Tag Archives: Сергей Лозница

Руки-лица… (В. Р.)

Шалом. Cобытия в истерзанной Украине, где многие тысячи жертв, миллионы беженцев, а имущества уничтожено на 500 миллиардов долларов (или больше), не берусь уже подробно комментировать. В первую очередь звучать должны голоса очевидцев, и желательно — без литературной обработки.

Разве что усомнюсь в том, что позиция «нам не надо космополитов, страну должны представлять носители правильной национальной идентичности», продемонстрированная Украинской киноакадемией (кейс Сергея Лозницы, украинcкого режиccёра белоруccкого проиcхождения), поможет делу мира. Сергей резонно возмутился, хоть и с перехлёстом («это нацизм»).

«Oпальный» режиccёр

Наверно, при нынешних обстоятельствах всякого, кто не против Украины, следовало бы воспринимать как (потенциального) союзника. Но киноакадемикам проще не видеть полутонов: «кто не с нами, тот против…» Лишь иcпортили cебе репутацию, иcключив космополита Лозницу.

Огульная травля россиян, приметы которой не первую неделю наблюдаются в странах «первого мира», тоже подливает масла в огонь. И не могу не согласиться со знаменитым танцовщиком, выступающим против путинcкой агреccии:

Михаил Барышников осудил санкции в отношении российских артистов и спортсменов, которых увольняют престижные западные театры и не допускают до международных соревнований. Об этом он заявил в интервью The Guardian.

«Открытый обмен в искусстве — это всегда хорошо. Неправильно возлагать тяжесть политических решений [властей] на плечи артистов и спортсменов, родственники которых могут быть под угрозой на родине. Для людей в уязвимой позиции нейтралитет — уже мощное высказывание.

О том же — иными словами — говорилось на belisrael 04.03.2022.

Хорошая пеcня против войны, и клип душевный

Увы, «за компанию» под санкции попали и шахматисты Беларуси, в целом ещё меньше вовлечённые в провластные проекты, нежели их коллеги из РФ (по крайней мере, о здешних аналогах Анатолия Карпова или Сергея Карякина мне не известно). Инициативный тренер из Бреста Владислав Каташук пытался уговорить западноевропейcких шахадминистраторов, чтобы не наказывали хотя бы нашу молодёжь (игроков в возраcте до 20 лет), да толку мало… Пока?

Удар приняли на cебя и перепиcочники, вообще далёкие от влаcть предержащих (даже в иcполкоме Белоруccкой федерации шахмат они, как правило, не представлены). Тем не менее руководcтво международной федерации шахматиcтов-заочников (ICCF) приняло два cпорных решения:

Удаление российских и белорусских национальных флагов с сайта ICCF. С немедленным вступлением в силу флаги российских и белорусских игроков/команд будут удалены и заменены логотипом ICCF. За это решение проголосовало большинство членов Совета директоров.
Приостановка международных турниров для России и Беларуси. С немедленным вступлением в силу и до запланированного на август регулярного Конгресса в Глазго федерациям России и Беларуси запрещено проводить международные турниры по приглашениям. Однако в соответствии с правилами ICCF они смогут проводить:

(а) национальные,

(б) товарищеские и

(в) турниры, не относящиеся к рейтингу.

Из ответа нашего комитета заочных cоревнований:

Шахматисты-заочники Беларуси выражают недоумение и удивление решением Совета директоров ИКЧФ от 5 марта этого года. Безо всяких объяснений и оснований для этого приняты решения, противоречащие логике и основополагающим принципам игры по переписке. Этим решением, в частности, грубо нарушена ст.10 Устава ИКЧФ… Что касается ситуации «в мире», вызвавшей сегодня необыкновенный резонанс. Народы Беларуси и Украины, вне зависимости от вождей и руководителей, исторически связывают крепкие и дружеские отношения. У многих из нас там живут родственники и друзья. Мы глубоко переживаем за события, происходящие в соседней братской стране, и выступаем за быстрейшее и незамедлительное прекращение военных действий в Украине и мирное разрешение конфликта. На Западе всегда декларируется верховенство Конституции и закона. Но оказалось, что и вы, представители стран с многовековыми устоями законопослушания, способны в угоду чьим-то интересам преступать законы. Мы, шахматисты-заочники, многие из нас — люди с ограниченными возможностями и пенсионеры, для которых единственным окном в мир являлась шахматная игра с друзьями разной национальности, цвета кожи и вероисповедания, в одночасье оказались отвергнутыми из этого чудесного мира шахмат.

Тексты взяты с сайта corrchess-by.com.

Пока Запад, заигрывавший c Лукашенко в cередине 1990-х (да и позже), «воюет» c детьми и пенcионерами, культик личности на просторах Cинеокой продолжает раздуваться. Бывший президент Национального олимпийского комитета ещё не достиг уровня Иосифа Виссарионыча 70-летней давности (о том времени самая известная песенка почившего 21.03.2022 Юза Алешковского: «Товарищ Сталин, вы большой учёный — в языкознаньи знаете вы толк»). Oднако по числу потреблённых славословий за отчётный период уже приблизился к византийским ваcилевcам, ну и отчасти к хасидским цадикам. Когда-нибудь это будет столь же смешно, как нижеследующие анекдоты:

***

Рассказывает хасид литваку:

– Однажды ребе упал в воду, глубина была больше трёх метров, а наш ребе не умеет плавать. К счастью, у него были при себе две маринованные селёдки. Он взял их в руки, они ожили и вытащили его на берег.

– Я тебе не верю. Чем ты можешь это доказать?

– Ты же видишь: ребе жив.

***

– Наш ребе каждый день беседует с Богом на равных.

– Откуда ты знаешь?

– Он сам говорил.

– А если он врёт?

– Как может врать человек, который каждый день беседует с Богом на равных?

А сейчас послушаешь БТ-новости о «великом чудотворце миротворце», почитаешь какого-нибудь Щ., позиционирующего себя как социолога (sb.by, 21.03.2022)…

Обращение Александра Лукашенко к Зеленскому в интервью [японскому телеканалу TBS] носило экзистенциальный характер. Напомнив корреспонденту о злодеяниях США и ядерных бомбежках в Хиросиме и Нагасаки, Президент остудил пыл некоторых ястребов и разорвал порочный круг информационных фейков, навязываемый коллективным Западом.

Интервью показало, что Глава государства спас нашу страну от войны и глобальной катастрофы и продолжает давать сигнал Украине и Западу прекратить братоубийственную войну. Историческую роль Александра Лукашенко в сохранении мира нам еще придется оценить. Но уже очевидно, что Глава государства видит будущее и знает рецепт мироустройства.

…и скорее грустно делается. Кстати, нехудо бы спросить у бывшего директора академического института социологии Геннадия Коршунова, «прозревшего» насчёт здешнего режима в 2020 г., каким образом Щ. получил ответственную должность в институте. Фейспалм же самый настоящий.

Не иначе как от великой прозорливости и знания рецепта мироустройства «великий кормчий» накануне беседы с японцем заявил (president.gov.by, 15.03.2022): «Сейчас этот доллар уже потихоньку начинает проседать. Потому что никому не нужен. Особенно в связи с этими санкциями, которые введены против нас». И добавил: «Информационная агрессия будет увеличиваться. На дискредитацию государства в глазах населения брошены огромные ресурсы».

Если набрать в поисковике «Как Лукашенко предсказывал крах доллара», то, начиная с 2010 г., вывалится много забавных прогнозов. Обычно после таких прогнозов падал почему-то белорусский рубль. И если 11 лет назад за доллар можно было получить в банковcких учреждениях лишь около 30 копеек (3000 р. без учета деноминации 2016 года), то в марте 2022 г. — более трёх рублей.

Впрочем, зачем далеко ходить? В минском научно-практичеcком центре медицины (отличное место для раccуждений о финансах!) 25.02.2022 «верховный пророк» объявил:

С тех пор, за неполные 4 недели, бел. рубль просел по отношению к доллару аккурат на 1/6. Кто же поcле этого занималcя «дискредитацией государства»? 😉

Или cнова несознательные граждане виноваты — массово кинулись скупать буржуинскую валютку? Позвольте, тогда как же это их недоверие «Главе государства» стыкуется с официально объявленными итогами «референдума» 27.02.2022? 😉 😉

Для cравнения, как в роковой меcяц менялcя курc в воюющей Украине:

С 28,48 гривны за доллар 22 февраля — до 29,25 22 марта, т. е. национальная валюта обесценилась официально менее чем на 3%. Правда, курс чёрного рынка повыше, что-то около 32,5, но и в таком случае «обвал» — только на 1/7. У соседей чуть больше доверяют своей валюте, нет?! (Об ослаблении белорусского рубля по отношению к гривне в январе 2018 — январе 2022 гг., т.е. ещё до масштабных санкций, см. здесь.)

Удручает, что на фоне всех экономических неурядиц в Беларуси (килограмм обычного сыра в прошлом месяце — 13-14 p., сейчас — 18-20) продолжаются посадки по надуманным поводам. Напомню, 11.03.2022 cхватили википедиста Марка Бернштейна, 12-го ему выписали 15 суток. Не пожалел суд и д-ра филологических наук, профессора Аллу Кожинову, уволенную из БГУ — чуть раньше Бернштейна она получила 13 суток (вот-вот выйдет?). А пока сидели Алла и Марк, за что-то антивоенное был арестован на 15 оcтепенённый историк Александр (Алесь) Белый… и это я еще до журналистки «Новага часу» Дианы Середюк не добрался (отбыла трудные 15 суток; вместе с мужем Евгением Батурой отпущена 18 марта).

А. Белый; Д. Середюк & Е. Батурa. Фото из открытых источников

Филиал Белгосуниверситета уже можно открывать на Окрестина или в СИЗО на Володарского. Еще проще — обнести факультеты БГУ, да и прочих тутэйшых вузов, колючей проволокой; пущай студенты и преподы постепенно привыкают к тому, что в любой момент могут узреть «небо в клеточку».

Вольф Рубинчик, г. Минск

22.03.2022

w2rubinchyk[at]gmail.com

Опубликовано 23.03.2022 08:52

Сергей Лозница о своем фильме “Бабий Яр. Контекст”

29.09.2021

Марина Барановская

Бабий Яр: между Холокостом, советским антисемитизмом и забвением

Сергей Лозница, режиссер фильма “Бабий Яр. Контекст”, в интервью DW рассказал о том, почему вместо игрового фильма снял документальный, о Холокосте, антисемитизме и необходимости говорить правду о трагедии в Киеве.

Кадр из фильма “Бабий Яр. Контекст”

Фильм Сергея Лозницы “Бабий Яр. Контекст”, снятый при поддержке Мемориального центра Холокоста “Бабий Яр” и смонтированный из документальной хроники 1941-1946 годов, рассказывает о событиях, предшествующих расстрелу нацистами 33 771 еврея в оккупированном Киеве 29-30 сентября 1941 года, и следующих за этой трагедией. Премьера картины состоялась на Каннском кинофестивале, где “Бабий Яр. Контекст” получил приз “Золотой глаз”.

Накануне 80-летия катастрофы в Бабьем Яре DW поговорила с режиссером о работе над картиной, Холокосте в СССР, забвении, антисемитизме и необходимости говорить правду, чтобы не допустить повторения трагедии.

DW: Вы занимаетесь этой темой без малого 10 лет – в 2012 году вы собирались снимать игровой фильм об этой трагедии. Как родилась эта идея?

Сергей Лозница

Сергей Лозница: Я вырос в Киеве, на Нивках, в районе по соседству с Бабьим Яром. Учился плавать в бассейне “Авангард”, построенном в конце 60-х как часть спортивного комплекса, который должен был появиться на месте расстрелов евреев. Потом строительство остановили, все засыпали и сделали там парк, уничтожив еврейское кладбище. Я возвращался домой из бассейна пешком, мой путь пролегал через этот парк, и иногда я натыкался на странные камни с надписями на загадочном языке. Тогда я понятия не имел, что это – обломки еврейских могил. Но вопросы в моей детской голове возникали: что это, откуда это?

Позже на этом месте появился камень с надписью, что здесь будет памятник “советским гражданам, расстрелянным в Бабьем Яре”. Тогда я, наверное, впервые узнал о совершившейся здесь трагедии. В школе никто ничего не рассказывал. В 1976 году в парке установили уродливый советский памятник – я хорошо помню его появление.

А примерно в 1988 году я прочитал книгу Анатолия Кузнецова “Бабий Яр”, и она меня потрясла. Тогда я еще не думал, что стану кинорежиссером. Когда же я начал снимать игровое кино, одним из первых сценариев, которые я задумал, была история Дины Проничевой, спасшейся из Бабьего Яра. Первую версию сценария я написал в 2012 году. Провел довольно серьезную работу, несколько лет занимался только поиском материалов в архивах, работал с историками, специалистами по истории Киева в эпоху немецкой оккупации.

Кадр из фильма “Бабий Яр. Контекст”

Чем больше я узнавал о трагедии, тем яснее становилось, что у моего фильма не может быть одного главного героя или группы героев, как это принято в традиционном кинематографическом нарративе. Форма и структура сценария постепенно трансформировалась, и, в конце концов, я пришел к нарративу, состоящему из отдельных эпизодов, представляющих все основные силы, игравшие ту или иную роль в катастрофе Бабьего Яра: немцы, советская армия, НКВД, националисты, евреи, жители Киева…

Я собирался начать съемки игровой картины “Бабий Яр” летом 2020 года.

– А как получилось, что первым появился монтажный документальный фильм, собранный из архивной кинохроники?

– Началась пандемия, и мы вынуждены были отложить съемки. Это очень сложная историческая картина с огромным количеством локаций, с тысячами актеров массовых сцен, с международной съемочной группой и т.д… Незадолго до начала пандемии, зимой 2020 года, Илья Хржановский, художественный руководитель Мемориального Центра Холокоста “Бабий Яр” в Киеве, предложил мне сделать для Мемориала проект. К этому времени я уже работал с архивными материалами – хотел поставить в игровой фильм сцены, смонтированные из документальной хроники. И я предложил Илье сделать инсталляции из архивных эпизодов.

Мы работали с архивами нескольких стран, и мне удалось найти уникальные кадры, снятые совершенно разными людьми: и операторами немецких рот пропаганды, и советскими военными операторами, и немецкими офицерами и солдатами, у которых были любительские камеры, и они на досуге снимали “видео-дневники” своего похода на восток.

В немецком бундесархиве (Федеральный архив Германии – Ред.) нам удалось найти кадры погрома во Львове. Это совершенно уникальный материал, который мы оцифровали и отреставрировали. Также обнаружили очень много материалов о советских военнопленных. Чем дальше я работал над эпизодами для инсталляции, тем яснее понимал, что из этих эпизодов у меня выстраивается полнометражная документальная картина.

– В каких архивах вы искали видеохронику для фильма?

– Первым был архив Пшеничного в Киеве, где, помимо хроники первых месяцев войны и прекрасных съемок Киева, я обнаружил советский киножурнал длительностью 17 минут о Киевском процессе 1946 года (судебный процесс над 15 нацистскими преступниками, совершившими злодеяния в Украине в 1941-44 гг. – Ред.). А все материалы по этому процессу – три часа съемки – нашлись в Российском Государственном архиве кинофотодокументов в Красногорске. И среди этих материалов было снятое целиком свидетельство Дины Проничевой, спасшейся из Бабьего Яра.

Вообще советских материалов о первых месяцах войны не так много, а немцы снимали очень активно, в том числе, и на передовой. Очень важным был бундесархив. В нем мы работали два года, потому что там горы материалов. Я по названию дивизий и корпусов, вошедших на территорию Советского Союза, по траектории их движения определял, материалы какого немецкого подразделения мне нужны, и кое-где находил уникальные кадры. Есть, например, невероятная в художественном смысле съемка: первые месяцы войны, какое-то селение, сожженные дома, советские военнопленные, немецкие солдаты, орудия, кони, танки, – все вместе. Это снято не для пропаганды, кто-то снимал для себя – потрясающие цветные кадры.

Еще мы работали с частной коллекцией Карла Хоффкеса и с региональными немецкими архивами – там тоже можно найти любительские съемки. Например, в Штуттгартском земельном архиве я обнаружил редкие кадры первого взрыва на Крещатике – их совершенно случайно сделал немецкий офицер, который в этот день, 24 сентября, находился в Киеве именно в этом месте и снимал на камеру все, что происходило вокруг.

Кадр из фильма “Бабий Яр. Контекст”

– События до и после трагедии в Бабьем Яре поданы в виде документальной кинохроники. Съемок расстрелов в Бабьем Яре не существует в принципе – вместо этого на экране замедленный фоторяд из фотографий немецкого фотографа Йоханнеса Хелле, снятых на следующий день. А вслед за ними – растянутая в кадре длинная цитата из очерка Василия Гроссмана “Украина без евреев”. Эта часть фильма резко контрастирует с его общей стилистикой. Почему вы включили эту цитату в картину?

– Для меня фильм сложился в тот момент, когда я обнаружил эссе Василия Гроссмана. На территории бывшего Советского Союза оно было опубликовано на русском языке полностью только один раз – в рижском еврейском журнале “Век” в 1991 году. А до этого первая часть эссе, переведенная на идиш, появилась в 1943 году в газете “Эйникайт”, которая издавалась Еврейским антифашистским комитетом.

И в эссе “Украина без евреев” Гроссман очень точно пишет о том, что произошло. Такого определения я не встречал нигде. Он говорит о том, что был уничтожен, выкорчеван с корнем целый народ. Народ, который жил на этой земле без малого пять веков, стерт с ее лица. Это практически библейский текст, который нельзя читать без слез. В фильме я цитирую большой фрагмент из эссе Гроссмана. Это, если хотите, стейтмент – этот текст должны прочитать. И для меня это кульминация картины – ровно на ее середине. А дальше – послесловие.

– В фильме полностью отсутствуют комментарии – на экране лишь кадры кинохроники и минимум титров, объясняющих события. Но в том, как смонтированы эпизоды, в том, как они выстроены, авторский взгляд очень ощутим. Каков он был, ваш авторский замысел?

– Я строил картину таким образом, чтобы она вызвала сильное переживание, сильную эмоцию. У меня есть наивная вера в то, что если человек переживет эту эмоцию – во время просмотра или позже, вспоминая увиденное, – может быть, он задумается над тем, что делал бы сам в таких диких обстоятельствах. И если вдруг он когда-нибудь столкнется с чем-то подобным, может быть, пережитое ощущение трагедии как-то даст о себе знать, удержит этого человека от преступления.

– В одном из интервью вы сказали, что Бабий Яр – это символ Холокоста на территории Советского Союза. Но в советской историографии было принято считать, что в Бабьем Яре погибли не евреи, а советские граждане. Почему во времена СССР память об убийстве евреев в Бабьем Яре была практически размыта?

– По-моему, это предельно ясно: потому что Советский Союз был антисемитским государством. Все его правители были антисемитами. Тон задал еще Сталин, который сразу после войны начал готовить большой Холокост в Советском Союзе с уничтожением евреев как внутренних врагов – опираясь на уже существующий и активно подогреваемый, разлитый в советском пространстве антисемитизм.

И эта “традиция” сформировалась и сохранилась – и при Хрущеве, и в дальнейшем. А вообще это тема для историков – уверен, что вопросы строительства памятника рассматривались в ЦК компартии Украины, так что было бы интересно поднять все документы, связанные с Бабьим Яром. Полагаю, такая работа уже была проведена.

– Мемориала в память об убитых в Бабьем Яре евреев не было в течение почти 80 лет после трагедии. Причем 30 лет из них – это годы независимости Украины. И даже сейчас работа Мемориального центра Холокоста “Бабий Яр” вызывает активное противодействие некоторых “представителей прогрессивной общественности” в Украине. Чем это можно объяснить?

– Мемориальный комплекс за 30 лет не появился потому, что для этого необходима была, во-первых, политическая воля тех, кто руководил Украиной. А ее, по всей видимости, не было. Во-вторых, для этого необходима была воля киевлян. Ведь эта трагедия произошла в Киеве, а, значит, ответственность лежит, в том числе, и на всех его жителях. Это же страшное пятно на городе. Но я, к сожалению, не вижу у моих сограждан страстного желания помнить о трагедии и хранить эту память.

В 2004 году была сделана попытка создать в Бабьем Яре государственный “украинский мемориал” – опять-таки, не сказав всей правды о том, что это было, прежде всего, место уничтожения евреев, которых расстреливали только за то, что они – евреи. Эта попытка не удалась.

Сегодня, когда команда Ильи Хржановского делает такую важную и нужную работу, сторонники “альтернативного мемориала” пытаются им каким-то образом помешать, оклеветать, обвинить… Меня это поражает: вместо того, чтобы заниматься созиданием, люди занимаются разрушением.

Кадр из фильма “Бабий Яр. Контекст”

– Участие местного населения в преступлениях Холокоста – очень чувствительная для Украины тема. В картине есть кадры кинохроники, где жители Львова встречают нацистов цветами, где киевляне развешивают плакаты “Гитлер – освободитель”. Вы не боитесь, что после показа фильма в Украине вас обвинят в провокации?

– Я полагаю, что люди, которые будут смотреть фильм, обладают здравым смыслом. Коллаборационизм – крайне болезненная тема, он существовал в каждой оккупированной нацистами стране. Ничего уникального в этом нет. Однако опыт работы с историей коллаборационизма и с памятью о ней у каждой страны свой. На мой взгляд, люди должны знать правду.

На территории бывшего СССР во время Второй мировой войны были уничтожены 2 миллиона 900 тысяч евреев – выжило меньше одного процента. На территории Украины до войны жили примерно полтора миллиона евреев. Убить такое количество людей силами только лишь айнзацгрупп – какими бы бойкими и энергичными они ни были – невозможно.

Один из ведущих историков Холокоста, Тимоти Снайдер, в книге “Переформатирование наций” пишет о том, что ни одна немецкая айнзацгруппа самостоятельно не собрала бы по всем городам, поселкам и деревням Украины такое количество евреев. Этим сбором занимались 12 -18 тыс. местных полицейских, которые затем участвовали и в расстрелах.

Известно, что местные жители доносили на евреев, выдавали их немцам, а иногда и самостоятельно проводили карательные операции. В архивах СБУ, с которыми я работал, есть история о том, как после расстрелов в Бабьем Яре жители Подола отправились искать уцелевших евреев. Нашли 12-13 человек, в основном, старух, которые не были в состоянии передвигаться, выкопали яму на пересечении двух улиц, и в этой яме забили их камнями и засыпали землей. После освобождения Киева в 1943 году этих людей повесили, а перед этим они дали подробные показания на суде.

Я читал протоколы допросов: “Запишите, пожалуйста, что моя жена не принимала участие в избиении – она только снимала сапоги”. На месте этого зверского преступления должна стоять мемориальная табличка или мемориальный знак, но о нем никто не знает. А ведь таких историй, поверьте мне, было достаточно.

– Можно было ожидать, что заключительными в фильме станут кадры Киевского процесса 1946 года и сцена повешения приговоренных к казни немцев. Почему вы решили завершить его кадрами 1952 года, где Бабий Яр по решению Киевского горсовета заливают смесью воды и строительного грунта?

– Я с самого начала собирался закончить фильм кадрами замыва Бабьего Яра. Для меня эта картина – о забвении. О трагедии, которая была забыта. Мне кажется, что преобладающее отношение к убийству в Бабьем Яре – равнодушие. Если выйти сегодня к Бабьему Яру и спросить у людей, живущих в домах, построенных на месте расстрелов, нужен ли мемориал, нужно ли как-то об этой истории говорить, рассказать правду о том, что происходило, я уверен, что большинство откровенно скажет, что их это не интересует.

– Это очень неутешительный прогноз…

– Да просто вспоминать некому. До войны в Киеве жил миллион человек, и четверть из них, 25 процентов, были евреями. Если бы сейчас в городе жили 250 тысяч евреев, думаю, к этой истории было бы совсем другое отношение. К сожалению, мы продолжаем жить в обществе, где люди идентифицируют себя, причисляют к себя к группам по этническому происхождению.

– Какой, на ваш взгляд, главный урок, который мы должны вынести из трагедии Бабьего Яра?

– Я думаю, что люди должны узнать правду о том, что происходило. Как на этой земле случилась такая катастрофа, почему. Люди должны понимать механизмы, которые привели к ней, чтобы не допустить ее повторения. Для этого нужна правда. Потому что если этого не произойдет, эта трагедия будет преследовать, как призрак, и не даст возможности развиваться дальше.

– Несмотря на то что в Германии была проведена большая работа в плане культуры памяти и исторической ответственности, Бабий Яр не занимает большое место в этом нарративе. Тема расстрелов евреев в Восточной Европе современному жителю ФРГ не особенно хорошо известна. Как вы думаете, какой будет реакция в Германии на ваш фильм?

– Я не знаю. Но я могу рассказать, какой у меня был опыт, когда мы озвучивали фильм. Мы делали картину в Литве, в Вильнюсе, и мой ассистент пригласил человек десять немцев, живущих и работающих в городе, для озвучивания нескольких сцен. Никто из них не был профессиональным актером, нам просто нужны были носители языка. Озвучивать, как вы понимаете, нужно было преступников: таких, например, как генерал-губернатор Польского Губернаторства Ганс Франк. И все эти десять немцев, которых мы пригласили, охотно с нами сотрудничали и благодарили за то, что мы делаем такую важную и нужную картину об исторической трагедии. Говорили, что гордятся тем, что смогли нам помочь.

Я уверен, что стране, в которой проработана эта тема, где жива память о трагедии Холокоста, будет очень сложно вернуться к преступной политике – неважно, против евреев или какого-то другого меньшинства. Поэтому очень важно создавать в Украине такие институции, как Мемориал, ведущий огромную научную, культурную и просветительскую работу. Полагаю, Украина в самом начале этого пути. Спустя 80 лет.

Источник

«Бабий Яр. Контекст» — документальный фильм Сергея Лозницы о Холокосте и заговоре молчания Убийства в нем не показаны, но зрители в Каннах выходили с сеанса молча

Опубликовано 09.10.2021 13:13

В. Рубінчык. НУ, ЗА ЗУБРЫЗМ?

Вось і прайшоў дзень, калі Уладзіміру Караткевічу магло б споўніцца 90 гадоў (26.11.2020). Адзначалі даволі шырока: барды Алесь Камоцкі і Анатоль Івашчанка запісалі новыя трэкі на словы юбіляра, Арлоў у адмысловым відэазвароце распавёў пра кантакты з цёзкам і старэйшым калегам, пра яго значнасць.

У Слоніме Сяргей Чыгрын выдаў паштоўку, прысвечаную Караткевічу. «Радыё Рацыя» не прамінула скарыстацца юбілеямі (згадала і стагоддзе Слуцкага збройнага чыну), каб парэкламаваць сябе на мяжы Польшчы і Беларусі. Білборды з надпісамі «Верым, можам, пераможам» і «Жыве Беларусь» з’явіліся акурат 26 лістапада.

Грамадская кампанія «Годна» прапанавала сваёй аўдыторыі падзяліцца найлепшымі цытатамі з класіка. Але ж найбольш з пералічанага спадабаўся мне паўжартоўны тэст «Хто вы з герояў Караткевіча?» на культуртрэгерскім рэсурсе wir.by.

Парадавалі, вядома, і гутарка пра Караткевіча з яго пляменніцай Аленай Сінькевіч, і мурал на сцяне дома ў Оршы, намаляваны Дзмітрыем Талкачовым…

А гэта ўжо Баранавічы, новы раён (Бароўкі). Крыніца

Праўда, гледзячы на аршанскі мурал i баранавіцкае графіці з заклікам «Рабі нечаканае, рабі, як не бывае…», я не мог пазбыцца суму ад таго, што ў Мінску на вул. В. Харужай пакуль што не зроблена нічога падобнага. А круціліся ж ідэі ў інфапрасторы, не адзін месяц круціліся.

І – няма на сёння ў Мінску ані вуліцы Алеся Загорскага, ані завулка Гервасія Вылівахі. Зварот пра ўвекавечанне ў тапаніміцы караткевіцкіх герояў падпісалі некалькі беларускіх літаратараў акурат пяць гадоў таму, прапанова была занесена ў адмысловы спіс. Чаму было да юбілею Караткевіча не ўспомніць пра яе?.. Аднак у 2020 г. выявіліся моцныя «канкурэнты» з мастацкага свету: гарадскія ўлады вырашылі назваць вуліцы імёнамі архітэктара Леаніда Левіна (1936–2014), кампазітара Ігара Лучанка (1938–2018), мастака Міхася Савіцкага (1922–2010). Яднае гэтых людзей, апрача іх бясспрэчных здольнасцей, доўгатэрміновая лаяльнасць да начальства… і, у прыватнасці, да рэжыму, які склаўся пасля 1994 г.

У пачатку лістапада 2020 г. пад эгідай упраўлення культуры Мінгарвыканкама было арганізавана «грамадскае абмеркаванне» – хутчэй за ўсё, для праформы. Тым не менш я адгукнуўся, пажадаўшы тым, хто прымае рашэнні, звярнуць увагу на мой спіс-«дваццатку» (насамрэч там больш імёнаў), а таксама нагадаўшы пра ідэю з Загорскім і Вылівахай, падтрыманую Саюзам беларускіх пісьменнікаў. Адказ прыйшоў наступны:

Падобна да адпіскі… Ну, дзякуй, што хоць па-беларуску.

Трэба прызнаць, што афіцыёз не праігнараваў 90-годдзе класіка. Агенцтва БелТА падрыхтавала «дасье» з цікавым пасажам: «Як і сотням тысяч яго равеснікаў, Уладзіміру Караткевічу давялося зведаць жахі вайны: масіраваныя бамбёжкі Оршы, няўдалую спробу эвакуацыі, нялёгкае партызанскае жыццё…»

Перадрук на сайце «галоўнай газеты»

Праўда, у чэрвені 1941 г. дзесяцігадовы Караткевіч быў у Маскве і бамбёжак Оршы не бачыў, а потым, калі жыў на Разаншчыне, на Урале і ў Арэнбургу, за лінію фронту да партызанаў наўрад ці мог хадзіць, але гэта ўжо дэталі… Паводле версіі «галоўнага гісторыка», і Ленінград быў пад нацысцкай акупацыяй, дык чаму б не дапусціць, што Разань таксама? 🙂

Вось яшчэ цікавостка ад sb.by – тэст на веданне твораў юбіляра. «Л – логіка» ^_^

І ўсё ж матэрыялы да юбілею Караткевіча – далёка не найгоршае ў прапагандысцкіх кампаніях улады. Стараюся не глядзець СТВ (хопіць таго, што тут змарнаваў на гэты канал цэлы абзац), але з перадачай, датычнай смерці Рамана Бандарэнкі, хлопца з нашага раёна, не мог не пазнаёміцца. Дый надта ўжо імпэтна альтэрнатыўныя СМІ «раскручвалі» той сюжэт, паказаны 25.11.2020, а ў «Советской Б.» з’явілася тэкставая версія «маштабнага расследавання».

Якія высновы я для сябе зрабіў:

– «перавод стрэлак» з рэальных ліхадзействаў (збіццё Рамана да смерці) на ўяўныя (учынак урача, які падзяліўся інфармацыяй пра стан збітага з журналісткай) не выглядае пераканаўчым ні ў якім вымярэнні;

– разумеючы гэта, гора-аўтары насычаюць свой «дыскурс» збыткоўнымі падрабязнасцямі кшталту таго, што Раман жыў на вул. Чарвякова за кіламетр ад «плошчы Перамен» (таму, маўляў, гэта не «яго» двор), што некалі ён служыў у в/ч 3214, што пасля аб’явы на tut.by пра яго смерць 12.11.2020 цягам чвэрці гадзіны сабралося мноства людзей з «аднолькавымі» свечкамі і лампадкамі (+ ідыёцкае пытанне: «на плошчы перамен чакалі не акрыяння Рамана, а яго смерці?») Як ужо адзначаў, вакол пл. Перамен – некалькі дваццаціпавярховых дамоў, а супермаркет знаходзіцца максімум за 100 метраў ад месца падзей. Нават дзесяці мінут было дастаткова, каб наведаць яго і вярнуцца з набытымі свечкамі;

– афіцыйныя асобы круцяцца, як уюны на патэльні, апраўдваючы заяву свайго боса пра тое, што Раман увечары 11.11.2020 выйшаў у двор п’яны. Адзін з намеснікаў генпракурора РБ, Генадзь Дыско, прабубніў па СТВ (пер. з «рускай»):

Апублікаваныя ў інтэрнэце копіі дакументаў пра вынікі (? – В. Р.) адсутнасці этылавага спірту ў крыві Рамана Бандарэнкі, аформленыя ва ўмовах тэрміновага аказання медычнай дапамогі, не ўлічваюць увесь спектр неабходных даследаванняў пры вызначэнні стану пацыента. У прыватнасці, кожны мог звярнуць увагу, што ў адным з апублікаваных дакументаў адсутнічаюць вынікі даследавання іншых біялагічных асяроддзяў, у тым ліку мачы. Па выніках судова-хімічнай экспертызы ў біялагічных асяроддзях Рамана Бандарэнкі, узятых работнікамі тады ж у бальніцы хуткай дапамогі, знойдзены алкаголь.

Нарколагі кажуць, што аналіз крыві – асноўны; калі ён паказаў адсутнасць алкагольнай інтаксікацыі на момант аналізу, то мачу дапушчальна і не даследаваць. Там-такі можа быць «знойдзены алкаголь» (сляды), але наяўнасць слядоў не ўплывае на паводзіны чалавека. Г. Дыско, відаць, пасаромеўся агучваць лічбу, блізкую да нуля (0,1 праміле?! яшчэ меней?) Міністэрства аховы здароўя РБ не сёння пастанавіла, што лёгкая форма інтаксікацыі пачынаецца ад 0,3 праміле…

– падслухоўваюць у РБ і тых, хто не падазраецца ў злачынствах; запісы падслуханых размоў лёгка «зліваюцца» прапагандыстам, якія робяць патрэбныя ім нарэзкі;

– у Сінявокай сфармаваліся ўжо цэлыя дынастыі нягоднікаў (хто глядзеў па БТ «Дзяцей хлусні» ў 1995 г., той пагодзіцца са мною);

– што з усім гэтым рабіць, да канца пакуль няясна. Нягоднікі адно выскаляюцца-распаляюцца ў адказ на рацыянальныя довады і апеляцыі да маралі, дый суды ім збольшага патураюць.

– гісторычны досвед як бы намякае, што ў такіх выпадках «паспалітаму люду» без атрадаў самаабароны не абысціся… Але тут я не заклікаю да іх стварэння, бо: а) не ўпэўнены, што заклік быў бы правільна ўспрыняты; б) сам не магу «паказаць, як трэба».

Затое дазволю сабе падказаць, які сімвал аб’яднаў бы «лепшых людзей» з ліку прыхільнікаў С. Алексіевіч, А. Лукашэнкі і З. Пазняка, вакол чаго патэнцыйна магла б сфармавацца «чацвёртая сіла». Зубр! Магутная жывёла, здаецца, рэальна блізкая ўсім…

Металічная інсталяцыя на стыку Брэсцкай і Мінскай абласцей (з’явілася ў 2003 г.). Фота адсюль

Гаваркі зубр быў адной з галоўных дзеючых асоб на «Еўрапейскіх гульнях» у Мінску (чэрвень 2019 г.). Многія гледачы ўпадабалі яго болей, чым самі гульні 🙂 Вольналюбныя жывёлы нярэдка ўцякаюць з Белавежскай пушчы. Уладзіміру Караткевічу сама Беларусь па абрысах нагадвала зубра.

З сярэдзіны 2000-х гадоў кіруючая групоўка ўзяла сабе на ўзбраенне крывую, касую, але ж «ідэалогію» (умоўна – «лукашызм»). Хоцькі-няхоцькі варта проціставіць ёй нейкі «-ізм/-ызм». На жаль, лібералізм, сацыялізм, анархізм і пад. у той ці іншай ступені скампраметавалі сябе, дарма што ў названых комплексах ідэй/практык ёсць свае плюсы. Тое ж можна сказаць пра этнанацыяналізм.

Некаторыя чытачы, убачыўшы апошняе паняцце побач з прозвішчам Зянона Станіслававіча, засумняваліся, ці слушны мой «дыягназ», датаваны яшчэ 2017-м годам. Добра, паглядзім, як этнанацыяналізм трактуецца ў англамоўнай вікіпедыі:

Форма нацыяналізму, пры якой нацыя… вызначаецца ў тэрмінах этнічнасці з націскам на этнацэнтрычны падыход да розных палітычных праблем… Этнанацыяналісты лічаць, што «нацыі вызначаюцца агульнай спадчынай, якая звычайна ўключае агульную мову, веру і агульнае этнічнае паходжанне».

Калі пачытаць артыкул З. Пазняка «Этнас і нацыя» (2013), то высветліцца, што яго тэзісы на 90%, а мо і на 95%, адпавядаюць трактоўцы, прапанаванай у вікіпедыі. Праграма яго партыі таксама шмат у чым «этнацэнтрычная»; партыя КХП-БНФ, напрыклад, выступае:

– за адхіленне спробаў асіміляцыі беларускага этнасу праз палітыку змяншэння адноснай колькасці карэннага этнасу Беларусі…

– за дзяржаўную і грамадскую падтрымку захавання нацыянальнай тоеснасці беларусаў за межамі нашай краіны, асабліва тых, хто жыве на этнічных беларускіх землях.

Яўрэі ў Беларусі разглядаюцца ў гэтай праграме як «нацыянальная меншасць».

Усё гэта гаворыцца не ў крыўду шматгадоваму лідару КХП-БНФ – этнанацыяналізм даволі распаўсюджаная з’ява ў свеце (у Ізраілі таксама…) і не абавязкова вядзе да «распальвання міжнацыянальнай варожасці і этнічнай дыскрымінацыі». Тым не менш да грамадскага прагрэсу ён таксама не абавязкова вядзе.

Я паставіў бы на тэрмін «зубрызм», які адсылаў бы да лепшых якасцей тутэйшых людзей і мог бы абуджаць гэтыя якасці. Што не адмяняе значэння «Пагоні» ды бел-чырвона-белага сцяга… Але да «зубрыстаў» маглі б далучыцца, умоўна кажучы, і аматары зуброўкі, далёкія ад старажытнай сімволікі 🙂

Падумайце, шаноўныя інтэлектуалы – можа, варта прыслухацца?.. Адзін я ў любым разе не дам рады з «альтэрнатыўным ідэалагічным забяспячэннем». А меў жа рацыю Сяргей Лазніца, украінскі рэжысёр беларускага паходжання:

Ніякай «беларускай мірнай рэвалюцыі», на мой погляд, пакуль што няма. Тое, што я назіраю, рэвалюцыяй не з’яўляецца. Гэта пратэст, які «мірным» назваць ужо складана. Ужо пралілася кроў, і праз збіццё і катаванні прайшлі тысячы грамадзян.

Трэба прызнаць, што ніякіх выбараў у Беларусі не было. Сітуацыя, калі напярэдадні выбараў арыштоўваюць і кідаюць у турму апазіцыйных кандыдатаў толькі таму, што яны кандыдаты ў прэзідэнты краіны, не можа называцца «перадвыбарнай кампаніяй».

Перш чым разбурыць гэтую сістэму ўлады і такі тып грамадскага ўладкавання і грамадскіх адносін, неабходна разумець, а што, уласна, хацелася б пабудаваць і як гэта магчыма ажыццявіць.

Змена аднаго тырана на іншага, без змены самой сістэмы ўлады, ні да чога добрага не прывядзе.

Дальбог, трэба разлічваць калі не на пяць, то хаця б на два-тры хады ўперад. Іначай яшчэ доўга прыйдзецца гуляць у такія шахматы, як на здымку.

Вольф Рубінчык, г. Мінск

27.11.2020

wrubinchyk[at]gmail.com

Апублiкавана 27.11.2020 18:28

Интервью со Светланой Алексиевич

«Я не знаю, кто бы мог сопротивляться Москве так, как Лукашенко». Большое интервью со Светланой Алексиевич

10.02.2020, 09:00

Нобелевская лауреатка по литературе рассказывает журналистке «Радыё Свабода» Александре Дынько, почему убирает истории мужчин из книги о любви, как называет её внучка Янка и что бы она сделала на месте матери Греты Тунберг.

С. Алексиевич

«Мы живём в плену мужских представлений о жизни»

— Новость о том, что Алексиевич открывает издательство и будет печатать там только женщин, стала взрывной в конце прошлого года. Особенно возмущались авторы-мужчины, задавая вопросы вроде: «И что, если я приду в это издательство, меня не напечатают?». Почему вы это сделали?

— С Аленой Козловой (писательницей. — «РС»), в лице которой я нашла единомышленницу, мы долго сидели и перебирали женщин-прозаиков. Это же просто пальцев одной руки хватит! Так же не должно быть! Десять миллионов человек — это довольно большой народ, у него и литература должна быть большая, и женщин-писательниц должно быть больше. И они есть, но они молчат.

Вот почему они молчат?

Очень важно дать платформу самовыражения женщинам. Ведь мужская энергия — это культ силы, война, революция. Сегодня стало понятно, что культ силы и культ ненависти ничего не привносят. Когда-нибудь мы пересмотрим истории всех революций, и они перестанут быть нашими идеалами. И именно женщины заставят нас иными глазами посмотреть на всю историю человечества.

А пока мы живём в плену мужских представлений о жизни, истории, космосе и всём прочем. Те же сексуальные скандалы в Европе связаны не с сексом. Всё намного глубже. Женщина хочет заявить об ином взгляде на жизнь, на достоинство, на себя, на себя как тело, на себя как духовное существо.

Наверное, мы начнём с книги Татьяны Скоринкиной и Евы Вежновец. Ещё пять серьёзных авторов мы нашли. Конечно, будет двухтомник белорусской поэзии.

Так что зря мужчины так беспокоятся о собственном достоинстве. А как мы жили в таких условиях, когда мы приходили в издательство и к нам всерьёз не относились?

— С вами так было?

— Было. Меня спас только серьёзный характер. Мне говорили: «Она же не воевала, что она может написать?» Или, когда уже я приехала на войну в Афганистан, мне говорили: «Ну что, можешь надеть выкладку 50 кг, поднимешься в горы? Чего ты сюда приехала? Что ты напишешь? Ты же не знаешь этого. Ты знаешь, что такое взять автомат и залезть на танк?» Или мне говорили: «Возьми постреляй». А я не могла. «И как ты об этом напишешь?!» Не факт, что я бы кого-то убила, но я не хотела. Мне казалось, что я нарушу целомудренность писателя, которую я хотела в себе сохранить.

Алексиевич в Кабуле (Афганистан), 1988 г.

В книге о любви я сначала думала взять истории и мужчин, и женщин. Но сейчас я отказалась от историй мужчин. Они воспитаны в культуре насилия. Культура войны, в которой они с детства, это культура насилия. А женщина в стороне от этого, и она иначе ощущает окружающий мир, не только потому, что она рожает. И я поняла, что насилие — это стержень жизни мужчин. Даже о своих отношениях с женщинами они всё равно мне что-то недоговаривают — о власти своей над женщинами.

Одна женщина мне рассказала, как ушла от мужчины в первую ночь. Говорит: «Я открываю глаза и вижу не лицо любви, а лицо власти надо мной. Я встала и ушла».

Мы упростили отношения между мужчинами и женщинами. Стоит биопрограмма, она заложена и в нашу культуру, и она над всем властвует. И только сейчас молодые люди как-то иначе это чувствуют. Они уже живут не в истории, а в космосе.

«Внучка говорит, что я антиквариат»

— Вы себя считаете современным человеком?

— Я стараюсь им быть. Я думаю, что время находится в движении, и вместе со временем двигаемся мы. Может, я не в гуще реальной жизни, но интеллектуально я стараюсь быть там.

Десять лет назад мне казалось, что книгу о любви очень просто написать. Сейчас мне так не кажется. За эти 20–30 лет произошли кардинальные перемены в понимании жизни. Темы, которые меня интересуют — любовь и смерть — они в центре этого.

Очень изменилось то, как говорят люди. Во мне самой сегодня борется прошлое и новое. Я даже иногда не знаю, что спросить. А чтобы новое узнать, нужно по-новому спросить. Ты должен придти к человеку и из хаоса жизни достать новый взгляд на вещи. А сегодня мы видим разлом культуры. 20-летний человек и его 50-летняя мама говорят на разных языках.

У меня внучка Янка, ей 14 лет. Она промолчит, но я вижу, что она ускользает из разговора, ей интересны другие вещи. А какие другие, уже сложно понять. Возможно, у меня уже нет антенн, чтобы это понять. Вот создание таких антенн и есть попытка быть современным. Но это не значит, что надо, «задрав штаны, бежать за комсомолом». Просто надо всерьёз задуматься о важном.

С Янкой у меня редко бывают серьёзные беседы. Но ей, конечно, интересен мир айтишников, чего я совсем не понимаю. Как она говорит, я «антиквариат». А я как-то в этом мире не живу, хоть читаю и Хокинга (Стивен Хокинг — английский астрофизик, автор бестселлера «Краткая история времени». — «РС»), и Харари (Юваль Ной Харари — израильский историк, автор бестселлера «Sapiens: Краткая история человечества». — «РС»).

«И оппозиции, и власти не нравится собственный народ»

— Было такое модное понятие Zeitgeist — дух времени. У нашего времени есть дух? Его уже можно определить?

— Я всё же думаю, это гуманитарный дух. Несмотря на то, что вокруг идут войны самым примитивным способом и с самыми примитивными идеями, всё более очевидно то, что заявляет молодёжь: ей чисто политические вещи не интересны. Ей интересно ощущение себя в космосе: ощущение, что маленькая Земля может исчезнуть, и вот первые приметы того, что мы с ней выделываем.

Для меня всегда была любимой идея, что рациональный человек мира не спасёт. Мир спасёт новый гуманитарный человек, для которого идеал — не знания, которым мы поклонялись. Ибо ныне каждые 10 лет другие знания, а далее каждые 5 лет будут новые. Учить людей нужно взгляду на мир, ощущению себя в этом мире. А это художественные вещи.

Когда я писала чернобыльскую книгу, я как никогда поняла это. Самым трудным было для меня пробиться к важнейшим вещам сквозь антикоммунизм, антирусскость, которая была 90-м годам особенно присуща. И пробиться к ещё не осознанному тогда.

Я сформулировала для себя, что Чернобыль — это интеллектуальная загадка для будущего. И мы, патриархальная нация, оказались к ней сегодня абсолютно не готовы. А может, и готовы в силу своей патриархальности. Ведь патриархальный взгляд очень художественный. Здесь человек не выскакивает из природы, он старается найти себя в равновесии с ней.

Вот почему мне было намного интереснее разговаривать со старыми женщинами в деревне, чем с генералами и учёными. Ты придёшь к бабке, а она несёт кувшин молока. «А куды вы?» – «Иду ёжиков кормить. А утром волк приходил и сорока прилетала. Прилетит и смотрит на меня. Людей нет, так я на неё смотрю».

Это было такое вдохновение для сердца — среди хаоса, растерянности оказаться вместе с этими людьми. И церкви мгновенно заполнились тогда. Вот так гуманитарный человек тут же находился и тут же спасал себя.

— У Фукуямы есть идея о том, что новая идентичность должна строиться на принципах и ценностях. На каких принципах и ценностях белорусам лучше всего строить свою современную идентичность?

— Что-то нужно поставить в центр этой идентичности. И в центр можно поставить только любовь. Но не ту, что между мужчиной и женщиной, а ту, о которой Альберт Швейцер говорил: когда человек и цветок одинаково живые.

Если эту вещь поставить во главе, то можно думать обо всей остальной жизни. Во всяком случае, я так пытаюсь делать.

Для меня важно, как человек рассказывает, что переживает любовь. Люди столько интересных вещей говорят, потому что все думают о новых смыслах, ищут их. И оппозиции, и власти не нравится собственный народ. Но все забывают, что если тем или другим удаётся вдруг что-то точно сформулировать, сразу народ находится. Значит, дело в том, что все ищут новые смыслы. И я тоже в поиске, и очень рада, что больше не занимаюсь книгами о природе зла. Сегодня я работаю над книгами о человеке, который может любить и создан ради любви.

— Вы говорите, что любовь — это ценность. Но какова в современном мире ценность любви?

— Я вам рассказывала об одном герое, у которого тёща спросила: «Ты любишь мою дочь?» А он ответил: «Нам просто хорошо вместе». И вся её культура 50-летней женщины восстала против этого.

Я склоняюсь к тому, что ничего не изменилось. Изменилась форма выражения чувств, названия чувств, но всё равно люди ищут то, что всегда называлось любовью.

Люди хотят любить. Они могут бояться таких слов, как «вечно», «навсегда». Эти слова лучше не произносить, ибо у нас совсем иные отношения с временем. Но всё то же самое. Каждый хочет, чтобы его любили. И под этим подразумевает не только телесное удовлетворение. Не то, что просто хорошо с этим человеком — «просто хорошо, что она не истеричка», «просто хорошо, что он приносит кофе утром в постель». Нет, люди ищут какого-то совпадения.

«Сколько можно продавать наше геоместо? Мы сами виноваты в том, что есть»

— За 25 лет Беларусь обросла стереотипами, один из которых — «застывшая во времени». Можно ли ещё так говорить о Беларуси после последнего динамичного десятилетия?

— Если бы такой вопрос мне задали в Украине, я бы, конечно, сказала, что общество очень изменилось. Если говорить о Беларуси, то, безусловно, общество застыло. Его загнали в какую-то форму, и оно застыло.

В то же время, когда начинаешь по отдельности с людьми разговаривать, впечатляет большое количество умных людей, умных мыслей. Но почему они встают из-за стола, всё это отрясают, загоняют в какие-то уголки памяти и делаются частью нынешней системы? Это вечный вопрос тоталитарных систем.

— Мы упомянули Украину, и это ближайший пример, как идеалы сталкиваются с реальностью, и совсем не идеально всё получается. Изменилось ли ваше отношение к украинским событиям этого десятилетия?

— Есть постепенное движение, Украина поднимается, идёт к освобождению. Это стало частью их самосознания. В этом обществе идёт борьба. А у нас ничего не происходит, мы даже не знаем, что власть продала, а что не продала.

— Мы такие современные, живём в технологичном обществе, где у всех есть еда, побеждаем болезни, всё меньше людей гибнет в войнах. Но почему, например, в соседней стране Навальный, который пользуется ютубом, занимается спортом и владеет соцсетками, не так популярен, как архаичный Путин, который и у нас многим нравится?

— Но это же понятно, сознание же не сдвинулось с места. Культ насилия, силы, единовластия, доброго царя. В Путине сошёлся весь набор всего, чем была полна русская история, и что она на этот момент собой представляет. Вот Зеленский — новый человек, но он же появился не на пустом месте, а на основании нескольких майданов. Оно должно из чего-то вырасти, а из чего здесь у нас вырастет?

— Почему вам так нравится Зеленский?

— Потому что мышление другое. Вы слышали его выступление на Рождество? И вспомните знакомое вам выступление — «кругом враги» или «не дадим нас унижать». И этот разговор о том, что мы все украинцы, давайте начнём с этого. Это же язык любви, только политический язык любви.

— Люди всё ещё выходят на акции протеста, но после Площади-2010 и Майдана Беларусь распрощалась с идеей революции. А вы всё же говорите, что Лукашенко «не уйдёт без крови». То, что этого до сих не пор не произошло — это достижение или отсрочка неизбежного?

— Хотелось бы, чтобы этого не произошло. Я посмотрела фильм Лозницы «Донбасс». Это ужасно, нет ничего страшнее гражданской войны. Конечно, я против революции, это пик культуры насилия. Мне не нравится ни одна революция, которая была в истории. Но любая власть, построенная на культуре насилия, по логике этим и кончается.

Я не знаю, кто бы мог сопротивляться Москве так, как сопротивляется Лукашенко. Таких сильных лидеров я не нахожу. Это не значит, что я за Лукашенко, но совпали наши интересы и его интересы. Грустно, но это так.

Я среди тех людей, кто хочет демократического государства. Но можно ли надеяться лишь на время? С одной стороны, мы выигрываем, что никто не стреляет, но теряем историческое время. Это вопросы без ответа.

Как интеллектуал я представляю себе, что нужно делать, но никогда не смогла бы стать политическим лидером, потому что не смогла бы пожертвовать жизнью ни одного человека, ни одного ребёнка. А нынешние системы построены на том, что даже дитя ничего не стоит, какая уж там слезинка.

— Следует ли белорусам обвинять Россию в том, что здесь не происходит перемен?

— Это как взрослые люди, которые говорят, что родители виноваты в их проблемах. Конечно, их вина есть, но ты уже давно взрослый человек и давно должен был сам определять свою судьбу.

Это политическое самооправдание. Ни в оппозиции, ни во власти не осталось сильных фигур, которые бы решали проблемы или вынуждали власть их решать. Сколько можно продавать наше геоместо? Мы только этим и занимаемся, мы сами виноваты в том, что есть.

В той же Германии любая проблема делается предметом обсуждения всего общества. Об этом говорят на телевидении, говорят люди между собой. У нас всего этого нет. Не могут проблемы большой страны решать несколько человек. Ничем хорошим это не кончается.

Первое, что нужно, — это выпустить общество на волю и дать ему возможность думать о том, как поступать. Мы просто теряем время.

«Я попросила Владимира Орлова читать мне лекции по истории Беларуси»

— Насколько вы сами в 2020 году зависимы от русской культуры?

— Как зависима? Почему зависима? Я состоялась на фундаменте русской культуры. Не потому, что русская, но и европейская. Моим языком был в основном русский. Мне нравится уровень русской культуры, религиозной философии. Русская культура — великая.

Я не представляю, смогла ли бы я без Достоевского сделать то, что 30 лет делала. Если бы я была только на фундаменте белорусской культуры, я бы просто не выдержала этот путь. Без того же Толстого, Чехова. Там есть такая ширь.

Белорусская культура немножко иная. Не худшая и не лучшая. Она не занималась так глубоко проблемами зла. Какой белорусский художник [слова] открыл бы мне такие же вещи, как Достоевский? Я всё читала — и Чёрного, и Горецкого…

— А отношение к белорусскому языку и культуре изменилось за последнее время?

— Безусловно. Я попросила Владимира Орлова читать мне лекции каждую неделю. Хотела всё, что я знаю, свести в определённую систему. Я поняла, что сама не справлюсь, что нужен человек, который бы мне помог. Ведь любовь любовью, но нужны знания.

У нас была великая история, мы не всегда так зависели от России, имели Магдебургское право, сильных независимых деятелей. Всё это есть. Но людей этому не учат. Внучка Янка приходит из школы, и там всё белорусское преподаётся как зарубежное.

Системное образование для молодых — это самое важное, что нужно сделать, когда появится народная власть.

«Не могу понять: почему мы делегировали ответственность детям?»

— В мире очень влиятельными стали люди в возрасте, который в Беларуси вообще не рассматривают как сознательный. Джошуа Вонг из Гонконга в 14 лет основал организацию, которая боролась против идеологизированного китайского образования, и сейчас вместе с другими защищает гонконгскую демократию. Грета Тунберг борется за своё право жить в экологически безопасном мире. Алина Анисимова в Кыргызстане подростком основала школу, в которой девочки строят первый кыргызский спутник.

А в прошлом году 18-летняя первокурсница Алина Шмигель стала единственным человеком в Беларуси, который не побоялся рассказать, как студентов загоняют на выборы. И её тут же затравили однокурсники.

Почему белорусская молодёжь ещё не воспользовалась этим временем и чем ей помочь?

— У Честертона есть такая мысль, что не надо заискивать перед богатыми и перед молодыми.

Мы говорим: «Ах, они знают два языка!». Но у них та же сервильность, что и у нас, может даже и более утончённая. Для меня вопрос не стоит — молодой или старый. Для меня стоит вопрос поиска новых смыслов.

Я была в Лондоне, и везде портреты Греты (Тунберг. — «РС»), часто на них её искажённое лицо. На месте её матери я бы схватила её в объятья и уехала на безлюдный остров, чтобы ребёнок пришёл в себя, потому что я знаю, что такое эта огромная публичность. У неё она абсолютно зашкаливает.

Я только не могу понять: почему мы, наше поколение, делегировало ответственность детям? Так же я не могу понять: почему у нас общество делегировало ответственность за то, что происходит, кучке оппозиции?

Я более склонна думать о власти идей, а не отдельных людей, которые на какое-то мгновение фокусируют общество и владеют массами на это мгновение. Это не Грета, это определённая мысль, а её как будто на небесах кто-то выбрал, чтобы она её прокричала в глаза взрослым.

У меня нет заискивания перед молодыми. Если они интересны, то интересны. И молодых, и старых интересных немного – тех, кто способен выскочить из времени, серьёзно думать. Сильным впечатлением в плане формирования новых смыслов могу назвать Харари.

Белорусской молодёжи кто может помочь? Мы можем говорить лишь об ответственности власти сегодня. Общества как такового нет, элиты как таковой нет. Я не говорю, что нет умных, интеллигентных людей, но нету слитной общественной силы.

Да просто подойти в школу к учителям и спросить: «Что вы читаете?». Вас ужас охватит, что читают врачи, учителя. Самую примитивную литературу.

А если говорить о белорусской молодёжи, то её воспитывает российский интернет. Кто знает английский язык, того английский. От собственных корней очень малая подпитка. Немного тех, кто думает по-национальному и, главное, способен об этом системно говорить. Наверное, даёт о себе знать утрата национальной культуры в сталинские годы.

Сегодня можно предложить только что-то на базе общеевропейской культуры. Всё остальное уже не пройдёт. Как сказала мне одна девочка: «Это уже не модно — „людзьмі звацца“». Это уже унижает молодых. Они нормально себя чувствуют, знают язык, и, главное – думают иначе. Но в обществе они должны с кем-то разговаривать, должны вписаться в это время.

У меня нет самоуверенности, чтобы выставить счёт этим молодым людям, потому что я считаю, что мы своё дело не сделали до конца.

Перевёл с белорусского В. Рубинчик

Оригинал

От переводчика

Нет-нет да и думаю: хорошо, что существует общественное объединение «Союз белорусских писателей», где есть место и для Светланы Алексиевич, и (с марта 2015 г.) для меня. При том, что мои взгляды на общество, политику и культурные процессы отличаются от взглядов нобелевской лауреатки, а кое в чём они диаметрально противоположны. В плане разнообразия мнений с СБП может потягаться разве что сайт, который вы читаете… но уж, конечно, не Белорусский ПЕН-центр, в октябре 2019 г. возглавленный Светланой Александровной (если кто-то не в курсе, организация вскоре после избрания С. А. «на царство» избавилась от неудобных своих членов – П. Северинца и П. Антипова).

Не знаю, нужно ли здесь и сейчас отдельное «женское издательство», но в интервью сразу же зацепила фраза о том, как его создательницы «долго сидели и перебирали женщин-прозаиков. Это же просто пальцев одной руки хватит!» Из тех, кого я сразу вспомнил (и ранее читал), в Беларуси пишут прозу Наталья Бабина, Ольга Бобкова, Елена Браво, Людмила Рублевская, Анна Северинец, Юлия Шарова, Ксения Шталенкова… Пока не читал, но наслышан о прозе Татьяны Борисик, Ольги Гапеевой, Евгении Пастернак. Реально же дам-прозаиков (прозаикинь?) в стране на порядок больше. В общем, многопалая рука получается 😉

Я видел и слышал немало бесед с г-жой Алексиевич, на некоторые откликался (например, здесь и здесь). Заметил, что очень редко писательница-и-общественная-деятельница признавала свои ошибки. Сейчас она призналась – это похвально – что «мы своё дело не сделали до конца» (и, может быть, даже отстаёт от современности).

Хочется верить, что читатели & читательницы не растеряли уважение к знаниям и рациональному мышлению. Лично я к модному квазифеминистскому пустословию вроде «мужская энергия — это культ силы, война, революция» иначе, как с юмором, относиться не могу. Любопытно, что чуть ниже из рассуждений С. А. мы видим: сильный лидер в наших условиях – не такое уж зло, и роль эту в обозримом будущем способен выполнять якобы лишь человек мужеского пола, избранный президентом в лохматом 94-м году. Прекрасная логика, замечательное знание политических реалий 🙂

Нобелевский лауреат 2010 г., узник китайских тюрем Лю Сяобо (1955–2017), за которого С. А. не заступилась во время своего визита в КНР летом 2016 г., и его жена Лю Ся

«Политический язык любви» – отдельная тема. Замечу, что не следовало бы «интеллектуалу» так легко «покупаться» на заурядное послание политика, в данном случае – о единстве всех украинцев. Лучше, чем незабвенный В. Цой, пожалуй, и не скажешь: «Все говорят, что мы в/месте… Все говорят, но не многие знают, в каком». В новогоднем обращении г-на Зеленского я усмотрел параллели с рекламным выступлением г-на Минаева 1993 г. в поддержку Ельцина. Ныне в доверие к массам втираются не шуты при чиновниках, а сами чиновники, но как-то не тянет этому радоваться. К тому же имитация искренности порой опаснее, чем прямая неискренность.

В. Р.

Опубликовано 10.02.2020 19:07