Tag Archives: Украинская народная республика

Беседа с Мирославом Шкандрием

Мирослав Шкандрий: «В Украине существуют проблемы, бросающие вызов историкам, писателям, гражданскому обществу»

Как возник стереотип «ключей от церкви», был ли юдофобом Тарас Шевченко, кто стал первым еврейским голосом в украинской литературе и почему евреи в штетлах обеспечивали аншлаги украинскому театру – об этом и многом другом в интервью с приглашенным лектором магистерской программы по иудаике Киево-Могилянской академии, литературоведом, профессором университета Манитобы, доктором Мирославом Шкандрием.

Михаил Гольд  Михаил Гольд, Главный редактор газеты “Хадашот”

Мирослав Шкандрий

Мирослав Шкандрий

Первым произведением современной украинской литературы считается созданная в 1798 году «Энеида» Котляревского. А в каком контексте появляются в поэме иудеи?

Я был приятно удивлен, что, например, упоминание Котляревским шинка, куда женщина собирается на танцы, не несет никаких негативных коннотаций. Такой же подход сохраняется при описании ада, где сидят злодеи и грешники разного рода – там полный интернационал, где евреи никак не выделяются из общего ряда, хотя они там есть.

Пройдет совсем немного времени, и образ еврея станет зловещим благодаря клише «ключей от церкви», которые евреи-арендаторы якобы держали у себя в корчмах и выдавали православным за мзду. Как возник этот стереотип и имеет ли он под собой основания?  

Первоисточник этого клише я нашел в изданной в 1846 году на русском языке «Истории русов или Малой России». Правда, речь там идет о событиях 1648 года, хотя в документах эпохи Хмельницкого тема «ключей от церкви» практически не звучит, как не звучит она и в религиозной полемике того времени. Даже в самом антиеврейском тексте XVII века – «Мессии правдивом» архимандрита Иоанникия – нет свидетельств ни о чем подобном.

Об этом начинают «вспоминать» лишь в казацких хрониках конца XVIII века, а окончательно стереотип оформился уже в 1840-е годы благодаря Николаю Костомарову и Пантелеймону Кулишу, которые канонизировали его в своих произведениях. В подтверждение аутентичности этой истории они ссылались на фольклор, в частности, «Думу про утиск України єврейськими орендарями» та «Думу про Корсунську битву». Правда, первая дума была записана самим Кулишом, который имел привычку править оригинальные материалы на свое усмотрение.

Так, например, он украшал дополнительными деталями сцены произвола над православными. Именно поэтому польские ксендзы у него перемещаются между селами якобы не на лошадях, а верхом на людях; все православные церкви сдаются в аренду евреям; евреи принимают ключи от храмов и веревки от колоколов, уносят с собой в кабаки и позволяют христианам отправлять службы только за «большие деньги»; евреи продают водку в церквях и сами пекут паски и т.д.

Николай Костомаров, Пантелеймон Кулиш
                                   
Николай Костомаров, Пантелеймон Кулиш

Имел ли этот стереотип под собой основания? Историк из Еврейского университета в Иерусалиме Юдит Калик проанализировала, откуда у него растут ноги. Иногда магнаты-католики, владевшие землей, закрывали церкви за неуплату крестьянами долга. Ответственность за сбор таких долгов, как и за сбор налогов, часто возлагали на евреев. Но они не арендовали церкви — это миф, подтверждение которому не нашел и Михаил Грушевский, которому эта история тоже казалась подозрительной.

Более того, речь шла об общей норме для евреев, католиков и православных – если вы задолжали за аренду земли, то вашу синагогу, церковь или костел закрывают до уплаты долга…

Скажу больше, в основном, это касалось как раз костелов – но об этом вы не найдете ни слова в произведениях украинской литературы того времени – этот факт усложнял и фактически разрушал стереотип «ключей от церкви», поэтому его просто игнорировали.

Почему же этот антиеврейский домысел так охотно был подхвачен украинскими просветителями вроде Костомарова и Кулиша?

В период романтического национализма подобным клише отдали дань многие писатели, включая Гоголя. Да и по всей Европе возникла мода на все исконно-народное, в рамках которой наша и только наша традиция глубока и величественна, но она угнетена, а, значит, надо найти того, кто ее угнетает.

Поэтому и Кулиш, и Костомаров развили тему злого арендатора-еврея, запрещающего православным служить в церкви, а последний вообще выбрасывал из народного эпоса все, что не укладывалось в его концепцию. Франко отмечает, что и у Кулиша, записывавшего одну думу, слова «ляхи, милостивые паны» везде заменены на «жиды-арендаторы».

При этом тот же Костомаров выступил против первого проекта памятника Богдану Хмельницкому в Киеве, где под копытом коня гетмана оказались польский шляхтич, еврей-арендатор и иезуит.

Когда началась дискуссия о нормативности слова «жид» в украинском языке, право на свободное употребление которого по сей день отстаивают некоторые украинские патриоты?  

В 1860-61 годах на страницах издававшегося в Петербурге украинского журнала «Основа» развернулся большой спор, затронувший и эту тему. Украинцы настаивали, что слово «жид» в украинском – так же, как в других восточноевропейских языках – вполне нейтрально. Еврейские публицисты согласились, что все зависит от контекста, но уже к концу XIX века такие авторы, как Леся Украинка предпочитали употреблять «еврей» вместо традиционного «жид».

Обложка номера журнала «Основа»
Обложка номера журнала «Основа»

В Большой Украине именно слово «еврей» стало нормативным, отчасти благодаря писателям, его использовавшим. В Галичине «жид» оставался нормой намного дольше, но сегодня это вопрос решенный.

Отношение к евреям Тараса Шевченко – тема, о которую сломано много копий. И, тем не менее, можем ли мы назвать Кобзаря юдофобом, или он был просто человеком своего времени со всеми присущими ему представлениями о «чужом»?

Шевченко – уникальная фигура, намного масштабнее и глубже Костомарова и Кулиша. Его, к сожалению, читают невнимательно, и это уже стало традицией. Шевченко писал разными голосами, иногда перекрывающими друг друга, в его произведениях до семи-восьми нарраторов, и они постоянно переключаются.

Он зафиксировал антисемитские настроения, например, в «Гайдамаках», но эта поэма сложнее, чем кажется на первый взгляд. Да, Лейба эксплуатирует Ярему, но потом они вместе идут в польский лагерь и крадут Оксану. Переодетый гайдамаком Лейба помогает Яреме, а в другом эпизоде Ярема-мститель проезжает свое село, где был наймитом у Лейбы, и испытывает некоторую ностальгию. Все очень странно, в голове читателя возникает путаница.

На самом деле украинско-еврейские отношения были гораздо более интимными, чем мы себе представляем. Шевченко это понял и передал эту интимность культурного взаимодействия. К тому же его взгляды пережили определенную эволюцию.

«Лейба и Ярема». Иллюстрация к поэме Шевченко «Гайдамаки», худ. А. Сластион
«Лейба и Ярема». Иллюстрация к поэме Шевченко «Гайдамаки», худ. А. Сластион

 

Я часто вспоминаю в этом контексте «Думу про Опанаса» Багрицкого. Она написана тем же ритмом и стилем, что и «Гайдамаки», есть и сюжетная аналогия – противостояние украинского крестьянина и комиссара-еврея. Они, безусловно, враги, но враги, хорошо понимающие друг друга, между которыми существует глубокая связь. Эту связь критики часто не замечают, а она принципиальна, и позволяет понять, почему евреи в украинской литературе изображены иначе, чем в русской. Именно в силу того, что мы соседи…

Во второй трети XIX века мы сталкиваемся с удивительным явлением – участием отдельных евреев в украинофильском движении… 

Да, это был период встречи украинской и еврейской интеллигенции – в рамках движения за, говоря современным языком, гражданские права. В этом контексте стоит упомянуть банкира Всеволода Рубинштейна, финансового поддерживавшего украинские круги, и редактора произведений Шевченко, крещеного еврея Вильяма Беренштама.

Торговая и промышленная элита – крупные сахарозаводчики, банкиры, железнодорожные короли – начала развивать города и городскую культуру. Еврейские и украинские меценаты стали чаще контактировать, и в 1880-х годах в изображении украинско-еврейских отношений появляются филосемитские нотки.

В начале XX века, на фоне государственного антисемитизма и погромной волны, отношение к еврейскому вопросу стало маркером либерализма и свободомыслия. Во всяком случае, для российских писателей. А что думали на этот счет украинские литераторы и публицисты? 

Борьбе за еврейское равноправие сочувствовали такие издания, как «Украинский вестник» Грушевского, выходивший в Санкт-Петербурге с 1906 года, и журнал «Украинская жизнь», издававшийся в Москве усилиями Симона Петлюры. Во время революции 1905-1906 гг. Грушевский писал, что евреи, как и украинцы, являются жертвами иностранного господства, и настаивал на рассмотрении Думой закона об отмене черты оседлости. Адвокат Арнольд Марголин (впоследствии – заместитель министра иностранных дел Директории) имел широкую поддержку со стороны украинских кругов в ходе выборов в I Государственную Думу.

Кроме того, еврейская библейская история стала для многих украинских литераторов метафорой борьбы против угнетения. Подчеркну, я говорю не о народных массах, а тонкой прослойке интеллигенции, которая начала разрушать стереотип «ключей от церкви». Попутно создавая сентиментальный образ бедного, униженного еврея, вызывавший сочувствие — образ отчасти наивный, но позитивный.

Огромную роль в культурном взаимодействии играли театральные деятели. Еще в 1878 году Карпенко-Карый пытался изменить закон, запрещавший прием еврейских детей в реальные училища, а во время погрома 1881 года в Елисаветграде приютил несколько еврейских семей.

Троицкий народный дом, где располагался театр Садовского, ныне – здание Оперетты
Троицкий народный дом, где располагался театр Садовского, ныне – здание Оперетты

 

С открытием первого стационарного украинского театра в Киеве в 1907 году в его репертуаре сразу появились пьесы на еврейские темы. Здесь – в театре Садовского – ставили Авраама Гольдфадена, Шолома Аша и Якова Гордина. Пьесы последнего – «Миреле Эфрос» и «Сиротка Хася» – имели огромный успех.

К открытию сезона 1907 года Садовский готовил пьесу Евгения Чирикова «Евреи» в украинском переводе с великой Марией Заньковецкой в роле Леи, но цензура запретила постановку. Тем не менее, премьера, ставшая ответом на погромы 1905 года, состоялась в следующем сезоне. Есть свидетельства, что эта пьеса повлияла на двух будущих грандов украинского театра – Леся Курбаса и Гната Юру.

Вышедший в 1907 году украинский перевод «Евреев» содержал предисловие Симона Петлюры, отмечавшего, что «страдания Нахмана вызывают глубокое сочувствие в каждом, независимо от того, принадлежит ли он к этому народу, исторической судьбой которого стал тяжкий крест притеснений и насилия». В те годы Петлюра редактировал киевскую газету «Слово», разоблачавшую шовинизм и антисемитские взгляды некоторых авторов газет «Рада» и «Рідний край».

Нельзя обойти вниманием и огромную популярность бродячих театров – как украинских, так и еврейских, которые добирались до каждого медвежьего угла. Между прочим, в штетлах евреи обеспечивали аншлаги украинскому театру. Шел постоянный культурный обмен – украинские труппы реконструировали мир, хорошо знакомый евреям, и наоборот.

Это происходит и сегодня – в моем родном Виннипеге я с удовольствием хожу в еврейский культурный центр, где демонстрируют старые фильмы на идише. Такое впечатление, что ты попал в украинский мир, говорящий на другом языке. Думаю, такое же впечатление складывалось у евреев, ходивших на украинские спектакли – это были не герметично замкнутые миры. Этим и интересна украинская культура, включающая и поляков, и русских, и немцев.

Для меня, например, большим откровением стали пьесы, написанные в 1920-1922 годах о том, как еврейки влюбляются в украинцев, — эти постановки шли с большим успехом в маленьких городах по всей Канаде, и это – забытая страница истории.

Евгений Чириков и его пьеса «Евреи»
Евгений Чириков и его пьеса «Евреи»

А кто, например, помнит сегодня о хореографе Василе Авраменко, фактически создавшем современный украинский танец? Он гастролировал со своим коллективом по всему миру, а одним из любимых его танцев была еврейская хора – он везде его исполнял, в том числе и в Madison Square Garden, когда на сцену одновременно вышло более 500 человек, и в 1970 году в Иерусалиме.

Первый еврейский голос в украинской литературе – Гриць Кернеренко (Кернер) – свой среди чужих, чужой среди своих? 

В определенной мере – да, как он сам писал в стихотворении «Не рідний син»:

Прощай, Украйно моя –

Тебе я кинуть мушу:

Хоч за тебе я б оддав

Життя і волю й душу!

Але я пасинок тобі,

На жаль, це добре знаю.

Й проміж других дітей твоїх

Я не живу – страждаю.

Несила знести вже мені

Глумлінь тих понад міру

За те, що я й твої сини

Не одну маєм віру.

Тебе ж, Украйно моя,

Я буду вік кохати:

Бо ти хоч мачуха мені,

А все ж ти мені – мати.

Это написано в 1908 году, и очень точно передает ощущение раздвоения идентичности.

Я вырос в совсем другую эпоху, в украиноязычной семье в Британии, но даже я ощущал нечто подобное, хотя и в гораздо меньшей степени. В Канаде, где я живу сегодня, официально закреплена политика мультикультурализма. Но Кернеренко жил в абсолютно иных реалиях, когда требовалоось особое мужество для выбора украинско-еврейской идентичности. Именно он своим творчеством обратил внимание на то, что есть и такие украинцы – и это стало прорывом в украинской литературе.

Кернеренко довольно активно печатали на страницах престижных журналов и в антологиях, многим было важно услышать этот голос, осознать, что значит быть украинцем – не по рождению, а в силу сознательного культурного выбора.

Как отразился провал украинско-еврейского сближения в период УНР в публицистике и художественной литературе?

На волне всеобщего подъема еврейские партии поддержали Центральную раду, и это было крайне важно для УНР, ведь среди городского населения украинцы составляли не более трети. Остальные две трети – это русские и евреи на востоке, и поляки и евреи – на западе. Это и обусловило политику УНР, направленную на предоставление меньшинствам национально-персональной автономии.

Братская могила жертв петлюровского погрома в Проскурове

Фото: Википедия

                    Братская могила жертв петлюровского погрома в Проскурове

Все мы знаем, что было потом – погромы 1919 года отозвались в украинской литературе криком боли. В 1919-м (согласно отрывочным свидетельствам, якобы по просьбе Петлюры) Степан Васильченко пишет рассказ «Про жидка Марчика, бідного кравчика», опубликованный в газете «Україна» в тогдашней столице УНР Каменец-Подольском, и вышедший отдельным изданием. Сюжет нехитрый: бедный еврей приветствует вместе со всеми Февральскую революцию, но через год гибнет в погроме.

Писал о погромах и Клим Полищук, его рассказ «Окольными путями» (из записной книжки неизвестного)» – это дневник красноармейца, бывшего сторонника украинской независимости, павшего в бою. Он потрясен жестокостью войны, особенно, когда находит тело Иды Гольдберг – знаменитой актрисы, убитой во время погрома.

По иронии судьбы, командиры украинского и большевистского полков хорошо знают друг друга, поскольку росли вместе. Оба считают, что борются за независимую Украину. Но эти двое – еще не вся Украина: описывая похороны своей любимой актрисы, автор замечает, что две Украины сражаются друг с другом, а третья лежит перед ними в могиле.

Можно ли сказать, что политика украинизации и коренизации в 1920-е сделала украинцев и евреев союзниками в сфере культурного строительства? 

В этом контексте характерна книга Майка Йогансена о еврейских колониях, написанная в 1929 году. Он пишет, что стенгазеты выходят на двух языках: идише и украинском. Местный театр за зиму поставил шесть пьес: две на идише и четыре по-украински. Младшее поколение, в отличие от стариков, общается уже на украинском. Он пишет о еврейских девушках, скачущих по степи, о землепашцах-евреях, о футболистах, играющих за украинскую сборную, о здоровенном агрономе устрашающего вида. Как и зарисовки колонистов, сделанные в те годы художником Марком Эпштейном, портреты Йогансена свидетельствуют, что еврейские колонии уже мало отличались от соседних немецких или украинских.

Марк Эпштейн: «Красноармеец-трубач» (слева) «Женщина, кормящая козу» (справа)
Марк Эпштейн: «Красноармеец-трубач» (слева) «Женщина, кормящая козу» (справа)

 

Будущий председатель Союза писателей (СП) УССР Юрий Смолич действительно утверждал, что в 1920-е для многих евреев украинский язык стал родным. А можно ли говорить о появлении в эти годы плеяды писателей-евреев, сделавших себе имя в украинской литературе?

В первую очередь, это Леонид Первомайский (Гуревич) – большой украинский писатель, произведения которого, к сожалению, изуродовали поздними редакциями, где еврейский Б-г стал «природой», религия – «философией», а ребе – «добрым человеком».

В 1920-х годах еврейский голос отчетливо прозвучал в поэзии Раисы Троянкер, где ностальгия по еврейскому детству сочеталась с откровенным эротизмом. В 13 лет девочка сбежала из Умани с итальянским укротителем тигров из бродячего цирка. Позже она влюбилась во Владимира Сосюру, и поехала за ним в Харьков, где опубликовала два сборника.

Много евреев было среди литературных критиков и, в отличие от Кернеренко, их уже не попрекали происхождением. На глазах рождалась новая городская украинская культура, и евреи играли в этом процессе не последнюю роль.

С другой стороны, еврейские персонажи начинают появляться в произведениях многих украинских писателей: Мыколы Хвылевого, Николая Бажана, Бориса Антоненко-Давидовича, Юрия Смолича и многих других.

Лариса Троянкер и Леонид Первомайский
Лариса Троянкер и Леонид Первомайский

 

Этой волны украинизации и коренизации испугались в Москве. У меня как раз вышла книга, где проанализированы первые труды по истории украинской революции, написанные евреями. Авторы, например, сторонник украинизации Моисей Равич-Черкасский, член Центральной Рады Моисей Рафес критикуют российский шовинизм и антиукраинские настроения некоторых членов КП(б)У — все их статьи по этим вопросам были запрещены в 1926-м, уничтожены и забыты.

Как были репрессированы и ученые-евреи, сыгравшие активную роль в украинизации – одна из основательниц Института украинского научного языка Всеукраинской академии наук Олена Курило, редактор «Літературної газети» Самийло Щупак и т.д.

Тем не менее, в украинской литературе всегда существовали и антисемитские голоса – и голос талантливого прозаика Аркадия Любченко стал одним из наиболее громких…

Есть версия, что антисемитизм Любченко зародился еще в 1919-м, когда его якобы выдал ЧК местный портной-еврей. В 1930-е он возмущался тем, что 24 из 60 писателей (согласно его же подсчетам) живших в престижном доме «Ролит», имели еврейское происхождение. Он клеймит своего заклятого врага Натана Рыбака, который, по мнению Любченко, манипулирует главой СП Корнейчуком, на сестре которого Рыбак был женат.

По некоторым сведениям, и другие украинские писатели протестовали, что ими руководит еврей, известно даже выступление Александра Довженко на заседании СП, заявившего, что «евреи отравили украинскую культуру… они всегда будут нас ненавидеть, пытаются проползти везде и захватить все». И режиссера никто не одернул.

Что касается Любченко, то его антисемитизм носил расистский характер, недаром, он редактировал при немцах харьковскую газету «Нова Україна». Особенно сильное впечатление производят страницы его дневника с описанием эшелона с венгерскими евреями, следующего в лагерь смерти: «Седые, горбоносые, пейсатые – не жалко их, они мой народ столько веков и так безжалостно мучили».

Он был поглощен культом силы, который в 1930-е годы стал доминировать и в политике, и отчасти в литературе. Любченко пишет о зверях, о человеческой природе, о желании видеть силу в своем народе – все это умножило его ненависть к евреям, и он откровенно об этом говорит.

Аркадий Любченко. Справа: Первый номер газеты «Нова Україна», 7 декабря 1941 года

Фото: mediaport.ua

Аркадий Любченко. Справа: Первый номер газеты «Нова Україна», 7 декабря 1941 года

 

Любченко восхищался культом силы, а большинство коллег по цеху – и украинцев, и евреев – пошли за другим культом. Тот же Первомайский прошел путь от сентиментального еврейского писателя до воинственного сталиниста, поставившего силу слова на службу партии.

По некоторым данным, даже Мыкола Хвылевой служил в ЧК, а «Партия ведет» Павла Тычины может служить примером кровожадной риторики 1930-х. И это не исключительно нацистское или большевистское явление – Хемингуэй и Киплинг тоже отдали дань этому тренду, Филиппо Маринетти писал, что итальянцы должны есть не пасту, а побольше мяса, чтобы приобрести боевой дух. Социальный дарвинизм охватил мир. Чтобы выжить, мы должны быть крепкими и сильными, иметь когти, как писал один из идеологов ОУН Владимир Мартынец.

Но этот период прошел, и тот же Первомайский в 1960-х писал совсем другие стихи, словно искупая свое увлечение культом силы.

Еврейско-украинские писательские войны в конце 1940-х – начале 1950-х надолго испортили отношения между собратьями по перу?

В 1947-м, когда началась атака на «буржуазных националистов», обличительные письма с нападками на Максима Рыльского, Юрия Яновского и Петра Панча подписали такие критики-евреи как Евгений Адельгейм и Илья Стебун (Кацнельсон).

Прошло несколько месяцев и украинские писатели «ответили» еврейским коллегам. Любомир Дмитерко набросился на критика Александра Борщаговского, разнесшего в свое время «Богдана Хмельницкого» Александра Корнейчука, и на Ефима Мартыча (Финкельштейна) – за нападки на «Ярослава Мудрого» Кочерги. В осквернении украинского классического наследия обвинили Абрама Гозенпуда, Лазаря Санова (Смульсона) и упомянутых выше Стебуна и Адельгейма.

В 1951-м развернулась еще одна кампания по разоблачению «украинских буржуазных националистов», а в 1952-1953-м годах прошли «антисионистские» чистки. Один год вычищали евреев, а потом украинцев — одни топили других, а потом колесо поворачивалось в другую сторону — люди идут на подлость в периоды политической паранойи, чистеньких не остается.

Как украинские писатели отреагировали на Холокост

Прежде всего, надо понимать, что акцент на еврейской трагедии, мягко говоря, не приветствовался властями. Тем не менее, Николай Бажан еще в 1943-м году отдал дань памяти Бабьему Яру – за 18 лет до Евтушенко. Тычина в 1942-м написал «К еврейскому народу» и «Народ еврейский», а Максим Рыльский год спустя – «Еврейскому народу». Другое дело, что эти стихи не дошли до читателя, строфы Рыльского увидели свет лишь в 1988 году.

Портрет Николая Бажана, худ. Я.Кравченко. Справа: Докия Гуменная
Портрет Николая Бажана, худ. Я.Кравченко. Справа: Докия Гуменная

 

Мало кто знает о романе Докии Гуменной «Хрещатый Яр», основанном на дневнике, который она вела в годы оккупации. Конформизм, вина молчаливых свидетелей, реакция на запредельный ужас – все эти вопросы стали обсуждаться в обществе десятилетия спустя, но все они подняты у Гуменной. Роман вышел на Западе в начале 1950-х – резонанс был огромный, ведь речь шла о первой попытке осмысления Холокоста и украинско-еврейских отношений в эти годы – «Бабий Яр» Кузнецова был написан десять лет спустя. Но вскоре о книге забыли, а в Украине она до сих пор не издана и практически неизвестна.

Характерно, что писательница не идеализирует абстрактный «народ», хорошо зная, на что способен этот простой народ с его замечательными традициями. При этом взгляд Гуменной на украинскую идентичность намного опередил свое время – она видит членами большой украинской семьи все народы, оставившие след в нашей истории и культуре – от древних трипольцев до современных евреев.

Нашлось ли евреям «литературное» место в рамках нового советско-украинского патриотизма?

Им нашли место в далеком прошлом, но изменили контекст – евреи стали союзниками украинцев и вообще, положительными героями. В стихотворной драме Бажана «Олекса Довбуш» еврей-хозяин и его дочь – верные друзья и помощники благородного разбойника. В повести Якова Качуры «Иван Богун» еврей по имени Ицик присоединяется к казакам, при этом бьется ловко и лихо. Иван Ле в своем историческом романе «Наливайко» тоже вывел образ еврея, присоединившегося к восстанию Северина Наливайко.

Такой писатель, как Павло Загребельний в романе «Я, Богдан» нарушил табу на описание антиеврейского насилия, коснувшись темы погромов периода Хмельнитчины.

Это интересный, но единичный пример. А насколько современные украинские литераторы готовы обсуждать не только идиллические, но и трагические страницы совместной истории?

Пока не очень готовы, ведь эти темы еще не проговорены в обществе. Но делать это необходимо — для начала хотя бы издать дневник той же Докии Гуменной. Многие еще не осознали проблему участия украинцев в Холокосте, тем более, что это иногда идет вразрез с некоторыми нарративами ОУН и УПА.

Каждый случай должен рассматриваться индивидуально – среди членов УПА были и настоящие герои. Но нельзя забывать о том, что творили некоторые члены ОУН в 1941-м в Галичине, или члены УПА в 1943-м на Волыни – один и тот же человек мог быть и жертвой, и преступником – это очень сложная история, и еще не появился писатель, рассказавший об этом.

Вместе с тем, в 2000-е вышли очень интересные произведения, например, «Солодка Даруся, або Драма на три життя» Марии Матиос. Действие романа происходит во время Второй мировой войны в буковинском селе – это честная книга, раскрывающая тему участия местного населения в насилии и присвоении имущества при очередной смене власти.

Вообще Украина очень интересная страна – здесь существуют проблемы, бросающие вызов историкам, писателям, гражданскому обществу. Это заставляет тебя размышлять над сложными вопросами, и от этой сложности нельзя убежать.

Возникла ли еврейско-украинская идентичность в современной украинской литературе или Моисей Фишбейн остается в этом смысле уникальным автором?

У Фишбейна произошел чрезвычайно удачный сплав идентичностей. Это украинский поэт, которому было суждено родиться евреем. Его творчество как бы завершает дискуссию об украинской идентичности еврейских писателей, начатую Кернеренко, Троянкер и Первомайским. Эта эволюция отражает формат восприятия украинского еврея: сперва как «чужака», потом – как неудобного «своего» и, наконец, вполне приемлемого «своего».

Моисей Фишбейн
Моисей Фишбейн

 

В последние годы многие гражданские активисты, журналисты, да и не только они, стали позиционировать себя как украинские евреи – и это важно не только для Украины, но и для Запада, где при словосочетании «украинский еврей» люди удивленно вскидывают брови.

После Майдана мы живем в совершенно иную эпоху – эпоху рождения новой Украины и нового понятия украинства. Мы сидим с вами в центре Киева в крымско-татарском ресторане – и это тоже Украина, один из вариантов новой украинской идентичности, которая формируется на наших глазах. Главное сегодня – не мешать ей развиваться.

*

На мой взгляд, весьма интересное интервью – в нём больше научности, чем в некоторых изученных мною толстых книгах. Очевидно, украинские литературоведы, живущие в стране и за рубежом, давно и успешно работают над темами вроде «Еврейские образы в творчестве писателей Украины», «Украина в произведениях еврейских писателей». Обсуждение еврейско-украинских литературных связей «без гнева и пристрастия» способствует выстраиванию нормальных отношений между представителями двух народов. В этом смысле современные евреи Беларуси могут позавидовать своим южным «товарищам». Судя по вялой реакции, мало кого заинтересовали публикации в 2018 г. полузабытых произведений белорусских писателей: Тодора Кляшторного об антиеврейском погроме (1927), Григория Кобеца о Палестине (1933). «Проблема Шамякина» – и, шире, юдофобских мотивов в белорусском литературном наследии – затронутая этим летом, тоже как следует не проговорена…

Вольф Рубинчик, г. Минск

Опубликовано 24.11.2019  14:04
*

Конечно, здесь могло быть значительно больше фамилий – возвращаясь к Шевченко, можно привести цитату из Василия Львова-Рогачевского: «Еще более яркий пример этой самоотверженной, всепрощающей, чуткой любви к русской литературе представляет прекрасное стихотворение С. Г. Фруга, посвященное памяти Т. Г. Шевченко и читанное на вечеринке в годовщину его смерти. С. Г. Фруг приветствовал „святую тень“ певца, который в своих поэмах когда-то воспел кровавую резню Гайдамачины, воспел и Гонту и Железняка» и т. д. Но понятно, что такие претензии нельзя предъявлять ни автору интервью, ни его собеседнику.

Пётр Резванов, г. Минск   (25.11.2019  13:59)

Петлюра и трагедия евреев Украины

Погромщик Петлюра? Роль главы УНР в трагедии украинских евреев
Маричка Набока, Дмитрий Джулай
 
Симон Петлюра

Всего в результате погромов на территории распавшейся Российской империи в 1917–1921 годах погибли не менее 50 тысяч евреев. Преимущественно погромы происходили на территории Украины, за контроль над которой вела борьбу УНР во главе с Петлюрой. Но в какой мере Петлюра виновен в этих смертях лично и был ли он непосредственным организатором погромов?

Украинская служба Радио Свобода, изучив архивные документы и исследования ведущих иностранных и украинских историков, попыталась проанализировать роль Петлюры в том, что тогда происходило.

Убийство на улице Расин

Париж, 1927 год. Судят убийцу – еврейского часовщика, по политическим взглядам – анархиста Самуила Шварцбарда (в другой транскрипции – Шварцбурд). Не так давно на одной из парижских улочек он с криками “Это тебе за резню! Это за погромы!” всадил пять пуль в украинского эмигранта.

Убийцу оправдают. Его поступок расценят как “выражение праведного негодования” и “законной мести”. Процесс над убийцей постепенно превратится в суд над убитым – главой Украинской Народной Республики в изгнании Симоном Петлюрой.

Благодаря этому судебному процессу Петлюру отныне станут называть организатором массовых убийств евреев в Украине. Но так ли это?

Суд над Самуилом Шварцбардом. Фото: Bibliothèque nationale de France
Суд над Самуилом Шварцбардом. Фото: Bibliothèque nationale de France

Хаос и безвластие

1917 год. В Российской империи свергнут царь. Большевики устраивают переворот. Огромная многонациональная Российская империя распадается. За контроль над Украиной борются украинские националисты, красные, белые, поляки и другие силы. Страна тонет в хаосе и безвластии. Начинается гражданская война – всех против всех.

Массовые еврейские погромы становятся повсеместными: дома и имущество уничтожают, грабят, женщин насилуют. Погромщики убивают многих евреев, в том числе детей. В целом к концу войны погибнут не менее 50 тысяч евреев, преимущественно на территории нынешней Украины. Среди них и 15 родственников убийцы Петлюры – Самуила Шварцбарда.

Жертвы погрома в Проскурове (ныне Хмельницкий), устроенного отрядом атамана Семесенко, февраль 1919 года. Фото: Центральный государственный кинофотофоноархив (ЦГКФФА) Украины имени Г. С. Пшеничного
Жертвы погрома в Проскурове (ныне Хмельницкий), устроенного отрядом атамана Семесенко, февраль 1919 года. Фото: Центральный государственный кинофотофоноархив (ЦГКФФА) Украины имени Г. С. Пшеничного

Почему евреи стали мишенью?

До 1917 года евреи становились жертвами погромов на территории Украины не раз:

• 1648–1649 – во время восстания Богдана Хмельницкого

• 1768–1769 – во время другого восстания – Колиивщины

• 1881–1882 – после убийства российского императора Александра II

• 1905 – во время Первой русской революции.

Славянское большинство, в частности украинцы, часто считало евреев чужаками, рассуждая приблизительно так: нехристиане, не работают на земле, причудливо одеваются, имеют странные обычаи, живут обособленно. Евреи из-за своего горького опыта в свою очередь относились к славянским соседям подозрительно, а иногда и пренебрежительно.

Евреи не могли жить где хотели: власти предписывали им проживание только в так называемой “черте оседлости”. Евреям запрещалось заниматься сельским хозяйством. В университеты евреи допускались в минимальном количестве, было много других запретов и притеснений.

Черносотенные организации с фактического благословения властей устраивали еврейские погромы. Самая большая такая организация была на Волыни.

Украинская культура и язык для еврейского меньшинства были бесперспективными, поэтому среди образованной части евреев преобладала русская идентичность. Украинцы и евреи жили рядом, но не вместе. Гремучая смесь традиционного враждебного отношения, влияния многолетней антисемитской политики и мифов, умноженная на хаос, и стала причиной погромов.

Евреи были для воюющих сторон легкой добычей – безоружное меньшинство, которое можно было безнаказанно грабить и убивать. Жертвами погромов становились и другие меньшинства – например, немцы-меннониты. Однако именно евреев притесняли и грабили массово и повсеместно.

После погрома в Одессе, 1905 год
После погрома в Одессе, 1905 год

Кто участвовал в погромах?

В погромах и других репрессивных мерах против еврейского населения участвовали:

• Российская армия – до ее фактического развала в конце 1917 года

• Белогвардейские формирования, возникшие в 1918 году

• Большевистские отряды и позднее регулярная Красная армия

• Украинские войска

• Немецкие и австрийские войска – до их эвакуации в конце 1918 года

• Польские войска, участвовавшие в боевых действиях на территории Украины в 1918–1920 гг.

• Независимые атаманы и простые бандиты.

Каждая воюющая сторона подозревала евреев в предательстве, и именно этим оправдывала свои зверства и ограбления. Одни видели в евреях сторонников свергнутого царского режима, другие, наоборот, считали, что они поддерживают большевиков.

Самые жестокие погромы в отношении евреев – на счету белогвардейцев. Общее же количественное соотношение иное. По данным еврейского исследователя Нахума Гергеля, белые несут ответственность за 17% всех погромов в отношении евреев, большевики – за 9%, независимые формирования вместе – за 25%. По этой же статистике, именно “армия Петлюры” за годы гражданской войны в Украине совершила максимальное количество погромов – 40%.

Вопрос в том, организовывал ли Петлюра погромы лично и чтó он и его правительство сделали для борьбы с погромщиками

Гергель 90 лет назад основывал свою статистику на показаниях очевидцев, газетных публикациях и данных тогдашних еврейских общественных и различных правительственных организаций. Более актуальных подсчетов в настоящее время не существует. Но многие исследователи утверждают, что зачастую сложно отличить регулярные части УНР, вовлеченные в конкретные погромы, от нерегулярных формирований. Поэтому определение “армия Петлюры” – довольно неточное. Вовлеченность лояльных Петлюре войск в погромы требует дальнейших исследований.

Кристофер Гилли, автор научной работы “Не только Петлюра: украинское национальное движение и погромы 1919 года” (2017):

“Нахум Гергель был частью группы еврейских ученых, близких к Илье Чериковеру, он собирал различную информацию о происходивших погромах. Материалы включали в себя не только газетные публикации, но и документы министерства еврейских дел УНР, отчеты Красного Креста, а также показания потерпевших. У Гергеля была внушительная база источников для изучения погромов, она и сейчас остается основной для историков.

Нахум Гергель хотел избежать обвинений в преувеличении масштабов погромов. Он всегда использовал самые скромные оценки количества жертв. Поэтому большинство ученых утверждают, что данные Гергеля не соответствуют реальному уровню насилия.

Гергель в своих материалах разделяет жертв армии УНР и лояльных к ней атаманов. То есть статистика учитывает как регулярные, так и нерегулярные войска. Однако стоит отметить, что в момент становления Украинской Народной Республики не всегда было понятно, какие подразделения были регулярными, а какие – нет. Эта разница не всегда была принципиальной.

За последнее время новой статистики не появилось, ведь исследований на эту тему очень мало. Моя научная статья – одна из первых за несколько десятилетий. Историки в Украине не очень заинтересованы в изучении этой проблемы.

Стоит заметить, что споры об ответственности Петлюры не концентрируются на участии войск УНР в погромах и на их количестве. Некоторые (немногие) историки вообще отрицают участие подразделений УНР в погромах. Вопрос, скорее, в том, организовывал ли Петлюра погромы лично (я так не думаю), и чтó он и его правительство сделали для борьбы с погромщиками в своей армии. По моей оценке, не так много. Отчасти потому, что Петлюра и многие в его правительстве, хотя и не все, подозревали евреев в нелояльности к украинскому государству.

Важным вопросом также остается то, как УНР пыталась навести дисциплину в армии. Ведь следствием этого были не только погромы, но и неспособность создать эффективную боевую силу”.

Один из самых печально знаменитых погромщиков, атаман Семесенко, на лечении. Фото: YIVO
Один из самых печально знаменитых погромщиков, атаман Семесенко, на лечении. Фото: YIVO

Какова роль войск Директории в погромах?

В конце 1918 года Петлюра торжественно входит в Киев. Еще недавно он сидел в Лукьяновской тюрьме, а сейчас вместе с другими лидерами нового правительства УНР – Директории – совершил успешный вооруженный переворот. Власть гетмана Скоропадского, которая держалась на немецких штыках, свергнута.

Основа повстанческого войска, возглавляемого Петлюрой, – атаманские подразделения. Обычно атаманами становились харизматичные авторитеты в определенном регионе. Петлюра смог сплотить этих людей вокруг одной цели – свержения режима Скоропадского. Но вскоре атаманы вышли из-под его контроля. Крестьян, подчиненных атаманам, не интересовали идеи Директории. Им важнее было получить землю.

После антигетманского восстания начались новые кровавые еврейские погромы. Их исполнители преимущественно называют себя “петлюровцами”. Но на практике они – лишь номинально подчиненные Директории и неподконтрольны ей.

В погромах участвовали и так называемые регулярные части УНР, но они скорее были партизанскими. Помимо дисциплинированных бойцов, в них также были также бывшие черносотенцы, преступники и другие маргиналы, которых война привела в войска Директории.

Самый жестокий погром устроили подразделения атамана Семесенко. Всего за четыре часа в сегодняшнем Хмельницком они убили, по разным оценкам, от 400 до полутора тысяч евреев.

Погромы набирают страшные обороты. “Сейчас в Украине каждый бандит называет себя “петлюровцем”, – отмечала французская делегация в Украине.

Профессор Университета Виктории (Канада) Сергей Екельчик, специалист по истории Украины, Советского Союза, национальных отношений и исторической памяти, автор трех монографий:

Западный стереотип Петлюры-погромщика абсолютно несправедлив

“Местное украинское население (даже соседи) часто участвовало в погромах, как и в царские времена. Однако автоматически считать из рассказов пострадавших всех этих “украинцев” войсками УНР – преувеличение. Среди них были как регулярные части, так и различные отряды, которые в большей или меньшей степени признавали украинскую власть, но не обязательно ей подчинялись. Были, наверное, и обычные грабители в военных шинелях, которых еврейское население называло украинцами, казаками или гайдамаками. Но это не значит, что они представляли украинскую власть.

Мне бы очень не хотелось, чтобы такое прочтение тех трагических событий ставило под сомнение факт кровавых погромов 1919 года и участия в них украинцев. Но считать правительство УНР ответственным за погромы – это также упрощение истории.

Украинское правительство не смогло решительно остановить погромы на территории, которую провозгласило своей. За это может нести ответственность Петлюра. Но, в отличие от Белой армии, антисемитской пропаганды правительство УНР не вело и погромы осуждало. Почему он не смог их остановить (и кто бы при тех обстоятельствах смог?) – вопрос для нового поколения историков. Но западный стереотип Петлюры-погромщика абсолютно несправедлив”.

Директория воевала одновременно против трех противников – Красной армии, белых Вооруженных сил Юга России и Войска Польского. В ходе боевых действий многие “петлюровцы”, которые присягали Директории, бросают позиции и массово переходят к противникам, Петлюра практически теряет контроль над войсками. Через два месяца от лояльной ему стотысячной армии осталась только пятая ее часть.

Жертвы погрома в Черкассах, июнь 1920 года. Фото: ЦГКФФА Украины
Жертвы погрома в Черкассах, июнь 1920 года. Фото: ЦГКФФА Украины

 

Петлюре постоянно приходилось отступать. “В вагоне Директория – под вагоном территория” – это популярное тогда выражение как нельзя лучше характеризовало власть УНР: Петлюра часто мог контролировать лишь ту территорию, где находился его вагон.

Йоханан Петровский-Штерн, профессор Северо-Западного университета (Чикаго, США), автор шести монографий об истории и культуре евреев Восточной Европы и проблемах украинско-еврейских отношений:

“Поезд, которым Петлюра ездит из Каменца в Фастов (город в Киевской области), из Фастова в Киев и обратно, – это начало и конец его власти и контроля над армией.

Петлюра стоит в Бердичеве. Местные евреи встречают его хлебом-солью, но одновременно в 10 минутах ходьбы от этого места происходят еврейские погромы. У Петлюры нет армии и территории, которую он контролирует. Поэтому совершенно невозможно говорить об ответственности одного человека, который не был функционирующим верховным главнокомандующим.

Когда мы говорим “армия Петлюры” – мы руководствуемся понятиями из предыдущей эпохи. Если бы это было реальностью, то не пришли бы большевики. Украина не была бы в Советском Союзе. И мы бы с 1918 года говорили об истории независимой Украины, но этого же не произошло.

Погромы надо исследовать на конкретных примерах, так, как это делают микроисторики. Какое именно подразделение совершало погромы, подчинялось ли оно в этот момент УНР, руководствовались ли их командиры антисемитскими лозунгами, ассоциировали ли они себя с УНР до или после погромов, осознавали ли свою украинскость. Это все нужно вписывать в историю украинско-еврейских отношений ХХ века – историю непростую и проблематичную. Но нам не нужен нарратив, в котором все прямолинейно и посыпано песком, как дорожки в советской армии.

Мы должны научиться задавать вопросы, на которые у нас не будет быстрых и окончательных ответов. Убийство Петлюры в 1926 году на улице Расин – это не ответ на вопрос о его ответственности за погромы. Надо быть готовыми искать ответы много лет”.

У Петлюры нет армии и территории, которую он контролирует

Даже когда власть Директории ограничивалась клочком территории вокруг Каменца, погромы в Украине не утихали. Только в мае бойцы вчера еще пробольшевистского атамана Григорьева убили 3500 евреев. С юга наступала Белая армия. Ее поход сопровождался массовыми изнасилованиями еврейских женщин, целенаправленными убийствами целых общин. На ее счету около 5500 убийств.

По подсчетам того же Нахума Гергеля, “армия Петлюры” несет ответственность приблизительно за 17 тысяч задокументированных смертей.

Был ли Петлюра антисемитом?

При этом никаких подтвержденных поступков или высказываний антисемитского характера историки у Петлюры так и не нашли.

Известно, что во время учебы в семинарии Петлюра становился на защиту евреев, за что даже получил прозвище “отец евреев”. Позже, издавая журнал, Петлюра публиковал положительные статьи о евреях. Он печатал тексты многих еврейских авторов, в частности, будущего идеолога еврейского государства – Зеэва Жаботинского.

В правительстве Петлюры было целое министерство по еврейским делам – первое подобное в Европе. Евреи получили “национально-персональную автономию”. Правительство Петлюры выплачивало пострадавшим от погромов евреям большие денежные компенсации – на сумму 20 миллионов гривен.

Симон Петлюра в годы обучения в семинарии. Фото: ЦГКФФА Украины
Симон Петлюра в годы обучения в семинарии. Фото: ЦГКФФА Украины

​Какова роль Петлюры в погромах?

Существуют десятки документов, в которых Петлюра осуждал еврейские погромы. Они находятся в архивах. Вот фрагмент одного из них: “Всем, всем – смерть погромщикам […] приказываю провокаторов немедленно расстреливать, сообщив об этом населению. В дальнейшем в таких случаях требую твердости и решительной расправы с такими провокаторами по закону военного времени. Главный Атаман Петлюра”.

Такие грозные заявления на какое-то время сдерживали погромщиков. Но вести открытый конфликт со своими командирами Петлюра не решился – каждое подразделение было на вес золота. Поэтому большинство таких приказов оставалось лишь на бумаге. Даже печально известного атамана Семесенко арестовали не за убийство евреев в Хмельницком, а за отказ выполнять приказы Директории.

По разным сведениям, за участие в погромах власть УНР казнила до сотни своих бойцов. Однако в целом Петлюре и правительству УНР не удалось остановить погромы на территории, которую они провозглашали своей.

Как глава государства он должен был нести ответственность за поступки своей армии

Лично Петлюра никогда не отдавал приказа убивать евреев и не поощрял погромы. Но, по мнению авторитетного американского исследователя Генри Абрамсона, Петлюра все же должен нести часть ответственности за эти преступления – как глава государства, которое провозгласил, но не мог контролировать.

Генри Абрамсон – профессор, преподавал в Гарвардском, Корнельском, Оксфордском и Еврейском университетах. Автор шести книг, среди которых “Молитва за власть. Украинцы и евреи в революционную эпоху 1917–1920”:

“Доказать, что Петлюра несет ответственность за погромы как субъект, невозможно; действительно, имеющиеся свидетельства указывают на то, что он не был организатором погромов. С другой стороны, как глава государства он должен был нести ответственность за поступки своей армии, несмотря на то, что сам довольно слабо контролировал ее”.

Почему за Петлюрой тянется репутация погромщика?

Суд в Париже над убийцей Петлюры был эмоциональным и политизированным. Известный французский адвокат Анри Торрес взялся защищать Шварцбарда. Торрес был членом Французской коммунистической партии, но за четыре года до процесса над Петлюрой его из нее исключили. Адвокат часто брался защищать анархистов, которым себя считал и Шварцбард.

Место убийства бывшего главы Украинской Народной Республики
Место убийства бывшего главы Украинской Народной Республики

 

Для процесса над Петлюрой группа ученых подготовила целую книгу, где доказывала его соучастие в погромах. Ее издал Комитет еврейских делегаций на английском и французском языках. Но многие документы, которые могли бы помочь в защите Петлюры, в книгу не включили. Этот сборник стал одним из векторов, который на десятилетия определил направление исследований еврейских погромов в Украине и роли в них Симона Петлюры.

Суд вызвал большой резонанс в мире. Шварцбарда поддержали, в частности, Альберт Эйнштейн, Ромен Роллан и Марк Шагал. Всего после 24 минут размышлений французские присяжные оправдали подсудимого. Убийство Петлюры признали “законной местью”. А вдове Петлюры присудили штраф в один франк за отмывание брусчатки от крови ее мужа.

Оригинал

* * *

Взгляд на вину Петлюры от нашего автора (2014 г.): 

ЗАБОЙСТВА ПЯТЛЮРЫ ВАЧЫМА БЕЛАРУСКАГА ЯЎРЭЯ

Опубликовано 16.11.2018  15:03

Беседа с Александром Ройтбурдом

Александр Ройтбурд: чрезмерно увлекаясь прошлым, мы рискуем потерять будущее


«Автопортрет с двумя тростями»

Александр Ройтбурд — популярный блогер, лидер мнений и, главное, один из самых известных и востребованных украинских художников, чьи произведения находятся в музее современного искусства МоМА в Нью-Йорке, Третьяковской галерее в Москве, PinchukArtCentre в Киеве и многочисленных частных коллекциях. С недавнего времени Александр — директор Одесского художественного музея, который возглавил после победы в конкурсе, сопровождавшемся грязной кампанией против художника. Мы говорим о новой украинской идентичности, Майдане и антисемитизме, исторической памяти и модернизации культуры, гражданском обществе и патриотизме.

— После скандального голосования в облсовете один из ваших сторонников написал в Facebook, что депутаты не утвердили Ройтбурда из-за фамилии.

— Возможно, это и было дополнительным мотивом, но явно второстепенным. Правда, в травле поучаствовал один депутат, который отличился еще несколько лет назад в ходе дискуссии о возрождении еврейского музея в Одессе. Когда вопрос был вынесен на сессию горсовета, этот джентльмен произнес нечто вроде: пока украинцы между собой дерутся — евреи решают свои вопросы. Я заявил тогда, что в любой цивилизованной стране карьера этого политика была бы  окончена, и получил личного врага.

Но, справедливости ради, отмечу, что других антисемитских выпадов ни тогда, ни теперь не припомню. Если не считать, конечно, «говняный навет» новой страницей в истории гонений на евреев (в ходе кампании против Ройтбурда один из его оппонентов заявил, что художник в 1990-е писал картины фекалиями, что вызвало смех в профессиональной среде, — прим. ред.).

— Когда человек с вашей внешностью и фамилией стал называть себя политическим украинцем?

— Это началось еще в годы Перестройки, хотя само определение, разумеется, появилось много позже. Часто бывая в Москве и наблюдая имперские фантомные боли, я чувствовал отношение к Украине как к чему-то вторичному, не стоящему внимания. Так возник территориальный патриотизм — мне не хотелось быть жителем второсортной республики.


«Поднимающий знамя»

В 1991-м я искренне радовался провозглашению независимости Украины. Когда в Москве пугали воинствующим национализмом Руха, в Одессе на первой демонстрации этого движения несли во главе колонны три флага — желто-голубой, российский триколор и флаг Израиля с магендавидом. Да и среди активистов тогдашнего одесского Руха были евреи — Борис Херсонский, например.

В 2002 году я осел в Киеве и за многие годы увидел в центре столицы одну (!) антисемитскую надпись — «Бей жидов» — с нацарапанной шестиконечной звездой. Надпись была перечеркнута и под ней по-украински выведено: «Антисеміт — рука Москви».

Конечно, в те годы в Киеве процветала антисемитская МАУП, на Майдане стоял лоток с антисемитской литературой — он существует по сей день — буквально на днях мне протянули там «Майн кампф» с вопросом: «Вам не треба?» Я хочу переадресовать этот вопрос Владимиру Вятровичу — автору закона о запрете коммунистической и нацистской идеологий и их символики. Почему запрещается ввоз в страну книг Бориса Акунина, чьи взгляды разошлись с официальной линией УИНП, и при этом в центре столицы открыто продается «Майн кампф»?

Все это было и отчасти осталось, но важно понимать масштаб. На Майдане меня возмутила явно спровоцированная Россией попытка разыграть еврейскую карту. Один мой пост в Facebook на эту тему растиражировали многие зарубежные СМИ — а я всего-навсего признал, что антисемиты на Майдане есть. Как они есть везде. На спектакле в Гранд Опера, на пляже в Гонолулу или на одесском Привозе. Но Майдан как явление не носил при этом антисемитского характера. Попытки спровоцировать межнациональный конфликт часто исходили от пророссийских сил, и они быстро пресекались.

Собственно, именно тогда — в 2014-м — начала реально формироваться украинская политическая нация — и я к ней принадлежу, оставаясь евреем и человеком, воспитанным в русской культуре.

— Не смущает, что в последнее время все чаще слышатся «патриотические» голоса, призывающие евреев не вмешиваться в суто українські справи? Это тем более удивительно, что подобные призывы во времена Майдана возникали по другую сторону поребрика, мол, нееврейское это дело  с жовто-блакитным флагом по Крещатику бегать.

— Скрепоносцы с обеих сторон при всей ненависти друг к другу транслируют одинаковый месседж. И это касается не только еврейского вопроса, но и самых разных проблем — от прав ЛГБТ до современного искусства. Одно из звеньев этого консервативного тренда — «евреи, не вмешивайтесь». Но я слышал это и в СССР, и в постсоветской Украине. Причем, с обеих сторон.


«Шабат», 2014

На одной из выставок, которую я курировал в Одессе в середине 1990-х, немецкий художник сербско-русского происхождения выставил инсталляцию, представлявшую собой иконы, в которые были воткнуты ножи. Разразился скандал, который быстро дошел до Управления культуры. Управление в то время возглавлял Роман Исаакович Бродавко, который пришел ко мне со словами: Саша, вы же понимаете, что мы —  евреи — не должны вмешиваться в православные дела. Понимаю, — говорю я, — поэтому, как еврей, не считаю возможным вмешиваться в отношения православного художника со своей религией. Он носит крест и в рамках своих отношений с Богом имеет право на любое высказывание.

Призывы «не вмешиваться» звучат и со стороны части (впрочем, небольшой) украинских патриотов. Антисемитизм в Украине был всегда — это не новость. Но здесь он был бытовым и материалистичным — в отличие от российского антисемитизма, носившего порой мистическо-философский, едва ли не религиозный характер. Еврей для украинца часто был нежеланным соседом, в России же иудей превращался в мифологизированного персонажа, носителя вселенского зла.

— Сами-то сталкивались с антисемитизмом в детстве и юности?

— Это было сложно, учитывая, что в моем классе из 45 учеников было 15 евреев, 15 неевреев и 15 полуевреев. Поэтому того самого — настоящего антисемитизма — я в детстве не знал. Ну, поругались соседи, один другого назвал жидом, а в ответ услышал «хозерская морда» (от слова хозер — свинья). На уровне ругательств в 1960-е годы идишем владела вся Одесса.

— Разочарование стало общим местом в оценках происходящего в Украине в последние четыре года. Или вы не очаровывались?

— Я понимал, что в Украине не появится вдруг просвещенная власть, которая совершит чудо. Было ясно, что придет другое правительство, которое будет за что критиковать.

Но главное — произошел перелом. Мы вышли из Египта.

Возможен некий откат, к власти могут прийти популисты, но тотального триумфа прошлого не будет. Не исключаю появления какой-то фигуры, способной объединить  общество. За несколько недель до выдвижения Порошенко никто не мог предположить, что это — будущий президент. В отличие от России — здесь нет предопределенности.

— Как блогер вы много пишете о новой украинской идентичности, опору для которой ищут в противоречивом и раздирающем украинцев на части прошлом. Это неизбежно в условиях внешней агрессии, когда власть мобилизует народ не «за», а «против»?

— Это происходит везде, но чрезмерно увлекаясь прошлым, мы рискуем потерять будущее. Я и двадцать лет назад говорил, что невозможно найти в прошлом объединяющую идею для такой страны, как Украина. Эту идею надо искать в совместном проекте будущего.

На мой взгляд, концепция исторической памяти, продвигаемая УИНП, основана на полуправде и мифах. Это плохой фундамент. Разумеется, нужно реабилитировать знаковые для украинской истории фигуры, но и умалчивать о темных страницах  нельзя. Миф о яром антисемите Петлюре — инициаторе еврейских погромов — так же нелеп, как и миф про Петлюру — «жидівського батька», все силы положившего  на спасение евреев и борьбу с погромами. И то, и другое — подтасовка. Была сложная история с кровавыми трагедиями, но надо признать, что целью УНР было не «окончательное решение еврейского вопроса», а национально-культурная еврейская автономия — революционный шаг для Европы того времени.

Некоторые историки ставят эту модель в пример всем странам, возникшим на обломках Российской империи. Другое дело, что она не реализовалась — теория разошлась с практикой, похоронив красивую мечту.


«Гуд бай, Караваджо»       

— Это трезвая оценка, но почему гражданское общество позволяет водить себя за нос в вопросах исторической памяти? Всего тысяча человек вышли в этом году в Киеве на марш памяти Степана Бандеры. Предположим, что на каждого активного сторонника идей лидера ОУН приходится тридцать пассивных. Но и тогда численность адептов радикальной идеологии 1930-х годов не дотягивает даже до одного процента! При этом Киевсовет единогласно принимает решения относительно проспекта Бандеры и улицы Шухевича. Не странно ли?

— Это реверанс в сторону формирующегося государственного нарратива, в котором фигура Бандеры занимает центральное место. Просто одна из локальных версий национальной памяти доминирует в этом нарративе над остальными. Для большинства же украинцев центральной и восточной Украины Бандера — в лучшем случае символ борьбы с Россией.

Мне близка идея львовского историка Василия Расевича о том, что исторический нарратив в нашей стране необходимо строить исходя из множественности локальных памятей. Фигура Екатерины II в Одессе воспринимается иначе, чем в Тернополе. А в Черновцах стоит памятник императору Францу Иосифу, который вряд ли с восторгом приняли бы в Харькове. И это нормально — кому-то «було добре за цісаря», а кто-то впитал в себя одесский миф, во многом основанный на фигуре Екатерины, когда  наш город, который основали французы и итальянцы, носившие парики и панталоны, «стал Европой». Это то, что не надо унифицировать.

Очевидно, что попытка превратить локальный культ в общенациональный несет некий мобилизационный потенциал. Но мобилизует он тех, кто и так уже мобилизован. А вот тех, кто потенциально готов отождествить себя с украинским проектом, но не с локальной памятью западных областей, — таких людей подобный культ отпугнет.

— Зачем мы позволили навязать себе этот спор, который выгоден лишь России? Не пора ли перестать следовать навязанным нам правилам игры — они нам Сталина, мы им — Шухевича, они нам —  георгиевскую ленточку, мы им — символику СС «Галичина».

— Я сам постоянно задаю этот вопрос. И не только себе, но и публично при каждом удобном случае, за что часть патриотично настроенных сограждан считает меня украинофобом.

— Не кажется ли вам, что процесс декоммунизации проявил нашу абсолютную   инфантильность? Смешно думать, что от атавизмов коммунистической идеологии можно избавиться, сменив табличку с неудобным названием улицы. А то, что мы все были соучастниками дракона, каждый из которых с энтузиазмом клал свой кирпичик в основание этой системы, никому не приходит в голову. У вас это не вызывает отвращения своим лицемерием и полным отсутствием шанса на реальную рефлексию, переоценку своего прошлого? 

— Так происходит потому, что создается миф об оккупации Украины. И не было ни «коренизации», ни «відродження», впоследствии расстрелянного, ни революционного авангарда, ни мощной науки — это все «оккупанты». Украинцы не имеют никакого отношения ни к построению сталинской диктатуры, ни к модернизации страны, ни к победе СССР во Второй мировой. Они были только жертвами.

Из серии «Если в кране нет воды»

На самом деле Украину не оккупировали 100 лет назад — это во многом был ее выбор. Навязанный, неудачный, но выбор. Украина в целом пошла за большевиками. Нельзя сбрасывать со счетов российскую интервенцию, но, не будучи поддержана народом, советская власть не установилась бы тут всерьез и надолго. Нужно прямо сказать об этом, не перекладывая вину на «чужинців», русских имперцев, красных комиссаров, «жидокоммуну» и т.д. Это был выбор народа, и народ за него отвечает. Все были и соучастниками преступлений, и соавторами побед и достижений той власти.

Настоящая декоммунизация в моем понимании — это не запрет книги о русском самогоне из-за серпа и молота в иллюстрациях, а освобождение от уверенности, что у общества есть единственно правильная идеология и каноническая версия истории.

Что касается рефлексий, то для них нужна некая политическая стабильность, которая невозможна в условиях вялотекущего военного конфликта и оккупации части территории. Плюс неизжитое советское отношение к культуре и интеллектуалам. Эта бомба под Украину на самом деле гораздо опаснее, чем может показаться на первый взгляд. Борьба со мной как кандидатом на пост директора Одесского художественного музея показывает, что мои оппоненты прекрасно понимают, какие стратегические высоты им нельзя сдавать.

— Характерно, что баллотируйся вы не в Одессе, а скажем, в Тернополе, где нет Оппозиционного блока, зато есть ВО «Свобода», — сопротивление было бы не меньшим.

— Это естественно, поскольку ВО «Свобода», как и Оппоблок, — «скрепная» партия. Не случайно, и в Одессе в рядах протестующих были проукраинские фигуры —  какие-то активисты Майдана, старый руховец — это все борцы за «скрепы».

— Откуда этот страх модернизации? После революции обычно бывает по-другому.

— На Майдане произошло сразу несколько революций — Украину ведь обошла стороной Весна народов 1848 года, вот мы и получили социальную, антиколониальную и революцию геополитического выбора в одном флаконе. При этом каждый пришел на Майдан со своей повесткой дня…

Тем не менее нынешний вектор развития меня устраивает. Достаточно того, что молодые люди, которых я вижу, — результат уже совершенно иного восприятия мира.

— Было бы странно, если бы мы не поговорили о культуре, которая во многом и создает нацию. С одной стороны, власть вроде бы стимулирует появление украинского продукта — отсюда и языковые квоты на ТВ, и помощь отечественному кинопроизводству — это нормальный процесс, который идет, скажем, и во Франции. Но достаточно ли этого?

— Языковые квоты — вопрос скорее политики, чем культуры. Украинская культура в целом нуждается в модернизации, но единой модели, которую мы могли бы взять на вооружение, нет. На мой взгляд, работу министерства культуры необходимо разделить на два направления — сохранение культурного наследия (это и архитектурные заповедники, и музеи, и библиотеки и т.д.) и культурная модернизация, которая должна стать государственной программой на десятилетия. Система кровообращения нашей культуры должна быть совместима с европейской.

— А какова, на ваш взгляд, судьба русскоязычной культуры в Украине? Она обречена на вымирание в течение одного-двух поколений? Или превращение в комфортное культурное гетто?

— Думаю, что еще на протяжении двух поколений русскоязычная культура будет доминировать  в городах Востока и Юга Украины. Это объективная реальность. Мне кажется, что билингвизм — скорее достоинство, чем недостаток. Что не мешает увеличению удельного веса украинского языка и культуры, — это совершенно естественно.

Если значительная часть моих сверстников, считавших украинский «телячей мовой»,  сегодня совершенно свободно общается на этом языке, — процесс идет. Я с детства читал по-украински, например, впервые биографию Шолом-Алейхема прочел на украинском языке, по-русски ее найти не удалось.

— Еврейская культура — что она значит для вас?

— Для меня это, прежде всего, ашкеназская культура — Атлантида, почти канувшая в лету. Это еврейская кухня — стряпня моей мамы и бабушки, еврейский фольклор как фон одесского детства, идиш — язык, на котором говорили мои родители, когда хотели, чтобы я их не понял. Моя еврейская идентичность связана не с религией, а с этой исчезающей Атлантидой.


«Ни дня без халоймес»

«Цадики»  

Часть моих работ — это рефлексии, навеянные хасидскими притчами или какими-то представлениями о быте моих предков. Есть рефлексии другого типа, которые отражены в серии «еврейских» портретов, где я нарядил в талесы нееврейских знаменитостей — от Пушкина и Шевченко до Майкла Джексона.

— С чем связаны ваши надежды? Вопрос не только к художнику, но и к «политическому украинцу».  

— С новыми коммуникациями. Все-таки сознание человека, живущего в Интернете, кардинально отличается от сознания человека, живущего в телевизоре. Во всемирной паутине каждый — сам себе лоцман, эта иная степень свободы в оперировании информацией. В то время как телевизор поставляет готовую стандартизированную пищу для мозга.

— Но большинству людей именно такая готовая пища и нужна. 16 млн радиоприемников в частном владении насчитывалось в 1941-м году в Германии. И люди не слушали Би-Би-Си на немецком языке — им вполне хватало нацистского официоза.

— Так действовал защитный механизм, срабатывающий сегодня у россиян. Когда государство тотально навязывает свой нарратив, человек, его не воспринимающий, начинает чувствовать себя изгоем. Понимая, что либо он живет среди сумасшедших, либо сам не вполне нормален. Рано или поздно психика начинает искать компромиссы с господствующей точкой зрения  так рождается рефлекторный конформизм.

— Другими словами, наша сила в том, что у нас этот единый довлеющий нарратив не вошел в плоть и кровь?

— Именно так, и надеюсь, что все попытки его внедрить потерпят неудачу.

Беседовал Михаил Гольд  

Оригинал

Опубликовано 01.06.2018  07:33

От редактора. Напоминаю о необходимости и важности финансовой поддержки сайта.
Текст на русском и как это сделать, читайте внизу этой публикации