Tag Archives: Вилейка

«Это город для пенсионеров»

Пишет Николай Дедок (газета «Новы час», 30.09.2018)

Кто первым попадает в ловушку безработицы? Судя по Вилейке, это прежде всего образованные, мобильные люди, хорошие специалисты. Таких не завлечёшь «стабильностью» с зарплатой в 350 рублей и не заставишь работать даром, они знают себе цену. Как же выживают, ищут работу и борются безработные Вилейщины?

“Марш недармоедов” в Молодечно

«Протесты недармоедов» прошлого года обнажили одну из острых социальных проблем маленьких городов Беларуси – безработицу. Около 350 человек вышло на стихийный протест в Пинске, около 400 – в Рогачёве. В Молодечно количество протестующих было беспрецедентно высоким для райцентра – до тысячи человек. С тех пор «дармоедский» декрет был заморожен, а потом изменен. Но исчезла ли первопричина недовольства?

Мы обратили внимание на обычный белорусский городок – Вилейку. Он мало чем отличается от других белорусских райцентров…

Рынок

Рынок – типичное место концентрации тех, у кого нет постоянного заработка. Кто-то подрабатывает здесь, продавая выращенное на огороде, кто-то становится грузчиком у частных предпринимателей. Особенно это заметно в сезон, когда идет сбор урожая.

Скульптура в городском парке Вилейки

Городской рынок Вилейки – это объявления с запретом курить размером в железобетонный блок, пустые стенды «Информация для покупателей» и цитаты Фрэнсиса Бэкона от местной милиции.

При появлении человека с камерой продавщицы суетятся и стараются не высовываться за пределы своих палаток. За спиной слышны обрывки фраз: «снимают, снимают!».

За пределами ограды рынка – нерегулярная торговля, вроде той, что можно встретить у станций метро и в подземных переходах.

Женщина лет 50-ти сразу спросила, не из «Белсата» ли я, добавила, что давно хочет поговорить с журналистами. Тем не менее назвать своё имя, как и фотографироваться, наотрез отказалась. «Город у нас маленький, все друг друга знают…», – добавила она и продала мне стакан малины.

Женщине, назовём её Л., 53 года. Большую часть жизни она проработала инженером-электриком. Уволилась не по своей вине: «Нашёлся на мою должность более молодой, и меня “попросили”…» На рынке продаёт продукты с собственного огорода. Ее дети давно не живут в Вилейке – сын вообще работает в EPAM. «Менеджер проектов», – не без гордости говорит Л.

Говорит, в последнее время на рынке стало много русских – они покупают себе дома рядом с Вилейкой.

«Нам главное, чтобы нам не мешали самоорганизовываться. Мы тут пришли, попродавали, за собой всё убрали… Только бы нас не трогали. Главное, что местная власть даёт нам заработать, не ходит с проверками. Потому что больше здесь не заработаешь никак. Градообразующие предприятия позакрывали, перспектив у молодёжи нет. Все отсюда уезжают. Живёт только «Зенит» – сейчас, как война в Сирии началась, у них стало много военных заказов».

НАТАША

Другая продавщица. Наташа, 43 года. Два сына. Старшему 20, младшему 14. «Я нигде не работаю, так как ухаживаю за сыном-инвалидом, получаю помощь. А это – моя подработка. Мне работать вообще нельзя. Если я буду работать – мне не будут ничего платить».

И как, получается подзаработать? уточняю я.

– С каждым годом все хуже. Покупательной способности нет у людей. Вакансий много, но зарплата очень слабая. Даже с высшим образованием предлагают половину ставки на 200 рублей. Кто туда пойдет за такие деньги?

И что люди делают?

– На заработки ездят: кто в Польшу, кто в Литву. Кто как может. Больше в Россию. Вот такое положение в Вилейке. Да и везде так. Очень слабо. Хуже еще не было, как сейчас. Сейчас ни льгот, ничего. Для тех же студентов – у меня сын студент. Молодежь здесь не задерживается. В Минск стремится. Там хоть как-то выживают. У самой сын учится в БГУ на историческом.

С чем вы это связываете?

– Нет предприятий градообразующих.

А как же «Зенит»?

– «Зенит» уже не градообразующий. Там что-то уже и частное. Да и сократили людей. Нигде хорошо не живут. И в деревнях агрогородки: дома строят и думают, что это агрогородок, когда они дом построили. А предприятий не строят. И за счет чего тогда будешь жить?

А муж ваш работает?

– Да, работает в школе-интернате. Получает 350 рублей. Сын старший учится в БГУ на истфаке, на втором курсе. Но мне кажется, это неперспективно. Хотя он и пошел – куда устроится потом? Он уже думает на заочку перевестись, подзаработать где-то.

А что муж окончил?

– Академию МВД. Ушел, так как с начальником поссорился. Года три проработал. Но тогда и зарплаты особо не было. Это сейчас более-менее им платят… Тогда было совсем слабенько. Всего не хватало, особенно когда только поженились. Пришлось в Польшу съездить на заработки. Посмотрел, что можно хорошо заработать – и бросил милицию.

А где вы работали до того, как пришли на этот рынок?

– В Вилейском ТМО, акушеркой. Проработала недолго. Пока не родился больной ребенок.

И как зарабатывали?

– На селе – неплохо. В городе – намного слабее. На селе какие-то надбавки были. Сразу после медучилища там жила. Два года работала. А тут – голая ставка.

Почему другие не хотят имя называть и фотографироваться?

– Не знаю, все что-то боятся. Неизвестно чего. Что кто-то им что-то плохое сделает.

Напоследок решаю проверить, насколько силен в местных жителях патриотизм:

Родиться в Вилейке это счастье или наказание?

– Это просто горе! (Смеется.) И вообще в Беларуси родиться – это страх.

Почему так?

– Не знаю, что-то ничего к лучшему не меняется, одни только обещания. Те, кто обещает, они, конечно, хорошо живут. Что им до людей? Только создают видимость. Никаких новых технологий. Даже в деревне. Муж мой ездил в Израиль, там коровы, фермы – всё по новым технологиям. У нас всё по старинке.

Постоянно собирают что-то в школах. То на детей-инвалидов, то еще что-то. Вот у меня ребенок-инвалид. И мне никогда ничего не дали. Куда они собирают? Куда оно девается?

ВИТАЛИЙ

Виталию 37 лет, торгует на рынке более 10 лет. Он разговаривает со мной на хорошем белорусском языке. У него две торговые точки и два подчиненных: грузчик и продавец. Грузчик разговаривать наотрез отказался, зато с самим Виталием мы быстро договорились: «Новы Час» он знает.

– Окончил академию физвоспитания. После два года проработал учителем в школе. Хорошая работа, приятная… но почти бесплатная. А у меня дети – надо же кормить. Сам я из Старых Дорог, а жена из Вилейки, работает учителем английского языка, – рассказывает Виталий.

– С каждым годом конкуренция тяжелее. Как вообще всё в государстве меняется, так и здесь. Покупательная способность зависит от благосостояния людей. Очень ощутимо, что у людей благосостояние было до всех этих крымских событий. Тогда торговля веселее была. Мы же вообще очень зависим от России.

Вилейка – западный, тихий, спокойный город. Становится городом пенсионеров. Все уезжают. Работа есть, а зарплаты нет.

С чем это связываете? Мне говорили, что нет градообразующих предприятий.

– Нет, градообразующие предприятия есть. Но на этих предприятиях никто никому платить не хочет. Зачем людям платить, если люди будут работать и так? Работают. И «Зенит» наш работает.

А когда он переквалифицировался?

– Он с самого начала был двойного назначения. Фотоаппараты были прикрытием. Это постоянно было военное предприятие. В Украине, в Сирии война идет – работают полным ходом.

Как дальше думаете работать в связи с ухудшением ситуации?

– Ну работать же как-то надо. Теперь посмотрите, что стройка, что остальные сферы – нигде зарплаты нет. Выход – или колбаситься здесь, или уже уезжать из государства. И так многие делают в Вилейке. Вилейка – католический город. Много кто работает в Польше. Но многие и в Россию уезжают. Рассказы о том, что у нас мало безработных – это всё байки. Никто не хочет становиться на учет, что там за помощь?

Обсудили с Виталием и факт, что подавляющее большинство местных не хочет давать интервью либо дает, не называя своего имени. Виталий вспоминает случай из армии:

– Это были выборы 2006 года. Выстроили нас, весь личный состав полка: солдаты, офицеры… Командир части, полковник вышел: «Если не дай Бог кто-то проголосует против ныне действующей власти, вам здесь места не будет!», чуть ли не матом. А из солдат срочной службы таких нашлось шесть человек, в том числе я. И, как думаете, что было после этого? Да ничего. Языками потрепали, напугали… А многие парни: «Ай, в увольнение не поеду…» Психология такая…

А еще ездили с дочерью на 25 марта – на концерт в Минске на День Воли. Так мне тут многие говорили: «Ой, тебе нечего делать… А что-то будет?» Но съездили и съездили. Очень понравилось. И притом из Вилейки много ездило людей, о которых я бы даже и не подумал.

Говорят, стало много автомобилей с русскими номерами? Якобы россияне скупают здесь недвижимость?

– Ну во-первых, тут же Вилейское водохранилище. Да, скупают, на лето сюда приезжают. Но как-то и они просели. Было время они здесь деньгами сыпали влево и вправо. Но просели и они. Российский рубль обваливается. Это город пенсионеров. А жаль – город красивый.

А вы уехать не хотите?

– Я построил дом. Здесь дети. Пока уезжать планов нет.

СЕРГЕЙ МИХАЙЛОВИЧ

Сергея Михайловича я встретил у прилавков Виталия. Он сразу представился: «Я безработный, инвалид и оппозиционер!». Ему 53 года. Необычайно резвый и улыбчивый человек – о нем никогда не скажешь, что у него в жизни проблемы. Он, кстати, тоже вел разговор по-белорусски.

– Я сам из Любани, но инвалид по заболеванию, а так мне еще работать и работать. Окончил институт, работал лесничим. Могу работать и сейчас, но не так просто устроиться. Тем более как оппозиционеру мне это закрыто сейчас. А я это дело знаю – от А до Я.

Я уже писал письмо начальнику исполкома – дайте хоть сторожа. Ответа до сих пор нет.

Лесничие и директор лесхоза – инертные. Лишь бы досидеть до пенсии, их ничего не интересует. Я не высидел на своей должности до пенсии из-за того, что я слишком инициативный, люблю бежать впереди поезда. С директорами, которые знакомы, трудно разговаривать. Тем более здесь о человеке ничего не спрячешь в Беларуси. Быстро все досье поднимут, всё будут знать. Мой знакомый работал со мной в Березинском лесхозе. Сейчас работает в Смолевичском лесхозе директором. Сижу я у «генерального» в Минске. Он говорит, сейчас позвоню твоему знакомому. Звонит, спрашивает: на работу к тебе отправить? Тот говорит – нет, на работу не возьму. Сказал, что я очень энергичный человек, он меня боится! (смеется), и не возьмет меня на работу.

Вакансии, которые есть, мне не подходят – по профессии я лесовод, инженер лесного и лесопаркового хозяйства. А такой вакансии мне не будет. Грузчиком я уже не могу работать, как и мастером – физически уже не выдержу.

Сергей Михайлович живет один. Дети давно разъехались.

– Детей у меня двое, сын-дочь. Сын на Тракторном работает сварщиком. Поступал в колледж, думал, мастером выйдет. Там сократили на год обучение, выпустили сварщиков широкого профиля. А дочь работает в саду поваром в Докшицах. Деньги дают мизерные. Там родилась, там и работает. А я один. Жена поехала. Мне работы нет. Ей также полностью заблокировали всё. Она поехала домой (она из Березинского района) и там уже сама пробилась ва Минск, и в Минске сейчас живет. Жизнь такая… Но как-то живет (смеется)! Как говорят старые: доедаем, донашиваем, доживаем (смеется).

На прощание Сергей Михайлович высказал мнение, что проблемы Вилейки не в самой Вилейке, а в системных недостатках нашего государства:

– В Вилейке я не сказал бы, что здесь очень плохо. Не хватает рабочих мест. Давным-давно здесь построили мощный завод «Зенит». На сегодня количество людей, которые там работают, в 3-4 раза меньше. Был и ремзавод у нас – тоже сократили. Ничего нового не строится. Чиновников интересует только, как получить какой-то транш, набить себе карман. Идет застой, всю систему нужно менять. Не значит всё ломать, но выстраивать альтернативную систему параллельно. И эта система просто вытеснит старую. А наш глава государства просто этого боится. Я считаю, что творческие люди в состоянии поднять нашу экономику.

ВИКТОР

Виктор – краевед. Встретился со мной в последний день своей работы в музее. «С сегодняшнего дня я тунеядец!» – шутит 43-летний мужчина. Родился на Вилейщине, долгое время жил в Минске и в России, окончил университет им. Янки Купалы в 2015 году, жил в Гродно. После рождения сына выпало наследство в Вилейке – тогда переехал. Жена работает журналистом в районной газете. Сейчас он уволен с работы в государственном музее и вынужден ехать за границу для подработок.

– Скажу сразу, что краеведом на государственной должности быть невозможно. Краевед – это человек нормально обеспеченный, который может позволить себе потратить свободное время и деньги для того, чтобы другие знали родной край. А тот, кто работает в музее, – не краевед, он выполняет поручения. Что ему сказали, то он делает. Я сотрудничаю с вилейской общиной Общества охраны памятников, по роду работы помогаю им. А по образованию у меня не получается таким заниматься.

А какое у вас образование?

– По первому образованию я бухгалтер-ревизор, есть диплом дизайнера, а основная потребность у меня была в зарабатывании денег – и лучше всего было в строительстве. А ещё учился на истфаке, и в Вилейке мне предложили работать в музее. И тут я проработал почти 4 года. Сразу устроился в военную часть российскую, в Шиловичах, кочегаром. Режим там мне понравился – сутки через трое. Много свободного времени, и зарплата была неплохой. Правда, своих махинаций хватает – черный нал идет, и неизвестно, будет ли это засчитано в стаж.

Как так получается, что вы, с тремя высшими образованиями, не можете найти работу в своем городе?

– Чиновники – не только в Вилейке, а в любом городке, так всё хорошо компонуют… У работников культуры в Вилейском районе официальная средняя зарплата 600 с чем-то рублей. Я получаю 300. Кто зарабатывает остальные деньги? Цифры «не пляшут». А у них получается всё хорошо.

Вакансия уборщицы в том же музее в Гродно существует давно: её не заполняют. Потому что деньги делят бухгалтер и директор.

А кто убирает?

– Бухгалтер. Она же потом и берёт деньги. Поэтому говорю, отличный заголовок для вашей статьи будет: «Город для пенсионеров». Здесь хорошо можно жить, когда ты ещё работаешь на какой-то работе. Здесь даже из Минска люди покупают дом: можно сторожем устроиться, уборщицей, пенсия ещё. А если ты работал здесь и тебя из исполкома или еще какой хорошей должности «попросили» – тебе найдут тёплое место и ты опять королём здесь становишься. Ни за что не отвечают. Здесь – непотические связи, феодальное общество, всё на кумовстве.

Есть ли у молодежи перспективы в Вилейке?

– Здесь получается миграция: кто из деревни, для них Вилейка – ступень. Они могут остаться. Кто из Вилейки – мало кто останется. Для них ступень – это Минск и куда подальше.

Многие люди, к которым я подходил на рынке, боялись разговаривать с журналистом. Как вы это объясните? Действительно были случаи, чтобы кого-то прессовали?

– В музее при этом руководителе я всегда был в оппозиции. Меня никто не прессовал. Конечно, руководство премии снижало. Мне всегда было меньше премии. Но деньги – это было не первое, что меня интересовало. Хватало? Хватало. Не стало хватать, я собрался и поехал. Кругозор у меня стал шире.

А люди боятся. Особенно если ты на халяве, на бюджетной работе, это считается халява. Ты почти ничего не делаешь, а получаешь бюджетные деньги. Люди боятся по привычке.

ТАТЬЯНА ТИТУЛЕНКО

Действительно ли в Вилейке все так плохо с рабочими местами? А чем, в таком случае, занимаются соответствующие социальные службы? Мы решили пообщаться с Татьяной Чеславовной Титуленко, заместителем начальника управления по труду, занятости и социальной защиты Вилейского райисполкома, начальницей отдела занятости.

Татьяна Чеславовна сразу начала с того, что очертила границы своих обязанностей: «осуществлять реализацию политики занятости на территории Вилейского района».

А в чем состоит политика? – спросили мы.

– Есть закон «О занятости населения», мы работаем на основании этого закона. И потом, ежегодно осуществляются мероприятия по обеспечению занятости на республиканском, областном и районном уровне. Наша задача – оказать качественную услугу населению по обеспечению занятости. А в самих мероприятиях расписано очень много направлений, по которым мы работаем. Для обывателя трудоустройство – это просто обеспечение его работой, когда он ее потерял. Мы собираем вакансии. Законодательство обязывает работодателей предоставлять вакансии по-новому, в течение пяти дней с момента их появления, в государственную службу занятости. Если раньше, условно говоря, по-старому представляли, на бумажных носителях либо по факсу, теперь либо по электронной почте, либо по сайту, созданному на государственном уровне, куда наниматель может зайти и не выходя из кабинета, заявить о вакансии. Мы эту вакансию сразу видим.

Если человек ничего не находит, но заинтересован в том, чтобы получить статус временно безработного, он регистрируется, при предоставлении определенного пакета документов, безработным, получает материальную помощь. При получении помощи тоже есть разные варианты, но максимальный размер, на который может рассчитывать безработный – это две базовые величины. В соответствии с законодательством. Помощь, конечно, очень маленькая.

Другие направления, по которым мы работаем: например, есть определенные категории граждан, которые не могут на равных конкурировать с другими. Мы оказываем помощь в трудоустройстве инвалидов. Общее количество, которое у нас стоит на учете, невелико. Оно каждый день меняется. Теперь, допустим, это человек 70. Но у нас еще есть статус безработных и статус обратившихся…

А какая реальная безработица в Вилейке? Ведь официально по стране менее одного процента. Но все знают, что реальное значение большее. Ведет ли ваша служба оценку реального числа безработных?

– Мы – официальная служба занятости. Мы работаем с официально зарегистрированной безработицей. Но я знаю, что на уровне министерства они считают. Есть международная организация труда (МОТ), которая считает по-другому уровень безработных. На уровне района у нас не стоит такая задача, могу только сказать вам мои догадки. Я не готова сказать точно, однако последнее, что я слышала – в пределах 6-7% по Беларуси.

А в Вилейке как считаете?

– Думаю, будут приблизительно такие же цифры. Но это говорю вам на уровне «я думаю». Ведь для того, чтобы сказать точно, нужно провести определенную работу.

Как думаете, за последний год более или менее стало безработных? Как повлиял декрет №3?

– Количество безработных, официально зарегистрированных, в последнее время стало меньше. У нас очень возросло количество вакансий. На сегодня (опять говорим про официальные цифры), и если безработных сейчас 60–70 человек, то официальных вакансий у нас более чем 400.

Но есть определенная категория людей, которая не работала – и не потому, что нет работы, а потому, что работать никогда не будет. Есть на селе такая категория людей. Они злоупотребляют спиртными напитками. Для них проще пойти помочь какой-то бабке и получить свою мзду, чем идти в хозяйство и там работать восемь, а то и более часов. У них такой образ жизни. Зная эту категорию (а я работаю и с обязанными лицами по декрету №18 уже более 10 лет), и ничто – ничто! – не заставит их официально устроиться. И большие потери общество понесет, вытягивая его на работу. Если у тебя нет таких нездоровых амбиций, то у нас в Вилейке работу найти можно.

Я смотрю вакансии в списке: культорганизатор учреждения образования. Например, молодой специалист, который вернулся из Минска и решил устроиться здесь 77 рублей зарплаты...

– Значит, здесь неполная ставка. Да, здесь 0,25 ставки. Это, условно говоря, кому-то подработать. Меньше чем за минималку никто работать не имеет права. У нас даже в программе установлено: если менее минималки ты представляешь вакансию, программа ее не принимает.

Всё равно вижу, эпидемиолог на полторы ставки: 350 рублей…

– Я же не говорю за нанимателя. Мы только собираем вакансии. В общем, обычно зарплаты устанавливаются на границе минимума. Ведь кто придет на эту вакансию, неизвестно. Когда я госслужащий, то могу сказать, что если появится вакансия на мою должность, то зарплата будет также маленькой. Как таковая зарплата – это оклад, а дальше начинаются начисления, которые зависят от множества факторов: стаж, льготы, за образование. Поэтому обычно наниматель ставит минимум.

В плане трудовой миграции куда обычно уезжают вилейчане?

– Я живу недалеко от железнодорожной станции. И вижу, что большое число ездит в сторону Молодечно. Некоторые работают в Минске, некоторые – вахтами в Сморгони, на «Кроноспане». Знаю, что и в Россию ездят.

* * *

Согласно данным tut.by, Вилейка ещё в 2016 году занимала место в Топ-10 «безработных» городов Беларуси – и это по официальной статистике. Сайты, предлагающие работу, содержат по Вилейке от 19 до 207 вакансий, что явно немного для города с 28 тысячами населения.

Кто же первым попадает в ловушку безработицы? Судя по Вилейке, это прежде всего образованные, высокомобильные люди, хорошие специалисты. Таковых не завлечёшь «стабильностью» с зарплатой в 350 рублей и не заставишь работать даром, они знают себе цену.

Парадоксально, но получается, что хорошие специалисты – первые жертвы «белорусской модели», особенно если живут в глубинке. Они не вписываются в систему, рассчитанную на пассивных и инертных людей (недаром двое собеседников, не сговариваясь, назвали Вилейку «городом для пенсионеров»), и поэтому имеют лишь два выхода: социальный протест, за который неизбежно последует наказание, либо эмиграция. Большинство – кому позволяет здоровье – избирают второе, тем более под боком страны Евросоюза. Вопрос «а как же тогда будет развиваться страна?» в таких условиях становится просто риторическим.

Фото Николая Дедка

Перевод с белорусского (с небольшими сокращениями) belisrael. Источник

Опубликовано 04.10.2018  20:39

Синагоги белорусских местечек

Чужыя «рускаму жыццю»

14-03-2017 Ігар Іваноў

Пасля падзелаў Рэчы Паспалітай разам з беларускімі тэрыторыямі імперскаму ўраду дасталіся ў спадчыну адметнасці былога права. Новай з’явай для расійскага заканадаўства стала мястэчка — не вядомы да таго тып паселішча, які лічыўся чужым «рускаму жыццю».

Давыд-Гарадок. Сінагога

Мястэчка

За стагоддзі гісторыі большасць мястэчак увабралі ў сябе рысы мінулых эпох, занатаваных у абліччы культавай архітэктуры, планіроўцы гандлёвай плошчы, шараговай грамадскай забудове. Яны арганічна злучылі элементы гарадскога і сельскага асяроддзя, што праяўлялася ў планіроўцы ды забудове паселішча і гаспадарчых занятках насельніцтва.

У часы ВКЛ многія мястэчкі былі прыватнаўласніцкімі. Яны ўтвараліся яшчэ з XV–XVI стагоддзяў як месцы правядзення таргоў. Каб садзейнічаць эканамічнаму росту на сваіх землях, уладары запрашалі на іх яўрэяў, ведаючы пра іх досвед у гандлі і грашовых аперацыях. Яўрэі са старажытных часоў насялялі беларускія, літоўскія, украінскія мястэчкі, яўрэйская культура і традыцыі з’яўляюцца адметнай старонкай гарадской гісторыі, што на стагоддзі прадвызначыла знешні выгляд паселішчаў і местачковы каларыт.

Мястэчкі з’яўляліся і рэлігійнымі цэнтрамі акругі. У іх структуры абавязкова існавалі культавыя пабудовы: царква, касцёл, мячэць, сінагога, якія адыгрывалі важную ролю ў фарміраванні прасторы паселішча. Найбольш распаўсюджаным для беларускіх мястэчак быў «трохкутнік»: царква — касцёл — сінагога. І сёння, калі набліжаешся да мястэчка, здалёк можна пабачыць сілуэты шпіляў касцёла і царквы, зрэдку — рэшткі сінагогі, апошняга напаміну пра выкраслены з гісторыі народ, чужы і адначасова блізкі нашым продкам.

Сінагога ў Волпе

Сінагога: дом сустрэч

Сінагога была важным будынкам для яўрэйскай грамады, выкарыстоўвалася не толькі для адпраўлення культу, але і ў якасці месца збору і абмеркавання важных пытанняў, што стаялі на парадку дня, навін і проста чутак. У залежнасці ад колькасці яўрэяў, сінагог у мястэчку магло налічвацца да дзясятка і больш.

І цяпер на тэрыторыі Беларусі захавалася каля сотні будынкаў сінагог, з якіх толькі шостая частка мае статус гісторыка-культурнай каштоўнасці. Амаль усе захаваныя сінагогі каменныя. Але яшчэ да Другой сусветнай вайны ў Беларусі існавалі драўляныя сінагогі — унікальныя архітэктурныя аб’екты, што былі распаўсюджаныя ва Усходняй Еўропе.

Драўляныя сінагогі будаваліся па ўсёй тэрыторыі Рэчы Паспалітай, а пасля далучэння да Расійскай імперыі — у раёнах мяжы яўрэйскай аселасці. У XIX стагоддзя яўрэі ўжо заходніх губерняў Расійскай імперыі выступалі за выкарыстанне на патрэбы будаўніцтва дрэва як больш таннага і даступнага ў параўнанні з цэглай матэрыялу. Варыятыўнасць архітэктуры сінагог была досыць вялікай: яны вылучаліся сярод іншых пабудоў формай дахаў, масіўнасцю, якая вынікала з вялікага аб’ёму галоўнай залі, складанасцю дахавай сістэмы. Многія з іх былі сапраўднымі творамі мастацтва.

Сінагога ў Азёрах

Ваенныя разбурэнні, шматлікія пажары прывялі да таго, што найбольш раннія з вядомых драўляных сінагог датуюцца XVII стагоддзем. Галоўныя залі ў іх мелі квадратную форму, часцей за ўсё абмяжоўваліся памерамі 10–12 метраў (без уліку сенцаў і знешніх прыбудоў). Адметнай рысай у будаўніцтве драўляных сінагог было аб’яднанне залі і дахавай сістэмы ў адзіны канструкцыйны ўклад. Шмат’ярусныя, ламаныя дахі драўляных сінагог XVII–XVIII стагоддзяў нагадвалі сваім знешнім выглядам старазапаветную Скінію.

Раннія драўляныя сінагогі, найчасцей, мелі адну залю, якая аддзялялася ад галоўнага ўваходу невялікім пакойчыкам — накшталт сенцаў — з-за патрабаванняў Талмуда, які сцвярджаў, што ўваход у сінагогу ажыццяўляўся праз двое дзвярэй. Жаночыя галерэі і іншыя элементы, неабходныя яўрэйскай абшчыне, з’явіліся пазней, на мяжы XVII–XVIII стагоддзяў. Галоўная вось будынка праходзіла ў кірунку «ўсход-захад». Усходняя сцяна, дзе знаходзіўся Каўчэг Запавету (арон-кадэш), не абцяжарвалася ніякімі прыбудовамі, а ўваход у сінагогу быў з заходняга боку.

Сінагога ў Сапоцкіне

Архітэктура сінагог XVII–XVIII стагоддзя развівалася пад уплывам барока, што праглядалася, у асноўным, у пластыцы формаў (крывалінейныя франтоны, пілястры, карнізы). Найбольш яскравым прыкладам з’яўлялася сінагога ў мястэчку Воўпа. Для сінагог таго часу было характэрна дамінаванне галоўнай залі, пакрытай шматузроўневай ламанай страхой, над іншымі прыбудовамі. На тэрыторыі Беларусі гэта сінагогі ў мястэчку Нароўля, Кажан-Гарадок, Мсціслаў, Пінск. У гэтых будынках вылучаўся галоўны фасад, жаночыя галерэі працягваліся ўздоўж паўднёвай і паўночнай сцен, у іх можна было патрапіць праз маленькія дзверы. Сенцы і бабінец прыкрывалі шэрагі невялікіх двухсхільных або аднасхільных дахаў. Заходнія куты ў найбольш архітэктурна развітых сінагогах былі аддзелены ў двухпавярховыя алькежы разнастайных формаў. Хутчэй за ўсё, з’яўленне алькежаў у сінагогах — гэта запазычанне з архітэктуры шляхецкіх маёнткаў, дзе, у сваю чаргу, яны з’явіліся пад уплывам барока.

Сінагога ў Жлобіне

Уплыў імперыі на архітэктуру

Пасля падзелаў Рэчы Паспалітай яўрэйскае насельніцтва далучаных да Расійскай імперыі тэрыторый апынулася пад новай уладай, дзе панавалі іншыя падыходы ў будаўніцтве. У адносінах да грамадскіх будынкаў адной з дамінуючых умоў станавілася пажарная бяспека, як вынік — павялічваецца колькасць мураваных сінагог. Для новых будынкаў складаўся шэраг правілаў, замацаваных у Будаўнічым і Пажарным статутах Расійскай імперыі. Сінагогу дазвалялася будаваць на адлегласці не менш за 50 сажняў ад хрысціянскай царквы, калі будынкі знаходзіліся на розных вуліцах, і 100 сажняў — калі на адной. План сінагогі замаўлялі ў архітэктара, пасля ён зацвярджаўся будаўнічай камісіяй.

Сінагогі мусілі адпавядаць і агульным патрабаванням, якіятычыліся грамадскай і прыватнай забудовы: будаўніцтва не менш чым у 4 сажнях ад суседняга будынка, пакрыццё страхі дазволеным матэрыялам — дранка, гонта, дахоўка. Увага надавалася пажарнай бяспецы і пры складанні печы, заўвагі на гэты конт можна сустрэць у дакументах губернскіх праўленняў.

Сінагога ў Баранавічах

У перыяд Расійскай імперыі адміністрацыяй здзяйсняліся захады па абмежаванні свабодаў у адносінах да яўрэяў — гэта адбілася на матэрыяльным узроўні абшчыны. Перавага ў архітэктуры сінагог пачала аддавацца больш танным, тыповым рашэнням. Панаванне складаных барочных формаў саступае класічным простакутным залам з сенцамі і бабінцам над імі, дахі пазбаўляюцца зводаў, іх будаўніцтва пераходзіць на звычайную кроквенную сістэму з двухсхільнай, вальмавай, або мансарднай, страхой. Вялікія ламаныя аб’ёмы замяняюцца простымі аднаўзроўневымі. Зала, сенцы і бабінец будаваліся на аднолькавай вышыні ў адным аб’ёме, перакрытым агульным дахам. Найбольш бедныя сінагогі ўвогуле архітэктурна не выдзяляліся з шараговай местачковай забудовы.

Архітэктура сінагог ХІХ — пачатку ХХ стагоддзяў звычайна мае шэраг вызначальных рысаў: будынак простакутны або квадратны ў плане, з добра прагляданай з заходняга боку жаночай часткай і з асобным уваходам у яе. Калі жаночая частка месцілася над мужчынскім пярэднім пакоем, у яе вяла асобная лесвіца, якая, у сваю чаргу, магла быць адкрытай з вуліцы ці размяшчацца ўнутры будынка. У абодвух выпадках уваходы ў мужчынскую і жаночую часткі падзяляліся.

Сінагога ў Вілейцы

Сінагога = школа

У справаводстве Расійскай імперыі тэрміны «школа» і «сінагога» часта былі сінанімічныя. Невялікі малітоўны дом з двухсхільнай страхой называлі «малітоўная школа», ці проста «школа». Такая назва магла паходзіць ад «shul» — так на ідыш называлі сінагогу. Адсюль і назва сінагальнага двара — «школьны», і «школьных» вуліц у мястэчках.

У архіўных дакументах будаўнічых аддзяленняў губернскіх камісій можна сустрэць прашэнні мяшчан аб арганізацыі малітоўных школ у сваіх прыватных будынках. Цікавасць прадстаўляе прашэнне гарадоцкага мешчаніна Хазанава аб уладкаванні ў сваім доме малітоўнай школы ў 1879 годзе. Падобны зварот мешчаніна Гінзбурга меў месца ў Віцебску ў 1885-м. У Полацку мешчанін Давід Вігдэргаўз прасіў аб аднаўленні старой і будаўніцтве новай малітоўнай школы на тэрыторыі, што належала Богаяўленскаму манастыру і здавалася ў арэнду. Прычым, адну школу меркавалася адкрыць у доме, гаспадаром якога быў протаіерэй Юркевіч.

Сінагога ў Гродна

Не вайна, дык час…

Падзеі Другой сусветнай вайны прадвызначылі лёс драўляных сінагог — яны былі знішчаны падчас акупацыі. Тыя, што перажылі вайну, трапілі пад бульдозеры ў часы інтэнсіўнай перабудовы паселішчаў гарадскога тыпу. Некалькі драўляных будынкаў выратавала перадача ў жылы фонд ці выкарыстанне ў грамадскай сферы.

У Лепелі напачатку XX стагоддзя існавала некалькі сінагог. Той будынак, што захаваўся да нашага часу, быў узведзены, па розных дадзеных, у 1918 годзе (па інфармацыі Лепельскага гарвыканкама) ці ў 1924-м (згодна з артыкулам Аркадзя Шульмана). Архітэктура сінагогі тыповая для XIX — пачатку XX стагоддзяў: падобныя рашэнні можна ўбачыць на фотаздымках сінагог у Бярозе, Докшыцах, Магілёве, Жлобіне.

Сінагога ў Івянцы

У Любані яшчэ да 2009 года стаялі побач дзве драўляныя былыя сінагогі. З адной з іх звязана імя рабіна Мошэ Файнштэйна — вядомага даследчыка іудзейскага права. У 1996 годзе на сцяне адной з іх з’явілася мемарыяльная дошка, якая прысвечана жыццю і дзейнасці гэтага чалавека, але ў 2009-м сінагога была знішчана, а дошка перанесена на суседні будынак, у якім зараз знаходзіцца музычная школа.

Сінагога ў Лепелі. Фота Андрэя Дыбоўскага, 2005 г.

Ніводны з гэтых будынкаў не ахоўваецца дзяржавай. Таму лёс іх, напэўна, залежыць ад зацікаўленасці патэнцыйнага інвестара ці зменаў у новым горадабудаўнічым праекце мясцовага гарвыканкама.

Сінагога ў Любані. Фота Аляксея Друпава, 2015 г

Арыгiнал

Апублiкавана  14.03.2017  10:25