Tag Archives: Х.Н. Бялик

Личность в белорусской лингвистике: Спринца Львовна Рохкинд

Дятко Д. В. (Минск, Беларусь)

Спринца (Шпринца, Софья) Львовна (Лейбовна) Рохкинд родилась в местечке Толочине на Витебщине в 1903 г. Семья была достаточно образованной, отец Спринцы занимался ремонтом часов, хорошо знал ювелирное дело. Наряду с идишем, он свободно владел немецким и древнееврейским. Спринца получила неплохое образование, много читала, с детства помнила стихи классиков еврейской поэзии Хаима Нахмана Бялика и Шауля Черниховского [2].

Юность и молодость С. Л. Рохкинд пришлись на богатые событиями военно-революционные времена. Спринца Львовна вспоминала: «…после революции произошла ломка всей жизни. Я хорошо помню Толочин, каким он был до революции и в первые годы после революции. Я уехала из Толочина в 1921 году после смерти мамы, приезжала домой каждое лето, пока там жили дедушка и бабушка и мои дорогие сестры, которые тоже после смерти бабушки уехали. Я помню каждую улицу, каждый дом. Перед моими глазами стоят, как живые, лица тех, кого я хорошо знала. Я вижу их в лавках, мастерских, на улицах, озабоченных заработками и будничными делами, делами повседневной жизни. Я вижу их в праздничные дни, идущими в синагогу, по-праздничному одетыми, с просветлёнными лицами. Но всё это выкорчевано, уничтожено, стёрто с лица земли, залито кровью и страданием. Перед моим мысленным взором возникают дорогие мне люди, которых я знала и не знала, в шеренге осуждённых на смерть, топающих по улице под окриком злодеев, которые поторапливают их к могиле. Я вижу их измождённых, отчаявшихся, от всего отрешённых, без силы, без воли и надежды. Там нет моего отца и дедушки, они ушли из жизни, как полагается людям, но в моём воображении они среди этих мучеников. Я вижу сотни и тысячи таких же местечек, с живыми людьми, устоявшимся бытом, традициями, которых уже нет, от которых не осталось следов. Все они мне близкие, родные, милые моему сердцу. Страшно и больно вспоминать об этом» [1].

Девушка довольно рано осталась без родительской опеки: её отец умер в переломном 1917 г., а после смерти матери в 1921 г. на руках у Спринцы остались четыре младшие сестры, воспитывать которых, правда, помогали родственники.

В 1920 г. Спринца поступила в Институт высших еврейских знаний в Петрограде – в него был переименован организованный годом ранее Петроградский еврейский народный университет. В этом заведении на протяжении ряда лет преподавали многие известные специалисты в области иудаики. Но всё советское образование в этот период переживало непростые времена, с середины 1920-х гг. существенно усилилось давление на гуманитарные науки, в результате чего в 1925 г. Институт высших еврейских знаний был ликвидирован [8].

В 1926 г. Спринца Львовна, работая в школе для взрослых, продолжила учёбу на только что созданном еврейском отделении литературно-лингвистического факультета Второго Московского государственного университета. Задачей отделения была подготовка преподавателей для еврейских школ РСФСР, Украины и Беларуси. Абитуриентов, которые владели языком идиш и уже имели опыт обучения в высших учебных заведения, администрация университета распределила по курсам в зависимости от степени их подготовки. Спринца Львовна была зачислена на второй курс вместе с десятью другими студентами, среди которых было немало известных людей: прозаик Марк Даниэль (Даниэль Меерович), еврейские поэты из Беларуси Изи Харик и Зелик Аксельрод, литературный критик Моисей Мижерицкий и др. Первыми профессорами на еврейском отделении были известные советские историки Цви Фридлянд, Тевье Гейликман, литературоведы Исаак Нусинов, Иезекииль Добрушин, лингвист Айзик Зарецкий. К весне 1928 г. С. Л. Рохкинд полностью выполнила учебную программу и получила квалификацию преподавателя еврейского языка [6].

После окончания университета с сентября 1928 г. до середины октября 1931 г. Спринца Львовна преподавала литературу и обществоведение в различных средних школах Велижа, Пскова, Минска. Однако учительская работа не могла удовлетворить всех амбиций способного молодого педагога, и в октябре С. Л. Рохкинд поступила в аспирантуру при Академии наук БССР. Год спустя параллельно с учёбой Спринцу Львовну пригласили вести практический курс в Московском государственном университете [1, л. 16]. Видимо, исследовательница максимально использовала возможности московских библиотек: несмотря на загруженность педагогической работой, она в сжатые сроки завершила работу над кандидатской диссертацией о языке еврейской революционной и публицистической литературы конца 1880-х – начала 1890-х гг. Защита прошла в июне 1934 г. и была успешной.

Почти 10 лет профессиональной деятельности С. Л. Рохкинд связаны с Академией наук Белорусской ССР, где она работала с 1 сентября 1932 г. После ликвидации еврейского сектора С.Л. Рохкинд перешла на работу в Институт языка и литературы. По совместительству с сентября 1933 г. она в качестве доцента преподавала общее языковедение на литературном факультете и факультете иностранных языков Минского государственного педагогического института, что дало основания Высшей аттестационной комиссии СССР 11 ноября 1938 г. утвердить Спринцу Львовну в учёном звании доцента.

В фонде Центрального научного архива Национальной академии наук Беларуси «Институт национальных меньшинств. Комиссия по атласу» хранится характеристика на С. Л. Рохкинд, датированная 1936 г. и написанная в соответствии с традициями тех времён. В документе отмечается: «За исключением своей диссертационной темы она ничего больше не дала. В 1935 г. свой план не выполнила. В общественной жизни не активная. Являясь членом… редколлегии настенной газеты, эту нагрузку выполняет недостаточно» [цит. по: 7]. В объективности данной характеристики возникают серьёзные сомнения, поскольку именно в это время Спринца Львовна активно работала в составе сразу трёх научных коллективов. Так, в 1939 г. С. Л. Рохкинд в соавторстве с другими сотрудниками Института языка и литературы АН БССР и Минского государственного педагогического института К. И. Гурским, Т. П. Ломтевым, Г. З. Шкляром, С. И. Рысиной опубликовала учебник «Синтаксис белорусского языка», предназначенный для студентов литературных факультетов педагогических и учительских институтов. Авторы поставили перед собой задачу дать научно-популярное изложение важнейших положений белорусского синтаксиса в соответствии с требованиями курса современного белорусского языка в ВУЗах. В этом учебнике Спринца Львовна написала раздел, посвящённый изучению сложного предложения. В нём подробно проанализированы сложноподчинённые и сложносочинённые предложения (…), раскрыты понятия прямой и косвенной речи [5].

Год спустя те же авторы (за исключением С. И. Рысиной) издали обстоятельный учебник для студентов литературно-лингвистических факультетов «Курс современного белорусского языка (фонетика, морфология, лексика)». Спринца Львовна является автором довольно объёмного раздела «Словообразование», в котором инвентаризируются основные понятия дериватологии, характеризуются важнейшие способы образования слов, раскрываются вопросы, связанные с функциональными особенностями суффиксов имён существительных (…)

Безусловно, с точки зрения современной лингвистики метаязык изданий вызывает некоторые вопросы, а сам способ описания языкового материала может показаться не совсем последовательным и логичным. Однако нужно признать, что в тех сложных общественно-политических условиях второй половины 1930-х, когда происходила подготовка указанных учебников, авторские коллективы сумели создать качественные издания, написанные на высоком научном уровне. Несмотря на исключительную заидеологизированность всех сфер жизни тогдашнего общества, в том числе образования и науки, разделы С. Л. Рохкинд (особенно «Словообразование») выгодно отличаются своей аполитичностью. В качестве иллюстрационного материала использованы лексика и контексты из произведений Янки Купалы, Якуба Коласа, Кондрата Крапивы, М. Лынькова, П. Труса, Змитрока Бядули и др., а также примеры из фольклорных записей П. Шейна.

Значительным достижением белорусской гебраистики стало создание С. Л. Рохкинд и Г. З. Шкляром первого в Советском Союзе «Еврейско-русского словаря», также опубликованного под эгидой Института литературы и языка. Авторская и редакторская работа над словарём была завершена в 1939 г., однако из-за идеологических препятствий книга увидела свет лишь в начале 1941 г. (на титульном листе указан 1940 г.). Издание состоит из предисловия и списка сокращений на идише, лексического корпуса, части «О пользовании словарем» на русском языке. Микроструктура словаря формируется зоной номинации, зоной грамматической информации и зоной эквивалентов.

Fragment_slounik

Слова на идише распределены строго в алфавитном порядке и обеспечены грамматическими пометами (указывается лексико-грамматический разряд). Поскольку в идише субстантивы, за исключением собственных имён и нескольких отдельных лексем, не изменяются по падежам, а отличаются только формами единственного и множественного числа, в словаре при каждом существительном указывается его род и форма множественного числа. Глаголы даются в словаре в форме инфинитива. Деепричастия, которые в большинстве случаев имеют приставку גע и окончание נ или ט , указываются в словаре при соответствующем глаголе. Прилагательные, выраженные отдельными словами, даются в словарных статьях в форме именительного падежа единственного числа мужского рода. Супплетивные формы местоимений включены в реестр в качестве отдельных вокабул. (…)

Словарь оказался удачным и принёс авторам всемирную известность. До нашего времени он остаётся одним из самых объёмных и авторитетных справочников при переводе с идиша на русский язык (несколько лет назад было осуществлено репринтное издание словаря, он также оцифрован здесь. – belisrael.info).

Но плодотворная научная работа С. Л. Рохкинд была прервана Великой Отечественной войной. Спринца Львовна выехала в эвакуацию на север Казахстана, где в 1941 г. работала инспектором-методистом Акмолинского областного отдела народного образовании, с июня 1942 г. по февраль 1944 г. была директором средней школы в деревне Имантово (Кокчетавской обл.), а с начала марта 1944 г. до 1 сентября 1944 г. работала завучем школы взрослых в г. Кокчетав и инспектором Кокчетавского областного отдела образования. В это время исследовательница проводила большую методическую работу с учителями, читала лекции по разнообразным вопросам языка и литературы, выступала на районных и областных учительских совещаниях, участвовала в иных мероприятиях. Как писала сама Спринца Львовна, «материально эти годы жила очень плохо, поскольку имела на своём содержании сестру с двумя детьми, муж которой с первого дня на фронте (рядовой)» [1, л. 5].

После освобождения территории Беларуси Спринца Львовна в конце августа 1944 г. отправила в ректорат Минского пединститута письмо следующего содержания: «С 1934 года я работала в Минском педагогическом и-те, читала курс общего языковедения на Литературном факультете и факультете иностранных языков. По сообщениям газет ин-т возобновил работу. Я хотела бы также работать в ин-те по своей специальности. Могу также читать курс современного русского языка, методику языка. Прошу срочно сообщить мне, буду ли я вызвана в ин-т. О моей работе знают все педагоги и студенты» [1, л. 9]. В ответ на своё обращение Спринца Львовна получила телеграмму от руководства университета: «Срочно выезжайте в Минск для работы в Пединституте» [1, л. 9 отв.]. В скором времени она переехала из Казахстана в Беларусь и приказом тогдашнего директора МГПИ М. Ф. Жаврида с 5 ноября была назначена доцентом кафедры русского языка, а с 20 декабря начала исполнять обязанности заведующего кафедры. В конце марта 1946 г. приказом Комитета по делам высшей школы при Совете Министров СССР С. Л. Рохкинд была утверждена и.о. заведующего кафедры русского языка Минского государственного педагогического и учительского института [1, л. 8].

Спринца Львовна успешно справлялась с административной работой, много времени и сил отдавала преподаванию. Руководством университета ей неоднократно объявлялась благодарность «за высококачественную постановку учебно-воспитательной, научно-исследовательской работы и активное участие в общественной жизни» (в 1946, 1947, 1957 – дважды) [1, л. 23, 33–35].

В конце 1940-х – начале 1950-х гг. в СССР развернулась борьба с космополитизмом – идеологическая кампания, направленная против скептически настроенной части советской интеллигенции. В феврале 1949 г. И. В. Сталин подписал подготовленное председателем правления Союза писателей СССР А. А. Фадеевым постановление Политбюро ЦК ВКП(б) о роспуске объединений еврейских советских писателей в Москве, Киеве и Минске. Одновременно были закрыты еврейский музей в Вильнюсе, краеведческий музей в Биробиджане, историко-этнографический музей грузинского еврейства в Тбилиси, а также были ликвидированы все существовавшие в СССР еврейские театры – в Минске, Черновцах, Биробиджане, Москве. В том же году Спринца Львовна Рохкинд была переведена с должности заведующего на должность доцента кафедры русского языка МГПИ. Тогдашнее руководство особенно не утаивало, что настоящая причина этого – желание укрепить учреждение национальными кадрами. На возражение Рохкинд, что она «коренная, что все её корни в Беларуси», она получила ответ, что у неё «не те» корни. После этого С. Л. Рохкинд достаточно продолжительное время работала на должности доцента, давала частные уроки идиша и иврита, занималась изучением белорусского языка, собирала разнообразный лексический материал.

В личном деле Спринцы Львовны хранится заявление на имя ректора И. Е. Лакина, датированное 28 августа 1964 г., написанное, видимо, во время эмоционального возбуждения: «На последнем заседании кафедры, на котором я присутствовала, заведующий кафедры Гурский Николай Иванович при предварительном распределении учебных нагрузок на 1964–1965 учебный год сказал, что по курсу «Введение в языковедение», который я веду свыше 25 лет, плюс курсовые работы, набирается полная ставка, и показал мне карточку, в которой значились 703 часа. Я поехала в отпуск. 27-го августа я узнала, что заведующий кафедры передал этот курс новому работнику. Если меня уволили с работы, почему же меня своевременно не уведомили. Я не получила приказ об увольнении. Мне хотелось бы вообще узнать, чем объясняется такой беспримерный факт. За всю свою работу в институте, до самого последнего времени, я не получала никаких замечаний ни со стороны деканов, ни со стороны заведующего кафедры. Напротив, в моём присутствии заведующий кафедры всегда положительно отзывался о моей работе. А что касается студентов, то они проявляли интерес к лекциям, старательно готовились к практическим занятиям и вообще тепло и сердечно относились ко мне, и вполне понятно, почему: я же всецело отдавалась работе. Прошу вас разобраться в этом». 7 сентября 1964 г. С. Л. Рохкинд попросила освободить её от работы в институте в связи с выходом на пенсию [1, л. 42].

Rokhkind

За годы научно-педагогической деятельности Спринца Львовна опубликовала целый ряд разных работ по актуальным проблемам белорусского языковедения. В исследовании «К изучению словообразования белорусского языка» (журнал «Советская школа», 1955, № 5) рассматриваются вопросы производности и непроизводности слова и его морфологического состава, анализируются отдельные аспекты суффиксального словообразования. В статье «Из истории лексики белорусского языка», напечатанной в четвёртом выпуске «Ученых записок МГПИ» за 1955 г., изучается развитие семантики и сферы употребления на протяжении XIX–XX вв. слов «змагацца», «змаганне», «змагар» и синонимичных «барацьба» и «барацьбіт». Последней известной нам опубликованной работой С. Л. Рохкинд стала статья «Отглагольные существительные в современном белорусском языке» в научном сборнике «З даследаванняў па беларускай і рускай мовах» (Минск, 1961).

Видимо, исследовательница сумела осуществить далеко не все свои научные замыслы. В архиве есть сведения о том, что в 1962 г. в издательстве «Учпедгиз» должен был выйти «Словарь синонимов белорусского языка» (12 печ. листов), составителем которого была Спринца Львовна [1, л. 38]. Увы, эта работа не была опубликована, а дальнейшая судьба рукописи неизвестна.

По свидетельству тех, кто её знал, Софья Львовна была сердечным человеком, имела много учеников [2]. Почти утратив слух и зрение, в 1996 – 1998 гг. она написала чрезвычайно колоритные воспоминания о городе своего детства и юности – Толочине. Спринца Львовна Рохкинд ушла из жизни в 2000 г. в Минске. На её смерть белорусский поэт Григорий Релес откликнулся небольшой заметкой «In memoriam» в самиздатовской газете «Анахну кан» («Мы здесь») [7].

Список использованной литературы

  1. Архив Белорусского государственного педагогического университета имени Максима Танка. – Ф. 746. – Оп. 1 лс. – Ед. хр. 715.
  2. Голоса еврейских местечек [Электронный ресурс] / Еврейский культурный центр «Мишпоха». – Режим доступа: http://shtetle.co.il/Shtetls/tolochin/rohkind.html. Дата доступа 08.07.2014.
  3. Курс сучаснай беларускай мовы (фанетыка, марфалогія, лексіка) / К.І.Гурскі (і інш.); пад рэд. Я. Коласа і К. Гурскага. – Мінск: Выд-ва АН БССР, 1940. – 261 с.
  4. Рохкинд, С. Еврейско-русский словарь / С.Рохкинд, Г.Шкляр; Ин-т литературы и языка Академии наук БССР. – Минск: Изд-во Академии наук БССР, 1940. – 519 с.
  5. Сінтаксіс беларускай мовы / пад рэд. Я.Коласа, К.Гурскага і Г. Шкляра. – Мінск: Выд-ва АН БССР, 1939. – 134 с.
  6. Флят, Л. Евлитло: от старта до финиша / Л.Флят // Заметки по еврейской истории: сетевой журнал еврейской истории, традиции, культуры. – 2012. – №2 (149).
  7. Шевелев, Д. Еврейские исследования в Белорусской ССР в 1933–1941 гг. (по документам Центрального научного архива Национальной академии наук Беларуси) / Д.Шевелев // Материалы шестнадцатой ежегодной международной междисциплинарной конференции по иудаике. Академическая серия. Ч. 2 / Центр научных работников и преподавателей иудаики в вузах «Сэфер». – Москва, 2009. – Вып. 26. – С. 483–489.
  8. Шульман, А. На родине моих снов: очерки / А. Шульман. – Минск: Медисонт, 2013. – 191 с. – С. 89.

С небольшими сокращениями перевёл с белорусского В. Рубинчик. Оригинал находится здесь.

Фото С. Л. Рохкинд предоставлено автором.

Опубликовано 1.09.2016  16:13