«Двести лет вместе», или Опять двадцать пять

 Уж об этом произведении писано-переписано… Справедливо кто-то заметил, что опровергательно-ругательная литература по объёму намного превысила солженицынский двухтомник, вышедший в Москве в 2001–2002 гг. Назову некоторые ответы «Исаевичу»: Резник С. Вместе или врозь? Москва, 2003. 430 с.; Рабинович Я. Быть евреем в России: спасибо Солженицыну. М., 2005. 704 с.; Дейч М. Клио в багровых тонах. М., 2006. 222 с.; Каджая В. Почему не любят евреев. М., 2007. 480 с. Кстати, Семён Резник разъяснил в интернете, что книга Рабиновича нарушает его, Резника, авторские права. Яков Рабинович действительно пошел путем наименьшего сопротивления: настриг цитат у самых разных хулителей Александра Солженицына, от Владимира Бушина до Владимира Войновича.

Количество не всегда переходит в качество, и большинство критических выпадов в адрес Солженицына меня не убедили. Хватало забот и помимо вникания в околотворческие споры, но когда в августе 2008 г. писателя не стало, всё-таки захотелось cнова окинуть взглядом книгу «Двести лет вместе», прочтённую примерно в 2004-2005 гг.

Вот, пожалуй, главное наблюдение: евреи у Солженицына – разные. Меняются (или не меняются) в связи с изменчивыми историческими событиями, но и в каждом рассмотренном эпизоде XIX-XX вв. по-разному реагируют на запреты, относятся к земледелию, воюют, сидят в лагерях, пишут о России. Эта полифония не затмевает авторской позиции: всякий раз одним – сочувствие, другим – ирония, а то и неприязнь. Сочувствие адресуется прежде всего тем, кто настроен прорусски и/или промужицки. Солженицын и сам был настроен прорусски, и в «Архипелаге» обронил, что «в душе мужик», – чему тут удивляться и чем возмущаться? После смерти писателя один из бывших директоров Всемирной ассоциации белорусских евреев на сайте «Хартии» заявил, что Солженицын «стал в последние годы базисом для новой волны русского шовинизма», но это просто амальгама понятий (национальный интерес якобы равен национализму, а тот – шовинизму), столь характерная для полуинтеллигенции-«образованщины»: что в дореволюционной и советской России, что в современной Беларуси.

Упрекали Солженицына за то, что он необъективен, причём иногда и те, кто не имел ничего против «художественного исследования» в «Архипелаге ГУЛАГ» (тоже ведь книга необъективная, но её антисемитской в 1970-х не объявляли). Писатель, даже лауреат Нобелевской премии и член Академии наук, не обязан быть объективным наравне с участниками научных дискуссий. С другой стороны, утверждали, что мало в книге «Двести лет вместе» художественных достоинств: «Написана затупившимся, погнутым пером, вялой нетвердой рукой…» (Семён Резник). Конечно, книга без внешних спецэффектов, но, может, именно таких трудов и не хватает в наше время? Лично мне заболоченное лесное озерцо милее шумных морей и водопадов. (Имел в виду конкретное озерцо под Щучином; ныне оно практически пересохло. – В. Р.)

Придирались и к названию: мы, мол, не «Двести лет» вместе, а чуть ли не тысячу! То есть ребятки-девчатки не читали книгу или делали вид, что не читали: ведь в первой же главе первого тома всё разъясняется, со ссылками на Киевскую Русь, хазар и т.д.

Да, вспоминает Солженицын тех людей и те страницы истории евреев России, СССР (и Беларуси), от которых многим из нас хотелось бы отвернуться-отречься, сказав, к примеру: Троцкий и руководители ЧК-НКВД – по существу и не евреи вовсе, мы за них не в ответе. Вот кандидат философских наук Валерий Каравкин в журнале «Мишпоха» № 5, 1999 закрыл «спорный вопрос»: «революционеры… формировались не в лоне еврейской культуры. Не еврейская традиция питала их, не из еврейского мира, раздробленного на сотни мирков да тысячи местечек, они вышли…» Мыслящий раввин с этаким дроблением/обобщением вряд ли согласился бы, и не случайно выход первого тома книги Солженицына приветствовал хабадник Барух Горин. Но мыслящие раввины у читателей «Мишпохи» авторитетом обычно не пользуются, а идея о том, что «все евреи ответственны друг за друга», воспринимается с усмешкой. Какая там «взаимоответственность», если даже в благотворительном «Хэсэде», по словам его сотрудницы, «строжайшая субординация», и еврейские «начальники» никак не зависят от мнения «подчиненных»!

Гордиться достижениями предков и по-страусиному прятать голову в песок, когда говорится о делах неблаговидных, по меньшей мере глупо. Но, вытащив голову из песка, не следует ли извлечь уроки? Неужели уверенность в том, что евреи правы даже в своих ошибках, прибавит нам сил? И разве не уместна пословица «Не люби потаковщика, люби спорщика», приведённая автором?

Разумеется, многое спорно у Солженицына – хоть его и избрали академиком в 1997 г., профессиональным историком он всё-таки не был. Попадаются ляпсусы: вот, Зелика Аксельрода арестовали и расстреляли не в 1940-м, а в 1941-м. Любопытно, что фамилию Изи Харика Солженицын написал на белорусский манер: «Харык». Стоило ли убеждать читателей, что имперские архивы – это не «мухлеванные советские», что там все распоряжения хранились, поэтому-де можно доверять казённым версиям о ходе погромов в Кишинёве, Гомеле, Белостоке? Наверное, нет: во все времена власти не всё доверяли бумаге и стремились утаить истину. С другой стороны, а правы ли наши публицисты и учёные люди, выставляющие позднецарскую Россию «тюрьмой народов»? Чёрных страниц хватало, и погромщиков Солженицын не оправдывает, но – евреи зарабатывали на жизнь, плодились и размножались в России – и Беларуси, тогдашнем Северо-Западном крае, ездили в Западную Европу, Америку и Палестину… (Шашист Израиль Бельский с гордостью рассказывал мне, что его отец, минский портной, в начале 1910-х умел честным трудом прокормить семью из пяти человек…) Что до политических свобод – в стенографических отчетах заседаний тогдашних Госдум и плюрализм, и чуть не прямые призывы к неповиновению властям. Особо и не поспоришь с автором «Двухсот лет вместе», когда он пишет о 1917-м: «вообще бы не погружаться в этот буйный грязный поток – ни нам, ни вам, ни им…»

Солженицыну ещё ставили в вину, что для подтверждения своей точки зрения отбирает преимущественно писания «еврейских самоедов». Но выходит, не такие уж «самоеды» были авторы сборника «Россия и евреи» (1924), коих Солженицын обильно цитирует. Не дурак был, к примеру, сионист д-р Даниил Пасманик (или Давид?), воевавший за белогвардейцев-«юдофобов» против большевиков-«интернационалистов».

Опасались в своё время – в частности, редактор «Международной еврейской газеты» Танкред Голенпольский – что книга Солженицына вызовет рост погромных настроений. Сейчас очевидно, что эти опасения были сильно преувеличены. Правда, есть категория людей, которым и вымолвленное слово «еврей» кажется опасным. Почти как в стихе Яна Сатуновского: «Не шапируйте их, не провоцируйте:/ каждое упоминание/ о нашем существовании/ это уже ноль целых пять тысячных/ подготовки погрома».

Если бы кто-то из авторитетных белорусов создал труд, подобный солженицынскому, в котором не замалчивал бы всех сложностей отношений между «литвинами» и «литваками» (а отголоски этих сложностей – хотя бы в некоторых произведениях Франтишка Богушевича, Янки Лучины, Якуба Коласа, Янки Купалы…), легче стало бы на душе. От неумеренных «потаковщиков» – иной раз и горький осадок.

Вольф Рубинчик

Первоначальный вариант этой статьи появился в декабре 2008 г. в белорусско-еврейском бюллетене «Мы яшчэ тут!» (№ 41).

Фрагменты выставки, посвящённой столетнему юбилею Солженицына, в Национальной библиотеке Беларуси (2-й этаж). Снимки сделаны 30.11.2018

Симпатичная девушка Юля, готовившая выставку, подарила мне копии, сделанные с автографов юбиляра, но избегала cвоего попадания в кадр 🙂

* * *

Как я с Войновичем о Солженицыне спорил

После августа 2008 г. меня потянуло перечитать произведения Александра Исаевича и познакомиться с тем, что о нём писали (не)доброжелатели. Дошли руки и до нашумевшей в своё время книги Владимира Войновича «Портрет на фоне мифа» (2002): лейтмотив ее – восхищение автора Солженицыным в 1960-е годы и разочарование, начиная с 1970-х. Сейчас просматриваю то, что об этой книге написано в «Википедии»; очень трудно не согласиться, например, с Андреем Немзером – «автор действительно смешного романа о Чонкине не равен создателю “Портрета…” и не тем войдёт в историю». И с Дмитрием Приговым: «Солженицын не просил любить его в молодости и ненавидеть в старости».

Я уважал Войновича за «Хочу быть честным», «Путем взаимной переписки», «Шапку», «Чонкина», да и за «Москву-2042» (последнюю книгу фрагментами слушал по «Радио Свобода» в конце 1980-х, а затем в январе 1991 г. купил в Москве сборник «Утопия и антиутопия XX века», куда роман Войновича вошёл целиком). Поэтому в октябре 2008 г. не выдержал и задиристо, но и с горечью, написал на его электронный адрес о «Портрете…» – «на мой взгляд, это худшая Ваша книга». В письме я цитировал ряд отрывков из «Портрета» и комментировал их. Например:

В. Войнович: «Дошел я до описания строительства заключенными Беломорканала и споткнулся на том месте, где автор предлагает выложить вдоль берегов канала, чтоб всегда люди помнили, фамилии лагерных начальников: Фирин, Берман, Френкель, Коган, Раппопорт и Жук. Во времена борьбы с “космополитизмом” советские газеты так выстраивали в ряд еврейские фамилии врачей-убийц или еще каких-нибудь злодеев этого племени. Но неужели среди начальников Беломора вообще не было русских, татар, якутов или кого еще? А если и не было, то надо ж понимать, что эти шестеро, как бы ни зверствовали, были всего лишь усердными исполнителями высшей воли. Истинным вдохновителем и прорабом этого строительства был как раз тот, чьим именем канал по справедливости и назван – Иосиф Сталин.»

В. Рубинчик: Как будто Солженицын где-то отрицал, что Сталин – злодей! Но ведь пафос «Архипелага ГУЛАГ» – как раз в том, что нельзя всё валить на Сталина. В «Архипелаге» – множество фамилий негодяев, и что с того, если среди них названы и фамилии начальников Беломорканала? Я, еврей, на это не обижаюсь. А «всего лишь усердные исполнители» – это не аргумент. Нацистские преступники тоже говорили, что они «исполнители», но суд в Нюрнберге приговорил их к казни. Кстати, почему это «Жук» – еврейская фамилия?

В. В.: «Когда одни люди упрекают Солженицына в антисемитизме, другие начинают кричать: “Где? Где? Укажите!” Укажу. Например, в “ГУЛАГе”. На берегах Беломорканала он бы выложил дюжину еврейских фамилий начальников строительства. Защитники автора говорят: но это же правда. А я скажу: это неправда. Это ложь. Тогда в НКВД было много евреев, но и жертвами их были люди (не все, но много) той же национальности. Канал строили не перечисленные евреи, а Политбюро во главе с грузином (там был, конечно, и Каганович)».

В. Р.: Почему-то тут уже появилась «дюжина фамилий», а не 6. А в чем, собственно, ложь? Эти начальники невиновны в гибели людей? Не проводили ревностно линию Политбюро? Или Солженицын где-то отрицал, что среди жертв НКВД были евреи – «не все, но много»?

В. В.: «…после Освенцима и Треблинки, после дела врачей-убийц и травли “безродных космополитов” для большого русского писателя, знающего, где он живет и с кем имеет дело, приводить такой список без всяких комментариев не странно ли? Если не понимает, что пишет, значит, не очень умен, а если понимает, значит, другое… тут – да, завоняло. Тут пахнуло и где-то еще – и поглощение всего продукта в целом стало для меня малоаппетитным занятием.»

В. Р.: То есть Вы не оспариваете точность приводимых Солженицыным сведений, а «всего лишь» считаете их публикацию несвоевременной, могущей «лить воду на чужую мельницу». Вот уж – толерантность и свобода слова! Называя «Архипелаг» поглощаемым продуктом («весь продукт в целом» – тавтология), Вы сводите его до рядовой книжки. Думаю, как раз это не очень-то умно. Ведь в любом случае, несмотря на ошибки и неполноту, книга не была рядовой…

В. В.: «Солженицын с негодованием отвергает обвинения его в антисемитизме как нечестные и низкие. Он считает проявлением антисемитизма возводимую на евреев напраслину, но не объективное мнение о них (а его мнение, разумеется, всегда объективно)».

В. Р.: Когда Солженицын утверждал, что его мнение именно «объективно»? Он же не к объективности стремился, а к справедливости, а это разные вещи.

В. В.: «Где Солженицын ни тронет “еврейскую тему”, там очевидны старания провести межу между евреями и русскими, между евреями и собой. В упомянутом выше очерке о крестном ходе в Переделкине автор замечает в толпе разнузданной русской молодежи несколько “мягких еврейских лиц” и делится соображением, что “евреев мы бесперечь ругаем”, а, мол, и молодые русские тоже ничуть не лучше. Сидя в Вермонте и читая русские эмигрантские газеты, где работают евреи (а в каких русских газетах они не работают?), он называет эти издания “их газеты на русском языке”. И это все тем более странно, что так или иначе всю жизнь ведь был окружен людьми этой национальности, чистыми или смешанными (да и жена, а значит, и дети его собственные не без примеси, а по израильским законам и вовсе евреи). Даже те из близких к нему евреев, кого я лично знаю, настолько люди разные, что я затруднился бы объединить их по каким-то общим признакам, не считая графы в советском паспорте».

В. Р.: Солженицын постоянно подчеркивал, что евреи разные бывают, и не проводил межу между собой и близкими ему по духу евреями. А что различал, кто еврей, а кто русский – само по себе это нормально, большинство людей различают, лишь бы не ругались. До общества без наций ещё далеко.

В. В.: «Солженицын переписывает историю (и не видно отличавшей его в прошлом преданности истине) и грешит позорным для русского писателя (и особенно сегодня) недоброжелательством к инородцам и евреям со сваливанием на них вины за все беды».

В. Р.: Глупо. Сколько раз Солженицын говорил, что виноваты в бедах «мы сами», т.е. русские, которые поддались иллюзиям большевизма. А что доля ответственности за революцию и ее последствия ложится и на представителей других народов – его право так считать. Он не «сваливал», он предлагал признать эту долю, чтобы не повторились беды. Не согласны – спорьте, но не искажайте мысль оппонента.

* * *

Ответа от Владимира Николаевича я, как и можно было предполагать, не получил. В июле 2018 г. В. Войнович умер, так что если мы и доспорим, то в лучшем мире. А читателям предлагаю самим определить, кто был более прав.

В. Р.

Опубликовано 11.12.2018  10:36

Отклики:

Як пісаў Ленін у сваіх артыкулах па нацыянальным пытанні, кожная нацыянальная культура складаецца з дзвюх: “дэмакратычнай” і “чарнасоценнай”. Пры жаданні іх колькасць можна павялічыць. Але галоўнае пытанне: што далей рабіць з кнігамі і іх аўтарамі?.. Калі ствараць канон “самых дэмакратычных” пісьменнікаў, Салжаніцын туды, вядома, не ўвойдзе. Пералічваць пытанні да яго, што пачаліся яшчэ пры савецкай уладзе, у т. л. і з дысідэнцкага боку (Копелеў, Сіняўскі, Шаламаў, Ж.Мядзведзеў і інш.), не мае сэнсу. Пра адно з першых абвінавачванняў сябе ў антысемітызме ён пісаў у “Бодался теленок с дубом” (там яго абвінавачвала Л.К.Чукоўская). Шавінізм, гэта, канечне, замоцна, но тое, што Пуцін падняў Ісаіча “на сцяг” (нягледзячы на крытыку апошнім метадаў работы калег першага), – таксама невыпадкова. Аднак, калі сыходзіць з прынцыпу “хто не без граху”, то ў літаратуры (і – шырэй – культуры) усім месца хопіць…