Tag Archives: Израиль Бельский

Да юбілею Аркадзя Ракітніцкага

* * *

8 красавіка споўнілася 110 гадоў з дня нараджэння Аркадзя Ракітніцкага – чалавека, які зрабіў неверагодна многа для папулярызацыі і развіцця беларускіх шашак.

Аркадзь Венядзіктавіч – майстар спорту СССР, заслужаны трэнер БССР, чэмпіён Беларусі па рускіх шашках 1952 і 1954 гадоў, шматгадовы дырэктар Рэспубліканскага шахматна-шашачнага клуба, вядучы шашачнага клуба «Белыя і чорныя» на Беларускім тэлебачанні, аўтар васьмі кніг, рэдактар шашачных аддзелаў у шматлікіх газетах і часопісах.

Аркадзь Ракітніцкі нарадзіўся 8 красавіка 1911 года ў Мінску. Бацька займаў высокую пасаду на Лібава-Роменскай чыгунцы. Неўзабаве пачалася Першая сусветная вайна, і сям’я Ракітніцкіх была эвакуіравана ў горад Рамны Палтаўскай губерні. Вярнуліся ў Мінск яны толькі ў лістападзе 1925 года.

Юны Аркадзь актыўна ўключыўся ў шашачнае жыццё Мінска і Беларусі – удзельнічаў у турнірах, стаў складаць задачы і эцюды. Прыйшлі першыя поспехі: ён перамог у чэмпіянаце Мінска, пачаў рэдагаваць аддзел шашак у адной з рэспубліканскіх газет. У 1931 годзе прыняў удзел у другім малым чэмпіянаце СССР у Маскве.

З 1928 па 1941 гг. Ракітніцкі працаваў ліцейшчыкам на заводзе «Чырвоны інвалід» і паралельна вучыўся. Ён скончыў рабфак БДУ (1934) і вячэрнюю драматычную студыю пры БДТ-1 – тэатры імя Я. Купалы (1938).

У гады вайны Аркадзь Ракітніцкі быў на фронце, у партызанскім атрадзе. Узнагароджаны ордэнам Айчыннай вайны ІІ ступені, пяццю медалямі.

Пасля вайны пачаў вясці шашачны гурток у мінскім Палацы піянераў, змяніўшы там загінуўшага на Ленінградскім фронце маэстра Іллю Гардона. Ракітніцкі, аднак, працуе там нядоўга і па рэкамендацыі вядомага беларускага шахматыста Гаўрылы Верасава становіцца інспектарам па шахматах і шашках у Спарткамітэце Беларусі, а затым, у 1947 г., дырэктарам Рэспубліканскага шахматна-шашачнага клуба, які ўзначальваў больш за 30 гадоў.

У 1959 годзе Беларускае тэлебачанне вырашыла правесці конкурс няштатных каментатараў па розных відах спорта. У ім прыняло ўдзел мноства жадаючых, у тым ліку і Аркадзь Ракітніцкі. Акторская адукацыя дапамагла, і ў тым жа годзе пачаў выходзіць тэлевізійны шашачны клуб «Белыя і чорныя», які стаў унікальнай з’явай не толькі беларускага, але і сусветнага тэлебачання – 37 (!) гадоў бесперапыннага выхаду з нязменным вядучым.

Вось што пісаў мінскі майстар Барыс Берлінкоў у часопісе «Шашки» (1979, №2) у артыкуле, прысвечаным 20-годдзю тэлеклуба.

На ютуб-канале Аляксандра Прэсмана ёсць некалькі алічбаваных фрагментаў выпускаў тэлеклуба «Белыя і чорныя» пачатку 1990-х гадоў: 1, 2, 3, 4.

У 1971 годзе да 60-годдзя Аркадзя Ракітніцкага выйшаў артыкул у газеце «Физкультурник Белоруссии» (№ 80).

(Мы вырашылі прапанаваць чытачам пераклад гэтага артыкула з рускай. – belisrael)

І трэнер, і спартсмен

Увосень 1946 года да нас у студэнцкі інтэрнат зайшоў незнаёмы чалавек, адрэкамендаваўся: інспектар Рэспубліканскага камітэта фізкультуры. Ён тады толькі пачынаў працаваць, шукаў шахматыстаў і шашыстаў для ўдзелу ў першым пасляваенным чэмпіянаце Мінска. З той пары жыццё Аркадзя Венядзіктавіча Ракітніцкага, цяпер – заслужанага трэнера БССР, майстра па шашках, непарыўна звязанае са спортам.

Успамінаючы той, ужо далёкі час нашага першага знаёмства з Аркадзем Венядзіктавічам, я думаю пра тое, колькі сіл і энергіі ён аддаў развіццю шашак і шахмат у рэспубліцы. І ў тым, што за чвэрць стагоддзя ў нас з’явілася ў гэтых відах спорту многа вядомых майстроў, ёсць і яго пэўная заслуга. Гэта ён нястомна арганізоўваў турніры і матчы. Гэта ён быў першым пасля вайны выкладчыкам шашак у мінскім Палацы піянераў. І гэта яго вучні неўзабаве сталі чэмпіёнамі краіны сярод юнакоў. Навучаючы іншых, ён заставаўся спартсменам і сам дабіваўся поспехаў у розных спаборніцтвах, быў чэмпіёнам Беларусі.

Цяпер, магчыма, трэнерская і спартыўная дзейнасць А. Ракітніцкага не такая прыкметная. Многія вучні перараслі свайго настаўніка, самі сталі майстрамі і трэнерамі. Што ж, гэта натуральна, але гэта і сведчанне таго, што ў іх быў вельмі добры настаўнік. Зрэшты, з’яўляючыся дырэктарам Рэспубліканскага шахматна-шашачнага клуба, Аркадзь Венядзіктавіч па-ранейшаму знаходзіцца ў гушчы спартыўных падзей Беларусі.

Вялікае жыццё пражыў (дзіўны выраз, як для 1971 г. – belisrael) А. В. Ракітніцкі. Працоўны шлях ён пачаў у 16 год рабочым-ліцейшчыкам. У гады вайны быў на фронце, у партызанскім атрадзе. І амаль чвэрць стагоддзя аддаў вялікаму спорту. І вось А. В. Ракітніцкаму спаўняецца 60 год. Ад усяго сэрца віншуючы яго з гэтай падзеяй, хочацца пажадаць яму вялікага асабістага шчасця, спартыўнага даўгалецця.

Ул. Шыцік,

кандыдат у майстры спорту СССР

* * *

Пражыўшы доўгае і цікавае жыццё, памёр Аркадзь Ракітніцкі ў 2004 годзе. Цяжка пераацаніць яго ўклад ў папулярызацыю шашак у Беларусі. Акрамя тэлеклуба «Белыя і чорныя», гэта безліч лекцый і сеансаў адначасовай гульні па ўсёй рэспубліцы. Арганізацыя шматлікіх турніраў. Велізарная колькасць шашачных аддзелаў у газетах і часопісах, якія ён рэдагаваў. Восем кніг, на якіх выраслі многія пакаленні шашыстаў.

Дарчы надпіс Аркадзя Ракітніцкага Ізраілю Бельскаму на першай кнізе Ракітніцкага «У дапамогу пачынаючаму шашысту» (1954). З архіва Міхаіла Бельскага.

Падрыхтаваў Віталь Аніська, г. Мінск

Крыніца

* * *

Дадам некалькі слоў. Ніколі спецыяльна не займаўся шашкамі, але ў дзяцінстве з цікавасцю глядзеў тэлевыпускі «Белых і чорных», у тым ліку і таму, што яны вяліся (цалкам або часткова) на беларускай мове. Таксама падкупала інтанацыя вядучага. Пазней я рэзюмаваў свае ўражанні ў рубрыцы «Нашы шашкі»: «Нават людзям, аддалена знаёмым з правіламі шашак, дастаткова было пару разоў паслухаць яго выступы ў перадачы “Белыя і чорныя” на БТ, каб далучыцца да шашачнага ўніверсуму» («Наша Ніва», 14.10.2005).

Дзякуючы разбору партый з кнігі «Шашачныя партыі беларускіх майстроў» (Мінск, 1983), у канцы 1980-х я больш-менш упэўнена стаў адчуваць сябе, гуляючы ў шашкі-64 (мяркую, другі разрад бы зарабіў :)) У 1990-х набыў і колькі іншых кніг А. Ракітніцкага, мо ў чымсьці недасканалых, але створаных з любоўю.

Улетку 1994 г. пашэнціла пазнаёміцца з аўтарам – у Палацы шахмат і шашак. Аркадзь Венядзіктавіч паставіўся да мяне з сімпатыяй і распавёў штось цікавае пра 1930–40-я гады, але я, на жаль, нічога не запісаў, і з цягам часу расповеды забыліся. Помню толькі, што мой суразмоўца добра адгукаўся пра яўрэяў, з якімі яго зводзіў лёс, казаў, што спрыяў камусьці ў час ганенняў на «касмапалітаў». Дазнаўшыся, што я збіраў шахматныя і шашачныя кнігі, прасіў па магчымасці дапамагчы літаратурай школьнаму гуртку, які вёў яго сын.

Аўтограф, пакінуты маім суразмоўцам на кардоннай шахматна-шашачнай дошцы

Вышэй можна бачыць матэрыял, прысвечаны А. Ракітніцкаму, са зборніка «Шахматы, шашки в БССР» за 1986 г.

Так, многія шахматысты былі не ў захапленні ад таго, як А. Р. кіраваў шахматна-шашачным клубам (і выконваў абавязкі інструктара па шахматах і шашках пры спорткамітэце) у 1950-70-х гг. Некаторыя дагэтуль не могуць яму дараваць тое, што Ісак Баляслаўскі ды Аляксей Сакольскі атрымалі званне «заслужаны трэнер СССР» са спазненнем. Але не Ракітніцкі быў вінаваты ў тым, што партыя і ўрад, якія з пачатку 1950-х гадоў прызнавалі асобныя федэрацыі шахмат і шашак, усё ж «заганялі» шахматыстаў і шашыстаў у агульную прастору, прымушаючы канкураваць за рэсурсы. Працаваў бы на месцы Ракітніцкага шахматыст – магчыма, бурчэлі б шашысты…

Вольф Рубінчык, Мінск

Апублiкавана 12.04.2021  05:06

***

З успамінаў былога мінчаніна Дзмітрыя Ноя, 1935 г. нар. (з 2001 г. жыве ў ЗША):

У шахматнай арганізацыі Беларусі я быў больш за паўстагоддзя. У 1951 годзе А. В. Ракітніцкі прапанаваў мне, школьніку, папрацаваць дэманстратарам на занальным турніры чвэрцьфінала чэмпіянату СССР: «Чаму б табе не падпрацаваць?» Потым ён гэтае пытанне задаваў мне да свайго сыходу на пенсію. Такім чынам я адсудзіў з ім, пачынаючы з чэмпіянату БССР сярод калгаснікаў у тым жа годзе, да 30 буйных рэспубліканскіх і ўсесаюзных турніраў. «Чаму б табе не паехаць у Стайкі на тры тыдні, падрыхтаваць юнацкую зборную рэспублікі, а потым у Харкаў на “саюз”?» – і гэтак далей.

Аднойчы набліжаўся чэмпіянат рэспублікі. Ён катэгарычна адмаўляўся яго судзіць з-за Г. Верасава, тое самае зрабіў і А. Сагаловіч. Яны суддзі ўсесаюзнай катэгорыі. У мяне ўвогуле не было судзейскай катэгорыі; я яму так і сказаў, што гэта абсурд. Ён на пасяджэнні шахматнай федэрацыі (я на ёй адсутнічаў) прапанаваў прысудзіць мне рэспубліканскую катэгорыю. Сам яе ў спарткамітэце аформіў і ўручыў мне пасведчанне. Так я стаў галоўным суддзёй таго чэмпіянату.

Я ніколі нікога не прасіў зрабіць мяне рэдактарам шахматных аддзелаў газет і часопіса. А. Суэцін запрасіў мяне ў рэдакцыю «Звязды», адрэкамендаваў штату. Я ім, відаць, спадабаўся і працаваў там пазаштатным карэспандэнтам 20 гадоў. Па яго слядах пайшлі Б. Гальдэнаў, У. Шыцік. У газетнай справе настаўнікам маім быў А. Ракітніцкі. Ён нават на паўгода даў мне друкарку са шрыфтом. Аркадзь Венядзіктавіч быў чалавекам разнастайных талентаў. Шахматысты і шашысты любілі яго і паважалі.

Дадана 19.04.2021  22:11

 

К столетнему юбилею А. Солженицына

«Двести лет вместе», или Опять двадцать пять

 Уж об этом произведении писано-переписано… Справедливо кто-то заметил, что опровергательно-ругательная литература по объёму намного превысила солженицынский двухтомник, вышедший в Москве в 2001–2002 гг. Назову некоторые ответы «Исаевичу»: Резник С. Вместе или врозь? Москва, 2003. 430 с.; Рабинович Я. Быть евреем в России: спасибо Солженицыну. М., 2005. 704 с.; Дейч М. Клио в багровых тонах. М., 2006. 222 с.; Каджая В. Почему не любят евреев. М., 2007. 480 с. Кстати, Семён Резник разъяснил в интернете, что книга Рабиновича нарушает его, Резника, авторские права. Яков Рабинович действительно пошел путем наименьшего сопротивления: настриг цитат у самых разных хулителей Александра Солженицына, от Владимира Бушина до Владимира Войновича.

Количество не всегда переходит в качество, и большинство критических выпадов в адрес Солженицына меня не убедили. Хватало забот и помимо вникания в околотворческие споры, но когда в августе 2008 г. писателя не стало, всё-таки захотелось cнова окинуть взглядом книгу «Двести лет вместе», прочтённую примерно в 2004-2005 гг.

Вот, пожалуй, главное наблюдение: евреи у Солженицына – разные. Меняются (или не меняются) в связи с изменчивыми историческими событиями, но и в каждом рассмотренном эпизоде XIX-XX вв. по-разному реагируют на запреты, относятся к земледелию, воюют, сидят в лагерях, пишут о России. Эта полифония не затмевает авторской позиции: всякий раз одним – сочувствие, другим – ирония, а то и неприязнь. Сочувствие адресуется прежде всего тем, кто настроен прорусски и/или промужицки. Солженицын и сам был настроен прорусски, и в «Архипелаге» обронил, что «в душе мужик», – чему тут удивляться и чем возмущаться? После смерти писателя один из бывших директоров Всемирной ассоциации белорусских евреев на сайте «Хартии» заявил, что Солженицын «стал в последние годы базисом для новой волны русского шовинизма», но это просто амальгама понятий (национальный интерес якобы равен национализму, а тот – шовинизму), столь характерная для полуинтеллигенции-«образованщины»: что в дореволюционной и советской России, что в современной Беларуси.

Упрекали Солженицына за то, что он необъективен, причём иногда и те, кто не имел ничего против «художественного исследования» в «Архипелаге ГУЛАГ» (тоже ведь книга необъективная, но её антисемитской в 1970-х не объявляли). Писатель, даже лауреат Нобелевской премии и член Академии наук, не обязан быть объективным наравне с участниками научных дискуссий. С другой стороны, утверждали, что мало в книге «Двести лет вместе» художественных достоинств: «Написана затупившимся, погнутым пером, вялой нетвердой рукой…» (Семён Резник). Конечно, книга без внешних спецэффектов, но, может, именно таких трудов и не хватает в наше время? Лично мне заболоченное лесное озерцо милее шумных морей и водопадов. (Имел в виду конкретное озерцо под Щучином; ныне оно практически пересохло. – В. Р.)

Придирались и к названию: мы, мол, не «Двести лет» вместе, а чуть ли не тысячу! То есть ребятки-девчатки не читали книгу или делали вид, что не читали: ведь в первой же главе первого тома всё разъясняется, со ссылками на Киевскую Русь, хазар и т.д.

Да, вспоминает Солженицын тех людей и те страницы истории евреев России, СССР (и Беларуси), от которых многим из нас хотелось бы отвернуться-отречься, сказав, к примеру: Троцкий и руководители ЧК-НКВД – по существу и не евреи вовсе, мы за них не в ответе. Вот кандидат философских наук Валерий Каравкин в журнале «Мишпоха» № 5, 1999 закрыл «спорный вопрос»: «революционеры… формировались не в лоне еврейской культуры. Не еврейская традиция питала их, не из еврейского мира, раздробленного на сотни мирков да тысячи местечек, они вышли…» Мыслящий раввин с этаким дроблением/обобщением вряд ли согласился бы, и не случайно выход первого тома книги Солженицына приветствовал хабадник Барух Горин. Но мыслящие раввины у читателей «Мишпохи» авторитетом обычно не пользуются, а идея о том, что «все евреи ответственны друг за друга», воспринимается с усмешкой. Какая там «взаимоответственность», если даже в благотворительном «Хэсэде», по словам его сотрудницы, «строжайшая субординация», и еврейские «начальники» никак не зависят от мнения «подчиненных»!

Гордиться достижениями предков и по-страусиному прятать голову в песок, когда говорится о делах неблаговидных, по меньшей мере глупо. Но, вытащив голову из песка, не следует ли извлечь уроки? Неужели уверенность в том, что евреи правы даже в своих ошибках, прибавит нам сил? И разве не уместна пословица «Не люби потаковщика, люби спорщика», приведённая автором?

Разумеется, многое спорно у Солженицына – хоть его и избрали академиком в 1997 г., профессиональным историком он всё-таки не был. Попадаются ляпсусы: вот, Зелика Аксельрода арестовали и расстреляли не в 1940-м, а в 1941-м. Любопытно, что фамилию Изи Харика Солженицын написал на белорусский манер: «Харык». Стоило ли убеждать читателей, что имперские архивы – это не «мухлеванные советские», что там все распоряжения хранились, поэтому-де можно доверять казённым версиям о ходе погромов в Кишинёве, Гомеле, Белостоке? Наверное, нет: во все времена власти не всё доверяли бумаге и стремились утаить истину. С другой стороны, а правы ли наши публицисты и учёные люди, выставляющие позднецарскую Россию «тюрьмой народов»? Чёрных страниц хватало, и погромщиков Солженицын не оправдывает, но – евреи зарабатывали на жизнь, плодились и размножались в России – и Беларуси, тогдашнем Северо-Западном крае, ездили в Западную Европу, Америку и Палестину… (Шашист Израиль Бельский с гордостью рассказывал мне, что его отец, минский портной, в начале 1910-х умел честным трудом прокормить семью из пяти человек…) Что до политических свобод – в стенографических отчетах заседаний тогдашних Госдум и плюрализм, и чуть не прямые призывы к неповиновению властям. Особо и не поспоришь с автором «Двухсот лет вместе», когда он пишет о 1917-м: «вообще бы не погружаться в этот буйный грязный поток – ни нам, ни вам, ни им…»

Солженицыну ещё ставили в вину, что для подтверждения своей точки зрения отбирает преимущественно писания «еврейских самоедов». Но выходит, не такие уж «самоеды» были авторы сборника «Россия и евреи» (1924), коих Солженицын обильно цитирует. Не дурак был, к примеру, сионист д-р Даниил Пасманик (или Давид?), воевавший за белогвардейцев-«юдофобов» против большевиков-«интернационалистов».

Опасались в своё время – в частности, редактор «Международной еврейской газеты» Танкред Голенпольский – что книга Солженицына вызовет рост погромных настроений. Сейчас очевидно, что эти опасения были сильно преувеличены. Правда, есть категория людей, которым и вымолвленное слово «еврей» кажется опасным. Почти как в стихе Яна Сатуновского: «Не шапируйте их, не провоцируйте:/ каждое упоминание/ о нашем существовании/ это уже ноль целых пять тысячных/ подготовки погрома».

Если бы кто-то из авторитетных белорусов создал труд, подобный солженицынскому, в котором не замалчивал бы всех сложностей отношений между «литвинами» и «литваками» (а отголоски этих сложностей – хотя бы в некоторых произведениях Франтишка Богушевича, Янки Лучины, Якуба Коласа, Янки Купалы…), легче стало бы на душе. От неумеренных «потаковщиков» – иной раз и горький осадок.

Вольф Рубинчик

Первоначальный вариант этой статьи появился в декабре 2008 г. в белорусско-еврейском бюллетене «Мы яшчэ тут!» (№ 41).

Фрагменты выставки, посвящённой столетнему юбилею Солженицына, в Национальной библиотеке Беларуси (2-й этаж). Снимки сделаны 30.11.2018

Симпатичная девушка Юля, готовившая выставку, подарила мне копии, сделанные с автографов юбиляра, но избегала cвоего попадания в кадр 🙂

* * *

Как я с Войновичем о Солженицыне спорил

После августа 2008 г. меня потянуло перечитать произведения Александра Исаевича и познакомиться с тем, что о нём писали (не)доброжелатели. Дошли руки и до нашумевшей в своё время книги Владимира Войновича «Портрет на фоне мифа» (2002): лейтмотив ее – восхищение автора Солженицыным в 1960-е годы и разочарование, начиная с 1970-х. Сейчас просматриваю то, что об этой книге написано в «Википедии»; очень трудно не согласиться, например, с Андреем Немзером – «автор действительно смешного романа о Чонкине не равен создателю “Портрета…” и не тем войдёт в историю». И с Дмитрием Приговым: «Солженицын не просил любить его в молодости и ненавидеть в старости».

Я уважал Войновича за «Хочу быть честным», «Путем взаимной переписки», «Шапку», «Чонкина», да и за «Москву-2042» (последнюю книгу фрагментами слушал по «Радио Свобода» в конце 1980-х, а затем в январе 1991 г. купил в Москве сборник «Утопия и антиутопия XX века», куда роман Войновича вошёл целиком). Поэтому в октябре 2008 г. не выдержал и задиристо, но и с горечью, написал на его электронный адрес о «Портрете…» – «на мой взгляд, это худшая Ваша книга». В письме я цитировал ряд отрывков из «Портрета» и комментировал их. Например:

В. Войнович: «Дошел я до описания строительства заключенными Беломорканала и споткнулся на том месте, где автор предлагает выложить вдоль берегов канала, чтоб всегда люди помнили, фамилии лагерных начальников: Фирин, Берман, Френкель, Коган, Раппопорт и Жук. Во времена борьбы с “космополитизмом” советские газеты так выстраивали в ряд еврейские фамилии врачей-убийц или еще каких-нибудь злодеев этого племени. Но неужели среди начальников Беломора вообще не было русских, татар, якутов или кого еще? А если и не было, то надо ж понимать, что эти шестеро, как бы ни зверствовали, были всего лишь усердными исполнителями высшей воли. Истинным вдохновителем и прорабом этого строительства был как раз тот, чьим именем канал по справедливости и назван – Иосиф Сталин.»

В. Рубинчик: Как будто Солженицын где-то отрицал, что Сталин – злодей! Но ведь пафос «Архипелага ГУЛАГ» – как раз в том, что нельзя всё валить на Сталина. В «Архипелаге» – множество фамилий негодяев, и что с того, если среди них названы и фамилии начальников Беломорканала? Я, еврей, на это не обижаюсь. А «всего лишь усердные исполнители» – это не аргумент. Нацистские преступники тоже говорили, что они «исполнители», но суд в Нюрнберге приговорил их к казни. Кстати, почему это «Жук» – еврейская фамилия?

В. В.: «Когда одни люди упрекают Солженицына в антисемитизме, другие начинают кричать: “Где? Где? Укажите!” Укажу. Например, в “ГУЛАГе”. На берегах Беломорканала он бы выложил дюжину еврейских фамилий начальников строительства. Защитники автора говорят: но это же правда. А я скажу: это неправда. Это ложь. Тогда в НКВД было много евреев, но и жертвами их были люди (не все, но много) той же национальности. Канал строили не перечисленные евреи, а Политбюро во главе с грузином (там был, конечно, и Каганович)».

В. Р.: Почему-то тут уже появилась «дюжина фамилий», а не 6. А в чем, собственно, ложь? Эти начальники невиновны в гибели людей? Не проводили ревностно линию Политбюро? Или Солженицын где-то отрицал, что среди жертв НКВД были евреи – «не все, но много»?

В. В.: «…после Освенцима и Треблинки, после дела врачей-убийц и травли “безродных космополитов” для большого русского писателя, знающего, где он живет и с кем имеет дело, приводить такой список без всяких комментариев не странно ли? Если не понимает, что пишет, значит, не очень умен, а если понимает, значит, другое… тут – да, завоняло. Тут пахнуло и где-то еще – и поглощение всего продукта в целом стало для меня малоаппетитным занятием.»

В. Р.: То есть Вы не оспариваете точность приводимых Солженицыным сведений, а «всего лишь» считаете их публикацию несвоевременной, могущей «лить воду на чужую мельницу». Вот уж – толерантность и свобода слова! Называя «Архипелаг» поглощаемым продуктом («весь продукт в целом» – тавтология), Вы сводите его до рядовой книжки. Думаю, как раз это не очень-то умно. Ведь в любом случае, несмотря на ошибки и неполноту, книга не была рядовой…

В. В.: «Солженицын с негодованием отвергает обвинения его в антисемитизме как нечестные и низкие. Он считает проявлением антисемитизма возводимую на евреев напраслину, но не объективное мнение о них (а его мнение, разумеется, всегда объективно)».

В. Р.: Когда Солженицын утверждал, что его мнение именно «объективно»? Он же не к объективности стремился, а к справедливости, а это разные вещи.

В. В.: «Где Солженицын ни тронет “еврейскую тему”, там очевидны старания провести межу между евреями и русскими, между евреями и собой. В упомянутом выше очерке о крестном ходе в Переделкине автор замечает в толпе разнузданной русской молодежи несколько “мягких еврейских лиц” и делится соображением, что “евреев мы бесперечь ругаем”, а, мол, и молодые русские тоже ничуть не лучше. Сидя в Вермонте и читая русские эмигрантские газеты, где работают евреи (а в каких русских газетах они не работают?), он называет эти издания “их газеты на русском языке”. И это все тем более странно, что так или иначе всю жизнь ведь был окружен людьми этой национальности, чистыми или смешанными (да и жена, а значит, и дети его собственные не без примеси, а по израильским законам и вовсе евреи). Даже те из близких к нему евреев, кого я лично знаю, настолько люди разные, что я затруднился бы объединить их по каким-то общим признакам, не считая графы в советском паспорте».

В. Р.: Солженицын постоянно подчеркивал, что евреи разные бывают, и не проводил межу между собой и близкими ему по духу евреями. А что различал, кто еврей, а кто русский – само по себе это нормально, большинство людей различают, лишь бы не ругались. До общества без наций ещё далеко.

В. В.: «Солженицын переписывает историю (и не видно отличавшей его в прошлом преданности истине) и грешит позорным для русского писателя (и особенно сегодня) недоброжелательством к инородцам и евреям со сваливанием на них вины за все беды».

В. Р.: Глупо. Сколько раз Солженицын говорил, что виноваты в бедах «мы сами», т.е. русские, которые поддались иллюзиям большевизма. А что доля ответственности за революцию и ее последствия ложится и на представителей других народов – его право так считать. Он не «сваливал», он предлагал признать эту долю, чтобы не повторились беды. Не согласны – спорьте, но не искажайте мысль оппонента.

* * *

Ответа от Владимира Николаевича я, как и можно было предполагать, не получил. В июле 2018 г. В. Войнович умер, так что если мы и доспорим, то в лучшем мире. А читателям предлагаю самим определить, кто был более прав.

В. Р.

Опубликовано 11.12.2018  10:36

Отклики:

Як пісаў Ленін у сваіх артыкулах па нацыянальным пытанні, кожная нацыянальная культура складаецца з дзвюх: “дэмакратычнай” і “чарнасоценнай”. Пры жаданні іх колькасць можна павялічыць. Але галоўнае пытанне: што далей рабіць з кнігамі і іх аўтарамі?.. Калі ствараць канон “самых дэмакратычных” пісьменнікаў, Салжаніцын туды, вядома, не ўвойдзе. Пералічваць пытанні да яго, што пачаліся яшчэ пры савецкай уладзе, у т. л. і з дысідэнцкага боку (Копелеў, Сіняўскі, Шаламаў, Ж.Мядзведзеў і інш.), не мае сэнсу. Пра адно з першых абвінавачванняў сябе ў антысемітызме ён пісаў у “Бодался теленок с дубом” (там яго абвінавачвала Л.К.Чукоўская). Шавінізм, гэта, канечне, замоцна, но тое, што Пуцін падняў Ісаіча “на сцяг” (нягледзячы на крытыку апошнім метадаў работы калег першага), – таксама невыпадкова. Аднак, калі сыходзіць з прынцыпу “хто не без граху”, то ў літаратуры (і – шырэй – культуры) усім месца хопіць…

Пётр Рэзванаў, г. Мінск

Ю. Тепер. ИСТОРИЯ ОДНОЙ СТАТЬИ

Дню советской печати (5 мая) посвящается…

Среди произведений Сергея Довлатова мне более всего нравится «Компромисс». Там приводятся отрывки из статей в советской прессе 1970-х годов – а затем писатель рассказывает, как было на самом деле. Что-то похожее напоминает мне история с выходом статьи о знаменитом шашисте Анатолии Гантварге в «многотиражке» педагогического института. Хотя, по большому счету, я всё описал, как было.

Был декабрь 1984 года, месяц близился к середине. Спокойно тружусь в библиотеке, и вдруг меня просят зайти в редакцию «Савецкага настаўніка». Захожу, вижу редактора Маеровича – человека с рыжеватой шевелюрой, своеобразного… Не помню, как его звали – кажется, Виктор. Он много лет работал в редакции, и у меня с ним сложились неоднозначные отношения. Газета при Маеровиче давала материалы о шахматных соревнованиях, но нередко он «портачил» и не признавал ошибок.

Маерович говорит: «Здоров, гроссмейстер! Ты был на выступлении Гантварга? Можешь об этом написать?» Говорю: «Могу» – «А давай мы сделаем так, что он поздравил наших преподавателей, читателей с Новым годом?» Мне это показалось довольно странным, ведь встреча с Гантваргом состоялась у нас за несколько недель до Нового года, но я подумал, что хуже от поздравления никому не будет.

И вот статья вышла под «шапкой»: «Сардэчныя віншаванні з Новым годам, поспехаў у працы і вучобе, здароўя, шчасця!» А начиналась она так: «Да гэтай доўгачаканай сустрэчы рыхтаваліся ўсе: і студэнты, і выкладчыкі». Понятно, что не всем в институте были интересны шашки, да и шахматы тоже (правда, ими увлекались больше). Организаторы встречи с Гантваргом в материале не упоминались; сейчас могу сказать, что к ней были причастны председатель профкома Адамович, а также декан факультета естествознания Сергей Владимирович Кобяк, большой любитель спорта, в частности, шахмат и шашек. Он всегда интересовался, как «его» команда играет на институтских соревнованиях, помогал шахматистам при поступлении. К сожалению, умер (в середине 1990-х).

На математическом факультете с 1981 года учился Александр Пресман, мастер спорта по шашкам – я написал о Пресмане в газету в 1982-м или 1983-м, когда он стал чемпионом Минска… По шашкам чемпионатов пединститута не проводилось, зато, когда у молодой команды матфака были проблемы с составом по шахматам, Пресмана выставили на первую доску, как бы «на убой», а он сыграл прилично – вышел в «плюс». Припоминаю, что Пресман обыграл приличного шахматиста-перворазрядника Колю Молчана с исторического факультета. На мои занятия по шахматам Пресман не ходил, но отношения у нас были нормальные.

До сих пор точно не знаю, в чью голову пришла мудрая идея пригласить в пединститут многократного чемпиона мира, да ещё на пике его славы (очередной чемпионат закончился в октябре 1984 г.). Позже я спросил у Пресмана: «Не ты ли Гантварга пригласил?» – «Нет, на него вышли без меня, но Гантварг предварительно позвонил мне, спросил, что за люди в институте, стόит ли прийти. Я ответил, что стόит».

Пресман, кстати, и открыл встречу, произнёс небольшую вступительную речь. Когда мой «отчёт» вышел в газете, я передал экземпляр для Гантварга. Мастер спросил: «Может, что-нибудь ему напишешь?» – «Кто я такой, чтобы ему писать?». Газету Пресман передал.

Кто мне сообщил, что состоится встреча, уже не помню. Я пришёл на неё после работы. Кобяк сказал, что студенты 2-й смены вместо лекций могут сходить на Гантварга. Со мной были Александр Павлович (будущий тренер по шахматам и шашкам, тоже учился на естествознании), Царкевич Витя из Солигорского района, интересный парень. Дошел до уровня первого разряда, был в Пуховичском районе (посёлок Правдинский) председателем местного исполкома, а сейчас вроде бы работает учителем вместе с Молчаном, у них в районе сильная шахматная команда.

Пришли в актовый зал, сели, Кобяк нам быстренько выдал листки бумаги и ручку: «Вы знаете, какие вопросы задавать». В итоге вопросы шли в основном от нас с Павловичем.

После вопросов и ответов состоялся сеанс – в нём сыграло человек 15-20. Естественно, Гантварг все партии выиграл. В зале не хватало места, и у меня не было желания играть, но всё шло неплохо, пока гроссмейстер не выиграл шашку. Я сдался, но Гантварг продлил вариант на пару ходов и говорит: «Здесь ничья». Все переживали, что я не увидел этого варианта. Рядом сидела Ира Рогацевич с факультета естествознания, которая имела второй разряд по шашкам, но играла за факультет в шахматы (средне), иногда приходила ко мне на секцию. Она укоризненно заметила: «Что ж Вы так…» Впрочем, я, будучи шахматистом, ничуть не расстроился из-за поражения.

Слева Гантварг, за ним комсомольский лидер Григорьев, справа Адамович, на заднем плане я. Публикуется впервые.

В статью не вошёл мой вопрос, почему Гантварг не поехал на чемпионат мира 1982 г. в Бразилию. Ответ был примерно такой: «Насколько мне приятно вспоминать чемпионаты в Африке, настолько неприятно вспоминать историю с Бразилией. Там получилось недоразумение: до того шашисты в страну не ездили, только шахматисты, и шахматы относились к департаменту спорта. У нас в Госкомспорте решили, что и шашки к нему относятся… Оказалось, что к департаменту культуры! А там надо не за месяц подавать, чтобы оформили разрешение, а за два. Игрокам сказали: “если хотите, поезжайте, но нет гарантий, что не окажетесь в Бразилии за решеткой”. Понятно, шашисты не поехали».

Я спросил и о том, почему у шашистов Беларуси есть выдающиеся достижения, а у шахматистов нет. Гантварг стал говорить о тренерской базе, которая лучше у шашистов, а потом подчеркнул, что в мировых шахматах всё-таки выше уровень, труднее пробиться.

Гроссмейстер вспомнил о первом наставнике – Израиле Бельском. Много внимания уделил своей особой диете (сыроедению) – раньше-де в решительный момент его настигали болезни, а сейчас сумел выдержать длительное соревнование. (Кстати, в книге 1986 г. «50 поединков на 100 клетках» А. Гантварг упомянул, что на диету его «подсадил» в конце 1970-х годов киевский мастер Юрий Колодиев.) Говорил, что в Африке интерес не к шахматам, а исключительно к шашкам. Двое подсобных работников в гостинице приходили убирать номер, и если видели шашки, то сразу в номере садились играть.

Фото из книги «50 поединков на 100 клетках».

Публикация в газете выглядела в моих глазах почётной – первый раз мне заказали статью, да ещё о чемпионе мира. До того я видел Гантварга дважды. Первый раз он выступал осенью 1975 г. в малом зале старого шахматно-шашечного клуба перед шашистами, их было 15-20, я подошёл к концу. Гантварг неодобрительно высказывался об Исере Купермане («Старый, пора на пенсию»). Рядом стоял Аркадий Рокитницкий, который, сославшись на выступление Харма Вирсмы по телевидению, назвал честными людьми Гантварга и Щеголева, а о Купермане и Андрейко высказался весьма нелицеприятно.

Не знаю, как сейчас, а в молодости Анатолий Гантварг был большим любителем футбола, в 1970 г. он не мог нормально играть в шашки, потому что в это время в Мексике проходил футбольный чемпионат мира, постоянно отвлекался, узнавая счёт. Несколько лет спустя в клубе выступал Вениамин Арзамасцев, пришёл и Гантварг. Он поздравил минских динамовцев, чемпионов СССР 1982 г., но добавил, что до команды 1963 г. «Динамо» ещё далеко; вспомнил матч с Тбилиси, когда из грузинских футболистов «сделали котлету».

Потом ещё видел Гантварга в конце 1990-х годов, когда ему исполнилось 50 лет. Во Дворце шахмат и шашек гроссмейстера поздравляли многие начальники, пели ему славу. Кажется, Ананьев (тогдашний министр спорта) сказал: «Гантварга можно отнести и к белорусскому, и к еврейскому, и к русскому народу».

Ну, а ниже – статья 1984 г. из «Савецкага настаўніка» (с некоторыми сокращениями).

Юрий Тепер, ведущий библиотекарь БГПУ имени М. Танка, г. Минск

СУСТРЭЧА З ЧЭМПІЁНАМ СВЕТУ

У сярэдзіне снежня ў госці ў наш інстытут прыйшоў трохразовы чэмпіён свету па міжнародных шашках, чатырохразовы чэмпіён СССР, пераможца розных Усесаюзных і міжнародных турніраў па стаклетачных шашках Анатоль Гантварг.

У праграму вечара ўвайшлі выступленне чэмпіёна свету і яго адказы на пытанні, а таксама сеанс адначасовай гульні ў рускія шашкі.

У сваім выступленні А. Гантварг коратка расказаў пра пачатак свайго шляху ў вялікім спорце, калі ён пачаў займацца шашкамі ў Мінскім Палацы піянераў. Ужо ў 18 гадоў ён увайшоў у склад зборнай СССР, а калі яму было 21, упершыню стаў чэмпіёнам краіны. Асаблівую ўвагу ў сваім выступленні А. Гантварг удзяліў чэмпіянату свету ў сталіцы Сенегала Дакары, які адбыўся ў канцы кастрычніка (там наш зямляк здолеў вярнуць сабе званне мацнейшага шашыста планеты).

Удзельнікам сустрэчы было цікава даведацца пра прыроду і кліматычныя ўмовы гэтай далёкай афрыканскай краіны. Гаворачы пра цяжкія ўмовы, у якіх праходзіла гульня, чэмпіён свету адзначыў вялікае значэнне фізічнай падрыхтоўкі, якая дапамагла яму паспяхова прайсці дыстанцыю турніра.

Гэта была ўжо другая перамога. Першая была ў 1980 годзе, калі наш зямляк перамог на чэмпіянаце свету ў сталіцы Малі г. Бамака. Такім чынам, па словах чэмпіёна, Афрыка з’явілася для яго шчаслівым кантынентам. Пра тое, што ўдзельнікаў сустрэчы зацікавіла выступленне А. Гантварга, сведчыць і вялікая колькасць пытанняў, якія былі зададзены чэмпіёну. Так, было зададзена пытанне пра шанцы А. Гантварга ў матчы за званне чэмпіёна свету ў матчы з галандскім шашыстам Робертам Клеркам, які адбудзецца ў 1985 годзе. Адказваючы на яго, гросмайстар сказаў, што гэта будзе ўпартая і цяжкая барацьба.

На пытанне, чаму многія замежныя мацнейшыя шашысты, напрыклад, Тоні Сейбрандс і Харм Вірсма, заваяваўшы сусветную карону, адмаўляюцца ад далейшай барацьбы за яе ўтрыманне, А. Гантварг адказаў: «Напружанне барацьбы ў сучасным спорце такое, што паказваць стабільныя вынікі доўгі час цяжка, таму замежныя “зоркі” спяшаюцца зарабіць як мага больш грошай і тым самым забяспечыць сваё існаванне. Калі гэта зроблена, яны лічаць, што ім больш няма сэнсу перагружацца, адстойваючы тытул чэмпіёна свету».

Сярод шматлікіх пытанняў было і такое: «Як вы ацэньваеце перспектывы студэнта нашага інстытута Аляксандра Прэсмана?» На яго чэмпіён свету адказаў так: «Гэта самы здольны сярод маладых шашыстаў у нашай рэспубліцы. Але, каб дасягнуць спартыўных і творчых вышынь, яму трэба вельмі многа працаваць».

Нямала было пытанняў, звязаных з жыццём, захапленнямі чэмпіёна свету.

Юрый Тэпер

Опубликовано 02.05.2017  02:25

Вспомним шашиста Бельского

(Ниже перевод на русский)

ІЗРАІЛЬ БЕЛЬСКІ: ШАШЫСТ, БАЕЦ, ПЕДАГОГ, ВЫНАХОДНІК…(10.06.1923-15.12.2014)

Экс-чэмпіён свету па шашках Анатоль Гантварг так звярнуўся да Ізраіля Бельскага: «Мой першы і галоўны трэнер, якому я абавязаны ўсім у сваім спартыўным жыцці…» Ганаровы член Беларускай федэрацыі шашак майстар Бельскі (часам яго называюць Ісакам) даўно на пенсіі, але можа многае расказаць і пра сваіх настаўнікаў, і пра вучняў, якія дагэтуль выступаюць у чэмпіянатах Беларусі і Ізраіля, і пра вайну, на якой выжыў ледзь не цудам.

«Жил мальчишка, слегка картавил» (радок з верша Ю. Файнберга да 75-годдзя І. Бельскага)

Да вайны жылі мы ў халупе на Рэспубліканскай – там, дзе цяпер пачынаецца Гарадскі вал. Бацька, кравец-саматужнік, каб не ісці ў цэх, не парушаць суботы, браў заказы дамоў. У нас на кухні быў кошык для кашэрнага посуду. Бацька хадзіў у сінагогу і маліўся, але з дзяцей ужо ніхто не маліўся. У той час ішла моцная антырэлігійная прапаганда. Я вучыўся ў яўрэйскай школе № 18, на Абутковай. Праўда, мой бацька казаў, што «ды ідышэ шул із аройсгеворфн» – «школа на ідышы – змарнаваны час». Інтэлігентныя сем’і часцей аддавалі дзяцей у рускія школы.

Сусед Хацка Ідэльсон, на год маладзейшы за мяне (я нарадзіўся ў 1923-м), аднойчы пераказаў мне словы Лёні Кантаровіча, аўтарытэтнага для нас хлопца-старшакласніка, які гуляў за зборную БССР па валейболе, што «самая цікавая гульня – шашкі». І мы пайшлі ў Палац піянераў запісвацца ў гурток. Гэта быў 1936 год. Мне здавалася, што мы добра гуляем, але хутка высвятлілася, што не ведалі элементарных рэчаў, гулялі «па кутках». Кіраўнік, майстар Ілья Гардон, адразу стаў для мяне асобай для пераймання: эрудзіраваны, культурны. Помню, мяне здзівіла, што ён дыктаваў хады без дошкі.

У пакоі, дзе мы займаліся, стаялі восем шашачных столікаў і на кожным надпіс: «подарок мастера Орлова». Пазней я даведаўся пра незвычайны лёс гэтага майстра сталярных спраў: напярэдадні вайны ён рыхтаваў столік з інкрустацыямі для Сталіна. Эвакуіравацца не паспеў. Немцы заявілі: ты скончыш гэты столік, і мы пашлем яго Гітлеру. Але партызаны вызвалілі Арлова (ён, здаецца, таксама быў яўрэй) і перадалі-такі столік у Маскву.

Гардон, калі пачалася вайна, удзельнічаў у паўфінале чэмпіянату СССР. Турнір распусцілі. Я сустрэў яго ў Куйбышаве. Потым стала вядома, што ён быў узяты ў армію. І, натуральна, загінуў.

У нашым двары было 14 хлопцаў, з іх вайну перажылі двое. Дванаццаць загінулі на фронце. І Хацка Ідэльсон загінуў. А ён падаваў вялікія надзеі, быў чэмпіёнам БССР па шашках сярод школьнікаў. Аднойчы мы ўдзельнічалі ў таварыскім матчы па шахматах і шашках з камандай Кіева. За кіеўскіх шашыстаў на 1-й дошцы выступаў Куперман, на другой – Коган. За мінчан на першай Ідэльсон, на другой я. Куперман, будучы чэмпіён свету, ужо тады«грымеў», а Ідэльсону ўдалося звесці з ім абедзве партыі ўнічыю. Хацка быў і чэмпіёнам Мінска па гімнастыцы сярод школьнікаў, выдатна гуляў у футбол…

Вайна забрала жыцці многіх таленавітых людзей. Прыязджаў у Мінск легендарны Васіль Сокаў – выступаў па-за конкурсам у чэмпіянаце БССР. Гуляў у «бліц» з Ільёй Гардонам, і, відаць, перамагаў. Я запомніў рэпліку Сокава: «Илья, пора тебя уже из мастеров выгнать». Сокаў загінуў у 1944 г.

Ззяючыя прасторы

Як пачалася вайна, папаў я ў вучэльню ў Кургане. Вучылі нас на сапёраў. Чыталі нам газеты: нямецкія войскі разбітыя, паўсюль перамогі. А потым, калі вучэльню расфармавалі, я зразумеў, што не настолькі добрыя нашы справы, калі пацаноў адпраўляюць на фронт… Я трапіў у запасны полк: нас там трохі падвучылі мініраванню, размініраванню, стралянню… На перадавую скіравалі ў пачатку кастрычніка 1942 г., а наступленне пачалося 19 кастрычніка. Дзён 10-20 мы жылі пад Сталінградам, там раўніна, ноччу відаць было, як снарады ляцяць. Мяне, як самага маладога, пасылалі да Волгі па ваду. Вада побач, у яры, была непрыдатная для піцця, з вапнай.

Я ахоўваў боепрыпасы ў складзе сапёрнага ўзводу. На вайне ўсё было страшнае… Найбольш урэзалася ў памяць, як ноччу выходзілі на перадавую, ставілі агароджу з дроту. Адзін салдат – яму было гадоў 50 – баязліва сябе паводзіў. А я думаў: «Чаго яму баяцца, ён-то многа пражыў».

Колькі разоў за вайну мне даводзілася бачыць ззяючыя прасторы… Калі не было ні нашых, ні ворага: пустая зямля. За баі на Міусфронце атрымаў Ордэн Славы. Удзельнічаў у Арлоўска-Курскай бітве.

Цікава, што і на фронце часам удавалася згуляць у шашкі. Калі стаялі ў абароне, адзін каўказец, прайграўшы мне некалькі партый, казаў: «у мяне ёсць знаёмы, які Вас пераможа». Я не паверыў, бо меў 1-ю катэгорыю… А яго знаёмым аказаўся старшы пісар палка, вядомы маскоўскі майстар Данілін. Ён быў моцным сапернікам. Потым званіў мне са штаба, каб я згуляў з ім.

…Пасля шпіталя мяне зноў накіравалі на перадавую, дзе я атрымаў другое раненне. Тады, у 1944 г., мяне камісавалі. І я паехаў да сястры, якая працавала ўрачом, у Камянец-Уральскі. А потым вярнуўся ў Мінск, ужо вызвалены на той час. Мог і не вярнуцца. Калі ахоўваў склад, мусіў быў замяніць палітрука ў акопе. Прыходжу – а акоп засыпаны выбухам, толькі нага тырчыць.

Пасля вайны

Сустрэў мяне Аба Шагаловіч, з якім да вайны мы займаліся ў Палацы піянераў, і расказаў, што Аркадзь Ракітніцкі пакідае працу ў шашачным гуртку. Мне прапанавалі весці шашкі, і я працаваў на працягу 16 гадоў. Падрыхтаваў Беляеўскага, Гелера, Каца, Соркіну, Файнберга і інш. Найбольшы мой трэнерскі поспех – 1-е месца каманды БССР (Гелер, Граковіч, Прыяткін, Дашкевіч, Сямёнаў) на чэмпіянаце СССР у 1956 г.

Я дбаў, каб вытрымлівалася норма – 15 чалавек у групе. Дзеці пастаянна гулялі ў «бліц», пасябравалі. Вучыў іх на сваіх партыях. Ставіў на дэманстрацыйную дошку пазіцыю – «думайце». Найчасцей Толік Гантварг першым знаходзіў адказ. Лічу яго найлепшым сваім вучнем.

Сам я выйграў восем чэмпіянатаў Мінска, быў срэбраным прызёрам першынства БССР. У 1960-х адчуў, што цяжка супернічаць з моладдзю ў практычнай гульні. Аднак за навінамі шашачнага жыцця сачу дагэтуль.

Працаваў на «Белгіпрадоры», у аддзеле афармлення праектаў. Унёс 40 рацпрапаноў, прыняты былі хіба 10, і ў рэшце рэшт я перастаў змагацца з валакітай. Цяпер свае рацпрапановы ажыццяўляю ў сябе на кухні. Фотамастацтва люблю, розную тэхніку. Доўгі час рамантаваў гадзіннікі ў Палацы шахмат і шашак. Мяне цанілі аматары-наведвальнікі. Але з прыходам новага дырэктара працаваць стала цяжка. Гады тры таму прыйшлося сысці.

Пра яўрэйства, Беларусь, Ізраіль

Адчуваў сябе яўрэем усё жыццё, вядома: не давалі мне забыць… Ідыш памятаю – дома да вайны толькі на ім і гаварылі. У сінагогу хадзіў час ад часу, і ў Абшчынным доме бываў на шабатах, а зараз ужо ногі не тыя, каб хадзіць. Мне падабаецца, што на стале добрыя пачастункі, дый самадзейны хор у «Хэсэдзе» прыемна паслухаць, але ж там усе пажылыя… Ведаю, што ў адным нашым раёне па мацу да Пейсаха не прыйшлі 160 чалавек, якіх запрашалі. Яўрэйскае жыццё ў Беларусі вялікіх перспектыў не мае. Я наведваў Ізраіль, сустракаўся там з шашыстамі (Плоткіным, Шавелем, Соркінай) і знаёмымі па «Гіпрадору». Калі б у Ізраілі было ціха, без выбухаў – лепш бы яўрэям жыць там.

Запісаў Вольф

І. Бельскі – А. Гантварг, чэмпіянат БССР, 1967. Ход белых.

Белыя: a3, b6, c1, d2, e1, f2, g1, g3, g5, h2 (10). Чорныя: a5, a7, c7, d8, e7, f6, f8, g7, h4 (9).

Рашэнне: 1. dc3! a:c5 2.cb4! a:c3 3.fe3 h:d4 4.cd2 f:h4 5.d:b8.

Паводле «Мы яшчэ тут!», № 35, 2008.

* * *

Пасляслоўе 2016 г. Інтэрв’ю было запісана ў красавіку 2008 г. Зрэшты, няпроста было назваць дыялог з І. Бельскім «інтэрв’ю»: проста мы гутарылі ў яго аднапакаёвай кватэры каля плошчы Перамогі (вул. Кісялёва, д. 7, кв. 50), у прысутнасці Юрыя Файнберга, які мяне да Бельскага і прывёў. Мой суразмоўца ўжо не вельмі добра чуў, і калі адказваў на пытанні, то часта адхіляўся ад тэмы. Майстар дужа ганарыўся жэтонам, які атрымаў за перамогу ў адным з юнацкіх турніраў да вайны, і пад канец паказаў мне той невялікі металічны жэтон з гравіроўкай.

Недзе праз месяц мы з Алесем Астравухам і Клер Ле Фоль ненадоўга зайшлі да старога (французскую даследчыцу цікавілі нейкія звесткі пра ідышныя школы ў Беларусі). Тады яна па маёй просьбе сфоткала самога Бельскага і ягоны жэтон, крыху пазней прыслала здымкі. Яны, верагодна, публікуюцца ўпершыню.

  

Гэта была другая і апошняя мая сустрэча са знакамітым педагогам. Дапоўніць тэкст гутаркі з І. Б. (у публікацыю 2008 г. увайшло не ўсё) магу толькі па ўрыўках, зафіксаваных у сшытку:

«У нас была вялікая сям’я. Адна сястра жыла ў Ленінградзе, муж – начальнік цэха Іжорскага завода. Адзін брат жыў у Расіі – відаць, загінуў. Дзве сястры памерлі. Застаўся я адзін».

«Заняткі ў Палацы піянераў праходзілі вельмі цікава, я кожны раз чакаў гэтага дня і наведваў гурток да 17 гадоў».

«У 1937 г. быў чэмпіянат рэспублікі (каманднае першынство гарадоў у Віцебску). Для мяне гэта быў урачысты дзень, калі мяне запрасілі… А яшчэ была паездка ў Варонеж, недзе ў 1938-м. Час быў вельмі галодны. Перасадка ў Маскве. Я быў здзіўлены высачэзнымі будынкамі. У Варонежы я гуляў з Агафонавым – і выйграў. Гэта быў таварыскі матч, лік не помню».

«Шахматыст Сіліч – моцны мужчына, светла-русы – прыязджаў да нас на першынство рэспублікі сярод школьнікаў, якое ладзілася пад Гомелем».

«Пасля матчу з кіеўскімі школьнікамі нас запрасілі адзначыць сустрэчу ў гасцініцы «Еўропа» – запомнілася, што суп падаваў мужчына-афіцыянт у алюмініевых місах… Майстар Рам быў здзіўлены, што Хацка Ідэльсон абедзве партыі звёў унічыю».

«У 1940-м годзе (насамрэч у 1941-м – В. Р.) прайшоў апошні даваенны чэмпіянат БССР па шашках. Берлінкоў быў суддзёй, але не помніў гэтага [пасля вайны]. Чэмпіянат гэты скончыўся вельмі сумна для Гардона – Ілья Сямёнавіч цягам 11 год быў чэмпіёнам рэспублікі. У першым туры я ў яго выйграў. Падзялілі першыя месцы 4 чалавекі, павінен быў адбыцца матч… Я заняў 6-е месца».

«Пад Сталінградам [у 1942 г.] мы жылі ў балаганах такіх – блохі нас заядалі (іх былі там тысячы, мільёны)».

«Я хадзіў да Волгі па тры кіламетры, з вёдрамі ў абедзвюх руках».

«У сястры ў Каменцы-Уральскім – яна працавала ўрачом, хаця дыплом да вайны не паспела атрымаць – я жыў дзён 10. Калі Мінск вызвалілі, я ўжо быў у Маскве».

Цікавы артыкул, дзе біяграфія слыннага шашыста раскрыта больш падрабязна, апублікаваны тут у 2013 г. На жаль, 15.12.2014 Ізраіль Бельскі ў 91 год завяршыў сваё зямное жыццё. «Светлая памяць вялікаму ТРЭНЕРУ», – напісаў тады беларускі гросмайстар Андрэй Валюк у некралогу.

Падрыхтаваў В. Рубінчык

***

Израиль Бельский: шашист, боец, педагог, изобретатель…(10.06.1923-15.12.2014)

Экс-чемпион мира по шашкам Анатолий Гантварг так обратился к Израилю Бельскому: «Моему первому и главному педагогу, которому я обязан всем в своей спортивной жизни…» Почетный член Белорусской федерации шашек мастер Бельский (иногда его называют Исааком) давно на пенсии, но может многое рассказать и о своих учителях, и об учениках, которые до сих пор выступают в чемпионатах Беларуси и Израиля, и о войне, на которой выжил чуть ли не чудом.

«Жил мальчишка, слегка картавил» (из стихотворения Ю. Файнбергa к 75-летию И. Бельского)

До войны мы жили в халупе на Республиканской – там, где сейчас начинается Городской вал. Отец, портной-кустарь, чтобы не идти в цех, не нарушать субботу, брал заказы домой. У нас на кухне была корзина для кошерной посуды. Отец ходил в синагогу и молился, но из детей уже никто не молился. В то время шла сильная антирелигиозная пропаганда. Я учился в еврейской школе № 18, на Обувной. Правда, мой отец говорил, что «ды идишэ шул из аройсгеворфн» («школа на идише – потраченное впустую время»). Интеллигентные семьи чаще отдавали детей в русские школы.

Сосед Хацка Идельсон, на год младше меня (я родился в 1923-м), однажды пересказал мне слова Лёни Кантаровича, авторитетного для нас парня-старшеклассника, который играл за сборную БССР по волейболу, что «самая интересная игра – шашки». И мы пошли во Дворец пионеров записываться в кружок. Это был 1936 год. Мне казалось, что мы хорошо играем, но быстро выяснилось, что не знали элементарных вещей, играли «по уголкам». Руководитель, мастер Илья Гордон, сразу стал для меня личностью для подражания: эрудированный, культурный. Помню, меня удивило, что он диктовал ходы без доски.

В комнате, где мы занимались, стояли восемь шашечных столиков и на каждом надпись: «подарок мастера Орлова». Позже я узнал о необычной судьбе этого мастера столярных дел: накануне войны он готовил столик с инкрустациями для Сталина. Эвакуироваться не успел. Немцы заявили: ты закончишь этот столик, и мы пошлем его Гитлеру. Но партизаны освободили Орлова (он, кажется, тоже был еврей) и передали-таки столик в Москву.

Гордон, когда началась война, участвовал в полуфинале чемпионата СССР. Турнир распустили. Я встретил его в Куйбышеве. Потом стало известно, что он был взят в армию. И, естественно, погиб.

В нашем дворе было 14 парней, из них войну пережили двое. Двенадцать погибли на фронте. И Хацка Идельсон погиб. А он подавал большие надежды, был чемпионом БССР по шашкам среди школьников. Однажды мы участвовали в товарищеском матче по шахматам и шашкам с командой Киева. За киевских шашистов на 1-й доске выступал Куперман, на другой – Коган. За минчан на первой Идельсон, на второй я. Куперман, будущий чемпион мира, уже тогда «гремел», а Идельсону удалось свести с ним обе партии вничью. Хацка был и чемпионом Минска по гимнастике среди школьников, прекрасно играл в футбол…

Война унесла жизни многих талантливых людей. Приезжал в Минск легендарный Василий Соков – выступал вне конкурса в чемпионате БССР. Играл в «блиц» с Ильей Гордоном, и, видимо, побеждал. Я запомнил реплику Сокова: «Илья, пора тебя уже из мастеров выгнать». Соков погиб в 1944 г.

Зияющие просторы

Когда началась война, попал я в училище в Кургане. Учили нас на саперов. Читали нам газеты: немецкие войска разбиты, всюду одни победы. А потом, когда расформировали училище, я понял, что не настолько хороши наши дела, если пацанов отправляют на фронт… Я попал в запасной полк: нас там немного подучили минированию, разминированию, стрельбе… На передовую направили в начале октября 1942 г., а наступление началось 19 октября. Дней 10-20 мы жили под Сталинградом, там равнина, ночью видно было, как снаряды летят. Меня, как самого молодого, посылали к Волге за водой. Вода рядом, в балке, была непригодной для питья, с известью.

Я охранял боеприпасы в составе саперного взвода. На войне всё было страшно… Более всего врезалось в память, как ночью выходили на передовую, ставили проволочные заграждения («козлы»). Один солдат – ему было лет 50 – боязливо себя держал. А я думал: «Чего ему бояться, он-то много прожил».

Сколько раз за войну мне приходилось видеть зияющие просторы… Когда не было ни наших, ни врага: пустая земля. За бои на Миус-фронте получил Орден Славы. Участвовал в Орловско-Курской битве.

Интересно, что и на фронте иногда удавалось сыграть в шашки. Когда стояли в обороне, один кавказец, проиграв мне несколько партий, говорил: «у меня есть знакомый, который Вас победит». Я не поверил, так как имел 1-ю категорию… А его знакомым оказался старший писарь полка, известный московский мастер Данилин. Он был сильным соперником. Потом звонил мне из штаба, чтобы я сыграл с ним.

…После госпиталя меня снова отправили на передовую, где я получил второе ранение. Тогда, в 1944 г., меня комиссовали. И я поехал к сестре, которая работала врачом, в Каменец-Уральский. А потом вернулся в Минск, уже освобожденный в то время. Мог и не вернуться. Когда охранял склад, должен был заменить политрука в окопе. Прихожу – а окоп засыпан взрывом, только нога торчит.

После войны

Встретил меня Або Шагалович, с которым до войны мы занимались во Дворце пионеров, и рассказал, что Аркадий Рокитницкий оставляет работу в шашечном кружке. Мне предложили вести шашки, и я работал в течение 16 лет. Подготовил Беляевского, Геллера, Каца, Соркину, Файнберга и др. Наибольший мой тренерский успех – 1-е место команды БССР (Геллер, Гракович, Прияткин, Дашкевич, Семенов) на чемпионате СССР в 1956 г.

Я старался, чтобы выдерживалась норма – 15 человек в группе. Дети постоянно играли в «блиц», подружились. Учил их на своих партиях. Ставил на демонстрационную доску позицию – «думайте». Чаще Толик Гантварг первым находил ответ. Считаю его лучшим своим учеником.

Сам я выиграл восемь чемпионатов Минска, был серебряным призером первенства БССР. В 1960-х почувствовал, что трудно соперничать с молодежью в практической игре. Однако за новостями шашечной жизни слежу до сих пор.

 

Работал на «Белгипродоре», в отделе оформления проектов. Внес 40 рацпредложений, приняты были разве что 10, и в конце концов я перестал бороться с волокитой. Теперь свои рацпредложения осуществляю у себя на кухне. Фотоискусство люблю, различную технику. Долгое время ремонтировал часы во Дворце шахмат и шашек. Меня ценили любители игр. Но с приходом нового директора работать стало трудно. Года три назад пришлось уйти.

О еврействе, Беларуси, Израиле

Чувствовал себя евреем всю жизнь, конечно: не давали мне забыть… Идиш помню – дома до войны только на нем и говорили. В синагогу ходил время от времени, и в общинном доме бывал на шабат, а теперь уже ноги не те, чтобы ходить. Мне нравится, что на столе хорошие угощения, да и самодеятельный хор в «Хэсэде» приятно послушать, но там все пожилые… Знаю, что в одном нашем районе за мацой к Песаху не пришли 160 человек, которых приглашали. Еврейская жизнь в Беларуси больших перспектив не имеет. Я посещал Израиль, встречался там с шашистами (Плоткиным, Шавелем, Соркиной) и знакомыми по «Гипродору». Если было бы в Израиле тихо, без взрывов – лучше бы евреям жить там.

Записал Вольф

И. Бельский – А. Гантварг, чемпионат БССР, 1967. Ход белых.

Белые: a3, b6, c1, d2, e1, f2, g1, g3, g5, h2 (10). Черные: a5, a7, c7, d8, e7, f6, f8, g7, h4 (9).

Решение: 1.dc3! a:c5 2.cb4! a:c3 3.fe3 h:d4 4.cd2 f:h4 5.d:b8.

По «Мы яшчэ тут!», № 35, 2008.

Послесловие 2016 года. Интервью было записано в апреле 2008 г. Впрочем, непросто было назвать диалог с И. Бельским «интервью»: просто мы беседовали в его однокомнатной квартире возле площади Победы (ул. Киселева, д. 7, кв. 50), в присутствии Юрия Файнберга, который меня к Бельскому и привел. Мой собеседник уже не очень хорошо слышал, и когда отвечал на вопросы, то часто отклонялся от темы. Мастер очень гордился жетоном, который получил за победу в одном из юношеских турниров до войны, и под конец показал мне тот небольшой металлический жетон с гравировкой.

Где-то через месяц мы с Александром Астраухом и Клер Ле Фоль ненадолго зашли к И. Б. (французскую исследовательницу интересовали какие-то сведения про идишистские школы в Беларуси). Тогда она по моей просьбе сфотографировала самого Бельского и его жетон, чуть позже прислала снимки. Они, вероятно, публикуются впервые.

  

Это была вторая и последняя моя встреча со знаменитым педагогом – то, что я видел его во Дворце шахмат и шашек в 1990-х годах за починкой часов, можно сказать, не в счёт. Дополнить текст беседы с И. Б. (в публикацию 2008 г. вошло не всё) могу лишь по отрывкам, зафиксированным в тетради:

«У нас была большая семья. Одна сестра жила в Ленинграде, муж – начальник цеха Ижорского завода. Один брат жил в России – по-видимому, погиб. Две сестры умерли. Остался я один».

«Занятия во Дворце пионеров проходили очень интересно, я каждый раз ждал этого дня и посещал кружок до 17 лет. Слово «Дворец» было подходящим; там, например, стояли кресла, обтянутые кожей».

«В 1937 году был чемпионат республики (командное первенство городов в Витебске). Для меня это был торжественный день, когда меня пригласили… А еще была поездка в Воронеж, где-то в 1938-м. Время было очень голодное. Пересадка в Москве. Я был удивлен высотными домами. В Воронеже я играл с Агафоновым – и выиграл. Это был товарищеский матч, счёт не помню».

«У Ильи Гордона долго не было детей, потом появилась дочь».

«Шахматист Силич – крепкий мужчина, светло-русый – приезжал к нам на первенство республики среди школьников, которое проводилось под Гомелем то ли в Чонках, то ли в Клёнках».

«После матча с киевскими школьниками нас пригласили отметить встречу в гостинице «Европа» – запомнилось, что суп в алюминиевых мисках подавал мужчина-официант… Мастер Рамм был удивлен, что Хацка Идельсон обе партии свел вничью».

«В 1940-м году (на самом деле в 1941-м – В. Р.) прошел последний довоенный чемпионат БССР по шашкам. Берлинков был судьей, но не помнил этого [после войны]. Чемпионат этот закончился очень печально для Гордона – ведь Илья Семенович на протяжении 11 лет был чемпионом республики. В первом туре я у него выиграл. Разделили первые места 4 человека, должен был состояться матч… Я занял 6-е место».

«Под Сталинградом [в 1942 году] мы жили в балаганах таких – блохи нас заедали (их были там тысячи, миллионы)».

«Я ходил к Волге по три километра, с ведрами в обеих руках».

«У сестры в Каменце-Уральском – она работала врачом, хотя диплом до войны не успела получить – я жил дней 10. Когда Минск освободили, я уже был в Москве».

Интересная статья, где биография известного шашиста раскрыта более подробно, опубликована здесь в 2013 г.

Увы, 15.12.2014 Израиль Бельский в 91 год завершил свой земной путь. «Светлая память великому ТРЕНЕРУ», – написал тогда белорусский гроссмейстер Андрей Валюк в некрологе.

Подготовил В. Рубинчик

Опубликовано 15.12.2016  05:39