Tag Archives: Николай Гоголь

“Не уступай этой суке цензуре”

«Сделай милость, не уступай этой суке цензуре». Как русские классики боролись с политическими ограничениями

Илья Клишин

С началом войны в Украине в России усилилась политическая цензура — государство все более пристально следит за публикациями в СМИ и соцсетях, за содержанием книг, фильмов и театральных постановок. Россияне снова учатся пользоваться эзоповым языком, как в советские и царские времена. Никто не научит противостоять цензуре лучше, чем русские писатели и поэты, которые находились в постоянной позиционной борьбе с государственными чиновниками за сохранение смысла своих произведений. Вот несколько наиболее ярких примеров этой борьбы.

Александр Радищев: как цензор принял «Путешествие из Петербурга в Москву» за путеводитель

«Путешествие из Петербурга в Москву» — наверное, известнейший прокол в истории российской цензуры за все время ее существования.

Дело в том, что эта ужасная крамольная книга, наполненная идеями западной революционной «заразы», хоть и печаталась в частной типографии, но была разрешена цензором. Как так вышло? Дело в контексте. В то время, в конце XVIII века, по всей Европе были чрезвычайно популярны книги на стыке сентиментального тревел-фикшена, как сказали бы сейчас, и путеводителя. Именно за такую книгу и принял «Путешествие» ленивый цензор, который просто пролистал предложенный томик и осмотрел оглавление — ведь главы там обозначены названиями городов и сел. И дал добро, даже не вчитываясь! Кончилось все это плохо как для автора, так и для цензора, кстати.

После этого долгие десятилетия книга не просто была под запретом, про нее было нельзя даже писать в газетах и журналах. Нарушить это негласное вето попытался Пушкин. Для третьего номера журнала «Современник» он подготовил статью под смелым названием «Александр Радищев». На первый взгляд, в статье ничего опасного не было. Она была крайне критической по отношению к Радищеву: текст изобиловал колкими фразами вроде «полупросвещение» и «варварский слог».

Но дело не в том, что под конец жизни Пушкин решил стать лоялистом. Герцен позже объяснял, что таким образом он собирался перехитрить николаевскую цензуру. Для Пушкина важно было само упоминание Радищева, чтобы привлечь к его фигуре внимание читающей публики; для этого можно было и немного поругать революционера. Рядом с пассажем про варварский слог можно, например, найти: «Читателю стоит открыть его книгу наудачу, чтоб удостовериться в истине нами сказанного».

Намек, впрочем, разгадал и цензор. Статья эта вышла впервые только в 1857 году.

Александр Пушкин: «Огрызайся за каждый стих»

Вообще отношение Пушкина к цензурным ограничениям было однозначно негативным. «Сделай милость, не уступай этой суке цензуре, — писал он Вяземскому при посылке „Бахчисарайского фонтана“, — огрызайся за каждый стих и загрызи ее, если возможно».

Примеров борьбы Пушкина с цензурой известно великое множество — и им можно посвятить отдельную книгу. Поэтому предлагаю посмотреть на один, но действительно филигранный пример, как Пушкин оставил цензуру в дураках. В четвертой главе «Евгения Онегина» есть такой момент:

Вдовы Клико или Моэта
Благословенное вино
В бутылке мерзлой для поэта
На стол тотчас принесено.
Оно сверкает Ипокреной;
Оно своей игрой и пеной
(Подобием того-сего)
Меня пленяло: за него
Последний бедный лепт, бывало,Давал я…

Видите тут издевку над цензурой и шутку про императора? В ноябре 1825 года книга Евгения Баратынского «Эда и Пиры» спокойно прошла цензуру и готовилась к печати. Но всего через месяц произошло выступление декабристов, и в начале 1826 года цензура еще раз прочитала книгу и нашла следующие строки:

Как пылкий ум не терпит плена,
Рвет пробку резвою волной,
И брызжет радостная пена,Подобье жизни молодой.

Речь шла о французском шампанском «Аи», но цензор, вчитавшись, увидел крамолу в словах «пылкий ум не терпит плен». Вам это кажется странным? Не только вам. Вся литературная тусовка того времени была, мягко говоря, удивлена. Вот, например, что писал Вяземский Жуковскому:

«Что говорить мне о новых надеждах, когда цензура глупее старого, когда Баратынскому не разрешают сравнивать шампанское с пылким умом, не терпящим плена».

Цензор увидел крамолу в словах «пылкий ум не терпит плен»

Теперь перечитываем еще раз Пушкина:

Оно своей игрой и пеной

(Подобием того-сего)

Меня пленяло.

Тут и сравнение с «тем-сем», и глагол «пленять». Отсылка очевидная. Кстати, позже в «Путешествиях Онегина» она повторится с большей прямотой. Продолжая насмехаться над анекдотичностью такого запрета, там Пушкин доводит ситуацию с Аи до абсурда и спрашивает, не запретят ли сравнивать игристое вино с музыкой:

Как зашипевшего Аи

Струя и брызги золотые…

Но, господа, позволено ль

С вином равнять do-re-mi-sol?

Ко всему прочему в отрывке есть шутка про царя — в словах «за него последний бедный лепт, бывало, давал я».

Для сравнения фрагмент из «Послания Александру» Жуковского:

…когда и Нищета под кровлею забвенья

Последний бедный лепт за лик твой отдает.

По тем временам это не просто ирония, это открытая дерзость: сравнить портрет императора с алкоголем. Но это мы с вами теперь знаем, а цензура так ни о чем и не догадалась, потому что не смогла прочитать все эти отсылки.

Николай Гоголь: фальшивый «Ревизор» и дружба с цензором

Как известно, цензура с личного благоволения царя разрешила ставить «Ревизора». Премьера прошла в марте 1836 года в Александринском театре, на ней был и сам император Николай I.

Первая афиша "Ревизора"

Первая афиша “Ревизора”

Почти сразу после этого он заказал «продолжение» пьесы. За это взялся некто Дмитрий Цицианов, состоявший на военной службе. Цицианов за несколько месяцев написал «Настоящего ревизора», где использовал всех тех же персонажей, только на этот раз все казнокрады были наказаны.

Уже в июле пьесу поставили снова в Александринке, причем играли те же актеры, что и в гоголевском «Ревизоре». Собственно постановки шли впритык: сначала пять действий гоголевского «Ревизора», а потом три действия цициановского «Настоящего ревизора».

«Правильная» пьеса провалилась с треском. Вот что записал в дневнике А. Храповицкий, инспектор репертуара русской драматической труппы:

«Господина настоящего ревизора ошикали. Туда ему и дорога! Такой галиматьи никто еще не видал».

Кстати, первую печатную версию «Ревизора» Гоголь подарил цензору Никитенко — как своему приятелю. И именно с Никитенко связана еще одна история отношений Гоголя с цензурой.

В 1841 году Гоголь вернулся в Россию с первым томом «Мертвых душ». Сперва рукопись он передал в московскую цензуру, но позже по совету Белинского переправил в Петербург. Там поэма от Одоевского попала к графу Виельгорскому и должна была перейти к министру народного просвещения Сергею Уварову, но того не оказалось дома (к счастью!). И тогда Виельгорский поручил цензору Никитенко посмотреть, нет ли там чего предосудительного.

Именно Никитенко не пропустил повесть о капитане Копейкине (Гоголь ее в итоге переписал). Кроме того, Никитенко вычеркнул пару мест и удлинил название до «Похождений Чичикова…».

Во всей этой истории есть один любопытнейший момент. Человек, разрешивший русской публике читать книгу о махинациях с русскими рабами, сам был когда-то рабом! Александр Никитенко родился в 1804 году крепостным крестьянином и получил вольную в 20 лет. Он смог получить высшее образование, преподавал в университете. К концу жизни он стал академиком и дослужился аж до чиновника четвертого ранга.

Человек, разрешивший книгу о махинациях с русскими рабами, сам был когда-то рабом

По долгу цензорской службы Никитенко знался почти со всеми литераторами, и, что любопытно, нигде, ни дневниках и ни в частных письмах, те не попрекали его низким происхождением. Вообще Никитенко считался умеренным прогрессистом — как сказали бы теперь, системным либералом.

Лишь раз он расстроил Пушкина. Вот запись из дневника Никитенко за 1834 год (самому Никитенко 30 лет, и свободным человеком он стал за десять лет до этого):

«Случилось нечто, расстроившее меня с Пушкиным. Он просил меня рассмотреть его „Повести Белкина“, которые он хочет печатать вторым изданием. Я отвечал ему следующее:
— С душевным удовольствием готов исполнить ваше желание теперь и всегда. Да благословит вас гений ваш новыми вдохновениями, а мы готовы. (Что сказать? — обрезывать крылья ему? По крайней мере рука моя не злоупотребит этим.) Потрудитесь мне прислать все, что означено в записке вашей, и уведомьте, к какому времени вы желали бы окончания этой тяжбы политического механизма с искусством, говоря просто, процензурованья, — и т. д.

Между тем к нему дошел его „Анджело“ с несколькими урезанными министром стихами. Он взбесился: Смирдин платит ему за каждый стих по червонцу, следовательно, Пушкин теряет здесь несколько десятков рублей. Он потребовал, чтобы на место исключенных стихов были поставлены точки, с тем однако ж, чтобы Смирдин все-таки заплатил ему деньги и за точки!»

Иван Тургенев: публиковался от имени Луи Виардо

В 1843 году во время гастролей в Петербурге певица Полина Виардо вместе с мужем Луи познакомилась с Иваном Тургеневым. Когда гастроли закончились, Тургенев вместе с семейством Виардо уехал в Париж.

В годы николаевской реакции у Тургенева могли быть проблемы, даже если бы он что-то «неправильное» опубликовал под своим именем во Франции. Поэтому он просил помочь Луи Виардо, и тот публиковал как бы от себя некоторые статьи и переводы Тургенева: например, перевод повестей Гоголя в 1845 году на французский язык, статьи De l’Affranchissement des serfs en Russie («Об освобождении рабов в России», 1846) и Etude sur la situation des serfs en Russie («Очерк о положении рабов в России», 1857).

Николай Некрасов: забрал у цензора потерянную рукопись за вознаграждение

В морозном феврале 1863 года Николай Некрасов вез в питерскую типографию Вульфа две рукописи Чернышевского с началом романа «Что делать?» (сам автор в то время уже полгода как сидел в Петропавловской крепости).

По дороге Некрасов случайно обронил сверток с бумагами. Получить второй экземпляр рукописи не представлялось возможным: ее и так передавали по сложной схеме. Отчаявшийся Некрасов четыре дня подряд размещал объявление в газете «Ведомости Санкт-Петербургской полиции»:

«Потеря рукописи. В воскресенье 3 февраля, во втором часу дня проездом по Большой Конюшенной обронен сверток, в котором находились две прошнурованные по углам рукописи с заглавием „Что делать?“. Кто доставит этот сверток к Некрасову, тот получит 50 рублей серебром».

На пятый день рукописи вернули.

Ирония заключается в том, что ее нашел чиновник канцелярии Главного управления цензуры. В текст он даже не заглянул. Позже цензура, кстати, по ошибке дала добро на публикацию романа, увидев в нем только любовную линию, но быстро осознала свою ошибку и запретила три номера «Современника», в которых выходило произведение.

Антон Чехов: поменял издание — и цензора

В 1885 году молодой автор коротких юмористических рассказов Антон Чехов послал в журнал «Осколки» рассказ «Сверхштатный блюститель» (сейчас он нам известен как «Унтер Пришибеев»). Издатель журнала Лейкин сократил рассказ и отправил в Петербургский цензурный комитет.

Решение было быстрым. Уже 16 сентября Лейкин писал Чехову:

«Цензор не разрешил к печати ваш рассказ „Сверхштатный блюститель“. Что он нашел в нем либерального — не понимаю».

Лейкин подал на апелляцию. Вторая инстанция подтвердила определение первой:

«Эта статья принадлежит к числу тех, в которых описываются уродливые общественные формы, явившиеся вследствие усиленного наблюдения полиции. По резкости преувеличения вреда такого наблюдения статья не может быть дозволена».

Лейкин рассказал Чехову, что делать:

«Рассказ этот у Вас непременно уйдет в „Петербургской газете“. Не посылайте только туда его в корректуре, а перепишите. [Главред „Петербургской“] Худеков — страшный трус. Узнает, что рассказ не пропущен цензурой для „Осколков“, и ни за что не поместит».

Чехов так и сделал. Переписал заголовок на «Кляузник» (по совету Лейкина), изменил дату действия (3 сентября вместо 3 августа), смягчил характеристику Пришибеева, внес несколько добавлений: например, дописал комическую сцену, где мировой учит Пришибеева говорить «вы», а не «ты».

5 октября 1885 года рассказ действительно вышел в «Петербургской газете», которая просто-напросто работала с другим цензором.

Лев Толстой: против российской цензуры и американской почты

Скандальную для своего времени «Крейцерову сонату» Льва Толстого запретила не только цензура в России, но и даже Почтовая служба США. В Америке, правда, запрет продлился недолго. В 1890 году суд штата Нью-Йорк отменил запрет. Судья постановил, что «[ни русский царь, ни почтовая служба США] не признаны в нашей стране как полномочные органы в вопросах юриспруденции либо литературы».

«Крейцерову сонату» Толстого запретила не только цензура в России, но и Почтовая служба США

А вот на родине скандальная повесть распространялась долгое время в списках: ее пересылали друг другу по почте. Вот, например, письмо Антона Чехова от 17 января 1890 году к Модесту Чайковскому, брату композитора:

«Дорогой Модест Ильич, посылаю Вам „Крейцерову сонату“. Прочитав, благоволите послать ее H. M. Соковнину, который живет на Васильевском острове, 1-я линия, д. № 38. Он пришлет мне. Будьте здоровы».

Евгений Евтушенко: уволенный после «Бабьего Яра» главред «Литературной газеты»

В 1961 году Евтушенко впервые приехал на место массового убийства евреев Бабий Яр. Его шокировало, что там не было памятных знаков и вообще была свалка. Он быстро написал одноименную поэму, и 19 сентября 1961 года она была опубликована в «Литературной газете» без дополнительных согласований.

Поэма «Бабий яр» была опубликована в «Литературной газете» без дополнительных согласований

Евтушенко потом в другом стихотворении так вспоминал разговор с главным редактором «Литературной» Валерием Косолаповым:

— Ты обожди. Я позвоню жене.
— Зачем жене? — был мой вопрос невольный от робко предвкушаемого «За».
— Да потому что буду я уволен.— За что?

— Да за красивые глаза.

И надо же. Косолапов оказался прав. Вскоре его действительно уволили.

Булат Окуджава: стилизовал стих под перевод Вийона

В 1963 году Булат Окуджава опубликовал стихотворение «Молитва Франсуа Вийона». Баллады средневекового французского барда Вийона были популярны в 1950-х годах в СССР: в переводе Ильи Эренбурга они выходили в журнале «Новый мир». Поэтому никто не заметил подлога.

Такого стихотворения у Вийона не было. Просто Окуджава понимал, что его собственное стихотворение с названием «Молитва», обращенное к богу, не будет пропущено советской цензурой, поэтому стилизовал его под перевод.

На самом деле догадаться об этом было не так уж и сложно. Стихотворение начинается со слов «Пока Земля еще вертится». Франсуа Вийон жил в XV столетии, когда о вращении Земли вокруг собственной оси не было известно.

Источник

Опубликовано 20.06.2022  21:42

Не было никогда, и вот опять!

Перефразированная «черномырдинка» – по поводу того, что официальные издания вновь решили порадовать свою аудиторию байками рассказами о годовщине известного писателя. О том, как БелТА и «СБ» в ноябре обзирали 90-летний юбилей Владимира Короткевича, упоминал тут, а чуток и здесь. В апреле пришёл черёд Змитрока Бядули – «досье» к 135-летию во многом повторило то, что было собрано пятью годами ранее. Правда, в этом году «вувузелы режима» поведали: «3 ноября 2020 года в Минске прошла торжественная церемония перезахоронения праха Змитрока Бядули» (проигнорировав скандал, связанный с посмертной «христианизацией» еврея Самуила Плавника).

Странное послевкусие от этих «досье» на каждого «месье». Вроде бы и уважили знаменитостей, напомнив об их основных достижениях, но всё как-то поверхностно, да и не без ошибок… Вот стрёмный абзац о Бядуле:

В 1915 году Змитрок Бядуля возвратился в родной Посадец, а через некоторое время переехал в Минск, где участвовал в работе Минского отдела Белорусского общества помощи потерпевшим от войны. Жил на одной квартире с Максимом Богдановичем. Они оба очень любили родную Беларусь и не только мечтали о ее светлом будущем, но и боролись за него. Змитрок Бядуля работал в газете «Савецкая Беларусь», редактировал детский журнал «Зоркі» и краеведческий журнал «Наш край».

Ладно, «возвратился» («бежал» было бы точнее, да и в Посадце костлявая рука войны, судя по поэме «Жыды», чуть не настигла писателя осенью 1915 г.), но из биографии Плавника-Бядули «чисто случайно» выпали несколько лет… На одной квартире с М. Богдановичем он жил в конце 1916 – начале 1917 гг., а в «Савецкай Беларусі» начал работать в августе 1920 г. За три с половиной года Бядуля успел пережить две революции, немецкую и польскую оккупации, поприветствовать Первый Всебелорусский съезд в декабре 1917 г., активно поддержать БНР в 1918 г., посотрудничать в изданиях несоветских – и даже, о ужас, в антисоветских! Умолчали об этом «знатоки» из БелТА в 2016 г., решили умолчать и в 2021 г. (предсказуемо).

Во многом прав был Владимир Казберук – составитель «Выбраных твораў» Бядули, куда попали многие «крамольные» стихи и статьи писателя (Минск: «Кнігазбор», 2006). Переведу пару фраз из вступительной статьи В. Казберука:

В истории белорусской литературы начала ХХ века период 1917–1920 годов сыграл особую роль. Здесь мы видим завершение нашанивских идейных и эстетических поисков, небывало интенсивные усилия, чтобы выработать белорусскую национальную идею и предопределить новые пути развития Беларуси как независимого государства.

Впрочем, что официозу до идейных и эстетических поисков – его анонимным авторам справиться бы с задачами попроще… Название новеллы Бядули «Малыя дравасекі» перевели как «Молодые дровосеки»; повесть «Набліжэнне» отнесли к концу 1930-х годов, хотя она вышла отдельной книгой в 1935-м (а написана была, как легко убедиться, в 1934-м). Курьёзна фраза о «Соловье» Бядули: «По мотивам этой повести Михаилом Крошнером под руководством дирижера Ильи Гитгарца был поставлен балет “Соловей”». Вообще-то М. Крошнер – композитор, написавший музыку, а балеты ставят хореографы/балетмейстеры, или я не прав? 🙂 «Имя Змитрока Бядули присвоено школе на его родине – в деревне Посадец». Да, в 2006 г. в этой школе ещё отмечалось 120-летие Бядули (эх, не смог поехать), но в 2010-м её закрыли как неперспективную, детей и учителей перевели в деревню Крайск. Татьяна Ускова писала о Посадце в 2016 г.: «Сегодня тут живёт около 200 человек, большинство из них пенсионеры. Из объектов социальной инфраструктуры в деревне, процветавшей в советское время, в живых остался только магазин. Учитывая это, с трудом верится и в то, что в конце ХIХ — начале ХХ века Посадец был местечком». Прости, Ефимыч, мы всё про…

Отличился и tut.by, опубликовавший утром 23.04.2021 статью Дениса Мартиновича «Жена была выше на две головы. На улице старались идти порознь. Неизвестные факты о классике беллита».

Первая же иллюстрация была мимо; купилась и «Наша Ніва», перепечатавшая статью. Тутбай к вечеру 23-го исправился, «НН» – как-то не очень… На фото не Змитрок Бядуля, а его младший брат Израиль Плавник (1905–1941), неплохой шахматист и литератор, в частности, переводивший с идиша на белорусский язык стихи Изи Харика. Кто прочтёт статью Виктора Жибуля «Брат Бядулі, паслядоўнік Багдановіча» (журнал «Роднае слова», № 10, 2005), немало полезного узнает об И. Плавнике.

Так на самом деле выглядел молодой Самуил Плавник – он же Ясакар, он же Бядуля

Бедность гуманитарных знаний ведёт и к провалам в политике… Скажу не без претенциозности, любезно диагностированной испанской слависткой Анхелой в феврале с. г.: Бядуля умер почти 80 лет назад, ему уже (почти) всё равно. Нам же тут жить, и волнует сейчас не столько освещение событий начала ХХ века, сколько то, что намечается в 2021-м. А намечается очередное «закручивание гаек» в сочетании с выкручиванием рук.

Депутатики одобрили поправки в разные статьи Уголовного кодекса, согласно коим неимоверно раздувается понятие «экстремизм». Так, «статью 130 УК “Разжигание расовой, национальной, религиозной либо иной социальной вражды или розни” дополняют важным примечанием — “под иной социальной принадлежностью в настоящей статье понимается принадлежность лица к определенной социальной группе по признаку пола, возраста, профессии, рода занятий, места жительства и иной социально-групповой идентификации».

Похоже, что теперь под «разжигание розни» можно (якобы легально) подогнать любую критику, а уж если она претендует на хоть какие-то обобщения – и подавно. Кажется, Н. В. Гоголь говаривал: «Россия такая уж страна – стоит высмеять одного околоточного надзирателя, как вся полиция обидится». Что бы он сказал о современной Беларуси, где «надзиратели», позволяющие себе калечить людей (во всяком случае, открыто оправдывающие рукоприкладство), всерьёз обижаются на мало кем читаемые выплески эмоций в интернете?

Вообще, интересно, на сколько «присел» бы Николай Васильевич по новому «закону»: в «Ревизоре»-то он, пожалуй, провоцировал вражду к чиновникам, в «Мёртвых душах» – к помещикам? А уж Салтыков-Щедрин зело обидел социальную группу высших офицеров, написав «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил»!

Читаю дальше:

В предложенном УК существенно меняется статья 369−1 «Дискредитация Республики Беларусь». Если сейчас преступлением считается предоставление иностранному государству, иностранной или международной организации заведомо ложных сведений о политическом, экономическом, социальном, военном или международном положении Республики Беларусь, правовом положении граждан в Республике Беларусь, дискредитирующих Республику Беларусь или ее органы власти, то в новом УК уточнение про иностранное государство и иностранные организации исчезло, используется максимально широкая формулировка:

«Распространение заведомо ложных сведений о политическом, экономическом, социальном, военном или международном положении Республики Беларусь, правовом положении граждан в Республике Беларусь, деятельности государственных органов, дискредитирующих Республику Беларусь, совершенное в публичном выступлении, либо в печатном или публично демонстрирующемся произведении, либо в СМИ, либо в информации, размещенной в интернете, направленное на причинение существенного вреда государственным или общественным интересам».

«Существенный вред» казённые «эксперты» доказывают на раз-два, а признание в «заведомой лжи» у многих авторов – как показывают милицейские видеоролики с арестантами – выбивается по отработанной схеме. «Крайними» окажутся – да и оказываются – блогеры, не защищённые даже хлипким статусом профессионального журналиста, правозащитники с их обзорами и, конечно, политические сатирики. То-то [в «Салідарнасці» – см. отклик ниже перестали публиковаться едкие стишки Дмитрия Растаева, а смехач Лёлик Ушкин переквалифицировался в «международника» Олега Новикова

Законопроект ещё не прошёл через «совет республики». Определённые шансы на просветление умов сохраняются, вместе с тем иллюзий не питаю. Как там писал Мартемьян Рютин о СССР 1932 г.: «На всю страну надет намордник…» Конституция с её статьёй 33 («Каждому гарантируется свобода мнений, убеждений и их свободное выражение. Никто не может быть принужден к выражению своих убеждений или отказу от них. Монополизация средств массовой информации государством, общественными объединениями или отдельными гражданами, а также цензура не допускаются») давно попрана «коллективным Лукашенко». Так называемые депутаты, разумеется, тоже руководствуются не «главным законом» – о котором большинство вспоминает лишь 15 марта – а «политической целесообразностью».

Ещё два года что-то можно было сдвинуть с мёртвой точки, если бы жители Синеокой массово поднялись не за конкретный «депутатский корпус», а за парламентаризм, за своё право решать основополагающие вопросы, пусть и через посредников. Увы… В 2019 г. срок работы палаты представителей по «указу президента» был сокращён почти на год, а события 2020-го оказались во многом следствием того антиконституционного самоуправства.

Вероятнее всего, драконовские поправки в Уголовный кодекс будут вскоре утверждены «парламентом», а затем «и. о. царя». В таком случае придётся уповать на то, что строгость законов у нас (отчасти) компенсируется необязательностью их исполнения.

Тем временем официальная Франция, как и предсказывалось, отлично «ведётся» на предложения увековечить память Шарля де Голля в Щучине, словно и не было августа 2020 г.: «Этот проект для нас невероятно важен, – подчеркнул Николя де Лакост. – Его реализация внесет весомый вклад в развитие белорусско-французских отношений в сфере туризма и культуры и станет дополнительной ниточкой, связавшей наши страны».

Г-на посла вряд ли смущает, что в той же Гродненской области на днях постановили отменить «палаточный фестиваль»:

Белорусы планировали провести под Щучином палаточный фестиваль «Раса», который организаторы называют белорусским аналогом известного американского фестиваля в пустыне Невады. Фест задумывали шестидневным, даты значились такие: с 29 июня по 4 июля…

Однако, по словам организаторов, власти Щучина «отказались от своего согласования и считают невозможным проведение такого типа проекта на своей территории в данное время». Сейчас создатели проекта ищут для фестиваля новое место и новые даты.

Вот тебе, бабушка, и «Шчучыншчына» 🙁

Дарья и Катерина в день приговора, 18.02.2021. Фото: TUT.BY

Cегодня поступило сообщение, что медиаработницам Катерине Бахваловой (Андреевой) и Дарье Чульцовой, якобы подстрекавшим толпу к активным действиям у «Площади перемен» 15.11.2020, Мингорсуд не скостил срок (2 года колонии) в результате апелляции. Но и не накинул – видимо, следует благодарить за это?

Вольф Рубинчик, г. Минск

23.04.2021

wrubinchyk[at]gmail.com

Опубликовано 23.04.2021 22:57

Отклик

Добрый день, Вольф. В своём тексте вы справедливо указали на то, что новые поправки в законы, одобренные «народными избранниками», не что иное, как завуалированное наступление на свободу слова и борьба с инакомыслием. Но при этом в статье вы упомянули и моё имя – «то-то перестали публиковаться едкие стишки Дмитрия Растаева» – что прозвучало несколько странно, поскольку «едкие стишки» не переставали публиковаться никогда. Вот лишь недавний пример: https://charter97.org/ru/news/2021/4/22/419525/. Возможно, некоторые ресурсы и впрямь стали реже их перепечатывать – не все же такие убеждённые как «Хартия» 🙂 – но это уже зависит не от меня. Я же, со своей стороны, хочу сказать, что никакие рогатки режима не заставят замолчать мою музу – стихи писал, пишу и буду писать, несмотря ни на что.

С уважением, Дмитрий Растаев,

г. Бобруйск

* * *

От В. Р. Признаюсь, дал я маху… Редко читаю «Хартию», чаще – «Салідарнасць», а там в последнее время стихов Д. Растаева не было видно, хотя пару лет назад они появлялись почти каждую неделю. Надеюсь, автор и читатели простят мой недосмотр, тем более что теперь, благодаря уточняющему письму, стало известно, где искать новые творения на злобу дня 😉  26.04.2021  21:21

Беседа с Мирославом Шкандрием

Мирослав Шкандрий: «В Украине существуют проблемы, бросающие вызов историкам, писателям, гражданскому обществу»

Как возник стереотип «ключей от церкви», был ли юдофобом Тарас Шевченко, кто стал первым еврейским голосом в украинской литературе и почему евреи в штетлах обеспечивали аншлаги украинскому театру – об этом и многом другом в интервью с приглашенным лектором магистерской программы по иудаике Киево-Могилянской академии, литературоведом, профессором университета Манитобы, доктором Мирославом Шкандрием.

Михаил Гольд  Михаил Гольд, Главный редактор газеты “Хадашот”

Мирослав Шкандрий

Мирослав Шкандрий

Первым произведением современной украинской литературы считается созданная в 1798 году «Энеида» Котляревского. А в каком контексте появляются в поэме иудеи?

Я был приятно удивлен, что, например, упоминание Котляревским шинка, куда женщина собирается на танцы, не несет никаких негативных коннотаций. Такой же подход сохраняется при описании ада, где сидят злодеи и грешники разного рода – там полный интернационал, где евреи никак не выделяются из общего ряда, хотя они там есть.

Пройдет совсем немного времени, и образ еврея станет зловещим благодаря клише «ключей от церкви», которые евреи-арендаторы якобы держали у себя в корчмах и выдавали православным за мзду. Как возник этот стереотип и имеет ли он под собой основания?  

Первоисточник этого клише я нашел в изданной в 1846 году на русском языке «Истории русов или Малой России». Правда, речь там идет о событиях 1648 года, хотя в документах эпохи Хмельницкого тема «ключей от церкви» практически не звучит, как не звучит она и в религиозной полемике того времени. Даже в самом антиеврейском тексте XVII века – «Мессии правдивом» архимандрита Иоанникия – нет свидетельств ни о чем подобном.

Об этом начинают «вспоминать» лишь в казацких хрониках конца XVIII века, а окончательно стереотип оформился уже в 1840-е годы благодаря Николаю Костомарову и Пантелеймону Кулишу, которые канонизировали его в своих произведениях. В подтверждение аутентичности этой истории они ссылались на фольклор, в частности, «Думу про утиск України єврейськими орендарями» та «Думу про Корсунську битву». Правда, первая дума была записана самим Кулишом, который имел привычку править оригинальные материалы на свое усмотрение.

Так, например, он украшал дополнительными деталями сцены произвола над православными. Именно поэтому польские ксендзы у него перемещаются между селами якобы не на лошадях, а верхом на людях; все православные церкви сдаются в аренду евреям; евреи принимают ключи от храмов и веревки от колоколов, уносят с собой в кабаки и позволяют христианам отправлять службы только за «большие деньги»; евреи продают водку в церквях и сами пекут паски и т.д.

Николай Костомаров, Пантелеймон Кулиш
                                   
Николай Костомаров, Пантелеймон Кулиш

Имел ли этот стереотип под собой основания? Историк из Еврейского университета в Иерусалиме Юдит Калик проанализировала, откуда у него растут ноги. Иногда магнаты-католики, владевшие землей, закрывали церкви за неуплату крестьянами долга. Ответственность за сбор таких долгов, как и за сбор налогов, часто возлагали на евреев. Но они не арендовали церкви — это миф, подтверждение которому не нашел и Михаил Грушевский, которому эта история тоже казалась подозрительной.

Более того, речь шла об общей норме для евреев, католиков и православных – если вы задолжали за аренду земли, то вашу синагогу, церковь или костел закрывают до уплаты долга…

Скажу больше, в основном, это касалось как раз костелов – но об этом вы не найдете ни слова в произведениях украинской литературы того времени – этот факт усложнял и фактически разрушал стереотип «ключей от церкви», поэтому его просто игнорировали.

Почему же этот антиеврейский домысел так охотно был подхвачен украинскими просветителями вроде Костомарова и Кулиша?

В период романтического национализма подобным клише отдали дань многие писатели, включая Гоголя. Да и по всей Европе возникла мода на все исконно-народное, в рамках которой наша и только наша традиция глубока и величественна, но она угнетена, а, значит, надо найти того, кто ее угнетает.

Поэтому и Кулиш, и Костомаров развили тему злого арендатора-еврея, запрещающего православным служить в церкви, а последний вообще выбрасывал из народного эпоса все, что не укладывалось в его концепцию. Франко отмечает, что и у Кулиша, записывавшего одну думу, слова «ляхи, милостивые паны» везде заменены на «жиды-арендаторы».

При этом тот же Костомаров выступил против первого проекта памятника Богдану Хмельницкому в Киеве, где под копытом коня гетмана оказались польский шляхтич, еврей-арендатор и иезуит.

Когда началась дискуссия о нормативности слова «жид» в украинском языке, право на свободное употребление которого по сей день отстаивают некоторые украинские патриоты?  

В 1860-61 годах на страницах издававшегося в Петербурге украинского журнала «Основа» развернулся большой спор, затронувший и эту тему. Украинцы настаивали, что слово «жид» в украинском – так же, как в других восточноевропейских языках – вполне нейтрально. Еврейские публицисты согласились, что все зависит от контекста, но уже к концу XIX века такие авторы, как Леся Украинка предпочитали употреблять «еврей» вместо традиционного «жид».

Обложка номера журнала «Основа»
Обложка номера журнала «Основа»

В Большой Украине именно слово «еврей» стало нормативным, отчасти благодаря писателям, его использовавшим. В Галичине «жид» оставался нормой намного дольше, но сегодня это вопрос решенный.

Отношение к евреям Тараса Шевченко – тема, о которую сломано много копий. И, тем не менее, можем ли мы назвать Кобзаря юдофобом, или он был просто человеком своего времени со всеми присущими ему представлениями о «чужом»?

Шевченко – уникальная фигура, намного масштабнее и глубже Костомарова и Кулиша. Его, к сожалению, читают невнимательно, и это уже стало традицией. Шевченко писал разными голосами, иногда перекрывающими друг друга, в его произведениях до семи-восьми нарраторов, и они постоянно переключаются.

Он зафиксировал антисемитские настроения, например, в «Гайдамаках», но эта поэма сложнее, чем кажется на первый взгляд. Да, Лейба эксплуатирует Ярему, но потом они вместе идут в польский лагерь и крадут Оксану. Переодетый гайдамаком Лейба помогает Яреме, а в другом эпизоде Ярема-мститель проезжает свое село, где был наймитом у Лейбы, и испытывает некоторую ностальгию. Все очень странно, в голове читателя возникает путаница.

На самом деле украинско-еврейские отношения были гораздо более интимными, чем мы себе представляем. Шевченко это понял и передал эту интимность культурного взаимодействия. К тому же его взгляды пережили определенную эволюцию.

«Лейба и Ярема». Иллюстрация к поэме Шевченко «Гайдамаки», худ. А. Сластион
«Лейба и Ярема». Иллюстрация к поэме Шевченко «Гайдамаки», худ. А. Сластион

 

Я часто вспоминаю в этом контексте «Думу про Опанаса» Багрицкого. Она написана тем же ритмом и стилем, что и «Гайдамаки», есть и сюжетная аналогия – противостояние украинского крестьянина и комиссара-еврея. Они, безусловно, враги, но враги, хорошо понимающие друг друга, между которыми существует глубокая связь. Эту связь критики часто не замечают, а она принципиальна, и позволяет понять, почему евреи в украинской литературе изображены иначе, чем в русской. Именно в силу того, что мы соседи…

Во второй трети XIX века мы сталкиваемся с удивительным явлением – участием отдельных евреев в украинофильском движении… 

Да, это был период встречи украинской и еврейской интеллигенции – в рамках движения за, говоря современным языком, гражданские права. В этом контексте стоит упомянуть банкира Всеволода Рубинштейна, финансового поддерживавшего украинские круги, и редактора произведений Шевченко, крещеного еврея Вильяма Беренштама.

Торговая и промышленная элита – крупные сахарозаводчики, банкиры, железнодорожные короли – начала развивать города и городскую культуру. Еврейские и украинские меценаты стали чаще контактировать, и в 1880-х годах в изображении украинско-еврейских отношений появляются филосемитские нотки.

В начале XX века, на фоне государственного антисемитизма и погромной волны, отношение к еврейскому вопросу стало маркером либерализма и свободомыслия. Во всяком случае, для российских писателей. А что думали на этот счет украинские литераторы и публицисты? 

Борьбе за еврейское равноправие сочувствовали такие издания, как «Украинский вестник» Грушевского, выходивший в Санкт-Петербурге с 1906 года, и журнал «Украинская жизнь», издававшийся в Москве усилиями Симона Петлюры. Во время революции 1905-1906 гг. Грушевский писал, что евреи, как и украинцы, являются жертвами иностранного господства, и настаивал на рассмотрении Думой закона об отмене черты оседлости. Адвокат Арнольд Марголин (впоследствии – заместитель министра иностранных дел Директории) имел широкую поддержку со стороны украинских кругов в ходе выборов в I Государственную Думу.

Кроме того, еврейская библейская история стала для многих украинских литераторов метафорой борьбы против угнетения. Подчеркну, я говорю не о народных массах, а тонкой прослойке интеллигенции, которая начала разрушать стереотип «ключей от церкви». Попутно создавая сентиментальный образ бедного, униженного еврея, вызывавший сочувствие — образ отчасти наивный, но позитивный.

Огромную роль в культурном взаимодействии играли театральные деятели. Еще в 1878 году Карпенко-Карый пытался изменить закон, запрещавший прием еврейских детей в реальные училища, а во время погрома 1881 года в Елисаветграде приютил несколько еврейских семей.

Троицкий народный дом, где располагался театр Садовского, ныне – здание Оперетты
Троицкий народный дом, где располагался театр Садовского, ныне – здание Оперетты

 

С открытием первого стационарного украинского театра в Киеве в 1907 году в его репертуаре сразу появились пьесы на еврейские темы. Здесь – в театре Садовского – ставили Авраама Гольдфадена, Шолома Аша и Якова Гордина. Пьесы последнего – «Миреле Эфрос» и «Сиротка Хася» – имели огромный успех.

К открытию сезона 1907 года Садовский готовил пьесу Евгения Чирикова «Евреи» в украинском переводе с великой Марией Заньковецкой в роле Леи, но цензура запретила постановку. Тем не менее, премьера, ставшая ответом на погромы 1905 года, состоялась в следующем сезоне. Есть свидетельства, что эта пьеса повлияла на двух будущих грандов украинского театра – Леся Курбаса и Гната Юру.

Вышедший в 1907 году украинский перевод «Евреев» содержал предисловие Симона Петлюры, отмечавшего, что «страдания Нахмана вызывают глубокое сочувствие в каждом, независимо от того, принадлежит ли он к этому народу, исторической судьбой которого стал тяжкий крест притеснений и насилия». В те годы Петлюра редактировал киевскую газету «Слово», разоблачавшую шовинизм и антисемитские взгляды некоторых авторов газет «Рада» и «Рідний край».

Нельзя обойти вниманием и огромную популярность бродячих театров – как украинских, так и еврейских, которые добирались до каждого медвежьего угла. Между прочим, в штетлах евреи обеспечивали аншлаги украинскому театру. Шел постоянный культурный обмен – украинские труппы реконструировали мир, хорошо знакомый евреям, и наоборот.

Это происходит и сегодня – в моем родном Виннипеге я с удовольствием хожу в еврейский культурный центр, где демонстрируют старые фильмы на идише. Такое впечатление, что ты попал в украинский мир, говорящий на другом языке. Думаю, такое же впечатление складывалось у евреев, ходивших на украинские спектакли – это были не герметично замкнутые миры. Этим и интересна украинская культура, включающая и поляков, и русских, и немцев.

Для меня, например, большим откровением стали пьесы, написанные в 1920-1922 годах о том, как еврейки влюбляются в украинцев, — эти постановки шли с большим успехом в маленьких городах по всей Канаде, и это – забытая страница истории.

Евгений Чириков и его пьеса «Евреи»
Евгений Чириков и его пьеса «Евреи»

А кто, например, помнит сегодня о хореографе Василе Авраменко, фактически создавшем современный украинский танец? Он гастролировал со своим коллективом по всему миру, а одним из любимых его танцев была еврейская хора – он везде его исполнял, в том числе и в Madison Square Garden, когда на сцену одновременно вышло более 500 человек, и в 1970 году в Иерусалиме.

Первый еврейский голос в украинской литературе – Гриць Кернеренко (Кернер) – свой среди чужих, чужой среди своих? 

В определенной мере – да, как он сам писал в стихотворении «Не рідний син»:

Прощай, Украйно моя –

Тебе я кинуть мушу:

Хоч за тебе я б оддав

Життя і волю й душу!

Але я пасинок тобі,

На жаль, це добре знаю.

Й проміж других дітей твоїх

Я не живу – страждаю.

Несила знести вже мені

Глумлінь тих понад міру

За те, що я й твої сини

Не одну маєм віру.

Тебе ж, Украйно моя,

Я буду вік кохати:

Бо ти хоч мачуха мені,

А все ж ти мені – мати.

Это написано в 1908 году, и очень точно передает ощущение раздвоения идентичности.

Я вырос в совсем другую эпоху, в украиноязычной семье в Британии, но даже я ощущал нечто подобное, хотя и в гораздо меньшей степени. В Канаде, где я живу сегодня, официально закреплена политика мультикультурализма. Но Кернеренко жил в абсолютно иных реалиях, когда требовалоось особое мужество для выбора украинско-еврейской идентичности. Именно он своим творчеством обратил внимание на то, что есть и такие украинцы – и это стало прорывом в украинской литературе.

Кернеренко довольно активно печатали на страницах престижных журналов и в антологиях, многим было важно услышать этот голос, осознать, что значит быть украинцем – не по рождению, а в силу сознательного культурного выбора.

Как отразился провал украинско-еврейского сближения в период УНР в публицистике и художественной литературе?

На волне всеобщего подъема еврейские партии поддержали Центральную раду, и это было крайне важно для УНР, ведь среди городского населения украинцы составляли не более трети. Остальные две трети – это русские и евреи на востоке, и поляки и евреи – на западе. Это и обусловило политику УНР, направленную на предоставление меньшинствам национально-персональной автономии.

Братская могила жертв петлюровского погрома в Проскурове

Фото: Википедия

                    Братская могила жертв петлюровского погрома в Проскурове

Все мы знаем, что было потом – погромы 1919 года отозвались в украинской литературе криком боли. В 1919-м (согласно отрывочным свидетельствам, якобы по просьбе Петлюры) Степан Васильченко пишет рассказ «Про жидка Марчика, бідного кравчика», опубликованный в газете «Україна» в тогдашней столице УНР Каменец-Подольском, и вышедший отдельным изданием. Сюжет нехитрый: бедный еврей приветствует вместе со всеми Февральскую революцию, но через год гибнет в погроме.

Писал о погромах и Клим Полищук, его рассказ «Окольными путями» (из записной книжки неизвестного)» – это дневник красноармейца, бывшего сторонника украинской независимости, павшего в бою. Он потрясен жестокостью войны, особенно, когда находит тело Иды Гольдберг – знаменитой актрисы, убитой во время погрома.

По иронии судьбы, командиры украинского и большевистского полков хорошо знают друг друга, поскольку росли вместе. Оба считают, что борются за независимую Украину. Но эти двое – еще не вся Украина: описывая похороны своей любимой актрисы, автор замечает, что две Украины сражаются друг с другом, а третья лежит перед ними в могиле.

Можно ли сказать, что политика украинизации и коренизации в 1920-е сделала украинцев и евреев союзниками в сфере культурного строительства? 

В этом контексте характерна книга Майка Йогансена о еврейских колониях, написанная в 1929 году. Он пишет, что стенгазеты выходят на двух языках: идише и украинском. Местный театр за зиму поставил шесть пьес: две на идише и четыре по-украински. Младшее поколение, в отличие от стариков, общается уже на украинском. Он пишет о еврейских девушках, скачущих по степи, о землепашцах-евреях, о футболистах, играющих за украинскую сборную, о здоровенном агрономе устрашающего вида. Как и зарисовки колонистов, сделанные в те годы художником Марком Эпштейном, портреты Йогансена свидетельствуют, что еврейские колонии уже мало отличались от соседних немецких или украинских.

Марк Эпштейн: «Красноармеец-трубач» (слева) «Женщина, кормящая козу» (справа)
Марк Эпштейн: «Красноармеец-трубач» (слева) «Женщина, кормящая козу» (справа)

 

Будущий председатель Союза писателей (СП) УССР Юрий Смолич действительно утверждал, что в 1920-е для многих евреев украинский язык стал родным. А можно ли говорить о появлении в эти годы плеяды писателей-евреев, сделавших себе имя в украинской литературе?

В первую очередь, это Леонид Первомайский (Гуревич) – большой украинский писатель, произведения которого, к сожалению, изуродовали поздними редакциями, где еврейский Б-г стал «природой», религия – «философией», а ребе – «добрым человеком».

В 1920-х годах еврейский голос отчетливо прозвучал в поэзии Раисы Троянкер, где ностальгия по еврейскому детству сочеталась с откровенным эротизмом. В 13 лет девочка сбежала из Умани с итальянским укротителем тигров из бродячего цирка. Позже она влюбилась во Владимира Сосюру, и поехала за ним в Харьков, где опубликовала два сборника.

Много евреев было среди литературных критиков и, в отличие от Кернеренко, их уже не попрекали происхождением. На глазах рождалась новая городская украинская культура, и евреи играли в этом процессе не последнюю роль.

С другой стороны, еврейские персонажи начинают появляться в произведениях многих украинских писателей: Мыколы Хвылевого, Николая Бажана, Бориса Антоненко-Давидовича, Юрия Смолича и многих других.

Лариса Троянкер и Леонид Первомайский
Лариса Троянкер и Леонид Первомайский

 

Этой волны украинизации и коренизации испугались в Москве. У меня как раз вышла книга, где проанализированы первые труды по истории украинской революции, написанные евреями. Авторы, например, сторонник украинизации Моисей Равич-Черкасский, член Центральной Рады Моисей Рафес критикуют российский шовинизм и антиукраинские настроения некоторых членов КП(б)У — все их статьи по этим вопросам были запрещены в 1926-м, уничтожены и забыты.

Как были репрессированы и ученые-евреи, сыгравшие активную роль в украинизации – одна из основательниц Института украинского научного языка Всеукраинской академии наук Олена Курило, редактор «Літературної газети» Самийло Щупак и т.д.

Тем не менее, в украинской литературе всегда существовали и антисемитские голоса – и голос талантливого прозаика Аркадия Любченко стал одним из наиболее громких…

Есть версия, что антисемитизм Любченко зародился еще в 1919-м, когда его якобы выдал ЧК местный портной-еврей. В 1930-е он возмущался тем, что 24 из 60 писателей (согласно его же подсчетам) живших в престижном доме «Ролит», имели еврейское происхождение. Он клеймит своего заклятого врага Натана Рыбака, который, по мнению Любченко, манипулирует главой СП Корнейчуком, на сестре которого Рыбак был женат.

По некоторым сведениям, и другие украинские писатели протестовали, что ими руководит еврей, известно даже выступление Александра Довженко на заседании СП, заявившего, что «евреи отравили украинскую культуру… они всегда будут нас ненавидеть, пытаются проползти везде и захватить все». И режиссера никто не одернул.

Что касается Любченко, то его антисемитизм носил расистский характер, недаром, он редактировал при немцах харьковскую газету «Нова Україна». Особенно сильное впечатление производят страницы его дневника с описанием эшелона с венгерскими евреями, следующего в лагерь смерти: «Седые, горбоносые, пейсатые – не жалко их, они мой народ столько веков и так безжалостно мучили».

Он был поглощен культом силы, который в 1930-е годы стал доминировать и в политике, и отчасти в литературе. Любченко пишет о зверях, о человеческой природе, о желании видеть силу в своем народе – все это умножило его ненависть к евреям, и он откровенно об этом говорит.

Аркадий Любченко. Справа: Первый номер газеты «Нова Україна», 7 декабря 1941 года

Фото: mediaport.ua

Аркадий Любченко. Справа: Первый номер газеты «Нова Україна», 7 декабря 1941 года

 

Любченко восхищался культом силы, а большинство коллег по цеху – и украинцев, и евреев – пошли за другим культом. Тот же Первомайский прошел путь от сентиментального еврейского писателя до воинственного сталиниста, поставившего силу слова на службу партии.

По некоторым данным, даже Мыкола Хвылевой служил в ЧК, а «Партия ведет» Павла Тычины может служить примером кровожадной риторики 1930-х. И это не исключительно нацистское или большевистское явление – Хемингуэй и Киплинг тоже отдали дань этому тренду, Филиппо Маринетти писал, что итальянцы должны есть не пасту, а побольше мяса, чтобы приобрести боевой дух. Социальный дарвинизм охватил мир. Чтобы выжить, мы должны быть крепкими и сильными, иметь когти, как писал один из идеологов ОУН Владимир Мартынец.

Но этот период прошел, и тот же Первомайский в 1960-х писал совсем другие стихи, словно искупая свое увлечение культом силы.

Еврейско-украинские писательские войны в конце 1940-х – начале 1950-х надолго испортили отношения между собратьями по перу?

В 1947-м, когда началась атака на «буржуазных националистов», обличительные письма с нападками на Максима Рыльского, Юрия Яновского и Петра Панча подписали такие критики-евреи как Евгений Адельгейм и Илья Стебун (Кацнельсон).

Прошло несколько месяцев и украинские писатели «ответили» еврейским коллегам. Любомир Дмитерко набросился на критика Александра Борщаговского, разнесшего в свое время «Богдана Хмельницкого» Александра Корнейчука, и на Ефима Мартыча (Финкельштейна) – за нападки на «Ярослава Мудрого» Кочерги. В осквернении украинского классического наследия обвинили Абрама Гозенпуда, Лазаря Санова (Смульсона) и упомянутых выше Стебуна и Адельгейма.

В 1951-м развернулась еще одна кампания по разоблачению «украинских буржуазных националистов», а в 1952-1953-м годах прошли «антисионистские» чистки. Один год вычищали евреев, а потом украинцев — одни топили других, а потом колесо поворачивалось в другую сторону — люди идут на подлость в периоды политической паранойи, чистеньких не остается.

Как украинские писатели отреагировали на Холокост

Прежде всего, надо понимать, что акцент на еврейской трагедии, мягко говоря, не приветствовался властями. Тем не менее, Николай Бажан еще в 1943-м году отдал дань памяти Бабьему Яру – за 18 лет до Евтушенко. Тычина в 1942-м написал «К еврейскому народу» и «Народ еврейский», а Максим Рыльский год спустя – «Еврейскому народу». Другое дело, что эти стихи не дошли до читателя, строфы Рыльского увидели свет лишь в 1988 году.

Портрет Николая Бажана, худ. Я.Кравченко. Справа: Докия Гуменная
Портрет Николая Бажана, худ. Я.Кравченко. Справа: Докия Гуменная

 

Мало кто знает о романе Докии Гуменной «Хрещатый Яр», основанном на дневнике, который она вела в годы оккупации. Конформизм, вина молчаливых свидетелей, реакция на запредельный ужас – все эти вопросы стали обсуждаться в обществе десятилетия спустя, но все они подняты у Гуменной. Роман вышел на Западе в начале 1950-х – резонанс был огромный, ведь речь шла о первой попытке осмысления Холокоста и украинско-еврейских отношений в эти годы – «Бабий Яр» Кузнецова был написан десять лет спустя. Но вскоре о книге забыли, а в Украине она до сих пор не издана и практически неизвестна.

Характерно, что писательница не идеализирует абстрактный «народ», хорошо зная, на что способен этот простой народ с его замечательными традициями. При этом взгляд Гуменной на украинскую идентичность намного опередил свое время – она видит членами большой украинской семьи все народы, оставившие след в нашей истории и культуре – от древних трипольцев до современных евреев.

Нашлось ли евреям «литературное» место в рамках нового советско-украинского патриотизма?

Им нашли место в далеком прошлом, но изменили контекст – евреи стали союзниками украинцев и вообще, положительными героями. В стихотворной драме Бажана «Олекса Довбуш» еврей-хозяин и его дочь – верные друзья и помощники благородного разбойника. В повести Якова Качуры «Иван Богун» еврей по имени Ицик присоединяется к казакам, при этом бьется ловко и лихо. Иван Ле в своем историческом романе «Наливайко» тоже вывел образ еврея, присоединившегося к восстанию Северина Наливайко.

Такой писатель, как Павло Загребельний в романе «Я, Богдан» нарушил табу на описание антиеврейского насилия, коснувшись темы погромов периода Хмельнитчины.

Это интересный, но единичный пример. А насколько современные украинские литераторы готовы обсуждать не только идиллические, но и трагические страницы совместной истории?

Пока не очень готовы, ведь эти темы еще не проговорены в обществе. Но делать это необходимо — для начала хотя бы издать дневник той же Докии Гуменной. Многие еще не осознали проблему участия украинцев в Холокосте, тем более, что это иногда идет вразрез с некоторыми нарративами ОУН и УПА.

Каждый случай должен рассматриваться индивидуально – среди членов УПА были и настоящие герои. Но нельзя забывать о том, что творили некоторые члены ОУН в 1941-м в Галичине, или члены УПА в 1943-м на Волыни – один и тот же человек мог быть и жертвой, и преступником – это очень сложная история, и еще не появился писатель, рассказавший об этом.

Вместе с тем, в 2000-е вышли очень интересные произведения, например, «Солодка Даруся, або Драма на три життя» Марии Матиос. Действие романа происходит во время Второй мировой войны в буковинском селе – это честная книга, раскрывающая тему участия местного населения в насилии и присвоении имущества при очередной смене власти.

Вообще Украина очень интересная страна – здесь существуют проблемы, бросающие вызов историкам, писателям, гражданскому обществу. Это заставляет тебя размышлять над сложными вопросами, и от этой сложности нельзя убежать.

Возникла ли еврейско-украинская идентичность в современной украинской литературе или Моисей Фишбейн остается в этом смысле уникальным автором?

У Фишбейна произошел чрезвычайно удачный сплав идентичностей. Это украинский поэт, которому было суждено родиться евреем. Его творчество как бы завершает дискуссию об украинской идентичности еврейских писателей, начатую Кернеренко, Троянкер и Первомайским. Эта эволюция отражает формат восприятия украинского еврея: сперва как «чужака», потом – как неудобного «своего» и, наконец, вполне приемлемого «своего».

Моисей Фишбейн
Моисей Фишбейн

 

В последние годы многие гражданские активисты, журналисты, да и не только они, стали позиционировать себя как украинские евреи – и это важно не только для Украины, но и для Запада, где при словосочетании «украинский еврей» люди удивленно вскидывают брови.

После Майдана мы живем в совершенно иную эпоху – эпоху рождения новой Украины и нового понятия украинства. Мы сидим с вами в центре Киева в крымско-татарском ресторане – и это тоже Украина, один из вариантов новой украинской идентичности, которая формируется на наших глазах. Главное сегодня – не мешать ей развиваться.

*

На мой взгляд, весьма интересное интервью – в нём больше научности, чем в некоторых изученных мною толстых книгах. Очевидно, украинские литературоведы, живущие в стране и за рубежом, давно и успешно работают над темами вроде «Еврейские образы в творчестве писателей Украины», «Украина в произведениях еврейских писателей». Обсуждение еврейско-украинских литературных связей «без гнева и пристрастия» способствует выстраиванию нормальных отношений между представителями двух народов. В этом смысле современные евреи Беларуси могут позавидовать своим южным «товарищам». Судя по вялой реакции, мало кого заинтересовали публикации в 2018 г. полузабытых произведений белорусских писателей: Тодора Кляшторного об антиеврейском погроме (1927), Григория Кобеца о Палестине (1933). «Проблема Шамякина» – и, шире, юдофобских мотивов в белорусском литературном наследии – затронутая этим летом, тоже как следует не проговорена…

Вольф Рубинчик, г. Минск

Опубликовано 24.11.2019  14:04
*

Конечно, здесь могло быть значительно больше фамилий – возвращаясь к Шевченко, можно привести цитату из Василия Львова-Рогачевского: «Еще более яркий пример этой самоотверженной, всепрощающей, чуткой любви к русской литературе представляет прекрасное стихотворение С. Г. Фруга, посвященное памяти Т. Г. Шевченко и читанное на вечеринке в годовщину его смерти. С. Г. Фруг приветствовал „святую тень“ певца, который в своих поэмах когда-то воспел кровавую резню Гайдамачины, воспел и Гонту и Железняка» и т. д. Но понятно, что такие претензии нельзя предъявлять ни автору интервью, ни его собеседнику.

Пётр Резванов, г. Минск   (25.11.2019  13:59)

В. Рубінчык. КАТЛЕТЫ & МУХІ (123)

Яшчэ шалому! Вышэй кроквы, цесляры!

Ці не галоўнае, чым хваліцца Саюз беларускіх яўрэйскіх абшчын у апошнія месяцы, – выстава «Эмі Уайнхаус. Сямейны партрэт», што праходзіць у мінскай галерэі Міхаіла Савіцкага з 15 чэрвеня (скончыцца 31.08.2019). Дазнаўшыся пра месца правядзення, я ўсміхнуўся: больш зацятага змагара з «буржуазнай мас-культурай», чым той Савіцкі (які да таго ж не палюбляў «яўрэйскі дух» – ну, можа, паглядзеўшы на бедную, дачасна памерлую брытанку, зрабіў бы выключэнне), і ўявіць сабе цяжка. Ды лёс і не такія досціпы ўчыняе.

Саарганізатар «Сямейнага партрэта» – «Цэнтр беларуска-яўрэйскай культурнай спадчыны», нядаўна створаны ў Мінску (заснавальніца – арт-куратар Мая Кацнельсон). Я не разумеў, пры чым беларуска-яўрэйская спадчына да творчасці Уайнхаус, ды архівісты падказалі: прадзед спявачкі, Біньямін Вайнгауз, сын Яўсея, жыў у Астрашыцкім Гарадку, адтуль у канцы ХІХ ст. эміграваў… Сям’я апынулася ў Брытаніі. Здаецца, ніхто з нашчадкаў да Беларусі дачынення больш не меў, але сама па сабе знаходка цікавая. Ці дастаткова яе, каб запісваць Эмі Джэйд Уайнхаус (1983–2011), шматразовую лаўрэатку прэміі «Грэмі», у «нашы», – рашайце самі.

Выставу разрэкламавалі тутэйшыя фастфудныя СМІ – тутбаі і сіцідогі. Я нават паслухаў колькі песень «віноўніцы ўрачыстасці» (амаль не зачапілі; у катэгорыі надрыўных англамоўных спеваў аддаю перавагу Ціне Цёрнер або Барбры Стрэйзанд) і пазнаёміўся з жыццяпісам праўнучкі беларускага яўрэя. Калі коратка – дзяўчына рабіла ўсё, каб НЕ адпавядаць ідэалу «ідышэ мэйдл» 120-цігадовай даўніны (у якім, прызнайма, было нямала слушнага). У пяшчотным узросце Эмі падсела на наркотыкі; спярша лёгкія, потым цяжэйшыя. Жлукціла спіртное, дыміла як паравоз, памяняла мноства… гм… партнёраў. Ладна б нейкая адна загана – а там была д’ябальская сумесь. У выніку пяюха проста знішчыла сябе на радасць таму цынічнаму сектару шоў-бізнэса і медыяў, які вымагае «мёртвых герояў».

Цяпер у цэнтры Мінска з падачы лонданскага яўрэйскага музея паказваюць генеалагічнае дрэва Э. Уайнхаус, некаторыя яе дакументы, рэчы. Па-мойму, усё гэта для найвялікшых фанатаў, і сумняюся, што тысячы іх у горадзе. Кошт квітка – 10 руб.; калі б мне заплацілі тую самую дзясятку, то наведаў бы.

У згаданым беларуска-яўрэйскім цэнтры ведаюць, што робяць (прынамсі, хочацца ў гэта верыць), і ўсё ж. Я не супраць выставак, прысвечаных брытанскай поп-зорцы яўрэйскага паходжання ды іншым цікавым асобам. Аднак ісці б такім імпрэзам на дзясятым месцы… Найперш паказаць бы аўдыторыі таленты, якія насамрэч mit lajb un lebn звязаныя з Беларуссю, хай сабе яны не супервядомыя за мяжой.

Першае імя, што прыходзіць у голаў, – Якаў (Янкель) Кругер, жывапісец і вандроўнік, які нязменна вяртаўся ў родны горад. Пагатоў сёлета ў Кругера (14.05.1869 – 19.03.1940), заснавальніка першай у Мінску мастацкай школы (1906), быў 150-гадовы юбілей. Мастак пахаваны на Вайсковых могілках.

Так, выдаваліся ў Мінску альбом-каталог з біяграфічным нарысам і рэпрадукцыямі работ Кругера, кніга Надзеі Усавай (вышэй паказана вокладка), ды з 2000–2013 гг. шмат вады сцякло. Працы яго нячаста экспануюцца… Тое самае можна сказаць і пра карціны Натана Воранава, «другапланнага» мастака з Магілёва.

Калі верыць сайту «Саюза бел. яўр. абшчын», юбілей Кругера суполка ніяк не адзначыла.

Заслугоўваюць выстаў Міхл Рафальскі (1889–1937) – ідэолаг і першы кіраўнік Беларускага дзяржаўнага яўрэйскага тэатра, заслужаны кінадзеяч Майсей Бераў (1909–2003)… Апошні нарадзіўся ў снежні, так што 110-годдзе наперадзе, матайце на вус.

Што ў «галоўнага яўрэйскага саюза» своеасаблівы погляд на культурную спадчыну, ведаю даўно. А як з сучаснасцю і будучыняй? У красавіку 2017 г. я спадзяваўся на перамены да лепшага – пасля таго, як да стырна ў выніку канкурэнтных выбараў прыйшоў увішны бізнэсовец Уладзімір Чарніцкі… Надоечы ў арганізацыі змянілася і прэс-сакратарка; новай (Ангеліне Галкінай) – 20 год, яна студэнтка БДУ. І вось заснавальнік рэсурса, які вы зараз чытаеце, 26.07.2019 звярнуўся да яе:

Добры дзень, Ангеліна!

Будзьце ласкавы, адкажыце на пытанні, звязаныя з урочышчам Курапаты, пра якое не раз былі згадкі на нашым сайце.

  1. Ці нясе Ваш Саюз адказнасць за помнік у Курапатах, пастаўлены ахвярам сталінізму ад імя беларускіх яўрэяў? (Выяву гэтага помніка можна бачыць, напрыклад, тут: https://belisrael.info/?p=9919)
  2. Як вядома, у лістападзе 2018 г. у Курапатах быў узведзены “афіцыйны” помнік з надпісамі на чатырох мовах, у т. л. і на мове ідыш. Ці звярталіся стваральнікі гэтага помніка па дапамогу да Вашай арганізацыі?

З павагай,

Арон Шусцін,

галоўны рэдактар незалежнага ізраільскага сайта belisrael.info.

*

Неўзабаве з «афіцыйнага» адрасу быў атрыманы адказ: «Здравствуйте! У Вас не будет возможности отправить это же письмо на русском языке?» Крыху пазней – і сустрэчнае пытанне: «Могу ли я уточнить причину вашего обращения в Союз еврейских общин, чтобы понять суть вашего вопроса?».

А. Галкіна, інстаграмнае фота (2019)

Абодва сказы сведчаць, па-мойму, пра «жэстачайшы прафесіяналізм»… не столькі самой «лапулі» з крыжыкам, колькі тых, хто наняў яе. Так, сайт belisrael, у прынцыпе, можа пайсці насустрач і перафармуляваць запыт па-руску… Дапусцім, ад «Краязнаўчай газеты», што дыхае на ладан, ад «ЛіМ»а і «Нашага слова» яшчэ можна «адмахнуцца». Але як прэс-сакратар(-ка) без ведання абедзвюх дзяржаўных моў будзе сачыць за публікацыямі, пісаць прэс-рэлізы, дый паўнавартасна кантактаваць з такімі мастадонтамі тутэйшай прэсы, як «Звязда», «Настаўніцкая газета», «Наша Ніва», «Новы час»? І няўжо няздатнасць разумець пытанні белмоўных карэспандэнтаў тэле- і радыёпраграм (а іх нямала, найперш у культурніцкіх рэдакцыях) падвысіць аўтарытэт Саюза? ¯\_(ツ)_/¯

Або, напрыклад, 16.09.2018 ладзіўся чарговы «Дзень яўрэйскай культуры»… Афішку выдалі пераважна па-беларуску, хоць і з памылкамі:

Многія засумуюць, калі суполка зробіць крок назад, у бок «татальнага рускамоўя». Паводле перапісу 2009 г., блізу паловы ўсіх жыхароў (і амаль 10% яўрэяў) Беларусі ўважалі беларускую мову за родную, не хухры-мухры. Нават у Ізраілі зямляцтва кліча на «вечар беларускай песні і паэзіі» (15.08.2019, па папярэднім запісе).

Ну і наконт сустрэчных пытанняў… Адпачатку гэта было яўрэйскай «фішкай», якую перанялі кашчаніты і звычайныя сеціўныя тролі. Цяпер яе часцей выкарыстоўваюць чыноўнікі, каб «запусціць дурачку» або зусім ухіліцца ад адказу. Пытацца пра патаемную прычыну, з якой СМІ/сайт задае пытанне, крыху мавэтон, але для «чарніцкага» Саюза, можа, і норма… З цікавасцю чакаю, як дыялог пойдзе далей: перарасце ў «такідатую дуэль»? 😉

Дзейныя ў ліпені 2019 г. паблікі «самай прадстаўнічай» яўрэйскай арганізацыі. «Выходзіць, у вас два мужы старшыні?» O_о

Начальнікі мяняюцца, а сутнасць суполкі – наўрад ці… Ну, або дужа марудна. Дарэчы, дама, якая намагалася здаць мяне ў міліцыю на «Яме» ў сакавіку 2006 г., дагэтуль гендырэктар(-ка) Саюза. Пераседзела двух старшыняў, Л. Левіна й Б. Герстэна, – малойца! От толькі яўрэяў у Беларусі ўсё меней 🙁

*

У мінскім супермаркеце набыў пакунак з семкамі, made in Тамбоўская вобласць:

Маркетолагі файна абыгралі вобраз, які асацыюецца з Тамбоўшчынай 😉 Як можна было б раскруціць тутэйшыя семкі? Адзін сталы чытач прапанаваў намаляваць на абгортцы крэсла з цвіком, назваўшы прадукт «А можа, так і трэба» 😉

Яшчэ больш упадабаў бы я афармленне з гіганцкай семкай у вышыванцы. І каб яе «твар» нечым нагадваў аблічча міністра замежных спраў, які стараецца апранаць замежных дыпламатаў у кашулі з беларускім арнаментам. Гэта ж весела – абрагочашся!

Чэрвень 2019 г., Мінск

Злева – Уладзімір Макей, справа – немка Андрэа Віктарын, прадстаўніца ЕС у РБ (2015–2019), якая не раз абяшчала, што візы «ў Еўропу» звычайным грамадзянам Беларусі будзе прасцей атрымаць, што цана пытання знізіцца. Зараз яна вяртаецца на радзіму, і абяшчаць будуць іншыя. А вось пасол Ізраіля Іосіф Шагал (2012–2015), пры ўсіх закідонах, пакінуў нашу краіну, калі пагадненне пра «бязвіз» паміж Беларуссю і Ізраілем было падпісана (у лістападзе 2015 г. запрацавала).

Пакуль суд ды справа, паслухайце песеньку Змітра Дзядзенкі, якая пачынаецца так: «Сёння кожная засранка чула: ў модзе вышыванка».

*

У мінулай серыі гаварылася пра стаўленне Івана Шамякіна да яўрэяў, пра фальш у яго дзённіках. І пахаванне пісьменніка ў 2004 г. адбылося не без фальшу – «для масавасці» да Дома афіцэраў нагналі школьнікаў

Яшчэ адзін штрышок да біяграфіі Івана Пятровіча з мемуараў Валянціна Тараса: «Наконт 1987-га годуякраз тады разгарнулася шалёная з антысеміцкім прысмакам кампанія супраць творчасьці Марка Шагала: цкавалі супрацоўніцу рэдакцыі Беларускай Савецкай Энцыклапедыі Ірыну Шэлянкову, якая падрыхтавала для чарговага тому БСЭ артыкул пра Шагала, за што яе звольнілі з працы. Маўляў, як гэта ты, славянка, магла ўчыніць сіянісцкую дыверсію? Цягнуць на старонкі БСЭ гэтага зацятага сіяніста, незразумелага народу мадэрніста? Што з таго, што ён нарадзіўся ў Беларусі? Ён сам сябе ад яе адарваў, калі зьбег у эміграцыю, і даўно ўжо ня мае з нашай Бацькаўшчынай нічога агульнага. І ягонае гэтак званае мастацтва таксама!.. Сёньня дзіву даешся, што гэтыя інвектывы ў адрас Шэлянковай гучалі з вуснаў такіх паважаных асобаў, як тагачасны галоўны рэдактар БСЭ І.Шамякін і ягоны намесьнік А.Петрашкевіч».

Зачапіўся вокам за нядаўні тэкст дачкі пісьменніка, доктаркі філалагічных навук, прафесаркі БДУ Таццяны Шамякінай. Бывае, што дзеці каюцца за нягожыя ўчынкі бацькоў, але тут іншы выпадак. Якая паранаідальнасць у мысленні, з якім шэрым (не блытаць з чорным) гумарком распавядаецца пра цкаванне Барыса Пастарнака!.. 🙁

На думку Т. Ш., у час барацьбы з «касмапалітызмам» «пострадавшие отделались легким испугом — никого ведь из критиков-космополитов не расстреляли и в лагеря не сослали. Даже из Союза писателей никого не исключили (Ст. Куняев)». Гэта горш, чым мацюкі на адрас вучня шчучынскага ліцэя з вуснаў дырэктара і сацыяльнага педагога (якіх усё-такі зволілі) – тут падман чытачоў, а значыць, і сваіх студэнтаў-філолагаў, тут поўная маральная дэградацыя. Пачытайце хаця б пра лёсы Ёгана Альтмана (1900–1955) і Рыгора Гукоўскага (1902–1950). Нават стары дзівун Куняеў згадаў выключэнне Альтмана з Саюза пісьменнікаў (Шамякіна абарвала куняеўскую цытату). Дый бацька Т. Ш. пісаў пра той час: «Не пасадзілі нікога, акрамя чалавек пяцярых яўрэйскіх пісьменнікаў у час барацьбы з касмапалітызмам…» (25.10.1990). Для кагосьці, вядома, гэтыя людзі – «ніхто»…

Сведчыць Зміцер Дзядзенка, які ў 1990-х вучыўся на філфаку: «Таццяна Шамякіна – яскравы прадукт свайго асяроддзя, залатое дзіця бээсэсэраўскай эліты. У мяне ад яе лекцый заставалася дваістае ўражанне: яна даволі шмат чытала, была эрудзіраванай, давала ў лекцыях тое, чаго не было тады ў падручніках, але габрэйскі пункцік перыядычна атручваў усё» (30.07.2019).

Т. Шамякіна (1948 г. нар.) і Зм. Дзядзенка (1972 г. нар.)

Цытатнік

«Бі ў мінулым цяперашняе, і ў двайную сілу ўбярэцца тваё слова» (Мікалай Гогаль, 1844)

«Назіраючы за хворымі, ён [галоўны ўрач дома-інтэрната] заўважыў, што для большасці з іх “жартам” быў злосны і жорсткі здзек з бліжняга, са слабейшага – гэта выклікала ў іх неўтаймоўны смех. А ўласна гумару яны не разумелі і з бяскрыўднага анекдота маглі не зарагатаць, а накінуцца на расказчыка з кулакамі…» (Барыс Пятровіч, 2011)

«Людзі ва ўладзе занадта самазакаханыя і празмерна ўпіваюцца ўладай і грашыма. На жаль, інтэлігентныя і сумленныя людзі не жадаюць рабіцца палітыкамі… Я ж не магу дыктаваць іншым, што ім рабіць і як жыць. Мне застаецца верыць у свядомасць людзей, у тое, што яны, нарэшце, абразумяцца» (Джым Джармуш, ліпень 2019).

Вольф Рубінчык, г. Мінск

31.07.2019

wrubinchyk[at]gmail.com

Апублiкавана 31.07.2019  18:30

Наўздагон

“Пра пахаванне І.Шамякіна. Тое, што школьнікаў туды нагналі, было не самае прыкрае. Самае гідкае было, што для цырымоніі развітання нікога не пускалі ў Дом афіцэраў, пакуль не прывезлі школьнікаў. Невялічкая чарга, здаецца, хвілінаў 40 мерзла на вуліцы, пакуль тых школьнікаў не прывезлі, каб стварыць масавасць. Я тады акурат быў ад “Нашай Нівы” і натрапіў на Лявона Баршчэўскага, які прыйшоў развітацца з Шамякіным” (Зміцер Дзядзенка, 31.07.2019)  Дадана 31 ліпеня ў 22:44

Водгук

«…калі б мне заплацілі тую самую дзясятку, то наведаў бы...» – цаню. Такое ці прыблізна такое, шолам-алейхемаўскае, я чуў у Капылі ад Рыгора Навумавіча Швеца (па-нашаму, па-рэдакцыйнаму – Гірш Нохумавіч), вясёлага чалавека, бацькі ці не шасцёх дзяцей («што гадок, то жыдок»). Варты цэлага апавядання.

У Саюзе пісьменнікаў БССР была цэлая кагорта бытавых антысемітаў. Пра іх хораша напісаў Алесь Асташонак, якога яны таксама былі занеслі ў жыды. Алесь, трохі наіўнаваты, пытаўся ў мяне: няўжо, каб ведаць замежныя мовы і быць начытаным, трэба быць яўрэем? Вось за веданне моваў і за начытанасць, і за тое, што піша не пра даярак і жнеяў, а пра Дуніна-Марцінкевіча і іншых, яго і былі залічылі ў жыды. Пра гэта ён, памятаю, сам пісаў, але дзе тое друкавалася – не ўспомню.

Анатоль Сідарэвіч (02.08.2019)  – 12:08