на практыцы «раўнапраўнае існаванне» лексем. Так ці іначай, не думаю, што Надзея Шакун – меншы «прафесіянал» у мовазнаўстве, чым журналістка Керэн Вольман. Гэтаксама і Фелікс Хаймовіч, які з дзяцінства чуў беларускую і дзясяткі гадоў піша на ёй вершы пад псеўданімам Баторын, напэўна, лепей знаецца на нюансах мовы (дый міжэтнічных адносін у Беларусі), чым рускамоўны паэт Рыгор Трэстман, які з пачатку 1990-х бывае ў нашых палестынах наездамі. Зноўку працытую верш Ф. Баторына 2010 г. з кнігі «Яблычны пах цішыні» (Мінск, 2018): «Перш чым сцвярджаць: Антысеміт! – / Cпадар хай зразумее, – / Не ў тым бяда, што кажуць жыд, / Бяда, што б’юць габрэя!»

Мяркую, надыходзіць час падзяліцца сваімі думкамі пра «жыда»/«Жыдовачку» і па-руску. Bli neder, скора такі артыкул паявіцца (агораў жа дзве часткі пра фэйкі – тут і тут), сачыце за рэкламай 🙂 Пакуль суд ды справа, катэгарычна рэкамендую праціўнікам барысаўскага гурта стварыць уласны, назваць яго «Габрэечка», «Яўрэечка» або нават «A yidishke»/«Bas-Yisroel», i перамагчы несамавітых дзяўчат у чэснай барацьбе… Крыху абалдзеў ад фэйсбучных інвектыў кшталту «Вы зусім нічога не кеміце ў ідышкайт» на адрас «Жыдовачкі», да таго ж кінутых асобамі, якія раней неяк не былі заўважаны ў пашырэнні тутака ідышнай культуры ¯\_(ツ)_/¯

Голава, удзельніца замежных клезмерскіх імпрэзаў, выпускніца тутэйшага ўніверсітэта культуры і ўвогуле дама рашучая, здольная «у бубен даць» (на фота), па слова ў кішэнь не лезе. Яшчэ ў ліпені паспрабавала прааналізаваць настроі розных пластоў беларускага яўрэйства…

Выйшла грубавата-карыкатурна, але доля ісціны ў гэтай карыкатуры ёсць. Лепшага сацыялагічна-культуралагічнага аналізу, на жаль, ніхто пакуль што не прапанаваў… Напрыклад, літаратар П. Касцюкевіч трактуе суайчыннікаў яшчэ больш суб’ектыўна. Голаўская трыяда нагадвае тую, на якую я абапіраўся ў сваёй дыпломнай працы (ЕГУ-1999) пра рускамоўных імігрантаў у Ізраілі. Для той «уяўнай супольнасці» былі характэрныя ваганні паміж гетаізацыяй, інтэграцыяй і асіміляцыяй.

Тым часам абяцаюць, што ў лістападзе 2019 г. (так, 102 гады вялікаму кастрычніцкаму перавароту!) у Мінску на вул. Кастрычніцкай пройдзе вялікі фестываль яўрэйскай народнай музыкі Litvak Klezmer Fest. Будуць урокі танцаў, выстаўка, бясплатныя канцэрты і многае іншае. Сярод партнёраў – прадказальна – тутэйшых яўрэйскіх суполак няма, а ёсць пасольства ЗША і Інстытут польскі.

Фоты з klezmerfest.by; справа – месца для маючага-адбыцца літвацкага клезмер-фэсту.

Прыляплю тут сваё ж выказванне ад 21.05.2018: «малаверагодна, што ў Мінску адбудзецца фестываль такога ж размаху, як «Kyiv Klezmer Fest» (12-13 мая 2018 г.)». Разам з тым цешыць, што ідэі вольна перасякаюць межы. Вось і маю прапанову ад 11.03.2019 – наконт таго, што генеральны пракурор мусіць прызначацца выключна з ліку асоб, якія маюць вышэйшую юрыдычную адукацыю – збіраюцца прыняць… Праўда, ва Ўкраіне. Не выключана, што, калі так пойдзе далей, то знакаміты кіеўскі заапарк неўзабаве атрымае імя Роберта Мугабэ (1924–2019), а мінчукі зноў правароняць свой шанс залучыць у горад новых турыстаў.

У канцы жніўня ўставіў шпільку расійскаму інфармагенцтву, ды так, што брахлівы аўтар надоўга за… ціх. Але, па завядзёнцы, маю дадатковы, «лесвічны» аргумент: шыльды з назвамі вуліц па-беларуску неабходныя не толькі для ўтрымання моўнага балансу ў горадзе (асноўная маса рэкламы ў Мінску – рускамоўная), а і для выканання прававых норм. Гаворка пра Закон РБ № 190-З ад 16.11.2010, паводле якога (арт. 17) «У Рэспубліцы Беларусь найменні геаграфічным аб’ектам прысвойваюцца на беларускай мове». Г. зн. яна абавязковая на паказальніках, а транслітарацыя на іншых мовах – права мясцовых органаў улады.

У сталіцы Беларусі не толькі не «вынішчаецца» руская мова – яна з’яўляецца нават там, дзе яе раней не было…

Побач са станцыяй метро «Пушкінская». Рускамоўныя шыльды былі павешаны год-два таму.

А тут прыкол у тым, што аншлаг злева – на рускай, справа – на беларускай. Адзін Фрунзенскі раён, адна фірма рабіла. «Плюралізм у адной галаве».

*

Ну што, малята, праз тры тыдні адкрыецца чарговая сесія палаты прадстаўнікоў Нацыянальнага сходу РБ. Планы склікання пазачарговай сесіі для аспрэчвання лукашэнскага ўказа аб датэрміновым спыненні паўнамоцтваў дэпутатаў канчаткова ляснулі… 🙁 У тым ліку праз паводзіны такіх «прыгажуноў», як былы камсамольскі газетчык Алекс К-скі, цяпер нібы «вялікі дэмакрат» і палітычны аналітык. 26.08.2019 заявіў, што «Выбары ўжо прызначаныя, цягнік ужо пайшоў, яго не спыніш», і ўвогуле аднаўленне канстытуцыйных норм – «пабочнае пытанне». Яшчэ і пакпіў з пратэстоўцаў кшталту сойму БНФ: «ганілі гэтую Палату [прадстаўнікоў], „палаткай” называлі, а тут раптам упісваецеся за яе». Аналітык не цяміць, што ў краіне можна (і трэба) абараняць канстытуцыйнасць незалежна ад стаўлення да «палаткі»? Ды ладна Алекс К. – больш пытанняў да тых, хто яго наймае і запрашае, да розных «Еўрапейскіх дыялогаў», дзе нават назоў спісаны з расійскіх аналагаў… Вой, no more comments, а то пачнецца нецэнзуршчына.

У ліпені раіў замежнікам, якім карціць дабіцца адмены ў РБ смяротнага пакарання, спадзявацца на перамены ў грамадскай думцы Сінявокай, а не на літасць «сонцападобнага». Супадзенне або не, але цяпер, пасля семінару 27.08.2019, вось чаго прапануюць: «правесці новае даследаванне для вывучэння грамадскай думкі», «разгарнуць шырокую камунікацыйную кампанію з удзелам беларускіх СМІ з мэтай інфармавання насельніцтва па пытанні прымянення смяротнай кары». Маўляў, «чым больш людзі ведаюць пра смяротнае пакаранне, тым менш яго падтрымліваюць». Спрэчна, але хай так, будзем паглядзець.

На мяжы лета і восені прайшоў «чэмпіянат Еўропы па шахматах сярод карпарацый», другі па ліку. Арганізатарка заяўляла, што праект паслужыць «масавасці і павышэнню прэстыжу шахмат у Беларусі» – гм… Калі пазалетась пад Парыжам сабралося 33 каманды, то цяпер у Мінску – толькі 14. Змагаліся на 4-х дошках. Наколькі гэта было цікава з «турыстычнага пункту гледжання», таксама няясна: дзевяць каманд прадстаўлялі Беларусь, тры – Расію (у адной з іх засвяціліся два гульцы з Францыі), адна – Грузію, адна – Нідэрланды. Атрымаўся, па сутнасці, «адкрыты чэмпіянат Беларусі», не заўважаны ні «Прессболом», ні «Трибуной», ні нават «Спортивной панорамой».

Ну, а выраб рэкламных шчытоў для «раскруткі» шахмат як дзіцячай гульні – хутчэй за ўсё, крок у слушным кірунку.

Мінск, прасп. Пушкіна, жнівень 2019 г.

I вось яшчэ што. Серыял «Катлеты & мухі» трывае пяты год. Апошнім часам не магу не думаць пра тое, што ён топчацца на месцы. З аднаго боку, калега з Вільнюса піша: «Вельмі палюбляю тваю жвавую аналітыку і даю спасылкі на твае тэксты сваім студэнтам-палітолягам». З другога, не калега, але «тожа харошы чалавек» з Мінска заўважае: «Фармат “усё да кучы” абсалютна не працуе ў цяперашні час. Прытым, што вы закранаеце даволі важныя пытаньні, яны не заўжды ствараюць дыскусію і могуць проста не даходзіць да тых, каму ёсьць што сказаць (і зрабіць)». Карацей, чакаю ад чытачоў меркаванняў на тэму, як нам абустроіць Расію засмажыць «Катлеты…»

Цытатнік

«Я заўсёды вучуся на памылках людзей, якія слухалі мае парады» (як бы анекдот адсюль)

«Калі ты проста разважаеш над палітычнымі пытаннямі і сам да чагосьці дадумваешся, гэта вельмі цікава, прывабна, узбуджальна, усё гэта цудоўна. Але калі ўсе гэтыя развагі прыводзяць да сваёй лагічнай высновы, г. зн. да неабходнасці якіх-небудзь дзеянняў, адразу ж з’яўляецца пачуццё жахлівага расчаравання, і ўсё гэта робіцца так маркотна» (Іосіф Бродскі, 1972)

«Яўрэям ХХІ стагоддзя пашанцавала. Нацыяналісты нашага часу радыя разбавіць свой антысемітызм дозай юдафіліі, бо яны сапраўды ненавідзяць не ўсіх яўрэяў, а толькі тых, хто з імі не згодзен, або па тактычных прычынах» (Аншэль Пфефер, жнівень 2019)

Вольф Рубінчык, г. Мінск

11.09.2019

wrubinchyk[at]gmail.com

Апублiкавана 11.09.2019  18:53

Водгукі ад чытачоў з Мінска

*

Не трэба закрываць ваш e-zine. Заўсёды чакаю, калі ў rss сайта ён з’явіцца. Можна наладзіць яшчэ і рассылку па e-mail. Дзякуй за працу. (Віктар Сяргейчык, 11.09.2019)
*

Выхад «КіМ» – Ваша справа. Вар’етэ = «усё да кучы» – жанр складаны, час ад часу і я мог бы сказаць, што лепш з аднаго артыкула зрабіць два-тры, але нельга ўсяго патрабаваць ад аднаго чалавека!.. Дарэчы, калі б не Ваша «ўсё да кучы», я б, можа, і не даведаўся бы пра http://klezmerfest.by!

І яшчэ раз пра «аднаўленне канстытуцыйных норм». Ну, дапусцім: скаардынуецца народ і кагосьці вельмі дрэннага не выберуць у «палатку». Выберуць іншага, але што далей?.. Чым (акрамя «кармушкі») з’яўляецца палатка? Адзін разбэсціўся – разбэшчваць іншых?! Пакуль што нічога, акрамя пафігізму (ад байкота да галасавання за каго прыйдзецца) гэтыя выбары не выклікаюць. (Пётр Рэзванаў12.09.2019)

*
Я не прыхільнік назову «Жыдовачка», але ж і змагацца з ім не лічу патрэбным. Бадай, праціўнікі яго сапраўды, як напісаў Зісл Сляповіч, «раздзьмулі з мухі слана». (Юрый Тэпер, 15.09.2019)

В. Рубінчык. КАТЛЕТЫ & МУХІ (108)

Шалом-бай! Выглядае, не памаглі мае ўшчуванні 11-га і 19-га сакавіка. Чытаю:

«21 сакавіка ў Мінску адбыўся арганізацыйны сход грамадскай канстытуцыйнай камісіі. Яна збіраецца распачаць працу над новай Канстытуцыяй... Новая Канстытуцыя будзе грунтавацца на базе Канстытуцыі 1994 г. без зменаў, унесеных на рэферэндуме 1996-га».

Што характэрна, кіраваць камісіяй маюць тыя ж людзі, якія ў сярэдзіне 1990-х пра… маталі лад, пры якім дзейнічала Канстытуцыя ўзору 15.03.1994.

На каго ўсё разлічана? У пачатку лістапада 1996 г. Алена Л., супрацоўніца факультэта палітычных і адміністратыўных навук ЕГУ, неафіцыйна запрашала нас, студэнтаў, прыйсці ўвечары на плошчу Незалежнасці і падтрымаць Вярхоўны Савет у яго баруканні з прэзідэнтам. Я пад’ехаў, паглядзеў… Паловы гадзіны мне, трэццякурсніку, хапіла, каб сцяміць, што кашы з такімі пратэстоўцамі не зварыш. Калі я не купіўся на іхнюю самапрэзентацыю ў свае 19 год (прычым не галасаваў ні за лукашэнкаўскі «суперпрэзідэнцкі» праект, ні за няжыццяздольную альтэрнатыву ад «аграрыяў і камуністаў»), няўжо-такі куплюся ў 41? 😉

Самацытатка (14.05.2017): «з пераважнай большасцю публічных асоб, якія прэтэндуюць на тое, каб стаць альтэрнатывай клану Лукашэнак, у мяне чыста музычныя рознагалоссі… Звычайна гэтыя асобы проста не трапляюць у такт: маўчаць, калі трэба гаварыць, гавораць, калі трэба дзейнічаць, мітусяцца, калі трэба падумаць».

А па сутнасці… Ну так, груба і крыва была перароблена Канстытуцыя ўвосень 1996 г., але новая версія дзейнічае (з адыёзнай папраўкай 2004 г., якая, аднак, не тычыцца размежавання паўнамоцтваў) звыш 20 гадоў, дык што ўжо цяпер? Ад таго, што будзем войкаць над лёсам кабеты, згвалтаванай у пяшчотным узросце, яна зноў стане нявінніцай?

Каторы раз падкрэслю для маладых і перспектыўных палітыкаў, у тым ліку для Мечыслава Грыба, генеральнага сакратара (кіраўніка спраў) Беларускай сацыял-дэмакратычнай партыі: занялі адказныя пасады – варта займацца рэальнай палітыкай, а не «настальгічным турызмам». Усведамляю, праўда, што падобныя заклікі – як аб сценку гарох. ¯\_(ツ)_/¯

У 2000–2010-х гг. праз шматразовыя расчараванні ў рэальнасці адбылася віртуалізацыя публічнай (у прыватнасці, палітычнай) прасторы, памножаная на традыцыйную «памяркоўнасць». Вынік – грамадства ў нейкім сэнсе яшчэ больш закрытае, чым у часы «камуністычнай Вандэі» (рубеж 1980–1990-х гг.). Па-мойму, не варта шмат казаць пра «раскол» у Сінявокай, дарма што многія кажуць, відаць, спрабуючы зарабіць сабе дадатковыя балы. Дыягназ на «Дойчэ веле» 23.03.2019 няслушна быў пастаўлены: «бакі беларускага грамадства» не дзейнічаюць на «знішчэнне» адно аднаго, а збольшага мадзеюць у сваіх інфармацыйных пухірах ды не чуюць, не жадаюць чуць альтэрнатыўных ідэй. Калі коратка: у дрыгве няма расколу, для якога патрэбны больш-менш акрэсленыя пазіцыі бакоў, а «знікненне агульных сэнсаў і каштоўнасцей, якія яднаюць людзей у грамадства і нацыю» завецца іначай (напрыклад, анаміяй).

Разам з тым не перабольшваў бы маштабаў і закаснеласці згаданай анаміі. Незалежнасць сама па сабе задае рамкі для супольнай эканамічнай дзейнасці, а апошняя аб’ектыўна падмацоўвае агульныя інтарэсы яе ўдзельнікаў, у тым ліку беларусаў і яўрэяў. Так ці інакш адбываецца дыялог (калі хочаце, міжэтнічны) – ні «гета», ні «рыса аселасці» ў сучаснай Беларусі немагчымыя. Зразумела, формы й нормы гэтага дыялога далёка не заўсёды цешаць.

Я ўжо цытаваў дасціпнага Алеся Чобата, які ў снежні 2001 г. заляпіў: «Народ горшы за любую ўладу. Бо ўладу зьмяніць можна, а народу ня зьменіш». Нямала, дарэчы, разумнага напісаў паэт – рэкамендую… Гісторыя пра тое, як мастак Уладзімір Крукоўскі ў 1991 г. хадзіў «за нашымі дэмакратычнымі і патрыятычнымі дэпутатамі», сёлета амаль паўтарылася. Улетку 2017 г. была запрошана мая помач у працы над перакладам Хаіма Нахмана Бяліка на беларускую, і зборнічак выйшаў у тым жа годзе. Але дзівун з групы, згаданай Чобатам, чамусь вырашыў, што я мушу бегаць за ім па кніжку з перакладам. Cпярша былі мэйлы такога зместу: «Дарагі Вольф! Як рэдактар Вы сябе праявілі абсалютна прафэсійна і адказна паверце мне!» Потым – спасылкі на ўласную занятасць, маралізатарства… Што замінала ўкласці кніжку коштам 3 рублі ў канверт за 1 рубель (0,5$) i адправіць на пазначаны мною адрас – дагэтуль не разумею. Трапная ёсць прымаўка: «Як бяда, так да жыда, як па бядзе, дык ідзі к чорту, жыдзе» – не адно пра яўрэяў.

* * *

Надоечы прыйшла на мэйл адозва з рэкламай «Цайтшрыфта» – гэта «штогоднік, прысвечаны яўрэйскай тэматыцы», які выдаецца цэнтрам яўрэйскіх даследаванняў Еўрапейскага гуманітарнага ўніверсітэта. Выходзіў у 2011–2016 гг. і, напэўна, зноў будзе выходзіць, прынамсі «матэрыялы для чарговага выпуску прымаюцца да 1 чэрвеня 2019 г.».

Хай людзі пішуць у «Цайтшрыфт», я не супраць, але сам пакуль што ўстрымаюся. Адна з прычын – з’яўленне ў 2017 г. артыкула рэдактара «Цайтшрыфта» Змітра Ш. «Беларускі арыенталізм і “беларуска-яўрэйская ўтопія” (да пастаноўкі праблемы)». Да прыкладу, аўтар смела піша, што «паводле Ю. Хадыкі, яўрэі займалі ў БССР [1980-х гг.] другое месца паводле колькасці насельніцтва» – і тут жа «абвяргае» аднаго з лідараў БНФ, спасылаючыся на перапіс 1989 г. Між тым нябожчык Хадыка ў 1997 г. і не казаў пра месца яўрэяў у агульнай колькасці насельніцтва, а ацэньваў долю прадстаўнікоў розных этнасаў (карэктна або не – іншае пытанне) у дырэктарскім корпусе позняй БССР…

Пасля колькіх гадоў рэдактарства падобныя «ляпы» дзіўнавата прапускаць у сваіх тэкстах, але залішняя самаўпэўненасць, на жаль, увогуле характэрна для дзейнасці Ш., які аналізуе (пара)палітычны дыскурс, ігнаруючы метадалогію, выхопліваючы асобныя постаці ды выказванні з кантэксту… Карацей, «нацягваючы саву на глобус».

Кандыдат гістарычных навук вяшчае (цытую без перакладу): «В окончательном виде белорусско-еврейская утопия была сформулирована в самом конце 1980-х – начале 1990-х гг. На рубеже ХХ-ХХІ вв. в таком жанре” написаны часть работ Я.З. Басина, Э.Г. Иоффе, Л.М. Лыча, В.М. Рубинчика, А.Ф. Смоленчука и др.»

«В.М. Рубинчик» – гледзячы па ўсім, ваш пакорлівы слуга, бо іншыя Рубінчыкі на рубяжы стагоддзяў праблематызацыяй беларуска-яўрэйскіх адносін у газетах-часопісах не займаліся. Праўда, паводле пашпарту я Владимир Павлович 🙂 Сам Ш. раней не раз спасылаўся на мае тэксты, дык можна было запомніць…

Утопія як з’ява, у прынцыпе, не адштурхоўвае. Адну са сваіх першых навуковых работ, апублікаваную, здаецца, у зборніку РІВШ БДУ, назваў «Утопія і сучаснасць, або Сучаснасць утопіі». Даводзіў, што ўтапісты – крэатыўныя рабяты, якія нярэдка дапамагаюць чалавекам рухацца ўперад… Але ўвогуле-то я – скептык і рэаліст; ніколі не «навяваў чалавецтву сон залаты».

У адным шэрагу з Басіным ды Іофе мне стаяць няёмка нават «па тэхнічных прычынах» (абодва, мякка кажучы, не ва ўсіх выпадках рабілі розніцу паміж «калгасным» і «сваім», а адзін яшчэ і пустабрэх, не раз прызнаны такім праз суд). І галоўнае – што Ш. мае на ўвазе пад бел.-яўр. утопіяй? Пан адказвае: «пэўны кірунак у беларускай гістарычнай, гісторыка-публіцыстычнай і мастацкай літаратуры, які ідэалізуе беларуска-яўрэйскія сувязі (кантакты) на працягу некалькіх соцень гадоў іх існавання». Далей фармулюе тэзісы, што пашыраюцца прадстаўнікамі «кірунку»:

– яўрэі жывуць поруч з беларусамі вельмі працяглы час, прыкладна з ХІ-ХІІ стст., і абодва народы заўсёды мірна суіснавалі.

– яўрэі сфармаваліся пад уплывам беларускага этнасу; яўрэйства ў Беларусі шмат у чым злілася з беларускім народам паводле традыцыяў і звычаяў;

– яўрэі і беларусы былі аднолькава гнаныя як рускімі памешчыкамі, так і польскімі панамі; улічваючы гэта, яўрэі павінны падтрымліваць беларусаў у іх палітычнай барацьбе;

– і яўрэі, і беларусы заўсёды залежалі ад больш магутных суседніх нацый (палякаў і рускіх) і лёгка паддаваліся асіміляцыі;

І г. д., аж да «адраджэнне мовы іўрыт, ініцыятарам якога стаў ураджэнец Беларусі Э. Бен-Іегуда, можа служыць узорам для адраджэння беларускай мовы».

Усё настолькі пальцам у неба! Наадварот, яшчэ студэнтам у канцы 1990-х я спрачаўся з выкладчыкам гісторыі, які праводзіў паралелі паміж адраджэннем іўрыта і беларускай – даводзіў, што сітуацыі істотна розныя. Смяяўся са спробаў Э. Іофе абмаляваць Беларусь як «радзіму яўрэйскіх сланоў» (выраз Віталя Зайкі ў «Аrche», № 3, 2000), дзе яўрэі атабарыліся быццам бы ажно ў часы Полацкага княства. Не пераацэньваў уплыву беларускага этнасу на фармаванне тутэйшых яўрэяў, асабліва ў «дасекулярны» перыяд (да ХХ ст.). І, вядома, нідзе не сцвярджаў, што два народы заўсёды мірна суіснавалі; ні ў «Аrche», ні ў «Нашай Ніве», ні ў «Анахну кан», ні ў навуковых публікацыях. У 2015 г. прапаноўваў паверыць Уладзіміру Караткевічу, які занатаваў у сваім дзённіку 1960-х гадоў пра яўрэяў ВКЛ: «жылі тут не добра і не кепска, і з прывілеямі, і з паборамі, і з гвалтам…» («Дзеяслоў», № 78, 2015).

Іншая справа, што ў пачатку 2000-х і пазней я выступаў за такія (мабыць, не ўсім патрэбныя) рэчы, як кансалідаваная яўрэйская абшчына ў Беларусі + дыялог яўрэйскіх інтэлектуалаў з беларускай «культурнай элітай», які вёўся б, між іншага, і па-беларуску. Калі гэта было ўтопіяй – ну, даруйце… Па-мойму, у другой палове 2010-x і кіраўнікі «абшчыны» перасталі бясконца сварыцца міжсобку, і дыялог худа-бедна вядзецца, і наагул, «прафесійныя яўрэі» сталі больш цікавіцца беларускай мовай. Той самы афіцыёзны «Авив» раз-пораз публікуе ў сябе белмоўныя матэрыялы, нават «тарашкевіцай» 😉

Чарговае сведчанне паступовага развароту яўрэйскіх суполак да беларушчыны – выхад кнігі Фелікса Баторына «Яблычны пах цішыні» (Мінск: Кнігазбор, 2018. 308 с., 200 экз.). Частку грошай на гэты зборнік вершаў ахвяравалі «яўрэйскія лідары», і атрымалася няблага. Наконт слова «жыд» у беларускай Ф. Баторын, як выявілася, мае адмысловы вершык 2010 г.: «Перш чым сцвярджаць: «Антысеміт!» – / Cпадар хай зразумее, – / Не ў тым бяда, што кажуць «жыд», / Бяда, што б’юць габрэя!» А во радкі, напісаныя ў 2011 г. і актуальныя дагэтуль, з верша “Разважанні на габрэйскіх могілках, апаганеных фашысцкай свастыкай»: «У людскасці душы надзея на збавенне. / А людскасць існуе, не ведаючы рас…»

Вокладка новай кнігі Ф. Баторына; помнік у Курапатах з надпісам на ідышы, апаганены невядомымі (сакавік 2019)

Нягледзячы ні на што, з паліндромным Днём Волі ўсіх (101!) Напэўна, яшчэ не позна тым, каторыя ў Ізраілі, заруліць да ашдодскага камяня ў гонар Янкі Купалы, і павіншаваць адно аднаго. У праграме арганізатараў «традыцыйнае ўскладанне кветак да помніка, беларуская музыка, агульная радасць і весялосць пад ізраільскім бел-блакітным і беларускім бел-чырвона-белым сцягам». Чаму б і не?

«Вольфаў цытатнік»

«Разважаючы пра раздачу прызоў гісторыяй, трэба кіравацца не фактамі, а тэндэнцыямі, мысліць свет у дынаміцы, а пад актуальнасцю разумець не тое, што тут і цяпер, але тое, што па крайняй меры на паўкрока ўперадзе. І перастаць назойліва ганарыцца, хваліцца мінулым» (Аляксандр Няклеса, 15.03.2019)

«У свеце філасофаў прынята далікатна абыходзіцца нават з найгоршымі ідыятызмамі… Мы занадта далёка зайшлі ў сваёй далікатнасці адносна забабонных мудрацоў. Пара скончыць з гэтым, аддзяліць навуковую гіпотэзу ад дэмагагічнага вымыслу, навуку – ад фантазіі, добрасумленныя філасофскія высілкі – ад пустой балбатні» (Юзеф Марыя Бахеньскі, «Сто забабонаў», 1987)

«Калі ў вашай галаве хаос і каша, гэта ўсяго толькі паказнік таго, што вы адпавядаеце эпосе. Я ўсё яшчэ ўпэўнены, што агульначалавечыя законы існуюць, але бываюць эпохі, калі, насамрэч, нагадваць пра іх і змагацца за іх – занятак не для ўсіх, шчыра скажам» (Дзмітрый Быкаў, 15.03.2019)

Вольф Рубінчык, г. Мінск

25.03.2019

wrubinchyk[at]gmail.com

Апублiкавана 25.03.2019  16:06

Узі Вайль – «тарашкевіцаю»! / עוזי וייל בבלארוסית

Сёлета ў выдавецтве Ігара Логвінава выйшла чарговая кніга ізраільскага аўтара; не, ужо не Этгара Керэта, а Узі Вайля. Павал Касьцюкевіч, ён жа Павел Касцюкевіч, перакладаў Вайля здаўна – і нарэшце «закрыў гештальт», сабраўшы свае здабыткі пад адной вокладкай. Паглядзець на новы зборнік, а то нават і набыць яго, можна тут. Мы публікуем парачку рэчаў, якія нам даспадобы. Але сьпярша пачытайце анатацыю з капірайтамі

* * *

Майстар кароткай прозы, ізраільскі пісьменьнік і сцэнарыст Узі Вайль (нарадзіўся ў 1964 годзе ў кібуцы Газіт) добра вядомы беларускаму чытачу па публікацыях у газэце «Наша Ніва» і бюлетэні «Мы яшчэ тут!», а таксама ў часопісе «ARCHE». Яго апавяданьне «Чалавек, які скраў Сьцяну Плачу» ў 2009 годзе дало назву першай анталёгіі ізраільскае прозы па-беларуску.

У кнізе «Буржуазія задаволена не да канца» сабраныя апавяданьні і скетчы аўтара, якія моцна розьняцца паводле мэтаду: адны з іх – рэалістычныя, іншыя – фантастычныя, трэція – містычныя, але ўсе яны маюць справу з няўлоўнай сутнасьцю шчасьця, каханьня, сьмерці і болю.

Published with the support of the Institute for the Translation of Hebrew Literature, Israel and The Embassy of Israel in Minsk

«Chosen stories». Copyright © 2018 by Uzi Weil

© Павал Касьцюкевіч, пераклад з іўрыту, 2018

© Logvino Literatūros namai, 2018

 

Так Узі Вайль у 2007 г. вітаў чытачоў «Мы яшчэ тут!». Пераклад: «Вы не знаёмыя са мною, я не знаёмы з вамі. З другога боку, Адам і Эва таксама спачатку не ведалі адно аднаго, а паглядзіце, што з гэтага выйшла. Спадзяюся, вам спадабаецца». А зьлева – ён сам (фота з shortstoryproject.com).

* * *

Гэта не «Хамас», гэта Сьмерць, каб яна здохла

Праз колькі хвілін пасьля таго, як дзіця нарэшце заснула, Мэір Коэн зьняможана паваліўся на канапу ў гасьцёўні.

– Сьпіць? – запытала Раніт.

– Сьпіць, – адказаў ён.

Вочы міжволі зьліпаліся, і тут у дзьверы пазванілі. Раніт пайшла адчыняць. На парозе стаяў невысокі чалавек у акулярах ды трымаў у руках вялікую тэчку.

– Мэйл і Аніт Каноэ? – спытаў ён.

Яна няўцямна паглядзела на чалавека. Ён паўтарыў пытаньне.

– Мэір і Раніт Коэн, – няўпэўнена паправіла яна.

– А-а! – выгукнуў чалавек і паглядзеў у свае паперы. – От, кампутары! Хіба ж можна ім верыць?!.. Я з сацыяльнага страхаваньня, – ён працягнуў руку для поціску. – Я дэмограф.

– Вельмі прыемна, – павіталася зь ім за руку Раніт. – Вы… хто?

– Дэмограф. Я раблю статыстычныя апытаньні насельніцтва для сацыяльнага страхаваньня. Вы дазволіце пару-тройку пытаньняў?

– Мы якраз…

– Мале-енечкіх такіх пытаньняў, – папрасіў дэмограф.

Яна зірнула на мужа, той паціснуў плячыма.

– Выдатна! – сказаў дэмограф і зайшоў у кватэру.

* * *

Праз паўгадзіны ён усё яшчэ сядзеў у іхняй гасьцёўні, гартаў паперы, чытаючы пытаньні манатонным голасам: «А зараз пяройдзем да дзяцей».

Ён шчыра ўсьміхнуўся і зірнуў па баках.

– Дзеці ёсьць?

– Адно. Адна дачка, – адказаў Мэір.

– Колькі год?

– Паўгодзіка, – вымавіў Мэір. – Яшчэ доўга?

– Не, зусім не, яшчэ трошкі і ўсё.

«Шэсьць месяцаў», – занатаваў у сябе дэмограф.

– Гм, яна, відаць, ужо гаворыць?

Бацькі глянулі на яго са зьдзіўленьнем.

– Не гаворыць?

– Не гаворыць, – адказала Раніт. – А вы што, ведаеце шмат шасьцімесячных, якія гавораць?

– Я…

Ён зьбянтэжыўся.

– Я… У мяне няма дзетак… Я яшчэ малады. Я проста выглядаю старэйшым. Гэта таму што я ў акулярах. І таму, што працую ў дзяржаўнай установе.

Мэір зірнуў у столь. Раніт – на свае пантофлі.

– І як яе завуць?

– Яэль, – адказала Раніт.

– Прыгожае імя.

Ён запісаў.

– Вы так назвалі яе ў гонар кагосьці зь сям’і?

– У гонар Шымона Пэрэса, – адказаў Мэір. – Яшчэ многа пытаньняў?

– Не, зусім не, – запэўніў акулярык і занатаваў: «У гонар Пэрэса».

Мэір і Раніт пераглянуліся.

– Гэта жарт, – сказала Раніт.

Маладзён запытальна паглядзеў на жанчыну.

– Мой муж жартуе.

– А-а, пачуцьцё гумару. Вельмі важная рэч, – кемліва хітнуў галавой дэмограф. Але ж напісанага ня сьцёр.

– Прафэсія? – зьвярнуўся ён да Мэіра.

Мэір уважліва паглядзеў на дэмографа. Празь некалькі сэкундаў гаспадар кватэры казаў:

– Раблю паветра. Спэцыяліст па вытворчасьці паветра, вось мая прафэсія.

Дэмограф занатаваў і тут жа запытаўся:

– І колькі, калі не сакрэт, колькі вы зарабляеце ў месяц? Усё канфідэнцыйна. Ад тысячы да дзьвюх, ад дзьвюх да чатырох ці больш за чатыры тысячы?

–Я б жадаў зірнуць на ваша пасьведчаньне, – прамовіў Мэір.

Дэмограф трохі пакрыўдзіўся, але ж дакумэнт дастаў. Гэта было афіцыйнае пасьведчаньне супрацоўніка сацыяльнага страхаваньня, на якім зьмяшчаўся фотаздымак маладзёна і была пазначана яго пасада – «дэмаграфічны дасьледчык».

– Такім чынам? – вярнуўся да свайго пытаньня маладзён.

– Такім чынам, больш за чатыры тысячы, – адказаў Мэір. – Значна больш. Блізу васьмі.

Мэір зь цікаўнасьцю паглядзеў на дэмографа: «Ці занатуе гэта ёлуп?»

Ёлуп занатаваў.

– Больш за восем тысяч, прыстойныя грошы! – ён выглядаў заклапочаным. Мусіць, падумаў на хвіліну пра ўласную перакваліфікацыю на спэцыяліста па здабычы паветра.

– Ага, – пагадзіўся Мэір. – Але ўлетку няма працы.

– Сапраўды? Чаму?

– Ну, вы ж ведаеце, што такое наша лета. Няма чым дыхаць – паветра зусім няма.

– А-а, – вымавіў дэмограф і занатаваў.

Потым зьвярнуўся да Раніт:

– А ваша прафэсія?

– А я дзяўчына па выкліку, – адказала жанчына. І, трохі падумаўшы, дадала:

– Бюджэтная арганізацыя. Абслугоўваем афіцыйных асоб з-за мяжы.

Дэмограф пачырванеў.

– Гэта я тады заразіла СНІДам Фрэдзі Мэрк’юры, – сказала яна з гонарам.

Ён схіліўся над сваімі паперамі, пішучы безупынку. Мэір і Раніт усё гадалі: што ён там піша? Скончыўшы, ён спытаў:

– Вашы этнічныя карані?

– Мы прышэльцы, – адказала Раніт.

– Хто гэта?

– Прышэльцы зь іншай плянэты, – растлумачыў Мэір.

Гэтым разам малады дэмограф нарэшце падняў свае вялікія акуляры і ўтаропіўся ў гаспадароў.

І тут прачнулася іх маленькая дачка ды заплакала.

– Дзіцятка засьпявала, – сказала Раніт ды паднялася. – Прабачце.

Дэмограф паглядзеў ёй усьлед і сказаў:

– Яна корміць малаком?

– Яна сікае на яе, – адказаў Мэір, – кожныя пяць гадзін. Так вядзецца ў нас на плянэце.

Дэмограф зноўку пачырванеў. Раптам Мэір адчуў сябе ніякавата.

– Прабачце, – казаў Мэір, – я таксама мушу пайсьці да дачкі.

Калі ён зайшоў у спальню, то ўбачыў Раніт, якая схілілася над дзіцем. Яна кісла са сьмеху.

– Ціха, ціха, – засыкаў Мэір, – мы перайшлі мяжу, нават няёмка.

– Ён вар’ят, – прашаптала Раніт, – ён жа вар’ят!

– Ён не вар’ят. Хлопец трохі тормаз, ці што… Добры дурань. Але ж ён, здаецца, урэшце скеміў.

– Ты праверыў як сьлед, пасьведчаньне сапраўднае?

– Напісана «Сацыяльнае страхаваньне», а хто там яго ведае…

Ён узяў дачку на рукі.

І тут у дзьверы пазванілі.

– Так позна? – зьдзівіўся Мэір.

Яна паціснула плячыма.

Ён пайшоў адчыняць. На парозе стаяла Сьмерць. Яна не была апранута ў чорнае. Яна ня мела касы ў руцэ. У яе адсутнічалі крылы за сьпінаю. І голас яна мела ня вельмі каб нізкі. Але тое стаяла Сьмерць. У гэтым не было ні найменшага сумневу.

Найбольш уражвалі ейныя вочы. Праз гады, калі малады дэмограф паспрабуе прыгадаць, як яна выглядала, адзінае, што яму ўдасца ўспомніць, – ейныя вочы. Не халодныя і не жахлівыя, хутчэй наадварот: Сьмерць мела добрыя, пяшчотныя вочы. Аднак рашучыя.

Мэір аслупянеў. Дачка на руках. Раніт выйшла са спальні, таксама стала як укапаная.

Сьмерць паглядзела Мэіру проста ў вочы.

– Я? – прашаптаў ён.

– Ты.

Ён зьнерухомеў.

– Я?!

– Ты.

– Як… як я?

– Час, – адказала Сьмерць.

– Але я малады. У мяне дачка, паўгодзіка толькі!

– Што, маладыя не паміраюць? – пацікавілася Сьмерць. – Хадзем. У цябе праз паўгадзіны аўтакатастрофа.

І тут уперад порстка выскачыла Раніт ды ўхапілася за мужа:

– Не! Ты ня можаш так проста ўварвацца пасярод… пасярод усяго!

Сьмерць са зьдзіўленьнем паглядзела на Раніт:

– Чаму?

– Але… але за што? – прамармытала Раніт. – Што ён зрабіў?

Сьмерць тужліва ўсьміхнулася.

– Не! – крыкнула Раніт. – Я хачу ведаць за што! Ты ня можаш так проста ўзяць і забраць яго. Скажы хоць, за што!

– Цяпер ты хочаш ведаць чаму, потым захочаш дазнацца куды. Годзе! Мы не выдаём сваіх сакрэтаў.

Мэір адкрыў рот і тут жа яго закрыў. Пасьля гэтага ён павярнуўся да Раніт і працягнуў ёй дзіця. Паглядзеў на жонку. І на сваю маленькую дачку. Потым павярнуўся і пайшоў у кірунку неасьветленай лесьвічнай пляцоўкі. Раніт чула, як пакрысе аціхае гук ягоных крокаў па сходах.

* * *

Першым выйшаў са здранцьвеньня малады дэмограф. Ён зачыніў дзьверы і далікатна павёў Раніт у гасьцёўню.

– Сядай, – прамовіў ён, – перш-наперш трэба сесьці.

Зьбянтэжаная, яна зрабіла, як ён казаў.

– Тое, што здарылася з табою, – гэта бяда, – сказаў маладзён, – страшная бяда. Хочаш, я запару гарбаты? Мо яшчэ чаго, алькаголю якога?

– У Мэіра ёсьць віскі, – прамовіла Раніт. І заплакала.

Дэмограф агледзеў пакой, знайшоў сьцянны бар і наліў трохі віскі ў вялікую шклянку. З адсутным позіркам Раніт глынула пітво і закашлялася. Потым няголасна аддыхалася. Паглядзела на дзіця і прамовіла: «Што ж я маю рабіць? Як я пракармлю яе? Як я адна дам рады?»

Малады дэмограф ня ведаў, што сказаць.

– Як я… – сьлёзы душылі яе, – як я скажу ёй, што ў яе больш няма таты?..

Раніт плакала моцным, але ціхім плачам, доўга-доўга, пакуль у яе ня скончыліся сьлёзы. Потым яна паглядзела на дзяўчынку і сказала ёй:

– Цяпер мы адны, дачушка. Толькі я і ты.

І тут у дзьверы зноўку пазванілі. Ніхто не скрануўся зь месца. Пасьля трэцяга званка дзьверы расчыніліся самі.

Гэта зноўку была Сьмерць.

Яна зайшла ў пакой.

Зьнямелыя, яны ўзіраліся на яе. Сьмерць паказала на жанчыну. Ня верачы сваім вачам, Раніт шырока разявіла рот.

– Я ведаю, – з тугою ў голасе сказала Сьмерць. – Час ад часу такое здараецца…

– Але што….

– Тэракт. На вуліцы Ібн Габіроль узарвалася набітая выбухоўкай машына.

Дэмограф ускочыў.

– Хвілінку! – запратэставаў ён. – Пачакайце, шаноўная! Гэта, напэўна, памылка. Толькі хвіліну таму вы забралі ейнага мужа.

Сьмерць стомлена паціснула плячыма.

– Дык што? – казала яна. – Як пра такое звычайна пішуць у газэтах: «Маленькая Яэль страціла маму ў тэракце празь лічаныя гадзіны пасьля таго, як бацька загінуў у аўтакатастрофе». Так вось у жыцьці. Вы што, сёньня зь яйка вылупіліся?!

– Але я… калі ласка! – Раніт паглядзела Сьмерці ў вочы. – Я не магу пакінуць яе адну! Ёй толькі шэсьць месяцаў.

Стурбаваная, Сьмерць завагалася.

– Я магу ўзяць яе разам з намі, – прапанавала яна без асаблівага імпэту.

Раніт нічога не адказала.

– Добра, – прамовіла Сьмерць. – Табе пара разьвітацца з дачкою.

Яна паклала дзіця на канапу. Пацалавала дачку. Захутала яе ў ружовую шарсьцяную коўдру, якая ляжала на канапе. Захутала як сьлед, два разы. І павярнулася да выхаду.

Сьмерць адчыніла ёй дзьверы.

– От ужо гэтыя тэракты, – мармытала сабе пад нос Сьмерць, калі, мінуўшы дэмографа, пачала спускацца па сходах, – быццам цэлы месяц мяхі цягала.

* * *

Пасьля таго як дзьверы зачыніліся, малады дэмограф застаўся сам-насам зь дзяўчынкай. Па немалым часе ўпершыню зварухнуўся. Глыбока ўздыхнуў. Сеў побач зь ёй на канапе. Дзяўчынка прачнулася і заплакала.

Дэмограф узяў яе на рукі і засьпяваў:

– Як нараджаецца песенька? Як дзіцятка – сьпярша… Потым, потым… тра-ля-ля-ля-ля… Ня памятаю…

Ён перастаў сьпяваць.

– Што мне з табою рабіць, малюпацька? – зьвярнуўся ён да дзяўчынкі. – Ня ведаю, як гэта сказаць, але з табою здарылася нешта кепскае.

Дзяўчынка перастала плакаць, глянула на дэмографа і ўсьміхнулася.

– Слухай, – сказаў ён і пачаў цацкацца зь яе маленькімі ручкамі, – гэта… паслухай, табе прыйдзецца гадавацца бяз мамы і таты.

Дробны сьмяшок зьляцеў зь ейных вуснаў.

– І каб гэта не сапсавала табе ўсяго жыцьця. Ты ня думай, што жыцьцё – гэта кепска. Бо жыцьцё – гэта цудоўна. Сапраўды цудоўна. Але сяды-тады здараюцца рэчы, якія нельга… якія цяжка… я маю на ўвазе…

Ён уздыхнуў. Дзяўчынка паглядзела на яго шырока расплюшчанымі вачыма.

– Але гэта ня значыць, што жыцьцё не цудоўнае, – працягнуў ён.

У куточку яе вуснаў зьявіўся маленькі цурочак сьліны. Дзяўчынка ўсьміхнулася.

«Я думаю, што яны вадзілі мяне за нос, – сказаў ён сабе. – Усё нахлусілі. Пра імя таксама. Дзяўчынку, мусіць, завуць зусім не Яэль».

І, як гэта ня раз здаралася раней, дзяўчынка заплакала.

– Ціха, ціха, ня плач, – пачаў ён. – Я тутака. Слухай, я ня вельмі цямлю ў дзетках. У мяне іх ніколі не было. Але я буду старацца. Я цябе не пакіну.

Ён пачаў гушкаць яе і пяшчотна засьпяваў:

– Люлі-люлі-люлі,

Прыляцелі гулі…

І ў дзьверы зноўку пазванілі.

Сьмерць зайшла ў кватэру няўпэўненым крокам.

– Быў яшчэ адзін тэракт, – выбачальным тонам паведаміла яна.

Яна хітнула ў бок дзяўчынкі. Дэмограф ускочыў.

– Каб ты здохла! – закрычаў ён. – Шкындзёхай, падла!

Сьмерць пастаяла-памулялася. Потым узьняла вочы ўгору.

– Ну добра, – сказала, – хай сабе.

Разьвярнулася і сышла.

Ня верачы сабе, малады дэмограф паклаў дзяўчынку на канапу, пахітаў галавою і сказаў:

– Ах ты, поскудзь паганая!..

Запалкі ў вачах

Вартаўнік уключыў абагравальнік. На вуліцы панавала цемра. Халадала. Ён сеў перад аранжавымі ад электрычнасьці сьпіралямі і пацёр руку аб руку. Ён падумаў пра сваю былую жонку, а потым пра сто трыццаць тысяч даляраў. І лічбай: 130.000. Вось колькі ён быў вінаваты, а яго бізнэс закрылі, і ўсё абсталяваньне канфіскавалі, і палова яго цяперашняга жалюгоднага заробку ахоўніка ішла на сплату даўгоў, а яшчэ чвэрць – былой жонцы, а таго, што заставалася, зь цяжкасьцю хапала на арэнду пакоя ў Гіват-Шмуэлі, дзе ён дзяліў кватэру з адным маладзёнам, студэнтам з унівэрсытэту.

Студэнтам. Дваццацітрохгадовым. «Вось чаго я дасягнуў у маім веку, – падумаў вартаўнік. – Жыць са смаркатым хлапчуком. У Гіват-Шмуэлі. Да таго ж хлапчук працуе ў камунікацыйнай кампаніі, у цэнтры тэлефоннай даведкі «адзін-восем-восем», і, пэўна ж, зарабляе больш за мяне».

Потым ён прыгадаў дзяўчыну, што прыходзіла ўчора да студэнта, як яны замкнуліся ў пакоі, а ён паспрабаваў падслухаць, але нічога не пачуў.

Тут вартаўнік падняўся, каб згатаваць гарбаты, і вызірнуў за акно: цемра. Шостая вечара. Ён выпіў гарбаты, седзячы насупроць абагравальніка, і неўпрыкметкі заснуў. Яго хіліла долу, што ён ледзь не паваліўся з крэсла.

Калі прахапіўся, дык яму спатрэбілася некалькі сэкундаў уцяміць, што заснуў. Праняты панікай, ён узьняўся з крэсла і азірнуўся. Нікога. Сэрца моцна калацілася. Ён ізноў сеў на крэсла. Калі б начальнік засьпеў, як ён сьпіць, дык звольніў бы на месцы. Супакоіўшыся, зірнуў на гадзіньнік: палова на восьмую. Палова на восьмую! Ён спаў паўтары гадзіны. Толькі тут ён дапяў, што зьменшчык меўся прыйсьці гадзіну таму, і наважыўся пакінуць паведамленьне на пэйджар свайму начальніку.

Зусім маладзенькай яшчэ дзяўчыне, якая адгукнулася ў цэнтры абслугоўваньня пэйджарнай кампаніі, ён сказаў:

– Напішы яму, калі ласка, хай патэлефануе Максу ў банк «Гапаалім».

– Максу з банка «Гапаалім», – паўтарыла дзяўчына.

– «У банк». Не «з банка», а «у банк». Напішы яму, Макс паведамляе, што зьменшчык не прыйшоў.

– Добра, – адказала дзяўчына.

– Ясна табе? Я сам ня з банка. Я адно гавару адсюль.

– Добра, – паўтарыла дзяўчына.

– Добра, – сказаў Макс.

Дзяўчына павесіла слухаўку. Ён падняўся на ногі. Нешта вельмі дзіўнае вісела ў паветры. «І гэтая дзяўчына з пэйджарнай кампаніі, – падумалася яму, – пэўна, таксама зарабляе больш за мяне».

Мінула дзесяць хвілінаў. Ні слыху ні прослыху. Ён зноўку патэлефанаваў у пэйджарную кампанію, і яму адказала тая ж дзяўчына.

– Там маё паведамленьне дайшло?

– Так, я даслала.

– Ёсэфу з ахоўнай кампаніі?

Дзяўчына захрабусьцела паперамі:

– Так, Ёсэфу. Хочаце, каб я даслала паведамленьне яшчэ раз?

Яму зрабілася няёмка.

– Ага, – пасьля маўчаньня пагадзіўся ён.

– Добра, – адказала дзяўчына.

Ён не азваўся.

– Я ўжо дасылаю, – дадала яна.

– Добра, – сказаў ён.

– Дзякуй, да пабачэньня, – прамовіла дзяўчына і стала чакаць яго адказу. – Ало?

– Да пабачэньня, – адказаў Макс.

Ён пачуў гудкі па той бок і таксама павесіў слухаўку. Мінула яшчэ дзесяць хвілінаў. Ні слыху ні прослыху.

Ён падумаў: «Нешта тут ня тое. Можа, калі я спаў, тут нехта пабываў? Ці тэлефанавалі, а я не прачнуўся. Як такое можа быць, што зьменшчык ня звоніць, начальнік ня звоніць, і я застаўся адзін?»

Ён выйшаў з пакоя, каб згатаваць сабе яшчэ кубак гарбаты. Ад няўважлівасьці апёкся кіпнем. Стаў чакаць, раздражнёны, пакуль гарбата не астыне, пакуль хоць хтосьці не патэлефануе, пакуль хоць штосьці ня зьменіцца. Але нічога не зьмянілася. Ён зірнуў у акно і ўбачыў пляц, які знаходзіўся побач з будоўляй ля банка, які ён вартаваў, і ўбачыў цемру. Звонку не было нікога. Ні душы. І на цэнтральнай, сумежнай, вуліцы таксама бязьлюдзьдзе.

Дрыготкімі рукамі ён набірае нумар яшчэ раз. «Мне адкажа іншая дзяўчына, – супакойвае ён сябе, – і я прадыктую яшчэ раз паведамленьне». Аднак ізноў – тая ж дзяўчына.

– Я прашу прабачэньня, – сказаў ён, – я не разумею, што адбываецца. Мне ніхто ня звоніць. Ніхто не прыйшоў. Мо там нешта адбылося? У навінах?

– Не, – адказала дзяўчына.

Павагаўшыся, яна запытала:

– У вас усё ў парадку?

– Ня ведаю, – сказаў ён, – мяне тут забылі.

– А вам ёсьць каму пазваніць?

– Не. Я ў разводзе. У мяне нікога няма.

Дзяўчына замаўчала. Пасьля паўзы ў некалькі сэкундаў яна асьцярожна сказала:

– Я мела на ўвазе, каму-небудзь з ахоўнай кампаніі.

Пераклаў з іўрыту П. Касьцюкевіч

Апублiкавана 24.04.2018  17:27

МАРШ ПАМЯЦІ Ў ГАРОДНІ

Марш памяці ў 75-ю гадавіну знішчэння гарадзенскага гета адбыўся на цэнтральных вуліцах Гародні. У ім прынялі ўдзел некалькі сотняў гарадзенцаў, прадстаўнікі дыпламатычнага корпусу і святары розных канфесій.

Пра мерапрыемства распавядае дырэктарка гарадзенскага абшчыннага дома «Менора» Алена Куцэвіч:

– Сакавік 1943 года – гэтая дата сумная для ўсяго народа, у тым ліку і для гарадзенцаў. У гэты дзень было знішчана больш за палову насельніцтва горада. Гародня была аб’яўленая свабоднай ад габрэяў. Разам з гэтым памерла большая частка цывілізацыі, якая будавала, жыла, існавала і марыла пра будучыню. Здарыўся той дзень, калі гэта ўсё ў адзін момант абарвалася.

Святар грэка-каталіцкай царквы з Гародні Андрэй Крот, што выступаў на Маршы памяці, лічыць падзеі 1943 года трагедыяй розных народаў:

– Іх яднала супольная смерць. Іх яднала супольная трагедыя, бязвінная смерць і знішчэнне нашых народаў. Гэта трагедыя, у якой вінаваты не нейкі народ, нейкая партыя ці рух. Не, у гэтым вінаватыя людзі таксама, якія паддаліся таму, што традыцыйна ва ўсіх веравызнаннях называецца грахом. Гэта тое дрэннае, што ў нас ёсць.

У працэсіі маршу прымалі ўдзел таксама і школьнікі, што неслі фота вязняў гарадзенскага гета, якія выжылі. Фінішнай кропкай гарадзенскага Маршу Памяці стала гарадзенская харальная сінагога, дзе адбыўся канцэрт і адкрыццё выставы Алеся Сурава.

«Беларускае Радыё Рацыя», Гародня

***

ЯШЧЭ ПРА ЯЎРЭЯЎ ГРОДНА ПАД АКУПАЦЫЯЙ

Спробы ўцёкаў і ратавання, змаганне ў падполлі і ў партызанскіх атрадах

У час масавых акцый у пачатку 1943 г., калі яўрэі з гета ўжо зразумелі, што яны вырачаны на смерць, шмат хто больш не вагаўся і ўцякаў. Не так цяжка было выбрацца з гета, як знайсці прытулак за яго межамі. Каб знайсці прытулак у вёсках, трэба было мець сяброў сярод сялянаў, гатовых рызыкаваць жыццём, дапамагаючы яўрэям. Некаторыя палякі сапраўды дапамагалі яўрэям, але вялося пра выключэнні з правіла. Знайсці месца для сховішча на «арыйскім баку» Гродна было амаль немагчыма, і большасць яўрэяў, якая паспрабавала яго знайсці, была злоўлена. У горадзе не было антынямецкага падполля (Гэтае сцвярджэнне не адпавядае рэчаіснасці. Гл. звесткі пра антыгітлераўскія падпольныя групы ў горадзе: «Памяць. Гродна» (Мінск, 1999. С. 397–398 і далей). – заўв. перакл.), і яго жыхары былі вядомыя сваёй абыякавасцю або нават варожасцю да яўрэяў. Многія гродзенцы бралі ўдзел у рабаванні яўрэйскай маёмасці, а некаторыя даносілі на яўрэяў немцам, што пацвярджаецца заявамі Гайнца Эрэліса, начальніка гродзенскага гестапа, зробленымі на працэсе пасля вайны. На пытанне, ці засцерагалі немцы палякаў ад дапамогі яўрэям, Эрэліс адказаў, што ў гэтым не было патрэбы, паколькі ў асноўным палякі цешыліся са знікнення яўрэяў.

Большасць гродзенскіх яўрэяў з тых, хто перажыў вайну, былі маладымі людзьмі, часам мелі сем’і. Некаторыя ўцяклі падчас аблаў на яўрэяў або з прымусовых маршаў да цягнікоў. Хтосьці браў з сабою рыштунак у спадзеве адкрыць акно або дзверы ў цягніку. Аднак большасць патэнцыйных уцекачоў былі злоўленыя і расстраляныя, забіліся, скокнуўшы з цягніка на хуткасці, або былі выдадзены немцам палякамі. Вельмі нямногім удалося ўцячы. Сярод іх быў Грыша (Цві) Хосід, які, разам з некалькімі іншымі хлопцамі, прабраўся да партызанаў.

Камусьці пашчасціла знайсці адносна бяспечнае месца – шахту або падвал дома, гарышча, свіран. Тыя, хто ўцякаў, спрабавалі далучыцца да таварышоў, якія схаваліся раней. Больш шанцаў на выжыванне давалі месцы, якія ўжо давялі сваю карыснасць. Многія заставаліся ў схованках амаль паўтара года, з лютага 1943 г., калі было ліквідаванае гета № 1, і да вызвалення горада ў ліпені 1944 г.

Сям’я Котлер схавалася на гродзенскіх хрысціянскіх могілках. Потым да яе далучыўся фармацэўт Аўраам Троп-Крынскі. Адзін яўрэй, Хаім Шапіра, малады чалавек з Беластоку, выхаваны ў Гродна, свабодна хадзіў там, але не быў злоўлены.

Расказ пра няўдалыя ўцёкі належыць Ёне Зарэцкаму. Ён распавёў, што паляк Фалькоўскі, які раней выводзіў яўрэяў з Гродна ў Варшаву, паабяцаў давесці групу з шасці маладых людзей да сталіцы. Сярод гэтых людзей былі Зарэцкі і маладая жанчына з сынам-немаўлём. 23 сакавіка 1943 г. Зарэцкі, разам з жанчынай і яе дзіцём, чакалі Фалькоўскага, але ён не з’явіўся. Пазней выявілася, што астатнія людзі з групы былі арыштаваныя. Фалькоўскі зноў паабяцаў даставіць траіх чалавек у Варшаву, але праз колькі дзён маладая жанчына і яе сын таксама былі схоплены. Толькі Зарэцкаму ўдалося ўцячы, і ён выжыў. Пазней ён даведаўся, што Фалькоўскі быў агентам гестапа і заманіў іх у пастку (архіў «Яд ва-Шэм», 0-16/448).

Яўрэі, якія перажылі вайну, выдаўшы сябе за неяўрэяў

Двум яўрэям удалося пэўны час пажыць у Гродне пад чужымі прозвішчамі. Бэла Шварцфукс, пляменніца Мейлаховіча, уладальніка вядомай друкарні ў Гродне, якая выдавала сябе за польку, нядоўгі час жыла ў горадзе за межамі гета. Пазней яна ўцякла ў Варшаву і адтуль здолела патрапіць у Германію, дзе знайшла працу. Яе вызвалілі ў канцы вайны.

Эліягу Скаўронскі блукаў з аднаго гета ў другое – варшаўскае, віленскае, беластоцкае, гродзенскае – выдаючы сябе за паляка. Ён знайшоў жытло на «арыйскім баку» Гродна і атрымаў працу ў вышэйзгаданай друкарні. Скаўронскі пастаянна трымаў кантакт з гетам ды падполлем, і праз друкарню дастаўляў пісьмы Ар’е Вільнеру (аднаму з лідэраў ЭЯЛя, яўрэйскай баявой арганізацыі ў Варшаве). Пасля студзеньскай «акцыі» ў Гродне ён дапамог Зераху Зільбербергу і Цылі Шахнес вярнуцца ў Беласток. Калі яго западозрылі ў тым, што насамрэч ён яўрэй, ён адразу ж, выкарыстаўшы польскія паперы, запісаўся на прымусовыя работы ў Германію, быў пасланы ў Прусію і працаваў там да прыходу рускіх.

Барыс (Борка) Шулькес і яго жонка Гелена здолелі дабрацца да Вільні, дзе жылі пад фальшывымі імёнамі да канца вайны, як і Люся (Лея) Рыўкінд.

Перадача дзяцей хрысціянам

Нам вядомыя некалькі выпадкаў, калі бацькі даверылі сваіх дзяцей хрысціянам. Пасля «акцыі» ў студзені 1943 г. Франя Браудэ ўцякла ў вёску ля Гродна і схавалася там. Яна даверыла сваю дачку-немаўля бяздзетнай маладой жанчыне, якая хацела скарыстацца з дзіцяці, каб не трапіць на прымусовыя работы ў Германію. Пасля вайны Франя вяла доўгую і цяжкую барацьбу за тое, каб вярнуць дачку. Таня Каплан, якая перадала свайго маленькага сына ў польскую сям’ю, таксама ўпарта дабівалася яго вяртання – і ўрэшце дабілася дзякуючы дапамозе савецкага афіцэра-яўрэя Гарчакова. Хана Котлер (пазней Залман) была даверана сям’і даглядчыка хрысціянскіх могілак, які дапамагаў хавацца яўрэйскай сям’і, але пазней яе бацькі былі вымушаныя забраць Хану, калі выявілася, што польская сям’я дужа баіцца немцаў. Магчыма, гэтым шляхам былі ўратаваныя і іншыя дзеці, але мы пра іх не ведаем – хіба таму, што яны былі навернуты ў хрысціянства і працягвалі жыць як палякі нават пасля вайны.

Хрысціяне, якія ратавалі яўрэяў

На фоне абыякавасці (каб не сказаць варожасці) да стану яўрэяў з боку бальшыні палякаў Гродна яшчэ больш гераічна выглядаюць паводзіны тых, хто ратаваў яўрэяў, рызыкуючы жыццём. Гэтыя людзі належалі да розных сацыяльных слаёў. Іх подзвігі даказваюць, што, калі б спагада была больш пашыранай, уратаваліся б больш яўрэяў. Эмануіл Рынгельблюм, гісторык варшаўскага гета і заснавальнік яго архіва, пісаў:

«Жахлівы тэрор пануе ў краіне, яго размах саступае толькі таму, што чыніцца ў Югаславіі. Найлепшыя людзі, найбольш самаадданыя асобы масава адпраўляюцца ў канцэнтрацыйныя лагеры ці турмы. Квітнеюць даносы і выкрыццё… Штодзень прэса, радыё і г.д. атручваюць масы насельніцтва антысемітызмам. Яўрэй, які жыве ў кватэры інтэлігента ці рабочага або ў хаце селяніна, – гэта дынаміт, які можа выбухнуць у кожны момант і ўзарваць увесь свет. Грошы, безумоўна, граюць важную роль у схове яўрэяў. Ёсць бедныя “арыйскія” сем’і, якія жывуць за кошт таго, што яўрэі ім плацяць штодня. Але ці ёсць у свеце дастаткова грошай, каб заплаціць за пастаянны страх выкрыцця, боязь суседзяў, парцье ці кансьержа ў шматкватэрным доме і г.д.? Існуюць ідэалісты, якія ўсё сваё жыццё прысвячаюць сваім сябрам-яўрэям… яўрэй – як малое дзіцё, якое не можа ніводнага кроку зрабіць самастойна. Яўрэй не можа выйсці на вуліцу. Арыйскі сябар мусіць часта наведваць яго і ўладкоўваць для яго тысячу рэчаў». (Ringelblum Emmanuel. Polish-Jewish Relations During the Second World War. Jerusalem, 1974. С. 226–227).

Ратавальнікі дзялілі сваю сціплую пайку з апекаванымі яўрэямі, звычайна не атрымліваючы нічога наўзамен ад збяднелых яўрэяў. Адной з тых, хто перажыў вайну, Лейле Кравіц, удалося перадаць польскай сям’і, якая прытуліла яе, грошы ад продажу сваіх сямейных каштоўнасцей, што раней захоўваліся ў знаёмых у Гродне. Аднак гэткія выпадкі былі рэдкімі, хутчэй выключэннем з правіла.

Сярод тых, хто выжыў дзякуючы дапамозе палякаў, быў Леон Трахтэнберг, адпраўлены ў беластоцкае гета цягніком у сакавіку 1943 г. Ён выскачыў з цягніка, прабраўся назад у Гродна, знайшоў сваіх бацькоў у схованцы і правёў іх у вёску Дабравольшчына. Там іх усіх схаваў селянін Станіслаў Кжывіцкі – у яме пад падлогай, дзе можна было сядзець і ляжаць, але не стаяць. Больш за год, да вызвалення ў ліпені 1944 г., селянін і яго жонка прыносілі ім ежу, самаробнае адзенне і нават газеты, а малы сын Кжывіцкіх Юзаф стаяў на варце (гл. сведчанне Леона Трахтэнберга, архіў «Яд ва-Шэм», 03/6588).

Ян і Янава Пухальскія, муж і жонка, да вайны даглядалі дачы сям’і Фрэйдовіч у ізаляваным лясным раёне ў Ласосне. Рускія разбурылі чатыры домікі, пакінуўшы толькі адну невялікую пабудову, якая служыла домам Пухальскіх (у іх было пяцёра дзяцей). У вайну сям’я выкапала пад падлогай яму – 1,5 м на 1,5 м і метр вышынёй – каб схаваць Сендэра Фрэйдовіча і яго 15-цігадовага пляменніка Фелікса Зандмана, Мотла і Голду Бас, Борку Шулькеса і Меера Замошчанскага (апошнія двое пазней перабраліся ў Вільню). За некалькі месяцаў да канца вайны да іх далучылася Эстэр Шапіра-Гайдамак. Фрэйдовіч, Зандман і Басы заставаліся ў схованцы 17 месяцаў запар да вызвалення ў ліпені 1944 года.

Саламону Жукоўскаму пашанцавала мець добрага сябра за межамі гета. «Нарэшце мне ўдалося ўстанавіць кантакт з хрысціянамі. Мой сябар Фёдар Барон, з якім я працаваў 12 гадоў, дапамог мне сустрэцца з Кацяй». Каця і яе муж далі Жукоўскаму прытулак у падвале з яблыкамі і на гарышчы ў вёсцы Ласосна. Там ён вёў дзённік. Нават пасля таго, як яго схованка была разбомблена, ён працягваў хавацца пад абломкамі і выжыў. У сваім дзённіку Жукоўскі запісаў два жаданні – нешта накшталт тэстаменту на выпадак, калі ён загіне. Ён жадаў, каб Каці і яе мужу залічылася іхняя дапамога і ахвярнасць, і каб кожны сцярогся фашызму… (Саламон Жукоўскі. Архіў «Яд ва-Шэм», 033/2434, с. 7).

Зігмунд і Кася Талочка і іхні сын Казімір, уладальнікі фермы ля вёскі Жыдомля, што на шляху з Гродна ў Скідзель, далі прытулак братам Ехезкелю і Дову Фур’е да канца вайны. Да вайны Зігмунд быў пастаянным кліентам сямейнай бакалейнай крамы Фур’е ў Гродна.

Доктар Антон Доха, тэрапеўт з вёсцы Станівічы пад Гродна, яго жонка і некалькі памочнікаў далі прытулак калегу Дохі д-ру Аляксандру Блюмштэйну, яго бацьку д-ру Хаіму Блюмштэйну, яго маці Эстэр, яго брату Натаніэлю і некалькім іншым людзям: Фані Гальперн (пазней Лювіц), Гелене Шэвах (пазней Бібловіц), Гілелю і Фране Браудэ, Мішу і Розе Вістанецкім, усяго 10 чалавек. Акрамя таго, у ратаванні бралі ўдзел Эдвард і Анэля Станеўскія, Гелена Занеская і Стэфанія Стралкоўская.

Тадэвуш Сарока, як мы згадалі вышэй, уратаваў дзевяцерых яўрэяў, перавёўшы іх з гродзенскага гета ў Вільню. Як чыгуначны рабочы ён ведаў час адпраўлення грузавых цягнікоў з Гродна ў Вільню. У ноч перад тым, як мусіў ісці цягнік, ён схаваў двух ці трох яўрэяў у каляіне ля чыгуначнага шляху. Калі цягнік пачаў рухацца, яны ўскочылі на прыступку ў канцы грузавога вагона, потым па жалезнай лесвіцы ўскараскаліся на дах. Так яны дабраліся да Вільні.

Утрапёна ратаваў яўрэяў Павел Гармушка. Ён уратаваў сотні яўрэяў на першай стадыі вайны, да пачатку масавых забойстваў. Гармушка названы ў запісах Рынгельблюма як прыклад польскага ідэаліста, які самааддана падтрымлівае яўрэйскую справу… У Гармушкі была ферма, і ўлетку 1941 г. там пасялілася яўрэйская сям’я – спадарыня Шыф-Ліфшыц, яе муж і гадавалы сын.

Як пісаў Рынгельблюм, калі немцы ўвайшлі ў Гродна, антысеміты з ліку мясцовага насельніцтва хацелі выдаць ім яўрэяў. Тады Павел абараніў гэтую сям’ю, зусім адзін, даводзячы, што здраджваць яўрэям супярэчыць прынцыпам хрысціянства і маральнасці. Пасля гэтага ён прысвяціў сябе ратаванню яўрэяў і пастаянна ездзіў на цягніку Гродна-Варшава, суправаджаючы яўрэяў-уцекачоў. Заможным ён дапамагаў за плату, але бедных адвозіў бясплатна і нават даваў ім свае грошы. Яго ведалі ў Варшаве і Гродна і давяралі яму цалкам – вялікія сумы грошай і, што больш важна, жыцці. У Варшаве ён спрыяў яўрэям у зносінах з партызанамі, зводзіў вызваленых салдатаў з ваеннымі арганізацыямі, якія маглі б іх прыняць, і дапамагаў яўрэям дабрацца да «арыйскага боку», атрымліваючы для іх дакументы, шукаючы жытло і перавозячы іхнюю маёмасць з гета.

Сярод соцень людзей, якія выжылі дзякуючы Паўлу Гармушку, былі Болек Шыф, яго жонка Аня Клемпнер-Шыф і васьмёра іншых яўрэяў, якія некалькі месяцаў хаваліся ў сіласнай яме Гармушкі ў вёсцы Навасёлкі ля Гродна. Гармушка забяспечваў ім усім прытулак, ежу і медычную дапамогу. Сярод іншых людзей, уратаваных дзякуючы Паўлу Гармушку, былі д-р Грыгорый Варашыльскі, яго жонка, іхнія сын Віктар і дзве дачкі.

У час ліквідацыі гета № 1 у Гродне, у лютым-сакавіку 1943 г., Крысціна Цывінская і яе дачка Данута (пазнейшае прозвішча Юркоўская) схавалі ў маленькай краме пяцерых яўрэяў – Эфраіма Бейліна і яго дачку Бэлу, Абу Тарлоўскага і яго дачку Рахіль, Ёсіфа Прасецкага. Нехта данёс на маці, яна была арыштаваная і забітая гестапаўцамі, але дачка надалей хавала групу яўрэяў. Калі небяспека вырасла, яна знайшла для іх схованку ў паляка ў суседняй вёсцы, і яны заставаліся там да канца вайны.

Большая частка тых, хто выжыў, падтрымлівалі зносіны з ратавальнікамі пасля вайны, а з цягам часу – і з іхнімі дзецьмі. Яны таксама намагаліся памагчы ім матэрыяльна. Пасля вайны некаторыя неяўрэі з Гродна і наваколля былі прызнаныя інстытутам «Яд ва-Шэм» у Іерусаліме Праведнікамі народаў свету. Сярод Праведнікаў былі Зігмунд, Кася і Казімір Талочка, Ян і Янава (Ганна) Пухальскія, Яніна і д-р Антон Доха разам з Эдвардам і Анэляй Станеўскімі, Гелена Занеская і Стэфанія Стралкоўская, Тадэвуш Сарока, Павел Гармушка, Крысціна і Данута Цывінскія.

Пераклаў з англійскай В. Р. для часопіса «Аrche» ў 2009 г. (паводле www1.yadvashem.org; тут друкуюцца фрагменты перакладу)

Апублiкавана 19.03.2018  20:15

ВІКТАР ЖЫБУЛЬ УЖО Ў БАРЫСАВЕ!

10.02.2018, 21:50 ex-press.by

Віктар Жыбуль у Барысаве: «Калi б я напiсаў верш пра маці, то не паказваў бы»

У Барысаве выступіў адзін з найбольш вядомых сучасных беларускіх паэтаў-авангардыстаў новай генерацыі Віктар Жыбуль.

Аматары паэзii і беларускай мовы трапілі на сустрэчу з перформерам, слэмерам, літаратуразнаўцам, паэтам, які цудоўна спалучае эксперыментальны падыход з арыгінальным гумарам, удзельнікам творчага руху “Бум-Бам-Літ” і шэрагу літаратурна-музычных і тэатральных праектаў, міжнародных праектаў, уладальнікам шматлікіх узнагарод у галіне літаратуры.

Раней паэту выступаць у Барысаве не даводзілася.

“Выступаю тут упершыню, хоць быў у вашым горадзе аднойчы. Гэта, як не дзіўна, было вясельнае падарожжа. Мы з жонкай хацелі павандраваць па Беларусі, але тураператар пераблытаў дату, і экскурсійны аўтобус не прыехаў да вызначанага месца, тады мы падумалі, што самі можам куды-небудзь з’ездзіць, — пачаў размову Віктар. — На мапе ткнулі пальцам, першае месца, якое трапілася, — Барысаў. Так мы 15 гадоў таму з’ездзілі сюды. Памятаю, як цэлы дзень шпацыравалі па Барысаву, куды вуліца павядзе, туды і ішлі.

Першы верш, які прачытаў Віктар Жыбуль, “Засохлая кветка на скразняку”, крануў кожнага. “Дрэвы”, “Я хачу паварушыць тваім хвастом…”, “З табою ўдваіх”, “А вы бачылі…”, “Серыйны самазабойца”, “Вучоны ў чарзе за півам”, “Сапсавалася” — шмат цудоўных вершаў пачулі барысаўчане.

Верш “Гігіена” нагадаў, што трэба мыць не толькі рукі пасля ўсялякіх жывёл, але і душу пасля ўсякіх іншых людей. Прагучалі цікавыя вершы “Негатыўны вопыт” і “Кавалер Валерка”, вершы пра транспартныя сродкі “Аўтобус” (хлопчыкі — направа, дзяўчаткі — налева, знаёма?), “Я — пасажыр. Я еду без квітка”, а вось верш “Мяне няма” мы нават пакінем тут (чытаць павольна):

“Мяне няма”, –

прыгадваючы кнігу

філосафа Валянціна Акудовіча,

часта думаю я.

 Ды толькі кандуктарка,

якая заходзіць у аўтобус,

шторазу пераконвае мяне

ў адваротным.

Барысаўчанка Юлія папрасіла Віктара Жыбуля прачытаць верш “Дзяўчына цяжкіх паводзінаў”, паэт не адмовіў і адзначыў, што ў гэтым вершы няма канкрэтнай дзяўчыны, бо гэта зборны вобраз:

— Гэта адзін з такіх вершаў, якія пісаліся амаль як музыка. Спачатку з’явіліся першыя радкі, рытм, а ўсё астатняе пазней напластавалася.

Верш “Мафія” цудоўна адлюстроўвае наша жыццё:

Мы гуляемся ў мафію,

каб забыць пра Сусветную Лажу.

Учора хаваўся ў шафе я,

сёння — з шафы вылажу.

Ціха ноч падкрадаецца

коткай пароды корат.

Калі засынае горад —

мафія прачынаецца…

У суаўтарстве з жонкай Верай Бурлак у 2008 годзе Віктар Жыбуль выдаў кнігу “Забі ў сабе Сакрата”. Віктар кажа, што кніга маленькая, і таму ён яе не захапіў, бо “такая маленькая, што недзе згубілася”:

— У ёй мы вершы размясцілі такім чынам, што яны неяк перагукаюцца паміж сабой, вершы не падпісаны, дзе чый, не зразумела, а падказкі ёсць толькі ў змесце кнігі.

На пытанне, калі быў напісаны першы верш, паэт адказаў наступнае:

— Я пачаў пісаць у раннім дзяцінстве. Памятаю, мне было 4 гады. Мае бацькі труцілі ў кватэры клапоў, і я запісаў нейкае абсурдысцкае чатырохрадкоўе. Першы радок не памятаю, другі радок заканчваўся словам “дыхлафос”, потым “собачка в небе радостный поймал клопа до слёз”…

Пасля гэтага госць прачытаў твор, які напісаў у “дарослым веку” “Інсектыцыд”, верш страшнаваты, як і многія, што тады пісаў Віктар.

— Якія ў вас ёсць захапленні, акрамя паэзіі і літаратуры?

— Люблю падарожнічаць, хадзіць у вандроўкі, фатаграфаваць тое, што хутка знікне. Дамы, якія маглі б быць архітэктурнай каштоўнасцю, на жаль, чыноўнікі нішчуць ад балды. Захапляюся гісторыяй, генеалогіяй, складаннем свайго радаводнага дрэва, якое дарасло да 8 ці 9 калена.

— Якія мясціны падабаюцца вам у Беларусі?

— У Глыбоччыне, напрыклад, тыя мясціны, дзе на дарогах захавалася старая брукаванка, яшчэ возера Акунёва. У большасці мясцін яшчэ я не быў.

— А як вы знаходзіце звесткі пра продкаў?

— У гістарычным архіве захоўваецца перапіс тагачаснага сялянскага насельніцтва, інвентарнае апісанне маёмасці Радзівілаў першай паловы 18 стагоддзя, і ў ім, напрыклад, згадваецца войт Мацей Жыбуль, увогуле, тады было шмат Жыбулёў. Маё прозвішча мае балцкія карані, у перакладзе з старажытналітоўскай мовы “жыбуліс” — гэта “бліскучы”, продкі носяць прозвішча Жыбуль, напэўна, стагоддзяў пяць. Радавое гняздо знаходзіца пад Стоўбцамі.

Віктар паведаміў, што яго прадзед нарадзіўся ў Заямным Стаўбцоўскага раёна, дзед — у Ігуменскім павеце, там дагэтуль стаіць хата, якую пабудаваў прадзед яшчэ ў 1914 годзе, таму сям’я Віктара любіць улетку яе наведваць.

— А ў чым заключаецца ваша праца?

— Ужо 10 гадоў працую ў Беларускім дзяржаўным архіве-музеі літаратуры і мастацтва. У школе ніколі не працаваў і ніколі не збіраўся. Працаваў у рэдакцыях часопісаў “Першацвет”, які зачынілі ў 2002 годзе, у навукова-метадычным часопісе “Роднае слова”, у часопісе “Arche”. Зараз я з’яўляюся вядучым навуковым супрацоўнікам адзела інфармацыі, публікацыі і выкарыстання дакументаў . Выкарыстанне дакументаў бывае самае рознае — гэта могуць быць публікацыі ў часопісах, выданні збораў твораў нашых пісьменнікаў, а могуць выкарыстоўвацца на выставах, бо мы не проста архіў, а архіў-музей. Таму мы часта ладзім выставы, прысвечаныя мастакам, пісьменнікам, кампазітарам, дакументы якіх захоўваюцца ў нас. Я таксама рыхтую такія выставы, даволі часта рыхтую артыкулы ў часопісах, раблю публікацыі розных архіўных знаходак. Практыка паказвае, што яны апынаюцца не лішнімі для нашай беларускай культуры. Найбольш грунтоўная мая праца — выданне двухтомніка нашага рэпрэсаванага пісьменніка, крытыка і філосафа Адама Бабарэкі — выйшла ў 2011 годзе.

— Як да вас прыходзіць натхненне?

— Натхненне прыходзіць даволі нечакана — магу працяглы час не пісаць нічога, а потым вершы з мяне так і ляцяць 🙂 Звычайна натхненне прыходзіць дзесьці ў дарозе, калі я іду кудысьці ці еду, ці чакаю кагосьці дзе-небудзь. Пакуль ездзіў, у мяне напісаўся цыкл вершаў “Неаднойчы прабіты” пра кантралёраў, зайцаў і квіткі.

Паэт адзначыў, што вершы пішуцца не розумам, а інтуіцыяй і настроем, як плынь свядомасці. Важна, каб былі мелодыка слоў і вобразы. Увогуле, вершы такая справа, што яны часта прыходзяць незапланавана.

— Ці ёсць у вас вершы пра маці?

— Верш пра мацi — гэта вельмi iнтымная рэч. Калi б напiсаў, то не паказваў. Я лiчу, што не усё абавязкова трэба рыфмаваць, таму маці я, напэўна б, прысвяціў нарыс. Дарэчы, мая матуля таксама пiсала вершы.

— Раскажыце пра сваіх дзяцей?

— Старэйшаму сыну 12 гадоў, малодшаму — 7 месяцаў. Мой старэйшы сын таксама піша вершы, якія друкуюцца ў часопісах. Першы верш ён напісаў у 1 год і 7 месяцаў. Вось ён:

Ножкі, ножкі ў матрошкі, ляжкі, ляжкі неваляшкі.

А вось такі: Была лыжка драўляная, а стала паламаная.

Наступны: Бабры спускаюцца з гары, у іх марозіва ўнутры, бабры зусім не дзікія, у іх насы вялікія.

Вось саб’е цябе машынка, узляціш ты як пушынка.

— Творчасць якіх паэтаў і пісьменнікаў вам падабаецца?

— Люблю творчасць Уладзіміра Дубоўкі, Максіма Багдановіча. Вельмі цікавая творчасць забiтых пaэтаў 20-30 гадоў. Мяне ўразiлi вершы Алеся Пруднiкaва, Віктара Казлоўскага, Ядвігі Бяганскай, яны ў шуфляду пiсалi зусім iншае. На жаль, захавалася няшмат архiваў таго часу. Зараз мы спрaбуем у нейкім сэнсе ажывiць памяць такiх паэтаў. Любімы пiсьменнiк — Уладзімір Караткевiч, як і для многіх беларусаў. Таксама падабаецца Лукаш Kалюга, Альгерд Бахарэвiч.

— У вашай сям’і размаўляюць на роднай мове, вы заўсёды пісалі вершы на беларускай мове?

— Так, мы размаўляем па-беларуску. У школе пісаў па-руску, потым, калі перамог у конкурсе “Родны горад”, зразумеў, што пісаць па-беларуску атрымоўваецца лепей, вось так пачаў пісаць толькі на роднай мове.

— Ці ёсць у вас прэміі і ўзнагароды?

— Ёсць літаратурныя прэміі. Я з’яўляюся лаўрэатам прэміі “Залаты апостраф-2011”. Як паэт і як даследчык літаратуры авангарду, я атрымаў Міжнародную адмеціну імя Давіда Бурлюка ў 2013 годзе. Быў пераможцам некалькіх паэтычных слэмаў — гэта такія спаборніцтвы па артыстычнаму выкананню.

* * *

Віктар прачытаў шмат сваіх вершаў, і, на шчасце, нягледзячы на тое, што публіка сабралася зусім розная: і дзеці, і дарослыя, атмасфера радасці і асалоды панавала ў залі. Некаторыя вершы, як казаў у пачатку паэт, “чытаць будзе няёмка, бо ў іх шмат незразумелых слоў, або зразумелых, але іх лепей не разумець”.

Вечар паэзіі адбыўся цудоўным. Здаецца, што ўсе ўсё зразумелі, бо пасля кожнага верша барысаўчане смяяліся, усміхаліся і гучна пляскалі ў далоні.

Усе жадаючыя набылі зборнікі вершаў Віктара Жыбуля і атрымалі аўтограф

Напрыканцы хочацца адзначыць, што вельмі дакладна сказаў Юрась Барысевіч пра нашага госця: «Творы Жыбуля належаць да жывой літаратуры, якую будуць чытаць і нават перапісваць».

Падрыхтавала Настасся Аляксандрава, фота аўтара

* * *

Публікацыі Віктара Жыбуля на нашым сайце:

“КНЯГІНЯ ЛЭЙЗАРОЎНА – МЕСЯЦ У ВАКОНЦЫ…”

ПУЦЯВІНЫ І ПАЛОТНЫ ЦФАНІІ КІПНІСА

БЯДУЛІХА

БЕЛОРУССКИЕ ПУТИ ВАРЛАМА ШАЛАМОВА

ОТ ЛЕГЕНДЫ К ИСТИНЕ: ФОЛЬКЛОРИСТ И МИФОТВОРЕЦ ВУЛЬФ СОСЕНСКИЙ

ЮЛІ ТАЎБІН – ПАЭТ ВЕЧАРОВАГА ЗАДУМЕННЯ

А тут Віктар паказвае прыгожыя мясціны ў раёне Трактаразаводскага пасёлка (Мінск)

Апублiкавана 14.02.2018  15:09