Tag Archives: Анатолий Гантварг

ПАМЯТИ ПАВЛА ШАЦОВА (1962-2021)

18 марта 2021 г. на 59-м году жизни умер мастер спорта, многолетний ответственный секретарь Белорусской федерации шашек Павел Шацов. Павел Аронович более 20 лет занимался текущей работой федерации, сыграл огромную роль в ее становлении в суверенный период. Был мудрым, ироничным и добрым человеком, готовым всегда дать полезный совет. Был нам другом и старшим товарищем. Выражаем искренние соболезнования родным и близким.

Из интервью Павла Ароновича проекту «Шашки – народная игра!» в 2015 году:

– Как произошло Ваше первое знакомство с шашками?

– Сколько себя помню, столько играл в шашки, поэтому первое знакомство вспомнить невозможно. Первый турнир – чемпионат семьи, состав турнира: отец, мать, брат и я. Первый тренер – Леонид Сергеевич Витошкин.

– Что Вас увлекает кроме шашек?

– Вообще-то приходится еще и работать. Тоже достаточно интересно. А вообще, я с удовольствием могу поиграть в шашки в интернете, люблю почитать художественную литературу, выбраться на природу.

– Остается ли у Вас время на семью?

– Время на семью остается. У меня есть жена и двое уже взрослых сыновей, им 19 и 24 года. Дети занимаются математикой, программированием. Может быть, сделают что-то интересное и для шашек.

* * *

Анатолий Гантварг вспоминает Павла Шацова:

Друзья мои уходят один за другим в течение года.

Ушли Хенк де Вит, Рома Климашов, Алик Рац.

Я называю тех друзей, с кем меня связывал шашечный спорт.

И вот новый удар – ушёл из жизни Паша (друзья называли его только так) Шацов, ушёл, или, как в таких случаях говорят, быстро сгорел.

Мне хотелось написать слова прощания с каждым из друзей, все они сыграли большую роль в моей жизни.

Все они талантливо проявили себя в своей работе или в своих увлечениях.

Хенк был художником и самым артистичным человеком в шашечном спорте. Он также находил деньги и был организатором прекрасных турниров в Делфте.

Рома организовывал большое количество турниров с достойными призами. В значительной мере спас шашечный спорт в России в годы Перестройки.

Алик в начале 60-х годов был одним из сильнейших игроков, затем ушёл в науку, стал доктором наук, занимался ракетами. Иногда возвращался в шашки, показывал высокие результаты. Его обаяние было общепризнанным, а по способности излагать свои мысли трудно кого-либо сравнить с ним.

Но самое большое потрясение я испытал и испытываю от ухода из жизни Паши.

Возможно потому, что он был более молод и ушёл слишком рано.

Возможно потому, что мы часто виделись и много общались.

У него не было проблем со здоровьем, как у моих более возрастных друзей.

Ещё в ноябре мы часто встречались, ходили регулярно в сауну, много беседовали. Разговаривали о его дальнейшей жизни, которую он должен был круто изменить, то есть, воссоединиться с сыновьями, которые работают в Берлине и Амстердаме.

Это позволило бы ему часто видеться и с Сашей Пресманом, другом, с которым его связывала вся жизнь.

Воспитание сыновей, реализация их способностей в избранной профессии, были главным проектом в его жизни.

Проект удался, Рома и Виталик выросли людьми, востребованными в профессии, порядочными. Паша гордился ими и был счастлив.

Несмотря на все ужасы, которые случились в Беларуси и принесли ему много переживаний, дальнейшие перспективы жизни вблизи родных и лучшего друга заглушали бы боль от происходящего беспредела в родной и любимой стране.

Судьба распорядилась иначе.

Напрашивается замена одного слова в строчке песни Булата Окуджавы «Ах, судьба, что ж ты сделала, подлая».

Мне трудно определить таланты Паши в какой-либо деятельности.

Великий актёр Алексей Баталов когда-то сказал: «Талант – это умение сопереживать людям». В этом смысле Паша, конечно, был талантлив.

Возможно, острая боль от потери друга объясняется в моментальной реакции Игоря Койфмана, когда я сообщил ему о смерти Паши: «Как? Он же такой добрый». Так реагируют и другие люди, знавшие Пашу.

Конечно, боль от ухода Паши связана не только с его добротой.

Он был Человек с большой буквы. Ему были присущи лучшие качества, которые мы ценим в людях: порядочность, верность, отзывчивость, доброта и т. д.

У меня в Минске много друзей, но в последнее время я сузил общение с друзьями из-за недостатка энергии. И наоборот, всё больше и больше было общения с Пашей, к которому меня тянуло всё сильнее.

И не только из-за качеств, перечисленных выше. Они могут быть присущи и скучному человеку.

Паша был учеником известного тренера, моего друга Миши Каца, человека с невероятным чувством юмора. Его способности моментально реагировать на сказанное кем-либо с использованием игры слов, их похожести, двусмысленности просто поразительны.

Можно вспомнить многие его остроты. Я приведу одну из них.

Когда однажды 8-го марта Миша позвонил, чтобы поздравить мою жену с праздником, я сообщил ему, что ко мне в гости пришли три студента из Мавритании. На что Миша моментально отреагировал: «Так вы празднуете восьмое маврта!»

Миша вырастил гроссмейстеров и чемпионов мира, но некоторые его воспитанники и, в первую очередь, Саша Пресман и Паша, оказались достойными учениками по части юмора. Возможно, и это дополнило и сложило пазл их крепкой дружбы.

Таллинн, 1977. Cлева направо: Павел Шацов, Михаил Кац, Виталий Ворушило, Ирина Пашкевич, Елена Альтшуль. Фото отсюда

Верность Паши проявилась не только в отношении к семье и лучшему другу, но и в обожании своего тренера. Он понимал, что общение с юмором он во многом унаследовал от Каца.

Когда год назад он решил поработать тренером с детьми, то во время тренировки решил спросить, запомнили они его имя и отчество (Павел Аронович) или нет. Он спросил у одного из учеников семи лет. Тот ответил: «Вас зовут Павел Коронович»

Паша был доволен ответом – это было очень смешно. Юмор для Паши был очень важен.

Другим важным в его жизни проектом был шашечный спорт в Беларуси.

Более 20-ти лет он занимал общественную должность ответственного секретаря Федерации шашек Беларуси.

Он тратил много времени, энергии, нервов, так как часто фактически исполнял обязанности руководителя Федерации, выполнял всю техническую работу.

Приходилось балансировать между двумя видами шашек, между людьми с разным интеллектом, разной степени порядочности. Конфликты постепенно съедали здоровье.

Он вёл переписку с международной федерацией, защищал интересы белорусских игроков. Часто это требовало больших нервных затрат, что также не способствовало крепкому здоровью.

Помогала в работе его безупречная репутация.

К нему с большим уважением относились руководители Национального Центра по шахматам и шашкам, а также коллеги по шахматной работе, что важно было для шашек.

В том, что шашечный спорт в Беларуси сохранил высокий уровень результатов и организации чемпионатов за последние 20 лет, есть и его большая заслуга.

В тексте песни «Друзья уходят как-то невзначай» есть такие строки:

«Друзья уходят – кто же остаётся?

Друзья уходят – кем их заменить?»

Я не сомневаюсь, что мы, оставшиеся друзья, будем хранить память о Паше, вспоминать о нём, о его добрых делах.

Светлая ему память!

Анатолий Гантварг, Нюрнберг, Германия

25 марта 2021, 18:25

Опубликовано 06.04.2021 21:12

Ю. Тепер. ИСТОРИЯ ОДНОЙ СТАТЬИ

Дню советской печати (5 мая) посвящается…

Среди произведений Сергея Довлатова мне более всего нравится «Компромисс». Там приводятся отрывки из статей в советской прессе 1970-х годов – а затем писатель рассказывает, как было на самом деле. Что-то похожее напоминает мне история с выходом статьи о знаменитом шашисте Анатолии Гантварге в «многотиражке» педагогического института. Хотя, по большому счету, я всё описал, как было.

Был декабрь 1984 года, месяц близился к середине. Спокойно тружусь в библиотеке, и вдруг меня просят зайти в редакцию «Савецкага настаўніка». Захожу, вижу редактора Маеровича – человека с рыжеватой шевелюрой, своеобразного… Не помню, как его звали – кажется, Виктор. Он много лет работал в редакции, и у меня с ним сложились неоднозначные отношения. Газета при Маеровиче давала материалы о шахматных соревнованиях, но нередко он «портачил» и не признавал ошибок.

Маерович говорит: «Здоров, гроссмейстер! Ты был на выступлении Гантварга? Можешь об этом написать?» Говорю: «Могу» – «А давай мы сделаем так, что он поздравил наших преподавателей, читателей с Новым годом?» Мне это показалось довольно странным, ведь встреча с Гантваргом состоялась у нас за несколько недель до Нового года, но я подумал, что хуже от поздравления никому не будет.

И вот статья вышла под «шапкой»: «Сардэчныя віншаванні з Новым годам, поспехаў у працы і вучобе, здароўя, шчасця!» А начиналась она так: «Да гэтай доўгачаканай сустрэчы рыхтаваліся ўсе: і студэнты, і выкладчыкі». Понятно, что не всем в институте были интересны шашки, да и шахматы тоже (правда, ими увлекались больше). Организаторы встречи с Гантваргом в материале не упоминались; сейчас могу сказать, что к ней были причастны председатель профкома Адамович, а также декан факультета естествознания Сергей Владимирович Кобяк, большой любитель спорта, в частности, шахмат и шашек. Он всегда интересовался, как «его» команда играет на институтских соревнованиях, помогал шахматистам при поступлении. К сожалению, умер (в середине 1990-х).

На математическом факультете с 1981 года учился Александр Пресман, мастер спорта по шашкам – я написал о Пресмане в газету в 1982-м или 1983-м, когда он стал чемпионом Минска… По шашкам чемпионатов пединститута не проводилось, зато, когда у молодой команды матфака были проблемы с составом по шахматам, Пресмана выставили на первую доску, как бы «на убой», а он сыграл прилично – вышел в «плюс». Припоминаю, что Пресман обыграл приличного шахматиста-перворазрядника Колю Молчана с исторического факультета. На мои занятия по шахматам Пресман не ходил, но отношения у нас были нормальные.

До сих пор точно не знаю, в чью голову пришла мудрая идея пригласить в пединститут многократного чемпиона мира, да ещё на пике его славы (очередной чемпионат закончился в октябре 1984 г.). Позже я спросил у Пресмана: «Не ты ли Гантварга пригласил?» – «Нет, на него вышли без меня, но Гантварг предварительно позвонил мне, спросил, что за люди в институте, стόит ли прийти. Я ответил, что стόит».

Пресман, кстати, и открыл встречу, произнёс небольшую вступительную речь. Когда мой «отчёт» вышел в газете, я передал экземпляр для Гантварга. Мастер спросил: «Может, что-нибудь ему напишешь?» – «Кто я такой, чтобы ему писать?». Газету Пресман передал.

Кто мне сообщил, что состоится встреча, уже не помню. Я пришёл на неё после работы. Кобяк сказал, что студенты 2-й смены вместо лекций могут сходить на Гантварга. Со мной были Александр Павлович (будущий тренер по шахматам и шашкам, тоже учился на естествознании), Царкевич Витя из Солигорского района, интересный парень. Дошел до уровня первого разряда, был в Пуховичском районе (посёлок Правдинский) председателем местного исполкома, а сейчас вроде бы работает учителем вместе с Молчаном, у них в районе сильная шахматная команда.

Пришли в актовый зал, сели, Кобяк нам быстренько выдал листки бумаги и ручку: «Вы знаете, какие вопросы задавать». В итоге вопросы шли в основном от нас с Павловичем.

После вопросов и ответов состоялся сеанс – в нём сыграло человек 15-20. Естественно, Гантварг все партии выиграл. В зале не хватало места, и у меня не было желания играть, но всё шло неплохо, пока гроссмейстер не выиграл шашку. Я сдался, но Гантварг продлил вариант на пару ходов и говорит: «Здесь ничья». Все переживали, что я не увидел этого варианта. Рядом сидела Ира Рогацевич с факультета естествознания, которая имела второй разряд по шашкам, но играла за факультет в шахматы (средне), иногда приходила ко мне на секцию. Она укоризненно заметила: «Что ж Вы так…» Впрочем, я, будучи шахматистом, ничуть не расстроился из-за поражения.

Слева Гантварг, за ним комсомольский лидер Григорьев, справа Адамович, на заднем плане я. Публикуется впервые.

В статью не вошёл мой вопрос, почему Гантварг не поехал на чемпионат мира 1982 г. в Бразилию. Ответ был примерно такой: «Насколько мне приятно вспоминать чемпионаты в Африке, настолько неприятно вспоминать историю с Бразилией. Там получилось недоразумение: до того шашисты в страну не ездили, только шахматисты, и шахматы относились к департаменту спорта. У нас в Госкомспорте решили, что и шашки к нему относятся… Оказалось, что к департаменту культуры! А там надо не за месяц подавать, чтобы оформили разрешение, а за два. Игрокам сказали: “если хотите, поезжайте, но нет гарантий, что не окажетесь в Бразилии за решеткой”. Понятно, шашисты не поехали».

Я спросил и о том, почему у шашистов Беларуси есть выдающиеся достижения, а у шахматистов нет. Гантварг стал говорить о тренерской базе, которая лучше у шашистов, а потом подчеркнул, что в мировых шахматах всё-таки выше уровень, труднее пробиться.

Гроссмейстер вспомнил о первом наставнике – Израиле Бельском. Много внимания уделил своей особой диете (сыроедению) – раньше-де в решительный момент его настигали болезни, а сейчас сумел выдержать длительное соревнование. (Кстати, в книге 1986 г. «50 поединков на 100 клетках» А. Гантварг упомянул, что на диету его «подсадил» в конце 1970-х годов киевский мастер Юрий Колодиев.) Говорил, что в Африке интерес не к шахматам, а исключительно к шашкам. Двое подсобных работников в гостинице приходили убирать номер, и если видели шашки, то сразу в номере садились играть.

Фото из книги «50 поединков на 100 клетках».

Публикация в газете выглядела в моих глазах почётной – первый раз мне заказали статью, да ещё о чемпионе мира. До того я видел Гантварга дважды. Первый раз он выступал осенью 1975 г. в малом зале старого шахматно-шашечного клуба перед шашистами, их было 15-20, я подошёл к концу. Гантварг неодобрительно высказывался об Исере Купермане («Старый, пора на пенсию»). Рядом стоял Аркадий Рокитницкий, который, сославшись на выступление Харма Вирсмы по телевидению, назвал честными людьми Гантварга и Щеголева, а о Купермане и Андрейко высказался весьма нелицеприятно.

Не знаю, как сейчас, а в молодости Анатолий Гантварг был большим любителем футбола, в 1970 г. он не мог нормально играть в шашки, потому что в это время в Мексике проходил футбольный чемпионат мира, постоянно отвлекался, узнавая счёт. Несколько лет спустя в клубе выступал Вениамин Арзамасцев, пришёл и Гантварг. Он поздравил минских динамовцев, чемпионов СССР 1982 г., но добавил, что до команды 1963 г. «Динамо» ещё далеко; вспомнил матч с Тбилиси, когда из грузинских футболистов «сделали котлету».

Потом ещё видел Гантварга в конце 1990-х годов, когда ему исполнилось 50 лет. Во Дворце шахмат и шашек гроссмейстера поздравляли многие начальники, пели ему славу. Кажется, Ананьев (тогдашний министр спорта) сказал: «Гантварга можно отнести и к белорусскому, и к еврейскому, и к русскому народу».

Ну, а ниже – статья 1984 г. из «Савецкага настаўніка» (с некоторыми сокращениями).

Юрий Тепер, ведущий библиотекарь БГПУ имени М. Танка, г. Минск

СУСТРЭЧА З ЧЭМПІЁНАМ СВЕТУ

У сярэдзіне снежня ў госці ў наш інстытут прыйшоў трохразовы чэмпіён свету па міжнародных шашках, чатырохразовы чэмпіён СССР, пераможца розных Усесаюзных і міжнародных турніраў па стаклетачных шашках Анатоль Гантварг.

У праграму вечара ўвайшлі выступленне чэмпіёна свету і яго адказы на пытанні, а таксама сеанс адначасовай гульні ў рускія шашкі.

У сваім выступленні А. Гантварг коратка расказаў пра пачатак свайго шляху ў вялікім спорце, калі ён пачаў займацца шашкамі ў Мінскім Палацы піянераў. Ужо ў 18 гадоў ён увайшоў у склад зборнай СССР, а калі яму было 21, упершыню стаў чэмпіёнам краіны. Асаблівую ўвагу ў сваім выступленні А. Гантварг удзяліў чэмпіянату свету ў сталіцы Сенегала Дакары, які адбыўся ў канцы кастрычніка (там наш зямляк здолеў вярнуць сабе званне мацнейшага шашыста планеты).

Удзельнікам сустрэчы было цікава даведацца пра прыроду і кліматычныя ўмовы гэтай далёкай афрыканскай краіны. Гаворачы пра цяжкія ўмовы, у якіх праходзіла гульня, чэмпіён свету адзначыў вялікае значэнне фізічнай падрыхтоўкі, якая дапамагла яму паспяхова прайсці дыстанцыю турніра.

Гэта была ўжо другая перамога. Першая была ў 1980 годзе, калі наш зямляк перамог на чэмпіянаце свету ў сталіцы Малі г. Бамака. Такім чынам, па словах чэмпіёна, Афрыка з’явілася для яго шчаслівым кантынентам. Пра тое, што ўдзельнікаў сустрэчы зацікавіла выступленне А. Гантварга, сведчыць і вялікая колькасць пытанняў, якія былі зададзены чэмпіёну. Так, было зададзена пытанне пра шанцы А. Гантварга ў матчы за званне чэмпіёна свету ў матчы з галандскім шашыстам Робертам Клеркам, які адбудзецца ў 1985 годзе. Адказваючы на яго, гросмайстар сказаў, што гэта будзе ўпартая і цяжкая барацьба.

На пытанне, чаму многія замежныя мацнейшыя шашысты, напрыклад, Тоні Сейбрандс і Харм Вірсма, заваяваўшы сусветную карону, адмаўляюцца ад далейшай барацьбы за яе ўтрыманне, А. Гантварг адказаў: «Напружанне барацьбы ў сучасным спорце такое, што паказваць стабільныя вынікі доўгі час цяжка, таму замежныя “зоркі” спяшаюцца зарабіць як мага больш грошай і тым самым забяспечыць сваё існаванне. Калі гэта зроблена, яны лічаць, што ім больш няма сэнсу перагружацца, адстойваючы тытул чэмпіёна свету».

Сярод шматлікіх пытанняў было і такое: «Як вы ацэньваеце перспектывы студэнта нашага інстытута Аляксандра Прэсмана?» На яго чэмпіён свету адказаў так: «Гэта самы здольны сярод маладых шашыстаў у нашай рэспубліцы. Але, каб дасягнуць спартыўных і творчых вышынь, яму трэба вельмі многа працаваць».

Нямала было пытанняў, звязаных з жыццём, захапленнямі чэмпіёна свету.

Юрый Тэпер

Опубликовано 02.05.2017 02:25

Вспомним шашиста Бельского

(Ниже перевод на русский)

ІЗРАІЛЬ БЕЛЬСКІ: ШАШЫСТ, БАЕЦ, ПЕДАГОГ, ВЫНАХОДНІК…(10.06.1923-15.12.2014)

Экс-чэмпіён свету па шашках Анатоль Гантварг так звярнуўся да Ізраіля Бельскага: «Мой першы і галоўны трэнер, якому я абавязаны ўсім у сваім спартыўным жыцці…» Ганаровы член Беларускай федэрацыі шашак майстар Бельскі (часам яго называюць Ісакам) даўно на пенсіі, але можа многае расказаць і пра сваіх настаўнікаў, і пра вучняў, якія дагэтуль выступаюць у чэмпіянатах Беларусі і Ізраіля, і пра вайну, на якой выжыў ледзь не цудам.

«Жил мальчишка, слегка картавил» (радок з верша Ю. Файнберга да 75-годдзя І. Бельскага)

Да вайны жылі мы ў халупе на Рэспубліканскай – там, дзе цяпер пачынаецца Гарадскі вал. Бацька, кравец-саматужнік, каб не ісці ў цэх, не парушаць суботы, браў заказы дамоў. У нас на кухні быў кошык для кашэрнага посуду. Бацька хадзіў у сінагогу і маліўся, але з дзяцей ужо ніхто не маліўся. У той час ішла моцная антырэлігійная прапаганда. Я вучыўся ў яўрэйскай школе № 18, на Абутковай. Праўда, мой бацька казаў, што «ды ідышэ шул із аройсгеворфн» – «школа на ідышы – змарнаваны час». Інтэлігентныя сем’і часцей аддавалі дзяцей у рускія школы.

Сусед Хацка Ідэльсон, на год маладзейшы за мяне (я нарадзіўся ў 1923-м), аднойчы пераказаў мне словы Лёні Кантаровіча, аўтарытэтнага для нас хлопца-старшакласніка, які гуляў за зборную БССР па валейболе, што «самая цікавая гульня – шашкі». І мы пайшлі ў Палац піянераў запісвацца ў гурток. Гэта быў 1936 год. Мне здавалася, што мы добра гуляем, але хутка высвятлілася, што не ведалі элементарных рэчаў, гулялі «па кутках». Кіраўнік, майстар Ілья Гардон, адразу стаў для мяне асобай для пераймання: эрудзіраваны, культурны. Помню, мяне здзівіла, што ён дыктаваў хады без дошкі.

У пакоі, дзе мы займаліся, стаялі восем шашачных столікаў і на кожным надпіс: «подарок мастера Орлова». Пазней я даведаўся пра незвычайны лёс гэтага майстра сталярных спраў: напярэдадні вайны ён рыхтаваў столік з інкрустацыямі для Сталіна. Эвакуіравацца не паспеў. Немцы заявілі: ты скончыш гэты столік, і мы пашлем яго Гітлеру. Але партызаны вызвалілі Арлова (ён, здаецца, таксама быў яўрэй) і перадалі-такі столік у Маскву.

Гардон, калі пачалася вайна, удзельнічаў у паўфінале чэмпіянату СССР. Турнір распусцілі. Я сустрэў яго ў Куйбышаве. Потым стала вядома, што ён быў узяты ў армію. І, натуральна, загінуў.

У нашым двары было 14 хлопцаў, з іх вайну перажылі двое. Дванаццаць загінулі на фронце. І Хацка Ідэльсон загінуў. А ён падаваў вялікія надзеі, быў чэмпіёнам БССР па шашках сярод школьнікаў. Аднойчы мы ўдзельнічалі ў таварыскім матчы па шахматах і шашках з камандай Кіева. За кіеўскіх шашыстаў на 1-й дошцы выступаў Куперман, на другой – Коган. За мінчан на першай Ідэльсон, на другой я. Куперман, будучы чэмпіён свету, ужо тады«грымеў», а Ідэльсону ўдалося звесці з ім абедзве партыі ўнічыю. Хацка быў і чэмпіёнам Мінска па гімнастыцы сярод школьнікаў, выдатна гуляў у футбол…

Вайна забрала жыцці многіх таленавітых людзей. Прыязджаў у Мінск легендарны Васіль Сокаў – выступаў па-за конкурсам у чэмпіянаце БССР. Гуляў у «бліц» з Ільёй Гардонам, і, відаць, перамагаў. Я запомніў рэпліку Сокава: «Илья, пора тебя уже из мастеров выгнать». Сокаў загінуў у 1944 г.

Ззяючыя прасторы

Як пачалася вайна, папаў я ў вучэльню ў Кургане. Вучылі нас на сапёраў. Чыталі нам газеты: нямецкія войскі разбітыя, паўсюль перамогі. А потым, калі вучэльню расфармавалі, я зразумеў, што не настолькі добрыя нашы справы, калі пацаноў адпраўляюць на фронт… Я трапіў у запасны полк: нас там трохі падвучылі мініраванню, размініраванню, стралянню… На перадавую скіравалі ў пачатку кастрычніка 1942 г., а наступленне пачалося 19 кастрычніка. Дзён 10-20 мы жылі пад Сталінградам, там раўніна, ноччу відаць было, як снарады ляцяць. Мяне, як самага маладога, пасылалі да Волгі па ваду. Вада побач, у яры, была непрыдатная для піцця, з вапнай.

Я ахоўваў боепрыпасы ў складзе сапёрнага ўзводу. На вайне ўсё было страшнае… Найбольш урэзалася ў памяць, як ноччу выходзілі на перадавую, ставілі агароджу з дроту. Адзін салдат – яму было гадоў 50 – баязліва сябе паводзіў. А я думаў: «Чаго яму баяцца, ён-то многа пражыў».

Колькі разоў за вайну мне даводзілася бачыць ззяючыя прасторы… Калі не было ні нашых, ні ворага: пустая зямля. За баі на Міусфронце атрымаў Ордэн Славы. Удзельнічаў у Арлоўска-Курскай бітве.

Цікава, што і на фронце часам удавалася згуляць у шашкі. Калі стаялі ў абароне, адзін каўказец, прайграўшы мне некалькі партый, казаў: «у мяне ёсць знаёмы, які Вас пераможа». Я не паверыў, бо меў 1-ю катэгорыю… А яго знаёмым аказаўся старшы пісар палка, вядомы маскоўскі майстар Данілін. Ён быў моцным сапернікам. Потым званіў мне са штаба, каб я згуляў з ім.

…Пасля шпіталя мяне зноў накіравалі на перадавую, дзе я атрымаў другое раненне. Тады, у 1944 г., мяне камісавалі. І я паехаў да сястры, якая працавала ўрачом, у Камянец-Уральскі. А потым вярнуўся ў Мінск, ужо вызвалены на той час. Мог і не вярнуцца. Калі ахоўваў склад, мусіў быў замяніць палітрука ў акопе. Прыходжу – а акоп засыпаны выбухам, толькі нага тырчыць.

Пасля вайны

Сустрэў мяне Аба Шагаловіч, з якім да вайны мы займаліся ў Палацы піянераў, і расказаў, што Аркадзь Ракітніцкі пакідае працу ў шашачным гуртку. Мне прапанавалі весці шашкі, і я працаваў на працягу 16 гадоў. Падрыхтаваў Беляеўскага, Гелера, Каца, Соркіну, Файнберга і інш. Найбольшы мой трэнерскі поспех – 1-е месца каманды БССР (Гелер, Граковіч, Прыяткін, Дашкевіч, Сямёнаў) на чэмпіянаце СССР у 1956 г.

Я дбаў, каб вытрымлівалася норма – 15 чалавек у групе. Дзеці пастаянна гулялі ў «бліц», пасябравалі. Вучыў іх на сваіх партыях. Ставіў на дэманстрацыйную дошку пазіцыю – «думайце». Найчасцей Толік Гантварг першым знаходзіў адказ. Лічу яго найлепшым сваім вучнем.

Сам я выйграў восем чэмпіянатаў Мінска, быў срэбраным прызёрам першынства БССР. У 1960-х адчуў, што цяжка супернічаць з моладдзю ў практычнай гульні. Аднак за навінамі шашачнага жыцця сачу дагэтуль.

Працаваў на «Белгіпрадоры», у аддзеле афармлення праектаў. Унёс 40 рацпрапаноў, прыняты былі хіба 10, і ў рэшце рэшт я перастаў змагацца з валакітай. Цяпер свае рацпрапановы ажыццяўляю ў сябе на кухні. Фотамастацтва люблю, розную тэхніку. Доўгі час рамантаваў гадзіннікі ў Палацы шахмат і шашак. Мяне цанілі аматары-наведвальнікі. Але з прыходам новага дырэктара працаваць стала цяжка. Гады тры таму прыйшлося сысці.

Пра яўрэйства, Беларусь, Ізраіль

Адчуваў сябе яўрэем усё жыццё, вядома: не давалі мне забыць… Ідыш памятаю – дома да вайны толькі на ім і гаварылі. У сінагогу хадзіў час ад часу, і ў Абшчынным доме бываў на шабатах, а зараз ужо ногі не тыя, каб хадзіць. Мне падабаецца, што на стале добрыя пачастункі, дый самадзейны хор у «Хэсэдзе» прыемна паслухаць, але ж там усе пажылыя… Ведаю, што ў адным нашым раёне па мацу да Пейсаха не прыйшлі 160 чалавек, якіх запрашалі. Яўрэйскае жыццё ў Беларусі вялікіх перспектыў не мае. Я наведваў Ізраіль, сустракаўся там з шашыстамі (Плоткіным, Шавелем, Соркінай) і знаёмымі па «Гіпрадору». Калі б у Ізраілі было ціха, без выбухаў – лепш бы яўрэям жыць там.

Запісаў Вольф

І. Бельскі – А. Гантварг, чэмпіянат БССР, 1967. Ход белых.

Белыя: a3, b6, c1, d2, e1, f2, g1, g3, g5, h2 (10). Чорныя: a5, a7, c7, d8, e7, f6, f8, g7, h4 (9).

Рашэнне: 1. dc3! a:c5 2.cb4! a:c3 3.fe3 h:d4 4.cd2 f:h4 5.d:b8.

Паводле «Мы яшчэ тут!», № 35, 2008.

* * *

Пасляслоўе 2016 г. Інтэрв’ю было запісана ў красавіку 2008 г. Зрэшты, няпроста было назваць дыялог з І. Бельскім «інтэрв’ю»: проста мы гутарылі ў яго аднапакаёвай кватэры каля плошчы Перамогі (вул. Кісялёва, д. 7, кв. 50), у прысутнасці Юрыя Файнберга, які мяне да Бельскага і прывёў. Мой суразмоўца ўжо не вельмі добра чуў, і калі адказваў на пытанні, то часта адхіляўся ад тэмы. Майстар дужа ганарыўся жэтонам, які атрымаў за перамогу ў адным з юнацкіх турніраў да вайны, і пад канец паказаў мне той невялікі металічны жэтон з гравіроўкай.

Недзе праз месяц мы з Алесем Астравухам і Клер Ле Фоль ненадоўга зайшлі да старога (французскую даследчыцу цікавілі нейкія звесткі пра ідышныя школы ў Беларусі). Тады яна па маёй просьбе сфоткала самога Бельскага і ягоны жэтон, крыху пазней прыслала здымкі. Яны, верагодна, публікуюцца ўпершыню.

Гэта была другая і апошняя мая сустрэча са знакамітым педагогам. Дапоўніць тэкст гутаркі з І. Б. (у публікацыю 2008 г. увайшло не ўсё) магу толькі па ўрыўках, зафіксаваных у сшытку:

«У нас была вялікая сям’я. Адна сястра жыла ў Ленінградзе, муж – начальнік цэха Іжорскага завода. Адзін брат жыў у Расіі – відаць, загінуў. Дзве сястры памерлі. Застаўся я адзін».

«Заняткі ў Палацы піянераў праходзілі вельмі цікава, я кожны раз чакаў гэтага дня і наведваў гурток да 17 гадоў».

«У 1937 г. быў чэмпіянат рэспублікі (каманднае першынство гарадоў у Віцебску). Для мяне гэта быў урачысты дзень, калі мяне запрасілі… А яшчэ была паездка ў Варонеж, недзе ў 1938-м. Час быў вельмі галодны. Перасадка ў Маскве. Я быў здзіўлены высачэзнымі будынкамі. У Варонежы я гуляў з Агафонавым – і выйграў. Гэта быў таварыскі матч, лік не помню».

«Шахматыст Сіліч – моцны мужчына, светла-русы – прыязджаў да нас на першынство рэспублікі сярод школьнікаў, якое ладзілася пад Гомелем».

«Пасля матчу з кіеўскімі школьнікамі нас запрасілі адзначыць сустрэчу ў гасцініцы «Еўропа» – запомнілася, што суп падаваў мужчына-афіцыянт у алюмініевых місах… Майстар Рам быў здзіўлены, што Хацка Ідэльсон абедзве партыі звёў унічыю».

«У 1940-м годзе (насамрэч у 1941-м – В. Р.) прайшоў апошні даваенны чэмпіянат БССР па шашках. Берлінкоў быў суддзёй, але не помніў гэтага [пасля вайны]. Чэмпіянат гэты скончыўся вельмі сумна для Гардона – Ілья Сямёнавіч цягам 11 год быў чэмпіёнам рэспублікі. У першым туры я ў яго выйграў. Падзялілі першыя месцы 4 чалавекі, павінен быў адбыцца матч… Я заняў 6-е месца».

«Пад Сталінградам [у 1942 г.] мы жылі ў балаганах такіх – блохі нас заядалі (іх былі там тысячы, мільёны)».

«Я хадзіў да Волгі па тры кіламетры, з вёдрамі ў абедзвюх руках».

«У сястры ў Каменцы-Уральскім – яна працавала ўрачом, хаця дыплом да вайны не паспела атрымаць – я жыў дзён 10. Калі Мінск вызвалілі, я ўжо быў у Маскве».

Цікавы артыкул, дзе біяграфія слыннага шашыста раскрыта больш падрабязна, апублікаваны тут у 2013 г. На жаль, 15.12.2014 Ізраіль Бельскі ў 91 год завяршыў сваё зямное жыццё. «Светлая памяць вялікаму ТРЭНЕРУ», – напісаў тады беларускі гросмайстар Андрэй Валюк у некралогу.

Падрыхтаваў В. Рубінчык

***

Израиль Бельский: шашист, боец, педагог, изобретатель…(10.06.1923-15.12.2014)

Экс-чемпион мира по шашкам Анатолий Гантварг так обратился к Израилю Бельскому: «Моему первому и главному педагогу, которому я обязан всем в своей спортивной жизни…» Почетный член Белорусской федерации шашек мастер Бельский (иногда его называют Исааком) давно на пенсии, но может многое рассказать и о своих учителях, и об учениках, которые до сих пор выступают в чемпионатах Беларуси и Израиля, и о войне, на которой выжил чуть ли не чудом.

«Жил мальчишка, слегка картавил» (из стихотворения Ю. Файнбергa к 75-летию И. Бельского)

До войны мы жили в халупе на Республиканской – там, где сейчас начинается Городской вал. Отец, портной-кустарь, чтобы не идти в цех, не нарушать субботу, брал заказы домой. У нас на кухне была корзина для кошерной посуды. Отец ходил в синагогу и молился, но из детей уже никто не молился. В то время шла сильная антирелигиозная пропаганда. Я учился в еврейской школе № 18, на Обувной. Правда, мой отец говорил, что «ды идишэ шул из аройсгеворфн» («школа на идише – потраченное впустую время»). Интеллигентные семьи чаще отдавали детей в русские школы.

Сосед Хацка Идельсон, на год младше меня (я родился в 1923-м), однажды пересказал мне слова Лёни Кантаровича, авторитетного для нас парня-старшеклассника, который играл за сборную БССР по волейболу, что «самая интересная игра – шашки». И мы пошли во Дворец пионеров записываться в кружок. Это был 1936 год. Мне казалось, что мы хорошо играем, но быстро выяснилось, что не знали элементарных вещей, играли «по уголкам». Руководитель, мастер Илья Гордон, сразу стал для меня личностью для подражания: эрудированный, культурный. Помню, меня удивило, что он диктовал ходы без доски.

В комнате, где мы занимались, стояли восемь шашечных столиков и на каждом надпись: «подарок мастера Орлова». Позже я узнал о необычной судьбе этого мастера столярных дел: накануне войны он готовил столик с инкрустациями для Сталина. Эвакуироваться не успел. Немцы заявили: ты закончишь этот столик, и мы пошлем его Гитлеру. Но партизаны освободили Орлова (он, кажется, тоже был еврей) и передали-таки столик в Москву.

Гордон, когда началась война, участвовал в полуфинале чемпионата СССР. Турнир распустили. Я встретил его в Куйбышеве. Потом стало известно, что он был взят в армию. И, естественно, погиб.

В нашем дворе было 14 парней, из них войну пережили двое. Двенадцать погибли на фронте. И Хацка Идельсон погиб. А он подавал большие надежды, был чемпионом БССР по шашкам среди школьников. Однажды мы участвовали в товарищеском матче по шахматам и шашкам с командой Киева. За киевских шашистов на 1-й доске выступал Куперман, на другой – Коган. За минчан на первой Идельсон, на второй я. Куперман, будущий чемпион мира, уже тогда «гремел», а Идельсону удалось свести с ним обе партии вничью. Хацка был и чемпионом Минска по гимнастике среди школьников, прекрасно играл в футбол…

Война унесла жизни многих талантливых людей. Приезжал в Минск легендарный Василий Соков – выступал вне конкурса в чемпионате БССР. Играл в «блиц» с Ильей Гордоном, и, видимо, побеждал. Я запомнил реплику Сокова: «Илья, пора тебя уже из мастеров выгнать». Соков погиб в 1944 г.

Зияющие просторы

Когда началась война, попал я в училище в Кургане. Учили нас на саперов. Читали нам газеты: немецкие войска разбиты, всюду одни победы. А потом, когда расформировали училище, я понял, что не настолько хороши наши дела, если пацанов отправляют на фронт… Я попал в запасной полк: нас там немного подучили минированию, разминированию, стрельбе… На передовую направили в начале октября 1942 г., а наступление началось 19 октября. Дней 10-20 мы жили под Сталинградом, там равнина, ночью видно было, как снаряды летят. Меня, как самого молодого, посылали к Волге за водой. Вода рядом, в балке, была непригодной для питья, с известью.

Я охранял боеприпасы в составе саперного взвода. На войне всё было страшно… Более всего врезалось в память, как ночью выходили на передовую, ставили проволочные заграждения («козлы»). Один солдат – ему было лет 50 – боязливо себя держал. А я думал: «Чего ему бояться, он-то много прожил».

Сколько раз за войну мне приходилось видеть зияющие просторы… Когда не было ни наших, ни врага: пустая земля. За бои на Миус-фронте получил Орден Славы. Участвовал в Орловско-Курской битве.

Интересно, что и на фронте иногда удавалось сыграть в шашки. Когда стояли в обороне, один кавказец, проиграв мне несколько партий, говорил: «у меня есть знакомый, который Вас победит». Я не поверил, так как имел 1-ю категорию… А его знакомым оказался старший писарь полка, известный московский мастер Данилин. Он был сильным соперником. Потом звонил мне из штаба, чтобы я сыграл с ним.

…После госпиталя меня снова отправили на передовую, где я получил второе ранение. Тогда, в 1944 г., меня комиссовали. И я поехал к сестре, которая работала врачом, в Каменец-Уральский. А потом вернулся в Минск, уже освобожденный в то время. Мог и не вернуться. Когда охранял склад, должен был заменить политрука в окопе. Прихожу – а окоп засыпан взрывом, только нога торчит.

После войны

Встретил меня Або Шагалович, с которым до войны мы занимались во Дворце пионеров, и рассказал, что Аркадий Рокитницкий оставляет работу в шашечном кружке. Мне предложили вести шашки, и я работал в течение 16 лет. Подготовил Беляевского, Геллера, Каца, Соркину, Файнберга и др. Наибольший мой тренерский успех – 1-е место команды БССР (Геллер, Гракович, Прияткин, Дашкевич, Семенов) на чемпионате СССР в 1956 г.

Я старался, чтобы выдерживалась норма – 15 человек в группе. Дети постоянно играли в «блиц», подружились. Учил их на своих партиях. Ставил на демонстрационную доску позицию – «думайте». Чаще Толик Гантварг первым находил ответ. Считаю его лучшим своим учеником.

Сам я выиграл восемь чемпионатов Минска, был серебряным призером первенства БССР. В 1960-х почувствовал, что трудно соперничать с молодежью в практической игре. Однако за новостями шашечной жизни слежу до сих пор.

Работал на «Белгипродоре», в отделе оформления проектов. Внес 40 рацпредложений, приняты были разве что 10, и в конце концов я перестал бороться с волокитой. Теперь свои рацпредложения осуществляю у себя на кухне. Фотоискусство люблю, различную технику. Долгое время ремонтировал часы во Дворце шахмат и шашек. Меня ценили любители игр. Но с приходом нового директора работать стало трудно. Года три назад пришлось уйти.

О еврействе, Беларуси, Израиле

Чувствовал себя евреем всю жизнь, конечно: не давали мне забыть… Идиш помню – дома до войны только на нем и говорили. В синагогу ходил время от времени, и в общинном доме бывал на шабат, а теперь уже ноги не те, чтобы ходить. Мне нравится, что на столе хорошие угощения, да и самодеятельный хор в «Хэсэде» приятно послушать, но там все пожилые… Знаю, что в одном нашем районе за мацой к Песаху не пришли 160 человек, которых приглашали. Еврейская жизнь в Беларуси больших перспектив не имеет. Я посещал Израиль, встречался там с шашистами (Плоткиным, Шавелем, Соркиной) и знакомыми по «Гипродору». Если было бы в Израиле тихо, без взрывов – лучше бы евреям жить там.

Записал Вольф

И. Бельский – А. Гантварг, чемпионат БССР, 1967. Ход белых.

Белые: a3, b6, c1, d2, e1, f2, g1, g3, g5, h2 (10). Черные: a5, a7, c7, d8, e7, f6, f8, g7, h4 (9).

Решение: 1.dc3! a:c5 2.cb4! a:c3 3.fe3 h:d4 4.cd2 f:h4 5.d:b8.

По «Мы яшчэ тут!», № 35, 2008.

Послесловие 2016 года. Интервью было записано в апреле 2008 г. Впрочем, непросто было назвать диалог с И. Бельским «интервью»: просто мы беседовали в его однокомнатной квартире возле площади Победы (ул. Киселева, д. 7, кв. 50), в присутствии Юрия Файнберга, который меня к Бельскому и привел. Мой собеседник уже не очень хорошо слышал, и когда отвечал на вопросы, то часто отклонялся от темы. Мастер очень гордился жетоном, который получил за победу в одном из юношеских турниров до войны, и под конец показал мне тот небольшой металлический жетон с гравировкой.

Где-то через месяц мы с Александром Астраухом и Клер Ле Фоль ненадолго зашли к И. Б. (французскую исследовательницу интересовали какие-то сведения про идишистские школы в Беларуси). Тогда она по моей просьбе сфотографировала самого Бельского и его жетон, чуть позже прислала снимки. Они, вероятно, публикуются впервые.

Это была вторая и последняя моя встреча со знаменитым педагогом – то, что я видел его во Дворце шахмат и шашек в 1990-х годах за починкой часов, можно сказать, не в счёт. Дополнить текст беседы с И. Б. (в публикацию 2008 г. вошло не всё) могу лишь по отрывкам, зафиксированным в тетради:

«У нас была большая семья. Одна сестра жила в Ленинграде, муж – начальник цеха Ижорского завода. Один брат жил в России – по-видимому, погиб. Две сестры умерли. Остался я один».

«Занятия во Дворце пионеров проходили очень интересно, я каждый раз ждал этого дня и посещал кружок до 17 лет. Слово «Дворец» было подходящим; там, например, стояли кресла, обтянутые кожей».

«В 1937 году был чемпионат республики (командное первенство городов в Витебске). Для меня это был торжественный день, когда меня пригласили… А еще была поездка в Воронеж, где-то в 1938-м. Время было очень голодное. Пересадка в Москве. Я был удивлен высотными домами. В Воронеже я играл с Агафоновым – и выиграл. Это был товарищеский матч, счёт не помню».

«У Ильи Гордона долго не было детей, потом появилась дочь».

«Шахматист Силич – крепкий мужчина, светло-русый – приезжал к нам на первенство республики среди школьников, которое проводилось под Гомелем то ли в Чонках, то ли в Клёнках».

«После матча с киевскими школьниками нас пригласили отметить встречу в гостинице «Европа» – запомнилось, что суп в алюминиевых мисках подавал мужчина-официант… Мастер Рамм был удивлен, что Хацка Идельсон обе партии свел вничью».

«В 1940-м году (на самом деле в 1941-м – В. Р.) прошел последний довоенный чемпионат БССР по шашкам. Берлинков был судьей, но не помнил этого [после войны]. Чемпионат этот закончился очень печально для Гордона – ведь Илья Семенович на протяжении 11 лет был чемпионом республики. В первом туре я у него выиграл. Разделили первые места 4 человека, должен был состояться матч… Я занял 6-е место».

«Под Сталинградом [в 1942 году] мы жили в балаганах таких – блохи нас заедали (их были там тысячи, миллионы)».

«Я ходил к Волге по три километра, с ведрами в обеих руках».

«У сестры в Каменце-Уральском – она работала врачом, хотя диплом до войны не успела получить – я жил дней 10. Когда Минск освободили, я уже был в Москве».

Интересная статья, где биография известного шашиста раскрыта более подробно, опубликована здесь в 2013 г.

Увы, 15.12.2014 Израиль Бельский в 91 год завершил свой земной путь. «Светлая память великому ТРЕНЕРУ», – написал тогда белорусский гроссмейстер Андрей Валюк в некрологе.

Подготовил В. Рубинчик

Опубликовано 15.12.2016 05:39

Мастер спорта по шахматам Або Шагалович

В 1946 году по городу расклеили объявление о городском шахматном турнире среди школьников, и я поплёлся по разбитому Минску к месту игры. В то время я еле-еле умел делать ходы. Не знал, что пешки из начального положения могут ходить вперёд на два поля. В Доме пионеров меня встретили весьма радушно преподаватели по шашкам Аркадий Рокитницкий и по шахматам Або Шагалович. Было мне 11 лет. В зале шумели детские голоса. Рокитницкий записал меня в городской турнир, в итоге я набрал ноль очков, но мудрый Аркадий Венедиктович всё же выписал мне 5-й разряд по шахматам. Билет храню до сих пор. Меня всё устраивало: общество школьников, преподаватели, дирекция…

Прошёл год. Я был включён в сеанс одновременной игры с Ратмиром Холмовым. Пробежало ещё 3-4 года, и мы переехали в новенький Дворец пионеров и школьников. Шахматистам отвели небольшую комнату, внутри которой висел большой портрет Михаила Чигорина. Шашисты занимались тут же. Рокитницкий вскоре передал их Исааку Бельскому.

Педагогический талант Бельского был бесспорен, среди его учеников – чемпион мира по «стоклеткам» Анатолий Гантварг. А вот у Шагаловича с педагогикой было похуже. Душевные отношения с учениками не складывались. При мне он окончил заочно юридический институт, получил диплом юриста, но позже не работал по специальности. Думаю, что такая раздвоенность сказывалась на его характере психологически.

Шагалович был весьма красивый мужчина, среднего роста, умный, рассудительный. Таким оставался, не меняясь, десятками лет. Он долго работал то заместителем председателя шахматной федерации, то её председателем, пока не находилась, с его точки зрения, более стоящая кандидатура. Был аккуратен, честен, уважаем всеми. К 1957 году играл в силу мастера. Рокитницкий выбил в спорткомитете деньги на проведение турнира с мастерской нормой. Пригласили из России чемпиона столицы Соловьёва и мастеров Щербакова, Юхтмана. Шагалович перевыполнил норму и, наконец, стал мастером. После этого, однако, он всё реже и реже включался в турниры.

Примерно в 1950 году он свозил команду Дворца в Прибалтику. Мы побывали с матчами в Вильнюсе, Риге, Таллинне. Всё это приятно вспомнить, но отношения с наставником у меня были прохладные: видимо, мешали разные характеры. Я любил травить шахматную баланду, потрепаться, посмеяться, а он был улыбчиво серьёзен. Ближе в этом плане был мне Алексей Суэтин.

Шагалович никогда не писал в газеты, подработку постоянно имел на радио. После А. Рокитницкого это по значимости вторая фигура в шахматной жизни Беларуси. У него было много учеников, в том числе гроссмейстер Виктор Купрейчик.

Об отъезде в США Або Шагалович мне сообщил, и я ему позвонил из Бостона в 2001 году. Слышался старческий голос, мастер пожаловался, что у него умерла жена. О шахматах речь уже не заходила.

Дмитрий Ной, г. Бостон (США)

***

Тренер Абo Шагалович, каким я его помню

Шахматный кружок минского Дворца пионеров я начал посещать в сентябре 1971 года. Первый сезон основным тренером был М. И. Шерешевский, который руководил занятиями во вторую смену (с теми, кто утром ходил в школу), а Шагалович вёл утреннюю группу шахматистов. В тот учебный год он приходил на замену один или два раза, но эти занятия ничем особенным не запомнились. Единственное, что я отметил, – еврейский акцент (например, «пьять» вместо пять). Вообще, я мог бы придти к Шагаловичу на два года раньше. Дело в том, что в августе-сентябре 1969 г. я занимался в парке Горького у одного из учеников А. П. Сокольского. В это время во Дворце шёл ремонт, и учебный год Шагалович открыл в парке. В один из дней занятия совпали, а Шагалович проводил приём в свою группу. Он предложил мне записаться к нему, но я не решился бросить свой предыдущий кружок и записываться не стал. Вскоре кружок А. И. Шагаловича вернулся во Дворец пионеров по ул. Энгельса, а мой первоначальный кружок прекратил существование. Так я потерял 2 года, пока не записался во Дворец в 1971 г.

Под руководством А. Шагаловича я занимался шахматами два сезона: 1972/73 и 1973/74. В 1974/75 я учился в 10-м классе и шахматы отошли на задний план; тогда считалось, что надо основное внимание уделять школе, чтобы лучше подготовиться к поступлению в вуз.

Прежде всего хотел бы обратить внимание на «дух» кружка. У всех, или, во всяком случае, у подавляющего большинства ребят, независимо от того, сколько времени они посещали кружок и каких успехов добились, на всю жизнь сохранилась бескорыстная любовь к шахматам, интерес к шахматным событиям и уважительное отношение друг к другу. Сколько я помню, ни разу в моем присутствии не было взаимных оскорблений, драк, выяснения отношений по еврейскому или другому национальному вопросу. А ведь мы учились в 1970-е годы, когда в советском обществе указанные проблемы имели место. Конечно, столь положительная обстановка в кружке была связана с тем, что на шахматы ходили главным образом дети из интеллигентных семей, но и личную роль Або Израилевича преуменьшать не следует.

Как проходили занятия? В начале всегда был общий урок 15-20 минут, где обычно показывалась какая-либо партия или теоретический вариант (обычно дебютный – эндшпили Або Израилевич демонстрировал редко). После этого шла практическая часть занятия (турниры, лёгкие партии). Сыгранные партии тут же подвергались анализу. Первый год у Шерешевского мы партии не записывали, но к концу года и он заставлял записывать. Шагалович смотрел и лёгкие партии учеников без записи, относился серьёзно к разбору позиций, выявлению ошибок. С моей точки зрения, анализ был самой полезной частью занятий.

Приведу факты из своей шахматной биографии. В январе 1973 г. на городском турнире в ДЮСШ-11 я выполнил 2-й разряд с результатом 6 из 8 и очень гордился этим успехом. По возвращении из «командировки» мои партии были подвергнуты тщательному анализу. Особенно меня огорчило, что на выигранные партии Або Израилевич обращал мало внимания, а упор делался на упущенные возможности в партиях, где я потерял очки (1 проигранная и 2 ничейные). Одна ничейная партия с Королёвым, в которой я имел по дебюту большое преимущество черными, но выигрыш упустил, анализировалась на общем уроке со словами: «Как можно такие позиции не выигрывать?»

Когда А. И. в присутствии всей группы ругал меня за ошибки, мне было не очень-то приятно. Но зато я понял, что мой успех весьма относителен, а для дальнейшего прогресса надо больше работать.

Несколько слов о стиле поведения Або Израилевича. В его речах было много юмора, острот, интересной информации – шахматной и не только. Говорил он простым, понятным языком, может, где-то даже подстраивался под язык ребят. Вспоминается один факт. Очень способный парень Гена Либов (теперь он мастер ФИДЕ, известный тренер) пропустил одно занятие. На следующем занятии он сказал, что писал сочинение. А. И. только этого и ждал, чтобы высмеять пропускающих занятия. Вот этот монолог, как я его помню: «Да, серьезная причина. Вот в Средней Азии узбеки, таджики ездят на ишаках. И какие у них бывают сочинения? Что видят, то и поют. У всех там “сочинения”»… Запомнилось окончание этого урока. Когда была решена непростая задача, кто-то крикнул «Ура!». Шагалович тут же заявил: «Кто кричит “ура”? Вы думаете, что вы в тылу врага? Вы в тылу у бильярдистов и сочинителей!» Дело в том, что в игровой комнате Дворца стоял бильярд, и некоторые кружковцы ходили туда во время занятий.

Не скажу, что очень часто, но иногда под настроение А. И. любил вспоминать о своей молодости. Запомнилось воспоминание о Великой Отечественной войне и армейской службе, попробую его воспроизвести: «То, что сейчас жалуются на тяготы армейской службы, это ерунда. Вот у нас перед войной были тяготы. Гоняли нас по 20 километров в противогазах с грузом. Не знаю, как я выдержал. Называлось это “учиться по-суворовски”. А у немцев никаких суворовцев не было. Едут себе на машинах, танках, мотоциклах и делай с ними, что хочешь. Так что нечего удивляться, что мы столько территорий отдали. Да, физически мы были сильные, но что толку от силы, когда у них было преимущество в технике. Хорошо, что успели развернуть производственную базу на Востоке и сделать перелом в войне». Как человеку, интересующемуся историей, не часто мне приходилось слышать подобные высказывания. Ещё случай. Приходят к нам во время занятий и объявляют, что во Дворце состоится встреча с прокурором (то ли Минска, то ли района) по поводу поведения школьников. Шагалович тут же реагирует: «Если вам интересно послушать прокурора, то можете послушать меня. Я окончил юрфак и 2 года работал помощником прокурора. Однако любовь к шахматам заставила меня перейти на тренерскую работу».

Або Израилевич любил рассказывать о встречах с ведущими шахматистами. Воспроизведу его воспоминания о М. М. Ботвиннике. Однажды Шагалович ездил в Москву на всесоюзный турнир первокатегорников, и на турнир зашёл Ботвинник. На вопрос Шагаловича о причинах посещения этого турнира, где класс участников не соответствовал гроссмейстерскому, Ботвинник сказал: «Я вам открою секрет. Первокатегорники теорию знают слабо, позицию понимают своеобразно. По незнанию они могут придумать оригинальные ходы. Если их взять под “рентген” и хорошо проанализировать, то эти варианты можно в дальнейшем применять в самых серьёзных турнирах». Не знаю, насколько современна мысль Ботвинника в век компьютерного могущества, но в начале 1970-х годов у кружковцев высказывания гроссмейстера вызвали немалый интерес.

Запомнились также слова Або Израилевича о том, что не надо бояться проигрышей. Он рассказывал, что, когда Витя Купрейчик первый раз играл в турнире Дворца пионеров, то проиграл все партии. Шагалович тогда боялся, что это может надломить первоклассника и он бросит занятия. К счастью, этого не случилось.

Або Израилевич не любил, когда преувеличивали силу соперников. Как-то он включил в юношескую команду перворазрядника Н. Клебановича (сейчас Н. К. – кандидат в мастера). Матч состоялся в Ленинграде, Коля обе партии проиграл. При разборе партии тренер высказался так: «Соперником Коли был “чижик” по фамилии Юнеев». В ответ на реплику, что этот «чижик» добился успехов «на Союзе», А. И. заявил, что не надо искать себе оправдания в чужих успехах. Смысл был в том, что не надо никого бояться. Не уверен, что метод «принижения» соперников всегда был правильным, но скажу точно, что когда сам Ш. играл, он никого не боялся. В своё время он побеждал Таля, делал ничью со Смысловым… (см. партии ниже – ред.).

Отдельных интересных эпизодов можно вспомнить немало. Когда мы играли товарищеские матчи с шахматистами ДЮСШ-11, то Або Израилевич говорил: «Вы должны их победить, ведь я – заслуженный тренер республики, а у них тренера не могут ничего запомнить, смотрят в книгу, когда нужно проводить занятия».

Нелицеприятно отозвался А. Шагалович о своём бывшем ученике В. Купрейчике, когда в 1976 г. тот подписал статью с критикой в адрес федерации шахмат, возглавляемой Шагаловичем. Но помнится и такое. В 1985 г. мы с Валерием Буяком заговорили о гексашахматах на заседании федерации. Виктор Купрейчик, Альберт Капенгут, Або Шагалович нашли тогда общий язык («нам не нужны такие игры»). Так, гроссмейстер Купрейчик говорил: «40 тысяч человек занимаются у нас в республике обычными шахматами, а тут группка 10-20 человек… Пускай ездят за свой счет!», Шагалович поддакивал. Но прошло года 4, я встретил Шагаловича, он спросил «Чем ты занимаешься?» и на ответ «В гексашахматы играю» похвалил: «Молодец!»

В Америку А. И. уехал в 1992-м или в 93-м году. Там жили его дочери. Помню, что незадолго до отъезда он встретил меня в клубе и расспрашивал, собираюсь ли я уезжать. Я не очень понял причину вопросов (мне-то он про свой отъезд не говорил), но понял, что его что-то беспокоит.

В начале 1990-х годов проходило собрание федерации, кто-то предложил ввести А. И. Шагаловича в состав её правления, но Або Израилевич отказался: «Я уже старый, если надо, я вам и так что-нибудь подскажу».

Вскоре он уехал, связь прервалась. В моей памяти он остался как хороший педагог (особенно для шахматистов начального уровня – 3-2-1-го разрядов) и очень хороший человек.

Юрий Тепер, кандидат в мастера, ведущий библиотекарь БГПУ им. М. Танка, г. Минск

***

И на Солнце бывают пятна…

Мне не довелось учиться у А. И. Шагаловича и общаться с ним, но кое-какие сведения о мастере спорта, заслуженном тренере республики почерпнул из публикаций 1970-1990-х гг. Статья за подписью Г. Вересова, В. Купрейчика и В. Холода, упомянутая у Ю. Тепера, публиковалась в «Советском спорте» и рижском журнале «Шахматы» (№ 21, 1976). В ней содержалась критика в адрес федерации шахмат БССР и лично А. Шагаловича за, если резюмировать, «отставание от жизни». Критиковал Шагаловича и журнал «Шахматы в СССР» – за неспособность обеспечить проведение всесоюзного соревнования в Минске. Советским СМИ на 100% верить не обязательно, однако похоже, что выдающимся организатором Або Израилевич, в 1960-х гг. занимавший должность председателя федерации и вновь избранный таковым в 1970 г. после четырёхлетнего перерыва (единогласно!), действительно не был.

В многочисленных статьях А. Шагаловича, которые в 1980-х печатались в сборнике «Шахматы, шашки в БССР» (одно время А. Ш. занимал должность старшего тренера сборной школьников БССР и активно делился своими соображениями об игре юных, давал советы коллегам), было много дельного, но немало и спорного, догматического. Приведу лишь пару фраз о карточной игре, в частности, преферансе как развлечении для шахматистов: «Карты никогда никому не помогали и никогда не помогут. Они лишь утомляют мозг, отнимают массу нервной энергии, драгоценного времени, ведут к праздности и безделью» (статья 1982 г.). Следует ли напоминать, что карточной игрой (особенно бриджем) к тому времени увлекались многие ведущие гроссмейстеры, в том числе чемпион мира, да и тренер Карпова Семён Фурман в 1970-х слыл заядлым картёжником? По иронии судьбы, один из учеников А. Шагаловича, международный мастер по шахматам Дмитрий Новицкий в год смерти своего наставника стал именно чемпионом СНГ по преферансу…

Определённые сомнения в человеческих качествах А. Шагаловича возникли у меня после прочтения интервью с ним Э. Раевского (1990 г.). Призывая к скромности и самоотверженности, мастер сам не прочь был прихвастнуть: «Где-то с 1947 до середины 50-х годов был бессменным чемпионом Минска». Это, мягко говоря, не совсем так, да и история об отношениях А. Рокитницкого с А. Шагаловичем, переданная Д. Ноем, не украшает образ А. Ш.

Был ли А. Шагалович «второй по значимости фигурой в шахматной жизни Беларуси»? Трудно сказать. Если иметь в виду чисто административный аспект, то, пожалуй, относительно какого-то периода можно согласиться… Если же взглянуть на результаты А. Ш. в чемпионатах Беларуси, то они, согласно сайту А. Поповского, таковы: 1947 – 11-е место из 16; 1948 – 3-е из 14; 1949 – 4-е из 14; 1950 – 2-3-е из 14; 1951 – 10-12-е из 14; 1952 – 10-11-е из 14; 1953 – 5-е из 14; 1954 – 8-е из 16; 1955 – 6-7-е из 14; 1956 – 11-е из 16; 1957 – 6-е из 16; 1959 – 3-4-е из 16; 1961 – 9-11-е из 17; 1963 – 6-е из 18; 1964 – 3-е из 16; 1966 – 5-6-е из 14; 1969 – 8-10-е из 16. Итак, позволительно оспорить слова мастера, что «вторым, третьим» он становился «систематически». В интервью 1990 г. А. Шагалович словно бы оправдывался за посредственные результаты в четвертьфиналах чемпионатов СССР: «Семья (я рано женился, в 1946 году, когда мне было 24 года), учёба, работа… Возможно, именно поэтому добиться чего-то большего было трудно».

Отдельные партии А. Шагаловичу удавались очень даже неплохо, но в целом игра его не отличалась стабильностью. Разумеется, заслуживает уважения сам факт участия почти в 20 республиканских первенствах, и то, что А. Ш. был одним из первых уроженцев Беларуси, завоевавших звание мастера спорта СССР по шахматам.

Удачные партии со «звёздами»:

М. Таль – А. Шагалович (Вильнюс, 1955)

1.c4 Кf6 2.Кс3 d5 3.cd К:d5 4.g3. Сильнейшее продолжение. После 4.d4 g6 возникает защита Грюнфельда. А если 4.Кf3, то возможно 4…g6 или переход к ферзевому гамбиту путём 4…с5 5.е3 е6 6.d4. 4…g6 5.Сg2 К:c3. Не желая тратить время на отступление 5…Кb6, что и приводило к одному из вариантов защиты Грюнфельда. Теперь же белые получают сильный центр и полуоткрытую линию «b». 6.bc Сg7 7.h4. В духе Михаила Таля – атака при первой возможности. Обычным продолжением является 7.Лb1 Kd7 (В партии Ройзман – Шагалович из первенства Белоруссии того же года было испробовано 7…0-0 8.Л:b7 С:b7 9.С:b7 Кd7 10.С:а8 Ф:а8 11.Кf3 Ке5 12.0-0 К:f3+ 13.еf, и белые остались с лишней пешкой, правда, при контригре чёрных.) 8.Кf3 0-0 9.0-0 Кb6 10.d3 Сd7 11.е4 с6 12.Сb2 с пространственным перевесом у белых. 7…Кd7. Допуская наступление белых на королевском фланге. Возможно, лучше здесь было 7…h5. 8.h5 c6 9.Кf3 Кe5 10.К:е5. Острая игра возникала после 10.d4 К:f3+ 11.С:f3 Се6 12.Лb1 Фd7. 10…С:е5 11.hg hg 12.Л:h8+ С:h8 13.Лb1. Лучше было 13.Фа4 и лишь затем Лb1. Теперь чёрные завладевают инициативой. 13…Фa5! 14.Фb3 Фh5 15.Cf3? Белые не замечают 16-го хода чёрных и быстро попадают в тяжёлое положение. Спасения следовало искать в варианте 15.Крf1. Напримеp: 15.Крf1 Фh2 16.e4 Ch3 17.C:h3 Фh1+ 18.Kpe2 Ф:e4+ 19.Kpd1 Фh1+ 20.Kpc2 Ф:h3 21.Ф:b7 Фf5+ 22.Kpb2 Фc8 23.Ф:c8+ Л:с8 24.Крс2 Крd7 с вероятной ничьёй. 15…Фh2 16.e4 g5! Этот скрытый ресурс атаки белыми не был учтён. Грозит g4. Удовлетворительной защиты уже нет. 17.d3 Фg1+ 18.Kрe2 g4 19.Сg5 gf+ 20.Kр:f3 Фh2 21.Сh4 Сf6 22.С:f6 Фh5+ 23.Kрf4. На 23.Крg2 следует Сh3+ и Фf3. 23…Фh6+ 24.Сg5 e5+ 25.Kрf3 Фh5+ 26.Kрe3 Ф:g5+. Белые сдались (примечания А. Шагаловича из сборника «Шахматисты Белоруссии», Минск, 1972).

А. Шагалович – В. Смыслов (Москва, 1967)

1.d4 Кf6 2.Кс3 d5 3.Сg5 Кbd7 4.Кf3 h6 5.Сh4 e6 6.e4 g5 7.Сg3 Сb4 8.ed К:d5 9.a3 К:c3 10.Фd3 Сa5 11.b4 Кd5 12.ba c5 13.Фd2 cd 14.К:d4 Фf6 15.Сc4 Кf4 16.0-0 Кe5 17.Сb5+ Kрf8 18.Лfe1 a6 19.Сa4 Kрg7 20.Лad1 Кeg6 21.Кf3 e5 22.Фd6 Сg4 23.Ф:f6+ Kр:f6 24.Лd6+ Сe6 25.h4 Лad8 26.Лb6 Лd5 27.Сb3 Л:a5 28.hg+ hg 29.Кd2 Л:a3 30.С:f4 К:f4 31.g3 Кh3+ 32.Kрg2 g4. Ничья.

Подготовил В. Р.

Опубликовано 26.08.2016 13:54