Этот пожилой мужчина, Йосеф Малкин, был героем моего первого седера, проведенного в Мозыре. Выцветший и пыльный местный ресторанный зал был украшен множеством красочных и впечатляюще ярких картин Эрец-Исраэля, во всех углах красовались еврейские национальные флаги. Снимки семи видов растений и ландшафта Земли Израиля окружали большую еврейскую публику, которая собралась вечером и омрачала деревянные изделия символических белорусских фигур, размещенных на стенах зала… Я начал седер с описания «трона моего бога», который сейчас находится в пасхальном седере в моем доме в Кфар-Эционе и в десятках тысяч еврейских домов в Израиле, которые собираются отпраздновать Песах. Свободный стул возле стола Седера ждет их, тех, кто сидит с нами сейчас. Говоря о кидуше, я почитал пожилого Йосефа Малкина, который пришел с множеством наград за его службу в Красной Армии во Второй мировой войне. Два дня назад мне удалось найти этого доброго старика, и он принял мою просьбу освятить и принять участие в подготовке Седера. Единственный еврей в Мозыре, который с детства помнил некоторые еврейские правила жизни.

Пасхальную Агаду читает Света Шустина. На переднем плане калинковичанин Женя Котляр

С дрожащими руками мистер Малкин взял большую серебряную чашу, наполненную красным вином из Израиля, и начал читать на иврите с тяжелым ашкеназским акцентом слова кидуша. Его голос задыхался от волнения, которое поднималось и заливало глаза теплыми слезами. Люди вокруг нас не понимали интенсивности его эмоций, я же понял. Кто знал, что эти образы были в голове этого еврейского старика, который в детстве знал богатый еврейский мир вокруг него, яркую еврейскую жизнь, процветающую в  “пределе местечка”, старые еврейские общины, известные знаменитые иешивы, процветающий хасидизм, пробуждающееся сионистское движение. Йосеф Малкин в детстве знал, что это было в Воложине и Минске, Бобруйске и Пинске, Витебске и Гродно, Бриске и Вильно, Двинске и Дубно, Мире и Барановичах, Слониме и Ракове, Лиде и Ошмянах и многих других городах и поселках. Все это было уничтожено врагами Израиля, прошедшими и стертыми из мира. От интенсивности его эмоций, руки Йосефа дрожали, слезы душили его горло, он не мог закончить кидуш. Я должен был сделать это сам и продолжать управлять седером…

В конце седера Йосеф Малкин попросил меня прийти к нему домой. Было очень поздно, поэтому мы договорились, что я приду в первый день Песаха. Вся его семья, дочери,  зятья и внуки, а также другие члены семьи собрались в маленькой квартире. В результате моей попытки вспомнить о детстве,  завязался сердечный разговор. Старик сказал, что несколько раз за прошедшие десятилетия мог попробовать мацу на Пасху. Он мог попробовать немного мацы на Песах, которая доходила до него тайным и косвенным путем.

В кресле переводчица с англ. калинковичанка Зина Зельцер (Винокур). На заднем плане слева Натан Гофман, рядом Милана Лорман.

Внезапно старик подошел к скрытому углу стены под потолком, снял покрытие, открыл щель и вытащил пыльную сумку из ткани. Внутри были заплесневелые холщовые обертки, которые заливали комнату облаком пыли. Из них показался шофар Йосефа! Шок был огромен. Никто в семье не знал об этом, даже его жена, похоже, не знала об этом скрытом объекте. Йосеф передал мне шофар и процитировал стих с тяжелым идишским акцентом: “труби большим шофаром ради нашей свободы…”. Я спросил: «Кто-нибудь в семье знал, что это за странный объект?» – Никто не ответил, никто не знал. Я нерешительно спросил Йосефа Малкина, почему он скрыл это от них, почему никто из членов его семьи ничего не знает о шофаре? Старик ответил шепотом, как бы в секрете: “Моя жена тоже не знает. Если бы они знали, один из них сообщил бы о нем и все закончилось бы горько”. К его изумлению, его пожилая жена, которая все время молча слушала, сказала: “Я знала!” Шофар был обнаружен ею случайно, но боялась сказать мужу, что она знала, чтобы он не сообщил о ней! Эти двое дружелюбных стариков были слезливы, и мы все были с ними. Люди там поняли, что для меня история была большим сюрпризом. В течение семидесяти лет рабби Йосеф Малкин хранил шофар, возможно, он даже иногда раз от раза использовал его, но его жене, его удивительной жене, он не мог раскрыть тайну.

Когда я вернулся в Израиль, то кое-что узнал о природе советской власти. Нахман Раз, член кибуца Гева, тогдашний председатель Комитета по образованию Кнессета, передал мне книгу воспоминаний Надежды Мандельштамм (издательство Am Oved, 1977),  которая открыла окно в советский мир и евреев в нем. Ужасы времен сталинского террора создали такие глубокие борозды в душах этой пожилой пары, что они уже не могли быть излечены. А больше я узнал о термине «стукач» в годы моей дальнейшей работы в странах бывшего Советского Союза. Страх пары был реальным, секрет был их единственным убежищем.

Йосеф Малкин дал мне шофар, кратко объяснив своей семье, что он имел в виду, и просил меня со слезами, что я отвезу его в Страну Израиля, чтобы в него трубили в “страшные дни”. Еврейская община в Мозыре исчезнет, ​​сказал Йосеф, он последний в этом городе, кто знает, что такое шофар. Я процитировал ему библейские строфы: “труби в шофар ради нашей свободы и молись, чтоб привести на нашу землю всех из галута!”. Вывезти шофар из границ Советского Союза была рискованная миссия. Нас предупреждали, чтоб мы не смели пытаться вывезти что-то. Я признаю, что желание осободить шофар и превезти в Израиль, превысили страх. Шофар поднялся со мной в самолет, его не обнаружили и он оказался в Израиле. Рош а-Шана 1990 года и в следующие годы мы трубили в этот шофар в синагоге в Кфар-Эцион. Я берегу этот шофар, и это один из самых ценных предметов, которые у нас есть.

После той поездки большинство семей из Мозыря и округи, с которыми я общался, приехали в Израиль. В субботу 5 сентября 2015 присоединился к утренней молитве в синагоге новый командующий бригадой полковник Роман Гофман. Во время молитвы он стоял рядом со мной, и в конце протянул руку и сказал:

– Шабат шалом, я прочитал ваши слова о Гуш-Эционе и узнал от вас о том районе, где я был назначен командиром.

– Я подумал, что мы никогда не встречались. 

Роман ответил, что это правда, но материалы, которые нашел в интернете, читал и слышал мои лекции. Вот почему знает меня. Его русский акцент был очевиден и я спросил:

– Роман, откуда вы приехали? 

Он ответил, что из маленького городка в Беларуси, которого никто не знает. Его имя, конечно, ничего мне не скажет. Когда я настоял, он тихо пробормотал, из Мозыря! Роман и его семья репатриировались оттуда через несколько месяцев после Песаха 1990. Вполне вероятно, что его родители присутствовали на пасхальном седере, который я провел там, или на большом собрании, которое провели с членами сообщества.