Tag Archives: Березина

В. Лякин. ОБОРОНА БОБРУЙСКОЙ КРЕПОСТИ (III)

Окончание. Начало и продолжение

Снятие блокады

Наполеон

Последовавший вскоре за Горбацевичским боем отзыв частей
Эрсана и Х.Эвертса к главным силам «Великой армии»
окончательно поставил крест на планах взятия или хотя бы
тесного обложения Бобруйской крепости. В дальнейшем
русские транспорты с сильными конвоями из Мозыря, Речицы и
Лоева приходили сюда постоянно. Понял это и Наполеон в
далекой Москве, определив Я.Домбровскому приказом от 23
сентября лишь вести наблюдение за русским гарнизоном,
пресекая его вылазки, а главное внимание сосредоточить на
корпусе Ф.Ф.Эртеля, не допуская его перехода через Припять. В
сентябре-октябре на этом участке боевых действий
установилось хрупкое равновесие, чашу весов в котором
периодически пыталась склонить на свою сторону та или иная
сторона. Русский отряд под командованием генерал-майора
А.В.Запольского из корпуса Ф.Ф.Эртеля изгнал австрийцев из
Пинска, но, опасаясь, что польская кавалерийская бригада
Д.Дзевановского отрежет его от Мозыря, вскоре отступил.
Ситуация складывалась более благоприятно для поляков, когда
через Беларусь на Смоленск продвигался 9-й корпус маршала
К.Виктора, но с его отдалением русские вновь осмелели.
Я.Домбровский держал главные силы своей дивизии севернее
Бобруйска, оставив западнее крепости два пехотных батальона
под командованием полковника Малиновского, и примерно
такой же отряд на другом берегу Березины. Разведывательные
отряды из бригады Д.Дзевановского в несколько десятков
уланов и присоединившихся к ним местных шляхтичей в
каждом рыскали у крепостных стен, перехватывая казачьи
разъезды и небольшие хозяйственные команды,
заготавливавшие дрова и продовольствие. Эти мобильные, с
хорошими проводниками и на добрых конях группы добирались
до Речицы, Гомеля и Мозыря, брали «языков» и производили в
стане противника немалый переполох. По настойчивым
призывам губернатора Н.Брониковского, имевшего якобы
точные сведения о движении русского корпуса от Мозыря на
58
Слуцк, Я.Домбровский выступил туда 12 октября с четырьмя
тысячами солдат и десятью орудиями. Дойдя до этого города, и
даже продвинувшись далее на запад, к Несвижу, генерал с
досадой осознал, что стал жертвой дезинформации, корпус
Ф.Ф.Эртеля не трогался с места.
Полковник Ю.Хорновский, стоявший с сильным отрядом
южнее Могилева, предпринял во второй половине октября
движение за р.Сож (очевидно, с целью фуражировок) и
«…отогнал казачье ополчение под самый Чернигов». Это,
кажется, был один из последних успехов завоевателей – «звезда
императора» уже стремительно катилась к закату. В конце
октября – начале ноября, в связи с общим отходом
наполеоновских, и контрнаступлением русских войск на
главном театре военных действий, ситуация для гарнизона
крепости стала заметно улучшатся, хотя стычки с противником
не прекращались. 30 октября у местечка Волчин имел место
упорный бой русского отряда с батальонами Малиновкого, и
поляки заставили противника отступить под защиту крепостных
орудий.

После этого серьезных боестолкновений у стен

крепости больше не было. 3-го ноября Я.Домбровский с
главными силами и артиллерией своей дивизии двинулся от
Свислочи на спасение Минска, которому угрожала с юго-запада
армия адмирала П.В.Чичагова. Покидая этот район, генерал,
однако, оставил отряд в 1000 штыков и 150 сабель для
продолжения обсервации Бобруйска и еще большие силы для
защиты Могилева.
21-го ноября казачий отряд из состава 3-й Западной армии
под командованием полковника Г.А.Луковкина, соединившись с
пришедшим из Мозыря отрядом пехоты подполковника
А.Л.Палагейко, догнал на р.Уша и разбил отходившее от
крепости польское подразделение. Остатки его, однако, сумели
прорвать русское кольцо, переправились через Березину и
присоединились к своим. С подходом армии П.В.Чичагова
активизировал свои действия и генерал-майор Г.А.Игнатьев.
Один посланный им вдогон отходящему противнику отряд
вошел в Рогачев, а другой (запасной батальон Уфимского
59
пехотного полка) вступил в укрепленный вражеский лагерь у
м.Свислочь. (Он был пуст уже несколько дней). 26-го ноября к
Бобруйской крепости из Мозыря подошли главные силы 2-го
резервного корпуса. Их привел сюда генерал-майор С.А.Тучков,
сменивший сутки назад в Паричах отстраненного от должности
генерал-лейтенанта Ф.Ф.Эртеля. В этот же день к Бобруйску
прибыл, проделав долгий путь из Севастополя, 75-й флотский
корабельный экипаж. После короткого отдыха все эти силы и
еще 8 батальонов из состава гарнизона крепости двинулись на
соединение с Главной русской армией.

схема боев на белорусском Полесье лето-осень 1812

Считается, что
Бобруйская крепость была во вражеском обложении ровно 4
месяца – с 22 июля по 22 ноября. 5-го декабря генерал-майор
Г.А.Игнатьев прибыл в Минск для исполнения своих
обязанностей военного губернатора.
Как известно, город с находившимися в нем огромными
военными и продовольственными складами был взят русскими
без боя. Н.Брониковский, до последнего отказывавшийся верить
в движение больших сил противника к Минску, после разгрома
прикрывшей город бригады генерала И.Коссецкого впал как бы
в паралич. Не имея времени и средств эвакуировать
сосредоточенные в городе запасы, он даже не отдал приказа их
сжечь. В ночь на 16 ноября незадачливый губернатор бежал с
остатками своих войск к Борисову. Перед этим, нагрузив своими
личными вещами карету минского архирея, генерал отправил ее
со своим доверенным слугой Коржинским в Вильно. Секретарь
губернатора Турчинский, имея при себе его кошелек с 50
червонцами и 170 талерами, одежду и столовое серебро,
отправился вдогонку за хозяином. События развивались
стремительно. Секретарь, так и не встретившись с
Н.Брониковским, опасаясь грабителей, оставил ценности и
вещи у знакомого дворянина Есьмана, а сам поспешил скрыться.
Месяц спустя об имуществе бывшего губернатора узнал
борисовский поветовый исправник, изъял его у помещика и
доставил в Минск губернатору действующему. Наверное, не без
некоторого душевного удовлетворения генерал-майор
Г.А.Игнатьев распорядился продать вещи соперника с аукциона,
60
а вырученные средства обратить для «…призрения разоренных
от неприятеля». Тем и завершилась дуэль двух губернаторов.
Генерал-майор Г.А.Игнатьев за умелую организацию
обороны Бобруйской крепости был награжден орденом
св.Владимира 2-й степени и повторно, уже М.И.Кутузовым,
утвержден в должности Минского военного губернатора. В
своем письме по этому поводу фельдмаршал отметил:
«Сохранение крепости Бобруйской во все время вторжения
неприятеля внутрь России и когда он гнездился в наших
пределах и истребление сил его поставляет Вас в числе
генералов, наиболее в нынешнюю кампанию отличившихся».
Уже упоминавшийся А.И.Михайловский-Данилевский в своем
капитальном труде по истории войны 1812 года пришел к
выводу, что не будь крепости на Березине, 2-й Западной армии
«…невозможно б было прежде исхода августа соединиться с 1-
ю армиею, а тогда она была уже в окрестностях Москвы.
…Князю Багратиону, не имевшему с собою понтонов, довелось
бы идти на Речицу и Лоев, там переправляться через Днепр и
большим обходом искать соединения с 1-ю армиею или вовсе от
него отказаться, пинскими болотами примкнуть к Тормасову и
1-й армии предоставить одной бороться с Наполеоном».
После изгнания врага из пределов империи крепость выполняла
функции важной тыловой базы русской армии. В середине
ноября 1812 года генерал-фельдмаршал М.И.Кутузов
распорядился учредить в Бобруйске и окрестностях запасные
магазины для хранения месячной нормы продовольственных и
фуражных рационов на 120 тысяч человек и 45 тысяч лошадей.
Позже цитадель приобрела еще одну функцию. В октябре 1813
года с территории бывшего Княжества Варшавского для
содержания в крепостных казематах были доставлены 27
человек «неблагонадежных», в том числе барон Шейба, бывший
полковник Станский, шляхтичи Гутович, Дзенкович, Чарноцкий
и другие.
61
Памятник ратной славы
Штабс-капитан, кавалер орденов Св.Анны и Св.Владимира
Т.Е.Нарбут накануне войны в связи с ухудшением состояния
здоровья (сказались ранения и напряженный труд на
строительстве крепости) вышел в отставку и поселился в своем
родовом имении Шавры Лидского повета. На протяжении
полувека он целеустремленно изучал и пропагандировал
историю Великого княжества Литовского, проводил
археологические раскопки, изучал руины древних крепостей,
собирал образцы народной мифологии, этнографии и
фольклора. Написал и издал «Историю литовского народа» в 9
томах, в которой довел события до 1569 года. Разыскал и
опубликовал ряд важных источников по истории Беларуси, в
том числе «Хронику Быховца». Поистине, вклад этого храброго
офицера, талантливого инженера и краеведа в военную и общую
историю Отечества неоценим.
Генерал-лейтенант К.И.Опперман в 1812 году занимался
вопросами боеготовности крепостей, состоял при Главной
квартире армии, участвовал в боях под Вязьмой и Красным. В
1813 году командовал отдельным отрядом при осаде и взятии
крепости Торн, участвовал в полевых сражениях и трехдневной
«битве народов» при Лейпциге. В кампании 1814 года был при
осаде Гамбурга. После завершения наполеоновских войн
длительное время эффективно руководил деятельностью
инженерного департамента Военного министерства. Под его
непосредственным руководством было завершено строительство
Бобруйской крепости и возведена цепь новых укреплений на
западной границе империи. Кроме дел военных инженерный
талант Карла Ивановича был востребован и в
градостроительстве, он возглавлял комиссию по возведению
Исаакиевского собора в Санкт-Петербурге. За немалые
государственные заслуги генерал был удостоен графского
титула и многих орденов, в том числе высшего в России –
Св.Андрея Первозванного. Умер в 1831 году во время эпидемии
холеры.
62
Минский военный губернатор Г.А.Игнатьев после изгнания
неприятеля за короткое время энергичными мерами восстановил
порядок в сильно пострадавшей от военных действий
провинции. В 1816-1826 годах он последовательно занимал
должность начальника артиллерии в 6-м и 2-м пехотных
корпусах. За успешные действия во время русско-турецкой
войны был произведен в генерал-лейтенанты, награжден
орденом Св.Александра Невского и пожалован значительным
земельным наделом. Впоследствии был генерал-аудитором
Военного министерства, где и прослужил до самой кончины в
1852 году. Из 83-х лет жизни 67 этот храбрый воин и способный
управленец отдал службе Отечеству.

Укрепление «горжевой редюит»

Строительство Бобруйской крепости продолжалось до 1826
года. Ее посещали императоры Александр I и сменивший его
Николай I, здесь проходили службу будущие «декабристы» и
видные впоследствии военные и администраторы. В 1868 году
крепость была переведена во 2-й класс, а в 1886 году
превращена в крепость-склад. Она чуть было вообще не исчезла
в начале 20 века, когда известный фабрикант С.Морозов захотел
построить на этом месте большую текстильную фабрику.
Капиталист и военное ведомство не сошлись, однако, в цене,
сделка расстроилась, благодаря чему форты и бастионы
уцелели.

Крепость в 1918 году

Современный вид укреплений

Ныне территория бывшей крепости и ее
сохранившиеся постройки имеют статус памятника истории и
архитектуры, охраняемого государством. Несколько лет назад
по предложению топонимической комиссии при Бобруйском
горисполкоме улицы, находящиеся на территории бывшей
крепости, получили названия, связанные с ее историей:
Генерала Багратиона, Теодора Нарбута, Карла Оппермана,
Карла Берга, Генерала Игнатьева и Крепостной Вал.

План реконструкции Бобруйской крепости

Существует
план реставрации этого уникального историко-культурного
объекта республиканского значения, разработанный
специалистами «БелНИИП градостроительства». В отдаленном
будущем здесь возведут культурно-спортивно-развлекательный
комплекс с жилой застройкой повышенной комфортности.
Архитектура и дизайн всех новых сооружений будут
63
соответствовать духу той исторической эпохи. Появятся
гостиницы, рестораны и кафе, различные клубы, этническая
деревня, музей оружия под открытым небом, много других
объектов и достопримечательностей, которые будут привлекать
туристов со всей республики, стран ближнего и дальнего
зарубежья.. При въезде в крепость будет установлен ее
огромный, хотя и уменьшенный в пятнадцать раз в отношении к
оригиналу, макет 1812 года. На части заповедной территории,
небольшом полуострове, омываемом водами Березины, построят
аквапарк и яхт-клуб. Реализация этого грандиозного проекта
уже началась: реставрируется женский монастырь, возводится
православный собор Св.Александра Невского, сюда подводятся
различные инженерно-энергетические коммуникации.
В Бобруйском краеведческом музее обороне 1812 года
посвящена часть экспозиционного зала «История края в
досоветский период» и постоянно действующая выставка
«Страницы истории Бобруйской крепости». На территории
бывшего 3-го крепостного полигона планируется создание музея
истории цитадели, который станет филиалом краеведческого
музея.

  

Артиллерия, стрелковое и холодное оружие защитников

Бобруйской крепости

Сотрудниками музея проводятся конференции, другие
тематические мероприятия и экскурсии на тему «Война 1812
года и Бобруйская крепость». Каждый год приносит новые
исторические исследования, публикации и археологические
находки, связанные с эпохой наполеоновских войн. Так, недавно
в г.п.Паричи было обнаружено относящееся к тому периоду
захоронение неизвестного русского офицера, возможно,
погибшего в ходе «экспедиции Эртеля» или умершего от ран в
здешнем госпитале. К сожалению, о Горбацевичском бое 1812
года ныне напоминают лишь могильные курганы у д.Обча, под
которыми вот уже почти два века покоятся сражавшиеся там
воины, да ядро русского 6-фунтового орудия – экспонат
школьного музея. Это поле боя – одно из немногих, где нет
памятного знака или мемориальной доски. Память павших и
захороненных на нем воинов оберегает, наверное, лишь
небольшая иконка Св.Георгия Победоносца, оставленная там
несколько лет назад автором этих строк.
64
Боевой четырехмесячный период в многолетней истории
крепости на Березине был весьма кратковременным, но очень
ярким и насыщенным важными событиями. Время оказалось не
властно над многими фрагментами этого грозного
фортификационного сооружения, свидетелями бывшего здесь
когда-то жестокого и кровавого военного противостояния.
Возрожденная в статусе народного историко-культурного
наследия, Бобруйская крепость всегда будет сохранять для нас
память о подвигах и героях великой эпопеи 1812 года.
65
Приложение №1
Боевой состав гарнизона Бобруйской крепости.
(на 17.10.1812)
34-я пехотная дивизия (генерал-майор Г.А.Игнатьев)
Бригада запасных батальонов полков 24-й пехотной дивизии
(подполковник Чикин)
Бутырского пехотного
Томского пехотного
Ширванского пехотного
Уфимского пехоного
19-го егерского
40-го егерского
Бригада резервных батальонов полков 26-й пехотной дивизии
(подполковник Дреер)
Ладожского пехотного
Нижегородского пехотного
Орловского пехотного
42-го егерского
Бригада запасных батальонов полков 27-й пехотной дивизии
(майор У.И.Левандовский)
Виленского пехотного
Одесского пехотного
Симбирского пехотного
Тарнопольского пехотного
49-го егерского
50-го егерского
Запасной батальон Витебского пехотного полка 15-й пехотной
дивизии
Гарнизонные батальоны:
Минский
Могилевский
1-го пионерного полка минерная рота
2-го пионерного полка минерная рота
2-го пионерного полка пионерная рота
Бобруйская инженерная команда
Бобруйская военно-рабочая команда
3-й запасной бригады понтонная рота №17
4-й запасной бригады понтонная рота №24
66
3-я лабораторная артиллерийская полурота
Бобруйский крепостной артиллерийский гарнизон
Отдельные команды казачьих полков:
донского Грекова 21-го
донского Быхалова 1-го
донского Исаева 2-го
донского Комисарова 1-го
бугского 2-го
бугского 3-го
Всего 19 батальонов, 15 отдельных подразделений и команд, 344
орудия, 5 907 человек.
Приложение №2
Боевой состав 2-го резервного корпуса русской армии.
( на 15.09.1812 года)
Командир корпуса – генерал-лейтенант Ф.Ф.Эртель.
Обер-квартирмейстер – полковник П.И.Пенский.
Пехота.
Командир пехоты корпуса – генерал-майор А.В.Запольский.
Бригада запасных батальонов 2-й гренадерской дивизии
(подполковник А.Л.Палагейко).
Запасные батальоны полков:
Киевского гренадерского (майор Сонцов)
Московского гренадерского
Астраханского гренадерского
Фанагорийского (майор Манюкин)
Сибирского гренадерского (майор Дескур)
Малороссийского гренадерского
Бригада запасных батальонов 12-й пехотной дивизии
(подполковник М.М.Андриевский)
Запасные батальоны полков:
Новоингермоландского пехотного (майор Гущин)
Алексопольского пехотного
Нарвского пехотного (майор Новицкий)
Смоленского пехотного (майор Гинтовт)
67
6-го егерского (подполковник Бонжан)
41-го егерского.
Бригада запасных батальонов 15-й пехотной дивизии
(подполковник В.Христофоров)
Запасные батальоны полков:
Козловского пехотного
Колыванского пехотного (подполковник Журьярий)
Куринского пехотного
13-го егерского (майор Бабичев)
14-го егерского (подполковник Случевский).
Кавалерия.
Полк запасных эскадронов 3-й и 4-й кавалерийских дивизий
(майор Ильченко)
Запасные эскадроны полков:
Оренбургского драгунского
Курляндского драгунского (майор Николаев)
Сибирского драгунского (майор Безобразов)
Иркутского драгунского (майор Белозерский)
Сдвоенный Сумского гусарского (майор
Козловский)
Сдвоенный Мариупольского гусарского (майор
Станкевич)
Сдвоенный Ахтырского гусарского (майор Калачов)
Сдвоенный Павлоградского гусарского
Сдвоенный Литовского уланского.
Донские казачьи полки:
Исаева 2-го (полковник И.И.Исаев)
Грекова 9-го (полковник А.Е.Греков)
Семенченка (войсковой старшина С.И.Семенченка).
Отряды конной лесной стражи:
Минской губернии
Волынской губернии (штабс-капитан Литинский).
Отдельный отряд Кленовского (подполковник М.О.Кленовский)
1-й сводногренадерский батальон 26-й пехотной
дивизии.
Сотня 3-го Бугского казачьего полка.
Артиллерия:
Батарейная полурота №33 (штабс-капитан
Либштейн)
68
Легкая полурота №4 (штабс-капитан Тимофеев)
Всего в составе корпуса: 18 батальонов, 14 эскадронов, 3 полка
донских казаков, 3 отдельных отряда, 12 орудий, 11 тысяч человек.
Приложение №3
Боевой состав группировки генерала Я.Домбровского
(на 15.09.1812 года)
17-я пехотная дивизия 5-го пехотного (польского) корпуса Великой
армии (с частями усиления).
Командир – дивизионный генерал Я.Домбровский.
Начальник штаба – полковник А.Цедровский.
1-я бригада (бригадный генерал Э.Жолтовский)
1-й пехотный полк (полковник К.Малаховский)
17-й пехотный полк (полковник Ю.Хорновский)
2-я бригада (бригадный генерал И.Красиньский)
6-й пехотный полк (полковник Ю.Серавский)
14-й пехотный полк (полковник А.Семеновский)
2-й маршевый французский полк (майор Эрсан)
1-й батальон 33-го полка легкой пехоты (майор Х.П.Эвертс).
28-я бригада легкой кавалерии (бригадный генерал Д.Дзевановский)
2-й уланский полк (майор Я.Пясецкий)
7-й уланский полк (полковник А.Завадский)
15-й уланский полк (полковник А.Тжецевский).
10-я польская рота пешей артиллерии.
11-я польская рота пешей артиллерии.
Всего в составе дивизии с частями усиления: 17 батальонов, 12
эскадронов, 22 орудия, 12 тысяч человек.
69
Приложение №4
Документы
В правительствующий Сенат из
Государственной военной коллегии.
26 августа 1810 года.
Рапорт
С высочайше Его императорским Величеством апробированного в
10-й день сего августа доклада, подносимого господином военным
министром, о мерах, какие приняты им насчет построения новой
крепости в Бобруйске, военная коллегия представляя сию копию,
доносит: что дальнейшие распоряжения по оному военным министром
приводятся в исполнение.

П.И.Багратион – И.А.Буглаку
15 июня 1812 г., Волковыск.
Бобруйскому господину Дворянскому маршалку.
Предполагая устроить в Бобруйске военно-временный госпиталь на
1 000 человек больных воинских чинов я предписываю вам:
1-е. С получением сего тотчас приступить к избраниюудобных под
госпиталь строений, и к приведению оных в исправное состояние, так
чтобы в оных могло поместиться вышеописанное число больных, без
всякого затруднения и со всеми выгодами.
2-е. Засим распорядится, чтобы тотчас доставлено было от
Бобруйского повета нужное количество дров, соломы и всего для
госпиталя потребного.
3-е. Полагаю, что местные способы подают вам всю возможность
устроить сей госпиталь с той точностью и выгодами, которая требует
польза службы Государя Императора и польза самого человечества.
70
И.А.Булгак – П.И.Багратиону
16 июня 1812 г., Бобруйск.
Его сиятельству генералу от инфантерии Главнокомандующему 2-ю
Западною армиею и разных орденов кавалеру князю Багратиону
бобруйского поветового маршалка и кавалера
Рапорт
Повеление Вашего Сиятельства от 15-го сего июня за №1947
относительно устройства в Бобруйске временного госшпиталя я сего
июня 16-го числа пополудни в 6 часов честь имею получить и
волеизъявление оного относительно очищения домов, о доставлении
дров, соломы и всего для гошпиталя потребного сей минуты обще с
бобруйским комендантом и городничим сделаю распоряжение о
выставке на станциях повелением Вашим Сиятельством лошадей.
Г.А.Игнатьев – Военному министру.
23 июня 1812 г., из Бобруйска.
Во исполнение полученного мною сего числа предписания рт г.
инж.-ген.-лейт. Опермана, имею честь представить у сего вашему
высокопревосходительству ведомость, составленную мною обще с г.
инж.-полковником Федоровым о числе полагаемого для обороны
Бобруйской крепости гарнизона, и о потребных на продовольствие
войск, полагаемых для обороны крепости, провианта, припасах,
инструментах и материалах, а при том покорнейше прошу.
Буде ваше высокопревосходительство соизволит опробовать
представленную у сего ведомость, в таком случае: 1-е, снабдить меня
и г. инж.-полковника Федорова разрешением на заготовление тех
вещей, которые по ведомости полагается заготовить здесь в
Бобруйске. 2-е, предписать артиллерийскому департаменту о
поспешном доставлении в Бобруйск потребного в запас оружия и тех
вещей, кои от оного департамента, вследствие прежняго штатного
положения, еще не доставлены и по сей ведомости показаны во
ожидании. 3-е, инженерному департаменту предписать, чтобы
назначенные из С.-Петербурга инструменты и материалы были
немедленно в Бобруйск доставлены. 4-е, предписать кому следует о
поспешном доставлении в Бобруйскую крепость тех запасов, которые
предполагается ныне же собрать с земли на продовольствие войск. 5-
71
е, предписать кому следует о прикомандировании в Бобруйскую
крепость, для действия из крепостных орудий, и еще одной понтонной
роты, для вылазок ½ легкой артиллерии с орудиями. 6-е, поелику на
оборону Бобруйской крепости, кроме артиллеристов и пионер,
полагается 100 пехоты, а в числе оной в находящихся здесь запасных
24-й и 27-й дивизий состоит только до 6000 человек, включая в сие
число и последних приведенных рекрут, то как недостающее число
пехоты, как равно и два эскадрона легкой кавалерии приказать
дополнить откуда следует. 7-е, сверх сего необходимо ныне же
прикомандировать в Бобруйск 200 казаков для разных отрядов и
собрания нужных сведений.
П.И.Багратион – Александру I. 6 июля 1812 г.
На марше в Бобруйскую крепость.
Разбитие неприятельского авангарда при Романове, из семи полков
состоявшего, и совершенное истребление двух лучших из оных, о чем
я имел счастие доносить Вашему Императорскому Величеству от 3
июля из местечка Уречья, остановило покушения неприятельские на
ариергард вверенной мне армии, и от того времени, преследуя меня
издалека, не имеет дерзости делать нападений более. Я, между тем,
имея направление сколько возможно поспешное к Бобруйску, с
намерением от оного действовать по соображению с движением
Первой армии и того более с стремлениями неприятельскими на
Могилев и если бы оные предприняты были далее во глубь России,
получил известие, что Пинск занят неприятелем и что партии оного
оттоль следуют к Мозырю, а вместе с сим получил отношение
Военного министра о поступлении Второго резервного корпуса при
Мозыре под мое начальство.
…Не имея счастия получить Высочайшего Вашего Императорского
Величества повеления, какое направления принять я должен от
Бобруйска, но при взгляде на здешние местоположения, неудобные к
действиям, при внимании к изъявленному Вашим Императорским
Величеством опасению, чтобы неприятель не сделал вторжение к
Смоленску, чтобы не подпасть окружению со всех сторон
несравненных превосходством неприятельских сил, и чтобы наконец
не отступить от единственной моей цели соединится с первою армиею
или открыть действия на неприятеля, противу оной состоящего по
72
соображению с ее движениями, я решился следовать к Могилеву и
оттоль далее по обстоятельствам, о коих в свое время буду доносить
Вашему императорскому Величеству.

П.И.Багратион – Д.А.Толстому, Могилевскому
гражданскому губернатору. 7 июля 1812 г.
Бобруйская крепость.
Не имея сведений, какая именно переправа находится в Могилеве,
приказал я начальнику инженеров генерал-майору Ферстеру послать
надежного офицера для осмотра реки и переправы и для построения
живого моста на Днепре, если такового нет. Почему прошу Вашего
Сиятельства преподать подносителю сего офицеру все способы для
скорейшего исполнения возложенной на него порученности, наряжая
нужное число рабочих.
М.Б.Барклай де Толли – А.П.Тормасову
15 июля 1812 г., Смоленск
Господину генерал-от-кавалерии и кавалеру Тормасову
от военного министра.
Имею честь препроводить к вашему высокопревосходительству
копию с рапорта генерал-лейтенанта Оппермана на имя мое
последовавшего, от 15-го июля за №128, из коего усмотреть изволите,
что за взятием 6 батальонов из Бобруйска генералом князем
Багратионом, остается там весьма слабый гарнизон, для защиты сей
обширной крепости. И потому, для пользы службы Его Величества
всепокорнейше прошу, ваше превосходительство, усилить
Бобруйский гарнизон, по возможности и совершенному
благоусмотрению вашему, хотя из Мозырского корпуса, ибо, как
Бобруйская крепость, так и Мозырский корпус, состоят ныне под
начальством вашего высокопревосходительства.
Копия с секретного рапорта господину военному министру от
генерал-лейтенанта Оппермана , из Киева, от 15 июля 1812 года, за
№128-м.
Командующий в Бобруйске артиллерии генерал-майор Игнатьев
доносит мне, с нарочно посылаемым офицером, что
главнокомандующий 2-ю Армиею, при проходе своем через Бобруйск,
73
из 18-ти запасных батальонов, составлявших тамошний гарнизон, взял
с собою шесть, и что за тем, в оставшихся 12 батальонах, имеются,
включая и больных, только пять тысяч человек, и что артиллеристов в
крепости оставлено только 160 человек, а для здешних объездов 100
казаков. Хотя я полагаю, что сие уменьшение гарнизона учинено
потому, что господин генерал-от-инфантерии князь Багратион не
предвидит опасности для Бобруйской крепости, но, поелику может
быть ему неизвестно, что крепость сия расположена весьма обширно,
потому что предполагалось в оной держать такой гарнизон, который
мог бы отвлечь знатное число неприятельской армии, и поелику
обширные ея верки, не будучи одеты камнем, но дерном, и имея сухие
рвы, требуют противу решительного и сильного неприятеля полного
числа предположенного гарнизона, то есть около 10000 пехоты, 450
артиллеристов и 2-х эскадронов легкой кавалерии, и для внешних
объездов до 5 эскадронов (коим, при обложении крепости, в оную не
вступать, но соединится с ближним корпусом), то долгом имею
представить все сие на благоразсмотрение вашего
высокопревосходительства.

Г.А.Игнатьев – Ф.Ф.Эртелю
17 июля 1812 года, Бобруйская крепость.
Поелику неприятель занимает своими отрядами все дороги, идущие
к Бобруйску, от Минска и Глуска, в ближайшем от крепости
разстоянии, то я и предписал есаулу Матушкину, возвратиться в
крепость, полагая наверно, что неприятель не упустит занять и
Паричской дороги, чтобы пресечь мое сообщение с Мозырем. С
другой стороны, слышно, что вчерась был занят Рогачев,
следовательно, и сия дорога пресечется. Будучи готов принять
дорогих гостей, , если бы они вздумали предпринять что либо
сериозное противу крепости и, имея достаточное количество съестных
и прочих припасов, я не боюсь и блокады, в которой, кажется,
намерены они содержать мою крепость, и только скучно будет не
иметь с Армиями сношения. В следствие чего, ваше
превосходительство, покорнейшепрошу, по сближении к Мозырю 3-й
Западной армии, отрядить для открытия сообщения с Бобруйской
крепостью сильный отряд. Я полагаю, что обложивший Бобруйскую
крепость неприятель немногочисленен.
74
М.Б.Барклай де Толли – А.П.Тормасову
26 июля 1812 г., селение Выдра.
Господину генерал-от-кавалерии и кавалеру Тормасову
от военного министра.
Дабы поспешнейше усилить Бобруйский гарнизон, я педписал
генерал-лейтенанту Эртелю, немедленно откомандировать туда из
вверенного ему корпуса два или три баталиона, а равно баталионы
внутренней стражи: Минский, в Речицах, а Могилевский – близ
Чернигова, находящиеся, и 100 казаков или другой кавалерии. О чем
имею честь уведомить ваше высокопревосходительство.

Г.А.Игнатьев – А.П.Тормасову
24 августа 1812 года, Бобруйская крепость
Главнокомандующему 3-ю Западною Армиею, господину
генералу от кавалерии и кавалеру Тормасову Бобруйского военного
губернатора артиллерии генерал-майора Игнатьева
Рапорт.
Имею честь донести вашему высокопревосходительству, что
казачий разъезд, посланный сего числа из селения Волчина к местечку
Свислочу, взял двух пленных, одного унтер-офицера и одного
рядового, которые, будучи допрашиваемы, согласно показали:
1-е. Что в местечке Свислочи находятся два баталиона 14-го
пехотного полка с двумя орудиями и пятидесятью уланами,
составляющие авангард дивизии Домбровского.
2-е. Генерал Домбровский, с 1-м и 6-м пехотными полками его
дивизии, с двумя эскадронами кавалерии и четырьмя орудиями,
находится в местечке Якшицах.
3-е. 17-й пехотный полк дивизии его же, Домбровского, оставлен в
гарнизоне в городе Могилеве.
4-е. 3-й батальон 14-го полка оставлен еще в Гродно.
5-е. генерал Домбровский прибыл в Якшицы 22-го числа, от Могилева
(по объявлению пленных). Ему приказано занять окрестности
Бобруйской крепости, для пресечения всех дорог; в случае же
приближения наших войск, отступить к Могилеву, не вступая в дело.
6-е. Дивизия Домбровского под Смоленском не находилась.
75
Г.А.Игнатьев – А.П.Тормасову
26 августа 1812 года, Бобруйская крепость
Во исполнения повеления Вашего
высокопревосходительства, последовавшего от 7-го числа сего
месяца, а мною сего числа полученного, имею честь представить у
сего рапорт о числе войск, составляющих Бобруйский гарнизон, и при
сем почтеннейшее доношу:
1-е. Для усиления здешнего гарнизона предписано от господина
военного министра отправить в Бобруйск Минский и Могилевский
гарнизонные батальоны, которые уже сюда и следуют, да из корпуса г.
генерал-лейтенанта Эртеля три запасных батальона, о присылке коих,
как можно поспешнейше, отнесся я сего числа к г. генерал-лейтенанту
Эртелю.
2-е. Вверенная мне Бобруйская крепость приведена в настоящее
оборонительное положение: артиллерии, снарядов и пороху состоит
полный комплект; провианта, по числу полагаемого для сей крепости
десятитысячного гарнизона, состоит налицо на четыре месяца; и сверх
того ожидаю транспортов с провиантом из г.Речицы. О снабжении
крепости медикаментами, в коих имею большой недостаток,
предоставлено было мною г. военному министру, и получено в ответе,
что оные предписано доставить в 6 месяцев. О потребных на случай
осады крепости, на продовольствие гарнизона, солонине, сухой рыбе
и уксусе, предоставлено от меня, с нарочным, г. военному министру, с
тем, чтобы они были заготовлены в Малороссийских губерниях и
доставлены в крепость при первой возможности. Положенные на
таковой же случай для здешнего гарнизона водку, кислую капусту,
горох, соленые огурцы и фураж, предписал к Минскому
гражданскому губернатору собрать с земли, как можно поспешнейше,
и доставить в крепость.
3-е. В войсках, составляющих Бобруйский гарнизон, , как равно и
между жителями всех состояний, с половины июля болезни
необыкновенно усилились, так что в короткое время , из 8 000
больных, число оных в здешнем гарнизоне выросло до 2 000 человек,
но умирает, благодаря Бога, немного.
4-е. Четвертый корпус неприятельской армии находился в
окрестностях Бобруйска более трех недель, но 1-го числа сего месяца
выступил со всех пунктов к г.Могилеву, и теперь близ Бобруйска
неприятельских войск не находится.
76
Г.А.Игнатьев – в штаб главнокомандующего генерал-
фельдмаршала кн. М.И.Голенищева-Кутузова.
1 октября 1812 г. из Бобруйска.
Блокировавший Бобруйскую крепость неприятельский корпус под
командованием ген. Домбровского, вчерась из здешних окрестностей
выступил по тракту к Могилеву и следует туда форсированными
маршами. Корпус сей состоит из 8 000 – 9 000 о чем долгом моим
поставил Вашему Сиятельству через нарочного донести.
Г.А.Игнатьев – в штаб главнокомандующего генерал-
фельдмаршала кн. М.И.Голенищева-Кутузова.
5 октября 1812 г. из Бобруйска.
Рапортом 1-го числа сего месяца я имел честь донести Вашему
Сиятельству что блокировавший Бобруйскую крепость
неприятельский корпус под командою генерала Домбровского,
выступил из окрестностей Бобруйских к Могилеву. Но посланную
мною для вернейшего узнавания о движении неприятеля партиею
открыто: 1-е – что генерал Домбровский, собрав вверенный ему
корпус 30 сентября у местечка Свислочи, того ж дня переправил оный
на левый берег Березины, и сделал движение по дороге к СтароБыхову; но той же самой ночью, отправя только 17-й пехотный полк к
Новому Быхову, а оттуда по дороге к местечку Чечерску, сам с 3-мя
пехотными и 3-мя кавалерийскими полками перешел обратно на
правый берег Березины, и 1-го октября пошел через Холуи и Лапичи к
г.Слуцку, повидимому навстречу 3-й армии. По полученным мною
верным сведениям, весь корпус генерала Домбровского состоит их
7 000 чел., о чем Вашему Сиятельству почтеннейшее доношу.
77
Приложение №5
Словарь фамилий
(титулы и чины на 1812 год)
Александр I Павлович, Романов (1777-1825), император Российской
империи.
Афанасьев, Иван Николаевич (?-?), капитан, командир №17
понтонной роты 3-й запасной артиллерийской бригады.
Багратион, Петр Иванович (1769-1812), князь, генерал от
инфантерии, главнокомандующий русской 2-й Западной армией.
Бакле д’Альб, Луи Альбер Гислен (1761-1824), барон, полковник,
начальник топографического бюро Наполеона.
Баранов (?-?), полковник, офицер штаба 2-го резервного корпуса,
временно командовал отрядом из состава 26-й пехотной дивизии.
Барклай де Толли, Михаил Богданович (1757-1818), генерал от
инфантерии, Военный министр, Главнокомандующий 1-й Западной
русской армии.
Берг, Карл Карлович (1773-1832), подполковник, командир
батальона 2-го Пионерного полка, комендант Бобруйской крепости.
Бернадот, Жан Батист (1763-1844), наследный принц Шведский
Карл Юхан.
Бертье, Луи Александр (1753-1815), принц Невшательский, князь
Ваграмский, маршал, начальник Главного штаба «Великой армии».
Богарне, Эжен Роз (1781-1824), вице-король Итальянский, командир
4-го (итальянского) корпуса «Великой армии».
Бодуэн, Пьер Франсуа (1773-1815), барон, полковник, командир 93-
го полка линейной пехоты «Великой Армии».
Бромирский, Каспар (?-?), капитан 15-го польского уланского полка.
Брониковский, Николай Каэтан (1767-1817), граф, бригадный
генерал, губернатор Минского департамента ВКЛ.
Булгак, Игнатий Александрович (1763- после 1817), маршалок
Бобруйского повета.
Ваншэн (?-?), капитан, командир роты карабинеров 33-го полка
легкой пехоты «Великой армии».
Вери, Констан (1778-1845), личный камердинер Наполеона.
Виктор, Клод (1764-1841), маршал, командир 9-гокорпуса «Великой
армии».
Викторов (?-?), поручик, адъютант генерал-майора Е.П.Фелькерзама.
78
Вольтэр (?-?), шеф батальона 93-го линейного пехотного полка
«Великой армии».
Гардье, Луи (?-?), лейтенант 111-го линейного полка «Великой
армии».
Гасно (?-?), шеф батальона 93-го линейного пехотного полка
«Великой армии».
Греков (21-й), Иван Васильевич (1776-после 1815), войсковой
старшина, командир донского казачьего полка своего имени.
Грессер (2-й), Александр Иванович (1772-1822), полковник, шеф 2-
го пионерного полка.
Даву, Луи Никола (1770-1823), герцог Ауэрштедский, командир 1-го
корпуса «Великой армии».
Дарю, Пьер Антуан Ноэль (1767-1829), граф, государственный
секретарь Франции.
Дембинский, Александр (?-?), поручик 2-го польского уланского
полка.
Дзевановский, Доминик (1759-1827), бригадный генерал, командир
28-й легкой кавалерийской бригады «Великой армии».
Добринский, Павел Михайлович (1764-1833), статский советник,
Минский гражданский губернатор.
Домбровский, Ян Генрик (1755-1818), дивизионный генерал,
командир 17-й пехотной дивизии 5-го (польского) корпуса «Великой
армии».
Дреер (?-?), подполковник, командир бригады «резервных»
батальонов 26-й пехотной дивизии.
Ермолов, Алексей Петрович (1772-1861), генерал-майор, начальник
штаба 1-й Западной русской армии.
Есьман (?-?), помещик Борисовского повета.
Жером, Бонапарт (1784-1860), король Вестфальский, командир 8-го
(вестфальского) корпуса «Великой армии».
Журьярий (?-?), подполковник, командир батальона Колыванского
пехотного полка.
Жюно, Жан Андпрош (1771-1813), герцог д’Абрантес, дивизионный
генерал, сменил Жерома на посту командира 8-го (вестфальского)
корпуса «Великой армии».
Загаин (?-1812), поручик, адъютант генерала Ф.Ф.Эртеля.
Запольский, Андрей Васильевич (1768-1813), генерал-майор,
командир пехоты 2-го резервного корпуса.
Зимин (?-?), казак донского полка Исаева 2-го.
79
Зимсон, Георг Францевич (?-?), инженер-майор, руководитель
проектной группы при К.И.Оппермане.
Игнатьев, Гавриил Александрович (1768-1852), генерал-майор,
руководитель обороны Бобруйской крепости, Минский военный
губернатор.
Исаев (2-й), Иван Иванович (1770-1829), полковник, командир
казачьего полка своего имени в составе 2-го резервного корпуса.
Клеманов (?-?), казак донского полка Исаева 2-го.
Клеховский, Валенты (?-?), капитан, адъютант бригадного генерала
Д.Дзевановского.
Коленкур, Арман Огюстен Луи (1773-1827), дивизионный генерал,
состоял в свите Наполеона.
Константин Павлович, Романов (1779-1831), великий князь,
командир гвардейского пехотного корпуса русской армии.
Коржинский (?-?), слуга губернатора Минской провинции
Н.Брониковского.
Кортез (?-?), шеф батальона 93-го линейного пехотного полка
«Великой армии».
Коссецкий, Франтишек Ксаверий (1778-1857), бригадный генерал,
командир Минской бригады войск ВКЛ.
Кутузов, Михаил Илларионович (1747-1813), светлейший князь,
генерал-фельдмаршал, главнокомандующий всеми русскими армиями.
Лаговский, Пётр (1776-1843), капитан, командир 5-й роты 2-го
польского уланского полка.
Лада, Иозеф (?-?), рядовой 5-й роты 2-го польского уланского полка.
Латур-Мобур, Мари Виктор (1768-1850), дивизионный генерал,
командир 4-го кавалерийского корпуса «Великой армии».
Левандовский Устин Иванович (?-?), майор, командир бригады
«запасных» батальонов полков 27-й пехотной дивизии .
Легран, Клод Александр (1762-1815), граф, дивизионный генерал,
командир 6-й пехотной дивизии «Великой армии».
Лелорнь д’Идевиль, Луи Франсуа (?-?), аудитор 1-го класса
Государственного совета Франции.
Луковкин, Гавриил Амвросиевич (1772-1849), полковник, командир
донского казачьего полка своего имени.
Малаховский, Казимир (?-?) полковник, командир 1-го польского
пехотного полка.
Малиновский, Винцент (?-?), шеф батальона, затем полковник 14-го
польского пехотного полка.
80
Маре, Юг Бернар (1763-1838), герцог Бассано, граф, министр
иностранных дел Франции.
Маргери, Анри Жан Батист (?-?),полковник, командир 33-го полка
легкой пехоты «Великой армии».
Матушкин (?-?), есаул донского казачьего полка Исаева 2-го.
Меневаль, Клод Франсуа (1778-1850), личный секретарь Наполеона.
Меллер-Закомельский, Петр Иванович (1755-1823), барон, генераллейтенант, директор Артиллерийского департамента Военного
министерства.
Мельников (?-?), казак донского полка Исаева 2-го.
Мишо (?-?), шеф батальона 93-го линейного полка «Великой армии».
Мюрат, Иоахим (1767-1815), король Неаполитанский, маршал,
командующий резервной кавалерией «Великой армии».
Назимов (?-?), урядник донского казачьего полка Исаева 2-го.
Наполеон I Бонапарт (1769-1821), император Франции, король
Италии, проректор Рейнского союза, главнокомандующий «Великой
армии».
Нарбут, Теодор Евхимович (1784-1864), инженер-капитан,
впоследствии белорусский историк.
Неверовский, Дмитрий Петрович (1771-1813), генерал-майор,
командир 27-й пехотной дивизии.
Ней, Мишель (1769-1815), герцог Эльхингенский, маршал, командир
3-го корпуса «Великой армии».
Оражевский (?-?), сержант 5-й роты 2-го польского уланского полка.
Опперман, Карл Иванович (1766-1831), инженер-генерал-лейтенант,
директор Инженерного департамента Военного министерства.
Палагейко, Антон Лаврентьевич (1771-1826) подполковник,
командир пехотной бригады 2-го резервного корпуса.
Парадовский, Стефан (?-?), капитан 1-го польского пехотного полка.
Паскевич, Иван Фёдорович (1782-1856), генерал-майор, начальник
26-й пехотной дивизии.
Платов, Матвей Иванович (1753-1818), генерал от кавалерии,
атаман Войска Донского, командир Летучего казачьего корпуса.
Понятовский, Иозеф Антоний (1763-1813), князь, дивизионный
генерал, командир 5-го корпуса «Великой армии».
Птахин (?-?), урядник донского казачьего полка Исаева 2-го.
Радожицкий, Илья Тимофеевич (1788-1861), поручик 3-й легкой
роты 11-й артиллерийской бригады.
Раза, Рустам (1780-1850), мамелюк, оруженосец Наполеона.
81
Рожнецкий, Александр (1774-1849), дивизионный генерал, командир
4-й легкой кавалерийской дивизии «Великой армии».
Рокоссовский (?-?), поручик 5-й роты 2-го польского уланского
полка.
Свида (?-?), помещик Бобруйского повета.
Сен-При, Эммануил Францевич (1776-1814), граф, генерал-майор,
начальник штаба 2-й Западной армии.
Сиверс (3-й), Егор Карлович (1778-1827), полковник, командир 1-го
Пионерного полка.
Симановский, Эузебиуш (?-?), полковник, командир 14-го польского
пехотного полка.
Сиротников (?-?), казак донского полка Исаева 2-го.
Сташук (?-?), рядовой 5-й роты 2-го польского уланского полка.
Сусалин (?-?), поручик, адъютант генерал-майора Е.П.Фелькерзама.
Сухтелен, Петр Корнилович (1751-1836), инженер-генерал и
дипломат.
Тихановский (?-?), пристав соляного склада в м.Паричи Бобруйского
повета.
Тишин, Иван Николаевич (?-?), подполковник, командир №24
понтонной роты 4-й запасной артиллерийской бригады.
Ткаченко, Григорий (?-?), уроженец Бобруйского повета,
военнопленный.
Толстой, Дмитрий Александрович (1754-1832), граф Могилевский
гражданский губернатор.
Тормасов, Александр Петрович (1752-1819), генерал от кавалерии,
главнокомандующий 3-й Обсервационной армии.
Тритгоф, Густав Густавович (1-й) (?-?), подпоручик минерной роты
полковника А.И.Грессера.
Турчинский (?-?), секретарь губернатора Минского департамента
ВКЛ генерала Н.Брониковского.
Тучков (2-й), Сергей Алексеевич (1767-1839), генерал-майор,
командир 22-й пехотной дивизии, затем командир 2-го резервного
корпуса.
Удино, Никола Шарль (1767-1847), герцог Реджио, маршал,
командир 2-го корпуса «Великой армии».
Фелькерзам, Ефим Павлович (1759-1810), генерал-майор, главный
строитель Бобруйской крепости.
Фёдоров, Степан Степанович (1763-1834), инженер-полковник,
после Е.П.Фелькерзама главный строитель Бобруйской крепости.
82
Хорновский, Юлиан (?-?), полковник, командир 17-го польского
пехотного полка.
Чарнецкий, Адам (1784-1825), шляхтич, рядовой пехоты, участвовал
в строительстве Бобруйской крепости.
Чикин (?-?), подполковник, командир бригады «запасных»
батальонов 24-й пехотной дивизии.
Шильдер, Карл Андреевич (1785-1854), инженер-капитан.
Щербаков (?-?), казак донского полка Исаева 2-го.
Эвертс, Хендрикус Петрус (1777-1851), майор 33-го полка легкой
пехоты «Великой армии».
Эртель, Фёдор Фёдорович (1768-1825), генерал-лейтенант, командир
2-го резервного корпуса.
Эрсан (?-?), майор, командир 2-го маршевого полка «Великой армии».
Янг (?-?), шеф 1-го батальона 33-го полка легкой пехоты «Великой
армии».
Приложение №6
Словарь терминов
Фортификационные:
Арсенал – склад для хранения оружия и боеприпасов.
Бастион (лат. – «строю укрепления») – пятиугольное долговременное
крепостное сооружение по углам крепостной стены.
Блокгауз (нем. – «группа зданий») – фортификационное сооружение
из одного или нескольких соединенных между собой казематов,
приспособленное для ведения кругового огня.
Верк (нем. – укрепление) – отдельное укрепление, входящее в состав
крепостных сооружений и способное к самостоятельной обороне.
Волчья яма – углубление в земле в виде усеченных конусов глубиной
в рост человека (1,75 м), диаметром по дну 0,5 – 0,7 м с вбитыми в дно
короткими, заостренными наверху кольями, расположенными в
шахматном порядке в 4—5 рядов.
Гласис – (лат. – «покатость») – пологая земляная насыпь впереди
наружного рва крепости для улучшения обстрела противника.
Каземат – (франц. – «комната с толстыми стенами») – помещение в
оборонительных сооружениях для защиты гарнизона от огня
противника.
83
Палисад (франц. – «частокол») – устроенная в наружном рву крепости
сплошная стена из бревен, врытых вертикально на треть в землю,
заостренных сверху и соединенных между собой.
Полигон – (греч. – «много» и «угол») – крепостной многоугольник.
Пороховой погреб – защищенное от разрушения снарядами
помещение для хранения взрывчатых веществ и боеприпасов. Располагались чаще всего в центре крепости.
Равелин (лат. – «отделять») – треугольное сооружение впереди
крепостного рва, служащее для поддержки огнем атакованных
бастионов.
Редан (франц. – «уступ») – открытое полевое укрепление из двух
фасов под углом 60-1200
, выступающим в сторону противника.
Редюит – (франц. – «убежище») – укрепление внутри крепости,
последний оплот обороняющихся.
Сортия – вылазочная или подземная галерея в крепостном валу.
Тет-де-пон (фр. «укрепление у моста») – укрепление для защиты
мостовой переправы.
Фас (франц. – «лицо») – сторона укрепления, обращенная к
противнику.
Форштадт (нем.) – предместье.
Фронт (лат. – «передняя сторона») – совокупность элементов
крепостной ограды, обращенная в сторону неприятеля.
Цехйгауз (нем.) – склад обмундирования, снаряжения и другого
военного имущества.
Цитадель (от итал. – «маленький город») – наиболее укрепленная
центральная часть крепости.
Прочие:
Авангард – (фр. «передняя стража»), передовая часть войск.
Аванпост – (от фр. «передовой пост»), передовой пост боевого
охранения главных сил.
Адъютант – (от лат. «помощник»), офицер при военачальнике, штабе
или войсковой части для поручений и ведения делопроизводства.
Арьергард – (фр. «тыловая стража»), замыкающая часть войск.
Батальон – основная тактическая единица в наполеоновской и
русской армиях.
Батарея – (от фр. «бить»), артиллерийское подразделение.
Бивак – расположение войск для отдыха на местности, под открытым
небом.
84
Бригада – армейское тактическое соединение из нескольких полков,
отдельных батальонов или артиллерийских рот.
Верста = 500 саженей = 1 067 м.
Главная квартира – штаб и конвой императора,
главнокомандующего.
Гренадер – солдат тяжелой пехоты.
Дезертир – военнослужащий, самовольно покинувший свое
подразделение.
Дивизия – тактическое соединение, состояла из нескольких бригад.
Единорог – артиллерийское орудие с длинным стволом, стоявшее на
вооружении русской армии с середины 18 века по середину 19 века.
Канонир – (нем. «артиллерист»), рядовой артиллерии.
Квартирьер – военнослужащий, отвечавший за разбивку лагеря в
походе, прием, распределение фуража и провианта.
Коммуникация – путь сообщения армии и ее частей.
Магазин – здание или помещение для складирования и хранения
продовольствия, фуража и других припасов.
Мародер – солдат, самовольно покинувший часть, грабящий убитых,
раненых, а также мирных жителей.
Мортира – артиллерийское орудие с коротким стволом для навесной
стрельбы.
Разъезд – конный отряд, патруль для разведки.
Рекогносцировка – разведка, личный осмотр позиций противника.
Рекрут (от фр. «набирать войско») – вступающий в армию по
воинской повинности или по найму.
Фуражировка – сбор продовольствия и фуража (сена, соломы) по
ходу движения или в районе расположения части.
Эскадрон – основное тактическое подразделение в наполеоновской и
русской кавалерии.
85
Литература.
Материалы Национального исторического архива Беларуси:
фонд 295, опись 1, дела 94, 97, 100
фонд 320, опись 1, дела 12, 15, 615
фонд 320, опись 2, дела 14, 10а
фонд 655, опись 1, дело 1
фонд 1262, опись 1, дело 5
фонд 1477, опись 1. дело 310, 399
фонд 1537, опись1, дело 1.
фонд 1587, опись 1, дела 1, 3.
фонд 2002, опись 1, дела 3, 21
Ахлестышев Л.П. «Двенадцатый год». (Спб., 1910).
«Беларусь и война 1812 года. Документы» (Мн., 2011).
Богданович М.И. «История Отечественной войны 1812 года, по достоверным
источникам». т. 1-3 (Спб., 1859-1860).
Залесский К.А. «Наполеоновские войны 1799-1815. Биографический
энциклопедический словарь». (М., 2003).
Иностранцев М.А. “Отечественная война 1812 года. Операции 2-й Западной
армии князя Багратиона от начала войны до Смоленска”. (Спб.. 1914).
Краснянский В.Г. “Минский департамент Великого княжества Литовского”
(Спб., 1902).
Лукашевич А.М. “Белорусские земли как вероятный театр военных действий.
Изучение, инженерная и топографическая подготовка (70-е г.г. 18 в. – 1912
г.)”. (Мн.. 2010).
Ненадавец А.М. “Летапіс горада на Бярэзіне (1387-1917)”. (Мн., 1998).
Ненадавец А.М. “Бабруйская крэпасць”. (Бабруйск, 1998).
«Отечественная война 1812 года». Энциклопедия. (М., 2004 г.)
“Памяць. Бабруйскі раён” (Мн., 1997).
Пивоварчик С.А. «Белорусские земли в системе фортификационного
строительства Российской империи и СССР» (Гродно, 2006).
“Часовая мінская газета. 1812 год”. (Мн., 2008).
Швед В., Данскіх С. “Заходні рэгіен Беларусі ў часы напалеонаўскіх войнаў.
1805-1815 гады”. (Гродна, 2006).
“Энцыклапедыя гісторый Беларусі” т.1 (Мн., 1993 г.).
Яковлев В. В. “История крепостей” (М., 2000).
«Dziennik czynnosci wojennych generala Dabrowskiego to jest: od czasu
odlaczenia sie korpusu generala Latour-Maubourg, czyli dnia 24 sierpnia az di
zloczenia sie i przejscia Berezyny z wielka arvia to jest dnia 28 novembra 1812 r.”.
(W: “Pamietniki wojenne 1792-1812”. Drezno: 1871).
Iwaszkiewiez J. “Litwa w roku1812” (Krakow i Warszawa, 1912).
Kukiel M. “Wojna 1812 roku”. t. 1-2 (Krakow, 1937).
Staszewski J. «Pamietnik Piotra Lagowskiego o wowjnie 1812 r. na Litwie».
(Wilno, 1936)
86

Опубликовано 12.04.2023  04:40

В. Лякин. ОБОРОНА БОБРУЙСКОЙ КРЕПОСТИ (II)

Продолжение. Начало

Бои на минском направлении
27 июня в Бобруйск был доставлен приказ Александра I по
армиям о начале войны с Наполеоном. Затем, в течение более
чем недели, никаких указаний в крепость не поступало. Курьер,
посланный Г.А.Игнатьевым в штаб 1-й Западной армии, был
перехвачен противником. Тогда генерал, по своей инициативе,
вступил в должность Минского военного губернатора, о чем во
все окрестные поветы было послано специальное извещение. В
нем Г.А.Игнатьев требовал «…чтобы по всем делам,
исполняющимся в городе и повете отношение приходило ко мне
и господину гражданскому губернатору, находящемуся в
г.Речице. Строго предупреждаю наблюдать, чтобы чиновники
находились безотлучно при своих местах и должностях, а кто из
них от сей должности без позволения отлучится, таковых брать
под арест и доставлять ко мне в Бобруйскую крепость
посредством земской полиции для предания военному
уголовному суду». Борисовскому, Игуменскому и Бобруйскому
исправникам было предписано немедленно доставить к
крепости все находящиеся на Березине суда, что и было
исполнено.
Более половины находящихся в крепости орудий не имели
своих артиллерийских расчетов. Генерал сформировал
последние из личного состава понтонных и пионерных рот и
немедленно организовал их боевую подготовку. В конце июня
севернее крепости на соединение со 2-й Западной армии
проходила недавно сформированная в Москве 27-я пехотная
дивизия. Ее «запасные» батальоны (Одесского, Тарнопольского,
Виленского и Симбирского пехотных, 49-го и 60-го егерских
полков) получили приказ прибыть к Мозырю, но Г.А.Игнатьев
задержал их на марше и включил в состав гарнизона. Кроме
того, остро нуждаясь в коннице для ведения разведки, он
оставлял у себя все казачьи команды из охраны проходивших
через Бобруйск транспортов, со временем составив из них две
полноценные сотни. Лично проверяя в ночное время все
караулы и посты, генерал добился неукоснительного
29
соблюдения подчиненными всех требований устава, обеспечил в
крепости строгую дисциплину и порядок
В первые же дни после начала войны находившаяся в
междуречье Западного Буга и Немана 2-я Западная русская
армия оказалась в сложном положении. Против нее действовала
почти вдвое сильнейшая центральная группировка «Великой
армии» под командованием младшего брата Наполеона,
вестфальского короля Жерома Бонапарта. В этих условиях князь
П.И.Багратион не мог выполнить поставленную ему задачу
атаковать фланг и тыл главных сил противника, тем более что
французский корпус маршала Н.Даву устремился на Минск,
разрывая коммуникации между двумя русскими армиями. 29-го
июня П.И.Багратион по распоряжению Военного министра
начал отход из Волковысска на Слоним. Оттуда он направился к
Новогрудку, получив на марше приказ императора двигаться на
соединение с 1-й Западной армией. На марше войска
П.И.Багратиона пополнили донской казачий корпус атамана
М.И.Платова и подошедшая из Москвы 27-я пехотная дивизия
генерала Д.П.Неверовского. Но дорога на север уже была
перехвачена противником, с запада напирали войска Жерома и,
спасая армию из готовой захлопнуться западни, князь Пётр
принял решение отходить на юго-восток, через Несвиж на
Слуцк и Бобруйск. Войска двигались форсированными
маршами, проходя в день при несносной жаре по 45-50 вёрст.
«Находясь с 26-ю дивизиею в голове колонны – вспоминал
И.Ф.Паскевич – к счастью, я имел большой запас сухарей и
водки. Отпуская двойную порцию, поддерживал этим солдат,
но, несмотря на то, у меня выбыло из полка по 70 человек».
Прикрывая тяжелые марши главных сил армии, арьергард
М.И.Платова нанес чувствительные поражения кавалерии
Жерома в боях у Мира и Романово, заставив противника снизить
темп преследования. Но опасность по-прежнему была велика.
Заняв Минск, Даву продвинулся ещё восточнее, к Борисову и
Могилеву. На помощь ему, держа направление к Игумену,
спешил 5-й (польский) корпус «Великой армии».
30

Игнатьев

По инициативе генерала Г.А.Игнатьева для приближающейся
2-й Западной армии на Слуцкий тракт из окрестных мест было
доставлено необходимое количество продовольствия и фуража,
и, кроме того, на каждой почтовой станции было собрано по 600
мещанских и крестьянских подвод. И когда эти целесообразные
и необходимые меры были уже осуществлены, в Бобруйскую
крепость прибыло предписание П.И.Багратиона об их
проведении.
С 16 по 18 июля части 2-й Западной армии приводили себя в
порядок и отдыхали под защитой крепостных орудий. Каждый
батальон получил по четыре подводы для подвоза на марше
слабосильных и пополнил из запасов крепости свой
десятидневный провиантский запас. Все раненые и больные
были отправлены на судах в Речицу. Шесть «запасных»
батальонов 26-й пехотной дивизии из гарнизона крепости
П.И.Багратион включил в состав своей армии. С этой целью из
Мозыря был также вызван казачий полк Грекова 21-го, а сотня
есаула Матушкина из оставшегося там полка Исаева 2-го была
передана генералу Г.А.Игнатьеву. Князь понимал, что опасно
ослабляет гарнизон, и поэтому распорядился оставить в нем
предназначенные для корпуса Ф.Ф.Эртеля «запасные»
батальоны 27-й пехотной дивизии. К тому же он знал, что уже
10 июля из находящегося в г. Ромны на Украине рекрутского
депо к Бобруйской крепости выступили обучавшиеся там шесть
«резервных» (укомплектованных новобранцами) батальонов 26-
й пехотной дивизии, а из рекрутского депо в г. Новгород-Северский – еще шесть «резервных» батальонов 24-й пехотной
дивизии. С их подходом гарнизон достигал своей штатной
численности в десять тысяч человек. (Однако уже с дороги
батальоны 24-й пехотной дивизии были повернуты на Калугу, а
батальоны 26-й дивизии, дойдя до Чернигова, задержались там
почти на два месяца).
Переправа 2-й Западной армии на восточный берег Березины
заняла двое суток, осуществлялась на двух больших паромах и
заранее собранных к крепости речных судах. Рассчитывая
отныне только на свои силы, генерал-майор Г.А.Игнатьев
31

Опперман

письменно докладывал К.И.Опперману: «Теперь с Божией
помощью могу принять неприятеля». После ухода армии в
гарнизоне осталось лишь около 5 тысяч человек, что было
совершенно недостаточно для эффективной обороны обширной
крепости. Г.А.Игнатьев сделал по этому поводу
соответствующий доклад находившемуся с инспекцией в Киеве
генералу К.И.Опперману. Тот незамедлительно направил
соответствующий рапорт Военному министру, который в свою
очередь, распорядился откомандировать в гарнизон Бобруйской
крепости из корпуса Ф.Ф.Эртеля «…два или три батальона, а
равно батальоны внутренней стражи: Минский, в Речицах, а
Могилевский близ Чернигова, находящиеся, и 100 казаков или
другой кавалерии».
Главнокомандующий 2-й Западной армии по достоинству
оценил энергию и распорядительность Г.А.Игнатьева.
«Бобруйская крепость вошла в состав военных действий второй
армии – рапортовал он царю, – а посему, чтобы вся
ответственность за успешное проведение оной в оборонительное
состояние, снабжение и защищение возлежала на генерал-майоре Игнатьеве, я принял смелость утвердить его в звании
губернатора на основании 4-го пункта положения о крепостях,
…поручив ему при том управление вообще полицейской части в
уездах Минской губернии, свободной от неприятеля».
21-го июля последние подразделения 2-й Западной армии
переправились через Березину и двинулись к Могилеву. Уже
через несколько дней передовые разъезды противника
появились близ Бобруйска.
32
Дуэль двух губернаторов
Строго говоря, летом-осенью 1812 года минскими
губернаторами одновременно совершенно официально являлись
не два, а три человека. Первым из них был статский советник
П.М.Добринский, назначенный на должность Минского
гражданского губернатора в мае 1812 года и прибывший в город
лишь за десять дней до начала войны. Рано утром 6 июля,
получив сведения об угрожавшей городу реальной опасности,
он начал спешную эвакуацию казны и наиболее ценного
казенного имущества в находившийся на юге Беларуси
поветовый город Речицу. При начавшейся сумятице увезти
удалось немногое. Сам П.М.Добринский с губернским
прокурором, некоторыми чиновниками казенной палаты и
прочих присутственных мест вечером этого дня отправился
вначале в г.Борисов, а оттуда, при приближении французов – в
Речицу. По дороге часть губернаторской свиты и почти вся
прислуга разбежалась. В новом центре своих сильно
уменьшившихся владений (Белицкий повет Могилевской
губернии, часть территорий Мозырского и Речицкого поветов
Минской губернии) Павел Михайлович сидел смирно, заботясь
в основном о продовольственном снабжении своих защитников
в Мозыре и Бобруйске. Он вернулся в Минск после получения в
конце ноября соответствующего распоряжения фельдмаршала
М.И.Кутузова. Вторым Минским губернатором (военным) был
назначенный на эту должность П.И.Багратионом командир
гарнизона Бобруйской крепости генерал-майор Г.А.Игнатьев.

Брониковский

И,
наконец, третьего, также военного Минского губернатора,
бригадного генерала графа Н.Брониковского назначил Наполеон
после занятия города корпусом маршала Н.Даву. Сорокалетний
польский аристократ был потомственным военным, и сам
немало повоевал. Двадцати лет отроду добровольцем русской
армии он участвовал в осаде крепости Хотин; в войне 1792 года
сражался уже с русскими, получил чин майора и крест «Виртути
Милитари»; в костюшковском восстании оборонял Вильно и
Варшаву, был произведен в генералы; в 1809 году воевал на
33
стороне Наполеона в Австрии, а позже в Испании. И все же
харизмы и качеств настоящего боевого генерала он не приобрел,
компенсируя их придворной ловкостью и лестью. Один из
современников, характеризуя Н.Брониковского, писал, что он
хотя храбр и предан французам, но «…принадлежит к числу
людей, которые, будучи произведенным в генералы, остаются в
душе неуверенными младшими офицерами». Наверное, это и
было основной причиной того, что Наполеон, прекрасно
разбиравшийся в людях, предпочел оставить Н.Брониковского
на тыловой административной должности. 15 июля граф прибыл
в Минск для вступления в новую должность. «Минская часовая
газета» восторженно сообщала по этому поводу, что «…в наш
город явился муж выдающихся достоинств, талантов, известный
любовью к Отечеству». Однако любому понятно, что губернатор
в провинции, как и солнце на небе, не может иметь двойников.
И между генерал-губернаторами началась борьба не на жизнь, а
на смерть. Н.Брониковский, собрав в своем дворце новую
администрации, высшее духовенство и представителей
городских цехов, объявил, что Минская губерния
переименована в департамент и будет отныне управляться
«…как военная дивизия». Генерал-майор Г.А.Игнатьев
немедленно ответил на этот вызов. Он разослал по окрестным
поветам свое объявление, гласившее, что каждый, не
подчиняющийся его власти, взятый в лесу или населенном
пункте с оружием в руках, будет расстрелян на месте. Такая же
кара грозила и всякому, доставлявшему противнику
продовольствие и фураж. Кроме того, помещикам (опять же под
страхом смертной казни) было запрещено вооружать своих
крестьян даже под предлогом защиты от грабителей и
мародеров. Сообщалось, что в случае приближения русских
войск обыватели должны находится при своих дворах и
спокойно заниматься работами по хозяйству. Генерал
торжественно заверял от имени российского императора, что его
войска никому беспричинно не причинят обид. В это плохо
верилось, и с каждым днем градус взаимного ожесточения
ощутимо повышался. «Минская часовая газета» поместила в
34
номере от 8 августа прокламацию из Бобруйска и отзыв на нее
возмущенных патриотов Великого княжества Литовского.
«…Посылаем Вашей милости (редактору газеты – В.Л.) письмо
российского генерала Игнатьева, который называет себя
Бобруйским и Минским военным губернатором. В то время,
когда мы все после московского ярма уже дышим свободным
воздухом Отечества и имеем в нашей провинции губернатором
уважаемого нашего земляка, генерала французской армии его
светлость Брониковского, смелость россиянина в
распространении такого письма к освобожденным из-под власти
тирании местностям свидетельствует о заносчивости и алчности
этого народа. Обращаясь требовательным тоном, будто бы от
имени своего монарха, от которого он отрезан и с каким уже не
имеет никакой коммуникации, к тем, кто защищен протекцией
великого Наполеона, и кто уже утешается в своих домах
милыми нашим сердцам отечественными свободами, господин
Игнатьев, как рожденный в деспотизме, видимо, не осознает и
кривит душой, когда говорит, что никаких обид и насилий с их
стороны не будет. …Желаем господину Игнатьеву: пусть лучше
подобные указы, угрозы и обещания посылает вглубь России, а
еще лучше – пусть сам их отвозит. Пусть он поторопится на
помощь столице своего монарха, стены которой поражены
славными победами Великой армии».
Первоначально наблюдение крепости и находящегося у
Мозыря 2-го резервного корпуса русской армии Наполеон
поручил кавалерийскому корпусу дивизионного генерала
М.Латур-Мобура. Корпус состоял из двух дивизий: тяжелой
немецкой и легкой польской (уже серьезно потрепанной в боях
под Миром и Романовым), всего около 9 тысяч сабель. Имея
лишь 24 полевых орудия и совсем не имея пехоты, французский
генерал особо не спешил под жерла русских крепостных пушек.
23-го июля Г.А.Игнатьев получил от лояльного российским
властям местного помещика Свиды первую информацию о
противнике, которой поделился с командиром 2-го резервного
корпуса. «…Неприятель третьего дня пополудни в 9 часов
прибыл в местечко Глуск, военный комиссар Французской
35
армии с несколькими солдатами для заготовления провианта и
фуража, и, по сделании распоряжения, той же ночи из местечка
выехал. А вчерась поутру в 11-м часу, оный же комиссар, с
несколькими стами конницы, в Глуск возвратился, а после
прибытия его, несколько отделений Польского войска, в 3 часа
пополудни, вступили в Глуск. Он же г.Свида уведомляет, что в
трех милях от Глуска, в селе Будиначах, находится главная
квартира Польских войск, за которыми следуют в большом
количестве Австрийцы и Саксонцы, в каком же они числе, того
обстоятельно узнать не мог». Командование гарнизона крепости
получало сведения от своих информаторов регулярно, и
передавало их своему командованию. «Неприятель,
находящийся в Глуске – докладывал 28 июля Г.А.Игнатьев в
штаб 2-й Западной армии, – приблизился вчерась к Бобруйску за
15 верст. …А между тем неприятельские посты стоят уже от
Бобруйской крепости: по дороге от Глуска – в 3-х верстах, а по
дороге от Свислочи – в 7 верстах».
Первое боестолкновение произошло здесь утром 27 июля.
Посланная из крепости на разведку сотня донских казаков
есаула Матушкина у д.Глебова Рудня, в 22-х верстах южнее
Бобруйска, столкнулась, как повествует документ, «с
французским эскадроном» (очевидно, с ротой польских улан).
Неприятель шел в м.Паричи на фуражировку и дорогой захватил
26 подвод с амуничными вещами Московского и Сибирского
гренадерских полков, следовавших из крепости в Мозырь.
Поляки, увлекшиеся на свою беду трофеями, поздно заметили
казаков и не успели развернуться для боя. Матушкин сразу
«ударил в дротики» и «…разсеял весь эскадрон, несколько
человек положил, 4-х человек взял в плен». Однако несчастья
завоевателей в этот день еще не закончились. Едва их
командиры собрали беглецов в пяти верстах западнее, у
д.Брожа, как снова попали под удар другого русского
кавалерийского отряда под командованием майора
У.Левандовского. После короткой ожесточенной сшибки 15
улан были изрублены, 6 взяты в плен, остальные рассеялись в
36
окрестных лесах и болотах. У русских в этот день потерь не
было.
28-го июля к д.Брожа подошел другой польский отряд.
Убедившись, что русские покинули этот район, уланы занялись
сбором продовольствия и фуража. Разъезд из одного унтерофицера и 10 рядовых, посланный в м.Паричи, забрал там в плен
пристава Тихановского и охранявшую соляной склад
инвалидную команду. Бедалаг повели под конвоем в Брожу, но
тут, из-за поворота дороги, внезапно показались казаки
Матушкина. В минуту все было кончено: конвоиры сами
обратились в пленных; лишь двоих из них унесли добрые кони.
«Есаул Матушкин – читаем в очередном донесении
Г.А.Игнатьева – рекомендует за оказанную храбрость вверенной
ему сотни урядников Птахина и Назимова, казаков Клеманова,
Сиротникова, Зимина, Мельникова и Щербакова, коих
всепокорнейше прошу …наградить знаком Военного ордена».
Из этого же донесения известно, что 29 июля гарнизон понес и
первые боевые потери: из посланного к Глуску разъезда
«…неприятель отрезал и захватил двух казаков». В начале
августа сформированный в крепости мобильный отряд
совершил успешную вылазку в м.Глуск. 17-го августа посланная
в дальнюю разведку, к м.Любаничи казачья сотня столкнулась
там с сильным неприятельским отрядом из пехоты и конницы.
«Неприятель – сообщал Г.А.Игнатьев в штаб корпуса – увидев
наших казаков, гнался за оными, в числе нескольких эскадронов,
за три версты до крепости, но при всем том, не мог схватить ни
одного человека». 5 сентября разведывательный казачий отряд,
посланный к м.Свислочь, захватил там двух пленных. На
допросе от них узнали важную информацию: генерал
Я.Домбровский получил распоряжение взять крепость в осаду и
вскоре появится со своими главными силами под ее стенами.
Хорошо показали себя в обороне крепости не только пехота и
казаки. При командире 2-го пионерного полка К.К.Берге (он же
и комендант крепости) после ухода 2-й Западной армии
осталось три инженерные роты. Одна была пионерная его
имени, вторая минерная из батальона полковника А.И. Грессера
37
и третья минерная из батальона полковника Е. К. Сиверса.
Кроме того, имелись две понтонные роты (без понтонов): 17-я
капитана И.Н.Афанасьева и 24-я подполковника И.Н.Тишина.
Все четыре месяца блокады крепости минеры, пионеры и
понтонеры беспрерывно улучшали верки, несли
артиллерийскую службу, а бывало, участвовали и в вылазках.
Всех хорошо подготовленных офицеров этих подразделений
генерал-майор Г.А.Игнатьев назначил командовать отдельными
секторами обороны, и они прекрасно справились с этой
ответственной задачей. Известно, что офицер минерной роты
А.И.Грессера подпоручик Г.Г.Тритгоф за строительство и
оборону крепости, где в период осады он выполнял обязанности
артиллерийского офицера, был награжден бриллиантовым
перстнем.
Командир находящегося в глубоком тылу противника
гарнизона крепости чувствовал себя вполне уверенно «Будучи
готов принять дорогих гостей, – писал он Ф.Ф.Эртелю – если бы
они вздумали предпринять что либо сериозное противу
крепости и, имея достаточное количество съестных и прочих
припасов, я не боюсь и блокады, в которой, кажется, намерены
они содержать мою крепость, и только скучно будет не иметь с
Армиями сношения». Но вскоре ситуация изменилась. 21-го
августа находившийся в Смоленске Наполеон отдал через
начальника Генштаба распоряжение командиру 17-й польской
пехотной дивизии «…занять своей пехотой и артиллерией
наиболее удобные позиции для прикрытия Могилева и Минска,
держать в обложении гарнизон Бобруйска и вести наблюдение
находящимся в Мозыре корпусом». Понимая, что сил у
Я.Домбровского для этого явно недостаточно, император
разрешил вернуть в дивизию несший гарнизонную службу в
Гродно батальон, а также приказал генералу М.Латур-Мобуру
передать ему из своего корпуса сильную кавалерийскую бригаду
в 1200 сабель. «Генерал Домбровский – уточнил император –
будет посылать донесения губернаторам Могилева и Минска,
Главному управляющему Литвы в Вильно (Б.Маре, министру
иностранных дел, государственному секретарю – В.Л.), а также
38
докладывать вам (маршалу А.Бертье – В.Л.), что делает
гарнизон Бобруйска, корпус в Мозыре, и что происходит в
стране».

Домбровский

Уже на следующий день это распоряжение было доставлено в
находящуюся у г.Мстиславля польскую дивизию с
уведомлением, что в подчинение Я.Домбровского поступает 28-
я легкая кавалерийская бригада генерала Д.Дзевановского.
Позже ему были временно подчинены еще несколько маршевых
подразделений. В начале осени для обороны Минской
провинции, блокады Бобруйской крепости и сдерживания
стоявшего у Мозыря корпуса Ф.Ф.Эртеля, польский генерал
располагал 15-ю батальонами пехоты, 12-ю эскадронами
кавалерии (всего около 12 тысяч человек) с двумя десятками
орудий. 57-летний воин был польским дворянином, сыном
офицера саксонской армии. Уже в двухлетнем возрасте он
потерял мать и его воспитанием занимался отец. Служить начал
14-ти лет в шеволежерском полку князя Альбрехта, через
несколько лет был произведен в офицеры. Он 18 лет не был на
родине, говорил с немецким акцентом, писал с ошибками – и
при этом был пламенным польским патриотом. В чине генерал-лейтенанта командовал в 1794 году под Варшавой правым
крылом польской армии, отличился при Лабишине и взятии
Бромберга. Был пленен войсками А.В.Суворова, но от
предложения перейти на русскую службу отказался и уехал во
Францию. Там сформировал и возглавил 1-й и 2-й легионы в
составе Итальянской армии. (Их походный «марш
Домбровского» является сейчас национальным гимном
Польши). Это был прирожденный боец, человек недюжинной
силы и храбрости. Так, в сражении на р.Треббия он получил две
раны пикой, но саблей пробил себе путь из казачьего кольца. В
битве при Боско год спустя, лично возглавив кавалерийскую
атаку, Я.Домбровский первым настиг австрийскую
артиллерийскую батарею и захватил орудие. В тот момент,
когда он рубил палашом одного из врагов, другой выстрелил в
него из карабина в упор. От верной смерти генерала спасла
книга «История тридцатилетней войны», которую он читал в
39
перерыве между боями, а перед атакой засунул за мундир. (С
застрявшей в середине пулей она и поныне хранится в
польском военном музее). Позже стал одним из организаторов
польской армии, командовал дивизией, отличился при Диршау и
Фридланде. Однако у него не сложились отношения с польским
военным министром И.Понятовским, из-за чего в русском
походе командовал все той же дивизией.
Оставив на левобережье Березины сильный отряд под
командованием полковника Ю.Хорновского (15-й уланский и
17-й пехотные полки) Я.Домбровский перешел с остальными
войсками к м.Свислочь севернее Бобруйска. Там он получил
распоряжение Наполеона силами пехоты осадить Бобруйскую
крепость, а кавалерию послать в разведывательный рейд к
Мозырю и Пинску. 23-го августа Я.Домбровский отдал приказ о
начале осады крепости и двинул под ее стены все наличные
силы, включая полученные от Минского губернатора
Н.Брониковского подкрепления – маршевый французский полк
и два голландских батальона 33-го легкого полка.
Представляется, что опытный, много повидавший на своем
военном веку генерал всерьез и не рассчитывал взять с
имеющимися у него силами эту мощную твердыню. Он уже знал
о неудачном штурме более слабой, чем Бобруйская,
расположенной на Западной Двине русской Динабургской
крепости. 13-го и 14-го июля 6-я пехотная дивизия генерала
К.Леграна из корпуса маршала Н.Удино дважды пыталась взять
находившийся у реки тет-де-пон, но была отбита с немалыми
потерями. Более того, когда французы начали ночью отход,
гарнизон предпринял сильную вылазку, сильно потрепав
арьергард противника и захватив 80 пленных.
Утром 27 августа войска Я.Домбровского подошли к
крепости на расстояние нескольких километров. В полдень
этого же дня, выполняя приказ императора, дивизионный
генерал отправил свою кавалерию под командованием
Д.Дзевановского на разведку русских сил под Мозырь. Вечером
прибыло срочное донесение полковника Ю.Хорновского о том,
что две русские колонны прорываются в Бобруйск по левому
40
берегу Березины. Я.Домбровский немедленно выслал ему в
подкрепление 1-й пехотный полк с четырьмя орудиями,
существенно ослабив, таким образом, свои силы у Бобруйска. В
ночь на 29 августа подразделения 14-го польского полка
В.Малиновского (он сменил убывшего по болезни полковника
Э.Симановского) при поддержке роты 2-го уланского полка
овладели д.Волчин, а рано утром выбили русских из фольварка
Панюшкевичи, лежавшего в 9 верстах севернее крепости.
«Между другими в этом деле – пишет Ю.Крашевский –
отличился 2-го уланского полка капитан Лаговский». Сам
мемуарист, храбрый воин и скромный человек, ограничился
упоминанием в своем дневнике о том, что это был «…набег ко
двору Панюшкевичи на тракте к Бобруйску».
Утром 29 августа из м.Глуск к польской дивизии подошли
два батальона 33-го легкого полка под командованием майора
Х.Эвертса. Он родился в 1777 году в Роттердаме и с 18 лет
служил в голландской армии. В апреле 1812 года был переведен
из 4-го полка линейной пехоты на должность командира
батальона укомплектованного его соотечественниками 33-го
полка легкой пехоты. В своих мемуарах он пишет, что в начале
войны «…дух полка не мог быть лучше: у всех видно было
желание схватится с неприятелем и отличиться в бою». Правда,
«отличились» голландцы в другом – более половины полка
отстала на маршах, а кое-кто был уличен в мародерстве и
грабежах. Взбешенный маршал Л.Даву на смотре 12 июля в
Минске приказал полку промаршировать перед ним с
повернутыми вверх ружейными прикладами, что считалось
признаком бесчестья. «Эти необоснованные упреки – записал в
своем дневнике лейтенант 111-го линейного полка Л.Гардье –
поскольку они адресовались тем, кто не покинул своего поста,
опечалили всех военных, очевидцев этой неприятной сцены, и
тем более настроили их отдать справедливость этим достойным
храбрецам». Выступая из Минска, маршал оставил 33-й легкий
полк в городе для сбора отставших и несения гарнизонной
службы. 15 августа командир полка А.Маргери с 2-м и 3-м
батальонами и половиной полковой артиллерии убыл в
41
Смоленск, а Х.Эвертс с 1-м и 4-м батальонами и другой
половиной полковых орудий остался в Минском департаменте.
«Заняв позицию – вспоминал мемуарист – я постарался
приблизиться к Бобруйской крепости. …Подойдя ближе к
расположению войск генерала Домбровского, я посчитал
необходимым встретится с ним на следующий день, чтобы
лично познакомиться и решить разные текущие дела.
Отправляясь к нему, я взял с собой офицера с отрядом
кавалерии. В дороге, на повороте, я увидел, как из облака пыли
показалась окруженная польскими кавалеристами коляска, в
которой находился генерал Домбровский. …Мы вернулись в
расположение моего отряда и прошли в палатку. Генерал
внимательно осмотрел два моих батальона, артиллерию,
кавалерию, потом побывал на артиллерийских позициях и
проверил часовых. Он оказался всем доволен. Три дня спустя я
получил приказ занять позиции непосредственно перед
крепостью. Тут же я принял под свое начало пехотный полк
майора Эрсана, который расположился рядом со мной и служил
мне в качестве подкрепления». Всего, таким образом,
голландский офицер имел под своим командованием шесть
полноценных батальонов пехоты общей численностью около
четырех тысяч человек.
Утром 2 сентября, как свидетельствует Х.Эвертс, «…генерал
сообщил мне новость, что значительный отряд казаков
расположился на опушке леса недалеко от крепости. Генерал
приказал привести батальоны в полную боевую готовность и
двинуться против казаков, что я немедленно и исполнил. Однако
когда мы прибыли в указанное место, противника там уже не
было. Продолжая движение вперед, мы подошли близко к
Бобруйску и встретили здесь казаков. Генерал приказал нам
атаковать их, и я поручил это роте карабинеров под
командованием капитана Ваншэна. Рота немедленно бросилась
вперед и открыла огонь. Генерал, подполковник Янг и я
двигались за ними, следя за действиями противника. Мы
осмотрели также и крепостные укрепления. Я заметил, что силы
казаков намного превосходят наши и они, приблизившись к
42
нашим карабинерам, начали сосредотачиваться под прикрытием
нескольких деревянных домов. Я предложил генералу
выдвинуть вперед мою артиллерию и немедленно открыть
огонь, что он и одобрил. После того, как наша пушка сделала
несколько выстрелов, неприятель ответил из крепости
гаубицами. Генерал завершил осмотр крепости и приказал мне
не ввязываться в серьезный бой, а спокойно вести перестрелку
и, если что, отступить. После этого он уехал. Я подчинился
приказу и был вынужден отходить, т.к. казаки, поддержанные
артиллерийским огнем из крепости, настойчиво наседали, и у
нас было уже несколько раненых (пятеро, кажется). К вечеру мы
соединились с войсками в лагере».
Ю.Крашевский, писавший об этой рекогносцировке по
польским источникам, свидетельствует: «…генерал
Домбровский и командир Эвертс оказались на волосок от
смерти – одна из гранат пролетела так близко от головы
генерала, что сбила с него шапку». Далее он приводит выдержку
из рапорта командующего в Генеральный штаб «Великой
армии», где сказано: «… не желая компрометировать интересы
императора, штурмовать не решаюсь». Иначе и быть не могло.
Идти при поддержке двух десятков полевых орудий против
трехсот пушек на валах крепости было бы чистым безумием.
Между тем, на восточном берегу Березины также шли бои.
Сводная бригада полковника К.Малаховского, несколько
уступавшая в численности противостоящим ей силам русских,
по своей выучке и боевому опыту значительно их восходила. 11-
го сентября русский отряд подполковника Дреера (два батальона
пехоты и 300 малороссийских казаков), выполняя приказ
генерал-лейтенанта Ф.Ф.Эртеля, переправился через Днепр у
Рогачева и двинулся к Бобруйску. Своим маршем он прикрывал
двигавшийся южнее отряд полковника Баранова (четыре
«резервных» батальона 26-й пехотной дивизии и 300
малороссийских казаков), при котором был большой обоз с
продовольствием, снаряжением и медикаментами. (В гарнизоне
очень ждали медиков и лекарства, т.к. более 2 тысяч человек
лежали в госпиталях). Несколько часов спустя разведка Дреера
43

польская пехота в бою

польская кавалерия на биваке

заметила идущие наперерез им колонны польской пехоты и
кавалерии. На виду у противника подполковник начал отход к
Жлобину, уводя противника за собой и освобождая, таким
образом, проход отряду Баранова. К.Малаховский преследовал
русских до самого Жлобина и только там, узнав, что другая
русская колонна движется у него за спиной к крепости,
повернул свои войска обратно. Теперь уже Дреер преследовал
поляков, намереваясь ударить им в тыл. Бой произошел 13
сентября у м.Казимировка (ныне д.Казимирово). Русские
понесли большие потери и были вынуждены отступить.
(Ю.Крашевский пишет, что командир русского отряда был
смертельно ранен, что не соответствует действительности).
Тем временем второй русский отряд, движение которого
сдерживал огромный обоз, уже подходил к Бобруйску. Однако
здесь ему преградил путь польский батальон, блокировавший
крепость с востока. У Баранова был шанс прорваться с боем,
хотя бы и с потерей части обоза, но он решил уклониться от
стычки и переправиться через реку южнее, у Паричей. Русская
колонна двинулась вниз по течению Березины, но далеко не
ушла… Последующие события отражены в рапорте
дивизионного генерала Я.Домбровского маршалу К.Виктору.
«…14 сентября бригада Малаховского настигла и уничтожила
противника в Панкратовичах. …Было взято много пленных,
противник потерял весь обоз, который был отправлен
Малаховским в Могилев. Остатки этой колонны пытавшиеся
спастись вплавь, были уничтожены немного позднее».
Ю.Крашевский приводит следующие подробности:
«…Малаховский …пошел прямо за Барановым, рассеял его
батальоны, взял до 300 пленных, а из оставшихся многие на
переправе утонули. 15-й уланский полк атаковал большой обоз,
взял много имущества, большую аптеку и врачей,
направлявшихся в Бобруйск; они были доставлены в Могилев к
губернатору». Действительно, в этом бою удача не
сопутствовала русскому оружию, урон был велик: батальоны
Ладожского и Орловского пехотных полков потеряли половину
своих людей, Нижегородского пехотного и 42-го егерского –
44

русский егерь

русские гренадеры

русские артиллеристы

почти две трети. Однако о полном их разгроме речь все же не
идет. Бригадный генерал Д.Дзевановский, получив сведения о
переправе отряда Баранова, написал в своем рапорте командиру
дивизии, что русские «…отступив, вновь воссоединились и
заняли Паричи». Оттуда они без особых помех достигли
Бобруйской крепости. В итоге общая численность гарнизона
возросла, согласно строевого рапорта, до 5 691 человек. В этот
же день 14 сентября действовавшие западнее крепости русские
войска под командованием генерал-лейтенанта Ф.Ф.Эртеля
разгромили гарнизон противника в м.Глуск, а на следующий
день одержали победу у Горбацевичей.
15-го сентября, как сообщает в своих мемуарах голландец
Х.Эвертс, «…на рассвете генерал (Домбровский – В.Л.) сообщил
мне, что многочисленные войска противника под
командованием генерала Эртеля, намного превосходящие наши
силы, двигаются в нашем направлении. Генерал приказал
майору Эрсану выступить со своим полком вперед. Мне он
приказал в полной боевой готовности выступить к Бобруйску,
чтобы вести наблюдение за гарнизоном, который, как
предполагалось, не выйдет из крепости». От своих
осведомителей Я.Домбровский прекрасно знал о
свирепствовавшей в крепости эпидемии тифа и дизентерии,
значительно снизившей боеспособность гарнизона. Серьезной
вылазки оттуда навстречу войскам Ф.Ф.Эртеля он не
предполагал, в чем и не ошибся. К 11 часам вечера этого дня
Х.Эвертс получил сообщение от командира французского
маршевого полка о том, что он вынужден «…оставить поле
битвы» и отступать к Свислочи. «Я также не мог более
удерживать занимаемые позиции – сообщает мемуарист, – и с
боем отходил влево к Свислочи. Я находился между двух огней
и был намного слабее своих противников, чтобы померятся
силами хотя бы с одним из них… Отступая и еще не дойдя до
Свислочи, я встретил генерала Домбровского и его штаб».
Генерал Д.Дзевановский, пробивавшийся весь этот день с юга
через непроходимые болота на звук канонады, так и не поспел к
полю битвы. Явившись туда на следующее утро, он узнал от
45

французская линейная пехота

раненых французов и местных жителей, что блокада крепости
была снята утром, а наполеоновские войска отступили в свой
укрепленный лагерь при Свислочи.
Но и в последующие дни стычки между польскими
аванпостами и казачьими «партиями» из крепости не
прекращались. Одну из таких схваток, случившуюся 18
сентября, описал в своих мемуарах капитан П.Лаговский. «…В
шестом часу два патруля пошли под Бобруйск и были атакованы
150-ю донцами. 5-я рота улан, стоявшая в Панюшкевичах,
разделилась на две части для оказания помощи своим. Поручик
Рокоссовский с сержантом Оражевским пошли большим
трактом к Бобруйску. Капитан Лаговский с другой половиной
пошел правым берегом Березины. Бой был упорный, неприятель
отступил под защиту батарей крепости. В этом деле были
ранены два храбрых солдата: Лада Иозеф получил пулю в бок,
Сташук был подстрелен. Неприятель потерял двух офицеров,
три донца было ранено, убито три коня».
Кроме вылазок в ближайшие окрестности крепости, генералмайор А.Г.Игнатьев вел и дальнюю разведку, имея, как было
сказано в одном из его донесений, «надежных шпионов».
Важную информацию давали также пленные и перебежчики.
(Первый такой, рядовой 12-го польского пехотного полка,
явился в крепость уже в конце июля). Население Бобруйска и
окрестностей в целом сохраняло лояльность русским властям,
но были и такие, кто принимал противоположную сторону. В
одном из архивных документов упомянут военнопленный
Г.Ткаченко, уроженец Бобруйска, служивший в войсках
Герцогства Варшавского, которому в феврале 1814 года выдали
путевой билет до родного города.
Забегая вперед, скажем, что в четырехмесячной дуэли двух
Минских губернаторов граф Н.Брониковский потерпел полное
фиаско, лишился своего военного авторитета, а заодно и
фамильного серебра.

46
Экспедиция Эртеля

Эртель

Одной из главных задач находившегося у Мозыря русского
корпуса была поддержка и снабжение гарнизона Бобруйской
крепости. Когда в июле несколько направлявшихся туда русских
транспортов стали добычей неприятеля, генерал Ф.Ф.Эртель
предпринял ответные меры. 8-го августа он оправил за Припять
сильный отряд под командованием подполковника Журьярия
(батальон Колыванского пехотного полка, эскадрон
Оренбургского драгунского полка, рота Литовского уланского
полка и полусотня донских казаков) для очистки от неприятеля
большой дороги на Рогачев и открытия безопасного движения
между Мозырем и Бобруйском. Задачу удалось выполнить лишь
частично и, побуждаемый командованием и просьбами из
крепости к более решительным действиям, генерал решил
предпринять экспедицию главными силами корпуса на
Бобруйск. В начале сентября он докладывал о своем плане
секретной депешей главнокомандующему 3-й Обсервационной
армии генералу от кавалерии А.П.Тормасову. «…Я решился,
оставя в Мозыре два батальона пехоты, три эскадрона драгун и
всех лесных стрелков, выступить 30 числа (ст.стиль – В.Л.)
через Коленковичи и Глуск, до Свислоча… . А полковнику
Баранову велел быть с четырьмя батальонами его 26-й дивизии
на почте в Голынках… 7-го числа. Он составит из сих
батальонов мой резерв, и в случае, ежели бы вздумал бы
(Домбровский – В.Л.) сломать у Свислоча мост, то чтобы он
перешел возле Бобруйска через Березину, приказал подготовить
заблаговременно материалы, в чем будет ему способствовать
генерал-майор Игнатьев, которого я прошу о сем. Подполковник
Дреер останется в Рогачеве с двумя батальонами и 300
малороссийских казаков, и займет всю дистанцию до Якимовой
слободы, для наблюдения за действиями неприятеля… Если Бог
благословит мои начинания, удастся мне разбить Домбровского
и потеснить к Минску, то возьму направление на Столпцы, и
поспешу истребить байдаки с артиллерийскими снарядами,
нагруженными для отправки в большую армию. Тогда надеюсь,
47
что война должна непременно взять другой оборот». Как видим,
Федор Федорович размышлял масштабно и был настроен весьма
решительно. Большинство из слышавших что-либо об этом
генерале знают его по язвительному замечанию известного
А.П.Ермолова: «…Проходя служение в должностях
полицейских и в них достигнувши чина генерал-лейтенанта и
других наград, он упражнял полицейские свои способности в
утеснении жителей в окрестностях Мозыря». Героя войны 1812
года можно понять – отсидев по молодости за вольнодумство в
казематах Петропавловской крепости, он не питал уважения к
полицейским чинам. Действительно, Ф.Ф.Эртель несколько лет
был московским, а затем петербургским обер-полицмейстером и
неплохо справлялся со своими обязанностями. Мемуарист
начала 19 века Ф.Ф.Вигель посвятил ему такие строки:
«…Эртель был человек живой, веселый, деятельный. В нем
была врожденная страсть настигать и хватать разбойников и
плутов, столь же сильная, как кошке ловить крыс и мышей.
Никакой вор, никакое воровство не могли от него укрыться…».
Но начинал свою службу в русской армии этот выходец из
старинного немецкого дворянского рода в чине прапорщика 1-го
флотского батальона. В ходе боевых действий 1789 года
командир канонерской лодки №75 молодой поручик Ф.Ф.Эртель
после ожесточенного боя захватил трехпушечную шведскую
галеру и пленил ее экипаж. Через некоторое время, будучи уже
капитаном, он, со знаменем в руках, во главе отряда морской
пехоты первым ворвался на две вражеские батареи (такой же
подвиг совершит на Аркольском мосту и молодой Наполеон
Бонапарт, но восемь лет спустя). Успешной строевой службе
морского офицера положила конец тяжелая рана: в одной из
абордажных схваток он лишился правого глаза… На должность
командира 2-го резервного корпуса 45-летний генерал был
назначен в декабре 1811 года.
Для отвлечения части сил противника на левый берег
Березины командир 2-го резервного корпуса сформировал из
находившихся в Чернигове «резервных» батальонов 26-й
пехотной дивизии два отряда. Первый, под командованием
48
полковника Баранова, силой в 1800 штыков и сабель, начал в
конце августа движение по маршруту Якимова Слобода –
Жлобин – Поболово – Бобруйск. Второй, под командованием
подполковника Дреера, силой в 1100 штыков и сабель, должен
был двигаться северо-восточнее, по маршруту Чечерск –
Рогачев – Поболово – Бобруйск. 7-го сентября польский
полковник Ю.Хорновский, осуществлявший блокаду крепости с
левого берега Березины, получил сведения о подходе русских
сил и послал на разведку сильный отряд пехоты и конницы под
командованием капитана Бромирского. В Рогачеве этот отряд
внезапной атакой рассеял находившихся здесь волынских
лесных стрелков, взял пленных и узнал от них численность и
направление движения русских войск. Немедленно об этом было
послано донесение генералу Я.Домбровскому. Несмотря на
приближающуюся ночь, на левый берег было немедленно
выслано подкрепление: 1-й пехотный полк А.Малаховского с
четырьмя орудиями. Силы поляков на правом береге Березины
были, таким образом, значительно ослаблены, на что,
собственно, русское командование и рассчитывало.
События, между тем, набирали оборот. Ранним утром 11
сентября, после совершения в городе Мозыре и военном лагере
при нем молебнов по поводу очередной годовщины коронации
императора Александра I, по наплавному мосту, составленному
из ошвартованных борт о борт больших байдаков, на левый
берег Припяти начали переправу главные силы корпуса. В поход
отправились 6 батальонов (Смоленского, Нарвского,
Новоингермоландского пехотных, 6, 13 и 41 егерских полков),
10 эскадронов регулярной кавалерии (сдвоенные эскадроны
Ахтырского, Мариупольского, Павлоградского, Сумского
гусарских и Литовского уланского полков), полк донских
казаков Грекова 9-го, всего 4700 штыков и сабель. Четыре
легких артиллерийских орудия и обоз переправили на паромах.
Войска проходили длинные гати и в начале ведущего на
Бобруйск тракта строились в походные колонны. Командовал
отправлявшимися в экспедицию войсками сам Ф.Ф.Эртель.
Авангард корпуса (батальон Смоленского пехотного, рота 41-го
49
егерского, 2 эскадрона Сумского гусарского полков, казачий
полк Грекова 9-го, всего 1350 штыков и сабель при 2-х орудиях)
опережал главные силы на один переход. В день войска
проходили в среднем 30 верст, ночевали в местечках
Домановичи, Озаричи, Волосовичи. В Озаричах русский отряд
был усилен еще четырьмя полевыми орудиями, прибывшими
сюда из Бобруйской крепости. Из этого местечка Ф.Ф.Эртель
двинулся на Глуск и «…в следовании своем встретил множество
подвод с провиантом и фуражом, а также рогатого скота,
гнавшегося к неприятелю». Обозы тут же разворачивались в
сторону Мозыря.
Во второй половине дня 14 сентября авангард Ф.Ф.Эртеля
атаковал м.Глуск. Сведения о наполеоновском гарнизоне,
занимавшем местечко, противоречивы. Почти все историки,
освещавшие эти события, основываются на сообщении
Я.Домбровского, что это был польский отряд под
командованием капитана С.Парадовского, состоявший из 300
пехотинцев («слабосильных», выписанных из госпиталей
Варшавы) и 30 улан. В числе прочих этой версии
придерживался и автор капитального исследования «Война 1812
года» польский военный историк М.Кукель. Правда, в
примечании он отметил «…яркий контраст между рапортами
Понятовского (командира 5-го пехотного корпуса «Великой
армии» – В.Л.), где события излагаются сухо и попросту, и
окраской рапортов и реляций Домбровского, которые, очевидно,
исправлялись им с целью создания нужного впечатления у
потомков». Польский историк Ю.Крашевский, изучавший эту
военную операцию в 60-х годах 19 века и пользовавшийся,
очевидно, какими-то другими источниками, приводит иные
сведения. Он пишет, что бригадный генерал Д.Дзевановский,
выступая из Глуска к Паричам, «…отослал все свои
подразделения и стоявший в Глуске маршевый французский
полк майора Эрсана немедленно, оставив в Глуске только
французского коменданта, несколько десятков человек пехоты с
пятью офицерами для охраны магазина и лазарета, тридцать
уланов на усталых лошадях для поспешнейшего заполнения
50
магазинов и 3-х больных офицеров, в т.ч. своего адъютанта
(капитана Клеховского – В.Л.)». Истина, наверное, будет
установлена, когда в архивах найдется именной список взятых
здесь русскими пленных.
Ф.Ф.Эртель не уточняет в своем рапорте национальную
принадлежность занимавшего местечко противника, указав
лишь «…совершенное расстройство неприятеля, который по
двухчасовом сопротивлении обратился в бегство, оставя нам
место сражения… В плен взято 3 офицера, в том числе бывший
в Глуске комендант и до 80 человек рядовых. Со стороны нашей
ранено только 1 обер-офицер и 23 человека нижних чинов».
Далее генерал пишет, что «…взял я свое направление на Вильчу
и Горбацевичи…, авангард мой того же вечера по починке моста
переправился на другую сторону; а на рассвете 3 сентября я с
вверенным мне корпусом начал преследовать бегущего
неприятеля».
Я.Домбровский излагает эти события иначе. «…Капитан
Парадовский, прибывший сюда недавно с 300 солдатами,
отважно оборонялся, но не мог устоять против превосходящих
сил врага. Он отступил и преследовался до Горбацевичей, где
соединился… с Эрсаном и Эвертсом, которые по моему приказу
двигались навстречу противнику…». Тут либо память подвела
славного полководца, либо все же верны выводы М.Кукеля.
Ясность вносят опубликованные в начале прошлого века
мемуары Х.Эвертса. Он пишет, что «…получил приказ
двинуться в направлении Бобруйска и занять позиции
непосредственно перед крепостью. Там я принял под свое
начало пехотный полк под командованием майора Эрсана,
который расположился рядом со мной и служил мне в качестве
подкрепления». 3-го сентября, «…на рассвете генерал
(Домбровский – В.Л.) сообщил мне, что многочисленные войска
противника под командованием генерала Эртеля, намного
превышающие наши силы, двигаются в нашем направлении.
Генерал приказал майору Эрсану выступить вперед со своим
полком. Мне он приказал в полной боевой готовности
выступить к Бобруйску, чтобы вести наблюдение за гарнизоном,
51
который, как предполагалось, не выйдет из крепости. Кроме
того, Эрсан постоянно должен был держать меня в курсе
происходящего. Мы тут же приступили к выполнению
приказаний. Ближе к полудню с той стороны, куда ушли наши
войска, от Батовичей (Горбацевичей – В.Л.) послышалась
сильная перестрелка, а немного позже и сильная канонада. Не
было никакого сомнения, что неприятель именно там, где его
ожидали, и он пытался прорваться на соединение с гарнизоном
Бобруйска». Ю.Крашевский, который в свое время вряд ли
мог знать о неопубликованных мемуарах Х.Эвертса, пишет
фактически то же самое. «…Генерал Домбровский, узнав об
этом марше (Эртеля – В.Л.) приказал маршевому полку,
имевшему 3 тысячи человек, идти на неприятеля, с которым и
встретились в Горбацевичах».
Бой происходил на почтовом тракте из Глуска в Бобруйск.
Этот извилистый, стесненный с обеих сторон густыми хвойнолиственными лесами путь тянулся из Глуска 15 верст до
Вильчи, оттуда еще 19 верст до Горбацевичей, далее 11 верст до
Киселевичей и через 5 верст заканчивался в Бобруйске.
Проделавший эту дорогу двумя месяцами ранее, начальник
штаба 2-й Западной армии генерал-майор Э.Ф.Сен-При записал
в своем походном дневнике: «…По всему пути от Глуска до
Бобруйска густые леса и песок». Участник кампании,
впоследствии ее историограф, Д.П.Бутурлин, описывая поход
Ф.Ф.Эртеля отметил, что дорога «…по коей следовали
Россияне, была проложена через великие леса, представляла
длинную теснину, весьма удобную к защищению». Место боя
находится между нынешними деревнями Обча и Горбацевичи,
противники столкнулись здесь на встречном марше.
Наполеоновские войска составляли 5 батальонов пехоты и 2
орудия, всего примерно 3 400 человек. Русские имели
существенный численный перевес (на 1,1 тыс. человек) и
вчетверо превосходили врага в артиллерии. Однако реализовать
это превосходство в условиях, когда по дороге в ряд могло
поместиться только 15-20 человек и пара орудий, а густой и
местами заболоченный лес не давал возможности обойти
52
позиции противника значительными силами, было практически
невозможно. Из рапорта Ф.Ф.Эртеля известно, что бой начался в
17 часов, когда «…в 6 верстах от Горбацевич авангард мой, в 2-х
верстах от меня предшествовавший, встречен был неприятелем
в самой теснине дефиле большою силою пехоты с двумя
орудиями; на флангах же их были стрелки. Находясь в сем
отдалении от авангарда, я предполагал, что неприятель, увидя
малый отряд, будет стремиться обходить оный, в чем и не
ошибся. Неприятельская пехота сильно потеснила авангард наш,
которому приказал я отступить в порядке и тихим шагом, для
соединения с корпусом».
Подоспевший на линию огня генерал-лейтенант приказал
егерям и казакам отступавшего авангарда рассыпаться по
флангам в лес, «…сам же пошел вперед. Поставя храбрый
Смоленский батальон в голову колонны с двумя легкими
орудиями и примкнув к нему другие батальоны, велел не
отставать от Смоленского батальона и колоннами следовать
ближе одна к другой. Остальные орудия поставил в середине
пехоты, а кавалерию по флангам дороги, по которой, однакоже,
пехота в разсуждении тесноты дефилеи не могла идти иначе, как
полувзводами, а кавалерия по 2 в ряд. Таким образом устроив
свои войска, пошел я вперед и опрокинул неприятеля с первой
его крепкой позиции…». Ю.Крашевский свидетельствует, что
польский генерал, находившийся с двумя батальонами пехоты и
артиллерией в 2-х милях (14 км.) севернее Горбацевичей, «…не
смог помочь французскому полку, потому что бой шел в лесу и
болотах; он не мог в этой ситуации употребить с пользой свою
артиллерию и не мог оставить ее без прикрытия».
В разгар боя какое-то подразделение наполеоновских войск
обошло лесом и атаковало русских с тыла, но было отбито.
П.Лаговский ошибочно пишет в своих мемуарах, что это были
эскадроны генерала Д.Дзевановского. Находившимся в этот
момент в полутора десятках километров от места схватки, в
почти непроходимых болотах, польским уланам были слышны
только отзвуки боя со стороны Горбацевичей, но пройти туда
напрямую не было никакой возможности.
53
К исходу дня инициатива окончательно перешла к русским.
«…Проходил я тесные дефилеи – пишет Ф.Ф.Эртель царю –
будучи окружен неприятелем, но ничто не могло удержать
храбрые Вашего Императорского Величества войска, ни
опасности, ни жестокость неприятельского огня, со всех сторон
производившегося. Смоленский батальон показал себя
отличным примером храброго своего батальонного командира,
четыре раза опрокидывая неприятеля из самых крепких
позиций…». Действительно, французский маршевый полк
отступал в беспорядке, об этом свидетельствует и
Ю.Крашевский. «…Около 8-го часа (вечера – В.Л.) или еще
раньше, эта сборная часть, составленная из солдат 68-ми полков,
которым надоела война, стали бросать оружие, а майор Эрсан,
прискакав к генералу Домбровскому, откровенно доложил ему,
чтобы больше не рассчитывал на его полк и что пора подумать о
себе. Генерал Домбровский уже думал о потере своей
артиллерии, наблюдая, как бежит французская пехота, а
неприятельская конница мчится по тракту плотной колонной с
палашами в руках, чтобы окружить его, а он не может послать
против нее и 20 кавалеристов. Так бы и стало, если бы
счастливым случаем капитан Парадовский из 1-го пехотного
полка, пришедший с конвоем… к Глуску и увидев там большие
русские силы, не решил отходить к главной квартире и пошел
стороной от тракта, а услышав сильный огонь, пошел прямо на
него и вышел на край леса при дороге, по которой двигалась
колонна русской кавалерии. Он быстро развернул свой батальон
численностью в 400 человек, который дал несколько залпов в
сторону скученной массы войск; многие были убиты, еще
больше ранено и это заставило неприятеля немедленно
отступить в большом беспорядке…».
Об этом столкновении русской конницы с польской пехотой
Ф.Ф.Эртель в своем донесении не упомянул, но факт косвенно
подтверждается в мемуарах Х.Эвертса. «…К 11 часам вечера –
пишет он – я получил от майора Эрсана донесение, что он
вынужден повернуть в Звилов (Свислочь – В.Л.), где находилась
штаб-квартира генерала Домбровского. Последний прислал
54
майору Эрсану в подкрепление батальон польской пехоты. Силы
вместе взятых французов и поляков намного уступали по
численности русским… Я знал майора Эрсана как одного из
храбрейших офицеров и убежден, что в той ситуации он сделал
все возможное. Но сложившиеся обстоятельства… вынудили
его оставить поле битвы и уступить противнику свои позиции. Я
также не мог более удерживать занимаемые позиции (у
Бобруйской крепости – В.Л.) и с боем отходил влево к Звилову.
…Отступая и еще не дойдя до Звилова, я встретил генерала
Домбровского и его штаб». Это был последний боевой эпизод
Горбацевичского боя, вскоре наступила ночь. Ф.Ф.Эртель писал,
что «…только темнота ночи и неизвестность дороги и места
положения спасли неприятеля от всеконечного поражения.
Сражение началось в 5, а закончилось в 11 часов по полудни
бегством неприятеля из всех занятых им мест. На поле сражения
оставался я до 9 часов утра».
Я.Домбровский, опасавшийся попасть под концентрический
удар со стороны Горбацевичей и Бобруйской крепости, в эту же
ночь увел свои войска к Свислочи. Однако соединения войск
2-го резервного корпуса с гарнизоном крепости не произошло.
Генерал Г.А.Игнатьев просто не мог вывести свою пехоту в
поле, т.к. половина гарнизона лежала в госпиталях. Генерал
Ф.Ф.Эртель, разбив французский полк, имел против себя еще
всю польскую дивизию. Зная, что блокада крепости прорвана,
батальоны полковника Баранова и уцелевшие обозы достигли
Бобруйска, он, очевидно, не захотел еще раз испытывать судьбу,
и повернул обратно. А через несколько часов после этого к
полю недавней битвы подошла, пробившаяся, наконец, с
крайним напряжением сил через огромное болото, польская
кавалерийская бригада Д.Дзевановского. Не зная исхода боя,
генерал послал на разведку разъезд из 15 улан, который был
обнаружен и прогнан оставленной здесь казачьей похоронной
командой. Тут же против казаков была послана рота поручика
Дембинского, которая обратила донцов в бегство, захватив
двоих в плен. Выяснив от них и приведенного из ближайшей
деревушки крестьянского старосты о событиях вчерашнего дня,
55
Д.Дзевановский направился к Киселевичам и далее к
Барановичам (в 17 верстах северо-западнее Бобруйска). Там он
встретил батальон польской пехоты, а также «…своего
адъютанта, капитана Клеховского, с отрядом французской
пехоты и несколькими уланами, с которыми он спасся из Глуска
и до этого времени бродил по лесам». К 17 сентября
Я.Домбровский вновь собрал все свои полки и, как пишет в
своих воспоминаниях П.Лаговский, в этот же день
«…чрезвычайный гонец доставил известие, что… была битва
под Бородино».
Так же как и после Бородинской битвы, обе стороны
приписывали победу себе. Я.Домбровский считал, что “…
отступление противника было действительным доказательством
успеха сражения, в котором французы и поляки сражались со
всей храбростью и отвагой, идя к славе”. Ю.Крашевский,
описывая отражение последней русской кавалерийской атаки
замечает: “… нельзя поставить под сомнение, что что-то другое
могло заставить неприятеля не только не воспользоваться
разгромом французов, но и отступить с такими силами до
Мозыря”. Более объективной представляется оценка М.Кукеля.
«Убедившись в его (Эртеля – В.Л.) отходе – пишет польский
историк – Домбровский начал выставлять эту неясную историю,
как свою победу. Эртель, впрочем, также рапортовал о своей
победе». Нужно признать, что русский генерал имел для этого
все основания. “При последнем сем деле – пишет он – взято в
плен обер-офицеров – 5, нижних чинов – 154, на месте осталось
убитыми более 1 тысячи человек. Со стороны нашей урон в
сравнении с неприятельским весьма мал: убит находившийся
при мне за адъютанта Козловского запасного батальона поручик
Загаин, нижних чинов 76, ранено обер-офицеров – 3, нижних
чинов – 101”. Вне сомнения, число убитых врагов генерал
завысил, но и поляки не остались в долгу: П.Лаговский
утверждает, что только убитыми противник потерял несколько
офицеров и 300 нижних чинов. Ю.Крашевский пишет о
восьмистах привезенных в Глуск русских раненых. Все павшие
(за исключением поручика Загаина, зятя Ф.Ф.Эртеля,
56
погребенного с воинскими почестями в Глуске) были
захоронены впоследствии местными жителями в нескольких
братских могилах с небольшими насыпными курганами за
восточной околицей д.Обча. 22-го сентября главные силы 2-го
резервного корпуса вернулись в окрестности Мозыря.
Экспедиция была завершена и можно согласиться с
утверждением генерала, что это был “… трудный поход, ибо в
11 дней прошли 380 верст без росстахов, 8 часов находились в
сражении и двое суток были без пищи по неимению воды”.
Проанализировав обстановку и уяснив, что блокада
Бобруйской крепости – дело неперспективное, генерал
Я.Домбровский держал затем основные силы своей дивизии в
укрепленном лагере при м.Свислочь.
Сражение при Горбацевичах, случившееся в день, когда
французы заняли Москву, а ставка Наполеона расположилась в
Кремле, было первой победой русской армии после
Бородинской битвы. В некотором смысле этому сражению ”не
повезло”: на фоне грандиозных баталий Смоленска, Бородина,
Малоярославца и Березины оно оказалось едва замеченным в
трудах русских военных историков и не попало в мраморную
летопись на стенах храма Христа Спасителя. В октябре 1812
года император Александр I почти без изменений утвердил
представленный Ф.Ф.Эртелем список отличившихся в боях за
Пинск, Глуск и в сражении при Горбацевичах с одной оговоркой
– “кроме пожалования Смоленскому батальону георгиевских
знамен и роте 41-го егерского полка серебряных труб”. Царь
распорядился “… помянутый список для надлежащего по сему
исполнения… отправить при регистре к генерал-лейтенанту
Эртелю для раздачи оных, а о благодарении войск, при сем
сражении бывшим, отдать в приказ. Сверх сего за отличные
распоряжения в сем деле, генерал-лейтенант Эртель
награждается Мною кавалером ордена Святого Георгия 3
класса”. Таким образом, Федор Федорович стал одним из 123-х
русских офицеров и генералов, награжденных этой степенью
ордена за всю войну 1812-1814 годов.

57

 

Окончание следует

Опубликовано 11.04.2023  09:51

В. Лякин. ОБОРОНА БОБРУЙСКОЙ КРЕПОСТИ (I)

 

Исторический
очерк
Мозырь
«Белый ветер»
2012

1

Рецензент
Профессор Гродненского государственного университета им.
Я.Купалы, доктор исторических наук В.В.Швед.

Лякин В.А.
Оборона крепости на Березине: исторический очерк.

На страницах этой книги читатель совершит увлекательное и
познавательное путешествие в нашу историю, узнает о строительстве
Бобруйской крепости и ее обороне от наполеоновских войск в 1812
году. Эта неприступная твердыня выполнила важную стратегическую
задачу и внесла немалый вклад в победу над врагом.
Для всех, кто интересуется историей Отечества.
2
Предисловие
Очередная книга белорусского писателя, историка и краеведа
В.А.Лякина из серии о событиях 1812 года на Беларуси
посвящена не очень известному, но яркому и важному эпизоду
того великого вооруженного противостояния, существенно
повлиявшему, как считают многие военные историки, на ход и
результаты всей кампании. Два века назад, когда гремела «гроза
двенадцатого года» и вершились судьбы народов России и всей
Европы, роль крепостей уже не была столь важной, как во
времена средневековья. Армии научились вести их правильную,
с применением инженерных новинок, осаду, а пушки большого
калибра могли сокрушить любые каменные стены и башни. Но и
крепости видоизменились: «оделись» в земляные валы,
ощетинились равелинами и реданами, гарнизон укрывался в
прочных казематах. Штурм таких твердынь мог стоить
нападающей стороне громадных людских потерь и не дать
результата. Бобруйская крепость, сооруженная по новейшему
проекту как раз накануне вторжения Наполеона в Россию, уже
вскоре после начала войны оказалась в тылу «Великой армии».
Она единственная, в отличие от других укреплений,
возведенных на белорусской земле (Динабург, Дрисса, Борисов)
не досталась врагу и, находясь четыре месяца в блокадном
кольце, полностью выполнила все возложенные на нее задачи.
Крепость оттянула не себя немало вражеских сил, которые в
ином случае могли быть использованы Наполеоном на более
важных направлениях. Ее гарнизон во главе с храбрым и
деятельным генерал-майором Г.А.Игнатьевым контролировал
важную переправу через Березину, собирал разведывательные
данные о противнике и тревожил его коммуникации. В книге
подробно, на основе архивных источников и воспоминаний
очевидцев описаны строительство и оборона этой твердыни на
Березине, деятельность российского командования по деблокаде
крепости, ее использование в послевоенный период. Читатель
узнает о современном состоянии историко-архитектурного
памятника, планах его реконструкции и превращения в
3
культурно-туристический центр республиканского значения. Не
меньший интерес, чем основной текст, представляют и
приложения к нему: боевые составы гарнизона Бобруйской
крепости, взаимодействовавшего с ним 2-го резервного корпуса
русской армии, блокировавшей крепость наполеоновской
группировки генерала Я.Домбровского. Издание снабжено
словарем фамилий, фортификационных и военных терминов,
что делает его более интересным и доступным для широкого
круга читателей.

В.Л.Бычковский, заместитель директора ООО «Каре тур»,
руководитель проекта «Березина – война и мир».

4

Сен-Жан д’Акр на Березине

Император Французов, король Италии, протектор Рейнского
Союза, медиатор Швейцарии, регент Великого герцогства
Клеве-Берг проснулся в два часа ночи от едкого запаха дыма и
блиставших за окном огненных сполохов. Догорал уездный
город Дорогобуж, подожженный вчера отступавшими русскими.
Уцелело три сотни домов из тысячи, в том числе и обособленно
стоящая на взгорке кирпичная, окруженная большим садом и
огородом усадьба здешнего городничего, которую со
вчерашнего вечера занимала Главная квартира
главнокомандующего «Великой армией». Несколько минут он
пролежал на своей узкой походной складной кровати, не
шевелясь, с закрытыми глазами, пытаясь задержать в памяти
тающие фрагменты увиденного сна. Весна 1799 года, Палестина,
высокие стены старинной приморской крепости Сен-Жан д’Акр.
Она закрывала путь на Дамаск, и далее, на Евфрат, к Индии.
Чтобы повторить блистательный путь македонской фаланги
Александра Великого, французской армии во чтобы то ни стало
нужно было взять эту твердыню. Вспомнились склоны горы
Турон, откуда был хорошо виден осажденный город. Это было
то самое место, где за сотни лет до него ставили свои палатки
Людовик Святой и Ричард Львиное Сердце. Расположившаяся
здесь небольшая французская армия занимала как бы
гипотенузу треугольника, где крепость была противоположным
углом, а море – двумя другими сторонами. Тяжелейшая
двухмесячная осада, три неудачных штурма и множество
кровавых стычек при вылазках гарнизона принесли огромные,
невосполнимые потери. Погибли талантливый генерал
Кафарелли, немало отличных офицеров и множество храбрых
солдат, армия оказалась на грани гибели. К тому же
французский лагерь навестила чума – проклятье Востока. Тогда
старый недруг Сидней Смит даже изрек пророчество: «Долина
Назарета – это завершение необычайной военной карьеры
Бонапарта». Сколько их было, таких предсказаний, а его
счастливая звезда восходит все выше и сияет все ярче.
5
Вспомнилось озорное юношеское лицо одноклассника по
военному училищу Филлипо, с которым они вместе сдавали
выпускной экзамен профессору Лапласу. Судьба развела их на
четырнадцать лет и вновь сблизила на этом клочке каменистой
земли у моря, но по разные стороны крепостных стен. Филлипо
в чине инженер-полковника служил англичанам и был тут
одним из руководителей обороны. Они так и не встретились, его
бывший приятель, совсем еще молодой, умер в крепости от
перенапряжения и теплового удара. Да, тогда обстоятельства
сложились неблагоприятно, и он внял этому предупреждению
свыше, снял осаду и увел поредевшую армию обратно в Египет.
Странный непонятный и тревожный сон…
Протянув руку, император взял с прикроватного столика
маленький колокольчик и позвонил. В комнату тут же вошел
будто бы и не спавший мамелюк Рустам в своей расшитой
золотом восточной куртке, тюрбаном на голове и кривой
турецкой саблей на поясе. За ним в дверь проскользнул
камердинер Констан, сразу же отправленный Наполеоном за
кофе. Император умылся водой из кувшина, которую поливал
ему на руки оруженосец, с помощью Констана быстро побрился,
освежился одеколоном и облачился в свой любимый зеленый
мундир гвардейских егерей с нашитой на него Большой звездой
ордена Почетного Легиона. Камердинер помог ему надеть
высокие сапоги и подал черную фетровую треуголку, по
которой все издалека узнавали императора. Наполеон вышел на
крыльцо. В предрассветной темноте с холма, на котором стоял
дом городничего, хорошо были виды ровные огни бивачных
костров Старой гвардии, и дальше, до самого леса на горизонте
– бесчисленные бивачные огни линейной и легкой пехоты
корпусов Даву, Нея и Жюно.
Переход из Смоленска до Дорогобужа был одним из самых
утомительных за эту кампанию. Выехав из города в час ночи 25-
го августа (здесь и далее даты по новому стилю), поезд
императора на рассвете перешел Днепр у Соловьева, и, оставляя
реку по левую сторону, быстро продвигался по московскому
тракту. На лесной поляне за селом Михалевка сделали короткий
6
привал на завтрак, а за несколько вёрст до Дорогобужа
император пересел из кареты на коня Эмира. Стояла
удушающая жара. Внезапно налетавшие бешеные порывы ветра
поднимали с дороги до небес тучи пыли и мелкого песка,
ослеплявшие и затруднявшие дыхание. Проехав Дорогобуж, где
дорога и река расходились, Днепр круто поворачивал на север,
император продолжил движения на отдаленный пушечный гром.
Через полчаса он встретился с И.Мюратом, авангард которого
вел перестрелку с казаками атамана М.И.Платова, занявшими
выгодные позиции по берегу речки Осьмы, что пересекала
московский тракт. Разглядывая в подзорную трубу противника,
Наполеон слушал доклад Неаполитанского короля. Две попытки
сбить русских с дороги не увенчались успехом, войска понесли
ощутимые потери от артиллерийского огня, и следует
подождать подхода своих пушек. Утвердив сделанные
начальником авангарда распоряжения, император вернулся к 17

часам в Дорогобуж. Повозки с запасами провизии для штаб-квартиры отстали, но к счастью, в усадьбе нашлось несколько
мешков муки, из которой повара приготовили сносный ужин для
императора и его свиты. Другим повезло меньше, продуктов в
уцелевших от пожара домах завоеватели почти не нашли. Но
зато на мещанских огородах поспевало великое множество
капустных кочанов, и солдаты тут же обозвали Дорогобуж
«городом капусты».
Потом была долгая работа допоздна, непродолжительный
трехчасовый сон с этими странными видениями из давних лет…
Совершив небольшую прогулку в приятной ночной прохладе по
саду, император вернулся в дом начинать новый рабочий день.
Он был мрачен и молчалив. Часа в три ночи с аванпостов, от
И.Мюрата прибыло донесение, что в сумерках казаки подожгли
мост через Осьму и ушли вслед за своей армией по столбовой
дороге к Вязьме. Ушли, опять ушли в глубь своих бесконечных
лесов и полей…
С рассветом на окружавших город биваках пехоты почти
одновременно раздался грохот барабанов, отбивавших
«Генеральный сбор», а на биваках кавалерии – звуки труб,
7
исполнявших сигнал «Седлать». Подгоняемые начальством
солдаты поднимались со своих импровизированных подстилок у
костров, наскоро перекусывали тем, что осталось от ужина,
приводили в порядок амуницию, разбирали составленное в
козлах оружие, седлали и запрягали лошадей. Спустя полчаса
барабаны пробили «Построение», а трубы пропели «По коням».
Гасли бивачные огни, подразделения становились на
перекличку, затем сводились в походные колонны. В третий раз
гремели барабаны и звучали трубы, исполняя команду «К
выносу знамени». После того, как бронзовые орлы занимали
свои места впереди полков, массы войск приходили в движение.
Согласно отданных накануне распоряжений главные силы
«Великой армии» двинулись по московскому тракту за
кавалерией И.Мюрата. Находившийся за Днепром итальянский
корпус вице-короля Е.Богарне направился на деревни Благово и
Березняки для охвата северного русского фланга, а польский
корпус князя И.Понятовского, двигавшийся южнее почтового
тракта – на деревни Бражино и Лужки для охвата южного
фланга русской армии.
В половине десятого утра, имея под седлом коня Курда,
император в сопровождении свиты и эскорта направился на
противоположный берег Днепра, где им накануне был назначен
смотр 93-го линейного полка корпуса маршала М.Нея.
Саперная гвардейская рота всю ночь сооружала свайный мост
через неширокий и неглубокий в этом месте Днепр, но
закончить работу до приезда императора не успела. Не слушая
оправданий руководившего работами инженерного полковника,
Наполеон двинул жеребца прямо в реку, и легко преодолел ее,
лишь слегка замочив сапоги. Свита и конвой двинулись следом.
Полк в парадной форме, под ружьем, был выстроен недалеко, на
поле сжатой пшеницы, в идеально ровную линию, с
интервалами между батальонами. Впереди главного строя
находилась рота полковой артиллерии со своими двумя
начищенными до блеска 3-фунтовыми пушками, позади строя –
полковой обоз. Это была настоящая боевая воинская семья.
Свой первый бой 93-й линейный, исполняя задачу корабельного
8
десанта, принял при печально известном Трафальгаре. Хотя
морское сражение и было проиграно, в полку с тех пор твердо
уверовали, что это их стрелок, взобравшись на мачту, сразил
метким выстрелом знаменитого английского флотоводца
Нельсона. Затем полк отличился при Кольберге, Молино-дельРей, Экмюле, Эсслинге, Клегенфурте, Ваграме, и несколько
дней назад – при Валутиной Горе. Когда блестящая кавалькада
с Наполеоном во главе показалась на равнине, ее огласил рёв
трех тысяч луженых солдатских глоток:
– Да здравствует Император!
Клич катился по строю, его подхватывал каждый батальон,
мимо которого проезжал полководец. Наполеон спешился и
выслушал строевой рапорт полковника барона Ф.Бодуэна. С
этим сорокапятилетним пикардийцем он был знаком давно, еще
со времен осады Тулона. Потом храбрый и честный служака
сражался под командованием генерала Бонапарта в Италии. Три
года спустя отличился и был ранен при Маренго, где прямо на
поле битвы был произведен первым консулом в батальонные
командиры. И уже от императора Наполеона он получил звание
полковника и баронский титул. Сопровождаемый свитой,
полководец осмотрел вначале артиллерию, затем двинулся
вдоль шеренг линейцев, принимая поочередно рапорта от шефов
батальонов Мишо, Кортеза, Вольтера и Гасно. Император
тщательно проверял состояние экипировки, обмундирования и
оружия, интересовался, имеется ли на каждого солдата 150
патронов и 3 запасных кремня, хватит ли у артиллеристов
снарядов на случай большого сражения, задавал множество
других вопросов. Настроение его заметно улучшилось: полк
почти не имел отставших, был обмундирован и вооружен
согласно регламента, солдаты глядели молодцами и не
жаловались на дурное снабжение. В строю Наполеон узнал
несколько старых ветеранов своих первых походов, приветливо
беседовал с ними, вспоминал славные бои, где они отличились.
У полковника, каждого шефа батальона и командира роты он
спрашивал, кто самый храбрый из его солдат, и тут же называл
его имя сопровождающим для оформления производства в
9
офицеры, повышения в чине или иной награды. Несколько
рядовых сами обратились к императору за наградой, и тот
справлялся у их товарищей, достойны ли они ее. Получив
подтверждение, приказал адъютанту записать и эти имена.
Обойдя весь строй, главнокомандующий остановился возле
носилок с ранеными в последней стычке с русскими.
Склонившись над одним из них, спросил имя, и есть ли какие
просьбы.
– Ваше Величество, трое моих братьев погибли на Вашей
службе, и я последняя опора и надежда моих старых родителей,
уже не в состоянии Вам более служить. Поручаю себя милости
Вашего Величества.
– Бертье, запишите его …
Наполеон вновь сел на коня, и полк прошествовал мимо него
церемониальным маршем. Распорядившись выдать солдатам
двойную мясную и винную порцию из своих запасов, император
обратился к окружившим его офицерам полка:
– Господа, вы не имеете такой блестящей выправки и
формы, как моя Гвардия, но вы сражаетесь в тысячу раз чаще,
чем она, вы всегда впереди, от вас зависит успех и победа в бою.
Я доволен вами, и в честь заслуг полка награждаю доблестного
полковника Бодуэна командорским крестом ордена Почетного
Легиона!
Под громогласное «Да здравствует император!» кавалькада
понеслась к уже готовому мосту через Днепр. (93-й линейный
«растает» в огненном вулкане близкой уже Бородинской битвы.
Его командир будет ранен, в 1813 году получит эполеты
бригадного генерала, но два года спустя погибнет в сражении
при Ватерлоо).
После ужина в кабинете у императора прошло совещание в
узком кругу, на которое были приглашены лишь начальник
Генштаба и находившийся при армии министр –
государственный секретарь Франции граф П.Дарю. Для них у
стены были поставлены кресла. На большом столе посреди
комнаты лежала большая карта военных действий, утыканная
разноцветными булавками, обозначавшими передвижение
10
войск. Ее только что обновил, в соответствии с полученными
донесениями, сам начальник топографического бюро при
императоре полковник барон Л.Бакле д’Альб. Сбоку, на
маленьком табурете, сидел безмолвный и неприметный
секретарь императора Ф. де Меневаль, ценимый им за редкое
умение записывать со скоростью мысли.
Докладывал состоявший в должности переводчика
императора (на самом деле исполнявший обязанности
начальника секретной службы Генштаба) аудитор 1-го класса Ф.
Лелорнь д’Идевиль:
– Ваше Величество, два дня назад вся русская армия стояла
здесь, на позициях у Дорогобужа. По показаниям пленных и
местных жителей утром 24-го генералы Барклай и Багратион
подробно осматривали местность, очевидно подыскивали
позицию для сражения. Перебежчик-поляк утверждает, что
слышал своими ушами, как Багратион изругал, и даже грозил
разжаловать в рядовые главного квартирмейстера армии за то,
что он расположил часть войск тылом к нашему авангарду…
– Не очень-то доверяйте этим перебежчикам. Помните, как в
Витебске один такой божился, что видел собственными глазами,
как в пьяной ссоре был убит великий князь Константин…
Кстати, чем занят брат мой, русский царь?
– Сир, по сведениям из перехваченной корреспонденции и от
наших агентов известно, что император Александр находился в
Москве две недели, всю вторую половину июля. Там он
распорядился собирать рекрутов и ополчение по всем
губерниям. Он обратился также за финансовой помощью к
дворянству и купечеству. Московская губерния пообещала ему
80 тысяч подкрепления, Украина – 18 тысяч казаков, некоторые
влиятельные частные лица выставляют за свой счет целые
батальоны и эскадроны с полным снаряжением. Московское
купечество сделало пожертвования на два миллиона рублей
золотом. Очевидно, по наущению влиятельного московского
митрополита Платона, прозванного за красноречие Златоустом,
которому сто десять лет…
– Сто десять лет?
11
– Сто десять лет от роду, сир, и по его наущению эта война
пропагандируется как священный поход против нас. Он поднес
царю икону весьма почитаемого в России святого Сергия и
произнес речь, в которой имел дерзость сравнить Ваше
Величество с библейским Голиафом… В найденных здесь, в
Дорогобуже, русских газетах сообщается об отслуженных в
Москве и Санкт-Петербурге торжественных молебнах по поводу
одержанных русскими побед при Витебске и Смоленске…
– Как, они осмеливаются лгать не только людям, но и
самому Господу Богу? Продолжайте…
– Третьего августа царь прибыл в Санкт-Петербург, сейчас
ведет переговоры с английским посланником, и, как доносит
наш источник, готовит встречу с наследным принцем Швеции
Бернадотом…
– Вот как? Этот неблагодарный вновь собирается меня
предать?
– Увы, сир, увы… Нашим людям в Стокгольме удалось
снять копию с его последнего письма царю, но я не смею…
– Читайте же!
– «Возможно, что он – имеется в виду Ваше
Императорское Величество – выиграет первое сражение, потом
второе и даже третье. Исход четвертого будет неопределенным.
Однако если вы проявите стойкость, то, несомненно, выиграете
пятое!».
Матовое лицо императора исказила презрительная гримаса.
– Довольно. Ступайте.
Когда за аудитором закрылась дверь, Наполеон задумчиво
произнес:
– Да, этот малый не промах: женившись на моей бывшей
невесте, он, как кажется, нацелился и на мой трон… Верно я
сделал, уволив Бернадота из армии, когда он так
опростоволосился при Ваграме, и напрасно, видит Бог,
напрасно, согласился на избрание его наследником шведского
короля…
Император встал со стула, подошел к столу с картой, и,
скрестив руки на груди, продолжил:
12
– Мы зашли на восток так далеко, как до нас проникал
только Александр Македонский, если не считать поляков,
которые сражались в Москве два века назад. Взгляните на карту,
господа: мы стоим сейчас на самой высокой точке русской
возвышенности, откуда берут свое начало великие реки Волга,
Днепр и Западная Двина, впадающие соответственно в
Каспийское, Черное и Балтийское моря. Когда-нибудь новый
Ксенофонт напишет об этом великом походе новый «Анабазис»,
прославив в веках героев Франции… Меня интересует ваше
граф и ваше, князь, мнения относительно действий, которые
необходимо предпринять для успешного завершения этой
кампании.
Встав с кресла, П.Дарю обернулся к императору:
– Сир, безусловно, вся Франция и Европа в восторге от
последних побед «Великой армии». Однако битва за Смоленск и
тяжелые, на пределе возможного переходы последних дней
тяжело сказались на войсках. Нужно смотреть правде в глаза:
Барклай не даст нам генерального сражения, а будет и дальше
изматывать своей «скифской войной». Ожесточение войны
растет, силы противника множатся. В сражении при Валутиной
горе мы захватили всего лишь несколько пленных, и – ни одного
орудия, даже ни одной обозной повозки! Русские отступают в
полном порядке, не бросая раненых и даже успевают хоронить
своих убитых, о чем в армии Вашего Величества, к сожалению,
не очень-то заботятся. Жители, начиная от Смоленска, тоже
уходят, сжигая свои деревни и города, как этот несчастный
Дорогобуж…
– А что скажете вы, Бертье?
– Ваше Величество, совершенно ясно и очевидно, что по мере
дальнейшего продвижения вперед мы будем встречать перед
собой пустыню. Русские четко придерживаются своей системы,
оставляя за собой пожарища, где не найти жилья, пищи и
фуража, даже воды, потому что они бросают в колодцы павших
лошадей. Мы зашли очень далеко вглубь России, и было бы
благоразумным остановиться, дать отдых войскам. С
прискорбием приходится констатировать, что их уже коснулся
13
дух разложения. Солдатам не раздают пайков, они вынуждены
питаться за счет конфискаций и грабежа. Многие по этой
причине оставляют ряды и становятся жертвами нападений
казаков и крестьян. Продвигаться далее на восток опасно. Мы
должны остановиться и решить вопрос с заключением мира.
Закончив говорить, начальник Генерального штаба
почтительно склонил голову, а император зашагал от окна до
противоположной стены и обратно с регулярностью маятника,
говоря на ходу – быстро и размеренно:
– Господа, я вижу с сожалением, что вы не понимаете
очевидных вещей. Да, война затянулась и, скажу откровенно,
надоела уже и мне самому. Но нам нужна, необходима победа в
генеральном сражении, без чего вряд ли получится заключить
мир на приемлемых условиях. Русские не стали драться у
Дорогобужа, но тем выше вероятность, что они дадут
генеральное сражение у Вязьмы. Они надеются на подход
подкреплений из Калуги и Москвы, до которой остается не
более пятидесяти лье. Их духовный центр, древняя столица
Москва уже близка и они не сдадут ее без боя, иначе русская
армия будет опозорена в глазах народа. Нужно идти вперед,
приняв все необходимые меры предосторожности, обеспечив
безопасность тыла и флангов армии, ее коммуникаций. Мы
настигнем врага завтра или послезавтра, вцепимся в него и не
дадим в очередной раз ускользнуть. Под стенами Москвы мы
добудем новую победу и новую славу. Опираясь на богатые
ресурсы этого огромного города, мы приведем в порядок армию,
организуем страну, а русские бояре, опасаясь бунта своих
крепостных, принудят Александра подписать выгодный для нас
мир. Через две недели мы будем в Москве, а через месяц – конец
войне. Сегодня же напишите, граф, в этом духе сообщение
нашим посланникам при европейских дворах. Ступайте, а вы,
Бертье, останьтесь.
Вновь склонившись над картой, император продолжил,
обращаясь к начальнику Генерального штаба:
– Вот и пришло время двинуть корпус Виктора из Пруссии
для обеспечения наших тылов, подготовьте приказ о его
14
передислокации в Литву. Дивизии Домбровского и приданных
ему частей должно быть достаточно для удержания
коммуникации из Минска до Орши и Смоленска. Кстати,
уведомите герцога Бассано в Вильно, чтобы находящийся в
Гродно батальон из этой дивизии был в нее возвращен…
Полагаю, этих сил хватит и для того, чтобы сдерживать
находящиеся у Мозыря русские войска генерала Эртеля,
которых всего-то 6-8 тысяч, большей частью новобранцев. А вот
Бобруйская крепость, боюсь, полякам не по зубам… Я приказал
Домбровскому взять ее в осаду и попытаться захватить. И если
это случится, то будет великим чудом, которое, увы, не
произошло 13 лет назад, когда мы штурмовали Сен-Жан-д’Акр в
Палестине. Если бы Акра тогда пала, мы бы быстро дошли до
Евфрата, и даже до Индии, устанавливая везде новый порядок.
Признаюсь, Бертье, полет моего воображения впервые
оборвался у тех неприступных стен…
И вдруг все сложилось, как в мозаике, императору стал ясен
смысл сегодняшнего сна. Ангел-хранитель вновь предупреждал,
что уже достигнут предел возможного, и если он будет, как и
под Сен-Жан-д’Акр упорствовать, воинское счастье и удача
покинут его… Тяжелый взгляд владыки полумира нашел на
карте реку Березину и, следуя по ее течению, остановился на
Бобруйской крепости. Гнетущее молчание затягивалось и Бертье
начал собирать со стола свои бумаги, собираясь откланяться.
– Да, вот еще – не поднимая головы от карты, продолжил
император – прикажите поместить под арест этого господина из
Главного управления госпиталями, который, как мне доложили,
предоставил десять походных амбулансов следующему за
армией виноторговцу. Да еще имел наглость утверждать, что это
вино предназначено для императора. Допросите этого негодяя и
доложите мне, какое он понесет наказание в соответствии с
тяжестью его вины. Выясните также, какой офицер Молодой
Гвардии сопровождал эти повозки из Вильно, и по какой
причине этот офицер оказался вовлеченным в постыдные
коммерческие спекуляции. Все конфискованное вино должно
15
быть немедленно передано в госпитали. Но займетесь этим
позже – через два часа мы выступаем на Славково.
И затем, без всякой связи с предыдущим и с оттенком иронии
в голосе:
– Эх, Бертье, если бы мы взяли тогда Сен-Жан-д’Акр, я
короновался бы императором Востока, вас сделал бы великим
визирем, и мы вернулись бы в Париж через Константинополь.
Но теперь мы вначале возьмем Москву, заключим с царем мир,
по которому эта Бобруйская крепость достанется нам без боя,
как трофей. Идите, князь, и вы тоже, Меневаль.
Собрав свои бумаги в портфели, оба удалились, император
остался в комнате один. Отстегнув и бросив в угол шпагу, где
уже валялась треуголка, он присел у стола и, подперев голову
руками, долго размышлял, окидывая взглядом на карте
неимоверно и опасно растянувшуюся коммуникационную
линию «Великой армии». Итак, жребий брошен, не впервые ему
идти наперекор обстоятельствам и судьбе. Вязьма, Гжатск,
Можайск, Москва… Чутье полководца подсказывало, что где-то
здесь русская армия даст, наконец, долгожданное генеральное
сражение, победа в котором завершит эту тяжелую и
чрезвычайно затянувшуюся кампанию. До безвестного пока села
Бородино оставалось двести верст и десять дней пути.
16
Гроза идет с запада

К исходу первого десятилетия 19 века Французская империя
прочно и безраздельно властвовала во всей континентальной
Европе, исключая Россию. Островная Англия, обескураженная
крахом нескольких организованных ей антифранцузских
коалиций и жестоко разоряемая потерей европейских рынков,
казалось, долго не продержится и пойдет на мир с Наполеоном.
В соответствии с условиями не слишком почетного и выгодного
для России Тильзитского мира эта империя тоже была
вынуждена присоединиться с лета 1807 года к антианглийской
континентальной блокаде. Наполеон торжествовал,
устрашенные Пруссия, Австрия и европейские государства
помельче безмолвствовали. Однако вскоре ситуация стала
меняться. Разрыв отношений с Англией, основным торговым
партнером России, очень негативно отразился на состоянии ее
экономики и вызвал плохо скрываемое озлобление со стороны
правящей дворянской элиты и влиятельного купечества. Уже с
1809 года царское правительство стало постепенно отходить от
согласованной с Францией политики, а вскоре к экономическим
противоречиям между двумя государствами добавились и
политические. Уверенный в своей силе и могуществе Наполеон
вначале пытался диктовать российскому двору свои условия, а
когда это не принесло результатов, взял курс на подготовку
очередной победоносной военной кампании. В 1810-1811 годах
простыми декретами он присоединил к Французской империи
Голландию и некоторые немецкие территории, стал наводнять
своими войсками прусские и польские пределы, концентрируя
их в опасной близости от российской границы. Отбросив
колебания и сомнения, стал готовиться к неизбежной войне и
Александр I. Давая весной 1811 года прощальную аудиенцию
покидавшему Санкт-Петербург французскому послу
А.Коленкуру, царь не скрывал своих намерений. «…Если
император Наполеон начнет войну, то возможно и даже
вероятно, что он нас побьет, но это не даст ему мира. …Мы
предоставим нашему климату, нашей зиме вести за нас войну.
17
Французские солдаты храбры, но менее выносливы, чем наши:
они легче падают духом. …Я первым не обнажу меча, но я
вложу его в ножны последним. Я скорее удалюсь на Камчатку,
чем уступлю провинции, или подпишу в моей завоеванной
столице мир, который был бы только перемирием». Посланник
прекрасно знал и впоследствии доложил Наполеону, что за
этими словами царя стояла напряженная государственная
деятельность по укреплению обороноспособности, сухопутных
и морских рубежей России. За несколько лет до этого разговора
российский инженер-генерал П.К.Сухтелен, управлявший
делами особой Инженерной экспедиции, был послан в
длительную инспекционную поездку по западной границе
империи. Состояние ее фортификационного прикрытия
выглядело в тот момент весьма удручающе. Имелось только две
относительно современные крепости (в Риге и Киеве),
удаленные друг от друга на расстояние более тысячи верст. По
итогам инспекции генерал представил царю детальный проект
усиления этого направления постройкой семи новых крепостей
на пространстве от Вильно до Днестра. Но денег в казне было
мало, документ положили под сукно. С 1809 года, когда
отношения России и Франции вновь стали обостряться, а
политический горизонт затянуло мрачными военными тучами,
закрывать далее глаза на плачевное военно-инженерное
обустройство западных рубежей империи было уже
невозможно. У всех на виду был сравнительно недавний
пример, когда стойкая оборона в 1799 году турецко-английским
гарнизоном мощной приморской крепости Сен-Жан д’Акр
положила конец грандиозным восточным планам генерала
Бонапарта и поставила на грань гибели французский
экспедиционный корпус в Египте.
18
Строительство крепости

В начале 1810 года Военное министерство России уже
всерьез озаботилось проектом укрепления западных рубежей
страны. Он предусматривал усиление оборонительной линии по
рекам Западная Двина и Днепр: приведение в порядок
имевшихся тут старых укреплений и строительство двух новых
крепостей. Сразу же выяснилось, что в Военном министерстве
нет достоверных сведений на этот счет, за исключением
найденных в архиве инженерного департамента нескольких
старых чертежей, «…по коим нельзя удостовериться о нынешнем
положении строений». Посему из Санкт-Петербурга в начале
марта для осмотра старых укреплений и выбора мест для
строительства новых спешно откомандировали толковых
инженерных офицеров.

 

Строительство Бобруйской крепости. Фрагмент экспозиции Бобруйского государственного краеведческого музея

В их числе был и поручик Теодор
Нарбут, сыгравший, пожалуй, ключевую роль в появлении
Бобруйской крепости. 26-летний офицер происходил из
старинного белорусского шляхетского рода. Образование
получил на математическом факультете Виленского
университета, в 1803 году вступил на военную службу и был
зачислен в Инженерный департамент. Преподавал точные науки
во 2-м кадетском корпусе в Санкт-Петербурге, участвовал в
гидротехнических работах на р.Неман, в 1807 году сражался с
французами (дважды ранен), в 1808 году – со шведами (вновь
ранен, произведен в поручики и награжден орденом Св.Анны).
При начале изыскательских работ Бобруйск не числился в
списке приоритетов, особое внимание обращалось на Динабург,
Быхов и Рогачев. Так, 12 марта 1810 года инспектор артиллерии
генерал-лейтенант П.Л.Меллер-Закомельский информировал
Военного министра о количестве орудий, которые необходимо
поставить «…в устраиваемые вновь в Динабурге и около
Рогачева или Быхова две крепости». Но дело повернулось иначе.
Прибыв с изыскательскими целями в район Быхов – Могилев
инженер-поручик детально изучил этот район и предложил
руководству другой вариант – заложить крепость западнее, на
правом берегу Березины. По его мнению, для этого хорошо
19
подходило возвышенное плато, на котором располагался
поветовый город Бобруйск. Здесь имелся большой холм с
высокими и крутыми склонами к Березине, сама река была
судоходной, а в городе сходилось несколько дорог. Инспектор
инженерного департамента Военного Министерства генерал
К.И.Оперман проверил представленные расчеты, лично
обследовал местность, после чего поддержал предложение
своего подчиненного. Окончательное решение о возведении
новой крепости в Бобруйске было принято в начале мая 1810
года и тогда же К.И.Опперману было предписано начать здесь
работы «…не теряя времени». Перед этим М.Б.Барклай де Толли
затребовал у генерала сведения, какие конкретно территории и с
какими находящимися на них постройками займет территория
крепости, чтобы определить сумму выкупных платежей.
Военный министр предписал собрать эту информацию «…в
непроницаемой тайне», резонно полагая, что в ином случае
владельцы земли и строений непомерно вздуют цены на свое
имущество. Т.Е.Нарбут, принявший активное участие и в
постройке крепости, был произведен в штабс-капитаны и
награжден орденом Св.Владимира. «Удачный выбор места, где
выстроен Бобруйск – писал известный военный историк
А.И.Михайловский-Данилевский, – оказал в Отечественную
войну величайшую, неоценимую услугу. Ни одна крепость в
России нигде не была столь полезна, как Бобруйск в 1812 году».
К этому времени город имел уже долгую и славную
полутысячелетнюю историю. В конце 14 века Великий князь
Литовский Витовт приказал построить здесь первый, пока еще
деревянный, замок. Селение в 15-16 веках не раз горело при
набегах крымских татар и в войнах с Московским государством,
но вновь возрождалось из пепла. В 20-е годы 17 века,
Бобруйский замок, стоявший на холме при впадении речки
Бобруйки в Березину, был обнесен глубоким рвом и валом с
новыми дубовыми стенами. В нем было несколько десятков
орудий разного калибра, которые могли обстреливать переправу
через реку, каменный цейхгауз и пороховой погреб. Гарнизон
составлял небольшой отряд наемных воинов, который при
20
необходимости пополнялся местными жителями. В ходе
штурмов 1649 и 1655 годов эти укрепления сильно пострадали,
но затем вновь были отстроены. К исходу 18 столетия они,
однако, совершенно обветшали, были частично разобраны и уже
не представляли никакой боевой ценности.
В течение лета 1810 года были решены основные
организационные вопросы нового строительства. В Бобруйск на
работы были направлены 12 батальонов пехоты и несколько
отдельных инженерных подразделений под общим
командованием генерал-майора Г.А.Игнатьева. Главным
строителем крепости был назначен отозванный с Кавказа
генерал-майор Е.П.Фелькерзам, а К.И.Оперману были поручены
разработка проекта и наблюдение за производством работ. Этот
способный 45-летний организатор и инженер был родом из
Гессен-Дармштадта, знал несколько европейских языков, а
после вступления в молодости на царскую военную службу
прекрасно освоил и русский язык, говорил на нем почти без
акцента. В войне со шведами отличился в Гогландском и
Роченсальмском морских сражениях, участвовал в Польском
походе 1792 года. Затем возглавил Депо карт при военном
ведомстве, где провел огромную работу по картографическому
оформлению государственных границ. Был произведен в
генерал-майоры и в 1801-1805 годах руководил работой по
составлению известной «Столистовой» карты Российской
империи. Позднее К.И.Оппермана направили в Италию с
секретным поручением изучить новейшую систему
возводившихся там Наполеоном укреплений. Выполнив эту
непростую задачу, генерал дополнительно провел еще и
топографическую съемку на Ионических островах в
Средиземном море. В перерывах между военными походами и
научными исследованиями его также привлекали для
преподавания инженерных наук младшим братьям царя,
великим князьям Николаю и Михаилу Павловичам. В 1811 году
К.И.Опперман был произведен в инженер-генерал-лейтенанты и
назначен директором Инженерного департамента. В Бобруйске
работала подчиненная лично ему специальная инженерная
21
команда из пяти инженерных офицеров и семи специалистов-унтеров для «сочинения и черчения» нужных проектных
документов. Руководил ее работой опытный фортификатор
инженер-майор Г.Ф.Зимсон, занимавшийся до этого
крепостными работами в Кронштадте и Выборге. 20 июня
император Александр I предварительно утвердил общий план
крепости и годовую смету в 461 029 рублей на ее строительство.
Цитадель из семи полигонов и прибрежного фронта фактически
поглощала исторический центр города, располагаясь на правом
берегу Березины, при впадении в нее речки Бобруйки. На
противоположном берегу Березины планировалось построить
тет-де-пон (предмостное укрепление).

Бобруйская крепость в плане на 1812 год

10 августа царь уже
официально утвердил решение о постройке и доработанный в
деталях проект крепости, начертав на документе резолюцию:
«Быть по сему. Александр».
4 июня 1810 года, еще до подхода войск, в Бобруйске
начались первые земляные работы, которые велись силами 1 300
крестьян из окрестных поветов. 5 августа число работников
пополнили 3 600 «нижних чинов». Строительство велось
спешно и с размахом. Верки (валы) возводились первоначально
временного профиля, с усилением их деревянными палисадами.
Деревья для них вырубались в окружавших Бобруйск казенных
лесах и подвозились к месту работ на казенных же
артиллерийских лошадях. Одновременно устраивали
деревянные сортии (подземные ходы и галереи для вылазок) с
надежными, обшитыми железом, внешними воротами. В местах
возведения равелинов и бастионов были заложены каменные
блокгаузы. Для укрепления гласиса и верков на окрестных лугах
нарезалось огромное количество больших и тяжелых пластин
дёрна. Специальные «дерноукладчики» (у каждого было 2
помощника) укладывали их вплотную одна к другой, скрепляя
специальными деревянными кольями. На флангах бастионов
возводились каменно-земляные реданы с казематами на три
орудия каждый. На общественных выгонах возле города для
нужд строительства поставили известковый и кирпичный
заводы. Кроме того, гранит, и некоторые другие
22
стройматериалы доставлялись с Украины, Карелии, даже Урала
и Кавказа.
В начале сентября ход крепостных работ проинспектировал
Е.П.Фелькерзам и остался весьма недоволен их планированием
и организацией, из-за чего терялось немало времени. По его
распоряжению был уточнен порядок развода подразделений на
работы, план на следующий день доводился до них с вечера.
Бобруйской инженерной команде дополнительно было передано
170 артиллерийских лошадей. По всей губернии спешно
разыскивали вольных мастеров для производства сложных
работ, которые не могли быть исполнены солдатами. Инженергенерал вскоре убыл в Санкт-Петербург, оставив
контролировать работы двух своих адъютантов, поручиков
Викторова и Сусалина. Осенью начали строительство двух
пороховых погребов. Здание бывшего Бобруйского иезуитского
костела переоборудовали под цейхгауз, а на монастырских
руинах возвели арсенал. Работы велись до конца октября, после
чего крестьян-чернорабочих отпустили по домам, а большую
часть войск направили на «зимние квартиры». В Бобруйске
остались «резервные» (укомплектованные новобранцами)
батальоны Ярославского пехотного, 5-го егерского полков и три
роты пионерного полка. Для солдат были устроены утепленные
бараки и приобретены полушубки. За зиму они заложили
фундаменты еще четырех пороховых погребов и подготовили
много различных стройматериалов. Из пионер была
организована отдельная команда плотников в 150 человек и еще
550 солдат при 300 лошадях занимались вырубкой и подвозкой
леса. Жителям Бобруйска, чьи строения были предназначены к
сносу, было предписано переселиться до 15 марта на новое
место, за понесенный ущерб им полагалась компенсация.
Остаться на территории крепости могли только те из них, кто
мог построить там каменный дом. Для остальных участки под
застройку отводились вне крепости, в запроектированных
форштадтах (предместьях) – Слуцком, Минском Березинском.
Отчитываясь военному министру о проделанных за сезон
работах, К.И.Опперман писал: «окромя как во время государя
23
Петра Великого никогда в одном году столь обширные
инженерные работы предпринимаемы и производимы не были».
Между тем, в декабре 1810 года скончался главный строитель
крепости генерал-майор Е.П.Фелькерзам и на его место был
назначен срочно переведенный из Киева инженер-полковник
С.С.Фёдоров. Для введения его в курс дела и внесения
некоторых согласованных изменений в проект крепости зимой
1811 года в Бобруйск из столицы вновь прибыл генерал
К.И.Опперман. (В этом году он посетил крепость трижды).
Ранней весной на работы прибыли еще 11 пехотных и 3
егерских батальона, а также понтонная рота. Все находившиеся
при крепостных работах войска были сведены в отдельную
резервную дивизию под командованием Г.А.Игнатьева. Этот 43-
хлетний генерал-майор был родом из служивых дворян, прошел
обучение в Артиллерийском и Инженерном корпусах, побывал в
войнах с турками, польскими конфедератами, участвовал в
знаменитом итальянском походе А.В.Суворова. Инициативный
и бесстрашный, он отличился при штурме Измаила и
нескольких полевых сражениях, заслужил боевые награды, в
числе которых был и высоко ценившийся в армейской среде
орден Св.Георгия 4-й степени. Будучи по натуре не только
храбрым воином, но и деятельным администратором, он вскоре
добился увеличения дневного солдатского пайка с 10 до 15
копеек, что значительно улучшило питание его занятых
тяжелым физическим трудом людей. За лето вся крепость
опоясалась валами в 8-10 метров высотой, были построены
здания различных мастерских и складов. В местах, откуда из
города расходились почтовые тракты, были устроены трое
мощных каменных ворот – Минские, Слуцкие и Водяные.
Прилегающие к воротам участки дорог и две главные
магистрали внутри крепости были замощены камнем. В местах,
где местность вдоль рвов недостаточно плотно поражалась
огнем с бастионов, были возведены фланкирующие казематы из
двойных деревянных срубов, промежуток между которыми
заполнялся землей и камнями. Перед рвом устраивались
замаскированные «волчьи ямы».
24
14 июля 1811 года Бобруйская крепость была причислена к
1-му классу оборонительных сооружений Российской империи.
Она служила важнейшим опорным пунктом армии на
белорусском Полесье и местом сбора войск и воинских
припасов на случай вторжения противника с запада. К концу
этого года в результате чрезвычайных усилий инженеров и
рядовых строителей все фронты, направленные на север, запад и
юг, представляли уже грозную силу. Это далось ценой
чрезвычайно напряженного и тяжелого труда. Известно о 218
умерших или погибших на строительстве «нижних чинов»,
крестьян же никто не считал. (В официальном списке умерших
учтен, надо полагать, и рядовой А.Чарнецкий, за
приверженность к Наполеону лишенный шляхетства и отданный
в солдаты. Между тем, известно, что он бежал из Бобруйска,
имитировав свое утопление в реке, взял новую фамилию
Даленго-Ходаковский, которую и прославил позднее своими
трудами в археологии и славяноведении). Количество больных
на работах так умножилось, что госпиталь в Бобруйске и
ближайший в Глусске оказались переполненными, и Военное
министерство распорядилось в июле 1811 года устроить еще
один госпиталь на 300 коек в находившемся южнее крепости
местечке Паричи Минской губернии.
Зимой и весной 1812 года были полностью закончены брамы
(укрепленные ворота), активно велись работы на тет-де-поне на
правом берегу Березины и в Нагорном укреплении на южном
берегу речки Бобруйки. По распоряжению Военного министра
М.Б.Барклая де Толли, к которому поступали многочисленные
жалобы о злоупотреблениях военных и гражданских
чиновников, была разработана и утверждена специальная
инструкция, определявшая «…правила, коим должно следовать
в наряде обывателей на крепостные работы и в их смене».
Документ предписывал наряжать из ближайших к крепости
поветов Могилевской губернии по 500 рабочих, которых
должны были сменять через две недели работ. Каждый должен
был взять из дому продовольствия на эти три недели (с учетом
дороги и возможного опоздания смены), а казна выплачивала
25
ему по 15 копеек за каждый рабочий день. Дела пошли живее, и
вскоре были закончены каменный пороховой склад на несколько
тысяч зарядов и три деревянных на 1,5 тысячи зарядов каждый,
каменные здания офицерского собрания и провиантского
магазина. После завершения ледохода напротив Водяных ворот
был построен мост через Березину. Из укреплений Санкт-Петербурга, Нарвы, Риги и Ревеля в Бобруйск были доставлены
344 орудия различного калибра: от 24-х фунтовых пушек на
крепостных лафетах до 3-х фунтовых полевых; имелись также
мортиры и единороги. Из них на 200 орудий прислуги не
имелось, предполагалось, что ее подберут и обучат на месте.
В марте 1812 резервная бригада Г.А.Игнатьева была
преобразована в 34-ю пехотную дивизию с дислокацией в
Бобруйской крепости, а генерал занял еще и должность
начальника гарнизона. В феврале 1812 года, когда главные силы
российской армии начали стягиваться к западной границе,
Военное министерство распорядилось двинуть туда 1-й и 3-й
батальоны пехотных полков, предварительно пополнив их до
полной штатной численности за счет 2-го батальона,
остававшегося на месте. Их этих запасных батальонов (и
эскадронов) в тылу намеревались сформировать несколько
новых дивизий, которые должны были составить гарнизоны
Рижской, Динабургской и Бобруйской крепостей, а также войти
в состав трех резервных армий. До конца этот проект
осуществить не успели. В итоге 1-я и 2-я резервные армии стали
1-м и 2-м отдельными корпусами, и лишь 3-я армия
(Обсервационная, затем Западная) была развернута в
соответствии с планом. 34-я пехотная дивизия, составлявшая
костяк десятитысячного (по штату) гарнизона Бобруйской
крепости, находилась в оперативном подчинении у командира 2-
го резервного корпуса генерала Ф.Ф.Эртеля, штаб которого
находился в Мозыре. Эту дивизию составляли «запасные»
батальоны полков двух боевых дивизий: 24-й (Уфимского,
Ширванского, Бутырского и Томского пехотных, 19-го и 40-го
егерских полков) и 26-й (Ладожского, Полтавского,
26
Нижегородского и Орловского пехотных, 5-го и 42-го егерских
полков).
Первым комендантом крепости стал командир 2-го
пионерного полка, потомственный военный из лифляндских
дворян, подполковник К.К.Берг. Годом ранее император
утвердил подготовленное Военным министерством «положение
о защите крепостей и обязанностях комендантов в военное
время». Документ гласил, что последний «…за оборону отвечает
жизнью и честью». Кроме большой ответственности комендант
обладал и широкими полномочиями: отдавал распоряжение
местным властям и гражданской полиции на пролегавших
территориях, мог затребовать и получать он них различную
помощи и сведения, а на период возможной блокады вообще
признавался «…уполномоченной самовластной особой».
В мае 1812 года в Бобруйске по служебным делам побывал
артиллерийский поручик И.Т.Радожицкий. В своих
воспоминаниях он пишет, что «…увидел большую деятельность
между инженерами, которые занимались построением недавно
начатой крепости. Они поправляли главный парапет, который от
слабости грунта часто обваливался. При всей деятельности
инженеров, наружные пристройки еще не были кончены». Эти
недоработки не укрылись и от глаз начальника штаба 2-й
Западной армии генерал-майора Э.Ф.Сен-При. 19-го июля он
отметил в своем походном дневнике: «Бобруйск – крепость на
Березине с 8-ю плохо одетыми бастионами. Трудные подступы
со стороны Березины, не закончена со стороны неприятеля».

Внешний вид Бобруйской крепости

Внутренний вид Бобруйской крепости

Если бы у этого русского генерала (француза по
национальности), было время для детального осмотра твердыни,
он, безусловно, по достоинству оценил бы ее мощь. Крепость
имела вид геометрической фигуры, близкой к квадрату, одна
сторона которого изгибалась вдоль русла реки Березины. Общая
протяженность укреплений составляла 3,8 км., внутренняя
площадь – немногим более 1 кв. км. 1-й и 2-й полигоны
составляли северный фронт (856 м.), 3-й и 4-й полигоны –
западный фронт (1070 м.), 5-й и 6-й полигоны – южный фронт
(856 м). Вдоль болотистого острова, отделенного рукавом
27
Березины, проходила Крепостная набережная, составлявшая 7-й
полигон. 8-й полигон (Нагорное укрепление), а так же тет-депон, к началу войны полностью завершить не успели.
Значительная часть городской застройки (до 250 домов) вошла в
черту крепости, прочие оказались между южным фронтом
крепости и Нагорным укреплением. Уже после начала войны в
крепости был устроен госпиталь на 1 тыс. человек.
Большое скопление в Бобруйске войск и активные
строительные работы привлекли внимание наполеоновской
разведки. «Доходит до сведения – писал Военный министр в
декабре 1810 года подполковнику К.К.Бергу – что около
строящихся крепостей и в бывших провинциях польских
скитаются подозрительные люди под различными названиями
путешественников, монахов и даже нищих, кои могут
осматривать и снимать на план местоположения, укрепления,
подговаривать воинских чинов к побегу и возмущать
неблагомысленных жителей ко вреду государственному».
Обезвредить шпионов удавалось далеко не всегда. О встрече с
таким агентом, маскировавшимся под «каморника» (землемера)
поведал в своих записках И.Т.Радожицкий. «Мне назначили –
вспоминал он – в городе (Несвиже – В.Л.) для перемены другую
квартиру. Со вступлением моим за порог в новое жилище
представился мне каморник, окруженный математическими
инструментами и планами. Я предложил ему, чтобы он очистил
квартиру, определенную мне по власти еврейского кагала, и в
удостоверение представил налицо десятника еврея. Каморник
отвечал мне на польском неловком наречии, что он квартирует
тут с позволения князя Р. (Д.Радзивилла – В.А.) и не позволит
себя согнать с места никому. Разговор у нас сделался живее;
устрашенный десятник еврей убежал, а польский каморник
превратился во француза… Догадавшись, каков был гость, я
поспешил к своему командиру, но покуда отыскали
городничего, каморник исчез, не оставив лоскута бумаги на
месте”.
28

 

Продолжение следует

Опубликовано 08.04.2023  08:39