Tag Archives: Наталия Сац

Об Аркадии Турецком и его мемуарах

Вольф Рубинчик. Любопытные ты принёс воспоминания своего дедушки. Весьма неоднозначные: чувствуется, что он был непростым человеком. Расскажешь подробнее?

Юрий Тепер. Прежде всего уточню, что на публикации тех воспоминаний 1989 г. я не настаивал. Дед ведь так и назвал их: «Семейные мемуары». Он обращался к своим родственникам и вряд ли рассчитывал, что его записи будут опубликованы. Понятно, что в них – и в его фотоальбоме – можно найти кое-что интересное.

Тем, что дед загонял людей в колхозы и отбирал у «кулаков» продовольствие, гордиться не собираюсь. Но таких «активистов», как он, были миллионы. И он сам же за это пострадал.

Из фотоальбома: «Фотоснимок сделан в Минске 15 октября 1988 года, в день моего 90-летия. Я весь поседел в тюрьме в тридцатых годах во время культа личности Сталина, но душа у меня молодая».

В. Р. Кстати, написано о его аресте и заключении очень ярко, хотя и коротко. Твой дед родился в 1898 г., а когда умер?

Ю. Т. В начале 1990 г., год спустя после смерти моей бабушки Поли, о которой я упомянул, когда рассказывал о гексашахматном турнире-1989.

В. Р. Дед сильно переживал её смерть?

Ю. Т. Наверно. Внешне этого не показывал. Интересовался происходившими событиями (разгар перестройки!), нашими семейными делами, много расспрашивал меня о поездках, соревнованиях, в которых я участвовал. Умер же он после того, как простудился во время похода в поликлинику. Шёл, чтобы лечиться – и смертельно заболел… Интересно, что мой второй дедушка Иосиф умер в молдавских Бельцах через месяц с небольшим после смерти Аркадия. Отец один ездил на похороны, меня не брал.

Как-то я нашёл открытку, где один дед поздравлял другого с началом 1990 года. Жуть какая-то…

В. Р. Это на тебя общая обстановка в мире действует. Не будем впадать в мистику: ты мог найти и открытку 1980 года, когда все были живы. Лучше вспомни о человеческих качествах деда.

Ю. Т. Это был очень добрый человек и очень советский человек. Не вижу здесь особого противоречия: в идеале советская власть (как её представляла пропаганда) была доброй властью.

В. Р. Нечто подобное я читал у Дмитрия Быкова… А дед верил советской пропаганде?

Ю. Т. Ещё как! Не меньше, чем верующий еврей в Б-га. Мне вспоминается один случай. В 1980-е годы мы часто ездили в Палангу. Наш пожилой сосед-литовец часто беседовал с дедом на разные темы и крутил радиоприёмник. Дед попросил его переключиться на 1-ю программу – хотел послушать последние известия из Москвы. Литовец возмутился: «Вы старый человек и верите советскому радио. Стыдно!»

В. Р. Комичная история: в таких случаях замечают «два мира, два Шапиро» (но здесь лучше «…Юргис и Шапиро»). А как дед воспринимал то, что сам еле вырвался из жерновов сталинского террора?

Ю. Т. Об этом я с ним не говорил. Думаю, он рассуждал примерно так: произошла ошибка, а ошибки могут быть при любой власти. Потом ошибку исправили и его освободили. Всё в норме.

В. Р. Хороша норма… Таких случаев с освобождением и восстановлением в правах после 17 (!) месяцев заключения было немного.

Ю. Т. Мама (младшая дочь деда) считает, что основная причина заключалась в непризнании дедом своей вины. Но я не думаю, что это имело особое значение. Многих осуждали и без их подписи под признательными показаниями. Отказ от подписи мог даже считаться отягчающим обстоятельством – не хочет признавать вину, значит «не разоружился перед партией».

Папа полагал, что деду просто повезло: когда сняли Ежова и поставили на его место Берию, был краткий период «либерализации»… Многие незаконченные дела были пересмотрены, а кто-то из осуждённых освобождён. Я просматривал белорусские газеты 1938 года – действительно, нередко сообщалось о прекращении дел и освобождении обвиняемых.

В семье пострадал не только Аркадий. Из фотоальбома А. Турецкого: «На снимке – мой младший брат Эммануил Турецкий. Страшная судьба постигла семью брата. Член партии с 1926 года, агроном по образованию, он работал заведующим земельным отделом Ленинградского губисполкома. В 1936 году брата и его жену арестовали и выслали на 10 лет в сталинские лагеря в Магадан и Томск. Пять лет они сидели в тюрьмах и лагерях, в 1941 году были освобождены… Оба ушли из жизни в 1979 г.»

В. Р. Похоже, твой отец был прав… Отойдём от политики. Чем дедушка интересовался, что любил читать?

Ю. Т. Больше всего читал газеты, особенно «Известия», «Комсомольскую правду», «Литературную газету», «Неделю» – издания, где было меньше официоза и больше новизны.

В. Р. А книги?

Ю. Т. Знаю, что дед захаживал в массовые библиотеки. Художественных книжек брал мало – его интересовала политика в связи с историей. Помню, он давал мне читать книгу Бориса Полевого о Нюрнбергском процессе – «В конце концов», сборник Эрнста Генри «Заметки по истории современности». Очень гордился, что ему прислала книгу «Новеллы моей жизни» сама автор, Наталия Сац.

В. Р. Как он познакомился со знаменитой театральной деятельницей?

Ю. Т. Легко – узнал адрес, написал… Та, довольная вниманием, ответила. Стеснительностью, в отличие от меня, дед не страдал.

Комментарий А. Турецкого: «Книги Наталии Сац являются моими любимыми настольными книгами. Я переписываюсь с Наталией Ильиничной. Мы обменялись фотоснимками на память».

Из «позднесоветской» художественной литературы ему больше всего понравились романы Валентина Пикуля «У последней черты» и Анатолия Рыбакова «Дети Арбата» (Рыбакова я ему принёс с работы).

В. Р. Ну, с Рыбаковым ясно – тот писал о довоенных репрессиях, это было близко деду. А вот почему Пикуль, которого упрекали в нелюбви к евреям?

Ю. Т. Это была книга с налётом сенсации и жутко дефицитная. Где-то дед о ней услышал, искал журнал с романом… Нашёл, прочитал и мне тоже давал. Я только начал работать после института. Дома шёл ремонт, я жил у бабушки с дедушкой, вот и познакомился.

В. Р. И?..

Ю. Т. Отвечу стихом 1920-х годов об известном певце:

Ждали от Собинова

Пенья соловьиного,

Услыхали Собинова –

Ничего особенного.

Сам Леонид Собинов очень любил эти стишки.

В. Р. Молодец – на всё у тебя есть ответ, а говорил, что стеснительный…

Ю. Т. Дед потом писал в «Литературку», требовал, чтобы там заступились за Пикуля, которого, мол, зря критиковали в «Правде». Ему ответили в том духе, что согласны с позицией партийной газеты и писать о Пикуле не будут.

В. Р. Как он воспринял такой «отлуп»?

Ю. Т. Не без гордости. Могли бы не заметить, а ответили – значит, сочли достойным ответа! Вообще, если бы собрать всю его переписку с газетами, то могла бы получиться объёмная книга.

В. Р. Мне всё больше нравится твой дед – я тоже люблю эпистолярить! (Вернее, любил – сейчас уже не очень.) Ты как-то рассказывал, что он защищал права женщин в шахматах? Это мне тоже близко.

Ю. Т. Спасибо за напоминание. Дело было так: летом 1973 года гуляли мы с дедом в сквере возле кинотеатра «Беларусь». Спросил он меня о женщинах в шахматах: я сказал, что у них нет звания гроссмейстера, есть только международные мастера. Дед: «А почему?» Я: «Наверно, считается, что по уровню игры женщины высшего звания не заслуживают». Дед: «Это же несправедливо! Во всех областях у нас равноправие, а тут женщин обижают. Я об этом напишу». И написал в Москву, чтобы они поставили перед ФИДЕ этот вопрос. А два года спустя было принято решение ФИДЕ об учреждении гроссмейстерского звания для женщин. Помню стишок Евг. Ильина о чемпионке мира Гаприндашвили, опубликованный в декабрьском номере «64» за 1975 г.:

Держится корона и без клейстера,

Хоть у Ноны тьма других забот.

И впервые в звании гроссмейстера

Женщина встречает Новый год.

В. Р. Забавно… Правда, в справочниках говорится, что гроссмейстером (гроссмейстершей?) Н. Гаприндашвили стала уже в 1976 г., как и 11 иных шахматисток.

Жаль, конечно, что Ноне не сообщили об усилиях пожилого джентльмена Турецкого – она бы ему прислала благодарность, а он бы порадовался. Как думаешь, его письмо в Москву на что-то повлияло?

Ю. Т. Как любил говорить мой приятель Миша Каган: «Их вейс?!» Кстати, дед, когда я рассказал ему об исполнении его пожелания, особой радости не проявил.

В. Р. Как он вообще относился к шахматам?

Ю. Т. Играть не умел, но когда в семье появился к ним интерес (хорошо играл мой отец, о себе умолчу, играли мой двоюродный брат Миша и дядя Изя), дед стал самым главным шахматным болельщиком (и вообще спортивным).

А. Турецкий: «Мой любимый внук Юрик в 21 год окончил в Минске институт культуры. Работает всё время в педагогическом институте библиотекарем и по совместительству ведёт шахматный кружок студентов. Юрику присвоено спортивное звание Шахматист 1-го разряда. Он участник многих шахматных турниров в СССР и за рубежом».

В. Р. Даже из этой подписи видно, как он гордился тобой и твоим «званием» в шахматах (правду сказать, 1-й разряд – ещё не звание).

Ю. Т. Однажды дед нашёл в газете информацию о том, как С. Решевский в детстве давал сеансы одновременной игры… Мы с мамой были на юге, папа должен был приехать к нам позже. Дед специально принёс ему вырезку, чтобы папа передал её мне. Отец ответил: «Я это знаю и Юра это знает». Но заметку взял, чтобы не обидеть старика. То же касалось Р. Фишера, В. Корчного и др. – дед любил сенсации (с его точки зрения).

В 1979 г. я с командой ехал на республиканские шахматные соревнования. Дед пришёл меня проводить, познакомился с тренером сборной Артуром Викторовичем Белоусенко и говорит: «А вы знаете, что Корчному присудили звание лучшего шахматиста года и вручили “Оскар”?» А. В. не растерялся: «Ещё не слышал. Но это по праву».

В. Р. Одобрение Корчного – форма диссидентства?

Ю. Т. Да, вроде того. Если помнишь, Белоусенко писал о Корчном в «Физкультурнике Белоруссии».

В. Р. А что, твой дед, подобно гроссмейстеру Болеславскому, слушал закордонные «голоса»? Откуда ещё можно было узнать об успехах «злодея» Корчного…

Ю. Т. Был у деда такой «грех». Ещё он жалел Солженицына – и одновременно американских безработных.

В. Р. Ему не приходило в голову, что это не очень сочеталось?

Ю. Т. Доброта не знает границ! 🙂

В. Р. Как бабушка относилась к его литературным упражнениям?

Ю. Т. Ну, как она могла относиться, если пользы это не приносило… Обычное противоречие между «земным» и стремлением к возвышенному. Дед на кухне сделал крючок и закрывался, когда что-то писал или читал, а то бабушка вполне могла придти и всё порвать, если была не в настроении. Тем не менее они хорошо относились друг к другу (о любви говорить не буду – в молодости, наверное, была). Дедушка говорил: «Она за мной смотрит, как за маленьким».

В. Р. На идише они между собой общались?

Ю. Т. Я идиш слышал редко. Мама рассказывала, что, когда говорили, то часто смеялись друг над другом. Дедушкин белорусский вариант идиша плохо согласовывался с украинско-молдавским вариантом бабушки. Тем не менее дедушка очень любил идиш и хотел меня ему научить в мои детские годы. Но папа получил квартиру, стали мы жить отдельно и разговор об идише заглох.

В. Р. А как дед относился к «еврейскому вопросу»?

Ю. Т. Неоднозначно. Здесь сказывалось то, что он верил советской пропаганде. Помню, после событий 1982 г. в Ливане (лагеря Сабра и Шатила) он написал статью, где прославлял «миролюбивую советскую политику» и осуждал «израильских фашистов». Собирался её отправить в «Литературную газету», но прежде решил узнать моё мнение… Я о лагерях знал мало (точнее ничего помимо того, чем нас кормили советские СМИ), но заметил, что не всё там так просто… К счастью, статью не напечатали.

В. Р. Печатали что-то другое?

Ю. Т. После одной из поездок в Палангу в «Советской Белоруссии» появилась его заметка о чистоте и красоте литовского курорта – это то, что я помню. Но вернусь к «еврейской теме». Я видел его записную книжку – там были одни еврейские имена и фамилии. Однажды дед у меня спросил: «Правда ли, что Карл Маркс еврей?» Я достал книжку «Сборник произведений В. И. Ленина для учащихся средней школы». Книга открывалась очерком «Карл Маркс». Читаю: «Карл Маркс родился 5 мая 1818 года в еврейской семье, принявшей протестантство. Семья была зажиточной, культурной, но не революционной…» Возвращается домой мама. Дедушка говорит ей: «Он у тебя начитанный». Мама отреагировала сдержанно: «Сейчас нужны не начитанные, а пробивные». Это был 1975 год, когда я только поступил в институт.

В. Р. Что уж говорить о нашем времени?

Ю. Т. Вопрос риторический. Снова вернусь к деду и его отношению к еврейству. Не помню, чтобы он плохо высказался о ком-либо из уехавших в Израиль или Штаты. И он не боялся вести переписку с иностранцами. Уже после смерти деда одна родственница писала маме буквально следующее: «Не все были такими смелыми, как твой папа».

А. Т.: «Семья брата Поли Наума, который уехал до революции 1917 года из Молдавии в США. Наум умер в 1965 году. Остались жена Бетя и дети, с которыми я всё время переписываюсь».

В. Р. Замечательно! А во «внутренней политике» он был столь же активен?

Ю. Т. Дед был заметной фигурой в совете ветеранов. Есть его фото с героем войны, лётчиком Борисом Ковзаном…

Снимок 1983 г. Б. Ковзан, А. Турецкий, майор пограничных войск В. Попов.

В. Р. Как он воспринял перестройку?

Ю. Т. Как обычно, верил в то, что говорилось и писалось. Был доволен, что в печати стало больше интересных материалов. Понимал ли, что дело идёт к распаду Союза? Не знаю. Политические темы мы в то время особо не обсуждали.

В. Р. В конце 1980-х и даже в январе 1990 г. СССР выглядел ещё довольно устойчивым. «Рубиконом», по-моему, стало событие 30-летней давности (отмена статьи в Конституции о руководящей роли компартии, 14.03.1990; фактически решение об отмене было принято в феврале). Что скажешь в заключение?

Ю. Т. Мой дед Аркадий Михайлович Турецкий был человеком добрым, весёлым, всегда стремился помочь людям. Мог по наивности или незнанию совершать ошибки, но никогда никому умышленно не делал зла. Его отношению к жизни, к людям стоило бы всем нам поучиться.

Ещё я вспомнил, что его любимой песней была комсомольская 60-х годов со словами: «Старость меня дома не застанет. Я в дороге, я в пути».

В. Р. Что ж, под занавес процитируем его трогательное «Завещание детям», написанное в марте 1989 г.: «Любите жизнь, любите людей, любите природу, любите книги и всю жизнь делайте людям добро».

Опубликовано 02.04.2020  21:58