Tag Archives: Фрэнсис Бэкон

В. Рубінчык. КАТЛЕТЫ & МУХІ (121)

Шалом! У гэтай паліндромнай серыі – пра неабавязковыя, на першы погляд, рэчы & з’явы. Ды я пакуль што сам выбіраю, пра што выказвацца… пардон.

Чарговы няспраўджаны прагноз ад мінскага «фінансіста» Вадзіма І-ба выйшаў 08.07.2019 (пра ранейшы гл. тут): «Долар к канцу тыдня можа ўмацавацца, хоць і дастаткова сціпла – да 2,05 беларускага рубля». Хіба ва ўсім астатнім гэты спадар дужа ўніклівы, бо іначай няясна, чаму яго дагэтуль трымаюць за «старшага аналітыка»: з курсамі валют яму хранічна не шанцуе. Долар к канцу тыдня (12-14 ліпеня) не тое што не падняўся з 2,048 да 2,05, а ўпаў да 2,035… І ў панядзелак 15.07.2019 курс «зялёнага» ў РБ знізіўся. Каб я быў канспіролагам, то дапусціў бы, што заданне І-ба і рэсурсаў, якія штораз на яго спасылаюцца (Myfin, «Бел. партызан»), – падарваць у грамадстве будзь-які давер да незалежных прагнозаў. Але ж канспіралагічных версій і так замнога ў публічнай прасторы…

Кур’ёзны прыклад «зрывання покрыва» паказаў чалавек, які сваім нікам дыскрэдытуе старажытнага летапісца. У маі 2019 г. сучасны Нестар апалчыўся… на двухсерыйны савецкі фільм 1983 г. «Мэры Попінс, да пабачэння». Па-дзеля мяне, стужка не геніяльная, адметная найперш сваімі музычнымі ўстаўкамі, а не сюжэтам.. Але прыкмеціць у ёй прапаганду сатанізму (прычым галоўная прадстаўніца чорных сіл – сама Мэры, а «містэр Эй», падобны да Джона Ленана, ёй дапамагае!), экафашызму, антысаветчыны, нават украінскага нацыяналізму (аднойчы ў кадры мільгаюць жоўтыя і блакітныя паветраныя шарыкі…), трэ’ было даўмецца. Самае прыкрае, што, гледзячы па ўсім, тысячы людзей спажываюць і вераць: я-то спадзяваўся, што часы змагання з дэкаратыўнымі сняжынкамі на службе сіянізму (мясцовым «энтузіястам» 1970–80-х гг. а-ля Уладзімір Бягун яны нагадвалі шасцікутныя зоркі) незваротна мінулі.

Трэба прызнаць, што аўтары фільма, якія ўвялі ў яго булгакаўскія матывы – чалавека-кот, начны баль у гонар М. Попінс – далі-такі зачэпку аматарам эзатэрыкі ды пошукаў глыбінных сэнсаў… Але рэжысёр Леанід Квініхідзэ (Файнцымер; 1937-2018, хай яму спакойна спіцца) не хаваў, што арыентаваўся на дарослую публіку, таму і казка «паводле Памелы Трэверс» у яго атрымалася іранічна-змрачнаватая, у стылі некаторых «мультфільмаў для дарослых». І адсылкі да «Майстра з Маргарытай», культавай кнігі савецкай інтэлігенцыі, былі ў гэтым сэнсе лагічныя й дарэчныя. Што да песні пра вецер на словы Навума Олева, гэта класічная «дуля ў кішэні» (цэнзуру можна было супакоіць тым, што «ўсходні вецер», які меўся памяняцца, згаданы ў арыгінале Трэверс 1930-х гг.). У 1983 г., мяркую, перамен чакаў не адзін Віктар Цой, а 90% савецкіх грамадзян, у т. л. кінематаграфістаў… Гэта не магло не адбівацца на змесце іхняй прадукцыі.

О так, раз-пораз цягне мяне ў апошняе савецкае дзесяцігоддзе, калі дрэвы былі вялікія (C)… Нямала было паганага, але, умоўна, 80-90% мультфільмаў дагэтуль хочацца пераглядаць, яны былі не найгоршай часткай тагачаснай рэчаіснасці. Таму непрыемна ўразіў допіс яшчэ аднаго гора-канспіролага – блогера Аляксандра П-кі (які, здаецца, сам рабіў мульты; пра іх узровень меркаваць не бяруся). Гэты чэл атабарыўся ў Германіі ды лупцуе калегаў (Давыдава, Караваева, Курляндскага, Хайта) з антыСССР-аўскіх пазіцый: «У трылогіі пра Папугая Кешу змяшчаецца недвухсэнсоўная мараль: сядзі ў гаспадара, які цябе корміць, не бунтуй, не спрабуй уцячы ад свайго гаспадара, бо любыя перамены будуць да горшага… У другім фільме, куды рэжысёрам Курляндскі запрасіў А. Давыдава, аўтары не ўтрымаліся ад выпадаў на адрас подлых яўрэяў, якіх, бач, кормяць тут і кунежаць, ну, сама большае, не даюць тэлевізар глядзець (празрыстая метафара забароны на чытанне некаторых кніг і слуханне некаторых радыёканалаў, што замінаюць пабудове сацыялізму) і плэеры ім не купляюць, а яны намагаюцца ўцячы Пікантнасць гэтаму вытанчанаму антысеміцкаму анекдоту, які быў уганараваны прэміяй Ніка, надае тая акалічнасць, што амаль усе аўтары мультфільма былі яўрэямі».

Тэкст П-кі 2012 г. трапіў да мяне сёлета, і я паспрабаваў давесці аўтару, што ў 1987 г. (перабудова!) савецкай уладзе ўжо было не да кпінаў з эміграцыі пасродкам мультфільмаў, што ў другой частцы серыяла пра Кешу высмейваецца не эмігрант з «пятай графой», а заўзяты прыхільнік мас-культуры (так, персанаж слухае «Модэрн токінг», які ў 1986-87 гг. дапраўды гучаў «з кожнага праса»). Але, ясная рэч, разважны сэнс у зносінах з… апантанымі асобамі не заўжды працуе. І атрымаў я 03.05.2019 такі «дасціпны» адказ: «Ага, картавы гарбаносы прыхільнік масавай культуры, схільны да паразітычнага ладу жыцця, які з найвялікшай асалодай цытуе рэпрызы Аркадзя Райкіна. Ён толькі падобны да антысеміцкай карыкатуры, а на самай справе ён зусім не антысеміцкая карыкатура». Facepalm.

«Люцыфер-антысаветчык» з фільма «Мэры Попінс…» (1983) і «ўцёклы яўрэй» з мульта «Вяртанне блуднага папугая» (1987)

Як асэнсаваць трыумф «тэорый змоў» у сучасным свеце, яшчэ не вырашыў: тлумачэнняў шмат, але ўсе яны здаюцца фрагментарнымі. Дадам, бадай: калі ў пачатку 2010-х працаваў на «Белпошце», бачыў, як адміністрацыя (не паштовая…) пісьмова раіла ўстановам падпісвацца не толькі на «Сов. Белоруссию» ды розныя «Рэспублікі», але і на каляровы, дэ-юрэ прыватны часопіс «Планета», прысвечаны збольшага акурат «выкрыццю змоў». У гэтага выдання і слоган быў адпаведны: «Што прыхоўваюць палітыкі».

Пачытваю дзённікі Івана Шамякіна (1921-2004) – народнага пісьменніка, ардэнаносца, старшыні Вярхоўнага Савета БССР, etc. – i неяк лепей пачынаю разумець, адкуль вецер дзьме. Калі распавядае пра сваё дзяцінства і родзічаў, то ўсё добра, кранальна. Калі абмяркоўвае складаныя пытанні (палітычныя, гістарычныя, медыцынскія, дый нават літаратурныя) – хоць стой, хоць падай. Да прыкладу, шмат чаго напрыдумляў пра Рыгора Бярозкіна ў 1981 г.:

Учора пахавалі Бярозкіна. Уласна кажучы, пахавалі яго больш двух гадоў назад. Не мы. Жонка Ю. Канэ. Пасля інсульту засадзілі ў «Навінкі», тлумачачы ўсім, што, маўляў, ён зрабіўся агрэсіўным. Агрэсіўнасць была ў яго натуры і тады, калі ён быў здаровы…

У сталінскі час з ім расправіліся жорстка: тройчы садзілі – у 1937, 1940, 1949 гг. Я разумею: асабліва крыўднай для Бярозкіна была пасляваенная пасадка, бо ўсю вайну ён быў на фронце і супраць фашызму ваяваў, няхай сабе ў армейскай газеце, шчыра, з поўнай аддачай.

Але з усіх тых, хто быў рэпрэсіраваны і рэабілітаваны пасля ХХ з’езда, я не сустракаў другога такога, хто меў бы столькі злосці на ўладу. Калі ён зразумеў, што чацвёрты раз яго не пасадзяць – іншы час! – то не таіў гэтай сваёй злосці і нянавісці.

На маю просьбу гэтыя пасажы з кнігі 1998 г. «Роздум на апошнім перагоне», даступнай у сеціве, пракаментаваў гісторык Анатоль Сідарэвіч (11.07.2019): «Любіў Іван Пятровіч савецкую ўладу і гэтага патрабаваў ад іншых. Нават не задумваўся, што любіць сваіх катаў гэта мазахізм, або, як я разумею, хвароба. Рыгор Саламонавіч на мазахізм не захварэў. Ведаю, і Юлія Міхайлаўна [Канэ] мне казала, што Рыгор Саламонавіч ваяваў у франтавой (ці то дывізійнай, палкавой – я не надта ў гэтым цямлю) разведцы… Такое, як у Шамякіна, трэба публікаваць з грунтоўнымі каментарамі, паказваючы на фактычныя памылкі аўтара. А для гэтага патрабуюцца даследчыкі, якіх у нас вобмаль».

*

Трэцяга ліпеня споўнілася б 70 год Віктару Купрэйчыку (1949-2017). «Народная воля» нязменна піша пра яго як пра «першага ў гісторыі шахмат Беларусі міжнароднага гросмайстра», што вымагае ўдакладнення. Першым маэстрам, ураджэнцам беларускіх земляў, з’яўляецца Давід Яноўскі (1868-1927). Першым міжнародным гросмайстрам па шахматах, які пасяліўся ў Беларусі (1951) і выступаў за яе, стаў Ісак Баляслаўскі (1919–1977) – ён атрымаў званне ад ФІДЭ за паўтара года да пярэбараў у Мінск. Першым гросмайстрам, які здабыў гэтае званне, будучы жыхаром Беларусі, выявіўся Аляксей Суэцін (1965; праз 3 гады вярнуўся ў Расію). Такім чынам, В. Д. Купрэйчык – першы з ураджэнцаў Беларусі, які атрымаў званне мг (1980), не мяняючы месца жыхарства. Трохі складаная формула? Затое ніхто не пакрыўджаны…

З нагоды юбілею ўспомню, як В. Купрэйчык адказваў В. Казначэеву на пытанне «Хто для вас аўтарытэт?» у падзабытым цяпер мінскім часопісе «Кур’ер» (№ 3, верасень 2000):

Інтэлігентнасць, прыстойнасць, інтэлект, прафесіяналізм. Людзі, якія валодаюць гэтымі якасцямі, з’яўляюцца для мяне аўтарытэтнымі. Бяда нашага часу – у тым, што такія людзі не надта запатрабаваныя. Аляксандр Ткачонак, выдатны беларускі акцёр. Не кажучы пра ягонае майстэрства, я вельмі паважаю яго як найпрыстойнейшага і найсумленнейшага чалавека. Тое ж самае магу сказаць і пра рэжысёра Юрыя Хашчавацкага – ён аўтарытэт і як майстар, і як асоба. Сярод беларускіх палітыкаў вылучаю Станіслава Шушкевіча. Што б пра яго зараз ні гаварылі, ён інтэлігентны, адукаваны чалавек; наколькі я ведаю, як вучоны ён зрабіў не менш, чым у палітычнай дзейнасці. На жаль, нашае грамадства знаходзіцца ў тым маральным стане, калі такога чалавека магчыма было «здаць» за скрыню цвікоў…

Вядома, цешыць тое, што федэрацыя не забылася пра славутага шахматыста і ладзіць ужо другі турнір яго памяці (у сярэдзіне жніўня г. г.). Але, зноў жа, з дыскрымінацыяй беларускіх ігракоў – усе яны, каб удзельнічаць, павінны аплаціць членскі ўзнос у БФШ за 2019 год. Дзякуй, што не за тры апошніх 🙂

Ізноў пацвердзілася, што грошы для суполкі – галоўнае. На афіцыйным сайце БФШ 8 ліпеня павіншавалі старшыню папячыцельскай рады з 63-м годам нараджэння – няхай, але як было не павіншаваць шматразовага чэмпіёна Беларусі, заслужанага трэнера з 75-годдзем? Пры тым што ў сакавіку начальніца БФШ марыла «сабраць у Мінску на турнір і майстар-класы ўсіх нашых наймацнейшых шахматыстаў, якія разляцеліся па ўсім свеце: Барыс Гельфанд, Юрый Шульман, Ілья Смірын, Альберт Капенгут…» Ну-ну, цяпер «новы амерыканец» Альберт Зямавіч дакладна не адмовіцца… 😉

І пра харошае. Будучыня ў краіны ўсё-такі светлая, і ведаеце чаму? Тыдзень таму паступіла навіна пра тое, што намесніка старшыні Дзяржынскага райвыканкама абвінавачваюць у атрыманні хабару валторнай! (Для тых, хто не ведае, як тая валторна гучыць, – адмысловы ролік.)

Дзяржава, у якой чыноўнікі цягнуцца да музыкі, рызыкуюць дзеля яе – дальбог, не зусім прапашчая. Ну, а стан грамадства, на жаль ці на шчасце, шмат у чым залежыць ад стану дзяржавы.

Цытатнік

«Надзея – добры сняданак, але кепская вячэра» (Фрэнсіс Бэкан, дзесь паміж XVI i XVII стагоддзямі)

«Карнавал — не актыўная сацыяльная пазіцыя. Карнавал — гэта спажывецкая пазіцыя» (Аляксандр Тарасаў, 2010)

«Давер – найважнейшы нацыянальны рэсурс, аснова грамадства» (Дан Арыэлі, 2019)

«Чыноўнікі не любяць крытыкі. У кожнай крытыцы ім бачыцца частка сусветнай змовы. Замест нармальнай паліталогіі, пакліканай аб’ектыўна вывучаць перамены ў грамадстве, нам прапануюць аналізаваць тое, што зручна і бяспечна. Гэта, напрыклад, якая-небудзь лічбавізацыя і іншыя з’явы, якія да рэальнай паліталогіі маюць вельмі ўскоснае дачыненне». (Аляксандр Кынеў, 25.06.2019)

«Нельга ў іерархічнай сістэме быць “незалежным” і разлічваць на істотную долю эканамічнага “пірага” – гэта дэстабілізуе сістэму» (Андрэй Моўчан, 09.07.2019)

«Прынята лічыць, што жанчыны ўносяць у палітыку чалавечы пачатак і спачуванне. Але гэта толькі стэрэатып: міласэрнасці і спачування да блізкага ў жанчын-палітыкаў не болей, чым у мужчын» (Мор Альтшулер, ліпень 2019)

Вольф Рубінчык, г. Мінск

18.07.2019

wrubinchyk[at]gmail.com

Апублiкавана 18.07.2019  23:28

Водгук

“Пра тэорыі змоў. Калі чалавек не верыць у Бога, калі ў яго няма якой-небудзь тэорыі кшталту марксізму (а пасля марксізму такія тэорыі не з’яўляліся), калі ён не гатовы да агнастыцызму (простая апеляцыя да Волі Бога не вельмі далёка ад агнастыцызму, але я меў на ўвазе больш падрабязныя ўяўленні), то што чалавеку застаецца, як не верыць у такія тэорыі?..” (Пётр Рэзванаў, г. Мінск) 31.07.2019

 

«Это город для пенсионеров»

Пишет Николай Дедок (газета «Новы час», 30.09.2018)

Кто первым попадает в ловушку безработицы? Судя по Вилейке, это прежде всего образованные, мобильные люди, хорошие специалисты. Таких не завлечёшь «стабильностью» с зарплатой в 350 рублей и не заставишь работать даром, они знают себе цену. Как же выживают, ищут работу и борются безработные Вилейщины?

“Марш недармоедов” в Молодечно

«Протесты недармоедов» прошлого года обнажили одну из острых социальных проблем маленьких городов Беларуси – безработицу. Около 350 человек вышло на стихийный протест в Пинске, около 400 – в Рогачёве. В Молодечно количество протестующих было беспрецедентно высоким для райцентра – до тысячи человек. С тех пор «дармоедский» декрет был заморожен, а потом изменен. Но исчезла ли первопричина недовольства?

Мы обратили внимание на обычный белорусский городок – Вилейку. Он мало чем отличается от других белорусских райцентров…

Рынок

Рынок – типичное место концентрации тех, у кого нет постоянного заработка. Кто-то подрабатывает здесь, продавая выращенное на огороде, кто-то становится грузчиком у частных предпринимателей. Особенно это заметно в сезон, когда идет сбор урожая.

Скульптура в городском парке Вилейки

Городской рынок Вилейки – это объявления с запретом курить размером в железобетонный блок, пустые стенды «Информация для покупателей» и цитаты Фрэнсиса Бэкона от местной милиции.

При появлении человека с камерой продавщицы суетятся и стараются не высовываться за пределы своих палаток. За спиной слышны обрывки фраз: «снимают, снимают!».

За пределами ограды рынка – нерегулярная торговля, вроде той, что можно встретить у станций метро и в подземных переходах.

Женщина лет 50-ти сразу спросила, не из «Белсата» ли я, добавила, что давно хочет поговорить с журналистами. Тем не менее назвать своё имя, как и фотографироваться, наотрез отказалась. «Город у нас маленький, все друг друга знают…», – добавила она и продала мне стакан малины.

Женщине, назовём её Л., 53 года. Большую часть жизни она проработала инженером-электриком. Уволилась не по своей вине: «Нашёлся на мою должность более молодой, и меня “попросили”…» На рынке продаёт продукты с собственного огорода. Ее дети давно не живут в Вилейке – сын вообще работает в EPAM. «Менеджер проектов», – не без гордости говорит Л.

Говорит, в последнее время на рынке стало много русских – они покупают себе дома рядом с Вилейкой.

«Нам главное, чтобы нам не мешали самоорганизовываться. Мы тут пришли, попродавали, за собой всё убрали… Только бы нас не трогали. Главное, что местная власть даёт нам заработать, не ходит с проверками. Потому что больше здесь не заработаешь никак. Градообразующие предприятия позакрывали, перспектив у молодёжи нет. Все отсюда уезжают. Живёт только «Зенит» – сейчас, как война в Сирии началась, у них стало много военных заказов».

НАТАША

Другая продавщица. Наташа, 43 года. Два сына. Старшему 20, младшему 14. «Я нигде не работаю, так как ухаживаю за сыном-инвалидом, получаю помощь. А это – моя подработка. Мне работать вообще нельзя. Если я буду работать – мне не будут ничего платить».

И как, получается подзаработать? уточняю я.

– С каждым годом все хуже. Покупательной способности нет у людей. Вакансий много, но зарплата очень слабая. Даже с высшим образованием предлагают половину ставки на 200 рублей. Кто туда пойдет за такие деньги?

И что люди делают?

– На заработки ездят: кто в Польшу, кто в Литву. Кто как может. Больше в Россию. Вот такое положение в Вилейке. Да и везде так. Очень слабо. Хуже еще не было, как сейчас. Сейчас ни льгот, ничего. Для тех же студентов – у меня сын студент. Молодежь здесь не задерживается. В Минск стремится. Там хоть как-то выживают. У самой сын учится в БГУ на историческом.

С чем вы это связываете?

– Нет предприятий градообразующих.

А как же «Зенит»?

– «Зенит» уже не градообразующий. Там что-то уже и частное. Да и сократили людей. Нигде хорошо не живут. И в деревнях агрогородки: дома строят и думают, что это агрогородок, когда они дом построили. А предприятий не строят. И за счет чего тогда будешь жить?

А муж ваш работает?

– Да, работает в школе-интернате. Получает 350 рублей. Сын старший учится в БГУ на истфаке, на втором курсе. Но мне кажется, это неперспективно. Хотя он и пошел – куда устроится потом? Он уже думает на заочку перевестись, подзаработать где-то.

А что муж окончил?

– Академию МВД. Ушел, так как с начальником поссорился. Года три проработал. Но тогда и зарплаты особо не было. Это сейчас более-менее им платят… Тогда было совсем слабенько. Всего не хватало, особенно когда только поженились. Пришлось в Польшу съездить на заработки. Посмотрел, что можно хорошо заработать – и бросил милицию.

А где вы работали до того, как пришли на этот рынок?

– В Вилейском ТМО, акушеркой. Проработала недолго. Пока не родился больной ребенок.

И как зарабатывали?

– На селе – неплохо. В городе – намного слабее. На селе какие-то надбавки были. Сразу после медучилища там жила. Два года работала. А тут – голая ставка.

Почему другие не хотят имя называть и фотографироваться?

– Не знаю, все что-то боятся. Неизвестно чего. Что кто-то им что-то плохое сделает.

Напоследок решаю проверить, насколько силен в местных жителях патриотизм:

Родиться в Вилейке это счастье или наказание?

– Это просто горе! (Смеется.) И вообще в Беларуси родиться – это страх.

Почему так?

– Не знаю, что-то ничего к лучшему не меняется, одни только обещания. Те, кто обещает, они, конечно, хорошо живут. Что им до людей? Только создают видимость. Никаких новых технологий. Даже в деревне. Муж мой ездил в Израиль, там коровы, фермы – всё по новым технологиям. У нас всё по старинке.

Постоянно собирают что-то в школах. То на детей-инвалидов, то еще что-то. Вот у меня ребенок-инвалид. И мне никогда ничего не дали. Куда они собирают? Куда оно девается?

ВИТАЛИЙ

Виталию 37 лет, торгует на рынке более 10 лет. Он разговаривает со мной на хорошем белорусском языке. У него две торговые точки и два подчиненных: грузчик и продавец. Грузчик разговаривать наотрез отказался, зато с самим Виталием мы быстро договорились: «Новы Час» он знает.

– Окончил академию физвоспитания. После два года проработал учителем в школе. Хорошая работа, приятная… но почти бесплатная. А у меня дети – надо же кормить. Сам я из Старых Дорог, а жена из Вилейки, работает учителем английского языка, – рассказывает Виталий.

– С каждым годом конкуренция тяжелее. Как вообще всё в государстве меняется, так и здесь. Покупательная способность зависит от благосостояния людей. Очень ощутимо, что у людей благосостояние было до всех этих крымских событий. Тогда торговля веселее была. Мы же вообще очень зависим от России.

Вилейка – западный, тихий, спокойный город. Становится городом пенсионеров. Все уезжают. Работа есть, а зарплаты нет.

С чем это связываете? Мне говорили, что нет градообразующих предприятий.

– Нет, градообразующие предприятия есть. Но на этих предприятиях никто никому платить не хочет. Зачем людям платить, если люди будут работать и так? Работают. И «Зенит» наш работает.

А когда он переквалифицировался?

– Он с самого начала был двойного назначения. Фотоаппараты были прикрытием. Это постоянно было военное предприятие. В Украине, в Сирии война идет – работают полным ходом.

Как дальше думаете работать в связи с ухудшением ситуации?

– Ну работать же как-то надо. Теперь посмотрите, что стройка, что остальные сферы – нигде зарплаты нет. Выход – или колбаситься здесь, или уже уезжать из государства. И так многие делают в Вилейке. Вилейка – католический город. Много кто работает в Польше. Но многие и в Россию уезжают. Рассказы о том, что у нас мало безработных – это всё байки. Никто не хочет становиться на учет, что там за помощь?

Обсудили с Виталием и факт, что подавляющее большинство местных не хочет давать интервью либо дает, не называя своего имени. Виталий вспоминает случай из армии:

– Это были выборы 2006 года. Выстроили нас, весь личный состав полка: солдаты, офицеры… Командир части, полковник вышел: «Если не дай Бог кто-то проголосует против ныне действующей власти, вам здесь места не будет!», чуть ли не матом. А из солдат срочной службы таких нашлось шесть человек, в том числе я. И, как думаете, что было после этого? Да ничего. Языками потрепали, напугали… А многие парни: «Ай, в увольнение не поеду…» Психология такая…

А еще ездили с дочерью на 25 марта – на концерт в Минске на День Воли. Так мне тут многие говорили: «Ой, тебе нечего делать… А что-то будет?» Но съездили и съездили. Очень понравилось. И притом из Вилейки много ездило людей, о которых я бы даже и не подумал.

Говорят, стало много автомобилей с русскими номерами? Якобы россияне скупают здесь недвижимость?

– Ну во-первых, тут же Вилейское водохранилище. Да, скупают, на лето сюда приезжают. Но как-то и они просели. Было время они здесь деньгами сыпали влево и вправо. Но просели и они. Российский рубль обваливается. Это город пенсионеров. А жаль – город красивый.

А вы уехать не хотите?

– Я построил дом. Здесь дети. Пока уезжать планов нет.

СЕРГЕЙ МИХАЙЛОВИЧ

Сергея Михайловича я встретил у прилавков Виталия. Он сразу представился: «Я безработный, инвалид и оппозиционер!». Ему 53 года. Необычайно резвый и улыбчивый человек – о нем никогда не скажешь, что у него в жизни проблемы. Он, кстати, тоже вел разговор по-белорусски.

– Я сам из Любани, но инвалид по заболеванию, а так мне еще работать и работать. Окончил институт, работал лесничим. Могу работать и сейчас, но не так просто устроиться. Тем более как оппозиционеру мне это закрыто сейчас. А я это дело знаю – от А до Я.

Я уже писал письмо начальнику исполкома – дайте хоть сторожа. Ответа до сих пор нет.

Лесничие и директор лесхоза – инертные. Лишь бы досидеть до пенсии, их ничего не интересует. Я не высидел на своей должности до пенсии из-за того, что я слишком инициативный, люблю бежать впереди поезда. С директорами, которые знакомы, трудно разговаривать. Тем более здесь о человеке ничего не спрячешь в Беларуси. Быстро все досье поднимут, всё будут знать. Мой знакомый работал со мной в Березинском лесхозе. Сейчас работает в Смолевичском лесхозе директором. Сижу я у «генерального» в Минске. Он говорит, сейчас позвоню твоему знакомому. Звонит, спрашивает: на работу к тебе отправить? Тот говорит – нет, на работу не возьму. Сказал, что я очень энергичный человек, он меня боится! (смеется), и не возьмет меня на работу.

Вакансии, которые есть, мне не подходят – по профессии я лесовод, инженер лесного и лесопаркового хозяйства. А такой вакансии мне не будет. Грузчиком я уже не могу работать, как и мастером – физически уже не выдержу.

Сергей Михайлович живет один. Дети давно разъехались.

– Детей у меня двое, сын-дочь. Сын на Тракторном работает сварщиком. Поступал в колледж, думал, мастером выйдет. Там сократили на год обучение, выпустили сварщиков широкого профиля. А дочь работает в саду поваром в Докшицах. Деньги дают мизерные. Там родилась, там и работает. А я один. Жена поехала. Мне работы нет. Ей также полностью заблокировали всё. Она поехала домой (она из Березинского района) и там уже сама пробилась ва Минск, и в Минске сейчас живет. Жизнь такая… Но как-то живет (смеется)! Как говорят старые: доедаем, донашиваем, доживаем (смеется).

На прощание Сергей Михайлович высказал мнение, что проблемы Вилейки не в самой Вилейке, а в системных недостатках нашего государства:

– В Вилейке я не сказал бы, что здесь очень плохо. Не хватает рабочих мест. Давным-давно здесь построили мощный завод «Зенит». На сегодня количество людей, которые там работают, в 3-4 раза меньше. Был и ремзавод у нас – тоже сократили. Ничего нового не строится. Чиновников интересует только, как получить какой-то транш, набить себе карман. Идет застой, всю систему нужно менять. Не значит всё ломать, но выстраивать альтернативную систему параллельно. И эта система просто вытеснит старую. А наш глава государства просто этого боится. Я считаю, что творческие люди в состоянии поднять нашу экономику.

ВИКТОР

Виктор – краевед. Встретился со мной в последний день своей работы в музее. «С сегодняшнего дня я тунеядец!» – шутит 43-летний мужчина. Родился на Вилейщине, долгое время жил в Минске и в России, окончил университет им. Янки Купалы в 2015 году, жил в Гродно. После рождения сына выпало наследство в Вилейке – тогда переехал. Жена работает журналистом в районной газете. Сейчас он уволен с работы в государственном музее и вынужден ехать за границу для подработок.

– Скажу сразу, что краеведом на государственной должности быть невозможно. Краевед – это человек нормально обеспеченный, который может позволить себе потратить свободное время и деньги для того, чтобы другие знали родной край. А тот, кто работает в музее, – не краевед, он выполняет поручения. Что ему сказали, то он делает. Я сотрудничаю с вилейской общиной Общества охраны памятников, по роду работы помогаю им. А по образованию у меня не получается таким заниматься.

А какое у вас образование?

– По первому образованию я бухгалтер-ревизор, есть диплом дизайнера, а основная потребность у меня была в зарабатывании денег – и лучше всего было в строительстве. А ещё учился на истфаке, и в Вилейке мне предложили работать в музее. И тут я проработал почти 4 года. Сразу устроился в военную часть российскую, в Шиловичах, кочегаром. Режим там мне понравился – сутки через трое. Много свободного времени, и зарплата была неплохой. Правда, своих махинаций хватает – черный нал идет, и неизвестно, будет ли это засчитано в стаж.

Как так получается, что вы, с тремя высшими образованиями, не можете найти работу в своем городе?

– Чиновники – не только в Вилейке, а в любом городке, так всё хорошо компонуют… У работников культуры в Вилейском районе официальная средняя зарплата 600 с чем-то рублей. Я получаю 300. Кто зарабатывает остальные деньги? Цифры «не пляшут». А у них получается всё хорошо.

Вакансия уборщицы в том же музее в Гродно существует давно: её не заполняют. Потому что деньги делят бухгалтер и директор.

А кто убирает?

– Бухгалтер. Она же потом и берёт деньги. Поэтому говорю, отличный заголовок для вашей статьи будет: «Город для пенсионеров». Здесь хорошо можно жить, когда ты ещё работаешь на какой-то работе. Здесь даже из Минска люди покупают дом: можно сторожем устроиться, уборщицей, пенсия ещё. А если ты работал здесь и тебя из исполкома или еще какой хорошей должности «попросили» – тебе найдут тёплое место и ты опять королём здесь становишься. Ни за что не отвечают. Здесь – непотические связи, феодальное общество, всё на кумовстве.

Есть ли у молодежи перспективы в Вилейке?

– Здесь получается миграция: кто из деревни, для них Вилейка – ступень. Они могут остаться. Кто из Вилейки – мало кто останется. Для них ступень – это Минск и куда подальше.

Многие люди, к которым я подходил на рынке, боялись разговаривать с журналистом. Как вы это объясните? Действительно были случаи, чтобы кого-то прессовали?

– В музее при этом руководителе я всегда был в оппозиции. Меня никто не прессовал. Конечно, руководство премии снижало. Мне всегда было меньше премии. Но деньги – это было не первое, что меня интересовало. Хватало? Хватало. Не стало хватать, я собрался и поехал. Кругозор у меня стал шире.

А люди боятся. Особенно если ты на халяве, на бюджетной работе, это считается халява. Ты почти ничего не делаешь, а получаешь бюджетные деньги. Люди боятся по привычке.

ТАТЬЯНА ТИТУЛЕНКО

Действительно ли в Вилейке все так плохо с рабочими местами? А чем, в таком случае, занимаются соответствующие социальные службы? Мы решили пообщаться с Татьяной Чеславовной Титуленко, заместителем начальника управления по труду, занятости и социальной защиты Вилейского райисполкома, начальницей отдела занятости.

Татьяна Чеславовна сразу начала с того, что очертила границы своих обязанностей: «осуществлять реализацию политики занятости на территории Вилейского района».

А в чем состоит политика? – спросили мы.

– Есть закон «О занятости населения», мы работаем на основании этого закона. И потом, ежегодно осуществляются мероприятия по обеспечению занятости на республиканском, областном и районном уровне. Наша задача – оказать качественную услугу населению по обеспечению занятости. А в самих мероприятиях расписано очень много направлений, по которым мы работаем. Для обывателя трудоустройство – это просто обеспечение его работой, когда он ее потерял. Мы собираем вакансии. Законодательство обязывает работодателей предоставлять вакансии по-новому, в течение пяти дней с момента их появления, в государственную службу занятости. Если раньше, условно говоря, по-старому представляли, на бумажных носителях либо по факсу, теперь либо по электронной почте, либо по сайту, созданному на государственном уровне, куда наниматель может зайти и не выходя из кабинета, заявить о вакансии. Мы эту вакансию сразу видим.

Если человек ничего не находит, но заинтересован в том, чтобы получить статус временно безработного, он регистрируется, при предоставлении определенного пакета документов, безработным, получает материальную помощь. При получении помощи тоже есть разные варианты, но максимальный размер, на который может рассчитывать безработный – это две базовые величины. В соответствии с законодательством. Помощь, конечно, очень маленькая.

Другие направления, по которым мы работаем: например, есть определенные категории граждан, которые не могут на равных конкурировать с другими. Мы оказываем помощь в трудоустройстве инвалидов. Общее количество, которое у нас стоит на учете, невелико. Оно каждый день меняется. Теперь, допустим, это человек 70. Но у нас еще есть статус безработных и статус обратившихся…

А какая реальная безработица в Вилейке? Ведь официально по стране менее одного процента. Но все знают, что реальное значение большее. Ведет ли ваша служба оценку реального числа безработных?

– Мы – официальная служба занятости. Мы работаем с официально зарегистрированной безработицей. Но я знаю, что на уровне министерства они считают. Есть международная организация труда (МОТ), которая считает по-другому уровень безработных. На уровне района у нас не стоит такая задача, могу только сказать вам мои догадки. Я не готова сказать точно, однако последнее, что я слышала – в пределах 6-7% по Беларуси.

А в Вилейке как считаете?

– Думаю, будут приблизительно такие же цифры. Но это говорю вам на уровне «я думаю». Ведь для того, чтобы сказать точно, нужно провести определенную работу.

Как думаете, за последний год более или менее стало безработных? Как повлиял декрет №3?

– Количество безработных, официально зарегистрированных, в последнее время стало меньше. У нас очень возросло количество вакансий. На сегодня (опять говорим про официальные цифры), и если безработных сейчас 60–70 человек, то официальных вакансий у нас более чем 400.

Но есть определенная категория людей, которая не работала – и не потому, что нет работы, а потому, что работать никогда не будет. Есть на селе такая категория людей. Они злоупотребляют спиртными напитками. Для них проще пойти помочь какой-то бабке и получить свою мзду, чем идти в хозяйство и там работать восемь, а то и более часов. У них такой образ жизни. Зная эту категорию (а я работаю и с обязанными лицами по декрету №18 уже более 10 лет), и ничто – ничто! – не заставит их официально устроиться. И большие потери общество понесет, вытягивая его на работу. Если у тебя нет таких нездоровых амбиций, то у нас в Вилейке работу найти можно.

Я смотрю вакансии в списке: культорганизатор учреждения образования. Например, молодой специалист, который вернулся из Минска и решил устроиться здесь 77 рублей зарплаты...

– Значит, здесь неполная ставка. Да, здесь 0,25 ставки. Это, условно говоря, кому-то подработать. Меньше чем за минималку никто работать не имеет права. У нас даже в программе установлено: если менее минималки ты представляешь вакансию, программа ее не принимает.

Всё равно вижу, эпидемиолог на полторы ставки: 350 рублей…

– Я же не говорю за нанимателя. Мы только собираем вакансии. В общем, обычно зарплаты устанавливаются на границе минимума. Ведь кто придет на эту вакансию, неизвестно. Когда я госслужащий, то могу сказать, что если появится вакансия на мою должность, то зарплата будет также маленькой. Как таковая зарплата – это оклад, а дальше начинаются начисления, которые зависят от множества факторов: стаж, льготы, за образование. Поэтому обычно наниматель ставит минимум.

В плане трудовой миграции куда обычно уезжают вилейчане?

– Я живу недалеко от железнодорожной станции. И вижу, что большое число ездит в сторону Молодечно. Некоторые работают в Минске, некоторые – вахтами в Сморгони, на «Кроноспане». Знаю, что и в Россию ездят.

* * *

Согласно данным tut.by, Вилейка ещё в 2016 году занимала место в Топ-10 «безработных» городов Беларуси – и это по официальной статистике. Сайты, предлагающие работу, содержат по Вилейке от 19 до 207 вакансий, что явно немного для города с 28 тысячами населения.

Кто же первым попадает в ловушку безработицы? Судя по Вилейке, это прежде всего образованные, высокомобильные люди, хорошие специалисты. Таковых не завлечёшь «стабильностью» с зарплатой в 350 рублей и не заставишь работать даром, они знают себе цену.

Парадоксально, но получается, что хорошие специалисты – первые жертвы «белорусской модели», особенно если живут в глубинке. Они не вписываются в систему, рассчитанную на пассивных и инертных людей (недаром двое собеседников, не сговариваясь, назвали Вилейку «городом для пенсионеров»), и поэтому имеют лишь два выхода: социальный протест, за который неизбежно последует наказание, либо эмиграция. Большинство – кому позволяет здоровье – избирают второе, тем более под боком страны Евросоюза. Вопрос «а как же тогда будет развиваться страна?» в таких условиях становится просто риторическим.

Фото Николая Дедка

Перевод с белорусского (с небольшими сокращениями) belisrael. Источник

Опубликовано 04.10.2018  20:39