(записаны в 1989 г.; передал для публикации его внук, Юрий Яковлевич Тепер)
Я родился в Минске 15 октября 1898 года в семье слесаря. Образование среднее – окончил гимназию и 6-месячные юридические курсы. Беспартийный, убеждённый интернационалист. Ярый противник израильской агрессии на Ближнем Востоке.
Cудьба бросала меня в водоворот жизни. В 18 лет (видимо, всё же в 19. – ред.) я поступил добровольцем в Красную Армию. Участвовал в гражданской войне на Западном фронте в армии Тухачевского (1919-1921 гг.). После демобилизации в 1921 году судьба забросила меня в город Иваново-Вознесенск, где работал 4 года старшим следователем в губревтрибунале, губернском суде и прокуратуре.
Интересно, как я попал на работу в ревтрибунал. В Иваново-Вознесенске у меня не было родных и друзей. Первое время я жил на вокзале. В поисках работы и жилья я остановил возле вокзала первого встречного. Им оказался Почётный председатель Иваново-Вознесенского ревтрибунала Жиделёв Николай Иванович (правильно «Андреевич» – ред.), человек очень интересной судьбы – старый революционер, бывший член царской Второй Государственной Думы от ивановских рабочих. Узнав, что я демобилизовался из Красной Армии и ищу работу, Жиделёв велел мне назавтра придти в ревтрибунал. Он встретил меня в ревтрибунале очень любезно, велел заполнить анкету и написать заявление о приёме на работу. Далее всё произошло, как в сказке. Жиделёв вызвал инспектора по кадрам и велел написать приказ о назначении меня на работу старшего следователя ревтрибунала. Одновременно он распорядился предоставить мне общежитие. Интересная деталь: в этот же день комендант ревтрибунала выдал мне револьвер с патронами и пропуск на посещение мест заключения.
Через 3 дня я выехал с выездной сессией ревтрибунала в деревню для расследования дел и предания суду ревтрибунала крестьян-единоличников, злостно уклонявшихся от выполнения сельскохозяйственного налога. В начале 1920-х годов в стране был голод. Деревенские кулаки агитировали против организации колхозов и хлебозаготовок. И организация в то время продовольственных выездных сессий ревтрибунала в деревню сыграла важную роль в снабжении населения продовольствием. После каждой выездной сессии ревтрибунала на заготовительные пункты поступали сотни крестьянских подвод с зерном и скотом.
В 1922-1923 годах я вёл следствие по нашумевшему в те годы делу об убийстве на Горко-Павловской ткацкой фабрике корреспондента газеты, комсомольца Павла Каминского. Я раскрыл убийство. Москва издала в 1925 году книгу «Убийство комсомольца Каминского». Автор книги Руднев-Разин. В книге имеется моя фотография того времени.
Книга хранится в московской Государственной библиотеке имени В. И. Ленина; к сожалению, у меня она не сохранилась, её зачитали в годы войны.
В 1924 году меня перебросили на работу в город Юрьевец на Волге, где работал много лет в райпрокуратуре следователем и в райисполкоме инструктором. По роду работы мне часто приходилось выезжать в командировки в деревню, где я поднимал крестьян на организацию колхозов, на выполнение хлебозаготовок и реализацию госзаймов. Я по 2-3 недели не вылезал из деревни. Вёл большую общественную работу. Это был период «головокружения от успехов».
В 1926 году в Юрьевец приехала на работу молодой врач-стоматолог Поля Тепер. Больше года мы не были знакомы. В 1928 году летом я пошёл в выходной день гулять в парк на Волге. Проходя мимо фотоателье, я увидел стоявшую у фотовитрины молодую, интересную, элегантно одетую женщину, похожую на цыганку. Я подошёл к фотовитрине. И быстрые наши глаза загорелись. Зачарованные, мы рассматривали у витрины не фотоснимки, а заглядывали друг другу в душу. Так, молча, мы постояли у фотовитрины минут 15 – гордые, никто из нас не заговорил первым. И мы разошлись в разные стороны.
Вторая моя случайная встреча с Полей состоялась через 2 недели на Волге. Стоял прекрасный летний день – палило солнце. Мы, работники прокуратуры и райисполкома, поехали после работы кататься на моторке по Волге. Следуя по фарватеру вниз по реке, мы догнали шедшую впереди лодку, на которой ехали двое мужчин и две женщины. Это были врачи городской поликлиники, и среди них – заводила, певунья, привлекательная Поля. Мы причалили лодки друг к другу и с песнями катались на Волге до поздней ночи. В 12 часов ночи я пошёл провожать Полю домой. Она жила при детской поликлинике в маленькой комнатке. В тот чудесный вечер мне так хотелось быть с Полей вместе, рядом, близко… Молодые, ласковые, нежные, мы искали тогда любовь и счастье. И любовь скоро пришла – большая, страстная.
До двух часов ночи мы просидели с Полей на скамейке возле поликлиники, испытывая друг друга «на прочность». Что тогда было пережито, передумано?! Но завтра предстоял рабочий день. И Поля, помимо моего желания, выпроводила меня домой. Женский расчёт и гордость оказались сильнее наших желаний.
С того вечера Поля притянула меня к себе, как магнитом. Каждый день после работы я спешил, отправляясь к Поле на квартиру. Ужинали вместе. Гуляли до поздней ночи в парке, на берегу Волги. Читали вслух лирику Пушкина, Есенина, любовные романы Вербицкой, «В тумане жизни». Однажды вечером как бы невзначай Поля подсунула мне для чтения книгу «Половой вопрос» немецкого профессора Фореля. Шли дни за днями. Ежедневные встречи с Полей стали для меня жизненной необходимостью. Я не мог без неё.
Юрьевец представлял собой маленький, тихий, уютный, утопавший в зелени, бывший купеческий, мещанский городок с немногочисленным населением. Природа здесь была очень богатая: кругом сады, парки, клумбы с цветами и красавица Волга. Ни театра, ни кино, ни радио не было. Кинокартины крутили вручную 1-2 раза в неделю в клубе маленькой ткацкой фабрики. Кроме сплавного участка, волжской пристани, базарчика, чайной, дома крестьянина и двух больших церквей здесь ничего не было. В таких условиях мы прожили в Юрьевце 10 лет. Жили тихо, спокойно.
В 1929 году я поехал в отпуск к родителям в Минск. Там родители хотели меня женить. С этой целью они два раза водили меня на «смотрины невесты». Но в душе у меня уже была Поля. Кончился отпуск – и я поехал на работу в Юрьевец. Когда пароход подходил к юрьевецкой пристани, у меня зародилась дерзкая мысль: я решил прямо с парохода пойти ночевать к Поле. И в 2 часа ночи я пешком с тяжёлым чемоданом пришёл к детской поликлинике. Неуверенно постучал в окно. И на пороге появилась обнажённая, женственная Полик (так ласково я звал её всю жизнь). На пороге мы крепко обнялись и целовали друг друга. В 3 часа ночи Поля приготовила мне вкусный, лёгкий ужин. Утром мы встали сильные и счастливые… На второй день я перешёл жить к Поле.
Поля (1-й ряд, 2-я справа) со своими юрьевецкими сотрудницами
Общественная работа захватила меня. Райисполком и горсовет выбрали меня председателем районной детской комиссии и председателем секции рабоче-крестьянской инспекции горсовета. Каждый месяц меня премировали. И Поля вела общественную работу. Она первая выступила в районе с инициативой об организации шефства врачей над колхозами, и в выходные дни выезжала в колхозы для оказания медицинской помощи колхозникам и их детям. Поля подарила мне 2 дочери.
Этот снимок был сделан в Минске в 1936 году, когда дочери Иде было 10 лет, а Жене – 4 года.
Жилищные условия в Юрьевце нас не удовлетворяли. Поэтому мы переехали в 1936 году на работу в город Юрьев-Польский, где Поле предоставили хорошую двухкомнатную квартиру со всеми удобствами. Она заведовала там зубоврачебным кабинетом в детской поликлинике. А я устроился на работу на текстильном комбинате на должность юрисконсульта. Материальные условия здесь были лучше, чем в Юрьевце. Работа спорилась. Дети хорошо учились. Всё было хорошо. Но осенью 1938 года в наш дом пришла беда. В расцвете сил и счастья меня вдруг арестовали по нелепому обвинению в антисоветской агитации, приписав мне это обвинение за то, что, выступая много лет назад на колхозном собрании с требованием о выполнении хлебозаготовок, я якобы угрожал колхозникам преданием суду и заявил: «Кровь из носа, а хлебозаготовки должны быть выполнены». Страшное тогда было время – культ личности Сталина. 17 месяцев я посидел в Ивановской областной тюрьме. Добрая Поля каждый месяц два раза приезжала ко мне в тюрьму с передачами. Правда восторжествовала. По приговору спецколлегии Ивановского областного суда от 28 мая 1939 года я был оправдан и восстановлен в правах.
После всего пережитого мы решили уехать из Юрьева-Польского. Этому содействовал племянник Поли Михаил Гуревич, который работал зав. горздравом в городе Ступино под Москвой. По его приглашению Поля переехала с детьми на работу в начале мая 1941 года в Ступино. Меня сразу не отпустили с работы, т. к. не было заместителя. 22 июня началась война. Когда немцы подходили к Москве, Полю и детей эвакуировали из Ступино на Урал, в город Каменск-Уральский. Там она работала зубным врачом. Жила с детьми в бараке. Я остался работать в Юрьеве-Польском. В октябре 1941 года меня мобилизовали в армию и направили на переподготовку в Шуйский военный городок, где формировалась дивизия для отправки на фронт. Но на фронт я не попал, т. к. заболел сыпным тифом и по болезни был демобилизован.
Всю войну я работал по брони на Урале в системе авиационной промышленности. В Минск семья переехала в 1947 году. Здесь я работал в строительных организациях мастером. Вёл общественную работу. Был выбран общественным инспектором Фрунзенского райсовета и председателем совета пенсионеров района (1980 год). За участие в гражданской войне, за доблестный труд и общественную работу правительство наградило меня шестью медалями, а Советы народных депутатов и общественные организации премировали почётными грамотами и двадцатью премиями.
Следует отметить, что у меня и у Поли характеры были разные: я – «огонь», до всего мне было дело в политической и общественной жизни страны и за рубежом; Поля, наоборот, была спокойной, расчётливой, заботливой хозяйкой в доме, курортницей.
Семейный фотоальбом – память сердца
Семейный фотоальбом через годы и расстояния доносит до нас милые черты наших любимых родителей, детей, внуков и друзей. В наших семейных фотоальбомах (их у нас три) имеется более 200 фотоснимков родных, близких и друзей. Фотоальбом открывается первым нашим снимком, который был сделан в 1928 году в Юрьевце, когда я ухаживал за Полей. На снимке – молодость, сила, любовь.
В фотоальбоме сохранился увеличенный портрет большой семьи моих родителей, сделанный в 1926 году в Минске. На фото – 8 детей и в центре моя любимая, улыбающаяся мамочка.
Нет в нашей жизни
Радости сильней,
Чем видеть родных детей,
Внуков, близких
и друзей.
В длинные вечера, когда остаёмся с Полей в квартире один на один со своей судьбой, мы достаём из книжного шкафа семейные фотоальбомы и мои лирические письма молодых лет, которые Поля сохранила. Перебираем фотоснимки, читаем и перечитываем письма, и перед нами, как в калейдоскопе, проходит вся наша большая, трудная и интересная жизнь.
(комментарии к мемуарам Аркадия Турецкого cм. здесь)
Опубликовано 31.03.2020 22:56
Обновлено 03.04.2020 11:18