Tag Archives: Йозас Дабкус

Интервью с Андреем Гурбановым

В гостях у редакции сайта – международный мастер по шахматам Андрей Гурбанов, член сборной IPCA (игроков с ограниченными возможностями) на двух последних Всемирных шахматных Олимпиадах в Баку (2016) и Батуми (2018). Раньше Андрей жил в белорусском Гродно, а ныне – в израильской Хайфе, где у него, похоже, открылось «второе дыхание». На его счету, к примеру, победа в сильном турнире по быстрым шахматам (в декабре 2015 г., впереди Ильи Смирина и ещё десятка гроссмейстеров)… Но обо всём по порядку.

– Андрей, расскажи, как ты пришёл в шахматы.

– В шахматы меня привёл папа в 1992-м, когда мне было шесть лет. Напротив нашего дома была спортивная школа, там я и начал заниматься. Занимался на протяжении лет трёх, потом перешёл во Дворец пионеров, и так сложилась судьба, что, когда стал кандидатом в мастера, вернулся опять в спортивную школу. С 92-го играл в городских соревнованиях, затем в областных, республиканских за Гродненскую область, часто ездил в Польшу.

Первым моим тренером был папа, он научил играть, затем Борис Романович Алиев, а когда перешёл во Дворец пионеров (сейчас он называется Дом творчества детей и молодёжи), то очень много мне дал Владимир Сергеевич Якушев. У него очень хорошие ребята занимались; практически все его воспитанники достигли уровня кандидата в мастера. И, в принципе, вся наша юношеская сборная, это его ученики – Андрей Ольховик, девушки и те, кто перешел в спортивную школу, потому что у него квалификация всё-таки была не настолько высока, чтобы доводить учеников до уровня кмс. К сожалению, пару лет назад Владимир Сергеевич скончался, почти сразу после выхода на пенсию. Работал он только тренером. Очень-очень много учеников у него было, и он внёс большой вклад в шахматы города Гродно.

Когда я вернулся в спортивную школу, то тренером был мастер спорта Владимир Александрович Веремейчик, он и сейчас занимается шахматами, играет в ветеранских соревнованиях. Недавно были выборы в Гродненской федерации шахмат, так он получил какую-то руководящую должность. К шахматам до сих пор неравнодушен, выглядит неплохо для своего возраста, хотя и проблем со здоровьем хватает. Выезжает мало, но когда появилась возможность играть в интернете, стал проводить в нём много времени, за команду какую-то играет.

– Ты выступал в разных чемпионатах – в каких именно?

– Да, играл «на республике», в чемпионате до 18 лет даже попал в призы и получил право участия в чемпионате Европы. Это был 2004 год, но я не поехал из-за отсутствия денег. Участникам в Испании (не помню, в каком городе) обещали бесплатное проживание и питание, но надо было оплатить дорогу, визу. Я не знаю, почему тогда надо было платить, в дальнейшем мне открывали бесплатно спортивные визы. Кроме того, нужно было внести несколько взносов: в ФИДЕ, организационные, ещё что-то. В общем, всё стоило 550 евро, и для родителей это было дорого.

– А кто твои родители?

– Отец – Геннадий Лазаревич (1955), учитель физики, трудового обучения и черчения, мама – Ирина Генриховна (1955), воспитатель в училище им. Счастного. У обоих высшее педагогическое образование, продолжают работать. У отца остались уроки труда, и ещё он учит школьников шахматам. А черчение, как я понимаю, убрали из школьной программы.

– Какой у него разряд?

– Второй. Шахматы отец ведёт в школе, где и работает. Шахматные секции в государственных спортшколах позакрывали, остался кружок во Дворце творчества детей и молодёжи. Но в Гродно открываются частные школы шахмат – организаторы и педагоги понимают, что это выгоднее, чем работать в государственных учреждениях.

– Что собой представляет шахматный клуб в Гродно? Я когда-то дважды в нём играл, помню Йозаса Дабкуса... (Дабкус Йозас Миколаевич, 11.03.1944—10.05.2000, был директором шахматной школы. Ежегодно в Гродно проводится мемориал его имени).

– Клуб находится в центре города, довольно хорошее помещение. В мае будет 19-й мемориал Дабкуса. Раньше приезжали шведы, поляки и литовцы, сейчас в основном белорусы. Призы даёт спорткомитет, плюс организаторы находят разных спонсоров. Деньги небольшие, но призов много. Проводятся взрослые и детские турниры, и практически все дети получают призы.

– Как выступает детская команда области?

– На протяжении многих лет она занимает последнее или предпоследнее место (перед Минской областью). В то время, когда я еще играл, мы боролись за чемпионство «на республике», были чемпионами. Потом случился большой провал, и это сказывается до сих пор. Только в последнее время стали проявлять себя талантливые дети, когда вернулись в шахматы те, кто ранее ими занимался, что активизировало тренерскую работу, открылись частные школы. Это не значит, что появились высокие результаты, но в плане массовости развитие наблюдается, и рано или поздно будет результат.

– А помимо Гродно есть ещё крепкие шахматисты в области?

– Есть в Лиде, но когда мы говорим о сборной области, то практически всегда команда на 100% состоит из гродненских ребят. Это очень тяжело, потому что других областях, например, если взять Брестскую, то там всегда сильные команды были в Пинске, Барановичах, Кобрине, и брестским бывало тяжело попасть в сборную. А в Гродненской получилось так, что на периферии практически никого нет. Немало городов, которые просто живут без шахмат, хотя раньше что-то там было.

– Назови эти города.

– Волковыск, Щучин, Сморгонь, Дятлово…

– Итак, ты не попал на чемпионат Европы. Как дальше продвигались твои шахматные дела?

– В 18 лет начал работать тренером. В Беларуси действовал закон, что без высшего образования нельзя преподавать, но если ты кандидат в мастера и выше, то с разрешения спорткомитета можно. Я работал тренером в спортивной школе до 2010 года, пока её не закрыли, а нас всех перевели во Дворец пионеров. Там я был методистом по спорту и тренером. В 2012 года воссоздали областную федерацию шахмат, меня выбрали председателем. Это было в январе, но уже в апреле я репатриировался.

– Как это произошло – спонтанно, или же решение из-за тяжёлой обстановки назревало давно?

– Я не чувствовал, что мне так уж плохо в Гродно… На жизнь денег хватало, вроде бы всё шло нормально, можно было продвигаться по карьерной лестнице. Ну да, мы решили, что надо попробовать, потому что в Израиле, наверное, будет лучше. Сыну Александру тогда было полтора года.

Оксана с Александром (2010)

– Твоя жена, насколько я знаю, тяжелоатлетка. Расскажи о ней, о своей семье.

– Мы познакомились в спортивной школе. У нас там было три вида спорта: шахматы, большой теннис и тяжелая атлетика. Оксана – мастер спорта международного класса, выступала на соревнованиях и тренировала, а потом у неё осталась только тренерская работа. Когда же мы переехали в Израиль, то вновь стала сама заниматься тяжёлой атлетикой и выступать на чемпионатах страны, Европы и мира. В Беларуси она окончила училище олимпийского резерва, получила высшее физкультурное образование, а здесь прошла курсы в институте Вингейта, что позволило ей работать учителем физкультуры в школе и тренером в клубе в Хайфе.

– В какой категории она выступает, сколько участниц бывает в её весе?

– 53 кг, а сколько участниц, это смотря где.

– Насколько вообще развита тяжёлая атлетика в Израиле?

– Приехав, мы общались не со спортсменами, а с людьми, отвечавшими за программу «Первый дом на родине» (на неё мы записались в Беларуси, в итоге попали в кибуц Мерхавия возле Афулы). Конечно, у нас было представление, что в Израиле спорта нету, денег на это нет, никто не занимается ни шахматами, ни тяжелой атлетикой, тем более женщины. Но так говорят люди, далёкие от спорта. Те же шахматы довольно хорошо развиты, немало сильных шахматистов.

– Несколько слов о кибуце – чем он занимается, как вас приняли?

– Приехавшие делились на две группы. В одной были медики, приехавшие по медицинской программе, а во второй – все остальные. Условия, скажем так, оставляли желать лучшего. Жили в караванах, и мы не ожидали, что у нас может быть домик со щелями в стене, что кондиционер практически не будет работать. Продержались там почти полгода – с апреля по сентябрь. Холодов и дождей ещё не было, но мы решили не испытывать судьбу и пораньше уехать.

– И что же, в конце концов, дала вам эта программа?

– Там был ульпан. Можно было самим сразу поехать в большой город (неважно куда), но в кибуце не приходилось ни на что отвлекаться, легче было учить иврит. Ты отучился, потом есть время ещё позаниматься, не надо думать о том, чтобы искать работу. С другой стороны, морально было нелегко. Мы понимали, что «корзина абсорбции» скоро закончится, работы нет, к тому же нам сказали, что спорта как такового нет, и что делать? Потом выяснилось, что есть в Израиле и шахматы, и тяжёлая атлетика.

– Тебе помогла федерация шахмат?

– Нет, я туда позвонил, ответила секретарь, не говорившая на русском, и на этом мое общение с федерацией закончилось. Чтобы кто-то вышел на связь помог, у меня такого не было. Я просто в интернете нашёл отрывок статьи из какой-то русской газеты, где говорилось, что в Хайфе проводился турнир, упоминалось имя директора клуба (Володя). Я так понял, что он говорит по-русски. Связался с ним, и мы переехали в Хайфу. Мне хотелось играть в шахматы, ну хоть что-то было рядом…

Первые год-два было очень трудно, потом, когда у жены появилась работа, когда я начал тренировать, когда мы поняли, что чем-то своим занимаемся, стало легче, начали выезжать на соревнования. В 2015 году появилась возможность сыграть на чемпионате мира среди инвалидов. В 2001 году, когда мне было 15 лет, я в таком соревновании выступал, но позже в Беларуси не находилось денег, чтобы поехать.

– Кстати, прежде чем вернёмся к шахматам… Как нашли квартиру на съём – через маклера?

– Когда ещё жили в кибуце, позвонили нескольким маклерам, приехали в Хайфу на один день, посмотрели несколько квартир – и сняли подходящую. Но маклеру я ничего не платил. Возможно, он имел процент от хозяина квартиры.

– Сколько лет вы прожили на той квартире, насколько она была хороша?

– На первое время та квартира была практически идеальна, с очень удобным расположением. Там рядом были магазины, садики, школы, не надо было сразу ничего покупать, вроде мебели, электротоваров.

– Но ведь многое можно достать бесплатно, тем более для съёмной квартиры. В каждом городе при большом желании можно найти, тем более, что ты приехал всего 6 лет назад.

– Ну, когда люди приезжают, они мыслят ещё по-старому… Не приходило в голову пойти и взять где-то что-то, да и когда подсказывают, это другое дело, а в нашем случае особо не было на кого рассчитывать.

– У тебя никого вообще не было в стране?

– Брат Юрий (1985), но он жил в центре страны, в Рамат-Гане.

– Как давно он приехал?

– К тому времени, когда я приехал, он уже лет пять жил в Израиле. Два года назад уехал в Америку, живет в Лос-Анджелесе. По специальности он повар, но работал администратором в ресторане, и в Америке так работает.

– Продолжим тему шахмат в Израиле…

– Не скажу, что здесь можно прожить за счёт тренерской работы. Надо искать какие-то проекты. В школах не нужен тренер высокой квалификации, мастер спорта, а больше востребован воспитатель, который научит азам игры.

– А занятия в шахматном клубе?

– Клуб раньше был в Хайфе, в здании Техниона, которое находилось возле музея «Мадатек». И в этом здании решили что-то сделать, в результате чего выгнали клуб. Шахматисты начали искать подходящее помещение. В Хайфе не нашлось, а в соседнем Нешере пустовало очень хорошее помещение, красивое отдельное здание от «Мифаль а-Паис», которое и предоставил муниципалитет. Было это года 3-4 назад.

– Какие ещё шахматные клубы имеются в Хайфе?

– Есть, например, «Маккаби Хайфа», но он работает только 1 раз в неделю. По-моему, если он, как и другие, в остальные дни недели закрыт, то какой же это клуб? Должна быть не просто вывеска и команда, которая играет в Израильской лиге. Клуб – это когда ведутся постоянные тренировки, а таких клубов в Израиле очень мало.

Нешерский клуб довольно большой, состоит из турнирного зала, где может вместиться 70 участников, есть еще три комнаты. Я считаю, что это один из лучших клубов Израиля. Что касается времени на поездку, то мне ехать до Нешера из Хайфы всего 25 минут, это как по городу.

– Давай перейдём к разговору о сборной IPCA, за которую ты выступаешь. На последней Олимпиаде в Батуми ты был играющим капитаном…

– Начну с того, как я попал в эту команду. В 2001 году, как я уже говорил, от Беларуси ездил на чемпионат мира среди инвалидов. В 2015 году поехал впервые от Израиля, занял 1-е место среди 60 участников, было это в Братиславе. И вот в 2016 году впервые сыграл за команду IPCA на Олимпиаде в Баку.

Право участвовать в чемпионате мира и играть за сборную людей с ограниченными возможностями имеют шахматисты, у которых есть физические проблемы с ногами, руками, центральной нервной системой, за исключением проблем со слухом и со зрением (у слабослышащих и слабовидящих – две отдельные федерации). Согласно результатам чемпионата мира сильнейшие попадают в команду для участия в Олимпиаде.

2017 г. Ружомберок (Словакия) – 2-е место. Шашикант Кутвал (Индия) – 1-е, Николай Муха (Украина) – 3-е.

Словакия, Ружомберок, 2017

2018 г. Прага, 2-е место (чемпионом стал Игорь Ярмонов из украинского Мариуполя)

В последние несколько лет ФИДЕ начала проводить общие чемпионаты для людей, имеющих проблемы со здоровьем: один год командные, один – личные, и отдельно играют юниоры. Но отношения к отбору для участия в Олимпиадах эти соревнования не имеют. Я же поехал на чемпионат, чтобы попасть именно в команду на Олимпиаду. Начиная с 2015 года, я каждый год играю в чемпионатах мира, и в 2018 году занял 2-е место. Кроме того, летом меня избрали вице-президентом IPCA, а потому ехал на олимпиаду уже и в качестве капитана.

– Какое у вас финансирование?

– Оно фактически отсутствует. Организация существует с 1992 года, но, как я понял, никто не занимался поиском денег, даже не был открыт счёт. Не потому, что кто-то принципиально был против, а потому, что не видели в этом смысла. Но организаторы чемпионатов мира среди инвалидов не проигрывают, поскольку это реклама страны, да и не такие уж большие деньги нужны. К тому же участники платят взносы, из чего и формируется призовой фонд. На чемпионатах также вручаются сувениры, кубки, майки…

Люди едут на чемпионат мира не только для того, чтобы заработать, выиграв приз. Во многих странах есть стипендии, которые получает шахматист, если становится призёром чемпионата. Существуют ещё зачёты среди женщин, юниоров. Многие регионы России или Украины выделяют премии для своих участников, которые получают не разовую помощь, а в течение года ежемесячную.

Я в Израиле за то, что стал чемпионом мира, мало что получил. Правда, мне выдали премию, которая называется «Эйлат» (она для тех, кто принимает участие в соревнованиях не по олимпийским видам спорта). Это были кубок и карточка на 750 шекелей для отоваривания в сети магазинов.

Надеюсь, что в нашей организации сейчас появятся деньги. В принципе, шахматы развиваются, президентом избрали москвичку Светлану Герасимову. Она долгие годы является старшим тренером в организации инвалидов России. Светлане около 40 лет.

– Почему избрали именно её?

– Наверное, потому, что из России приезжали на чемпионат мира по 15 человек, и всем оплачивались сборы, т. е. она находила деньги для участников. Когда я еду, то должен практически за всё платить сам. Израильская федерация может дать лишь небольшую часть денег. А люди, выступающие за Россию, из своих денег не тратят ничего. Им оплачивается питание, дорога, и есть ещё тренер, который с ними занимается.

Сейчас у IPCA появился сайт (пусть и сырой), и потихоньку работа пошла. Хотя нелегко начинать практически с нуля. В чемпионате мира долгое время выступали представители лишь 13 стран. Во многих странах шахматисты даже не знали, что существует такая международная организация инвалидов.

В Беларуси есть организация инвалидов и ветеранов «Шанс», которую давно возглавляет Владислав Чеславович Дубко. Насколько он старается, чтобы кто-то поехал на чемпионат, я не в курсе. Положение о чемпионате лично ему я отправлял.

По большому счёту, у многих инвалидов нет стимула играть даже в чемпионатах Беларуси. Я 3 или 4 раза становился чемпионом Беларуси по версии «Шанса», при этом получал приз порядка 100 рублей. После недели в Минске я никуда бы после этого не поехал дальше, не было мотивации. Что уж говорить о людях, которые занимаются какими-то другими делами, живут в малых городах, передвигаются на инвалидных колясках, но любят шахматы, играют по переписке в первенстве области…

Или вот проводились чемпионаты РБ среди всех, включая ветеранов. Но как можно проводить отборочные турниры, когда там играют и ветераны – ведь если победит ветеран, он же не сможет поехать на чемпионат мира среди инвалидов? Впрочем, полагаю, что в Беларуси тоже что-то изменится, и будут проводиться реальные отборы на чемпионат мира. Среди моих планов – даже проведение в «Синеокой» чемпионата мира IPCA…

– Давай вернёмся к Олимпиаде 2018 года в Батуми. Знаю, что ты летел до Тбилиси, поскольку до Батуми накануне Олимпиады прямой рейс стоил чуть ли не на 400 долларов дороже, чем до Тбилиси…

– В Тбилиси я оказался поздно вечером 22 сентября, а на месте уже 23-го утром. Я приехал в отель, где поселили нашу команду – он находился в Кобулети, за 30 км от Батуми. Мы каждый день должны были выезжать за полтора часа до начала тура. В Кобулети жили еще несколько команд и судьи, а все остальные – в самом Батуми. Почему так произошло, я не знаю – всё это решали организаторы.

Конечно, нам было тяжело каждый день столько времени тратить на дорогу. Туры начинались в 3 часа, и некоторые партии затягивались на 4-5 часов. Когда кто-то заканчивал игру раньше, то не мог уехать, поскольку приходилось ждать специальные бусы и две машины, на которых развозили всех участников. Приезжали в отель поздно; пока ужинали, было уже 9 вечера, а в 10 жеребьёвка.

Олимпиада проходила в двух залах, мы играли во втором, всё время на одном месте. В первый зал, где играли сильнейшие команды, пойти почти не было возможности – разве что в день, когда не играл, а вообще проход занимал немало времени.

Два дня игры начинались не вовремя, не по гонгу, потому что организаторы не успевали пропустить участников через рамки металлоискателя. По-моему, волонтёры на этой Олимпиаде были слабо подготовлены. Если сравнить Олимпиады в Баку 2016 г. и в Батуми 2018 г., то это «небо и земля». Волонтёры в Батуми не знали, что они должны делать, водители – куда кого везти. Я до последнего дня не знал, как поеду в аэропорт и с кем, водитель, который меня возил, тоже не знал, поедет ли он.

В нашей команде был один игрок, выступавший уже на восьми Олимпиадах. С его точки зрения, по организации это была наихудшая. Но если смотреть по результатам, то команда IPCA никогда так хорошо не выступала – мы набрали 13 командных очков, это 60-е место из 185 команд. Сборная команда Израиля тоже набрала 13 очков. Конечно, они играли с командами более высокого уровня. Но если учесть, что поездки за 30 км нас выматывали…

Организаторы говорили, что не было другого отеля, где можно было разместить нашу команду. Но я думаю, что нужное число номеров для людей на колясках (у нас таких было 5 человек) есть в любом пятизвёздочном отеле, во всяком случае, в таких, как «Hilton». Колясочникам тяжело играть по пять часов, и лишние полтора часа езды на дорогу, конечно, тоже сказываются. Если же говорить о питании, то было хорошо.

– Ходили разговоры об отравлениях…

– В нашей команде немало было тех, кто чихал, кашлял из-за какого-то вируса. В женской команде у одной девушки был бронхит, у кого-то температура 39 градусов.

– А как выглядело здание, специально построенное для Олимпиады? Что скажешь о самом городе?

– Это был огромный ангар, может, и специально построенный, но на меня он не произвёл впечатления. Когда я был в Баку, играли на огромном красивом стадионе. В Грузии же были проблемы с подъездом, проводились ремонты дорог, по которым нас везли. При поездке на собрание капитанов я не успел даже поесть, т. к. дорога была перекрыта.

Что касается впечатлений от города, то в Батуми красиво. В день приезда я погулял по набережной, поел хинкали, посмотрел на небоскрёбы. Ведется новое строительство, город развивается, и он довольно-таки симпатичный.

– Твоё мнение о выступлении израильской команды? Вы общались?

– Нет, у меня не было возможности общаться с соотечественниками – играли мы в разных залах, жили в разных городах… Результат израильской сборной, конечно, неважный, но это же спорт… Хорошо сыграл Илья Смирин, а вот у Бориса Гельфанда не пошла игра в ответственных матчах, хотя сложись немного иначе, заняли бы не 39-е место.

Перед последними двумя играми у израильской команды было 11 командных очков, у белорусов 10, а в итоге они стали выше, выйдя на 30-е место. Хотя, конечно, нельзя сравнивать по составу команды двух стран…

– Сразу после Олимпиады читал интервью с председателем Белорусской федерации шахмат, которая сказала, что на Олимпиаде 2022 года в Минске Беларусь будет бороться за место в призовой тройке. Это звучит более чем сомнительно…

– Ну, ребята в белорусской сборной неплохие – Владислав Ковалёв, Кирилл Ступак…

– Вместе с тем играть дома не значит, что обязательно «стены помогут» – может, как раз наоборот.

– Но я с оптимизмом смотрю на возможности белорусов. Всё непредсказуемо: кто мог подумать, что сборная Польши обыграет Россию, Украину, вообще прекрасно выступит. По рейтингу перед стартом была 11-й, а имела даже шансы стать чемпионом.

Что касается израильтян, то они играли, старались…

– Если бы выиграли у Казахстана в предпоследнем туре, то неизвестно, на кого попали бы в последнем, но, скорее всего, свели бы вничью. В итоге набрали бы 16 очков, т. е. оказались бы, вероятно, в первой десятке. Опять-таки, выиграй израильтяне в последнем туре у Греции, с 15 очками и хорошим коэффициентом заняли бы место в районе 15-го.

– Вообще говоря, Олимпиада – это что-то грандиозное и интересное: встречи, общение, знакомства… Всегда хочется поучаствовать ещё раз.

– Следующая шахматная Олимпиада должна пройти в России, в Ханты-Мансийске…

– Организация в 2020 году, надеюсь, будет хорошая, как и питание. Некоторая проблема видится с трансфером и с климатом. При этом не сказал бы, что в Батуми оставалось много времени на прогулки: даже с утра мы не могли долго гулять у моря. Надо было отдохнуть, подготовиться к партии, и к тому же мы жили далеко. А в Ханты-Мансийске будет всё рядом, город небольшой, имеет опыт проведения Олимпиады (в 2010 году), да и вообще известен в шахматном мире. Хотелось бы, конечно, туда попасть в качестве капитана команды или игрока, но это явно обойдётся дороже, чем поездка в Батуми. Может, к тому времени появится какое-то финансирование, кто-то окажет нам помощь. Будем уповать на лучшее.