Предыдущая статья, посвященная главным образом Соломону Михоэлсу (Шломо Вовси, 16.03.1890 – 12/13.01.1948), спровоцировала некоторое эхо. К стыду своему, перед подготовкой означенного опуса я не ознакомился с книгой В. В. Иванова «ГОСЕТ – политика и искусство. 1919–1928» (Москва, 2007). Между тем книга эта содержательна, в ней упоминаются и белорусские гастроли театра, ведомого Алексеем Грановским. Благодаря Павлу Гринбергу, трудящемуся инструментального цеха одного из израильских заводов, лакуна заполнена, электронный вариант книги прочитан, и я могу чуть более подробно рассказать о довольно плодотворных контактах московского ГОСЕТа (до 1924 г. название сокращалось как ГЕКТ, а чаще Госект) с нашей Синеокой. Опираясь и на минские публикации.

Уже предисловие от Владислава В. Иванова вселило в меня оптимизм: «При всем видимом обилии театральной литературы у нас нет ни одной монографии, посвященной [Московскому] Государственному еврейскому театру» (т. е. впервые оcобая о нем книга появилась лишь в 2007 г.). Монография о БелГОСЕТе, пусть и небезупречная, появилась семью годами ранее…

С другой стороны, в Российской Федерации при поддержке государства не раз устраивались «Михоэлсовские чтения» – фактически, конференции по вопросам истории театра. Затем выходили солидные сборники материалов под названиями вроде «Судьба еврейского театра в России» (2001).

Сейчас многие из нас представляют себе межвоенный период в СССР как чуть ли не «идиллию» для идишской культуры. Однако, опираясь на разнообразные документы, в том числе архивные, г-н Иванов еще в 2000 г. показал, а в 2007 г. подтвердил, что Московскому еврейскому театру жилось отнюдь не легко; его охотно контролировали и одергивали многие инстанции, а вот выделять ресурсы они, как правило, не спешили. Несколько раз театр оказывался на грани закрытия. Гастроли по Беларуси в 1920-х годах были важны еще и потому, что позволяли артистам отчасти поправить материальное положение. И формальное включение Госекта в состав Белорусского академического театра летом 1923 г. произошло, вероятно, не от хорошей жизни.

Выходцы из Беларуси вообще заботились о московском очаге культуры, пожалуй, не меньше, чем исконные жители России. Автор монографии о политике и искусстве приводит обращение Марии Фрумкиной от 27.04.1922, где о Госекте говорилось, что он «есть театр серьезных художественных усилий, который тесно связан с еврейской пролетарской общественностью», а «получает всего 48 пайков (на 100 чел.)». Минчанка Мария (Эстер) Фрумкина, бундовка с 1897 г. (год основания организации!), служила в 1920–1921 гг. ни много, ни мало наркомом просвещения Беларуси. Хотя в начале 1922 г. она уже жила в Москве и работала в наркомате по делам национальностей РСФСР, но, говоря о «еврейской пролетарской общественности», несомненно, имела в виду не в последнюю очередь Беларусь. Московские евреи считались более «буржуазной» публикой, и та же Фрумкина горевала о популярности среди них театра «Габима», игравшего на древнееврейском языке. Несколько месяцев она, вместе с иными идишистами, добивалась возобновления субсидий для Госекта – писала Сталину, Куйбышеву… В итоге «Грановский получил то, о чем просил: средства, позволяющие дожить до открытия сезона. Но «систематическая поддержка театра» так и оставалась недосягаемой целью».

Поскольку речь зашла о пайках, то упомянуть следует и о том, что накануне поездки в Минск летом 1923 г. многие актеры чуть ли не «доходили». Осмотревший их 1 июля врач Виноградов пришел к выводу: «За исключением 2, все страдают резко выраженным общим истощением. Все без исключения представляют явления более или менее резко выраженной неврастении». Поражаюсь тому, как при таких обстоятельствах они еще сумели «зажечь» публику. Кроме общедоступных спектаклей, играли cпециально и для членов профсоюза, а перед отъездом устроили «ЛЕТУЧИЙ КАРНАВАЛ» (именно так, большими буквами, в газете «Звезда») «на помощь воздухофлоту»…

Выражаясь пафосно, совершили «настоящий театральный подвиг». Я не думаю, что после признания со стороны белорусского ЦИК (Центрального исполнительного комитета) на Госект пролился «золотой дождь» – Беларусь, хоть и не пережила катастрофического голода, как Поволжский край, в 1923 г. оставалась маленькой (6 уездов) и довольно бедной республикой, разоренной войнами. Единственное свидетельство о материальной поддержке, и то косвенной, я обнаружил в «Собрании узаконений и распоряжений Рабоче-Крестьянского правительства Социалистической Советской Республики Белоруссии»: председатель правительства Александр Червяков освободил еврейский театр от налога на афиши (в ту пору он составлял, ни много ни мало, «2½ копейки за каждый квадратный вершок плаката или афиши с каждой полной или неполной тысячи экземпляров»).

Весной 1926 г. Фрумкина и иные представители евсекции, обращаясь в Политбюро, утверждали: «На Украине, Белоруссии и отчасти в РСФСР ГОСЕТ пользуется признанием также и со стороны нееврейских масс. Из Гомеля, например, театр выезжал (по заданию Губкома) в Новобелицу к красноармейским частям, где после спектакля происходило полное братание красноармейских частей с коллективом театра». Впрочем, в то время театр остро нуждался в дотации (примерно 50000 рублей в год), и письмо активистов, расхваливавших «братание», могло стать для чиновников от просвещения лишним поводом, чтобы попытаться «сбыть театр с рук». Как пишет В. В. Иванов, «попытка перевести ГОСЕТ на Украину или в Белоруссию, предпринятая Агитпропом и Наркомпросом осенью 1926 года, завершилась безрезультатно». Однако уже в начале весны 1927 г. наркомат рабоче-крестьянской инспекции повторил попытку: «НК РКИ признал, что Государственный еврейский театр является дефицитным и не имеющим достаточного контингента еврейского зрителя среди московского населения… предлагает перевести его в какой-либо центр Белоруссии или Украины с большим еврейским населением, Наркомпросы которых соглашаются на поддержку театра».

Руководство ГОСЕТа не стремилось перебираться в провинцию, но что желание Грановского и его команды? Оно являлось для советских чиновников второстепенным фактором. Существеннее было то, что народный комиссариат просвещения БССР не располагал средствами для приема театра из Москвы на «постоянное место жительства»… К тому же в Минске в то время, с осени 1926 г., активно работал собственный, белорусский ГОСЕТ, а вдобавок в столице БССР «квартирный вопрос» портил жителей не меньше, чем в Москве. На заседании президиума коллегии наркомпроса РСФСР от 31.05.1927 было принято соломоново решение: «Согласно новому проекту, театр, оставаясь московским, должен получить статус “всесоюзного” и финансироваться Наркомпросами РСФСР, Украины и Белоруссии. В качестве компенсации расходов труппа должна была проводить часть зимнего сезона в Украине и Белоруссии». Собственно, московский театр и без того нередко гастролировал в Синеокой, вот и осенью 1927 года совершил длительную поездку по Украине и Беларуси: «Театр играл в Одессе, Харькове, Киеве, Бердичеве, Умани и Минске. В Москву он вернулся 15 октября».

Сохранились свидетельства об октябрьских гастролях 1927 г. московского ГОСЕТа в Минске – например, в газете под руководством коммуниста М. Кудельки, он же поэт и драматург Михась Чарот. По-моему, заметки в «Савецкай Беларусі» (не путать с нынешней «СБ», выросшей из газеты «Рабочий») были не такие восторженные, как в «Звезде» 1923 г., но они лишний раз доказывают, что многим жителям Беларуси по душе пришлось творчество Алексея Грановского и ведущего актёра ГОСЕТа Соломона Михоэлса, заслуженного артиста РСФСР (с февраля 1926 г.). Некто Жан писал: «Спектакль вышел красивый, совершенный. Но не перейдет ли эта бесконечная утонченность в сибаритство?» («Труадек»). «За спектакль, за радость творчества – товарищеская благодарность» («Путешествие Вениамина Третьего»).

Тот самый «Труадек». Фото из книги: С. М. Михоэлс. Статьи, беседы, речи. Москва, 1959.

Одной из самых ценных публикаций местной прессы в октябре 1927 г. было интервью с самим Михоэлсом. Газета перепутала местами инициалы, «а в остальном – всё хорошо». Сделаю-ка я обратный перевод высказываний великого артиста с белорусского… Но не исключено, что он, уроженец Витебской губернии, и говорил c журналистом по-белорусски 🙂

* * *

К ПРИЕЗДУ В МИНСК МОСКОВСКОГО ЕВРЕЙСКОГО ТЕАТРА

От «Колдуньи» к «Труадеку»

В беседе с нашим сотрудником премьер Московского Еврейского Государственного театра, заслуженный артист Республики М. С. Михоэлс сообщил следующее:

«Наш театр выполнил целый ряд работ, которые в некоторых отношениях имели частичное экспериментальное значение: так, «Колдунья» была работой над еврейским гестом (? – может быть, имелось в виду английское слово jest, т.е. нечто несерьезное. – В. Р.), «200000» – опыт с еврейской комедией, «Ночь на старом рынке» – опыт над темой еврейской трагедии.

Наряду с этим театр обратился к европейским классикам.

Художественный руководитель театра А. М. Грановский решил попробовать поставить на еврейской сцене чисто европейскую пьесу.

Некоторые скептики предсказывали полный провал этого опыта, но они глубоко ошиблись в своих мнениях. «Труадек» в минувшем московском сезоне был единодушно всеми признан.

А. Грановский оказался победителем, и с этого времени двери еврейского театра широко открыты для тем мировой драматургии».

(«Сав. Бел.», 02.10.1927)

Помимо «эксцентричной оперетты» француза Жюля Ромена, где Труадека играл сам Михоэлс, москвичи давали «Путешествие Вениамина Третьего» Менделе Мойхер-Сфорима, традиционные «200000» по Шолом-Алейхему, пародийные «Десятую заповедь» (пьеса Иехезкеля Добрушина по мотивам Гольдфадена) и «Три еврейские изюминки» (работа Добрушина и Нухима Ойслендера – последний, кстати, в 1925–1926 гг. работал в Институте белорусской культуры). «Режиссер словно доказывал, что его виртуозности доступны разные типы еврейского театра и что в каждом из них он может достичь «ювелирного» совершенства», – писал В. В. Иванов по поводу «Десятой заповеди» и «Изюминок», ныне практически забытых.

С. Михоэлс в разных ролях. Иллюстрации из книги М. Гейзера «Михоэлс» (серия «Жизнь замечательных людей», Москва, 2004)

Между прочим, и в 1927 г. московскому театру пришлось «подписаться» в Минске на политическую компанию с авиационным уклоном. Во время «прощальной гастроли» 13 октября актёры, играя «Путешествие Вениамина Третьего» в Доме культуры, собирали деньги на самолёт «Дер идишер гарепашник» («Еврейский труженик»). Ну, самолёты у нас всегда шли «первым делом» 🙂

Примерно так, по мысли инициаторов кампании, должен был выглядеть народный летательный аппарат (картинка из минской газеты «Октябер», лето 1928 г.). Кулак посерёдке, видимо, призван был громить буржуазию, всяких там Чемберленов. Кстати, согласно газете, молодой поэт Мойше Тейф пожертвовал на самолёт 8 рублей.

Разумеется, одна моя интернет-статья – или даже две статьи – не могут высветить все подробности белорусско-еврейско-московских театральных связей. По большому счёту, это тема для особой книги. Я не театровед и не историк, но ежели имеются читатели, заинтересованные в продолжении, обращайтесь, что-нибудь придумаем… Также буду благодарен тому (той?), кто подскажет, что за «гэст» имел в виду С. М. Михоэлс. Не опечатка ли в «Савецкай Беларусі»?

Вольф Рубинчик, г. Минск

28.01.2018

wrubinchyk[at]gmail.com

Опубликовано 28.01.2018  20:19