Tag Archives: Эрец Исраэль

Экзотический идиш: Япония, Таити, осажденный Мадрид

Бер Котлерман. Фото: Алекс Берк

Так уж сложилось, что для современного читателя идиш часто ассоциируется с полусонным местечком и патриархальным бытом его обитателей, жизнь которых проходит между домом, рынком и синагогой. Однако в первой половине прошлого века идиш функционировал как вполне современный язык, охватывая все области жизнедеятельности и реагируя на все актуальные вызовы. Свободные, образованные и независимые люди создавали на нем богатую, разноплановую культуру, не чураясь самых модных тенденций и вписывая свою еврейскую идентичность в рамки «большого» мира.

О феномене литературной экзотики на идише и ее ярких представителях мы беседуем с профессором Бар-Иланского университета, приглашенным лектором магистерской программы по иудаике НаУКМА Бером Котлерманом.

 Одним из наиболее своеобразных голосов в новой еврейской литературе стал прозаик и драматург Перец Гиршбейн, объездивший практически весь мир. Как ему это удалось?

 Гиршбейн воплощает образ этакого еврея-модерниста, который перемещается по миру исключительно по своей воле, а не слепо подчиняясь фатуму.

Родившись на мельнице недалеко от местечка Клещели тогдашней Гродненской губернии (ныне город Клещеле, Польша), он учился в иешивах Бреста и Гродно, давал уроки иврита в Вильно, задумал театр на идише в Лодзи и создал его в Одессе, объездил с гастролями все крупные центры «черты», поработал для смены атмосферы бурлаком на Днепре, а потом через Вену, Париж, Лондон, Ливерпуль и Нью-Йорк отправился в странствия по Южной Америке, Океании, Африке и Азии, которые растянулись ни много ни мало на 20 лет.

Наверное, он стал первым еврейским «журналистом-международником», печатаясь в нью-йоркской газете на идише «Дер Тог», причем он сам решал, куда ехать и о чем рассказывать.

Как правило, евреи пускались в странствия не из любви к перемене мест  к этому их вынуждали обстоятельства и внешние силы. Гиршбейн же сам выбирает свой путь, он абсолютно свободен, живет за счет гонораров и пьес, идущих на сценах разных театров, и ведет образ жизни в стиле Киплинга или Стивенсона. При этом ему чрезвычайно важно, чтобы окружающий мир знал о его национальной идентичности.

Перец Гиршбейн с женой — Эстер Шумячер — в Бирме

Об этом пишет тогда еще не репрессированный председатель Всероссийского союза писателей Борис Пильняк, встретивший Гиршбейна с женой — поэтессой Эстер Шумячер — в 1926-м в Японии. «Мистер Г. сказал мне, что всегда, с первых же слов знакомства, он говорит о своей национальности, потому что очень многажды раз было в его жизни, когда,  по быту его жизни …наружности, костюмам и манерам …часто не узнавали их национальности. Мистер Г. сказал, что они путешествуют одни, у них никто нигде не остался…». «Они двое изъездили весь Земной Шар, — продолжает Пильняк в сборнике рассказов «Расплеснутое время». — Были в Капштадте, в Австралии, в обеих Америках. Сейчас они покинули Америку в 1924 году, пробыв год в Мексике, пять месяцев они плавали с грузовым пароходом по островам Тихого океана, — теперь они в Японии, осенью они в Китае, весной в Индии, новой осенью в Палестине, — в январе 1928 года — в России, в Москве».

 Тот же Пильняк поначалу принял Гиршбейна за шведа, да и в быту тот был  образцовым космополитом. В чем же проявляется столь важная для него  идентичность? Идиш — его национальность, его еврейский мир, его «лапсердак»?

— Не совсем, хотя творимая им новая еврейская культура выражена прежде всего в языке. Но мир его значительно шире — это весь еврейский народ. Пильняк сказал об этом удивительно красиво: «Мистер Г. спрашивал меня о евреях в России, и со всей искренностью я говорил об этом распепеленном народе …ибо мне скоро стало ясным, что для мистера Г. вопрос о судьбах еврейского народа и о судьбах его в России — гораздо существеннее, чем вся его жизнь». При этом круг читателей Гиршбейна шире читающей на идише публики: это, в первую очередь, ценители его творчества на иврите, кроме того, его постоянно переводили на русский, польский и английский. Писатель не стесняется говорить с миром на своем языке, но не подстраивается под него. Это открытый диалог на равных, большая литература на «минорном» языке. И миру интересно то, о чем он говорит, и как он это делает.

Гиршбейн пишет не «по-местечковому» (так говорят, когда нужно, герои его пьес), а в  полном нюансов динамичном публицистическом стиле — и его идиш прекрасно отвечает нуждам современного мира. Его жена Эстер, которая выросла в Канаде, тоже с легкостью описывает на идише воды Ганга, поэзию Рабиндраната Тагора или татуировки маори. Для них буквально нет границ, но это весьма условный космополитизм.

Эстер Шумячер кормит оленей в городе Нара 

Гиршбейн с большой нежностью описывает Эрец Исраэль, но для него важен и еврей из Новой Зеландии. На одном тихоокеанском острове он обнаруживает еврея — выходца из Лодзи, которому хотелось бы вернуться «домой», но как оставить жену-полинезийку? Автор всем сердцем с ним, ему по-родственному грустно, что тот, видимо, никогда уже не увидит родных мест, и, как и сам писатель, до самой смерти останется евреем «оттуда».

 Известно, что Гиршбейн активно интересовался киноиндустрией, причем фильмами на идише. 

— Задолго до того, как Гиршбейн обратил внимание на кино, по мотивам его пьесы «Ткиес-каф» («Обручение») — предтечи знаменитого «Диббука», был снят в Вильне в 1924 году один из первых полнометражных еврейских фильмов, с участием актеров Варшавского еврейского художественного театра (ВИКТ). Правда, этот модернистский сатирический фильм оказался далек от мрачного символистского оригинала (в начале 1930-х к нему добавили в Нью-Йорке звуковую дорожку в исполнении известного актера Йосла Булофа).

Самый известный фильм по роману и сценарию Гиршбейна  это «Грине фельдер» («Зеленые поля»), который вышел в Америке в 1937 году. Сюжет его навеян идеей еврейского фермерства (которой писатель заразился, посетив еврейские колонии в Аргентине) в сочетании с еврейской ученостью. Идеал по Гиршбейну — Тора и продуктивный труд в одном флаконе. Он продолжил эту тему в другом романе — «Ройте фельдер» («Красные поля»), пожив в конце 1920-х с еврейскими колонистами в Крыму, но это уже другая история.

Перец Гиршбейн Постер фильма «Грине фельдер», 1937

Последние годы жизни писатель провел в Лос-Анджелесе, где пытался пробиться в Голливуд и даже принял участие в подготовке фильма о ликвидации нацистами чешской деревни Лидице. Он скончался в 1948-м — в год провозглашения государства Израиль, — словно закрыв собой эпоху. Эстер Шумячер пережила его почти на 40 лет и была довольно известна своими чувственными стихами.

Гиршбейн — писатель очень еврейский, при этом одним из первых в литературе на идише он считал себя вправе высказываться по любому поводу — о поведении французов на Таити, об отношениях англичан и буров в Южной Африке, о проституции в Аргентине — о чем угодно. Пьесы его до сих пор считаются классикой драматургии на идише. Конечно, Шолом-Алейхем куда известнее, ведь он отражает знакомую, «общепринятую» картину мира — и поп-культура не устает создавать очередных «Скрипачей на крыше» или «Тевье-Тевелей», имеющих довольно условное отношение к оригиналу. Придет ли время, когда кто-то решится поставить драму или снять фильм о еврейских колонистах в Крыму по Гиршбейну?

 В страсти к путешествиям Гиршбейну почти не уступал его ученик и последователь Мелех Равич. 

— Скажу больше, он фактически повторил кругосветный маршрут учителя, но это была уже другая эпоха, хотя прошло лишь десять лет.

Равич, рожденный в конце позапрошлого века как Захарья-Хоне Бергнер в местечке Радымно в Галиции, стал кем-то вроде гуру новой литературы на идише в Польше межвоенного периода. Он был секретарем Союза еврейских литераторов, деятелем еврейского ПЕН-клуба. Его называли также министром иностранных дел польского еврейства, поскольку он объездил Европу, Южную Америку и Южную Африку, собирая деньги на систему еврейских нерелигиозных школ ЦИШО. В чем весьма преуспел — даже Эйнштейн дал писателю личную рекомендацию для продолжения этой деятельности.

В 1933 году, после прихода Гитлера к власти в Германии, ему предложили принять участие в проекте по еврейскому заселению Северных территорий Австралии (немного позже появится похожий «План Кимберли» в северо-западной Австралии). Речь шла о десятках тысячах квадратных километров пустынных земель — намного больше площади современного Израиля. Писатель проехался на поезде и почтовом грузовике по этому региону, встретился с губернатором Северных территорий, одобрившим проект, сделал десятки фотографий (не так давно я раскопал их  в архивах и показал студентам). К сожалению, в результате Австралия с ее неограниченным эмиграционным потенциалом приняла накануне Второй мировой менее 7 000 евреев.

Мелех Равич с проводником-аборигеном в северной Австралии Книга Равича «Континенты и океаны»

В отличие от Гиршбейна, любой очерк превращавшего в литературное произведение, Равич пишет эдакие «письма» для прессы, публиковавшиеся на идише и по-польски. Они скорее выдержаны в стиле туристического путеводителя. Из этих заметок он составил отдельную книгу, которую даже полностью набрали в Вильно, но война положила конец издательским планам и вообще целой серии задуманных им «кругосветных» книг. Параллельно он пишет стихи, частично опубликованные в 1937 году в Варшаве в сборнике «Континенты и океаны». Они сопровождались забавным подзаголовком: «Азиатские, американские, африканские, европейские, австралийские, океанские, пацифистские и идейные, вегетарианские, еврейские и в-четырех-стенные стихи, баллады и поэмы».

Человек он едкий и неполиткорректный, поэтому деконструирует популярные мифы о коренном населении Австралии, Новой Зеландии и островов Полинезии. Писатель резко осуждает не только «паразитический», на его взгляд, образ жизни новозеландских маори, но и не готов купиться на красивые истории об их легендарном прошлом из-за каннибализма. Вместе с тем, он по-настоящему переживает трагедию детей-полукровок северной Австралии, силой отнятых у родителей и помещенных в приюты. Равич предвидит нарастающий милитаризм японцев и тоже пишет об этом. И постоянно проводит параллели с евреями, чувствуя надвигающуюся беду. Мы со студентами разбирали одно из его писем из Новой Каледонии, где он восклицает: «А правда ли, что этот остров так далеко на краю света, и что я нахожусь на нем? Кто это меня сюда забросил? Но еще более удивительно: кто это нас забросил на эту вечно воюющую планету? Неужели не было для нас места на других спокойных планетах?..» Проходит несколько лет, и ему становится просто страшно. В стихотворении «Тропический кошмар в Сингапуре» он бредит наяву, воображая себя несчастным королем (тут игра слов: король-мейлех, как и псевдоним Равича-Бергнера — Мелех) из известной баллады «Амол из гевен а майсе» («Когда-то случилась история»), и пытаясь добиться от своей матери ответа на вопрос: зачем я вообще родился на этот свет? Мама плачет и признается ему: я должна была родить тебя, сынок, чтобы ты мог умереть. Впрочем, его личная одиссея закончилась вполне благополучно, ему удалось вывезти свою семью и семью брата в Австралию.

— А где он чувствует себя дома?

— Скорее всего, нигде, как и Гиршбейн. Вторую половину жизни Равич прожил в Канаде, но его сын — известный художник Йосл Бергнер — репатриировался в Израиль. Йосл прожил 96 лет, и в последние годы очень интересовался идеей еврейской эмиграции в северную Австралию, которую продвигал его отец.

Мелех Равич (второй справа) в кругу еврейских поэтов, 1922

Что касается Равича, то в Монреале — крупном центре идиша до 1980-х годов — он стал магнитом для переживших Холокост еврейских литераторов. Его имя до сих пор на слуху, многие его помнят лично, в чем я убедился в прошлом году в Монреале, получая литературную премию Розенфельда за сборник своих новелл на идише. И мне было, конечно же, важно, что первым получателем этой премии был именно Мелех Равич.

— Если говорить об идише в непривычном для нас контексте, нельзя не упомянуть   Гину Медем. 

— Да, это еще одна уроженка польского местечка. Вдова рано ушедшего идеолога Бунда Владимира Медема, она увлекалась левыми идеями, феминизмом, в 1920 — 1930-е годы поддерживала биробиджанский проект, а с началом гражданской войны в Испании отправилась в Мадрид. Представьте себе: осажденный город, на который движутся войска Франко. И в этом городе Гина Медем, которой было уже за 50, создает при поддержке одного офицера-республиканца еврейского происхождения в каком-то подвале радио на идише, которое быстро находит своих слушателей. Еврейской диаспоры в Испании практически не было, зато в рядах республиканцев воевали тысячи евреев со всех концов Европы, но больше всего из Польши и подмандатной Палестины. Поэтому, ей было кого интервьюировать и о ком рассказать в эфире.

Гина Медем  Один из номеров газеты «Ботвин»

Кстати, это не единственное СМИ на идише в годы гражданской войны в Испании. При польской интербригаде была еврейская рота имени Нафтали Ботвина, а при ней издавалась газета на идише, которая так и называлась: «Ботвин». Передовица первого номера этой газеты гласила: «Не все еврейские бойцы вошли в эту роту… но все понимают, что, сражаясь с фашизмом, дают бой антисемитизму». Один из еврейских добровольцев сочинил опубликованный в газете гимн на идише, в котором прославлялись смелые солдаты-ботвинцы, прогоняющие фашистскую чуму под лозунгом «Но пасаран». Рота просуществовала девять месяцев — часть бойцов погибла в бою, других расстреляли франкисты, а 86 были отправлены в лагеря для военнопленных. Что интересно, почти все номера этой газеты сохранились в российских архивах.

Гина Медем со своими репортажами на идише очень вписывается в контекст эпохи. В те годы из Испании писали Хемингуэй, Артур Кестлер, Михаил Кольцов, Илья Эренбург. Да, они творили на «больших» языках, но идиш ничуть не уступал этим языкам в инструментальном плане.

— Насколько долго просуществовал феномен, о котором мы говорим?  

— Вся эта экзотическая литература и публицистика уместилась в те несколько десятилетий, когда волны еврейской эмиграции растеклись по миру. Евреи вышли из штетла, но еще не успели ассимилироваться и забыть родной язык. Как правило, речь идет об одном-двух поколениях. После Холокоста не было смысла писать о Таити на идише, да и выглядело бы это не вполне уместно. Все, что оставалось — это ностальгировать по былым временам, оплакивать погибших или вспоминать о чудесном спасении, выпавшем на долю ничтожно малой части еврейского мира Восточной Европы. Однако сегодня ситуация изменилась. То, что было неуместно вчера, становится вполне приемлемым в эпоху социальных сетей и разрушения монополий на культуру и информацию. Сегодня мы переживаем очень интенсивный процесс переосмысления места идиша в современном мире и поднятая сто лет назад проблематика становится снова актуальной.

Беседовал Михаил Гольд

Газета “Хадашот” № 2, февраль 2020, шват 5780

Опубликовано 29.02.2020  05:09

“Размовы па-беларуску” у Мазыры / “Беседы на белорусском” в Мозыре

Другая сустрэча “Размовы па-беларуску” з Андрусем Горватам з поспехам адбылася на мазырскай культурнай платформе “Даліна анёлаў”.

Наш Мазыр, і праўда, жыве сваім жыццём, як “людзі на балоце”. Мы мала бачым нават творчай інтэлігенцыі з Менску. А каб яшчэ і акцёр быў… А тут такое… Пісьменнік і рэжысёр пастаноўкі па кнізе пісьменніка разам праводзяць сустрэчу. Неверагодна!
Холад, канешне, не памеха для нашага чалавека. Я ўяўляю сабе, як тут, у былым манастыры, жылі манахі ў зіму. Героі. Я мяркую, што яны таксама размаўлялі па-беларуску, ці, нават, па-польску. Не толькі паміж сабой, але і з Ўсявышнім…
Раман Падаляка справа
Наш госць Раман Падаляка мае карані пад Гомелем і пад Віцебскам. Яго спектакль “Радзіва Прудок” – першы рэжысёрскі вопыт. Атрымалася – бо вельмі жадалася. Бо нацыянальнае заўсёды кранае сэрца.
 Фармат сустрэчы размовы быў незвычайны для Мазыра. Андрусь і Раман падымалі цікавыя тэмы. Адна з іх – тэма нацыянальнага кіно.
Здымаць кіно на беларускай мове, з беларускімі акцёрамі і беларускай тэматыкай – такое сустрэнеш рэдка, асабліва зараз. Бо нацэлена ўсё на Замежжа. А там па-нашаму хто разумее?

https://www.youtube.com/watch?v=TNJkA-2JtU0&feature=youtu.be&fbclid=IwAR3rYQha6mypkrURcysgyy89_EVWfKmKiymt_fLQ-JzVcQN7g1TrcSPHY_E

Нават на “Лістападзе” у Мінску фільм “Ягор” (па кнізе Андруся) быў адзіны на мове. Гэта мінімум дзiўна.

Тэма беларускай мовы як ужывальнай у паўсядзённым жыцці – застаецца найактуальнейшай . Як прыклад, я асвятліла той факт, што Бэн-Йегуда, каб захаваць іўрыт, абмежаваў сваіх дзяцей асяроддзем іўрытаразмаўляючых людзей, каб іншую мову яны не чулі. Вынік дзейнасці выхадца з-пад Віцебска мы бачым сёння ў сучасным Ізраілю. Іўрыт з амаль што знішчанай мовы ўжываюць усеагульна ў Эрэц Ізраэль. Раман Падаляка выказаў думку, што мы павінны наконт беларускай мовы ісці шляхам персанальнай зацікаўленасці, а не пад якім бы та ні была націскам. Прывёў прыклад: зацікавіць кнігай ці спектаклем, нават такімі размовамі будзе значна лепш. Украіна праз націск на нацыянальнае заканадаўства таксама  надае сваеасаблівы прэстыж  і жаданне размаўляць па-украінску акцёрам, якія выязджаюць за мяжу.
Алёна Сідарава
Андрусь, як і на мінулай сустрэчы, патэлефанаваў за мяжу. На гэты раз – у штат Арэгон, да шаноўнай спадарыні Алёны Сідаравай, былой артысткі тэатра імя Янкі Купалы ў Мінску. Яна прызналася што ніколі не была ў Мазыры. Андрусь папрасіў яе, калі наведае Беларусь, усё ж такі завітаць да нас у Мазыршчыну. І зноў гучала цудоўная беларуская гаворка.
Андрусь Горват i Саша Баранаў
Размова была арганічнай. Людзі выказвалі свае думкі. Не заўсёды па-беларуску, але з падзякай да Рамана і Андруся, а таксама Сашы Баранава, стваральніка культурнай пляцоўкі.
Вялікі дзякуй за сустрэчу. Хацелася, каб такіх сустрэч было болей. Бо размаўляць на мове так і не навучыліся за жыццё.  Падстрайваемся, каб усе разумелі, каб было камфортна другім. Ёсць бар’ер і страх. Адна знаёмая мне пажадала “поспехаў у вывучэнні роднай мовы”. Гучыць жудасна. Родную мову не вывучылі. Замежныя нам патрэбней. Вывучаю цяпер родную, што зробіш?!!!
І ўсё дзякуючы абставінам: паглядзела спектакль “Радзіва Прудок” у Калінкавічах, затым з захапленнем прачытала кнігу Андруся, а цяпер трапіла на сустрэчу з майстрамі беларускага слова. Гэта і ёсць шчасце!!!
Спецыяльна для belisrael.info Света Іванова з Мазыра
________________________________________________________________________________________________

Вторая встреча “Разговоры на белорусском” с Андрусем Горватом с успехом состоялась на мозырской культурной платформе “Долина ангелов”.

Наш Мозырь, и правда, живет своей жизнью, как “люди на болоте”. Мы мало видим даже творческой интеллигенции из Минска. А чтобы еще и актер был … А тут такое … Писатель и режиссер постановки по книге писателя вместе проводят встречу. Невероятно!

Холод, конечно, не помеха для нашего человека. Я представляю себе, как здесь, в бывшем монастыре, жили монахи в зиму. Герои. Я полагаю, что они также говорили по-белорусски, или, даже, по-польски. Не только между собой, но и с всевышним …

Наш гость Роман Подоляко имеет корни под Гомелем и под Витебском. Его спектакль “Радива Прудок” – первый режиссерский опыт. Удалось – уж очень хотелось. Ведь национальное всегда трогает сердце.

Формат встречи разговора был необычный для Мозыря. Андрей и Роман поднимали интересные темы. Одна из них – тема национального кино.

Снимать кино на белорусском языке, с белорусскими актерами и белорусской тематикой – такое встретишь редко, особенно сейчас. Ведь нацелено все на Зарубежье. А там по-нашему кто понимает? Даже на “Листопаде” в Минске фильм “Егор” (по книге Андрея) был единственный на языке. Это минимум странно.

Тема белорусского языка как применяемого в повседневной жизни – остается актуальнейшей. Как пример, я осветила тот факт, что Бен-Йегуда, чтобы сохранить иврит, ограничил своих детей средой ивритоговорящих людей, чтобы другой язык они не слышали. Результат деятельности выходца из-под Витебска мы видим сегодня в современном Израиле. Иврит с почти уничтоженного языка применяют повсеместно в Эрец Исраэль. Роман Подоляко выразил мнение, что мы должны по поводу белорусского языка идти путем персональной заинтересованности, а не под каким бы то ни было нажимом. Привел пример: заинтересовать книгой или спектаклем, даже такими разговорами будет гораздо лучше. Украина через нажим на национальное законодательство также придает своеобразный престиж и желание говорить по-украински актерам, выезжающим за границу.

Андрусь, как и на прошлой встрече, позвонил за границу. На этот раз – в штат Орегон, почтенной госпоже Алене Сидоровой, бывшей артистке театра имени Янки Купалы в Минске. Она призналась что никогда не была в Мозыре. Андрей попросил ее, когда посетит Беларусь, все-таки заглянуть к нам в Мозырский район. И снова звучала прекрасная белорусская речь.

Разговор был органический. Люди выражали свои мысли. Не всегда по-белорусски, но с благодарностью к Роману и Андрею, а также Саше Баранову, создателю культурной площадки.

Большое спасибо за встречу. Хотелось, чтобы таких встреч было больше. Ведь говорить на языке так и не научились за жизнь. Подстраиваемся, чтобы все понимали, чтобы было комфортно другим. Есть барьер и страх. Одна знакомая мне пожелала “успехов в изучении родного языка”. Звучит ужасно. Родной язык не выучили. Иностранные нам нужнее. Изучаю сейчас родной, что поделаешь?!!!
И все благодаря обстоятельствам: посмотрела спектакль “Радива Прудок” в Калинковичах, затем с восторгом прочитала книгу Андруся, а теперь попала на встречу с мастерами белорусского слова. Это и есть счастье!!!

Специально для belisrael.info Света Иванова из Мозыря

Перевод на русский belisrael.info

Опубликовано 11.11.2018  10:00 

От редакции belisrael. Напоминаю о важности поддержки сайта. Это необходимо не только для оплаты расходов по его содержанию и развитию, но и даст возможность достойно поощрять тех, кто давно проявил себя, тратит немало времени на подготовку интересных публикаций, а также привлечь новых авторов. Еще одним из пунктов является помощь в издании ряда книг, на которые у авторов нет денег.

***

Отклики из фейсбука:

Хелена Кабат 11 ноября в 19:25 А мой папа всю жизнь был преподавателем белорусского языка и кахау родную мову?

Irina Narkevitch 11 ноября 20:39 Дело в том, что белорусский язык очень изменился за 20-е столетие. И не факт, что он вернется к нам… Моя мама проработала всю жизнь в переводчиком (белорусский-русский) в газете которая шла зарубеж для белорусской эммграции. Так вот она говорит, что когда к ним приезжали делегации беларусов первой волны иммиграции, то понимать их было оооочень сложно потому, что они говорили на белорусском конца 19 – начала 20 века.. Вот такие вот дела. А потом Беларусь это очень маленькое госсударство с засилием русской речи. Отматывать это кино назад надо. При этом никакой поддержки от власти не ожидается я так понимаю.

Rafael Grugman 12 ноября 12:24 Народ исчезает, то есть растворяется среди других народов, если забывает язык. Чтобы ослабить влияние русского языка, надо дублировать все фильмы на белорусский, сократить количество телеканалов российских и увеличить белорусских и т.д. Украина – хороший пример

Иван Климук 12 ноября 12:50 Где мы, а где Израиль и Украина по использованию национального языка.

Ко Дню памяти жертв Холокоста. Материалы и фильмы

День Катастрофы и героизма евреев: истории выживших в Холокосте

Фильм основан на реальных событиях. Место действия – Вильнюсское Гетто (1942-1943) во время нацисткой оккупации.
Фильм рассказывает трагическую историю любви и ненависти между нацистским офицером Кителем и еврейской певицей Хайи. Из-за этой необыкновенной любви в Вильнюсском гетто создаётся театр.
Театр в Вильнюсском гетто становится опасным местом, бомбой замедленного действия…

Корабли с узниками концлагеря в Балтийском море

Так как для размещения эвакуированных узников центрального концлагеря Нойенгамме мест во вспомогательных лагерях не оказалось, член НСДАП гауляйтер Гамбурга Карл Кауфманн конфисковал корабли, на которые в Любеке погрузили более 9000 заключенных. В плотно набитых трюмах заключенные страдали от голода, жажды и болезней, многие умирали. Во время бомбардировки англичан 3 мая 1945 г., целью которой было предотвратить отступление частей немецкой армии через Балтийское море, на кораблях “Кап Аркона” и “Тильбек”, стоявших в бухте города Нойштадт, возник пожар. Почти 7000 узников сгорело в огне, утонуло или было расстреляно при попытке спастись. В живых осталось только 450 человек.

„После окончания этого мероприятия корабль, вероятно, нужно будет дезинфицировать.“- Джон Якобсен, капитан корабля “Тильбек”. Из письма в пароходство от 23.4.1945 г.

„[..] потом появились люди. То, что в Германии существовали концлагеря, мы знали. Я бы сказал, об этом знали почти все. Мы также догадывались, что это были отнюдь не дома отдыха. Но как люди там выглядели, этого мы не подозревали, это было для нас шоком. […] Мы увидели среди них людей, от которых остались только кожа да кости.“- Вальтер Фельгнер, второй помощник капитана корабля “Тильбек”. Интервью, 21.1.1983 г.

„Не было воды, туалетов, все было в нечистотах.“- Фреек Лоде, бывший заключенный из Голландии, рассказ, дата не указана.

„Мы услышали вой большого числа самолетов, и первая бомба уже полетела на наш корабль. […] За бортом корабля, в воде, царила неописуемая паника. […] Свалка и драка возникали за каждый кусок дерева или мало-мальски плавучий предмет.“- Хайнрих Мерингер, бывший немецкий заключенный, дата рассказа не известна.

„Лишь несколько недель спустя морские волны начали выносить на песчаный берег вблизи населенных пунктов Шарбойтц и Хаффкруг многочисленные тела погибших. В некоторые дни их были десятки.“- Гельмут Кархер в возрасте девяти лет стал очевидцем катастрофы кораблей. Из письма от 16.2.1980 г.


Горящий корабль “Кап Аркона” во время бомбардировки 3го мая 1945 года.

 

Дни памяти трагедии “Кап Арконы” в Западной и Восточной Германии

Незадолго до окончания войны, 3 мая 1945 г., в Любекской бухте около города Нойштадта британские самолеты подвергли бомбардировке корабли “Кап Аркона” и “Тильбек”. На борту кораблей находилось около 7400 узников, доставленных туда из концлагеря Нойенгамме по приказу СС. Только 450 узников осталось в живых после воздушного налета английских бомбардировщиков. Тела погибших были вынесены волнами на побережье Балтийского моря по обе стороны границы, разделившей позже оккупационные зоны Германии. По ту и другую стороны этой границы нашли свое развитие различные формы проведения памятных мероприятий, что было обусловлено в значительной степени влиянием политических систем обоих немецких государств, возникших после войны.

Дни памяти трагедии “Кап Арконы” в Восточной Германии

Тела погибших, вынесенные на побережье Балтийского моря в советской оккупационной зоне Германии, были захоронены вблизи берега. Многие из них были погребены в братских могилах на побережье около города Грос Шванзее. В 1955 г. их останки были перезахоронены в Гревесмюлене с целью создания там репрезентативного мемориала. Начиная с 1957 г. перед памятником “Кап Арконы” в Гревесмюлене ежегодно проходили траурные митинги с участием гостей из близлежащего региона, всей Восточной Германии и из-за рубежа. С 1966 г. ежегодно устраивался спортивный праздник, посвященный памяти трагедии “Кап Арконы”. Жертв этой морской катастрофы коллективно чествовали как борцов антифашистского сопротивления и использовали как средство в борьбе за признание Германской Демократической Республики западными государствами.

Дни памяти трагедии “Кап Арконы” в Западной Германии.

Тысячи тел погибших, вынесенные волнами на берег после бомбардировки кораблей, были захоронены в братских могилах. Первый траурный митинг в память этой трагедии состоялся в Нойштадте-Пельцерхакене 7 мая 1945 г. В нем приняли участие английские солдаты, бывшие узники концлагеря и жители Нойштадта. Как для Западной Германии, так и для всей Западной Европы город Нойштадт-Пельцерхакен стал центром проведения памятных мероприятий, посвященных трагедии “Кап Арконы”. В дни годовщины этой катастрофы союзы бывших узников концлагеря, муниципалитет Нойштадта и правительство федеральной земли проводят здесь памятные митинги. В первое послевоенное время эти мероприятия проходили под знаком холодной войны. Тем не менее, они имели особое значение, поскольку давали возможность, несмотря на отсутствие других мемориальных мест, почтить память всех узников концлагеря Нойенгамме.

Все материалы оригинала здесь

Размещено 16 апреля 2015