(продолжение: начало)
– В последнее время, по мнению многих авторитетных гроссмейстеров и тренеров, наибольшую опасность для белых после 1. d4 представляет защита Грюнфельда. Почему, по вашему мнению, шахматистам всё-таки стоит предпочесть староиндийскую защиту?
– Я не считаю, что прямо всем стоит ее предпочесть. Вот раньше, когда я начинал, многие талантливые шахматисты играли староиндийскую. Но в общем, это вопрос стиля. Этот дебют не вполне классический. Классические – ферзевый гамбит, Защита Нимцовича, новоиндийская. Одно скажу, что начинать играть староиндийскую в лет 17 это уже поздновато. Играть ее надо с детства, чтоб идеи вошли в кровь, на генном уровне, скажем так. Потому что это не тот дебют, в котором можно выучить теорию и играть.
Староиндийская – дебют стратегически рискованный, довольно опасный для черных, тем не менее при правильной игре он предоставляет черным (как, впрочем, и сопернику) разнообразные возможности. Что касается Грюнфельда, то я тоже его играл, но гораздо реже, чем староиндийскую. Он тоже мне подходит по стилю, единственный минус, для меня, во всяком случае, что там огромный объем теории, большое количество конкретных вариантов, и большая нагрузка на память. И если что-то забудешь, то можешь быстро проиграть, что со мной пару раз и случалось. Поэтому я его редко играю. С возрастом память ухудшается, а для староиндийской тоже, конечно, память нужна, но не в такой степени. Там все-таки игра идет больше на уровне идей. Дебют менее форсированный, менее конкретный.
– Кто помогал в написании книги?
– Я ее писал сам, но некоторые примеры вставил Якоб Агард (Jacob Aagaard). Очень опытный книгоиздатель, именно ему принадлежит идея скомпоновать материал по разделам. Разбил на 10 или 11 разделов. Сделал всю техническую работу. У меня бы это заняло очень много времени, а он сделал за недели 2.
– На английском эта книга уже разошлась?
– Примерно три тысячи экземпляров куплено за год с небольшим. Шахматный рынок очень маленький.
– А сколько он вообще издал?
– Я не знаю, но там можно допечатывать. На русском она вышла недавно, около двух месяцев назад в издательстве Андрея Елькова из Москвы. Он ее перевел. У меня не было русского текста. Я кое-что уточнил, но основная работа – его. По-моему, русское издание даже лучше выглядит, красивее обложка, плотнее бумага.
– Каким тиражом сейчас вышло?
– По-моему, полторы тысячи. Более 500 экземпляров уже купили. К нему же можно и обращаться по вопросу приобретения. У меня есть несколько экземпляров.
– Но в магазинах нет этой книги?
– В России наверняка есть.
На иврите она тоже должна выйти.
– А кто переводит?
– Ее издает Моше Слав. Думаю, что в наступающем году этот процесс закончится. На иврите она выйдет в несколько усеченном варианте, но тем не менее основа – 49 моих партий – останется.
– То есть он посчитал, что это заинтересует израильтян.
Не знаю, насколько это будет для него прибыльно, но тем не менее, он один из немногих, если не единственный, в Израиле, кто издает шахматные книги. В Израиле очень мало шахматных книг на иврите. Поэтому для детей, для тех, кто занимается шахматами, это было бы хорошо.
– Но журнал же выходит, как и выходил? Я его видел очень давно.
– В последние несколько лет он не выходит. На русском и английском хватает литературы, а на иврите очень мало.
– Илья, недавно закончился чемпионат мира по рапиду и блицу в Саудовской Аравии. Туда не были допущены израильские шахматисты. Прокомментируйте, пожалуйста, эту ситуацию.
– Я хотел поехать. И развернулась дискуссия. Саудовская Аравия, права человека внутри страны и т.д. Я считаю, что это не главное. Какие там права человека, это, прежде всего, их внутреннее дело. А вот то, что они не пустили шахматистов Израиля – противоречит кодексу ФИДЕ, в котором ясно написано, что официальные первенства мира проводятся там, где допускаются все заинтересованные участники.
В теннисе была аналогичная ситуация: теннисистка Шахар Пеер играла в Абу-Даби (или в Дубаи), года 4-5 назад. Пусть не самый крупный, но довольно известный турнир. Проводится в начале года. Она попадала и должна была играть, но ей не дали визу. Что же было потом? ATP – ассоциация теннисных профессионалов, аналогичная АCP, той, которую возглавляет Сутовский, выразила организаторам резкий протест. Во-первых, они выплатили штраф Шахар Пеер в размере, по-моему, 70 тыс. долларов, точно не помню, от 50 до 100 тыс, плюс призовые, которые она не получила. И предупредили организаторов, что если подобное повторится, то этого турнира больше не будет в календаре ATP. В следующем году она играла. Учитывая, что контракт с Саудовской Аравией подписан на 3 года, то, конечно, надо обращаться в суд и решать этот вопрос. Потому, что это грубое, вопиющее нарушение прав участников и самого устава FIDE. К сожалению, у нас ACP и близко не имеет того влияния, что АТР в теннисе.
Конечно, наивно полагать, что ФИДЕ живет по своему девизу: «Gens una sumus» (Мы- одна семья), но, тем не менее, кодекс – довольно серьезная вещь, а здесь грубое нарушение их собственных правил. Безусловно, тут финансовые интересы не столько самих участников, сколько чиновников ФИДЕ сыграли первостепенную роль. Я считаю, что если бы допустили Израиль, то Саудовская Аравия была бы приемлемым местом для проведения турнира, но должно быть обеспечено участие всех, кто на это имеет право.
– Сколько шахматистов от Израиля имели право играть?
– Подали просьбу семеро, но ФИДЕ гарантировало участие игрокам с рейтингом от 2600 и выше. Я оценивал свои шансы получить визу процентов в 15, но это, видимо, были оптимистичные ожидания. Посмотрим, что будет в следующем году. Я надеюсь, что федерация шахмат Израиля не бросит это дело на самотек, иначе на ближайшие годы израильские шахматисты будут отрезаны от шахматной жизни такого рода. Потом ведь наверняка в той же Саудовской Аравии будут проводиться олимпиады.
– Недавно в одном из материалов на belisrael.info наш автор высказал мысль, что и белорусам следовало бы как-то отреагировать на недопуск израильских шахматистов на чемпионат в Эр-Рияде.
– Я не думаю, что кто-то был морально обязан объявить бойкот. Были случаи, когда азербайджанцы не приезжали в Армению или наоборот. Я никак не высказывал своего мнения по этому поводу. Другое дело, что ожидал большей солидарности от еврейских участников. Но я прекрасно понимаю, что все они любят играть в шахматы, что этот турнир интересный, с большим призовым фондом. И многим из них нет никакого дела до Израиля и его проблем. Но в душе мне хотелось бы, чтоб мировое еврейство больше себя ассоциировало с Израилем. Поскольку Израиль, на мой взгляд, представляет не только израильтян, но и евреев в целом. А одна из идей создания Израиля – невозможность повторения Холокоста, когда есть кому защищать, кому представлять евреев. Когда есть своя земля под ногами. Но это такое идеалистическое желание, а реальность бывает другой. Все это сложный вопрос, может быть тема отдельного разговора.
– Не хотите ли обсудить конфликт с израильской федерацией по поводу сборной?
Повторять о том, о чем говорилось немало, уже не стоит, конфликт позади. Надеюсь, что позади, хотя израильская федерация пока не в лучшей форме.
– А кто сейчас возглавляет федерацию?
Zvika Barkai / צבי ברקאי Моше Слав
Цвика Баркаи, бывший боевой генерал, интересный человек. Лет 55-60. Я с ним недавно пообщался. В отличие от прошлого президента федерации, у меня к нему в целом хорошее, положительное отношение. Понятно, что в шахматах он новый человек, не очень хорошо разбирается в тонкостях. Но шахматы любит, старается понять наши проблемы.
У них сейчас будет ротация. Он до июня или июля, а затем Моше Слав.
Но это не главное. В израильской федерации есть так называемая «анала» – общее управление. Вот там болото. Сама структура работы, уровень поднимаемых вопросов, оставляет, мягко говоря, желать лучшего. Конечно, там многое надо менять. Но рыба гниет с головы. Если сейчас ФИДЕ такая тухловатая организация, то понятно, что и во многих национальных федерациях будет не все гладко.
Проблема израильских шахмат в том, что особо не видно молодых, по-настоящему сильных шахматистов, кроме Набати, который реально талантлив. А ведь наше поколение, и Борис Гельфанд и я, и Эмиль Сутовский – уже не мальчики. Это серьезная проблема – подготовка новых шахматистов. И вообще, в Израиле не самое лучшее отношение к спорту. Кроме футбола и баскетбола, да и там я не думаю, что все уж так хорошо.
– Расскажите о команде Ашдода, за которую играете.
Ашдодская команда довольно сильна. Возглавляет ее многие годы Моше Слав – ее мотор и сердце. Я играю за этот клуб лет 15, больше чем за какой-либо другой. Вначале команда была средняя, постепенно усилилась, и мы в общей сложности 5 раз были чемпионами Израиля.
Василий Иванчук Александр Моисеенко Павел Эльянов
Команда ашдодского клуба Василий Иванчук, Виктор Михалевский, Илья Смирин, Эмиль Сутовский, Моше Слав, Виктор Голод, Борис Аврух, Иегуда Гринфельд
К нам поочерёдно приезжают сильные игроки из-за рубежа, в основном из Украины: Иванчук, Эльянов, Моисеенко и другие.
К сожалению, 3 года у нас был перерыв, когда мы не играли в европейских клубных соревнованиях. Потом удачно сыграли, поделили второе место, а в прошлом году опять пропустили. На сей раз надеемся снова поехать. Команда хорошая, дружная.
– Кстати, какое-то время играл за клуб витебчанин, ваш друг гроссмейстер Андрей Ковалев. Наверняка, это произошло с вашей подачи. Перестал приезжать несколько лет назад после того, как в километре от него взорвался снаряд, пущенный из Газы?
– Действительно, я его “сосватал”. Первый раз он приехал в 2001-м году.
Никакого отношения к падению снаряда это не имеет. Он действительно в то время был в Ашдоде, шла война, были обстрелы города, погибла женщина. Но он не из робкого десятка и отнюдь не из-за этого не играет. Он, кстати, после того случая приезжал и два года назад играл за нас и, возможно, будет играть в будущем. В израильской лиге в каждом матче может играть только один иностранец. У нас много сильных шахматистов, хотя и Андрея Ковалёва слабым не назовёшь. Основное финансирование команда получает из ашдодского муниципалитета..
– Вы живете в Кфар-Сабе, где много лет существует хорошая команда, проводятся интересные турниры, а не очень давно появился новый клуб. Вы имеете к нему отношение?
– Я живу недалеко от клуба и играю там периодически в блицтурнирах и турнирах по быстрым шахматам.
Тамир Набати / Tamir Nabaty Эдуард Розенталис
В Кфар-Сабе тоже сильная команда и, в частности, за неё играет израильский сборник Тамир Набати. За этот клуб играет литовский гроссмейстер Эдик Розенталис. Он фактически израильтянин, но много времени проводит и в Литве, таким образом, живёт на два дома. Директор клуба Амирам Каплан (Amiram Kaplan), бизнесмен, ранее был гендиректором израильской шахматной федерации. Сам я к этому клубу отношения не имею. Просто так получилось, что девять лет назад мы купили здесь квартиру, да и город неплохой, близко до Тель-Авива.
– Раз уж мы говорим об Израиле, вы интересуетесь израильской политикой?
– Если и интересуюсь политикой, то прежде всего тем, что непосредственно связано с Израилем. Потому что Израиль – это единственная страна, физическому существованию которой угрожают некоторые другие страны. В отличие от остального мира, где политика – это игры, для нас – это во многом вопрос выживания.
В Израиле мне нравится свобода, это действительно свободная страна. Без чинопочитания. Как там сказано у Иосифа Бродского:
«И от Цезаря далеко, и от вьюги,
Лебезить не нужно, трусить, торопиться..»
А что недостатков много, так где их нет, а евреи вообще любят спорить друг с другом. В Израиле не любят громкие слова, патриотический угар, рвать на себе тельняшку, все это у нас не принято. Но при этом израильтяне любят свою страну по-настоящему, без громких фраз.
И еще подкупает готовность всегда помочь. Года три назад мне понравилась такая сцена на автобусной остановке: бежит мужик и не успевает к отходящему автобусу. Тут останавливается машина и водитель говорит: «Эй, садись, мы его к следующей остановке обгоним». Не знаю, если ли еще страны, где подобное могло бы произойти. Израиль по-настоящему теплая страна, не только в смысле климата. Очень теплая по-человечески.
– А скандалы в политике?
– Ну что ж, издержки демократии. Как сказал Черчилль, демократия ужасна, но лучшего человечество пока не придумало. И мне это ближе по духу, со всеми издержками, чем то, что было в Советском Союзе.
– Давайте немного сменим тему. Перейдем от израильских шахматных реалий к общешахматным темам. Каково, например, ваше отношение к дресс-коду на соревнованиям и случаю на Кубке Мира с Антоном Ковалёвым?
– Еще один Ковалев. На них весь мир держится (Смеется). Ковалев это же и Кузнецов, и Смит по-английски.
– А по-белорусски Каваль. Правда, можно пойти дальше и вспомнить Коваленко?
– Что касается истории с Антоном Ковалевым, что тут сказать? В первых двух кругах его никто не ловил, никто не обращал внимания, как он одет. Это был уже третий круг. Короче, по-хамски повел себя Азмайпарашвили, если говорить начистоту. Он на него накричал перед партией, что делать категорически запрещено. Антон повернулся и уехал. Я бы не уехал, а сказал бы пару ласковых слов в ответ, хотя моей игре это бы, несомненно, повредило. Перед партией важна концентрация, нервная система должна быть в равновесии. И, конечно, выводить игрока из себя непосредственно перед пуском часов нельзя ни в коем случае. То, что он уехал – его личный выбор и я его понимаю, хотя сам бы остался.
– К тому же, как многие отмечали, для канадцев шорты – это обычная одежда.
– Да, конечно. Дресс-код не самый важный вопрос в шахматах. Есть более злободневные, насущные проблемы.
– Кстати, о насущных проблемах. Ваше отношение к читингу и способам борьбы с ним?
– Как-то спросили у Вуди Аллена: “Как вы относитесь к смерти?” Он ответил: «Мое отношение к смерти не изменилось, я категорически против нее». Ну, что читинг? Конечно, я против – Баба Яга всегда против. Но не так просто контролировать это дело. Если бы шахматный мир был лучше организован, как футбол или баскетбол, по структуре, логистике, в них вложили бы больше денег, то можно было бы успешно бороться с жульничеством. Сейчас пытаются что-то сделать. Осмотр на наличие электронных устройств. Но, мне кажется, это во многом профанация. Если человек решил быть жуликом, то у него есть много способов преуспеть и поймать его не так просто, мне кажется. Но был бы рад ошибиться.
– Ваше мнение о контролях времени в нынешних турнирах и соотношение между классикой, рапидом и блицем.
– Считаю, что контроль будет ускоряться. Мне кажется, что час на партию или 50 мин, плюс 30 или 20 сек. на ход, достаточно. И игра становится интереснее. Шахматы надо делать более модернизированными. С этим контролем можно было бы играть 2 партии в день. Мой прогноз, что к этому и придет. Интереснее для многих, не для всех, но для широкой публики точно, чем контроль, который есть сейчас, когда партия продолжается 4-5, а иногда и 6-7 часов. Есть в этом проблема для восприятия. Хотя, безусловно, нельзя шахматам скатываться в чистое шоу, важно соблюсти некую золотую середину.
– Вот же есть турнир имени Карпова в Пойковском, где играют по круговой системе с обычным контролем.
– Это далеко не единственный такой турнир. Я в нем играл пару раз, такие турниры, безусловно, нужны. Но быстрые шахматы и блиц становятся все более и более актуальными. Во-первых, меньше времени уходит на турнир, динамичнее. Не надо сидеть и часами готовиться к каждой партии. Но иногда надо проводить соревнования с обычным контролем тоже, не надо их вообще отвергать, во всяком случае на данной стадии.
Компьютеры вообще повлияли на шахматы. На мой взгляд, скорее негативно, хотя, безусловно, качество игры совершенствуется, но сам процесс становится более механическим, математическим, менее творческим.
(Окончание следует)
Опубликовано 02.02.2018 01:33