Category Archives: История калинковичского еврейства

Не делай добра…(I)

Провалившийся аттракцион невиданной щедрости
Очень неприятная для меня публикация, потому ее подготовка заняла полтора мес., когда добавлялись новые факты.  Вынужден признать свои многочисленные ошибки, о чем расскажу подробно, при этом далеко не все будут рады. Жизнь жестока и надо называть вещи своими именами.
.
Чтобы понять те или иные мои действия после начала войны 24 фераля прошлого года, о чем писал в материале Рашистское победобесие и новая волна репатриации опубликованное 8 мая 2022, а также мои посты на стр. в фейсбуке и в некоторых группах, и не только касающиеся ее, придется вернуться в годы, начиная со школы, откуда и пошло мое упорство, желание справедливости и оказывать помощь. А результат все тот же. Это же касается и живущих ныне в Беларуси, о чем будет подробно в конце.
,
Помнится в классе 7-8 мой одноклассник Толя Николаев зимой пошел в лес, где тогда еще находили оставшиеся после войны коктейли Молотова, и затем подрывали в городе на деревянных тротуарах. Но к его несчатью бутылка взорвалась у него в руках и он начал сбивать пламя, катаясь по снегу. Получил сильнейшие ожоги. Я его не раз навещал в больнице, перед глазами стоит зрелище не для слабонервных, как делая перевязки с кожей отрывали марлю. Знаю точно, что другие одноклассники посетили его раз, возможно кто-то два. Он долго восстанавливался, остался на второй год, а после окончания 8 класса уехал в Гомель, где спустя годы случайно встретил его в городе, когда он работал шофером. Пальцы рук были покорежены.
,
Мы жили в доме, естественно, с печным отоплением, огромным  участком в 20 соток и с детства привык пахать. Зимой ходил в лес с большими санями, рубил ветки и тащил домой, хорошо научился косить траву для кролей, которых у нас был не один десяток, летом вставал в 6, а то и раньше, чтоб полить клубнику, помидоры, огурцы… Немало из того, что выращивалось относил на продажу по домам на соседние улицы, а также в город, хотя в то время это было немного неудобно.
,
После армии уехал в Питер, где по лимиту устроился на металлический завод в цех помощником станочника, жил в общеге и одновременно учился на вечернем в ЛИТМО. Ч-з год вернулся домой, начал работать в системе физкультуры и спорта, а вскоре и учиться на заочном в ГЦОЛИФКЕ в Москве. И тогда увидел как завоевываюся победы в областных и республиканских соцсоревнованиях. Достаточно было хорошо и красиво писать отчеты, статейки в местной, областной и Физкультурнике Белоруссии, наладить дружбу с областным и республиканским начальством, уметь хорошо принимать, за что следовали премии из которых 10-15 руб. доставались учителям физкультуры, инструкторам и тренерам, зато партийные деятели не были обижены.
,
В этом мало кто мог в республике конкурировать с предспорткомитета Александром Борисовичем Бененсоном. И потому к кормушке дорывались не только не имевшие никакого отношения к спортивной сфере, но и откровенные антисемиты, такие, как приехавший из деревни, ставший председателем местного Урожая, Петро Тавтын, очень напоминающий луку, также впоследствии закончивший заочно истфак Могилевского пединститута, имевший поддержку среди партийного начальства.
,
Казалось бы какое дело А.Б. до того, что когда во время одной из областных спартакиад школьников по шахматам в Гомеле, проводившейся во время зимних каникул, участники были размещены в спорткинтернате, находившемся близко от шахматного клуба, не была организована охрана на входе, что превратило его в проходной двор, и привело к тому, что у мозырянина Малкина, была украдена куртка, после чего я предложил представителям др. команд написать жалобу в ОблОНО на ответственного за организацию, а это был директор специализированной ДЮСШ по шахматам и настольному теннису мастера Аркадия Поликарпова, с которым у меня были нормальные отношения, но в том случае это не имело значения. А после того как никто не согласился, я подписал ее сам, и как только вернулся домой, то услышал назидание от А.Б. почему это только меня должно было тревожить. Или точно также он отреагировал, когда вернувшись домой с мужского чемпионата области, проводившегося зимой, несколько приезжих участников,  среди которых был инвалид войны из Речицы кмс Феофан Шелюто, поместили в холодном подтрибунном помещении стадиона Гомсельмаш, и тогда я предложил написать в облспорткомитет. Вновь все отказались.
,
Постепенно к власти в местных шахматах начали рваться несколько коммуняк, любителей с амбициями, военные отставники, работавшие в райсполкоме и вневедомственной охране, имевшие поддержку того самого антисемита Тавтына, оккупировашего одну из двух игровых комнат шахматного клуба, и против которых боялся сказать слово тот же А.Б. В середине 70-х я устроился инструктором в Мозырьский Спартак, начал играть в республиканских спартаковских чемпионатах, попал в полуфинал всесоюзного в Киеве, а оттуда отобрался в финал с Ялте.
,
Спустя несколько лет, послушавшись А.Б. вернулся работать в Калинковичи, но в 81-м решил покинуть болото и уехать в Питер. И тогда сделал ошибку, когда встретившись однажды на улице со знакомым, тот начал уговаривать остаться, предложив познакомиться с его племянницей Ирой. Вскоре мне стало понятно, что мы совершенно разные люди. В отичие от меня совершенно не активная, не контактная, ничего кроме музыки знать не желавшая, и которая могла только обожать своих младших братьев-близнецов и отца. Мать, учительница русского, менее чем за год до нашего знакомства перед выходом на пенсию, умерла от рака.
,
Немного ранее в центре города их дом пошел под снос, взамен получили в новом м/р Север две квартиры: 3 к. и 1 к. на бабку Иры со стороны матери. И мой будущий тесть Борис, имея хорошие руки, разобрал по бревнам дом и перевез на участок своей матери на переулок Луначарского, которая жила в маленькой хатке, а через забор семья ее сына Вовы, который работал у Бориса. Для этого у него были возможности.Начинал столяром, а после окончания строительного техникума устроился мастером стройучастка в райузле связи, при том подчинялся начальству в Гомеле. Имел небольшую бригаду, которая делала ремонты и строила жилье для работников связи. Получил грузовую машину, водителем был простой хлопец Леня Гончаренко у которого близкий родственник был замначальника милиции, что давало возможность всегда иметь дома копченые колбасы, языки, пастрому, мясо, которых практически не было в местных магазинах, а вся продукция отправлялась в Москву и Питер, но при этом успешно разворовывалась, также продавалась живущими рядом с мясокомбинатовским забором.
,
В итоге после того как я остался, и на свою беду имея время, в начале 82-го решил помогать строить дом, под который к тому времени был вырыт котлован. И, фактически, вдвоем за 7 лет из тех бревен, которые постепенно бы стали трухой, часть из которых заменили полностью, др. сточили из кусков, построили двухэтажный большущий дом, обложенный кирпичом, да вот только жить там никто не собирался. Тем более, что после Чернобыля и постепенно разваливающегося совка многие навострили лыжи. Вова с младшей дочкой Диной и семьей Светы еще весной 89-го в числе более чем трехдесятков калинковичан двинулся в Израиль и осел в Нацрат-Иллите (с недавних пор Ноф а-Галиль), где сразу получили жилье, Там  еще в начале 70-х обосновались большинство из земляков, воспользовавшихся представившейся короткой возможностью выезда.
,
На немного вернусь еще к своей спортивной деятельности, вспомнив один эпизод.
,
После разрушительного землетрясения в Спитаке, случившегося 7 декабря 1988, когда весь Союз начал оказывать помощь, пришла идея также собрать  и отправить какие-то финансы, проведя шахматный сеанс, участниками которого будут представители предприятий, колхозов, совхозов, за которых будет внесен взнос. На это надо было получить разрешение горкома партии. И тогда А.Б ответил, что не разрешили, назвав это  побором! Ну, естественно, не от того кадра шло предложение.
.
А вскоре, ожидая вызова, который никак не приходил, прекратил отношения со спортивной сферой и стал подрабатывать грузчиком на универсальной базе. Был случай, когда вернулся домой спустя 48 час, решив испытать себя. Грузы поступали постоянно, в том числе и такие, как мебель, плитка, цемент…ух, как же противно было разгружать вагон с тяжеленными мешками, да еще и в цементной пыли. Бывало и после окончания рабочего дня, а также в выходные, и если соглашался ехать на продовольственный склад, находящийся за железной дорогой, куда прибывали в основном вагоны, а там в то время поступило вино, то большинство быстро упивалось, и оставались пару трезвых, которые и вытаскивали до конца.
,
И в то время, иногда встречая на улице А.Б., слышал от него, скорее бы ты уехал в свой Израиль. А спустя 3 мес. после меня, весной 91-го, он и сам здесь появился со всей большой мишпохой и поселился в Кирьят-Яме😃
На немного ,
Я со своей семьей вызова получил только в конце 89-го, а визу в областном ОВИРЕ в сентябре 90-го. Ну а те, кто оказался шустрым, дав взятку, намного скорее нас. Билеты в минском Сохнуте получили на рейс Варшава — Бен-Гурион на 25 декабря. К тому времени уже было введено правило, что если кто не успеет отправить багаж в ящиках до 1 января 91-го, то в дальнейшем можно будет не более чем 1 т. на семью, т.е. 2 ящика. И мы решили, что все возьмем с собой, благо в Сохнуте сказали, что из Варшавы не будут взвешивать, а приобретенное мною незадолго до отъезда по знакомству новое пианино оставим, завезя его в построенный дом, откуда в дальнейшем Борис переправит с теми кто уедет в конце 91-начале 92-го и захотят отправить один или два ящика, которые он собъет и сам же завезет на таможню в Смолевичах под Минском, благо была грузовая машина, сдаст, где еще надо будет дать и взятку, взамен ничего не попросив.
,
В середине 92-го это создало в Израиле мне немало проблем, к тому же показав насколько есть жлобские евреи. Но пока Борис взял много почтовых мешков, в которые сложили кучу всего, включая новые ковры, посуду, хрусталь, книги, складной велик, инструменты…Ну кто мог тогда знать, что как минимум половину точно можно было оставить, если люди до того отправляли много ящиков, платя громадные взятки, в которые клали мебель, кучу шмоток, туалетную бумагу, болты, шайбы, гвозди…??? Полный идиотизм. А приехав в страну, и вынужденные годами менять съемные квартиры, вскоре выбрасывали или отдавали перекупщикам. Кто-то думал, что в Израиле нет леса и сможет заработать, и на ящиках! Нам же эти самые мешки в дальнейшем тоже создали немало проблем. Сначала мы затарили их в поезд Минск — Киев, который останавливался у нас в 6 утра, а в 12 был в Киеве, после чего ч-з 2 ч. загрузили купе в поезд до Берлина с прохождением границы в Бресте. Хорошо помню, что тогда говорили, что надо иметь с собой водку и блоки сигарет, а в Бресте, куда приедем поздно вечером, таможенники заходят в вагон, посвечивают фонариком и выходят.
,
В нашем вагоне ехала семья земляков Романа и Нели Миневич с младшей дочкой Светой, матерью Нели и пара пенсионеров из Житомира. И когда мы приехали в Брест, то всем сказали вытряхиваться и быстро идти на проверку. Я как был в тапках, так и спрыгнул на перрон, пошел искать телегу, на которую сложил мешки и перед входом на таможню отдал пару бутылок водки и сигареты. Но дальше столкнулся с теми, которых ныне можно назвать ябатьками. Поставив все на транспортер, в конце услышал, что в одном мешке есть нечно подозрительное и вместо того, чтоб попросить развязать его, услышал команду забросить все вновь на телегу и заново везти на ленту, после чего все повторилось, и лишь с третьего раза, когда до отправки поезда оставались минуты, последовала команда открыть мешок.
,
“Подозрительными” оказались спортивные медали и значки! После чего я выкатил телегу к поезду, когда он уже начинал отправляться. 7-летняя Света поставила ногу между перроном и вагоном, я ее подхватил и забросил в тамбур, а далее начал швырять мешки.
,
Но на этом злоключения только начинались. Незадолго  до прибытия в Варшаву проводница сказала: на варшава-центральна поїзд стоятиме 15 хвилин, а на наступній зупинці, где нас ждали представители Сохнута, трохи більше 2-х і ви не встигнете винести багаж.  А тут не радянський союз і у нас не вистачить доларів, щоби заплатити за затримку поїзда.  Тому краще буде вийти на цій зупинці, а я на наступній скажу, де ми вийшли і за нами приїдуть. Мы посовещались и решили послушать, что имело тяжелые последствия. Мало того, что было известно, что следующая остановка охраняется израильскими военными, там было достаточно тех, кто быстро бы все вынес, да и у меня хватало сил это сделать, но в любом случае надо было одному проехать и не слушать проводницу, которая подобно белорусским ябатькам, решила поиздеваться.
,
В итоге мы выгрузились на 6 этаже и вынуждены были сторожить багаж, чтоб его не покрали снующие польские грузчики. Все это легло на меня и Романа, остальные спустились вниз в зал ожидания. В 7 открылось турагенство и я попросил разрешить позвонить в израильское посольство. Объяснив что произошло, услышал, что за нами скоро приедут. Но проходил час за часом, а никого не было. Хотел еще раз позвонить в посольство, но в турагенстве отказали. В это время возле багажа рыскали грузчики и спрашивали когда уже за нами приедут и что они помогут нам спустить багаж к автобусу.
,
И только спустя 6 час. на стоянку на 4 эт. подкатил автобус, как оказалось, заполненный приехавшими из Москвы и др. городов. Тут же появились грузчики спустившие на лифте багаж и получившие пару бутылок водки. Приехав на сборный пункт, где сказали, что к вечеру начнется оформление, погрузка багажа на самолет, и получив ключи от комнаты для отдыха, я сразу вырубился.
,
И проснулся только после стука в двери, когда нас уже искали и торопили скорее идти на регистрацию. Помню, что в зале стояли весы и на стене было написано сколько можно везти багажа. На самом деле ничего не взвешивали и я начал забрасывать свое богатство.
,
Прилетев в Б.Г. примерно в  полночь, предложили бутерброды, соки и началось оформление. Надо было дать адрес куда поедем. Сказал, что нам некуда и ожидал предложения гостиницы для олим. Услышал, что есть в Бат-Яме, известная многим в дальнешем как San, находившаяся на берегу Средиземного моря, но там только для тех у кого не более 3 чел. На самом деле, как я потом узнал, были 3 гостиницы в Нетании, где принимали и по 4 чел.
,
Начали искать кому позвонить. Набрали приехавших несколько мес. назад из Минска, семью двоюродного брата тестя Бориса. В ответ услышали, что у них уже кто-то живет. Проторчав до позднего вечера в аэропорту, позвонил брату Бориса Вове в Нацрат-Иллит, о котором упоминал выше. Видно было, что те не очень настроены на прием, но дали адрес. Собрав еще две семьи, которые выходили по дороге до нас, приехали на место в 2 ночи.
,
Шофер-грузин поднялся с нами и начали звонить в двери. На одной площадке жил Вова с женой, а напротив дочка Света с мужем Мишей. Но бесполезно, как будто там все померли. Грузин сказал, куда я его привез? У меня был еще адрес матери Миши Доры. Поехали к ней, которая сразу открыла и сказала: они что, с ума сошли и вернувшись с нами позвонила в дверь, после чего те сразу открыли.
,
На утро сказали, что делать в городе нечего, и если не хотим в нем зачахнуть на многие годы, то лучше уезжать. Ч-з день я поехал в Тель-Авив в министерство абсорбции, которое и сегодня находится по тому же адресу Эстер аМалка 6, где сразу дали направление в высотную гостиницу Кинг Давид, на углу Кикар Ацмаут и ул. Давид А-Мелех напротив моря.
Так выглядит гостиница, примерно, с лета 2012, после того как последние жильцы, до того упорно не хотевшие выезжать, которым предлагали социальное жилье в р-не Ашкелона ( Нетивот, Офаким), вынуждены были ее покинуть. Фото 21 марта нынешнего года. 
,
И с утра 1 января 1991 пойдя на рынок быстро нашел шофера-араба, который в свое шестиместное такси загрузил внутрь и на крышу наш багаж и за 100 шек, которые тогда стоили ровно 50 зеленых, доставил из Н-И. на место в Нетанию, где мы прожили до 19 апреля 1992.
,
Тогда я почему-то думал, что лучше будет, если поселиться ближе к Тель-Авиву, куда не раз катался на вело, и в итоге нашел ровно за 400 долларов 2 комнаты на 4 последнем эт. на Бен-Гуриона в Бат-Яме, вновь на берегу моря в месте, где в соседнем 9-эт. подъезде располагался известный многим ресторан “Голубая лагуна”. Квартира была пустая, но хорошо, что в том допотопном подъезде был какой-никакой лифт.
,
Учась в ульпане в Нетании близко возле рынка и недавно построенного каньона, этажом  выше находилась религиозная организация “Яале вэ Яво”, которая занималась выкрыванием тех, кто занимался в мире агитацией перехода евреев в христианство.
,
Тогда мы благодаря им побывали на праздновании одного из еврейских праздников в гостинице недалеко от Иерусалима и подружились с группой молодых парней, которые затем приходили к нам в гостиницу, а когда переехали в Бат-Ям, сразу оказались у нас, после чего привезли кровати, стол, стулья.
,
А вскоре я получил звонок из Нацрат-Иллита, куда приехал невзрачный пенсионер Сема Нодельман, сожительствовавший с Раей Голод, известной землякам как дочка сапожника Шолома, и живший по тому же пер. Луначарского, ч-з два дома от той самой двухэтажной домины, на которую я убил 7 лет. Борис сбил ящик Семе, куда кроме его барахла, поставил наше пианино, отвез на таможню в Смолевичи и отправил.
,
Сема сказал, что на следующий день привезут с таможенного склада в Хайфе багаж. Приехав, услышал от него: давай 500 шек., ты его продашь и заработаешь! Рядом стояли земляки, пенсионеры братья Яша и Сеня Бухманы. После моего возмущения, этот тихий и спокойный разошелся: давай жидовская морда 500 шек, иначе возьму топор и разобью. Тут уже не сдержались земляки и начали успокаивать дебила. Вскоре я нашел машину, которая, уж не помню за сколько, завезла пианино в Бат-Ям, шофер помог поднять на том самом лифте, куда смогли поставить инструмент на попа. Естественно, оно оказалось расстроенным, а уже ч-з год пришлось менять жилье. Тогда мы сняли уже 4 к. в 7 эт. доме на Керен а-Есод, в котором был большой лифт, куда вмещалось пианино. Но когда в апреле 94-го надо было в очередной раз переезжать, то уже начал искать покупателей, и в итоге продал за 1500 шах, после чего купили в Дизенгоф-центре в Тель-Авиве в музыкальном магазине орган Ямаха за 1000.
,
Затем я в 90-е вплоть до 2000 еще раз 5 ездил в Беларусь, заезжая в Москву, Питер и Днепр. Тогда еще можно было в Бен-Гурионе ухитриться провезти в ручной клади 30, а то и более кг., отставив в сторонке в зале, прежде чем сдать багаж. На посадке никто не обращал, что поднимаешься на верх с кучей сумок с которыми проходишь и поднимаешься в салон.
,
Зная мою безотказность, все кому не лень приносили передачи, доходившие до десятка кг, и оставляли дома, когда меня не было. Пару раз было  55  и более кг, при том, что в Минске никто не встречал. А потом еще и развозил по адресам. Когда же мне надо было передать коробку конфет, зная, что один из тех, кому привозил в Мозырь с десяток кг, возвращается с женой от дочки домой, поехал в Б-Г. и, подойдя к нему, попросил взять. На что тот вытаришил глаза и отказал. Чего только не получал в ответ и от др., кому годами помогал.
,
Что касается той домины, то ее строительство тоже имело трагические последствия.  Хотя Борис и оказался довольно шустрым. В 92-м увидел объявление в местной газете, что один из чернобыльских переселенцев, получивший 3 к. в м/р Малиновка в Минске решил возвращаться в полесские края и искал возможность обмена. В итоге у него оказалась квартира в Минске, которая в основном простаивала.
,
В 94-м, когда Борис уже жил в Израиле, куда репатриировался вместе со своей многолетней сожительницей Олей, и поселился у нас в Бат-Яме, я ездил в Беларусь и одну ночь провел в Малиновке. Затем с полгода в ней жили дети его родственников, после чего уехали в Израиль. Вскоре по совету старшего брата, жившего в Питере, продал ее за 22 тыс. и купил там примерно за теже деньги 2 комнаты, которые удачно сдавал несколько лет, после чего продал втрое дороже. А сразу после дефолта 2008 обратил внимание на объявление в бесплатной израильской газетке, что в Питере продается 2 к. за 11 тыс с расчетом в Израиле. Позвонил давшему объяву, встретился с ним в Ариэле, после чего поехал в Питер и заключил сделку. Вновь начал сдавать, а когда  недвижимость резко поднялась, продал ее за за 170 т. 10% забирал себе сын брата,  остальные переводил в Израиль на Диму, одного из сыновей Бориса, который уехал с семьей на 2 мес. раньше нас в ноябре 1990 и поселился в Петах-Тикве.
,
Второй из близнецов, будучи холостым, оставался в Калинковичах, и на него была куплена в 92-м 3 к. в кооперативе, за которую я, по просьбе Бориса, перевел тогда в Израиле 2 тыс. Но в 95-м, все-таки, решился на переезд, продал за 11 тыс. и поселился на съеме в Петах-Тикве вместе в Борисом и Олей, куда те переехали, прожив у нас около года. Поменяв пару съемных квартир в Петах-Тикве, когда появились деньги после продажи 1-й кв. в Питере, Борис решил, что их можно пустить на покупку 4 к.  для сыночка Леньки. До этого тот купил новую машину, на которой почти не ездил.
,
Спустя некоторое время, работая охранником на воротах “Тнувы” в П-Т, придя с работы сказал, что испугался от сигнала машины, и с тех пор на него стали действовать всякие звуки. Перестал ходить на работу, но и не обращался к врачу. Сидел дома, не давал включать тв, все действовало на дебила. Тогда же его братец,  после БИИЖТА спустя год после приезда в Израиль, устроившийся по специальности на железной дороге, вместо обращения в больничную кассу, нашел одного из самых дорогих частных врачей Рафи Карасо. Первый же прием в северном Тель-Авиве вылился, примерно, в 2500 шах, после чего тот назначил таблетки, каждая упаковка стоившая более 700 и прибывала по почте. Результат нулевой, но это не мешало за счет доброго батьки продолжать покупать ту дребедень и еще много разного. Вскоре в его комнате было установлено звукоизоляционное окно, а затем и дверь, отделявшая салон от спален.
,
Я, который приходил к Борису и помогал ему с покупками на рынке, когда он ходил со мной, а затем уже сам покупал и привозил, поднимая на 4 эт. в старом доме без лифта, не раз говорил, что хлопцу нужно лечение в психиатрической клинике. Но как же не так, да не дай бог, чтоб такая разумная семейка сдала его в психушку, не желая знать, что здесь совсем не то, что в совке, а потому будут продолжать искать чудесное излечение, и однажды  Димчик привез из Ришон ле-Циона, где он в то время жил, продав квартиру в Петах-Тикве, раввина, который поменял мезузы!, оставил бутылку вина, налив в стакан, который должен был стоять, свечки, взяв всего навсего более 2 тыс. Ну а долбоеб продолжал издеваться и не давать жить доброму папаше с Олей.
,
Та вскоре ушла жить в недавно построенный в П-Т огромный  Микбацей Диюр (социальное жилье на долговременный съем), поскольку давно вместе с Борисом стояла в очереди, а он ушел к Ире со Светой, при этом продолжал платить за сыночка по счетам и кормить. Затем, как я в дальнейшем случайно узнал, бьл еще психотерапевт, взявший за прием около 3 тыс.
,
Борис же, который все годы вспоминал свою счастливую жизнь в Беларуси, хвалил луку, говоря мне, что тот держит власть в руках, правда назад его колом нельзя было выгнать, однажды в 5 утра, поднимаясь в туалет, что делал по много раз за ночь, упал с кровати и, как оказалось, сломал шейку бедра. Незадолго до того я начал жить по случайному стечению обстоятельств на съеме в нескольких мин. ходьбы от них, и после звонка Светы, что дед лежит обосцаный возле кровати и его не могут поднять, сразу пришел. Потом позвонили в мокед больничной кассы, работающий круглосуточно и, объяснив ситуацию, получили рекомендацию немедленно вызывать скорую. В тот же день в больнице а-Шарон ему сделали операцию, а ч-з дней 5 как нашлось место в реабилитационном центре Бейт-Ривка, находявшемся так же в нашем районе, перевели туда.
,
Вначале там считали, что он уже не встанет, но после того, как я по несколько раз в день приходил к нему и отвозил на тренажеры, начал быстро восстанавливаться. И к концу второго мес., больше там не собирались держать, иначе каждый день обходился бы в 800 шах, мог уже даже подниматься по лестнице, я его только страховал. Когда выписывали, то спросили где он будет. Я сказал, что беру к себе, чему были очень довольны. Привез на больничной коляске, после чего он поднялся на 2 этаж.
,
Казалось все хорошо, в ближайшее время ему бы назначили 30 или 31 час в неделю метапеля (помощника) от Битуах Леуми, он бы начал гулять, да и я уже занимался поиском домика с участком, куда бы он переселился вместе со своим сыночком, хотя согласился бы ли еще тот питераконтроп?, а квариру бы сдали.  Но ч-з 4 дня вмешалась Оля, которой годами помогал, также как и ее сыночку, и его семье, часть из которой жила в Калинковичах. Мне надо было утром уйти, и я позвонил ей и попросил придти и посидеть с ним несколько час., да и жила близко. Но задержался и вернулся не в 12, а в час. Та после 12 позвонила Диме, а тот Свете, которые прискакали, как только он закончил работу и сказали, что будут отдавать деда в дом престарелых. Начали объезжать и выбрали находящийся в 10 мин ходьбы от ленчикиного места. Сразу сыночек заплатил 11 тыс, которые, как я случайно узнал спустя несколько лет, затребовал от моего Игоря, внука Бориса, да еще и взял наверх 5 тыс.
,
Оставшись без папашиной поддержки, поскольку тот лишился всех выплат, дебил, обитавший один в 4 комнатах, полностью перестал выходить на улицу, не открывал окна, перестал платить по счетам, накопив долга на 20 тыс, и стал чахнуть. Я как-то привез ему расфасованную по порциям на неделю жрачку. Зрелище как выглядела квартира было еще то. Однажды Света попросила сходить к его лечащему врачу,  которая принимала в поликлинике, находящейся в 100 м. от него, чтоб взять для него тофес 17 (бланк 17) на получение какого-то исследования. у которой он если и был, то раз-два, поскольку продолжал лечиться таблетками от Карасо, по методу раввина и психотерапевта… Когда зашел и рассказал от кого, то услышал, что она помнит такого, он приходил абсолютно заросший и она от жалости дала ему 200 шекелей!
,
Спустя какое-то время, когда ему стало совсем хило, температура поднялась до 40, он вызвал такси и поехал в  старую больницу  а-Шарон. Там его подержали дней 5 и выписали.  Вскоре все повторилось, он снова приехал туда же на такси, и опять ч-з теже 5 дней выписали. Но в тот раз он стал “умнее”, и не поехав домой, свалился на голову Ире со Светой. Узнав об этом от Светы, спросил почему они его приняли, зная что ранее он их еще и обанкротил под 40 тыс, сказав, что если не дадут, то выбросится с окна!, да еще и с Игоря сумел вытащить 10. Получил ответ, что он к ним не надолго, но буквально сразу после появления начал парить мозги.
,
Позвонил мне и попросил принести с его квартиры ингалятор и купить в аптеке таблетки. Когда я, получив ключи, зашел к нему, то одурел от увиденного. Шкафы были забиты таблетками, многие упаковки даже не открывались, на столе лежала одна от Карасо, на которой стояла цена 730 шах и бумажка с расписанием приема по минутам!, тогда же и нашел чек от психотерапевта. Лежали и счета с долгами за арнону, электричество, воду, достигшими 20 тыс. В комнате, где ранее жил Борис, одна стена и шкаф были в плесени, в холодильнике грибок. Пойдя в аптеку услышал, что те таблетки стоили более 100 шах.
,
Тогда я отправился в а-Шарон, в тот день была пятница и был только дежурный врач. Спросил почему они 2-й раз за короткое время быстро  выписали его. Тот ответил, что нашли какие-то микробы, которые отправили на обследование в Тель-Авив. Позвонил ленчику и сказал, что пусть не дурит голову, какие еще к черту таблетки, если два шкафа забиты ими. Спустя какое-то время ему снова поплохело и он в тот раз  на такси уехал уже в новую больницу Бейлинсон.
,
И вот дернуло же меня поехать туда, чтоб рассказать, что это за кадр. Мне сказали придти ч-з пару дней в вск. и встретиться с соцработницей. Подумал, что нельзя допустить, чтоб он снова вернулся к Ире со Светой и надо рассказать все о нем. Пришла Света и накатала 6 листов рукописного текста. Соцработница, как только начала читать, сказала, что надо идти к лечащему врачу. В итоге его, доведшего себя до 40 кг, продержали месяц, когда лечили и легкое, с которым у него ранее были проблемы, после чего перевели в новый реабилитационный центр Неот-аШарон, находящийся напротив больницы а-Шарон. Там же часть занимает и дом престарелых.
,
Шум-шмум, который раньше на него действовал, там уже не помешал отъедаться, а посещая раз в 3 мес. лечащего врача, принимавшего амбулаторно в помещении а-Шарон, получал рекомендацию на продолжение его нахождения в реабилитации. В итоге получил первую гр. инвалидности, проведя там 15 мес, за которые хорошо наел морду. А в то время в его доме проводили проект ТАМА38, и он вернулся, когда заканчивалась стройка, и оказался в отремонтированной квартире, в которой добавилась комната безопасности, балкон и лифт. При этом за все годы раза 2 дошел до родного батьки в дом престарелых.
,
А когда я приходил к Борису, то вначале всегда вначале  был очень рад. Однажды поведал, что был димка и сказал, что сейчас ленькина квартира стоит 2 миллиона. После того как говорил ему, какого черта ленькина, если б не я то, то ничего бы не было, на что получал ответ, что вообще-то так, но затем добавлял, что если буду плохо говорить про его сыновей, то лучше не приходить. Когда ему говорил, что вообще-то он остался жить благодаря мне, то в ответ слышал, что уже и не помнит как я его выхаживал. Да и если б не я, абсолютного дебила уже давно бы не было. “Умный” же братец спустя годы, приходя к Ире со Светой начал говорить, что не может влиять на того, а после того как Света, находившаяся в сильнейшей депрессии, сказала, чтоб передал леньчику, чтоб вернул деньги, иначе против него подадут в суд, спустя некоторое время ответил, что тот сказал, что это деньги не их, а папы!, и он ничего не отдаст.
,
Года полтора назад он продал квартиру всего за 1.5 млн и условием, что продолжит жить в ней с полгода, а за то время купит себе небольшую, после чего выедет. А квартиры-то продолжают только дорожать и он продолжает куковать в 5 к., но уже за 4500 в месяц. Похоже, не выходя из дома. Правда получает пособие (вероятно, по инвалидности) от Битуах Леуми, в конце года ему будет 62. Так что может и протянуть сколько-то лет, бабок более чем достаточно, чтоб жрачку привозили домой. Вообще о нем практически ничего не известно. Я было пару лет назад подъзжал к дому вечером, но никогда не видел включенным свет. Зато все трагически  сложилось для Иры и Светы, в доме которых с  2016 начали еще ранее туже самую ТАМУ38. Но об этом ниже.
***
,
А сейчас о тех, кого начал принимать бесплатно с мая прошлого года. Оказалось, что фактически все думали толькоо о себе, при том, что не только жили у меня, но с некоторыми возился как с малыми детьми, ходил по всем инстанциям, искал и находил такое жилье, которое ни один маклер не предложил бы, становился гарантом, что вообще никто не делает для посторонних, к тому же бесплатно, которых узнал только после переезда ко мне, но вскоре как выезжали, забывали. Большинстсво даже не думали сказать, что оставят деньги в счет коммунальных платежей. При этом все знали чем занимаюсь, просил их присылать материалы для сайта, говорить об этом родственникам и знакомым, ставить лайки в Фб к  хоть каким-то материалам, публикуемым на сайте, а также помнить, что мне нужна помощь в современном обновлении сайта. Все это оказалось бесполезно. И  сейчас подумал, что будет правильным напомнить им, надеюсь прочитают эту публикацию, никогда не поздно рассчитаться за прием и помощь. Финансы пойдут на обновление и развитие сайта, тем более, что даже те, кто пообещали этим заняться, так ничего и не сделали.
.
А то, что совершил 12 марта тот, кого я принял первым в мае, вообще за гранью.  И об этом подробно.
,
Увидев возможность халявы, ко мне обратился уехавший незадолго  до войны “оппозиционнер” Владимир из Нижнего Новгорода, к своей знакомой, бывшей жительнице Таллинна Инге, работающей турагентом в Риме лет 9. Познакомились они по интернету, если не ошибаюсь, в 2019. К тому времени он посетил 50 стран, среди которых не было Израиля, о чем я почему-то не задумывался, а стоило ему тогда задать такой вопрос. Но сразу после 24 февраля решил не возвращаться и, дотянув до нахождения в Европе разрешенные 90 дней, перед этим проявив шустрость, написал к в то время депутату от трехбуквенной Алексу Кушниру, чтоб тот помог ему получить без проблем визу в израильском посольстве в Варшаве, что и было сделано.
,
А далее за 20 американских из Кипра прилетел в Бен-Гурион, и, имея мой адрес, с одним рюкзаком менее чем ч-з 2 часа оказался доставленным ко мне. Я тогда находился в кантри-клабе в соседнем Кирьят-Оно, и не ожидал, что так быстро придется покинуть тренажерный зал. Сразу после его звонка, сказавшего, что зовут на такси, собрался  и вернулся буквально на мин. позже его, видя сидящим возле подъезда.
,
На следующий день с утра начал обходить с ним инстанции, завел в банк Дисконт, где начотделения спросив о работе, и, увидев контракт на работу в фирме в Хайфе с зарплатой, которая большинству израильтян может только сниться, похвалил, после чего отвел к служащему, который занялся открытием счета. В то время приезжающие помимо корзины абсорбции получали подарок на целый год на съем жилья. Для многих это было существенно, для него же с его зарплатой, не имело особого значения. Но какой дурак откажется, и он ч-з пару мес, когда уже решил прогуляться в Европу, начал высчитывать как бы ничего не потерять. Оказалось, что можно даже поехать на 4 недели!, но в месяц надо выехать не более чем за 14 дней до конца, т.е. после 16-го, что он и сделал. А до того ч-з несколько дней после начала работы снял двухкомнатную за 2200, что полностью покрывал получаемый подарок. Ч-з несколько дней как обосновался у меня сказал, что у него есть родственники в Петах-Тикве, с которыми встретился, да и знакомые были.
,
Разговаривая со своей возлюбленной, не отрываясь целуя экран, рассказывал с восхищением обо мне, и та сильно благодарила, обещая обязательно встретиться, когда приедет в Израиль, а также приглашала в Италию. И таки приехала 1 января на 2 мес. к нему, о чем я знал, читая ее Фб, но звоночка за все время не последовало. Вовчик же клеймил рашу, писал, что ждет когда она развалится и он лично будет судить его путлеровских земляков из власти. За что периодически был забанен. Купил еще он меня и тем, что его родственники из Могилевской обл, а его деду, работавшему журналистом и написавшему книгу о семейных корнях, работе, увлечениях, и живущему в Америке, 100 лет, которую можно будет опубликовать на сайте, когда он получит электронную версию. А кроме этого обещал написать о своих путешествиях.
,

Уехав от меня его теудат зеут (удостоверение лично) должен был прибыть на мой адрес. И в июле он связался со мной, написав, что был звонок от почтальона, который говорил на иврите, а он ответил на англ. и на этом разговор прервался. Я попросил прислать тел. с которого ему звонили, после чего узнал, что документ находится на почте. Тогда сказал ему, что схожу на почту и заберу, а затем договаривались когда он приедет ко мне за ним. Я написал, что в тот день, когда он собирался приехать от меня съезжает семья в Ришон ле-Цион. Помогу перевезти очень большой багаж и лучше позже, да и у него самого поменялись планы и потому не мог. Перенесли на неделю позже. Но здесь важно как он закончил сообщение: Удачи этой семье в новой жизни! Огромный респект, что приютили их! Спустя месяцы проявилось как он может “благодарить”.,

После прошедших израильских выборов и начавшихся протестов левых против юридической реформы, которые не могли пережить поражение, он, как-то выйдя из бана в Фб, написал пост, что уехав из одной диктутуры, оказался в др. и, скорее всего,  придется искать новое место.  Я сразу отреагировал, спросив как это он так быстро разобрался в Израиле. В ответ последовало, что надеется  что наши политические разногласия не помешают добрым отношениям.  Но спустя еще некоторое время увидел у него новый пост, что этот год начался ужасно и ждет, чтоб он скорее закончился, если вообще переживет.
,
В то время у меня уже более мес. жил один бедолага, о ком я писал в  материале. И  когда тот получил все документы, к тому же в то время у меня жила еще и пара из Питера, я вспомнил о том, что у Вовчика есть свободная комната в Хайфе и свзялся с ним. Тот ответил, что на следующий день улетает в Европу на 9 дней, – тогда как раз были праздники, – и вернется 12 марта. Я же со своей наивностью сказал, что могу до прилета привезти одинокого, на что последовало, что подумает, а вскоре написал:
,
Арон, я все-таки пока не готов пустить незнакомого человека, которого я даже не успею увидеть. Может, поселите его в хостел на время моего отсутствия, а я оплачу?

Я же ответил, что он останется у меня и свяжемся сразу после его прилета. Возратился в 3 утра, и когда я позвонил ближе к полудню, то сначала ответил, что поговорим позже, а после следующего моего звонка услышал от него, что не согласен принять, при том, что естественно имелось ввиду не бесплатно. И тогда я не выдержал и написал что думаю о нем и добавил, что в таком случае он заплатит за свою наглость. В ответ последовало:

Арон, посчитайте, сколько я вам должен. Я не отказываюсь, но лучше в любом случае вам эти деньги переведу, чтобы потом не было споров. После чего добавил: Надеюсь, это не десятки или сотни тысяч шекелей? После моего ответа: ну если можешь десятки тысяч, то не откажусь. Ну а если реалистично?

Сам подумай. Но я не впервые расплачиваюсь за свои ошибки.

Насчёт материалов для сайта – я не в состоянии что-то писать и подбирать фотки, пока идёт война. У меня внутри словно всё придавило бетонной плитой( В таком состоянии не могу из себя что-то вымучивать…) Попросил его работать и выспаться.
,
В ответ получил:
,

Арон, ещё такой момент. До репатриации я некоторое время работал онлайн-волонтёром в “рубикусе”, помогал вывозить в ЕС из мордора украинцев, которых в мордор вывезли насильно либо они были вынуждены сами в него сначала выехать. И мне не приходит в голову звонить беженцам, которым я помогал или членам “рубикуса” и просить у них деньги за то, что я тратил на них время и силы. Конечно, то, что делал я, наверное ничтожно по сравнению с тем, что делаете вы. Может, в качестве компромисса имеет смысл перевести деньги на помощь Украине, например, на ВСУ? И почти сразу: В общем, я решил. То, что я вам должен, я переведу Украине от вашего и своего имени, и точка. Это наиболее справедливое решение вопроса и после победы Украине это вам же и зачтётся в послевоенном мире.

Охренеть, он за меня, который начиная с 2014 потратил массу времени на помощь Украине, решает что еще делать. И огромное вам за это спасибо. Потому что теперь каждого будут оценивать по тому, как и сколько он помогал Украине для её победы. Я правильно понимаю, что вы меня теперь считает дерьмом и предателем? Или нет? Наверняка это  существо, одновременно советовалось со своей дорогой. Иначе не получил бы сразу от нее в мессенджере

Инга Леншина: 12 февр. 2023  15:18
Грязный шантажист и вымогатель. Подавись теми деньгами, которые тебе перевел мой Вовка. Я напишу на своей стене о том, что ты сделал и ты меня не остановишь не сейчас, а чуть позже, когда ты уже забудешь, после чего сразу забанила. Он же написал, что похоже у него с Ингой начался разрыв, а вскоре и он последовал ее примеру.
Затем, как оказалось, он сначала закрыл свой профиль, а далее убрал все последние посты, и оставив за 19 октября 2022, разблокировал меня.
,
Это мальчик Дима 49 лет от роду. Мальчик Дима – известный нижегородский веломеханик. Много лет назад я ездил на велосипеде с титановой рамой, который собрал мальчик Дима.
А потом я ушёл из велосипедизма и увлекся путешествиями в дальние страны и в результате моя траектория вывела меня туда, где я нахожусь сейчас , а мальчик Дима остался фанатом велосипедизма, и параллельно постепенно превратился в ватного рашиста, который теперь мечтает убивать украинцев. Мироздание услышало мальчика Диму и его любимый фюрер объявил тотальную мобилизацию. Однако теперь мальчик Дима не спешит бежать в военкомат. Неужели он чего-то испугался? Ведь мечты должны сбываться!
Если увидите мальчика Диму – помогите, пожалуйста, сбыть его мечту и отведите его за шкирку в военкомат. Это тот случай, когда персонажу лучше познакомиться с ВСУ непосредственно.

.

Итак мы имеем, под видом борца с путлером, подлеца, забывшего элементарные нормы порядочности, который ради злобной антисемитки, использующей влюбленное существо, и если б не боялась последствий, то написала бы не “грязный шантажист…” а “грязный жид“.
Что касается протестов израильских левых, которые стали примерами для таких вовчиков, то кто только не был этим озабочен.
,
Вот и Евгений Киселев решил поговорить со всеми левыми.

Смотрите “🔥БЕЛЯК: В Израиле зреет БОЛЬШОЙ КРИЗИС, все начнется ЧЕРЕЗ ТРИ НЕДЕЛИ, выйдет МИЛЛИОН ИЗРАИЛЬТЯН” на YouTube,

ТГ-канал Евг. Киселева 9 марта 2023
,
Депутат израильского парламента (Кнессета) Владимир Беляк рассказал, что в Израиле сейчас исторический момент – идет борьба за реформу главного суда – единственного органа, защищающего израильтян. Противостояние может обернуться едва ли не гражданской войной, поскольку на улицы уже выходят сотни тысяч людей. Он объяснил в интервью Евгению Киселеву, что Нетаньяху не только создает опасную ситуацию внутри страны, но и начал заигрывать с мировыми диктаторами вроде Путина.
,
Посмотрев, 10 марта написал комент:
,
Какой-то ужас. Ранее слушал ШЛЕЙМОВИЧ: друг Путина НАЧАЛ ПОГРОМЫ, в Израиле вылез КОМПРОМАТ ФСБ, украинцам ОТКАЗАЛИ в спасении. Израильская левотня не может смириться с результатами выборов, когда предыдущее правительство, сварганенное мошенническим путем и продержавшееся год, на службе которых стоят большинство сми, а не так, как нагло брешет этот назначенный Лапидом без всяких праймериз второй Костя Развозов, стращавший, что Израиль свалится в средневековье, если выиграет Биби, и это при том, что то самое их правительство держалось на международном мафиози, и уж точно два десятка лет друге путлера, а еще раньше ставшем сябром белорусского сумасброда, который сказал перед началом войны в Украине, что скорее инопланетяне высадятся на землю, чем путин начнет войну, а после Бучи, что “не все так однозначно, виноваты обе стороны”, пахане мелкой трехбуквенной партейки, в последние годы поставившем своей целью уничтожить Нетаньягу, при том, что сам “удивительным” образом в начале десятых избежал суда, когда одни свидетели погибали, др. отказывались приезжать в страну для дачи показаний и дело, благодаря нашей “очень справедливой” судебной системе, было закрыто. Зато в дальнейшем вместо него присела на 10 годков ближайшая сподвижница Фаина Киршенбаум и далеко не только она, см. “дело о коррупции в НДИ”. И вот эти люди рассуждают о виновности Биби и что он хочет подмять под себя судебную систему. Евгений, как я увидел в комментах после инт-ь, было еще и со Светловой, которое слушать не хватит никаких сил, ее ненависть к Биби тянется еще больше лет, чем либера, не пора ли остановиться? Беляк в стране с декабря 1998, а я с декабря 1990, помню ваши репортажи из Израиля 1989-90, вы ведь хорошо знаете и понимаете страну. Я далеко не всегда голосовал за Ликуд, во всяком случае на последних нескольких выборах точно, но всегда за партии правого лагеря. Возьмите интервью у ликудника, доктора Евгения Мерзона, имеющего корни из Украины, с замечательной семейной историей. Думаю, он не откажет. Там будет совсем др. уровень разговора, в том числе и с критикой Биби, но не того, что несут, садящиеся на пол в кнессете, кричащие и дудящие беляки, которые исчезнут и мало кто сможет вспомнить их фамилии.
,
***
,
Послушал и бывшего посла Украины в Беларуси, изгнанного лукой после выборов 2010 Романа Безсмертного. Так и хочется спросить, чего это вы все так озаботились Израилем, повторяя левотную жвачку.
Чи вистачить ізраїльтянам сил і розуму зберегти державу? | ProСвіт з Романом Безсмертним” на YouTube

 

Мой большой коммент от 1 апреля в 12:46
Неожиданно попалось видео, которое прослушал полностью и не мог не отреагировать, прочитав все комменты.
,
Уважаемый, господин Роман! Когда вы были послом в Беларуси, ваши оценки диктаторской власти соответствовали реалиям, как и в дальнейшем, когда лука вас изгнал.
То, что происходит в Израиле вы излагаете, опираясь на левотные израильские сми, которые вместе с продажной правоохранительной системой и создали дела Нетаньягу, разваливающиеся одно за др. Реформу судебной системы не придумал, как вы говорите, молодой Ярив Левин, она много лет стояла на повестке, о ней говорил тот же Лапид, вскоре после прихода в политику. Профсоюзные боссы всегда готовы ввергнуть страну в хаос, на сей раз это случилось сразу после того, как они подписали соглашение с минфинсов. И сейчас готовится иск от минфина на 4 млрд. Левые демонстрации хорошо проплачены, стоит посмотреть сколько было потрачено на огромнейшее количество плакатов, баннеров, публикаций в сми и соцсетях, их с радостью освещали и рашисты.
,
В Израиль давно проник рашистский мир не благодаря Нетаньягу, а тому, кто сказал, что скорее инопланетяне высадятся на землю, чем путин начнет войну в Украине, а после Бучи, что не все так однозначно, виноваты обе стороны. И вам Роман, хорошо известно о ком идет речь. Именно он, начавший в последние годы охоту за головой Биби, называя того врагом Израиля и преступником, сам в 2011 чудесным образом избежавшл тюрьмы. О том и благодаря кому было закрыто его дело, когда одни свидетели неожиданно умирали, др. отказывались приезжать в Израиль для дачи показаний, можно говорить очень долго. Именно он еще в 99-м вошел в близкий круг сябров луки, а затем сблизился и с ним самим, а после и с путлером, тем более, что его партейка тогда была создана на деньги кремля.
,
Лидер той небольшой секторальной конторы, один из тех, кто еще недавно стал основой прошлого, сварганенного мошенническим путем правительства, слава богу быстро рассыпавшегося, Либерман, готовый отдать страну врагам, лишь бы самому не сесть в тюрьму. Что касается заявлений Байдена, вмешательства европейцев, то это не впервой. Израиль независимая страна и должна думать о своих интересах, а не озираться на мнения пропалестинских друзей. Правые долго раскачивались, глядя на беспредел, устроенный левотней, но в прошедший четверг провели две большие акции в поддержку правительства в Тель-Авиве и Ерушалайме, о которых почти все молчат.
,
Роман, вы назвали много израильских имен, но так и не осветили суть израильской судебной реформы и кому прежде всего она угрожает. Абсолютно не подконтрольным никому судьям, выбирающим сами себя, создавшим семейные кланы, продажным прокурорам, юридическим советникам, вмешивающимся в любые решения, которые идут против желаний большинства, что мы и видим в высосанных из пальца делах Нетаньягу, и многолетней канители с делом Либермана, и в конечном итоге принятия решения не передавать его в суд. Два дня назад был оправдан за убийство школьницы Таир Рады отсидевший 16 лет Роман Задоров, что также говорит о том, как в Израиле добываются нужные показания.
,
И уж точно не стоит делать из возвращения Нетаньягу трагедию для Украины, как любят многие, повторяя глупости как о большом друге путлера, упорно не задумываясь о том, что вернись к власти прошлое мошенническое правительство, в котором одну из главных ролей играл бы мафиозный израильский “молдован”, ставленник агента Штази и Кремля, австрийского миллиардера Шлаффа, у которого в друзьях также и Лапид, ничего хорошего украинцам ждать не пришлось бы.
,
***
,
Я далеко не всегда смотрю Дождь, но включил вечерние новости 28 марта и остался, поскольку вначале проанансировали, что будет репортах о протестах в Израиле. Смотреть здесь от 22:58 с 43:11 до 01:04:00
,
Ну как же, чтоб в очередной раз с помощью Совы, Дубова…услышать грязь на Биби и “ужасную” судебную реформу. 
,

Не в защиту Биби, тем  более что я не голосовал за Ликуд, но ему все время приходится ощущать на себе атаки “наших”, объединившихся в стаю.

Кто-то может найти в инете историю с либером, когда тот в 99-м, в год создания партейки, разыскал одного из трех соседских подростков, обидчиков его сына, избил, угрожая в следующий раз убить. Осталась только подкорректированная, где написано, что дал оплеуху и отвел к родителям. Как я помню, изначально указывалась сумма штрафа и что в рамках судебной сделки было запрещено заниматься политикой.

И вот эта безнаказанность позволила ему не только самому в дальнейшем творить беспредел, но и вставать на защиту жулья.

Напомню историю Гриши Лернера. Приехавший в Израиль с уголовным прошлым, занялся бизнесом, решив открыть банк. Не получив разрешения, с помпой в середине 90-х в здании Бейт-Текстиль на набережной в Т.А. открыл российско-израильскую финансовую компанию, в то время, когда в русии отстреливали банкиров, банки банкротились, а бабло переправлялось на Кипр.

И вот тогда Гриша заявил, что инвесторы получат 15% годовых на шекелевые вклады. И каждому, особенно едущему на просторы бывшего совка, предлагалось подыскивать новых вкладчиков. Вскоре трест лопнул, Лернер был арестован, но на его защиту встали все депутаты-русим, продажные журналюги строчили как незаконно преследуют нашего гришу, а сблизившаяся с ним, “обучавшая” Переса русскому, в то время агройсэ общественница, подмявшая под себя контору под названием федерация русскоязычных израильтян, Софа Ландвер поднимала народ на защиту гриши. Либерман писал, что на честного бизнесмена как с цепи сорвались ивритские сми и правоохранительная система, назвав это “охотой на русскую мафию” и что тот был сломлен нечеловеческими условиями содержания, хотя его адвокат Миша Фридман заявлял, что не было никакой вины Лернера и были все шансы добиться оправдательного вердикта.

Финал же был печальным для трех тысяч семей вкладчиков, большинство из которых пожилые из ядерного электрата трехбуквенных, которые поверили либеру, софе…и когда вскоре после выхода из тюряги по УДО, этот “измученный и умирающий” смог так оклематься, что  осенью 2004 громко заявил об открытии компании Роснефтегазинвест, где предлагалось уже не 15, а 24% годовых, к тому же на вклады не только в шекелях,но долларах и евро. Госуправление по ценным бумагам зарегистрировало компанию с уставным капиталом в 50 тыс. шах, подписанную все тем же адвокатом Фридманом, выпустившей, так называемые сертификаты на многие миллионы. При этом в тоже управление с самого начала поступали письма, в которых говорилось, что Лернер взялся за старое, при том, что по условиям УДО не имел право заниматься бизнесом.

В итоге в середине марта 2006 Гриша по поддельному паспорту на частном самолете из небольшого аэропорта в Хайфе сбежал из страны, прихватив  с собой в дипломате миллион евро и 100 тыс зелени, а после объявления его в поиск по Интерполу, спустя две недели был обнаружен в гостинице в Парагвае, где пьяствовал с приехавшим из масквы подельником Смоляницким.

После экстрадиции и суда, который назвал сумму мошенничества в 62,5 млн. шах, Гриша получил 18 годков, но мало кому из прстрадавших от этого стало легче. Взять с него было нечего, все было переправлено на счета подельников в маскве, др. местах, да и дочка, к тому времени вышедшая замуж, слиняла из Израиля. Было немало тех, кто потеряли десятки, а несколько человек и сотни тысяч.

Либер и Софа, имевшая особо близкие отношения с рецидивистом,  и поднимавшая людей на его защиту после 1-го израильского дела, журналюги, “общественные” деятели расплодившихся контор, кормившиеся от циничного  мошеннника, и ранее выступавшие за освобождение его по УДО, не испытали никаких угрызений совести, что некоторые пострадавшие не выдержали безразличия к их судьбе и покончили с собой. Был подан иск против госуправления по ценным бумагам, но на суде прокурор обвинял пострадавших в жажде наживы, а судья слушал только одну сторону. Ну и наш самый справедливый БАГАЦ также плевал на пострадавших. Одного этого дела достаточно, чтоб была проведена судебная реформа.

А когда Биби в 2015 после засланного либером в конце 2011 к другу луке верного Шагала, который вернулся в Израиль, решил закрыть посольство в Беларуси, то на него теже либер, софа вместе с “озабоченной” общественностью, забывшей, что шагал, превратившийся в агента белорусского диктатора, своими заявлениями позорил Израиль, да еще и поднимал волну антисемитизма среди белорусов, ощутил на себе гнев и дал попятную. Хотя после отмены виз мало кто почувствовал бы закрытие амбасады, но зато были бы почищены авгиевы конюшни, да и в 2020 после белорусских “выборов” там бы не появился второй шагал, такой же бесстыжий Алекс Гольдман-Шайман из колоды, составленной либером во времена заведования МИДом.

Не раз уже писал, но так никто из правых не реагирует на мутную историю с посадкой и освобождением адвокатессы Майи Райтен-Столь

.
Арест и освобождение в Минске к Н.Г. израильской адвокатессы Майи Райтен-Столь, которая ехала к своему клиенту, некоемому, за долгое время так и неназванному по имени, израильскому бизнесмену, сбежавшему в Беларусь?, очень похоже на заранее срежиссированный спектакль, в котором принимали участие диктатор и его израильские сябры. За многие годы столько всего произошло к их взаимной выгоде, что эта версия, тем более в нынешнее время, выглядит вполне реальной.
,
Сейчас все идет в ход. Вот пожалуйста:Либерман:
,
Майя на пути в Израиль!
,
Я счастлив, что мне позволили принять значительное участие в усилиях по возвращению вас домой, и благодарю моих друзей, президента страны Ицхака Герцога и министра иностранных дел Яира Лапида за всестороннее сотрудничество в этой миссии.
Теперь мы все спокойны, что 2022 год будет встречать вас в объятиях вашей семьи, в вашем доме, в вашей стране.
,
Глава МИД Яир Лапид позвонил родным Майи с поздравлениями и вынес благодарность всем сотрудникам министерства, работавшим над ее освобождением. Все обошлось без драм и телекамер — «вторую Нааму Иссахар» из Майи, к счастью, не сделали.
.

Не всем читающим понравится, что пишу о том, что и в Беларуси есть немало  поддерживающих левый израильский бунт против судебной реформы и лично Нетаньягу.

А начиналось вскоре после их августовских выборов 2020.  Тогда, за 3 мес. до внеочередных израильских выборов, когда либер с партейкой и др. рвавшимися к власти, используя все левотные сми и давно прогнившую правоохранительную систему, устроивших охоту за головой Нетаньягу, “особо озабоченные” требовали от него осуждения луки.  В этом отличались несколько появившихся  активистов с белорусскими корнями,  а также уроженец Украины, написавший на иврите в Исраэль а-Йом не одну статейку, Давид Барон, при этом использовавший высказывания отдельных белорусских евреев. Можно только представить как бы разошелся сумасброд и чем бы закончилось для всех живущих там евреев, выполни Биби их пожелание.

***

В продолжение темы, касающейся протестов израильских левых после победы правого лагеря, привожу 20-мин. освещение Борисом Апличуком истории вопроса, когда судейская мафия подмяла под себя две др. ветви власти.
.
Среди тех, кто довольна тем, что ходит на протестные акции против судебной реформы, бывшая минчанка, в августе 2020 от имени выходцев из Беларуси возмущавшаяся отказом Нетаньягу  осудить луку, а ныне почитательница социалистки Мейрав Михаэли, за которую голосовала на последних выборах, выходящая на протестные акции в Тель-Авиве, о чем рассказывает  в своем фейсбуке, т.е. она снова хочет, чтоб у власти оказалось прошлое мошенническое правительство, в которой одним из главных будет хозяин трехбуквенной, сябар луки и путлера. И страшно озабоченная возвращением Нетаньягу и реформой, уроженка Херсона, “волонтерка”, о чем написала до и после выборов не один пост в ФБ, сделавшая бизнес и имя после Майдана и начала войны на Донбассе.
.
Опубликовано 28.04.2023  02:40
,
Обновлено 03.05.2023  23:23
.
Окончание следует.
.
PS.
.
Первоначально материал был опубликован в полном объеме, который оказался очень большим. Сейчас он разделен на две части. Во второй будет некоторое дополнение
,
.

Юлия Пургина. История моих еврейских корней

Голод Литман Волькович (1894-1981) и Голод Дора (Двейра, Двира) Хаймовна (1900-1979).

Дети:

Голод Сара (1918 (1920)-2008);

Голод Матвей (1920-1944);

Голод Борис (1923-1942);

Голод Яков (1925-2005);

Голод Фира (1931-2012) – проживала в Израиле, похоронена в Израиле;

Голод Ева (родилась в 1939 году, ныне проживает в Израиле, в г. Ашкелоне).

Литмана во время империалистической (Первой мировой) войны призвали в армию, воевал, был тяжело ранен в живот. Его мама Фаина (безграмотная женщина – в тот период девочкам практически не давали образования) была очень смелой и решительной, пешком пришла в Москву, нашла, где лежал раненый сын. Литман часто потом эту историю рассказывал. После того ранения Литмана комиссовали, и они с мамой вернулись в Калинковичи.

На полученные от комиссариата деньги Литман купил себе лошадь и начал заниматься извозом, перевозил тяжелые грузы – лес.

Однажды друг позвал его на свадьбу в г. Мозырь, что стоит на реке Припять, и на этой свадьбе он увидел девочку на вид лет 15-16, маленькую, худенькую, с красивыми черными волосами ниже попы, заплетенными в две косички, и голубыми глазами.

Так познакомились Литман и Дора. Позже они подружились, встречались. Еще года два Литман ходил к Доре в Мозырь, а когда ей исполнилось 17 лет, забрал ее к себе в Калинковичи. Запись о бракосочетании Литмана и Доры имеется в синагоге г. Калинковичи за 1917 год.

16 июня 1918 года у пары родилась дочка Сара, хотя позже в документах бабушки был записан год рождения 1920. Месяц тоже может быть неточным, но мы всегда поздравляли бабушку 16 июня. Бабушка училась в техникуме связи в г. Минске, родила четверых детей:

Леонида (1939);

Бориса (1947);

Ирину (1949-2022);

Олега (1956).

Далее в 1920 году родился Матвей. В 1940 году был призван в армию, имеется одно-единственное фото юноши призывного возраста. В 1944 году Матвей погиб.

В 1923 году родился Борис, учился в техникуме кино на киномеханика. В 1942 году был призван в армию, погиб в 1943 году.

В 1925 году родился Яков. В декабре 1943 года он получил повестку в армию. Дед провожал его на станцию, посадил в поезд – и в тот же день на станции получил похоронку на старшего сына Бориса. Возвращался домой по заснеженному лесу и плакал, не зная, как сказать об этом жене. Началась сильнейшая метель, в одно мгновение всю дорогу занесло, и было уже непонятно, куда идти. И тут  Литман будто увидел впереди себя фигуру своего покойного  отца, который вёл его по этой дороге.

Яков прошел всю войну, вернулся раненым, носил руку на подвязке. Лежал в госпитале, и потом его комиссовали. Имел государственные награды – Орден Отечественной войны І степени, Орден Красной звезды, Медаль «за Отвагу». Также он был удостоен Ордена Славы III степени, о котором даже не знал, и выяснили мы это только недавно. Яков прожил долгую жизнь со своей женой Женей. Детей у них не было (Женя не могла иметь детей). Он очень любил своих племянников, заботился о них. Когда он состарился, о нем заботились Ира и Олег.

Надо отдать должное воспитанию в еврейских  семьях – детям с детства прививается трепетное отношение к своей семье. Сначала балуют и любят детей, потом они балуют и любят стариков.

В 1931 году родилась Фира, она два курса отучилась в Ленинградском  педагогическом  Институте, потом перевелась в Мозырь, потому что в Ленинграде было очень дорого учиться. Родила сыновей Виктора и Михаила, ныне живущих в Израиле.

В феврале 1939 года родилась Ева. Дедушка Литман шутил часто и много по поводу рождения Евы, что света не было, темнело рано, спать ложились рано, заняться нечем было )) Называл ее доней и обожал. Умер дома на руках у своей любимой дони в глубокой старости, вероятно от рака желудка.

Летом 1940 года Дора Хаймовна забеременела в последний раз. Хозяйство было большое, натуральное. Куры, поросята, корова плюс огород. В январе 1941 года она с большим животом повезла продавать поросенка на рынок в телеге, таскала тяжести, и на обратном пути у нее случился выкидыш. Родился мертворождённый мальчик. И дедушка Литман потом всю жизнь вспоминал эту историю, говорил: “Жаль, мальчик умер, был бы еще один сын”. Но скорее всего,  мальчик бы всё равно не выжил, так как в июне началась война.

Вообще евреи отличаются особой любовью к своим детям! Очень трепетной и правильной, можно сказать. Каждый еврейский ребенок до революции учился в хедере. Хедер – базовая начальная школа в традиционной еврейской ашкеназской религиозной системе образования.

Сара (Соня) окончила два класса хедера, и позже, когда Ева приезжала к ней в Беларусь из Израиля с документами, даже смогла прочитать название на иврите. В 1938 году она вышла замуж за своего одногруппника по техникуму связи Зверева Александра Трофимовича. Позже она уехала к мужу-красноармейцу в г. Белосток, где он служил.

В 1939 году беременная Сара приехала в Калинковичи к родителям рожать своего первенца. Летом в июне она родила Леонида, а чуть ранее, в феврале, у ее родителей родилась Ева. И Сара «смотрела», как говорила она сама, нянчила одновременно двоих малышей, потому что мама Дора Хаймовна была занята хозяйством.

В 1940 году Матвея призвали в армию, больше о нем ничего неизвестно, считался без вести пропавшим.

Летом 1941 года деда Литмана призвали в трудовую армию, рыть окопы. Он оказался в г. Чебаркуль Челябинской области, Дора с детьми тем временем оставались в Калинковичах. У них был хороший большой дом, который позже один из полицаев перевез себе в деревню.

Когда немцы приблизились к Калинковичам, друг Литмана сообщил Доре, что надо бежать, иначе евреев убьют. Дора, схватив детей, бросив дом, хозяйство, погрузились в вагоны и эвакуировались на Урал в г. Чебаркуль. Там они жили и работали в лесхозе на лесопилке. Яков работал в кузнице, а дед Литман возил лес.

Сара к началу войны уже жила отдельно от родителей – в г. Белостоке (Польша; тогда БССР) с мужем  Шурой, как она его звала, и маленьким Леонидом. Александр Трофимович служил там с июня 1940 года.

В ночь на 22 июня 1941 года Шуру отпустили из штаба только в 2 часа ночи. Он пришел, лег спать и проснулся в 4 часа утра от грохота немецких танков. Ни у кого из офицеров оружия не было при себе, его оставляли в штабном сейфе.

В июне 1941 года, когда началась война, семьи офицеров из Белостока посадили в грузовики и отправили на “Большую Землю” (на Восток). В Польше уже были немцы. Где-то между Барановичами и Минском начался налет авиации, все женщины из машины повыпрыгивали и побежали врассыпную. В грузовик, в котором они ехали, попал снаряд. Бабушка успела выпрыгнуть – и бегом в глушь леса. Бежит и слышит немецкую речь. На руках – полуторагодовалый ребенок и документы, что она еврейка, к тому же жена красноармейца. Она  быстро расковыряла яму веткой и закопала туда документы. Все первоначальные бумаги, таким образом, были утеряны. Дальше она уже шла без документов.

Помню, бабушка рассказывала, как шла она с двугодовалым Ленечкой по этому лесу. Шла примерно 20 км, сына несла на руках. Только поставит его на землю: «Ленечка, ну ты такой тяжелый, мне тяжело, пройди ножками, пожалуйста». Ленечка два шага пройдет и капризничать, бабушка его на руки и дальше идет.

Так она шла в сторону Минска и далее в Могилев, где были родители Шуры (Зверев Трофим Васильевич, 1888 г. р.) и Зверева Анастасия Ермолаевна (1887 г. р.). Дед был известным в городе печником. Бабушка заседала в церковном совете Трехсвятительской церкви. У нее всегла было свое место под клиросом, которое никто никогда не занимал, потому что все знали, что это ее место.

По дороге малыш заболел  дизентерией. Бабушка рассказывала, что принесла его к бабе Насте с кровавым поносом, ослабевшего и обезвоженного. Ей пришлось оставить маленького Леню свекрови и идти обратно в Калинковичи, так как она думала, что в Калинковичах осталась мама Дора (Двейра Хаймовна) с детьми. Но когда она пришла в Калинковичи, друг ее папы Литмана сказал ей, что Дора уже эвакуировалась. Добавил: “Ты, Сара, беги отсюда, потому что здесь уже немцы, и они евреев помечают. Были облавы, и нас всех уже пометили. И уже были первые расстрелы”. Бабушка Сара (Соня), переночевав в подвале, побежала обратно в сторону Бобруйска и далее в Могилёв к сыну и свекрови.

В Могилеве уже были немцы, уже тоже начались облавы на евреев. Их сгоняли в местный полевой лагерь, который они расположили в поле на месте современного аэропорта.

Лето 1941 года стояло жаркое, и посреди поля на солнцепеке стояли временные бараки, в которые гитлеровцы сгоняли евреев. Многие соседи знали, что Шура женат на еврейке, но молчали.

Шура на тот момент был офицером. Военкомата уже не было в Могилеве. А самое главное для красноармейца было не попасть в окружение.

Это был тот самый раз, когда Сара и Шура виделись перед разлукой длиной в четыре года. В следующий раз они увидятся только  глубокой осенью 1945 года.

Каким-то волшебным образом ему тогда, летом 1941 г., удалось забежать домой,  помыться, переодеться и поесть, и он побежал дальше, переплыл Днепр, прибежал в Чаусы (там как раз был военкомат). Там ему поставили печать, и дальше он пошел на Смоленск. И там уже дали первый бой немцам.

А в это время Саре (Соне) кто-то из соседей сказал: «Беги на поле, твоего Шурку там видели». Она испугалась, что Шура попал к немцам, так как он только недавно был дома, схватила, что было под рукой (яйца, молоко) и побежала к лагерю пленных. Через забор она увидела не Шуру, а их общего друга, однокурсника по техникуму связи. Бабушка хорошо говорила по-немецки, она сказала, что это ее муж, и выменяла его у охранников на еду. Так она спасла жизнь их общему другу по техникуму. Дома парня переодели, покормили, и он пошел в сторону Красной армии.

Сара (Соня) жила с маленьким Леней, со своей свекровью Анастасией Ермолаевной и с тетей Зоей (сестрой дедушки Шуры). Все соседи знали, что она еврейка, они были очень порядочными и добрыми людьми. Их семью любили. Но однажды одна соседка пригрозила, что донесет, что бабушка – еврейка. Тогда бабушка Настя заплатила ей за молчание, а дедушка Трофим даже схватился с ней в перепалке, защищая невестку.

В августе 1941 года в Могилеве немецкими властями была создана «служба порядка» (ОД), которая состояла из 4 отделов и ближе к 1943 году переименовалась в «стражу безопасности» под название «Siva» Был учрежден арестный дом, именуемый в документах того времени «ардом». Основными причинами задержания были: отсутствие документов, удостоверяющих личность, уклонение от работы, кражи, нарушение комендантского часа. Но примерно со второй половины октября 1941 года преступлением и достаточным основанием для ареста было уже то, что человек был евреем (по их терминологии – «жидом»). Фашистские варвары могли арестовать любого даже за «еврейскую внешность» или за «еврейский выговор», если человек не имел убедительных аргументов, доказывавших его «русское» происхождение.

Также арестовывали за «пособничество и укрывательство жидов», однако наказания за эти преступления были не для всех одинаковые. Во-первых, факт оказания помощи евреям надо было еще доказать (евреи часто не выдавали своих спасителей даже под пытками). Во-вторых, существенно смягчить наказание или добиться освобождения помогали взятки полицейским и следователям.

Если вопрос о судьбе людей, помогавших евреям, мог решаться по-разному, то наказание для самих евреев, как известно, было определено заранее – казнь. Задержанных, вне зависимости от пола и возраста, отправляли на уничтожение.

Они жили так до 1942 года. В том году облавы на евреев ужесточились. И однажды ночью фашисты в черном с железными бляхами на груди – то ли гестапо, то ли  СС – ворвались в дом к бабушке (надо сказать, что у бабушки Анастасии Ермолаевны вся комната была в иконах). Они искали маленького Леню, но, увидев массу образов, икон, горящую лампаду, немного успокоились. Расшвыряв ногами мебель, фашисты ушли и больше не появлялись. Бабушка успела спрятать маленького Леню под перину, он там тихо лежал, и его никто не заметил. Бабушка рассказывала, что этих в черном боялись даже сами немцы, они хватали только молодых девушек и женщин, детей.

Маленький Леня остался с бабушкой Анастасией Ермолаевной и тетей Зоей, сестрой Александра Трофимовича. Хотя ранее баба Настя очень неприязненно отнеслась к браку сына с еврейкой, но, когда в 1943 году Ленечка заболел менингитом, сделала всё, чтобы спасти внука. В течение двух недель у него была высоченная температура, он перестал двигаться и фактически умирал. Бабушка, собрав еду, какая была в доме, побежала к врачу, просить его помочь вылечить малыша. Доктор-немец согласился посмотреть малыша. Пришел поздно вечером, посмотрел и сказал, что спасти ребенка сможет только пенициллин, но даже в немецком госпитале он был под строгим учетом.

Каким-то волшебным образом бабе Насте удалось договориться с этим доктором, и он согласился лечить Леню. Баба Настя платила ему едой, свежими яйцами, старым салом, которое было закопано в землю за домом. Немецкий доктор  сказал, что будет приходить рано утром в темноте и после захода солнца. Так и было, немец ходил делать уколы Лене почти две недели. По воспоминаниям Лени, бабушка рассказывала, что, когда немец пришел в последний раз,  он долго осматривал Леню, а потом улыбнулся и показал ему фигу. Тогда Леня в ответ скрутил две фиги, а немец захохотал и воскликнул: «Гут! Будет зольдат!»

Ближе к лету в доме, который и сейчас стоит в Могилеве на площади им. 40 лет Победы, около фонтана, расположился большой немецкий госпиталь. Местные ребятишки бегали под окнами этого госпиталя. Немцы часто выкидывали в окна галеты, куски хлеба, а дети подбирали и ели. Это была и забава, и пропитание. Кроме того, с кухни на заднем дворе красивый толстый повар часто выносил ребятишкам остатки еды и даже иногда угощал их немецкими пудингами. Это вообще было диковинное лакомство для оголодавших и обездоленных войной деток. Но были другие случаи и другие немцы.

Однажды из окна кто-то из немецких солдат выбросил полбуханки абсолютно сухого, твёрдого, как камень, хлеба. Она попала соседскому мальчишке в лицо. У него оказался сломан нос, покалечен глаз, ребенок сильно плакал, а немец, глядя изо окна госпиталя, ржал и потешался.

20.04.1942 Сара (Соня)  пошла на рынок, чтобы выменять для Ленечки  какие-нибудь продукты, была облава и ее насильно угнали в Германию, где в Мюнхенe она работала на бумажной фабрике до ноября 1943 года. Это был рабский труд с тяжелейшими условиями концлагеря. Маленькой хрупкой Саре приходилось по нескольку смен стоять у станка без еды и воды. Бабушка рассказывала, что спасалась тем, что оборачивала горячую деталь в сукно и прикладывала к области желудка, чтобы отвлечься от голода. Сил работать практически не было, но любое неповиновение влекло за собой наказания и пытки.

5 ноября 1943 года Сара была вывезена в г. Фрейдинг на фабрику сельхозмашин «Шлютер» в качестве разнорабочей. Там уже, рассказывала бабушка, и кормили нормально, и условия были более-менее приемлемые. Там же за ней ухаживал немец, носил ей гостинцы, но взаимностью она ему не отвечала. Очень любила своего Шурку и верила всем сердцем, что он жив, что они встретятся.

29.04.1945 года была освобождена американскими войсками. Американцы предложили многим девчонкам уехать в Америку, большинство согласились. По словам бабушки, из 100 человек примерно 70 уехали сразу.

Сара (Соня) отказалась от предложения американцев, сказала, что она замужем, и ее распределили в СПП № 292 в Чехословакию, где она проходила фильтрационную проверку в течение 8 месяцев. Бабушка хотела восстановить свои еврейские документы. Говорила, что она –  еврейка. Но один офицер, тоже еврей, на одной из бесед ей сказал: «Знаешь что, не дури ты с этими документами! Если восстанавливать, то пройдет еще несколько лет, пока всё это будут проверять, писать запросы – так и будешь тут сидеть. А так напишешь “белоруска”, мы быстренько всё оформим, и поедешь к сыну домой!»

В лагере все сведения, которые они подавали, и вообще всё, что говорили, подвергалось проверке, делались различные запросы. Работала целая инфильтрационная служба. Для этого понадобилось еще 8 месяцев.

Леня, вспоминая вход советских войск в Могилев, рассказывает:

«Это было в мой день рождения! Мне исполнилось пять лет. У нас был высокий забор, на котором всегда сидели мальчишки. Бабушка запретила мне выходить со двора, и я уселся верхом на забор смотреть, как из Заднепровья шли наши войска в сторону вокзала. Ехали пушки, колоннами шли солдаты. Я сидел на этом заборе, как завороженный, и во все глаза смотрел. Было очень интересно. Вдруг из колонны выбежал какой-то солдат, подбежал ко мне и говорит: «Ну что? Папку ждешь?» Я ему: «Дааа!» А он отвечает: «Я его видел, вот он тебе передать просил», и достает из кармана большой грязный кусок сахара. Я схватил сахар, скатился с этого забора, побежал к бабушке и начал кричать: «Смотри, мне папа сахар передал!» А бабушка после этого долго плакала».

Деда Шура к 1945 году был уже майором, в один из дней ему пришла бумага – запрос о том, кем ему приходится София. Он подтвердил, что она его жена, что он ищет ее. По этому запросу бабушку отпустили. Она вернулась в г. Могилев, где долгих три года маленький Ленечка жил с бабой Настей и тётей Зоей (сестрой деды Шуры). Можно себе представить состояние матери, не видевшей своего ребенка три года.

С этого времени Соня с Ленечкой находилась в Могилеве и ждала отпуска мужа. “В то время в Могилеве находилась масса пленных  немцев, которые восстанавливали город. Их особенно никто не охранял. Они голодные и оборванные ходили по домам и просили что-нибудь поесть. Бабушка с большой жалостью относилась к ним, всегда старалась их подкормить. Однажды такой пленный зашел к ним во двор, и на него кинулась из-за угла их собака по кличке Фриц, схватила за штанину, а немец от испуга и неожиданности схватился за раму окна и пытался подтянуться, чтобы собака не вцепилась ему в ноги. В это время выскочила Соня и закричала на собаку: «Фриц, пошел вон!» Немец же подумал, естественно, что она орет ему, и не знал, что делать. Я прекрасно помню эти огромные перепуганные глаза немецкого пленного. А мама тогда оттащила собаку и стала извиняться по-немецки” (из воспоминаний Леонида Александровича  Зверева).

Также параллельно Сара искала своих родителей, потому что за время концлагеря никакой информации о них не имела. Знала только, что Яков (брат) пошел добровольцем в Сибирский полк. Матвей и Борис к тому времени числились погибшими.

Деда Шура делал запросы и соединил родителей Сары. Литман вернулся в Чебаркуль и в 1945 году им пришел вызов из г. Калинковичи, откуда они и эвакуировались. По воспоминаниям самой младшей сестры Евы, добирались они до Калинковичей недели две. Вернувшись в Калинковичи, увидели, что дома, в котором они так счастливо жили до войны, нет. По рассказам очевидцев, его разобрал и перевез к себе в деревню полицай.

Литман договорился с лесничим, плюс ему помог деда Шура. Он отправлял часть аттестата в Могилев своей маме бабе Насте, а часть родителям Сары. Лесничий отдал свободный разваленный дом тещи  и лес в придачу. Это был капитал, из которого постепенно построили новый дом. При этом доме также был небольшой огород, даже росла клубника, которую прибегали кушать летом все окрестные ребятишки. Это была уже послевоенная и совсем другая жизнь.

В нашем домашнем архиве есть семейные фото около этого дома.

После окончания войны в 1945 году дед Шура приехал в отпуск, и они с Соней поехали к месту его службы в Читинскую область, где в апреле 1947 года в землянке родился мой папа Борис.

В 1948 году дед Шура демобилизовался и с семьей вернулся в Могилев. Начал строить дом на Днепре. Бабушка Соня работала на городской телефонной станции телефонисткой.

В январе 1949 года родилась Ира. Дедушка вспоминал, как вел бабушку рожать Иру. Была очень снежная зима, накануне все замело, и когда они пошли пешком до больницы, он шел впереди, разгребая ногами снег. Сзади по его следам шла беременная бабушка со схватками. Дойдя до больницы, дедушка не успел еще развернуться в обратный путь, как ему уже сообщили, что у него родилась дочка. На что он всегда шутил, что бабушка рожает детей быстрее, чем он доходит до дома. Жили они очень бедно. Иру принесли домой. Спала она в корыте, которое подогревали.

Бабушка Соня очень много и весело рассказывала про «эту сладкую парочку», про одни черевички на двоих, про то, как они вдвоем сперли у деда ружье и выстрелили из него, про то ,как защищали друг друга. Но больше попадало Борису, как зачинщику. Ира ему всегда помогала в ее проказах и слушалась его.

В 1956 году в 38 лет бабушка Соня родила младшего сына Олега. Олег – очень веселый дядя и всегда шутит, что он – жертва аборта.

История рассказана моими дядями Олегом и Леонидом. Выражаю глубочайшую благодарность Олегу Звереву за помощь в создании этой истории!

 

Опубликовано 15.06.2022  15:51

Владимир Лякин. Мэр местечка

В тот субботний день Калинковичи были подобны потревоженному улью. Люди безостановочно сновали со двора на двор, кучками собирались возле развешенных в центре местечка и на каждой улице афишек с текстом на русском и еврейском языках. Грамотеи читали объявление вслух своим необразованным согражданам:

«17 января сего 1925 года в помещении пожарного депо состоится общее собрание граждан с повесткой дня:

  1. Культуродостижения на еврейской улице за 7 лет (докладчик тов. Бабицкий).
  2. Что необходимее – клуб или синагога? (докладчик тов. Левит)
  3. Текущие дела. Начало собрания – 18.00».

На это мероприятие, должное завершить громкую тяжбу между калинковичскими властями и верующими местной еврейской общины, ожидалось прибытие высокого начальства из Мозырского окрисполкома и даже Минска. Более года назад Калинковичский волостной исполнительный комитет «…на основании желания большинства граждан» возбудил перед Речицким уездным исполкомом ходатайство о передаче одного из двух зданий (нового и просторного) здешней синагоги под клуб для культурно-просветительных нужд. Уездные власти одобрили это благое пожелание и отправил бумаги далее по инстанции в Гомельский губисполком. Не дожидаясь формального завершения этого, казалось бы, совершенно ясного дела, калинковичское начальство бесцеремонно выставило раввина с его культовыми причиндалами из «муниципализированного» здания. Инициативная группа комсомольцев и самодеятельных артистов тут же деятельно взялась за переоборудование бывшего религиозного храма в храм искусств. Но произошла осечка.

1-го марта 1924 года Калинковичская волость перешла в состав Мозырского уезда, в связи с чем бумаги отправили по второму кругу и далее в Совнарком БССР. А там уже находилась подписанная 452 верующими коллективная жалоба на чиновничье-комсомольское самоуправство. «Мы, нижеподписавшиеся граждане местечка Калинковичи, – говорилось в ней – верующие прихожане старой синагоги заявляем свой энергичный протест против насильственного захвата новой синагоги. Занятием последней стеснили прихожан старой синагоги, 500-600 человек на помещение в оставшейся старой синагоге. Захваченная синагога, расширяемая и перестраиваемая под театр, тесно прилегает к нашей синагоге, что плохо как верующим, так и развлекающимся в театре, приведет к вечной вражде и столкновениям, и это не должно быть допущено государством, ибо как те, так и другие, такие же граждане республики, несущие все тяжести налогов, призывных наборов. Мы имеем законное право на моление в нашей синагоге, что законом, по крайней мере, не запрещено. Посему просим Вашего содействия в воспрещении постройки театра из синагоги».

Составленный грамотным юридическим языком документ произвел в Минске должное впечатление, и оттуда последовало распоряжение прекратить незаконные деяния. Но председатель волисполкома П.И. Куприянов и его помощники так просто сдаваться не собирались. 31-го мая, мобилизовав партийцев и молодежь, они провели общее собрание жителей, где большинством голосов было подтверждено прежнее решение по изъятию у верующих синагоги. Там же постановили отчислить каждому на цели переоборудования здания однодневный заработок (1500 рублей). Тогда верующие отправили в Мозырь и Минск новую жалобу. Создалась патовая ситуация, которую и должно было окончательно разрешить назначенное на 17 января очередное общее собрание калинковичан. Народ потянулся на сход задолго до его начала. В просторном пожарном депо, очищенном по этому поводу от инвентаря и водовозного транспорта, установили украшенный кумачом стол для президиума и длинные деревянные скамьи для остальных. На одной из них сидел 65-летний старик в очках, к которому окружающие обращались очень уважительно. Это был один из авторов обоих коллективных писем.

…В 1860 году в многодетной еврейской семье Зеленко (иногда писались как Зеленка) родился новый калинковичанин. Малыша нарекли именем Зусман (на идиш – «добрый человек»), но называли Зусь – как знаменитого хасидского (течение в иудаизме, к которому принадлежала местная община) проповедника, автора мудрых наставлений. Семья из трех поколений, живших под одной крышей, в быту ничем не отличалась от соотечественников. В пятницу вечером, по еврейскому концу Каленковичей ходили служки из синагоги и стучали в окна лавок, напоминая об окончании работы. Все семьями шли в синагогу, а по возвращению домой начинался праздничный ужин. Тогда хозяйка подавала фаршированную рыбу, бульон с домашней лапшой и мясное блюдо, иногда даже кофе. Но кончалась суббота, и наступали будни с многочисленными заботами и тревогами.

Первое в жизни серьезное поручение, которое доверили маленькому Зусю, была пастьба и охрана домашней птицы – двух гусей, двух индеек и нескольких кур. С длинным прутом в руке, он выгонял их на лужок у речки Кавни и время от времени поглядывал в небо, где мог неожиданно появиться коршун – смертельный враг его подопечных. Потом, годам к одиннадцати, после окончания обучения в «хэдере» (школа для еврейских детей) ему поручили более ответственное дело – пасти на общественном выгоне двух лошадей, на которых, собственно, и держалось все благосостояние семьи. Иногда в хорошую летнюю погоду его сопровождал древний, лет за восемьдесят, дед Михель, повидавший много на своем веку, мастер рассказывать всякие интересные истории. От него мальчик узнал, что их семья много лет назад по распоряжению начальства переселилась в местечко из соседнего села Горбовичи, где они испокон века арендовали корчму у пана Горвата. Но в Каленковичах уже были свои корчмари Голоды, и Михелю, а затем и его сыну Шолому, пришлось заняться извозным промыслом. Старик вспоминал, как во время войны с Наполеоном его, вместе с парной упряжкой и телегой отправили служить в воинский обоз при русском корпусе генерала Эртеля, что стоял в окрестностях Мозыря. Возчики были вместе с солдатами на исходе лета 1812 года под огнем противника возле Бобруйской крепости, некоторые лишились своих упряжек и даже погибли.

Как-то разглядывая хранившуюся в семье реликвию тех времен – аттестат, выданный русским командованием Михелю после его службы, маленький Зусь спросил у деда:

– А почему здесь сказано местечко Калинковичи, когда все называют его Каленковичи, и это название есть даже на столбах при въезде и выезде?

Старый Михель подивился уму и любознательности внука, и честно ответил:

– Да кто ж его знает почему, штабным писарям, людям великой мудрости и учености, оно виднее…

Быстро бежит время, вырос Зусь и женился на ровеснице Брайне, дочке соседа- лавочника. По обычаю своего народа перешел жить в их дом, начал помогать в торговле льняным маслом, которое производилось тут же. Оно пользовалось большим спросом в самом местечке, его также охотно покупали приезжавшие на ярмарку крестьяне из окрестных сел и даже других уездов. Оборотистый и честный во взаимоотношениях с покупателями и партнерами по торговым сделкам, Зеленко заслужил у них доверие и уважение. Со временем расширил свое дело, начал поставлять из Полесья в Польшу и Прибалтику хлеб, лен, пеньку, «горячее вино» (водка местного производства) с винокуренных заводиков здешнего панства. На Украине хорошо продавались деготь, смола, скипидар и разного рода лес. Взамен Зусь с компаньонами доставляли из тех краев на Каленковичскую, Юровичскую и Мозырскую ярмарки соль, различные металлические изделия, стекло, мыло, свечи, виноградные вина, чай, кофе, специи и прочие «колониальные товары». Бывая по торговым делам в Москве, Санкт-Петербурге, Варшаве и даже за кордоном (сохранились сведения об оформлении им в 80-х годах 19 века заграничного паспорта), приобрел опыт успешных сделок и нужные деловые связи.

Между тем случилось событие, раскрывшее в успешном торговце еще административный и организаторский талант. В 1882 году в уездном городе Речица появилась мещанская управа, занимавшаяся делами мещан города и уезда, которые почти все были из еврейского сообщества. Ездить туда было далековато, дела затягивались, и каленкавичане, вычитав в соответствующем указе, что такую же управу можно учредить в любом местечке, имеющем более 50 дворов, обратились 20 июня 1883 года по этому вопросу к уездному начальству. Заявление подписали крупные торговцы и лавочники М. Кауфман, И. Кацман, А. Комиссарчик и еще 12 еврейских «пятидворных депутатов», в числе которых был З. Зеленко. Бумага проследовала в Минск и там 7 июля обрела резолюцию: «… приговор мещанского общества утвердить, о чем дать знать Речицкому уездному исправнику и предложить распорядиться о производстве выборов должностных лиц во вновь учрежденную мещанскую управу».

И вот 1 августа того же года собравшиеся в синагоге 17 «пятидворных депутатов» провели первые в истории местечка вполне демократические выборы. Тайное голосование производилось черными и белыми шарами. Большинством голосов первым председателем мещанской управы был избран Шмерка Иоселев Голер, 55 лет, грамотный, владелец лавки, имевший 60 рублей годового дохода. Его заместителями и членами управы стали Е. Бергман и А. Карасик. Когда главный вопрос собрания был решен, слово попросил молодой «пятидворный депутат» З. Зеленко. Он предложил, во избежание путаницы в бумагах по одноименным фольварку, селу и местечку именовать последнее во всех документах мещанской управы несколько иначе – Калинковичи, заменив в старом названии «е» на «и» – будет красивее и благозвучнее. Ведь такое название властями уже однажды ранее употреблялось, в доказательстве чего Зусь предъявил собранию дедову бумагу. Предложение понравилось и было единогласно принято. Начиная с этого времени названия Каленковичи и Калинковичи употреблялись в официальных документах какое-то время одновременно, причем первое относилось к одноименному селу, где жили христиане-земледельцы а второе к местечку с преимущественно еврейским населением и железнодорожной станции. Новый вариант получил свое официальное закрепление в справочнике 1909 года «Список населенных мест Минской губернии», а позднее стал названием города.

Зусь Зеленко

Перевыборы в Калинковичскую мещанскую управу происходили каждые 3 года, и Ш. Голер выигрывал их на протяжении почти двух десятилетий. В 1886 году З. Зеленко впервые вошел в состав управы. В 1902 году был избран ее председателем на первый срок и потом также неоднократно переизбирался. Дети уже подросли, взяли на себя часть семейной торговли, и можно было сосредоточиться на решении общих для всех калинковичан проблем. Первое, чем занялся новоизбранный глава управы, было создание добровольной пожарной дружины, которая и начала функционировать 23 июля 1903 года. Затем был поставлен вопрос о преобразовании старой частной бани на речке Кавне в общественную и ее ремонте. Плату за ее посещение управа установила самую умеренную. Евреи ходили в общую баню по пятницам, а христиане – в субботу.

Водопровода и какой-либо канализации в Калинковичах отродясь не было, воду жители брали из немногочисленных колодцев или прямо из Кавни. Обычно ее запасали заранее в бочках, чтобы не испытывать недостатка в случае надобности по хозяйству. Но в засуху вода в колодцах кончалась, и ее не хватало даже для питья. Как видно из архивных документов, З. Зеленко был первым, кто попытался решить этот важнейший для местечка вопрос путем постройки артезианской скважины, однако из-за большой дороговизны проекта он тогда не реализовался. Весенняя и осенняя распутицы делали калинковичские улицы, не имевшие тротуаров, почти непроходимыми. Отсутствовало и освещение, из-за чего после наступления темноты всякое передвижение по местечку, особенно, если Луну закрывали облака, было просто немыслимым. Впервые вопрос об освещении Калинковичей обсуждался в мещанской управе в 1906 году. Предлагалось установить в центре местечка и на каждой из четырех улиц восемь больших керосиновых фонарей, на это требовалось около тысячи рублей. Проект утвердили в Минском губернском правлении, все расходы отнесли за счет «коробочного сбора», и вскоре местечко украсили эти чудеса цивилизации. В 1905 году за счет средств земства и мещанской управы была замощена булыжником улица Почтовая (ныне Советская), и с левой ее стороны сделали деревянный тротуар. В 1909 году по договоренности с почтово- телеграфной конторой при железнодорожной станции в центре местечка, на здании мещанской управы установили большой обитый железом почтовый ящик, корреспонденция из которого забиралась ежедневно.

Средств на цели благоустройства требовалось немало. Выручало калинковичское ссудно- сберегательное общество, созданное в 1900 году по инициативе «мэра» и еще трех десятков состоятельных и влиятельных купцов и мещан. В 1902 году капитал товарищества составлял уже солидную сумму в 2400 рублей, а прибыль с него – 153 рубля 50 копеек. В 1914 году в нем числилось 347 членов, сумма вкладов выросла до 16636 рублей, а основной капитал составил 9707 рублей. На средства общества в 1907 году был выстроен т.н. «каменный корпус» – 7 отдельных помещений под одной крышей (реконструирован в 1930 году, ныне здание торгового центра «АнРи»). Пять помещений занимали лавки, в других был молитвенный дом и «хэдэр», где помещалась библиотека с книгами на еврейском и русском языках. По примеру соседнего Мозыря, в Калинковичах тогда было создано еврейское общество пособия бедным, содержавшее «дешевую столовую» и выдававшее беспроцентные ссуды нуждавшимся. Бывало, что за благотворительностью обращалось до половины жителей местечка. Не отказывали в ней и попавшим в беду белорусам, жителям примыкавшего к местечку села. Калинковичские евреи и белорусы, хотя и жили в то время своими улицами, всегда находили общий язык. Долгое соседство этих двух общин создало в Калинковичах такие экономические связи и образ жизни, без которых те и другие уже не могли обойтись. Какой-либо зависти и вражды между ними не было, потому что все с большим трудом добывали свое скудное пропитание: «тутэйшие» – земледелием и отхожим промыслом, а евреи – ремеслами, торговлей и посредническими услугами. Разумеется, конфликты, как правило, на экономической почве, также имели место, но, как видно из документов, всегда решались мирно, на основе взаимного интереса, зачастую без вмешательства властей.

С началом 1-й мировой войны в местечке открыли финансируемый земскими властями и мещанской управой «питательный пункт для детей запасных и беженцев». Еврейские семьи, прибывшие в местечко из охваченных войной районов, нашли временное пристанище в недавно построенном здании новой синагоги. В один из дней начала марта 1917 года сначала на железнодорожной станции, а потом в местечке и прилегающем к нему селе молнией распространилось известие – «царя скинули»! Вскоре население толпилось в центре и на вокзале, у здания почтово-телеграфной конторы, с крыши которой несколько солдат из здешних артиллерийских складов уже сбрасывали царского двуглавого орла. Впрочем, в деятельности мещанской управы особых изменений не произошло, только сняли со стены большой, во весь рост, портрет императора, да перестал надоедать неведомо куда сгинувший полицейский урядник А. Маковнюк, великий любитель «проинспектировать» еврейские лавки. В конце ноября по телеграфу поступило известие, что все органы власти предыдущего правительства ликвидируются и создаются новые – Советы. Таковой и был избран на общем собрании жителей местечка в январе 1918 года. Безропотно, но с тяжелым сердцем и недобрыми предчувствиями передал Зусь новой власти помещение, документы, кассу и печать упраздненной мещанской управы, в которой состоял почти три десятка лет, из них пятнадцать последних – председателем. А вскоре в местечке и за его пределами стал рушиться весь старый мир, частью которого был и он сам…

Регулярно происходила смена властей: Советы вскоре были разогнаны немцами, но вернулись обратно, когда у тех самих «скинули» кайзера. Затем приходили и были изгнаны поляки. Когда, как казалось, наконец, установился долгожданный мир, на калинковичан свалилась новая напасть – «балаховцы». Итог их семидневного пребывания отражен в сводке Дудичского волревкома за подписью председателя А. Гаранина, членов Л. Науменко и И. Будника: «Очень много убитых в Калинковичах, особенно среди евреев, их семьи сильно потерпели от балаховцев». По позднейшим подсчетам таковых было 45 человек, и еще 67 – в других населенных пунктах волости. Пострадавших было бы еще больше, если бы всю эту «черную неделю» многие еврейские семьи не прятали от погромщиков их соседи-белорусы из примыкавшего к местечку села.

В августе 1923 года по составленному волисполкомом списку в Калинковичах были огульно «муниципализированы» несколько десятков лавок и жилых домов. Их хозяевам предложили заключить с властями договор на аренду своего бывшего имущества, и большая часть попавших в чиновничьи жернова бедалаг подписала эти бумажки. Но З. Зеленко и с ним еще четверо калинковичан, неплохо разбиравшиеся в законодательстве, заявили обоснованные жалобы на незаконность принятых в отношении их имущества решений. Год спустя, после прокурорской проверки, уже Калинковичский райисполком 6 августа 1924 года был вынужден признать, что вышеназванные дома и лавки «…от муниципализации освобождены и оставлены за прежними владельцами». Жалобщиков и знатоков законодательства взяли, однако, тогда на заметку.

Но вернемся в январь 1925 года. «На собрании было 605 человек, – отмечено в отчете исполкома, – из числа взрослого еврейского населения – 300 человек. Публика была наэлектризована, разбилась на две части: за синагогу и за клуб. …Вначале собрание проходило шумно, прерывались докладчики, шумели преимущественно женщины, собравшись в отдельную группу. По вопросу передачи новой синагоги под клуб произведено поименное голосование. Из присутствовавших на собрании за отдачу синагоги под клуб 418, за оставление синагоги 197. По роду занятий они распределяются: торговцев 50, женщин 96, из них торговок 49, кустарей и извозчиков, преимущественно стариков – 51».

21-го февраля того же года вопрос о Калинковичской синагоге рассматривался в высшей инстанци – на заседании Президиума ЦИК БССР. Главе белорусского правительства А.Г. Червякову это калинковичское самоуправство, видимо, порядком надоело, и последовало решение: «Постановление Комиссии по отделению церкви от государства от 6-го декабря 1924 года относительно передачи новой Калинковичской синагоги под клуб – отменить. Поручить Совету Народных Комиссаров изыскать средства на постройку рабочего клуба в м. Калинковичи». Так бывший «мэр» в последний раз оказал добрую услугу своему местечку: построенный в 1926 году на бюджетные средства просторный «Нардом» (позднее РДК) в течение полувека был здесь главным очагом культуры. Синагогу тогда вернули верующим, но, как оказалось, ненадолго. В 1930 году ее вместе с православным храмом «муниципализировали» и отдали под горисполком. После войны здесь был Дом пионеров и одно время занимались младшие школьные классы. Здание разобрали по ветхости в 70-х годах прошлого века.

За решением СНК последовали «оргвыводы»: председатель и секретарь калинковичского сельсовета, опрометчиво заверившие своей печатью подписи верующих, лишились своих постов, а в отношении наиболее активных «подписантов» нарядили следствие. Пройдет не так уж много времени, и они станут первыми кандидатами в расстрельные списки «врагов народа». В памятных 1937-1938 годах году в Калинковичах будет расстреляно (и впоследствии реабилитировано) более ста человек, а в Минске сгинет и сам А.Г. Червяков.

Председатель Калинковичского райисполкома П.И. Куприянов продолжал энергичную «муниципализацию», но по какому-то досадному недоразумению реквизировал дом у гражданки М. Жданович (ее сын был не последним человеком в Мозырском ОГПУ), после чего слетел с должности. На его место пришел М.А. Косухин, недавний командир полка, здешний уроженец, и при нем, наконец, в Калинковичах починили устроенные еще мещанской управой деревянные тротуары и вновь зажгли 6 керосиновых фонарей (куда «вихри враждебные» унесли еще два – история умалчивает). А старому Зусю, можно сказать, в последний раз повезло – всеми уважаемый, он тихо скончался в кругу семьи и близких летом 1925 года.

Из книги В.Лякин. «Калинковичи и калинковичане»

Опубликовано 21.11.2021  19:33

Отклики:

Gennadi Starker 22 ноября 2021 в 00:13

К сожалению, калинковичский историк и краевед Владимир Лякин не участвует в FB.
Поэтому хотел бы поблагодарить Арона Шустина за размещение статей Владимира на своей странице в И-нете и в FB. Это очень интересно.
Кроме того, отношусь с искренним уважением к капитану 2 ранга В. Лякину лично.

Владимир Лякин. Калинковичские долгожители

По официальным данным, на Беларуси сейчас проживают около шестисот человек в возрасте 101-115 лет, причем женщины составляют подавляющее большинство (85%) этой группы населения. И это общемировая тенденция: «прекрасная половина человечества» в силу разных причин живет дольше мужчин, вне зависимости от страны проживания, уровня здравоохранения и доходов. Когда-то, собирая материал по истории города, мне довелось побеседовать с калинковичанкой Марией Ивановной Пригода, которой на тот момент исполнилось 103 года. Она была бодра, подвижна и сохранила прекрасную для своих лет память. Родилась в г. Акмолинск (ныне Астана, столица Казахстана) в большой крестьянской семье переселенцев с южной Украины. О событиях Гражданской войны вспоминала так подробно, словно это было вчера:

  В 1919 году мой отец, Иван Карпович Пригода, и старший брат, 17-летний Семен вместе с другими мужчинами нашей и соседних улиц служили в Красной армии. Бои с белоказаками шли возле самого Акмолинска. Однажды поздно вечером к дому подъехал отец на повозке.

Мы все выбежали ему навстречу, но он не стал заходить в дом, сказал, что командир отряда отправил его собрать сухарей для бойцов, и послал мать оповестить об этом соседок. Вскоре со всех сторон начали подходить жены красноармейцев, каждая несла по мешку сухарей, которые заполнили всю телегу. Отец очень спешил, поцеловал нас всех на прощанье и уехал в отряд…

Маша Пригода слева, 1916 год

1935 год

2005 год

Перебирая бережно сохраненные старые фотографии, Мария Ивановна рассказывала о запечатленных там людях. Она из рода долгожителей. Отец скончался в возрасте 92 лет, пережив мать на несколько лет; 93 года прожил брат Семен, офицер в отставке; 82 года – брат Иван, фронтовик; 98 лет – сестра Степанида; 93 года – сестра Варвара; 73 года – сестра Александра, бывшая фронтовая радистка. А сестре Вере довелось умереть от воспаления легких совсем еще молодой. Зато живет еще в Казахстане младшая сестра Татьяна, ей исполнилось 93 года. Мария Ивановна достала из альбома и показала мне большую отретушированную фотографию середины 30-х годов прошлого века, на которой была запечатленв со своим мужем Николаем – молодые, счастливые. При этом голос моей собеседницы дрогнул и наполнился не прошедшей за многие десятилетия душевной болью:

  Мы познакомились со своим будущим мужем в городе Рыбница на границе с Румынией, куда я приехала к своему брату, служившему на пограничной заставе. Николай, как и я, работал бухгалтером на одном из сельскохозяйственных предприятий. Он был мой ровесник, наполовину украинец, наполовину литовец, спокойный, добрый, очень хороший человек. Снимали комнату, жили в полном согласии, пока не наступил черный в нашей жизни день – 27 сентября 1937 года. В городе была атмосфера страха, шли ночные массовые  аресты «врагов народа». Как могу предполагать, «органы» накануне, наверное, недовыполнили «план по шпионам», и назначили таковым моего мужа за его литовскую фамилию. Помню, утро было теплое, солнечное. Мы позавтракали и пошли на работу заканчивать какой-то срочный бухгалтерский отчет. В рабочем кабинете нас было пятеро, постоянно входили и выходили посетители, военные и гражданские, оформляли накладные на продукцию. Поэтому мы ничего плохого и не подумали, когда к нашему столу около 10 часов утра подошли двое военных. Один из них достал из кармана гимнастерки какую-то бумагу и подал ее Николаю. В этот момент я машинально подняла глаза от своего отчета и увидела, как он, начав ее читать, вдруг смертельно побледнел. Это был ордер на его арест. Его тут же увезли в тюрьму, а меня повели домой делать обыск. Но что они могли найти в нашей маленькой комнате? Забрали только несколько его фотографий…

Вскоре Николая этапировали в Тирасполь и Мария поехала туда. Однако свидания с мужем добиться не удалось, даже не принимали передачи, лишь сказали, что отправили его на Беломорканал. Много лет она ждала его, верила, что вернется, писала во все инстанции. И только в 1991 году получила официальный ответ из генеральной прокуратуры Молдавии: муж был расстрелян в Тирасполе 10 декабря 1937 года по сфабрикованному обвинению и ныне полностью реабилитирован. Больше Мария Ивановна замуж не выходила, детей у нее не было. В Калинковичах она проживала с 1958 года, до выхода на пенсию и потом еще несколько лет работала бухгалтером в Калинковичском промкомбинате. В 1997 году ей по законодательству, как члену семьи незаконно репрессированного, государство выделило однокомнатную благоустроенную квартиру в многоэтажном доме по улице Дзержинского. На одиночество Мария Ивановна не жаловалась и просила передать через районную газету свою благодарность родному трудовому коллективу комбината, что время от времени помогает ей материально, а также посещавшим ее ученикам калинковичской СОШ-6 и работникам калинковичского центра сооцобеспечения.

Вторая долгожительница-калинковичанка, с которой довелось побеседовать – Мария Сергеевна Жогал (Сидорук) родилась за месяц до начала 1-й мировой войны в деревне Жеголы Пружанского уезда Гродненской губернии. В хлеборобской семье Сидоруков росли две дочери и три сына. Один из них, Николай, прожил 101 год. Мария Сергеевна вспоминала, как вернувшийся после революции с фронта отец разыскал в Пензенской губернии эвакуированную туда семью и отвез в родную деревню.

 В панской Польше нам, белорусам, жилось нелегко, мне довелось только три года посещать школу, потом была тяжелая работа на земле. Но когда в 1939 году пришла Красная армия, панская власть кончилась. Моего старшего брата Алексея тогда избрали в местный Совет, а я вступила в комсомол. Только жизнь наладилась – опять война, пришли немцы. Осенью 1941 года приехал в нашу деревню карательный отряд, начали хватать советских активистов и сочувствующих, арестовали три десятка человек. В их числе моего отца, брата Алексея и меня. Потом отца все же отпустили, а всех остальных повели на расстрел. Один молодой немец из конвоя меня пожалел, помню, сорвал на обочине полевой цветок, подал мне и тихо сказал на ломаном польском языке, что постарается меня спасти, не верит, что я комсомолка. Отвели нас немцы за деревню, дали несколько лопат, приказали копать общую могилу и установили пулемет. Но тут приехал из Пружан какой-то немецкий начальник, отменил расстрел и сам начал всех поочередно допрашивать. Когда дошла до меня очередь, подошел к нему этот молодой немецкий солдат и стал говорить, что я не комсомолка, нужно отпустить. Меня отвели в другую сторону, а потом и еще одну мою подругу. А всех остальных, 23 мужчины, 3 женщины повели под конвоем дальше и в этот же день расстреляли. Назавтра я и отец приехали на место расстрела, просили у бывших там полицейских отдать тело брата Алексея, чтобы его похоронить, но нас прогнали. Того немца, что мне жизнь спас, я больше никогда не видела. Через некоторое время было объявлено, что не состоящую в браке молодежь будут отправлять в Германию, и родители быстро нашли мне жениха, Ивана Жогала. Только собрались приглашенные на свадьбу односельчане, как вдруг подъезжают немцы на пяти мотоциклах с колясками. Такие мордатые, горластые бугаи, все с оружием. У меня первая мысль была – приехали меня, комсомолку, расстрелять! Но они посадили меня с женихом на лавку, взяли ее с двух концов, три раза подбросили в воздух, крикнули «Виват» и постреляли в небо. Потом сели на лучшие места, напились самогона, наелись, еще с собой всего набрали и уехали. Тогда опять собрались на двор разбежавшиеся гости и начали уже нас поздравлять…

Мария Жогал (Сидорук) с внучкой Людой и правнуком Назаром

Много лет проработала Мария Сергеевна дояркой на колхозной ферме, вырастила детей, схоронила мужа. На исходе прошлого века перебралась в Калинковичи к дочери Нине, работавшей здесь на мясокомбинате. Дочка недавно умерла, и долгожительница жила одна в ее однокомнатной квартире на улице Советской. Часто навещали ее внуки, живущие в Минске, Бобруйске и Калинковичах, подрастали и четыре правнука. Женщина очень тепло отзывалась о соцработнике Л.М. Зиновенко, что стала для нее по настоящему близким и родным человеком.

В метрических книгах 19 века калинковичской Свято-Никольской церкви (к сожалению, некоторые сохранились лишь фрагментарно) не удалось найти записей о проживших сто и более лет прихожанах, хотя 80-летние и 90-летние встречались. Почти полностью утрачены сведения калинковичского бюро ЗАГС межвоенного периода, но с февраля 1944 года они имеются. Документы свидетельствуют, что с того времени в городе проживали несколько десятков человек, перешагнувших вековой возраст.

Сто лет прожили:

  • Черножук Михаил Никифорович (1921 г.р.). Родился в с. Боровское Лисичанского района Луганской области. Ветеран Великой Отечественной войны. С 1958 года работал и проживает в Калинковичах по ул. Князева
  • Зайцева Ульяна Васильевна (1883-1983). Родилась в местечке Домановичи, работала в колхозе. С 1963 года проживала в семье дочери в Калинковичах по ул. Фрунзе.
  • Пигулевская Анна Матвеевна (1887-1987). Родилась в д. Карпиловка Бобруйского уезда, там и прошла почти вся ее жизнь. В Калинковичи на ул. Комсомольскую в 1980 году ее забрала дочь Анна.
  • Гавриленко Наталья Андреевна (1891-1991). Родилась в д. Ильичи возле Брагина, занималась сельским хозяйством, работала в колхозе. В 1988 году переехала в Калинковичи на ул. Смугнаровцев к внуку Владимиру.
  • Тарасюк Евгения Максимовна (1893-1993). Родилась и прожила до старости в д. Лесец возле Озаричей, работала в колхозе. Калинковичанкой стала в 1979 году, жила по ул. Советской.
  • Козинец Матрена Яковлевна (1893-1994). Родилась и прожила большую часть отведенного ей века в д. Зареченка недалеко от Петрикова, бывшая колхозница. В Калинковичах на ул. Гагарина с 1967 года.
  • Сопот Мария Денисовна (1910-2010), проживала по Аллее Маркса. Родилась в д. Александровка Калинковичского района, занималась сельским хозяйством.
  • Юшко Генефа Иосифовна (1910-2011). Родилась в д. Снопки Волковыского уезда Гродненской губернии, из семьи беженцев, перебравшихся в Калинковичи в годы 1-й мировой войны.
  • Лаевская Евдокия Демьяновна (1911-2011). Родилась в д. Дудичи, до войны перебралась в Калинковичи на улицу Красноармейская, работала в колхозе.

Сто один год прожили:

  • Козлович Анастасия Васильевна (1878-1980). Родилась и почти всю жизнь прожила в д. Копцевичи возле Петрикова, домохозяйка. В 1970 году перебралась в Калинковичи на ул. Фрунзе к дочери Евдокии.
  • Игнатович Василий Денисович (1887-1989). Родился в д. Нижний Млынок Мозырского уезда, трудился на земле. Уже в преклонном возрасте перебрался к родственникам в Калинковичи на ул Шлыкова.
  • Богданович Мария Давыдовна (1893-1995). Родилась в д. Бобры Мозырского уезда, домохозяйка. С 1987 года проживала в Калинковичах на Аллее Маркса в семье сына Николая.
  • Коваленко Пелагея Давыдовна (1897-1998). Работала в колхозе, проживала по ул. Николаева.
  • Грамович Домна Федосеевна (1904-2005). Родилась в д. Городище возле Петрикова, работала в колхозе и на железной дороге, после переезда в Калинковичи проживала по ул. Лесная.
  • Рабченко Ирина Силична (1907-2008). Родилась в местечке Конковичи Петриковского уезда, большая часть ее жизни прошла в Калинковичах на ул. Революционной.

Сто два года прожили:

  • Бухман Ёсель Мовшевич (1863-1966). Урожденный калинковичанин с ул. Первомайской, работал парикмахером.
  • Потапенко Мария Федоровна (1877-1980). Родилась в д. Хотоевичи в Могилевской губернии, перебралась с семьей в Калинковичи в 1919 году, домохозяйка, проживала на ул. Сомова.
  • Ульянова Прасковья Семеновна (1880-1982). Родилась в д. Старцево Смоленской губернии, домохозяйка, в Калинковичах на ул. Марата с 1961 года.
  • Мельников Даниил Григорьевич (1886-1988). Родился в д. Фундалинка возле Гомеля, там всю жизнь поработал сначала на своей земле, потом в колхозе. Калинковичанином стал в столетнем возрасте, когда переехал сюда на ул. Куйбышева к сыну Александру.
  • Крек Василина Денисовна (1886-1988). Родилась в д. Зарижье возле Петрикова, работала в колхозе. В 1964 году перебралась к дочери Антонине в Калинковичи на ул. Железнодорожную.
  • Штаркер Лиза Давидовна (1886-1988). Родилась в м. Озаричи, жила в Калинковичах на ул. Шлыкова, домохозяйка, мать известного калинковичского врача-хирурга Г.Б. Штаркера (1920-1977).
  • Змушко Матрена Игнатьевна (1892-1995). Родилась в д. Горбовичи, в Калинковичах на ул. Железнодорожной с 1954 года, домохозяйка.
  • Змушко Евгения Матвеевна (1895-1997). Урожденная калинковичанка, домохозяйка, проживала на ул. Революционной.
  • Мельникова Елена Семеновна (1900-2003). Родилась в д. Шейка Ветковского уезда на Гомельщине, в Калинковичи переехала после войны, жила в пер. Лысенко.

Сто три года прожили:

  • Дулуб Харитон Антонович (1854-1957). Родился в д. Сырод, после переезда в Калинковичи работал на железной дороге, проживал по ул. Бунтарская (ныне Гагарина).
  • Соловьян Матрена Кузьминична (1881-1977). Родилась в д. Рудня Горбовичская, в Калинковичах проживала по ул. Волгоградской, домохозяйка.
  • Корнеевец Василий Петрович (1892-1995). Родился в д. Гулевичи, работал в Калинковичской энергосети. В Калинковичи из Гулевичей переехал в 1980 году, проживал по ул. Волгоградской.
  • Рудая София Марковна (1900-2003). Родилась в д. Кайшовка Кореличского уезда Гродненской губернии, в Калинковичах ее семья поселилась как беженцы 1-й мировой войны, проживала по пер. Октябрьский.
  • Лазицкий Александр Федорович (1909-2012). Родился в д. Рудня Мозырского уезда, работал в сельском хозяйстве. В Калинковичах жил на ул. Советской в семье дочери Людмилы.
  • Рубанова Надежда Митрофановна (1911-2014). Родилась в д. Просвет Бобруйского уезда и прожила там почти всю жизнь. Когда осталась одна, перебралась в Калинковичи на ул. Пионерскую к родственникам.

Сто четыре года прожили:

  • Будник Мария Федоровна (1868-1972). Родилась в д. Буда, домохозяйка, в Калинковичах жила на ул. Озерина.
  • Хрипанкова Анна Азаровна (1886-1990). Родилась в д. Недвежи Смоленской губернии, там и прожила большую часть жизни. Перебралась к сыну Александру в Калинковичи на ул. Полевую в 1980 году.
  • Боник Наталья Кузьминична (1887-1991). Родилась в д. Александровка, работала в колхозе. Переехала к сыну Василию в Калинковичи на ул. Шевченко в 1969 году.
  • Будник Ефросинья Ивановна (1889-1993). Уроженка д. Горбовичи, бывшая колхозница. Переселилась в Калинковичи к родственникам на ул. Гагарина в 1988 году.
  • Ласута Ольга Евтиховна (1892-1997). Уроженка Гродненской губернии, домохозяйка, в Калинковичах проживала на ул. Фрунзе.

Сто пять лет прожили:

  • Шапиро Хана Мордуховна (1872-1977). Родилась в местечке Любань Минской губернии, в Калинковичах с конца 19 века, домохозяйка, проживала по ул. Куйбышева
  • Лицкевич Вера Семеновна (1907-2013). Родилась в Гродненской губерии, во время 1-й мировой войны ее семья эвакуировалась в Калинковичи, проживала на ул. Павлова.

Сто восемь лет прожили:

  • Сирош Ефимия Даниловна (1890-1998). Работала в колхозе, в Калинковичах проживала на ул. Ломоносова.

Сто девять лет прожили:

  • Расовский Юда Цолерович (1880-1989). Родился в местечке Копаткевичи, работал в Калинковичах в торговле. С началом войны эвакуировался в г. Оренбург, где прожил более тридцати лет. В 1973 году вернулся в Калинковичи, проживал на ул. Красноармейской.
  • Рубан Аксинья Купреевна (1883-1992). Родилась в д. Ужинец, где и прошла почти вся ее жизнь, работала в колхозе. За несколько лет до смерти переехала к родственникам в Калинковичи на ул. Волгоградскую.

Сто десять лет прожили:

  • Былинская Федосия Савельевна (1873-1983). Родилась в местечке Худмин Гродненской губернии, была эвакуирована с семьей в Калинковичи в 1915 году. До войны работала в Калинковичской ЦРБ санитаркой, проживала по ул. Трудовой.
  • Глуховский Залман Литманович (1873-1983). Проживал по ул. Брагонина, 12. Родился в местечке Стрешин Жлобинского района, занимался частной торговлей. В 1946 году перебрался в Калинковичи, жил у дочери на ул. Брагонина.

Известно, что одной из старейших жителей Земли была уроженка японского города Осака Мисао Окава, дожившая да 120-летнего возраста. Как подтверждают соответствующие документы, одна из калинковичанок имела почти такую же долгую жизнь – сто шестнадцать лет. Это Гаращук Тэкля Павловна (1871-1988), проживавшая по пер. Коммунаров. Она появилась на свет в д. Рудня Антоновская и прожила там, занимаясь сельским хозяйством, более ста лет. В 1977 году ее забрали к себе в Калинковичи родственники.

Названные здесь поименно люди прожили свои долгие жизни в непростое, временами очень тяжелое, и одновременно удивительное время. Кое-кто застал еще крепостное право, на их глазах строили на Полесье железную дорогу, при них здесь появились электричество, первые автомобили, аэропланы, другие чудеса науки и прогресса – до космических кораблей! Они были свидетелями, а некоторые и и участниками русско-японской, 1-й мировой, Гражданской и Великой Отечественной войн. А главное – вырастили следующие поколения людей, что сломали хребет фашизму и построили независимую Беларусь. Добрую и светлую память о них, вместе со старыми фотографиями, хранят в семьях десятилетиями.

Вспоминает калинковичанин Б.Г. Штаркер, ныне проживающий за границей:

Лиза Штаркер, 1985 год

  Наша бабушка Лиза Давыдовна Штаркер, урожденная Лившиц, была родом из Озаричей. Вышла замуж за Б.Л. Штаркера, жила у него на родине на железнодорожной станции Птичь. Перед самой войной, в 1940 году они перебрались в Речицу, откуда и уехали в эвакуацию. После войны вернулись домой, затем через несколько лет переехали в Калинковичи, здесь и прожили до своей кончины. Всю жизнь бабушка была домохозяйкой, посвятила себя детям и внукам. В семье было трое детей: Сын – Григорий Борисович, 1920 г.р., мой отец, работал зав. хирургическим отделением Калинковичской ЦРБ, умер в 1977 году. Дочь – Софья Борисовна, 1924 г.р., работала бухгалтером в КБО, сейчас живет в Израиле. Дочь Галя – умерла подростком во время войны. В ее роду 6 внуков и 9 правнуков, которые живут в Израиле, Германии, Канаде. Диапазон их занятий – врачи, инженеры, студенты и школьники, есть также домохозяйка и доктор фармацевтики Иерусалимского университета. Похоронена наша бабушка в Калинковичах, вместе со своим мужем и сыном. Когда в неполные 57 лет умер отец, уважаемый в городе врач, это была огромная беда для нас. Но бабушка была с нами долго, она беспокоилась обо всех нас даже тогда, когда мы выросли и стали взрослыми. И это было счастье – знать, что она рядом. Уже более 30 лет, как ее нет на свете, но для нас она до сих пор жива в воспоминаниях, цитатах, шутках, афоризмах. Она – особая часть непередаваемо родной калинковичской атмосферы, того места, где мы родились и выросли…

Конечно, каждый хотел бы знать секрет долголетия, сохранить в свои зрелые годы хорошую память, бодрость духа и физические силы. Медицинские исследования показывают, что шансов достигнуть этого больше у людей, имеющих хорошую генетическую наследственность, ведущих активный образ жизни, составляющих свой рацион большей частью из кисломолочных продуктов, фруктов, овощей и рыбы, воздерживающихся от курения и алкоголя. Как свидетельствует статистика, наиболее высокой продолжительность жизни белорусов была в 1964-1969 годах – 72,9 года, а ныне составляет 71,4 года. Безусловно, в этом сыграла свою негативную роль и сильно ударившая по Полесью Чернобыльская катастрофа. Правда, в последние годы положение начало несколько выправляться. Ныне по продолжительности жизни Беларусь хотя и уступает промышленно развитым европейским странам, но опережает своих соседей Россию, Украину и Казахстан.

Опубликовано 12.11.2021  17:35

Владимиру Лякину 70

С Владимиром Лякиным я познакомился в 2012 году благодаря бизнесмену Виктору Бычковскому, большому энтузиасту изучения эпохи Наполеоновских войн.

Предстоял юбилей войны 1812 года и мы подготовили и издали книгу ”1812. Ратные поля Беларуси. Хроника битв”, посвящённую всем сражениям и боевым эпизодам войны 1812 года на земле Беларуси.

Так как авторский стиль и его идеи мне понравились, сотрудничество продолжалось, книги Владимира выходили в моей серии книг ТАКАЯ ИСТОРИЯ – сначала в издательствах Алексея Вараксина и ”Энциклопедикс”, затем, когда получил собственное свидетельство издателя, в своём.

Сотрудничество с Владимиром не всегда простое – авторам хочется видеть книгу как можно быстрее, для чего у издателя не всегда есть возможности. Остаётся результативным, – так как цели у нас совпадают, – это издание книг, раскрывающих интереснейшие страницы истории наших земель.

Интересно то, как Владимир, бывший морской офицер пришёл к труду историка исследователя – его отдаленный предок из России был в гарнизоне Бобруйской крепости, после войны женился и остался в Беларуси. Немалую роль сыграла и непосредственно семья Владимира в формировании его интереса к полной истории и патриотической окраске этого интересна. Провожая сына в Анголу, мать дала ему в дорогу Пана Тадэуша Адама Мицкевича, и эту книгу читал и перечитывал молодой тогда морской офицер между дежурствами.

Помимо отношений автора и издателя Владимир поддержал меня рекомендацией при вступлении в Союз белорусских писателей (с недавнего времени ликвидированный как официальная структура) – дав одну из трех необходимых рекомендаций. При этом подошёл к делу как всегда обстоятельно, прочитав все три моих вышедших на тот момент поэтических сборника и написав самую большую по объёму текста рекомендацию. Так как я пишу в основном по-русски, процесс приёма прошел достаточно сложно и рекомендации на собрании зачитывали. В результате я был принят при подавляющем количестве голосов ”за”.

На сегодня своим самым большим успехом Владимир называет изданную при поддержке Александра Зайцева в 2019 году книгу-альбом ”Последние защитники Великого княжества Литовского”, которая охватывает история боевых частей созданных из уроженцев белорусских земель в 1793-1794 и 1812-1814 годах. Специально для этого издания художником Александром Прибыловым нарисовано около 40 планшетов-изображений солдат и офицеров, что сделало книгу настоящим шедевром. Но мы не останавливаемся. Сейчас готовятся новые издания, например, расширенное переиздание мемуаров Яна Хлопицкого, шляхтича из-под Вильни учавствовавшего в большинстве военных операций наполеоновских войн в 1812-1814 годах. Но главное-книга рассказов для детей и подростков ”Пярсцёнак Тадэвуша Касцюшкі”, с посвящением ”Амаліі і Эміліі і іх сябрам”, которая расскажет в понятном для читателей изложении о событиях 18-19 веков. Надеюсь, здоровье позволит Владимиру написать ещё немало интересных книг, которые, в свою очередь, рассчитываю издать.

Роман Цимберов, поэт и издатель, Минск, 15 октября 2021

 

***

 

От ред. belisrael

Из книги «Кто есть кто в республике Беларусь. Защитники родной страны». Том 3, стр. 197. (Минск, 2007)

На октябрь 2021 Владимир Лякин автор 32 книг по краеведению и военной истории

Владимир один из тех редких энтузиастов, беззаветно любящий свой родной край (на листке с биографией указано, что родился в Хойниках, но скоро семья перебралась в Калинковичи, так что помню себя с малых лет калинковичанином), восстанавливающий его историю, которому должны быть благодарны, как живущие в нем, так и разъехавшиеся за последние десятилетия по разным странам. Это он в течение нескольких лет, изучая архивы Калинковичского военкомата и ряд др., вспомнил имена тысяч земляков, погибших и пропавших без вести в той далекой войне, а также вернувшихся с нее. Списки печатались раз в неделю в районной газете.

Почти три десятка лет плавания в холодных водах морей и мирового океана дают о себе знать и давно он ощущает серьезные проблемы со здоровьем. Хочется думать, что среди читателей сайта окажутся те, кто захочет помочь Владимиру. Для связи с ним обращайтесь на адрес этого  сайта.

 

Северный флот, 1976                                               Ангола, 1988

Помню, когда после окончания училища уезжал на Дальний Восток, был уверен, что уже домой не вернусь, война намечалась с китайцами. А вот же дожил до солидного юбилея, хотя из-за хвароб в основном дома сижу. Честно говоря, хотел тихо отметить в семейном кругу, но если для твоего уважаемого сайта, который читают многие земляки, такой материал нужен, прилагаю кое-что.

Из районной газеты «Калiнкавiцкiя навiны» за 14.08.2021

В районную газету уже года два ничего не давал, но откуда-то узнали про новую книгу, изданную с помощью добрых людей небольшим тиражом, и неожиданно для меня такая статья появилась.

Книга «Калинковичи и калинковичане» в основном составлена из статей, которые уже есть на твоем сайте, прилагаю из нее статью «Как писали историю Калинковичей». Желаю доброго здоровья и успехов.

Как писали историю Калинковичей

Письменные источники, по которым составлена книга, начали появляться в очень давние времена. И первый их них – датированный 1552 годом документ «Литовской метрики», где Калениковичи упомянуты наряду с еще 23 окрестными селениями, приписанными к Мозырскому замку. Составлением подобных административно-хозяйственных документов на местах занимались подкомории (судьи по граничным и межевым делам) при участии своих помощников – коморников (землемеров) и межевщиков.

После включения наших земель в состав Российской империи село, а затем местечко Каленковичи многократно упоминались в «ревизских сказках» (переписях населения), других административных и хозяйственных документах. Кроме известных нам военных и гражданских лиц, проводивших исследования калинковичской земли, было еще немало чиновного люда помельче, писцов и землемеров, фиксировавших местные топонимы в различных документах, на дорожных картах и межевых планах. За малым исключением, их имена канули в лету. Известно лишь, что первый план местечка составил в 1825 году землемер Алинович, план земель Каленковичской Свято-Никольской церкви составил в 1842 году землемер Леневский. Предпоследнюю «ревизскую сказку» по Каленковичам за 1850 год составил и подписал старшина здешнего сельского управления Дорофей Табулин (находился в должности с 1844 по 1861 год).

Добрым словом надо помянуть также настоятеля Калинковичской Свято-Никольской церкви о. Григория Малевича (1844–1903), который был основателем и наставником первого в местечке народного училища, собрал и сделал доступной для других первую в селении библиотеку. Свой вклад в калинковичскую историю внесли и некоторые путешественники, проезжавшие здесь в XIX веке по «казенным», научным и личным делам. Это чиновник А.К. Бошняк (1786–1831), впервые упомянувший местечко в печатном издании, этнограф и публицист П.М. Шпилевский (1823–1861), литератор В.Н. Маракуев, этнограф и фольклорист И.А. Сербов (1871–1943). Стоит поблагодарить и А.И. Круковского (1901–1945) – неутомимого исследователя восточного белорусского Полесья, ученого, историка и этнографа. В 1920-x – начале 1930-х годов он работал в отделе народного просвещения Мозырского округа. Энтузиаст создал и возглавил «Окружное товарищество краеведов», где было и Калинковичское отделение. Одним из его членов был А.А. Сергейчик (1901–?), входивший в первый состав Калинковичского райисполкома; единственный из «аппаратчиков» имевший законченное среднее образование, он занимал должность заведующего культотделом.

Известны и другие калинковичские краеведы той поры: М. Волотовский, В. Дорошевич, Д. Жудро, П. Казак, И. Пилькевич, М. Сосина.

Истинными патриотами, историографами своей малой родины являются и происходящие отсюда литераторы, назову лишь двоих. Сын калинковичского железнодорожника Д. Г. Сергиевич был последовательно белорусским поэтом (псевдоним Змитро Виталин), заключенным сталинского ГУЛАГа, отважным солдатом-фронтовиком, затем офицером, военным журналистом и писателем. После войны жил в Одессе, но часто навещал родные места. В 1982 году на Украине была опубликована его автобиографическая повесть «Давние годы». Это не только яркое литературное произведение, но и бесценный краеведческий материал о Калинковичах в 1919–1925 годах. К сожалению, книга не переиздавалась и осталась неизвестной широкому кругу наших читателей. Другой известный белорусский писатель и публицист, лауреат Государственной премии имени Якуба Коласа, премии Ленинского комсомола, уроженец Калинковичей В.А. Козько в ряде своих произведений показал очарование, красоту и богатую событиями, зачастую трагическими, историю родного края. Об этом читаем в его книгах «Високосный год», «Здравствуй и прощай», «Выратуй і памілуй нас, чорны бусел».

Первая известная нам попытка составить целостную историю Калинковичей была предпринята еще до Великой Отечественной войны. Этим занимался, как вспоминали бывшие ученики калинковичской железнодорожной школы (ныне СШ №4), преподававший там историю М.Т. Власенко (1910–1942). Но в годы фашистской оккупации собранные им материалы пропали, погиб и сам учитель – отважный офицер, командир взвода. В середине прошлого века эту работу возобновил известный в Калинковичах историк-краевед, директор СШ № 1 И.П. Литвиненко (1918–2001). Его знали как авторитетного, очень эрудированного и талантливого преподавателя. Уроки директора никто не пропускал, бывало даже, что приходили ученики из уже отучившейся смены, чтобы еще раз послушать яркий и увлекательный рассказ из отечественной истории. Иван Порфирьевич с начала 50-х годов стал собирать краеведческий материал и публиковать его в районной газете; так, он нашел в столичном архиве одну из калинковичских «ревизских сказок». В 1966 году по его инициативе и при поддержке города и района была утверждена и опубликована в газете «За камунізм» программа составления истории калинковичской земли. Написанием ее отдельных частей занимались школьные учителя истории и сотрудники учреждений культуры. Однако тогда эта работа не была завершена и фактически свелась к публикациям в районной газете.

Единственным заметным успехом той программы стало выявление в Центральном государственном историческом архиве БССР (ныне Национальный исторический архив Беларуси) документа 1793 года, упоминавшего местечко Каленковичи. Эта дата была принята как время основания селения, и летом 1993 года город торжественно, с большим размахом отпраздновал двухсотлетний юбилей. На нем была представлена изданная тиражом в 10000 экземпляров богато иллюстрированная книга «Калинковичи», другие предметы с юбилейной символикой.

Вторично к составлению калинковичской истории вернулись в 1990-х годах при реализации общереспубликанской программы составления и издания городских и районных историко-документальных хроник. Работу по написанию книги «Памяць. Калінкавіцкі раён» вел большой авторский коллектив под руководством минского историка В.Г. Ференца и редактора районной газеты И.И. Гариста. Из бюджета для этого были выделены определенные средства, в связи с чем и результат оказался более значительным, чем ранее.

заставка, гл. 1

В НИАБ был выявлен документ, позволивший перенести дату возникновения Калинковичей с 1793 на 1560 год. В объемной (798 страниц) районной хронике, изданной в 1999 году, впервые упоминались некоторые владельцы селения, каленковичский православный храм и школа при нем, были подробно описаны происходившие на калинковичской земле события Гражданской и Великой Отечественной войн, мирного строительства. Вместе с тем дореволюционный период истории собственно Калинковичей остался почти неосвещенным, а некоторые отнесенные к этому времени события (например, создания железнодорожной станции и узла) были неверно датированы. Продолжением этой работы стало издание в 2010 году книги калинковичского журналиста и краеведа А.В. Веко «Льецца памяці рака», освещающая историю калинковичской земли со 2-й половины XX века до наших дней. Он же опубликовал в районной газете и датированный 1552 годом отрывок одного из документов «Литовской метрики», где впервые упоминалось село Калениковичи.

С 2006 по 2012 год коллективом Калинковичского государственного краеведческого музея издавался краеведческий бюллетень «Калінкавіцкі летапіс», посвященный историко-культурному наследию региона. В результате анализа научной литературы и целевых запросов было установлено наличие не вводившихся ранее в научный оборот различных документов, относящихся к истории Калинковичей и других населенных пунктов района в Российском государственном военно-историческом архиве (Москва), Российском государственном архиве (Санкт-Петербург), Национальном историческом архиве Беларуси (Минск), Государственном архиве Гомельской области и Государственном архиве общественных объединений Гомельской области, Мозырском зональном государственном архиве. Республиканская газета «Літаратура і мастацтва» рассказала об этом в заметке «Жывое слова з мінулага». Там говорилось, что «…калінкавіцкія даследчыкі паставілі сабе задачу: давесці да ўсіх, хто цікавіцца сваім мінулым, раней невядомыя гістарычныя матэрыялы. У краязнаўчы музей паступіў шэраг водгукаў і падзяк чытачоў бюлетэня з Беларусі і з-за мяжы. Праца стваральнікаў «Калінкавіцкага летапіса» была адзначаная Ганаровай граматай Упраўлення па ўвекавечанні памяці абаронцаў Айчыны і ахвяр войн Узброеных сіл Рэспублікі Беларусь. Разам з тым, адсутнасць неабходнай матэрыяльнай і грамадскай падтрымкі праекта не дазваляе дасягнуць усіх пастаўленых перад ім мэт і ператварыць «Калінкавіцкі летапіс» у прыкметную з’яву гісторыка-культурнага жыцця рэгіёна». К сожалению, многообещающий краеведческий проект в итоге закрыли.

Безусловно, самыми многочисленными, самоотверженными, бескорыстными историками и краеведами были и будут наши педагоги и культработники. Ефим Матвеевич Фарберов, директор калинковичской СОШ № 6, стоял у истоков создания первого в нашем городе музея. Под его руководством в школе сложились прочные традиции военно-патриотического воспитания учащихся, велась активная работа по сбору документов и материальных свидетельств об освобождении города и района от оккупантов, антифашистском подполье и партизанском движении, героях-земляках. 9-го мая 1965 года, к 20-летнему юбилею победы советского народа в Великой Отечественной войне, в школе был открыт музей Боевой славы с богатой экспозицией, где были представлены фотографии, документы, боевые награды, воспоминания, письма и личные вещи советских воинов-освободителей, образцы оружия и военного снаряжения, найденные на местах боев.

Раиса Степановна Атаманова (1937–2017) родилась на побережье Черного моря, закончила Ялтинское педагогическое училище и, став женой офицера, волею судьбы оказалась в Калинковичах. Инициативный историк и краевед, она много лет возглавляла школьный музей боевой славы, которому в 1986 году было присвоено звание «Народного», была одной из создательниц районной историко-документальной хроники «Память». Уйдя на пенсию, продолжала руководить клубом старшеклассников «Патриот», проводила музейные экскурсии, участвовала в работе республиканского Военно-исторического товарищества.

Большая часть жизни калинковичанина Владимира Григорьевича Путикова (1917–1998) была связана с армией, куда он был призван в 1937 году. На фронте с первого дня Великой Отечественной войны. Стал офицером, командиром роты воздушно-десантного полка, был награжден двумя орденами Красной Звезды, медалями «За боевые заслуги», «За взятие Вены», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» и другими. Уволившись в запас в звании подполковника, вернулся в родной город, работал начальником охраны калинковичского мясокомбината. В 1980-х годах Владимир Григорьевич, собрав большое количество документов и воспоминаний очевидцев, написал большую книгу в жанре документальной повести о Калинковичах в годы войны. Известно, что автор обращался по поводу ее издания в некоторые белорусские издания, даже получил на повесть положительные рецензии, но книга так и осталась в рукописи.

Много интересного о прошлом родного города я узнал от калинковичанок Ольги Алексеевны Шманцарь (1918–2007) и Азы Семеновны Дорошко, предки которых Бадеи упомянуты в документах XVIII-XIX веков среди жителей местечка.

Среди молодого поколения калинковичских краеведов по призванию нужно особо отметить руководителя военно-исторического клуба «Поиск» Евгения Григорьевича Сергиенко и преподавателя истории Владимира Викторовича Гимбута. Хочется верить, что когда-нибудь, благодаря усилиям названных и еще пока не проявивших себя патриотов-краеведов в школах и других учебных заведениях нашего города и района появится факультатив с таким, примерно, названием: «Родиноведение: Калинковичская земля».

Сегодня калинковичане могут ознакомиться с историей своего города по десятку различных научно-популярных и краеведческих книг, вышедших в свет за последние три десятилетия. Некоторые из них изданы городскими властями к различным юбилеям, но большая часть, и самые интересные – благодаря бескорыстной помощи нескольких калинковичских уроженцев и патриотов. Это председатель Гомельского отделения Белорусского фонда Мира Т.И. Глушаков, председатель правления Новгородского отделения Российской академии бизнеса и предпринимательства М.Д. Скибарь, проживающий в США ветеран войны и труда Н.Р. Рошаль, генеральный директор минской фирмы «Белгазавтосервис» М.А. Супрунович, частный предприниматель В.С. Шевченко.

В.А. Лякин

 

Об истории еврейской общины Калинковичей и некоторых ее представителях читайте в нижеперечисленных очерках книги «Калинковичи и калинковичане»:

МЕСТЕЧКО

ГОРОДСКИЕ ЛЕГЕНДЫ

УЛИЦА ПОЧТОВАЯ (СОВЕТСКАЯ)

УЛИЦА ЗЕЛЕНАЯ (КРАСНОАРМЕЙСКАЯ)

УЛИЦА БАРАНОВСКАЯ (КАЛИНИНА)

УЛИЦА ГИМНАЗИЧЕСКАЯ (ЛУНАЧАРСКОГО)

ДОПРИЗЫВНИКИ

ИЗВОЗЧИКИ

ВЕСЕННИЙ ВЕТЕР РЕВОЛЮЦИИ

ДЕЛО НЭПМАНА РАБИНОВИЧА

МЭР МЕСТЕЧКА

ПАМЯТЬ ОГНЕННЫХ ЛЕТ

Опубликовано 16.10.2021  13:19

 

22 июня 1941 года в Калинковичах

В начале 40-х годов прошлого века Калинковичи были уже крупным транспортным узлом и заметным населенным пунктом на политической карте БССР. За предвоенные годы город существенно вырос и обновился. Торговую площадь перенесли из центра на расположенный между бывшим местечком и железнодорожной станцией песчаный пустырь с неофициальным названием «Злодеевка» (ныне площадь Ленина). На южной окраине города (нынешняя ул. Дачная) из бревен разобранных казарм бывшего артиллерийского склада возвели несколько зданий районной больницы. На месте нынешней площадки у Свято-Казанского храма появились большие деревянные здания «Нардома» (РДК) и пожарной части,  на месте современного  дома № 31 по ул. Советской – почты и телеграфа. В конце 30-х годов построили более широкий и прочный деревянный мост через речку Кавню, а рядом с ним небольшое кирпичное здание городской электростанции. В это же время появились капитальные каменные здания «Сталинской» городской и железнодорожной школ, городской бани с артезианской скважиной при ней. А вот украшавшая Калинковичи почти столетие  пятикупольная церковь Св. Николая Чудотворца была в 1930 году закрыта, также как и местная синагога, приходы ликвидированы. В здании церкви вначале размещался клуб калинковичского колхоза «Чырвоны Араты», а с 1939 года – районное отделение Госбанка. Деревянное здание бывшей синагоги в начале ул. Калинина отдали под горисполком. Чуть юго-восточнее от здания нынешнего калинковичского железнодорожного вокзала стоял его скромный деревянный предшественник, выкрашенный в желтый цвет. Еще в ста метрах западнее находилось деревянное  здание железнодорожного клуба, а за ним был парк при станции. Старожилы помнят, что это был не просто парк, а красивый сад с кегельбаном, беседками, волейбольной площадкой и большим летним залом, где по выходным дням проводились танцы под оркестр.

19 января 1941 г. вышел первый номер районной газеты «За большевистские темпы» (ныне «Калінкавіцкія навіны»). Накануне войны в Калинковичах функционировали больше двадцати различных предприятий и учреждений, в том числе: отделение Госбанка, машинно-тракторная станция (обслуживала 54 окрестных колхоза, имела 60 тракторов), авторемонтные мастерские, областная контора «Заготзерно», районная контора «Заготживсырье», «Райзаг», «Текстильсбыт», райпромкомбинат, лесокомбинат, лесхоз, птицекомбинат, утилькомбинат, мелькомбинат, грибная база, яйцебаза, хлебопекарня, производственные артели «Красный химик», «Большевик», «Красный корзинщик», «Ясень», «Новый путь»,  «Ударник»,  «Зорька»,  «3-я пятилетка», «Энерготруд», «Прогресс» и другие.  В городе проживало около 7,7 тысяч человек населения (без учета личного состава военного училища и подразделений, расквартированных в военном городке). Терроризировавшие людей ночные аресты «врагов народа» к этому времени поутихли, а с отменой карточек на хлеб и появлением в магазинах кое-каких промтоваров жизнь стала полегче. Первый летний месяц в том году выдался солнечным и теплым. Афиши сообщали, что в воскресенье 22 июня в железнодорожном клубе будет демонстрироваться кинокомедия «Веселые ребята», в городском «Нардоме» – еще более популярная «Волга-Волга», а в областном центре Мозыре должен был состояться большой концерт заезжей труппы лилипутов.

Субботним вечером 21 июня в родной дом на улице Липневской приехал 29-летний корреспондент областной газеты «Бальшавiк Палесся» Дмитрий Сергиевич. Да еще привез с собой из редакции завтрашний, еще не поступавший в продажу и подписчикам воскресный номер. Вся семья (мать Ульяна Васильевна, сестры Надежда и Валентина, младший Николай, только что закончивший школу) и интересом читали газету, где на первой странице была статья Дмитрия «На канале Нетечь». Несколько дней назад редакция направила его в Калинковичи описать ход работ по спрямлению, углублению и расширению протекающей через город речушки Кавни. О мирном труде на родной земле рассказывал этот репортаж. «…Канал «Нетечь», который протекает через город – единственный водоприемник на болотах Калинковичского сельсовета. Узкие полоски воды, обрываясь то там, то сям, только напоминают о прежней трассе канала. В основном же, почти на всем своем протяжении он сравнялся с окружающими его болотами, зарос камышом, кустарником, затянулся илом. И вот за реконструкцию этого водоприемника, которая даст возможность осушить более 500 гектаров да называемого «Стараго болота», взялись 9 колхозов района. Почти ежедневно на всей трассе канала работает 200-250 колхозников и колхозниц.

– Лучше бы копали новый канал – говорит Губарев Иван. Очень много тут грязи. Но мы устроим и этот. Сделаем канал образцовый, чтобы вода в нем журчала, как в речке, чтобы наш районный центр имел, наконец, свою водную магистраль».

Эта газета, уже отпечатанная, так и не дойдет до читателя, вместо нее по области будет распространен спешно отпечатанный на одном листе спецвыпуск с сообщением, что 22 июня в 4 часа 30 минут немецкие войска вторглись на территорию СССР. Началась Великая Отечественная война. В эти предрассветные часы калинковичане, как и миллионы других мирных граждан, об этом еще не знали. Выходной день они собирались посвятить домашним делам, поработать на приусадебном участке, сходить в гости, сводить детей в парк или в кино. Но черные раструбы громкоговорителей в центре города и на железнодорожной станции, домашние репродукторы уже с утра начали периодически прерывать обычные радиопередачи сообщениями, что в полдень будет передано важное правительственное сообщение.

Годы спустя поэт-фронтовик К. Симонов напишет свои знаменитые строки:

Тот самый длинный день в году

С его безоблачной погодой

Нам выдал общую беду

На всех, на все четыре года.

Она такой вдавила след

И стольких наземь положила,

Что двадцать лет и тридцать лет

Живым не верится, что живы…

Оповещенный о предстоящих важных известиях дежурным по райкому партии его 1-й секретарь 33-хлетний И.Л. Шульман  распорядился собрать к 12.00 в «Нардоме» партийно-хозяйственный актив. Главной повесткой дня было обсуждение итогов весенних сельхозработ. Но вышло иначе. В далекой Москве в 12.05 заместитель председателя советского правительства В. Молотов вышел из кабинета И. Сталина и направился на Центральный телеграф, откуда в 12.15 выступил по всесоюзному радио с обращением к советскому народу. «…Сегодня в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбёжке со своих самолётов наши города — Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие, причём убито и ранено более двухсот человек. Налеты вражеских самолётов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской и финляндской территории… Уже после совершившегося нападения германский посол в Москве Шуленбург в 5 часов 30 минут утра сделал мне, как народному комиссару иностранных дел, заявление от имени своего правительства о том, что германское правительство решило выступить с войной против СССР в связи с сосредоточением частей Красной Армии у восточной германской границы. В ответ на это мною от имени советского правительства было заявлено, что до последней минуты германское правительство не предъявляло никаких претензий к советскому правительству, что Германия совершила нападение на СССР, несмотря на миролюбивую позицию Советского Союза, и что тем самым фашистская Германия является нападающей стороной… Теперь, когда нападение на Советский Союз уже совершилось, советским правительством дан нашим войскам приказ — отбить разбойничье нападение и изгнать германские войска с территории нашей Родины… Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами».

Московские радиопозывные отменили для собравшихся в «Нардоме» заготовленную повестку дня. Выступление В. Молотова все слушали в глубоком молчании. После его завершения секретарь райкома встал из-за покрытого кумачом стола президиума:

– Значит так, товарищи… Наша Красная армия воюет с врагом вот уже девятый час, и об итогах сева нам сейчас толковать не ко времени. По плану первоочередных на случай войны мероприятий военкомат и военное училище сегодня же развернут сборные и приемо-сдаточные пункты для всеобщей мобилизации. Сейчас все идем к людям, на предприятия, в учреждения и колхозы. Главные задачи, что стоят сегодня перед коммунистами района – разъяснить народу всю глубину опасности, нависшей над Родиной, и обеспечить быструю мобилизацию призывных возрастов и приписанного к армии транспорта!

В центре города, возле радиоузла по улице Советской (ныне тут гастроном «Юбилейный») собрались толпа слушателей. После окончания передачи часть разошлась, некоторые, разбившись на группки, начали обсуждать нежданную беду. Несколько человек обступили Янкеля Гальперина, комиссованного из армии, но еще одетого в гимнастерку без знаков различия. Он совсем недавно вернулся из Крыма, где поправлял здоровье после тяжелого ранения на финской войне в марте пошлого года. Еще не служившая зеленая молодежь интересовалась у фронтовика, за сколько дней Красная Армия дойдет до Берлина. Кто уже отслужил, спрашивали, много ли у фашистов самолетов и танков, доводилось ли видеть на войне их новую технику? Были тут 33-летний сапожник из пошивочной артели Борис Комиссарчик, его двоюродный брат рабочий мебельной артели «Энерготруд» 25-летний Самуил Комиссарчик, 40-летний рабочий калинковичской МТС Иван Манько, 30-летний санитар районной больницы Григорий Дроник, 35-летний телеграфист районного узла связи Петр Мурашко, 26-летний техник областной конторы «Заготзерно» Василий Приходько, 45-летний работник райисполкома, офицер запаса Николай Тосов и молодежь: 20-летние подруги Валентина Лобанова и Нина Заренок, 16-летний Евгений Бухаревич.

В небольшом комиссионном магазине у речки (калинковичане именовали его «американка») выступление по приемнику слушали 27-летний председатель правления конторы «Заготлен» Вольф Зарецкий, 38-летний бухгалтер райпромкомбината Евсей Воскобойник и еще несколько заглянувших сюда покупателей. Московские позывные и голос из репродуктора разом остановил всю торговлю и движение на колхозном рынке. Большинство запрудивших базарную площадь продавцов и покупателей приехали сюда ранним утром из прилегавших деревень. Вот телега 55-летнего колхозника из Ситни Янкеля Хайкмана. На ней, кроме самого возницы, его жена Брайна и дети – 20-летняя Софья, 15-летний Залман, 12-летний Нохим и 8-летний Пейсах. А рядом повозка лесника из Ужинца 50-летнего Эрнста Кетнера с семейством: жена Мария и дети – 14-летний Петр, 12-летний Владимир и 7-летний Николай. В самом начале 20 века немецкий лесовод Август Кетнер со своей семьей приехал на белорусское Полесье заниматься заготовкой пиломатериалов для Германии. Накануне 1-й мировой войны все немецкие специалисты засобирались обратно, но взрослый уже к тому времени Эрнст решил остаться, полюбил девушку из Ужинца Марию Ярош. Жили они в добром согласии, растили дочь и четырех сыновей и как раз в июне 1941 года отправили самого старшего, Ивана, на службу в Красную Армию.

У клуба железнодорожников и возле летнего павильона в парке, где были установлены громкоговорители, тоже собрались десятки людей. Вот слесари калинковичского депо 40-летний Василий Бичан с улицы Войкова и 30-летний Борис Тавтын с улицы Подольской, 25-летний машинист паровоза Василий Луцко со своим ровесником и соседом Василием Линниковым. Рядом неразлучные друзья 18-летние Виктор Булашевич, Михаил Харлан, Константин Толарай и его 15-летний брат Валентин. Тут же Володя Акулин с Аллеи Маркса и Павел Бритченко с улицы Войкова. А еще в этой толпе у репродуктора были два стройных молодых офицера в авиационной форме, приехавшие в отпуск к родителям на улицу Липневскую, друзья и одноклассники Дмитрия Сергиевича – Василий Самитов и Георгий Субач.

Виктор Булашевич

В своих воспоминаниях, написанных в 1995 году, В.И. Булашевич расскажет: «22 июня 1941 года в 12 часов по радио объявили, что немецкие войска вторглись на нашу территорию и по всему фронту начали наступление  вглубь нашей страны. В 6 часов утра бомбили Севастополь, Киев. Все это было так неожиданно и трудно было представить, что кончилась мирная жизнь. Это был последний день мирной жизни. Трудно было представить, как будут дальше развиваться  события. Все последующие дни организации продолжали работать и готовились к войне. По радио каждый день по несколько раз передавали сводки Совинформбюро».

Николай Киселюк

Есть еще воспоминания о том июньском дне, они принадлежат ветерану войны и труда Николаю Яковлевичу Киселюку (1922-2021). «…За несколько дней до начала войны я по просьбе матери приехал в Калинковичи, чтобы помочь ей по хозяйству. Помню, это были солнечные и очень теплые дни, настоящее лето. Утром 22-го июня я с утра занимался на приусадебном участке, а к полудню решил сходить в железнодорожный парк, где собиралась молодежь, чтобы встретится с друзьями. Сейчас от этого парка не осталось и следа, а до войны он был ухоженный и красивый. Но отдыха не получилось: мне сказали, что только что выступал по радио Молотов, объявил о начале войны с Германией. С этой тяжелой вестью я и вернулся домой».

 

Файка Гомон                                              Сарра Гутман

В своих домах на улице Калинина правительственное сообщение из Москвы слушали 26-летний  рабочий Ф.Г. Гомон и 38-летняя врач калинковичской больницы С.И. Гутман. Файка Гиршевич уйдет на фронт танкистом в начале 1944 года, за выдающуюся отвагу будет награжден орденами Славы 2-й и 3-й степеней, орденом Отечественной войны 2 степени, несколькими боевыми медалями. После войны работал в службе снабжения калинковичского промкомбината, ушел из жизни в 1998 году. Сарра Иосифовна прошла всю войну, была на фронте врачом полевого госпиталя в чине капитана медслужбы, награждена орденом Красного знамени и несколькими медалями. После войны много лет возглавляла Калинковичскую районную больницу, скончалась в 1973 году.

Около полуночи в радионовостях появилась первая фронтовая сводка Главного Командования Красной Армии, в которой говорилось, что после ожесточённых боев противник был отбит с большими потерями, сообщалось о 65 сбитых самолетах противника. Молодежь бурно радовалась и переживала, что не успеет на фронт добить фашистов, старшее поколение, помнившее 1-ю мировую, предвидело тяжелые времена. Люди еще в полной мере не поняли, не осознали происходящего. Скоро они станут героями и жертвами этой невиданной в истории по размаху и ожесточению войны, станут убитыми и ранеными, солдатами, партизанами, военнопленными, беженцами, инвалидами, сиротами. А выжившие станут впоследствии победителями и ветеранами Великой Отечественной войны.

Дмитрий Сергиевич

Д.Г. Сергиевич (он же Змитро Виталин) начал войну сержантом, связистом в  1015-м стрелковом  полку в январе 1942 года, а закончил ее в мае 1945-го лейтенантом, корреспондентом фронтовой газеты 285-й стрелковой дивизии. Был ранен, имел боевые награды. После войны продолжил военную службу, уволился в запас в звании майора. Стал известным военным прозаиком, автором многих книг и лауреатом литературных премий. Скончался в Одессе в 2004 году. Его младший брат Н.Г. Сергиевич прошел всю войну сержантом стрелкового полка, был ранен и награжден за храбрость. После победы вернулся в родные Калинковичи, до выхода на пенсию работал прорабом в ПМК-101, умер в 1998 году.

И.Л. Шульман руководил Калинковичским райкомом партии до самой эвакуации города, затем в чине майора служил заместителем командира медсанбата на Брянском фронте, а потом замполитом 151-го стрелкового полка 18-й армии. (На этой должности его непосредственным начальником был полковник Л.И. Брежнев, впоследствии Генеральный секретарь ЦК КПСС). Демобилизовался в 1945 году, работал в Мозыре в Полесском облисполкоме до 1954 года, дальнейшая судьба неизвестна. Б.М. Зарецкий ушел на фронт через три дня после начала войны, в мае 1942 года получил тяжелое ранение, был комиссован из армии. После освобождения Калинковичей вернулся в свой дом в переулке Пролетарский, и до смерти в 1960 году работал в той же сапожной артели. С.З. Комиссарчик тоже уйдет с этой колонной мобилизованных, на фронте станет связистом, в июле 1944 после ранения будет демобилизован, вернется в Калинковичи в свой дом на Аллее Маркса, и до  смерти в 1952 году будет трудиться в той же мебельной артели «Энерготруд». И.И. Манько уйдет на фронт в конце июня и погибнет в октябре того же года, защищая Москву. Санитар 448-го стрелкового полка Г.Т. Дроник пройдет от Сталинграда почти до Берлина, вынесет с поля боя множество раненых, но сам погибнет от вражеской пули всего за две недели до окончания войны.  П.И. Мурашко сложит свою голову в бою 10 августа 1942 года, будет похоронен товарищами у д. Галахово Ржевского района Калининской области. Младший лейтенант В.А. Приходько осенью попадет в немецкий плен, где и умрет от голода месяц спустя. Командир кавалерийского эскадрона старший лейтенант Н.П. Тосов после нескольких месяцев беспрерывных боев будет тяжело ранен и умрет от ран в госпитале в г. Кирсанов Тамбовской области.

Недавняя школьница В.И. Лобанова в 1942 году станет калинковичской подпольщицей, затем партизанкой в отряде им. Котовского 99-й калинковичской партизанской бригады. После войны некоторое время будет работать санитаркой в местной железнодорожной  больнице, выйдет замуж за фронтовика В.И. Кучерова. С 1960 года до выхода на пенсию работала старшей горничной в городской гостинице. Н.А. Заренок, еще до войны работавшая в санчасти Калинковичского военного городка, станет медсестрой во 2-й Калинковичской партизанской бригаде. После войны выйдет замуж за М.Л. Кострова, до выхода на пенсию проработает на Калинковичском заводе бытовой химии, скончается в 1999 году. Юный сержант, наводчик орудия 759-го противотанкового артиллерийского полка Е.В. Бухаревич с войны на свою улицу Загороднюю уже не вернется, погибнет в бою 14 сентября 1944 года у безвестного хутора в Баусском уезде Латвии. В.Я. Зарецкий тоже уйдет на фронт в первые военные дни, станет старшиной в стрелковом полку, получит два осколочных ранения, но выживет. Вернувшись в Калинковичи, возглавит колхоз им. Сталина, затем Калинковичский райпотребсоюз, уйдет из жизни в 1987 году. Красноармеец Е.Д. Воскобойник в октябре 1941 года пропал на фронте без вести, как и многие другие его земляки. Я.З. Хайкман вместе с другими мобилизованными из Ситни уже в конце июня отправится на фронт и тоже пропадет там где-то безвестно. Погибнет и вся его семья. 24 сентября 1941 года Брайну Хайтман и ее четырех детей, в числе нескольких сотен человек не успевшего эвакуироваться еврейского населения фашисты расстреляют и бросят их тела в ров у калинковичского железнодорожного переезда.

Во время оккупации немцы назначили Э. Кетнера старостой в Ужинце. Но он не стал предателем, наоборот, активно содействовал партизанам. В начале 1943 года по доносу одного из полицейских всю семью Кетнеров (за исключение взрослой дочери, которая вышла замуж и жила в другой местности) арестовали, отвезли в мозырскую тюрьму и там расстреляли. Иван Кетнер прошел всю войну в составе 293-го гаубичного артиллерийского полка, был ранен, имел боевые награды. После гибели своей семьи в Ужинце не остался, переехал в райцентр и до выхода на пенсию работал фельдъегерем спецсвязи в Калинковичском РУС. Умер в 1997 году.

Паровозный машинист В.И. Луцко, как имевший «бронь», находился в тылу, но в марте 1944 года добился перевода на фронт в железнодорожные войска. После окончания войны вернулся в свой дом на Аллее Маркса, вновь работал машинистом, умер в 1955 году. Его товарищ В.Г. Линников с войны не вернулся, пропал без вести 26 октября 1944 года где-то в Польше. В.А. Акулин погиб в бою 25 января 1942 года у железнодорожной станции Подгостье Мглинского района Ленинградской области. В.П. Бичан будет тяжело ранен на фронте и скончается от ран 5 октября 1943 года в медсанбате в пос. Рясно Оршанского района Могилевской области. Двадцатилетний И.П. Бритченко после соединения калинковичских партизан с частями Красной армии станет рядовым стрелкового полка, но провоюет недолго, погибнет 29 января 1944 года у д. Савичи. Член подпольной организации на железнодорожном узле Б.А. Тавтын в 1942 года будет схвачен фашистами и после зверских пыток расстрелян в Мозырской тюрьме. Военный летчик старший лейтенант В.В. Самитов погибнет с экипажем своего бомбардировщика 8 января 1942 года при выполнении боевой задачи у г. Медынь Калужской области.

Георгий Субач

Летчик-истребитель капитан Г.Л. Субач в одном из воздушных боев будет сбит и попадет в плен. Его освободят в марте 1945 года, и сразу же отправят в ссылку в Казахстан. Год спустя, разобравшись, что никакой вины за офицером нет, разрешат вернуться в Калинковичи. Израненный и тяжело больной, он умрет совсем еще не старым в 1953 году. Тридцать лет спустя Д.Г. Сергиевич в автобиографической повести «Давние годы» посвятит проникновенные душевные строки своему другу детства Жорке Субачу. В.И. Булашевич станет офицером узла связи штаба 63-й армии, на фронте – с мая 1943 по май 1945 года. В родные Калинковичи уже не вернется, после демобилизации будет жить в Ленинграде, оставит интересные воспоминания. Следы К.Н. Толорая после войны затерялись. Его младшего брата Валентина, одного из активных подпольщиков калинковичского «Смугнара», фашисты казнят 16 августа 1942 года. М.И. Харлан после войны будет работать железнодорожником в Минске, уйдет из жизни в 1995 году. Н.Я. Киселюк станет членом подпольной антифашистской организации на Калинковичском железнодорожном узле, а затем пулеметчиком в 99-й Калинковичской партизанской бригаде. После освобождения Калинковичей был оставлен здесь для восстановления разрушенного железнодорожного узла. Много лет водил паровоз, а затем тепловоз по стальным магистралям. Ветеран прожил долгую жизнь и скончался в начале 2021 года.

Все приведенные выше воспоминания калинковичан были положены на бумагу через многие годы после окончания войны. Но есть один документ – дневниковая запись, сделанная именно в этот день. Ее автор – 18-летний Анатолий Букатый, только что закончивший среднюю школу. Он родился в Калинковичах в семье железнодорожника, учился в местной железнодорожной школе (ныне СОШ-4) в одном классе и дружил с Михаилом Шевченко, старшим братом Семена Шевченко, будущего героя «Смугнара». В 1936 году семья переехала в Гомель, куда перевели по службе отца. Запись сделана там, но, без сомнения, схожая обстановка была и в Калинковичах. «22 июня 1941 года. Утром в 4-м часу вернулся домой и лег спать. Разбудили в 12 часов – по радио должен выступать Молотов. Германия объявила войну СССР. Утром в 4 часа были бомбардированы Киев, Житомир, Севастополь, Каунас и другие города. Но войны не чувствуется. В городе множество людей, все совершенно спокойны и заняты своими делами. Около станции встретил Н. (его ровесница Неонила Столярова, после войны жила в Москве – В.Л.). Завтра она уезжает домой в Минск. Условились встретиться в 17 часов. Встретились, пошли в город, зашли в парк, пробыли там до вечера, потом пошли обратно. Расставаться не хотелось. Заход солнца был особенным, он запомнится навсегда. Как жаль, что Н. уезжает. Мы просидели почти до часа ночи на скамеечке. Нужно было уходить, но не хотелось, и только когда раздались сигналы воздушной тревоги, мы расстались. Было темно, выла сирена и надрывались гудки. Я встретил по дороге молодого парня. Начали разговаривать, и тут я впервые услышал и увидел разрывы зенитных снарядов. В небе появились огненные мячи и с треском рассыпались в стороны, а через некоторое время слышался звук взрыва. Меня охватила жуть. Тот парень, с которым я шел, убежал, и я остался один. Я рассуждал, куда мне идти – домой или в город, и выбрал первое. Знал, что мама беспокоится. Снаряды все еще рвались, затем стрельба прекратилась. Дома никто не спал. Мама волнуется, говорит дрожащим голосом. Дома жуть у меня прошла. О, если бы я был один, мне не о чем было бы беспокоиться, но родители… (Отец – Александр Александрович, ревизор поездов; мать – Любовь Матвеевна, билетный кассирВ.Л.). Всю ночь не спал, не спали и все соседи. Кажется, в 3-м часу дали отбой воздушной тревоги. Я лег и уснул не раздеваясь. Проснулся в 6 часов. Папу вызвали в учреждение. Мама ушла, а через несколько минут дали отбой. Я пишу за 22-е, а ведь уже 23-е». С началом войны Анатолий вступил в Красную Армию. Как талантливый художник, был направлен в политуправление 21-й армии, где принимал участие в выпуске газеты-плаката «Раздавим фашистскую гадину». В июне 1942 года добился перевода в диверсионную школу, в начале 1943 года был заброшен в составе группы за линию фронта на территорию Гомельской области. Погиб за день до своего 20-летия, подорвавшись на мине. Свой дневник (6 объемных тетрадей) он довел до ноября 1942 года. Командир разведгруппы сохранил его и передал после войны родителям Анатолия, а те, на исходе своей жизни – в Гомельский областной краеведческий музей.

В.А. Лякин.

От ред.belisrael

Исаак Шульман

Более полные сведения об Исааке Лейбовиче Шульмане: родился в 1908 году в м. Петриков в семье ремесленника, с 1921 года работал сапожником. В 1925 году вступил в комсомол, в 1929 году – в партию. С 1927 года на партийной и советской работе в Петрикове и Мозыре. В 1930-1932 годах проходил срочную службу в 92-й отдельной саперной роте в г. Полоцке. После демобилизации вернулся в Мозырь, был директором пивзавода, затем зам председателя горсовета. С 3 июля 1939 года по 21 августа 1941 года – 1-й секретарь Калинковичского райкома КПБ. С 22 августа 1941 года зам. командира 199 отдельного медсанбата 148 стрелковой дивизии Брянского фронта, затем в чине майора зам. командира 151 стрелкового полка по политчасти 18-й армии 1-го, затем 4-го Украинского фронта (начальником политотдела был генерал-майор Л.И. Брежнев). После демобилизации в 1946 году вернулся в Мозырь, работал начальником областного управления местной и топливной промышленности. Имел награды – ордена Красной Звезды, Отечественной войны 1-й и 2-й степеней. несколько медалей. После 1954 года сведений нет.

Ждем, что откликнутся читатели сайта, найдутся родственники Исаака Шульмана, которые дополнят историю его жизни, пришлют фотографии. 

Опубликовано 06.06.2021  13:56 

 

 

Владимир Лякин. Пивная история из времен НЭПа

В Мозырском зональном архиве (фонд 67, опись 1, дело 170) уже более девяноста лет хранится небольшая серая папка с 15-ю машинописных и рукописных листков, освещающих любопытный эпизод калинковичской жизни времен «новой экономической политики» (НЭПа). Она была принята по предложению В.И. Ленина на 10-м съезде РКП(б) в марте 1921 года с целью вывода страны из тяжелейшего положения послевоенной разрухи, усугубленной к тому же коммунистическим экспериментом по отмене товарно-денежных отношений. В сельском хозяйстве «продразверстка», мало отличимая от обычного грабежа, была заменена более либеральным «продналогом», составлявшим десятую часть собранного крестьянином урожая. С 1924 года его собирали в денежном эквиваленте, равном 5% с одного двора, причем середняки и бедняки пользовались льготами. После выплаты налога хлеборобу разрешалось продавать излишки выращенного, и в Калинковичи, как в прежние времена, из окрестных деревень потянулись груженые крестьянские возы, по субботам и воскресеньям зашумел многолюдьем базар на улице Почтовой, переименованной уже в Советскую (сейчас на этом месте ресторан «Припять» и многоквартирный дом №116). Ручные и карманные часы были тогда редкостью, торговля в лавках и на рынке с возов  начиналась в 09.00 по свистку милиционера и заканчивалась по такому же свистку в 18.00. Нарушителям расписания грозил штраф в 5 рублей. В июле 1925 года местечко обрело статус города, здесь проживали около 3-х тысяч человек. Жизнь зримо налаживалась, белорусская промышленность, торговля и  сельское хозяйство  достигли довоенного уровня. В обращении совершенно обесценившиеся «совзнаки» заменила твердая валюта с названием «червонец» (эквивалент 7,74 гр. чистого золота), а также государственные казначейские билеты стоимостью 1, 3, 5 руб. золотом, разменная серебряная и медная монеты. Средняя зарплата калинковичского железнодорожного рабочего и совслужащего составляла в середине 20-х годов 50-60 рублей, а крестьянин видел денежную купюру, только если смог что-то продать. Между тем за пастьбу на выгоне 1 головы крупного рогатого скота нужно было заплатить 1 рубль налога в год, мелкого – 50 копеек. За копку глины и сбор мха для строительных работ – 50 копеек за воз, для сбора ягод и грибов в лесу нужно было купить специальный билет стоимостью 50 копеек на сезон. Булка хлеба стоила 20 копеек, килограмм сахара – 80 копеек, килограмм говядины – 68 копеек, килограмм сливочного масла – 1 рубль 86 копеек, метр ситца – 52 копейки, пара сапог – 17 рублей. Годом ранее действующий с военного времени «сухой закон» был отменен (при сохранении государственной монополии на производство и торговлю спиртным). На калинковичском рынке открылась лавка «Госспирта», где продавали 30-градусную водку  «Советская» стоимостью 1 рубль за поллитровую бутылку. Пьющая часть населения, обрадованная и одновременно обозленная (советская водка была на четверть слабее и вчетверо дороже царской) немедленно окрестила ее «рыковкой», по фамилии председателя Совнаркома СССР А. Рыкова.

Алексей Рыков

При НЭПе существовали три вида торговли: частная, кооперативная и государственная, которые активно конкурировали между собой за покупателя. К этому времени в Калинковичах имелись две государственные лавки – хлебная и «Госспирта», универсальный магазин потребкооперации, а также принадлежавшие еврейским торговцам 36 частных лавок. Калинковичский горисполком, возглавляемый бывшим политруком Красной армии тридцатилетним  Иосифом Александровичем  Бублисом, постановил запретить продажу водки по воскресеньям и праздничным дням, сделать понедельник выходным днем для государственных и кооперативных торговых точек, а для «частников» – субботу. Последних (С. Безуевский, Ш. Баргман, М. Медведник, Р. Карасик, Л. Коган, Ю. Комиссарчик, Б. Рабинович и др.) в обиходе именовали «нэпманами». Торговое заведение 54-летнего Берки Шлемовича Рабиновича официально называлось «гастрономическо-пивной лавкой» и находилось на углу улиц Советская и Калинина (ныне здесь кирпичное здание парикмахерской). В 1925 году он приобрел патент на торговлю алкогольными напитками и перестроил часть своего большого деревянного торгового здания под пивную. Там для потребления на месте и на вынос реализовывалось доставляемое из Мозыря пиво двух видов: «Баварское» и «Пельзенское».

советская пивная 1926 г.

Дело шло неплохо, но хозяин пивной мечтал о большем. Наверное, «нэпману» удалось найти подход к нужным людям, и 26 декабря 1926 года Калинковичский горисполком, рассмотрев его прошение, постановил «…разрешить Б.Ш. Рабиновичу торговать в субботу, считая для него выходным днем понедельник». Теперь пивная была битком забита продавшими на рынке свой товар крестьянами, захаживали сюда по субботам и другие любители хмельного напитка, даже получившие увольнительную служивые из недавно переведенного сюда 109-го стрелкового полка. Пьющая публика частенько действовала по  принципу «пиво без водки – деньги на ветер», т.е. приносила с собой самогон или негласно приобретала тут же по сходной цене «хлебное вино» (старое название водки), лицензию на розничную продажу которой Б. Рабинович тоже имел. В казенной лавке «Госспирта» покупателей заметно убавилось, что насторожило ее заведующего 37-летнего Льва Мовшевича Литвака, члена ВКП(б)Б, показания которого тоже подшиты в деле. Не найдя, по-видимому, управу на конкурента в горисполкоме, он обратился к общественности, а именно к проживавшему в Калинковичах внештатному корреспонденту газеты «Савецкая вёска» М.И. Атласу. 18-го февраля 1927 года в Мозырский окружной финансовый отдел поступило заявление на 2-х листах за его подписью. «Прошу принять меры – говорилось там – к изжитию нижеследующих преступных фактов в имеющейся в нашем городе пиво-распивочной и водочно-выносной частной лавке, хозяином каковой является Б.Ш. Рабинович». Далее перечислялись эти преступления:

  1. Имея просроченный патент водочной торговли только на вынос, доставляет ее через боковую дверь в пивную, где реализует для употребления на месте.
  2. Торгует спиртным в субботу, хотя по законодательству в этот день частные лавки должны быть закрыты.
  3. Продает «хлебное вино» по воскресеньям и в праздники, когда торговля спиртным категорически запрещена.

«Выходит, что для Рабиновича – констатировал местный активист – не существует никаких законов. Не потому ли это, что к нему заходят выпить все люди, которые должны смотреть за порядком в торговле?». Жалобе дали ход, и, обрастая резолюциями разных начальников, она очутилась в начале марта на столе начальника калинковичской районной милиции 32-летнего представителя Петроградского пролетариата  Федора Сергеевича Шаркова (впоследствии возглавит горисполком). Тот поручил провести разбирательство по жалобе М.И. Атласа участковому милиционеру В. Жеребцову, установив ему недельный срок. 10-го марта милиционер предоставил начальству рапорт по существу дела. «Доношу, – говорилось в нем, что мною было проведено наблюдение за пивной Рабиновича. Но застать там распивающих русскую горькую не приходилось, а поэтому мною отобрана подписка от гр-на Рабиновича с обязательством, чтобы последний не продавал водку гражданам внутри пивной и не разрешал им распивать таковую». К рапорту прилагалась и сама подписка Б. Рабиновича с обязательством «…не продавать и никому не разрешать распитие в помещении моей пивной русской горькой, и в случае нарушения данной подписки отвечаю перед законом СССР». Опытного Ф.С. Шаркова эти отписки не устроили, он поручил участковому провести дознание более тщательно и допросить нэпмана с составлением официального протокола. Повторный допрос происходил 29 марта и не дал ничего нового. Берка твердо стоял на своем, ссылался на официальное разрешение горисполкома и, видимо, рассчитывал на покровительство важных персон. «Относительно того, – читаем в протоколе, – что из моей лавки имеется дверь в помещение, где производится распитие пива, то должен сказать, это потому, что у меня торговля пивом распивочно и на вынос, а через дверь подается закуска к пиву из комнат, где она готовится, и вход в которые расположен в центре торгового помещения. В отношении продажи хлебного вина по воскресеньям и праздничным дням должен сказать, что в таковые дни много его не продавалось, поскольку было на этот счет распоряжение. Я всецело его придерживался и брал пример с лавки «Госспирта», которая торгует и по воскресным дням. Что же касается того, что в моей лавке происходит распитие хлебного вина, то должен сказать, что этого не разрешаю и никогда не бывает. Возможно, что во время моего отсутствия, когда за столом посетители пьют пиво, кто-нибудь из кармана и вынет, то уследить этого не могу. И даже было несколько случаев, что заставал крестьян пьющих горькую, принесенную с собой, и они выгонялись из помещения. Ко мне в пивную заходят все без исключения, также и должностные лица, кои пьют пиво и закусывают, и чтобы они распивали также хлебное вино, случаев не было».

Еще раз просмотрев собранные по этому делу, Ф.С. Шарков сделал 30 марта официальный запрос в Мозырский окружной финансовый отдел «…допустимо ли согласно существующему положению, чтобы из помещения бакалейно-гастрономической торговли была входная дверь в помещение пивной, где производится продажа пива на вынос и распивочно». В полученном вскоре ответе сообщалось, что согласно циркуляра от 24.03.1926 г. вход в торговое помещение с улицы должен располагаться по центру здания, и оно не может непосредственно соединятся с другими торговыми предприятиями. Повлияло, наверное, и мнение посещавших пивную авторитетных товарищей. В  итоге милиционер В. Жеребцов подготовил 18 мая окончательное заключение по делу Б. Рабиновича с предложением о его прекращении за недоказанностью вменяемых торговцу обвинений. Постановлением от 26 июня 1927 года следователь 2-го участка Мозырского округа (подпись неразборчива) оно было прекращено за отсутствием состава преступления, папку с протоколами и прочими бумагами сдали в архив. Вздохнувший было спокойно нэпман и не подозревал, что это лишь  начало его злоключений. Из более поздних архивных документов известно, что в той же пивной милиционеры задержали «залетную птицу» из Одессы, некоего М.Ф. Казуновича. Следствие установило, что документы поддельные, а их обладатель – это украинский вор-«карманник» М.Н. Квитько. При обыске снимаемой им в Калинковичах квартире нашли револьвер «Наган» и пистолет «Браунинг» с патронами. К делу подключилась окружная милиция, в итоге разоблачили целую банду «гастролеров» во главе с хорошо известным одесскому уголовному розыску Мовшей Шмуклером, состоявшим когда-то в подручных у легендарного налетчика, самого Мишки Япончика!

В жизни страны назревали серьезные перемены, к концу 20-х годов НЭП свернули, партийно-государственное руководство СССР взяло курс «рывка в социализм». Лавка и пивная Б. Рабиновича, как и другие частные торговые точки, были национализированы, затем взялись и за самих нэпманов. 28-го декабря 1929 года было принято совместное решение Калинковичского райисполкома и Калинковичского горсовета «О муниципализации жилфонда враждебного элемента», по которому все они лишались своих домов. Пройдет 60 лет, прежде чем здесь вновь появятся частные торговые заведения, но теперь их владельцев называют не нэпманами, а предпринимателями.

В.А. Лякин, краевед

Опубликовано 22.10.2020  20:30

Калинковичане на Висле в 1920 году

Столетиями калинковичская земля не знала иноземной оккупации. Были, правда, в 1648-1660 годах разорительные набеги «воровских казаков» с юга и «московитов» с востока, село даже сгорело тогда полностью, но территория оставалась в составе Речи Посполитой вплоть до ее раздела в конце 18 столетия и включения белорусских земель в состав Российской империи. Летом-осенью 1812 года наполеоновские войска доходили почти до самого местечка, но были отброшены и разбиты русским корпусом генерала Ф.Ф. Эртеля в сражении у Горбацевичей юго-западнее Бобруйской крепости. И лишь на исходе Первой мировой войны Калинковичи почти год были в германской оккупации, а через некоторое время после изгнания немцев сюда пришла польская армия.

Тихон Хвесин

Бойцы Мозырской группы

Вторая оккупация продолжалась с 4 марта по 29 июня 1920 года, когда Мозырская группа войск Красной армии под командованием Т.С. Хвесина, разбив польские части в тяжелом и кровопролитном бою у д. Хобное, без боя заняла Калинковичи. Это армейское соединение (57-я стрелковая дивизия и несколько более мелких частей, всего ок. 6 тысяч штыков и сабель) было сформировано в конце мая того же года из местных уроженцев призывных возрастов. Происходивший из рабочей семьи 26-лений Тихон Серафимович Хвесин еще до революции вступил в партию большевиков, на 1-й мировой войне дослужился до звания унтер-офицера, а в годы Гражданской войны занимал видные командные должности на Восточном и Южном фронтах.

Командующий Западным фронтом М.Н. Тухачевский, готовивший в июле новый удар по врагу, разослал из своей ставки в Смоленске директиву «удвоить число штыков в каждой стрелковой дивизии». В Мозырской группе войск, дислоцированной у Мозыря и Калинковичей, немедленно  объявили набор добровольцев и мобилизацию несознательных призывников для новых походов и сражений. «В течение месяца – писал М.Н. Тухачевский в своей книге «Поход на Вислу» – было изъято около 100 тысяч дезертиров, что в два с половиной раза превысило наши надежды. Прибывшие к нам на фронт коммунисты и профсоюзники были двинуты в эту свеженавербованную массу и влили в нее дух бодрости и решимости в борьбе с панской Польшей». Понятно, что в основном эти новобранцы (с территории нынешнего Калинковичского района их было взято около 2-х тысяч) шли в армию, чтобы не быть расстрелянными при поимке специальными отрядами, но точно известно, что имелись и добровольцы. Одним из них был старший брат моей матери, секретарь комсомольской ячейки в д. Лесец Арсений Адамович Бойко (1901-1966). Он вступил в кавалерийскую часть «красных» и ушел на войну со своим конем.

На рассвете 4 июля 1920 года войска советского Западного фронта вновь двинулись на врага. Накануне в полках зачитали приказ М.Н. Тухаческого, в котором недавний поручик царской лейб-гвардии взывал: «На Западе решается судьба мировой революции, через труп белой Польши дорога ведет нас ко всеобщему мировому пожару. На Вильно – Минск – Варшаву – марш!».  Действия наступавшей на Пинск 12-тысячной Мозырской группировки поддерживала Днепровская военная флотилия под командованием 23-хлетнего П.И. Смирнова. Им противостояла польская Полесская группа войск (ок. 9 тысяч штыков и сабель) генерала В. Сикорского. Наступление Мозырской оперативной группы развивалось по болотистой пересеченной линии вдоль железнодорожной линии Гомель-Брест. 23-го июля она выбила противника из Пинска и закрепилась на занятых позициях. Передышка была короткой. Воодушевленное достигнутыми успехами советское руководство в Кремле приняло недальновидное решение продолжить наступление на Варшаву лишь силами Западного фронта М.Н. Тухаческого, а имеющиеся резервы передать действовавшему на Украине Юго-Западному  фронту А.И. Егорова и повернуть его на Львов. Однако при вступлении «красных» на территорию этнической Польши выяснилось, что подавляющее большинство ее населения не намерено участвовать в раздувании пожара мировой революции, а напротив, готово с оружием в руках защищать свою недавно вновь обретенную государственность. В армию массово пошло крестьянство, получившее часть помещичьей и церковной земли, записалось много добровольцев из других социальных слоев общества, включая гимназистов старших классов. Из Франции прибыли военные советники, поступило огромное количество находившегося на складах после завершения 1-й мировой войны оружия, боеприпасов, военной техники, включая самолеты и танки.

Сражение за Брест длилось с 31 июля по 2 августа, и в результате Мозырская оперативная группа нанесла поражение защищавшей город 16-й польской пехотной дивизии, отбросив ее полки за Буг. Потери с обеих сторон были значительными. 27-летний М.Н. Тухачевский, наверное, считал себя полководцем уровня фельдмаршалов А.В. Суворова, М.И. Кутузова и И.Ф. Паскевича, уже бравших Варшаву в 1794, 1813 и 1831 годах. Руководя войсками по телеграфу из далекого Смоленска, он поставил им задачу занять польскую столицу не позднее 12 августа. Основные силы Западного фронта уже обходили ее с севера вдоль границы с Восточной Пруссией. Известно, что Главком Красной Армии С.С. Каменев (бывший полковник царской армии) пытался предостеречь М.Н. Тухачевского, предполагая, что польский маршал Ю. Пилсудский собрал основные силы своей армии не севернее, а южнее Варшавы (что соответствовало действительности). Но бывший поручик, член партии большевиков, отмахнулся от мнения беспартийного бывшего полковника, и тем самым обрек почти всех красноармейцев Мозырской оперативной группы на верную гибель, а другие войска своего фронта – на жестокое поражение.

Битва под Варшавой 1920

В середине августа поредевшая, утомленная, растянутая по фронту почти на 100 км группа Т.С. Хвесина (ок. 11 тыс. чел.) сражалась на крайнем левом фланге Западного фронта южнее Варшавы. Именно здесь польское командование скрытно от противника  сосредоточило мощную группировку (3-я и 4-я армии, более 50 тыс. чел., 46 танков) с целью захода во фланг, а затем и в тыл наступавшим «красным». На рассвете 16 августа она внезапно обрушилась на многократно слабейшую Мозырскую оперативную группу. «Весь день – сообщает в своей книге «Война 1920 года» Ю. Пилсудский –  я провёл в автомобиле в основном при левофланговой 14-й дивизии, накапливая данные и периодически собирая своих подчинённых. Не могу не сказать, что в этот день вечером, когда дивизии прошли на север уже добрых 30 километров, я не переставал ломать голову над главной для меня загадкой — тайной так называемой Мозырской группы. Собственно говоря, как таковой её не было, кроме 57-й дивизии, и это волновало меня больше всего, потому что полностью разрушало образ, складывавшейся в моём сознании по крупицам в течение целого месяца. Ведь существовала же какая-то апокалипсическая бестия, перед которой целый месяц отступали наши дивизии! Это было как кошмарный сон». Польский маршал успокоился лишь сутки спустя, получив донесения, что светская 57-я дивизия и другие части этой группы почти полностью уничтожены или пленены. Сам Т.С. Хвесин и некоторые чины его штаба спаслись на автомобилях вначале в Брест, а затем в Жабинку. Там 17 августа командующий без войск получил телеграмму за подписью М.Н. Тухачевского «…упорно сопротивляться при обороне района Бяла-Подляска». Сопротивляться было некому и нечем, кучки уцелевших красноармейцев, расстреляв все патроны, пробирались лесами и болотами на восток. Попав в оперативное окружение и понеся громадные потери, советские армии Западного фронта частью смогли из него пробиться, а частью (ок. 30 тыс. чел.), будучи прижатыми к немецкой границе, перешли ее с развернутыми знаменами и под звуки «Интернационала», что играли полковые оркестры. Только к концу августа уже на белорусской земле Западный фронт был  восстановлен и продолжил отступление в относительном порядке. В ночь на 26 августа поляки атаковали занимавшие Жабинку остатки 57-й советской дивизии, в бою погибли ее командир и начальник штаба. Для прикрытия Пинска из спешно собранных отовсюду резервов и мобилизованных белорусских селян была создана новая 4-я советская армия (17 тыс. чел.) под командованием А.Д. Шуваева. В составе польской группировки на Полесье действовал Белорусский особый отряд генерала С. Булак-Балаховича (1800 штыков, 800 сабель, артиллерийская батарея), который внезапной атакой 26 сентября взял Пинск, захватив множество пленных и трофеев. Вскоре пал Лунинец, но затем противоборствующие стороны договорились о перемирии и 18 октября военные действия прекратились. Не всех это устраивало, и месяц спустя в Калинковичах и Мозыре произошли кровавые события, запомнившиеся нашим прадедам как «Балаховская неделя»…

Бой 1920

Из двух тысяч наших земляков, ушедших летом 1920 года с Мозырской оперативной группой к Варшаве, обратно вернулись очень немногое. Архивные документы сохранили лишь некоторые имена. Это калинковичане Бурдин Абрам Моисеевич (1886-1944), Бедерман Янкель Мотелевич (1901-1941), Бухман Лева Бенецианович (1895-1946), Бухман Исаак Мовшевич (1900-1941), Бурдин Мордух Мовшевич (1898-1987), Гренадер Мовша Абрамович (1891-1945), Горелик Файка Гиршевич (1897-1982), Кофман Яков Мордухович (1891-1947), Кацман Арон Израилевич (1899-1948), Кофман Йосель Михелевич (1897-1978), Фридман Марк Моисеевич (1899-1977). Это и жители соседних с Калинковичами деревень: Акулов Михаил Сидорович (1897-1976) из д. Денисовичи, Белый Кондратий Акимович (1894-1983) из д. Золотуха, Будник Прокофий Васильевич (1897-1989) из д. Дудичи, Буценко Семен Яковлевич (1898-1981) из д. Малые Автюки, Воробей Степан Дмитриевич (1898-1981) из д. Великие Автюки, Чигиров Дмитрий Степанович (1897-1985) из д. Сельцы. В конце 1920 года вернулся домой в Лесец и Арсений Бойко, но уже без коня. Стал председателем сельсовета, построил первую в деревне начальную школу. В июне 1941 года опять ушел на войну, был старшиной стрелковой роты. Среди его боевых наград есть и медаль «За освобождение Варшавы». По детству помню интересные рассказы Арсения Адамовича на фронтовую тему, но о событиях 1920 года мой дядя никогда не говорил. Командующий погибшей под Варшавой Мозырской оперативной группы Западного фронта Т.С. Хвесин в дальнейшем руководил советской милицией и был председателем Госплана СССР. В 1937 году попал в списки «врагов народа», был расстрелян, в 1955 году посмертно реабилитирован. О нем еще помнят в Саратове, где даже есть улица его имени.

В.А. Лякин, краевед

Опубликовано 25.08.2020  17:39

Калинковичско-Мозырский ВИК “Поиск” проехался по местам боев

9 мая 2020 года участники Калинковичско-Мозырского военно-исторического клуба “Поиск”  после парада на площади в г. Калинковичи проехали по району почтить Память погибших воинов и здравствующих ветеранов участников Великой Отечественной войны.

В г.п. Озаричи посетили и поздравили Михаила Ефимовича Шульмана. Там же посетили братскую могилу по ул. Бобруйской. Были возле братских могил в Домановичах, Капличах, постояли у одиночного захоронения по дороге Шиичи – Капличи, у братской могилы воинов 258 АШР, погибших 11 января 1944 г. при освобождении Казанска. Постояли возле места гибели летчика Павла Ярошенко.

Прислал руководитель клуба Евгений Сергиенко

Опубликовано 20.07.2020 19:46 

В. Бернштам. Литераторы из Беларуси в израильской филателии

Выходцы из Беларуси внесли заметный вклад в культурную жизнь подмандатной Палестины. Многим из них посвящены конверты и марки, выпущенные в Израиле. Родившиеся в Беларуси театральные деятели Наум Цемах, Хана Ровина и Моше Галеви организовали в Москве театр «Габима», который после переезда актёров на историческую родину со временем стал Государственным национальным театром Израиля. Об этом рассказывалось в предыдущей статье.

Говоря о деятелях культуры – выходцах из Беларуси, которым посвящены объекты филателии, следует упомянуть писателя и публициста Александра Зискинда Рабиновича, писавшего под акронимом «Азар», а также знаменитую поэтессу Иохевед Бат-Мирьям.

Александр Зискинд Рабинович родился в 1854 году в белорусской деревне Ляды, в семье хасидов движения «Хабад». Рабинович получил традиционное еврейское воспитание, но в юности, увлекшись идеями Хаскалы (просвещения), при помощи словаря Мандельштама научился русской грамоте. Несколько лет прожил в Москве, где сотрудничал с рядом изданий, а одновременно был связан с «протосионистскими» движениями Хиббат-Цион и Бней-Цион. С 1888 г. работал учителем в полтавской талмуд-торе. (Талмуд-тора – это традиционное учебное заведение для мальчиков. В отличие от частного хедера, где за обучение детей платили их родители, талмуд-тора существовала на общественные деньги.) В этот период Рабинович начал печатать очерки и рассказы – преимущественно из быта средних и полуинтеллигентных слоев еврейства, а также готовить образовательные книги для детей школьного возраста. Поборник сионизма, Рабинович был делегатом 1-го Сионистского конгресса в Базеле (1897). В 1906 году он переезжает в Эрец-Исраэль и селится в Яффо, где занимается педагогической деятельностью, а также сотрудничает с различными еврейскими изданиями Палестины. Рабинович был близок к организациям «Ха-Поэль ха-цаир» и «Поалей Цион», состоял в партии «Ахдут ха-авода», а затем — в поглотившей её «Мапай», был одним из основателей Хистадрута (чаще пишут «Гистадрут» – это объединение профсоюзов существует в Израиле и поныне – belisrael). Совмещал социалистические взгляды с религиозными убеждениями. В 1934–1936 гг. вышло собрание его сочинений в пяти томах.

Азар умер в Тель-Авиве в 1945 году. Портрет писателя мы видим на конверте, посвященном открытию почтового отделения в мошаве Кфар-Азар (это селение в центре Израиля было названо в честь писателя).

* * *

Йохевед Бат-Мирьям (настоящая фамилия – Железняк) родилась 5 марта 1901 года в деревне Капличи на белорусском Полесье (ныне Калинковичский район Гомельской области) в состоятельной семье земельного арендатора Наума Железняка и Марьяши Шнеерсон. Она училась в Харьковском, Одесском и Московском университетах. Первая книга её стихов «Ме-рахок» («Издалека») вышла в свет в 1932 году, через четыре года после её приезда в Палестину. За этим сборником последовали шесть других: «Эрец-Исраэль» (1937); «Реайон» («Свидание», 1940); «Дмуйот ме-офек» («Образы на горизонте», 1942); «Ми-ширей Руссия» («Из российских песен», 1942); «1943 — ширим ла-гетто» («1943 — песни гетто», 1946) и «Ширим» («Песни», 1963).

Большинство стихов Бат-Мирьям написано в период между двумя мировыми войнами, в них отражена трагедия евреев того времени, а также её личная жизнь в Российской империи, СССР и затем в Эрец-Исраэль. В 1963 году Бат-Мирьям была удостоена литературной премии имени Бреннера, в 1964 году – премии имени Бялика, а в 1972 году ей присудили государственную Премию Израиля. На русский язык несколько стихотворений Бат-Мирьям перевёл известный поэт Александр Пэнн (переводы были опубликованы в сборнике «Поэты Израиля», Москва, 1963).

Обложка и страницы из указанного сборника

Умерла поэтесса 7 января 1980 года в Тель-Авиве. Ей посвящена марка, увидевшая свет в серии «Современные ивритские писатели» в 1996 году.

 

Справа – изображение поэтессы в бронзе (скульптор – Б. Лишанский; взято отсюда)

При подготовке данной заметки были использованы материалы Википедии и «Электронной еврейской энциклопедии».

Владимир Бернштам, г. Реховот (Израиль)

Опубликовано 05.05.2020  00:11