Category Archives: Еврейское местечко

Лицо гомельской агентши режима и тех, кто ее поддерживал в 2019

На днях в Нашей Нiве был опубликован материал Как гомельская медсестра втирается в доверие,а потом доносит на людей (так как Наша Нiва заблокирована в Беларуси и не все могут ее читать, то ниже приведу полный текст статьи – А.Ш).

И сразу вспомнилось, что Жанна Пиковская отличилась еще в сентябре 2019, когда донесла на борисовчанку Нату Голову и ее танцевальный ансамбль “Жыдовачка”, после чего израильские Детали с помощью Марка Котлярского и недавно репатриировавшейся из Минска журналистки Кэрэн Вольман раздули огромный скандал.

Коллектив “Жыдовачка”, 16 декабря 2019

Но до того на belisrael 10 июля 2018 была перепечатана статья Волi Трубач

«Яўрэйскі» фільм Наты Голавай  (поскольку в последние годы белорусская диктатура зачистила все СМИ, то ссылка на оригинал битая, а потому и пропали все снимки А.Ш.)

31 марта 2019 Головой и ансамблю “Жыдовачка” была посвящена большая часть публикации

В. Рубінчык. КАТЛЕТЫ & МУХІ (109)

После поднявшегося шума в Деталях, на belisrael были опубликованы три части материала:

В. Рубинчик. Ещё раз о слове «жыд» и названии группы «Жыдовачка» (1)

В. Рубинчик. Ещё раз о слове «жыд» и названии группы «Жыдовачка» (2)

В. Рубинчик. Ещё раз о слове «жыд» и названии группы «Жыдовачка» (2½

А как только  я начал размещать в фесбуке опубликованное на сайте (автор принципиально не имел своей стр.), то, как и Ната Голова, почувствовал на себе весь гнев “правильных” евреев. Этого же удостоился и покойный Юрий Зиссер, на стр. которого было очень жарко. Я тогда запомнил все, что там высказывалось. Сейчас пару час перечитывал и думал, как же эти люди, поддерживашие доносчицу, смотрят на на нынешнюю лукашистскую Беларусь и готовы ли покаяться за то, что им мил был русский мир? Скорее всего нет. Часть после начала захватнической бесчеловечной войны в Украине репатриировались в Израиль, некоторым, похоже, неплохо дома и потому пропагандируют еврейскую жизнь, которой можно заниматься и при военном преступнике. Были возмущенные и среди израильтян, и, конечно, мне не забыть, как негодовал и клеймил мозырянин, эмигрировавший в Германию и ставший там знатоком всего еврейского Iossi Schkr (Игорь Шкляр), бывший сосед хорошо известного читателем сайта по сборнику стихов, книге воспоминаний и обличению рашистских захватчиков, жителя Ерушалайма с 22 мая 1997 Семена Гофштейна, которому ныне исполнилось 89 лет. Он же после появления воспоминаний Гофштейна кидался дерьмом, а открыв фейковую стр. вообще не стеснялся в выражениях.

Снимок с Фб стр. Песина 6 июля 2020

Хорошо запомнился мне и полочанин Григорий Песин, который своими обличениями и оскорблениями отнял массу времени, так же как  и доведший Зисера, что тот его забанил.

Привожу пост от 21 сентября 2019 из ФБ на стр. Tamara Kurdadze 

Ну что сказат ь☝️!? Слово -не воробей. Вылетело… Два дня перед выходными были наполнены дискуссией. Всего несколько строк, а сколько эмоций! Очень хочется сказать спасибо за смелость и гражданскую позицию Жанна Пиковская, такой яркой и принципиальной!!!!Кэрэн Вольман  оставшуюся верной традициям и родным местам (Вы замечательная!). Так отрадно знать, что в этом мире есть Григорий Песин, Стары Моисеевич Габрэй, замечательный умница и просто красавец Максим Юдин  (Ирина Фридман  ты же знаешь, какой бриллиант в твоих руках?🥰🥰🥰), искромётный лёва ратнер  (Вы сделали мой день!!!!), тактичный, дипломатичный Марк Бернштейн, стойкий и последовательный Iossi Schkr, а также все- все -все причастные и понимающие, о чём это! Люди, СПАСИБО за то, что вы есть!
И, конечно, слихот:
Дорогие друзья, недруги и просто те, кто живет рядом, простите, если ненароком (уверяю, что без злого умысла) кого-либо обидела в уходящем году. Больше не буду!   

Виолетта Никитик и  Сяргей Доўгушаў, 7 мая 2021, Studziwody, Poland

Сяргей Доўгушаў, Чикаго, 22 октября 2022. Снимок Виолетты Никитик

Из сотен комментов где шла перепалка, нередко переливание с пустого в порожнее, приведу несколько:

Siarhei Douhushau Сяргей Доўгушаў 20 сентября 2019 в 22:48 (ныне живет в Варшаве)

Очень жаль, что так сложилась ситуация. Меньше всего хотелось этих конфликтов и оскорблений друг друга. Расскажу свою историю. После своей стипендии Gaude Polonia и возращения из Варшавы в Беларусь, я начал активно искать талантливых музыкантов, кто исполняет Jewish Music. Хотелось и у нас создать движение. Очень я впечатлился музеем По́лин (Muzeum Historii Żydów Polskich) и знакомство с известным иследователем еврейской музыки в Беларуси Zisl Slepovitch окрылило ещё больше. Специально приехал в Борисов послушать молодой коллектив Zhydovachka В них я увидел потенциал, именно я предложил сделать им страницу на fb и стал приглашать на наши праздники Zingeray זינגעריי. Коллектив многое делает для развития и популяризации еврейской музыки и танцев, особенно в своём городе. Anna Avota много времени посвятила поездкам на мастер-классы, изучению традиционных танцев. И вот встаёт теперь вопрос быть коллективу или не быть. Всех интересует название, а не смысл и то что наполняет коллектив. Я разбираюсь и понимаю историческое значение этого слова, и сегодня в фольклоре и в песнях встречаю в нормальном и естественном значении слово “жыдоўскі, жыдовачка”, понимаю и позицию тех, кого это слово оскорбляет. Но вновь все обсуждения приходят в тупик. Есть за и против. И как с этим жить? 🙁 7-8 ноября будет большое событие – Первый большой фестиваль клезмерской музыки Litvak Klezmer Fest . Хочется сделать праздник для всех. Программа очень масштабная. Решение принято не приглашать гурт “Zhydovachka” что бы не порождать новых конфликтов и скандалов

Юрий Зиссер 2 окт. в 03:34

Да, обсуждение (и это, и предыдущие) показывает, что евреи активно продолжают раздувать из мухи слона, создавая видимость борьбы с антисемитизмом. Где же вы все были в 2015, когда президент публично велел Шапиро “взять под контроль всех евреев, в том числе Зиссера”? Конечно же, шельмовать меня и безвестную провинциальную капеллу много храбрости не надо, потому что мы не можем ответить. Вашу бы энергию из виртуального русла в реальное. Особенно умилило предложение прислать результаты увековечения памяти евреев и развития культуры евреев Беларуси…в личку! Неужели в этом есть что-то тайное и постыдное, что надо скрывать от публики? 

Юрий Зиссер 4 окт. в 13:33

Меня из-за них уже все евреи зачислили в антисемиты.

Юрий Зиссер 4 окт. в 13:47

Юрий Зиссер В основном зачислили десятки израильтян и трое белорусских евреев: Пиковская, Песин и Курдадзе. Остальные эту тему давно проехали.

Юрий Зиссер 4 окт. в 15:21

Пиковская глубоко оскорбляла всех несогласных с собой, а Слеповича назвала каким-то неизвестным типом из Бруклина, который сует нос не в свои дела. Оба они высчитывали процент еврейской крови у участников капеллы. Песина за оскорбления мне пришлось забанить. Курдадзе мне нравится, каждый имеет право на свою точку зрения.

***

Обратил внимание, что на стр. доносчицы в этом году 25 июня с днем рождения поздравили 73 чел, среди которых у многих на аватарке лукашистская символика, есть и рашистская, а также несколько израильтян.

Было среди них и шедевральное от живущей в Минске витебчанки Ольги Казимировой:

30 августа в 18:44

ДОРОГОЙ НАШ ПРЕЗИДЕНТ!
С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ! КРЕПКОГО ЗДОРОВЬЯ, СЧАСТЬЯ, УСПЕХОВ ВО ВСЁМ И БЛАГОПОЛУЧИЯ! СПАСИБО ЗА МИРНОЕ НЕБО НАД ГОЛОВОЙ! ВСЕГДА ЛЮБИМЫЙ НАШ ПРЕЗИДЕНТ! 💖💖💖🇧🇾🇧🇾🇧🇾🎇🎆🎉🎉🎉  
.

А еще отметились поздравлением именинницы бобруйский равин Шауль Хабабо и жена минского равина Гриши, Ирина Абрамович. Впрочем, ожидаемо.

***

Как гомельская медсестра втирается в доверие, а потом доносит на людей

Закрытый суд над гомельской журналисткой Ларисой Щиряковой. Неизвестно, каким было ее последнее слово, что было в обвинении, что говорили прокурор и судья. Известно только, что после вынесения приговора Лариса выкрикнула: «Жыве Беларусь!» И известно имя главной доносчицы — Жанна Пиковская. Знакомые с женщиной рассказали о ее методах и роли в деле Щиряковой. И не только Щиряковой.

Лариса Щирякова (слева) и Леонид Судаленко станут политическими заключенными. Жанне Пиковской Лариса доверяла. Фото: социальные сети Жанны Пиковской

Лариса Щирякова (слева) и Леонид Судаленко станут политическими заключенными. Жанне Пиковской Лариса доверяла. Фото: социальные сети Жанны Пиковской

Вы никогда не слышали этого имени, это не известный человек, не медийная личность. Жанна Пиковская — 56-летняя медсестра отделения профилактики. Родом она из поселка Василевичи, того самого, бывший министр внутренних дел Юрий Захаренко, который был похищен в 1999 году.

Медсестра из «Белой Руси»

В поликлинике Пиковская руководит ячейкой «Белой Руси» — кажется, с 2021 года. Не частый случай: обычно такая честь выпадает заместителям по идеологии, главным врачам или профоргам. А тут — медсестра.

Среди групп, на которые она подписана в «Одноклассниках», — губопиковская группа, где публикуют унизительные видео с задержанными, и «Специальная библиотека Кузбасса» со слоганом «За Россию» на аватарке.

Но так было не всегда. К 2020 году она вращалась в совершенно других кругах. «Спасибо, читаю все от корки до корки», — оставила она пост в фейсбучной группе Независимого профсоюза РЭП, руководство которого сейчас в заключении, а сам он отнесен к экстремистам. А в 2018 году она фотографировалась с правозащитником Леонидом Судаленко и писала: «Мы все гордимся тем, что у нас есть такой гомельчанин!». Уже тогда на Судаленко рассылали клеветнические письма в стилистике, характерной для лукашенковских спецслужб. В 2021-м его арестуют и обвинят в помощи репрессированным обвинят в помощи репрессированным участникам протестов 2020-го.

«А в какой школе вы учились?»

Леонид Судаленко, который недавно вышел из заключения, вспоминает историю той фотографии, где он оказался вместе с Ларисой Щиряковой и Жанной Пиковской.

«Лариса как будто взяла над Жанной шефство — водила ее по всем мероприятиям. А та очень любила фотографироваться — то с одним, то с другим. Станет рядом и улыбается, будто лучшие друзья. Не прикажешь же ей «отойди», она же с Ларисой. Ко мне в подруги она особо не лезла. И Ларисе многие говорили, чтобы была осторожнее. Но она бесконечно доверяла людям, очень открытый она человек», — рассказал «Нашай Ніве» Судаленко.

«Лариса, сама искренний человек, не могла допустить, что искренность может быть деланной, фальшивой. Пиковская этим легко воспользовалась», — говорит другой знакомый Щиряковой.

«А в какой школе ты учился? — описывает манеру Пиковской углублять знакомство житель Гомеля Виктор, который пересекался с ней примерно в 2018 году. — «В такой-то и такой-то». — «А кто был твоим учителем языка?» — «Такая-то и такая-то». — «А ты знаешь, что она деньги брала и не возвращала, и ее за это время уволили?»

Она начинает говорить плохо о тех людях, которые для меня важны, это была ее манера, — рассказывает Виктор, в прошлом высокопоставленный менеджер. — Это такой способ манипулирования людьми, она его превосходно усвоила и им пользуется. Расчет, подсознание? Не знаю».

Жительница Гомеля Татьяна вспоминает, что Пиковская «могла писать в социальных сетях или позвонить и начать расспрашивать о чем-то, хотя мы в принципе мало знакомы. Расскажет что-то о себе, а потом спросит: «А у тебя как?» Словно ищет слабые места, на которые потом может надавить. Пыталась закрепить со мной дружбу, передавая какие-то подарки для детей.

Я часто слышала, что она раздает подарки: женщинам дарит, например, косметику, мужчинам — алкоголь. Кто-то на это ведется — мол, жалко ее, одинокая женщина, бродячими животными занимается, ищет себе занятия и компании. Но выглядело с ее стороны это навязчиво».

Андрей, еще один гомельский активист, имеет собственный опыт отношений с Пиковской: «Однажды она начала мне писать в социальных сетях о Ларисе Щиряковой. Мол, она такая конфликтная женщина и что я об этом думаю. Очевидно, хотела нас столкнуть».

Жанна Пиковская. Фото: ее социальные сети

Жанна Пиковская. Фото: ее социальные сети

«Да что она может мне сделать!»

Опрошенные «Нашай Нівай» гомельчане говорят, что Пиковская появилась на горизонте независимых организаций где-то с 2016 года. Она как-то одновременно стала очень активно себя предлагать в качестве активистки в разных структурах.

«Такое поведение лично для меня подозрительно. Я с нулевых помню несколько случаев, когда такие «активисты» потом признавались в сотрудничестве с органами», — говорит один гомельчанин.

Речь о знаменитых историях «агента «Эколога» и агента «Вектора», которые впоследствии раскаялись и признались о настоящих задачах, поставленных перед ними кураторами из Комитета государственной безопасности. А также об Андрее Зайцеве, 24-летнем активисте «Зубра» и человеке с психологическими проблемами, покончившем жизнь самоубийством в 2001 году, не выдержав позора сексотства. (Читайте также: Гомель, КГБ: был Вектор, теперь Эколог).

Жанна Пиковская какое-то время даже была заместителем председателя филиала Общества белорусского языка.

«Эта Пиковская всегда была поразительно активна. Если что-то устраивает еврейская община — она там, когда проходили курсы «Мова нанова» — она в первых рядах. И неважно, будь то экологическое мероприятие, или какой-то концерт или встреча, — Жанна всегда стремилась поближе познакомиться с организаторами, обо всем их расспрашивала. Складывалось впечатление, что она для кого-то собирает информацию. Я даже говорила Ларисе Щиряковой, чтобы была осторожнее с этой Жанной. Но Лариса, как человек очень добрый, просто отмахнулась: «Ай, да что она может мне сделать! Одинокий человек, держит животное-инвалида». А оказалось, что может», — характеризует Пиковскую гомельчанка Мария.

«Я лично раскусил ее очень давно. Я прихожу на «Мову Нанова», а она там активничает. О, думаю, может я зря плохо о ней думал?» — говорит еще один гомельчанин.

«Мы реагировали на ее присутствие на наших мероприятиях ровно: лучше знать, кто агент на самом деле, чем потом быть фигурантом уголовного дела», — говорит Андрей.

А как же она попала в заместители руководителя Общества белорусского языка? Кто ее рекомендовал, предложил? Нам не удалось найти человека, который бы это помнил. Если вы помните, знаете о том этапе, напишите редактору «Нашай Нівы» в ТГ или на nivanasha@proton.me. Или любому редактору или журналисту «Нашай Нівы», которого знаете лично. Большинство людей говорит: вряд ли кто-то лично, сама могла вызваться, а согласились, так как был кадровый голод, а тут человек сам предлагает свою кандидатуру.

Жанна Пиковская (слева) рядом с Ларисой Щиряковой (справа). Фото: социальные сети Жанны Пиковской

Жанна Пиковская (слева) рядом с Ларисой Щиряковой (справа). Фото: социальные сети Жанны Пиковской

Тайник с ноутбуком

Водоразделом стал 2021 год. Тогда Лариса Щирякова рассказала друзьям о случае, который заставил ее серьезно задуматься, кто же такая Жанна Пиковская. Дело в том, что в доме Щиряковой был тайник для ноутбука: после многочисленных обысков журналистка решила, что технику лучше прятать, так как ноутбуки и телефоны у нее несколько раз изымали.

Во время очередного обыска милиционеры направились к тайнику и забрали ноутбук. Тут Щирякова и вспомнила, что недавно разговаривала с Пиковской, на эмоциях секретничала и показала ей сокровенное место.

«Там им и место!»

С 2021 года Пиковская стала действовать иначе.

«Тактика у нее была такая: сначала она знакомится в соцсетях с человеком, потом начинает выспрашивать, что он думает о милиции, о Лукашенко, участвовал ли в протестах. И потом у людей были проблемы. А еще она могла найти в интернете аккаунты гомельских активистов и писать им что-нибудь вроде «ты негодяй, ты продал Родину», — рассказывает Мария, которая сама до 2021 года оставалась в городе над Сожем, а сейчас живет в стране Европейского союза.

Мария вспоминает также, что Жанна Пиковская подала в суд на одну из своих знакомых, которая негативно отзывалась о ней в социальных сетях.

«Был суд, и ту женщину наказали за оскорбление. Жанна очень гордилась и всем рассказывала, как она хорошо проучила свою приятельницу. Таких доносов, включая политических, она написала много», — говорит ее бывшая знакомая.

В своих комментариях Пиковская выражает радость, когда кого-то задерживают.

Пиковская сама призналась, что посещает КГБ, когда ей позвонил блогер Андрей Паук и представился сотрудником госбезопасности. «Сама приходила, неслась, мол, наведите порядок». Она призналась, что уже несколько человек были арестованы.

«Там им и место!» — заявила Жанна Пиковская.

 

Опубликовано 06.09.2023  18:19

Обновлено 7 сентября 07:21

История появления книги «Еврейский Слуцк — земной и небесный»

Почему книга «Еврейский Слуцк — земной и небесный» важна для нашего города. Репортаж с презентации и ссылка на скачивание

Как мы уже писали, 9 сентября в центральной библиотеке состоялась презентация книги «Еврейский Слуцк — земной и небесный».

 

В зале на 1-м этаже библиотеки собралось больше 50 человек: случчане и гости из Москвы и Минска. Кроме того, библиотека организовала Zoom-встречу с Израилем.

Люди собираются на презентацию книги «Еврейский Слуцк — земной и небесный» в Слуцкой районной центральной библиотеке. Фотографии: Олеся Белая

Про Андрея Порфирьева, благодаря которому появилась книга

Андрей Порфирьев, инициатор и спонсор работы над русскоязычной книгой о евреях Слуцка, московский юрист

Главным героем мероприятия был Андрей Порфирьев, московский юрист, некоторые предки которого — белорусские евреи. Именно Андрей инициировал и профинансировал большую работу по созданию книги. Потребовалось 4 года интенсивного труда переводчиков, редакторов и других профессионалов, чтобы создать 844-страничный фолиант с воспоминаниями о слуцкой довоенной жизни.

Андрей рассказал, что связывает его со Слуцком: «Когда я учился в Московском педагогическом университете, увлёкся генеалогией. Начал писать своё родословное древо. И узнал, что моя прабабушка Тёмкина родилась в Лахве (деревне в Беларуси — прим. ред.), но её отец был меламедом (учителем еврейских детей — прим. ред.), переехавшим из Слуцка. И я начал узнавать, откуда же их род. Мне помогли люди, которые имели доступ к документам в Национальном историческом архиве Беларуси. И я узнал, что Тёмкины произошли из небольшого города Уречье. Мой прапрадед переехал из Уречья в Слуцк, женился на местной дочери хозяина гостиницы. Их фамилия была Бокшицкие.

Выступление Андрея Порфирьева на презентации в Слуцке

Я заинтересовался историей города. Потом узнал, что брат моей прабабушки с женой были убиты во время Холокоста. И ещё услышал, что некоторые мои родственники по линии отца моей бабушки — из Петрикова — тоже во время войны оказались в Слуцке и тоже погибли здесь».

Изучая историю своей семьи, Андрей в какой-то момент загорелся идеей собрать и перевести на русский язык «Книгу Памяти» слуцких евреев, написанную после войны.

Книга — не о смерти еврейского Слуцка, а о его жизни

Книга «Еврейский Слуцк — земной и небесный», подаренная Слуцкой районной центральной библиотеке

Самое главное, что нужно сказать о книге про слуцких евреев, — это книга не про смерть, не про трагедию, не про жалость и вину. Хотя раздел о Холокосте там, конечно, тоже есть. В основном это книга об обычной жизни. О том, как вёл свой быт еврейский центр Слуцка до войны и даже в прошлые века. Чем отличались местные евреи от жителей других городов, чем они гордились, чем занимались, куда ходили, что любили, какие среди них были чудаки и мудрецы, какие у них были прозвища.

Сама «Книга Памяти», вышедшая в 1962 году, собрана из воспоминаний и документальных свидетельств. Мемуаристы записывали рассказы бывших случчан на иврите, идише и английском, материал собирали в разных странах. Работа была сложной, война так сильно травмировала людей, что им было больно вспоминать прошлую жизнь. Создателям изначальной «Книги» иногда приходилось просто-напросто заставлять собеседников вспоминать, чтобы сохранить эти воспоминания для потомков и чтобы Слуцк еврейский не канул в Лету окончательно, а жил хотя бы в памяти народа.

Книга создавалась для конкретного узкого круга читателей-евреев, поэтому 60 лет оставалась непереведённой. Заслуга Андрея Порфирьева — именно в том, что память о евреях Слуцка теперь доступна не только специфическому, но и широкому кругу читателей. В том числе её могут почитать потомки тех случчан, что веками жили рука об руку с евреями, ходили с ними по одним и тем же улицам, вместе работали, соседствовали и дружили.

О презентации

Презентацию книги «Еврейский Слуцк — земной и небесный» организовала библиотека. Провела её Валентина Цегалко, начальник отдела обслуживания и информации читателей.

По видеосвязи выступили специалисты, работавшие над книгой: переводчик с иврита и английского Евгений Левин и литературный редактор Барух Авни (Камянов). Последний — известный советский и израильский поэт, публицист и переводчик. Также выступили знаменитый израильский учёный Леонид Смиловицкий, который написал предисловие к книге, и редактор Зэев Вагнер.

Литературный редактор книги «Еврейский Слуцк — земной и небесный» Барух Авни (Борис Камянов) выступает на презентации по видеосвязи

В самом зале библиотеки выступил сам Андрей Порфирьев. Он рассказал немного о себе и о том, как пришла идея перевести «Книгу Памяти». Одну книгу он подарил Слуцкой библиотеке, ещё одну передал в Слуцкий райисполком через Елену Камоцкую, заведующую сектором по культуре.

Елена Камоцкая, заведующая сектором по культуре отдела идеологической работы, культуры и по делам молодёжи Слуцкого райисполкома, смотрит на обложку книги «Еврейский Слуцк — земной и небесный». Этот экземпляр Андрей Порфирьев подарил райисполкому

Переводчик с идиша Вольф Рубинчик рассказал некоторые забавные истории из «идишной» части книги. Например, про слуцкого еврея по прозвищу Горбун, у которого была идеально ровная спина. Или про раввина по прозвищу Красная Корова. Здесь нужно добавить, что перевод с идиша — особо сложная работа, так как носителей этого языка сейчас в мире относительно мало. В Израиле говорят в основном на иврите (государственном языке), а в еврейских диаспорах других стран — на местных языках. В то же время на идише до войны говорило большинство белорусских евреев.

Вольф Рубинчик, который перевёл часть книги «Еврейский Слуцк — земной и небесный» с идиша, рассказывает на презентации анекдоты из «идишной» части книги

Также слово взяли гости презентации. Краевед, художник и писатель Игорь Титковский рассказал о том, какие в Слуцке раньше были синагоги.

Игорь Титковский рассказывает на презентации, какие в Слуцке раньше были синагоги

Директор Слуцкого районного архива Ирина Бородина рассказала про свою работу.

Ирина Бородина, директор Слуцкого архива, выступает на презентации

Председатель Слуцкой еврейской общины «Помни» Галина Ванкевич поблагодарила создателей книги и библиотеку. А владелец сайта «Наследие Слуцкого края» Владимир Бойко подарил Галине Михайловне ценные артефакты из своей коллекции — старинную религиозную книгу и пиалу.

Владимир Бойко, коллекционер, меценат и владелец сайта «Наследие Слуцкого края», дарит Галине Ванкевич еврейские раритеты из собственной коллекции

Ещё один подарок сделала сама библиотека Андрею Порфирьеву. Директор Людмила Гуринович подарила ему книгу «Случчина», которая тоже вышла ограниченным тиражом и её нельзя найти в продаже.

Людмила Гуринович, директор Слуцкой районной центральной библиотеки, выступает на презентации. Она держит в руке пакет с книгой «Случчина» — подарок от библиотеки Андрею Порфирьеву

И ещё раз про Слуцкий лапидарий

После презентации её участники и гости пошли возлагать цветы к мемориалу жертвам Слуцкого гетто. По дороге Андрей Порфирьев разговорился с Еленой Камоцкой и директором Минского музея еврейской истории и культуры Александром Нелюбовым.

Речь зашла о лапидарии, который планируют построить в Слуцке. Подробнее об этом грандиозном проекте читайте в нашей статье. Было решено совместными усилиями помочь лапидарию поскорее появиться. Тем более что со стороны Слуцкого райисполкома все нужные формальности уже улажены, и на официальном сайте выложена информация о том, что гуманитарный проект ищет спонсоров.

После презентации Галина Ванкевич (вторая слева), Андрей Порфирьев (второй справа) и Елена Камоцкая (справа) обсуждают действия по созданию Слуцкого музея-лапидария

Если удача будет к нам благосклонна и Слуцку удастся создать лапидарий, он, так же как и книга, поможет возродить и сохранить для потомков весомую часть истории нашего региона.

Бумажный экземпляр книги «Еврейский Слуцк — земной и небесный», повторимся, хранится в Слуцкой районной центральной библиотеке. Издание не предназначено для продажи, купить его нигде нельзя. Но электронный вариант в формате PDF есть в свободном доступе. Книгу можно бесплатно скачать для некоммерческого использования и почитать вот по этой ссылке.

Фото на память

Взято отсюда 
.
От belisrael:
.
Если находитесь в Беларуси, где с каждым днем зачищается инфопространство, и боитесь обвинений в поддержке “экстремистской” газеты “Інфа-Кур’ер”, то лучше не переходите по ссылке 🙂
.
Опубликовано 09.04.2023  12:01
.
PS.
.
Поскольку по ссылке, вероятно, скоро нельзя будет зайти вовсе, решил перепостить  текст:

Интернет-ресурсы слуцкого издания «Iнфа-Кур’ер» признаны в Беларуси экстремистскими материалами

На сайте Министерства информации Республики Беларусь обновился список материалов, признанных экстремистскими. В них попали сайт и соцсети регионального издания «Iнфа-Кур’ер».

Уточняется, что решение суда Партизанского района Минска от 5 апреля 2023 года в список экстремистских материалов попали интернет-ресурсы печатного средства массовой информации «Iнфа-Кур’ер»:

  • интернет-сайта с названием “Kurjer.info-Слуцк”, имеющего идентификатор https://kurjer.info;
  • сообщества в социальной сети “ВКонтакте” с названием “Слуцкий курьер”, имеющего идентификатор https://vk.com/kurjer;
  • сообщества в социальной сети “Одноклассники” с названием “Слуцк, новости Слуцка – газета Iнфа-Кур’ер”, имеющего идентификатор https://ok.ru/slutsk;
    сообщества в социальной сети “Facebook” с названием “Новости Слуцка в Фейсбук”, имеющего идентификатор https://www.facebook.com/kurjer;
  • телеграмм-канала с названием “Слуцкая Телега”, имеющего идентификатор https://t.me/slutsk;
  • телеграмм-чата с названием “Слуцкая Телега-чат”, имеющего идентификатор https://t.me/slutskl28;
  • канала видеохостинга “YouTube” с названием “Слуцк, газета “Инфо Курьер”, имеющего идентификатор https://www.youtube.com/infokurjer;
  • инстаграмм-аккаунта с названием “Слуцк | kurjer.info”, имеющего идентификатор https://www.instagram.com/kurjer а также визуальный материал (изображение, логотип, цифровой водяной знак и т.п.) с текстом “Iнфа-Кур’ер” и “kurjer.info”.

В документе говорится, что решение суда подлежит немедленному исполнению в соответствии с 314 статьей Гражданского процессуального кодекса.

На прошлой неделе в число запрещённых материалов попали 6 статей, опубликованных в 2020 году в печатной версии издания «Iнфа-Кур’ер».

Подписка на социальные сети и распространение материалов, признанных экстремистскими, карается в соответствии с действующим законодательством Беларуси.

07.04.2023

.
Добавлено 10.04.2023  21:18

Мікола Шуканаў. Карані жлобінскіх яўрэяў – у XVII стагоддзі

Сёння ў цэнтры нашай увагі – фотаздымак пачатку XX ст., дзе відаць сінагогу ў Жлобіне, якая была цэнтрам духоўнага жыцця жлобінскіх яўрэяў.

Былая жлобінская сінагога і месца, дзе яна знаходзілася

У Жлобіне яўрэі жылі здаўна. Першая летапісная згадка пра іх ў нашай мясцовасці адносіцца да апошняй чвэрці XVII ст. Вядома, што ў 1776 г. у мястэчку Жлобін пражывала 268 яўрэяў, 1847-м – 1597, 1869-м – 1991, 1880-м – 1617 (82,2 % ад усяго насельніцтва мястэчка), 1897-м – 1760 (52,4 %), 1908-м –2333 (54,6 %), 1923 – 3875, у 1926-м – 3531 (32,1%; у 1925 г. Жлобін атрымаў статус горада), у 1939-м – 3709.

У 1768 г. яўрэйская абшчына Жлобіна пацярпела ад нападу гайдамакаў (удзельнікаў нацыянальнага руху супраць Польшчы на правабярэжнай Украіне).

У XIX ст. большасць яўрэяў, якія пражывалі ў Жлобіне, займаліся рамеснай вытворчасцю (выраб плугоў, пляценне кошыкаў, інш.). У 1881 г. дзейнічалі свечачны завод Давіда Гаўліна (заснаваны ў 1870 г.), крупадзёрка (заснавана ў 1868 г.) і дражджавы млын Мойшы Нісманава (заснаваны ў 1867 г.). У 1889 г. была адкрыта бойня Арона-Мендэля Дворкіна. У 1912 г. у мястэчку дзейнічала яўрэйскае пазыка-ашчаднае таварыства, у 1913 г. – друкарня Мендэля Эпштэйна і кнігарня Лейбы Хемейца.

У 1880 г. яўрэям у Жлобіне належала 205 дамоў з 392. У маі 1885 г. пажар знішчыў 194 яўрэйскія дамы.

У 1844-54 гг. рабінам (духоўным лідэрам яўрэяў) у Жлобіне быў Цві-Гершон Сміноўскі (1823–?). У 1865 г. у мястэчку дзейнічала сінагога, у 1869-м – ужо пяць (знішчаны пажарам у 1880 г.). З 1890-х гг. рабінам у Жлобіне быў Хаім Вільдэ (1857–?), у 1908-10 гг. – Абрам-Гешэль Замскі (1875–?). У 1920-х гг. рабінам быў Мойша Аксельрод (1893–1960 гг.), у 1930-х – Ірахміэль Беньямінсан. Мойша Аксельрод адначасова ўзначальваў нелегальную любавіцкую ешыву (рэлігійная навучальная ўстанова).

Вядома, што ў 1935 г. у Жлобіне працягвалі выпякаць мацу (аладкі з цеста, якія яўрэі ўжываюць у ежу падчас рэлігійнага свята).

У перыяд Вялікай Айчыннай вайны, падчас нямецка-фашысцкай акупацыі Жлобіна, мясцовая яўрэйская абшчына моцна пацярпела. Нацысты стварылі ў горадзе два гета. 12 і 14 красавіка 1942 года ў полі каля вёскі Лебядзёўка карнікамі быў здзейснены акт генацыду супраць мірнага насельніцтва. Тут захопнікі расстралялі больш за 2500 бязвінных людзей, сярод якіх было шмат старых, жанчын і дзяцей – у асноўным яўрэі са Жлобіна і Стрэшына.

Дзве брацкія магілы, у якіх пахаваны яўрэі, забітыя пад Лебядзёўкай

Дакументальна ўстаноўлена, што прынамсі чацвярым яўрэям удалося выратавацца ад гібелі ў красавіку 1942 года. Гэта – Бася Яўсееўна Палей (1906 г. нар.), Элька Барысаўна Соркіна (1925 г. нар.), 14-гадовы юнак, прозвішча і імя якога высветліць не ўдалося, і Барыс Рыгоравіч Макоўскі (1940 г. нар.), які і сёння пражывае ў Жлобіне.

Бася Палей ацалела выпадкова. Напярэдадні аблавы яна пайшла ў вёску па прадукты, а калі вярнулася ў Жлобін, даведалася, што яе мужа і трох дзяцей расстралялі. Элька Соркіна па дарозе да месца расстрэлу здолела выскачыць з машыны і ўцячы. Невядомы юнак падчас расстрэлу прыкінуўся мёртвым, а затым здолеў выбрацца з магілы. Пасля вайны з’ехаў у Ізраіль. А вось пра тое, як удалося застацца ў жывых Барысу Макоўскаму, ён распавёў сам:

– Мяне, двухгадовае дзіцё, мая мама здолела непрыкметна аддаць незнаёмай жанчыне, якая выпадкова апынулася побач з машынай, у якой нас везлі на расстрэл. Гэта адбылося каля чыгуначнага пераезду, дзе быў зроблены прыпынак, каб прапусціць цягнік з ваеннай тэхнікай. Гэтай смелай жанчынай была жыхарка Жлобіна Ціна Васільеўна Макоўская. З рызыкай для жыцця яна хавала мяне ад немцаў да самага вызвалення Жлобіна. Яна мяне і выгадавала, за што я буду ўдзячны ёй да канца сваіх дзён. І прозвішча ў мяне ад яе, бо пра сваіх родных я нічога не ведаю. Яны ўсе загінулі.

Б. Макоўскі

Пасля вайны абшчына жлобінскіх яўрэяў папоўнілася тымі, хто вярнуўся з франтоў і эвакуацыі. Яны на ўласныя грошы пабудавалі драўляны будынак, які выконваў функцыі сінагогі (размяшчаўся каля Дняпра, побач з цяперашнім будынкам Палаца спорту). Рабінам быў Юда Агранат. Для малітвы тут збіралася да 30 чалавек. Але праз некаторы час улады горада рэквізавалі гэту культавую пабудову і перадалі яе райкаму камсамола.

У 1948 г. жлобінскія яўрэі спрабавалі дабіцца рэгістрацыі рэлігійнай абшчыны, але беспаспяхова. Тым не менш у горадзе рэгулярна збіраліся два міньяны (рэлігійныя яўрэйскія абшчыны).

Мікалай ШУКАНАЎ

Фота аўтара і з калекцыі Уладзіміра Ліхадзедава

***

ВОЙНА ГЛАЗАМИ ОЧЕВИДЦЕВ

Не жалели ни стариков, ни женщин, ни детей

В данной публикации речь пойдет о трагедии, которая произошла в апреле 1942 года в районе деревни Лебедёвка, где немецко-фашистские каратели расстреляли несколько тысяч мирных жителей. В основном это были евреи из Жлобина и Стрешина. Мы обратились к документам, хранящимся в Государственном архиве Гомельской области и Жлобинском государственном историко-краеведческом музее.

Как это было

В материалах «Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников…» (в Жлобинском районе комиссия работала с 25 апреля 1944 по 5 ноября 1945 года) собраны свидетельства очевидцев трагедии под Лебедёвкой.

Свидетельствует житель деревни Роман Михайлович Васильченко:

– В ночь на 12 апреля 1942 года немецко-фашистские власти предложили мне взять железную лопату и явиться к зданию школы. <…> Когда я пришел туда, там было уже человек двадцать местных жителей. После того, как собралось человек сорок, нас всех силой, угрожая оружием, погнали в поле <…> между Жлобином и Лебедевкой. И там заставили рыть яму размером 4 на 15 метров и глубиной 1,2 метра. Утром к этой яме прибыли немецкие каратели – отряд в количестве 8 человек. Нас заставили копать такую же вторую яму в 40 метрах от первой. В это время к нам подъехала грузовая машина, полностью загруженная людьми – преимущественно стариками, женщинами и детьми.

Машину окружили немецкие изверги и повели людей к яме. У кого была приличная одежда, тех заставили раздеться. Затем всех положили в яму лицом вниз. После этого палачи расстреляли людей из автоматов. Грудных детей живыми бросили на тела убитых.

Таким образом в этот день погибло около 1200 советских граждан еврейской национальности. Были среди них и цыгане…

Но не все погибли сразу. Некоторые были ранены и пытались выбраться из ямы. Об этом выше упомянутой комиссии сообщил другой очевидец трагедии, также житель деревни Лебедевка Артем Феофилович Васильченко:

– Когда мы зарывали могилы, девочка лет 10–12 поднялась на руки и крикнула: “Дяденьки! Добейте меня или отпустите!”. И тут же упала. Один немец вынул из кобуры пистолет и двумя выстрелами прикончил ее.

После освобождения территории Жлобинского района от оккупантов, в присутствии членов районной комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков эти могилы были вскрыты. По результатам осмотра места трагедии был составлен протокол, в котором, в частности, зафиксировано следующее: «Трупы <…> лежали один на одном очень плотно. <…> Часть из них была одета, часть – в нижнем белье. Многие лежали обнявшись, что свидетельствует о расстреле целых семейств. <…> Судмедэкспертизой установлено, что смерть наступила от пулевых ранений. <…> Всего трупов насчитали около 1200. Из них: женщин – 590, детей – 260. <…> Были опознаны: Хайкин Шолом 60-ти лет – портной из Жлобина, его внук Хайкин 16-ти лет».

Им удалось спастись

Много лет посвятил исследованию этой трагедии бывший жлобинчанин, участник Великой Отечественной войны Борис Хаимович Гельфанд (1922 года рождения), который, в частности, установил, что четырем человекам удалось спастись от гибели в апреле 1942 года. Будучи уже жителем немецкого города Франкфурт-на-Майне, в 2002 году во время своего приезда в Жлобин он передал нашему историко-краеведческому музею список с именами спасшихся.

Это – Бася Евсеевна Палей (1906 года рождения), Элька Борисовна Соркина (1925 года рождения), 14-летний юноша, фамилию и имя которого установить не удалось, и Борис Григорьевич Маковский (1940 года рождения), который и сегодня проживает в Жлобине.

Б. Палей уцелела случайно. Накануне облавы она ушла в деревню за продуктами. А когда вернулась в Жлобин, узнала, что ее муж и трое детей расстреляны. Э. Соркина по дороге к месту расстрела сумела выпрыгнуть из машины и убежать. Неизвестный юноша оказался цел уже во время расстрела. Притворился мертвым, а затем сумел выбраться из могилы. По некоторым данным после войны он уехал в Израиль. А вот о том, как удалось остаться в живых Б. Маковскому, об этом он рассказывает сам:

– Меня, двухлетнего ребенка, моя мама сумела незаметно отдать незнакомой женщине, случайно оказавшейся рядом с машиной, в которой нас везли на расстрел. Это произошло у железнодорожного переезда, где была сделана остановка, чтобы пропустить состав с военной техникой. Этой смелой женщиной оказалась жительница Жлобина Тина Васильевна Маковская. С риском для жизни она прятала меня от немцев до самого освобождения Жлобина. Она меня и вырастила, за что я буду благодарен ей до конца своих дней. И фамилия у меня ее же, так как о своих родных я ничего не знаю. Они все погибли.

Долгое время за могилами расстрелянных под Лебедёвкой мирных граждан (cм. снимки выше, к статье на белорусском языке) ухаживали учащиеся СШ №7, сегодня эстафету у них подхватили учащиеся Жлобинского государственного профессионально-технического колледжа и работники филиала «Жлобинавтотранс» ОАО «Гомельоблавтотранс».

Николай ШУКАНОВ

***

Oт belisrael. Нашему давнему автору, известному журналисту и краеведу Николаю Васильевичу Шуканову 3 октября исполнилось 60 лет. Присоединяемся к многочисленным здравицам

Опубликовано 14.10.2022  22:08

Э. Шульман. Што я помню пра Слуцк

Гэты нарыс Эліёгу Шульман з Нью-Ёрка напісаў у памяць пра свайго дзеда Ёсла Барона і пра ўсіх Баронаў, знішчаных у Слуцку, Нясвіжы і Мінску, ён быў апублікаваны ў 1962 г. на ідышы, а ў 2022 г. – у перакладзе на рускую ва ўжо згаданай кнізе «Еврейский Слуцк – земной и небесный». Тут нарыс падаецца ў скарочаным выглядзе.

Беларусь (або «Райсн») вельмі часта паказвалася ў яўрэйскай літаратуры. Аўром Рэйзен, Довід Эйнгорн, Мойшэ Кульбак, Лейб Найдус, Г. Лейвік і «Дзядуля» Мендэле Мойхер-Сфорым малявалі краявіды, палі і лясы з беларускімі бярозкамі. Рахманым, спакойным, сумным быў пагляд на гэты край. Сум адчуваўся і ў народных песнях беларускіх сялян, і ў апісаннях з яўрэйскай літаратуры. Але нельга сказаць, што ўся Беларусь была беднай і шэрай. Слуцк быў жывым горадам, поўным актыўных і надзіва імпэтных яўрэяў. Ён з’яўляўся «павятовым горадам» – цэнтрам эканамічнага і культурнага жыцця вялікай акругі. У суседніх з ім мястэчках таксама напоўніцу віравала жыццё.

Слуцк узгаданы ў хроніках паўстання Хмяльніцкага. Можна прыняць як пацверджаны факт, што яўрэйскаму Слуцку – не менш за 400 год.

Я ўспамінаю Слуцк як яўрэйскі горад, хоць у ім жыло таксама шмат хрысціян. Неяўрэямі былі ўсе чыноўнікі, настаўнікі ва ўсіх рускіх школах і гімназіях. У Слуцку жылі таксама лютэране (на Шырокай вуліцы каля бульвара знаходзілася лютэранская царква) і нямала палякаў. У 1918 г. была адчынена польская гімназія, якую наведвала мноства вучняў. Хрысціяне жылі ў Трайчанах, ля манастыра, на Шырокай вуліцы, на Юр’еўскай вуліцы побач з земствам, на Новай вуліцы, у прадмесці Востраў і на некалькіх завулках, але асноўнае насельніцтва было ўсё ж яўрэйскае.

Слуцкія яўрэі вялі рэй у гандлі і рамёствах. Прыгадваю толькі каліва неяўрэйскіх крамак у Слуцку, напрыклад «Крама братоў Мухіных», «Гарохавіч» і яшчэ пару. Амаль усе іншыя крамы на шашы і вуліцах былі яўрэйскія. Апрача гандлю ў крамах, яўрэі займаліся фізічнай працай. Горад поўніўся яўрэйскімі краўцамі і іх чаляднікамі, шаўцамі, закройшчыкамі, мулярамі, цеслярамі, ганчарамі, цырульнікамі, малярамі, кастарэзамі і інш.

Слуцк насарэч быў пасярэднікам паміж горадам і вёскай. Кожную нядзелю ў горад з усіх бакоў з’язджаліся сяляне са сваімі прадуктамі. Яўрэі – мужчыны і жанчыны – куплялі жыта, пшаніцу, авёс, яйкі, бульбу, курэй і быдла. Гешэфты здзяйсняліся ў нядзелю да 12 гадзін апоўдні, таму што потым ладзіліся набажэнствы ў цэрквах, аднак і пасля 12-й гадзіны ўсе крамы былі адчынены, і сяляне маглі купіць усё, што ім патрабавалася.

У вёсках вакол горада нарыхтоўвалася шмат збожжа, слуцкія гандляры яго скуплялі і перапрадавалі па ўсёй Расіі. У Слуцку было тры паравыя млыны – Файнберга, Гутцайта і Мышалава. Мука таксама вывозілася ў далёкія краі. Яўрэі скуплялі таксама свіную шчэць, якую экспартавалі нават за мяжу.

І ў найскладанейшыя часіны Першай сусветнай вайны, а асабліва ў змрочны перыяд пад уладай бальшавікоў – з канца 1918 да жніўня 1919 гг., да таго, як палякі ўзялі Слуцк – у горадзе, нягледзячы на голад ва ўсёй Расіі, было дастаткова хлеба не толькі для ўласнага спажывання, але і для экспарту. У той час у Слуцк штодня прыбывалі «мяшочнікі» – людзі з мяхамі для набытага хлеба. Са Слуцка штодзень вывозіліся – і чыгункаю, і на фурманках – тысячы пудоў мукі.

Слуцк меў багатыя сады і гароды – як у межах горада, так і на прылеглых землях. Знакамітыя слуцкія грушы «бэры» пакаваліся ў скрыні, а потым вывозіліся далёка ў Расію. У Слуцку таксама вырабляўся цудоўны гусіны тлушчы, вядомы паўсюдна. Увогуле, можна сказаць, што горад сапраўды жыў і тварыў.

Слуцк быў поўны ідышкайту, яўрэйскасці. Сярод яго жыхароў было нямала людзей, якія сур’ёзна вывучалі Тору. Ва ўсіх сінагогах ад мінхі да майрэва вывучалі «Эйн Якаў», «Хаей Адам» або раздзелы з Мішны. Удзень у суботу, па абедзе, сінагогі былі перапоўненыя. Між іншага, у горадзе было 18 сінагог і дамоў навучання. Толькі на адным сінагагальным двары знаходзіліся пышная і насамрэч цудоўная Халодная сінагога, вельмі стары «Клойз», Вялікі дом навучання (бесмедрэш), Рагавая сінагога і Кравецкая сінагога. Недалёка ад гэтага двара стаялі Мясніцкая сінагога, сінагога рабі Ісеркі і сінагога «Мішнаёс». У Халоднай сінагозе былі дзве каменныя прыбудовы-«мураванкі», у бесмедрэшы – прыбудова для ранішняй малітвы «ватыкін». У сінагозе «Мішнаёс» была адзіная ў горадзе хасідская малельня-прыбудова.

М. Філіповіч, «Сінагога ў Слуцку за ракой» (акварэль 1925 г.)

Апрача згаданых, былі і яшчэ сінагогі: Капыльская, Гаспадарская, Гарбарская, Зарэчная, Выгодская, Астроўская, Кавальская, новая і старая сінагогі на Хапашкінскай вуліцы. Горад меў мноства хедэраў, маленькіх ешываў (была і адна вялікая), у ім былі дзве талмуд-торы і «выпраўлены», «прагрэсіўны» хедер. Слуцкая ешыва славілася ва ўсёй Расіі, у ёй вучыліся ешыботнікі з далёкіх месцаў. Ешыва выпускала часопіс «Ягдыл Тора», унутры яе вялася барацьба паміж «мусарнікамі» і апанентамі руху «Мусар». Слуцк быў проста пранізаны старасвецкай яўрэйскасцю, аднак у горад прабіраўся і дух сучаснасці. Так, у Слуцку працавалі рускія школы: класічныя мужчынскія гімназіі, жаночыя гімназіі, камерцыйная школа. Былі таксама пансіён, некалькі прагімназій, «яўрэйская вучэльня», «гарадская вучэльня». Пры манастыры існавала «духоўнае вучылішча». У гімназіях панавала «працэнтная норма», але нямала яўрэйскіх дзяцей там усё ж навучалася.

Апрача ўсяго іншага, у 1917 г. былі заснаваныя рэальная вучэльня, беларуская гімназія і тэхнічная школа. Слуцк быў дапраўды культурным цэнтрам, і ў горад сцякалася мноства вучняў з суседніх гарадкоў і мястэчак. Яны карысталіся падручнікамі, і таму ў горадзе былі кнігагандляры: Грынвальд, Рубінштэйн, Тамашоў, Файтэльсон, яшчэ некалькі. У кнігагандляра Рэйсера і яго кампаніі можна было набыць кнігі на ідышы і старажытнаяўрэйскай, а таксама газеты і часопісы.

Калі мне было шэсць гадоў, я пайшоў у «абноўлены», або прагрэсіўны хедэр, які моцна адрозніваўся ад старых хедэраў. Па-першае, у абноўленым вучыліся да трох гадзін апоўдні, а не да васьмі вечара, як у старых. Па-другое, ён быў падзелены на класы. Таксама вучні сядзелі не за адным доўгім сталом, а кожны на сваім услончыку; зрэшты, гэта было ўжо толькі фармальнае адрозненне. Абноўлены хедэр быў іншым у больш значных аспектах; вучылі ў ім пры дапамозе куды больш сучасных метадаў. Вучні карысталіся сучаснымі хрэстаматыямі, вывучалі граматыку і Танах, яўрэйскую гісторыю, геаграфію Зямлі Ізраіля. За кароткі час навучэнцы асвойвалі старажытнаяўрэйскую мову. У абноўленым хедэре «Морыя» часта здараліся таксама вечарыны («сходы»), калі паказваліся карцінкі праз «чароўны ліхтар», дэкламаваліся вершы і спяваліся песні на старажытнаяўрэйская. Руская мова і арыфметыка ў мой час у выпраўленым хедэры не вывучаліся, аднак у параўнанні са старым хедэрам абноўлены быў прагрэсіўнай з’явай.

Калі я скончыў абноўлены хедэр, дзед адправіў мяне ў звычайны – да меламеда Аўрэмеле (Затуранскаму). Навошта ён так зрабіў, я не разумею. Я ўжо дастаткова ведаў Хумеш, дый Танах, а тут мне раптам давялося сядзець у старым хедэры і вучыць азы кшталту «“Бэрэйшыс” значыць “у пачатку”». Нядоўга я сядзеў у гэтым хедэры, а потым нейкі час вучыўся ў Стыфакова, прыхільніка Гасколы (яўрэйскага Асветніцтва). Яго сістэма была даволі старамоднай, аднак у яго мы вучылі старажытнаяўрэйскую мову і пісалі сачыненні. У той час абноўлены хедэр «Морыя» ужо не існаваў, але Гутцайт разам з Аўромам-Ічам Шпількіным адкрыў прыватную школу ў доме Бенцыёна Шпількіна. У іх я вучыўся да таго, як у 1917 г. паступіў у камерцыйную вучэльню.

Пасля лютаўскай рэвалюцыі 1917 г. пачаўся моцны прыток яўрэйскіх дзяцей у рускія школы. Была скасавана працэнтная норма, і яўрэю ўжо не выпадала плаціць за навучанне некалькіх неяўрэйскіх дзяцей, каб яго дзеці паступілі ў навучальную ўстанову «звыш нормы». Хедэры зачыняліся адзін за другім. Каб прыпыніць навалу паступлення ў рускія школы, арганізацыя «Агудас-Ісроэль» нават адкрыла мадэрнізаваную рэлігійную сярэднюю школу. Аднак я вырашыў, што лепей насіць шапку з зялёным аколышкам ды мундзір з зялёнымі палоскамі на каўняры, і пачаў рыхтавацца да іспытаў. Рыва Віленская дапамагла мне падрыхтавацца, і неўзабаве я трымаў экзамен. У верасні 1917 г. мяне такі прынялі ў слуцкую «камерцыйную вучэльню». Ёю кіраваў ліберальны дырэктар Дзімітрый Іванавіч Іваноў. Сярод вучняў старэйшых класаў налічвалася прыкладна роўная колькасць яўрэяў і хрысціян. У малодшых класах пераважную большасць вучняў складалі яўрэі.

Яўрэйскія вучні размаўлялі міжсобку на ідышы – не толькі на перапынках, але і ў класах. Настаўніцы збольшага былі рускія. Настаўнікам гімнастыкі служыў паляк – пазней, у час польскай акупацыі, ён стаў начальнікам слуцкай турмы. Яшчэ адным настаўнікам быў вядомы бундавец Лейб Мышкоўскі.

Владимир Хворов

Слуцк. Будынак старой камерцыйнай вучэльні. Фота адсюль

Камерцыйная вучэльня ў параўнанні са старым хедэрам была сапраўднай акадэміяй. У ёй часта ладзіліся танцавальныя вечарыны і спектаклі. У гэтай вучэльні я правучыўся тры гады.

Увесну 1920 г. польская жандармерыя выявіла ў вучэльні камуністычную ячэйку, і праз гэта ўстанова была зачынена. Неўзабаве палякі пакінулі Слуцк; сыходзячы, яны, між іншага, спалілі будынак камерцыйнай вучэльні. Пазней, увосень 1920 г. – калі палякі зноў увайшлі ў Слуцк – «камерцыйная вучэльня» адчынілася наноў у будынку мужчынскай гімназіі. Але я к таму часу ўжо стаяў на парозе эміграцыі ў Амерыку.

На працягу трох гадоў камерцыйная вучэльня шмат чаго дабілася. У час нямецкай акупацыі ўлады не мяшаліся ў дзейнасць установы; іх задавальняла тое, што нямецкая мова выкладалася ў вучэльні з першага года навучання. У час польскай акупацыі быў уведзены курс польскай мовы і польскай гісторыі.

Пад бальшавіцкай акупацыяй (снежань 1918 – жнівень 1919 гг.) у вучэльні ажыццяўляліся пэўныя рэформы: хатнія заданні скасоўваліся, ладзіліся прагулкі па свежым паветры (па тэрыторыі маёнткаў і па лясах), пачалі чытацца лекцыі пра рэвалюцыйны рух. Плата за навучанне была адменена.

Тры гады навучання ў камерцыйнай вучэльні сталі для маладых людзей цікавым і важным досведам. У той жа час я працягваў вывучаць старажытнаяўрэйскую мову і літаратуру і новай вячэрняй школе асацыяцыі «Тарбут». Вячэрнія ўрокі ладзіліся ў будынку «талмуд-торы», маімі настаўнікамі былі Хазановіч, Хініч і Некрыч.

Пераклаў з ідыша В. Р.

***

Слуцкая бібліятэка запрашае вас на запланаваную канферэнцыю: Zoom.
Тэма: Прэзентацыя кнігі “Еврейский Слуцк. Небесный и земной”
Час: 9 вер. 2022 02:00 PM Мінск
Падлучыцца да канферэнцыі Zoom
Ідэнтыфікатар канферэнцыі 667 400 4873
Код доступу: i52QxN
.
Апублiкавана 08.09.2022  00:24

 Мордхе-Ліпа Горын. Мой Слуцк

…Здаля, з навакольных палёў і дарог, было відаць знакамітую, пекную, выбеленую Халодную сінагогу. Гэтая камяніца з пакатым, пафарбаваным у зялёны колер бляшаным дахам узвышалася над горадам, быццам вежа.

Сінагога, пабудаваная ў гатычным стылі, была сіметрычным будынкам – з дакладнымі, збалансаванымі архітэктурнымі лініямі, гзымсамі. Мела доўгія і шырокія вокны з каляровымі шыбамі (блакітнымі, зялёнымі, чырвонымі…). Унутры будынка дах падпіралі круглявыя дыхтоўныя калоны. Здавалася, што аб’ёмныя слупы сімвалізуюць слуцкую абшчыну, якая таксама абапіралася на старажытнае знатнае паходжанне.

Апранутыя ў футры або ў тоўстыя цёплыя палітоны, людзі, здаралася нават у марозныя зімы прыходзілі маліцца ў Халодную сінагогу. Зуб не трапляў на зуб, аднак ні люд паспаліты, ні «вяршкі грамадства» не шманалі. Калі голас хазана (кантара) мудрагеліста ўздымаўся, а потым зрываўся ў крык, людзі адчувалі яго паспех і разумелі, што скора ўсё скончыцца. Але прыхаджанам цяжка было стаяць на месцы праз холад, і яны падскоквалі. Па сутнасці, удзел у малітве ўяўляў з сябе бязладнае мітусенне ў вялізнай залі. Ніхто не стаяў на месцы, усе віхрам насіліся ў сваіх талесах зверху палітонаў, мармыталі нешта сабе пад нос, гутарылі ды маліліся.

У 1908 годзе громам грымнула навіна, што Халодная сінагога дабудоўваецца, і з абодвух бакоў будзе жаночая малельня. З гэтай нагоды кпілі: «Цяпер і жанчыны даведаюцца, што такое мароз». Аднак улетку прыхаджане аджывалі ды цешыліся з прахалоды, адчуваючы сябе нібыта ў раі. Тады яны маліліся зусім па-іншаму. На малітвы вялікіх хазанаў у Халоднай сінагозе прадаваліся квіткі. Гершон Сірата, Меер Лідзер, Лейба Уздзер ды іншыя знакамітасці былі ўлюбёнцамі гараджан. Пра іх выказваліся з веданнем справы, атрымлівалі асалоду ад асабліва прыгожых пасажаў з іхніх спеваў. Многія яўрэі стаялі пад сінагогай і захоплена прыслухоўваліся: «Ай, вось гэта ён вывеў!» Хазаны прыносілі людзям такую радасць, што іх літаральна асыпалі пацалункамі.

У летнія месяцы да Халоднай сінагогі прыходзілі на рэпетыцыі слуцкія пажарныя. Амаль кожны чацвер пажарны, апрануты ў мундзір і ў раскошным шаломе, ехаў на дрожках і дзьмуў у трубу, паведамляючы сваім таварышам, што ўвечары будзе сход, вулічная рэпетыцыя.

Рэпетыцыі адбываліся спачатку на вялікай пустой плошчы ля рынка, дзе знаходзіліся гаражы з пажарнымі машынамі, помпы з бочкамі, канюшня, а таксама памяшканне для дзяжурных, якія неслі вахту ўдзень і ўночы, заўжды гатовы ўзняць трывогу.

На чале слуцкіх пажарных стаялі Ісроэл Барон, энергічны яўрэй, і памешчык Курацэвіч, які жыў у канцы бульвара ў пышнай, прыгожай сядзібе.

Пажарныя былі апрануты ў ладна падагнаныя мундзіры і маршыравалі ў суправаджэнні аркестра стройнымі радамі, быццам атрад вайскоўцаў. Гукі маршу прыцягвалі хлапчукоў з хедэра, дый проста вясёлыя кумпаніі, а таксама асобных мінакоў, для якіх гэта быў добры спектакль і прыемнае баўленне часу.

На сінагагальным двары, каля лазні, пажарныя ставілі лесвіцы, прыпіралі іх да муроў Халоднай сінагогі і залазілі на пакаты дах. Паміж хлопцамі ладзілася спаборніцтва, хто хутчэй здолее гэта зрабіць. Грала музыка, а з пажарных шлангаў, уткнутых у бочкі, вада лілася ўгору і далёка навокал. Дзеці дапамагалі пажарным чэрпаць ваду з найбліжэйшых студняў.

Потым пажарныя бавілі час у харчэўнях, дзе смакавалі слуцкія стравы: рыбу, гусінае мясо і тлушчы, блінцы, пірагі з начыннем, торты – і ўсё гэта залівалі акавітай.

У дні дзяржаўных святаў навучэнцы гімназіі і камерцыйнай вучэльні, быццам вымуштраваныя жаўнеры, заходзілі ў Халодную сінагогу строем, у поўнай форме. Яны сядалі на лавы вакол бімы ў цэнтры сінагогі, і казённы рабін Эшман, апрануты ў чорны сурдут, на рускай мове трымаў перад імі патрыятычную прамову пра важнасць свята. Ён прымяркоўваў свае выступы да тэмы святкавання: напрыклад, да дня нараджэння цара, іншых тытулаваных асоб з дынастыі Раманавых.

Пасля цырымоніі чытаўся раздзел з псалмаў. Завяршаўся выступ казённага рабіна патрабаваннем быць добрымі, набожнымі і лаяльнымі да цара.

У Халоднай сінагозе прыводзілі да прысягі маладых яўрэйскіх хлопцаў, прызваных у войска. Ускудлачаныя, разгубленыя, яны праз зубы паўтаралі клятву, якую Эшман вымаўляў па-руску, дэкларуючы вернасць і адданасць расійскаму цару. Словы Эшмана набывалі іранічнае і нават дзікае гучанне ў сінагозе без прыхаджанаў, у прысутнасці вайскоўцаў і цывільных службоўцаў.

Тут жа часам з’яўляўся спраўнік Штрыкер, тоўсты бландзін. Пад яго ўладай знаходзіліся дваццаць пяць паліцыянтаў і рота жаўнераў, якія змяшчаліся ў бараках. Пляц для трэніровак быў у іх побач з касцёлам.

У Халоднай сінагозе, як і ў іншых, былі сярод прыхаджанаў таемныя агенты. Штрыкер быў някепскім чалавеком. Яго ведалі дзеці і жанчыны, ён гуляў па вуліцах у сваім шэрым мундзіры з эпалетамі, усміхаючыся мінакам. Але да моладзі, замяшанай у занадта вольных учынках, спраўнік быў бязлітасны.

У сакавіку 1905 года яго сын, пятнаццацігадовы гімназіст, пасля спрэчак з бацькам схапіў ягоны рэвальвер і застрэліў яго. Падлетак захапляўся ідэямі левых і не мог вынесці таго, як бацька з ім абыходзіўся. У Слуцку тады ўсчаўся вялікі шум, усё здарылася якраз за тыдзень да Пэйсаха. Паніхіда прайшла ў лютэранскай царкве на бульвары.

Вакол сінагагальнага двара было пяць сінагог: Халодная на ўсходнім баку, дом навучання на заходнім, «Клойз» і Рагавая сінагога на паўночным, а на паўднёвым — сінагога краўцоў. На прасторным двары, што ўмяшчаў сотні людзей, ладзілі вяселлі, тут гралi клезмеры — капела Айзла-клезмера або музыкі Шымена-Лейба. Калі ж яны гралі на вуліцы, тое быў знак, што вясельная працэсія рухаецца да сінагагальнага двара.

М. Філіповіч, «Сінагога ў Слуцку» (акварэль 1925 г.)

Побач з «Клойзам» арганізоўваліся жалобныя цырымоніі: калі паміралі важныя персоны, труну ўзнімалі на стол, што стаяў на ўзвышшы. З гэтага ж узвышша слова пра нябожчыка прамаўляў рабін або даян рэб Лейб Неймарк; яны распавядалі пра дабрадзейнасць памерлага, пра тое, які ён быў цудоўны яўрэй. Прысутныя мужчыны і жанчыны праходзілі міма нябожчыка, аплакваючы яго. Хлопчыкі з хедэра і талмуд-торы крочылі за труной і спявалі псалом «Цэдэк ле-фаноў еѓалех, вэ-ёсем ле-дэрэх пэамоў»*. Шамес рэб Файвл трэс каробкай для цдокі (ахвяраванняў) і звяртаўся да людзей са словамі мудраца: «Цдоке тацыл мі-мавет»**.

Так і цягнулася жалобная працэсія: улетку – па спёцы, увосень – па раздарожжы, узімку – па снезе. Людзі ішлі і неслі труну на плячах. Яўрэі мерна крочылі ў пачцівай цішыні, якую парушаў толькі звон манет у каробцы для цдокі, і даходзілі так да абнесеных каменным плотам могілак ля ракі, у канцы Зарэчнай вуліцы.

Пераклаў з ідыша В. Р.

* «Справядлівасць перад Ім пойдзе, і накіруе Ён яе па шляху ступакоў Сваіх» («Тэгілім», 85:14)

** «Дабрадзейнасць ратуе ад смерці» («Мішлей», 10:2)

***

Паводле «Кнігі памяці яўрэяў Слуцка і наваколля» (Нью-Ёрк, 1962; іўрыт, ідыш, англійская). Гэты фрагмент – у перакладзе з ідыша на рускую мову – увайшоў у кнігу «Еврейский Слуцк – земной и небесный», што надоечы выйшла ў Маскве. Прэзентацыя выдання мае адбыцца ў Слуцку 9 верасня, у раённай бібліятэцы, пачынаючы з 14.00.

Апублiкавана 05.09.2022  23:29

***

Слуцкая библиотека приглашает вас на запланированную конференцию: Zoom.
Тема: Презентация книги “Еврейский Слуцк. Небесный и земной”
Время: 9 сент. 2022 02:00 PM Минск
Подключиться к конференции Zoom
Идентификатор конференции: 667 400 4873
Код доступа: i52QxN
.
Добавлено 07.09.2022  13:09

Ещё о загадках истории

От редактора belisrael

Сейчас, в первые мес. 2024, а следовало значительно раньше,  я должен сказать, что сделал огромную ошибку, когда позволил тому, кто называет себя политологом, завалить сайт огромным количеством материалом о том, как он борется за улучшение синеокой, поливая всех, как во власти, так и сбежавших, да и не имеющих отношение к политике, в отличие от него, остающегося в Минске.

“Обезопасив” себя тем, что не имеет страниц в соцсетях, не выходивший протестовать, он свалился на израильский сайт, но никак не Беларусь-Израиль, как позволяли его называть еще некоторые из слишком разумных, решив, что можно превратить его в свою собственность, и за свои опусы, поскольку в Беларуси все дорожает и дорожает, начал выцыганивать финансы, которые достигли 5 тыс. баксов, не считая украденного  огромнейшего количества времени, в том числе оторванного ото сна, поскольку присылаемые материалы надо было поставить вовремя, а иной раз они поступали под ночь, к тому же в придачу рекомендуя для публикации выкопанные на разных сайтах заумные материалы, которые и вовсе мало кого могли заинтересовать, но нагружая меня прочтением их.

А сколько времени было потрачено на запощивание его статеек в фейсбуке, ответы на иногда случавшиеся комменты, а затем еще и пересылку ему того как реагируют. Чего только в голову ему не приходило. Забросить материалы в какие-то фейсбучные группы, отправить тем, кого он задевал и посмотреть как отреагируют, запостить на моей странице “радi прыколу” пришедшую в голову “умную” мысль. Хорошо помню, как просил отправить линк материала бывшему министру здоровья, а затем  губернатору Гродненской области Каранику и ждать реакцию на критику и т.д.  Мне, живущему в Израиле с 1990 года, редактору и основателю сайта, больше не о чем было думать, как о более чем странном белорусском еврее и выполнять его хотелки.

Для него главное было, чтоб не была пропущена ни одна запятая, ошибка или описка, и потому, иной раз, даже спустя пару лет, просил поправить, в том числе стилистику предложения. Вот такой перфекционист!

Он даже не стеснялся мне писать, что надо финансово поддерживать его друзей из белорусских писателей, чтоб привлечь публиковаться на сайте, а некоторых пригласить в Израиль, взяв на себя все расходы. И я таки отправил нескольким предложения приехать, было это еще до ковида, с предоставлением жилья, в ответ благодарили, но чтоб купить билеты, эта мысля могла придти в голову только тому, кто сам готов был тянуть и тянуть.

После того как я ему в середине 2022, и особенно в начале 2023, написал, что бесконечные публикации о Беларуси, и особенно, как он их подает, вредят сайту, тем более, что давно не раз предлагал ему репатриироваться, в крайнем случае пожить хотя бы год, к тому же была возможность бесплатно у меня, и при этом заработать значительно больше, чем он имеет в Минске, да и получить корзину абсорции, а это тысяч семь долларов, если не больше, и вернуться, слышал в ответ (все письма он мне писал на белорусском) сначала: “Трэба было гэта рабiть даўно, а цяпер не…я люблю Беларусь, тут i памру”. После августовских выборов 2020, когда начался массовый отъезд  из Беларуси: “Яшчэ не час, мо пазней”. Уж казалось бы 24 февраля 2022 должны были стать решающими, но нет.

А в начале 2023:

“Калі ў сайта зараз і ёсць перспектывы, то яны – у супрацы з блогерамі, якія пішуць пра сучасную Беларусь. Таксама можна было б пакласці з прыборам на “спіс экстрэмісцкіх матэрыялаў” і паціху публікаваць фрагменты, напр., з гэтых кніг. Думаю, многія чытачы былі б за гэта ўдзячныя – а заблакаваць belisrael улады РБ не наважваюцца (відаць, баяцца канфлікту з Ізраілем ;)) (22 января 2023)

“OK, далей тады – без мяне. Добрага дня і шчасліва заставацца! и вскоре продолжил:  “Карацей, Вы стаміліся. Я таксама стаміўся. Сайт мяне доўгі час цікавіў, але свет на ім клінам не сыходзіцца. Сем з нечым гадоў пісаў, як умеў, і многім падабалася. А што не ўсім – ну, я не купюра з партрэтам Франкліна.  Бывайце здаровы. (23 января 2023)

Все это брехня, поскольку сам писал, что посылает ссылки своим знакомым и из 10, в ответ получал 1 реакцию. Да и зачем ему Израиль, где надо было бы и поработать, когда можно сходить в библиотеку, на улице выискать непорядки и сфоткать, после чего сварганить статейки и за них еще вытаскивать немалые бабки.
.
А весной 2021 он открыл свой ютюб-канальчик и сообщил на нем в конце 2023, что достиг пусть не большого, но все-таки успеха – было 5 подписчиков, стало 22!
.
То, что он на нем пишет в своих постиках практически ежедневно, за исключанием шабата, говорит о том, что этот “непризнанный гений и смельчак”, продолжая покусывать беларускую уладу, нередко насмехаясь, при этом не забывая ее хвалить за некоторые успехи, достоин помещения в закрытое отделение минских Новинок. А возможно, кому-то во власти выгоден такой белорусоеврей.
.
Да еще тот, кто после трагедии 7 октября высказался: “несколько раз был в Израиле и не понравилось. Да и вообще знал, что не такая сильная израильская армия, как всегда говорили о ней, к тому же кругом бардак. А военную операцию в Газе нельзя начинать, если не поставить цель заняться образованием палестинцев, хотя это будет сделать очень тяжело”.
.
Это и есть минский  “политолог”, который вслед за израильскими и международными леваками жалеет  “мирных” палестинцев, в основной своей массе помогающим хамасовским террористам и желающим уничтожения Израиля.
.
К тому же, он никому не расскажет, что приехав ко мне на 3 недели на свое 40-летие в июне 2017, решил съэкономить на страховке, и уже на 2-й день все могло кончиться трагедией с его женой, которая была с ним. Помню, как тогда она плача говорила ему, что надо улетать назад. Хорошо, что все обошлось и ч-з 2 дня ожила, а если б пришлось обратиться в больницу, то никаких денег не хватило бы. Что смародерил многие тысячи долларов, а кроме этого писал, что уже совсем перестает работать комп и тогда я ему передал новый, который взял знакомый, летевший в Москву, а оттуда доставил в Минск.
.
Поскольку с лета прошлого года он  никак не реагирует на мои письма по мэйлу, где настоятельно прошу вернуть все, по-сути, смародеренное, и на оставляемые комменты на его канальчике, о котором я давно забыл и натолкнулся в середине декабря прошлого года, где еще и рекомендует читать его статьи на сайте, то написанное начал помещать в  превью ко многим его опусам, или фельетончикам, как он их называет. Для меня он стал существом и когда его посадят, что будет более чем справедливо, учитывая то, что после августа 2020 через суды по политическим статьям прошли тысячи, а немало получили чудовищные сроки, например Ольга Майорова (1966 г.р.), общественная активистка, ранее активный член Объединенной гражданской партии, не боявшаяся писать в фейсбуке, 17 октября 2022 осуждена на 20 лет колонии в условиях общего режима и 800 базовых величин штрафа (25 600 рублей), не заслужит никакой жалости ни с чьей-либо стороны, поскольку подличал в отношении многих.
.
А может быть, упорно подражнивая власть, он решил испытать на себе все прелести заключения, ведь очень давно сумел выдержать одни сутки, о чем иногда вспоминал в своих статейках?
.
В конце этого материала он упоминает борисовчанина Игоря Ледника, который был арестован 12 апреля 2022 и над которым в Минске в начале сентября 2022 начался суд. Тогда он был осужден на 3 года, а 20 февраля 2024 умер в бобруйской колонии.
.
В своем постике на канальчике вспомнил Игоря, написав: “Пад канец 2010-х Iгар нярэдка чытаў у сецiве мае опусы. На жаль, пазалетась не мог я рэальна памагчы яму, хiба што ўзгадау тут. Спи спакойна, таварыш”, приведя ссылку на этот материал.
.
Цинизм этого существа не имеет границ. “К сожалению, в позапрошлом году не мог я реально помочь ему”. На похороны Игоря в Борисове собралось только 10 чел. Может этот “смельчак”, назвавший Игоря товарищем, был среди них? Если ты такой отчаянный, то что стоило сесть на электричку и проехаться?!
.
И если называть его пользу для сайта, то она была минимальна, а вред огромен.
.
29 февраля 2024
__________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
.

І знову здрастуйте! Извиняйте, если надокучила моя писанина за последние пару недель – но подумайте о том, как оч-чень многим за 28 лет надоел один усатый политик (учитывая его нахождение в Верховном Совете с 1990 г., даже не 28 будет, а 32)…

Любопытное мероприятие запланировано в Слуцке на 9 сентября – в 14.00 районная библиотека намерена принять презентацию книги памяти о евреях города и окрестностей. Книга называется «Еврейский Слуцк – земной и небесный», она малотиражная, 800 страниц. Это несколько сокращённый перевод с иврита, идиша и английского фолианта, вышедшего в Нью-Йорке 60 лет назад. Сборник воспоминаний, документов, рассказов, стихов и фольклора выпустили в 1962 г. выходцы из Слуцка и соседних местечек, жившие в Израиле и США; переводное издание готовилось по инициативе московского юриста Андрея Порфирьева с 2018 г. Оно открыто для скачивания здесь.

Я. Кругер «Холодная синагога в Слуцке» (рисунок 1921 г.)

Ну, а в Минске вчера состоялся очередной сеанс промывки мозгов – да-да, я об «уроке» от «главного учителя». Фрагменты для сравнения из речей А. Лукашенко:

30.06.2022: «Вполне нормальное требование – нет национализму, который перерастает, я вам как историк говорю, в фашизм. Нам это не надо, и Европе это не надо. Они в Украине это культивируют, поддерживают это» (встреча с Лавровым).

01.09.2022: «Если послушать меня, Путина, русских или белорусов – мы националисты. Это нормально, ребята. Националист – это тот, который радеет за свое, за суверенитет, независимость, за свой язык, культуру и прочее. Я – за».

Cтранная позиция: русским и белорусам националистами быть можно (у них/нас не «перерастает»), а украинцам – ни-ни? Или что-то радикально изменилось за 2 месяца?

Любопытно, что вчерась оратор не украшал себя гордым званием, в упорной борьбе завоёванным в могилёвском пединституте лет 45 назад, а (реагируя на вопрос гимназиста Демьяна) высказался поскромнее: «я уже давно-давно не историк»… Всё-таки без «мегаломании» не обошлось: «Нас сегодня десятки миллионов глаз видят и десятки миллионов слышат». По состоянию на 11.15 утра 02.09.2022 интернет-запись «открытого урока “Историческая память – дорога в будущее”», предоставленная «Первым национальным каналом», не собрала и 19 тыс. просмотров. Конечно, были другие площадки, где транслировались особо ценные извивы мысли, но сомневаюсь я, что БТ-ОНТ-СТВ смотрят прямо-таки «десятки миллионов». А коли дело в гиперболе как стилистической фигуре, то смелее надо было высказываться… 🙂 Восемь миллиардов людей живёт на планете – почему не допустить, что каждый второй рвётся послушать фантазии о стихах наградах Василя Быкова, якобы распроданных родственниками «по 30 долларов» (отсылка к «тридцати сребреникам» зачтена)?

Как знал я, что речь зайдёт о Наталье Арсеньевой – в августе с. г. почти целый текст на belisrael был посвящён нападкам агитпропа на давно умершую поэтессу (1903-1997)! Ближе к концу «открытого урока» Лукашенко прошёлся по тем, которые пели «Магутны Божа» в 2020 г., и пригласил Игоря Марзалюка рассказать об авторше… Вот что поведал дежурный историк (более полный пер. с бел., выполненный по видеозаписи):

«Магутны Божа» написала Наталья Арсеньева – жена Франтишка Кушеля, главного опекуна белорусской полиции под оккупацией. Сама она до 1941 года была сексотом НКВД, «стучала» на Максима Танка, писала стихи-восхваления о Сталине и Ленине, а когда власть поменялась в 41-м, стала самой ревностной патриоткой третьего рейха. Была награждена из рук Вильгельма Кубе медалью восточных народов с мечами. Там было пять ступеней, она получила самую высокую. И самое главное, что этот гимн, «Магутны Божа», как и целый ряд других песен, которые были изданы в Минске во время оккупации, являлись маршевыми песнями 13-го белорусского батальона СД и других коллаборационистских формирований. И там с нотами, со всем остальным.

И надо помнить, что она была антисемиткой, она исповедовала ту идеологию, ну и в списке на выдачу преступников три человека были, что называется, в первой тройке: Радослав Островский — президент Белорусской Центральной Рады, Наталья Арсеньева и её муж Франтишек Кушель. Поэтому…

Она была главным цензором генерального комиссариата «Беларусь», принимала участие в редактировании двух изданий, «Беларус на варце» (этo журнал белорусской полиции, белорусских полицаев и Белорусской краевой обороны), а также «Беларускай газэты», которая тоже выходила таким вот образом. И самое важное — Наталья Арсеньева никогда не каялась. Она с мужем убежала в Соединённые Штаты. Она никогда не каялась за то, что делала, она считала, что всё делала правильно.

Полуправда здесь перемешана с… мягко говоря, постправдой (я давно заметил, что, начиная с 2010-х гг., д-р исторических наук – больше пропагандист, чем исследователь). В частности, заслуживающие доверия источники не упоминают о том, что «Магутны Божа» был положен на музыку до 1947 г., что под него маршировали коллаборанты (произведение по духу вообще не военное). Возможно, Марзалюк имел в виду нижеследующую песню:

Скопировано отсюда

Она действительно была написана для коллаборантских формирований. Да, печально, что поэтесса попала под влияние нацистской пропаганды («не москаль-большевик и не ляхи»). Насколько сильным было то влияние – вопрос довольно спорный. Склоняюсь к мысли, что не была всё-таки Арсеньева заядлой «приспешницей нацизма» и «антисемиткой». После ликвидации Минского гетто в 1943 г. она написала стихотворение «Акцыя», в котором посочувствовала евреям:

«Aкция»

Горело всё в аду, в бушующем огне,

Когда еврейское дотла сжигалось имя.

И раны черных дней, стучащих в сердце мне,

Не заглушить молитвами святыми.

Дрожали в судорогах вялые листы,

И меж ветвей испуганного сада

Сверкали на одеждах вплоть до темноты

Заплаты желтые — преддверье ада.

Выл ветер. Им запеть последовал приказ,

И целый час все пели и плясали…

Вдруг сверху им в лицо дохнул в последний раз

Свинцовый ветер пулемётной стали.

Чтобы ему польстить, червонным языком

Огонь уже лизал верхушку синагоги,

Вздымаясь в небеса кровавым петухом

И вея пепел Торы по дороге…

Слипалась от дождя промокшая земля,

Все пели, и молчал лишь мальчик Ёсель.

Просила мама: «Пой», — ребёнка шевеля.

Но в страхе всё ж игрушку он не бросил.

Уже смеркалось, угасал осенний день.

Им за околицей вручили вдруг лопаты,

И горько зашуршал, захлюпал по воде

Песок судьбы тяжелый, мокроватый.

Им всем раздеться приказали палачи.

Кончался вечер злой, всем взоры запорошив.

От голых тел, сверкнув, свет задрожал в ночи,

И пули вдруг захлопали в ладоши…

Когда стекала кровь на дно сырых траншей,

Раздался плач его предсмертный, безответный,

Тогда пошли срывать с девичьих рук и шей

Коралловые бусы и браслеты.

Часа, наверно, два всё рявкал пулемёт,

Но кляпом пасть ему заткнула ночи темень,

Застыл последний лист, и Ёсель вдруг умолк,

Прижавшись к матери, забытый всеми.

Из мёртвых глаз его, хоть он того не знал,

Господь, дивясь, смотрел, пронзая ночи просинь,

На зверски убиенных, кто в песке лежал,

На палачей в крови…

на грязь…

и осень.

***

Перевод с белорусского Леонида Зуборева чуть шебутной (так, в оригинале – см. с. 225 – у поэтессы «Хрыстос» там, где в переводе «Господь»), но в целом верный.

Как уже приходилось писать, восхвалений Гитлера, СС и вермахта в стихах Арсеньевой нет, во всяком случае, я не встречал. Не видел и документальных подтверждений того, что Наталья занимала должность «цензора», да ещё и «главного», при Generalbezirk Weissruthenien. Вероятно, она, как активистка «Белорусской народной самопомощи» и «Белорусского культурного объединения», привлекалась к написанию различных листовок/воззваний в качестве редактора/корректора.

Нигде в доступных мне источниках до «откровений» Марзалюка не упоминалось о награждении Арсеньевой медалью из рук Кубе. Просить депутата палаты представителей об уточнениях, как показал майский опыт, бесполезно. Потому обращаюсь к уважаемым историкам, изучавшим деятельность генерального комиссариата «Беларусь» и жизнь в оккупированном нацистами Минске – кто и когда награждался в то время такими медалями? Насколько правдоподобно то, что либреттистка и газетчица, т. е. женщина цивильная, была награждена медалью высшей степени «с мечами» (т. е. наградой, предназначенной для комбатантов)?

Сожалела ли поэтесса, вернувшаяся в Беларусь из ссылки в мае 1941 г., о своём дальнейшем поведении? После войны объясняла: «Люди, которые ни за что пострадали от советской власти, а таких было не так уж и мало, встречали немцев с надеждой, как избавителей. Абсолютно никто не думал, что немцы такие нелюди». Искренне или нет она называла немцев (нацистов) нелюдями, сейчас сказать трудно. Во всяком случае, отмежевалась от них.

***

Заглянул я в разрекламированный фильм от «Нексты», названный, кажется, «Золотое дно». Сразу насторожили обзывалки типа «колхозник» и «селюк» в адрес человека, много лет назад покинувшего деревню – ну, мелко это… В какой-то момент услышал рассказ о БелАЗе, МТЗ и МАЗе, которые-де «сегодня» первые в стране по убыткам (со ссылкой на январский отчёт 2015 г.!) – и дальше не смог смотреть. Все три предприятия в прошлом году декларировали прибыль; если уж опровергать то, что на рубеже 2010–2020-х они худо-бедно держались на плаву, то не посредством инфы восьмилетней давности.

В Минске начался суд над Игорем Ледником, борисовским активистом белорусской социал-демократической партии… Ледник публиковался и на belisrael.

Игорь, 61-летний инвалид 2-й группы, задержанный в апреле с. г., обвиняется по уголовной статье – якобы «оскорбил президента». Пожелаем ему оправдательного приговора (обвинитель настаивает на трёх годах колонии).

Вольф Рубинчик, г. Минск

02.09.2022

w2rubinchyk[at]gmail.com

Опубликовано 02.09.2022  20:30

***

Слуцкая библиотека приглашает вас на запланированную конференцию: Zoom.
Тема: Презентация книги “Еврейский Слуцк. Небесный и земной”
Время: 9 сент. 2022 02:00 PM Минск
Подключиться к конференции Zoom
Идентификатор конференции: 667 400 4873
Код доступа: i52QxN
.
Добавлено 07.09.2022  13:10

Юлия Пургина. История моих еврейских корней

Голод Литман Волькович (1894-1981) и Голод Дора (Двейра, Двира) Хаймовна (1900-1979).

Дети:

Голод Сара (1918 (1920)-2008);

Голод Матвей (1920-1944);

Голод Борис (1923-1942);

Голод Яков (1925-2005);

Голод Фира (1931-2012) – проживала в Израиле, похоронена в Израиле;

Голод Ева (родилась в 1939 году, ныне проживает в Израиле, в г. Ашкелоне).

Литмана во время империалистической (Первой мировой) войны призвали в армию, воевал, был тяжело ранен в живот. Его мама Фаина (безграмотная женщина – в тот период девочкам практически не давали образования) была очень смелой и решительной, пешком пришла в Москву, нашла, где лежал раненый сын. Литман часто потом эту историю рассказывал. После того ранения Литмана комиссовали, и они с мамой вернулись в Калинковичи.

На полученные от комиссариата деньги Литман купил себе лошадь и начал заниматься извозом, перевозил тяжелые грузы – лес.

Однажды друг позвал его на свадьбу в г. Мозырь, что стоит на реке Припять, и на этой свадьбе он увидел девочку на вид лет 15-16, маленькую, худенькую, с красивыми черными волосами ниже попы, заплетенными в две косички, и голубыми глазами.

Так познакомились Литман и Дора. Позже они подружились, встречались. Еще года два Литман ходил к Доре в Мозырь, а когда ей исполнилось 17 лет, забрал ее к себе в Калинковичи. Запись о бракосочетании Литмана и Доры имеется в синагоге г. Калинковичи за 1917 год.

16 июня 1918 года у пары родилась дочка Сара, хотя позже в документах бабушки был записан год рождения 1920. Месяц тоже может быть неточным, но мы всегда поздравляли бабушку 16 июня. Бабушка училась в техникуме связи в г. Минске, родила четверых детей:

Леонида (1939);

Бориса (1947);

Ирину (1949-2022);

Олега (1956).

Далее в 1920 году родился Матвей. В 1940 году был призван в армию, имеется одно-единственное фото юноши призывного возраста. В 1944 году Матвей погиб.

В 1923 году родился Борис, учился в техникуме кино на киномеханика. В 1942 году был призван в армию, погиб в 1943 году.

В 1925 году родился Яков. В декабре 1943 года он получил повестку в армию. Дед провожал его на станцию, посадил в поезд – и в тот же день на станции получил похоронку на старшего сына Бориса. Возвращался домой по заснеженному лесу и плакал, не зная, как сказать об этом жене. Началась сильнейшая метель, в одно мгновение всю дорогу занесло, и было уже непонятно, куда идти. И тут  Литман будто увидел впереди себя фигуру своего покойного  отца, который вёл его по этой дороге.

Яков прошел всю войну, вернулся раненым, носил руку на подвязке. Лежал в госпитале, и потом его комиссовали. Имел государственные награды – Орден Отечественной войны І степени, Орден Красной звезды, Медаль «за Отвагу». Также он был удостоен Ордена Славы III степени, о котором даже не знал, и выяснили мы это только недавно. Яков прожил долгую жизнь со своей женой Женей. Детей у них не было (Женя не могла иметь детей). Он очень любил своих племянников, заботился о них. Когда он состарился, о нем заботились Ира и Олег.

Надо отдать должное воспитанию в еврейских  семьях – детям с детства прививается трепетное отношение к своей семье. Сначала балуют и любят детей, потом они балуют и любят стариков.

В 1931 году родилась Фира, она два курса отучилась в Ленинградском  педагогическом  Институте, потом перевелась в Мозырь, потому что в Ленинграде было очень дорого учиться. Родила сыновей Виктора и Михаила, ныне живущих в Израиле.

В феврале 1939 года родилась Ева. Дедушка Литман шутил часто и много по поводу рождения Евы, что света не было, темнело рано, спать ложились рано, заняться нечем было )) Называл ее доней и обожал. Умер дома на руках у своей любимой дони в глубокой старости, вероятно от рака желудка.

Летом 1940 года Дора Хаймовна забеременела в последний раз. Хозяйство было большое, натуральное. Куры, поросята, корова плюс огород. В январе 1941 года она с большим животом повезла продавать поросенка на рынок в телеге, таскала тяжести, и на обратном пути у нее случился выкидыш. Родился мертворождённый мальчик. И дедушка Литман потом всю жизнь вспоминал эту историю, говорил: “Жаль, мальчик умер, был бы еще один сын”. Но скорее всего,  мальчик бы всё равно не выжил, так как в июне началась война.

Вообще евреи отличаются особой любовью к своим детям! Очень трепетной и правильной, можно сказать. Каждый еврейский ребенок до революции учился в хедере. Хедер – базовая начальная школа в традиционной еврейской ашкеназской религиозной системе образования.

Сара (Соня) окончила два класса хедера, и позже, когда Ева приезжала к ней в Беларусь из Израиля с документами, даже смогла прочитать название на иврите. В 1938 году она вышла замуж за своего одногруппника по техникуму связи Зверева Александра Трофимовича. Позже она уехала к мужу-красноармейцу в г. Белосток, где он служил.

В 1939 году беременная Сара приехала в Калинковичи к родителям рожать своего первенца. Летом в июне она родила Леонида, а чуть ранее, в феврале, у ее родителей родилась Ева. И Сара «смотрела», как говорила она сама, нянчила одновременно двоих малышей, потому что мама Дора Хаймовна была занята хозяйством.

В 1940 году Матвея призвали в армию, больше о нем ничего неизвестно, считался без вести пропавшим.

Летом 1941 года деда Литмана призвали в трудовую армию, рыть окопы. Он оказался в г. Чебаркуль Челябинской области, Дора с детьми тем временем оставались в Калинковичах. У них был хороший большой дом, который позже один из полицаев перевез себе в деревню.

Когда немцы приблизились к Калинковичам, друг Литмана сообщил Доре, что надо бежать, иначе евреев убьют. Дора, схватив детей, бросив дом, хозяйство, погрузились в вагоны и эвакуировались на Урал в г. Чебаркуль. Там они жили и работали в лесхозе на лесопилке. Яков работал в кузнице, а дед Литман возил лес.

Сара к началу войны уже жила отдельно от родителей – в г. Белостоке (Польша; тогда БССР) с мужем  Шурой, как она его звала, и маленьким Леонидом. Александр Трофимович служил там с июня 1940 года.

В ночь на 22 июня 1941 года Шуру отпустили из штаба только в 2 часа ночи. Он пришел, лег спать и проснулся в 4 часа утра от грохота немецких танков. Ни у кого из офицеров оружия не было при себе, его оставляли в штабном сейфе.

В июне 1941 года, когда началась война, семьи офицеров из Белостока посадили в грузовики и отправили на “Большую Землю” (на Восток). В Польше уже были немцы. Где-то между Барановичами и Минском начался налет авиации, все женщины из машины повыпрыгивали и побежали врассыпную. В грузовик, в котором они ехали, попал снаряд. Бабушка успела выпрыгнуть – и бегом в глушь леса. Бежит и слышит немецкую речь. На руках – полуторагодовалый ребенок и документы, что она еврейка, к тому же жена красноармейца. Она  быстро расковыряла яму веткой и закопала туда документы. Все первоначальные бумаги, таким образом, были утеряны. Дальше она уже шла без документов.

Помню, бабушка рассказывала, как шла она с двугодовалым Ленечкой по этому лесу. Шла примерно 20 км, сына несла на руках. Только поставит его на землю: «Ленечка, ну ты такой тяжелый, мне тяжело, пройди ножками, пожалуйста». Ленечка два шага пройдет и капризничать, бабушка его на руки и дальше идет.

Так она шла в сторону Минска и далее в Могилев, где были родители Шуры (Зверев Трофим Васильевич, 1888 г. р.) и Зверева Анастасия Ермолаевна (1887 г. р.). Дед был известным в городе печником. Бабушка заседала в церковном совете Трехсвятительской церкви. У нее всегла было свое место под клиросом, которое никто никогда не занимал, потому что все знали, что это ее место.

По дороге малыш заболел  дизентерией. Бабушка рассказывала, что принесла его к бабе Насте с кровавым поносом, ослабевшего и обезвоженного. Ей пришлось оставить маленького Леню свекрови и идти обратно в Калинковичи, так как она думала, что в Калинковичах осталась мама Дора (Двейра Хаймовна) с детьми. Но когда она пришла в Калинковичи, друг ее папы Литмана сказал ей, что Дора уже эвакуировалась. Добавил: “Ты, Сара, беги отсюда, потому что здесь уже немцы, и они евреев помечают. Были облавы, и нас всех уже пометили. И уже были первые расстрелы”. Бабушка Сара (Соня), переночевав в подвале, побежала обратно в сторону Бобруйска и далее в Могилёв к сыну и свекрови.

В Могилеве уже были немцы, уже тоже начались облавы на евреев. Их сгоняли в местный полевой лагерь, который они расположили в поле на месте современного аэропорта.

Лето 1941 года стояло жаркое, и посреди поля на солнцепеке стояли временные бараки, в которые гитлеровцы сгоняли евреев. Многие соседи знали, что Шура женат на еврейке, но молчали.

Шура на тот момент был офицером. Военкомата уже не было в Могилеве. А самое главное для красноармейца было не попасть в окружение.

Это был тот самый раз, когда Сара и Шура виделись перед разлукой длиной в четыре года. В следующий раз они увидятся только  глубокой осенью 1945 года.

Каким-то волшебным образом ему тогда, летом 1941 г., удалось забежать домой,  помыться, переодеться и поесть, и он побежал дальше, переплыл Днепр, прибежал в Чаусы (там как раз был военкомат). Там ему поставили печать, и дальше он пошел на Смоленск. И там уже дали первый бой немцам.

А в это время Саре (Соне) кто-то из соседей сказал: «Беги на поле, твоего Шурку там видели». Она испугалась, что Шура попал к немцам, так как он только недавно был дома, схватила, что было под рукой (яйца, молоко) и побежала к лагерю пленных. Через забор она увидела не Шуру, а их общего друга, однокурсника по техникуму связи. Бабушка хорошо говорила по-немецки, она сказала, что это ее муж, и выменяла его у охранников на еду. Так она спасла жизнь их общему другу по техникуму. Дома парня переодели, покормили, и он пошел в сторону Красной армии.

Сара (Соня) жила с маленьким Леней, со своей свекровью Анастасией Ермолаевной и с тетей Зоей (сестрой дедушки Шуры). Все соседи знали, что она еврейка, они были очень порядочными и добрыми людьми. Их семью любили. Но однажды одна соседка пригрозила, что донесет, что бабушка – еврейка. Тогда бабушка Настя заплатила ей за молчание, а дедушка Трофим даже схватился с ней в перепалке, защищая невестку.

В августе 1941 года в Могилеве немецкими властями была создана «служба порядка» (ОД), которая состояла из 4 отделов и ближе к 1943 году переименовалась в «стражу безопасности» под название «Siva» Был учрежден арестный дом, именуемый в документах того времени «ардом». Основными причинами задержания были: отсутствие документов, удостоверяющих личность, уклонение от работы, кражи, нарушение комендантского часа. Но примерно со второй половины октября 1941 года преступлением и достаточным основанием для ареста было уже то, что человек был евреем (по их терминологии – «жидом»). Фашистские варвары могли арестовать любого даже за «еврейскую внешность» или за «еврейский выговор», если человек не имел убедительных аргументов, доказывавших его «русское» происхождение.

Также арестовывали за «пособничество и укрывательство жидов», однако наказания за эти преступления были не для всех одинаковые. Во-первых, факт оказания помощи евреям надо было еще доказать (евреи часто не выдавали своих спасителей даже под пытками). Во-вторых, существенно смягчить наказание или добиться освобождения помогали взятки полицейским и следователям.

Если вопрос о судьбе людей, помогавших евреям, мог решаться по-разному, то наказание для самих евреев, как известно, было определено заранее – казнь. Задержанных, вне зависимости от пола и возраста, отправляли на уничтожение.

Они жили так до 1942 года. В том году облавы на евреев ужесточились. И однажды ночью фашисты в черном с железными бляхами на груди – то ли гестапо, то ли  СС – ворвались в дом к бабушке (надо сказать, что у бабушки Анастасии Ермолаевны вся комната была в иконах). Они искали маленького Леню, но, увидев массу образов, икон, горящую лампаду, немного успокоились. Расшвыряв ногами мебель, фашисты ушли и больше не появлялись. Бабушка успела спрятать маленького Леню под перину, он там тихо лежал, и его никто не заметил. Бабушка рассказывала, что этих в черном боялись даже сами немцы, они хватали только молодых девушек и женщин, детей.

Маленький Леня остался с бабушкой Анастасией Ермолаевной и тетей Зоей, сестрой Александра Трофимовича. Хотя ранее баба Настя очень неприязненно отнеслась к браку сына с еврейкой, но, когда в 1943 году Ленечка заболел менингитом, сделала всё, чтобы спасти внука. В течение двух недель у него была высоченная температура, он перестал двигаться и фактически умирал. Бабушка, собрав еду, какая была в доме, побежала к врачу, просить его помочь вылечить малыша. Доктор-немец согласился посмотреть малыша. Пришел поздно вечером, посмотрел и сказал, что спасти ребенка сможет только пенициллин, но даже в немецком госпитале он был под строгим учетом.

Каким-то волшебным образом бабе Насте удалось договориться с этим доктором, и он согласился лечить Леню. Баба Настя платила ему едой, свежими яйцами, старым салом, которое было закопано в землю за домом. Немецкий доктор  сказал, что будет приходить рано утром в темноте и после захода солнца. Так и было, немец ходил делать уколы Лене почти две недели. По воспоминаниям Лени, бабушка рассказывала, что, когда немец пришел в последний раз,  он долго осматривал Леню, а потом улыбнулся и показал ему фигу. Тогда Леня в ответ скрутил две фиги, а немец захохотал и воскликнул: «Гут! Будет зольдат!»

Ближе к лету в доме, который и сейчас стоит в Могилеве на площади им. 40 лет Победы, около фонтана, расположился большой немецкий госпиталь. Местные ребятишки бегали под окнами этого госпиталя. Немцы часто выкидывали в окна галеты, куски хлеба, а дети подбирали и ели. Это была и забава, и пропитание. Кроме того, с кухни на заднем дворе красивый толстый повар часто выносил ребятишкам остатки еды и даже иногда угощал их немецкими пудингами. Это вообще было диковинное лакомство для оголодавших и обездоленных войной деток. Но были другие случаи и другие немцы.

Однажды из окна кто-то из немецких солдат выбросил полбуханки абсолютно сухого, твёрдого, как камень, хлеба. Она попала соседскому мальчишке в лицо. У него оказался сломан нос, покалечен глаз, ребенок сильно плакал, а немец, глядя изо окна госпиталя, ржал и потешался.

20.04.1942 Сара (Соня)  пошла на рынок, чтобы выменять для Ленечки  какие-нибудь продукты, была облава и ее насильно угнали в Германию, где в Мюнхенe она работала на бумажной фабрике до ноября 1943 года. Это был рабский труд с тяжелейшими условиями концлагеря. Маленькой хрупкой Саре приходилось по нескольку смен стоять у станка без еды и воды. Бабушка рассказывала, что спасалась тем, что оборачивала горячую деталь в сукно и прикладывала к области желудка, чтобы отвлечься от голода. Сил работать практически не было, но любое неповиновение влекло за собой наказания и пытки.

5 ноября 1943 года Сара была вывезена в г. Фрейдинг на фабрику сельхозмашин «Шлютер» в качестве разнорабочей. Там уже, рассказывала бабушка, и кормили нормально, и условия были более-менее приемлемые. Там же за ней ухаживал немец, носил ей гостинцы, но взаимностью она ему не отвечала. Очень любила своего Шурку и верила всем сердцем, что он жив, что они встретятся.

29.04.1945 года была освобождена американскими войсками. Американцы предложили многим девчонкам уехать в Америку, большинство согласились. По словам бабушки, из 100 человек примерно 70 уехали сразу.

Сара (Соня) отказалась от предложения американцев, сказала, что она замужем, и ее распределили в СПП № 292 в Чехословакию, где она проходила фильтрационную проверку в течение 8 месяцев. Бабушка хотела восстановить свои еврейские документы. Говорила, что она –  еврейка. Но один офицер, тоже еврей, на одной из бесед ей сказал: «Знаешь что, не дури ты с этими документами! Если восстанавливать, то пройдет еще несколько лет, пока всё это будут проверять, писать запросы – так и будешь тут сидеть. А так напишешь “белоруска”, мы быстренько всё оформим, и поедешь к сыну домой!»

В лагере все сведения, которые они подавали, и вообще всё, что говорили, подвергалось проверке, делались различные запросы. Работала целая инфильтрационная служба. Для этого понадобилось еще 8 месяцев.

Леня, вспоминая вход советских войск в Могилев, рассказывает:

«Это было в мой день рождения! Мне исполнилось пять лет. У нас был высокий забор, на котором всегда сидели мальчишки. Бабушка запретила мне выходить со двора, и я уселся верхом на забор смотреть, как из Заднепровья шли наши войска в сторону вокзала. Ехали пушки, колоннами шли солдаты. Я сидел на этом заборе, как завороженный, и во все глаза смотрел. Было очень интересно. Вдруг из колонны выбежал какой-то солдат, подбежал ко мне и говорит: «Ну что? Папку ждешь?» Я ему: «Дааа!» А он отвечает: «Я его видел, вот он тебе передать просил», и достает из кармана большой грязный кусок сахара. Я схватил сахар, скатился с этого забора, побежал к бабушке и начал кричать: «Смотри, мне папа сахар передал!» А бабушка после этого долго плакала».

Деда Шура к 1945 году был уже майором, в один из дней ему пришла бумага – запрос о том, кем ему приходится София. Он подтвердил, что она его жена, что он ищет ее. По этому запросу бабушку отпустили. Она вернулась в г. Могилев, где долгих три года маленький Ленечка жил с бабой Настей и тётей Зоей (сестрой деды Шуры). Можно себе представить состояние матери, не видевшей своего ребенка три года.

С этого времени Соня с Ленечкой находилась в Могилеве и ждала отпуска мужа. “В то время в Могилеве находилась масса пленных  немцев, которые восстанавливали город. Их особенно никто не охранял. Они голодные и оборванные ходили по домам и просили что-нибудь поесть. Бабушка с большой жалостью относилась к ним, всегда старалась их подкормить. Однажды такой пленный зашел к ним во двор, и на него кинулась из-за угла их собака по кличке Фриц, схватила за штанину, а немец от испуга и неожиданности схватился за раму окна и пытался подтянуться, чтобы собака не вцепилась ему в ноги. В это время выскочила Соня и закричала на собаку: «Фриц, пошел вон!» Немец же подумал, естественно, что она орет ему, и не знал, что делать. Я прекрасно помню эти огромные перепуганные глаза немецкого пленного. А мама тогда оттащила собаку и стала извиняться по-немецки” (из воспоминаний Леонида Александровича  Зверева).

Также параллельно Сара искала своих родителей, потому что за время концлагеря никакой информации о них не имела. Знала только, что Яков (брат) пошел добровольцем в Сибирский полк. Матвей и Борис к тому времени числились погибшими.

Деда Шура делал запросы и соединил родителей Сары. Литман вернулся в Чебаркуль и в 1945 году им пришел вызов из г. Калинковичи, откуда они и эвакуировались. По воспоминаниям самой младшей сестры Евы, добирались они до Калинковичей недели две. Вернувшись в Калинковичи, увидели, что дома, в котором они так счастливо жили до войны, нет. По рассказам очевидцев, его разобрал и перевез к себе в деревню полицай.

Литман договорился с лесничим, плюс ему помог деда Шура. Он отправлял часть аттестата в Могилев своей маме бабе Насте, а часть родителям Сары. Лесничий отдал свободный разваленный дом тещи  и лес в придачу. Это был капитал, из которого постепенно построили новый дом. При этом доме также был небольшой огород, даже росла клубника, которую прибегали кушать летом все окрестные ребятишки. Это была уже послевоенная и совсем другая жизнь.

В нашем домашнем архиве есть семейные фото около этого дома.

После окончания войны в 1945 году дед Шура приехал в отпуск, и они с Соней поехали к месту его службы в Читинскую область, где в апреле 1947 года в землянке родился мой папа Борис.

В 1948 году дед Шура демобилизовался и с семьей вернулся в Могилев. Начал строить дом на Днепре. Бабушка Соня работала на городской телефонной станции телефонисткой.

В январе 1949 года родилась Ира. Дедушка вспоминал, как вел бабушку рожать Иру. Была очень снежная зима, накануне все замело, и когда они пошли пешком до больницы, он шел впереди, разгребая ногами снег. Сзади по его следам шла беременная бабушка со схватками. Дойдя до больницы, дедушка не успел еще развернуться в обратный путь, как ему уже сообщили, что у него родилась дочка. На что он всегда шутил, что бабушка рожает детей быстрее, чем он доходит до дома. Жили они очень бедно. Иру принесли домой. Спала она в корыте, которое подогревали.

Бабушка Соня очень много и весело рассказывала про «эту сладкую парочку», про одни черевички на двоих, про то, как они вдвоем сперли у деда ружье и выстрелили из него, про то ,как защищали друг друга. Но больше попадало Борису, как зачинщику. Ира ему всегда помогала в ее проказах и слушалась его.

В 1956 году в 38 лет бабушка Соня родила младшего сына Олега. Олег – очень веселый дядя и всегда шутит, что он – жертва аборта.

История рассказана моими дядями Олегом и Леонидом. Выражаю глубочайшую благодарность Олегу Звереву за помощь в создании этой истории!

 

Опубликовано 15.06.2022  15:51

Владимир Лякин. Мэр местечка

В тот субботний день Калинковичи были подобны потревоженному улью. Люди безостановочно сновали со двора на двор, кучками собирались возле развешенных в центре местечка и на каждой улице афишек с текстом на русском и еврейском языках. Грамотеи читали объявление вслух своим необразованным согражданам:

«17 января сего 1925 года в помещении пожарного депо состоится общее собрание граждан с повесткой дня:

  1. Культуродостижения на еврейской улице за 7 лет (докладчик тов. Бабицкий).
  2. Что необходимее – клуб или синагога? (докладчик тов. Левит)
  3. Текущие дела. Начало собрания – 18.00».

На это мероприятие, должное завершить громкую тяжбу между калинковичскими властями и верующими местной еврейской общины, ожидалось прибытие высокого начальства из Мозырского окрисполкома и даже Минска. Более года назад Калинковичский волостной исполнительный комитет «…на основании желания большинства граждан» возбудил перед Речицким уездным исполкомом ходатайство о передаче одного из двух зданий (нового и просторного) здешней синагоги под клуб для культурно-просветительных нужд. Уездные власти одобрили это благое пожелание и отправил бумаги далее по инстанции в Гомельский губисполком. Не дожидаясь формального завершения этого, казалось бы, совершенно ясного дела, калинковичское начальство бесцеремонно выставило раввина с его культовыми причиндалами из «муниципализированного» здания. Инициативная группа комсомольцев и самодеятельных артистов тут же деятельно взялась за переоборудование бывшего религиозного храма в храм искусств. Но произошла осечка.

1-го марта 1924 года Калинковичская волость перешла в состав Мозырского уезда, в связи с чем бумаги отправили по второму кругу и далее в Совнарком БССР. А там уже находилась подписанная 452 верующими коллективная жалоба на чиновничье-комсомольское самоуправство. «Мы, нижеподписавшиеся граждане местечка Калинковичи, – говорилось в ней – верующие прихожане старой синагоги заявляем свой энергичный протест против насильственного захвата новой синагоги. Занятием последней стеснили прихожан старой синагоги, 500-600 человек на помещение в оставшейся старой синагоге. Захваченная синагога, расширяемая и перестраиваемая под театр, тесно прилегает к нашей синагоге, что плохо как верующим, так и развлекающимся в театре, приведет к вечной вражде и столкновениям, и это не должно быть допущено государством, ибо как те, так и другие, такие же граждане республики, несущие все тяжести налогов, призывных наборов. Мы имеем законное право на моление в нашей синагоге, что законом, по крайней мере, не запрещено. Посему просим Вашего содействия в воспрещении постройки театра из синагоги».

Составленный грамотным юридическим языком документ произвел в Минске должное впечатление, и оттуда последовало распоряжение прекратить незаконные деяния. Но председатель волисполкома П.И. Куприянов и его помощники так просто сдаваться не собирались. 31-го мая, мобилизовав партийцев и молодежь, они провели общее собрание жителей, где большинством голосов было подтверждено прежнее решение по изъятию у верующих синагоги. Там же постановили отчислить каждому на цели переоборудования здания однодневный заработок (1500 рублей). Тогда верующие отправили в Мозырь и Минск новую жалобу. Создалась патовая ситуация, которую и должно было окончательно разрешить назначенное на 17 января очередное общее собрание калинковичан. Народ потянулся на сход задолго до его начала. В просторном пожарном депо, очищенном по этому поводу от инвентаря и водовозного транспорта, установили украшенный кумачом стол для президиума и длинные деревянные скамьи для остальных. На одной из них сидел 65-летний старик в очках, к которому окружающие обращались очень уважительно. Это был один из авторов обоих коллективных писем.

…В 1860 году в многодетной еврейской семье Зеленко (иногда писались как Зеленка) родился новый калинковичанин. Малыша нарекли именем Зусман (на идиш – «добрый человек»), но называли Зусь – как знаменитого хасидского (течение в иудаизме, к которому принадлежала местная община) проповедника, автора мудрых наставлений. Семья из трех поколений, живших под одной крышей, в быту ничем не отличалась от соотечественников. В пятницу вечером, по еврейскому концу Каленковичей ходили служки из синагоги и стучали в окна лавок, напоминая об окончании работы. Все семьями шли в синагогу, а по возвращению домой начинался праздничный ужин. Тогда хозяйка подавала фаршированную рыбу, бульон с домашней лапшой и мясное блюдо, иногда даже кофе. Но кончалась суббота, и наступали будни с многочисленными заботами и тревогами.

Первое в жизни серьезное поручение, которое доверили маленькому Зусю, была пастьба и охрана домашней птицы – двух гусей, двух индеек и нескольких кур. С длинным прутом в руке, он выгонял их на лужок у речки Кавни и время от времени поглядывал в небо, где мог неожиданно появиться коршун – смертельный враг его подопечных. Потом, годам к одиннадцати, после окончания обучения в «хэдере» (школа для еврейских детей) ему поручили более ответственное дело – пасти на общественном выгоне двух лошадей, на которых, собственно, и держалось все благосостояние семьи. Иногда в хорошую летнюю погоду его сопровождал древний, лет за восемьдесят, дед Михель, повидавший много на своем веку, мастер рассказывать всякие интересные истории. От него мальчик узнал, что их семья много лет назад по распоряжению начальства переселилась в местечко из соседнего села Горбовичи, где они испокон века арендовали корчму у пана Горвата. Но в Каленковичах уже были свои корчмари Голоды, и Михелю, а затем и его сыну Шолому, пришлось заняться извозным промыслом. Старик вспоминал, как во время войны с Наполеоном его, вместе с парной упряжкой и телегой отправили служить в воинский обоз при русском корпусе генерала Эртеля, что стоял в окрестностях Мозыря. Возчики были вместе с солдатами на исходе лета 1812 года под огнем противника возле Бобруйской крепости, некоторые лишились своих упряжек и даже погибли.

Как-то разглядывая хранившуюся в семье реликвию тех времен – аттестат, выданный русским командованием Михелю после его службы, маленький Зусь спросил у деда:

– А почему здесь сказано местечко Калинковичи, когда все называют его Каленковичи, и это название есть даже на столбах при въезде и выезде?

Старый Михель подивился уму и любознательности внука, и честно ответил:

– Да кто ж его знает почему, штабным писарям, людям великой мудрости и учености, оно виднее…

Быстро бежит время, вырос Зусь и женился на ровеснице Брайне, дочке соседа- лавочника. По обычаю своего народа перешел жить в их дом, начал помогать в торговле льняным маслом, которое производилось тут же. Оно пользовалось большим спросом в самом местечке, его также охотно покупали приезжавшие на ярмарку крестьяне из окрестных сел и даже других уездов. Оборотистый и честный во взаимоотношениях с покупателями и партнерами по торговым сделкам, Зеленко заслужил у них доверие и уважение. Со временем расширил свое дело, начал поставлять из Полесья в Польшу и Прибалтику хлеб, лен, пеньку, «горячее вино» (водка местного производства) с винокуренных заводиков здешнего панства. На Украине хорошо продавались деготь, смола, скипидар и разного рода лес. Взамен Зусь с компаньонами доставляли из тех краев на Каленковичскую, Юровичскую и Мозырскую ярмарки соль, различные металлические изделия, стекло, мыло, свечи, виноградные вина, чай, кофе, специи и прочие «колониальные товары». Бывая по торговым делам в Москве, Санкт-Петербурге, Варшаве и даже за кордоном (сохранились сведения об оформлении им в 80-х годах 19 века заграничного паспорта), приобрел опыт успешных сделок и нужные деловые связи.

Между тем случилось событие, раскрывшее в успешном торговце еще административный и организаторский талант. В 1882 году в уездном городе Речица появилась мещанская управа, занимавшаяся делами мещан города и уезда, которые почти все были из еврейского сообщества. Ездить туда было далековато, дела затягивались, и каленкавичане, вычитав в соответствующем указе, что такую же управу можно учредить в любом местечке, имеющем более 50 дворов, обратились 20 июня 1883 года по этому вопросу к уездному начальству. Заявление подписали крупные торговцы и лавочники М. Кауфман, И. Кацман, А. Комиссарчик и еще 12 еврейских «пятидворных депутатов», в числе которых был З. Зеленко. Бумага проследовала в Минск и там 7 июля обрела резолюцию: «… приговор мещанского общества утвердить, о чем дать знать Речицкому уездному исправнику и предложить распорядиться о производстве выборов должностных лиц во вновь учрежденную мещанскую управу».

И вот 1 августа того же года собравшиеся в синагоге 17 «пятидворных депутатов» провели первые в истории местечка вполне демократические выборы. Тайное голосование производилось черными и белыми шарами. Большинством голосов первым председателем мещанской управы был избран Шмерка Иоселев Голер, 55 лет, грамотный, владелец лавки, имевший 60 рублей годового дохода. Его заместителями и членами управы стали Е. Бергман и А. Карасик. Когда главный вопрос собрания был решен, слово попросил молодой «пятидворный депутат» З. Зеленко. Он предложил, во избежание путаницы в бумагах по одноименным фольварку, селу и местечку именовать последнее во всех документах мещанской управы несколько иначе – Калинковичи, заменив в старом названии «е» на «и» – будет красивее и благозвучнее. Ведь такое название властями уже однажды ранее употреблялось, в доказательстве чего Зусь предъявил собранию дедову бумагу. Предложение понравилось и было единогласно принято. Начиная с этого времени названия Каленковичи и Калинковичи употреблялись в официальных документах какое-то время одновременно, причем первое относилось к одноименному селу, где жили христиане-земледельцы а второе к местечку с преимущественно еврейским населением и железнодорожной станции. Новый вариант получил свое официальное закрепление в справочнике 1909 года «Список населенных мест Минской губернии», а позднее стал названием города.

Зусь Зеленко

Перевыборы в Калинковичскую мещанскую управу происходили каждые 3 года, и Ш. Голер выигрывал их на протяжении почти двух десятилетий. В 1886 году З. Зеленко впервые вошел в состав управы. В 1902 году был избран ее председателем на первый срок и потом также неоднократно переизбирался. Дети уже подросли, взяли на себя часть семейной торговли, и можно было сосредоточиться на решении общих для всех калинковичан проблем. Первое, чем занялся новоизбранный глава управы, было создание добровольной пожарной дружины, которая и начала функционировать 23 июля 1903 года. Затем был поставлен вопрос о преобразовании старой частной бани на речке Кавне в общественную и ее ремонте. Плату за ее посещение управа установила самую умеренную. Евреи ходили в общую баню по пятницам, а христиане – в субботу.

Водопровода и какой-либо канализации в Калинковичах отродясь не было, воду жители брали из немногочисленных колодцев или прямо из Кавни. Обычно ее запасали заранее в бочках, чтобы не испытывать недостатка в случае надобности по хозяйству. Но в засуху вода в колодцах кончалась, и ее не хватало даже для питья. Как видно из архивных документов, З. Зеленко был первым, кто попытался решить этот важнейший для местечка вопрос путем постройки артезианской скважины, однако из-за большой дороговизны проекта он тогда не реализовался. Весенняя и осенняя распутицы делали калинковичские улицы, не имевшие тротуаров, почти непроходимыми. Отсутствовало и освещение, из-за чего после наступления темноты всякое передвижение по местечку, особенно, если Луну закрывали облака, было просто немыслимым. Впервые вопрос об освещении Калинковичей обсуждался в мещанской управе в 1906 году. Предлагалось установить в центре местечка и на каждой из четырех улиц восемь больших керосиновых фонарей, на это требовалось около тысячи рублей. Проект утвердили в Минском губернском правлении, все расходы отнесли за счет «коробочного сбора», и вскоре местечко украсили эти чудеса цивилизации. В 1905 году за счет средств земства и мещанской управы была замощена булыжником улица Почтовая (ныне Советская), и с левой ее стороны сделали деревянный тротуар. В 1909 году по договоренности с почтово- телеграфной конторой при железнодорожной станции в центре местечка, на здании мещанской управы установили большой обитый железом почтовый ящик, корреспонденция из которого забиралась ежедневно.

Средств на цели благоустройства требовалось немало. Выручало калинковичское ссудно- сберегательное общество, созданное в 1900 году по инициативе «мэра» и еще трех десятков состоятельных и влиятельных купцов и мещан. В 1902 году капитал товарищества составлял уже солидную сумму в 2400 рублей, а прибыль с него – 153 рубля 50 копеек. В 1914 году в нем числилось 347 членов, сумма вкладов выросла до 16636 рублей, а основной капитал составил 9707 рублей. На средства общества в 1907 году был выстроен т.н. «каменный корпус» – 7 отдельных помещений под одной крышей (реконструирован в 1930 году, ныне здание торгового центра «АнРи»). Пять помещений занимали лавки, в других был молитвенный дом и «хэдэр», где помещалась библиотека с книгами на еврейском и русском языках. По примеру соседнего Мозыря, в Калинковичах тогда было создано еврейское общество пособия бедным, содержавшее «дешевую столовую» и выдававшее беспроцентные ссуды нуждавшимся. Бывало, что за благотворительностью обращалось до половины жителей местечка. Не отказывали в ней и попавшим в беду белорусам, жителям примыкавшего к местечку села. Калинковичские евреи и белорусы, хотя и жили в то время своими улицами, всегда находили общий язык. Долгое соседство этих двух общин создало в Калинковичах такие экономические связи и образ жизни, без которых те и другие уже не могли обойтись. Какой-либо зависти и вражды между ними не было, потому что все с большим трудом добывали свое скудное пропитание: «тутэйшие» – земледелием и отхожим промыслом, а евреи – ремеслами, торговлей и посредническими услугами. Разумеется, конфликты, как правило, на экономической почве, также имели место, но, как видно из документов, всегда решались мирно, на основе взаимного интереса, зачастую без вмешательства властей.

С началом 1-й мировой войны в местечке открыли финансируемый земскими властями и мещанской управой «питательный пункт для детей запасных и беженцев». Еврейские семьи, прибывшие в местечко из охваченных войной районов, нашли временное пристанище в недавно построенном здании новой синагоги. В один из дней начала марта 1917 года сначала на железнодорожной станции, а потом в местечке и прилегающем к нему селе молнией распространилось известие – «царя скинули»! Вскоре население толпилось в центре и на вокзале, у здания почтово-телеграфной конторы, с крыши которой несколько солдат из здешних артиллерийских складов уже сбрасывали царского двуглавого орла. Впрочем, в деятельности мещанской управы особых изменений не произошло, только сняли со стены большой, во весь рост, портрет императора, да перестал надоедать неведомо куда сгинувший полицейский урядник А. Маковнюк, великий любитель «проинспектировать» еврейские лавки. В конце ноября по телеграфу поступило известие, что все органы власти предыдущего правительства ликвидируются и создаются новые – Советы. Таковой и был избран на общем собрании жителей местечка в январе 1918 года. Безропотно, но с тяжелым сердцем и недобрыми предчувствиями передал Зусь новой власти помещение, документы, кассу и печать упраздненной мещанской управы, в которой состоял почти три десятка лет, из них пятнадцать последних – председателем. А вскоре в местечке и за его пределами стал рушиться весь старый мир, частью которого был и он сам…

Регулярно происходила смена властей: Советы вскоре были разогнаны немцами, но вернулись обратно, когда у тех самих «скинули» кайзера. Затем приходили и были изгнаны поляки. Когда, как казалось, наконец, установился долгожданный мир, на калинковичан свалилась новая напасть – «балаховцы». Итог их семидневного пребывания отражен в сводке Дудичского волревкома за подписью председателя А. Гаранина, членов Л. Науменко и И. Будника: «Очень много убитых в Калинковичах, особенно среди евреев, их семьи сильно потерпели от балаховцев». По позднейшим подсчетам таковых было 45 человек, и еще 67 – в других населенных пунктах волости. Пострадавших было бы еще больше, если бы всю эту «черную неделю» многие еврейские семьи не прятали от погромщиков их соседи-белорусы из примыкавшего к местечку села.

В августе 1923 года по составленному волисполкомом списку в Калинковичах были огульно «муниципализированы» несколько десятков лавок и жилых домов. Их хозяевам предложили заключить с властями договор на аренду своего бывшего имущества, и большая часть попавших в чиновничьи жернова бедалаг подписала эти бумажки. Но З. Зеленко и с ним еще четверо калинковичан, неплохо разбиравшиеся в законодательстве, заявили обоснованные жалобы на незаконность принятых в отношении их имущества решений. Год спустя, после прокурорской проверки, уже Калинковичский райисполком 6 августа 1924 года был вынужден признать, что вышеназванные дома и лавки «…от муниципализации освобождены и оставлены за прежними владельцами». Жалобщиков и знатоков законодательства взяли, однако, тогда на заметку.

Но вернемся в январь 1925 года. «На собрании было 605 человек, – отмечено в отчете исполкома, – из числа взрослого еврейского населения – 300 человек. Публика была наэлектризована, разбилась на две части: за синагогу и за клуб. …Вначале собрание проходило шумно, прерывались докладчики, шумели преимущественно женщины, собравшись в отдельную группу. По вопросу передачи новой синагоги под клуб произведено поименное голосование. Из присутствовавших на собрании за отдачу синагоги под клуб 418, за оставление синагоги 197. По роду занятий они распределяются: торговцев 50, женщин 96, из них торговок 49, кустарей и извозчиков, преимущественно стариков – 51».

21-го февраля того же года вопрос о Калинковичской синагоге рассматривался в высшей инстанци – на заседании Президиума ЦИК БССР. Главе белорусского правительства А.Г. Червякову это калинковичское самоуправство, видимо, порядком надоело, и последовало решение: «Постановление Комиссии по отделению церкви от государства от 6-го декабря 1924 года относительно передачи новой Калинковичской синагоги под клуб – отменить. Поручить Совету Народных Комиссаров изыскать средства на постройку рабочего клуба в м. Калинковичи». Так бывший «мэр» в последний раз оказал добрую услугу своему местечку: построенный в 1926 году на бюджетные средства просторный «Нардом» (позднее РДК) в течение полувека был здесь главным очагом культуры. Синагогу тогда вернули верующим, но, как оказалось, ненадолго. В 1930 году ее вместе с православным храмом «муниципализировали» и отдали под горисполком. После войны здесь был Дом пионеров и одно время занимались младшие школьные классы. Здание разобрали по ветхости в 70-х годах прошлого века.

За решением СНК последовали «оргвыводы»: председатель и секретарь калинковичского сельсовета, опрометчиво заверившие своей печатью подписи верующих, лишились своих постов, а в отношении наиболее активных «подписантов» нарядили следствие. Пройдет не так уж много времени, и они станут первыми кандидатами в расстрельные списки «врагов народа». В памятных 1937-1938 годах году в Калинковичах будет расстреляно (и впоследствии реабилитировано) более ста человек, а в Минске сгинет и сам А.Г. Червяков.

Председатель Калинковичского райисполкома П.И. Куприянов продолжал энергичную «муниципализацию», но по какому-то досадному недоразумению реквизировал дом у гражданки М. Жданович (ее сын был не последним человеком в Мозырском ОГПУ), после чего слетел с должности. На его место пришел М.А. Косухин, недавний командир полка, здешний уроженец, и при нем, наконец, в Калинковичах починили устроенные еще мещанской управой деревянные тротуары и вновь зажгли 6 керосиновых фонарей (куда «вихри враждебные» унесли еще два – история умалчивает). А старому Зусю, можно сказать, в последний раз повезло – всеми уважаемый, он тихо скончался в кругу семьи и близких летом 1925 года.

Из книги В.Лякин. «Калинковичи и калинковичане»

Опубликовано 21.11.2021  19:33

Отклики:

Gennadi Starker 22 ноября 2021 в 00:13

К сожалению, калинковичский историк и краевед Владимир Лякин не участвует в FB.
Поэтому хотел бы поблагодарить Арона Шустина за размещение статей Владимира на своей странице в И-нете и в FB. Это очень интересно.
Кроме того, отношусь с искренним уважением к капитану 2 ранга В. Лякину лично.

Поиск родственников погибшего партизана Шехтмана Вульфа Айзиковича

Погибший (пропавший без вести) партизан Шехтман Вульф Айзикович (1911-1943), уроженец дер. Крушники, Мозырского р-на. Его сын Шехтман Леонид Владимирович проживал в то время в Мозыре, ул. Пролетарская 12

Опубликовано 19.10.2021  13:52

Воспоминания Изабеллы Лебедевой (Олех) о своей семье

Меня зовут Белла. Я родилась в 1956 году в чисто еврейской семье в поселке Скидель, Гродненской области Республики Беларусь. Моя девичья фамилия Олех и полное имя Олех Изабелла Ароновна. В семье я была третьей. У мена два старших брата – Марик  и Яша. Уже 11 лет я живу в Канаде, а до этого 8 лет жила в Израиле. Вот уже 28 лет моя фамилия Лебедева, муж Юрий, и двое детей – Дима и Роза.

Мою маму звали Олех Фаина Яковлевна, девичья фамилия – Марголина. Папу звали – Олех Арон Менделеевич. С нами жила тетя Бася, фамилия ее была Капелевич, а полное имя Бася Пинхусовна.

Папа родился в 1913 году в деревне Черлены, недалеко от Скиделя. Он был пятым в семье. У него было три старших брата и сестра. К сожалению, не знаю имен. Даже не знаю фамилии, т.к. папа свою фамилию перевел с идиша на русский и получилось Олег. Ему сказали, что это имя, а не фамилия и он доставил палочку в букву «г» и получилось Олех. Одного из братьев звали Борис. Борис был ярый коммунист и туда же привёл за собой папу. Увидел бы папа сейчас, во что превратилась его партия. Он говорил, что вступал в партию, когда за это можно было получить пулю в лоб, а не как сейчас идут ради продвижения по службе.

Его сестра была четвертая в семье. Их маму звали Бася, отца – Мендель.  У папы было очень много родных: дядей, тетей, двоюродных братьев и сестер. Семья была бедная и недоедание, ощущение голода у папы были с раннего детства. Папина семья была очень религиозная. Особенно отец.  Однажды его отец возвращался домой из города, тогда ходили пешком и не успел дойти к шабату, то просидел на дороге сутки пока не кончился шабат.  Мать и сестра папу очень любили. Считали его самым умным и ловким. У нас не осталось никаких фотографий довоенных лет, так что не представляю как они выглядели.

Однажды сестра решила его накормить хлебом, так чтобы он сказал: «Хватит, я сыт». Но папа ел и ел и уже приканчивал буханку хлеба, которая предназначалась для всей семьи и готов был все прикончить до конца, тогда сестра не выдержала и сказала: «Хватит, тебя накормить невозможно» и забрала оставшийся хлеб. Надо сказать, что мой папа только после моего рождения в 50-х годах стал есть досыта, ему уже было более 40 лет. Когда в детстве я отказывалась есть булку с маслом, папа говорил, видела бы его мама, что не хочет есть ее внучка, а я сейчас говорю, видел бы мой папа, что не хотят есть его внуки. Папа рос очень любознательным. У него было много приключений. Когда он был совсем маленький, он снял штаны и сел на раскаленную плиту. Очень меня поразил его рассказ, как он, будучи подростком, пробовал сало вместе с  братом Борисом. Он всегда слышал от взрослых, что нет ничего хуже сала, что есть сало большой грех и после этого его брат подбил его попробовать сало. Он его убедил, что они не знают его вкуса, а только им внушили, что это плохо. Брат где-то достал сало и они на чердаке дома, чтобы никто не видел, решили попробовать. Им даже в голову не пришло, что сало режут тоненькими кусочками, кладут на хлеб и откусывают небольшой кусочек. Сало еще нужно правильно посолить и дать специи. Какое у них было сало я не знаю, но, собрав всю свою волю, папа откусил большой кусок и начал жевать. Его рвало очень долго и было плохо, но он боялся сказать маме о его большом грехе. Только будучи в партизанах папа научился есть сало.

Еще я помню рассказ папы о том, как он пробовал помидор. Тогда еще не выращивали помидоры и не знали, что это такое. Он слышал, как кто-то рассказывал, что ел помидор и какой он был вкусный . Однажды папа увидел на прилавке зеленый помидор, собрал все деньги, что у него были, купил и сразу откусил. Это было так невкусно, только через много лет он узнал, что помидор должен быть красным.

Папа учился в еврейской школе, окончил семь классов. Учеба ему давалась легко и хорошо. В 14 лет его родители отдали работать столяром. Он быстро научился и работал как взрослый. В учениках был еще один мальчик его возраста. Так тот был немного дебильный. Ему велели просверлить дырку в кухонном шкафчике и все спрашивали  окончил ли он работу. Он отвечал, что еще не окончил, и не заметил как начал сверлить хлеб. Оказывается, кто-то внутри оставил хлеб и он пробил дырку и стал пробивать хлеб.  Так папа часто шутил, когда я старалась что-то сделать и у меня долго не получалось: «Смотри, чтобы хлеб не пошел». У хозяина, где папа работал, был неграмотный сын. Хозяин часто просил папу научить сына грамоте и математике, за что папе наливал стакан самогонки. Папа говорил, что сам удивлялся, как не спился.

До войны папа был женат и у него была дочь. Я не знаю сколько ей было годиков, когда ее убили. Нет  никаких фотографий. Жил он в доме у жены в Скиделе. Это тот самый дом, где мы выросли. Дом был старый, моя мама говорила, что дому 100 лет. Сделан он был из дуба, но фундамента не было. И всю жизнь мы его ремонтировали. После войны в нём открыли столовую, но папе удалось дом отсудить.

Отец папин умер от аппендицита до войны. Когда началась война папе было 28 лет. До 1939 года Скидель был Польской территорией. Папа служил в Польской армии. Помню его рассказ, что ему всегда во время службы хотелось спать, он даже умудрялся идти в строю в ногу и спать. В армию он пошел добровольцем, но быстро в ней разочаровался.

Для того, чтобы его выгнали из армии стал специально стрелять плохо, в молоко.

Когда приехал командир с проверкой, то на него пожаловались, какой он плохой стрелок и стали его отчитывать, тогда он показал как он умеет стрелять и почти все пули попали в яблочко. Я помню, как мы с папой ходили в тир и он мне подарил какую-то игрушку, которую выбил с первого раза.

В 1940 году Скидель уже был  Белорусским. До начала войны в Скиделе появился перебежчик из Польши и рассказал, какие зверства немцы учиняют над евреями. Но ему никто не поверил: не может один человек так издеваться над другим.

Папа ему тоже не верил, все решили, что он сгущает краски, чтобы вызвать жалость и чтобы его кто-нибудь приютил.  Немцы пришли в Скидель очень быстро, где-то через неделю после начала войны. В нашем доме жил немецкий комендант. Евреев согнали в Волковыское гетто. Когда я была подростком, мне рассказывала мама моей подружки Томы, как евреев вели по нашей улице в гетто. Они шли до самого Волковыска, больше 30 км. Она говорила, что их гнали как скот, а они даже не сопротивлялись. Мне было больно это слышать, евреев всегда не любили. Я у нее спросила, как они могли сопротивляться, какой у них был шанс? За любое неповиновение сразу расстрел. В гетто попали вся папина семья, все родные и близкие. Там его мама нашила желтые латы спереди и сзади на одежду. Если выйдешь без латы – расстрел. Папа мне говорил, что с тех пор он не любит желтый цвет. О жизни в гетто написано много книг и сняты фильмы. Волковыское гетто не отличалось от других. Папа не любил рассказывать об этом.  Помню, когда я ему помогала строить новый туалет в сарае, он мне рассказал какой был туалет в гетто. Вырыта неглубокая яма, лежат две доски, которые качаются, становишься ногами на доски, нужно держать равновесие, чтобы не упасть. Никакого стеснения не было. Не успеешь справить нужду, как тебе кричат уходить, т.к. за тобой стоит очередь. Папа всегда страдал запорами, но по его словам ему везло, т.к. по большому ходить не надо было. За весь день ели маленький кусочек хлеба, а если повезет может и еще что-то перепадет пожевать.

Мама его целыми днями молилась,и сказала папе, что он должен что-то придумать, как сбежатть из гетто и выжить.

Она сказала, что он в семье самый молодой, умный, смелый и хоть кто-то должен выжить.

Перелезть через проволку было не возможно, подкоп сделать тоже не возможно.

Папа все время думал как сбежать, не только самому, но с семьей.

Все его планы по побегу были просто не выполнимы. Как всегда в жизни бывает, помог случай. Немцы повесили обьявление, о том, что если у кого остались в доме золото или другие драгоценности, записаться и их поведут, чтобы они все сдали Германии.

Папа решил, что это шанс для побега. Их вывели гуськом из гетто, впереди, по середине и сзади шел конвоир с автоматом.

Папа шел в середине. Тех кто падал от слабости или хотел сбежать, сразу убивали. Постепенно он отставал и оказался последним. Он внимательно следил за немцем, который шел около него. По городу шли люди, магазины кое-где работали,

В общем там жизнь продолжалась. Вдруг немец на что-то засмотрелся, и в ту же секунду папа сделал шаг в сторону и быстро одел пиджак на изнанку, чтобы скрыть желтые латы, и пошел. Ему очень хотелось бежать и хотелось оглянуться, но нельзя. Нельзя было идти быстрым шагом, он все время ждал пули и удивлялся, что его еще не убили.

Нервы были на пределе и тогда он нагнулся, как бы завязывая шнурок, и посмотрел между ног, все было тихо. Так папа сбежал из гетто. Еще будучи в гетто многие договорились, что если кому-то удастся вырваться, то они встречаются в лесу, в условном месте, каждый день в одно и тоже время. Их собралось человек 5-6 и они стали маленькой группой партизан.

Постепенно их группа разрасталась. Они вырыли землянки, добыли оружие.

Из папиных рассказов я помню, как они голодали. Снилось всегда одно и то же.

Много хлеба, хлеба, хлеба, а иногда селедка и даже не селедка, а рассол от селедки.

Хлеб макаешь в рассол от селедки и ешь.  Я помню, как папа у мамы просил купить рассол от селедки, и он будет есть это с хлебом. Когда позже он пробовал это есть, то удивлялся как это невкусно. Они жевали иголки от ели, и их рвало, но зато какое-то время не хотелось есть.

Оружия было мало, папа был разведчиком. В основном была задача раздобыть оружие.

О евреях-партизанах Голливуд поставил очень хороший фильм Defiance (Вызов). Когда я его смотрела, то вспоминала папины рассказы. Когда переходили через болото, шли нога в ногу, и если кто-то оступался, его оставляли, т.к. не было шансов вытащить, утопающий тянул за собой спасателя. Иногда они по двое ходили в деревню за едой. Один брал палку, держал сзади как оружие и стоял у окна дома, а второй заходил в дом и требовал еды и показывал на оружие за окном. Чаще всего в доме у самих не было ничего, но иногда что-нибудь давали. В лесу боялись лесников больше, чем немцев. За каждого приведенного еврея немцы давали буханку хлеба. Я помню, когда я была маленькой девочкой и шла с папой по Скиделю, к нему подошел какой-то человек и сказал, что папа у него большой должник, потому что во время войны, он его не сдал немцам, хотя мог. И папа теперь должен быть ему по гроб жизни благодарен.

Лесники вылавливали евреев, и из-за них приходилось уходить и рыть новые землянки. Однажды лесники их выловили, построили их гуськом и повели. Лесников было двое с оружием, один шел впереди, второй сзади. Папа шел последний, а за ним лесник. Отец оттянул большую ветку и она ударила лесника, папа прыгнул на него, оглушил, забрал оружие и убил другого лесника.

Папа мне рассказывал, что он долго переживал, что убил человека. Один раз они с товарищем нарвались на немцев. Их заставили копать себе могилу. Я даже представить себе не могу, о чем они думали, копая её. Тогда у всех жизнь висела на волоске.

В это время  подъехал немец на мотоцикле с коляской и забрал их что-то разгрузить. Папа сидел со связанными руками за немцем, а его товарищ в коляске. Папа перебросил руки на немца и задушил его. Переоделся в немецкую форму и на мотоцикле сбежал. К сожалению, папа очень мало рассказывал, в основном он рассказывал всё в то время, когда я помогала ему что-то строить или делать ремонт дома. В школе в День Победы всегда были одни и те же рассказчики, и однажды у нас спросили чьи родители воевали или были в партизанах. Я сказала, что мой папа был партизан, но он не любит рассказывать, на что мне ответили , что их мой папа не интересует. Папа мне это обьяснил, что евреями в школе не интересуются и он не хочет ничего вспоминать.

Сейчас  бы я у него много о чём спросила, но папа умер в 1977 году от рака.

В 1944 году их партизанский отряд соединился с отрядом им. Котовского. Когда освободили Скидель, папу назначили директором Озерского зверохозяйства.

Он там проработал до пенсии. Папа вернулся с войны без единого ранения.

Ему снилась только война. Он просыпался такой счастливый, что нет войны. Когда мы жаловались на жизнь, на очереди, на плохие товары или на то, что нет чего одеть, обуть, папа искренне не понимал, как можно жаловаться, если на улице не стреляют и ты знаешь, что тебя сегодня не убьют. Когда мне было 13-14 лет, папе было за 50 , но он играл с нами в мяч, в футбол. Быстро бегал, забивал голы.  Играл даже лучше нас. Любил шутить. Иногда в шутку легонько стукнет меня по заднему месту, и когда я кричала за что, то у него было несколько  вариантов  ответа, в зависимости от настроения.

Первый: сама знаешь за что. Второй: знал бы за что, ударил бы сильней. Третий: когда будет за что, будет поздно.

Я любила что-нибудь делать вместе с папой. Он меня многому научил, что пригодилось мне в жизни.

С ним было очень интересно. Мне больше повезло, чем братьям – Марику и Яше. Когда они росли, папа был весь в работе, а когда росла я, он уже был больше домашний. Помню, как у него были суды по работе, когда он судился с поставщиками корма для животных: то не тот корм, то недостача. Он всегда выигрывал суды. Однажды у него спросили, какой юридический институт он окончил, он ответил: институт жизни, а дома смеялся, ведь если бы он сказал, что у него 7 классов образования, не поверили бы.

Когда я у него просила помочь решить задачу по математике, он мне сразу говорил ответ, я сверялась с ответом в конце учебника: точно, правильно, а решал он ее как-то по своему, не так как нас учили в школе. Папа был очень честным, никогда ничего не украл. У мамы даже не было норковой шапки, хотя в зверохозяйстве выращивали норок. Он всегда говорил, что лучше спать спокойно.

Бабушка Циля и дедушка Яков, год 193… какой-то

Моя мама родилась в 1923 году в Минске. Ее родители родились в 1900 году. Бабушку звали Циля, а дедушку – Яков. Оба были портные.  Хорошо шили, особенно верхнюю одежду. Мама была старшая в семье. У нее были еще сестра Маня и брат Миша. До войны мама училась в техникуме на зубного врача. 22 июня 1941 года по радио объявили об эвакуации. Бабушка была умная и дальновидная женщина. Доходили до них слухи о жестокости в Польше. Она побежала к своей сестре Хане и попросила ее уехать вместе, но Хана была очень жадная, не хотела все оставить и бежать. Тогда семья моей мамы, всего 5 человек – бабушка, дедушка, мама, сетра Маня и брат Миша пошли на вокзал и уехали в Мордовию. Они ехали еще без бомбежек, хотя те, которые приезжали после них, рассказывали, как бомбили их поезд.

Жили они в деревне. Обшивали всю деревню за продукты. Мама работала, ей было 18 лет. Работала очень тяжело. Голодала. Самая лучшая еда была хлеб с маслом и арбуз.

Уже позже, живя в Израиле, мама ела арбуз с хлебом и маслом. Жили очень трудно. Однажды ночью она пошла в поле поискать картошки и на нее кто-то напал, она сумела убежать, испугалась и больше не ходила по ночам. Ее брат заболел туберкулезом и умер сразу после войны, совсем молодой, мне не довелось его видеть.

В 1942 году дедушку забрали на фронт. Через неделю они получили похоронку.

Он попал на Сталинградский фронт. Есть фильм «Снайпер» о Сталинградском фронте.

Одному давали винтовку, а второму патрон. Дедушка погиб в первом же бою.

Когда освободили Минск, бабушка с семьей вернулись домой.

В Израиле я подала документы на компенсацию из Германии, для тех, кто был в эвакуации.

Я собрала все бумаги через Красный Крест. Когда маму вызвали в Тель-Авив на расмотрение дела, она рассказывала о войне, как они возвращались из Мордовии и проезжали Смоленск, который еще бомбили. Ее так слушали и не было сомнения, что она все это пережила. В Минске от их квартиры осталось несколько стен. У бабушкиной сестры Ханы случилась большая трагедия. Ее муж воевал на фронте, а она осталась в Минске с пятью детьми: три сына и две дочки. В один день прибежала к ней соседка и сказала , что завтра по их району пройдет карательный отряд.  Этот отряд уничтожал всех жителей, освобождал дома для немцев. Они наводили страх и ужас на все население. Хана собрала всех детей и отвела к своей знакомой в другой район Минска, а сама вернулась домой спрятать золото и деньги. Она это закапала у себя во дворе. Карательный отряд прошел в районе ее знакомой, и все ее дети были убиты. После войны муж Ханы Мортха вернулся домой, так они и жили вдвоем. Мы с мамой приезжали к ним в гости и я помню фотографии их детей, которые висели на стене. Хана забыла где она закопала деньги и перекопала весь двор в поисках, деньги порвались и она потом их склеивала.

Моя мама после войны снова стала учиться на зубного врача. После окончания учёбы ее послали на работу в Скидель. Она вышла из поезда и пошла искать какое-нибудь жилье. Шла по улице и услышала из открытого окна что кто-то говорит на идиш. Она постучалась и заговорила на идиш, что ищет жилье. Так она познакомилась с папой. Мама всю жизнь мечтала вернуться в Минск, но прожила в Скиделе до декабря 1990 года, до отъезда в Израиль.

В 1946 мама с папой поехали в Минск. Мама поехала рожать Марика в Минск к своей маме. Там ей моя бабушка предложила забрать к себе тетю Басю.

История тети Баси следующая. 21 июня 1941 года она поехала отдыхать в Друскенинкай, Литва. Оттуда их увезли в эвакуацию. Она очень тяжело работала на военном заводе. Они работали столько, сколько могли стоять на ногах. Спали прямо у станка и дальше работали. Кормили раз в день. Я знаю, что у нее был муж и сестра Роза, которые погибли в Минском гетто. Про детей она никогда не рассказывала. Она очень любила свою сестру Розу и часто ее вспоминала.

Свою дочь я назвала Розой по ее просьбе. Тетя Бася нас всех вырастила, мы не ходили в садик. Она была безграмотная, плохо говорила по русски. С мамой и папой она говорила на идиш. Больше всех в семье она любила Марика. Говорила мне, что Марик золотой, а ты бандитка.  Тетя  Бася родилась в 1903 году и  умерла в 1988 году.

Я постаралась написать всё, что помню из рассказов папы, мамы и тёти Баси.

В Скиделе Гродненская обл. журналистка Тамара Мазур написала книгу о скидельчанах, и туда вошёл отрывок из рассказа, написанный мною много лет назад.

Фото этого года. Юрий, я и наши внуки, дети Розы, Айла и Ян

С небольшими исправлениями материал опубликован 15.08.2021  22:42