Tag Archives: журнал «Маладосць»

Маэстро Алексей Суэтин и Беларусь

Алексей Степанович Суэтин, уроженец украинского города, неоднократно менявшего название (с 2016 г. этот город называется Кропивницкий), прожил без малого 75 лет: родился 16 ноября 1926 г., умер 10 сентября 2001 г. Пятая часть его пути была непосредственно связана с нашим краем. Живя в Минске с 1953 до 1968 г., Суэтин, как подсказывают «википедия» и сайт Алексея Поповского, шесть раз становился чемпионом Беларуси: в 1953, 1955, 1957, 1959, 1960, 1961 гг. Лишь в год переезда Алексей Суэтин поделил 1-2-е места с мастером Владимиром Сайгиным – затем побеждал единолично, и всякий раз, когда участвовал (!). При этом он регулярно опережал гроссмейстера Исаака Болеславского – то на пол-очка, то на очко, а то и на полтора (1959).

На памятной для белорусской команды III Спартакиаде народов СССР (1963) А. Суэтин играл на 3-й доске, ниже Иcаака Болеславского и Гавриила Вересова… зато, «выбив» 7,5 из 9, показал лучший результат и на своей доске (опередив Василия Смыслова и Бориса Спасского), и среди белорусов, внеся решающий вклад в завоевание «бронзы». Минский исследователь истории шахмат Юрий Тепер полагает, что «отправить» на 3-ю доску Алексея Суэтина, который объективно превосходил по силе чемпиона БССР-1963, было хорошим тактическим ходом.

В этой партии из первенства БССР А. Суэтин перехитрил «старшого» уже в дебюте:

А. Суэтин – Г. Вересов (Минск, 1955)

1.e4 c6 2.Kc3 d5 3.Kf3 Cg4 4.h3 Ch5 5.ed cd 6.Cb5+ Kc6 7.g4 Cg6 8.Ke5 Фc7?! («Эксперимент, заранее подготовленный моим противником и ставящий перед белыми непростые тактические задачи в условиях ограниченного времени. Пришлось изрядно поработать за доской»). 9.d4 e6 10.Фe2 Кf6 11.h4 Сb4 12.h5 Сe4 13.f3 O-O 14.С:c6 bc 15.g5 c5 16.Сe3! («Опровергает экстравагантную дебютную стратегию чёрных. Две фигуры чёрных под боем, но белые не должны спешить с их взятием. События по-прежнему развёртываются форсированно, но белые остаются с лишней фигурой» – Суэтин). 16…С:f3 17.К:f3 Кe4 18.O-O К:c3 19.bc С:c3 20.Лad1 Лab8 21.Лf2 Лb2 22.h6 Лfb8 23.Кe5 cd 24.С:d4 С:d4 25.Л:d4 Лb1+ 26.Kрg2 Фc3 27.Л:f7 Лg1+ 28.Kр:g1 Фg3+ 29.Kрf1 Лb1+ 30.Лd1 Фh3+ 31.Kрe1 Фg3+ 32.Лf2. 1:0. В своей книге 1980 г. победитель опустил последние 5 ходов.

Когда в Минске-1964 проходил матч «БССР – ГДР», первая тройка белорусских игроков была уже такой: Болеславский, Суэтин, Вересов. Во время ответного визита в Берлин-1965 – Суэтин, Болеславский, Вересов. Вообще, в известных матчах с Польшей, Венгрией и ГДР Суэтин успешно защищал честь Беларуси: например, в июле 1958 г., играя в Полянице-Здруй, набрал 7 из 8 (соревнования проходили по шевенингенской системе).

Сейчас «википедия» предлагает фото шахматиста, сделанное в 1995 г. (см. выше), хотя в статье, где говорится об успехах Суэтина в чемпионатах БССР 1950–60-х гг., было бы уместно более раннее изображение. Например, такое, с характерным профилем-«топором»:

Москва, 1963 (публиковалось здесь; за более качественную версию был бы признателен)

Или такое:

Ленинград, 1962. Командное первенство СССР – А. Суэтин выступает за спортивное общество «Спартак», чемпионом которого был в 1957, 1965 и 1967 гг.

А может быть, фото с книжной суперобложки 1969 г.:

Но, конечно, важнее то, как человек играл и что он сделал для «шахматного мира», а не то, как он выглядел.

В своё время зацепило надуманное противопоставление «привозных» и «доморощенных» шахматистов Беларуси – его в 2008 г. развивал тогдашний гостренер по шахматам и шашкам в газете «Спортивная панорама» (экс-«Физкультурник Беларуси»), официозе минспорта РБ:

Алексей Суэтин — привозной шахматист, он приехал из Тулы уже известным мастером. Суэтин женился на известной Кире Зворыкиной, достиг пика популярности, но потом семейная жизнь не сложилась, он развелся и уехал в Москву. Напомню, что в те годы на республику накатила волна приглашений спортсменов в различных видах спорта, в том числе и в шахматах. Это принесло свои плоды и дало большой толчок для будущего многих дисциплин. Доморощенным же первым гроссмейстером по праву считают Виктора Купрейчика.

В 2010-е гг. о Викторе Купрейчике немало писали как о «первом в истории шахмат Беларуси международном гроссмейстере». Не принижая заслуг блестящего игрока из Минска (1949–2017), завоевавшего высшее звание в 1980 г., следует заметить, что первым уроженцем Беларуси, прослывшим шахматным маэстро, являлся Давид Яновский из Волковыска (1868–1927), ещё в детстве покинувший родное местечко. Первым гроссмейстером, надолго поселившимся у нас, был Исаак Болеславский (1919–1977; гроссмейстер СССР с 1945 г., с 1950 г. – международный гроссмейстер), который жил и работал в столице БССР с 1951 г. А первым представителем Беларуси, добившимся высшего шахматного звания, оказался, нравится это кому-то или нет, именно Алексей Суэтин: с 1964 г. – гроссмейстер СССР, с 1965 г. – мг.

В книге «Избранные партии» (Минск, 1969) А. Суэтин рассуждал так: «Мои следующие (после переезда в Беларусь. – В. Р.) шаги шахматного совершенствования, периоды успехов и неудач, наконец, достижение гроссмейстерских высот – всё это неразрывно связано с Белорусской шахматной организацией».

Вероятнее всего, «эмиграция» Суэтина в Москву в конце 1960-х гг. была обусловлена прежде всего сотрудничеством гроссмейстера с Тиграном Петросяном и не имела отношения к разрыву со Зворыкиной в начале того же десятилетия. После 1968 г. бывший минчанин поддерживал и даже в чём-то крепил связи с Беларусью: многократно наведывался в Минск, активно печатался здесь (назову хотя бы книги «Дебют и миттельшпиль» 1980 г., «Выдающиеся советские шахматисты» 1984 г.), тепло отзывался о наших шахматистах, симпатизируя тому же Купрейчику. В общем, словцо «привозной» больше говорит о модусе гостренера Мочалова, чем о покойном Алексее Степановиче.

Дорога Суэтина к гроссмейстерскому званию был отнюдь не усыпана розами, о чём шахматист немало рассказывал и в упомянутом сборнике «Избранные партии», и в «прощальной» автобиографической книге «Шахматы сквозь призму времени» (Москва, 1998). Из-за неровности спортивных результатов он около 10 лет шёл к тривиальному ныне званию международного мастера – получил его лишь в 1961 г., за 3-е место в венгерском Дебрецене (Суэтина долго не отправляли на заграничные турниры с нормой мм). А. С. и мастером спорта СССР стал не очень-то рано – в 1950 г., когда ему было 24 года.

Довоенная жизнь в Туле, где шахматным наставником юного Суэтина во Дворце пионеров был шашист, и трудные военные годы вряд ли способствовали полноценной самореализации. Полагаю, когда Суэтин рассуждал на склоне лет: «В каждом человеке остаётся огромный неиспользованный потенциал. Большинство людей, прожив жизнь, раскрывает свои способности лишь в малой доле… Всё же, несмотря на преграды, талантливые люди, наделённые волей и настойчивостью, рано или поздно добиваются цели» («Столь долгое единоборство», Москва, 1989, с. 169-170), то имел в виду и себя.

Несмотря на талант и настойчивость, Алексею Суэтину не суждено было ни чемпионствовать в Советском Союзе, ни выходить в межзональные турниры, а уж тем более претендовать на мировую шахматную корону. Дважды он останавливался в полушаге от медалей в личных чемпионатах СССР, и, что характерно, в период, когда представлял нашу республику: в 1963 и в 1965 гг. (делил 4-6-е и 4-5-е места; в 1970–80-х гг. ни А. Капенгут, ни В. Купрейчик, увы, не взяли эту «планку»). Особенно впечатляет суэтинский успех 1963 г.: минчанин, наравне с Е. Геллером и Д. Бронштейном, набрал 11,5 из 19 – всего на пол-очка меньше, чем у тройки победителей. Позади в тот раз остались многие лидеры мировых шахмат (Л. Полугаевский, В. Корчной, М. Тайманов…), а международный мастер получил очень нужный ему гроссмейстерский балл.

В 1996 г. гроссмейстер Суэтин гордился тем, что завоевал звание чемпиона мира – пусть не «среди всех», но среди ветеранов. Фундамент этой победы, безусловно, закладывался и в белорусские годы.

Каким человеком был шахматист Суэтин? Мне не довелось с ним общаться, за исключением краткого эпизода (см. ниже), но вот что пишет из США кмс Дмитрий Ной 1935 г. р., врач по профессии, известный в своё время белорусский шахматный арбитр и журналист:

Суэтин – очень талантливый человек со многими человеческими слабостями, с очень трудной личной жизнью, мужественный, честный, невероятно работоспособный. Я очень многое от него перенял, особенно в общении с людьми, тем более, что он меня втянул в журналистику и помогал мне в тяжёлые для меня моменты жизни. Характеры людей он видел прекрасно, насквозь. Дружил со Смысловым, Петросяном, который «сделал» ему квартиру в Москве, и многими другими. Прекрасный был товарищ и человек!

Добрые слова содержатся и в разделе «Рассказывают современники» книги «Алексей Суэтин» из известной «чёрной серии» (Москва, 1987). Василий Смыслов: «Сердечность его характера мне особенно привлекательна». Лев Полугаевский: «В жизни Суэтин для меня приятен, как интересный собеседник, отличающийся лёгким характером и чувством юмора. Он – человек обязательный, работа для него превыше всего».

Однако сам Суэтин признавался, что характер у него далеко не идеальный («Шахматы сквозь призму времени»):

«До сих пор и в жизни, и в шахматах страдаю от импульсивности и опрометчивости своего характера… У меня всегда хромал чёткий расчёт вариантов» (с. 18-19).

«На протяжении всего шахматного пути меня преследует комплекс неуверенности» (с. 20).

«Особенно нервное состояние меня преследовало в период кризиса во второй половине 50-х годов, когда надо было «продираться локтями» (их же протирать) в сражениях за доской. Энергии как никогда было много, но проявить её, чтобы избавиться от прилипшей ко мне приставки полу и стать гроссмейстером, не удавалось. Именно в этот период, думается, заметно обострились черты моего характера в сторону резкости, даже не свойственной мне агрессивности» (с. 31).

В Беларуси «недоморощенный», видимо, наступал кое-кому на мозоли. Абрам Ройзман, который в 1950-е годы тоже имел немало амбиций, в своих мемуарах (журнал «Шахматы», Минск, № 4, 2004) давал понять, что А. Суэтин до и во время минского турнира 1957 г., мягко говоря, не способствовал повышению товарищей в звании. В итоге А. Ройзман выполнил-таки необходимую норму мастера спорта (за два тура до финиша повышенную на пол-очка), обыграв Суэтина в решающей встрече и поделив с ним 3-4-е места.

Спустя десятилетие после того турнира А. Суэтин написал в газету «Физкультурник Белоруссии» (07.01.1968) статью «Способности шахматиста», где изложил своё кредо: «Чем выше уровень игры и выше квалификация, тем больше и запросы у каждого из его обладателей. Это уже настоящая спортивная борьба, со всеми вытекающими последствиями… Шахматист должен быть упорным и хладнокровным, смелым в принятии решения и вместе с тем осмотрительным и хитрым в борьбе».

Именно в Минске шахматист Суэтин стал шахматным тренером, а также литератором, публицистом (тщательный анализ его публикаций – непростая задача; в том же «Физкультурнике…» их насчитывались десятки, а ведь были ещё журналы «Работніца і сялянка», «Маладосць»…) и даже телеведущим. Когда в 1980-х гг. А. Суэтина упрекали в сконфуженности во время комментирования матча Карпов – Каспаров, гроссмейстер парировал: «У меня немалый опыт работы на телевидении. Школу на этой стезе я прошёл ещё в Белоруссии, где в течение нескольких лет был нештатным шахматным комментатором и обозревателем. Даже писал и ставил небольшие пьесы, в основу которых были положены различные исторические факты или байки, такие, например, как Карл ХІІ в Бендераx”, Шахматный авторитет, Приключения маленького Леонардо… Уж чего-чего, а выхода в прямой эфир я никогда не боялся» («Столь долгое единоборство», с. 33).

Некоторыми подробностями о белорусском телевидении делилась Кира Зворыкина: «В 1955 году в Минске начал работать телевизионный центр. Редакция спортивных передач включила в белорусскую программу шахматы. Ведущими были Болеславский, Суэтин, Вересов или я. Это зависело от нашего спортивного календаря» («В рядах шахматной гвардии», Минск, 1984, с. 78). Увы, ныне записи «шахматных» телевыпусков 1950–60-х гг. труднодоступны – если вообще сохранились. Тем не менее можно констатировать, что «имя» в спортивной журналистике А. Суэтин сделал себе довольно рано, хоть его и критиковали, к примеру, за «Разговор с юным шахматистом» в сборнике «Дома и за рубежом» (Минск, 1968): «Такой раздел нужен, но литературно он сделан явно второпях» («Физкультурник Белоруссии», 14.07.1968; крупным мастером стиля шахматный гроссмейстер действительно не был). Вообще же Суэтина, как он сам упоминал в книге 1998 г. (с. 22), в наших краях не обижали: «После переезда из Минска, где я привык к известному почитанию, в Москве быстро почувствовал себя довольно одиноко».

Заслуживает внимания обзор от многократного чемпиона Беларуси в рижском журнале «Шахматы» (№ 9, 1962). Та статья А. Суэтина озаглавлена без лишних изысков: «Шахматисты в Белоруссии». Любопытно, что автор, как теперь сказали бы, «раскручивал» дебют Вересова, который, по его мнению, мог бы называться и «белорусским началом»… А вот о дебюте Сокольского Суэтин умолчал, хотя несколькими годами ранее выступал в роли редактора книги А. П. Сокольского «Шахматный дебют: теория и практика» (1955).

Кроме прочего, в статье Суэтина содержится ценная информация о соревнованиях трудовых коллективов. Похоже, мастер искренне ратовал за «низовые» шахматы – ещё в 1961 г. он писал в журнале «Маладосць»: «Белорусская шахматная федерация ставит своей неотложной задачей создание шахматных секций на каждом предприятии республики и регулярную организацию внутриколлективных турниров» (перевод с белорусского). Одним из первых – а возможно, и первым для аудитории за пределами БССР – Суэтин отметил успехи Капенгута: «Сильнейшим юношей Белоруссии является 17-летний кандидат в мастера Альберт Капенгут. Он отлично знает дебютную теорию, по-настоящему увлечён шахматами (как ни странно, редкое явление среди юных шахматистов Белоруссии!)» и Купрейчика: «С возрастающим вниманием следят болельщики за 12-летним Виктором Купрейчиком. Ученик 6-го класса 42-й школы (правильно «45-й» – В. Р.) Минска в этом году не только выполнил норму первого разряда, но и стал чемпионом школьников Белоруссии! Да и в матче Минск – Рига он отличился, выиграв обе партии» («Шахматы» № 9, 1962). И много позже, как видно из сборника «Стратегия, тактика, стиль» (Минск, 1979), А. Суэтин доброжелательно отзывался о творчестве А. Капенгута и В. Купрейчика, не забыв также о других белорусских мастерах…

Немного личного. Летом 1992 г. я неплохо отдохнул в Паланге (в те «лихие» годы независимые Беларусь и Литва как-то обходились без виз) с уже упомянутой книгой «Избранные партии». Несколько месяцев спустя удалось увидеть и автора… А. С. Суэтин приехал на минский международный турнир и расхаживал в чёрной куртке – возможно, той самой, что «увековечена» в энциклопедическом словаре «Шахматы» (Москва, 1990).

На книгу с академическим названием «Основы общей теории современного шахматного дебюта» (Минск, 1958), протянутую для подписания в кулуарах Дворца шахмат и шашек, московский гость посмотрел недоверчиво, даже спросил: «Откуда она у вас, молодой человек?» Неужто полагал, что его творения, изданные в Беларуси, исчезли из оборота? Но автограф поставил – в отличие от Давида Ионовича Бронштейна, который чуть не оттолкнул от себя «Международный турнир гроссмейстеров» при встрече в минском клубе «Веснянка» (2005)…

* * *

Далеко не всем известно, что в 1966 г. Алексей Суэтин был избран председателем шахматной федерации БССР и оставался им два года. Впрочем, его общественная деятельность – отдельная тема. Порадуюсь, если о ней вспомнят «старожилы».

Вольф Рубинчик, г. Минск

18.12.2019

wrubinchyk[at]gmail.com

___________________________________________________________________________________________________

Еще о шахматах из последних публикаций автора:

Снова о чемпионате СССР (Минск-79)

Разные взгляды на чемпионат СССР по шахматам (Минск-1979)

В.Рубинчик. Взлёт Галины Арчаковой

Шахматныя «варагі» ў Мінску / Шахматные «варяги» в Минске

Опубликовано 18.12.2019  11:38

Виктор Жибуль о Григории Берёзкине

Виктор ЖИБУЛЬ

Способность чувствовать литературу

Исполнилось сто лет со дня рождения известного критика Григория Соломоновича Берёзкина (3 июля 1918, Могилёв – 1 декабря 1981, Минск). Он был одним из тех, кто, так сказать, держал руку на пульсе литературы, редко обходя вниманием книжные новинки, создавая меткие литературные портреты современников и тех, кто жил раньше. В своё время у него вышли книги «Паэзія праўды» (1958), «Спадарожніца часу» (1961), «Свет Купалы: думкі і назіранні» (1965), «Пімен Панчанка» (1968), «Человек на заре: рассказ о Максиме Богдановиче» (1970; по-белорусски – 1986), «Постаці» (1971), «Кніга пра паэзію» (1974), «Звенні» (1976), «Аркадзь Куляшоў: Нарыс жыцця і творчасці» (1978) и другие. Статьи Г. Берёзкина выделяются действительно основательным подходом, умением всесторонне раскрыть творческую индивидуальность того или иного автора, стремлением к объективности – насколько это было возможно в непростых условиях советского времени. Сразу чувствуется, что писал человек вдумчивый, эрудированный, требовательный, с тонким художественным вкусом.

О творческом наследии Г. Берёзкина даёт определённое представление и фонд № 24 в Белорусском государственном архиве-музее литературы и искусства (БГАМЛИ). Это фонд семейный: жена Г. Берёзкина, Юлия Канэ, была одновременно и его коллегой — много печаталась как критик, литературовед, переводчица, автор нескольких книг. Именно она передала документы в архив-музей перед своим отъездом в Израиль, где она живёт и поныне в городе Ход ха-Шарон. И, что интересно, большую часть (примерно две трети) документов фонда составляют документы именно Ю. Канэ. А всё потому, что Г. Берёзкин, при всей своей работоспособности, не особенно стремился сохранять собственные черновики – так же как не вёл дневников и не писал автобиографий…

Григорий Берёзкин в редакции журнала «Нёман». Конец 1960-х.

Юлия Михайловна выступила и как составительница посмертной книги Г. Берёзкина «Паэзія – маё жыццё» (1989). Это одно из самых объёмных изданий критика, и составили его статьи, которые не печатались ни в одной из его прежних, прижизненных книг. В архивном фонде машинопись издания занимает внушительный объём: 6 дел (единиц хранения) и 593 страницы!

Иные творческие документы Г. Берёзкина из семейного фонда значительно меньшие по объёму: это статьи о творчестве Валентина Тавлая, Максима Танка, Аркадия Кулешова, Сергея Дергая, Пимена Панченко, Алексея Пысина и совсем молодого в то время Юрки Голуба, также отпечатанные на машинке, рецензии на книги Анатолия Велюгина, Евдокии Лось, Янки Брыля, Петра Глебки, Алексея Кулаковского, Петра Шевцова… Среди этой совокупности машинописных текстов лишь одна рукопись-автограф: статья «Поэзия Советской Белоруссии» (1960), предназначенная для журнала «Нёман».

Есть среди документов и довольно неожиданные. Скажем, к литературным переводам Григорий Берёзкин обращался довольно редко: мы знаем в его пересоздании разве что два стихотворения еврейского поэта Изи Харика. А тут – рукопись перевода пьесы «Двери хлопают!..» французского драматурга и киносценариста Мишеля Фермо (1921–2007), по которой в 1960 году был снят одноименный фильм…

Григорий Берёзкин и Василь Быков на читательской конференции в библиотеке. 1970-е годы.

Своим жанром выделяется и ещё один документ – это воспоминания о Минском поэтическом пленуме 1936 года. Самому автору тогда было всего 17 лет, и он только начинал свой путь в литературу: в том самом году в идишеязычном журнале «Штерн» и в белорусскоязычной газете «Літаратура і мастацтва» увидят свет чуть ли не первые его серьёзные статьи и рецензии. Естественно, юноша был очень впечатлён, встретив сразу столько знаменитых поэтов из разных советских республик, чьи стихи читал в книгах и журналах! Было приятно услышать и проникновенные слова российских писателей в адрес белорусских коллег. И здесь же резали ухо вульгарно-социологические формулировки, не щадившие ни современников из 1930-х, ни классиков из ХІХ века.

Атмосфера была напряжённая: советские люди, в том числе писатели, жили в предчувствии войны с западным врагом, но на самом деле той войне предшествовала очередная волна сталинских репрессий. Поглотит она и тех, кто присутствовал на том пленуме. Владимир Ходыко, талантливой поэзией которого так восхищались ораторы, в том самом году будет необоснованно арестован, а ещё четыре года спустя погибнет под тяжёлой глыбой в лагерной каменоломне. Жертвой репрессий станет и грузинский поэт Тициан Табидзе. Да и самому Г. Берёзкину время его литературных начинаний будет стоить очень дорого:

«Произведенным по делу расследованием установлено, что Берёзкин, проживая в 1936–1937 годах в Минске, был связан с еврейскими писателями–националистами, среди которых существовала антисоветская националистическая группа, участником которой он являлся до 1941 года. Являясь участником указанной выше националистической группы, Берёзкин проводил враждебную работу, направленную против мероприятий партии и Советского правительства. Собираясь в Доме писателей и в редакции журнала “Штерн”, участники группы, в том числе и Берёзкин, вели антисоветские клеветнические разговоры в отношении политики ВКПБ и Советского правительства в национальном вопросе.

В проводимых антисоветских националистических разговорах участники группы проявляли резко враждебное отношение к мероприятиям партии и правительства в области национальной политики, считая, что все мероприятия ВКПБ направлены якобы на свертывание еврейской культуры в СССР» (Из обвинительного заключения, составленного после ареста Г. Берёзкина 9 августа 1949 г.).

Но тогда, в феврале 1936-го, Г. Берёзкин и представить себе не мог, что ему придётся отмучиться пять лет в сталинских лагерях! Он, как метко высказалась Ю. Канэ, был «преданный советской власти и преданный советской властью». И когда он потом старался восстановить имена творцов, несправедливо вычеркнутых из жизни и литературы, то занимался этим «со знанием дела», оглядываясь и на свой трагический опыт. Поэт и драматург Михаил (Михайла) Громыко в письме к Г. Берёзкину от 15 июля 1966 года так отозвался на его статью о своём творчестве:

«Статью Вашу прочитал два-три раза. Есть и “шаблонное слово”, но без него не обойдёшься: благодарю, очень благодарю!

Я не помню тех замечаний, которые в своё время писались относительно моих произведений. Да и были они, насколько мне известно, короткие и довольно поверхностные. Ваша статья – как раз то, чего я долго ждал.

Вы окончательно разбросали «насыпь молчания», которая на протяжении более чем 30 лет поднялась над моей личностью белорусского писателя» (БГАМЛИ. Ф. 24, оп. 1, ед. хр. 26, л. 4).

Получал Г. Берёзкин полные приязни и «белорусского спасибо» почтовые карточки от Ларисы Гениюш. Были бы благодарны ему и Михась Чарот, и Алесь Дударь, и Моисей Кульбак, и Владимир Ходыко, и Юлий Таубин – если бы выжили… Поблагодарили бы его и поэты, погибшие на Второй мировой: Микола Сурначёв, Алесь Жаврук, Алексей Коршак, Леонид Гаврилов. Г. Берёзкин и сам тогда был на волоске от смерти: в декабре 1942 года под Сталинградом был тяжело ранен и обморожен, около полугода провёл в госпиталях. И, наверное, чувство единства с поколением, с которым Г. Берёзкину довелось делить судьбу, помогало ему лучше понимать поэтов и писателей, их мировоззрение, мысли, склонности, мотивации…

Г. Берёзкин (слева) в редакции газеты «Советское слово» (весна 1945 г.); в писательском доме отдыха в Королищевичах под Минском, 1966 г. (слева – Хаим Мальтинский и Борис Саченко)

Но даже столько пережив, критик не любил рассказывать о своих горестях и не написал ни одного полноценного автобиографического произведения. Осознавая это, понимаешь, какую ценность имеет короткий машинописный текст о, казалось бы, всего лишь одном официальном мероприятии, культурном торжестве под сталинским колпаком, свидетелем которого был молодой Г. Берёзкин (публикуется по: БГАМЛИ. Ф. 24, оп. 1, ед. хр. 23, лл. 1–2). Уже не как критик, а как хроникёр выступает он здесь. Лишь одна страница из огромной истории литературы… Но, прочитав её, понимаешь, как же быстро сменялись они, эти страницы, перелистываемые неустанным ветром времени…

* * *

Григорий Берёзкин

О минском поэтическом пленуме 1936 года

1936 год. Февраль. В Минске работает созванный по инициативе Горького Третий пленум Союза писателей СССР. И целую неделю город живёт поэзией, радостью встреч со знаменитыми, дотоле только по фамилиям известными поэтами: «Смотрите – Тихонов… А тот, коренастый, рядом с ним – не Тициан ли Табидзе?.. Девушки, Уткин! Какой красавец!» Гордость, любовь, восхищение…

Близость враждебного Запада всё время ощущалась на пленуме. Словно туча сгустилась над головами, когда Алексей Сурков зачитал строки из письма к нему Горького: «Перед нами неизбежность нападения врагов, перед нами небывалая по размаху война…»

С искренним уважением к белорусской литературе, с хорошим знанием её выступали многие известные русские писатели. С неожиданной стороны подошёл к белорусской литературе Николай Асеев, поэт, который через всю жизнь пронёс чрезвычайный интерес к первозданной языковой свежести народной песни, летописи, былины.

«Я с огромным волнением поднимаюсь на эту трибуну, – начал Асеев. – Я чувствую, что приехал не в гости, а к родным, в родную семью… Я узнаю в украинском, белорусском языках какие-то корни слов, что снились мне в детстве, какие-то забытые мной привычки того настоящего языка, на котором разговаривали народы, а не прослойка поэтической интеллигенции, в которой мы воспитывались». И далее — переход к творчеству одного белорусского поэта, со стихами которого Асеев познакомился в Минске: «Когда я читаю стихотворение Владимира Ходыко “Пры святле тваіх усмешак” (впервые опубликовано в журнале «Полымя рэвалюцыі» № 5, 1935 – В. Ж.), я слышу: в нём звучат какие-то возможности обновления моего языка новыми поэтическими средствами».

Борис Пастернак, выступая в прениях, говорил, что «всех ближе» за него «отволновался Асеев, когда он говорил о белорусской поэзии, о радости, которую приносит родство языков». И тут же Пастернак поблагодарил белорусских поэтов за то, что, как он сказал, они «такие настоящие».

Пленум тридцать шестого года и всё, что на нём говорилось о белорусской литературе, нельзя «вылущить» из своего времени со всеми его взлётами и противоречиями. Нет-нет, а из уст некоторых ораторов вылетала почти канонизированная в те годы «железно-социологическая» формула: «Дунин-Мартинкевич – поэт крепостничества», «Богушевич – провозвестник белорусской буржуазии», а то и формула ещё более зловещая и, для нынешнего уха, редкая по несправедливости: «Поэты-националисты и контрреволюционеры объединились в организации “Узвышша”»…

И всё же, несмотря на «формулы», для белорусской литературы имел большое значение сам факт, что её злободневные проблемы обсуждались на таком высоком форуме, – всесоюзном писательском пленуме.

Вокзал, поезд, флаги. Минск прощается с дорогими гостями, поэтами многих советских народов. Что там, за ближайшими перегонами времени? Работа, книги, широкие читательские аудитории. И тяжёлые, трагические испытания. И война… «Товарищ, мы будем вместе…»

1968 г.

* * *

Это – страница из блокнота Григория Берёзкина с заметками, сделанными во время чтения книги Алексея Кулаковского «Незабываемое эхо» (БГАМЛИ. Ф. 24, оп. 1, ед. хр. 25, л. 21). Книга вышла в 1956 г. – как раз тогда, когда Г. Берёзкин был окончательно реабилитирован и вернулся к активной литературной работе. Заметки свидетельствуют, что он пытливо знакомился не только непосредственно с книгами поэтов и прозаиков, но и с отзывами на них иных критиков: здесь есть, например, и выписки из рецензии Григория Шкрабы.

Перевёл с белорусского В. Р. по журналу «Маладосць», № 7, 2018

Опубликовано 05.08.2018  18:08

В. Рубінчык. КАТЛЕТЫ & МУХІ (77)

Шалом, ён жа мір! Тут за «прэзідэнцкі» шакалад з аўтографам-зычэннем бізнэсовец Аляксандр Машэнскі, «наш чалавек», выклаў 10 тыс. USD – хоць стой, хоць падай… Раней мне выпадала прасіць на друк ідышна-беларускіх кніг па 50-100 долараў, дык і тады калегі сп. Аляксандра круцілі носам. Калі хто раскашэльваўся, то «люд паспаліты».

А. Машэнскі (фота А. Несхадзімава для РБК) і яго прыз

Кажуць, грошы за супершакаладку пойдуць дзецям… Добра, калі так, дый увогуле не маю нічога супраць тутэйшага трэцяга прадпрымальніцкага саслоўя. Больш за тое, хацеў бы, каб яно, у рэшце рэшт, стварыла «сваю» палітычную партыю – дахадзяжная АГП з яе гумарным старшынёй на гэтую ролю не цягне 🙁 Пакуль жа, выглядае, гродзенская панчошная фірма фінансуе чужых палітыкаў – няйначай новы прэм’ер-міністр Італіі Джузэпе Контэ быў выбраны, каб прапіярыць вырабы «Conte» 😉

Попыт у Беларусі на партыйную сістэму, адрозна ад першых лукашэнскіх гадоў, цяпер ужо ёсць. У грамадстве па меры развіцця капіталізму – амаль паводле дзеда-Леніна – нарастаюць супярэчнасці і фармуюцца групы ціску. Аптымальнай сталася б двухпартыйная сістэма а-ля ЗША або Вялікабрытанія. Мазаіка а-ля цяперашні Ізраіль з яго крохкімі кааліцыямі, а пагатоў італьянская палітчахарда тут непамысныя, бо выдаткі на «згладжванне вуглоў» акажуцца завялікімі. У горшым выпадку зноў забуяе аднапартыйнасць з дэкарацыйнымі карлікавымі парцейкамі (зірнем на КНР).

Карацей, патрэбныя выбары ў «парламент» (зараз палата прадстаўнікоў – гэта квазіпарламент, але потым – хто ведае?) паводле прапарцыйнай сістэмы з досыць высокім прахадным бар’ерам, хіба 10%. Для ізраільскіх партый доўгі час ён сягаў 1% ад галасоў выбаршчыкаў, потым падвышаўся, але і цяпер, па-мойму, занадта нізкі (3,25%).

Cтратэгічная задача партый у РБ – пераключыць «знешні локус кантролю» на ўнутраны. Іначай кажучы, важна, каб грамадзяне (пераважная большасць…) паверылі ў свае сілы ды перасталі шукаць рашэнняў па-за межамі краіны. Як «правацэнтрысты» Губарэвіч, Лябедзька і Рымашэўскі з іх травеньскай выправай у ЗША. Ці як Лукашэнка ды яго паплечнікі, што занадта часта ківалі на сусветны эканамічны крызіс, злы Рассельгаснагляд etc.

«Аб’яднанне апазіцыі» ў адной суперпартыі – утопія; сёлета, у сувязі з адзначэннем 100-годдзя БНР і падзеямі вакол Курапатаў, гэта высветлілася канчаткова. Узбуйненне ж альтэрнатыўных сіл непазбежнае. Да 2020-га, году фармавання палаты прадстаўнікоў чарговага склікання, можна было б падрыхтавацца – зляпіць і раскруціць дзве магутныя партыі (два магутныя блокі?) «левых» і «правых», якія здолелі б правесці ў ПП НС па некалькі асобаў. Нават паводле мажарытарнай сістэмы і з улікам агульнавядомых «нюансаў» падліку.

Няхай бы левыя ў парламенце крытыкавалі Лукашэнку за адмену льгот і камерцыялізацыю сацыяльнай сферы, а правыя, са свайго боку, – за недастатковыя тэмпы прыватызацыі, паборы з прадпрымальнікаў і г. д. Спярша гэта можа выглядаць як гульня, пазней з лідараў блокаў вырастуць сапраўдныя палітыкі… I не прыйдзецца ўжо прыхільнікам перамен выбіраць паміж (Сірожам, Алегам – непатрэбнае закрэсліць) Гайдукевічам ды Таняй Караткевіч.

Ізноў жа, усё гэта падобна да ўтопіі, але праект хітры план ажыццяўляльны. Агулам, некаторыя ідэі з серыяла рэалізуюцца, хоць і ў скажоным выглядзе: расфармаваны Інстытут журналістыкі БДУ (дый інстытут псіхалогіі працуе з канца 2016 г. – у структуры педуніверсітэта; лепей бы самастойна ці пры тым жа БДУ), людзі ў Беларусі менш сталі бухаць, чым пазалетась. Пішуць, паводле ўжывання алкаголю краіна з 2-га месца пераехала на 27-е; з іншага боку, МУС РБ за першыя 5 месяцаў 2018 г. зафіксавала ажно 600 смяротных атручванняў, так што цешыцца ранавата.

А тут яшчэ адна песімістычная канстатацыя ад обер-кардыёлага: «Сярод жанчын за апошнія пяць год колькасць курчых павялічылася ў тры разы і складае 14%. Сярод мужчын [у Беларусі] паляць 46-52%». Паводле звестак 2016 г., Беларусь аказалася на 3-м месцы ў свеце па спажыванні цыгарэт (Ізраіль – у шостым дзясятку, і тым не менш каля 20 ізраільцаў паміраюць штодня ад хваробаў, звязаных з курэннем). Можа, хто і верыць, што курэнне памагае даць рады са стрэсам, а я не веру: паводле колькасці суіцыдаў Беларусь таксама ў 2016 г. была сярод першых у свеце (5-е месца, 26,2 выпадкі на 100 тыс. чал.; Ізраіль – у сярэдзіне, там 5,4 выпадкі). Анамія, выкрытая мудрым французам Эмілем Дзюркгеймам яшчэ пад канец ХІХ ст., – у рот ёй ногі…

За апошні месяц актывізаваліся «настаўнікі жыцця» для яўрэяў і беларусаў. Часткова гэта звязана з праблемай Курапатаў – у скандальную ўстанову харчавання «Поедем поедим» былі ўкладзены т. зв. «яўрэйскія грошы», што непакоіць не толькі Марата Гаравога, а і Зянона Пазняка. З. П. заявіў, што «ў Курапатах стаіць помнік габрэям, расстраляным энкавэдзістамі. Кансэрватыўна-Хрысьціянская Партыя – БНФ плянуе таксама паставіць там мэмарыяльны знак у памяць расстралянага менскага габрэйскага паэта Ізі Харыка».

У асяроддзі пратэстоўцаў загучала прапанова – запрасіць у Курапаты прэзідэнта Ізраіля Рэўвена Рыўліна (можа прыехаць у канцы верасня на адкрыццё трасцянецкага мемарыяла), падвесці да «народнага» помніка расстраляным яўрэям, каб госць пранікся… Асабіста я сумняюся, што з гэтага штось атрымаецца, але марыць не забаронена.

Перадача пра адносіны яўрэяў і беларусаў на «Белсаце» планавалася яшчэ ў красавіку… Выйшла ў эфір пару тыдняў таму ў рамках праграмы «Intermarium» пад шматабяцальнай назвай «Беларусы і габрэі: што насамрэч адбылося?» Нягледзячы на нелюбоў да польскага псеўдаліберальнага канала, мусіў паглядзець… На жаль, вядучы і рэдактары адпрацавалі на ўжо знаёмым узроўні. Чаго варты зачын: «Беларуская дзяржава… па-ранейшаму праводзіць гістарычную палітыку Савецкага Саюзу. Гісторыя габрэяў у Беларусі амаль не даследуецца». І што за трызненне далей? «Другая сусветная вайна цалкам справядліва прымусіла нас глядзець на масавыя забойствы ХХ ст. толькі як на трагедыю габрэйскага народу, толькі як на гісторыю габрэяў».

Абмеркаванне адразу ж скацілася ў заезджаную тэму, як нас называць: яўрэі, габрэі ці жыды. Мо’ каму гэта й цікава, мне – не (збольшага выказаўся на той конт у публікацыі яшчэ 2000 года). Ладна журналісты… Фальшывай выявілася і «арыя ізраільскага госця», што не дзіўна (пра «пана прафесара» гл. напрыклад, тут, тут і крыху тут). У яго яшчэ ўзялі асобнае інтэрв’ю: павярхоўшчына руліць. То слова «жыд» у БССР з афіцыйнай мовы выдалілі нібыта ў 1926 г. (насамрэч у 1925 г., і «БАН», г. зн. Беларускай акадэміі навук, тады не існавала, дзейнічаў Інбелкульт), то Лукашэнка апошні раз быў на «Яме» ў 2005 г. (насамрэч – у кастрычніку 2008 г.), то ў Лідзе – адзіная вуліца Шолам-Алейхема ў Беларусі (а як жа горад Рагачоў?) То кожны з былых прэзідэнтаў Ізраіля, народжаных тутака, называў сваю радзіму «не Беларуссю, а Усходняй Польшчай»… Шымон Перэс, які ў 1990-х двойчы наведаў нашу краіну, такі менаваў Беларусь сваёй малой Радзімай і ўласнаручна пазначыў на кнізе, што «Ізраіль нарадзіўся ў Беларусі», ды каго хвалююць факты?

Шыльда ў Вішневе, на месцы, дзе жыў Ш. Перэс. З’явілася ў 2013 г.

Парады адносна рэстытуцыі мелі б пад сабой грунт у пачатку 1990-х – там, здаецца, і «закансерваваўся» гісторык С-цкі. Пасля 20+ гадоў кіравання «адзінага палітыка» ясна, што маёмасць былых яўрэйскіх абшчын вяртаецца суполкам цяперашнім толькі ў выключных выпадках, калі ў дзяржавы не стае рэсурсаў юзаць будынкі старажытных сінагог… Нярэдка спаруды, вернутыя на перыферыі, «вылазяць бокам». Яскравы прыклад – Слонім, дзе амаль няма жыхароў-яўрэяў, але сінагогу ў 2000 г. перадалі на баланс Іудзейскага рэлігійнага аб’яднання РБ. У выніку, звыш 10 год рамонту ў ёй фактычна не вялося.

Што да разваг пра тое, ці з’яўляецца гісторыя яўрэяў Беларусі неад’емнай часткай гісторыі Беларусі – тут ужо не рэкамендацыя разбіць мур ілбом, а спроба ўзламаць адчыненыя дзверы… Даўно ўсе адэкваты разумеюць, што з’яўляецца, і няма цяпер такога, што «яўрэі ў Беларусі – самі па сабе, беларусы – самі па сабе». Інтэракцыі ідуць пастаянна, на розных узроўнях – часам незалежна ад «Чырвонага дома», часам з яго санкцыі.

На лакальным узроўні ў многіх дзяржаўных музеях усталяваныя стэнды, дзе гаворыцца пра яўрэяў (Пінск, Магілёў…). У школах ладзяцца конкурсы краязнаўчага характару з выхадам на «яўрэйскі тэмат» (паказальна, што ў Навагрудку адзін з школьных класаў у 2010 г. узяў сабе імя Джэка Кагана)… Райвыканкамы найчасцей не замінаюць захаванню памяці пра яўрэяў, а бывае, і падтрымліваюць. Амаль ва ўсіх раённых «Кнігах памяці», выдадзеных у 1990-х–2000-х гадах згодна з пастановай ураду, ёсць звесткі пра ахвяраў адпаведных гетаў, нярэдка і пра партызанаў-яўрэяў.

На ўзроўні нацыянальным – Дні памяці ахвяр арганізоўваюцца больш-менш рэгулярна, пачынаючы з 1993 г. Нямала ў іх казёншчыны (вось і зварот пра конкурс 2018 г. пад эгідай мінінфармацыі насцярожвае бюракратычным слэнгам), але ёсць і нешта жывое. У 2008 г., напрыклад, дзяржава дапамагла паставіць рад помнікаў і зняць дакументальны фільм, узнагародзіла медалямі былых вязняў гета, падпольшчыкаў – чым кепска?

Даўно не вымагае празмерных высілкаў апублікаваць артыкул (ці некалькі), прысвечаны яўрэям, у навуковым/навукова-папулярным выданні. Нябожчык Рыгор Рэлес друкаваў матэрыялы пра яўрэйскіх пісьменнікаў у часопісе «Полымя» (1995–1996), я расказваў пра сінагогі Беларусі ды ідышных паэтаў у «Родным слове» (2005), Фелікс Баторын агледзеў яўрэйскую літаратуру Беларусі ў розных нумарах газеты «Літаратура і мастацтва» (2015)… «Яўрэйскі спецвыпуск» міністэрскага часопіса «Маладосць» (№ 4, 2016) таксама пра нешта сведчыць. Як і тое, што Нацыянальны мастацкі музей ахвотна ўключае мастакоў-яўрэяў (Якаў Кругер, Натан Воранаў…) у серыю «Славутыя мастакі з Беларусі».

Ясная рэч, праблем & шурпатасцей у становішчы яўрэяў Беларусі было і ёсць гарою, пра што безліч разоў пісаў (тут, тут, тут, тут…). Але за 40 з чымсьці мінут тэлепраграмы ўдзельнікі прымудрыліся не заглыбіцца ні ў адну з рэальных праблем. ¯\_(ツ)_/¯

Не хадзіце, дзеці, на ТV гуляць! 🙂 І яшчэ бачу, што беларусістыка ў Ізраілі па-ранейшаму мадзее. Канстатаваў гэта 7 год таму ў зборніку «На ізраільскія тэмы», паўтара года таму ў «Катлетах…» Мала што мяняецца. Перакананы, што ў кітайскіх універах даследуюць беларускую сітуацыю куды глыбей, чым у Тэль-Авіўскім, таму і поспехі на тутэйшым рынку ў выхадцаў з КНР значна большыя. Ізраільскі ж партнёр «Белсату» даводзіць, што «развіццё беларуска-ізраільскіх адносінаў вельмі тармозяць арабскія краіны». Тыповы казус знешняга локусу кантролю, ці, прасцей кажучы: «кепскаму танцору…»

Як пазначаецца «тэрыторыя ўплыву». Гродна, май 2018 г. На люку з гербам горада, вырабленым у дзясятках экземпляраў, – надпіс па-кітайску, але ні ідыша, ні іўрыта... Для даведкі: у 1816 г. у Гродне жылі 8422 яўрэі (85% насельнікаў), у 1859 г. — 10300 яўрэяў (53%), у 1887 г. — 27343 (68,7%), у 1897 г. — 22684 (48,4%), у 1910 г. — 31055. Нават 80 год таму яўрэяў сярод гараджанаў была амаль паловатрохі болей, чым кітайцаў.

«Вольфаў цытатнік»

«Людзі, на жаль, у нас як бы пазбаўлены памяці. Яны як бы згадзіліся з тым, што памятаць не трэба, і гэта ўсё роўна, што грузіць сябе… Гэта ўмова такога папулісцкага рэжыму, як наш. Усё спрашчаецца. І першы элемент спрашчэння – гэта страта памяці» (Глеб Паўлоўскі, 12.06.2018).

«Няма такога дыктатара, які б не гукаў пра асаблівы шлях краіны”, бо гэта галоўны довад для падтрымання веры ў рэжым… Ідэялагічныя локшыны маюць за мэтавую аўдыторыю толькі ўнутранага спажыўца… На самай справе ў Беларусі зусім не ўнікальная, а хрэстаматыйная дыктатура з заканамерным фіналам у перспектыве» (Андрэй Вардамацкі, dw.com)

Вольф Рубінчык, г. Мінск

15.06.2018

wrubinchyk[at]gmail.com

Апублiкавана 15.06.2018  13:21