Из Фб, Gennady Korban
29 авг. 15:11
Минуту назад закончилось совещание в моём кабинете. Комбаты продолжали толпиться – одни выходили, другие заходили. Я курил сам и позволял это делать другим. Окурки как прибитые дохлые мухи валялись по всем углам.
В приёмной и коридоре стоял гул. Работники Фонда обороны Pavlo Khazan, Наталия Хазан обрабатывали, казалось, нескончаемые заявки комбатов и начальников их штабов.
Командующий сектором задержался в моём кабинете. Он сказал, что 5-го приказано взять Иловайск. Мы стояли у карты региона, и он сухо, без деталей, рассказывал о своём видении проведения операции. Это было необходимо, чтобы спланировать логистику по снабжению Иловайской группировки, и мне важно было знать, в какой точке и в какое время понадобится помощь ОДА – по доставке боеприпасов, техники, питания, средств медпомощи. Были также выбраны точки, куда мог бы приземляться воздушный транспорт для скорейшей эвакуации раненых.
Командующий ушёл. Стало тихо. Я сидел один за столом, потупив взгляд в какую-то шифрограмму. Я чувствовал лёгкое недомогание и тошноту. Это была не усталость, скорее выброс адреналина, прокатившийся волной по телу, когда охватывает сильное волнение или страх. Ещё годом ранее даже в самых страшных мыслях я не мог себе представить, что буду сидеть в этом кабинете и отправлять людей на полномасштабную войну – за 200 км от этого кабинета. В эти дни, начиная с первых чисел августа 2014-го вплоть до 24 августа Фонд обороны отгрузил невероятное количество сухпайков, прицелов, биноклей, аптечек, средств защиты и еще Бог знает чего. Игорь Коломойский и Приватбанк выделили инкассаторские бронемашины. Я старался обеспечить ими командиров батальонов, а также командующего сектором и старших офицеров. Не хотелось бы, чтобы эта информация была извращена или использована против меня, но могу признаться, что все материальные ценности выдавались Фондом Обороны с такой оперативностью, что некогда было оформлять товаротранспортные документы, приходные ордера и накладные. Время шло на секунды. Очередь военных в моем кабинете заняла место очереди людей в деловых костюмах. Приходилось откладывать строительство дорог и прочие хозяйственные вопросы.
Вот тогда и возникло ощущение полномасштабной войны.
Военная операция затягивалась. Критически не хватало войск. Распоряжением командующего были переброшены сформированные батальоны территориальной обороны – 39 и 40-ой Кривбасс. В их задачу входила организация блокпостов в направлении Иловайска и при обходе его, а также укрепление населенных пунктов Кутейниково и Старобешево. Ставка сектора Б переместилась также в Старобешево. Я старался поддерживать каждодневную связь с командующим сектором и командиром батальона Днепр Юрием Березой. Когда мы созванивались, я неоднократно слышал, как по их позициям наносились удары. Противник бил «градами».
Разведка в те дни уже точно докладывала о том, что Иловайск очень укреплён и взять его будет непросто. Было принято решение, что батальоны Донбасс, Днепр и другие начнут просачиваться с разных направлений в Иловайск. Чтобы разбить укрепрайон противника, по их наводке начнёт работать артиллерия.
С середины августа батальоны Донбасс и Днепр зашли в Иловайск. Тогда же поступило сообщение, что ранен Семен Семенченко, командир батальона Донбасс. Семенченко немедленно эвакуировали в больницу Мечникова вертолётом. Кроме военных вертолётов, была задействована частная авиация, которую предоставил Коломойский, Borys Filatov и другие бизнесмены. Это позволило получить разрешение на полеты для частной авиации после согласования с командованием военно-воздушных сил Украины.
Иногда по вечерам мы собирались у меня в кабинете – члены нашей команды, волонтёры, военные. Часто захаживал губернатор. Мы часами говорили о положении на фронте. Он интересовался, с кем я разговаривал, мы рассматривали карты, которые висели у меня в кабинете и дискутировали, как было бы целесообразней проводить эту военную операцию. Это были просто мысли вслух, поскольку все решения на тот момент принимало командование Генштаба.
– Добрый день, Юра.
– Здравствуйте, Геннадий Олегович!
Таким диалогом начиналось каждое мое утро.
Журналист Юрий Бутусов, который не спал до 4 утра, всегда появлялся до начала оперативного совещания и располагался в моем кабинете. Он просто сидел и работал, изредка отрывая глаза от компьютера, и время от времени обращал внимание на то, что происходило у меня в кабинете.
Иногда Юра давал какие-то советы. Несколько раз он выезжал на передовую в Старобешево и другие участки фронта для того, чтобы своими глазами оценить обстановку. Он всегда охотно увозил с собой различные материальные ценности – планшеты для артиллеристов, ночники, прицелы и другую высокоточную технику для различных подразделений.
В районе 20-х чисел Юрий Береза сообщил мне по телефону о том, что войска сектора Д массово отступают. А уже в ночь с 23 на 24 августа произошло вторжение российских войск – сразу по нескольким направлениям: в сектор Д и в сектор М.
25 августа поступила информация, что Иловайская группировка войск уничтожила ротно-тактическую российскую группу, что были взяты в плен 10 российских десантников. Их немедленно переправили в штаб АТО. Они стали живым доказательством российского вторжения. Это было важно ещё и потому, что руководство Генштаба до последнего не верило в полномасштабное вторжение российских войск. Все разведданные, которые регулярно начали поступать с середины августа от СВР и других подразделений военной разведки, напрочь отвергались. Более того, подобная информация истолковывалась как паникерство и трусость.
Ситуация развивалась стремительно. Российские подразделения очень быстро захватили весь сектор Д, а также населённый пункт Кутейниково, располагавшийся в секторе Б, выбив оттуда 39 БТРО. Части батальонов Днепр, Донбасс, Миротворец, Херсон и др. оказались в мешке в самом Иловайске. Снабжение было уже невозможно. У военных заканчивались боеприпасы, продукты питания, вода. Кураторы батальонов Николай Колесник и другие каждый день рисковали своей жизнью ради обеспечения войск всем необходимым.
24 числа по телевизору транслировали парад. Я смотрел на это, а внутри у меня было ощущение циничного предательства. Мне казалось, будто в Иловайском котле какой то злой рок, как специально, собрал все добровольческие батальоны, а также батальоны терробороны, сформированные в Днепропетровской области (39 БТРО, 40-ой БТРО Кривбас) для того, чтобы они остались там навсегда.
Эта мысль потом часто крутилась в моей голове, но всё же считаю ее беспочвенной.
Помню, как губернатор Коломойский обрывал все жёлтые телефоны в своём кабинете. Я делал то же самое. Мы пытались кому-то дозвониться и убедить в необходимости дать приказ на вывод Иловайской группировки, чтобы избежать крупных человеческих потерь.
Я полагаю, что в тот момент командование Генштаба просто вошло в ступор: приказ стоять до последней капли крови они дать не могли, это было «несовременно». Но и приказов отходить и спасать жизнь личному составу они тоже не давали – наверное, боялись ответственности. Я пытался выйти на командующего сектором, но связь уже к тому моменту стала эпизодичной.
В одном из боев были взяты в плен еще трое российских солдат. Они были ранены. Уже 27-го с боями было занято Старобешево, где батальоны территориальной обороны понесли существенные потери. Я помню три адских дня и три ночи. Мы все не спали. Потом было обращение Путина к ополченцам о прекращении огня и предоставлении «зелёного коридора» для выхода украинских войск и добробатов. Я помню, как раненый Семенченко ездил на встречу с президентом и вернулся с новостью о том, что будет «зелёный коридор». Позднее командующий сектором делился со мной, как у него происходили переговоры с представителями российских регулярных войск, как российская сторона в последний момент изменила условия выхода, потребовав сложить оружие. Рассказывал о том, как было принято решение выходить из Иловайска тремя колоннами, сохраняя боевой порядок. С флагами Украины. Я выслушивал десятки историй от очевидцев, рассказывавших, как российские войска любезно пропускали выходящих из окружения, а после бездушно расстреливали наших как уток на охоте – из всех видов вооружений.
Я никогда не забуду, как мне пришлось говорить по телефону с человеком с позывным «Царь». Он представился министром обороны ДНР. Мне терпеливо пришлось выслушивать от этого негодяя массу словесных унижений. Только ради того, чтобы договориться с ним не убивать остатки наших частей и добробатов, рассеянных по посадкам Многополья, Ново-Екатериновки и Червоносельского. Я искал способ, как довести до наших солдат информацию, чтобы они сложили оружие и сохранили свои жизни. А потом в течение полугода мы вытаскивали ребят из плена при помощи миссии Офицерский Корпус и других волонтёров. Помню, как вернули раненого Володимира Парасюка и др.
От Березы и Хомчака не было никаких известий. Команда ОДА совместно с Правым Сектором Андрія Денисенко и Дмитро Яроша формировали партизанские группы, которые в гражданском заходили на оккупированную территорию, чтобы найти небольшие группы военных. Те прятались в посадках и кукурузных полях и в различных населённых пунктах. 29 августа, ровно два года назад, генерал Наев, начальник штаба сектора Б, сообщил мне о том, что командующий сектором и командир батальона Днепр живы, и в ближайшее время их заберут вертолетом из населённого пункта Комсомольское.
По официальным данным, в Иловайском котле погибло 366 человек, пропало без вести 158. В первые дни после окончания трагедии различными волонтерскими группами Офицерский корпус с Володимиром Рубаном, Черным тюльпаном и Красным крестом было вывезено около 430 раненых.
Считаю некорректным давать оценки этим данным, однако от себя хочу заметить, что морги Днепропетровска и Запорожья не справлялись с количеством останков, поэтому было принято решение часть тел держать в рефрижераторных секциях в одном из тупиков Днепропетровского вокзала. Вот тогда впервые Фонд обороны начал системно закупать чёрные мешки. Мне сложно описать, что я тогда чувствовал. Однако до сих пор я где-то ощущаю и свою вину в этой трагедии. Сегодня мне кажется, что мы могли бы сделать больше, чем тогда сделали, и спасти больше наших людей.
В начале сентября президент пригласил меня на встречу вместе с командующим сектором генералом Хомчаком, но об этом как-нибудь в другой раз…
Я не берусь кого-то обвинять в этой трагедии. На войне бывают ошибки. Страна только училась себя защищать. Обидно то, что ни один политик так и не извинился перед женами и матерями погибших. Лично для меня эта трагедия стала обнулением всей предыдущей моей жизни. Казалось, что всё прошлое превратилось в пепел и осталось на дне Иловайского котла. В голове до сих пор крутится – Старобешево, Кутейниково, Гранитное. Никогда не забуду название этих населенных пунктов.
Спустя ещё несколько месяцев командующий сектором подарил мне прожжённые и прострелянные украинские флаги: ими была украшена техника, на которой выходили из окружения. Знаете, что он сказал, когда передавал мне флаги?
– Я не мог доставить террористам такое удовольствие, чтобы в плен попал целый генерал армии. Я бы скорее пустил себе пулю в висок.
А в Украине уже начинался новый политический сезон…
***
Борис Филатов, 29 авг. 21:43
Из памяти. Иловайску посвящается.
…
Когда наши взяли в плен “командующего бронетанковыми войками ДНР”, то Захар предложил за него на обмен 50 наших.
Это правда. Захар своих не бросал, мразь.
С позывным “Танк” мы проговорили вдвоем почти всю ночь.
Если ты хочешь понять и победить врага, то обязан уважать его.
Я не буду рассказывать то, о чем мы говорили с “Танком”. Не правильно это. Не понятийно.
Но один диалог был показателен. “Танк” рассказал, что когда его везли на обмен на полу вертолета с мешком на голове, то он краем глаза увидел огромный город на реке.
И подумал: “Днепр. Тут ж@ды берут за новороссов выкуп. Все. Приплыл”.
Да, он так подумал.
Христом Богом клянусь.
…
Сегодня я сажусь в аэропорту своего города самолетом.
Он разливается своими огнями по оба берега Великой Реки.
Великий Город. Моя любовь.
…
И да, в нем живут евреи, которые платили выкуп за сепаратистов.
…
Отпуск закончился. Я дома.
***
Борис Филатов, 29 авг. 8:52
Закрывая тему.
…
Последние дни я писал только о сносах. Незаконных МАФов, стихийных рынков, наливаек, которые спаивают наших земляков.
В ответ люди присылали адреса, фотографии и просьбы о помощи. Со всего города.
Конечно, может создаться впечатление, что Борис Альбертович эдакий эксцентрик и популист, который оседлал “блуждающий” экскаватор и мечется по городу, упиваясь властью и купаясь в народном одобрении.
Однако это не так. Быть может я кого-то расстрою, но мое строгое убеждение, что только система сможет победить анархию. И только процедура, комплексный подход и неотвратимость наказания смогут навести в городе порядок. Никакие фейсбучики, пиар и метания по городу на экскаваторе не дадут результата в долгосрочной перспективе.
Я просто клятый, хотя иногда и кажусь простаком.
…
Но сейчас давайте повернем разговор несколько в иное русло.
Сегодня годовщина Иловайской трагедии. Моя лента полна боли, а мое сердце разрывается на куски.
Я знаю как ЭТО было. За обеспечение вывода наших парней из Иловайска я представлен к наградному оружию, о чем предпочитал не распространяться два года.
Но сегодня будет мало слов. Не потому, что их нет. А потому, что за проклятиями, бездонным горем, требованием наказать виновных, мы подчас забываем о том, что надо идти вперед. Сцепив зубы, но идти. Только вперед.
Особенно это касается чиновников. Быть может, скажу ужасное, но никакие молебны, панихиды, пафосные речи и даже медали с орденами, не помогут вдовам, не вернут отцов сиротам и не вылечат инвалидов.
Наш долг, наша прямая обязанность дать им средства к существованию. Не откупиться выделением земли, которой, в действительности, особо и нет ( или она ничего не стоит, или к ней не проведены коммуникации, etc. ), а дать деньги.
Простые, банальные деньги. Причем много денег и лучше на много лет вперед.
…
А теперь вернусь к МАФам. Неужели на планете Земля еще остались наивные товарищи, которые думают, что за незаконными киосками, стихийными рынками, наливайками с паленой водкой, стоят обычные и простые люди? Предприниматели? Средний класс?
Нет, конечно, имеются и арендаторы, и продавцы, и экспедиторы. Но, как писал Радищев, “чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй”. Это и чиновники, и депутаты, и криминал, и коррумпированные правоохранители. Это огромные деньги. Особенно по нынешним непростым временам.
…
Я принял решение раздавать ветеранам АТО разрешения на уличную торговлю. Их семьям, их вдовам. Как это делают в США.
Да, как это делают в США.
Вы знаете, что в Нью-Йорке в Централ-парке и в Вашингтоне возле Белого Дома могут торговать только ветераны вьетнамской войны? У них пожизненная лицензия на торговлю. Именная лицензия, которя не подлежит передаче третьим лицам.
Я пока не знаю какую именно процедуру мы придумаем в Днепре. И кто будет иметь право на эту торговлю. И на какой срок.
Но обязательно что-нибудь придумаем. А с помощью участников боевых действий уже и наведем в городе порядок с незаконной торговлей.
…
И еще я знаю точно, что все вдовы наших днепровских парней, сложивших голову под Иловайском, со временем получат самые лучшие и самые жирные торговые места. В самом центре города.
И пусть делают с ними, что хотят. Сдают в аренду, нанимают персонал, приглашают к себе инвесторов.
Это лишь то малое, что мы можем им сделать, для того, чтобы вернуть наши долги…
…
Днепровская мэрия уже обратилась за помощью к американским специалистам.
***
Г. Корбан 19 авг. 11:47
Давеча увидел своё фото и статью под многообещающим названием :”Обет молчания” в журнале ” Новое время”.
Мне , конечно, очень лестно , что столь читаемое издание не забывает обо мне. Но все же , осмелюсь внести некоторые уточнения , пусть простит меня автор.
Да , я действительно нахожусь в Израиле. Занимаюсь вопросами своего здоровья, поскольку немного растратил его за последние 2,5 года, защищая страну.
Да, я на самом деле восхищаюсь отдельными политическими фигурами XX века, которые сумели стать локомотивами создания и процветания своих государств. С большим удовольствием отдал бы свои симпатии кому то из украинских деятелей. Но увы… Не тот масштаб.
Да, мне действительно не дали возможности принять участие во внеочередных выборах, но я вовсе об этом не жалею. Более того, признаюсь, быть созерцателем происходящего куда приятнее и интереснее.
Да , я правда , испытал некоторое удовлетворение от того, что небезызвестный всей стране, судья Чаус подтвердил свою преступную репутацию и любовь к садоводству .
И, да, я на самом деле стал писать реже , а что комментировать : войны прокуроров?, безграмотные действия политиков?, предательство друзей?..Некоторые вещи кажутся настолько очевидными , что в голову не приходит их обсуждать.
Наблюдая со стороны , Украина все больше напоминает мне тот самый самолёт немецких авиалиний, который врезался в Альпы потому, что пилот решил эффектно самоубиться, а второй пилот не успел прорубить дверь в кабину.
P.S. “Очевидность обладает чудовищной силой и всегда в конце концов восторжествует”.
Альбер Камю. Чума.
Апрель 2014 . Часть Донбаса оккупирована – Донецк , Горловка, Славянск.
В приемной ОДА раздаётся звонок . Мать двоих парней умоляет о спасении. Оба её мобилизованных сына попали в плен к Безлеру. Именно тогда пришло понимание , что в этой необъявленной войне необходим механизм обмена пленными.
Думать долго не пришлось. Судьба свела меня с человеком по имени Владимир Рубан. Володя – человек немного странный , немногословный , с тонким, своеобразным чувством юмора.
При поддержке ОДА, в кратчайшие сроки, он организовал спасательную миссию “офицерский корпус”. За время активных военных действий Владимир Рубан спас лично тысячи жизней. Можно долго описывать детали и подробности каждой проведённой им операции.
Позднее, высокопоставленные сотрудники СБУ сделали все от них зависящее, чтобы прекратить и дискредитировать деятельность офицерского корпуса, и лично Рубана, превратив обмен пленными в политический театр.
Сегодня у Владимира Рубана день рождения. Мне сложно подобрать правильные слова.
В Израиле есть аллея праведников. Там принято сажать дерево в честь любого человека, спасшего жизнь хоть одного еврея.
К сожалению в Украине пока нет таких традиций, но я уверен, что в честь этого человека, украинцы которых он спас, посадят не одно дерево.
Владимир Рубан – свой среди чужих и, к сожалению , чужой среди своих.
Но в действительности, я ощутил тяжёлое отвращение, понимая, что этот слабый ничтожный человек не вынесет даже десятой доли тех испытаний которые он обрушил на мою голову.
Единственное,что радует – это то, что задержание Чауса станет ещё одним кирпичиком – юридическим фактом и доказательством моей невиновности при рассмотрении моей жалобы Европейским Судом по правам человека.
Со своей стороны, я не желаю гражданину Чаусу, чтобы с ним так поступали , как он поступил со мной, ибо правосудие над ним уже свершилось.
Надеюсь также , что подозреваемый Чаус чистосердечно даст показания следствию относительно тех высокопоставленных лиц которые давали указания на моё физическое уничтожение.
И самое главное – этот человек больше никогда, я повторяю, никогда, не будет отправлять правосудие!
Опубликовано 31,8,2016 15:10