(рекреация в моей жизни)

У КАЖДОГО ЕСТЬ, ЧТО ВСПОМНИТЬ

– Бывает так, – говорил великий писатель Антон Чехов, – что на горизонте мелькнут журавли, слабый ветер донесет их жалобный крик, а через минуту, с какой жадностью ни вглядывайся в синюю даль, не увидишь ни точки, не услышишь ни звука – так точно люди с их лицами и речами мелькают в жизни и утопают в нашем прошлом,  не оставляя ничего больше, кроме ничтожных следов памяти.

Мистер Олдридж стоял в полной растерянности и не знал, что делать. За годы службы в военной полиции ему пришлось побывать в различных переделках. Но такое с ним –  в первый раз.

Шел четвертый день моей работы. Утро для студентов начиналось на стадионе. Некоторые очень любили бег, другие – ходьбу, а кто-то просто стоял и любовался  голубым небом. На стадионе всё всем нравилось.

На летний период меня перевели в класс педагога Джонатана Олдриджа (Jonathan  Aldridge). Ребятам было лет по шестнадцать – семнадцать, их было немного. Половина из них была с четко выраженным синдромом Дауна. Вдали от всех сидел постоянно скучный симпатичный парень по имени Брайн (Brian), который был очень похож на боксера Мухаммеда Али. Высокий, широкоплечий, он ходил, словно перекатывался с ноги на ногу.

Учитель рассказывал о себе:

– Я много читал о детях с нарушением развития. Было очень жаль их. Своих пока не было, решил пойти учиться в Университет города Сан – Хосе. Не было проблемой искать работу с дипломом в руках. Мне тут же её предложили в одной из школ Santa Clara County Office of Education (Управление Образованием Округа Санта Клара)

В это время подошел широкоплечий парень, который что-то мастерил и у него, видимо, не получалось. Он что-то мычал себе под нос и нервничал.

– Брайн, тебе помочь? – спросил учитель.

Вдруг этот Брайн, как боксер, выпустил для удара правую, затем и левую руку. Я, как щит, выставил вперед правую руку, приняв тяжелые удары. Я знал и раньше,что аутизм у детей ассоциирован с агрессией и приступами гнева.  Но в такой форме – видел в первый раз.

В юности я занимался боксом, поэтому в любом случае мог бы за себя постоять. Но передо мной был человек умственно отсталый, а перед глазами –  закон, где было четко сказано, что ученика пальцем касаться нельзя. Иначе – позорное увольнение, а потом, кто знает, куда повернет дознание. Тут и до тюрьмы уже недалеко.

Это хорошо знал и бывший сотрудник военной полиции. Он начал как-то успокаивать “боксера”. Но это не подействовало.

Вдруг он успокоился. Встал, как солдат, по стойке смирно,

– Из-ви-ни- те, – тихо пробурчал.

– У нас были случаи, когда в таких сложных ситуациях, работники допускали ошибки. Но вы вели себя образцово, – сказала директор школы Нэнси Герреро (Nancy Guerrero).

Но я считаю, что вся вина лежит на директоре школы и учителе.  Они должны были меня предупредить, что среди учеников есть агрессивный парень, который нуждается в особом внимании. В таком случае с ним кто-то должен был работать по системе “один на один”.

Мне попался прирожденный медик. Его отец был хирургом, а он увлекся психологией и физиотерапией.

– Не расстраивайтесь, могло быть куда хуже, – успокаивал меня доктор Том Петцолдт (Тоm Petzoldt). – Через пару месяцев сможете встать в строй. А пока мой совет – надо отвлечься. У каждого есть,что вспомнить. Вот, хотя бы в вашей  далеко нелегкой работе. Пока учитесь держать ложку и писать левой рукой. Каждый день напишите хотя бы одну страничку.

За пятнадцать лет работы в системе специального образования (The Special Education) мне было, что вспомнить.

– Память человека, – писал Козьма Прутков, – есть лист белой бумаги: иногда напишется хорошо, а иногда дурно.

 

ВСТРЕЧА НА СТАДИОНЕ

Так как же всё же поступить?

Всем рисковать, или не надо?

Я слышал, люди говорят,

За риск шампанское награда.

Эх, ма, была и не была.

Риск – благородное решенье.

Чтоб в жизни что-то получить,

Шагни вперёд, отбрось сомненья.

Игорь Тихоненко

В один из прекрасных солнечных дней пришел на стадион городского колледжа. На беговой дорожке тренировались пятеро молодых людей. У всех лица, как на подбор, очень похожи, словно одна мать родила.

Подошел к молодому тренеру:

– Смотрю, ребята с синдромом Дауна, а бегают отлично. Да и техника старта, и финиша верная.

–  Они студенты-аутисты. Волнуются, готовятся к забегу на 200 метров. Проходит олимпиада округа среди подростков с нарушением развития, – сказал он. – Вы  пришли за нас поболеть?

– К сожалению, нет. В Америке недавно. Я педагог, но работаю в ресторане. Другой работы пока нет. На беговых дорожках оставляю свой стресс.

– Вы знаете, требуется ассистент учителя в системе специального образования.  Если хотите, дам адрес отдела кадров.

На минуту задумался:я хорошо разбирался в области педагогики, физической культуры и спорта, истории и журналистики. За плечами высшее педагогическое и журналистское образование, большой опыт работы. Но про аутистов мало что слышал.  Риск – благородное дело. Да, всю свою жизнь любил рисковать.

Это было, когда сделал первый шаг в науку.

Это было,когда стал работать в популярном общественно-политического журнале.

Это было, когда стал работать в отделе общественных наук Министерства высшего и среднего специального образования Узбекской ССР.

Это было, когда стал доцентом и начал преподавать в институте.

Так почему же и сейчас не остаться верным своему принципу? Почему не рискнуть в новом  деле? Может быть и здесь смелость города возьмет.

Поверь в себя! В мечту! И в свои силы!

Ты можешь все! Все будет хорошо!

Подобное к подобному. Закон гласит старинный.

Ты только верь! Верь в счастье всей душой!

Айгуль Ше

Новая область была мне абсолютно не знакома. Но это была государственная работа с хорошими бенефитами. Надо попробывать. Никто за это не убьет. Да и за спрос денег не берут.

 

КТО ОНИ – АУТИСТЫ?

Вот такие стихи написала Соня Шаталова, девочка с аутизмом.

Мне страшно. Голова гудит.

Там мечутся слова и просятся уйти.

“Пусти нас, Соня, в мир пусти!”

Но рот мой на замке,

А ключ к замку в мозгу –

И как его достать?

Ну помогите ж мне!

Я не хочу немой остаться,

Но страх засовом запер рот.

Слова рождаются, живут и чудеса творят

В мирах, что в голове я создаю… И вот

В конце концов и умирают.

Чтоб им жить,

Их надо в мир вовне пустить.

Но как? Скажите мне!

А вдруг их люди не поймут?

Сквозь рот мой проходя,

Изменятся слова, и мир не примет,

Оттолкнёт, а вместе с ними – и меня?

Как жить? Мне страшно. Голова гудит.

– Да, у нас есть ребенок с определенными проблемами, но с любым человеком в любой момент может случиться что-то страшное… Никто не застрахован. Жить в страданиях и унынии – это неправильно.

Эти слова Светланы Бондарчук, супруги одного из самых влиятельных режиссеров России, о своей 18-летней дочери Варваре, «солнечном ребенке» с синдромом Дауна. Большую часть времени девушка проводит за границей – там для «особенных» детей лучше условия.

И Светлана совершенно права. Только в округе Санта-Клара на одного студента с нарушением развития годовые затраты почти пятьдесят тысяч долларов. Соотношения учеников к педагогам составляет 5:1.

США. Начало 19 века. Дети, которых считали «слабоумными» или «душевнобольными» получили возможность учиться в школе. Сегодня их называют детьми с нарушениями умственного и эмоционального развития или социального поведения.

Раньше таких детей помещали в специальные учреждения, чтобы защитить их от опасностей окружающего мира. Ныне они получают полный спектр образовательных услуг. Многие дети полностью включены в образовательный процесс в обычных классах.

… Утром уже был в библиотеке. Обложил себя книгами. Решил узнать, что это за  проблема – аутизм?

Вот, что я узнал:

Это неизлечимый вид шизофрении, который медикаментозному лечению не поддаётся. У многих аутистов есть природная склонность к зрительному анализу. Они обладают высокоразвитым логическим мышлением, а также хорошими аналитическими способностями. Зачастую такие люди способны к серьезной концентрации на какой-то одной проблеме. Как герой известного голливудского фильма “Человек дождя”, они имеют фотографическую память и выдающиеся математические способности.

Неслучайно, что одно из секретных подразделений израильской армии, «отряд 9900» электронной разведки, набирает… молодых аутистов. Эти солдаты проводят много времени перед экранами компьютеров, изучая снимки со спутников и беспилотников.

В Германии фирма Auticon принимает на работу только аутистов. Она работает в сфере IT-технологий и занимается тестированием программного обеспечения. В силу своих особенностей люди с синдромом Аспергера (одна из форм аутизма) способны обнаружить даже мельчайшие недочеты в программном обеспечении.

 

ПРОФЕССОР  ЖОЗЕФИНА

Дома поделился новыми знаниями.

И вдруг слышу:

– Папа, вспомни, с молодыми аутистами – сказал Константин, – ты встречался в реальной жизни.

– В Майями, у профессора Жозефины ,- напомнила мне и жена Юля.

Да, как я мог забыть! Правда, неприятные воспоминания быстро улетучиваются.

… Штат Флорида, город Майами. Мы только приехали. Кто-то подсказал, что надо связаться с одной организацией, где помогут с работой. Константину было тогда только восемнадцать лет. Он уже начал работать и учиться в колледже. Со дня его рождения мама, бабушка и дедушка говорили с ним только по–английски, “дали” ему отличный язык и сейчас он был моим наставником.

Доехали на автобусе до места. В офисе было много людей. Большинство из них были с четко выраженным синдромом Дауна и синдром Аспергера. Одни тут работали, другие же пришли, как и я, на сдачу теста. Сын заполнил за меня какие-то анкеты с сотнями вопросов и передал в руки профессора по имени Жозефина, как у жены Наполеона. Она была уже далеко не молода. У нее был огромный горб. Создалось впечатление, что она в детстве выпала из детской кроватки.

Видя, что у меня английский чуть лучше, чем у младенца, почему-то на высокой скорости стала задавать вопросы. Я ее так же понимал, если бы она говорила со мной на китайском или японском языках.

Профессор проверяла мой интеллект на предмет, какая работа мне лучше подойдет …  дворника или уборщика.

– К четырем яблокам прибавить еще два. Сколько всего фруктов?

– Два умножить на 20. Сколько будет?

–  Было сорок пассажиров в автобусе. 15 сошли на остановке. Сколько осталось?

– На небе зажглись двадцать пять звезд. Десять потом потухли. Сколько осталось?

Потом дала маленький по размеру американский флаг и показала на большую картину с таким же флагом. Что с ним делать? Она внимательно следила за тем, чтобы никто не подсказывал. Думаю, что многие из них и сами не знали, что с этим флажком делать. Дала три длинные ленты красного, синего и желтого цвета. А с ними что делать?

Вечером пришла за мной жена.

–  Ваш муж решил математические задачи. Но вот не смог справиться с лентами. Их всего-то было три и надо было сплести в одну косичку. Не догадался приставить маленький флажок к большому, чтобы определить, который из них крупнее. Не смог сдать тест – остался без работы, – сказала профессор.

Получилось прямо, как в  популярной французской песне «Всё хорошо, прекрасная маркиза».

Всё хорошо, прекрасная маркиза,

Дела идут и жизнь легка,

Ни одного печального сюрприза,

За исключеньем пустяка:

 

Сгорел ваш дом с конюшней вместе

Когда пылало всё поместье

А в остальном, прекрасная маркиза

Всё хорошо, всё хорошо.

Опубликовано 02.08.2017  14:38