Tag Archives: Микола Хведорович

И СНОВА О КУЛЬБАКЕ

Расстрелянные литераторы. Мойше Кульбак, изящный поэт из «троцкистскоеррористической организации»

Материал с «Радыё Свабода», 06 октября 2017, 11:00 (перевод с белорусского belisrael.info, при перепечатке просьба ссылаться на наш сайт)

Мойше Кульбак с женой и сыном. 1930 год

Уроды ненавидят красивых, недалекие издеваются над умными, посредственности убивают талантливых. Власть рабов уничтожает свободных. Советская власть только за одну ночь 29-30 октября 1937 года застрелила больше 100 представителей белорусской элиты. В безымянные могилы под куропатскими соснами преступники закопали тогда и цвет белорусской литературы. Спустя 80 лет мы вспоминаем имена убитых талантов изящной словесности.

Статья о М. Кульбаке в книге «Беларускія пісьменнікі. Біябібліяграфічны слоўнік. Т. 3. Івашын — Кучар» (Минск, 1994).

Хотя белорусские энциклопедии называют его «еврейским советским писателем», однако почему-то не по-еврейски — Мойше (Moyshe), а по-белорусски — «Майсеем Саламонавічам». А может, это и не случайно. Мойше Кульбак писал на идише, но жизнью и творчеством был связан с Беларусью и Литвой. Тут, собственно, и жил его — еврейский — народ, а именно литваки. Родился будущий литератор в 1896 году в Сморгони, учился в светских и религиозных школах в Свенчанах, Воложине, Мире. Первая мировая война застала Кульбака в Ковно, где он работал учителем в сиротском доме. Продолжил учительство в Сморгони и Вильно, а в 1918-м, БНРовском, году очутился в Минске, где жили его родственники.

В Минске молодой поэт работает лектором еврейских учительских курсов, после прихода большевиков еще некоторое время остается в городе. В апреле 1919 г., когда польские войска занимают Вильно, Кульбак перебирается туда, но ненадолго. Уже через год он выезжает в Берлин, где надеется получить образование, но, столкнувшись с безработицей и голодом, три года спустя возвращается в Вильно, где проживет еще пять лет и станет самым популярным и любимым еврейским поэтом.

В 1928 году Кульбак навсегда переберется в советский белорусско-еврейский Минск.

О Кульбаке ныне отыщутся строки в энциклопедиях разных стран. И всё же он – самый что ни есть наш: и родом из Беларуси, и, как-никак, член Союза советских писателей БССР.

Shirim (Poems) by Kulbak, Moyshe (Moshe)

Обложка книги М. Кульбака «Širim» (Вильно, 1920)

Первый уроженец Беларуси, возглавивший ПЕН-клуб

В 1927 году в Вильно, центре воеводства Республики Польша (Rzeczypospolitej Polskiej), Мойше Кульбак получает высокую должность в литературном мире — становится председателем всемирного идишского ПЕН-клуба. Почему в Вильно? Тогда это был один из крупнейших центров белорусской, польской, литовской, но прежде всего еврейской культуры.

Однако в 1928 году Кульбак переезжает в Минск. Говорил, что нет условий для работы в Польше. А в Минске что? В 1934 году стал рядовым членом Союза советских писателей БССР. Обрабатывал антологии пролетарской литературы, подрабатывал редактором в Белорусской академии наук.

В 1934 году НКВД, который следил за Кульбаком, так интерпретировал его виленскую деятельность: «Будучи в Польше, состоял заместителем председателя национал-фашистской еврейской литературной организации».

Печать Государственной библиотеки БССР имени В. И. Ленина на белорусском языке и идише. 1930-е гг.

Начинал писать на иврите, а стал классиком литературы на языке идиш

Следует напомнить, что иврит во времена Кульбака был языком религии, литературы и публицистики. А идиш был живым разговорным языком миллионов евреев не только Беларуси, но и Литвы, Польши, Германии. Многие евреи считали идиш даже не языком, а «жаргоном», своеобразной смесью немецкого, иврита и местных славянских языков. В 1920–1930-е годы идиш к тому же ассоциировался с социалистическим направлением в еврейском национальном движении, со взглядом, что евреям не следует эмигрировать в Палестину, а нужно оставаться и развивать свою культуры в странах проживания. В БССР, где идиш стал одним из государственных языков, иврит считался еще и признаком еврейского национализма. В Минске Кульбак воспринимался как автор «правильный», отражающий реальную жизнь еврейских трудовых масс на их живом языке.

Мойше Кульбак. 1920-е гг.

Свою жену «отбил» у другого, с которым она уже была помолвлена

По словам исследователя еврейской культуры Беларуси Вольфа Рубинчика, свою жену Женю Эткину Кульбак «отбил» у биолога Спектора, за которого она уже согласилась было выйти замуж, пока поэт жил в Берлине. Было это в 1924 году.

Машинопись с авторскими правками пьесы М. Кульбака «Бойтре». 1936 г.

Был близок по стилю Гоголю и Булгакову

Как утверждает Рубинчик, Кульбак своим творчеством близок Гоголю и Булгакову: «Интересовался мистикой, сверхъестественными силами — всё это не редкость в его произведениях».

Бывало, его книги выходили каждый год. И не только собственные произведения. Кульбак перевел на идиш роман «Как закалялась сталь» Островского, «Ревизора» Гоголя. Это, кстати, были и последние прижизненные публикации — 1937 года. В Минске их тогда было кому читать. Теперь это не только библиографические редкости. В современном Минске почти уже никто не поймет языка, на котором изданы те тома.

Бывший район Ляховка в Минске. Завод «Энергия» на ул. Октябрьской. Вид с ул. Аранской (журнал «Чырвоная Беларусь», № 3, 1930 г.). Фото предоставлено Владимиром Садовским.

Отразил в произведениях жизнь и виды белорусских городов

Города Беларуси во времена Кульбака в значительной ступени были не белорусские, а еврейские. Поэтому в произведениях Кульбака вряд ли следует искать черты сегодняшних белорусских областных и районных центров. Минская Ляховка, отраженная в романе «Зелменяне», — это район нынешних улиц Аранской и Октябрьской, где заводы в наше время уступают место арт-площадкам. Но именно здесь, у «Коммунарки», разыгрывались события «Зелменян». Поэтому, возможно, где-то здесь и найдется когда-нибудь место для памятника Кульбаку.

Янка Купала. 1935 г. Из собрания Государственного литературного музея Янки Купалы.

Был в приятельских отношениях с Купалой, Коласом, Чёрным

Кузьма Чёрный отзывался о Кульбаке как о человеке умном, веселом, искреннем. Чёрный знал идиш (его жена была еврейкой) и мог говорить с ним на этом языке. Кульбак был знаком с Купалой и Коласом, переводил их стихи.

Писатель Микола Хведорович вспоминал: «Я часто встречался с М. Кульбаком, любил с ним говорить. Он был весёлым человеком, в котором жила, как говорится, “смешинка-золотинка”, умел интересно рассказывать, и я не раз видел, как Купала, Колас и Чёрный cидели с ним на диване в Доме писателя и внимательно его слушали».

Государственный еврейский театр БССР. 1933 г. Фото из книги Виктора Корбута и Дмитрия Ласько «Мінск. Спадчына старога горада. 1067-1917». (Минск, 2016)

Незадолго до убийства Кульбака его пьесу ставили в театре

В год убийства Кульбака в минском Государственном еврейском театре БССР ставили пьесу «Разбойник Бойтре». Посетители театра на улице Володарского (ныне это Национальный академический драматический театр имени Максима Горького), естественно, не догадываются о том, что здесь звучал когда-то иной язык. А мы можем полагать, что сам Кульбак бывал в этих стенах. И, возможно, заслуживает чествования здесь своего имени.

Весной 1937 года в московском издательстве «Художественная литература», как выяснила исследовательница Анна Северинец, работая в фондах Российского государственного архива литературы и искусства, готовили перевод романа «Зелменяне» на русский язык. Но Кульбак так и не дождался книги. Пока ленинградец-переводчик Евгений Троповский дошлифовывал русскую версию романа, Кульбака уже «взяли» из его минской квартиры на Омском переулке (ныне улица Румянцева) в тюрьме НКВД БССР на углу улиц Советской (ныне проспект Независимости) и Урицкого (сейчас Городской Вал). И в то же время в Москве известному поэту Всеволоду Рождественскому предлагали перевести стихи Кульбака: «Это еврейский поэт, тонкий и изящный». Рождественский, однако, за работу так и не взялся.

В чем обвиняли Кульбака энкавэдисты?

Еще в 1934 году всё было сформулировано: «Группирует вокруг себя националистически настроенных еврейских писателей, выходцев из социально чуждой среды, имеющих связи с заграницей». Достаточно было, пожалуй, того, что Кульбак вернулся в Минск не просто из Вильно, а из польского государства — и в 1937 году на него сфабриковали дело как на «члена контрреволюционной троцкистско-террористической организации», связанной «с польскими разведорганами».

Осужден 30 октября 1937 года — и расстрелян. Нам известно имя того, кто вынес приговор: председательствующий выездной сессии военной коллегии Верховного суда СССР Иван Матулевич.

Кстати, перевод Троповского «Зелменян» до сих пор не опубликован. Переводчик погиб в блокадном Ленинграде в 1942-м.

Жена прошла сталинские лагеря, сын погиб от рук нацистов, дочь живет в Израиле

5 ноября 1937 года в Минске была арестована жена Мойше Кульбака Женя (Зельда) Эткина-Кульбак. Этапированная в ссылку в Казахстан, в Акмолинский «лагерь жен изменников родины», она выйдет на свободу в 1946-м. Умерла в 1973 году. Сын Эли погиб от рук нацистов в 1942 году в Лапичах Могилёвской области. Дочь Рая Кульбак-Шавель живет в Израиле.

Shirim (Poems) by Kulbak, Moyshe (Moshe)

Обложка книги М. Кульбака «Зельманцы» (Минск, 1960)

Реставратор Владимир Ракицкий собирался снимать фильм по книге Кульбака

Владимир Ракицкий сегодня известен как зачинатель комплексных реставрационных работ в Спасской церкви XII века в Полоцке. А в свое время собирался проявить себя и в кинематографе. Об этом упоминал художник и писатель Адам Глобус: «Наш реставратор Володя Ракицкий даже делал раскадровки, рисовал мизансцены, вырисовывал героев». Вместе с другими минскими художниками-реставраторами и сам Глобус увлекся творчеством Кульбака. Многим белорусам именно г-н Глобус понемногу прививал знания о Кульбаке: «Вот гениальный роман о Минске, «Зелменяне» Моисея Кульбака. Я считаю, это одна из лучших книг о Минске. Написана она о конкретном месте: о еврейских домах, стоявших на месте фабрики “Коммунарка”».

Мемориальная доска М. Кульбаку на Karmelitų g. 5 в Вильнюсе

Мемориальная доска — только в Вильнюсе

В Вильно в 1920 году вышла первая кніга Кульбака «Песни» («Širim»), в типографии еврея Бориса Клецкина. В этой же типографии в 1920-1930-е годы выходили и белорусские книги: Богдановича, Арсеньевой, Коласа (дом сохранился, его современный адрес — Raugyklosg. 23). В этом городе, где звучали идиш, польский, литовский, белорусский, русский, немецкий и иные языки, голос самого Кульбака до сих пор помнят стены домов на J. Basanavičiaus g. 23, Totorių g. 24, Karmelitų g. 5. На последним из перечисленных зданий в 2004 году повесили мемориальную доску. Она свидетельствует: здесь Кульбак жил в 1926–1928 годах.

Но о Кульбаке и в Минске живет память. Как никого из еврейских писателей Советской Беларуси, его издавали после смерти. В 1960 году в переводе Виталия Вольского вышли «Зельманцы» («Зелменяне»). В 1970 году в Минске увидел свет поэтический сборник «Выбранае» («Избранное»). В наше время писателя переводят на белорусский Феликс Баторин, Андрей Хаданович и другие. «Зельманцы» переизданы в 2015 году в популярной серии «Мая беларуская кніга». Многое для популяризации жизненного пути литератора делает исследователь еврейской культуры Беларуси Вольф Рубинчик. В 2016 году вышел сборник стихов Кульбака «Вечна». Минский джазмен Павел Аракелян написал на слова Кульбака песню «Гультай».

Другие статьи из серии «Расстрелянныя литераторы»:

Міхась Зарэцкі, творамі якога энкавэдысты спачатку зачытваліся, а потым катавалі і забілі яго

Тодар Кляшторны, які адкрыта напісаў: «Ходзім мы пад месяцам высокім, а яшчэ — пад ГПУ»

Комментарии читателей сайта svaboda.org:

Наталья 06,10,2017 13:00 «Как горько читать про судьбу писателя и все таки я рада что кто то прочтёт и вспомнит его как писателя человека и про его семью».

Цэсля 06,10,2017 19:50 «Упершыню даведалася пра гэтага пісьменніка. А хто аўтар тэксту?»

Гаўрыла 07,10,2017 20:47 «Чытаў ягоны раман Зелменяне. Добры твор. Зжэрлі нелюдзі чалавека і няма на іх задухі. Шкада ідышу».

* * *

Послесловие В. Рубинчика

Я переводчик с дипломом политолога, никогда не величал себя ни историком, ни литературоведом. Как давнего (с середины 1990-х) читателя-почитателя Кульбака меня радует, что его творчеством заинтересовались новые люди, и в этом смысле статью «РС» можно только приветствовать. Если же твой вклад в «популяризацию» (не люблю это слово, но оно существует, и ничего не поделаешь) замечают, это радует ещё больше 🙂

Очевидно, перед нами не первый вариант статьи, появившейся на сайте svaboda.org. В первом было больше шероховатостей, но и сейчас кое-что осталось.

«В апреле 1919 г., когда польские войска занимают Вильно, Кульбак перебирается туда…» Судя по всем доступным мне источникам, Моисей Соломонович не переходил линию фронта, а выехал в Вильно ещё тогда, когда город был советским, т. е. в первом квартале 1919 г.

О 1927 г.: «Мойше Кульбак получает высокую должность в литературном мире». Об активности всемирного еврейского ПЕН-клуба сведений довольно мало (мне известно лишь то, что почетным председателем выбрали Шолома Аша). Скорее всего, в конце 1920-х организация под звучным названием была малочисленной, да и существовала недолго. По сути, это был очередной литературный кружок, где председательство не давало особых полномочий (во всяком случае, Кульбака ценили не за должность). Если абстрагироваться от общеполитической атмосферы и вопросов цензуры, то «рядовой» член Союза писателей СССР в 1930-х годах имел, возможно, больше прав: мог издаваться «вне очереди», постоянно встречаться с читателями, претендовать на материальную помощь в СП… К тому же Кульбак после 1934 г. не был «рядовым», хоть и называл себя «писателем-середняком». Как минимум, он входил в редколлегию минского ежемесячного журнала «Shtern» («Звезда»), в котором активно печатался.

«Перехват» жены Кульбаком я упомянул в лекции 08.09.2017 как курьез; без продолжения (похищение невесты со свадьбы в пьесе «Разбойник Бойтре») эпизод многое теряет. Следует добавить, что история с Женей Эткиной и биологом Спектором была рассказана в книге Шуламит Шалит «На круги свои…» (Иерусалим, 2005); «за что купил, за то продаю».

Я не настаивал бы на том, что Николай Гоголь и Михаил Булгаков – самые близкие Кульбаку по стилю прозаики, эти имена были названы 8 сентября скорее для примера. Есть у М. Кульбака ильфопетровские мотивы (так выход кустарей на первомайскую демонстрацию, пуск трамвая в Энске-Минске перекликаются с аналогичными «веселыми картинками» в «12 стульях»), но, пожалуй, в большей мере М. К. черпал вдохновение из наследия немецких писателей ХVIII-XIX вв.: Эрнста Теодора Амадея Гофмана, Генриха Гейне… В целом зрелый Кульбак никому не подражал и был, насколько могу судить, вполне оригинальным писателем.

Осужден был писатель – по информации от его дочки Раисы и минской журналистки Марии Андрукович, знакомой с делом Кульбака, которое хранится в архиве КГБ – не 30-го, а 28 октября 1937 г. Приговор действительно вынес председательствующий Матулевич, но для полноты картины упомяну здесь и иных недостойных членов коллегии: Миляновский, Зарянов, секретарь Кудрявцев. Напомню, реабилитировала осужденного та же Военная коллегия Верховного суда СССР в декабре 1956 г.

Дата расстрела – 29.10.1937 – судя по всему, правильно указана в помещенной вверху статье Т. Тарасовой из т. 3 справочника «Беларускія пісьменнікі», как и обстоятельства переезда героя в Вильно-1919. Но есть в этой статье ошибки и спорные места. Так, название романа Кульбака «Meshyekh ben Efroim» должно переводиться как «Месія, сын Эфроіма» или «Машыях з роду Эфроіма» (как предлагает С. Шупа), но не «Месія сына Эфраіма». Рассказ (скорее, сказка) «Вецер, які быў сярдзіты» вышел в Вильно отдельной книжечкой не в 1931-м, а в 1921 году. Сомнительно, что пьеса «Бойтре» шла в Минском еврейском театре («Белгосет»). В книге Анны Герштейн «Судьба одного театра» (Минск, 2000, с. 47) читаем: «Летом 1937 года арестовали М. Рафальского. Он репетировал в это время пьесу «Бойтрэ» М. Кульбака… Работа как-то не спорилась. В доведенном до генеральной репетиции спектакле не ощущалось ни логической четкости его композиции, ни взволнованности, эмоционального накала, как в других постановках режиссера. Надо думать, что в это время М. Рафальский уже чувствовал приближение беды или привлекался к дознанию в кабинетах Наркомата внутренних дел». В Москве же и Биробиджане пьесу успели показать широкой публике.

Обложка «Молчаливой книги» со стихами М. Кульбака в переводе А. Хадановича. Книги выпускаются в Минске в рамках проекта «(Не)расстрелянная поэзия» (дизайнер Екатерина Пикиреня)

Статья для «Беларускіх пісьменнікаў» писалась, видимо, еще в советское время, когда утверждение «Всё, созданное им в эти годы (Кульбаком в 1929–1936 гг. – В. Р.), написано в духе новой советской действительности» звучало как комплимент… Мне представляется, что определенное сопротивление советским канонам писатель оказывал, особенно в первые годы после переезда в БССР. Во всяком случае, он во многом сохранил свой стиль, который и обусловливает «дух». Пожалуй, справедлив «диагноз» из «Краткой еврейской энциклопедии»: «Кульбак с его высокоинтеллектуальной культурой, вобравшей в себя наряду с философией каббалы, еврейским мистицизмом и фольклором новейшие веяния западноевропейской философии и литературы, с его языком, рафинированным, но прочно связанным с народной речью, так и не смог органически войти в советскую литературу».

Пока всё 🙂 Благодарю за внимание.

Опубликовано 08.10.2017  20:54 

В. Рубінчык. КАТЛЕТЫ & МУХІ (35)

Жыццё ўсё больш і больш дзівоснае… «Всё чудесатее и чудесатее», як сказала б кэралаўская Аліса (ёсць верагоднасць, што яе прыгоды ў Залюстроўі выйдуць асобнай белмоўнай кнігай у 2017 г.) або «всё тот же анекдот», паводле глускага газетчыка Навума Сандамірскага. Так ці іначай, каб тут існаваць, патрэбна жалезабетоннае пачуццё гумару.

Міністр адукацыі Жураўкоў, які хаваўся ад Ганны Канапацкай, а заадно ад нашых заўваг, 15.12.2016 зволены (ну, для яго сям’і гэта не так смешна, тым болей усё адбылося па-хамску, без папярэджання). На яго месца прызначылі чыноўніка 1964 г. нар., і таксама з юбілейным медалём, толькі не «70 год Перамогі ў вайне», а «60 год». От цікава, а ў чэргах іх пускаюць уперад, як франтавікоў?.. Нейкі час у міністэрстве, калі меркаваць паводле афіцыйнага сайта, увогуле панавала двоеўладдзе. Рускамоўная версія прадстаўляла аднаго таварыша, белмоўная – другога (cкрын ад 16.12.2016, 17:59).

Ну Гайдай жа самы настаяшчы: «Так што, выходзіць, у вас два міністры?» – «Выходзіць, два… І цябе вылечаць, і цябе вылечаць, і мяне вылечаць».

Дзіўна, што кудысьці падзяваліся аўтары сайта «Навінкі сёння», іх пляцоўка не абнаўляецца з канца верасня. Праўда, кіслотная атмасфера не спрыяе развіццю «сатырычна-парапалітычных» блогаў – у нас і праставатыя жарты па завядзёнцы не дужа цэняцца. Во натрапіў на рэцэнзію Міколы Хведаровіча, які ў 1958 г. адгукнуўся на дэбютны зборнік Уладзіміра Караткевіча:

«Верш “Вадарод”, цікавы па зместу і па-майстэрску выкананы, не задавальняе завяршэннем развагі. Вядома, што атамная энергія вынайдзена нашай навукай (! – В. Р.) не для знішчэння, а для росквіту чалавечага шчасця, але гэтая вынаходка выкарыстоўваецца капіталістамі супраць прагрэсу і дэмакратыі, для імперыялістычных захопніцкіх мэт. Аб гэтым паэт мог сказаць проста і выразна, а ён піша (цытуем радкі па зборніку «Матчына душа»):

Бы сарваўся вар’ят утрапёны і злосны

Прах старых гарадоў дасягае нябёс,

З дзіркай ў чэрапе гінуць дваццатыя вёсны,

Плывуць горкія рэкі жаночых слёз.

Недарэчныя ў гэтым месцы і такія радкі:

У паэтаў дрэнных шпурлялі б бананамі,

(Эстэтычней, ніж яек пратухлых пах).

Такія жарты ў такім сур’ёзным месцы проста не да месца, бо гэты жарт сам па сабе знімае ўсю вастрыню выказанай думкі».

* * *

Пасля Чарнобыля і Фукусімы ведаем мы пра «росквіт чалавечага шчасця», і выходзіць, што Караткевіч востра прадчуваў бяду, а больш вопытны Хведаровіч – на жаль… Ды справа нават не ў гэтым, а ў шчырай перакананасці беларускага літаратара (не найгоршага, які да таго ж сам у 1932 г. досыць плённа жартаваў у зборніку «Ха»), што цноту з гарэзіяй вымешваць няможна…

У дадатак старэйшы калега, нядаўна выпушчаны з лагера, адлупцаваў «маладога» за жартаўлівы верш «Як размаўляюць звяры і птушкі»: «Чытаеш і дзіву даешся. Няўжо ў наш час гэта такая важная і вострая тэма, як размова жаб, вуркатанне галубоў і пеўня?»

Што б сказаў бедны Хведаровіч, пагартаўшы новы зборнік Віктара Жыбуля «Дзяцел і дупло», куды ўключаны, напрыклад, такія радкі пра дзённік Максіма Багдановіча:

Нацешымся дзівоснаю кабетаю,

Якой зачараваны быў Максім,

з Гагарыным узмыем над планетаю

і з Каліноўскім сумна павісім.

Напэўна, не паверыў бы анатацыі: «Іронія, гратэск, «чорны» гумар, давядзенне да абсурду, гульня словаў і сэнсаў здольныя не толькі выклікаць усмешку (у мяне дык і рогат – В. Р.), але нярэдка і задумацца над рознымі праявамі нашай зменліва-зманлівай рэчаіснасці (такі задумваўся – В. Р.)». Пайшоў бы шукаць печку-буржуйку…

Да чаго хілю – ахвяры і пакутнікі не заўсёды становяцца героямі, дарма што з іх раз-пораз лепяць герояў. Папраўдзе, дужа рэдка становяцца… Той жа Хведаровіч побач з іншым былым вязнем, Уладзімірам Дубоўкам, увосень 1958 г. у хоры з кіраўнікамі Саюза пісьменнікаў БССР Броўкам, Глебкам ды інш. ганіў Пастарнака, хоць мог бы, напэўна, і прамаўчаць.

«Літаратура і мастацтва», 01.11.1958

Нядаўна Ганна Севярынец, шанавальніца і даследчыца творчасці аўтара «маёй шыпшыны», патлумачыла паводзіны свайго ўлюбёнага паэта: «Дубоўку… прымусілі выступіць на адным з такіх сходаў. Ён толькі нядаўна быў рэабілітаваны, таму не мог адмовіцца… Што зрабіў Дубоўка? Ён расказаў кітайскую легенду: «Адзін мастак сказаў: я зраблю цуд. Ён працаваў некалькі гадоў і стварыў маленькую малпачку. Вось тое самае зрабіў Пастарнак». Ці асудзіў ён Пастарнака? Вялікае пытанне… Калі слухаць выступ Дубоўкі, ведаючы Кітай так, як ведаў яго паэт, пачуем: Пастарнак сказаў, што зробіць цуд, і – зрабіў яго. Ясная рэч, ніхто з прысутных гэтага не зразумеў – і дзякуй богу».

На мой сціплы одум, сказаць так, што ніхто нічога не зразумеў, – усё роўна што не сказаць. У «сухой рэшце» засталося наступнае: надломленага пісьменніка нацкавалі на калегу і зафіксавалі гэта для публікі на старонках газет (пазней той жа трук удаўся з Васілём Быкавым, калі яго подпіс у 1973 г. фігураваў пад калектыўным лістом з асуджэннем Аляксандра Салжаніцына і Андрэя Сахарава). Тут бачыцца найперш урок для моладзі ад партбосаў: калі нават такія «маманты», як Дубоўка і Быкаў, гнуцца, то загонім і вас у казіны рог – нават не спрабуйце «высоўвацца»…

У Беларусі тактыка выявілася паспяховай у тым сэнсе, што толькі адзінкі ў 1960-70-х наважваліся вольна выказвацца і дзейнічаць. Сярод іх быў ураджэнец Бабруйска Міхась Кукабака, якому нядаўна споўнілася 80. З іх каля 17 правёў у турмах, лагерах, вар’ятнях, так што яму ёсць што ўспомніць. Чалавек з няпростым характарам, як гэта вынікае з перапіскі на «Мы здесь» (не блытаць з «Мы яшчэ тут!») у 2005 г. Добра, што нарэшце выйшла і прэзентавана прысвечаная яму кніга. Цяпер Кукабака жыве ў Маскве і папярэджвае беларусаў пра небяспеку ад ворага, пуцінскай Расіі.

Cярод экс-сядзельцаў сучаснай Беларусі ёсць тыя, хто змагаецца, а ёсць тыя, хто піша кнігі пра сваё былое змаганне. Да апошніх, відаць, трэба аднесці і Андрэя Саннікава, згаданага ў 33-й серыі. Шэсць гадоў таму ён абяцаў «змяніць лысую гуму». Потым да вясны 2012 г. знаходзіўся за кратамі, адкуль у 2011 г. гукнуў, што ў снежні 2010 г. пры «чэсным» падліку галасоў мусіў выйсці ў другі тур з Лукашэнкам і па-ранейшаму лічыць сябе кандыдатам у прэзідэнты. Цяпер – недзе на Захадзе.

Я б, можа, не цікавіўся так паваротамі яго лёсу, каб не кніга Саннікава «Белорусская американка». Нейк сумна, калі чалавека, асноўным дасягненнем у палітыцы якога ёсць «Хартыя-97» (надоечы яна зноў папіярыла «Легендарнага генерала Булак-Балаховіча», акуратна адцэнзураваўшы арыгінал з «Гістарычнай праўды», дзе ёсць слова «погромщик», і заблакаваўшы мой камент пра ўдзел балахоўцаў у антыяўрэйскіх акцыях), прэзентуюць так: «Хочацца верыць, што калі-небудзь мой народ выбера іменна такога прэзідэнта. Выбера будучыню».

Пачытаў у бібліятэцы пісьмо 1949 г., падпісанае бацькам палітыка Алегам Саннікавым, і знік яшчэ адзін козыр Андрэя Алегавіча, 1954 г. нар. («патомны інтэлігент»). Газета «Сталинская молодежь», 23.03.1949:

Яшчэ былі заявы пра адну з найлепшых беларускіх п’ес («Тутэйшыя» Янкі Купалы) тыпу «камедыя гэта супярэчлівая і ідэйна невыразная», спасылкі на такіх аўтарытэтаў у галіне тэатразнаўства, як Сталін і Маа Цзэдун (ужо ў кнізе 1961 г.). На даволі хісткім падмурку быў пабудаваны дабрабыт сям’і С. у савецкую эпоху. Ясная рэч, нашчадкі не абавязаны крочыць сцяжынамі продкаў, і дэ-юрэ прэтэнзій быць не можа, але мне блізкая думка Дзмітрыя Быкава аб тым, што «мы адказваем за грахі бацькоў», прынамсі ў маральным плане. Падобна, «творчую спадчыну» бацькі былы лукашэнкаўскі чыноўнік не адрэфлексаваў, без чаго цяжка было спадзявацца на прагрэс у палітыцы. Можа, зараз?..

Дапраўды, што замінае папрасіць прабачэння ў нашчадкаў сусветна вядомага фалькларыста Льва Барага (ён не загінуў, аднак пасля 1949 г. быў вымушаны з’ехаць у Башкірыю)? Калі гэты акт будзе шчырым, то я ўпэўнены, што Андрэй Саннікаў яшчэ здолее «ўскочыць у цягнік», рэальна вярнуцца ў палітыку.

* * *

Набліжаецца Новы год, карціць падвесці вынікі. Стрэлка сімвалічнага «гадзінніка Суднага дня», прыдуманага ў 1947 г. навукоўцамі з Чыкагскага ўніверсітэта (блізіня да 12 сімвалізуе небяспеку), стаіць усяго ў трох мінутах ад крытычнага моманту… Так блізка яна не знаходзілася з 1984 г. На гэтым фоне мясцовая мітусня, асабліва перастаноўкі чыноўнікаў, істотна блякне. I ўсё ж выкажу сваё стаўленне да кампаніі за адстаўку міністра ўнутраных спраў, якога папракаюць, сярод іншага, і тым, што «засвяціўся» на парадзе 9 мая 2015 г. у форме камісара НКУС. Ён і канспіролаг – лічыць, што супраць міністэрства, як самай моцнай галіны ўлады, вядзецца мэтаскіраваная кампанія дыскрэдытацыі (звычайна, дадам ад сябе, удары наносяцца якраз па слабейшых кропках). Каментатары, пачынаючы ад Юрыя Зісера, небеспадстаўна заўважылі, што дыскрэдытуюць сябе «органы аховы парадку» перадусім самі.

Ужо не адзін месяц збіраюцца подпісы пад петыцыяй да Лукашэнкі, каб зволіў міністра… Не набралося і 1500. Там, дзе людзі звяртаюцца да міністра і пералічваюць вапіюшчыя факты, прапануючы яму «навесці парадак» або добраахвотна пайсці ў адстаўку, справы крыху лепшыя – лік падпісантаў набліжаецца да 5000.

Шансаў, што петыцыі спрацуюць, няшмат, мо 0,01%. Зараз я рэдка ўдзельнічаю ў справах, пра якія загадзя ведаю, што поспеху не будзе. Дый міністры ў цяперашняй сістэме – пешкі, не кажучы пра большасць чыноўнікаў ніжэйшага рангу (тыя – проста клеткі на шахматнай дошцы). Вопыт як бы намякае, што асноўныя рычагі кіравання крэпка трымае адміністрацыя, а пры ёй – Савет бяспекі, дзе куды большую вагу мае чалавек з імем Віктар. Тое, што Віктар Аляксандравіч у 30 гадоў стаў памочнікам прэзідэнта па нацыянальнай бяспецы і застаецца ім дасёння, нягледзячы на сумневы ў яго кампетэнтнасці (асабліва пасля выбуху ў мінскім метро ўвесну 2011 г.), ёсць куды большай праблемай, чым «касякі» асобных службоўцаў. Зацята змагацца з аматарам святочных маскарадаў – значыць не глядзець у корань.

Што да партыйца, які ўзяў міністэрства адукацыі – на першы погляд ён выглядае цемрашалам (напрыклад, 07.11.2016 у якасці «віцэ-мэра» адкрываў помнік Леніну ля Трактарнага завода), аднак наўрад ці здолее абваліць сістэму больш, чым ужо абвалена. Хіба стане больш камуністычных суботнікаў, будзе вернута абавязковая школьная форма (таварыш К. пра гэта даўно марыў). З іншага боку, прасочваецца заканамернасць: чыноўнічкі – за выняткам аднаго-двух – займаюцца ў нашай краіне зусім не тым, што любяць і ўмеюць. «Лібералаў» шэф прымушае (ладна, самі згаджаюцца) «біць па штабах», а цемрашалаў – гуляць у лібералізм. Карацей, не ўсе страхі ад прыходу першага сакратара ЦК КПБ ва ўрад цалкам абгрунтаваны. І я застаюся на сваёй пазіцыі канца 2015 г.: Беларусь ужо шмат гадоў аб’ектыўна не савецкая краіна. Восем дэпутатаў ад кампартыі ў палаце прадстаўнікоў узору 2016 г. (са 110), нават са сваім хлопцам ва ўрадзе, не вернуць нас ні ў сталінскі, ні ў брэжнеўскі «сацыялізм»: дзікі капіталізм у нас у асноўным пабудаваны. Ура, таварышы?..

Вольф Рубінчык, г. Мінск

16.12.2016

wrubinchyk[at]gmail.com

Ад рэдакцыі. Мы не заўсёды згодныя з суб’ектыўнымі ацэнкамі нашых аўтараў, у тым ліку і В. Рубінчыка.

Апублiкавана 16.12.2016  20:38

Юбилей М. Кульбака (1966 г.)

(Перевод на русский, а также телеграммы в адрес Союза писателей БССР, 1966 г., ниже)

Шчыры сябра, самабытны пісьменнік

Да 70-годдзя з дня нараджэння М. Кульбака

З Майсеем Кульбакам я пазнаёміўся ў пачатку трыццатых гадоў, калі ў брыгадзе пісьменнікаў БелАППа разам з ім ездзіў на сустрэчы з чытачамі ў Смалявічы. Я ведаў ад Ізі Харыка, Майсея Тэйфа, Зэліка Аксельрода, што ён шчыры і добры чалавек, і ў час паездкі не толькі пераканаўся ў гэтым, але і палюбіў гэтага дасціпнага і разумнага чалавека. А пазнаёміўшыся бліжэй з яго вершамі, назаўсёды пасябраваў з яго сур’ёзным паэтычным словам…

У Смалявічах нам давялося некалькі разоў выступаць перад чытачамі. Даклады рабіў Х. Дунец, а М. Кульбак, В. Маракоў, В. Каваль і я чыталі свае творы. Кульбак чытаў вершы на яўрэйскай мове, а я, па ягонай просьбе – пераклады-падрадкоўнікі. Падрадкоўнікі – гэта, вядома, далёка не самі вершы. Але нават яны (сярод іх «Беларусь», «Зімняй ноччу ў старэнькай хаце») усхвалявалі і ўразілі мяне, паланілі паэзіяй, якая ўвабрала ў сябе і скруху чалавечай нядолі, і ўслаўленне працоўнага братэрства простых людзей.

Да гэтага часу помняцца радкі, у якіх М. Кульбак проста, звычайна, але паэтычна і горда гаворыць пра бацькаву працавітую сям’ю, у якой пачыналася яго біяграфія і брала вытокі паэтычнае слова:

І мае шаснаццаць дзядзькоў і мой бацька, –

Яўрэі звычайныя, як барозны чорнай зямлі.

Гоняць яны плыты па рэчках, цягаюць бярвенне з лесу

І кожны дзень працуюць, працуюць, як валы.

Вячэраюць яны разам, за адным сталом, з адной місы,

Потым валяцца спаць, як снапы…

Гэта быў шчыры і праўдзівы дакладны паэтычны жыццяпіс не толькі працавітай сям’і Зельманцаў (раман «Зельманцы»), але і ўсяе местачковай яўрэйскай беднаты ў дарэвалюцыйны час. Адчувалася, што М. Кульбак добра ведаў тыя калдобістыя жыццёвыя дарогі, на якіх семнаццаць братоў цяжкою працай зараблялі «кавалак сітніцы і хвост іржавага селядца», і на гэтай трывалай аснове было прасторна яго вобразнаму мысленню, якое арганічна спалучала традыцыі фальклору з лепшымі набыткамі тагачаснай паэзіі:

А дзед мой, мой дзед, ледзь залазіць на печ,

Ён старэнькі, не дачакаўся, і ля стала заснуў.

Але ногі… яны ведаюць, яны самі вядуць на печ, –

Добрыя дзедавы ногі, яны служаць яму ўжо колькі гадоў…

На дзіва натуральна паэтычная ўмоўнасць прадоўжыла тут ход думкі і настолькі пашырыла штодзённую сцэнку, што становіцца прасторна і цёпла ў душы самога чытача, і ён разам з аўтарам з любоўю і павагай глядзіць на гэтага дзеда, які, відаць, нямала нарабіўся за сваё доўгае жыццё.

У вершах М. Кульбака моцна і шчыра гучаць услаўленне чалавечай працы, якая гуртуе людзей у калектыў, надае сэнс жыццю і асаблівую каштоўнасць кавалку хлеба:

Ужо на світанні ўсе былі вясёлыя, як музыканты,

Сталі ўсе васемнаццаць з дзедам на чале.

І пайшла музыка:

Крок – паварот плячыма. Свішчуць косы і маланкамі скачуць,

За кавалак хлеба трэба пацець, сынкі, трэба працаваць…

Скінулі хлопцы кашулі, агаліўшы касматыя, як яліны, спіны…

Я часта сустракаўся з М. Кульбакам, любіў з ім гаварыць. Ён быў вясёлым чалавекам, у якім жыла, як кажуць, «смяшынка-залацінка», умеў цікава расказваць, і я не раз бачыў, як Купала, Колас і Чорны сядзелі з ім на канапе ў Доме пісьменніка і ўважліва яго слухалі. Кульбака любіла і літаратурная моладзь, якую ён заўсёды падтрымліваў і з якой ахвотна дзяліўся сваім вопытам.

М. Кульбак нямала пісаў пра родную Беларусь, любіў беларускую літаратуру і перакладаў на яўрэйскую мову творы Янкі Купалы і Якуба Коласа. Ён збіраўся перакласці «Новую зямлю»… У яго было шмат творчых задум, але ажыццявіць іх не давялося. У 1937 годзе яго таленавітая творчая праца была спынена, і неўзабаве ён трагічна загінуў.

Сёння ж зноў з намі творы таленавітага яўрэйскага паэта, драматурга і перакладчыка Майсея Саламонавіча Кульбака.

Мікола ХВЕДАРОВІЧ

(газета «Літаратура і мастацтва», 22.03.1966)

Заўвага belisrael.info: На жаль, 50 год таму ні М. Хведаровіч (які сам моцна пацярпеў за Сталіным) у сваім цікавым артыкуле, ні рэдакцыя газеты не наважыліся сказаць праўду пра тое, з якой прычыны ў 1937 г. «творчая праца М. Кульбака была спынена» і чаму «неўзабаве ён трагічна загінуў». Зараз гэта добра вядома. Наўрад ці зусім апраўданым было і атаясамліванне герояў паэмы «Беларусь» (яўрэяў з сельскай мясцовасці, якія дружна косяць сена, ядуць «з адной місы») з гараджанамі-зельманцамі, схільнымі да індывідуалізму, далёка не заўсёды згоднымі міжсобку.

* * *

Вечар памяці М. Кульбака

У клубе Саюза пісьменнікаў адбыўся вечар, прысвечаны 70-годдзю з дня нараджэння таленавітага яўрэйскага паэта Майсея Кульбака. Вечар адкрыў народны пісьменнік Беларусі Міхась Лынькоў.

З успамінамі пра паэта выступілі Мікола Хведаровіч, Заір Азгур і іншыя. Язэп Семяжон пазнаёміў прысутных са сваімі перакладамі вершаў М. Кульбака на беларускую мову. Свой верш, прысвечаны юбіляру, прачытаў Хаім Мальцінскі.

(«Літаратура і мастацтва», 25.03.1966)

Апублiкавана 26.09.2016  13:46

* * *

Искренний друг, самобытный писатель

К 70-летию со дня рождения М. Кульбака

С Моисеем Кульбаком я познакомился в начале тридцатых годов, когда в бригаде писателей БелАППа вместе с ним ездил на встречи с читателями в Смолевичи. Я знал от Изи Харика, Моисея Тейфа, Зелика Аксельрода, что он искренний и добрый, и во время поездки не только убедился в этом, но и полюбил этого остроумного, здравомыслящего человека. А познакомившись ближе с его стихами, навсегда подружился с его серьёзным поэтическим словом…

В Смолевичах нам довелось несколько раз выступать перед читателями. Доклады делал Х. Дунец, а М. Кульбак, В. Моряков, В. Коваль и я читали свои произведения. Кульбак читал стихи на еврейском языке, а я, по его просьбе – переводы-подстрочники. Подстрочники – это, конечно, далеко не сами стихи. Но даже они (среди них «Беларусь», «Зимней ночью в старенькой хате») взволновали и впечатлили меня, пленили поэзией, которая вобрала в себя и печаль людской недоли, и восславление трудового братства простых людей.

И поныне помнятся строки, в которых М. Кульбак просто, обычно, но поэтично и гордо говорит об отцовской работящей семье, где начиналась его биография, откуда проистекало поэтическое слово:

Шестнадцать дядьев и отец мой, еще не старик, –

Простые евреи, евреи простые, как скалы.

Плоты они гонят и сыростью пахнут речной.

До вечера бревна таскают в лесу спозаранку.

Все вместе свой ужин хлебают из миски одной

И валятся, точно снопы, на кровать и лежанку.

(Пер. С. Липкина)

Это было искреннее и правдивое точное поэтическое жизнеописание не только работящей семьи Зелменян (роман «Зелменяне»), но и всей местечковой еврейской бедноты дореволюционного времени. Чувствовалось, что М. Кульбак хорошо знал те ухабистые жизненные дороги, на которых семнадцать братьев тяжким трудом зарабатывали «кусок ситного хлеба и хвост ржавой селедки», и на этой прочной основе было просторно его образному мышлению, которое органично сочетало традиции фольклора с лучшими приобретениями тогдашней поэзии:

Мой дед – еле-еле на печь он влезает, мой дед,

И дремлет уже на ходу, сгорбив дряхлые плечи,

А ноги – понятливы, сами ведут его к печи,

Ах, добрые ноги, что служат ему столько лет…

(Пер. С. Липкина)

На удивление естественно поэтическая условность продолжила здесь ход мысли и настолько расширила обыденную сценку, что становится просторно и тепло в душе самого читателя, и он вместе с автором с любовью и уважением смотрит на этого деда, который, видимо, немало наработался за свою долгую жизнь.

В стихах М. Кульбака мощно и искренне звучит восславление человеческого труда, который объединяет людей в коллектив, придаёт смысл жизни и особую ценность куску хлеба:

С полей потянуло осенним туманом.

Косить за болотами сено

Чуть свет отправляется дед

                                и семнадцать его сыновей здоровенных.

И, что твои клезмеры, все спозаранку

                                                                уже приложиться успели.

Как встали с отцом во главе восемнадцать,

                                                                такое пошло тут веселье!

Махнут, развернутся, махнут, развернутся.

                                                                Отец обращается к детям:

– Да, хлеба кусок нелегко достается,

придется, сынки, попотеть вам!

И движутся руки, и мускулы ходят.

                                                                Раздетые до половины,

Обросшие братья – мохнатые ели,

                                                                покрыты густою щетиной.

(Пер. Ю. Телесина)

Я часто встречался с М. Кульбаком, любил с ним говорить. Он был весёлым человеком, в котором жила, как говорится, «смешинка-золотинка», умел интересно рассказывать, и я не раз видел, как Купала, Колас и [Кузьма] Чёрный cидели с ним на диване в Доме писателя и внимательно его слушали. Кульбака любила и литературная молодёжь, которую он всегда поддерживал и с которой охотно делился своим опытом.

М. Кульбак немало писал о родной Беларуси, любил белорусскую литературу и переводил на еврейский язык произведения Янки Купалы и Якуба Коласа. Он собирался перевести «Новую землю»… У него было много творческих замыслов, но осуществить их не довелось. В 1937 году его талантливая творческая работа была прервана, и вскоре он трагически погиб.

Сегодня же снова с нами произведения талантливого еврейского поэта, драматурга и переводчика Моисея Соломоновича Кульбака.

Микола ХВЕДОРОВИЧ.

(газета «Літаратура і мастацтва», 22.03.1966, перевод с белорусского В. Р.)

Примечание belisrael.info: Увы, 50 лет назад ни М. Хведорович (сам хлебнувший горя при Сталине) в своей интересной статье, ни редакция газеты не решились сказать правду о том, по какой причине в 1937 г. «творческая работа М. Кульбака была прервана» и почему «вскоре он трагически погиб». Сейчас это хорошо известно. Вряд ли вполне оправданным было и отождествление героев поэмы «Беларусь» (евреев из сельской местности, которые дружно косят сено, едят «из миски одной») с горожанами-зелменянами, склонными к индивидуализму и далеко не всегда ладящими между собой.

* * *

Вечер памяти М. Кульбака

В клубе Союза писателей состоялся вечер, посвящённый 70-летию со дня рождения талантливого еврейского поэта Моисея Кульбака. Вечер открыл народный писатель Беларуси Михась Лыньков.

С воспоминаниями о поэте выступили Микола Хведорович, Заир Азгур и другие. Язэп Семежон познакомил присутствующих со своими переводами стихотворений М. Кульбака на белорусский язык. Своё стихотворение, посвящённое юбиляру, прочитал Хаим Мальтинский.

(«Літаратура і мастацтва», 25.03.1966)

* * *

BONUS

Телеграммы в адрес Союза писателей БССР, 1966

(из фонда Белорусского государственного архива-музея литературы и искусства; публикуются, скорее всего, впервые)

Из Вильнюса:

Друзья и почитатели большого еврейского писателя Мойши Кульбака чтут его память, выражают свою любовь, уважение в знаменательный для советской еврейской литературы день 70-летия со дня его рождения.

Подписано: Коллектив еврейского народного театра дворца культуры профсоюзов Литовской ССР.

afisha1961

Афиша пьесы «Бойтре», поставленной еврейским драматическим коллективом при Дворце культуры профсоюзов в Вильнюсе (1961). Также хранится в БГАМЛИ.

Свято храним память о нашем любимом учителе, талантливом поэте Мойше Кульбаке.

Подписано: Лейзеровская, Мирский.

Живет вовеки неувядаемое поэтическое слово большого мастера Мойше Кульбака.

Подписано: Меер Елин.

Из Гродно:

В связи с 70-летием рождения известного еврейского советского писателя Мойсея Соломоновича Кульбака мы, почитатели его таланта, вспоминаем с большой любовью и уважением. Его произведения (…) внесли большой вклад в советскую литературу и воспитание нового человека. Глубоко скорбим [о] его [гибели].

Из Москвы:

Юбилей нашего дорогого высокоталантливого Моисея Кульбака, как и его творчество, является праздником для нашей литературы, в частности, для нас, работников театра, имевших счастье играть в его пьесах. Да будет светла память о нем.

Подписано: Заслуженный артист РСФСР Даниил Финкелькраут.

Редколлегия и редакция журнала «Советиш Геймланд», еврейские писатели Москвы вместе с вами отмечают семидесятилетие со дня рождения выдающегося советского поэта, прозаика и драматурга Мойше Кульбака. Его творчество является крупным вкладом в сокровищницу многонациональной советской литературы.

Опубликовано 26.09.2016  13:46