Tag Archives: Оля Юдович

Андрашникова Циля. Мои воспоминания (3)

Начало и Продолжение

Мы стали готовиться к отьезду в свою Белоруссию. Теперь уже нас
никто не торопил. Мы вели переписку с родственниками и знакомыми, которые уже уехали. Возвращаться в свои Озаричи не было никакого смысла. Там
происходили сильные бои, и местечко было разрушено почти дотла. Наши
земляки осваивались в Калинковичах. Для выезда никаких препятствий не
было. У нас была даже возможность ехать домой с кое-какими запасами
продовольствия. Дозревал урожай на наших огородах. Тетя Хася свой
выращенный участок обменяла на швейную машину “Зингер”. Мы собирали
продукты в дорогу. Был у нас горох, пшено, а урожай картофеля с шести соток
мы весь переработали на крахмал. Сколько мне досталось работы ! Руки у меня
почернели. Нужно было вручную выкопать всю картошку, перемыть,
перетереть на терке и высушить на солнце. Вышло три мешка
высококачественного крахмала. Смололи немного зерна.

Стали хлопотать насчет транспорта. На станцию назначения Калинковичи набралось 8 семей. Нам выделили товарный вагон, мы его вымыли и
оборудовали – сделали нары для спанья. В сентябре 1945 года колхоз дал нам
подводы до станции и мы отправились в путь. Напекли с собой хлеба на
неделю, а ехали 20 дней. Вагон был беспересадочный и его перецепляли очень
часто, но наконец мы прибыли. То что мы увидели, что натворила война с
нашей Белоруссией – всем известно. Мы остались в своей обжитой хате-вагоне,
а мама и тетя Хася пошли в город. Там они нашли своих братьев Беньямина и
Гершула, наняли подводы и приехали за нами. Тетя Хася нашла себе частную
комнату, а наша семья и семья тети Поли временно поселились у дяди Герсула.
Жили они тогда в бараке, в начале улицы Белова, возле речки, в одной комнате
18 кв. м. С маленькой кухней. Их семья состояла из 7 человек, к ним
прибавилось еще 10. В течении двух дней моя мама быстро прописалась, иначе
не могли бы оформить пенсию, сбегала в карточное бюро и получила хлебные
карточки. Так оперативно сейчас не работают.

И так мы стали жить в этой комнате – 17 человек – весело и дружно. В
канун нового 1946 года вся наша родня справила свадьбу Сони Хасиной с
Наумом Гомоном. Я даже не представляю, как наши родители смогли принять
столько гостей. Наум работал инспектором отдела кадров в горторге. Были
гости с его работы, было много его родственников, да и наша родня немалая.
Не помню была ли музыка, по-видимому нет, где оркестр посадить? Но я
запомнила, как лихо отплясывал Рафаил Гомон – брат жениха, и как тетя Сора
выводила карагедул. Много веселых воспоминаний о той квартире, где не было
мебели, холодильника, телевизора и было “свободно”. Теперь в этой комнате
живет одна старуха. Каждую неделю она ходит в горисполком, чтобы ей
улучшили жилищные условия, так как квартира без удобств. А я, когда
прохожу мимо, всегда хочу заказать мемориальную доску и перечислить,
сколько нас там жило в 1945-46 годах и довольно “удобно”.

Моя мама с пятью детьми старалась, билась, как говорится, как рыба об
лед, чтобы вывести своих детей в люди. Мамина сестра – тетя Хася, тоже
осталась вдовой, но в жизни была более изворотливая и смелее боролась с
трудностями. Жизнь этих сестер с малых лет протекала всегда вместе. Они
были почти одного возвраста – мама с 1900 года, а тетя с 1902, но характеры у
них были разные. По приезду в Калинковичи они в первую очередь решили
сходить в свои милые Озаричи. Автобусы тогда не ходили, подводу редко
встретишь и они пошли пешком, 42 км, чтобы походить по родной земле. Когда
они пришли, то увидели одни руины. Они еще определили, где стояли их дома.

К ним подошел знакомый земляк и сказал, что дом Хапмана вывезли за 4 км
на хутор. И пошли бедные женщины на хутор. Пришли к указанному месту и
сразу узнали свой дом. Во дворе мужчина рубил дрова. Тетя Хася зашла первая,
и хозяйка сразу сказала, что это не твоя хата. А когда зашла мама, она ее сразу
узнала и сказала, что дом она купила у немцев и ничего не отдаст, что у нее есть
свидетели. Тетя Хася сказала: “Ты еще Гитлера в свидетели позови”. В дом
вошел хозяин. Он был в военной форме, наверно недавно с фронта, в руках он
держал топор. Он сказал: “Убирайтесь, я воевал !“ Мама говорит: “Пойдем
отсюда, а то будет продолжение войны”. А тетя Хася увидела еще в доме много
подушек на кроватях и говорит, что у них в доме было много подушек и перин,
что наши мужья погибли и попросила вернуть хотя бы одну подушку. Но
хозяйка сказала, что никому ничего не даст. Пришлось уйти ни с чем, но
неугомонная тетя Хася потащила маму в сельсовет. Хозяйка не отрицала, что
это дом Хапмана, но она его за водку купила у немцев. Так как это было
незаконно, то ее заставали выплатить маме 500 рублей. В то время за эти
деньги можно было купить 5—6 буханок хлеба. Но дело было в маленькой
победе. В той войне было больше потерь.

…У дяди Гершула жила его старшая дочь Мария с шестилетней дочкой
Асенькой. В 25 лет Мария уже была вдовой. После войны, когда столько
погибло мужчин – парней, братьев, отцов – любой мужчина считался
“принцем”. И вот приезжает в Калинковичи “жених” из Могилева. Вся его
семья в войну погибла. В Могилеве у него сохранился дом, сад, хозяйство. Стал
он свататься к нашей Марии. Как она не хотела, ведь он был старше ее на 20
лет, но нельзя было идти против воли родителей, пришлось соглашаться. И
уехала она в Могилев.

Шло мирное время. Устраивались, кто как мог. Постепенно в нашем
домике становилось свободнее. Ушла на квартиру тетя Поля с семьей. Позже и
наша семья ушла на квартиру. Чтобы жить, надо было работать. Мама
устроилась ночным сторожем, Арон работал грузчиком. Я устроилась в
столовой калькулятором. Меньшие – Соня, Хана а Фаня учились в школе. Как я
в 17 лет тайком от всех плакала по школе. Маме я не смела об этом говорить, ей
и так хватало. Но обидно было, что мои одноклассники, которые учились хуже
меня, после войны оканчивали школы и поступали в институты и другие
учебные заведения. Хорошо еще, что на моей работе не требовался диплом.
Вскоре я самоучкой стала бухгалтером и всю жизнь до пенсии так
проработала.

Вскоре женился наш Арон. Надо сказать, что несмотря на его физический недостаток, он был весь в работе. Он был полон упорства и энергии и добился того, что стал хозяином, создал семью, выстроил добротный по тем временам дом. На всех встречах, праздниках он имел один лозунг: “За счастливое будущее”. … Так и не увидел он в жизни счастья. Болезнь подкралась, сказалась прежние перегрузки. В 1968 г. в 44 года он безвременно
ушел из жизни, оставив нам скорбь. По сравнению со своим старшим братом,
он хоть оставил семью. Подрастают уже его внуки, которые продолжают
фамилию наших предков – Хапманов…

Шел трудный 1946 год. Каждая мелочь отпускалась по карточкам, все
продукты и даже соль, мыло, спички, промтовары. Семьям погибших собес выдавал ношеные вещи, которые присылали наши союзники из Америки. Были и продукты из Америки – всевозможные консервы: жировые, мясные и овощные. Но продукты были строго по карточкам. Запомнилась мне одна история на моей работе. В столовой были рабочие карточки на одноразовый обед, а вот приехал в райком командировочный из области и ему выдали “Литер”, чтобы пообедать в нашей столовой.

Когда выписываются продукты на 100 человек, то не заметны эти скудные нормы. А тут мне пришлось выписывать продукты на один фасолевый суп, и положенные 40 грамм
составили 2 фасолины. Заведующая столовой бросила мне на стол эти две фасолины и матом на меня: “Что можно сварить из этого для большого начальника?” Тогда, в 17 лет, я была очень наивная. Если бы я выписала 100 г., меня бы не посадили в тюрьму, но я испугалась крика заведующей, заплакала и сказала, что я пойду спрошу у мамы, как сварить ему суп. Тогда заведующая еще больше рассвирепела: “Что это за детский сад !“, но увидев, что я так горько плачу, поцеловала меня, успокоила и нашла какой-то выход.

Жить становилось лучше и веселее. Вместе с тетей Хасей мы купили на улице Калинина недостроенный дом, и поселились там в одной жилой комнате 12 человек. Было это осенью 1946 года, а через год достроили еще одну комнату.

Постепенно я осваивалась на работе. К добросовестному отношению к
труду меня приучал мой большой друг и учитель Рабинович. В торговле часто
могут возникать возможности для злоупотреблений, махинаций, но надо
всегда быть честным человеком. Как видите, доработала до самой пенсии и
никто не может меня в чем-либо упрекнуть. Сам Рабинович был кристально
честным и коллектив подбирал, чтобы слаженно и дружно работали, доверяли
друг другу. Любил он Озаричских. Они славились честностью и
порядочностью. В его подчинении работали мои земляки Фаня Шехтман, Оля
Юдович, Галя и Геня Пинские, Аня Лифшиц – это бухгалтера, а в магазины и
на базы он также рекомендовал Озаричских и всегда им доверял. Мы до сих
пор с ним дружим, хотя оба уже на пенсии.

В 1947 году страна готовилась к денежной реформе и отмене карточной
системы. Для всех людей это было незабываемое событие. В “деловых” кругах
кишело как в улье. Особенно волновался тот, кто за войну накопил много
денег. Никто не знал по какому курсу будет проводиться обмен. Люди
закупали все подряд и в магазинах и на рынке. Одна я, наверно, была
спокойна и ни за что не волновалась. День реформы был 15 декабря 1947 года.

В этот день стало известно, что деньги будут обмениваться один к десяти. У
кого деньги хранятся в сберкассе, то суммы до трех тысяч останутся, а свыше
– переведутся на 10%. Что творилось в сберкассе и в банке! Денег у людей было
много, но после вскрытия пакета уже нельзя было открывать новые вклады.

Будь в то время принципиальный управляющий Госбанком и главный
бухгалтер, ничего бы не произошло. Но они и сами и другим разрешили
сделать новые вклады по три тысячи рублей числом от 15 декабря. Об этом
знал весь город, потому что они сами отдалживали у подчиненных деньги,
чтобы открыть по несколько вкладов. Дошла эта денежная “операция” до моей
тети Хаси, и она стала подтрунивать над моей мамой: “Твоя Циля вообще не
сможет жить на свете. Она такая дура, вращается в тех кругах и не соображает,
как некоторые”. Пришла я домой, и они с мамой стали мне с завистью и
одобрением говорить, кто и по скольку имеет уже новых денег. Я им ответила,
что это незаконно, нельзя этого делать. Тогда тетя Хася говорит: “Ну, что я
тебе говорила, глупая она и пропадешь ты с ней. Ей бы только поспать, а не про
жизнь думать”. Я не обижалась на старших, я ведь действительно была глупее
них, мне только исполнилось 19 лет.

Прошло три или пять дней и прикрыли Госбанк и сберкассу и посадили в
тюрьму всех во главе с начальством. Конфисковали все деньги, поступившие 15
числом. Был процесс, который длился 2 недели. Многие были осуждены на 7—
10 лет. Когда осужденных переводили из Мозырьской тюрьмы в Гомельскую,
то человек 20 шли этапом через Калинковичи, и весь город выстроился живым
коридором посмотреть на людей алчных и нечестных. Я тете Хасе сказала: “Ну
что, моя дорогая!…” Она засмеялась и говорит: “Все равно к нормальной
семейной жизни ты не приспособлена ”

Прошло два года. Соня поступила в Могилевский фармацевтический
техникум, Хане было пятнадцать лет, Фане – двенадцать. Я работала. В 1949
году мне исполнился 21 год, и моя мама очень беспокоилась, что меня замуж
никто не возьмет. Во-первых, парни были в большом “дефиците“ да и другие
девчата, красивые и богатые, засиделась. В то время в Могилеве жила моя
двоюродная сестра Мария со своим вторым мужем Яшей Голодом. К нему
приехал дальний родственник Борис Андрашников. Там же гостила Мариина мама, и она ему предложила поехать в Калинковичи и познакомиться с девушкой. Охарактеризовали меня: “Хотя она некрасивая, но добрая и, если ты согласен, то проживешь с ней спокойную жизнь”. О моем согласии никто не спрашивал. И вот они приехали из Могилева, заехали к Рае с Давидом, которые жили рядом. Парень в свои тридцать пять лет выглядел неплохо: в армейской шинели, в кителе.

 
1944 год                                                                         1950 год

Без всяких сроков и обдумываний он решил на мне жениться. Ох, как я не
хотела! Ведь он был намного старше меня. Но нельзя было ослушаться маму и
своих многочисленных родственников, которые говорили: “Скажи еще спасибо,
что тебя берут”. Так 29 января 1950 года я вышла замуж. Свадьба была веселая,
с гармошкой, было много гостей.

Окончание следует

Опубликовано 16.11.2019  17:20