Tag Archives: Бобруйск и евреи

Йоханан Бен-Яаков. Поездка в Беларусь. Песах 1990

В начале апреля 1990 года я был одним из 34 устроителей пасхального седера в Советском Союзе, отправленным в составе израильской делегации. Это была первая израильская делегация, которая провела встречу с евреями СССР после падения «железного занавеса», и мне было поручено провести пасхальный седер в Мозыре, небольшом городке на юге Беларуси, недалеко от Чернобыля.

Когда я прибыл в Мозырь, который был закрыт для туризма и иностранных посещений, то обнаружил, что там проживает от 3 до 5 тысяч евреев. Нет миньяна для молитвы, нет места для молитвы, нет преподавателей иврита, нет еврейского культурного клуба, нет никакой еврейской общины. Я нашел два еврейских учебника, привезенных сюда до моего приезда. Пожилой еврей помнил несколько слов на иврите.

Возле места массового расстрела евреев Калинкович, 22 сентября 1941 г. Слева мозырянин Эдик Гофман и калинковичане Гриша Вейнгер (1920 – 1994, Нацрат-Иллит), Арон Шустин и Лева Сухаренко.

Памятник, установленный в 1996 на средства, собранные земляками, проживавшими в Израиле и др. странах.

Иногда он ездил в Шабат и праздники молиться в пожилом миньяне в соседнем городе Калинковичи, где читал Тору. Он был единственный в этом районе, который мог читать Тору.

Слева Лева (Лейба) Шнитман и ??? Берл Мопсик

Калинковичские и мозырские евреи возле дома Михула Урецкого по Калинина 31, в одной из комнат которого была синагога. На переднем плане Яков (Янкель) Шустин, Арон Шустин, создатель сайта belisrael.info, Эдик Гофман и Лева Сухаренко. В середине внучка Михула Урецкого, в красном платке пожилая Мера Лельчук и молодая Бененсон ???.

На втором снимке Роза …, пожилой калинковичанин, по-моему, Сташевский ???, Мопсик ???, два можилых мозырянина, сзади Гиковатый ???, Шустин Янкель, еще один мозырянин, внучка Михула Урецкого, Арон Шустин, Гриша Вейнгер, пожилой калинковичанин ???, Лева Сухаренко, ???, пожилой калинковичанин ???, Мера Витина, Давид Гутман

Этот пожилой мужчина, Йосеф Малкин, был героем моего первого седера, проведенного в Мозыре. Выцветший и пыльный местный ресторанный зал был украшен множеством красочных и впечатляюще ярких картин Эрец-Исраэля, во всех углах красовались еврейские национальные флаги. Снимки семи видов растений и ландшафта Земли Израиля окружали большую еврейскую публику, которая собралась вечером и омрачала деревянные изделия символических белорусских фигур, размещенных на стенах зала… Я начал седер с описания «трона моего бога», который сейчас находится в пасхальном седере в моем доме в Кфар-Эционе и в десятках тысяч еврейских домов в Израиле, которые собираются отпраздновать Песах. Свободный стул возле стола Седера ждет их, тех, кто сидит с нами сейчас. Говоря о кидуше, я почитал пожилого Йосефа Малкина, который пришел с множеством наград за его службу в Красной Армии во Второй мировой войне. Два дня назад мне удалось найти этого доброго старика, и он принял мою просьбу освятить и принять участие в подготовке Седера. Единственный еврей в Мозыре, который с детства помнил некоторые еврейские правила жизни.

Рядом с Йохананом переводчица с англ. Клара Футерман, преподавала в СШ 10 Мозыря.

Пасхальную Агаду читает Света Шустина. На переднем плане калинковичанин Женя Котляр

С дрожащими руками мистер Малкин взял большую серебряную чашу, наполненную красным вином из Израиля, и начал читать на иврите с тяжелым ашкеназским акцентом слова кидуша. Его голос задыхался от волнения, которое поднималось и заливало глаза теплыми слезами. Люди вокруг нас не понимали интенсивности его эмоций, я же понял. Кто знал, что эти образы были в голове этого еврейского старика, который в детстве знал богатый еврейский мир вокруг него, яркую еврейскую жизнь, процветающую в “пределе местечка”, старые еврейские общины, известные знаменитые иешивы, процветающий хасидизм, пробуждающееся сионистское движение. Йосеф Малкин в детстве знал, что это было в Воложине и Минске, Бобруйске и Пинске, Витебске и Гродно, Бриске и Вильно, Двинске и Дубно, Мире и Барановичах, Слониме и Ракове, Лиде и Ошмянах и многих других городах и поселках. Все это было уничтожено врагами Израиля, прошедшими и стертыми из мира. От интенсивности его эмоций, руки Йосефа дрожали, слезы душили его горло, он не мог закончить кидуш. Я должен был сделать это сам и продолжать управлять седером…

В конце седера Йосеф Малкин попросил меня прийти к нему домой. Было очень поздно, поэтому мы договорились, что я приду в первый день Песаха. Вся его семья, дочери, зятья и внуки, а также другие члены семьи собрались в маленькой квартире. В результате моей попытки вспомнить о детстве, завязался сердечный разговор. Старик сказал, что несколько раз за прошедшие десятилетия мог попробовать мацу на Пасху. Он мог попробовать немного мацы на Песах, которая доходила до него тайным и косвенным путем.

В кресле переводчица с англ. калинковичанка Зина Зельцер (Винокур). На заднем плане слева Натан Гофман, рядом Милана Лорман.

Внезапно старик подошел к скрытому углу стены под потолком, снял покрытие, открыл щель и вытащил пыльную сумку из ткани. Внутри были заплесневелые холщовые обертки, которые заливали комнату облаком пыли. Из них показался шофар Йосефа! Шок был огромен. Никто в семье не знал об этом, даже его жена, похоже, не знала об этом скрытом объекте. Йосеф передал мне шофар и процитировал стих с тяжелым идишским акцентом: “труби большим шофаром ради нашей свободы…”. Я спросил: «Кто-нибудь в семье знал, что это за странный объект?» – Никто не ответил, никто не знал. Я нерешительно спросил Йосефа Малкина, почему он скрыл это от них, почему никто из членов его семьи ничего не знает о шофаре? Старик ответил шепотом, как бы в секрете: “Моя жена тоже не знает. Если бы они знали, один из них сообщил бы о нем и все закончилось бы горько”. К его изумлению, его пожилая жена, которая все время молча слушала, сказала: “Я знала!” Шофар был обнаружен ею случайно, но боялась сказать мужу, что она знала, чтобы он не сообщил о ней! Эти двое дружелюбных стариков были слезливы, и мы все были с ними. Люди там поняли, что для меня история была большим сюрпризом. В течение семидесяти лет рабби Йосеф Малкин хранил шофар, возможно, он даже иногда раз от раза использовал его, но его жене, его удивительной жене, он не мог раскрыть тайну.

Когда я вернулся в Израиль, то кое-что узнал о природе советской власти. Нахман Раз, член кибуца Гева, тогдашний председатель Комитета по образованию Кнессета, передал мне книгу воспоминаний Надежды Мандельштамм (издательство Am Oved, 1977), которая открыла окно в советский мир и евреев в нем. Ужасы времен сталинского террора создали такие глубокие борозды в душах этой пожилой пары, что они уже не могли быть излечены. А больше я узнал о термине «стукач» в годы моей дальнейшей работы в странах бывшего Советского Союза. Страх пары был реальным, секрет был их единственным убежищем.

Йосеф Малкин дал мне шофар, кратко объяснив своей семье, что он имел в виду, и просил меня со слезами, что я отвезу его в Страну Израиля, чтобы в него трубили в “страшные дни”. Еврейская община в Мозыре исчезнет, сказал Йосеф, он последний в этом городе, кто знает, что такое шофар. Я процитировал ему библейские строфы: “труби в шофар ради нашей свободы и молись, чтоб привести на нашу землю всех из галута!”. Вывезти шофар из границ Советского Союза была рискованная миссия. Нас предупреждали, чтоб мы не смели пытаться вывезти что-то. Я признаю, что желание осободить шофар и превезти в Израиль, превысили страх. Шофар поднялся со мной в самолет, его не обнаружили и он оказался в Израиле. Рош а-Шана 1990 года и в следующие годы мы трубили в этот шофар в синагоге в Кфар-Эцион. Я берегу этот шофар, и это один из самых ценных предметов, которые у нас есть.

После той поездки большинство семей из Мозыря и округи, с которыми я общался, приехали в Израиль. В субботу 5 сентября 2015 присоединился к утренней молитве в синагоге новый командующий бригадой полковник Роман Гофман. Во время молитвы он стоял рядом со мной, и в конце протянул руку и сказал:

– Шабат шалом, я прочитал ваши слова о Гуш-Эционе и узнал от вас о том районе, где я был назначен командиром.

– Я подумал, что мы никогда не встречались.

Роман ответил, что это правда, но материалы, которые нашел в интернете, читал и слышал мои лекции. Вот почему знает меня. Его русский акцент был очевиден и я спросил:

– Роман, откуда вы приехали?

Он ответил, что из маленького городка в Беларуси, которого никто не знает. Его имя, конечно, ничего мне не скажет. Когда я настоял, он тихо пробормотал, из Мозыря! Роман и его семья репатриировались оттуда через несколько месяцев после Песаха 1990. Вполне вероятно, что его родители присутствовали на пасхальном седере, который я провел там, или на большом собрании, которое провели с членами сообщества.

После Мозыря Й. Бен Яаков побывал в Бобруйске. Ниже снимки, сделанные там.

Дина Леокумович вскоре репатриировалась и в дальнейшем была посланницей Сохнута

___________________________________________________________________________________________

фото автора, 2016

Письмо от Йоханана Бен-Яакова:

Когда я вернулся из Беларуси, покойный министр образования Звулун Хаммер пригласил меня стать соим советником и главным в процессе абсорбции репатриантов в системе образования, а также еврейской образовательной программы в Советском Союзе, которую я создал с несколькими партнерами. Ее я назвал (חפציב”ה) Хефциба (от первых букв слов формальное сионистское еврейское образование в Советском Союзе). Это слово упоминается в одном из пророческих стихов пророка Исайи, в котором описывается возвращение из галута (рассеяния) в землю Израиля и строительство страны. В этот период, и после моей первой поездки в Советский Союз, я также инициировал создание программы Наале (репатриация молодежи без родителей).

Я уже пенсионер в течение пяти лет, и эти программы продолжают работать.

С Новым еврейским годом!

Йоханан Бен-Яаков

Перевод с иврита Арон и Игорь Шустины

***

От ред belisrael

В августе, месяце 10-летия сайта, я вспомнил о том давнем приезде Йоханана Бен-Яакова, отыскал его и попросил написать воспоминания, сказав, что опубликую их как в оригинале, так и в переводе на русский, а в дальнейшем и на англ. Спустя некоторое время он прислал текст, вошедший в его книгу, изданную в 2015, а также немало снимков, при этом спросил имею ли я контакты с некоторыми, с которыми встретился в апреле 1990, особо упомянув Славу Сустина. Во время небольшого телефонного разговора не хотелось его особо разочаровывать, пришлось сказать лишь “ах Слава Сустин, Слава Сустин”.

Чтоб не утонуть в подробностях, обновляю и сокращаю текст, написанный 1 сент. 2018.

Сейчас же я скажу то, что произошло вскоре после отъезда Йоханана. Начали готовить отправку еврейских детей из белорусской чернобыльской зоны в Израиль. Я занимался всеми вопросами в Калинковичах.

В один из вечеров ко мне домой приехал Слава, родившийся в Калинковичах, и мы знакомы еще с дошкольного возраста, тем более, что жили близко, а с начала 82-го, когда он жил в Мозыре, стали еще и родственниками, – он был двоюродным братом моей бывшей жены, вместе со своим другом, и начал требовать списки, сказав, что они главные. Пришлось его послать подальше. В Израиле с ним встречался однажды, когда в первой половине 90-х он приезжал с Аллой и дочкой Анетой в Бат-Ям, где я тогда жил, на день рождения кого-то из моей семьи. Но, конечно, в дальнейшем все обо мне знал. Когда несколько мес. назад я не без труда разыскал тел. живущего в Ашдоде своего одноклассника Фимы “китайчика”, которого видел в Израиле раза 2: в начале мая 2009 в Ашдоде и затем случайно столкнулся в Явне лет 7-8 назад, и спросил его чего никогда не позвонит, – уж меня найти не сложно, – то в ответ услышал: “Я спрашивал про тебя Славу Сустина, он сказал, что ничего не знает!!!”

В сентябре 1987 я поехал в Москву на международную книжную ярмарку, в которой впервые за многие годы после разрыва Союзом дипотношений с Израилем участвовала израильская делегация. Приходил все дни и привез огромное количество самых различных материалов как с израильского, так и американского павильонов. Тогда многие евреи Калинкович, да и Мозыря, впервые получили информацию, включая красочные альбомы, газеты, книги, словари, пластинки, цветные пакеты, значки и т.д. Никто даже не заикнулся, что готов внести хоть небольшую плату за полученное и немного компенсировать затраты на поездку.

Все повторилось спустя 2 года, когда я поехал на следующую выставку. А в 90-м уже объявились шустряки, когда можно было что-то наварить на своей еврейскости. И именно они за время существования сайта, в который вложены многие тысяч долларов личных финансов, сумашедшие усилия, огромнейшее потраченное время, нервы, здоровье, сделали все, чтоб поменьше людей узнали, что по сути один человек делает невероятное дело. Плевать им на Память, они остаются безразличными к тому, что кто-то находит и публикует материалы об их предках, погибших или прошедших страшную войну, на все то полезное и интересное, что публикуется на сайте, в том числе и об Израиле. Я мог бы назвать сотни людей, которых знаю с 60-70-х годов, показавших, что покинув союз в короткий период в начале 70-х, и в основной массе с конца 80-х, они показали свое неприкрытое жлобство. При этом они не стесняются обращаться с вопросами и просьбами, когда самим что-то нужно.

Доходит и вовсе до абсурда. Более года назад достал тел. и позвонил живущей в Нагарии младшей дочке Иосифа Гозмана, имевшего орден Славы (сам он в давние времена говорил, что у него 2 ордена Славы). Попросил Раю (кстати, одноклассницу С. Сустина) прислать фото отца, чтоб вставить в рассказ о ветеранах войны. В ответ сказала, что попросит своего сына Мишу Витина, но поскольку тот “тяжело работает”, то пришлет ч-з пару недель. Как говорится ждите…зато имея мой тел. ранее не упустила возможность, иногда по нескольку раз в день, звонить и парить мозги возникшими проблемами со скайпом.

Особо волновалась, как бы ее не обанкротили: а с меня за это деньги не снимут, повторяла не раз?”. И вот несколько мес. назад напомнил ей о фото, на что услышал: ничего посылать не буду, я и с Мишкой говорила, решили, что все что было, это наше. Когда папа жил, он никому не был нужен! На мой вопрос, неужто ничего не получал, что положено в Израиле ветерану, к тому же инвалиду войны, ответила: “получал, но фото посылать не будем”. Общение с подобным экземпляром мне изрядно надоело и тогда задал вопросик, а не вычеркнуть ли его имя в таком случае из списка ветеранов, на что последовало: “можешь вычеркивать”. Я не знаю, что сказал бы Иосиф, которого я хорошо знал в течение 3-х десятилетий, начиная еще с младших классов школы, но то, что услышал от его младшей дочки выходит за всякие рамки.

Особо это выглядит дико на фоне того, что историки, краеведы, поисковые отряды делают все возможное, чтоб не исчезла память об участниках и погибших в той страшной войне, о чем говорят и многие публикации на сайте. Их легко каждый может найти. Здесь же приведу это и это.

Получив более чем достаточно после репатриации в Израиль, еврейская публика, приехавшая с тех краев, где побывал Йоханан Бен-Яаков, да разве только оттуда, в тоже время ведет себя самым неблагодарным образом. Впрочем, это касается и оказавшихся в тех странах, которые принято называть благополучными.

Вспоминаю, как известный минский журналист Владимир Левин с начала 90-х живший в Нью-Йорке, как-то опубликовал резкую статью против читателей одного еврейского интернет-издания с которым он сотрудничал, где не выбирая выражений высказал претензии почему те недостаточно жертвуют и что если так продолжится, то следующий номер не выйдет. И это при том, что тогда в приведенном на их сайте списке жертвователей можно было увидеть более 200 фамилий и фирм. При этом многие жертвовали десятки, а некоторые и под сотню раз.

Стыдно говорить, но я могу пересчитать на пальцах одной руки тех, кто за все годы хоть как-то поддержал сайт!

И это при том, что независимые издания могут выживать только за счет своих читателей и зрителей, о чем они ежечасно, ежедневно напоминают.

Опубликовано 01.09.2018 22:37

Обновлено 02.09.2018 23:54, 08.09.2018 18:58, 14.11.2020 16:24 и 02.06.2021 23:58

М. Акулич о еврейском Бобруйске

Если бы вы имели счастье родиться в Бобруйске, вы бы поняли, что такое Театр. А что такое Театр? Это всё, как в Жизни, только чуть-чуть красивее… Бобруйск жить не мог без ярких, многоцветных декораций. Бобруйск любил красить небо в цвет Мечты, трав — в цвет Любви, а дома — в цвет Надежды. Население города составляла неповторимая театральная труппа — балаголы и сапожники, портные и медики, столяры и парикмахеры, извозчики и портные, ассенизаторы и сумасшедшие…

(Леонид Коваль, «Стон»).

СЛАВНЫЙ ЕВРЕЙСКИЙ ГОРОД БОБРУЙСК

Бобруйск многие считают городом еврейским. Почему? Просто так вышло. К нему зачастую относятся, как к своеобразной достопримечательности страны. Когда-то в нем доля евреев достигала чуть ли не максимального значения в Беларуси, и именно Бобруйск ассоциировался с пресловутой “чертой оседлости”. В то же время, когда это оказалось возможным, евреи стали этот город покидать: они массово уезжали в другие города и страны.

Как бы то ни было, еврейского духа этот замечательный город не лишился. Почти все посещающие его люди отмечают, что в городе витает этот дух. И это не случайно: во времена Российской империи евреев в Бобруйске было куда больше, чем белорусов и русских. Поэтому город называли (и продолжают иногда называть) белорусской Одессой.

Сейчас евреев в Бобруйске значительно меньше, но их доля и поныне довольно высока.

Дом купчихи

Бобруйск имеет многовековую богатую историю, он считается одним из самых красивых и старых белорусских городов. Он располагается на берегу крупной реки Березины в том месте, где в нее впадает небольшая речка Бобруйка, название которой и дало названию Бобруйска.

Бобруйск называли и Бобровском, и Бобруевском, и Бобрусеком. Разумеется, всё это – в честь бобров, которые в изобилии водились в реке Березине.

В Бобруйске поставлено немало памятников “знатному бобруйчанину”, бобру (на фото – один из них). Город окружали леса, и древесина их активно использовались при производстве корабельных мачт, запечатленных и в гербе города.

Со временем еврейское местечко превратилось в преимущественно еврейский город, в котором рождалось и проживало немало прекрасных людей. Среди них были и выдающиеся балагулы с Инвалидной улицы, и приличные писатели.

Эфраим Севела

Если одесские легенды создавал Бабель, то бобруйские легенды — Севела. У Севелы Бобруйск — нечто вроде мифического пространства, населенного невероятными персонажами.

Жизнь героев Инвалидной улицы, которую описал Севела, во многом напоминает жизнь бабелевской Молдаванки: это существование в необычном мире, своеобразный карнавал с невиданными, гиперболизированными чертами героев. Правда, евреи Бобруйска называли извозчиков «балаголами», а евреи-одесситы предпочитали использование слова «балагул» или «биндюжник». Кстати говоря, именно одесситы начали «мифологизировать» Бобруйск (вспомним Ильфа и Петрова, написавших «Золотого теленка»).

Бобруйск действительно был (и остается) высококультурным, великолепным местом. Если взглянуть на состояние этого города в 19 веке, то можно понять, почему белорусское еврейство считало его центром своей политической и культурной жизни. В городе жило множество гаонов, в нем родились знаменитая «бабушка» еврейской мемуаристики, писательница Паулина Венгерова, такие литераторы, как Иосиф Тункель, Леонид Коваль, Давид Шимонович, а также художники – Моисей Ашкенази, Исаак Давидович, Абрам Рабкин и многие другие. В этом городе родились артист Исидор Болотин (его еще называли Израилем Болотным); скрипачи Лев Горелик и Самуил Основич.

Среди евреев Бобруйска множество смельчаков и специалистов в разных сферах.

Соломон Горелик

Город — малая родина единственного в мире летчика, совершившего 4 тарана в воздухе, Героя Советского Союза Соломона Горелика. Этот город является родиной генетика Израиля Агола (оставил воспоминания о детстве в Бобруйске), историка Самуила Лозинского, экономиста Абрама Лурье, философов Семена Вольфсона, Бернарда Быховского.

В Бобруйске родились многие политические деятели, как местного значения (известны имена Шепшла Ходоша, Фишла Каменского, Нисона Кацнельсона), так и более масштабного (Берл Кацнельсон, Кадиш Луз/Лозинский, Абба Ахимеир). До революции 1917 г. в городе было много ешиботов, где трудились выдающиеся раввины, известны имена Гилела из Парич, Шмарьяу-Ноаха Шнеерсона (внука Цемаха-Цедека), Рафаэла Шапиро, Шломо Зевина и др. Некогда в городе жил раввин, которого звали Борух-Мордехай Эттингер. О нем рассказывалось множество майс, например, такая:

«Возле дома, где проживал рабби Мордехай, была огромных размеров лужа, которая никогда не высыхала. Когда у него спрашивали, почему эта лужа не высыхает, он объяснял: ‘’Всевышний представлял Адаму разных мудрецов. Когда очередь дошла до меня, увидевший меня Адам сплюнул и спросил: «Но разве это мудрец?» После этого подле моего дома и появилась постоянная лужа, которой никогда не суждено было высохнуть».

ИСТОРИЯ БОБРУЙСКА КАК “ЕВРЕЙСКОГО ГОРОДА”

Первые упоминания о Бобруйске относятся к середине 14-го столетия. Городом в то далекое время владел Скиргайло, минский князь и сын князя Гедимина (князя Литовского). Но если отталкиваться от археологических находок, то можно констатировать, что еще в 5-м веке в здешних местах жили люди.

К середине 17 века Бобруйск пришел в упадок из-за бесконечных нападений врагов. Город всё более походит на небольшое по размеру местечко.

В 1793 году после повторного раздела Речи Посполитой местечко Бобруйск отходит к Российской империи. Вскоре, в 1795 году, оно становится уездным центром, то есть вновь обретает статус города.

История евреев Бобруйска традиционно выводится с первого о них письменного упоминания, с 16 столетия. Они арендовали таможни (мыты) и имели исключительное право на откупы (право на сбор налогов и продажу определенного товара). В 1776 году в городе насчитывалось всего 390 евреев.

Когда город стал частью Российской империи, число проживавших в нем евреев увеличилось. Если в 1808 году в нем было всего-навсего 504 еврея, то в 1861 году их численность уже превышала 8860. Согласно проведенной в 1897 году Всероссийской переписи населения, в Бобруйске доля еврейского населения составляла 60 процентов, их было 20760 человек.

Конец 19-го – начало 20-го веков – время расцвета бобруйской еврейской общины. Евреи шили одежду, занимались торговлей сельскохозяйственной продукцией, сплавом леса. В то время Бобруйск считался одним из важнейших центров еврейской религиозной жизни на белорусских землях. В нем издавалась еврейская религиозная литература (издательство Я. К. Гинзбурга вплоть до 1928 года печатало иудейские молитвенники и религиозные труды).

В 1917 году в Бобруйске было 42 действующие синагоги.

Страшным для евреев и многих иных бобруйчан, да и всей Беларуси, стало время Великой Отечественной войны. Город немецкие захватчики захватили 28 июня 1941 года. Вскоре они создали в нем два гетто, узниками которых оказались 20 тысяч представителей еврейского народа. Немецкие нацисты и их местные помощники уничтожили в то время около 3,5 тысяч людей еврейской национальности. Осенью 1941 года за два сентябрьских дня (6 и 7 числа) нацисты расстреляли 20 тысяч бобруйских евреев. Некоторые узники гетто все-таки сбежали к партизанам.

Местные жители никогда не должны забывать ноябрь 1941 года, когда нацисты расстреляли еще более 14 тысяч бобруйчан-евреев. В память о жертвах недалеко от города был возведен мемориальный комплекс (в деревне Каменка).

После завершения Великой Отечественной войны снова началось переселение евреев в Бобруйск, численность их постепенно росла. В 1959 году в Бобруйске уже жило порядка 16 тысяч “лиц еврейской национальности”.

1970-80-е годы были временем массовой эмиграции бобруйских евреев в Канаду, Израиль, Австралию, США, Германию. Однако в 1988 году все же началось восстановление бобруйской еврейской общины: в октябре того года появилось общество любителей еврейской культуры. Позже в городе открылись благотворительная организация “Хесед”, синагога. Некоторое время еврейская община выпускала газету «Гешер».

Евреи прекрасного города сегодня продолжают развитие своих традиций, корни которых – в далеком прошлом. В численном выражении евреев-бобруйчан уже не очень много. Однако они все же есть, живут и помнят свои корни, чтут свои традиции, любят свою богатую древнюю культуру.

ЗНАМЕНИТЫЙ ЕВРЕЙ-БОБРУЙЧАНИН ЭФРАИМ СЕВЕЛА

С лета 2016 г. в самом центре Бобруйска стоит памятник киносценаристу и писателю Эфраиму Севеле (Ефиму Драбкину). Будущий писатель родился в 1928 году на улице под названием Инвалидная (ныне это улица Энгельса). Прошедший войну в качестве «сына полка», Драбкин учился в БГУ (журналистское отделение филфака); одновременно с ним, кстати, учился еще один знаменитый белорусский деятель, Алесь Адамович. Работал Драбкин с «Мосфильмом» и “Беларусьфильмом”, активно помогал движению евреев, боровшихся за получение права выезда из Советского Союза. Сам он вначале выехал в Израиль, а позднее – в Соединенные Штаты.

В эмиграции Ефим подписывался псевдонимом Эфраим Севела и посвятил себя написанию многочисленных книг, например: «Остановите самолет — я слезу», «Попугай, говорящий на идиш», «Моня Цацкес — знаменосец», «Почему нет рая на Земле». Книги эти, как и созданные по ним фильмы, популярны как в Беларуси, так и в мире.

Севела в своих произведениях главным образом отражал жизнь евреев – в довоенном Бобруйске и в эмиграции, во время Великой Отечественной войны. В “перестройку” у Севелы появился шанс снимать фильмы в Москве, поэтому он переехал в Россию. Там и завершился в 2010 году его земной путь.

Памятник Севеле был поставлен в День города на деньги, пожертвованные жителем Бобруйска Александром Преснецовым и уже американскими бобруйчанами Геннадием Рабкиным и Феликсом Цупруном. В качестве автора проекта выступил бобруйский скульптор Иван Данильченко.

Когда обсуждались проекты памятника, то бобруйчане выбрали проект, в котором должен был фигурировать попугай на кинокамере (намек на «Попугая, говорящего на идиш»). Однако госкомиссия утвердила вариант с голубями. В итоге же ни голуби, ни попугай на памятник не попали, осталась лишь кинокамера: ее-то и фотографируют сегодня жители Бобруйска и его гости.

Рядом с памятником на вентиляционной трубе поместили цитату из «Легенд Инвалидной улицы»: «Теперь она переименована в честь Фридриха Энгельса — основателя научного коммунизма, и можно подумать, что на этой улице родился не я, а Фридрих Энгельс».

Очень жаль, что властям Бобруйска и Беларуси важнее не являющийся уроженцем города коммунист Энгельс, чем прославивший славный белорусский город человек, служивший своей родине верой и правдой. Для Беларуси и Бобруйска было бы предпочтительнее, чтобы улица была переименована и стала улицей Драбкина (или Эфраима Севелы).

Маргарита Акулич для belisrael.info по материалам bobr.by и др. источникам

Опубликовано 28.06.2017 18:20