Tag Archives: Национальная академия наук

Деградация белорусской науки…

Деградация белорусской науки: меньше учёных, больше менеджеров

За постсоветский период численность занятых в науке сократилась почти вдвое

Георгий Шкловский, 13 мая 2019, 15:54 — REGNUM

«В 2018 году 27,4 тыс. человек в 455 организациях занимались научными исследованиями и разработками»,сообщил 3 мая Национальный статистический комитет Белоруссии. Данные официальной статистики позволяют примерно оценить в ретроспективе темпы деградации интеллектуального потенциала бывшей советской республики за период «незалежнасци».

По данным Белстата, в прошлом году численность обучающихся аспирантов составила 5,4 тыс. человек. Аспирантуру окончили 857 человек, стали кандидатами наук 489 человек. В докторантуре обучались 572 человека, окончили её 69 человек, стали докторами наук 50 человек.

«Структура персонала, занятого научными исследованиями и разработками, в последние годы практически неизменна: исследователи — 65%, техники — 6,2%, вспомогательный персонал — 28,8%, — отметили в статкомитете. — Пятая часть всех исследователей имеет ученую степень: доктора наук — 626 человек, кандидата наук — 2829 человек». Среди исследователей женщины составили около 40% (доктора наук — 19,2% и кандидаты наук — 40,5%), а также 22,6% от общего числа исследователей были в возрасте до 29 лет включительно. В профессиональной структуре научных кадров преобладали специалисты в области технических и естественных наук. «Белорусские научные разработки успешно внедряются в машиностроении, приборостроении, энергетике, информационных технологиях, микробиологии, медицине, фармацевтике и других сферах, что свидетельствует о высоком уровне подготовки кадров», — проинформировал Белстат.

Здание Президиума Национальной академии наук в Минске

Даже если сравнивать с «лихими девяностыми», нынешняя ситуация говорит не в пользу политики, вот уже четверть века проводимой Александром Лукашенко. За последнее десятилетие прошлого века финансирование белорусской науки было сокращено в четыре раза, численность занятых в науке снижена до примерно 44 тыс. человек. В то же время стала резко наращиваться численность чиновников — в том числе в системе минобразования — а также нагрузка на профессорско-преподавательский состав вузов. Высшее образование стало переводиться на коммерческую основу, и уже в первые годы XXI века оно стало преимущественно платным.

За 90-е — начало 2000-х расширилась заочная форма обучения — вынужденная мера послевоенных лет, когда в силу объективных причин был острый дефицит доцентов и профессоров. Тогда требовалось ускоренными темпами подготовить максимально возможное количество специалистов, что не могло не сказываться на качестве. За профессорскую кафедру становились вчерашние аспиранты, читавшие «фондовые лекции» — написанные профессорами для озвучивания перед вчерашними фронтовиками и тружениками тыла. Во многих белорусских вузах такие лекции читаются до сих пор, как инновации преподносятся трансляции записанных лекций — фактически просмотр с возможностью конспектирования без возможности непосредственного общения с наставником.

Средняя зарплата в Белоруссии — среди самых низких в Европе. Показатель средней зарплаты занятых в науке и образовании Белстат учитывает в целом и общем, деля сброшенные в общий котёл нищенские зарплаты преподавателей (ассистентов) и доцентов с огромными по местным меркам зарплатами проректоров (как правило, в вузе их около пяти) и «пилящих» бюджет малозаметных работников пресловутых временных научных коллективов. К примеру, на разработку так называемой государственной идеологии из бюджета были выделены миллиарды, освоенные узкой группой лиц.

Не столько из-за злонамеренности соискателей учёных степеней и званий, сколько по объективным причинам в Белоруссии процветает банальный плагиат, пресловутые мелкотемье и мелкотравчатость. Даже беглый взгляд на темы защищённых диссертаций позволяет сделать вывод об их бесполезности для мировой науки. Однако это лишь часть проблемы, которая могла бы касаться конкретного «специалиста» или коллектива, если бы такие кадры не вмешивались в написание учебных программ и учебников, не выступали в качестве экспертов и не занимались другой деятельностью, где их участие приводит к катастрофическим последствиям.

В качестве примеров уместно привести Госкомитет судебных экспертиз, Следственный комитет и мининформации, где привлечение откровенно некомпетентных лиц к производству экспертиз и экспертных заключений выливается в шокирующие европейскую общественность запреты и годы лишения свободы для активистов гражданского общества. Прекрасно иллюстрируют состояние белорусской науки институты истории и философии НАН Белоруссии: в первом занимаются краеведением, а во втором — рефлексией на давно утратившие актуальность частные вопросы.

За весь постсоветский период белорусская наука не дала миру ни одного выдающегося учёного даже европейского масштаба. Нобелевскую премию смогла получить лишь Светлана Алексиевич, и это был громкий скандал, опустивший уровень самой премии. Белорусские вузы по-прежнему пребывают в аутсайдерах глобальных рейтингов, не имея при созданной ситуации шансов догнать не самые известные азиатские и африканские университеты. Индекс цитирования белорусских учёных чрезвычайно низок.

Наука и образование в Белоруссии поставлены на коммерческую основу по всем правилам латиноамериканской модели капитализма, которую почему-то называют «рыночным социализмом» или «белоруской моделью». Никто толком не может объяснить, что такое «рыночный социализм» — как и то, почему при отсутствии государственной идеологии почти две пятилетки её основы изучаются в белорусских вузах с выдачей дипломов по специальности «идеолог».

Нагрузка на преподавателей вузов за последнюю четверть века увеличена почти вдвое при том, что они остаются среди самых низкооплачиваемых категорий так называемых трудовых ресурсов (зарплата на ставку не дотягивает до $200 в эквиваленте). В результате, чтобы элементарно выжить, преподаватели ищут приработок, берут дополнительную нагрузку и рассматривают диссертацию не как результат научного исследования, а как оформление «хлебной карточки».

Впрочем, и у кандидата наук с учёным званием доцента в должности доцента кафедры зарплата на ставку ниже, чем в среднем по республике и почти в два раза ниже, чем у таксиста. Зарплата научного сотрудника белорусского НИИ сопоставима с зарплатой разнорабочего и кондуктора. Зато средние зарплаты госуправленцев и милиционеров почти в два раза выше средней по республике, что как бы намекает на приоритеты так называемой белорусской модели развития.

Динамика количественных показателей, позволяющих судить о темпах деградации белорусской науки и образования в Белоруссии, представлена в сборнике Белстата «Наука и инновационная деятельность в Республике Беларусь, 2018». В нём за период с 2011 года отражены сокращения численности занятого научными исследованиями и разработками персонала, охвата населения образованием, расходов на образование и зарплат работников данной сферы в соотношении со средней зарплатой, а также другие негативные тенденции, позволяющие сделать однозначный вывод об отсутствии позитивного будущего у проекта «Республика Беларусь».

Из этого сборника можно узнать, что, по данным Европейского инновационного табло (EIS-2018), выпуск аспирантов и докторантов в Белоруссии почти в три раза меньше, чем в Бельгии и Норвегии, почти в два раза — чем в Люксембурге и Хорватии, более чем в пять раз — чем в Дании. В этом рейтинге Белоруссия намного уступает даже Исландии и немного — постюгославской Македонии.

Доля МСП (малые и средние предприятия – belisrael), участвующих в совместных инновационных проектах, в общем числе обследованных организаций составила 0,5% в Белоруссии, 20,5% в Австрии, 28,6% в Бельгии. По этому показателю Белоруссия занимает последнее место — даже на Украине при Порошенко этот показатель составлял 1,5% (второе место с конца).

Доля расходов на НИОКР в коммерческом секторе в Белоруссии, по данным сборника Белстата, составляла 0,4% в ВВП, в Бельгии — 1,73%, в Германии — 2%, в Эстонии — 0,66%. При этом следует учитывать, что под научно-исследовательскими и опытно-конструкторскими работами в белорусских отчётах может пониматься не то же самое, что и в немецких. Ситуация напоминает расчёт инфляции тем же Белстатом по исходным данным, которые рядовым белорусам представляются нереально заниженными.

В начале этой публикации процитирован отчёт Белстата с упоминанием 455 организаций, выполнявших научные исследования и разработки в 2018 году. В 2011 году таких организаций насчитывалось 501. Численность занятого научными исследованиями и разработками персонала сокращена с 31,194 тыс. человек (2011 год) до 27,4 тыс. человек (2018 год).

С 2011 года сокращена численность исследователей, заметно упало присутствие среди них обладателей докторских и кандидатских степеней. Резко сократилась численность студентов — при упоминании об этом власти кивают на «демографическую яму», предпочитая не замечать отток белорусов в иностранные вузы и совершенно иные показатели, например, Словении, где иностранных студентов намного больше, чем отечественных, — из-за качества образования.

Чем дольше Белоруссия будет пребывать в искусственном разделении, чем сильнее «белорусизаторы» её будут отдалять от России — тем сильнее будут проявлять себя тенденции деградации, тем в больший упадок будут приходить учреждения образования и науки. Подлинной науки будет становиться всё меньше, знания будут заменяться мифами о «возрождении» и якобы прекрасных перспективах, которым, как свидетельствует статистика, не суждено стать позитивной объективной реальностью.

Источник

Комментарий политолога

Со многим в «диагнозе», который поставил постоянный автор агентства «Regnum», увы, следует согласиться, хотя исходные данные не вполне точны. К примеру, я не стал бы однозначно утверждать, что в институте истории Национальной академии наук «занимаются краеведением». Уровень исследований там разный, но, скажем, школа археологов достаточно крепка, да и в иных отделах не так уж много «случайных» людей.

Вообще, о проблемах белорусской науки и образования говорилось за последние годы не раз; присоединялся к этим разговорам и я. Например, замечал в 2017 г., что количество учёных в Беларуси в 2011–2016 гг. снижалось примерно на тысячу в год… Что в бюджете РБ на 2018 г. доля расходов «на науку» по-прежнему составляла менее 1% (и даже не достигала скромного показателя 2011 г. – 0,7%). Собственно, об инновационном потенциале страны и перспективах внедрения научных разработок почти всё рассказывает табличка из упомянутого Г. Шкловским статистического сборника (с. 33):

Итак, желания что-то патентовать в Беларуси у изобретателей и рационализаторов в 2010-х годах было всё меньше. Да и четыре пятых местных организаций предпочитают работать по старинке – «без изотопов», как говаривал Анискин в популярном советском фильме.

Вместе с тем рецепт, который предлагает автор – воссоединение, если не «слияние в экстазе» с Россией – вряд ли полезен, хотя бы потому, что и у наших восточных соседей с наукой и образованием огромные проблемы.

Разумеется, чему-то можно поучиться у россиян; к примеру, я не вижу сейчас в Беларуси политологов уровня Екатерины Шульман. Однако наивно полагать, что в РФ у администрации существенно лучше отношение к преподавателям и исследователям (возможно, за исключением тех, кто работает на военно-промышленный комплекс). Ряд вопиющих фактов и оценок приведены, в частности, в открытых письмах профессора Саратовского госуниверситета Веры Афанасьевой и преподавателя из Москвы Ирины Канторович. По мнению четырёх сотен российских учёных, высказанному в декабре 2017 г., в их стране «создана громоздкая и неработающая система управления наукой».

«Покупка» учёных степеней влиятельными людьми – по-прежнему обычное дело в России, несмотря на все усилия «Диссернета». Доктрины, имеющие отдалённое отношение к научности, наступают, и априори даже более активно, чем в Беларуси. Общеизвестный факт – защита министром культуры РФ сомнительной по форме и содержанию докторской диссертации. В Беларуси, при всех идеологических извращениях, политики не так нахально «юзают» научные регалии; во всяком случае, А. Лукашенко не выдаёт себя за кандидата наук, как один небезызвестный российский деятель.

Короче говоря, ни к чему тушить пожар бензином. Если что-то и поможет белорусской науке, то реальная, а не фейковая либерализация экономики наряду с ликвидацией правового нигилизма, ведущего к несправедливому распределению средств и засилью бюрократов (ладно бы менеджеров!). Смею надеяться, что общество ещё способно реализовать эти задачи – конечно, по существу они имеют политический характер.

Вольф Рубинчик, г. Минск

wrubinchyk[at]gmail.com

Опубликовано 14.05.2019  22:17

Отклик от сотрудника минского НИИ (перевод с бел.)

Да, материал «Регнума» не совсем правдивый. Президент уже несколько лет как повысил заработки представителям академической науки, и понемногу действие его указа распространяется на НИИ (правда, всё время звучат угрозы забрать деньги назад).

«Изобретателей и рационализаторов» сейчас действительно меньше, чем в СССР, но у восточной соседки проблема та же (поэтому там и спутники падают). Впрочем, и в США дела с космической отраслью обстоят не намного лучше – немного преувеличу, но если бы не Илон Маск, всё было бы безнадёжно… Другое дело, что с написанным о белорусской школе (начальной, средней и высшей) по большей части надо согласиться. Хотя, опять-таки, многие проблемы общие для всего СНГ, и если уж объединяться, то с Финляндией 😉

Где-то ближе к середине 2000-х нашему НИИ было сказано, чтобы наши темы не разрабатывались дольше, чем 2 года. Ничего фундаментального в таких рамках выполнить, конечно, нельзя. Опять-таки, мелкотемье, плагиат действительно присутствуют в Синеокой, но она и в этом не «белая ворона»…

Вот как-то так. 

Пётр Резванов 

15.05.2019  22:36