Tag Archives: Вячеслав Яненко

ВОСПОМИНАНИЯ О Ю. Я. ТЕПЕРЕ

«Юра, мы так не договаривались…»

Совершенно внезапно снесло с этого света одного из самых дорогих мне людей – Юру Арона (Ю-Роньку) Тепера. До сих пор отказываюсь верить… Ощущение, что мне снится какой-то скверный сон, что всё происходит в каком-то «параллельном» измерении, за гранью реальности. Рука тянется к телефону и кажется, что мы с Юрочкой сейчас созвонимся, заранее договоримся встретиться в Шабат и погулять в парке возле синагоги. А в воскресенье он придет ко мне «поковыряться» в интернете, где рассмотрит интересующие его спортивные репортажи, увидит свои публикации в Белисраэль-Инфо, мы послушаем рава Гедалью Шестака, посмотрим «Свою игру».

Самое важное о человеке – это ПАМЯТЬ. Пока жив образ, несмотря на уход физического тела, мы можем внутренне общаться. В этой связи попытаюсь ретроспективно вспомнить некоторые подробности из нашего с Юрой жизненного пересечения. Начну немножко издалека.

Отдыхая в деревне, я во время летних каникул среди своих друзей пропагандировал всякого рода игры, среди которых были и шахматы. Всё это было несколько несерьезно, на дилетантском уровне. Однако, в какой-то момент мне удалось выиграть подряд несколько партий у человека, имевшего, по его словам, первый разряд. Я, тогда, 15-летний юноша, пребывал от этого события в некой эйфории, даже ночью не смог заснуть – «мерещились» ладьи и кони. Осенью того же 1995-го года проводился матч «Ананд – Каспаров». Приехав копать картошку, не имея в доме телевизора, я бегал к соседям, чтобы отследить текущие события. Это было очень интересное творческое время.

Я увлекся шахматами и начал искать возможность как-то к ним приобщиться. Совершенно случайно (если в этой жизни может быть «совершенно случайное») обнаружился знакомый моей мамы, преподававший в минском Педагогическом университете. Через него я и познакомился с библиотекарем Юрием Яковлевичем. Он мне сразу показался не очень обычным человеком. Какой-то циничный вахтёр назвал его «бедным Йориком», что меня крайне возмутило. Впоследствии по его собственным словам я узнал, что, будучи шестилетним ребёнком, отдыхая в Крыму весной (!), прогуливаясь с отцом, он попал под камнепад и получил серьёзную травму. Это наложило отпечаток на всю его жизнь, что очень печально.

В его библиотеке, на цокольном этаже, при первой нашей встрече мы сыграли несколько партий. Естественно, на тот момент они были мною проиграны. Я никакого отношения к педуниверситету не имел (в тот момент я учился в Лицее при Консерватории), тем не менее Юра пригласил меня в свою шахматную секцию. Так мы начали встречаться. В этом кругу я познакомился со многими интересными людьми, самым ярким из которых является, пожалуй, Сергей Корчицкий.

Я параллельно буду вспоминать некоторые подробности, которые могут показаться несущественными, но о которых мнё все же хотелось бы сказать. Как-то на зимних университетских каникулах, когда почти никто не приходил, но Юрий Яковлевич всё же проводил секцию, мы с ним играли вдвоём. И тут произошла забавная каверза: его секция поначалу проводилась в кабинете тренеров спортивного зала, мы сидели тихонько и, не заметив нас, зал закрыли. Было около одиннадцати часов вечера, все ушли, а мобильных телефонов у нас ещё не было. Кстати, мобильный телефон Юра так и не завёл, ибо пребывал как бы в середине 1980-х. В результате мне пришлось вышибить дверь (где-то с третьей попытки), за что потом Юра получил втык.

В Юриной секции играли не только в обычные шахматы, но и в гексагональные. До сих пор у меня осталась подаренная им плёночная гекса-карта (но я так и не заинтересовался этой игрой).

Август 2019 г. Ю. Тепер (справа) и В. Рубинчик

Во Дворце шахмат в то время проводились ежегодные турниры, которые, кажется, назывались «Кубками Минска» и состояли из отборочного этапа и финала. На одном из них – год не припомню – участвовали мы оба. Парадоксальным образом, при очень большой разнице в мастерстве игры, мне, в некоторой степени случайно, удалось пройти в финал, а Юре тогда не повезло, он не набрал 50% и выбыл (всё случается). Я за полтора года смог в 17 лет с Юриной помощью выполнить первый разряд, до того имея лишь смутные представления о шахматах. Однако Юра впоследствии показал свой класс: в одном из последующих таких турниров занял высокое место и стал кандидатом в мастера.

Впоследствии я пригласил Юру летом отдохнуть в мою деревню, и он гостил там несколько недель. Речь идёт о селе Староселье, историческом месте возле Шклова, рядом с Копысью и Александрией, где на протяжении веков пересекались три национальности – евреи, поляки и белорусы (непонятно, кого было больше). Староселье можно отыскать даже на картах XV века. В селе сохранились некоторые артефакты еврейской культуры, которые, как мне казалось, могли быть интересны Юре. Мы посмотрели (издали) еврейское кладбище, увы, оскверненное вандалами. Юра не захотел к нему близко приближаться, поскольку там можно было увидеть оголенные кости. Я ему показал несколько деревянных построек еврейской комплекции, сводил на возвышенность, где в советское время сделали колодец, а ранее располагалась центральная синагога местечка. В целом, мы интересно провели время. При отъезде я «нагрузил» Юру яблоками, огурцами, кабачками.

В Юриной секции культивировались и различные карточные игры, из которых самой неординарной был бридж. Я поначалу как-то скептически относился ко всем этим «забавам», однако потихоньку втянулся именно в бридж. Познакомил Юру с бриджем Слава Яненко («Дядя Слава»): по Юриным воспоминаниям, это произошло в поезде, когда они возвращались с турнира по гексагональным шахматам, то ли из Польши, то ли из Венгрии. Для меня постепенно шахматы стали отходить на второй план, их «поглотил» бридж.

Вспомню забавный факт. В августе 1991 года (во время московского «путча») в Пинске проходил шахматный турнир. Юра, будучи тренером, возил туда ребят. В качестве вечернего досуга они там решили поиграть в бридж: это происходило в компании Юры, Жени Яковенко, Макса Хаджиянца и «полковника» Лаврецкого. В первый заход Юре хитро «поддались», а потом крупно обыграли, коварным способом «развели на бабло». Нужно сказать, что Юрочка был очень наивным, честным, искренним человеком, так что бридж ему не совсем подходил. В этой игре должны одновременно сочетаться психология, счёт, а отчасти интеллектуальный блеф, который был ему не свойственен.

Постепенно начала складываться наша бриджевая тусовка, основной костяк которой составляли Константинов (я), Юра, Саша Новик, Дэнни Каплин. Спустя некоторое время к нам присоединилась Аллочка Хина (Шапиро). Всё сперва происходило на непрофессиональном уровне, мы даже правил толком не знали. Тем не менее фанатели и играли в универе аж до начала первого часа ночи. Позже наша заинтересованность «вынудила» нас связаться с Белорусской федерацией бриджа. В 2001 году (могу ошибаться) мы впервые решили сыграть командой, которую, подозревая о своей неопытности и «зелёности», шутливо назвали «Чих-Пых». Юра туда уже не входил. На некоторое время судьба развела нашу компанию, но мы всё же сохранили интерес и постепенно достигли некоторых успехов в этой игре.

Наша бриджевая компания (Юра при галстуке)

Видя Юрин «вакуум» в жизни, связанный с холостячеством, я активно намекал, что хорошо бы ему войти в «какую-нибудь» религию. Он поначалу скептически относился к подобным пожеланиям, однако с Высшей подачи это всё же произошло. Всевышний его направил, и он выбрал «своё», еврейское. Он стал одним из самых искренних иудеев, старавшимся изо всех сил максимально четко соблюдать обычаи, при каждой возможности ходить на молитву. Шабат для него был просто Священным. У меня это вызывало чувство глубокого почтения.

Где-то в начале его религиозной жизни мы отдыхали в Крыму. Для соблюдающих евреев это было не очень подходящее для отдыха время – конец июля – начало августа, когда наступало 9-е Ава. В тот момент был пост и Юра, тогда ещё не обладая практикой, тем не менее стоически его выдержал. Элиэзер Степанский, рав Сендер Урицкий – эти наставники иудаизма в своё время не сходили с его уст; собственно «с них» для него все и началось.

Он сильно переживал за те драматические коллизии, которые периодически происходили в синагоге. Впоследствии, общаясь с ним на религиозные темы, я стал его называть Арон бар (!) Яков. Как он говорил, так сейчас уже никого не называют, да и в древности такое обращение касалось только еврейских мудрецов. Так я хотел подчеркнуть его искреннюю святость. Он был не совсем обычным евреем. Кто-то считал его замкнутым, однако со мной он был предельно открыт, наверно, из-за некоего духовного ассонанса. Он всегда был готов бескорыстно помочь, а сам вел своеобразный аскетический способ жизни.

Перед его попаданием в больницу я его навестил. Он уже тяжело болел, у него 4 дня подряд держалась температура – 39.6. До сих пор не могу понять, как можно было так тянуть и фактически заниматься самолечением. Я купил для него любимую им кукурузу на Комаровке, где мы иногда вместе совершали покупки; нашёл в интернете исполнение «Катюши» на иврите очень интересным еврейским составом, которое, как мне казалось, должно было повысить ему настроение, внушить определенный оптимизм, придать положительную эмоцию, просто способствовать его выздоровлению, но, увы… Увидев его в последний раз, я почувствовал нечто неладное. Он уже был «сам не свой», и было больно видеть его страдающую маму, которая на каком-то материнском уровне всё поняла. Так получилось, что он её «унёс» с собой. Он заболел пневмонией, усугубленной проклятым коронавирусом, «задохнувшись от бури дыханья». За несколько дней до его кончины я, проснувшись в холодном поту, увидел в окне его видение. Вероятно, он решил так со мной попрощаться. Был ещё один инцидент: по пути в больницу, неся Юре передачу, я жутко споткнулся, что привело меня в ужас – как будто судьба сказала, что уже ничего сделать нельзя.

ЮРАНЬКА, пока я жив, я тебя буду вечно помнить. Пока я нахожусь в этой стране, я буду регулярно навещать ваши с мамой могилы, следить за их порядком, класть камушки. Чтобы твоя душа «не заблудилась» в новом для тебя мире, я вынужден перестать скорбеть – поскольку тебе это может помешать. Я отпускаю тебя. Пусть твоя душа, а также душа твоей мамы поскорее вознесутся к ПРЕСТОЛУ ТВОРЦА.

Валерий Константинов, г. Минск

Наболевшее от Аллы

Невозможно писать о моем друге Ароне (Юре) Тепере в прошедшем времени… Я не могу это воспринять и осознать, не могу без слёз думать о нем.

Юрочка был Учителем с большой буквы, человеком энциклопедических знаний и невозможной, невероятной человечности и доброты. Он был мне по-настоящему близким и дорогим человеком, но я об этом не задумывалась. Я уже и не вспомню точно, сколько лет мы знакомы – больше 30. Юра открыл для меня мир бриджа… Не один вечер мы провели в тренировках, в разговорах… Именно благодаря Арону бен Якову я пришла в синагогу на Даумана.

Уверена: не найдется никого, кто мог бы сказать о Юре что-то не очень хорошее. Он был как бы с другой планеты, «не от мира сего» – вне денег, бизнеса, вообще чего-то материального. Не съездил по приглашениям друзей в Израиль и Германию – не хотел оставлять маму одну.

С ним всегда было интересно и тепло, ему можно было доверить наболевшее…

Юрочка, как жаль… Это не передать словами, и слёзы пока не помогают. Ты с нами… Мы никогда тебя не забудем – говорю от имени наших общих друзей, разбросанных по Земле…

Вместе со мной скорбят Вера Липник из Израиля, Рая Каплан, Тома Курдадзе.

Алла Хина (Шапиро), г. Минск

* * *

На сайте Влада Каташука узнал ужасную новость о смерти Юрия Яковлевича. Хороший он был дядька. Плотно с ним познакомился на чемпионате Беларуси 1992 г. (?) до 20-ти лет, жили с ним в одном номере в гостинице, очень много общались с ним тогда (ему было 34 года, мне 15 лет). Позже неоднократно общались во Дворце шахмат в Минске и на других шахматных соревнованиях. Крайне непростой судьбы человек в части личной жизни. Пронёс любовь к шахматам через всю свою жизнь.

Андрей Шаплыко, г. Минск

О Юре Тепере

С Юрой мы были знакомы очень давно, ещё с моих студенческих лет. Юра, дорогой наш Юрочка к тому времени уже работал в библиотеке. Нас всех связала одна общая страсть – шахматы. И не просто шахматы. Мы оба искали что-то новое, не просто всем известное, а обязательно что-то такое, чтоб голову сломать.

Так я оказалась в странном кружке, где опробовалось всё непонятное: го, каратэ, бридж, гексашахматы. В конце концов остались гексашахматы, впрочем, в бридж Юра, насколько я помню, продолжил поигрывать и после моего переезда в Германию.

Итак, гексашахматы. Это шестиугольные поля трёх цветов на доске, у каждого игрока по три слона и по девять пешек. Мы ездили играть по всем возможным турнирам: Россия, Польша, Венгрия. Тогда социалистические страны казались невероятной заграницей. Пару раз мы вместе отправлялись на рынок, чтоб продать наши полотенца и привезти какую-то электронику: телефон или даже магнитофон.

Юра не просто не пропустил ни одного соревнования, но ещё всегда участвовал в организации турниров в Минске, помогал собирать команду для поездки. Впрочем, это было для него привычно, он занимался шахматной командой педагогического института. Мы пытались разработать теорию для гексашахмат, напечатали даже собственную книжку. Юра принимал в этом деятельное участие, это точно. Может быть, он как раз и организовал печать книги, к сожалению, этого я не помню.

Но главное, что я помню, он был самый надёжный человек. Никогда и никому не отказывал в помощи. Я всегда знала, что, если надо, ему можно пожаловаться, он всегда услышит…

Я уехала, и мы «потерялись». Только приветы друг другу передавали. А сейчас уже поздно, я очень жалею, что мы с тех пор больше не встретились, что не получилось у него ко мне приехать, а я всё пыталась приспособиться к жизни в чужой стране. Так за заботами всё забылось и потерялось. Прости, Юрочка, прости, что закрутилась в заморской жизни, казалось, что всё успеется, ещё вся жизнь впереди. Прости, что не успела тебе ни разу сказать, какой ты замечательный человек, какой ты настоящий, какой ты самый лучший друг. Твоя смерть повергла меня в ужас. Никогда не думала, что ты можешь просто так уйти, казалось, ты будешь всегда и никуда не денешься, что ты будешь вечно жить, как и жил, в центре Минска и работать в библиотеке. А ты вот ушёл. А мы все остались. И мы теперь не знаем, как жить без твоей незыблемости. Ты был той единственной точкой на Земле, к которой всегда можно было приткнуться, что бы ни случилось. Теперь мы все потерялись. Катимся по этой Земле со своими заботами, проблемами и не за что больше зацепиться. Прости нас, мы поняли это очень поздно.

Юлия Гельфонд из Германии

* * *

Я памятаю Юру Тэпера (пазнаў на здымку) як бібліятэкара, кампетэнтнага і дакладнага.

Д-р Юрась Гарбінскі з Польшчы

Опубликовано 20.11.2020  16:36

Библиотекарь в роли функционера

Вольф Рубинчик. Просмотрел статью из сборника «История ГШ 1982-1992» о гексашахматном юношеском турнире 1989 г. Приведу несколько фрагментов c минимальными правками:

В истории ГШ-движения страны особое место занял единственный в СССР международный юношеский турнир, который состоялся с 12 по 17 сентября 1989 года в г. Минске. Минский ГШ-клуб проводил это соревнование согласно договору, который был подписан в ноябре 1988 года между Минским горкомом комсомола, Венгерским гексашахматным Союзом и Югославским ГШ-клубом г. Суботица…

В соревновании приняло участие 30 игроков, 18 из них составляли минчане. Согласно договору в турнире участвовало 5 венгерских и 5 югославских ребят, а также по одному участнику прибыло из гг. Москвы и Ульяновска.

В турнире участвовали 4 девушки: И. Судникова, Н. Танана, И. Шлейфман и Л. Эпштейн. Судникова и Танана заняли 7-8-е места с хорошим результатом 5,5 очков. Их успешному выступлению способствовало также то обстоятельство, что лидеры турнира «по-рыцарски» соглашались с ними на ничью.

Интересно, что все 5 югославских участников с 50% результатом разделили 12-18-е места.

Победители были награждены призами, которые выделил горком комсомола. К сожалению, это был последний случай поддержки ГШ-клуба комсомольскими лидерами…

Сроки турнира совпали с турниром «Топ-16» в г. Познань (Польша). В Познань отправились председатель клуба А. Павлович и «неофициальный» лидер клуба В. Яненко. Вся основная работа по организации и проведению турнира легла на зам. председателя клуба Юрия Тепера. Он был зам. главного судьи соревнований и осуществлял все необходимые контакты как со спонсорами, так и с участниками и гостями турнира.

Для истории скопируем и таблицу:

При большом желании фамилии разобрать можно. Любопытно, что будущий гроссмейстер по обычным шахматам Юрий Шульман занял здесь лишь 5-е место – проиграл ключевую партию Андрею Батуро, опередившему его на шаг.

Очевидно, у тебя на турнире была неслабая нагрузка. Что-то вспомнишь?

Юрий Тепер. Помнится очень многое, но давай по порядку.

В. Р. Согласен. Как получилось, что ты стал целым Заместителем Главного Судьи?

Ю. Т. По моей же просьбе. Когда выяснилось, что Павлович и Яненко поедут в Польшу, и вся нагрузка по судейству достанется мне, я сказал, что никогда не судил турниры по швейцарской системе. Сам понимаешь, наука это непростая, тем более в конце 1980-х, когда не было компьютерных программ и жеребьёвка проводилась вручную. Единственное, Яненко сказал, что выделит мне в помощь знатока «швейцарки»: им оказался Валерий Высоцкий, человек в белорусских шахматных кругах достаточно известный (тогда он был директором ДЮСШ, где работал Яненко, а позже возглавил РЦОП по шахматам и шашкам). Мы с Высоцким раньше пересекались, но это отдельная история. Он получил статус главного судьи и отвечал за жеребьёвку, я же следил за соблюдением правил во время игры.

В. Р. Международный турнир на 30 человек наверняка требовал ещё и линейных судей?

Ю. Т. Я взял себе в помощники участников февральского турнира: Андрея Касперовича, Наташу Шапиро, Ивана Захаревича. Главным секретарём назначили Нелли Иосифовну Зезюлькину: она болела за своих сыновей Алексея и Юрия – в итоге они заняли в турнире первые два места – и параллельно выполняла обязанности секретаря. Переводчиком была Вера Гейзовна Ольшинковская, тоже участница турнира в феврале 1989 г. (перворазрядница по обычным шахматам, родом с Западной Украины; в своё время играла в украинских соревнованиях, помнила Леонида Штейна).

В. Р. Она всё время находилась в зале?

Ю. Т. Нет, Вера Гейзовна работала в школе учительницей и помогала только в ключевые моменты (открытие и закрытие турнира, экскурсия в Хатынь). В процессе соревнования мы старались находить общий язык с участниками и представителями команд сами, благо югославы – и отчасти венгры – знали какие-то русские слова.

Играли в помещении Дворца культуры «Минскпромстроя» (за автозаводом). Жили приезжие в общежитии возле стадиона «Торпедо». В организационных вопросах очень помог Юрий Пуцыло.

В. Р. В статье говорится, что ты прямо-таки служил «офицером связи» – осуществлял контакты и со спонсорами, и с приезжими. Что за контакты?

Ю. Т. Первый день турнира ездил в банк, получил деньги на оплату судейства и суточные для иностранцев. После турнира у меня из-за этих денег были проблемы.

В. Р. Присвоил или растратил? 🙂

Ю. Т. Другое. Когда выдавал деньги иностранцам, то не подготовил ведомости и не взял с участников росписи. Cамое интересное, что больше всего ругал меня за это не Костя Ксенофонтов (бухгалтер горкома комсомола – наш клуб числился при горкоме) и не Павлович, а Яненко, формально не занимавший ответственных должностей. Не помню, как я выпутался из этой передряги: Кажется, были отправлены письма в Югославию и Венгрию, чтобы пришло подтверждение… С меня денег не требовали. Н. Зезюлькина потом сказала: «Ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным». Вот, кстати, ещё припомнил отрывок из детского стихотворения Есенина «Сказка о пастушонке Пете, его комиссарстве и коровьем царстве»:

Чай, конечно, сладок

А с вареньем – дважды,

Но блюсти порядок

Может, да не каждый.

В. Р. Спасибо, я и не знал об этом стихотворении! А по поводу «чая» на турнире что скажешь?

Ю. Т. Приезжие и судьи питались в ресторане дважды в день: утром и в обед. Грех жаловаться, кормили хорошо. Вспомнился забавный эпизод: я просил в ресторане, чтобы сделали оладьи с мясом, и с удовольствием съел несколько порций. А иностранцы почти не притронулись – не любят они такого.

В. Р. Cтранно… У нас же долгое время делали из драников/колдунов «приманку» для интуристов. А кроме выдачи денег, ещё какая-нибудь «связь с иностранцами» была?

Ю. Т. Я присоединился к обеим экскурсиям: по Минску и в Хатынь (кажется, они прошли в один день). Всюду я старался вставить свои «пять копеек»: перед поездкой в Хатынь что-то читал, просил Ольшинковскую, чтобы она перевела… Когда ездили по городу, нашей переводчицы не было. Я подружился с югославом Атилой Шинко, мы неплохо общались на английском. Во время экскурсии я что-то рассказывал, но не помню, чтобы Атила «передавал дальше». Рассказывал о Минске и журналист Сергей Носов, который тоже поехал на экскурсию.

В тот «день отдыха» меня приглашали сходить с иностранцами в цирк, но я отказался, а вместо этого играл с советскими участниками (Ефимовым и Симкиным) в футбол. Четвёртым у нас был вездесущий Носов.

В. Р. Насыщенная программа, но это один день. Чем занимался в другие?

Ю. Т. Помню, в один из вечеров руководители делегаций Венгрии и Югославии пригласили меня провести меня время в общежитии. Пили венгерскую водку «Палинка» (а может, и «ПалЕнка»), часа два говорили за жизнь. Я рассказывал о своей поездке в Венгрию летом 1988 г. За день до отъезда комсомольцы пригласили иностранцев (взрослых) на банкет. Меня туда не позвали…

В. Р. Видимо, рожей не вышел?

Ю. Т. Кстати, был такой представитель Югославии Шандор Рожа (Юрий Дубашинский позже прокомментировал: «Очень белорусская фамилия!»).

В. Р. А как с игровыми контактами?

Ю. Т. Что называется, спасибо за вопрос – это мои самые приятные воспоминания. Кто-то из иностранных участников предложил мне сыграть в ГШ. Партию я быстро выиграл, благо играл тогда куда лучше, чем сейчас. Остальные участники увидели, что кто-то со мной играет, и тоже захотели присоединиться к процессу… Выстроилась настоящая очередь.

В. Р. Вполне в духе того времени.

Ю. Т. И только я заканчиваю одну партию, как тут же подходит югослав или венгр и говорит по-русски: «Юра, со мной». Обыграл я так человек 10 (а всего их было 12!) Кончилось это «безобразие» тем, что венгр Дьёрдь Гульбан одну партию у меня всё же выиграл. Мы сыграли с ним ещё три партии, общий счёт 2:2.

В последнем туре должны были определять лучшую партию турнира, и Дьёрдь выиграл у Иштвана Миклоша (поставил красивый мат при полной доске фигур). Ему дали один из двух призов, но Зезюлькина высказалась, что не так это делается: должна быть подана заявка, партия прокомментирована… Я попросил Дьёрдя, тогда он что-то написал.

Когда мы беседовали с Атилой Шинко, зашла речь о политике, и он сказал, что не понимает, как может сочетаться политика гласности и перестройки Горбачёва с консервативной политикой премьер-министра Рыжкова. Для меня это был трудный вопрос, я ничего не ответил.

Вспомню ещё одну забавную историю. Я упоминал Ефимова из Ульяновской области, его сопровождал Сергей Лапко. На второй или третий день Лапко куда-то пропал – его не было ни в турнирном зале, ни в общежитии. Потом выяснилось, что он поехал к родственникам в Гродненскую область, но до самого конца турнира так и не появился. А билеты на обратную дорогу у Ефимова не было, он волновался. Я предложил ему одолжить денег, но в последний момент Лапко всё-таки появился на закрытии… Наташа отреагировала оперативно: «Надо обязательно дать ему приз!» Лапко: «Я люблю призы, а за что?» Наташа: «Как главному юмористу».

В. Р. Да у вас там, похоже, все были юмористы-авантюристы…

Ю. Т. Всякого хватало – может, время благоприятствовало. О той осени 1989 г. мне до сих пор очень приятно вспоминать.

Ю. Тепер (справа) в венгерском Дебрецене, октябрь 1989 г. Рядом – Вера Липник.

В. Р. Последний вопрос. Как ты пробился с материалом о турнире во всесоюзную газету «Советский спорт»? Приведу твой шедевр из № за 21.09.1989 целиком, ведь он того стоит 🙂

ГЕКСАГОНАЛЬНЫЕ ШАХМАТЫ

МИНСК. Международный турнир собрал 30 игроков из Венгрии, Югославии и Советского Союза.

Хозяева оказались «негостеприимными», заняв первые три места. Победителем же стал А. Зезюлькин.

Ю. ТЕПЕР

Ю. Т. Кто-то мне подсказал телефон спецкора «Советского спорта» Александра Борисевича (позже – редактора газеты «Прессбол»), добавив, что надо позвонить и сообщить результаты турнира. Я позвонил, пересказал ему материал. Мы перебросились ещё несколькими фразами. Он сказал, что не шахматист и в наши гексашахматы не верит, но ему дали задание осветить турнир, задание он выполнит, а больше его ничего не интересует.

В. Р. Кто же мог дать такое задание?

Ю. Т. Предполагаю, что постарались комсомольцы.

В. Р. А денежки тебе заплатили?

Ю. Т. После публикации я перезвонил, и Борисевич ответил, что за такие заметки гонорар не платят. Но был приятен сам факт, что моя фамилия появилась в многомиллионном «Советском спорте», да ещё на первой полосе 🙂

Летом 2019 г.

В. Р. Ладно, будем закругляться. Спасибо за беседу.

Ю. Т. Завсегда пожалуйста!

Опубликовано 30.10.2019  22:19

Памятный 1989 год

Вольф Рубинчик (cлева). Ну что, созрел для воспоминаний о годе, в котором минский гексашахматный клуб расцвёл, аки вешний сад?

Юрий Тепер (справа). Да, постараюсь вспомнить, как оно было.

В. Р. В вашем сборнике «История ГШ 1982–1992» имеется недурственная статья А. Павловича о первом международном турнире по ГШ в Минске. Кое-что процитирую:

Вершиной ГШ-движения в Советском Союзе является первый международный турнир, посвящённый 20-летию издания журнала «Служба Быта Беларусі», который состоялся со 2 по 6 февраля 1989 года в столице Белоруссии – г. Минске…

Минский ГШ-клуб выставил практически всех сильнейших игроков: В. Яненко, В. Некрасова, Ю. Тепера, Ю. Бакулина и В. Вашкевича. Школьный клуб также выставил своих лидеров: А. Батуро, Е. Левитана и активных членов, семиклассников Д. Унучека и Ю. Мишурова. ГШ-клуб из Москвы представляли вице-президент международной федерации ГШ и председатель всесоюзного клуба «Шесть граней» Михаил Рощин, лидер московских гексашахматистов Сергей Цыганков. Федерацию ГШ Ульяновской области (единственную в СССР) представляли Сергей Лапко и Виктор Кабанов. Венгерская и югославская федерации также привезли лучших игроков. В итоге турнир собрал рекордное количество участников из проводившихся в СССР соревнований по ГШ – сорок два!..

Настала минута торжественного награждения и закрытия соревнований. В президиуме почетные гости, руководители делегаций Венгрии и Югославии – Михай Геленчер и профессор, доктор Шандор Шомоди, организаторы соревнования В. Ивановский, А. Аврутин, А. Павлович и председатель Всесоюзного клуба «Шесть граней» М. Рощин, а также переводчица и участница турнира Вера Ольшинковская. Появляется зам.министра бытового обслуживания республики В. С. Розум. Начинается награждение памятными призами и грамотами первых трёх призёров турнира [В. Яненко, Г. Мацьковяк, Л. Сираки]. Победитель турнира также получает переходящий кубок Суботицкого ГШ-клуба и югославский комплект гексагональных шахмат фабричного изготовления. Специальный приз получает самый юный участник турнира – минский семиклассник Андрей Батуро…

Но вот всё закончилось, настала минута расставания. И как всегда в такие минуты, в груди что-то сжимается… Но мы знали, что нас ждут новые соревнования и новые встречи! Этот турнир, как никакой другой по ГШ, получил широкое освещение в печати и на телевидении республики.

Ю. Т. Помогал Саше писать эту статью. Мы обсуждали, не дать ли её за двумя подписями, но решили, что лучше за одной (в сборнике и без того немало наших общих материалов). У Павловича было больше информации и возможностей следить за происходящим. Сам понимаешь, участник турнира всегда больше сосредоточен на своей игре. Даже если видишь остальные партии, то мало внимания обращаешь на увиденное – во всяком случае, у меня так часто бывает.

Считаю, статья получилась именно потому, что была написана эмоционально, с душой.

В. Р. По-моему, Александр Альбертович Павлович – вообще душевный человек (когда-то мы с ним и марьиногорцем Константином Балаховским организовывали массовый турнир к столетию «Нашай Нівы»). Взгляни, как он подписал мне книгу:

Паўлавіч – это моё отчество. А почему А. П. не играл в минских турнирах, но при этом без отбора участвовал в международных соревнованиях?

Ю. Т. Сложный вопрос, боюсь наговорить лишнего и обидеть моего старого друга. Официальная версия – большая загруженность при подготовке к турниру и при его проведении. С этим не поспоришь, но, возможно, Саша боялся, что из-за перегрузки плохо сыграет и лишится права поехать «в Европу». Он согласовывал этот вопрос с «комсомольским куратором» нашего турнира В. Ивановским и с неформальным лидером клуба В. Яненко. Нам было объявлено лишь решение, что Павлович является судьёй соревнования и, как председатель минского клуба, будет играть в международных турнирах. Не скажу, что всё это мне очень понравилось, но спорить и конфликтовать – себе дороже. К тому же у меня тогда набралось столько личных проблем, что удивляюсь, как вообще сумел достойно сыграть.

В. Р. Если не секрет, что за проблемы?

Ю. Т. Раз уж спрашиваешь, то изволь услышать. Турнир начался 2 февраля 1989 г., в четверг. 29 января, в воскресенье, умерла моя бабушка. В тот день мы с Наташей Шапиро собирались идти на спектакль еврейского театра из Москвы, я с трудом достал билеты. Пришлось отдать Наташе один билет, договорившись о встрече у ДК МАЗ, свой же я перед этим продал. Как выяснилось, зря. С Наташей пришёл её младший брат Глеб, который хотел попасть на спектакль…

30 января были похороны бабушки. А 31 января, за два дня до турнира, умер дядя Изя – Изар Львович Марголин.

В. Р. Да уж, ситуация… Как ты вообще решился играть? И как к этому решению отнеслись родные?

Ю. Т. Отнеслись спокойно, только сказали, чтобы я не пропустил похороны. Они состоялись 2 февраля после полудня. Мы должны были играть по 2 партии в день, я договорился, что одну сыграю с утра, а во второй партии мне найдут соперника, который согласится на ничью – так и получилось. Что касается морального состояния, то для меня было важным хорошо сыграть вопреки обстоятельствам. Бабушка никогда особенно шахматами не интересовалась, а в память дяди Изи я, надеюсь, не осрамился.

В. Р. Он любил шахматы?

Ю. Т. Дядя играл слабо, но за игрой (не только моей) следил. Вообще хочу о нём сказать несколько слов, тем более что он был ветераном войны. Юморист, мастер на все руки (что не так часто встречается у евреев), очень добрый человек. Помню, когда в 1975 году я готовился поступать в институт, к 30-летию Победы была актуальна военная тематика. Помню, он по этому поводу шутил: «Напиши так: “Мой дядя самых честных правил четыре года воевал, ни одного немца не убил”. И обязательно закончи: “Смерть немецким оккупантам!”» Ещё помню, когда в 1972 г. я показывал ему записанную партию (фамилия соперника была Ходский), которую я выиграл, он заметил: «Как Фишер у Спасского». Какое-то созвучие есть… Он работал инженером-строителем, на практике отлично знал все строительные работы и помогал нам при ремонте квартиры (естественно, бесплатно). Здоровье у него было неважное – проблемы с желудком, развилась болезнь Паркинсона – но держался до последнего.

Думаю, он понял бы моё решение.

В. Р. Теперь всё ясно. Кто из твоих учеников играл в турнире?

Ю. Т. Их было трое – уже упомянутая Н. Шапиро, Андрей Касперович и Иван Захаревич.

В. Р. О Захаревиче впервые слышу…

Ю. Т. Интересный, как сейчас бы сказали, «чел». Второразрядник по обычным шахматам, он более успешно играл в шашки, в гексашахматы – слабо, но интерес проявлял. Сам из Ивье Гродненской области. Собирал исторические материалы, в том числе и по истории местных евреев. Может, как-нибудь покажу тебе его записи, хотя расшифровать их непросто. Мне с такими людьми всегда было интересно общаться.

В. Р. А Наташа уже имела опыт в ГШ?

Ю. Т. Нет, это был её первый турнир. Я с самого начала (она поступила на естествознание осенью 1985 года) пытался её заинтересовать, но не получалось. Наташа была очень самостоятельная девушка: если с чем-то не соглашалась, то убедить её было практически невозможно. Неожиданно в декабре 1988 г. на вузовском турнире в Пинске она попросила: «Научи гексашахматам». Правила освоила быстро – впрочем, почти все шахматисты осваивают ГШ с первого раза, а нюансы постигла в процессе игры. В своём стартовом турнире она выступила достойно (4 из 9) – сказался крепкий спортивный характер и желание бороться.

А. Касперович также набрал 4 из 9 – его «звёздный час» наступит годом позже (ульяновский турнир 1990 г., 2-е место). Он станет для меня очень неудобным противником.

В. Р. Что ж, расскажи о себе, любимом, ставшем к тому времени и гексашахматным мастером спорта, и зампредом столичного ГШ-клуба.

Ю. Т. Стартовую партию играл с югославским участником Кароем Сабо.

В. Р. А имя и фамилия – венгерские?

Ю. Т. Все югославы приехали к нам из города Суботицы на границе с Венгрией, и значительную часть населения там действительно составляли венгры. Тамошние гексашахматисты постоянно играли в венгерских турнирах, а о ГШ в других городах бывшей Югославии я и не слышал.

Партия получилась хорошая, в динамичной борьбе выиграл пешку, потом ещё одну, создал проходную – и соперник отдал за неё фигуру. В конце оба были в сильном цейтноте: соперник из-за недостатка времени на игру (контроль был по 2 часа на партию каждому), а я боялся опоздать на похороны дяди. Потеряв фигуру, Карой сдался, и я на такси поехал на траурное мероприятие. Успел.

Во втором туре оформили мне ничью с Владимиром Папкиным (дебютантом турнира, в итоге занявшим 33-е место). Думаю, выиграл бы у него без проблем.

В. Р. Поминки по дяде были?

Ю. Т. Да, причём у нас дома. Удивило меня то, что к концу дня я почти не чувствовал скорби. Видимо, это психологически объяснимо – невозможно всё время горевать. Вечером ещё заехал в РДШШ, где мы играли, принял сочувствие участников. Наташа с Вашкевичем имела выигранную позицию, но из-за нехватки опыта проиграла. А с утра надо было участвовать в третьем туре. Как уже упоминал, играли по две партии в день; лишь в заключительный день (6 февраля) состоялся один тур.

С Чайчицем в 3-м туре получилась быстрая ничья…

В. Р. Договорились?

Ю. Т. Нет, просто преимущества получить не удалось, а рисковать я не стал. Вообще, я говорил уже, что Виктор Чайчиц – очень крепкий игрок. Долгое время он шёл в лидерах, но на финише опустился на уровень 50%. Более удачно сложилась партия с Андреем Батуро.

Ю. Тепер во время партии 4-го тура

В. Р. У Андрея ты выиграл?

Ю. Т. Да, и партия прошла интересно. Сначала я пожертвовал ферзя за 3 фигуры, потом поймал ферзя на вилку слоном, а 2 фигуры остались в качестве «процентов». В конце концов провёл пешку в ферзи. Преимущество имел подавляющее, но времени не хватало, боялся его просрочить. Но просрочил время как раз Андрей, и я вышел на «плюс 2».

В 5-м туре предстояла партия с Владимиром Вашкевичем.

В. Р. И как она сложилась?

Ю. Т. Да никак 🙂 Вашкевич опоздал почти на 2 часа – проспал. Предложил мне сыграть партию – я отказался. После того как мне уже поставили очко в таблицу, трудно было перестраиваться на борьбу. Многие наши, особенно Вячеслав Яненко, осуждали меня за отказ. Возможно – точно не знаю – из-за этого злосчастного очка меня не взяли в Суботицу в мае и на чемпионат Европы летом. Включили Бакулина, который набрал в Минске на пол-очка меньше.

В. Р. «Интриги, скандалы, расследования» 🙂 Ты сам как-то говорил, что халявные очки впрок не идут?

Ю. Т. В данном случае это изречение оправдалось полностью. В шестом туре в сложной позиции (моей оппоненткой была Гражина Мацьковяк из Польши) я зевнул ладью и сразу сдался. А в следующем туре в сражении с Владимиром Некрасовым мне в решающий момент просто не хватило спортивного счастья.

В. Р. Вус же трапылось, как сказали бы одесские евреи?

Ю. Т. Всех подробностей уже не помню. Вроде бы у меня было лишнее качество на фоне обоюдного цейтнота. В условиях колоссального напряжения я где-то не выдержал и ошибся, проиграл. Возможно, это была самая моя напряжённая партия за всю ГШ-карьеру. Многие участники подходили после партии ко мне и сочувствовали. Подошёл и А. Я. Ройзман, сказал: «Я был уверен, что ты выиграешь».

В. Р. Не думал, что Абрам Яковлевич интересовался ГШ. Помню, летом 2003 г. он иронично бросил Сергею Корчицкому, пришедшему на заседание редколлегии журнала «Шахматы»: «Что, Корчицкий, опять пришёл свои гексашахматы продвигать?»

Ю. Т. Может, Ройзман и не знал все правила ГШ, но игру понимал. Кстати, я одновременно должен был играть в «его» турнире, первенстве РДШШ по обычным шахматам.

В. Р. Успел?

Ю. Т. Да. В РДШШ игра начиналась в 12 часов, у нас – в 10. В 12 я подошёл к своей «классической» доске, сыграл 1.е2-е4 и пошёл играть с Некрасовым. Мой соперник по обычным шахматам был глухонемым, пришлось отвести его в комнату на том же 2-м этаже и показать, что я играю в другом месте. После поражения от Некрасова у меня с Зубовым (или Зуевым?) оставалось примерно 35 минут. Та партия оказалась «лёгкой прогулкой» – выиграл почти без сопротивления.

В. Р. А после этого же надо было снова играть в ГШ?

Ю. Т. Да, играл с Кошевым… Нет, не Олегом, его звали Дмитрий. Один из выпускников ДЮСШ, будущий кмс (в 1993 г. я встретился с ним в вузовском личном первенстве Беларуси, свёл вничью). В партии 1989 г. при явном преимуществе у меня ничего решающего не находилось, а в конце вообще могло быть хуже, но сыграли вничью.

В. Р. Короче, плюс от Вашкевича на пользу не пошёл… Какое было настроение перед финишем?

Ю. Т. Боевое. В своё время очень нравилась песня Н. Добронравова и А. Пахмутовой «Звёзды Мехико» про Олимпиаду 1968 г., особенно начало:

Будет последний бой,

Самый последний бой.

Все свои раны и все свои травмы

Мы увезём с собой…

В. Р. Позже предпоследнюю строку, как видно, переделали на «Все свои травмы и все свои радости»…

Ю. Т. Может, для того, чтобы песня не звучала слишком мрачно. Но вернёмся к турниру. От результатов последнего тура зависело, кто из минчан получит право на заграничные поездки. Соперник попался серьёзный – венгерский международный мастер Миклош Коложвари. Играл я чёрными. В начале у соперника было чуть лучше, он выиграл пешку, но дал мне взамен получить давление.

В. Р. Твоя любимая игра 🙂

Ю. Т. Не возражаю. Из-за этого давления он просмотрел потерю фигуры. В окончании я играл хорошо, соперник сдался в позиции, где можно было ещё сопротивляться. Видимо, почувствовал, что я победу не упущу. В итоге я завоевал место в десятке при весьма достойной игре. Надеялся, что этот результат даёт мне право на участие во всех зарубежных турнирах (Суботица, чемпионат Европы в венгерском городе Татабанья, открытый чемпионат Венгрии в г. Гардонь), но досталась мне самая невостребованная поездка в Гардонь (ноябрь).

В. Р. Как принимались решения о «командировках»?

Ю. Т. Опять-таки, затрудняюсь сказать точно. Павлович получил основные поездки «по должности», Яненко, Некрасов и Вашкевич обошли меня в турнире. Почему вместо меня включили Бакулина, не знаю, но могу догадываться (см. выше). Возможно, не зачли очко от Вашкевича… Прямо мне никто ничего не сказал. Павлович тогда из-за меня ссориться с Яненко не хотел. Александр говорил мне: «Бакулин вряд ли поедет, у него в нархозе государственные выпускные экзамены, и скорее всего, поедешь ты». Я удовлетворился этим ответом, но получился «новый поворот» – Бакулин взял академический отпуск и поехал в Суботицу, а «на Европу» он поехал по лучшему рейтингу. Мне «подсластили пилюлю» предложением поехать в мае в Калинин, на всесоюзный турнир. Мы в «великом княжестве Тверском» ещё не были, и я согласился свозить мою институтскую команду на волжские берега. До того в апреле у нас был турнир вузов по обычным шахматам, где моя команда победила во втором финале (9-20-е места, т. е. заняла 9-е место). В главный финал, прошедший в Пинске (декабрь 1989 г.), команда не попала, подробности этого непопадания я вспоминать не стану. А в Калинине – без пяти минут Твери – было очень даже неплохо.

В. Р. Ты же оттуда привёз кубок, фото которого публиковалось к твоему юбилею?

Ю. Т. Точно, а могло быть два кубка, если б я выиграл в дополнительном блицтурнире. Об этом сказано в статье из сборника.

В. Р. Статью читал. Почему всё же не получилась партия с Андреем Жупко?

Ю. Т. Когда один соперник побеждает другого, это значит, что он либо сильнее играет, либо лучше настроен. В данном случае было и то, и другое. Зато запомнился комбинационный удар в партии с Рощиным. Когда после партии местные любители обычных шахмат попросили показать примеры ГШ-комбинаций, я воспроизвёл тот эпизод; показалось, что они были удовлетворены. А еще были прекрасная майская погода, отличная компания, приятные прогулки по Калинину и вечерняя игра в бридж. Я научил бриджу своих учеников: Наташу Шапиро, Андрея Касперовича и Дмитрия Унучека, ученика Павловича. Ещё, помню, смотрели в гостинице юмористические передачи. Была пародия на Урмаса Отта, а другой пародист изображал тренера сборной СССР по футболу, рассуждавшего о предстоящем матче со сборной Турции. На вопрос: «Вы считаете, что ваша команда нашла свою игру?» следовал ответ: «Игру нельзя найти… Игру можно купить. Вот мы в нашей команде покупаем разные игры: шахматы, шашки, нарды, домино».

В. Р. Тогда ха-ха. По Москве на обратном пути прогулялись?

Ю. Т. Очень мало. На обратном пути Наташа вышла из поезда в Борисове, я же заявился на работу с кубком, демонстрируя свой успех. Все меня поздравляли, но зав. библиотекой Г. И. Волынец сказал, что лучше бы на кубке было выгравировано, за что его вручили. Я ответил, что и так доволен, что мне и так поверят, что я этот кубок не купил и не украл.

В. Р. А о политике что-нибудь вспомнишь? Разгар же, перестройки же…

Ю. Т. Мой коллега Юрий Дубашинский написал частушки о съезде народных депутатов. Там было 6 или 7 куплетов, я запомнил один:

Кто собаке яйца лижет,

Кто по фене ботает.

Съезд идёт, контора пишет,

Дураки работают.

В. Р. Забавная частушка. Жаль, что нема продолжения: люблю такой городской (около)политический фольклор.

Ю. Т. Затем я съездил в Польшу (Радом) на турнир по обычным шахматам. В том же году в сентябре состоялся в Минске международный юношеский турнир по ГШ, где я поработал заместителем главного судьи. Турниры в Венгрии-1989 упоминал ранее. Если будет возможность, ещё поговорим.

В. Р. Спасибо за беседу. Жду продолжения.

Опубликовано 11.10.2019  16:23

Ещё одно «крайнее» ГШ-соревнование

Не двадцать, а целых двадцать пять лет спустя!

Вольф Рубинчик. Хочу кое-что уточнить насчёт гексашахматных событий 1990-х годов, довольно подробно освещённых в начале июля с. г. Под рейтинг-листом (минский сборник – или журнал – «От А до L», 1995 г.) упоминается такое соревнование, как «Первый Кубок РБ», а ты о нём и не вспомнил…

Юрий Тепер. Об этом турнире я просто забыл, и хорошо, что ты подсказал. Это был единственный турнир, который игрался по олимпийской системе; он стартовал ровно 25 лет назад, в июле 1994 г., а закончился в сентябре. Согласились выступить 8 человек – С. Корчицкий, А. Касперович, А. Павлович, Ю. Бакулин, Ю. Краснопеева, В. Чайчиц, Ю. Мишуров и я. Жеребьёвка дала следующие пары участников: 1) Касперович – Корчицкий; 2) Тепер – Чайчиц; 3) Павлович – Мишуров; 4) Бакулин – Краснопеева. В матчах надлежало сыграть по 4 партии с контролем 1,5 часа на партию каждому участнику. По дальнейшей сетке победитель первой пары должен был играть с победителем третьей… Соответственно, второй полуфинал составляли победители матчей Тепер – Чайчиц и Краснопеева – Бакулин. О месте и времени игры участники должны были договариваться между собой, никто в эти дела не вмешивался.

В. Р. Порядок разыгрывания микроматчей напоминает соревнования на первенство мира по шахматам в 1960-80-х годах…

Ю. Т. Да, но там все вопросы координировала ФИДЕ – место встречи игроков, призовой фонд. Иногда это удавалось лучше, иногда хуже (история с Фишером в 1975 г. и др.), но в целом система работала. У нас же призового фонда не было, а играли в основном по квартирам. Итак, мне выпало встретиться с Виктором Чайчицем.

В. Р. В прежних рассказах о ГШ cей игрок до сих пор не фигурировал. Кто он и откуда?

Ю. Т. Виктора я знал с 1983 года, с момента образования ГШ-клуба ещё при руководстве Валерия Буяка. Выступал Чайчиц редко. Помню три турнира с его участием: Минск-1984 (на квартире у Вячеслава Яненко), международный турнир 1989 года и последний советский турнир «Пагоня», в ноябре 1991 г. В выездных соревнованиях по ГШ он не участвовал.

Для меня В. Чайчиц являлся очень неудобным соперником. Я проиграл ему в турнирах 1984 и 1991 гг., свёл вничью в 1989 г. Игрок весьма упорный; теорию не изучал, играл самостоятельно, в основном «от обороны». Практически не допускал зевков.

По обычным шахматам он был кандидат в мастера. Имел проблемы со зрением и выступал по линии общества слепых. В 1996 г. команда белорусского общества слепых (или слабовидящих, не знаю, как оно тогда называлось точно) ездила на чемпионат мира в Бразилию и заняла 3-е место. Тренером слабовидящих был Абрам Ройзман, в состав команды входил Юрий Бучков. Виктор много играл в обычные шахматы по переписке. Был спортсменом широкого профиля – выступал в системе общества слепых по разным видам спорта. Рассказывал, что ездил в Одессу на велосипеде.

В. Р. Да, интересная личность. Как же сложился матч с В. Чайчицем?

Ю. Т. Ещё до начала случилась неприятная история. Договорились мы начать матч у него на квартире в один из дней после обеда. В это время у нас дома планировался ремонт, с утра привезли 5-6 мешков цемента. Надо было поднять их на 4-й этаж. Потолки в доме на ул. Короля были высокие, подниматься приходилось без лифта. Мешки таскал я один. Сделал несколько «ходок» и упал из-за сильного головокружения. Разбил голову до крови, мама вызвала скорую. Я позвонил Чайчицу: его не было дома, но жена сказала, что передаст ему… Меня отвезли во 2-ю больницу и наложили швы. Вечером я перезвонил Виктору, он посочувствовал, и мы договорились о переносе матча на 2 недели.

В. Р. Задержав тем самым других участников?

Ю. Т. Нет, мы с Виктором уже успели сыграть, а матч «Бакулин – Краснопеева» так и не начался. Да он вообще не состоялся. Юля жаловалась, что Бакулин всё время откладывает начало. Павлович попросил меня позвонить Бакулину, по-дружески с ним поговорить и выяснить причину задержки. Поручение я выполнил; мой тёзка сослался на свои семейные проблемы и заявил, что играть пока не может, отказывается от борьбы. Просил, чтобы это не повлияло на его рейтинг (8-й в СНГ). Его просьбу выполнили.

Сейчас вернусь к матчу с Чайчицем.

В. Р. К началу игры ты оклемался?

Ю. Т. Более-менее. Стал выходить из дома, голова уже снова варила. Соперник мой в ГШ давно не играл (с 1991 года) и к матчу подошёл в плохой форме. Тем не менее первая партия прошла в упорной борьбе, со взаимными шансами. В конце концов удача оказалась на моей стороне… Видимо, этот проигрыш сильно повлиял на Виктора, а может быть, он вообще не настроен был играть. На следующий день он что-то крупное зевнул в дебюте (кажется, ферзя за слона) и сразу сдался. Третью партию мы играли в тот же день – чувствовалось, что мой соперник хочет быстрее закончить игру, хотя он и боролся в полную силу. Не помню как, но я победил, обеспечив себе победу в матче. Никакой радости от счёта 3:0 я не испытывал.

Виктор попросил позвонить кому-то из организаторов, чтобы 4-я партия не игралась. Я позвонил Павловичу, формальному председателю нашей ГШ-федерации, он сказал, что надо играть (они с Мишуровым играли 4 партии, но там счёт был 2:1 в пользу Павловича, в 4-й партии он тоже выиграл). Я объяснил, что у нас ситуация другая, победитель определился… Тогда Павлович связался с Корчицким, который, несмотря на свой 18-летний возраст, реально всё решал, и Сергей позволил не играть последнюю партию. Это было последнее выступление Чайчица в ГШ.

В. Р. Итак, в полуфинал вышли Краснопеева, Павлович, Тепер. А как завершился матч Корчицкого с Касперовичем?

Ю. Т. Будущий чемпион СНГ и Европы выиграл 4:0, но борьба во всех партиях была довольно упорной. В полуфинале Павлович играть с Корчицким под каким-то предлогом отказался. Мы с Юлей договорились играть в РДШШ на К. Маркса, 10. В то время можно было играть там бесплатно, если принести с собой инвентарь.

В. Р. О Мишурове несколько слов, пожалуйста.

Ю. Т. Ещё один мой тёзка – ученик Александра Павловича, выступал в минских турнирах, играл в атакующем стиле… Отдельные партии ему удавались хорошо, в частности, победил сильного польского шахматиста Вольдемара Селигу в Минске (1990).

В. Р. А теперь – о твоей сопернице в полуфинале.

Ю. Т. Приведу стихи Андрея Касперовича (он создал рифмованные портреты большинства участников Кубка РБ, но помню только этот):

Она к перу небезучастна,

Ей книга бизнеса подвластна.

И хоть в семье забот немало,

Играть еще сильнее стала.

В. Р. Какой бизнес, что за перо?

Ю. Т. Юля Гельфонд (с февраля 1990 г. – Краснопеева) окончила мехмат БГУ в середине 1980-х. Играла в обычные шахматы против нашей пединститутской команды в Кубке города 1982–83 гг. У нашей участницы, Гелены Лещевской, было явно лучше, но Лена напутала и проиграла. Вскоре Юля cтала игроком основного состава БГУ и выполнила норму кандидата в мастера. С ГШ её познакомил Владимир Некрасов, в то время (до «эпохи Леонида Левита») тренировавший команду БГУ. Первое выступление в ГШ-турнире (Минск, ноябрь 1985 г.) особого успеха Юле не принесло, и до 1989 г. она в ГШ практически не играла. Ситуация изменилась, когда начали проводиться международные турниры и появилась возможность выезжать за границу. Она лучше других местных гексашахматисток выступила в минском международном турнире 1989 г. (5 из 9) и получила право сыграть в «ТОП-16», соревновании, которое проводил Марек Мацьковяк близ Познани (Польша) в сентябре 1989 г. Правда, там Юля сыграла не блестяще, но в то время она являлась одним из ведущих ГШ-игроков СССР, участвовала во многих турнирах. Замуж вышла в начале 1990 г., познакомившись с мужем по переписке (он из Оренбурга, шахматистом не был). Сына родила в 1992 г., в 1995-м – дочку. Во время нашего матча говорила мне, что беременна.

Бизнес у неё был семейный, взяли с мужем в аренду киоск. Особой выгоды это не принесло…

В. Р. Действительно, в 1990-х киоски, где продавали всякую мелочёвку, стояли в Минске на каждом шагу, что можно увидеть и в фильме «Хрусталь». Уже в середине 1990-х конкуренция была очень велика. В первые годы правления Лукашенко их не трогали; считается, что уличные киоски извёл предгорисполкома Павлов (после «президентских выборов» 2001 г.).

Ю. Т. Спасибо за историческую справку, но я хотел бы вернуться к гексашахматам и Ю. Краснопеевой. До матча 1994 г. я с ней сражался успешно, дважды победил в темпо-турнире того же года и был уверен, что у меня хорошие шансы. Что касается «пера» – Юля писала рассказы, один из них был опубликован в журнале «Салон» на белорусском языке. Помню, принёс ей русско-белорусский словарь, и она свой рассказ переводила. В 1996 г. развелась с мужем (фамилию его оставила), а в 1998 г. с родителями и детьми переехала в Германию, где живёт и поныне. До сих пор, кажется, играет в обычные шахматы.

Несколько примеров из Кубка-1994. Проанализируйте, кто может!..

Матч с Юлей сложился для меня неудачно. Я выиграл 1-ю партию, проиграл 2-ю и 3-ю, взял реванш в 4-й… Играли мы по 2 партии в день. Ввиду равенства (2:2) провели 2 дополнительные партии по 10 минут, и она выиграла 1,5:0,5. В статье из журнала «От А до L» справедливо говорилось, что это был самый упорный матч.

В последний раз мы встретились с Краснопеевой в отборочном турнире к чемпионату Европы (Минск, 1998). Я победил, но в таблице она стала чуть выше.

В. Р. А финал Кубка-1994 выиграл, конечно, Корчицкий – лидер по рейтингу?

Калинин, май 1990 г. – через пару месяцев город снова станет Тверью… В переднем ряду стоят гордые минчане (слева направо): Александр Павлович, Андрей Батуро, Сергей Корчицкий, Юлия Гельфонд. Ю. Тепер притаился в 3-м ряду справа (в кепке).

Ю. Т. Да, Юля уступила в трёх партиях. Вообще говоря, мы были разочарованы форматом Кубка и больше такой эксперимент не повторяли. Формат был бы хорош в случае примерного равенства участников, а когда Корчицкий превосходил всех «на голову» или две, то вышла отчасти лотерея. Не попади на старте А. Касперович на С. Корчицкого, он мог бы побороться за выход в финал, а так сразу выбыл. Не красили турнир и отказы от игры.

В. Р. Ну, если бы на кону стояли «реальные бабки», никто бы, думаю, не отказывался… А ты сильно огорчился, что проиграл Юле в полуфинале?

Ю. Т. Было дело, Юле даже пришлось меня успокаивать. «Ты что, хотел победить Корчицкого?» – «Нет, но рассчитывал занять 2-е место».

В. Р. Что же, благодарю за интересный рассказ.

Опубликовано 21.07.2019  21:54

Советско-венгерские воспоминания

Вольф Рубинчик. О «крайних» турнирах в Минске поговорили, о турнирах в Ульяновске и Москве – ещё раньше, почему бы не вспомнить поездки на зарубежные соревнования по гексашахматам (ГШ)? Небось, за бугром и трава была зеленее?

Юрий Тепер. Ну, Москву и за сто раз всю не пересмотришь, да и в Ульяновске я каждый раз находил что-то новое. Вообще, мы ездили поиграть в ГШ и пообщаться с друзьями, а для этого не обязательно отправляться за тридевять земель. Но в чём-то ты прав: когда нас начали принимать за рубежом (1988-1990), стало интереснее.

Ездили мы в основном в Венгрию (там был и остаётся центр ГШ-движения), страну весьма живописную. Я не прочь поговорить о тех поездках.

В. Р. О, Венгрия! Оперетты Имре Кальмана, проза Тибора Дери (его книга в переводе на русский 1989 г. изд. и сейчас где-то в шкафу валяется прячется…) Сколько же раз ты побывал в гостях у мадьяр?

Ю. Т. Целых четыре. Три раза на соревнованиях и один раз по туристической путёвке (в августе 1988 года).

В. Р. Как удалось раздобыть путёвку?

Ю. Т. В профкоме нашего педуниверситета (тогда пединститута им. Горького) было объявление о формировании группы. Путёвка на 12 дней стоила 500 рублей – четыре месячных зарплаты «с хвостиком». Я спросил мнения у родителей и записался… Помню, ходил в поликлинику сдавать анализы, заполнял какие-то анкеты.

В. Р. Почти как у Владимира Высоцкого: «Перед выездом в загранку / Заполняешь кучу бланков». А инструктаж о моральном облике советского человека с вами ещё проводили?

Ю. Т. Нечто было. Объясняли, например, почему надо ходить по три человека: так, мол, интереснее, можно поговорить, обменяться впечатлениями. Если кому-то станет плохо, товарищи не дадут пропасть, а если вдруг нападут хулиганы, то втроём легче отбиться. Всё логично, но мысль при этом одна и та же: «Как бы кто не убёг». А в Венгрии уже никто на эти инструкции не обращал внимания, все гуляли, как хотели.

Однако моё знакомство с жителями Венгрии началось не с Дебрецена, а с Ульяновска…

В. Р. Ага, в прошлом году ты вскользь упоминал, что они там выступали…

Ю. Т. Да, ульяновский турнир 1988 г. интересен не сам по себе, а тем, что играли в нём аж 4 участника из Венгрии – Чаба Шенкерик (Будапешт), Андраш Путцер (Печ), Тибор Рутковски (Мишкольц), Шандор Бодор (Дебрецен).

В. Р. А до этого турнира кто-нибудь из гексашахматистов солнечной Венгрии был тебе известен?

Ю. Т. Все мы слышали о Ласло Рудольфе. Знали, что он основной соперник Марека Мацьковяка, не раз обходивший его в чемпионатах мира и других престижных соревнованиях; слышали, что Ласло получил высшее образование в Советском Союзе, хорошо говорит по-русски. Ещё говорили, что у него невеста в Донецке, и когда он женится, сможет постоянно играть в наших турнирах…

В. Р. И?.. Кстати, у Петра Вайля и Александра Гениса («Потерянный рай») есть такое ироничное наблюдение о жизни в позднем СССР: «Если спросить о самом сильном любовном переживании девушку среднего круга, почти всегда окажется, что у неё был любовником венгр».

Ю. Т. Увы, свадьба не состоялась, и в итоге Ласло женился на соотечественнице. Об остальных венграх я ничего не знал, хотя поговаривали, что общий уровень игры у них очень высокий. Ульяновский турнир это подтвердил.

В. Р. Чем же тебе запомнилась их игра? И каких результатов добились гости?

Ю. Т. Результаты такие: Шенкерик победил в турнире (7 из 9), трое остальных оккупировали места с 6-го по 8-е, набрав по 5 очков из 9.

В. Р. Шенкерик превосходил их в классе? И советских гексашахматистов тоже?

Ю. Т. Судя по результату, да. Чаба ведь до Ульяновска победил и на турнире в Татабанье, где играли минчане Александр Павлович и Юрий Бакулин (который занял 2-е место). А по содержанию сейчас не скажу. Остальные венгры тоже играли достойно – во всяком случае, опередили меня, взявшего 4 очка. Во втором туре я проиграл Бодору, в четвёртом – выиграл у Рутковски.

Стиль у каждого был, конечно, свой. Общим, как мне показалось, было то, что все они играли «от обороны». Вспоминается дружеский шарж, опубликованный В. П. Волковым в «ГШ бюллетене» 1990 года.

Скрыл в засаде войско

Чаба Шенкерик.

Гексашахмат он стратегию постиг –

Как тряхнёт своей курчавой бородой,

То отважно все идут фигуры в бой.

О своеобразной оборонительной стратегии венгров говорил мне и ульяновец Андрей Жупко: «Трудно с ними играть, стоят и не дёргаются, а когда ошибёшься, то ловят тебя на вилки»…

В. Р. Прямо-таки стиль новой чемпионки Беларуси по обычным шахматам, Александры Тарасенко!

Ю. Т. Если вспомнить мои партии с Ш. Бодором, то реплика Жупко попадала в точку. С Рутковски всё же имел место встречный бой, где мне улыбнулась удача. Годом позже он у себя дома (в Мишкольце) взял реванш.

С Путцером я дважды играл в Венгрии (1,5:0,5 в мою пользу), с Шенкериком – не довелось.

В. Р. Внешне гости Ульяновска тебе запомнились? Общался с ними помимо доски?

Ю. Т. Трое были высокие, а вот Шенкерик имел вид довольно тщедушный. Даже с соотечественниками он мало общался. Я беседовал с Путцером (он хорошо говорил по-русски), но ничего особенного вспомнить не могу. Разве что… он упоминал, что его родители работали в СССР, и язык – от них. Ещё говорил, что моя фамилия похожа на венгерскую.

В. Р. Хм, вполне еврейская фамилия. В переводе с идиша «Тепер» означает «горшечник», «гончар».

Ю. Т. Рутковски спрашивал меня, как в Ульяновске найти пиво (тогда это была немалая проблема), и несколько раз повторил по-русски: «холодное пиво».

В. Р. Да, для сурьёзного игрока это почти что допинг, особенно летом. Ну, а чем запомнился третий венгерский товарищ?

Ю. Т. Бодор – талантливый художник, в венгерских гексашахматных журналах часто печатались его рисунки и дружеские шаржи. Он приезжал не только в Ульяновск, но и в Минск (1990). За год до этого, на открытом первенстве Венгрии 1989 г. в г. Гардони я победил Л. Рудольфа. В Минске при встрече Бодор приветствовал меня: «О! Гардонь, Тепер – Рудольф». Дальнейшему общению мешал языковой барьер.

В. Р. Вернёмся к твоей турпоездке осенью 1988 года…

Ю. Т. До Львова ехали поездом, пересекли границу (в Чопе) на автобусе. Во Львове успели сходить в театр, на пьесу «Улица Шолом-Алейхема» – не самого высокого уровня, но в то время весьма популярную. Дальше – «галопом по Европам». 12 дней – 8 городов, в которых мы останавливались. Экскурсовод Петер учился в СССР и хорошо говорил по-русски. Запомнились своеобразная кухня, сильная жара. А маршрут был такой: Дебрецен – Сексард – Печ – Шиофок (на озере Балатон), Будапешт (3 дня) – Эгер – Ньиредьхаза – Токай. Затем Львов и Минск.

В. Р. Какие попадались «изюминки» в дороге?

Ю. Т. Искупались в Балатоне. Обычно кладёшь вещи на пляже и заходишь в водоём, а там вещи принимают в камере хранения, выдают номерок. Это хорошо, но как с номерком плавать? Всё же как-то справлялись, купались с номерками в руках.

Отель «Арань быка» («Золотой бык»). Оформляемся, а тут в коридоре – группа раввинов в белых рубашках, чёрных пиджаках и шляпах. Девушка из нашей компании Валя Паськова (мы учились в институте в параллельных группах, ходили вместе на английский язык) спрашивает меня: «Ну что, Юра, нравятся они тебе? Хотел бы быть таким же?» Я не нашёл, что ответить.

В. Р. А как бы сейчас ответил?

Ю. Т. Наверное, так: «Раввины мне нравятся, а принимать ли их образ жизни, не знаю. Этому надо учиться с детства либо со студенческих лет».

Синагога стояла напротив отеля, но зайти туда не решился. Да и не очень мне это было интересно в ту пору.

Во дворе синагоги Будапешта, 2017 г.

В. Р. Ну, зато теперь ты бааль-тшува. Больше евреев в социалистической Венгрии не встретил?

Ю. Т. Больше не встретил, но постфактум прочёл в путеводителе «В Будапеште проездом», что там был еврейский музей (находясь в Венгрии, мы не знали, что он есть). А вот о шахматах, если не возражаешь, кое-что припомню.

В. Р. Когда же я возражал?..

Ю. Т. В отеле Дебрецена захожу в бар. Смотрю, два мужичка играют в шахматы.

В. Р. Случайно не в гекса?

Ю. Т. Нет, случайно в классические. Уровень был не очень… Партию они быстро закончили, и один из соперников отошёл от стола. Спрашиваю у второго: «Do you want to play with me?» Тот согласился и показал жестами, на каких условиях готов играть. Достаёт купюру в 500 форинтов (примерно 30 сов. рублей), кладёт её под ключи. Мне пришлось поступить аналогично. Первую партию я играл белыми, удалось выиграть качество в «сицилианке», но явного выигрыша я не видел. Реализация ещё предстояла долгая, но соперник сдал партию и перевернул доску. Начали вторую партию. Мой соперник выбрал дебют Сокольского.

В. Р. В Европе он чаще назывался «дебютом орангутанга».

Ю. Т. Молодец, возьми с полки пирожок 😉 Прижал меня венгр в этом «орангутанге», но создать что-то реальное не сумел.

В. Р. Кстати, одна из особенностей дебюта 1.b4 – белым нередко удаётся достичь перевеса в пространстве, а между тем чёрные держатся. Говорю это как человек, играющий «Сокольского» лет 30 (с подачи своего тренера Э. Н. Андреева, ученика Алексея Павловича). Почему-то коню b1 почти всегда трудно бывает найти достойное применение…

Ю. Т. Потом мой соперник просчитался, потерял фигуру и сразу сдался. Сказал мне: «Thank you, very good game». Забрал ключи, а деньги оставил мне. Я был в эйфории, растрезвонил об этом случае всей компании.

В. Р. Ещё с кем-нибудь попрактиковался в английском?

Ю. Т. Нет, в Венгрии была проблема с иностранными языками. Старшее поколение знало немецкий, а молодёжь конца 1980-х, похоже, и его утратила. Хотя в ту поездку мы мало общались с местными. А среди гексашахматистов проще было найти русскоязычных, чем англоговорящих. Наши туристы в этом плане, как ни странно, выглядели лучше. Заходили в магазины и пытались обращаться на английском, немецком, польском. Правда, толку от этого было мало.

В. Р. Ты пробовал учить венгерский язык?

Ю. Т. Да – нашёл в библиотеке учебник и кое-что запомнил. В 1989 г., во время поездки в Мишкольц, к нашей группе (8-10 человек) подошёл один местный и заговорил. Его познания в русском были на уровне: «Гласность хорошо! Перестройка хорошо! Горбачёв хорошо, Брежнев плохо». Затем он что-то спросил, и я единственный понял смысл вопроса: говорит ли кто-нибудь из нас по-венгерски. Я отрицательно покачал головой, и он с огорчением отошёл.

В. Р. Что ещё вспомнишь?

Ю. Т. Политический анекдот, который нам рассказал переводчик. Генсека венгерской социалистической рабочей партии Кароя Гроса спросили, почему он присоединил к своему посту и должность премьер-министра. Ответ: «В Венгрии на одну зарплату не проживёшь». Кто сейчас помнит этого Гроса или его предшественника, Яноша Кадара?

Помимо всего, я почувствовал, как у венгров перемешиваются царская Россия и Советский Союз. Мы смотрели картину времён революции 1848 г. – там было показано, как российские войска передают австрийцам венгерских генералов, сдавшихся им в плен. Позже генералы были казнены. Переводчик Петер назвал русские войска советскими, правда, тут же поправился. А в другой раз сказал, что думает об экономическом сотрудничестве наших стран, передаю смысл его слов: «Вы гордитесь, что поставляете нам дешёвые полезные ископаемые. Я химик, окончил институт в Москве и знаю, что ваша руда часто – не руда, а красная земля, да и ваша нефть бывает низкого качества». Возражать было трудно, мы не разбирались в полезных ископаемых. Но после этих слов меня не удивило, что два года спустя экономические отношения СССР со странами Восточной Европы практически прекратились.

В. Р. На этой оптимистической ноте закончим рассказ о путешествии?

Ю. Т. Под конец был ещё кабачок в Токае, городке, славном своими винами. Завели нас в погребок, выступил перед нами специалист, рассказал, как всё делается. И вот дегустация: сначала очень слабое вино, постепенно напитки становились всё крепче… Мы не сразу это поняли и продолжали пить большими порциями. В конце налили виноградной водки, после чего надо было спеть песню. Мы спели «Бывайце здаровы, жывіце багата!» Когда хозяин услышал перевод пожелания, чтобы каждый год рождалось по ребёнку, он засмеялся и схватился за голову.

В. Р. Да, насыщенная получилась поездка. И о погоде… В смысле, о гексатурнирах в Венгрии.

Ю. Т. Там, конечно, всё было зациклено на игре, но кое-что интересное вспоминается. Октябрь 1989 г. – едем в Мишкольц через Дебрецен. В Дебрецене большой базар. Поезд пришёл рано, около 4 утра. Вышли из вагона, делать особо нечего. Нас обступила толпа цыган. Спрашивают, что у нас есть, предлагают обменять советские рубли (купить у них за форинты). Но нам самим требовались форинты, так что обмен не состоялся. Знали, видно, ромы, что вскоре, как у Салтыкова-Щедрина, «за рубль будут давать только в морду». А вот наручные часы, которые я вёз на продажу, начальник местной охраны (цыган с повязкой на руке), несколько раз предлагал мне продать ему, причём всякий раз повышал цену. Я пересчитывал сумму по официальному курсу – и в итоге отказался продавать. Курс же давно не соответствовал реальности… В итоге, после того как часы упали, я сбыл их на базаре поляку – дешевле, чем предлагалось на вокзале.

В. Р. Неплохой урок рыночной экономики! Вспоминаю себя 13-летнего, пытавшегося что-то продать на перроне в Бухаресте. А кто из представителей Беларуси тогда, осенью 1989 г., ездил на турнир?

Ю. Т. Боюсь ошибиться (таблицы у меня нет), но помню, что ездили В. Яненко, В. Некрасов, В. Вашкевич, братья Зезюлькины – Алексей и Юрий, их мама Валентина Иосифовна (неофициальный руководитель делегации), А. Касперович, В. Липник, Н. Шапиро и Ю. Дубашинский.

В. Р. Не сын ли народного артиста Беларуси Павла Дубашинского (1931-2000)?

Ю. Т. Точно. Юрий Павлович (для меня просто Юра) работал со мной в библиотеке пединститута и спросил, можно ли ему поехать с нами. В ГШ он до того не играл, но правила освоил. Ему разрешили поездку.

В. Р. И он что-то выиграл?

Ю. Т. Нет, но очень старался. В том турнире 1989 г. победил Некрасов, я набрал 50% (4,5 очка). Наташа Шапиро обошла меня на пол-очка. Касперович набрал 3,5, об остальных не помню. Курьёзно, что турнир назывался «Кубок Ленина» (в последний раз). А две недели спустя после возвращения состоялась следующая поездка – на открытое первенство Венгрии и командный турнир трёх сборных (Венгрия, СССР, Югославия) в город Гардонь.

В. Р. Начальство в библиотеке тебя отпускало?

Ю. Т. Второй раз – со скрипом. Заведующий, Григорий Иванович Волынец, говорил, что в таком случае нечего было возвращаться из первой поездки, я объяснял, что вхожу в состав сборной, показывал бумагу на венгерском… Точно уже не помню – кажется, взял отпуск за свой счёт.

В. Р. И вот тогда ты выиграл у Ласло Рудольфа, «неоднократного чемпиона мира и Европы» (цитирую беседу годовой давности).

Ю. Т. Было дело, ещё запомнилась красивая победа над Путцером (жертва фигуры, сильная атака, натуральный мат в финале). Но больше хвастаться нечем. Попал лишь в десятку – 5 очков из 9. Забавно, что Ласло – второй игрок по фамилии Рудольф, которого я победил.

В. Р. И кто же был первый? Брат чемпиона? Сын? Двоюродный дядя?

Ю. Т. Нет, студент из ГДР. Он играл за БИМСХ (институт механизации сельского хозяйства) в чемпионате БССР среди вузов. Имени его не помню; возможно, ударения в фамилиях разные.

В. Р. Неважно; главное, один Тепер двух Рудольфов победил… А что за город Гардонь?

Ю. Т. Курортное местечко на берегу Веленце, второго по величине озера Венгрии (первое – Балатон). В Гардони победителем вышел Яненко, я с ним в последнем туре расписал ничью (точнее, он со мной). У него был отрыв от Имре Ботко на 0,5 очка. Ботко играл с Некрасовым, и Яненко решил, что Некрасов не проиграет. Так и получилось. Ботко, несмотря на проигрыш, занял 2-е место. Ещё там играли Владимир Вашкевич и Игорь Акушевич (выпускник БГУ; перворазрядник по обычным шахматам, в ГШ играл редко). Акушевич – хороший бриджист, научил нас понимать бридж.

По дороге в Гардонь был казус в будапештском метро. Сперва мы приехали на другой вокзал и взяли талончики. Но мы не знали, что они действительны только час. По этим талончикам проехались в город, в книжный магазин. Туда, обратно – срок действия истёк. Женщина-контролёр нас выловила. Стали ей объяснять, что не успели поменять деньги, Вашкевич что-то говорил по-русски… Полиции рядом не было, и она нас отпустила.

В. Р. Я бы на её месте вытряс деньги из «богатеньких советских буратин» 🙂 Ну, а что с третьей поездкой на турнир?

Венгерские, польские и советские гексашахматисты в Беларуси. Стайки, март 1990 г. Слева – Валентина Зезюлькина, усач рядом – Геза Эрдеш, с бородкой, в очках и при галстуке – Мариуш Войнар. Далее – Шандор Бодор, Марек Мацьковяк, Юрий Тепер. Впереди стоят, слева направо, Юлия Краснопеева (Минск), Гражина Мацьковяк, Малгожата Шульнис (Польша).

Ю. Т. Летом 1990 года отправились в Татабанью. Кроме меня ездили Ю. Бакулин, В. Некрасов, братья Зезюлькины и Ю. Краснопеева (в девичестве Гельфонд). Помню лишь свой результат (4,5 из 9) и то, что в турнире победил Некрасов. В свободное время забавлялись магнитным бильярдом, смотрели по телевизору чемпионат мира по футболу и сами играли в футбол. Я стоял в воротах. Геза Эрдеш (учился в Москве, в бронетанковой академии) сказал мне: «Ты как Яшин». Было это во время игры, я его плохо слышал и не понял. Он удивлённо спросил: «Ты что, не знаешь про Яшина?»

В. Р. Да, в конце 1980-х о легендарном вратаре, наверное, слышали все. Сейчас, конечно, вряд ли – Лев Иванович умер в 1990 году, память о нём постепенно уходит. Но диалог наш затянулся. Чем завершим?

Ю. Т. Для прикола ещё раз процитирую В. С. Высоцкого: «И всё снились мне венгерки / С бородами и с ружьём».

В. Р. А если чуть более серьёзно?

Ю. Т. Я рад, что увидел Венгрию, мне там понравилось.

В. Р. Теперь я пошучу: вступай в общество белорусско-венгерской дружбы! Самое любопытное, что его вроде как и нету, да не беда. Кто думал 30 лет назад, что появится общество «Беларусь-Израиль», а в начале 1990-х оно р-р-раз – и появилось. Правда, руководили им, мягко говоря, не совсем те люди…

Опубликовано 17.07.2019  20:54

Гексашахматы, заря перестройки (2)

(окончание; начало здесь)

Вольф Рубинчик. Мы остановились на том, что гексашахматисты в июле 1985 года отыграли в славном городе Ульяновске (турнир «УК-85») 5 туров из 9 и выбрались на экскурсию… В твой день рожденья.

Юрий Тепер. Да, нас, гостей, сопровождали несколько местных игроков. Экскурсовода не брали, ульяновцы сами рассказывали, кто что знал. Помню, подошли к танку времён войны, его можно было потрогать. Я спросил у Жупко: «У вас же боевых действий не велось, почему поставили этот памятник?» О танковом заводе в Ульяновске я тогда не слышал. Он ответил: «Здесь было танковое училище. Танки пригоняли с Урала, и они внесли свой вклад в победу».

Ещё запомнилось, как Ф. И. Гончаров вспоминал довоенные годы, свою юность. Он говорил, что на месте, мимо которого мы проходили, стояла церковь. Тогдашние власти, прежде чем её снести, провели опрос среди жителей. Большинство молодёжи, в том числе сам Фёдор Иванович, сказали «ломать», и церковь снесли. Он переживал, вспоминая об этом.

Улицы Ульяновска особого впечатления не произвели. Много было старых купеческих домов, чуть в стороне от центра – много построек частного сектора (так тогда было и в Минске). Сходили в дом-музей Ленина. Мне этот музей был интересен не как памятник коммунизма, а как свидетельство о жизни людей до революции. Помню, я сказал Жупко: «Шикарный дом». Он ответил: «Отец Ленина был крупным чиновником и мог себе позволить покупку особняка». Ещё я припомнил, что в детстве читал книгу о восстании Степана Разина, там говорилось, что он захватил Симбирск, но не смог взять кремль. Спросил у Жупко: «Что-нибудь сохранилось от кремля?» Он ответил: «Тот кремль был деревянным, до революции не простоял».

Экскурсия понравилась. По окончании С. Лапко угостил белорусскую компанию пивом. Не знаю, оно ли помогло, но шестой тур у меня сложился более удачно, чем предыдущий: я выиграл у Рощина и вышел в «плюс». Играл от обороны; соперник ничего не создал, потерял фигуру и сдался.

В. Р. Как ты отметил свой 27-й день рожденья?

Ю. Т. После тура у нас был запланирован поход в баню (ещё один классический сюжет советского кино…)

В. Р. А как вообще относишься к бане?

Ю. Т. Жару переношу не очень хорошо, но помыться в компании – милое дело, хотя хожу в баню редко. В Ульяновске это «мероприятие» организовал Свистунов. Услышав о моем дне рожденья, он обрадовался: «Отлично, я тебя, как ангелочка, по-именинному попарю». Потом, правда, разочаровался, сказал: «Вижу, ты не любишь париться. Ты терпел, а удовольствия не получал».

Удовольствие я получил, когда после парилки поплескался в бассейне. Помню, что спиртного в бане не было. Шли обратно, как говорится, усталые, но довольные. Вечером гуляли по территории турбазы. Я отлично себя чувствовал с молодёжью – 14-летним Саулюсом Жостаустасом, 17-летними Сергеями (Соколовым и Цыганковым), Максом Гребещенко. Помню, горланили какие-то песни – на трезвую голову! – рассказывали анекдоты, читали забавные стишки… Когда вернулись в помещение, ко мне подошёл Лапко и вручил какой-то цветок. Говорит: «Наташа дарит его тебе по случаю твоего дня рождения». Цветок она сорвала на турбазе. Было очень трогательно.

В. Р. Как после таких торжеств у тебя сложился 7-й тур утром следующего дня?

Ю. Т. Я вынужден был согласиться на ничью с Плехановым.

В. Р. Почему «вынужден»? Что за принудиловка в перестроечной державе? 🙂

Ю. Т. Были немалые проблемы с обратными билетами, Плеханов ходил в какие-то высокие инстанции решать «билетный вопрос». Об этом стало известно после 6-го тура. По жеребьёвке я должен был играть с ним. Стало ясно, что, скорее всего, сыграть мы не успеем. Он даже готов был отдать мне очко без игры, но как бы я после этого себя чувствовал? Я сам предложил ему ничью, он был удовлетворён компромиссом и даже извинился, что я лишаюсь возможности его обойти (перед туром я отставал на 0,5 очка). Это был единственный случай за всю мою практику, когда соглашение на ничью имело не совсем добровольный характер. А с другой стороны, в случае проигрыша моя ситуация ещё ухудшилась бы… Итак, настраиваюсь на партию 8-го тура, где моим соперником оказался С. Соколов.

В. Р. Он был среди лидеров?

Ю. Т. Да, опережал меня на 0,5 очка. Партию мы оба вели очень осторожно, в ладейном окончании удалось выиграть пешку и разменять ладьи, а затем выиграть пешечный эндшпиль. Свистунов, наблюдавший за моей осторожной игрой, бросил реплику: «Деградируешь. С нашей партией не сравнить». Я ответил: «В спорте самое красивое – результат». Мы посмеялись.

По жеребьёвке 9-го тура мне попался чёрными Лапко, которому я дважды уступал в турнирах 1984 г. (Москва и Минск)…

В. Р. Пардон, а какая была ситуация перед последним туром?

Ю. Т. 1. Яненко – 8 очков, 2. Свистунов – 5,5, 3-6. Плеханов, Лапко, Цыганков, Тепер – по 5, 7-9. Кабанов, Соколов, Баширов – по 4,5 очка, 10-14. Жупко, Клементьев, Гараева, Гончаров, Рябов – по 4 очка, и т. д. В последнем туре должны были встретиться Яненко с Цыганковым, Свистунов с Башировым, Лапко с Тепером, Жупко с Кабановым, Соколов с Плехановым, Гончаров с Рябовым, Клементьев с Рикером. Решалось всё, кроме судьбы первого места.

А. Жупко и Ю. Тепер

Вечер перед решающим туром прошёл своеобразно. Сперва мне сказали, что нужно выступить с лекцией о гексашахматах (ГШ) перед туристами с Урала. Это было неожиданно – я уже успел позабыть, что обещал выступление. Настраиваюсь быстро, со мной идут Макс и Саулюс. Рассказываю историю ГШ, показываю правила на доске. Затем мы c Максом играем показательную партию (я выиграл). После «мероприятия» идём купаться. Рядом с турбазой – крутой обрыв, осторожно спускаемся к реке. Течение спокойное, отплываю метров на 100-150. Плеханов мне кричит: «Ты что, хочешь плыть на тот берег?» Возвращаюсь обратно – до другого берега километра полтора, а может, и все два.

На турбазе «Салют» в нашей с Яненко комнате – прощальный банкет. Странно, что мне никто ничего не говорил… Решаю, что имею право зайти в свою комнату и присоединиться к пьющим. Стучусь, захожу. В комнате – Яненко, Лапко, Гараева и какая-то женщина из руководства турбазы. Лапко, уже покрасневший от выпитого: «Что, выступил? Молодец, можешь идти готовиться к партии со мной. Сколько ты мне партий проиграл, две? Завтра будет третья». Остальные молчат. Большей услуги Сергей мне и не мог оказать. Когда-то мне сказали: «У тебя очень мягкий характер, тебе трудно будет добиться успеха. В спорте нужно больше жёсткости». Своим не самым корректным поведением Сергей меня раззадорил. Цыганков сочувственно спросил: «Отшили?» Я ответил: «Ничего, злее буду. Есть возможность доказать преимущества трезвого образа жизни перед образом жизни нетрезвым» (смех в зале).

В. Р. Пока в номере жесточайше нарушается режим, может, расскажешь, какое было «настроение умов» среди участников турнира в то первое перестроечное лето?

Ю. Т. Помню немногое, какие-то фрагменты. Ну вот, ждём транспорт, чтобы ехать на игру. Кто-то купил свежую газету и читает про моральное и материально стимулирование ударного труда. В статье приводится пример, как знаменитому шахтёру Стаханову выделили лошадь. Тут некто замечает: «Лучше, чем современную машину – права-то не нужны». Другой фрагмент. Клементьев рассказывает, что в Эстонии подавляющее большинство коренных жителей полностью игнорируют московское радио и телевидение. Вспоминает историю, как в гостях у эстонцев он захотел посмотреть телепрограмму «Время». Хозяин уступил его желанию, но глядел на него как на врага либо идиота. Третий фрагмент. Всё тот же наблюдательный Клементьев: «В соседнем домике размещалась делегация из Башкирии. Мальчишка-башкир говорит на чисто русском языке: “Те двое – русские. Пусть идут в задницу”».

Четвёртый эпизод не столько политический, сколько юмористический. Гребещенко травит анекдоты… «Студия “Грузияфильм”. Экранизация «Молодой гвардии» Фадеева. Заходит в дом немец, спрашивает: “Как мнэ найти Олега Кошевого?” – “А он мосты пошёл взрывать”. – “Скажите, гестапо приходыл, очень сердылся”». Ну и как без анекдотов на еврейскую тему… «Решили евреи из Биробиджана перебраться поближе к центру. Договорились с Мордовией, что местное население их примет и будет единая республика. Обратились в Москву, в Верховный совет – нет ответа. Те и другие спрашивают, почему нет ответа. В Москве отвечают: “Вот не знаем, как новую республику назвать: Евромордовской или Мордоеврейской (Мордожидовской)”».

Остальное забыл за давностью лет. Перейдём к последнему туру.

В. Р. Да, пройдёмте-с…

Ю. Т. Лапко, несмотря на большую практику по части приёма спиртного, был не в лучшей форме. Начало он, однако, разыграл активно. Создал давление на крайнюю пешку королевского фланга, а я поставил серопольного слона на размен и тем самым защитил пешку…

В. Р. Так и хочется назвать серопольного слона «сероглазым», словно он ахматовский король… Но продолжай.

Ю. Т. Соперник побил пешку конём. Это был просчёт – моя ладья сбила коня, а слон закрыл ладью, и белые остались без фигуры. В 1990 г. В. Волков из Твери привёл в статье для журнала «ГШ-бюллетень» эту партию как типичную ошибку (известно ещё 4-5 подобных партий, в основном заочных). Оставшись с лишней фигурой, я почувствовал себя уверенно, а у Лапко игра разладилась. Мне удалось ещё выиграть качество и остаться с лишней ладьёй. Кончилась партия матом… вражескому королю. С одной стороны, это была моя лучшая партия в турнире, с другой – соперник явно чудил. Мы обменялись любезностями, он заявил: «Только на зевках и можешь выигрывать». Я ответил примерно так: «Каждый игрок должен уметь использовать свои шансы. А вообще не люблю, когда меня заранее “хоронят”».

Помирились мы с Сергеем на закрытии турнира, а после партии он сел играть в «блиц» с Яненко. Я же следил за финальными партиями. Свистунов и Плеханов одержали победы. Евгений вышел на 2-е место – вполне заслуженно. Мы же с Плехановым поделили 3-4-е места, но у него был лучшим коэффициент Бухгольца (благодаря партии с Яненко). Подхожу к главному судье Шичалину, игравшему в Москве-1984. Напоминаю ему, что моя ничья в 7-м туре была вынужденной, и справедливо было бы дать нам сыграть дополнительную партию за 3-е место. Плеханов не возражал, но Шичалин настаивал, что положением дополнительные партии не предусмотрены. Может, боялся, что затянется окончание турнира… В итоге у меня 4-е место. По той игре, что я показал на старте, да и позже, это был очень большой успех.

В. Р. Какой-то приз тебе дали?

Ю. Т. В том-то и дело, что призовых мест было три, а за 4-6-е давали грамоты. Впрочем, грамотка была довольно симпатичная – синяя, цвета волжских волн.

Финальная таблица из сборника «История ГШ. 1982–1992» (Минск, самиздат)

В. Р. Что ещё было примечательного после турнира?

Ю. Т. Раздали нам снимки, сделанные в первый день на турбазе. Прошёл прощальный банкет – на этот раз с участием всех желающих. Часа через два маршрутное такси доставило нас на вокзал. Обратная дорога была весьма приятной. В поезде на Москву в одном плацкартном вагоне оказались я, Яненко, Гараева, Клементьев и Рощин. Сходили в вагон-ресторан, потом почти всё время играли в «дурака» двое на двое: я с Рощиным против Гараевой с Яненко. Игра проходила с преимуществом чисто белорусской пары. Клементьев так комментировал события: «Я знал, что Яненко во всех играх ас, но что Наташа так удачно впишется в игру, я не ожидал».

В Москву приехали около 9 утра. Поезд на Минск у меня был в 9 вечера, у Яненко и Гараевой ещё позже.

В. Р. Чем-то запомнился летний день в Москве?

Ю. Т. Клементьев уговорил нас пойти на ипподром, посмотреть скачки. В Таллинне есть ипподром, и он посещал его. Для остальных это был первый визит… Честно говоря, особого впечатления не произвёл. Клементьев и Яненко делали какие-то ставки, а я откровенно скучал. Купил газету – «Советский спорт» или «Футбол-хоккей» – и читал её. На трибуне было немного любопытно, но, когда ты не специалист по бегам, сильно не заинтересуешься. Потом Клементьев от нас отстал, мы поели и сходили в кинотеатр «Россия» (что смотрели, не помню). Вечером погуляли по фестивальной Москве – ведь открывался всемирный фестиваль молодёжи и студентов…

В. Р. И?..

Ю. Т. Не впечатлило. Через каждые сто метров в центре города стоял милиционер. Казалось, что под контролем каждый твой шаг. Какие-то украшения, лозунги… Без всего этого официоза было бы симпатичнее. Прошёл пешком от Красной площади до Белорусского вокзала, сел в поезд и наутро был уже в Минске.

В. Р. А в московском турнире 1985 года ты сыграл?

Ю. Т. Да, но об этом турнире можно сказать, что копия – хуже оригинала. Он состоялся в последних числах августа.

В. Р. А ведь, наверное, люди старались! Может, ты просто неважно выступил, раз так отзываешься о соревновании…

Ю. Т. Как раз напротив, выступил хорошо. В Москве-1985 (турнир на приз газеты «Московский комсомолец») я занял 3-е место после Яненко и Александра Павловича, мне дали сувенирный самоварчик. Свистунов, которого я обошёл по коэффициенту, подшучивал: «Может, угостишь меня из него чаем?». Всего играло 16 человек, но острота впечатлений была гораздо меньшей, чем годом ранее. Ульяновцев было только двое – Плеханов и Свистунов. Представителей Беларуси было пятеро, как и в 1984 г., но вместо Липник и Гараевой играли Инна Рубинчик и Юрий Бакулин.

В. Р. Ну-ка, что там за моя однофамилица?

Ю. Т. С Инной мы познакомились на городских вузовских соревнованиях, она играла на женской доске мединститута (1-й разряд по обычным шахматам). Павлович ей рассказал о ГШ, она заинтересовалась, но не очень-то. Турнир она провалила. Во втором финале за 9-12-е места (остальные аутсайдеры не пришли) она заняла 11-е место и, похоже, не сильно огорчилась. У неё были какие-то дела в Москве, может, даже поважнее турнира. Больше она в ГШ не играла, да и перестала попадать в основной состав у медиков по обычным. Позже видел у неё на правой руке кольцо, означавшее замужество. Где она сейчас, не знаю.

В. Р. Больше не будет подробностей о «комсомольском» турнире?

Ю. Т. В то время в Москве должен был начинаться второй матч на первенство мира между Карповым и Каспаровым. В конце второго игрового дня телевидение ГДР проводило опрос шахматистов: «Кто выиграет, Карпов или Каспаров?» Мы в опросе не участвовали. Я думал заинтересовать журналистов нашим турниром, но они выполняли своё задание и на «побочные» темы не отвлекались. Большинство шахматистов высказались за Каспарова, он и победил.

Вспомнилось: перед началом турнира к нам подошёл какой-то тип, стал смеяться, мол, вы играете в гексашахматы потому, что не умеете в обычные… Славу Яненко это задело, он сел играть с насмешником в «блиц». Поначалу игра у минчанина шла не очень удачно (и москвич подкалывал: «это тебе за неуважение к посту и молитве»), но потом всё-таки защитил «честь гексашахматного мундира». В конце концов оппонент даже заинтересовался новой игрой, и Яненко показал ему правила.

В. Р. А что скажешь о «Минске-1985»?

Ю. Т. Турнир прошёл в ноябре и был посвящён 68-летию «Великого Октября». Играли в отвратительных условиях (тесная комнатка в подвале домоуправления «без удобств»). Потом нашли туалет во дворе, и я всех насмешил, когда заметил, что «очко» там ромбическое: «ещё чуть-чуть, и будет шестигранное». Поделил я 3-5-е места с ульяновцами Жупко и Гребещенко, набрав 6 из 10. Уступил им по коэффициенту и оказался пятым. Яненко был первым (но Гребещенко нанёс ему единственное поражение), Цыганков – вторым. Остальные минчане, в т. ч. Павлович, сыграли ещё хуже меня.

В общем, яркие впечатления оставил только Ульяновск. Но год был интересный!

В. Р. Спасибо за рассказ.

Ю. Т. Всегда пожалуйста!

Опубликовано 16.10.2017  00:08 

 

Гексашахматы, заря перестройки (1)

Вольф Рубинчик. Материал о Москве-1984 вызвал положительные отклики. Продолжим тему гексашахмат (ГШ)?

Юрий Тепер. Да, очень приятно получaть «обратную связь». Хотел было рассказать о 1987-м, но лучше придерживаться хронологии.

По количеству турниров первый перестроечный год не уступал яркому 1987-му, а по числу участников даже превосходил. Атмосфера и в 1985-м, и в 1987-м была интересная. Зачем же мне идти путём, описанным в известной песне: «Два шага налево, два направо, шаг вперёд и два назад»?

В. Р. Как думаешь, когда Ленин писал свою работу, он ориентировался на эту песню?

Ю. Т. Всё может быть. Хотя, скорее, еврейские юмористы использовали труд Ильича для своего творчества.

В. Р. Ладно, оставим тему заимствований специалистам из «Диссернета», вернёмся в 1985 год. Ты заметил «зарю перестройки»?

Ю. Т. Признаться, не очень. Политикой я тогда интересовался мало, борьба с нетрудовыми доходами и пьянством меня не задевала. Что перемены будут, понимали все, но то, что они выйдут из-под контроля и это в корне изменит ситуацию в стране, предсказать было трудно. Меня тогда больше занимали ГШ. После «Кубка Москвы-84» я, можно сказать, вошёл в число ведущих игроков Союза, и этот статус нужно было подтверждать. Первый турнир 1985 года состоялся в Ульяновске, в июле. Это был первый мой приезд на родину «вождя» (всего их было четыре, и каждый чем-то запомнился).

В. Р. К соревнованию готовился?

Ю. Т. У меня тогда набралась уйма турниров по переписке. Не могу сказать, что очень уж серьёзно к ним относился, но в условиях, когда очных турниров было мало (зимой в начале 1985 г. нас выгнали из клуба «Строймеханизация», а другого места сборов не нашлось), заочная игра пришлась весьма кстати. Ну, а летом государство – в лице пединститута им. Горького – позаботилось о моей физподготовке. Весь июнь шли сельхозработы: это называлось «ехать на сено». Если рассказывать подробно, то отклонимся от главной темы, но один эпизод смеха ради вспомню. Сельхозкоманда нашего института трудилась вместе с работягами из какой-то другой организации. Кто-то из наших показал на меня: «Смотрите, настоящее чудо! Человек совсем не ругается матом». Наши партнёры ответили: «Как же вы это упустили? Надо было научить!» А если серьёзно, то там было много хорошего…

В. Р. Ну вот, вернулся ты с «сена» в конце июня. Когда надо было ехать в Ульяновск?

Ю. Т. Турнир начинался 15 июля, и я летел самолётом через Москву 13-го. Были проблемы с билетами – стоял 2 или 3 часа в очереди.

В. Р. Ты летел один?

Ю. Т. До Москвы один. Вылетел в районе 10 утра из старого минского аэропорта («Минск-1»). Из Шереметьева ехал автобусом до Домодедово. Там встретил Славу Яненко, и в Ульяновск уже летели вдвоём. Наташа Гараева присоединилась к нам в Ульяновске, она приехала поездом позже. Больше из наших в «ГШ-экспедицию» никто не выбрался.

В. Р. Похоже, вы прибыли поздним вечером. Вас кто-то встретил?

Ю. Т. Вышла интересная история: прилетели в двенадцатом часу по местному времени, которое тогда было на час впереди Москвы. Нас никто не встречал, поскольку телеграмму о прибытии мы не посылали. Яненко уже посещал Ульяновск двумя годами ранее, тогда его поселили в центральной гостинице города «Венец». Туда мы и поехали автобусом. В гостинице мест не оказалось. Слава позвонил Плеханову, и тот срочно прибыл к нам на такси. Нас разместили на окраине города, на турбазе «Салют». Примерно в два часа ночи мы добрались туда на такси с Плехановым, он там же и заночевал. На следующий день прибыли остальные иногородние участники.

В. Р. Следующий день был уже игровым?

Ю. Т. Нет, у нас оставались сутки на акклиматизацию.

В. Р. И как прошла?

Ю. Т. Выспаться нормально не удалось, мы встали уже в седьмом часу утра. Плеханов сказал нам, что на заводе, где работал Лапко, спортивный праздник, в программе которого – блицтурнир по шахматам. Предложил нам там сыграть.

Итак, Плеханов везёт нас на другой конец города на городском транспорте и сдаёт «на руки» Лапко. Начало блицтурнира в 10 часов. До его начала мы провели шахматную разминку…

В. Р. Надеюсь, вы достойно представили великую белорусскую шахматную школу?

Ю. Т. Яненко победил, а я занял лишь 6-е место из 20 участников. Лапко был в первой тройке. Большинство участников играли в силу первого разряда или около того. Иных подробностей не помню. Дальше Лапко повёл нас к себе домой, и его жена покормила нас вкусным пловом с говядиной. После обеда отвёз нас на турбазу, там собралось уже большинство иногородних участников.

Мы познакомились с А. Клементьевым из Таллинна, с двумя молодыми ребятами – Сергеем Соколовым и Сергеем Цыганковым из Зеленограда, города-спутника Москвы. Для нас они были москвичами. Представлял их нам М. Ю. Рощин.

С Антанасом Шидлаускасом из Вильнюса мы уже встречались в декабре 1983 г., когда по приглашению Валерия Буяка он приезжал в Минск. С ветераном – его 14-летний внук Саулюс Жостаустас (Каунас). Почти всё время проводил с нами старый знакомый ульяновец Максим Гребещенко. Он предложил мне махнуть на вокзал, встретить Наташу Гараеву. Я согласился: время было ещё не позднее, да и хотелось посмотреть вокзал.

Съездили, встретили, вернулись на турбазу. Вечером «сабантуя» не было: играли в ГШ и обычные шахматы, гуляли по турбазе, смотрели телевизор.

Лапко поведал нам о регламенте турнира. За 6 игровых дней надо было сыграть 9 туров: 3 дня – по две партии, 3 – по одной. Контроль – полтора часа на партию каждому участнику. Это сильно отличалось от московского и минского турниров 1984 г., где играли по полчаса на партию.

В первый день 15 июля играем с утра одну партию, а во второй половине дня игроки переключились на обычные шахматы, хотя и не все.

В. Р. Что за соревнование «не для всех»?

Ю. Т. Лапко организовал «матч дружбы»: «БССР – завод Володарского».

В. Р. И нельзя было обойтись без отвлечений от основного турнира?

Ю. Т. Сергей хотел доказать, что гексашахматисты могут хорошо играть в обычные шахматы, даже лучше, чем «просто шахматисты». Мы не возражали: представлять республику всегда почётно. Мне всегда было интересно такое совмещение, и новые знакомства тоже интересовали.

В. Р. Играли на трёх досках?

Ю. Т. Нет, четвёртым участником взяли Клементьева – перворазрядника по обычным шахматам. Но о матче позже.

В. Р. Как проводили иные «полусвободные» дни?

Ю. Т. В четвёртый игровой день с утра была большая экскурсия по Ульяновску, а в последний день нам надо было успеть на поезд в районе 16.00 по ульяновскому времени.

В. Р. Да, график насыщенный… Расскажи-ка о начале турнира.

Ю. Т. Организаторы договорились с местной школой недалеко от турбазы, что турнир пройдёт в спортзале школы, в то время свободной. 15 июля около 10 утра состоялась жеребьёвка. Номера выпали следующие: 1. Ю. Тепер (Минск), 2. В. Кабанов (Ульяновская обл., р. п. Языково), 3. Б. Рябов (Ульяновск), 4. В. Плеханов (Ульяновск), 5. А. Вол (Ульяновск), 6. В. Яненко (Минск), 7. А. Клементьев (Таллинн), 8. М. Рощин (Москва), 9. С. Лапко (Ульяновск), 10. Е. Свистунов (Ульяновск), 11. С. Цыганков (Москва), 12. А. Жупко (Ульяновск), 13. Ковалёв (Ульяновск), 14. Лёшин (Ульяновск), 15. Р. Баширов (Ульяновск), 16. М. Гребещенко (Ульяновск), 17. С. Жостаустас (Каунас), 18. М. Рикер (Ульяновск), 19. А. Шидлаускас (Вильнюс), 20. Н. Гараева (Речица Гомельской обл.), 21. С. Соколов (Москва), 22. Ф. Гончаров (Берёзовка Ульяновской обл.).

География участников в сравнении с 1984 г. заметно расширилась. Всего в турнире участвовало 22 игрока – Ульяновск никогда больше не собирал столько гексашахматистов, пожалуй, это вообще рекорд для всесоюзных турниров. Причём играли все сильнейшие.

Позже дела в Ульяновске пошли на спад. В 1987 и 1988 годах играло по 16 участников, в 1990-м – только 11. При этом число местных участников всякий раз уменьшалось.

В. Р. Чем ещё выделялось начало турнира?

Ю. Т. Большой «фотосессией». У меня не так много фотографий, но даже по ним заметно, каким масштабным явлением стал турнир на «приз УК-1985». УК – это не уголовный кодекс, а газета «Ульяновский комсомолец».

Ульяновск-85. Стоят: Михаил Юрьевич Рощин, Лёшин, Ковалёв, Александр Клементьев, Вячеслав Яненко, Сергей Лапко, Наталья Гараева, Сергей Соколов, Максим Гребещенко, Михаил Рикер, Сергей Цыганков, Андрей Жупко, Юрий Тепер, Рустам Баширов, Антанас Шидлаускас, Виктор Кабанов. Сидят: Владимир Плеханов, Евгений Свистунов, Фёдор Иванович Гончаров, Саулюс Жостаустас, Борис Рябов.

В. Р. Журналисты приходили?

Ю. Т. Нет, информацию в «Ульяновский комсомолец» написал В. Плеханов. В 1988 г., когда участвовали венгерские шахматисты, что-то о турнире передавали по радио.

В. Р. И, наконец, игра…

Ю. Т. Старт для меня сложился неудачно. После трёх туров имел всего одно очко, а могла быть вообще «баранка».

В. Р. Как, у тебя – и «баранка»? Не может быть!

Ю. Т. Стартовая партия с Кабановым шла тяжело. Один из сильнейших местных игроков был близок к реваншу за Москву-1984. У него оказались две лишние пешки, дошло до ферзевого эндшпиля при обоюдном цейтноте. Это негативно повлияло на игру моего соперника. Ферзевые окончания требуют точной игры – сам знаешь по обычным шахматам – а в ГШ они даются ещё труднее, чем в обычных. Виктору, чтобы выиграть, надо было находить точные ходы, мне же защищаться было проще. Кончилось тем, что он просрочил время. Соперник расстроился, меня такое очко тоже не обрадовало. Один мой знакомый шахматист из мединститута как-то сказал: «Халявские (!) очки к добру не приводят». В данном случае высказывание вполне оправдалось. Во втором и третьем турах я проиграл, соответственно, Н. Гараевой и Е. Свистунову…

В. Р. А если бы Кабанов предложил в окончании ничью, ты бы согласился?

Ю. Т. Конечно. Никогда не любил «рубить флажки» – гораздо чаще сам страдал из-за просрочек времени, чем выигрывал на флажке… Но перейдём к матчу по обычным шахматам с местной заводской командой. Яненко у нас играл на 1-й доске чёрными, я на 2-й белыми, Клементьев на 3-й чёрными, Гараева на 4-й белыми.

В. Р. Надеюсь, честь Беларуси вы не посрамили?

Ю. Т. Победила дружба со счётом 2:2. Яненко и я выиграли, а остальные – … Мне партия с ульяновцем очень понравилась. Соперник, молодой светловолосый парень (перворазрядник), применил французскую защиту. Я получил преимущество в дебюте и не выпустил его до конца. Жаль, запись партии не сохранилась… Что происходило на других досках, помню плохо, но отметил, что многие участники турнира пришли поболеть за нас. Так что мы отстаивали не только честь республики, но и честь ГШ! 🙂

В. Р. Насколько тебе легко переключаться с одного вида шахмат на другой?

Ю. Т. С ГШ на «классику» гораздо легче, нежели наоборот. За всё время, что я играл в ГШ, раза 3-4 приходилось в тот же день играть в обычные. Все партии в «классику», насколько помню, выиграл (возможно, попадались не самые сильные соперники). ГШ не зря называли «упражнение с отягощением»: партии в ГШ проходят обычно более напряжённо. Так было и в Ульяновске. Помню, после матча нам подарили комплект обычных шахмат. Когда мы шли с ним после игры по турбазе, её директор сказал: «Почему вы ходите с обычными досками? В Ульяновске нужно ходить с шестигранными!» Объяснять ему мы ничего не стали, и он тут же добавил: «Надо выступить перед отдыхающими с лекцией или беседой о ГШ». Естественно, никто из нашей компании особого желания выступать не выказал…

В. Р. А как же Юрий Яковлевич Тепер?!

Ю. Т. Ну, ты меня знаешь… Я сразу сказал, что, если никто не хочет выступить, то я готов выручить нашу кампанию. Выступал в предпоследний день, но об этом чуть позже.

В. Р. Почему ты проиграл две партии кряду?

Ю. Т. Был в неважной форме. У Н. Гараевой во втором туре чёрными выиграл качество, но у белых взамен была активная игра. Надо было подумать, как защищаться, я же быстро «зевнул» ладью. Попытки обострить ситуацию успеха не принесли. Это была одна из моих худших партий, Наташа же играла отлично.

После 2-го тура образовалась четвёрка лидеров со стопроцентным результатом: В. Яненко, Н. Гараева, М. Гребещенко и С. Соколов. Они играли между собой. Яненко победил Максима, Соколов – Наташу. Я же получил ещё один удар: в острой борьбе уступил Свистунову.

В. Р. Неужто проигрыш даме вызвал у тебя депрессию?

Ю. Т. Не сказал бы. Настроение было боевое. Свистунова я совсем не знал. Позже мы подружились, очень симпатичный парень. Сочетал в себе боевой настрой с дружеским, уважительным отношением к сопернику. Весёлый, жизнерадостный, но играл нестабильно: в одном турнире мог выступить блестяще, а другой провалить. В острой партии я просмотрел потерю фигуры, но продолжил атаковать. Кончилось тем, что я потерял ещё одну фигуру, и он в контратаке поставил мат. После этой партии я понял, что с такой формой, как у меня, нужно менять манеру игры, иначе турнир окажется вообще провальным. Стал играть более осторожно, и это дало эффект, но не сразу…

В. Р. Вячеслав Яненко, как и в Москве-1984, очутился вне конкуренции?

Ю. Т. Да, он выиграл 8 партий подряд, а в последнем туре сделал ничью с Цыганковым, чем помог мне опередить зеленоградца. Позже Яненко шутил, что я выбрал правильную турнирную стратегию в «швейцарке», поскольку «опустился» и не попал ему на зуб. Что ж, в каждой шутке есть доля шутки…

После двух поражений было очень неприятно. С. Лапко предложил поехать на пляж искупаться в Волге. Из всей компании только у меня нашлись плавки, и мы вдвоём поехали купаться.

В. Р. Тебе понравилась «матушка-река»?

Ю. Т. В районе Ульяновска – очень крутые берега, самые крутые во всём Поволжье. Пляж был единственным местом, где можно было нормально пройти к воде. Вода оказалось очень тёплой, довольно чистой, течение – спокойным. Два берега очень далеки друг от друга. Вообще это была не столько река, сколько Куйбышевское водохранилище, напоминавшее море. На пляже ещё был бассейн, искупались и в нём. Короче, пришёл в нормальное состояние… На следующее утро удалось победить Клементьева из Таллинна.

В. Р. Как же проходила та историческая партия?

Ю. Т. Подробности помню плохо. Я пытался атаковать, но осторожно. Соперник больше защищался, стремясь к разменам. Позиция была сложная, и в окончании я его короля заматовал. Текст партии сохранился.

А вторая партия в тот день разочаровала не только меня, но и тех, кто следил за игрой…

В. Р. Опять проиграл?

Ю. Т. Нет, сделал ничью с аутсайдером Ковалёвым (имени не помню). В итоге он занял лишь 18-е место. А. Жупко и С. Лапко сказали мне, что такого от меня не ожидали. Опять вначале выиграл качество, потом потерял фигуру. Можно было играть с ладьёй за две лёгкие фигуры (по меркам ГШ это даже небольшое преимущество), но я, опасаясь худшего, предложил располовинить… Соперник на ничью согласился. Вообще, я действовал по Г. Левенфишу. Суть его совета такая: если Вы, имея преимущество, что-то зевнули даже в расчетах – немедленно предлагайте ничью, иначе можете зевнуть ещё больше… Сам я из-за потери пол-очка не переживал, понимал, что главная борьба развернётся впереди.

Итак, после пяти туров 5 очков имел В. Яненко, у Плеханова было 4, у Цыганкова и Соколова – по 3,5, у Кабанова, Лапко, Свистунова (в 5-м туре проигравшего Яненко), Жупко и Лёшина – по 3…

Слева направо: А. Жупко, Б. Рябов, Р. Баширов, Ю. Тепер.

В. Р. Понятно. А какие-нибудь турнирные курьёзы вспомнишь?

Ю. Т. Был участник по фамилии Вол, звали Александр Исаакович. В 1-м туре проиграл Яненко, во 2-м не пришёл на партию с Рощиным, в 3-м проиграл Ковалёву… После чего вообще не являлся на турнир. Но самое интересное не это. Когда он не пришёл на 4-й тур, ему позвонили домой, а жена ответила: «Александр на турнире», что вызвало общий смех. Я ничего домысливать не хочу, одна из заповедей иудаизма – о евреях надо думать хорошо. За то время, что он посещал турнир, я заметил, что он очень позитивный человек: много шутил, рассказывал анекдоты, пытался показать фокус с копеечкой и платком. На это Наташа Гараева, смеясь, сказала ему: «Так Вы ко всему ещё и фокусник!» Жупко так отозвался об этом незадачливом игроке: «Как журналист, он нам очень помогает пробивать материалы в печать». Больше я Вола не видел и ничего о нём не знаю.

На следующий день у меня был день рождения, а с утра предстояла экскурсия по городу…

(окончание следует)

Опубликовано 09.10.2017 19:34

 

Москва-1984 не по Оруэллу

«Замри. Хотя бы потому остановись, что мы себя видим на пятнадцать лет моложе, почти юношами. Ах, сколько было надежд…» (А. Аверченко, «Фокус великого кино»)

Юрий Тепер. Приглашаю на очередной диалог об интеллектуальных играх.

Вольф Рубинчик. Абы-то не на казнь… Аркадия Аверченко, конечно, процитировал не случайно?

Ю. Т. Аверченко уважаю как юмориста, но без фанатизма. А цитату привёл в качестве эпиграфа к диалогу потому, что она очень хорошо отражает мои чувства от былого. Ведь московский турнир 1984 года по гексашахматам (ГШ), о котором пойдёт речь, самое памятное для меня событие изо всех турниров… Играл же я – или был зрителем, а то и судьёй – на многих соревнованиях, в том числе международных. Турнир памятен не столько результатами, сколько общей атмосферой, отношениями между участниками из разных городов.

Ю. Тепер за гексашахматной доской

В. Р. До 1984 года проводилось нечто подобное?

Ю. Т. Первый всесоюзный турнир состоялся в Москве двумя годами ранее. Увы, тогда я ещё ничего не знал о ГШ. Организатор ГШ в Беларуси Валерий Буяк был на том московском турнире и снял событие на камеру. Победил в 1982 г. Ф. И. Гончаров из Ульяновской области, основная масса участников вскоре от игры отошла. Большие ожидания были связаны с турниром в Ульяновске 1983 года, но там из иногородних участников играл только наш лидер Вячеслав Яненко, занявший 3-е место. Назвать этот турнир всесоюзным можно весьма условно. А «наш» турнир 1984 года положил начало системе всесоюзных соревнований по ГШ, сохранившейся вплоть до распада СССР.

В. Р. Что за система?

Ю. Т. Система турниров в трёх городах – Ульяновске, Москве и Минске. Сложился постоянный контингент друзей-соперников, которые ездили на турниры «в гости». Обычно сезон открывался в Ульяновске (июль-август), под него можно было «подогнать» отпуск. Москва собирала народ в конце августа перед началом учебного года (обычно на два дня), а минчане устраивали турниры на октябрьские праздники, когда накапливалось несколько выходных дней. Так было в 1985 и 1987 годах. В 1984 и 1986 гг. турниры в Ульяновске не проводились, но в Москве и Минске они имели место. В годы поздней перестройки, когда игроки стали активнее выезжать за рубеж, стройность системы пропала, но турниры продолжали проводиться.

В. Р. Ясно. Вернёмся к московскому турниру 1984 года. Как он назывался, как вы к нему готовились?

Ю. Т. Назывался «Кубок Москвы», а готовились очень серьёзно. С начала 1984 года по воскресеньям проводился чемпионат Минска, там играло не менее 10 человек, правда, мы его так и не закончили. Помимо практики, шла постоянная аналитическая работа, ведь теории ГШ реально не было. Анализировали разные позиции; Буяк приносил какие-то иностранные издания, но там глубоких анализов не печаталось. Еще играли матч по переписке с Ульяновском на 10 досках. И всё-таки главным, считаю, был моральный настрой. Мы хотели доказать – прежде всего себе – что не слабее ульяновцев и москвичей, можем их побеждать и выйти на международную арену.

В. Р. «Мы» – это кто?

Ю. Т. Имею в виду прежде всего белорусских участников турнира. Это были минчане Вячеслав Яненко (кмс по обычным шахматам), Александр Павлович, Вера Липник и я. Также играла и активно занималась ГШ студентка Гомельского университета Наталья Гараева. У всех, кроме Яненко, был первый разряд. Подробно о каждом сейчас не буду…

Ю. Тепер и А. Павлович в Москве, июль 1984 г.

В. Р. Ты выделил три «оплота» ГШ в Союзе. Разве в других городах не играли в гексашахматы?

Ю. Т. В СССР игроков было немало, но… как правило, по одному на город: в таких случаях играли в основном по переписке. Возможно, в отсутствие местных ГШ-клубов не все даже владели информацией о турнирах. Позже география участников расширилась, но в 1984 году игроки в Москве представляли только три города, причём из москвичей выступали лишь двое.

В. Р. По сути, минчане и ульяновцы выбрали Москву для знакомства и выяснения, кто из них сильнее?

Ю. Т. Положим, выбрали не мы, а председатель Всесоюзного клуба «6 граней», кандидат исторических наук Михаил Юрьевич Рощин (москвич). А то, что москвичей было мало, это, как говорится, их проблемы. Я бы провел параллель со «встречей на Эльбе», но «встреча на Москве-реке» как-то не звучит. Скорее уж «встреча в Сокольниках» – там в шахматном клубе старинного парка 21-22 июля и состоялся турнир.

В. Р. Продолжай сеанс «устной истории»… 🙂

Ю. Т. Выехали мы в Москву 20 июля, в пятницу вечером. Отмечался ли тогда в Минске «Международный день шахмат», я не знаю; мы не отмечали. С нами должен был ехать Валерий Буяк, да он поменял билет и приехал позже. В Москву приехали около 6 утра. День был жаркий, но утром было еще свежо. Где состоится турнир, мы толком не знали, рассчитывали, что Буяк нам покажет… Правда, у нас был адрес Рощина; Михаил Юрьевич жил в Новых Черемушках. У метро мы нашли Новочеремушкинскую улицу, но там долго не могли сориентироваться… Выяснилось, что Новые Черемушки и Новочеремушкинская улица находятся довольно далеко друг от друга. Помню, шли через большой пустырь, потом еще кругами, постоянно расспрашивая прохожих.

Когда дом всё-таки нашёлся, я пошутил: «Круг почёта мы уже совершили, осталось выиграть турнир». Хотя в гости нас не ждали, М. Ю. с женой гостеприимно встретили нас и накормили завтраком. Позже он признался: «Мы в момент звонка ещё спали». Сюрпризом для нас оказалось, что в доме (уже тогда) был домофон: в Минске эти штуки появились позже лет на 10, если не больше.

«Отцы-основатели» гексашахматного движения в СССР – Фёдор Иванович Гончаров, Валерий Францевич Буяк, Михаил Юрьевич Рощин – под портретом изобретателя ГШ Владислава Глинского. Вильнюс, Начало 1980-х гг.

После завтрака мы с Рощиным выехали в парк, куда добрались около 10 утра. Не помню, кто пришёл раньше – мы или ульяновцы. Помню, как радостно было встретить друзей-соперников, которых мы раньше знали только заочно, и то не всех. Дальше – короткое организационное собрание и жеребьёвка. На жеребьёвке было всего 13 человек, к началу игры пришла Гараева.

Буяк явился около 12 часов и взял на себя функции главного судьи, которые поначалу вместе с участием в турнире выполнял Рощин. Приведу номера по жребию: 1. В. Яненко (Минск), 2. Ю. Тепер (Минск), 3. А. Жупко (Ульяновск), 4. Р. Баширов (Ульяновск), 5. Шичалин (Ульяновск), 6. М. Гребещенко (Ульяновск), 7. В. Плеханов (Ульяновск), 8. В. Липник (Минск), 9. В. Кабанов (р. п. Языково, Ульяновская обл.), 10. Ю. Соркин (Москва), 11. М. Рощин (Москва), 12. С. Лапко (Ульяновск), 13. А. Павлович (Минск), 14. Н. Гараева (Гомель – Речица). Знающие систему проведения круговых турниров легко определят, кто с кем в каком туре играл. Принудительная жеребьёвка привела к тому, что на старте представители Беларуси играли со своими.

У меня старт получился не очень удачным. С Павловичем мы в первом туре мучить друг друга не стали и быстро согласились на ничью. Появилась возможность хоть немного посмотреть, как играют соперники. 2-й тур, играю чёрными с Яненко – фактически лидером ГШ всесоюзного масштаба. До самого конца партии мне удавалось поддерживать равновесие, но в эндшпиле Слава сумел в моём цейтноте (играли с контролем 0,5 часа на партию каждому участнику) выиграть пешку и реализовать её. Настроение испортилось. Проигрыш сказался на партии 3-го тура с Гараевой, стартовавшей неудачно (в шести турах первого дня набрала лишь 1,5 очка). Я допустил кучу ошибок и был рад, когда без ладьи «соскочил» на ничью вечным шахом.

В. Р. Раз уж речь зашла о подробностях, уточни, пожалуйста, что общего и различного в ГШ и классических шахматах.

Ю. Т. Общего гораздо больше. Тактика мало чем отличается; можно играть на «вилки», связки, вскрытые и двойные шахи – люди, играющие в шахматы, меня поймут.

Стратегия игры отличается существенно, есть разница в оценке соотношения сил. Как правило, ладья сильнее двух лёгких фигур, особенно в эндшпиле. Конь в окончании «на голову» сильнее слона, ведь слон контролирует лишь треть доски в ГШ. Однако три слона в середине игры при взаимодействии с другими фигурами способны создать страшную атаку. В ГШ нет рокировки… За пат начисляется тому, кто его объявил, не 0,5, а 0,75 очка.

В. Р. Хорошо, вернёмся к Москве 1984 года.

Ю. Т. Мне помогло то, что после 3-го тура был обеденный перерыв, удалось придти в себя. Помню, что ели в кафе чебуреки и запивали их фантой, которую я раньше не видел. По уровню приобщения к «цивилизации» Москва тогда изрядно обгоняла Минск, впрочем, как и подавляющее большинство других городов СССР.

В. Р. А играли вы на воздухе или в помещении?

Ю. Т. На воздухе, и условия для игры были близки к идеальным. В тени не чувствовалась жара, было полное безветрие. Во второй игровой день прошёл дождик, но быстро кончился.

В. Р. Зрители интересовались вашей игрой?

Ю. Т. В Сокольниках было много любителей обычных шахмат; некоторые подходили и спрашивали, что за игра, какие правила. Нельзя сказать, что сильно интересовались, просто любопытствовали. Помню, один посетитель сказал, что эта игра не нужна, мол, есть одна христианская вера, и должны быть одни шахматы. В. Плеханов на это возразил: «Христианство не едино, а кроме него, есть много других вер и исповеданий. И у шахмат могут быть разные виды». Оппонент больше спорить не стал. Я в разговор не вмешивался, но было забавно слушать такой «религиозно-шахматный» диспут.

В. Р. Ты сейчас – человек соблюдающий, постоянно ходишь в синагогу, стараешься исполнять заповеди иудаизма. Насколько совместимы шахматы и религия?

Ю. Т. Не вижу особых проблем… Вообще же тема сложная, может, для отдельной статьи?

Продолжу рассказ о турнире 1984 года. Вторую половину игрового дня я начал успешно: победил ульяновцев Жупко (в 4-м туре) и Шичалина (в 6-м), а с Башировым в 5-м свёл вничью. На этом первая часть турнира закончилась – где-то в пять-шесть вечера.

В. Р. Какова была ситуация к перерыву?

Ю. Т. Уверенно лидировал Яненко с результатом 100%. Второе-третье места делили Павлович и ульяновец С. Лапко (по 4,5 очка). На пол-очка от них отставали В. Липник, В. Плеханов и В. Кабанов (по 4 очка). Я отставал от вышеупомянутых товарищей на полшага и единолично занимал почётное 7-е место с результатом 3,5 очка.

В. Р. Тебя это отставание не волновало?

Ю. Т. От слова «совсем». Я вышел в «плюс», а это психологически очень важно. В турнирах с быстрым контролем тенденция важнее текущего результата, а тенденция у меня была положительная. Главное, я почувствовал, что соперников бояться не надо, со всеми можно успешно бороться. А отрыв от всех мест, кроме первого, был совсем не велик.

В. Р. Уже было ясно, кто выйдет первым?

Ю. Т. Да, Яненко не просто всех подряд побеждал – он в каждой партии уверенно переигрывал соперников. Но чужие партии я смотрел мало, сужу больше со слов участников. Помню, Лапко говорил: «В Ульяновске год назад ему было намного тяжелее – каждое очко доставалось в тяжёлой борьбе. Когда он выходил покурить, то было видно, что силы его на пределе, а здесь – “его” контроль, и конкурировать с ним невозможно». Отмечу, что контроль в Ульяновске был 1,5 часа на партию каждому участнику, и играли там по 2 партии в день.

В. Р. Как прошёл вечер в Москве между игровыми днями?

Ю. Т. Замечательно. Начать с того, что нас разместили в гостинице… при постпредстве Совета министров БССР в Москве. Рощин рассказал, как этого добился: «Пришёл я к директору гостиницы с шестигранной доской в руках. Он спрашивает – что, новая игра? Отвечаю: да, новая игра, и ваши земляки делают в ней большие успехи. 21-22 июля будет Всесоюзный турнир. Помогите разместить, если можно. Директор, долго не думая: “Всё ясно. Сколько нужно мест?”»

Одиннадцати мест хватило, чтобы разместить всех желающих, в том числе шестерых ульяновцев, у которых в Москве «лобби» не было. Плеханов и Гараева останавливались у родственников. Большое дело сделал М. Рощин – летом в московских гостиницах поселиться без протекции было почти невозможно.

У входа в гостиницу. А. Павлович, В. Буяк, Н. Гараева, В. Липник, М. Гребещенко, Ю. Тепер

Вечер знакомств перешёл в банкет, организованный местными силами. Водку, кажется, не пили. Помню, как не раскупоривалась бутылка венгерского токайского вина, а у меня как раз был перочинный ножик со штопором… Открыли. Яненко не хотел пить слабое вино, которое привезла с собой Вера Липник, и когда я достал штопор, недовольно упрекнул меня: «Кто тебя просил? Придётся пить эту “газировку”…» Закусывали тем, что каждый припас: обычная советская складчина. Сидели долго – может, до двух ночи.

В. Р. Во сколько же начиналась игра утром?

Ю. Т. В девять. Пробуждение было тяжёлым. Кое-как поднялись, поели в закусочной недалеко от места ночлега, добрались до Сокольников на метро. Не знаю, как другие, а я к началу игры пришёл в себя. Хотя вру – начало игры показало, что мои соперники были в гораздо худшей форме, чем я. М. Гребещенко на ровном месте подставил 2 фигуры и быстро проиграл (7-й тур). А в следующем туре, в партии с одним из лидеров первого дня В. Плехановым, получился очень интересный момент…

В. Р. Умело интригуешь…

Ю. Т. У меня были белые, соперник играл пассивно, но ничего конкретного я не видел. Пошёл конём на край доски… При правильной игре чёрных ему там было нечего делать – поле, откуда конь мог бы угрожать чёрному королю, контролировала пешка. Соперник двинул эту пешку – я поставил коня на поле, лишённое контроля, и это был спёртый мат королю в центре доски, при полной доске фигур. Мистика! Больше у меня такие «швинделя» не проходили ни в «гекса», ни в обычных шахматах. Странно – ульяновец в гостинице не ночевал и в банкете не участвовал. Позже он объяснял, что допоздна печатал фотографии первого игрового дня и не выспался из-за этого. Действительно, играл на второй день он плохо, набрал всего 1,5 очка в 7 партиях. День на день не приходится…

В следующем туре я предложил Вере ничью, она сказала, что хочет играть. Затем мне удалось выиграть пешку и получить в окончании коня против слона. Тут уже она предложила ничью… Я мог бы играть дальше, но начался дождь, надо было перенести доску с фигурами в закрытое помещение… Реализация обещала быть долгой, и я согласился на ничью.

В. Р. Вы не записывали партии?

Ю. Т. В Ульяновске обычно играли, как положено в серьёзных турнирах, с записью на бланках, а в Москве, при небольшом контроле, партии никто не записывал. Да и не было под рукой ни ручки, ни бумаги. Но главное, я решил, что партий ещё много, и я обойдусь без этой половинки очка. Может быть, зря, но ведь я предлагал ничью ранее, и сильно не огорчился. А дождь прекратился минут через 15-20, и до обеда мы сыграли ещё один тур – 10-й.

Виктор Кабанов начал утреннюю часть турнира с победы над Лапко, но затем проиграл Павловичу и Яненко. Возможно, эти поражения сказались на его игре со мной. В сложной борьбе мне удалось выиграть качество, но было ещё много игры. В этот момент представитель Ульяновской области не заметил, что мой слон защищает пешку возле моего короля, и ферзём схватил её. Я забрал ферзя – он сдался.

В тот день перерыв был мне не в радость. До него я набрал 3,5 очка из 4, вошёл в лидирующую группу, а тут, как говорилось в известном фильме «Большая перемена», «Бац – и вторая смена». Однако делать нечего. Поели. Перед заключительным этапом турнира прогуливаюсь с В. Буяком. Он пытается отвлечь меня от турнирных дум, говорит об отказе СССР послать команду на олимпиаду в США. Спрашивает меня: «Как бы ты отнёсся, если бы в Греции, как в древности, выделили специальную область – «Олимпию» – и спортсмены меньше зависели бы от политики ведущих держав?» Вопрос для меня неожиданный, отвечаю: «Идея интересная, но неосуществимая. Надо, чтобы все страны согласились, а это весьма сомнительно».

Возвращаемся к месту игры, впереди решающие три тура…

В. Р. Усталости не чувствовал? Впрочем, тебе же тогда только исполнилось 26.

Ю. Т. В тот момент не чувствовал, но после игры – таки да. Когда игра идёт, усталость обычно исчезает.

В 11-м туре играю с москвичом Соркиным – это был случайный участник турнира, шашист. Набрал ноль очков и больше с ГШ не связывался. Партию я выиграл без проблем, но такая игра расслабляет. За два тура до финиша расклад был такой: 1. В. Яненко – 10,5 (сделал «подарок» Вере), 2. А. Павлович – 8,5 (теоретически мог догнать лидера), 3-4. C. Лапко и Ю. Тепер – по 8. Сюжет весьма любопытный… Лапко в предыдущем туре сделал ничью с Павловичем, а в 12-м туре играет с Яненко. В заключительном, 13-м, Павлович борется с Яненко, Лапко – со мной. Я же в 12-м туре должен побеждать белыми Рощина. На игру явно играет «финишная лихорадка»: в позиции с лишним качеством теряю фигуру и отдаю инициативу. Во избежание проигрыша предлагаю ничью, он соглашается. Интересно, что ранее Рощин, занявший в итоге 13-е место, сделал ничью с Павловичем.

Очередной сюрприз – Яненко расслабился и проиграл Лапко. Итак, всё получилось наоборот. Мой последний шанс стать призёром – обыграть Лапко в последнем туре. Мандража перед игрой у меня нет, наши меня морально поддерживают – играй смелее, ты можешь победить… Не удалось. Опять имел лишнее качество, но всё испортил и проиграл. Павлович с Яненко сделали «гроссмейстерскую ничью». Лапко догнал Павловича и обошёл его по коэффициенту, я – четвёртый. «Обидно, досадно, но ладно». Из первых четырёх мест три у представителей Беларуси. Призов никаких нет. Рощин обещает оплатить призёрам обратную дорогу.

На переднем плане – В. Яненко и С. Лапко. Снимок сделан в Минске (ноябрь 1984 г.)

Едем в гостиницу. Яненко сразу поехал в Минск, а у нас остался день на прогулки по столице СССР. Вечером снова «нарушаем режим», но уже с меньшим размахом. Говорим о будущих встречах и не только, играем в карты – от шахмат надо отдохнуть. В «дурака» играем 3 на 3 – и побеждаем ульяновцев 8:2.

В. Р. Где побывали на следующий день? В Мавзолее? 🙂

Ю. Т. В Москве тогда были очень популярны магазины с названиями столиц социалистических стран: «Варшава», «Будапешт» и т. д. Рощин повёл нас по этим точкам. Денег у меня с собой не было, да ничего особо покупать и не собирался. Несколько магазинов за компанию прошёл, потом решил действовать самостоятельно. Добрался до Красной площади, спустился к причалу – и попал на водную экскурсию по Москве-реке. Вера ещё осталась в Москве, с Буяком и Павловичем я встретился уже в вагоне поезда.

Эпиграф из Аверченко правильный… Только прошло уже не 15 лет, а 33, и Москва-1984, хотя мы в ней и мало что видели, осталась в памяти очень симпатичной.

В. Р. Спасибо за о-о-чень симпатичный рассказ!

Опубликовано 13.08.2017  23:17

***

Из комментов в фейсбуке:

Beni Shapiro 18 августа в 08:40

Увлекательный рассказ в формате интервью. Интервьюэру удалось разговорить своего собеседника, который поразил своей великолепной памятью: знание мельчайших деталей, как не только суммарное количество очков, но и после каждого тура и не только своих, но и у других участников, а также бытовые моменты, связанные с питанием, размещением, дорогой, погодой, экскурсиями и т.п. Это отнюдь не тривиально, ведь с тех давних пор прошло уже более 30 лет, а никаких записей не велось. Было бы интересно узнать о дальнейшей судьбе как ГШ, так и участников турнира (сохранили ли они любовь к различным видам шахмат, наверняка кто то из них сделал научную карьеру и т. д и т. п). А в общем, было бы интересно прочитать продолжение и надеюсь оно последует! А пока, пользуясь случаем, хотел бы передать благодарность создателю и руководителю белорусскоизраильского сайта Арону Шустину за его бескорыстный и самоотверженный труд!!