Автор статьи с участниками первенства Союза белорусских писателей по шахматам (крайний справа, играл вне конкурса). Фото с сайта lit-bel.org.

Читая материалы о Н. С. Мисюке, где много говорилось о заслуге бывшего председателя президиума федерации шахмат БССР в том, что в Минске появился Дворец шахмат и шашек, я невольно задался вопросом: «А так ли плох был старый Республиканский шахматно-шашечный клуб (РШШК), насколько обоснованной была его критика в печати?»

В свое время нашумела статья 1976 г. Г. Вересова, В. Купрейчика и В. Холода «Ни шагу… вперед». В ней говорилось: «Республиканский клуб мог считаться приемлемым лишь в условиях первых послевоенных лет, но теперь он лишь компрометирует прекрасный город Минск и спортивную честь республики». Подобных высказываний можно найти немало. К примеру, Алла Кушнир, выступая на закрытии матча с Татьяной Затуловской (полуфинал первенства мира в 1971 г., Кушнир победила), пожелала минским шахматистам поскорее получить «новый красивый клуб, достойный столицы республики».

Снимок из «ФБ», август 1971 г.

Уже немногие помнят, что представлял собой РШШК на первом этаже жилого дома. Вестибюль клуба занимал примерно 20 кв. метров. Там были гардероб, место для продажи билетов и получения инвентаря, столик для чтения газет (лично я всегда получал удовольствие от чтения подшивки «Физкультурника Белоруссии»). Во время проведения турниров в «предбаннике» на стене висели таблицы с последними результатами. Если посетителю не хватало времени, чтобы вникнуть во все подробности, то изучить свежие «сводки с шахматных фронтов» можно было и не раздеваясь. В нынешнем Дворце (с 2000 г. – центр олимпийской подготовки по шахматам и шашкам), чтобы получить аналогичную информацию, надо подняться на третий этаж, при этом тебя могут несколько раз спросить, кто ты, что тебе надо.

Плата за часы и шахматы в старом клубе составляла 20 копеек, члены клуба могли получить шахматы без часов бесплатно. Раз уж речь зашла о получении инвентаря, припомню один случай, касающийся А. Я. Ройзмана. Посетитель получал вместе с инвентарем билетик, затем его возвращал… Если другие посетители были в хороших отношениях с тем, кто брал шахматы и часы, то можно было «на халяву» взять у уходящего инвентарь, попользоваться и сдать. Таким же «халявным» способом можно было взять инвентарь после окончания турнирной партии, если Ройзман или другой судья отсутствовал в турнирном зале. Если же Абрам Яковлевич узнавал о подобных случаях, то всегда отчаянно негодовал. Кстати, дважды в неделю он проводил в РШШК занятия: показывал какую-нибудь партию, а затем любители играли в турнирах, где можно было выполнить первый разряд или кандидатский балл. Эти занятия неофициально назывались «школой Ройзмана».

Не помню уж, с кем я блицевал, не заплатив, когда А. Я. обнаружил нашу «контрабандную» игру и раскричался: «Кто вам разрешил брать часы? Копеечники, люмпен-пролетариат! Тебе, Тепер, не стыдно? Отец – известный инженер (Ройзман знал моего отца, вторая жена А. Я. работала с моим отцом в одной проектной организации. – Ю. Т.), а ты чем занимаешься?! Немедленно сдай часы!» Стыдно мне не было, скорее, было смешно, что А. Я. так разволновался из-за пустяка. Но этот случай имеет значение для характеристики мастера, который всегда стремился к «честной игре».

Однако вернемся к интерьерам РШШК. Слева от «предбанника» находился большой турнирный зал, там проводились чемпионаты БССР, мемориалы Сокольского и другие республиканские соревнования. Там же проходил вышеупомянутый матч Кушнир – Затуловская, а возможно, и полуфинал мужского первенства СССР 1964 г., в котором участвовала Н. Гаприндашвили – чемпионка мира среди женщин 1963–1978 гг. Использовался этот зал также во время массовых турниров, там игралось одновременно по 30–40 партий. По-моему, он идеально подходил для массовых соревнований, а для серьезных турниров был тесноват: на сцене помещалось не более 14 человек, а в зале – не более 50 зрителей.

Бывало и так, как писали Вересов, Купрейчик, Холод в статье 1976 г.: «В зале пустота, а зрителей меньше, чем участников». Авторы задавали вопрос «почему»: ответ, как мне представляется, следующий. На крупные турниры (первая лига чемпионата СССР 1976 г., высшая лига 1979 г., международный турнир 1982 г.) зрители шли охотно, и зал был почти всё время заполнен, но на местные турниры, к которым можно отнести и мемориалы Сокольского, массовый зритель не ходил. Причины этого – отдельная тема.

Кроме турниров, в большом зале РШШК проводились лекции и встречи с известными людьми (не обязательно шахматистами). Я присутствовал на выступлениях Виктора Корчного (декабрь 1975 г.), Льва Полугаевского (май 1978 г.),

второго тренера минской футбольной команды «Динамо» Вениамина Арзамасцева (декабрь 1982 г. – после того, как наше «Динамо» стало чемпионом СССР),

чемпиона Московской олимпиады, тяжелоатлета Леонида Тараненко и его тренера Ивана Логвиновича (зима 1980/81)… Лекции вызывали большой интерес, зал всегда заполнялся.

Покинем большой зал и перейдем через «предбанник» направо. Там было небольшое помещение – назовем его «комната отдыха» или «телевизионный зал». В нем стояли 4-5 шахматных столов, можно было одновременно играть (или наблюдать за игрой) и смотреть телетрансляции (в основном футбольных или хоккейных матчей, а также новостных программ). В этом помещении покуривали, но после ехидной реплики Якова Каменецкого 1978 г. курение было запрещено. Помню, что атмосфера во время телевизионного боления была как на стадионе, посетители эмоционально переживали за минское «Динамо» или за сборную СССР. Во Дворце шахмат тоже вначале стоял телевизор в фойе, потом его убрали.

Тая самая реплика, «ФБ» 24.11.1978

Через «телевизионный зал» проходим в игровые комнаты № 3 и № 4. Они предназначались в основном для любителей. Именно в комнате № 3 произошел эпизод с А. Я. Ройзманом, описанный выше. В каждой из комнат было не менее 15 столов, а в № 4, может быть, около 20. Вечером (клуб работал до 22.00) игровые комнаты почти всегда были полны: игрались партии, звучали шутки, смех. Большинство присутствующих давно знали друг друга. Желающие поговорить на нешахматные темы могли отойти в сторонку и обсудить интересовавшие их вопросы.

Окна комнаты № 4 и большого турнирного зала выходили на улицу, и оттуда можно было наблюдать за игрой (демонстрационные доски были хорошо видны и с улицы). В связи с этим вспоминается один забавный эпизод. В мае 1972 г. в большом зале игрался чемпионат БССР. Я пришел в клуб около 8 часов вечера (игра начиналась всегда в 17.00). Билетерша говорит обо мне Абраму Моисеевичу Сагаловичу, инструктору-методисту клуба: «Его днем искал отец». Не помню, где я был днем, но то, что отец меня искал, совсем не означало, что он был против моего посещения клуба. Сагалович, однако, не стал долго разбираться: «Нечего ему тут делать, пускай идет домой». Пришлось подчиниться, ведь билета я не брал (Михаил Шерешевский, как и осенью 1971 г., договорился, чтобы нас, его учеников, бесплатно пускали).

Покинув помещение, я убедился, что наблюдать за игрой можно и с тротуара. Через некоторое время Сагалович обнаружив, что домой я не ушел, пожалел меня и разрешил вернуться в клуб. Настойчивость (или упрямство?) была вознаграждена.

Обратимся к более серьезным вопросам. Во-первых, как оценивать спортивную и общественную роль РШШК? Полагаю, клуб выполнял свои функции настолько, насколько было возможно в тех условиях. Недавно я просматривал «Физкультурник Белоруссии» за 1971 год. В статье А. Ройзмана о чемпионате Минска говорилось, что в турнире играли 130 человек – перворазрядников и кандидатов в мастера – по швейцарской системе. Турнир проходил в 2 смены с днями доигрывания, в неделю проводилось по 3 тура. Практически все дни были заняты. Всего состоялось 11 туров. Победил Евгений Мочалов – тогда еще кандидат в мастера. Можно ли было при таких условиях говорить, что клуб компрометировал город? Любой объективный наблюдатель сказал бы «нет».

В статье 1976 г. авторы сопрягли критику клуба с критикой в адрес руководства федерации, и в итоге своего добились: руководство сменилось. То, что в РШШК в свое время не проводились темпотурниры и шахматные фестивали, как в Прибалтике, конечно, недоработка, но понять ее можно. Шахматисты Прибалтики больше ориентировались на Запад, а минчане были более консервативными. Всё же блицтурниры на праздники устраивались у нас регулярно.

Обвинять РШШК во всех грехах – всё равно, что упрекать перворазрядника в том, что он не гроссмейстер. Чтобы получить согласие властей на строительство нового клуба, нужны были успехи, значительно превышавшие возможности белорусских шахматистов. В Тбилиси Дворец шахмат был построен, когда грузинские шахматистки массово вышли на мировой уровень (Нона Гаприндашвили, Нана Александрия и др.). В Таллинне Пауль Керес был национальным героем, не случайно же его портрет позже поместили на денежной купюре; в Ереване «на руках носили» Тиграна Петросяна. Белорусские шахматисты подобных фигур выдвинуть, увы, не сумели. Для спортивного руководства шахматы всегда были неолимпийским, а значит, менее важным видом спорта.

Дворцу шахмат и шашек по ул. Карла Маркса выпало прекрасное начало, но с позиций сегодняшнего дня старый клуб по ул. Змитрока Бядули (тоже в самом центре столицы), который действовал до весны 1985 г., выглядит не менее функциональным… Чуть ли не половина помещений Дворца, реорганизованного в РЦОП, занята кабинетами минспорта и Национального олимпийского комитета либо сдается в аренду.

Какова же судьба помещения РШШК? Помню, в 1986 г. в здании, покинутом шахматистами, в духе времени расположилось республиканское «Общество борьбы за трезвость», которое многие иронично называли «Обществом борьбы с трезвостью». Недавно я проходил возле того здания и прочел на табличке: «Комитет государственной безопасности Партизанского района г. Минска». Похоже, КГБ взял «реванш» за то, что в 1979 г. чемпионат СССР по шахматам проводился в Минске на его территории – в клубе им. Дзержинского… На этой оптимистической ноте разрешите откланяться 🙂

Юрий Тепер, кандидат в мастера,

ведущий библиотекарь БГПУ им. М. Танка, г. Минск

От редакции. По понятным причинам мы решили не публиковать снимок помещения, где когда-то находился РШШК. Будем признательны читателям, которые поделятся с нами фотографиями 1960–80-х гг. с видами старого клуба. Возможно, отыщутся более качественные снимки матча Кушнир – Затуловская, а также Корчного и Полугаевского во время их выступлений в клубе. Интересуют также изображения его руководителей: Аркадия Рокитницкого (до середины 1970-х гг.), Леонида Прупеса (конец 1970-х – начало 1980-х гг.), отставного военного Смирнова (середина 1980-х).

Опубликовано 2.09.2016  18:29

***

Присланные отзывы:

Cтараюсь читать материалы вашего сайта – очень интересно и подробно написано, много малоизвестных фактов и деталей, что для меня, как историка шахмат, весьма ценно – Дмитрий Маркин, международный мастер, зам. председателя Днепропетровской областной шахматной федерации. (11.09.2016)