Tag Archives: Елена Лаптенок

В. Рубинчик. Ещё раз о слове «жыд» и названии группы «Жыдовачка» (2)

  1. Собственно о группе «Жыдовачка», о реакциях на её появление

Иррациональный страх перед языком – это, видимо, белорусская особенность.

Альгерд Бахаревич, 2013

Часть первая моего опуса потянула за собой ряд откликов и некоторую дискуссию – спасибо всем отозвавшимся.

О борисовской группе написал в ноябре 2018 г., как только  борисовчанки активно заявили о себе в сети:

Год назад девушки из города Б. основали капеллу «Жыдовачка», которая играет еврейские мелодии. Название не всем понравилось, и вот что я прочёл в fb-аккаунте капеллы: «Как играть штетлфолк в Беларуси, называться “Zhydovachka” и не отгребать от русскоязычных белорусских евреев– а никак! Играть, называться и отгребать». Действительно, есть евреи, которые отреагировали, словно бык на красную тряпку – кто-то даже обещал пожаловаться в администрацию Цукербергии… Надеюсь, девушки (их теперь шесть) не бросят своё дело. Слова «жыд», «жыдоўка» мне видятся архаичными – ну так музыкантки и восстанавливают, как умеют, старые еврейские танцы! Ну правда ведь, 100-200 лет назад носители белорусского языка не юзали слово «яўрэй», хотя попытки «раскрутить» нечто подобное делались и до известного постановления 1925 г. Так, на рубеже 1917–1918 гг. Симон Дяков с Могилёвщины писал в редакцию газеты «Вольная Беларусь»: «Пока слово жыд будет существовать, использоваться в печати и речи, до тех пор останется живучим ядовитый корень антисемитизма… Замените это слово весьма благозвучным словом еўрэй”. Редакция в № за 07.01.1918 ответила: «Слово жыд не имеет в себе ничего позорного, и еврейская масса у нас не оскорбляется от этого названия».

Соглашусь с незнакомым мне Ильёй Шведиком (21.11.2018, fb-группа «Белорусские евреи»): «Отношение к использованию конкретных слов зависит от эмоциональной окраски использующего. В целом, конечно, в большинстве случаев данное слово в 2018 году на территории бывшего СССР используется для оскорбления евреев, и его использование неприятно мне как еврею. Но конкретно в этом случае не вижу ничего оскорбительного. Вижу, наоборот, попытку возрождения еврейской музыкальной традиции, что мне, как еврею, даже приятно».

В 2019 г. «дискуссия» разгорелась с новой силой и вышла за рамки социальных сетей. Но прежде чем перейти к аргументам и контраргументам, поговорю ещё немного о слове «жыд» – о том, как оно воспринималось в БССР 1920-х гг. и позже. Откуда в ХXI веке пошли окрики: «Пора и власть употребить!»? Вероятно, от того самого постановления Бюро ЦК КПБ(б) 24 июля 1925 г., в котором содержалась резолюция: «Считать необходимым изживать из употребления в белорусском языке слова жыд, заменив его словом яўрэй. Для этого в дальнейшем дать соответствующие директивы коммунистам — иметь в виду настоящее постановление в своей работе, в частности по Инбелкульту и Госиздату».

До 1925 г. слово «жыд» употреблялось не только в заграничных, но и в советских белорусских изданиях, возобновлённых после 31 июля 1920 г. (второе провозглашение Беларуси как советской республики, в коем участвовал и бундист Арон Вайнштейн). Так, в № 5 за 1921 г. журнал «Вольны сьцяг» народного комиссариата просвещения ССРБ, опубликовал статью Змитрока Бядули о рукописи чернокнижника, где была и «жыдоўска-беларуская этнаграфія», и упоминание «Жыдоўскай гістарычнай камісіі» при наркомпросе (сам Бядуля – он же Самуил Плавник – её и возглавлял). Статья была перепечатана в 2003 г. В первой половине 1920-х гг. подобные «жуткие» тексты не были единичным явлением; так, в минском журнале «Асьвета» за июль-август 1924 г. можно прочесть о «жыдоўскіх школах» Беларуси и воспитании «жыдоўскага дзіцяці».

Общеизвестно, что поначалу в руководстве советской Беларуси были заметны евреи: та же Мария (Эстер) Фрумкина некоторое время руководила тем самым наркомпросом ССРБ. Я просматривал газеты «Звезда», «Савецкая Беларусь» и др. белорусские издания первых лет советской власти. Там не встречались мне протесты белорусских евреев – высокопоставленных или не очень – против употребления в белорусском языке слова «жыд».

По чьей инициативе вышло вышеупомянутое постановление ЦК, я не знаю: так или иначе, поначалу оно не воспринималось чересчур всерьёз. В поэме коммуниста Михася Чарота «Карчма» (1925) есть, например, такие строки: «Шлёма жыд… Шлёма разумны… Ён гаворыць: што гэта за НЭП?» Поэма была спокойно издана центральным бюро «Молодняка» в Минске-1926 и получила высокую оценку критиков. На идиш её перевёл другой певец нового времени, Изи Харик (перевод вышел в минском журнале «Штерн», № 11, 1926). И М. Чарота, и И. Харика в 1937 г. расстреляли – но не за невыполнение решения Бюро ЦК 1925 года…

Скорее всего, активная борьба со словом «жыд» началась в советской Беларуси после 1928 г. – на фоне кампании по борьбе с антисемитизмом, символом которой стало «дело Баршай». Могу предположить, что власти не справились с искоренением юдофобии и пошли путём наименьшего сопротивления: возвели своё партийное постановление в «закон» и привлекали к ответственности «за антисемитизм» всех, кто употреблял слово «жыд», пусть даже по инерции (естественно, таких людей было много, особенно среди беспартийных). Об этом написал Рыгор Бородулин в своём эссе 1990-х гг. «Толькі б яўрэі былі!..»: «Соберутся, бывало, за чаркой, а Янкель подзуживает Ивана: «Ну, кто я? Скажи». – «Жыд!» – вырывается само из уст Ивана. Так, далеко не ходя, белорус и заработает срок».

В сентябре 2019 г., реагируя на статью «“Жыдовачка” – это в Беларуси комплимент или оскорбление?», Зисл Слепович изложил ту же историю так: «Жыд – нормативный этноним в белорусском языке, пока большевики из России его не выкорчевали, отправив ни в чём не повинных крестьян в Сибирь за их язык». Не споря с тем, что попытка удаления слова из языка была насильственной и искусственной, я бы не стал утверждать, что этноним «выкорчевали» (разве что в официальном употреблении), и не возлагал бы всю ответственность на «большевиков из России». Наверняка с употреблением «жыда» по разным причинам боролись и местные.

Разгромив систему религиозного образования и нанеся удар по еврейским традициям, в процессе ликвидации НЭПа лишив доходов значительную часть белорусских евреев, власти разрешили им называться «яўрэямі», а не «жыдамі» – как по мне, слабое утешение. В 1941–44 гг. нацисты «отзеркалили» подход большевиков: эксплуатируя завоёванную Беларусь, угоняя многих её жителей на принудительные работы и устраивая Хатыни, гитлеровцы «зато» позволили обедневшим белорусам называть евреев «жыдамі»… Полагаю, слова «жыд» и «яўрэй» не виноваты ни в том, ни другом случае.

В литературе белорусских эмигрантов «жыды» фигурировали сплошь и рядом. В послевоенной БССР слово «жыд» было скорее полулегальным, чем нелегальным: оно жило в народном языке, особенно в Западной Беларуси, и за него не преследовали так, как в предвоенное десятилетие. Но выросли поколения, привыкшие к «школьно-газетному» слову «яўрэй»; оно зазвучало в классических произведениях Василя Быкова (1924–2003), Владимира Короткевича (1930–1984), Ивана Мележа (1921–1976), даже у выросших в Западной Беларуси Янки Брыля (1917–2006) и Алексея Карпюка (1920–1992). В общем, я тоже привык и скептически отношусь к восстановлению «жыда» как нормативной единицы литературного белорусского языка. Войти в ту же реку дважды теоретически можно, но нужно ли?.. Вместе с тем, если слово «жыд» употребляется в живой речи без чьего-либо унижения, при трансляции фольклорных образцов, при воспроизведении того, что было создано в БССР до 1925 г., в Западной Беларуси до 1939 г. или в эмигрантской литературе – почему бы и нет?!

Мои размышления в чём-то перекликаются с выводами, сделанными в статье кандидата филологических наук Надежды Шакун «Яўрэй, жыд» (журнал «Роднае слова», Минск, № 12, 2005): «Слово жыд уже в ХХ в. получило негативную (пренебрежительную) коннотацию от русского языка… Безусловно, параллельное равноправное существование нескольких синонимичных антропонимов (жыд, яўрэй, габрэй, гэбрай, габрай) – лишь на пользу современному белорусскому языку, т. к. помогает разнообразить его лексический состав…» Правда, я не уверен в реальности такого равноправного существования.

Понятно, есть люди, утверждающие, что там, где пришла новая власть со своими порядками, народ должен (ать-два!) менять свой язык. Израильский журналист Марк Котлярский в выступлении на iton.tv 14.09.2019 горячо одобрил точку зрения некоей женщины-филолога (?): «Пока Западная Белоруссия входила в состав Польши и преимущественно там был польский язык, выражение жыдовачка не носило негативной коннотации, а после того как Западная Белоруссия стала частью нынешней Беларуси, это возражение отпало, и в любом случае это слово, жыдовачка, носит оскорбительный характер» (3:30 – 4:30). Так не бывает де-факто и не должно происходить де-юре: впутывать «государственную политику» в языковые вопросы допустимо лишь в крайних случаях. Даже в таких случаях государству следует не умалять права граждан на те или иные языки (диалекты, слова), а поощрять альтернативу. Между гонениями на иврит в Советском Союзе и лишением арабского языка статуса официального ввиду принятия в Израиле-2018 «Закона о нации», увы, наблюдается некоторое сходство.

Кстати, любопытен вопрос, а было ли формально запрещено слово «жыд» в советской Беларуси? На первый взгляд, да: постановление руководящего органа правящей партии – это не penis canina. Но не забудем, что в 1920-х партия ещё не слилась с госаппаратом, и в первой же статье Конституции Советской Социалистической Республики Белоруссии 1919 г. было написано: «Белоруссия объявляется республикой Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Вся власть в центре и на местах принадлежит этим Советам». Но продублировал ли Всебелорусский съезд советов (или хотя бы ЦИК БССР) решение бюро ЦК компартии БССР в 1925 г.? Очень сомневаюсь! Вот и выходит, что Вадим Акопян, не последний в еврейских кругах человек, прав, разъясняя «энтузиастам»: «Если в белорусском законодательстве нет прямого указания, что слово жид [sic] является оскорбительным, то ничего мы не сможем сделать» (14.09.2019).

«Подколки» вроде «Вы что, хотите, чтобы к вам обращались “жыд” или “жыдоўка”?» (см. например, реплику новой израильтянки Кэрэн Вольман в группе «Белорусские евреи», обращённую к защитнику «Жыдовачкі», минчанину Алесю Резникову: «К вам зараз таксама звяртацца: шаноуны жыд Алесь?», орфография оригинала сохранена) считаю беспредметными и демагогичными. В Беларуси вообще не принято обращаться к человеку с указанием его этнического происхождения – ну, может, в каких-то закрытых коллективах, где обычные нормы не действуют. Официально запись о «национальности» давно отменена в документах, ни «Нюрнбергских законов», ни даже деления на «пацаков» и «чатлан» в ближайшее время не предвидится. Если же общественное мнение дойдёт до того, что в стране к людям начнут обращаться не иначе как «гэй, рускі/кацап Іван» или «ну, паляк/лях Станіслаў!», то многим из нас будет уже всё равно, терпеть обращение вроде «габрэй Вольф» или «жыд Вольф».

Безусловно, журналистка Кэрэн имеет право считать, что в современной Беларуси «Жыдовачка» = «Оскорбление. Без вариантов». В то же время она (как видно, со своим соавтором Котлярским) полагает, что против борисовского ансамбля следует возбудить дело по статье 130 Уголовного кодекса РБ «Разжигание расовой, национальной, религиозной либо иной социальной вражды или розни», а это уже зря… Даже моё скромное знакомство с теорией и практикой юриспруденции в Беларуси 2000-х годов подсказывает, что занятие это бесперспективное. С формальной стороны ст. 130 п. 1 говорит об «умышленных действиях, направленных на возбуждение…» Оч-чень нелегко будет доказать в суде, что, называя свой коллектив «Жыдовачка», борисовчанки таили злой умысел, тем более что сами они утверждали обратное. Например, 9 cентября 2019 г.: «Группа называется по белорусскому традиционному танцу Жыдовачка, который записал в Борисовском районе этнохореограф и исследователь фольклора Н. А. Козенко».

Иные претензии к капелле «Жыдовачка» и её вдохновительнице сводятся к тому, что:

  1. Большинство белорусских евреев – против такого названия, а мнение большинства нужно уважать.
  2. Жители Беларуси в основном говорят по-русски, и поэтому публичное использование слова «жыдовачка» может придать легитимность аналогичному по звучанию слову из русского языка, а там и до антисемитских акций недалеко.
  3. Доктор филологических наук из целого института языковедения якобы сказал (на самом деле «кандидат наук» и «сказала», но К. Вольман и М. Котлярский перепутали пол Елены Лаптенок, а Котлярский чуть позже – и её научный статус), что «жыд» – это нехорошо.
  4. В названии «Жыдовачка» слишком много пиара и эпатажа.

Пройдусь по всем пунктам:

  1. Хорошо это или плохо, но никто из евреев Беларуси в отдельности и все мы вместе не обладаем монополией на исполнение еврейской музыки и танцев. Должны ли граждане иного происхождения, желающие взять для себя вывеску с «еврейскими мотивами», учитывать мнение «общины»? По-моему, это желательно (дабы лишний раз не обострять отношения), но юридически группа «Жыдовачка» никак не связана отношениями с местными еврейскими организациями. Она действует при борисовском Центре творчества детей и молодёжи, стало быть, в какой-то степени подчиняется ему.

Далеко не всё гладко и с опросом, устроенным в ноябре 2018 г. г-ном Григорием П. (кажется, гомельчанином) в фейсбучной группе «Белорусские евреи». О методологии я уж помолчу: сам Григорий признался, что формулировка его вопроса была не вполне корректна. Опрошено было всего 77 человек, т. е. в лучшем случае 1% от евреев Беларуси. Впрочем, в опросе участвовали и, к примеру, жители России, априори не знакомые с тонкостями белорусского языка. Что само по себе ставит под сомнение и замысел Григория, и выводы.

Ещё одна активистка из Гомеля, Жанна П., пожаловавшаяся на «Жыдовачку» израильским журналистам и наивно заявившая после выхода вышеупомянутого телесюжета, что теперь «Израиль за нас», предположила в фейсбуке, что 99% местных евреев относятся к проблеме равнодушно (себя она, похоже, видит «лучом света в тёмном царстве»). Ну, может, и не 99%, однако представляется, что мнение члена минской иудейской общины Юрия Тепера, высказанное здесь 15.09.2019, довольно характерно: «Я не сторонник названия Жыдовачка”, но и бороться с ним не считаю нужным. Пожалуй, его противники действительно, как написал Зисл Слепович, раздули из мухи слона».

  1. В чём-то повторюсь: языковые вопросы, как правило, не решаются путём давления большинства на меньшинство. Наличие в Беларуси 97% русскоговорящих (допустим, что это так, хотя к официозной социологии доверие невелико) не значит, что 3% говорящих по-белорусски должны под них подстраиваться. К тому же выбор жителем Беларуси русского языка не означает, что выбравший не владеет тонкостями белорусского. Разумеется, далеко не все русскоговорящие, услышав/увидев белорусское «жыдовачка», бросятся вводить в свой лексикон «почти то же, да не то же» слово по-русски (а может, и никто не бросится). Ну и, возможно, главное: практика не подтверждает, что после номера журнала «Arche» с «жыдамі» в 2000 г., словаря А. Астрауха в 2008 г., после фестивалей «Жыдовішча» 2006–2008 гг., многократного исполнения на публике песни пра «жыдоўку Хайку» в 2000-х–2010-х гг. и т. п. (см. 1-ю часть), в стране наблюдался какой-либо рост антисемитизма. Да и видеоролики с танцем «Жыдовачка» висят в сети уже несколько лет – по моим ощущениям, вреда они не принесли. Куда больше вреда от следующих рассуждений «не антисемитов» из «Парціі памяркоўных цэнтрыстаў» (август 2019 г.):

  1. Точка зрения кандидата наук Е. Н. Лаптенок, не вполне подходящая к ситуации с «Жыдовачкай», – лишь точка зрения, а не истина в последней инстанции. Даже в заключении Лаптенок, если верить «Радыё Свабода», сказано следующее: “…“жыд и хахол” – cлова с двойственной эмоционально-экспрессивной окраской… Оскорбительный характер может быть определён лишь в контексте. При этом слово жыд даёт явно негативную оценку в русскоязычной культуре и нейтральную в белорусскоязычной» (2018). В контексте, а не во всех случаях, как пытался уверить Котлярский (2:55 – 3:10).

Н. Голова (myza.by) и М. Котлярский – оба о себе высокого мнения. Может, им подружиться?.. 🙂

4. Исключать то, что в названии «Zhydovachka» есть элемент эпатажа, я бы не стал. Не знаю, как насчёт опыта в PR-технологиях, а эпатажности у «мозгового центра» группы хоть отбавляй. Многие реплики Н. Головой, особенно с использованием ненормативной лексики, мне не близки. Смущает и поддержка «Жыдовачкай», мягко говоря, спорного комментария от некоего «Кирилла из Петербурга». Он отписал 12.09.2019 Григорию П. (кому интересно, ищите здесь): «Это у вас элементарной порядочности нет, и уровень знаний русской литературы ниже уровня канализации. Весь XIX век и первую половину ХХ го слово “жид” это нормальное слово. Печатное, допустимое в литературе и газетах. Ваш единоплеменник жид Мордка стрелял в Столыпина. Газеты так и напечатали “жид Мордка стрелял в Столыпина” Ваше пафосное желание поучать при полном незнании русской литературы, заставляет задуматься, -“а так ли уж были неправы антисемиты начала ХХ века”? Поскольку в хамстве и нарочитом превозношении вечно выпяченном у Вас, есть нечто нездравое» (это исправленный автором, смягчённый вариант – поначалу было ещё гаже). В данном случае Григорий возмутился совершенно справедливо. Тем не менее пока причин для жёсткой реакции нет, и я надеюсь, что они не появятся в дальнейшем.

Выводы делайте сами, третью часть писать не собираюсь, на хорошие вопросы, ежели таковые возникнут, постараюсь ответить.

Вольф Рубинчик, г. Минск

18.09.2019

wrubinchyk[at]gmail.com

Опубликовано 18.09.2019  20:27

Отклики

Я бы привёл и такой пример: Антон Луцкевич (муж Сэрки Абрамович) до последней своей публикации не использовал слово «яўрэй». И его сын Лявон – тоже.

Кстати, за слово «жыд» несколько месяцев в российской каталажке просидел Григорий Ширма. И мой дед Николай посидел в ганцевичской «холодной». Оба западные белорусы, оба произносили это слово естественно, автоматически. Оба знали, что jewrej – это ругательство.

Анатоль Сидоревич, г. Минск (пер. с бел.)

*

Небольшое уточнение об ответственности “большевиков из России”. Если верить “Affirmative Action Empire” Терри Мартина, все коренизации в СССР завершились в 1933 году с Голодомором. Елена Маркова в своём “Пути к советской нации” пишет, что белоруссизация окончилась уже в 1928 г. Так что можно считать, что “жыд” шёл через запятую с “Менскам” и т. д. Поскольку у белоруссизации 100% поддержки не было, конечно, были и местные борцы с ней…
Пётр Резванов, г. Минск (пер. с бел.)  19.09.2019  13:38
*
Я дакладна не падтрымлівала каментар “Кірылы Пецярбурскага”. Гартаючы стужку ў мабільніку, можна чорта лысага лайкнуць і не заўважыць. Адказаць магу толькі за свае словы, пры памяці і асэнсавана напісаныя (Наталля Голава, г. Барысаў)
Я точно не поддерживала комментарий “Кирилла Из Петербурга”. Листая ленту в мобильнике, можно чёрта лысого лайкнуть и не заметить. Отвечать могу только за свои слова, при памяти и осмысленно написанные (Наталия Голова, г. Борисов)  22.09.2019  17:02

*

По группе «Жыдовачка» страсти кипят не на шутку. За последние пару недель споры о ней достигли уровня международного скандала, я попробую коротко своё отношение сформулировать:

  1. Я сам словом «жыд» пользуюсь только в ироническом смысле, когда «реконструирую» предположительно юдофобскую позицию либо собеседника, либо объекта сатиры.
  2. Мои родственники по еврейской линии этого слова сильно не любили, и я не хочу особенно выбиваться из этого ряда.
  3. Наиболее естественно это слово смотрелось бы в каком-то «кресовом» диалекте белорусского языка, но этот диалект, к большому сожалению, прекратил своё существование.
  4. Если бы я был лидером подобной группы, я бы её так не назвал. Но в самом факте существования вижу больше позитива, чем в спорном названии.
  5. Мне больше нравится уровень исполнения, стилистика и название группы «Kroke». Но я подозреваю, что в Беларуси нет спроса на серьёзный образ еврея и еврейской культуры. Ибо у нас нет интеллигентных краковских панов, с несколькими поколениями дипломов Ягеллонского университета в родословной, а есть только щирые этнодеревенские люди. Поэтому у нас нет ни группы «Kroke», ниКазимежа, ниМураново. Образ еврея у нас может быть (де-факто) либо негативным, либо народно-смеховым. На иное не хватит образования (по меньшей мере при моей жизни, а скорее всего – никогда). И если выбирать между отсутствием образа еврея и присутствием, но в комичной форме – я за хоть какое-то присутствие. Поэтому я не протестую против названия «Жыдовачка» (хоть от него и не в восторге).

Абсолютное большинство белорусов хоть «жыда», хоть «габрэя» могут воспринимать, в лучшем случае, в стилистике «купыла мамка коныка, а конык – без нагы… якая гарна йграшка… гыгы гыгы гыгы». Объективная реальность, данная нам в ощущении.

Из фб-аккаунта историка Алеся Белого, г. Минск (пер. с бел.) 23.09.2019  14:06