Tag Archives: Залман Шнеур

М. Круцікаў пра фестываль у Мінску

Новая п’еса пра паэта Мойшэ Кульбака паказана ў час беларуска-яўрэйскага фестывалю

Піша Міхаіл Круцікаў («Форвертс», ЗША)

Ад пачатку жніўня 2020 г. Беларусь знаходзіцца ў цэнтры ўвагі сусветных мас-медыя. Кожны дзень тысячы людзей выходзяць на вуліцы Мінска і іншых гарадоў, каб выказаць свой пратэст супраць сфальшаваных выбараў, у якіх нібыта перамог Аляксандр Лукашэнка, дыктатарскага складу кіраўнік.

Аднак апрача гэтых падзей здараюцца іншыя, таксама цікавыя і важныя – такія як беларуска-яўрэйскі фестываль, які прайшоў з 5 па 11 кастрычніка. Мерапрыемства было арганізавана мінскім цэнтрам беларуска-яўрэйскай культурнай спадчыны.

Праграма фестывалю спалучала звычайны і віртуальны фарматы. Удзельнікі маглі выбраць актыўнасці на свой густ: паслухаць падкаст з расповедам клезмера Зісла Сляповіча пра ўзаемаўплыў яўрэйскай і беларускай музыкі; наведаць гістарычныя яўрэйскія мясціны ў Мінску пры дапамозе новага аўдыёгіда; прыгатаваць беларуска-яўрэйскія прысмакі, такія як эсік-флэйш ці бульбяны кугл (інгрэдыенты для якіх можна было замовіць у мінскай інтэрнэт-краме). Да таго ж былі даступныя лекцыя пра беларуска-яўрэйскія імёны і гутарка паміж спецыялістамі ў беларуска-яўрэйскай культуры і гісторыі.

Кульмінацыяй фестывалю сталася пастаноўка новай п’есы «Груганы дыяспары», прысвечанай трагічнаму лёсу яўрэйскага паэта Мойшэ Кульбака. Назву можна перакласці і як «Крумкачы рассеяння».

Афіша, выкананая Уладзімірам Цэслерам

П’есу, пастаўленую на рускай мове, напісала маладая віцебская драматургіня Вольга Прусак (на фота), якая раней ужо заваявала шэраг важкіх прызоў за п’есы і фільмы. Пра сваю цікавасць да Кульбака Вольга піша: «Кульбак для мяне стаў адкрыццём, паваротным і знакавым, перш за ўсё ва ўспрыманні таго месца, дзе я жыву. Раптам зусім па-іншаму бачу Беларусь – апантана закахаўшыся не ў тое, што ёсць, а ў тое, што мы страцілі. Такое балючае каханне – да страчанай будучыні, да спыненай думкі, да зламанага суквецця, да здушанай песні, да традыцыі, якая жывіла беларускую культуру і ад якой мы так жорстка былі адарваныя».

Дзея п’есы адбываецца ў савецкім Менску, куды Кульбак пераехаў з польскай Вільні ў 1928 г. Неўзабаве ён зрабіўся прыкметнай постаццю ў савецкай яўрэйскай культуры. На сцэне мы бачым яго ў рэдакцыі часопіса «Штэрн» з двума яго калегамі: «чырвоным яўрэем» Ізі Харыкам і «зялёным яўрэем» Зэлікам Аксельродам (у гэтых вобразах можна пазнаць гуллівыя намёкі на жывапіс Марка Шагала). Cпачатку іх праца ідзе спорна, але з цягам часу іх настрой робіцца ўсё больш змрочным праз сталінскую тэрарыстычную палітыку. Нечакана надыходзіць горкі фінал. Кульбака і Харыка арыштоўваюць і расстрэльваюць у Менску, у кастрычніку 1937 г. Аксельрод будзе забіты ў 1941-м годзе.

Паралельна дзея разгортваецца ў свеце фантазій і мрояў. Вольга Прусак па-майстэрску спляла вобразы, матывы і фрагменты з твораў Кульбака. Істотнае месца тут займаюць розныя віды птушак, што наводзіць на думкі пра Кульбакава апавяданне «Муня-птушкавод і яго жонка Малкелэ». Гэтаксама як праставаты Муня, якога выжылі з хаты шэльма-жонка і яе хіжы каханчык, наіўны ідэаліст Кульбак спакушаецца на падманлівыя савецкія абяцанкі і потым плаціць жыццём. Выняткам сярод шчасных птушак з’яўляецца чорны груган. Гэты змрочны вобраз адкрывае і закрывае спектакль, будучы сімвалам трагічнага лёсу Кульбака. Чорны і чырвоны – дамінуючыя колеры дэкарацый, і яны кантрастуюць з рознакаляровымі птушкамі. Стыль акцёрскай гульні вагаецца паміж гратэскнай сатырай і экспрэсіянісцкай сімвалічнасцю, ён адсылае да ўяўленняў Кульбака і стылю яго ўласных твораў.

Ажыццявіць гэтую пастаноўку было вельмі няпроста. Праз пандэмію рэжысёр Уладзімір Шчэрбань не здолеў прыехаць у Мінск і кіраваў акцёрамі з Лондана. Акцёры ж у Мінску часам не былі ўпэўнены, што спакойна дабяруцца да сваёй тэатральнай студыі, таму што ў цяперашнія часы міліцыя можа схапіць людзей на вуліцы, збіць і кінуць у турму проста так, без прычыны. Калі гэтая пастаноўка задумлялася, то, напэўна, яе стваральнікі не мелі на ўвазе гістарычных паралеляў паміж эпохай савецкіх палітычных рэпрэсій і цяперашняй Беларуссю, але, калі бачыш гульню акцёраў у кастрычніку 2020 г., няможна адмежавацца ад такога параўнання.

Фота Дар’і Гарбатавай

Падобна, што «Крумкачы рассеяння» – першая тэатральная пастаноўка, якая закранае тэму сталінскага тэрору ў Беларусі. У канцы 1930-х гадоў савецкая ўлада знішчыла цвет беларускай і яўрэйскай культуры. Шэраг яўрэйскіх культурных дзеячаў, такіх як літаратурныя крытыкі Хацкель Дунец і Якаў Бранштэйн, былі апантанымі камуністамі, а іншыя, тыя ж Кульбак і Аксельрод, былі памяркоўнымі «спадарожнікамі»… Зараз маладая беларуская інтэлігенцыя імкнецца аднавіць сваю пабураную і забытую культурную спадчыну, і яўрэйская культура займае ў ёй прыстойнае месца. У наш час мажліва, напрыклад, прачытаць некаторыя творы Кульбака ў новых перакладах Сяргея Шупы.

Трэба спадзявацца, што гэтая важная праца будзе працягнута і новае пакаленне беларускіх чытачоў пазнаёміцца з усёй літвацкай галіной літаратуры на ідышы і іўрыце. Сярод іншых, заслугоўваюць гэтага знаёмства такія пісьменнікі, як Залман Шнэур, Лейб Найдус і Эльханан Воглер.

Пераклаў з ідыша В. Р.

Крыніца

* * *

УВАГА: скора на belisrael.info – поўны тэкст п’есы Вольгі ПРУСАК!

Апублiкавана 24.11.2020 22:24

А. Сидоревич о Самуиле Житловском

(перевод с белорусского внизу)

* * *

Анатоль Сідарэвіч

Яны былі першыя. Самуіл Жытлоўскі

04 чэрвень 2017, 13:09

Самуіл Жытлоўскі

Жытлоўскі Самуіл Яўсееў. Нарадзіўся 30.09.1870 у Віцебску. Дата і месца сьмерці невядомыя.

Зь вялікай сям’і Жытлоўскіх самым знакамітым стаў старэйшы зь дзяцей, Хаім. Яму дзед Шнэур-Залман, чый партрэт пісаў сам Ю. Пэн, сказаў, што сацыялізм не пярэчыць габрэйскім законам. І ўнук стаў вядомым сацыялістам, аўтарам шэрагу працаў у нацыянальным пытаньні. Без артыкулу пра яго не абыходзіцца ніводная габрэйская энцыкляпэдыя. Менавіта Хаім, які на пачатку 1920-х жыў у Злучаных Штатах, рэкамэндаваў кандыдатуру свайго брата Самуэля для працы ў структурах БНР.

Бацька братоў Жытлоўскіх, Яўсей, якога называлі таксама Іосіфам (Восіпам), гандляваў лесам. Пачынаў сваю справу ён ва Ўшачах, затым пераехаў у Віцебск, дзе ў 1890-х узначальваў габрэйскую грамаду. Сын яго Самуіл, як і належала хлопчыкам, перш вучыўся ў хэйдары, а потым бацька адправіў яго ў Аляксандраўскае рэальнае вучылішча ў Смаленску, дзе выкладалі і асновы камэрцыйных навук. Акрамя камэрцыі, Самуіл вывучаў права (быў вольным слухачом у Маскоўскім унівэрсытэце) і музычнае мастацтва. У1899 ён скончыў Маскоўскую кансэрваторыю па клясах скрыпкі і тэорыі музыкі.

Вярнуўшыся ў Віцебск, выкладаў музыку і разам зь сястрою Розай-Рахільлю (раяль) ды зубным лекарам Эфронам (віялянчэль) наладжваў канцэрты, стаў заснавальнікам таварыства аматараў прыгожых мастацтваў у горадзе. Заняткі музыкай спалучаў з заняткамі камэрцыяй і дабрачыннай дзейнасьцю. У 1909 ці то ў 1910 пераехаў у Маскву. Як і ў Віцебску, у Маскве таксама вёў актыўную грамадзкую дзейнасьць.

Бальшавіцкі пераварот змусіў яго пакінуць «першапрастольную» і рушыць на захад — у Вільню, а потым у Коўна.

У нас няма дакладных зьвестак, калі Жытлоўскі пачаў працаваць у кабінэце В. Ластоўскага. Вядома, што 18.03.1921 А. Цьвікевіч называў яго намесьнікам міністра фінансаў БНР. З архіўных матэрыялаў вядома таксама, што прынамсі ў верас.—кастр. 1921 Жытлоўскі выконваў абавязкі міністра гандлю і прамысловасьці. І вядома таксама, што з сак. 1921 ён займаў пасаду міністра нацыянальных меншасьцяў БНР. У сувязі з гэтым прызначэньнем К. Езавітаў пісаў з Рыгі, што Жытлоўскага, каб ня крыўдзіліся беларускія палякі і расейцы, лепш было б прызначыць не міністрам нацыянальных меншасьцяў, а міністрам «Жыдоўскіх спраў» і міністрам фінансаў. У нечым Езавітаў меў рацыю, бо новаму міністру найбольш даводзілася працаваць з габрэямі. І сам Жытлоўскі ў канцы 1921 у лісьце да Ластоўскага прызнаваўся, што яму даводзілася тараніць многа сьценаў, але самай цьвёрдай для яго стала габрэйская. І гэта нягледзячы на тое, што зь першых крокаў і Рада, і Ўрад БНР рабілі усё ад іх залежнае, каб палагодзіць беларуска-габрэйскія адносіны. І нягледзячы на тое, што ў трэцюю гадавіну абвяшчэньня незалежнасьці Рэспублікі Жытлоўскі падпісаў беларуска-габрэйскі акт з 7 пунктаў, якім вызначаліся прынцыпы супрацы двух народаў у дэмакратычнай Беларусі.

Яму давялося шмат езьдзіць. Улетку 1921 у Бэрліне ён сустракаўся з былым міністрам фінансаў Украіны Х. Бараноўскім, у Нюрнбэргу засноўваў Літоўска-беларускі таварны банк (які лёс гэтага праекту, невядома), у верас. ён выехаў у Карлсбад на XII кангрэс сіяністаў. Ён ставіў перад сабой задачу пераканаць сусьветнае габрэйства дапамагчы Ўраду БНР у яго барацьбе за незалежную Беларусь. Ён падрыхтаваў адпаведны даклад кангрэсу, актыўна працаваў з прэсай, прыцягнуў на дапамогу выдатнага габрэйскага пісьменьніка, шклоўца З. Шнэура, зацікавіў беларускай справай клясыка габрэйскай літаратуры, былога вучня Валожынскага ешыбота Х. Н. Бяліка… Але ці можна было спадзявацца на посьпех пасьля таго, як у Рызе быў падпісаны пакт аб падзеле Беларусі?

Можна прачытаць, што Жытлоўскі пайшоў у адстаўку разам з кабінэтам Ластоўскага (20.05.1923). Аднак сваю прабеларускую дзейнасьць ён не спыняў і пасьля адстаўкі. У кастр. 1923 газэта «Dzennik Gdański» пісала, што аселы ў Данцыгу Жытлоўскі вядзе антыпольскую і антыбальшавіцкую прапаганду. Газэта адзначала, што Жытлоўскі хоча найперш зьвярнуць увагу Захаду на габрэйскія пагромы ў Польскай Рэспубліцы і імкнецца да ўтварэньня Беларускай дзяржавы. «Dzennik Gdański» спадзяваўся, што ўлады вольнага гораду Данцыгу не дадуць Жытлоўскаму заснаваць свой офіс і весьці «антыпольскую прапаганду».

У 1924 «органы» занесьлі прозьвішча Жытлоўскага ў сьпіс дзеячаў «белорусского националистического движения». У ім адзначалася, што ў 1920 Жытлоўскі прадстаўляў габрэйскія арганізацыі на «белорусском контрреволюционном политическом совещании», а таксама быў сябрам Беларускага эканамічнага бюро ў Празе. Гэтыя моманты зь біяграфіі Жытлоўскага дасьледчыкам яшчэ трэба будзе вывучыць. Як і высьветліць нарэшце далейшы ягоны лёс. Пакуль жа лічыцца, што Жытлоўскі мог выехаць на Захад і што дапамог яму ў гэтым брат Хаім.

* * *

04 июня 2017 г., 13:09

Анатоль Сидоревич

Они были первыми. Самуил Житловский

Самуил Житловский

Житловский Самуил Евсеевич. Родился 30.09.1870 в Витебске. Дата и место смерти неизвестны.

Из большой семьи Житловских самым знаменитым стал старший из детей, Хаим. Ему дед Шнеур-Залман, чей портрет писал сам Юдель Пэн, сказал, что социализм не противоречит еврейским законам. И внук стал известным социалистом, автором ряда работ по национальному вопросу. Без статьи о нем не обходится ни одна еврейская энциклопедия. Именно Хаим, который в начале 1920-х гг. жил в Соединенных Штатах, рекомендовал кандидатуру своего брата Самуэля для работы в структурах БНР.

Отец братьев Житловских, Евсей, которого звали также Иосифом (Осипом), торговал лесом. Начинал свое дело он в Ушачах, затем переехал в Витебск, где в 1890-х возглавлял еврейскую общину. Сын его Самуил, как и надлежало мальчикам, сначала учился в хедере, а потом отец отправил его в Александровское реальное училище в Смоленске, где преподавали и основы коммерческих наук. Помимо коммерции Самуил изучал право (был вольнослушателем в Московском университете) и музыкальное искусство. В 1899 г. он окончил Московскую консерваторию по классам скрипки и теории музыки.

Вернувшись в Витебск, преподавал музыку и вместе с сестрой Розой-Рахилью (рояль) и зубным врачом Эфроном (виолончель) устраивал концерты, стал основателем городского общества любителей изящных искусств. Занятия музыкой сочетал с занятиями коммерцией и благотворительной деятельностью. В 1909 или 1910 г. переехал в Москву. Как и в Витебске, в Москве также вел активную общественную деятельность.

Большевистский переворот вынудил его оставить «первопрестольную» и двигаться на Запад – в Вильно, а потом в Ковно (ныне Вильнюс и Каунас – belisrael.info.).

У нас нет точных сведений о том, когда Житловский начал работать в кабинете В. Ластовского. Известно, что 18.03.1921 А. Цвикевич называл его заместителем министра финансов БНР. Из архивных материалов известно также, что по крайней мере в сентябре-октябре 1921 г. Житловский исполнял обязанности министра торговли и промышленности. И известно также, что с марта 1921 г. он занимал должность министра национальных меньшинств БНР. В связи с этим назначением К. Езовитов писал из Риги, что Житловского, чтобы не обижались белорусские поляки и русские, лучше было бы назначить не министром национальных меньшинств, а министром «Еврейских дел» и министром финансов. В чем-то Езовитов был прав, т. к. новому министру более всего приходилось работать с евреями. И сам Житловский в конце 1921 г. в письме к Ластовскому признавался, что ему приходилось таранить много стен, но самой твердой для него стала еврейская. И это несмотря на то, что с первых шагов и Рада, и правительство БНР делали всё от них зависевшее, чтобы улучшить белорусско-еврейские отношения. И несмотря на то, что в третью годовщину объявления независимости Республики Житловский подписал белорусско-еврейский акт из 7 пунктов, которым определялись принципы сотрудничества двух народов в демократической Беларуси.

Ему приходилось много ездить. Летом 1921 г. в Берлине он встречался с бывшим министром финансов Украины Х. Барановским, в Нюрнберге учреждал Литовско-белорусский товарный банк (какова судьба этого проекта, неизвестно), в сентябре он выехал в Карлсбад на ХII конгресс сионистов. Он ставил перед собой задачу убедить всемирное еврейство помочь правительству БНР в его борьбе за независимую Беларусь. Он подготовил соответствующий доклад для конгресса, активно работал с прессой, привлек на помощь выдающегося еврейского писателя, шкловца З. Шнеура, заинтересовал белорусским делом классика еврейской литературы, бывшего ученика Воложинской иешивы Х. Н. Бялика… Но можно ли было надеяться на успех после того, как в Риге был подписан пакт о разделе Беларуси?

Можно прочитать, что Житловский ушел в отставку вместе с кабинетом Ластовского (20.05.1923). Однако свою пробелорусскую деятельность он не прекращал и после отставки. В октябре 1923 г. газета «Dzennik Gdański» писала, что осевший в Данциге Житловский ведет антипольскую и антибольшевистскую пропаганду. Газета отмечала, что Житловский хочет прежде всего обратить внимание Запада на еврейские погромы в Польской республике и стремится к созданию Белорусского государства. «Dzennik Gdański» надеялся, что власти вольного города Данцига не дадут Житловскому учредить свой офис и вести «антипольскую пропаганду».

В 1924 г. «органы» занесли фамилию Житловского в список деятелей «белорусского националистического движения». В нем отмечалось, что в 1920 г. Житловский представлял еврейские организации на «белорусском контрреволюционном политическом совещании», а также был членом Белорусского экономического бюро в Праге. Эти моменты из биографии Житловского исследователям еще нужно будет изучить. Как и прояснить, наконец, дальнейшую его судьбу. Пока же считается, что Самуил Житловский мог выехать на Запад, и что помог ему в этом брат Хаим.

Опубликовано 04.06.2017 21:08

Л. Зуборев. Маргаритки, Золотой Иерусалим, Прекрасная Америка

Леонид Зуборев, вице-президент Белорусского Землячества США, прислал для сайта песни в своем переводе с идиш, иврита и английского.

Залман Шнеур (урождённый Залман-Шнеур Шнеерсон, 1887, Шклов — 20 февраля 1959, Нью-Йорк) — еврейский поэт и прозаик. Писал на иврите и идиш.

Биография

Шнеур Залман родился в городе Шклов в семье промышленника, специалиста по драгоценным камням Ицхака-Айзека Шнеура-Шнеерсона (потомка Шнеура-Залмана из Ляд) и Хаи-Фейги Зусманович-Дон-Ихье. Получив сначала традиционное образование, с 12 лет он посещал уже русскую школу. Стихи и прозу Шнеур начал сочинять с восьми лет. В 1900 году переехал в Одессу, где начал самостоятельную жизнь. Здесь Шнеур брал уроки, готовясь к сдаче экзаменов на аттестат зрелости экстерном, и познакомился в ходе своих занятий с Х. Н. Бяликом, дававшим ему уроки Библии, И. Х. Равницким и другими еврейскими писателями, которые сразу признали его талант.

Уже в 1902 году Шнеур, имея на руках рекомендацию Бялика, отправился в Варшаву, где был взят сотрудником в издательство «Тушия», а затем принят и в редакцию детского литературного еженедельника «Олам катан», редактором которого был Ш. Л. Гордон. Позднее устроился переписчиком у И. Л. Переца. Друзьями Шнеура стали писатели И. Д. Беркович и И. Каценельсон. Вернувшись летом 1903 года в Шклов, он в 1904—1906 годах работал в Вильне, в редакции еженедельника «Ха-Зман». Когда последний был закрыт, писатель отправился в Женеву, затем посетив Берн и прибыв в 1907 году в Париж. Здесь в Сорбонне Шнеур слушал лекции по литературе, философии и естествознанию. Затем отправился в путешествие по Европе и Северной Африке, однако во время Первой мировой войны его интернировали в Берлине как российского подданного, определив на работу в немецкий госпиталь. Одновременно Шнеур учился на медицинском факультете Берлинского университета, так его и не окончив, и работал в редакциях газет и журналов на идиш, в частности, «Момент», «Цукунфт».

В 1918 году Шнеуру пришло приглашение на работу в московское издательство А. И. Штыбеля, но поехать не получилось. Посетив в 1919 году США, он сумел наладить связи с различными издательствами книг на идиш. Вернувшись в Берлин, Шнеур совместно с С. Д. Зальцманом (1872—1946) основал издательство «Ха-Сефер», которое выпустило и несколько его книг. В 1924 году писатель с семьёй переехал во Францию, приняв затем активное участие в культурной жизни русско-еврейского Парижа. Так, с 1926 года Шнеур начал выступать с чтением своих произведений на литературных вечерах, работая также в Союзе преподавателей древнееврейского языка в Париже, Союзе еврейских студентов, Еврейском народном университете, а также в «Pariser Tagesblatt» (1930-е годы). В это время в различных газетах и журналах печатались его новеллы на идиш. Посетив в 1925 году, в связи с открытиемЕврейского университета в Иерусалиме, Эрец-Исраэль, Шнеур совершил повторный визит в страну и в 1936 году. В 1930-е годы продолжил сотрудничество с газетами, на этот раз с редакциями «Форвертс», «Паризер моргенблат» и других. Из оккупированной нацистами Франции Шнеур, скрывавшийся вместе с семьёй, был переправлен в Испанию, а затем в сентябре 1941 года — в США.

В 1949 году Шнеур нанёс визит в Израиль. Переехав в 1951 году, он поселился в Рамат-Гане, но уже с 1955 года отправился в поездку по курортным городам Европы. Умер Шнеур во время поездки по США.

Шнеур Залман был удостоен за своё творчество нескольких литературных премий, в том числе премии Бялика (1951) и Государственной премии Израиля (1955). В период с 1948 по 1957 гг. был номинирован на Нобелевскую премию по литературе^[1].

(из Википедии)

Шо́лом Секу́нда (4 сентября 1894, Александрия — 13 января 1974, Нью-Йорк) — американский еврейский композитор академической, эстрадной, театральной и литургической музыки.

Родился в Александрии (ныне Кировоградская область, Украина) 4 сентября 1894 года, в семье жестянщика Абрама Секунды и Анны Недобейки. Переехал в Америку вместе с семьей в 1907 году. Работал в еврейских театрах Нью-Йорка на Второй авеню с 1937 года до начала 40-х.

Написал музыку к известным еврейским песням «Бай мир бисту шейн» на слова Джейкоба Джейкобса в 1932 году для мюзикла на идише «Ме кен лебн нор ме лозт ништ», поставленного на сцене бруклинского Rolland Theater, и «Донна Донна» на слова Арна Цейтлина, которая вошла в музыкальный спектакль «Эстерке» (1940—1941), поставленный в нью-йоркском еврейском театре. Также написал музыку ко многим фильмам. Автор музыки песни «Москва златоглавая».

(из Википедии)

Еще один материал Л. Зуборева

«ЕВРЕЙ» ИЛИ «ЖИД»? КУПАЛА ИЛИ ТУТЭЙШЫЯ? был опубликован 11 марта 2013

Размешено на сайте 29.03.2015 15:29

Владимир НЕКЛЯЕВ

ЕВРЕЙСКАЯ МЕЛОДИЯ

перевел с белорусского Л. Зуборев

Ей, столетней еврейке на «ИЛе»,

Всё равно: лишь бы к Богу скорей.

«Перевозим живые могилы!» –

На мой взгляд мне ответил еврей.

Письма, фото старинное мамы,

Хлеб, горсть соли и море скорбей –

В Израильс собою на память

Взяты сбывшей отчизны своей.

Перед взлётом мы с ним закурили,

Опрокинув по стопке вдвоём.

И моторы, взъярившись, завыли,

Оставляя года под крылом.

И летела могила живая

По-над родиной бывшей своей.

Над страной, что своих пожирая,

Чуждых ей изгоняла детей.

Нао́ми Ше́мер (ивр. ‏נעמי שמר ‭‏‎‎‎) (13 июля 1930, Палестина — 26 июня 2004, Тель-Авив, Израиль) — израильская поэтесса и композитор, автор неофициального гимна Иерусалима «Йерушалаим шель захав» (Золотой Иерусалим).

Биография

Родилась в семье выходцев из Вильно Ривки и Йосефа Сапиров в кибуце Квуцат-Кинерет (англ.)русск., Израиль. Меир и Ривка Сапир порознь приехали в 1920-х годах и познакомились в кибуце. Они были социалистами и из принципа не соблюдали религиозные традиции. У Наоми был один брат и одна сестра. После войны её отец занимался тем, что вывозил оставшихся в живых евреев из Европы и переправлял в Палестину в рамках организации «Бриха», что означает «побег».

Когда Наоми подросла, она стала ездить брать уроки музыки в Хайфу. Потом закончила Иерусалимскую музыкальную академию (англ.)русск. и вернулась в кибуц преподавать музыку детям и писать песни.

Творчество

Наоми искренне считала, что любую песню — русскую, американскую, йеменскую — можно при желании превратить в еврейскую. Её наиболее известная песня — «Йерушалаим Шель Захав» — Золотой Иерусалим, написанная в 1967 году. Дело было так. В начале 1967 года Израильское радио поручило Наоми написать песню об Иерусалиме для исполнения в концерте посвящённом Дню Независимости. Наоми испугалась — уж очень много прекрасных стихов и музыки написано об Иерусалиме. Наступил Пурим, а Наоми так ничего и не придумала. В отчаянии она позвонила на радио и попросила избавить её от такой чести. Директор Гиль Алдема сказал: хорошо, не пиши об Иерусалиме, но хотя бы одну песню на этот концерт ты должна написать. На этом Алдема повесил трубку и сказал своему коллеге: вот теперь она как миленькая напишет про Иерусалим. И оказался прав. После кончины Шемер в 2004 году Алдема рассказал, что Наоми Шемер взяла музыку «Золотого Иерусалима» из баскской колыбельной. Песня Наоми была исполнена на концерте. Это был шумный триумф, так как не было израильтянина, который не тосковал бы по Старому Городу и Западной Стене. Когда израильские войска через три недели после концерта освободили Иерусалим, песня стала шлягером, так как олицетворяла радость целой нации.

Во время Войны Судного дня 1973 года музыка олицетворяла совсем другие чувства. Наоми пыталась переложить на еврейские слова песню The Beatles«Let It Be». Она пыталась вложить в свою музыку тревогу и горечь от потерь израильских войск, застигнутых врасплох сирийцами и египтянами, но ничего не получалось. Вскоре её муж вернулся с войны и сказал: «Даже не думай использовать чужую музыку. Это еврейская война, изволь сочинить еврейскую музыку», что Наоми и сделала.

Песня «Лу йеhи» («Пусть будет»), исполненная в дни войны, была ивритской версией песни The Beatles «Let it be». Шемер написала песню «Иш музар» («Странный человек»), посвященную поселенцам Элон-Морэ. Наоми Шемер была вдохновлена тем, как десятки тысяч людей приходят заново осваивать освобожденные в ходе Шестидневной войны участки еврейской земли. Наоми усматривала в этом возвращение к корням, материальное воплощение любви к Стране Израиля.

«Песня об акуле» была написана Наоми Шемер в 1975 году в знак протеста против переговоров об возвращении Египту Синайского полуострова. Героиня этой сатирически-трагической песни — сардина — предлагала свое тело по частям акуле, в ответ рассчитывая услышать приветствие «шалом». Когда сардина предложила всю себя целиком, акула открыла рот — и вместе с ответом съела сардину.

Другая песня Наоми, «Аль коль эле» ([храни] Всех этих) связана с болезненным моментом в истории Израиля — передачей Египту и разрушением еврейского города Ямит с прилегающими поселениями. Наоми написала эту песню, пытаясь утешить сестру, которая овдовела. В песне были такие слова: «Не выкорчевывай посаженного». Через полтора года Израиль заключил мир с Египтом и был вынужден эвакуировать поселение Ямит наСинайском полуострове. Поселенцы Ямита долго сопротивлялись. Активисты их движения звонили и благодарили Наоми за песню, которая выражала их чувства.

Песня «О рав ховель» (О капитан) была переведена Наоми Шемер на иврит из поэзии Уолта Уитмена на трагическую гибель израильского премьер-министра Ицхака Рабина.

Наоми Шемер также написала много песен для детей и цикл песен к каждому иудейскому празднику.

В 1983 году получила Премию Израиля за вклад в культуру.

Наоми Шемер остается одним из лучших и значительных создателей оригинальной израильской песенной традиции, а некоторые её песни стали неофициальными гимнами, символами судьбоносных событий в истории Государства Израиль.

По-русски песни Наоми Шемер с 2005 года исполняет Марина Меламед, в рамках проекта Дома Ури Цви Гринберга «Наоми Шемер — русская версия».

Добавлено 30.03.2015 21:25

Обновлено 27.03.2017 08:57