Tag Archives: «Возвращение имен»

Александр Кентлер. ВОЗВРАЩЕННОЕ ИМЯ: ЭММАНУИЛ ЛЕСМАН

24.01.2019

На вопрос, адресованный знатокам шахматной истории, кому из игроков дважды доводилось занимать вторые места в турнирах вслед за Михаилом Ботвинником, наиболее продвинутые наверняка вспомнят Владимира Алаторцева, порывшись в таблицах, дополнят список именами Александра Ильина-Женевского и Петра Романовского. Но есть еще одно, незаслуженно забытое имя: Эммануил Борисович Лесман.

 

 Э. Лесман, конец 1920-х годов

 «Руководство «шахматным движением» было передано советам физкультуры и профсоюзов. Во Дворце труда в январе 1925 года открылся хороший шахматный клуб. Тотчас же включился в турнир IIа и Iб категорий. Легко взял первое место и завоевал I категорию», –  пишет Ботвинник в «Аналитических и критических работах» (1923 – 1941).

Турнир категорий Iб и IIa, Ленинград 1925

13-летний Михаил Ботвинник действительно достаточно легко занял в турнире первое место, выиграв десять партий и проиграв лишь одну – Эммануилу Лесману, занявшему второе место.

Второй раз Ботвинник и Лесман встретились в турнире Союза металлистов в ноябре 1927 – феврале 1928 года. К тому времени 16-летний Ботвинник – уже мастер! – вновь занял первое место и снова опередил Лесмана, ставшего вторым.

К сожалению, таблицу турнира найти не удалось. Известны лишь итоговые результаты:

Ботвинник 10 (12), Э. Лесман 9, Жилин 8,5, Б. Юрьев 7,5, Пашковский 7, Тимофеев 6, Поляков 5,5, Россельс, Старченков – по 5, Молотков 4,5, И. Лесман 4, Воронцев 3,5, Ануфриев 2,5.

История умалчивает, как завершилась встреча Ботвинник – Э. Лесман. Известно лишь, что она состоялась в шестом туре и была отложена. Не исключено, что при доигрывании она завершилась вничью.

Таким образом, в двух партиях с тогда еще юным будущим чемпионом мира Эммануил Лесман набрал минимум одно, максимум полтора очка.

Конечно, одного этого достаточно, чтобы попасть в историю. Но среди шахматных достижений героя нашего повествования были и более серьезные успехи.

Если в энциклопедическом словаре «Шахматы» (1990 год) посмотреть статью «Первенства ВЦСПС – личные, всесоюзные соревнования с участием сильнейших шахматистов профсоюзов», то первая запись гласит:

1925, сентябрь, Москва. 1. Э. Лесман – 10 из 13, 2 – 3. П.Тесленко, М. Фрейдберг – по 8,5.

 1-е первенство ВЦСПС, Москва 1925

 Конечно, это соревнование, первоначально носившее название «Первый всесоюзный рабочий чемпионат», не было выдающимся по составу: в те далекие годы в нем собрались крепкие любители, отличившиеся в отборочных соревнованиях. Но уже во втором чемпионате ВЦСПС (Москва, март 1927 года) картина была совершенно другой:

 2-е первенство ВЦСПС, Москва 1927  

 Как видите, первые три места завоевали известные мастера и деятели шахматного движения. Отметим, что Э. Лесман не затерялся даже среди именитых (победил будущего гроссмейстера В. Рагозина, сыграл вничью с А. Ильиным-Женевским и Н. Зубаревым) и набрал в соревновании 50% очков.

В апреле – мае 1928 года в Москве был проведен I Всесоюзный турнир металлистов, в котором выступили 19 игроков. Первые три места заняли: Сергей Мудров 15,5, Федор Фогелевич (оба –  Москва) 15 и Эммануил Лесман 14,5, далее следовали А. Жилин (оба – Ленинград) и П.Лебедев (Москва) – по 14, Б. Юрьев и Б. Факторович (оба – Ленинград) – по 12,5.

Из других турниров, в которых выступал Эммануил Борисович, выделим ленинградский отборочный турнир I категории 1933 года. Он набрал 4 очка в восьми сыгранных партиях против сильнейших соперников по третьей группе (Е. Кузьминых, А. Толуш, С. Розенталь, Л. Шамаев, Г. Гольдберг и т. д.). Пожалуй, это был последний серьезный турнир, сыгранный Лесманом.

Наш герой оказался и среди первых посланцев советских шахмат за рубеж. В «Шахматном листке» № 6 за 1926 год сообщалось, что на Конгресс Германского рабочего союза в Йену едут от Ленинграда Э. Лесман и Дм. Семенов. В своих группах на Конгрессе оба заняли вторые места. Поездка прошла по маршруту Йена – Хемниц – Лейпциг – Дрезден – Берлин, в каждом из городов состоялись встречи с местными рабочими коллективами, а в Берлине сыграли и с советским полпредством (победили всех). На обратном пути успешно выступили в Риге, где обыграли и Рижский рабочий союз, и буржуазный клуб, за который выступили Матисон и Бетиньш. Кроме того, дали сеансы одновременной игры в Берлине.

 Э. Лесман (слева) дает сеанс в Берлине

В № 10 «Шахматного листка» на четырех страницах была опубликована обширная статья Э. Лесмана о поездке.

Состав делегации 1926 года

 Спустя год в № 5 того же журнала было опубликовано сообщение: «Шахматная комиссия ВЦСПС командирует в Берлин: Ильина-Женевского, Зубарева, Лесмана (металлисты), Левмана (ВЦСПС), Глазачева (Водник), Грязнова (Текстильщик), Семенова (химик), Рагозина (пищевик), Тесленко (железнодорожник), Фрейдберга (металлист)». В «Шахматном листке» № 9 опубликованы итоги поездки и, в частности, сообщалось, что в побочном турнире, вслед за В. Рагозиным и Р. Пиклером (Венгрия) третье-четвертое места разделили Э. Лесман и П. Тесленко. В командных соревнованиях Лесман набрал 3 из 4.

Словарь шахматиста, вышедший в 1929 году, посвятил Эммануилу Борисовичу несколько строк:

«Лесман Эман. Борис. – ленинградский шахматист I кат. Главный успех: I приз во всесоюзном рабочем чемпионате, организованном ВЦСПС в Москве (1925); участник конгресса Германского рабочего союза в Йене (1926); один из сильнейших шахматистов союза металлистов».

В «Спутнике шахматиста» 1931 года в списке шахматистов I Всесоюзной категории сообщается:

«Лесман Э.Б. Ленинград, 2-я Улица деревенской бедноты 19, кв. 21.»

До революции улица, на которой жил Эммануил Борисович, именовалась Малой дворянской, с 1918 года – 2-й улицей Деревенской бедноты, а в сентябре 1935 года получила современное название – стала Мичуринской.

Добавлю, что сегодня трудно понять, что первая категория по шахматам до середины тридцатых годов нередко соответствовала не только позже учрежденному (в 1938 году) разряду кандидата в мастера, но, в отдельных случаях, и мастерскому уровню игры.

* * *

Эммануил Борисович родился 24 октября 1900 года. Его родители «держали книжную лавку» сначала в Мелитополе, а с апреля 1901 года –  в Керчи. Он стал четвертым по счету ребенком после Самуила, Михаила и Виталии, к ним позже добавились Исаак, который тоже принимал участие в соревнованиях по шахматам, но в них не преуспел, и Элеонора. В начале двадцатых годов юное поколение переместилось в Ленинград к дяде – Абраму Моисеевичу Лесману (1864 – 1937), известному журналисту (секретарю редакции газеты «Новости») и переводчику, одиноко, после смерти жены,  жившему на углу Ждановской набережной и Малого проспекта и владевшего уже в советское время тремя комнатами на втором этаже.

Кроме Абрама Моисеевича, у Эммануила Борисовича были и другие известные родственники. Его двоюродный брат Моисей Семенович Лесман (1902 – 1985) – выдающийся библиофил, часть книжной коллекции которого украшает музей Анны Ахматовой в Фонтанном доме, другая – Пушкинский дом. По семейному преданию известный польский поэт Болеслав Станислав Лесьмян тоже связан с Лесманами родственными узами.

Эммануил Борисович окончил ленинградский Текстильный институт, позже работал на фабрике «Светоч» (Большая Пушкарская, 10), где познакомился с будущей супругой.

А. Н. Лесман, послевоенная фотография

Жена –  Антонина Николаевна Лесман (урожденная Данилова, дочь диакона) после окончания гимназии работала машинисткой-стенографисткой.

У Антонины и Эммануила, заключивших брак в 1928 году, родились две дочери – Ирина и Марина.

Ирина и Марина Лесман

 Дальше пришла война. Усилиями мужа, Антонина Николаевна с девочками успели эвакуироваться в село Заводоуспенское Тугулымского района Свердловской области, а Эммануил Борисович остался в блокадном Ленинграде.

 Открытка, посланная Э. Лесманом дочери Ирине

 «20 / XI. 41

Дорогие мои сибиряки! Недавно пришел с работы и хочу успеть написать вам, наконец, письмо. Вряд ли смогу закончить его сегодня. Верней всего пошлю его послезавтра утром.

Прежде всего, о себе. Как вы уже знаете из моих прошлых писем, я собирался уйти с фабрики. Все вышло лучше, чем я ожидал. 15/XI меня уволили по сокращению штатов, а 17/ XI я поступил на работу, на завод к Ю. Борисову. Еще 10/XI, когда мне стало известно о моем сокращении, я послал ему письмо. 15/XI он позвонил мне на фабрику, в тот же день вечером я был у него, и вот я уже три дня отработал на новом месте. Я доволен. Очень доволен. Правда, приходится много работать, с 8 утра до 8 вечера с часовым обеденным перерывом, или в ночь с 8 вечера до 8 утра. Отдых бывает еженедельно только во время ломки смен, каждая происходит через каждые шесть дней. Этот отдых составляет только 24 часа. Работаю я на револьверном станке и получаю зарплату как токарь 3-го разряда. С работой быстро осваиваюсь, работаю добросовестно, и не только не хуже, но даже лучше других, которые работают дольше меня. И, ей-богу, я чувствую себя, наконец, человеком, приносящем пользу родине, а не просиживающим брюки в ничегонеделании за канцелярским столом. Уже одно это чего-либо да стоит. Сейчас я получаю продукты по первой категории, а кроме того на заводе я на один и тот же талон карточки получаю вдвое больше, чем получал бы, работая кем угодно на фабрике. В общем, в смысле питания я также много получил и доволен. Это, конечно, тоже не много, но вполне терпимо. На заводе я могу иметь ежедневно тарелку супа, порцию каши и пару котлеток с гарниром. Все это меньше обычных размеров, к которым вы привыкли, но все же способно поддерживать силы. А дома у меня остается ежедневно хлеб, который я получаю по норме 250 грамм в день (служащий получает только 125 гр.), кроме того, на эту декаду я получу около 300 гр. сливочного масла (служащие – ничего), 200-250 гр. кокосового, 400-450 гр. сахару и конфет и немного чаю. Вот и всё. Кокосовое я перетапливаю хлопковым и мажу на хлеб. Выходит неплохо.

Уходя с фабрики, я получил двухнедельное выходное пособие по сокращению штатов, и смог послать вам 15 / XI молнией 500 руб., а 18 / XI тоже молнией еще 300 руб. Всего я послал вам уже 1580 руб. Получили ли вы эти деньги? Я давно уже не имею от вас весточки, в последний раз я получил, Тонечка, твою телеграмму от 21 / X (на фабрику пришла только 12 / XI). Получите ли вы это письмо и когда, может быть, к Новому году. Пишите мне теперь только на мой домашний адрес.

Дома все в порядке. Все живы, здоровы. На Пушкарской все худеют. Похудела и Сима. Хочу попытаться устроить их на постоянную работу в качестве работниц. Не знаю, удастся ли. Изю давно не видел. Сегодня вечером он заходил ко мне, но я еще работал. У Маруси также давно не был. Придется послать им письма. Жду ваших писем, как пряника. Побольше пишите о вашей жизни и о детях. Верю в лучшее будущее и живу с надеждой. Пишите! Крепко целую вас, дорогие мои, всегда с вами

Любящий вас Эммануил».

Позже к письму Э. Б. Лесман добавил приписку:

«Письмо отправилось только сегодня, 26 /XI. Пишите о себе. Тонечка, больше пиши о вашей жизни, о детях и еще раз о детях. Страшно скучаю без детей. Пиши о девочках наших, очень прошу, и о вашей жизни. Это меня поддерживает».

 Письмо послано в день последнего, рокового понижения хлебных норм.

Эммануил Борисович умер 13 февраля 1942-го, сестры жены похоронили его на Серафимовском кладбище. Вскоре после его смерти поступило сообщение от Ленинградской шахматной секции, что Э. Б. Лесман включен в списки шахматистов города на эвакуацию…

После войны Антонина Николаевна поднимала девочек одна. Старшая дочь Ирина окончила Инженерно-экономический институт – факультет машиностроения. Работала инженером-экономистом на предприятиях города. В апреле 2019 года отметит свое 90-летие. Младшей – Марине, видимо, генетически передался спортивный характер отца. Выпускница ЛЭТИ, она была капитаном женской сборной Ленинграда по баскетболу на 1-й Спартакиаде народов СССР в 1956 году. Команда финишировала третьей вслед за Москвой и Латвией и завоевала бронзовые медали. Мастер спорта Марина Лесман ушла из жизни в октябре 2009 года.

 

Антонина Николаевна и Эммануил Борисович с Ириной

 «Он и она были похожи на этой фотографии. Они и в жизни были похожи, и радовались этому: стройные, тонкокостные, с высокими скулами и темно-русыми волосами, оба светлоглазые. Даром что она была дочкой диакона, а он внуком раввина. Антонина и Эммануил…

Зимой сорок четвертого Антонина с дочерьми вернулась в город. Жить они стали у сестер: в их комнаты на Мичуринской въехал военный, а заводить тяжбу Антонина не хотела. Сестры отдали ей свидетельство о смерти Эммануила. В графе «причины» было написано: «Крупозное воспаление легких». Писать про дистрофию не разрешалось».

Небольшие фрагменты из трогательного рассказа петербургской писательницы Наталии Соколовской “Утро” приведены здесь не случайно. Она – дочь Ирины Эммануиловны, внучка Эммануила Борисовича Лесмана.

 Н. Е. Соколовская

 Родившаяся через двенадцать лет после блокады, Наталия Евгеньевна имеет к этой теме самое непосредственное отношение. Благодаря ее участию опубликованы дневники жителей блокадного Ленинграда, она соавтор сценариев фильмов, вышедших на петербургском канале 100ТВ и посвященных Ольге Берггольц и Борису Корнилову. Принимала участие в создании спектакля “Гекатомба. Блокадный дневник” в Театре на Литейном. Повесть Наталии Соколовской “Вид с Монблана” и рассказ “Тёзки” также посвящены блокаде.

 Послесловие

 Во время блокады погибли неоднократные чемпионы Ленинграда Александр Федорович Ильин-Женевский и Илья Леонтьевич Рабинович, выдающиеся проблемисты Алексей Алексеевич Троицкий и Леонид Иванович Куббель, блестящий организатор Самуил Осипович Вайнштейн, теоретик и мастер Всеволод Альфредович Раузер, историк шахмат Михаил Саулович Коган. Первые двое похоронены за пределами нашего города, Куббель и Раузер покоятся на Пискаревском мемориальном кладбище, места захоронений Вайнштейна, Когана и Троицкого неизвестны.

Кроме перечисленных выше знаменитостей, во время блокады погибли другие известные шахматисты. Их имена не должны подлежать забвению хотя бы потому, что они внесли весомый вклад в развитие шахмат в нашем городе.

Накануне 75-й годовщины окончательного снятия блокады Ленинграда Эммануил Борисович Лесман возвращается в списки лучших шахматистов довоенного Ленинграда.

Никто не забыт, ничто не забыто.

Автор благодарит за помощь в подготовке статьи Н. Е. Соколовскую и В. З. Файбисовича.

Фотографии из архива семьи Э. Б. Лесмана.

Оригинал

От редакции belisrael.info:
Рекомендуем прочесть и иные статьи с сайта e3e5.com, подготовленные к 75-летию окончательного снятия блокады Ленинграда:  Чудесный мир А. М. Батуева,

 

Опубликовано 26.01.2019  19:44

Памяти Арсения Рогинского

Летописец Большого террора

20.12.2017

Ученик Юрия Лотмана и сын политзэка, он сам отсидел в советской тюрьме по надуманному обвинению и потратил жизнь, чтобы собрать по крупицам всю правду о Большом терроре и его жертвах. Глава «Мемориала» Арсений Рогинский на днях умер, а наследники тех палачей празднуют сегодня 100-летний юбилей КГБ.

Родные, друзья и близкие называли его просто Сеня. Они потеряли прекрасного друга и бесконечно интересного собеседника. А мы все потеряли выдающегося историка и просветителя, который поставил своей целью сохранить память о страшных и кровавых репрессиях в СССР. Теперь понятно, что по-другому и быть не могло – ведь он сам родился в 1946 году в ссылке, которую отбывал его репрессированный отец после освобождения из лагеря. А поступив в университет Тарту, заряженный свободолюбивым духом больше, чем любой другой советский институт, 16-летний Арсений окончательно проникся диссидентским воздухом в удушливой советской атмосфере. Благо, были достойные учителя – одним из преподавателей, симпатизировавших юному студенту, был сам Юрий Лотман. Когда же руководство университета вознамерилось отчислить Арсения, то Лотман предложил ему вступить в комсомол.
– Зачем? – удивился Арсений.
– Тогда им придётся сначала исключать тебя из комсомола! – пошутил в ответ Лотман.
По этому ответу понятно, с каким юмором уже в 1960-х годах фрондирующая интеллигенция относилась ко всей советской идеологической машине.

Университет в результате Рогинский всё же закончил и устроился на работу сначала в Ленинградскую публичную библиотеку имени Салтыкова-Щедрина, а потом – в школу, в которой трудился почти 10 лет учителем русского языка и литературы. Но уже в тот период его основным научным интересом стала история России конца XIX – начала XX веков. А в истории его волновали главным образом люди. «Единицей истории является человек, а не страна, не государство, не власть и не народ, – рассказал Арсений Рогинский в интервью Ивану Урганту несколько лет назад и как всегда не забыл пошутить нам самим собой. – Возможно, я просто перечитал Толстого в свое время».

И тогда, в середине 60-х, Рогинский стал записывать «устную историю». Он ездил по городам и деревням и находил бывших сидельцев и по цепочке от одного к другому собирал живые свидетельства о сталинских репрессиях, лагерях и преступлениях советской карательной системы. Он отыскивал людей, о которых никто не осмеливался говорить вслух, слушал и записывал их истории, фиксировал документы и фотографии, но понимал, что в СССР нет шансов на их публикацию.

Постепенно в окружении Рогинского оказывалось всё больше диссидентов, сначала ленинградских, а потом и московских. В диссидентское движение он вошёл, похоже, совершенно не задумываясь об опасностях. Наконец, в 1973 году был арестован его друг Гарик Суперфин – тоже историк и архивариус, один из редакторов «Хроник текущих событий», издававшихся подпольно в самиздате, а самого Рогинского стали вызывать на допросы.

Вероятно, тогда мир для него окончательно разделился надвое. «Так или иначе, были мы и они», – скажет он спустя годы. Они – это карательная советская система от первого до последнего своего представителя. А мы – не только диссидентское движение, но и все народы СССР, оказавшиеся у этой системы в безмолвном подчинении. Впрочем, он никогда не ставил перед собой задачу победить эту систему, а только – зафиксировать для истории ее преступления.

Вскоре у Рогинского дома начались обыски, он получил по Указу Президиума Верховного Совета СССР персональное предупреждение «за антисоветскую деятельность», а потом под давлением КГБ его уволили из школы. Тогда же он стал замечать прослушку и слежку за собой.

Было ли самому Рогинскому страшно? Было, но не за себя, а за уже собранный к тому времени и даже каталогизированный гигантский архив документов, фотографий и воспоминаний, который мог попасть в руки сотрудников КГБ и бесследно исчезнуть. Он решил спрятать архив подальше и передал его своему другу – писателю и критику Андрею Арьеву. Документы вернулись к Рогинскому уже в начале 90-х годов, когда образовался «Мемориал», и стали основой его архивного собрания.

Характеризуя вышедшие на сегодняшний день пять томов исторического сборника «Память», коллеги Рогинского по «Мемориалу» считают, что подготовка такого издания академического уровня в условиях подполья – настоящий подвиг для ученого. И как заметил Андрей Черкасов: «Подвиг был по достоинству оценен КГБ» – в 1981 году Рогинского посадили.

Он был осужден на четыре года по ложному обвинению в подделке документов – разрешения о допуске в архив. Примечательно, что за десять дней до ареста его вызвали в ОВИР, где вручили приглашение от «дяди из Израиля» – таким образом ему настойчиво предложили эмигрировать. Для Рогинского эта игра была очевидна – ведь никакого дяди в Израиле у него не было. И уезжать он никуда не хотел, так что от предложения – отказался. Но повторно советская власть таких предложений не делает, и в результате Рогинский получил срок – зато на родине.

Он больше всех в СССР прочёл лагерной мемуаристики, но войдя в тюремную камеру, поначалу не понял, куда попал. Оказалось, его отправили не в политическую зону, а в криминальную – «преступление» ведь было уголовным! Впрочем, вскоре он получил предложение перевестись к «политическим», да еще и с сокращением срока. Для этого требовалось «всего ничего» – признаться в подготовке подпольного сборника «Память». Предложение выглядело соблазнительно, но Рогинский к тому времени был уже опытным диссидентом и отказался, поскольку прекрасно понимал, что согласие означает новое уголовное дело, а значит – из него будут выбивать показания на друзей.

Рогинский не стал выбирать себе судьбу, а принял ту, которая дана – он остался среди уголовников и попробовал влиться в их быт. Похоже, ему это удалось. Однажды его за плохое поведение поместили в одиночку, и отчаянный курильщик Рогинский решил, что тут он бросит эту пагубную привычку: но вмешалась зэковская солидарность. «Стена камеры вдруг зашевелилась, в ней образовалась дырка приличных размеров, и через нее в камеру вплыли кружка чифиря, спички и пачка “Примы”. Так я и не бросил курить», – вспоминал потом Рогинский.

Он отбыл свой срок полностью и освободился только в 1985 году, но уже в 1989-м, в эпоху гласности и перестройки, стал одним из основателей историко-просветительского и правозащитного общества «Мемориал», а в 1998-м – его возглавил. И все свои усилия направил на то, чтобы такой страшный отрезок нашей истории, как сталинский террор, не оказался забыт, чтобы как можно больше наших соотечественников узнало о масштабах тех репрессий и, главное, судьбах их конкретных жертв. Арсений Борисович считал, что только помня о чудовищных жертвах и изучая их жизни, можно излечиться от травм, нанесенных сталинизмом, и заручиться от возврата к практике массовых репрессий. Поэтому «Мемориал» так сконцентрирован на просветительской работе, а сам Рогинский без устали ездил по стране, читал лекции и рассказывал о том страшном времени и его жертвах.

Поэтому же Рогинский стал идейным вдохновителем и одним из организаторов акции «Возвращение имен», которая проводится, начиная с 2007 года, и имеет теперь статус всероссийской, проходя одновременно в 30 городах страны. И даже международной – её поддерживают в Минске и Лондоне, в Риге и Вашингтоне, в Вильнюсе и Миннеаполисе, в Варшаве и Онтарио. Ежегодно 29 октября люди собираются для того, чтобы зачитать вслух имена тех, кто стал жертвами сталинских репрессий.

«В нашей стране есть Соловецкий камень – памятник, установленный жертвам террора. Однако его установило общество. Но у нас нет памятника, который бы установило государство», – говорил Рогинский еще в начале 2010-х годов. В октябре 2017 года такой памятник появился в Москве на пересечении проспекта Сахарова и Садового кольца. Мемориал «Стена скорби» открывал президент России Владимир Путин. Сколько же было споров накануне в правозащитной среде: многие отказывались идти на открытие и писали публичные письма, в которых называли памятник символом лицемерия власти и напоминали о нынешних репрессиях против несистемной оппозиции.

Рогинский, со свойственной ему рассудительностью, предпочёл в данном случае пойти навстречу властям, не нарушая, однако, положенной дистанции: «Власть публично и недвусмысленно провозгласит, что террор – это плохо! Это уже достижение. А уж от души или сквозь зубы – не столь существенно». Этот памятник – достижение многолетней работы общества «Мемориал». А может быть, даже и победа. Уж какая есть. На неё Арсений Рогинский всё равно не рассчитывал.

Алена Городецкая

Алена Городецкая

Оригинал

Опубликовано 22.12.2017  23:16

***

О Рогинском вспоминает Сергей Пархоменко