Tag Archives: Лев Абелиович

В. Рубінчык. КАТЛЕТЫ & МУХІ (69)

Шалом-68 на біс! У папярэдняй серыі не ўдалося выказацца пра ўсё, што хацеў…

У цэлым год аказаўся для Беларусі традыцыйна няпросты цяжкі. У 2017 г. валавы ўнутраны прадукт зноў пачаў расці, а золатавалютныя рэзервы павялічыліся недзе на 2,5 млрд «зялёных», але… ВУП – не самы галоўны паказчык (некалі пераклаў я для «Arche» – гл. № 11, 2008 – артыкул аднаго амерыканскага таварыша пад назвай «Эканоміка наша туфтовая», дзе дасціпна паказана, як ВУП напампоўваецца рознай лухтой), і рэзерваў у Беларусі па-ранейшаму няшмат. Да таго ж рост знешняй запазычанасці перакрыў рост «залатога запасу» працэнтаў на 15–20. «Затое» занятых тут людзей за год паменела на насельніцтва райцэнтра… Заняпад працоўнай сілы доўжыцца з пачатку 2010-х (за гэты час у нашай эканоміцы кудысьці знік ужо цэлы абласны цэнтр :() Ледзь не кожны з астатніх працуе «за таго хлопца», ды абяцанкі-цацанкі «ў сярэднім па 500» не спрацоўваюць: падвышэнні жарэ інфляцыя, дый у асобныя месяцы зарплата, наадварот, зніжаецца. Цягам двух гадоў запар насельніцтва прадавала больш валюты, чым купляла; зараз падушкі бяспекі садзьмуліся. А тым часам «спецыяліст па ўсіх пытаннях» усё грабе рэсурсы пад сябе… пардон, у рэзервовы фонд прэзідэнта. І без Еўрапейскіх cпартовых гульняў у 2019 г. нам – аніяк!

На першы погляд, дзіўна, што 21-гадовая ўраджэнка Наваполацка біятланістка Дар’я Блашко выбрала для працоўнай эміграцыі гаротную Украіну, але яе можна зразумець. «У Беларускай федэрацыі амаль прама кажуць, што спартоўцы – гэта расходны матэрыял», – тлумачыць Дар’я. Ці толькі ў федэрацыі біятлона такое? Парада «не падабаецца – з’язджайце» даўно стала гербавым дэвізам… не скажу, большасці, але ве-е-льмі значнай часткі белчыноўнічкаў ды іншых начальнічкаў.

Дзіва што беларусы (не ўсе, дык наведвальнікі аднаго з найбольш папулярных сайтаў) збольшага не вераць у тое, што Беларусь зробіцца «лічбавым Сінгапурам». На вечар 27.12.2017 вынікі апытанкі былі такія: з амаль 16 тысяч удзельнікаў вераць – 7,27%, не вераць – 59,1% (траціна вагаецца). Наўрад ці тут нейкая падтасоўка, бо гаспадар сайта якраз дэкларуе сваю адданасць ідэалам «IT-дэкрэта» ад 21.12.2017. Адзін з найбольш папулярных каментаў (+32-0): «У краіне калі быў заяўлены электронны дакументаабарот? А воз і цяпер там. “Поспехі” мадэрнізацыі дрэваапрацоўкі і цэментнай прамысловасці як бы намякаюць, што да лічбавага Ганконга з цяперашнімі кіраванцамі нам далёка».

Між тым суд у Мінску над беларускімі аўтарамі расійскіх інфармацыйных агенцтваў, пачаты 18.12.2017, працягваецца, вылазяць новыя падрабязнасці. У канцы 2016 г. экспертызу спрэчных тэкстаў на прадмет выяўлення экстрэмізму міністэрства інфармацыі РБ даручыла… дырэктарцы кніжнай палаты Алене Івановай. Гэтая дама атрымала вышэйшую бібліятэказнаўчую адукацыю і чамусьці вырашыла, што гэтага дастаткова для ацэнкі тэкстаў пра мінулае Беларусі, ідэнтычнасць, кірункі ў дзяржаўнай палітыцы і г. д. Будучы членам Рэспубліканскай экспертнай камісіі, адмовіцца нібыта не магла. Па-мойму, яна папросту збаялася сваіх начальнікаў (на пасаду яе прызначыў якраз мінінфарм). Уласна, яе меркаванне – з апорай на расійскую (!) не адпрацаваную ў Беларусі (!) методыку – не магло мець юрыдычнай сілы, аднак з яго, як на дражджах, вырасла справа, не закрытая дагэтуль.

На пасяджэнні 22.12.2017 сведка Іванова стаяла на сваім: на яе думку, сказаць пра тое, што большая частка беларускага грамадства – нацыянальныя нігілісты, якія нічога не кемяць у палітыцы, значыць «распальваць варожасць»… Фэйспалмішча – і праз такую логіку публіцыста могуць пасадзіць на 5 гадоў, а дырэктарка палаты не будзе супраць? Гэх, адправіць бы спадарыню ў адстаўку следам за яе былой апякункай Ліляй… Ва ўсякім разе, пакуль псеўдаэкспертка вядзе рэй у Нацыянальнай кніжнай палаце, мне з гэтай установай не па дарозе.

Дарэчы, мушу перапрасіць аднаго з падсудных, Юрыя Паўлаўца, які выступаў ў сеціве пад псеўданімам «Радов». Насуперак таму, што пададзена са слоў пракурора на сайце БАЖ, Паўлавец не заяўляў, што «беларуская мова – [амаль] мёртвая», гэта вольная інтэрпрэтацыя «мовазнаўцаў у цывільным». Цытата з артыкула 2016 г. у перакладзе: «яна [беларуская мова] к пачатку 2000-х гадоў канчаткова ператварылася ў прыкмету этнічнай самаідэнтыфікацыі – паводле ўсеагульнага перапісу 1999 г. 73,7% беларусаў назвалі беларускую мову ў якасці роднай, хаця ў побыце ёй карысталася не больш за 1,5−2% насельніцтва». Няма тут нічога пра «мярцвячыну», г. зн. няма абразы, таму нават пад арт. 9.22 КоАП РБ творчасць Паўлаўца не трапляе, і дарма я «кінуў» яго ў агульны кацёл. Тэксты Алімкіна, відаць, усё ж парушаюць названы артыкул (санкцыя – штраф ад 4 да 10 базавых велічынь), наконт Шыптэнкі не ўпэўнены, патрэбна годная экспертыза. Так ці іначай, у імя Канстытуцыі ўсе трое павінны быць у бліжэйшы час вызвалены ў залі суда. Павел Севярынец мае іншую думку, але ў гэтым выпадку, апелюючы да «інстынкту самазахавання», моцна памыляецца.

А тым часам «адзіны палітык» (паводле вызначэння калегі У. з Магілёва, які падвучыўся ў Польшчы і цяпер назірае за намі, рыхтык той Кук за абарыгенамі, паралельна блытаючы творы Оруэла «1984» і «Ферма») зноў пацешыў, гэтым разам выказваннем пра амерыканскага прэзідэнта і Блізкі Усход: «у мяне ў галаве, шчыра кажучы, не ўкладваецца рашэнне Дональда наконт Іерусаліма. Можа, за гэтым нешта крыецца, чаго яшчэ не бачым. Але рашэнне на першы погляд здаецца трохі дзіўным. Нельга разбураць мір, які дастаўся гэтай зямлі такой цяжкай працай». Можа, я тут чагосьці не бачу, можа, гэта ў мяне «кудлатасць павысілася»? Ну, «Дональд» – хай будзе, хіба каб парагатаць (многім адразу ўспомніўся гогалеўскі Хлестакоў, які «с Пушкиным на дружеской ноге»). Але які «мір», здабыты «цяжкай працай», быў разбураны ў Ізраілі заявай ад 06.12.2017 пра будучы перанос пасольства ЗША ў Іерусалім? За 2017 г. ШАБАК прадухіліў 400 сур’ёзных тэрактаў, а дзясяткі не прадухіліў… Людзі гінулі да дэкларацыі Трампа, гінуць пасля: sad but true.

Можа, Егіпет ці там Іярданія разарвалі дыпадносіны з Ізраілем? Зноў жа не. А «лідары арабскага свету» кшталту Саўдаўскай Аравіі як не мелі адносін, так і не збіраюцца іх мець. Гэта іхняе права, але подла выглядае рашэнне ўладаў Эр-Рыяда не пусціць на чэмпіянат свету ФІДЭ па хуткіх шахматах (26-30 снежня) ізраільскіх удзельнікаў. Улады проста не адказалі на запыт… Нават СССР такога сабе не дазваляў: калі ў жніўні 1987 г. у Мінску адбываўся чэмпіянат свету па міжнародных шашках сярод жанчын, то з Ізраіля прыязджала Лілі Кармі, хоць савецка-ізраільскія адносіны, спыненыя ў 1967-м, былі адноўлены толькі ў кастрычніку 1991 г.

Па маей просьбе 26.12.2017 сітуацыю пракаментаваў Аляксандр Кентлер, вядомы шахматны дзеяч з Санкт-Пецярбурга: «Лічу, было б правільна патрабаваць з ФІДЭ выдачу матэрыяльнай кампенсацыі ўсім ізраільскім шахматыстам, якія мелі права ўдзелу ў чэмпіянатах свету ў Эр-Рыядзе». Зрэшты, у Ізраільскай шахматнай федэрацыі, калі верыць яе прэс-сакратару Ліору Айзенбергу, ужо некалькі дзён абдумваюць варыянт са зваротам у суд. Праблема ў тым, што нямногія федэрацыі ў такім разе падтрымаюць калег – «не сваё, не баліць». Вунь беларуская дэлегацыя на чале са старшынькай федэрацыі шахаў ціха-мірна выправілася да саўдытаў. «Штрэйкбрэхерамі» выявіліся і чэмпіён свету Магнус Карлсен, і Лявон Аранян з яго яўрэйскімі каранямі… І нават віцэ-прэзідэнт ФІДЭ Ісраэль Гельфер, чалавек з ізраільскім пашпартам, калі справа дойдзе да суда, магчыма, будзе асцярожна бараніць гаспадароў пляцоўкі (маўляў, суайчыннікі самі вінаватыя – не так падалі чалабітную каралю Салману…) Хацеў бы я памыліцца!

Так, «саўдызм» галаўнога мозга – не лепшы, а напэўна, горшы ад саветызму і лукашызму. А ёсць яшчэ такая забаўная (збольшага) з’ява, як «Хартыя галаўнога мозга», апісаная д-рам Баранічам. Тупы перадрук матэрыяла пра Ізраіль адсюль прывёў вось да чаго:

Намесніцу міністра замежных спраў Цыпі Хатавелі «адмыслоўцы» прымусілі змяніць прозвішча і пол – LOL 🙂

Калі помніце, у 32-й серыі прапанаваў неяк адсвяткаваць у 2017-м юбілеі рабінаў Менашэ Іліера і Нафталі Берліна, скульптара Абрама Бразера і паэта Самуіла Галкіна… Можна было б успомніць і 200-годдзе Машэ Дыскіна (1817, Гродна – 1898, Іерусалім), вядомага як «дэр брыскер роў». Між іншага, служыў рабінам не толькі ў Берасці, а і ў Менску, а калі перабраўся ў Зямлю Ізраіля (1877), то падтрымліваў тамака апантаных вернікаў і… заснавальнікаў сельскагаспадарчага паселішча Петах-Тыква, дзе цяпер знаходзіцца галоўны офіс нашага сайта 🙂 Кажуць, ешыва Дыскіна дагэтуль працуе ў Іерусаліме ў раёне вул. Райнэс.

Мне не вядома, што для захавання памяці пра названых людзей сёлета зрабілі тутэйшыя «прафесійныя яўрэі», змагары за «чысціню радоў». Для парадку ўзгадаю таксама цікавыя, на мой погляд, юбілеі будучага года (пра Р. Бярозкіна і Э. Савікоўскага пісаў ужо) – а раптам каму з «аматараў» прыгадзіцца гэтая інфа… Будзе:

– 120-годдзе з дня нараджэння талмудыста, літаратуразнаўцы Шауля (Сола) Лібермана (28.05.1898, Моталь пад Пінскам – 23.03.1983, ЗША, падчас палёту ў Іерусалім);

– такі ж юбілей у разведчыка, Героя Савецкага Саюза Льва Маневіча (20.08.1898, Чавусы – 09.05.1945, памёр у Аўстрыі па вызваленні з канцлагера).

  

Ш. Ліберман, Л. Маневіч

– 200 гадоў «малодшаму эканамісту» Карлу Марксу (1818–1883). Як бы да ні ставіцца да марксізму, гэты чалавек магутна паўплываў на грамадскае жыццё і палітыку ХІХ-ХХ ст., і творы яго чытаюць дасёння. Заадно згадайма, што ў сакавіку будзе 120 год, як у Менску прайшоў Першы з’езд РСДРП (трое дэлегатаў з дзевяці – бундаўцы!). Рэканструяваны «домік Румянцава» стаіць на беразе Свіслачы, некаторыя заходзяць. Калі гадоў 20 таму зайшоў туды я, то бачыў у экспазіцыі запісы на ідышы, праўда, паказаныя дагары нагамі 🙂

– 120 гадоў споўнілася б налета Голдзе Меір (03.05.1898, Кіеў – 08.12.1978, Іерусалім), ізраільскай начальніцы, дзяцінства якой прайшло ў Пінску.

Неблагі літаратар, які да таго ж пісаў як на ідышы, так і на іўрыце, таксама нарадзіўся 120 год таму. Гэта Арон Цэйтлін з Уваравіч на Гомельшчыне (22.05.1898 – 28.09.1973). У маленстве жыў у Гомелі; аўтар адной з найвядомейшых яўрэйскіх песень «Дона Дона», якую спявалі нават у японскіх школах. Пахаваны ў Іерусаліме. Перад вайной А. Цэйтлін паспеў з’ехаць у ЗША, а ўся яго сям’я загінула.

– ёсць сэнс адзначыць і 120-годдзе прафесара Макса Эрыка (насамрэч Залмана Меркіна, 1898–1937). Ураджэнец Польшчы, ён некалькі гадоў жыў у савецкім Менску і пакінуў значны след у літаратуразнаўстве; аналізаваў, у прыватнасці, творчасць Мойшэ Кульбака. У 1932 г. пераехаў у Кіеў і загінуў ад сталінскага тэрору.

Пакідаю чытачам самім папоўніць гэты спіс. Такі да пабачэння… Не, раней анонс: 21.01.2018 з 19 гадзін у Белдзяржфілармоніі плануецца канцэрт «Жоўтыя зоркі» да дня памяці ахвяр Халакоста, мае выконвацца і твор беларускага кампазітара Льва Абеліёвіча. Афішы ўжо расклеены ў Мінску; падрабязнасці і заказ білетаў – тут (кошт 6-8 рублёў, або 3-4$…)

Вольф Рубінчык, г. Мінск

27.12.2017

wrubinchyk[at]gmail.com

Апублiкавана 28.12.2017  00:33

Инесса Двужильная о роли евреев в музыке Беларуси

(на белорусском ниже)

И. Ф. Двужильная (г. Гродно, Республика Беларусь)

Музыканты-евреи в формировании музыкальной культуры Беларуси ХХ века

На протяжении столетий музыкальная культура Беларуси разворачивалась как динамичный музыкально-стилевой процесс. Вместе с тем продолжительное нахождение нашего края в составе крупных государств не могло вплоть до ХХ века привести ни к формированию собственно белорусской словесной доминанты, ни к целенаправленному использованию в композиторском творчестве образцов белорусского фольклора.

Важнейшим этапом в развитии белорусской музыки явилась первая половина ХХ в. – период формирования национальной композиторской и исполнительской школ. В центре внимания моей статьи – роль музыкантов-евреев в этом процессе.

Исследователи музыкальной культуры Беларуси (среди них Г. Глущенко, А. Друкт, В. Антоневич) предлагают следующую периодизацию, в рамках которой происходило и формирование белорусской композиторской школы:

I этап, 1900–1917 гг. Белорусское Возрождение.

II этап, 1917–1932 гг. Белорусская культура в условиях политики белорусизации, проводимой при советской власти.

III этап, 1932–1950-е гг. Белорусская культура в контексте общих процессов советской культуры.

IV этап, 1960–1980-е гг. Процессы обновления в музыкальной культуры Беларуси. Период стилистического перелома.

V этап, 1990 г. – начало XXI в. Современные направления развития белорусской культуры.

Остановимся на первых трёх этапах.

I этап, 1900–1917 гг. В этот исторический период закладывались национальные основы профессиональной музыки.

По данным переписи населения Российской империи в 1897 г. на территории пяти губерний её Северо-Запада проживало около 8,5 миллионов человек, которые входили в следующие этнические группы: белорусы, евреи, русские, поляки, украинцы, литовцы, латыши. Самыми многочисленными были белорусы и евреи.

Абсолютное большинство белорусов (85,5%) проживало в сельской местности, в городах же на территории Беларуси преобладало еврейское население (53,5% от всех горожан). В поликультурном пространстве Беларуси одним из самобытных явлений являлась еврейская музыкальная культура.

В начале XX века белорусская музыкальная культура характеризовалась ростом национального самосознания. Это был золотой период литературы, представленной такими именами, как Франтишек Богушевич, Алоиза Пашкевич (Тётка), Янка Купала, Якуб Колас, Максим Богданович, Максим Горецкий, Змитрок Бядуля, Тишка Гартный и др. Многое было сделано и для становления профессионального театра. В этот период возникли многочисленные музыкально-драматические кружки, проводились «Беларускія вечарыны», на которых обычно выступали хоры, читались литературные произведения, ставились пьесы.

С 1910 г. начал свою деятельность Виленский музыкально-драматический кружок, руководителями которого стали польский композитор Л. Роговский и будущий классик литовской музыки Стасис Шимкус – студент Петербургского университета. Совместно с Шимкусом Л. Роговский обрабатывал белорусские народные песни и танцы для концертных интермедий в спектаклях. В 1914 г. дирижер хора Владимир Теравский (1871–1938) организовал в Минске Белорусский народный хор, который выступал с многочисленными концертами в различных городах. В репертуаре коллектива значились обработки белорусских народных песен и авторские произведения хормейстера.

В начале ХХ века в Северо-Западном крае Российской империи приобретает авторитет Петербургское общество еврейской народной музыки (ОЕНМ), созданное в 1908 г. видными российскими еврейскими музыкантами. Оно просуществовало до 1919 г., и деятельность его была многосторонней: этнографические экспедиции, научно-исследовательская и лекторская работа, композиторское творчество и исполнительство. Как отмечала Нина Степанская [5], на территории Беларуси еврейскую молодёжь к европейскому искусству активно приобщало Витебское еврейское музыкально-литературное общество, отделения которого существовали в Вильно, Лиде, Лодзи, Хотимске. Свои плоды работа общества даст в последующие годы, а в период возрождения единичные творческие опыты ещё не могли привести к созданию композиторской школы Беларуси. Однако уже был ярко очерчен стержень композиторского творчества – обращение к национальному фольклору, пока на уровне обработки и цитирования.

К сожалению, процесс возрождения белорусской культуры был приостановлен. Первая мировая война, потом Октябрьская революция стали для нее трагическими: были уничтожены большинство усадеб и дворцово-парковых комплексов, многие библиотеки и коллекции декоративно-прикладного искусства. Революционные события коренным образом изменили судьбу белорусской культуры.

II этап, 1917–1932 гг. Он ознаменовался мощными социальными катаклизмами в регионе: Первая мировая война, Октябрьская революция, Брестский и Рижский мирный договоры. 18 марта 1921 г. по Рижскому мирному договору после окончания советско-польской войны 1919–1921 гг. территория была поделена между СССР и Польшей.

Остановимся на рассмотрении культурной жизни Советской Белоруссии, которая вошла в состав СССР. С июля 1924 г. Коммунистическая партия Беларуси официально объявила о начале политики белорусизации.

Еврейская жизнь на территории Советской Беларуси постепенно, а иногда и радикально менялась, а культура развивалась в тесном взаимодействии с белорусской, что в 1924 г. подчеркнул в своем выступлении на сессии Центрального исполнительного комитета БССР председатель ЦИК Александр Червяков: «Еврейская и белорусская культуры настолько переплелись между собой, что изучение одной невозможно без изучение второй … Белорусская Республика должна стать центром как еврейской, так и белорусской культуры».

В 1922 г. в Минске был основан Институт белорусской культуры (Инбелкульт), в структуру которого с 1925 г. вошёл и еврейский отдел. Институт стал фундаментом для создания в 1929 г. Академии наук.

В этот период значительную роль в формировании белорусского национального самосознания играли театры: Первое общество белорусской драмы и комедии (Минск, февраль 1917 г.), Белорусский государственный театр (Минск, 1920; с 1926 г. – БДТ-1; позже – Драматический театр имени Я. Купалы), Белорусская драматическая студия (Москва, 1921; с 1926 г. – БДТ-2 в Витебске; позже – Драматический театр имени Я. Коласа), театр революционной сатиры (Теревсат, 1919, Витебск; с 1920 г. – в Москве). В этом ряду находился и Белорусский государственный еврейский театр (БелГОСЕТ, Москва, 1922; с 1926 г. – в Минске) – один из крупнейших национальных театров СССР (художественный руководитель М. Рафальский, режиссер – Л. Литвинов). Постановка спектаклей осуществлялась на идише (пьесы классиков еврейской литературы И. Переца, Шолом-Алейхема). В Минске театр поначалу не имел помещения, спектакли ставились на сцене БДТ-1 в те дни, когда сцена была свободной. Это заставляло труппу часто гастролировать по городам и еврейским местечкам Беларуси.

В период проведения политики белорусизации перемены произошли и в сфере музыкальной культуры, особенно в образовании. В Гомеле, Бобруйске открываются народные консерватории, в Витебске и Минске начинают работать музыкальные школы и музыкальные техникумы, где готовятся национальные кадры.

В качестве наставников работают Николай Николаевич Чуркин (Мстиславль), Алексей Евлампиевич Туренков (Гомель), Евгений Карлович Тикоцкий (Бобруйск). В Минский музыкальный техникум (1924) приглашаются выпускники Петербургской консерватории (Николай Ильич Аладов, Яков Васильевич Прохоров) и Варшавской (Товий Шнитман и Эльза Зубкович). В Витебске еврейские музыкальные деятели с богатым опытом организационной и творческой работы инициируют открытие Народной консерватории, во главе которой встанет Аркадий Бессмертный, в будущем главный дирижёр Белорусского государственного симфонического оркестра и яркий концертирующий скрипач.

Много сделали для популяризации музыкального искусства и созданные в то время профессиональные коллективы: Минский объединенный симфонический оркестр (его основу составили педагоги и учащиеся музыкального техникума, музыканты БДТ-1 и Белгоскино; 1926); вокальный мужской квартет (артисты БДТ-1), который исполнял белорусские народные песни в обработке М. Анцева, Н. Аладова, Н. Чуркина; симфонический оркестр под руководством М. Михайлова (1928). При заводах и фабриках, домах культуры и парках отдыха в Минске, Витебске, Речице, Бобруйске возникали самодеятельные оркестры, в основном состоявшие из музыкантов-евреев, бывших клезмеров.

Политика белорусизации оказала положительное влияние и на профессиональную музыку.

По мнению Н. Степанской, в 1920-е годы белорусская и еврейская музыка решали сходные задачи: синтез национального и европейского, освоение классических жанров, форм и технических приемов. Но если белорусы не ощущали дискомфорта, благополучно помещая цитаты народных песен в сонатные формы и создавая оперы, квартеты, кантаты и т.д. на белорусском языке, то еврейские композиторы понимали неорганичность такого пути для себя: «Слишком большая культурная дистанция между еврейскими и славянскими типами интонационного мышления, вкусами и эмоционально-психологическими предпочтениями не позволяла образованным еврейским музыкантам автоматически повторять в творчестве путь своих русских и белорусских собратьев». К тому же идеологи советского общества поставили во главу угла не национальные, а классовые ценности и интернационализм, декларированный официально. Создание Белорусской ССР возвело на особый пьедестал белорусскость в искусстве, несмотря на то, что на протяжении ряда послереволюционных лет в республике официальными считались 4 языка: белорусский, русский, польский и идиш.

Получение евреями композиторского образования сразу ставило творческую личность перед решением непростой проблемы: как совместить родные с детства представления о музыке, интонационные установки и вкусовые приоритеты с привитыми в консерваториях знаниями и стилистическими ориентирами?

Нередко профессиональные академические музыканты, в прошлом клезмеры, демонстрировали дуализм музыкального мышления: с одной стороны, они творили в условиях, востребованных обществом и официальной властью; с другой стороны, оставались в рамках своей национальной культуры.

Примером тому служит творчество Самуила Полонского (1902, м. Гайсин Подольской губернии – 1955, Москва), которого наряду с Н. Аладовым, Н. Чуркиным, М. Анцевым, Г. Пукстом можно назвать основоположником белорусской композиторской школы.

 

C. В. Полонский

Он родился в семье клезмера, учился играть на скрипке, в составе клезмерской капеллы обслуживал еврейские свадьбы. Окончив гимназию, служил в армии, потом поступил на хоровой факультет Киевского музыкально-драматического института, в 1926–1928 гг. занимался по классу композиции у B. А. Золотарёва и Л. Н. Ревуцкого.

С 1928 года до начала Великой Отечественной войны он живёт в Минске и вскоре становится одним из ведущих белорусских композиторов, проявляя себя и как хормейстер – долгое время руководит ансамблем песни и пляски Белорусского военного округа. Написал хоровые и сольные песни на тексты белорусских поэтов, музыку к кинофильмам и спектаклям, оперетту, Фантазию на белорусские темы для духового оркестра, музыкальную картинку «Ярмарка» для оркестра белорусских народных инструментов. Произведения Полонского были типичными для агитационно-публицистического искусства своего времени, наглядным примером чему служит песня для хора «Вечарынка ў калгасе». Но композитор не забывал о своих еврейских корнях. Параллельно и, по сути, независимо от официального творчества Полонский реализует себя на поприще еврейской музыки. Его наиболее самобытные произведения появляются в 1930-е годы.

Таким образом, политика белорусизации приносила первые положительные результаты: именно в эти годы формируется профессиональная композиторская школа Беларуси с установкой на освоение национального фольклора и традиций русской музыкальной классики XIX в.

III этап (1932–1959). Это один из наиболее сложных периодов в истории Беларуси: определённые успехи в развитии промышленности, сельского хозяйства и культуры были достигнуты на фоне политических репрессий и коллективизации, объединения Восточной и Западной Беларуси, трагических событий Второй мировой войны и послевоенного восстановления страны.

В предвоенное десятилетие открывается ряд культурно-художественных и учебных заведений. Так, 15 ноября 1932 г. начала свою деятельность Белорусская государственная консерватория.

Непосредственной базой для консерватории стал Минский музыкальный техникум, который сначала имел с ней общие помещения, руководство кафедр и дирекцию. Первое в стране высшее музыкальное учебное заведение готовило специалистов по фортепиано, оркестровым инструментам, хоровому дирижированию, академическому пению, а также музыковедов и композиторов. В 1939 г. были созданы кафедра народных инструментов и оперная студия. Среди преподавателей консерватории были и еврейские музыканты – А. Л. Бессмертный (кафедра струнных смычковых инструментов), Т. А. Шнитман (кафедра композиции, истории и теории музыки).

Главной заслугой консерватории в довоенное время была профессиональная подготовка белорусских композиторов и исполнителей. В 1937 г. состоялся первый выпуск молодых композиторов класса профессора В. Золотарёва. Это Анатолий Богатырёв, Михаил Крошнер, Петр Подковыров и Анатолий Попов. Они пополнили Союз композиторов БССР (1938).

В 1936 г. Комитет по делам искусств при Совнаркоме СССР принял решение о создании государственных музыкальных коллективов: симфонического оркестра, хоровой капеллы, оркестра народных инструментов, духового и джаз-оркестров. Аналогичные коллективы полагалось создать в каждой союзной республике. 25 апреля 1937 года открываются концертные залы Государственной филармонии. На ее базе появляются разнообразные исполнительские коллективы: Государственный хор БССР (руководитель И. Барри), Государственная хоровая капелла БССР (С. Полонский), Ансамбль белорусской песни и танца (И. Любан). Функционирует и еврейский государственный ансамбль Белорусской ССР под управлением Самуила Полонского. В коллективе было пять мужских и пять женских голосов. К 1933 г. в репертуар группы входили 200 произведений, половину из которых составляли песни советского еврейского пролетариата, а остальную часть – идишские народные песни и классическая музыка.

Известный музыковед того времени Юлиан Дрейзин в одной из статей отмечал: «Правильно, критически подходя к наследию, столь далекому от нашей современности, ансамбль подаёт произведения классиков в таком виде, что остаётся их чисто музыкальная красота, и они становятся пригодными и полезными для пролетарской культуры». Далее критик упоминает некую традиционную еврейскую мелодию, судя по всему нигун, получивший название «Пролетарская сестра».

Одновременно Полонский принимает активное участие в вечерах идишской песни, которые регулярно устраивались в различных клубных залах Минска, создаёт песни на слова еврейских поэтов, чаще всего Ицика Фефера, и обработки, фантазии, вариации на основе с детства знакомых ему клезмерских мелодий. Именно такие жанры становятся преобладающими в еврейском творчестве 20–30-х годов.

Нередко Полонский перекладывал традиционные идишские мелодии на новые слова с пролетарским текстом. Особой популярностью пользовалась песня «Биробиджанский фрейлехс» (на текст Изи Харика).

Несмотря на то, что время от времени в палитре белорусского искусства появлялись яркие краски, деятельность белорусских литераторов, художников, деятелей театра и других художественных направлений в эти годы находилась под пристальным вниманием Коммунистической партии и жестко регламентировалась. Для контроля над деятелями культуры и воплощения метода социалистического реализма в 1930-х гг. были созданы творческие союзы: писателей, архитекторов, художников, композиторов. Первым руководителем Союза композиторов БССР стал Исаак Любан (1906, Чериков Могилевской губернии – 1975, Москва) – плодовитый, талантливый композитор-песенник.

И. И. Любан

И. Любан был воспитан в интернациональной среде. Рожденный в местечке, он в детские годы рано осиротел и был определен в приют, а затем – в коммуну П. Лепешинского. По её направлению в 1924–1928 гг. учился в Минском музыкальном техникуме по классу композиции Е. Прохорова. После окончания Минского музыкального техникума в 1928 году Любан, обладавший кипучим организаторским темпераментом, включается в творчество. Написал множество песен для хора, голоса и фортепиано, стал составителем сборника. «Белорусские народные и революционные песни для хорового и сольного исполнения» (Минск, 1938). Среди других произведений композитора выделяются «Рафальскиана» (фантазия на темы музыки к спектаклям Государственного еврейского театра БССР, 1935); «Колхозная вечеринка» для солистов, хора и оркестра народных инструментов (слова народные и личные, 1937), Старинный белорусский свадебный обряд (на личное либретто, 1937). Широкой популярностью пользовалась его песня «Бывайце здаровы».

Востребованным жанром в довоенные годы в БССР выступает кантата. Широкий круг образов поэзии А. Пушкина воплощается в романсах М. Аладова, М. Крошнера, П. Подковырова, а романтика поэзии М. Лермонтова получает звучание в вокальных произведениях А. Богатырёва.

Во второй половине 1930-х гг. появляются оперы Е. Тикоцкого «Михась Подгорный» (1937–1938), А. Богатырёва «В пущах Полесья» (1937–1939), А. Туренкова «Цветок счастья» (1936–1940). Их объединяет доступность сюжета, преломление канонов песенной оперы (использование сольных песен в куплетно-строфической форме, большая роль хоров, упрощение музыкального языка), широкое использование белорусской народной песни.

Родоначальником белорусского балета, в котором также нашёл творческое преломление белорусский фольклор, стал Михаил Ефимович Крошнер (1900, Киев – 1942, Минск). Он родился в семье еврейского служащего. В 18 лет поступил в Киевскую консерваторию (класс фортепиано Ф. М. Блуменфельда), как пианист занимался в музыкальном училище им. А. Скрябина (Москва). В 1930 г. для совершенствования композиторского мастерства был направлен на учебу в Свердловскую консерваторию (класс композиции профессора В. Золотарёва). Вместе с профессором в 1933 г. Крошнер переезжает в Минск, где продолжает учебу в консерватории и параллельно работает как концертмейстер балета в Белорусском государственном театре оперы и балета, изучает специфику хореографии. Реализует творческие замыслы в первом белорусском балете «Соловей» (1938) по одноименной повести Змитрока Бядули (либретто Ю. Слонимского и А. Ермолаева). Премьера балета состоялась на сцене Одесского государственного театра оперы и балета (1938), а через год произведение в новой редакции было поставлено в театре БССР. Впервые белорусский народный танец стал основой сценического действия и драматургии произведения.

За заслуги в развитии музыкального искусства М. Крошнер был награжден орденом Трудового Красного Знамени (1940). В годы Великой Отечественной войны композитор стал узником Минского гетто и погиб в его застенках. Были уничтожены и его произведения, в том числе и партитура балета «Соловей».

Иначе развивалась культурная жизнь в Западной Беларуси, которая до 1939 г. находилась в составе Польши. Национально-культурная политика польских властей на западных землях была направлена на полонизацию и ассимиляцию местного населения. Против этого выступило Товарищество белорусской школы (ТБШ), которое существовало с 1921 по 1937 гг. в Вильно. В разное время его возглавляли Б. Тарашкевич, И. Дворчанин, Г. Ширма и др. ТБШ содействовало созданию учебников, кружков самообразования, способствовало открытию новых учебных заведений, среди которых – сеть белорусских гимназий в Новогрудке, Несвиже, Клецке, Вильно. Высоким уровенем образования отмечалась Виленская белорусская гимназия. При гимназии издавались журналы, работал драматический кружок, силами которого осуществлялись постановки спектаклей. В начале 1920-х гг. возник ученический хор, первым руководителем которого стал учитель пения А. Згирский. Расцвета коллектив достиг во время руководства Г. Ширмы, который в 1926 гг. создал и ученический духовой оркестр.

Почтовая марка, посвящённая Г. Р. Ширме

Значительный вклад в пропаганду белорусского фольклора внесли Г. Ширма, который издал сборник «Белорусские народные песни» (Вильно, 1929), и его единомышленники – Г. Цитович, оперный певец и исполнитель народных белорусских песен М. Забейда-Сумицкий, композиторы Л. Раевский и К. Галковский. Дружба с Григорием Ширмой повлияла на интерес Галковского к народной песне: композитор творчески обрабатывал русские, белорусские, польские и еврейские народные песни. Интерес к еврейской музыке не был случайным, ведь Вильно в тот период называли Литовским Иерусалимом.

С 1924 года в Вильно открылся Еврейский музыкальный институт, целью которого было дать «высшее (теоретическое и практическое) музыкальное образование широким кругам еврейского населения г. Вильно и других городов Польши в объёме полного курса – творческого, исполнительского и педагогического – Государственной консерватории». За 16 лет своей работы ЕМИ стал не только музыкальным центром Вильно, но и единственной в Европе консерваторией с преподаванием предметов на идиш. Благодаря своей концертно-просветительской деятельности ЕМИ приобрёл широкую известность и за пределами города. Во главе его встал Рафал Рубинштейн – талантливый музыкант, пианист, выпускник Петербургской консерватории. Однако жизнь Института, несмотря на высочайший его уровень и несомненное значение, была исполнена житейских, финансовых трудностей. К середине 1930-х гг. материальное положение стало настолько тяжёлым, что руководство Общества по поддержке искусства и дирекция Института вынуждены были обратиться за помощью в Американский еврейский распределительный комитет «Джойнт», где получили отказ. Несмотря на трудности, Институт продолжал жить полноценной жизнью, давать публичные концерты. Среди его учеников было немало выдающихся музыкантов (например, дирижёр виленского еврейского хора Абрам Слеп). Популярность и престиж обучения в ЕМИ были столь велики, что последний выпуск 1940 г. насчитывал 747 человек.

Высока была еврейская музыкальная культура и в иных городах и местечках Восточной Польши. Как отмечала Нина Степанская, здесь ярко выявлялся антисемитский контекст жизни, который усиливал дистанцирование евреев от соседей. Поэтому польские евреи сохранили до самой войны свои религиозные и бытовые традиции. Здесь продолжала звучать музыка еврейских канторов, пелись шабатные песни и повсеместно раздавались звуки темпераментных клезмерских мелодий. Об этом вспоминали пожилые люди, чья юность прошла в довоенные годы в Польше, в частности, композитор Эдди Тырманд.

После начала Второй мировой войны и вторжения нацистской Германии в Польшу произошло одно из наиболее значимых событий в истории белорусского народа – воссоединение Западной Беларуси с Советской.

В сентябре 1939 г. музыкальная культура объединённой БССР пополнилась новыми силами представителей польской творческой интеллигенции. Среди них было немало евреев (музыкантов танцевальных и джазовых оркестров, композиторов, дирижеров), вынужденных спасаться от преследования нацистов.

Центром общественной и культурной жизни западного региона стал Белосток, в который смогли бежать от нацистов Юрий (Ежи) Бельзацкий, Юрий (Ежи) Петербургский, Генрих Гольд, Юрий Юранд (Юрандот) и др. В городе был организован симфонический оркестр; в начале октября на первом его концерте дирижировал прибывший из Минска заслуженный артист БССР Аркадий Бессмертный. В ти же дни в Белостоке собирал оркестр композитор и джазовый пианист, выпускник Варшавской Высшей школы музыки имени Ф. Шопена Юрий (Ежи) Бельзацкий, который пригласил работать в оркестр композитора, трубача, шоумена и дирижера Эдди Рознера.

Так возник Государственный джаз-оркестр БССР (директор коллектива – Ю. Бельзацкий, музыкальный руководитель – Э. Рознер). В апреле 1940 г. коллектив переехал в Минск и получил официальную поддержку власти. В состав оркестра входили 25 музыкантов, исполнительский уровень которых был настолько высоким, что им сразу поручили подготовку концертной программы на Декаду белорусского искусства в Москве. Залогом успеха явилась не только мастерство участников коллектива, но и моменты театрализации выступлений. С успехом использовались популярные в 1930–1940-е гг. жанры музыкальных фантазий и попурри. В первой же программе оркестр блестяще исполнил попурри на джазовые темы («Негритянская деревня») и мелодии, основанные на латиноамериканских ритмах («Аргентинская фантазия»). В 1940-е гг. оркестр Э. Рознера стал лучшим свинговым биг-бэндом в СССР.

Э. Рознер (слева) и его бэнд

Свежую струю в музыкальную жизнь БССР внесли и бывшие студенты-евреи Варшавской консерватории Мечислав Вайнберг, Лев Абелиович, Эдди Тырманд и Генрих Вагнер, которые продолжили обучение в Белорусской государственной консерватории. Вечером 22 июня 1941 года двое из них – Вайнберг и Абелиович – получили дипломы композиторов.

По-разному сложились судьбы еврейских музыкантов в годы Великой Отечественной войны: одни погибли в застенках гетто (М. Крошнер), другие плодотворно работали в эвакуации (Э. Тырманд, Э. Рознер, М. Вайнберг), были участниками фронтовых ансамблей, нередко состоявших из бывших клезмеров, зачисленных в регулярные части Красной армии (Г. Вагнер, А. Бессмертный). Работали еврейские музыканты и в оккупированных городах. Так, в Минске продолжали концертную деятельность многие известные коллективы, среди них – симфонический оркестр Минского городского театра под управлением Николая Порфирьевича Клауса, дирижёрa и композиторa. Немало в этом оркестре было и еврейских музыкантов, которым Н. Клаус по сути спасал жизнь.

Н. П. Клаус

Культурное восстановление БССР начиналось в тяжелых условиях: была уничтожена почти вся материально-техническая база учреждений науки и культуры, не пришли с войны многие образованные и профессионально подготовленные люди. Трудности послевоенного возрождения культуры усугубились новой волной широкомасштабных репрессий в Беларуси. Основой кампании против интеллигенции стали постановления ЦК ВКП(б) «О журналах “Звезда” и “Ленинград”» (1946) , «О репертуаре драматических театров», «Об опере “Великая дружба” В. Мурадели» (1948) и другие.

Между тем Союз композиторов БССР пополнился новыми именами. Вместе с Н. Аладовым, Е. Тикоцким, А. Туренковым, Г. Пукстом, А. Богатырёвым, В. Оловниковым, П. Подковыровым начинают работать Д. Лукас, Д. Каминский. После смерти Н. Мясковского возвращается из Москвы Л. Абелиович. В 1952 г. Белорусская государственная консерватория делает первый послевоенный выпуск учеников Н. И. Аладова и А. В. Богатырёва (среди них – первая женщина-композитор Беларуси Эдди Тырманд, а также Генрих Вагнер).

Э. М. Тырманд. Фото с юбилейной выставки 2017 г. в Академии музыки.

Своего рода творческими отчетами становятся съезды композиторов БССР (прошел в 1947 г.), вторая Декада белорусского искусства в Москве (февраль 1955 г.). Так, в рамках Второго съезда на концертах прозвучали произведения композиторов нового поколения: Г. Вагнера, Е. Глебова, Ю. Семеняко, Э. Тырманд.

В послевоенный период активизируется внимание белорусских композиторов к жанру романса, в который входит поэзия М. Богдановича, Р. Бёрнса. В творчестве А. Богатырёва, Д. Лукаса, Л. Абелиовича утверждается вокальный цикл.

Значительное место в творчестве композиторов заняли программные симфонические поэмы (В. Оловников, Г. Вагнер), сюиты (П. Подковыров, Д. Лукас), увертюры (Е. Тикоцкий).

Благодаря появлению талантливых исполнителей (Л. Горелик – скрипка, М. Бергер, Г. Шершевский – фортепиано), белорусские композиторы интенсивно работают в жанре концертной фантазии (Н. Аладов, Д. Каминский), инструментального концерта. Наряду с фортепианным (Э. Тырманд, Е. Тикоцкий, Д. Каминский), скрипичными и виолончельными концертами (П. Подковыров, Д. Каминский), концертино для фортепиано с оркестром народных инструментов (Г. Вагнер), появляются первые образцы цимбального концерта. В сотрудничестве с цимбалистом И. Жиновичем создают цимбальные концерты Ю. Бельзацкий, Е. Глебов, Д. Каминский.

Именно в инструментальных сочинениях выявляется и нехарактерное для профессиональной композиторской школы явление: отказ от традиций русской классической музыки XIX – начала ХХ вв. в сторону усложнения музыкального языка, обращения к стилистике ХХ века. Ярко очерченные изменения связаны, прежде всего, с творчеством Л. Абелиовича, Г. Вагнера, Э. Тырманд. В контекст белорусской музыки входят иные стилевые традиции: Н Мясковского и Д. Шостаковича (сочинения Л. Абелиовича – Фортепианное трио, три фортепианные сонаты, две полифонические пьесы на белорусские народные темы для фортепиано в 4 руки, Соната для гобоя и фортепиано), С. Прокофьева и М. Равеля, Б. Бартока и К. Шимановского (сочинения Э. Тырманд – 2 фортепианных концерта, фортепианные прелюдии, вариации; музыка Г. Вагнера – Струнный квартет, Фортепианная сонатина, Фантазия для скрипки с оркестром).

К началу 1960-х гг. в БССР сформировалась композиторская школа. Её главным фактором, обеспечивавшим сохранение национального облика в системе нивелировки культур великих и малых народов СССР стала масштабная связь композиторского творчества с фольклором. Причём прослеживается постепенный переход от прямого цитирования к переинтонированию фольклорных источников.

На рубеже 1950–1960-х гг. появляются условия для значительных изменений в музыкальном языке белорусских композиторов, для выхода в стилевые координаты ХХ века.

В период формирования композиторской школы немаловажную роль сыграли композиторы-евреи: С. Полонский и И. Любан, Т. Шнитман и М. Крошнер. Кардинальное изменение привычной траектории движения белорусской музыки 40–50-х гг. было связано с композиторским творчеством Л. Абелиовича, Г. Вагнера, Э. Тырманд.

Значительную роль в культурной жизни Беларуси сыграли и евреи-исполнители, основоположники скрипичной (А. Бессмертный) и концертмейстерской школ (Э. Тырманд), музыканты первого в СССР джазового оркестра под управлением Э. Рознера, чьи традиции сегодня живут в деятельности одного из титулованных коллективов Республики Беларусь – Эстрадного оркестра под управлением Михаила Финберга.

Источники

  1. Басин, Я. З. Большевизм и евреи: Белоруссия, 1920-е гг. Исторические очерки. Очерк 6-й. – Минск, 2008 [Электронный ресурс].
  2. Двужыльная, І. Ф., Коўшык С. У. Беларуская музычная літаратура ХХ стагоддзя. Частка І (1900–1959): вучэбны дапаможнік для ўстаноў сярэдняй спецыяльнай адукацыі сферы культуры / І. Ф. Двужыльная, С. У. Коўшык. – Мінск: Інбелкульт, 2012.
  3. Сергиенко, Р. И., Антоневич, В. А. Из истории музыкального образования в Беларуси: Белорусская государственная академия музыки: 1932–2002. Профессора и преподаватели: библиогр. энциклопедия / Р. И. Сергиенко, В. А. Антоневич. – Минск: Технопринт, 2005.
  4. Слепович, Д. Деятельность Еврейского музыкального института в Вильно (1924–1940). Режим доступа: http://old.ort.spb.ru/nesh/njs12/slepov12.htm
  5. Степанская, Н. Феномен еврейского композитора в Белоруссии первой половины ХХ века / Н. Степанская // Музычная культура Беларусі: перспектывы даследавання: Матэрыялы ХІV Навуковых чытанняў памяці Л. С. Мухарынскай (1906–1987) / Склад. Якіменка Т. С. – Мінск: БДАМ, 2005. – С. 121–128.

*** 

Інэса Двужыльная пра ролю яўрэяў у беларускай музыцы

Інэса Двужыльная (Беларусь, Гродна) 

Музыканты-габрэі ў працэсе фарміравання нацыянальнай кампазітарскай і выканальніцкай школ Беларусі 

Inessa Dvuzhilnaya (Belarus, Grodna). Jewish Musicians in the Belarusian Composers’ and Performing Schools’ Emergence Process

На працягу многіх стагоддзяў музычная культура Беларусі разгортвалася як дынамічны, падпарадкаваны ўнутранай логіцы музычна-стылявы працэс. Разам з тым у краіне, якая доўгі час існавала ў складзе буйных дзяржаў, ва ўмовах, неспрыяльных для нацыянальнага развіцця, да ХХ ст. не маглі сфарміравацца ні ўласна беларуская слоўная дамінанта, ні свядомае імкненне да стварэння музычнай лексікі, ні мэтанакіраванае выкарыстанне ў кампазітарскай творчасці ўзораў беларускага фальклору.

Вельмі важным часам у развіцці беларускай музыкі з’яўлялася першая палова ХХ ст., перыяд фарміравання нацыянальнай кампазітарскай і выканальніцкай школ. У цэнтры ўвагі дадзенага артыкула – роля музыкантаў-габрэяў у гэтым працэсе.

I этап, 1900–1917 гг. Беларускае Адраджэнне

У пачатку XX ст. беларуская музычная культура абапіралася на лепшыя дасягненні ў розных відах мастацтва (літаратуры, тэатра) і характарызавалася ростам нацыянальнай самасвядомасці. З 1910 г. пачаў сваю дзейнасць Віленскі музычна-драматычны гурток, кіраўнікамі якога сталі польскі кампазітар Л. Рагоўскі і будучы класік літоўскай музыкі С. Шымкус – студэнт Пецярбургскага ўніверсітэта. Сумесна з Шымкусам Рагоўскі апрацоўваў беларускія народныя песні і танцы для канцэртных інтэрмедый у спектаклях. У 1914 г. дырыжор У. Тэраўскі (1871–1938) арганізаваў у Менску Беларускі народны хор, які выступаў з шматлікімі канцэртамі ў розных гарадах. У рэпертуары калектыву значыліся апрацоўкі беларускіх народных песень і аўтарскія творы хормайстра. [1]

Адной з самабытных з’яў у полікультурнай прасторы Беларусі была габрэйская культура, і невыпадкова. Паводле дадзеных перапісу насельніцтва Расійскай імперыі, у 1897 г. на тэрыторыі пяці беларускіх губерняў пражывала каля 8,5 мільёнаў чалавек; найбольшую долю ў насельніцтве гэтых зямель складалі беларусы і габрэі.

Як вядома, на працягу стагоддзяў габрэі ў Беларусі пражывалі ў мястэчках (штэтлах) і гарадах. Музыка штэтла была прадстаўлена трыма складнікамі: хазанутам (музыкай ў сінагозе), ідышскай народнай песняй і клезмерскім музіцыраваннем. У Віцебску з’яўляецца габрэйскае музычна-літаратурнае аб’яднанне, адгалінаванні якога існавалі ў Вільні, Лідзе, Лодзі, Хоцімску. У 1908 г. сіламі вучняў Рымскага-Корсакава і шэрагу іншых музыкаў было створана Пецярбургскае таварыства габрэйскай народнай музыкі, якое праіснавала да 1919 г. Свой плён дзейнасць таварыства дасць у наступныя гады, а ў той гістарычны перыяд яно адыграла значную ролю ў фарміраванні нацыянальных асноў прафесійнай музыкі. Адзінкавыя творчыя вопыты яшчэ не маглі стварыць кампазітарскую школу Беларусі, aле ўжо быў ярка акрэслены стрыжань кампазітарскай творчасці – зварот да нацыянальнага фальклору, пакуль што на ўзроўні апрацоўкі і цытавання.

На жаль, працэс адраджэння беларускай культуры быў спынены. Першая сусветная вайна, потым Кастрычніцкая рэвалюцыя сталі для высокай культуры трагічнымі: былі знішчаны большасць сядзіб і палацава-паркавых комплексаў, бібліятэкі і калекцыі дэкаратыўна-прыкладнога мастацтва. Рэвалюцыйныя падзеі карэнным чынам змянілі лёс беларускага грамадства.

II этап, 1917–1932 гг. Беларуская культура ва ўмовах палітыкі беларусізацыі

Гэты перыяд адзначаны лёсавызначальнымі для краіны падзеямі. Пасля савецка-польскай вайны 1919–1921 гг. тэрыторыя Беларусі была падзелена паміж Савецкай Расіяй і Польшчай. Габрэйскае жыццё змянялася, часам досыць радыкальна, а культура габрэяў развівалася ў цесным узаемадзеянні з беларускай, што ў 1924 г. падкрэсліў у сваім выступленні на сесіі Цэнтральнага выканаўчага камітэта БССР старшыня ЦВК А. Чарвякоў [2]. Пра гэта сведчылі і стварэнне ў 1925 г. габрэйскага аддзела ў Інстытуце беларускай культуры (Інстытут дзейнічаў з 1922 г.), праца Беларускага дзяржаўнага габрэйскага тэатра. Заснаваны ў Маскве ў 1922 г., Дзяржаўны яўрэйскі тэатр БССР (расійская абрэвіятура «БелГОСЕТ») з 1926 г. працаваў у Менску і стаў адным з найбуйнейшых нацыянальных тэатраў Савецкага Саюза – шмат у чым дзякуючы свайму першаму мастацкаму кіраўніку М. Рафальскаму.

Намаганнямі творцаў розных нацыянальнасцяў фармуецца нацыянальная кампазітарская школа; гэта выхадцы з Грузіі (М. Чуркін), Расіі (У. Тэраўскі, М. Анцаў, М. Аладаў, Я. Цікоцкі, А. Туранкоў), Беларусі (Р. Пукст). Актыўна ўключаюцца ў творчы працэс і кампазітары-габрэі праз жанры раманса і кантаты (Т. Шнітман), харавую песню, музыку для тэатра (С. Палонскі, І. Любан). Усё гэта не выпадкова. Як заўважыла Н. Сцяпанская, у 1920-я гг. беларуская і габрэйская музыка вырашалі падобныя задачы: сінтэз нацыянальнага» і еўрапейскага, засваенне класічных жанраў, формаў і тэхнічных прыёмаў [гл.: 3, с. 123].

Нярэдка прафесійныя акадэмічныя музыкі, у мінулым клезмеры, дэманстравалі дуалізм музычнага мыслення: з аднаго боку, яны тварылі ва ўмовах, запатрабаваных грамадствам і афіцыйнай уладай; з іншага боку, яны заставаліся ў рамках сваёй нацыянальнай культуры, выяўляючы іншыя стылістычныя карэляты і арыентуючыся на іншую аўдыторыю. Прыкладам можа служыць творчасць Самуіла Палонскага (1902, м. Гайсін Падольскай губерніі – 1955, Масква), які пісаў харавыя і сольныя песні на тэксты беларускіх паэтаў, музыку да кінастужак і спектакляў, стварыў Фантазію на беларускія тэмы для духавога аркестра. Паралельна і, па сутнасці, незалежна ад афіцыйнай творчасці, Палонскі рэалізаваў сябе ў габрэйскай музыцы. Яго найбольш самабытныя творы, сярод якіх аперэта «Зарэчны Барок», Сюіта на тэмы габрэйскіх народных песень для сімфанічнага аркестра, з’явяцца ў 1930-я гг.

Такім чынам, палітыка беларусізацыі давала першыя станоўчыя вынікі: менавіта ў гэты перыяд фарміруецца прафесійная кампазітарская школа Беларусі з устаноўкай на паглыбленую распрацоўку айчыннага фальклору і паскоранае спасціжэнне рускай музычнай класікі XIX ст.

III этап, 1932–1950-я гг. Беларуская культура ў кантэксце агульных працэсаў савецкай культуры «сталінскай» эпохі.

Адзін з найбольш складаных перыядаў у гісторыі краіны адметны падзеямі, вынікі якіх неадназначна тлумачацца сёння. Значныя поспехі ў развіцці прамысловасці, сельскай гаспадаркі былі дасягнуты на фоне палітычных рэпрэсій і калектывізацыі, аб’яднання Усходняй і Заходняй Беларусі, у ходзе Другой сусветнай вайны 1939–1945 гг. і пасляваеннага аднаўлення краіны.

У даваенны перыяд адбываецца росквіт беларускай культуры. У 30-я гг. адкрываецца мноства культурна-мастацкіх і вучэбных устаноў: Беларуская дзяржаўная кансерваторыя (1932), Дзяржаўны тэатр оперы і балета БССР (1933), Беларуская дзяржаўная філармонія (1937).

Галоўнай заслугай кансерваторыі ў даваенны час была прафесійная падрыхтоўка беларускіх кампазітараў і выканаўцаў. У 1937 г. адбыўся першы выпуск маладых кампазітараў класа прафесара В. Залатарова. Гэта А. Багатыроў, М. Крошнер, П. Падкавыраў і А. Папоў. Яны папоўнілі Саюз кампазітараў БССР (1938) [4]. На базе Беларускай дзяржаўнай філармоніі з’яўляюцца разнастайныя выканальніцкія калектывы, сярод якіх Дзяржаўная харавая капэла БССР (С. Палонскі), Ансамбль беларускай песні і танца (І. Любан).

У верасні 1939 г., пасля аб’яднання беларускіх зямель, музычная культура краіны папоўнілася новымі сіламі прадстаўнікоў польскай творчай інтэлігенцыі. Сярод іх было нямала імігрантаў-габрэяў (музыкантаў танцавальных і джазавых аркестраў, кампазітараў, дырыжораў), вымушаных ратавацца ад пераследу фашыстаў. У Беластоку апынуліся Юры (Ежы) Бяльзацкі, Юры (Ежы) Пецярбургскі, Генрых Гольд, Юры Юранд (Юрандот) і інш.

Свежы струмень у музычнае жыццё Беларусі ўнеслі былыя студэнты Варшаўскай кансерваторыі М. Вайнберг, Л. Абеліёвіч, Э. Тырманд і Г. Вагнер, якія пасля далучэння да БССР Заходняй Беларусі (1939 г.) працягнулі навучанне ў Беларускай дзяржаўнай кансерваторыі. Увечары 22 чэрвеня 1941 г. двое з іх – Вайнберг і Абеліёвіч – атрымалі дыпломы кампазітараў.

Па-рознаму склаліся лёсы габрэйскіх музыкаў у гады Вялікай Айчыннай вайны: адны загінулі ў гета (Крошнер), іншыя плённа працавалі ў эвакуацыі (Э. Тырманд, Э. Рознер, М. Вайнберг), былі ўдзельнікамі франтавых ансамбляў, якія нярэдка складаліся з былых клезмераў, залічаных у рэгулярныя часткі Чырвонай арміі (Г. Вагнер, А. Бяссмертны). Працавалі габрэйскія музыкі і ў акупаваных гарадах. Так, у Менску працягвалі канцэртную дзейнасць вядомыя калектывы, сярод іх – сімфанічны аркестр Менскага гарадскога тэатра пад кіраўніцтвам М. П. Клаўса, які да вайны быў дырыжорам і кампазітарам. Нямала ў тым аркестры было і габрэйскіх музыкаў, якім дырыжор па сутнасці ратаваў жыццё.

Культурнае аднаўленне БССР пачыналася ў цяжкіх умовах: была знішчана амаль уся матэрыяльна-тэхнічная база ўстаноў навукі і культуры, не прыйшлі з вайны многія адукаваныя і прафесійна падрыхтаваныя людзі. Цяжкасці пасляваеннага адраджэння культуры надалей паглыбляліся з-за новай хвалі шырокамаштабных рэпрэсій на Беларусі.

Між тым Саюз кампазітараў БССР папаўняецца новымі імёнамі. Разам з М. Аладавым, Я. Цікоцкім, А. Туранковым, Р. Пукстам, А. Багатыровым, У. Алоўнікавым, П. Падкавыравым пачынаюць працаваць Дз. Лукас, Дз. Камінскі. Пасля смерці М. Мяскоўскага вяртаецца з Масквы Л. Абеліёвіч. У 1952 г. Беларуская дзяржаўная кансерваторыя робіць першы пасляваенны выпуск вучняў М. І. Аладава і А. В. Багатырова. Сярод іх Э. Тырманд – першая жанчына-кампазітар Беларусі – і Г.  Вагнер.

Своеасаблівымі творчымі справаздачамі становяцца з’езды кампазітараў БССР (першы з іх адбыўся ў 1947 г.), другая Дэкада беларускага мастацтва ў Маскве (люты 1955 г.). Так, у рамках Другога з’езду на канцэртах прагучалі творы кампазітараў новага пакалення: Г. Вагнера, Я. Глебава, Ю. Семянякі, Э. Тырманд.

К пачатку 1960-х гг. у БССР сфарміравалася кампазітарская школа. Яе галоўным фактарам, які забяспечвае захаванне нацыянальнага аблічча ў сістэме нівеліроўкі культур вялікіх і малых народаў СССР, застаецца маштабная сувязь кампазітарскай творчасці з фальклорам, прычым адбываецца паступовы пераход ад прамога цытавання да пераінтанавання фальклорных крыніц. У перыяд жа станаўлення кампазітарскай школы значную ролю адыгралі і кампазітары-габрэі: С. Палонскі і І. Любан, Т. Шнітман і М. Крошнер. Кардынальнае змяненне звыклай траекторыі руху беларускай музыкі 1940–1950-х гг. было звязана з кампазітарскай творчасцю Л. Абеліёвіча, Г. Вагнера, Э. Тырманд. Іх творчасць, што грунтавалася на еўрапейскай музычнай культуры, аб’ектыўна стала альтэрнатывай рускай класічнай школе, на якой засноўвалася музычная адукацыя ў Беларусі.

Значную ролю ў культурным жыцці Беларусі адыгралі і габрэі-выканаўцы, заснавальнікі скрыпічнай (А. Бяссмертны) і канцэртмайстарскай школ (Э. Тырманд), музыканты першага ў СССР джазавага аркестра пад кіраўніцтвам Э. Рознера, чые традыцыі сёння жывуць у дзейнасці аднаго з тытулаваных калектываў Рэспублікі Беларусь – Эстраднага аркестра пад кіраўніцтвам Міхаіла Фінберга.

Выкарыстаная літаратура:

  1. Двужыльная, І. Ф., Коўшык С. У. Беларуская музычная літаратура ХХ стагоддзя. Частка І (1900–1959): вучэбны дапаможнік для ўстаноў сярэдняй спецыяльнай адукацыі сферы культуры / І. Ф. Двужыльная, С. У. Коўшык. – Мінск: Інбелкульт, 2012.
  2. Басин, Я. З. Большевизм и евреи: Белоруссия, 1920-е гг. Исторические очерки. Очерк 6-й. – Минск, 2008 [Электронный ресурс].
  3. Степанская, Н. Феномен еврейского композитора в Белоруссии первой половины ХХ века / Н. Степанская // Музычная культура Беларусі: перспектывы даследавання: Матэрыялы ХІV Навуковых чытанняў памяці Л. С. Мухарынскай (1906–1987) / Склад. Якіменка Т. С. – Мінск: БДАМ, 2005. – С. 121– 128
  4. Сергиенко, Р. И., Антоневич, В. А. Из истории музыкального образования в Беларуси: Белорусская государственная академия музыки: 1932–2002. Профессора и преподаватели: библиогр. энциклопедия / Р. И. Сергиенко, В. А. Антоневич. – Минск: Технопринт, 2005.

Опубликовано 05.12.2017  17:53

ИНЕССА ДВУЖИЛЬНАЯ О КОМПОЗИТОРЕ ГЕНРИХЕ ВАГНЕРЕ

Двужильная И. Ф., Гродненский государственный университет им. Я. Купалы

О роли еврейской музыки в жизни и творчестве Генриха Вагнера

Белорусская музыкальная культура всегда была явлением поликультурным. Весомый вклад в её становление и развитие внесли музыканты и композиторы разных национальностей: поляки и русские, немцы и венгры, грузины, украинцы, евреи. Пионером в области исследования музыки евреев Восточной Европы и её влияния на белорусскую музыкальную культуру выступила Н. С. Степанская, оставившая серию статей в сборнике «Еврейская традиционная музыка в Восточной Европе» [1]. В центре её интересов – канторское синагогальное искусство и идишская песня [2; 3], феноменология еврейской музыки и особенности её функционирования на белорусской земле [4; 5], композиторское творчество евреев-музыкантов в контексте белорусской культуры 1-й половины ХХ в. [6]. Интерес представляют и работы учеников Н. С. Степанской: Д. Слеповича, автора публикаций и диссертации о клезмерской музыке [7], и Т. Халево, в центре внимания которой находилась музыка профессиональных композиторов-евреев 1920–1930-х годов [8].

Данная статья продолжает серию работ автора, посвящённую композиторскому творчеству бывших студентов-евреев Варшавской консерватории – М. Вайнберга, Л. Абелиовича, Э. Тырманд, Г. Вагнера, в профессиональное становление которых трагические события Второй мировой войны внесли кардинальные изменения. Цель статьи – выявить роль еврейской музыки в жизни Генриха Матусовича Вагнера (02.07.1922, Жирардув, Польша – 15.07.2000, Минск), формы её проявления в творчестве композитора.

Г. Вагнер в молодости и на склоне лет

Как и многие музыканты, стоявшие у истоков белорусской композиторской школы, Вагнер не родился в Беларуси. Несмотря на то, что республика стала для композитора второй родиной, он никогда не забывал о своих корнях – многие факты биографии, подтверждающие это, стали  известны уже после смерти Г. М. Вагнера. Дополняя друг друга, они раскрывают глубокую натуру автора, который бережно относился к культурным традициям, сформировавшим его как композитора, педагога, личность.

Реконструировать отдельные страницы жизни Вагнера позволила беседа автора статьи с композитором Эдди Моисеевной Тырманд (1917, Варшава – 2008, Минск) и музыковедом Ниной Самуиловной Степанской (1954, Минск – 2007, Холон), с дочерью композитора Галиной Генриховной Вагнер (р. 1948, Минск) и художником-реставратором, исполнителем еврейской канторской музыки Анатолием Александровичем Наливаевым (р. 1931, Рогачёв).

Генрих Вагнер родился в Жирардуве, пригороде Варшавы, где прошли детские и юношеские годы (1922–1939) в достаточно состоятельной семье скрипача[1]. Частные уроки музыки позволили мальчику в 11 лет поступить в Варшавский музыкальный институт им. С. Монюшко, а 3 года спустя – в Варшавскую консерваторию по классу фортепиано. Однако события, случившиеся в первый день осени 1939 г., кардинально изменили его жизнь.

По воспоминаниям Галины Вагнер, «летом после окончания 1-го курса вместе с группой студентов он отдыхал в районе Пинска возле границы с СССР. 1 сентября 1939 г. немецкие войска вошли в Варшаву (видимо, имеется в виду, что 1 сентября началась агрессия нацистской Германии против Польши; бои за Варшаву начались только 8 сентября, а взят город был 28.09.1939. – belisrael.info). После звонка родителям несколько человек приняли решение перейти границу. Конечно, на территории СССР их всех арестовали. Работали на лесопилке возле города Барановичи, на строительстве узкоколейки. Счастливым случаем стало неравнодушное человеческое отношение одного из командиров охраны – в каком-то клубе отец увидел фортепиано и сел играть. Этот человек не поленился, отвёз его на прослушивание в ближайшую музыкальную школу, где настояли на отправке в консерваторию в Минск. И вот тут, рассказывал отец, его поразило отношение советской власти. Несмотря на то, что ни о каком гражданстве речи и быть не могло, его взяли на учёбу, поселили в общежитие и даже выплачивали небольшую стипендию». В таком же положении оказались ещё двое студентов Варшавской консерватории – Мечислав Вайнберг и Лев Абелиович, окончившие Белорусскую государственную консерваторию по классу композиции профессора В. Золотарёва 22 июня 1941 г.

17-летний Г. Вагнер, студент Белорусской консерватории, некоторое время подрабатывал концертмейстером в филармонии, а также аккомпанировал Моше Кусевицкому (1899, Сморгонь – 1966, Нью-Йорк). Известный кантор в начале Второй мировой войны был схвачен в Варшаве гестапо. Однако польские подпольщики сумели переправить М. Кусевицкого в СССР, где в Минске он и воссоединился с семьёй. Обладатель редкого голоса – высокого баритона, он пел оперную и литургическую музыку по всему Советскому Союзу. Возможно, в 1939 – 1941 гг. и пересеклись в Минске дороги Г. Вагнера и М. Кусевицкого, следствием чего стали записи канторских молитв из репертуара М. Кусевицкого; их обработки Г. Вагнер будет делать уже после войны [9].

22 июня 1941 г. в Белорусской государственной филармонии состоялся выпускной экзамен по композиции его двух друзей – М. Вайнберга и Л. Абелиовича, а 28 июня Минск был оккупирован. К счастью, Генрих Вагнер не стал узником Минского гетто, созданного нацистами в августе 1941 г., и не разделил судьбу Михаила Крошнера, выпускника Белорусской консерватории, погибшего в гетто в июле 1942 г.

19-летний Генрих Вагнер через Москву добрался до Саратова, а затем в Душанбе. Здесь из московских и местных артистов, а также музыкантов Московской и Белорусской филармоний сформировали Первый фронтовой театр, который возглавил народный артист СССР Георгий Менглет, а его музыкальную часть – Генрих Вагнер. Обладая блистательными музыкальными способностями, он, пианист, за неделю освоил игру на аккордеоне. Прошёл с ним всю войну, выступал как аккомпаниатор и солист. После освобождения Минска в июле 1944 г. вернулся в город и вошёл как концертмейстер в концертную бригаду белорусов (в ней были певцы Н. Пигулевский, Л. Александровская, цимбалисты И. Жинович, М. Буркович) [10].

Окончание войны Г. Вагнер встретил в Минске. К сожалению, трагедия европейского еврейства не миновала и молодого человека. Родители Вагнера и его сестра стали узниками гетто Радумь (близ Варшавы), а потом были отправлены в Освенцим. Об этом Вагнер узнал через 25 лет после войны, побывав уже знаменитым композитором с концертами в Польше. Тогда же отыскался след его двух тётушек по линии отца – Евы и Берты, с которыми он вскоре встретился в Париже.

Переехать в Варшаву Вагнер мог в 1952 г., когда И. Сталин разрешил бывшим жителям Польши вернуться на родину. Тем не менее, композитор остался в БССР, которая стала для него второй родиной. В 1947 г. он женился на актрисе Белорусского драматического театра им. Я. Купалы Татьяне Алексеевой и вошёл в семью народной артистки СССР Лидии Ржецкой. В судьбе Г. Вагнера она сыграла не последнюю роль. Как вспоминает Галина Вагнер, «в послевоенные годы в консерватории после одного собрания (в рамках идеологической кампании борьбы с космополитизмом) над ним сгустились тучи: из-за того, что он был совершенно несведущим в особенностях и правилах высказываний в то время в отношении «шагающих не в ногу», да ещё выходцем из буржуазного запада, его судьба могла стать очень печальной. Ситуацию спасла его тёща, моя бабушка – Лидия Ржецкая. Ей удалось убедить кого надо, что высказывание отца – это наивность, глупость и отсутствие надлежащего социалистического воспитания».

Вероятно, после этого случая Г. Вагнеру пришлось забыть о еврействе, о котором ему напоминали не раз. Но композитор всегда помнил о своих корнях, о чём свидетельствует его творчество. В 1959 г. в Белорусской государственной филармонии прозвучала вокально-симфоническая поэма «Вечно живые» (подзаголовок «Памяти жертв фашизма»). Произведение было исполнено на III Съезде композиторов БССР в Большом зале Московской консерватории (31.03.1962), на Фестивале белорусского искусства в РСФСР в Новосибирске (24.03.1966), неоднократно – в концертном зале Белгосфилармонии и в программах Белорусского радио.

На протяжении многих лет поэма «Вечно живые» рассматривалась белорусскими музыковедами в контексте темы Великой Отечественной войны, одной из знаковых в национальной культуре. Сам же Г. М. Вагнер неоднократно подчёркивал увековечивание в поэме жертв Холокоста. Правда, делал это весьма аккуратно. Десятилетиями позже подтвердили этот факт композитор Э. М. Тырманд, семья которой погибла в Варшавском гетто, и музыковед Н. С. Степанская, в юном возрасте обратившаяся за консультацией к уже известному автору произведения. В период же работы Г. Вагнера над симфонической поэмой «Вечно живые», как и в предшествующие и последующие годы, тема Холокоста не была признана на государственном уровне, и деятели культуры вынуждены были избегать прямых высказываний и посвящений.

Сегодня, спустя многие годы, вслушиваясь в это сочинение, безусловно, отмечаешь колоссально большое влияние Д. Шостаковича, его Пятой, Седьмой, Восьмой симфоний, на которых формировались поколения советских композиторов. Наличие тем героической борьбы и музыки, характеризующей через гротескную сферу образ врага, эпизода-реквиема и светлой коды. Полифонический тип мышления, позволяющий в фактурных тематических пластах прочитывать смысловые подтексты, и существенная роль тембровой драматургии. Но в симфониях Д. Шостаковича предельно лаконичны связующие построения. У Г. Вагнера такие разделы развёрнуты, именно в них звучит авторский голос, нередко приобретая вид монолога. В поэме «Вечно живые» он связан с осмыслением роли женщины, вынесшей на своих плечах тяготы войны и скорбь утраты. Усиливает эмоциональное начало введение в исполнительский состав женского хора, в партии которого появляется тема родины (2-я тема вступления) и побочная партия (цитата белорусской народной песни «Павей, павей, ветрык»). Именно на тематическом материале побочной партии Г. Вагнер выстраивает в сонатной форме связующие построения. В интонационную канву вписываются выразительные мотивы синагогальных песнопений, которые были впитаны Вагнером на генетическом уровне [11]. В 1967 г. фрагмент из поэмы «Вечно живые» озвучивал открытие мемориального комплекса «Героям Сталинградской битвы» на Мамаевом кургане в городе Волгограде. Серию же произведений Г. Вагнера, посвящённых военной тематике, продолжили вокально-симфоническая поэма «Героям Бреста», опера «Тропою жизни» по «Волчьей стае» В. Быкова – с известным «Хором жителей сожжённой деревни», глубокая по смыслу музыка к фильму «Полонез Огинского» (1971 г., «Беларусьфильм»), не теряющему своей актуальности и сегодня.

В 2009 г. в Минске был издан сборник «Канторские молитвы и песни» [12], куда вошли и семь обработок Г. Вагнера. Любопытна предыстория этих произведений в творческой биографии композитора, которая для его семьи открылась только в этом году. На протяжении всей послевоенной жизни Г. М. Вагнеру приходилось существовать в двух ипостасях: в семье и на работе (в Белорусского педагогическом университете им. М. Танка и Союзе композиторов Беларуси, ответственным секретарём которого он являлся в период 1963–1973 гг.) – замкнутый, немногословный, погружённый в себя; на публике и в окружении друзей – весёлый, с потрясающим чувством юмора, который проявлялся и в артистическом даре пародировать друзей и коллег.

Родные композитора совершенно не знали о том, что Г. М. Вагнер в кругу друзей-музыкантов говорил на идише и оставался «хранителем» канторской культуры. По воспоминаниям А. Наливаева, который в 1950-е годы начал обучаться искусству канторского пения, вместе с бывшим кантором Виленской синагоги Кремером и Г. Вагнером он участвовал в полулегальных фестивалях канторской музыки в Москве [12]. Материалом для выступлений служили записанные в нотные тетради молитвы из репертуара М. Кусевицкого. В 1993 г., когда еврейская культура смогла заявить о себе открыто, в Общинном доме Минска (Минский еврейский общинный дом появился на несколько лет позже, возможно, имелось в виду Минское объединение еврейской культуры им. И.Харика. – belisrael.info) был создан ансамбль канторской музыки «Фрейгиш», который успешно выступает и в настоящее время. Основу репертуара ансамбля составили канторские молитвы и идишские песни, часть из которых и была представлена в одноименном сборнике. Сегодня эти произведения включены в исполнительский репертуар ансамблей «Ривьера» и «Гилель» (худ. руководитель М. Рассоха), наряду с другими сочинениями композиторов Беларуси, представляющих еврейскую музыку. По-еврейски колоритно, воскрешая традиции клезмерской музыки, в исполнении квартета «Ривьера» звучат «Родные напевы» Г. Вагнера – III часть из Сюиты для симфонического оркестра, которую автор переложил для скрипки и фортепиано в виде самостоятельной пьесы (Белорусское отделение музфонда СССР, № 2538). Танцевальные темы, сменяя друг друга, приводят к монологу-размышлению, в интонации которого вплетаются мелодические обороты «Чаконы» И. С. Баха. Возвращающаяся в варьированном виде танцевальная тема подготавливает и коду-монолог.

Еврейская музыка сопровождала Г. Вагнера всю жизнь. В полный голос она звучала в счастливые детские и юношеские годы, помогала во время происходящих на родине трагических событий, в кругу друзей и великих личностей (кантора Моше Кусевицкого) помнить о своей семье и адаптироваться к чужой культуре. Казалось бы, она стала фоном в послевоенные годы, когда осиротевший Г. Вагнер нашёл своё счастье в Беларуси. И всё же канторские синагогальные молитвы и идишские песни, клезмерская инструментальная музыка нашли свою нишу в жизни музыканта. Они сыграли роль второго плана, однако яркую, незабываемую, весомую. Благодаря исполнителям из Беларуси (А. Наливаеву и М. Рассохе – квартет «Ривьера») мы открыли для себя неизвестные страницы творчества Г. Вагнера, связанные с его национальными корнями.

Литература

  1. Еврейская традиционная музыка в Восточной Европе: сб. ст. / под ред. Н. С. Степанской. – Минск: Бестпринт, 2006. – 348 с.
  2. Степанская, Н. Хасидская музыкальная традиция в контексте культуры евреев Беларуси / Н. Степанская // Музычная культура Беларусі. Праблемы гісторыі і тэорыі. – Мінск, 1999. – С. 20–30.
  3. Степанская, Н. Мифология музыки и музыканта в традиционном сознании евреев и белорусов / Н. Степанская // Праздник – обряд – ритуал в славянской и еврейской культурной традиции. – М., 2004. – С. 220–232.
  4. Степанская, Н. Еврейская музыка в исполнении белорусских народных музыкантов: к проблеме переинтонирования / Н. Степанская // «Свой или Чужой? Евреи и славяне глазами друг друга». Сб. ст. – М.: Наука, 2003. – С. 424–434.
  5. Степанская, Н. Еврейская музыка как этнокультурный феномен на белорусской земле / Н. Степанская // Музычная культура Беларусі. Пошукі і знаходкі. – Мінск, 1998. – С. 65–72.
  6. Степанская, Н. Феномен еврейского композитора в Белоруссии первой половины ХХ века / Н. Степанская // Музычная культура Беларусі: перспектывы даследавання: матэрыялы XIV навук. чыт. памяці Л. С. Мухарынскай (1906–1987) / склад. Т. С. Якіменка. – Мінск, 2005. – С. 121–128.
  7. Халево, Т. Забытая музыка советского еврейства: Самуил Полонский / Т. Халево // Материалы XVII Междунар. конф. по иудаике: в 2 т. – М., 2010. – Т. 1. – С. 491–504.
  8. Слепович Д. Клезмерская традиция в Беларуси / Д. Слепович // Музычная культура Беларусі: перспектывы даследавання: матэрыялы XIV навук. чыт. памяці Л. С. Мухарынскай (1906–1987) / склад. Т. С. Якіменка. – Мінск, 2005. – С. 81–88.
  9. Двужильная, И. Ф. Генрих Вагнер и канторское искусство / И. Двужильная // Весці БДАМ. – 2009. – № 14. – С. 55–59.
  10. Орлов, В. Не тот – тот Вагнер / В. Орлов // Мишпоха. – № 22. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://mishpoha.org/n22/22a30.shtml. – Дата доступа: 29.08.2015.
  11. Двужыльная, І. Ф. Генрых Матусавіч Вагнер / І. Ф. Двужыльная, С. У. Коўшык // Беларуская музычная літаратура. – Мінск, 2012. – Ч. 1. 1900–1959. – С. 144–155.
  12. Канторские молитвы и песни. – Минск: Четыре четверти, 2009. – 144 с.

РЕЗЮМЕ

В статье, построенной на воспоминаниях родственников и современников Генриха Вагнера (1922–2000), аргументированно доказывается значительная роль еврейской музыки в жизни и творчестве композитора. В научный контекст впервые вводится неизвестный ранее фактологический материал.

SUMMARY

The article built on the memories of relatives and contemporaries of Genrikh Vagner (1922–2000), convincingly proved the significant role of Jewish music in the life and works of the composer. In the scientific context for the first time is introduced previously unknown factual information.

Источник: академический сборник «Пытанні мастацтвазнаўства, этналогіі і фалькларыстыкі», вып. 19 (Мінск, 2015). С. 104–109.

[1] Известно, что Варшава 1930-х годов, когда происходило становление личности Г. Вагнера, была поистине центром еврейской культуры. Здесь функционировали еврейские театры, в синагогах пели именитые канторы, о чём в беседе вспоминала Э. Тырманд.

***

От belisrael.info. Не принижая достоинств народного артиста Беларуси – Г. М. Вагнер получил это звание в 1988 г. – хотели бы «для полноты картины» привести и мнение его старшего коллеги Дмитрия Романовича Каминского (1906 – 1989), записанное в эмиграции (Канада, 1980-е гг.). «Композитор Вагнер, Генрих Матусович. Родился в Польше, учился в Минске у Богатырёва по классу композиции, а по классу фортепиано у доцента Шершевского. Я бы не назвал Вагнера хорошим композитором. Большинство его сочинений заключается в более или менее «хлёстком наборе» тех или иных «оборотов». Писал он и симфонии, и отдельные пьесы для фортепиано, скрипки и других инструментов, – но всё это одинаково невыразительно. Мне лично его творчество никогда не нравилось, да и человек он какой-то навязчивый».

Напомним, что воспоминания Д. Р. Каминского, в целом весьма доброжелательные по отношению к сотоварищам по «музыкальному цеху», публиковались у нас в апреле 2017 г. Фрагмент о Вагнере в них тогда не попал.

Опубликовано 17.11.2017  17:50