«Когда монарху кладут в кровать девицу, то Библия ехидно сообщает: “не познал царь её”»
Константин Пахольчик 10.11.2018
Писатель Павел Костюкевич современными глазами перечитал в оригинале библейские рассказы и нашёл параллели с белорусской культурой, историей и политикой
Павел Костюкевич, фото «Мова Нанова ў Берасці»
Спустя 500 лет после Скорины переводчик израильской литературы и ассириолог-любитель Павел Костюкевич взялся внимательно, современными глазами перечитать на древнем иврите библейские рассказы.
«Бульба ў райскім садзе. Беларускі праваднік па Старым Запавеце» – это сборник эссе, где старозаветный эпос и притчи появляются в новом, неожиданном свете, а читатель с удивлением выясняет, что библейские истории имеют живые параллели не только с белорусской культурой, но также с отечественной историей и политикой.
– Почему у вас возникла идея написать такую книгу?
– Моя прабабушка Настя, набожная православная женщина, послужившая прообразом главной героини Бабарозы в моей предыдущей книге, художественном романе «План Бабарозы», читала всю жизнь только одну книгу – Библию.
В советское время церковные ритуалы были запрещены, церкви комсомольцами закрыты, и чтение Библии было для прабабушки и пастырской работой, і литургией.
Однажды её дочь, моя бабушка Груня, пришла советоваться, стоит ли выходить замуж за еврея, моего будущего деда Юлия. Прабабушка горячо поддержала бабушку. Ибо в единственной книге, которую она читала, евреев было целое множество, и все они были люди неординарные. Прабабушка же всё о них знала! И если в браке что-то пойдёт не так, то она всегда на примере Библии сумеет дать дочке умный психологический или жизненный совет!
Когда бабушка возразила, что будущий жених – бабник, прабабушка отбросила этот упрёк, мол, у еврейских мужчин это такой знак качества, и только. Ибо все, начиная от Якова, Давида и Соломона, любили женщин и были легкомысленными.
Такое непосредственное чтение Библии меня очень впечатлило. То есть Книга книг фактически была для прабабушки путеводной звездой не только в этической жизни, но и на бытовом уровне. Подозреваю, что для прабабушки Насти библейская реальность была её основной реальностью. И на определённом этапе я решил, что попробую читать библейские истории так же – как они есть для глаза и сердца обычного человека. Постараюсь оставаться наивным.
С другой стороны, сильным толчком к написанию послужило присоединение к группе Ирины Дубенецкой, доктора богословия, где моё понимание буквальности библейских рассказов и дилетантство частично выветрились. Я посмотрел на иные, аллегорические и теологические стороны Библии. Хотя, надеюсь, у меня осталось кое-что от «прекрасного дилетантства».
Кстати, кто не знает, знакомлю – группа Дубенецкой. Впервые в белорусской культуре делается перевод Старого и Нового Завета не для литургических целей, а перевод интеллектуальный, внеконфессиональный. И впервые он выполняется целиком не с церковнославянского языка или латыни, а напрямую с оригиналов: Старый Завет – с иврита, и Новый – с древнегреческого. В группе собрались богословы, переводчики, поэты, священники разных конфессий.
У библеистов Дубенецкой есть и своя риторика, и своеобразный юмор. Мне очень захотелось перенести узкопрофессиональный фольклор этих странных людей, которые всю жизнь изучают одну книгу.
– Какие у вас были личные открытия, когда вы изучали Старый Завет?
– Удивился, насколько это фрагментами антимонархическая и даже антитоталитарная книга. Особенно если сравнивать с соседними религиозными эпосами древнего Ближнего Востока, древнеегипетскими и шумерскими текстами, где смычка религии и власти работала как следует. Что царь – сын богов, а фараоны – земное продолжение небесного и прочее ра-ра-ра – такого в Старом Завете не прочитаешь.
Особенно в «Книгах Царств» рассказчик часто с жёсткостью свидетельствует против царей, изобличает их преступления и грехи. В Старом Завете присутствует антимонархическая риторика. Мол, цари – лишь люди из плоти и крови (причём очень часто из чужой). Руководители государств нередко абсолютно открыто описываются как параноики, манипуляторы и истерики.
Сейчас, изучая библеистику глубже, я понимаю, в чём дело. Так получилось, что, составляя книги Старого Завета, монархи и иерархи не договорились, и впервые в истории мы получили в одном тексте пассажи, написанные как от имени священников, так и от имени царей. В отличие от древнеегипетских мифов, Библия не стала рафинированной дворцовой пропагандой. Часто в Библии слово берут священники и пророки, которые критически относились к идее монархии.
Хороший пример – царь Давид. Его фактически описывают три автора. Сначала он большой молодец: убил Голиафа, победил филистимских оккупантов, перенёс столицу в Иерусалим. Но затем тон повествования меняется на осуждающий. Давид убил своего генерала, спал с его женой Вирсавией (Бат-Шевой). В конце «Третьей Книги Царств» повествование скатывается фактически до «жёлтой прессы». Когда престарелому монарху кладут в кровать молодую девицу, Библия ехидно сообщает: «не познал царь её».
Библия не церемонится со своими самыми любимыми героями – Давидом, Соломоном, не говоря уже об их греховных потомках.
Но парадоксальным образом отсюда, благодаря критике и противоречивости, образ царей, может быть, впервые во всемирной литературе, приобрёл глубину и реалистичность. Фигура Давида до сих пор притягивает людей именно благодаря этому сочетанию несочетаемого: герой, набожный человек и убийца.
– Какие параллели между событиями в Старом Завете и белорусской историей вы увидели?
– Описание царствия Соломона – cплошная дворцовая пропаганда. И Иерусалимский храм построил, и любовник он великий, и государственный человек. Короче говоря, масло в уши.
Но с Соломона (и этого Библия не скрывает) началось падение Израильского царства. Хотя неприятная правда о монархе, в отличие от возвеличиваний и восхвалений, заметена во второразрядные книги и разделы, куда редко кто-то заглядывает.
Помните, как в «Третьей Книге Царств» общественность приходит к Ровоаму, сыну царя Соломона, и просит снизить налоги, которые ввёл ещё отец? И что же Ровоам Соломонович? «Отец наказывал вас бичами, а я буду наказывать вас скорпионами!»
Из этой фразы можно сделать по меньшей мере три неприятных вывода: 1. Налоги у «светоча поколения» Соломона были неподъёмные, 2. Царская власть прибегала к насилию, 3. Яблоко от яблони недалеко падает.
Я испробовал этот библейский метод чтения между строк и заметания неприятной правды под ковёр на текстах, знаковых уже для белорусской истории. Вот «Песня о зубре», которая являлась рекламным проспектом Великого Княжества Литовского за границей и была предназначена для Папы Римского. Мол, смотрите, какие у нас пущи, реки, приезжайте, покупайте, торгуйте с нами, у нас такая же шляхта и ценности, то есть понятные правила игры.
Но Микола Гусовский так бы и остался рядовым копирайтером, если бы не припрятал свою фигу в кармане. Он явно пользовался этим библейским методом: исполнил государственный заказ, но вместе с тем и высказал своё писательское «фе» отечественному истеблишменту, проявил гражданскую позицию. В незаметных местах поэмы (в лирических отступлениях и в конце) описал не самое приятное о соотечественниках-литвинах: и на ведьм охотятся, и междоусобные войны ведут.
Как говорил кто-то: «Что ты за писатель, если цензуру обмануть не можешь?». Вся эта многослойность белорусской литературы идёт ещё от Старого Завета.
– А заметили ли какие-нибудь параллели с современной Беларусью?
– Самуил, начальник всех священников, полный властитель страны. Руководит финансами и войском. Но дела в стране идут плохо – власть священников несовременная, во всём древнем мире уже руководят монархи, цари, у которых, в отличие от священников, профессиональное правительство.
И вот народ хочет назначить царя и устроить институт монархии, который зарекомендовал себя в иных странах как более продвинутый и эффективный. Самуил даёт народу царя, но тот – голый исполнитель без политических амбиций.
На наши реалии – назначает кого-то вроде премьер-министра, кризисного менеджера, чтобы в случае чего скинуть на него вину за военные поражения и неудачи в экономии. В конце концов аятолла Самуил, меняя Саула на Давида на должности «технического царя», заигрался. И каста священников проиграла страну более энергичным и продвинутым монархистам, читай – либералам на то время.
Юлиус Шнорр фон Карольсфельд, «Отвержение Саула» («Саул раздирает одежду Самуила»)
Другой момент. Исполнительная ветвь бездействует, но есть отличные депутаты, а точнее, депутатки: амбициозные, харизматические, которые в условиях отсутствия полноценной власти что-то да делают. В Старом Завете это соответствует так называемой «эпохе Судей».
Судьи – что-то вроде депутатов, избранных от кланов, которые собираются на своеобразные депутатские сессии, когда начинается кризис или нашествие. Каста священников запрещает судьям заниматься законотворчеством и сбором податей – Конституцию народ получил на горе Синай, и её трогать нельзя. Яркий пример – судья Девора, которая успевает и без рычагов влияния на властную верхушку сделать для страны много полезного. Думаю, её пример должен вдохновить сударынь Анисим и Канопацкую.
– Книгу «Картошка в райском саду» вы написали с юмором. Но есть ли в самой Библии что-то смешное?
– В Старом Завете слово «смех», «смеяться» упоминается лишь в одном месте. Праматерь Сарра в свои 89 лет, узнав через ангела, что вскоре забеременеет, тихонько рассмеялась и саркастически заметила: «Мне ли, когда я состарилась, иметь сие утешение?».
Из этой истории впервые в Библии мы с облегчением узнаём, что чувство юмора есть у всех. У праматери. Бездетная женщина, явно смущённая в этой связи, всё же нашла в неожиданном пророчестве и своём грустном состоянии комические стороны. У авторов Библии. Повествователь сохранял сдержанность, когда за пару страниц до этого властители Содомский и Гоморрский упали в яму со смолой, и не обсасывал случая с Ноем, который напился и лежал голый. Авторы обошли эти в чём-то комические случаи, ибо из них могли выйти максимум «плоские шутки», и сосредоточились на действительной драме. И, наконец, имеет чувство юмора сам Господь Бог. Он оценил саркастический выпад Сарры и попросил её назвать будущего сына Исааком («тот, который будет смеяться»).
Во всех остальных местах Старый Завет – не самая весёлая книга, шутки в ней нечасты.
– Так росла ли в Эдеме картошка? Употребляли ли её Адам и Ева?
– Вместо спекуляций на тему, мог ли Адам в стоптанных сандалиях ползать по эдемским грядкам и заталкивать в лиственный пояс старозаветных колорадов, я в своей книге рассказываю другую, не менее забавную историю. Как в современный иврит, где не было слова для обозначения знаменитого корнеплода, «белорусское лобби» в лице уроженца Копыля, писателя Менделе Мойхер-Сфорима попыталось протолкнуть слово «бульбус», подкрепляя свои позиции богословскими текстами.
– Следует ли после книги о Старом Завете ждать от вас книги о Новом Завете?
– Думаю, нет. Мне хочется остаться пока в Старом. Меня со всех сторон сейчас интересует вопрос, который задаётся в Книге Иова. Это, вероятно, больше наш, человеческий вопрос, чем проблема Бога. Напомню, Бог страшно наказывает абсолютного праведника Иова: убивает его скот, обрушивает своды дома на его детей, изувечивает самого человека. Бедный Иов (да и часть читателей) искренне не понимает, по какой причине. В воздухе висит вопрос: «Почему хорошим людям живётся плохо?»
Перевод с белорусского В. Р.
Опубликовано 11.11.2018 00:11