Tag Archives: Михаил Каган

Можно ли верить советским газетам?

Вольф Рубинчик. Привет! Сегодняшняя тема не самая насущная, ведь СССР распался почти 30 лет назад (правда, есть мнение, что он живёт в головах значительной части постсоветских людей). Ты предложил тему в связи с воспоминаниями А. З. Капенгута, озаглавленными «Я с детства знал, что газеты могут лгать»?

Юрий Тепер. Не только поэтому, но действительно, прочитанное у А. К. подтолкнуло к разговору о явлении… Не собираюсь с кем-то спорить, кому-то что-то доказывать. Мы с тобой старые «глотатели газет», я старше по возрасту и стажу копания в подшивках. Особенно активно я их перелопачивал в 1990-е годы, когда Национальная библиотека находилась недалеко от Дома офицеров. Газетный отдел и его хранилище размещались в одном месте, можно было заказывать десятки подшивок. Иногда меня пускали в хранилище и я сам их выносил в читальный зал, а затем внимательно изучал.

В. Р. У меня схожая ситуация. Тот зал у главного входа в библиотеку посещало на рубеже веков, кажется, больше читателей, чем ныне; встречал там даже знаменитого спортивного комментатора Владимира Новицкого.

Главный вход 🙂

Ю. Т. Помню высказывание работницы газетного отдела: «Газеты – это настоящая история». Сейчас в Национальной библиотеке бываю редко, но интерес к старой периодике сохранился.

В. Р. Ну, «всяк кулик своё болото хвалит»; архивистка, наверное, сказала бы то же самое об архивных документах. А может, зря мы тратили время? Ведь «газеты лгут»…

Ю. Т. Я не уподобляюсь моему дедушке Аркадию Турецкому, о котором недавно рассказывал (он-то сильно верил пропаганде). Сам могу посмеяться над советскими СМИ. И расскажу анекдот, слышанный в студенческие годы.

В. Р. Давай!

Ю. Т. Сидят на том свете Александр Македонский, Гитлер и Наполеон. Смотрят парад на Красной площади, а Наполеон ещё листает газету «Правда». Проходят советские десантники. А. М.: «Здорово. Мне бы таких, я бы весь мир завоевал». Гитлер: «Ерунда. Разве мои ребята из «Эдельвейса» были хуже?» Едут стратегические ракеты. Македонский: «Фантастика. С ними бы я точно весь мир завоевал». Гитлер: «Мои «тигры» и «пантеры» были не хуже». Наполеон: «Ребята, не о том говорите. Мне бы советскую прессу, я бы власть во всём мире и завоевал, и удержал».

В. Р. Убедительно… Кстати, Буонапарте на самом деле немалое внимание уделял прессе, и вроде бы даже заявил: «Я больше боюсь трёх газет, чем ста тысяч штыков». Жаль, редко ты анекдоты рассказываешь; они сейчас, вопреки твоему тёзке Дракохрусту, в цене… Но ближе к делу.

Ю. Т. Советские газеты всеми силами обслуживали власть. Если правда их не устраивала, она замалчивалась или искажалась. Если искажать ситуацию не было нужды, то появлялась более-менее адекватная фактам информация с ложными комментариями или без них. Парадоксально, но именно такая правдивая информация иногда не вызывала доверия у читателей.

В. Р. Да, вспомним хотя бы вести о гонениях на евреев в странах, контролируемых нацистами, перед 1941 годом… Многие в Беларуси и Украине не верили…

Ю. Т. Я могу привести в качестве примера информацию о мировом экономическом кризисе 1920-30-х годов. Жители СССР зачастую не доверяли сообщениям о массовой безработице, голоде, нищете на Западе – об этом кое-что есть в мемуарах Ф. П. Богатырчука. Мне очень нравится стихотворение (или песня) А. Галича «Мы не хуже Горация», где есть такие строки:

Бродит Кривда с полосы на полосу,

Делится с соседкой-кривдой опытом…

Но одно место я бы изменил.

В. Р. Гм, поистине: «Еврей, который всем доволен, – покойник или инвалид» (С)… И что предлагаешь?

Ю. Т. «Делится с соседкой-правдой опытом». Согласись, для нашей темы очень даже подходит.

В. Р. Да уж… Полуправда – лучший друг «продвинутых» советских газетчиков, и не только советских.

Ю. Т. Продолжим. Проще всего вслед за профессором Преображенским из «Собачьего сердца» сказать: «Не читайте советских газет». Только ведь их всё равно читали и пытались что-то высмотреть между строк…

В. Р. …И сам Альберт Зиновьевич не брезговал публикациями в советских изданиях.

Ю. Т. Если рассматривать газеты как исторический источник, то без них не обойтись. Хочу взять для примера процесс захвата Чехословакии в 1938-39 годах.

В. Р. Почему тебя заинтересовала именно эта история?

Ю. Т. Из-за недостатка в учебниках сведений о втором этапе капитуляции перед Гитлером. С первым мне всё было достаточно ясно: о мюнхенском соглашении-«сговоре» (сентябрь 1938 г.) в СССР писали немало. Но о том, что в марте 1939 г. немцы вошли в Прагу, упоминали без подробностей. Как же Прага сдалась? Ведь в то время чешское правительство старалось не раздражать Германию. Но Гитлеру не нужна была большая страна, даже покорная ему. Было спровоцировано выступление словацких националистов за отделение от Чехии, Прага начала его утихомиривать, Германия вмешалась и потребовала признать независимость Словакии… В результате Гитлер въехал в Прагу как хозяин бывшей Чехословакии.

В. Р. Догадываюсь, почему советские историографы после войны старались лишний раз не упоминать о словацком сепаратизме и капитуляции Праги – чтобы не «сыпать соль на раны» дружественным чехам и словакам, не будить лихо, пока тихо (впрочем, фигуры умолчания не помогли; в начале 1990-х Чехословакия всё равно распалась надвое).

Ю. Т. Так или иначе, всю информацию о событиях начала 1939 г. я почерпнул из газет. Может, в книгах она и была, и даже где-то более подробно, но рассказанное в тогдашних советских газетах меня устраивало; полагаю, в них вряд ли были сильно искажены факты.

В. Р. А я из «Правды» конца 1939 г. узнал о поздравлении, отправленном Гитлером Сталину по случаю 60-летия, и о благодарности второго первому… Также – о «Финляндской демократической республике», проекте Кремля на первом этапе войны СССР с Финляндией, который вскоре тихо испарился (во всяком случае, в школьных учебниках о ФДР не писали).

Ю. Т. Ещё я уточнил для себя вопрос об обстоятельствах вхождения прибалтийских государств в состав СССР летом 1940 г. Здесь вероятность искажений была большей, но основные моменты для меня прояснились благодаря газетам того времени.

В. Р. Наверное, просматривая материалы 1940 года, ты хотел узнать о чемпионате СССР по шахматам?

Ю. Т. Да, это мой любимый турнир, прекрасно отражённый в «Известиях». А подшивки 1939 года смотрел, когда искал материалы о тренировочном турнире «Москва-Ленинград». Точнее, сперва я прочёл о турнире, мало отражённом в литературе, и затем уж решил узнать о «политике». Оправдываться за это не стану – шахматная история была у меня на первом месте.

В. Р. Сейчас иначе?

Ю. Т. У религиозного еврея на первом месте должна стоять Тора. Хотя… разбираюсь в ней меньше, чем в шахматах и истории.

В. Р. Ещё что-нибудь из «политических» событий ты изучал по газетам?

Ю. Т. В памяти отложился процесс Шварцбарда (убийцы Петлюры), устроенный в 1927 г. Что удивило больше всего – практически полное отсутствие цензуры при публикации стенографического отчёта. Это можно понять – о советской власти и коммунистическом движении на процессе речь не шла. В качестве аргументов защиты говорилось о службе Шварцбарда во время I мировой войны во французской армии, о его французском патриотизме. В СССР в то время это была не заслуга – нельзя сказать, что в 1920-е годы очень уж любили Францию (больше сочувствовали Германии). Вспоминаю прикольные стихи В. Маяковского:

У буржуя,

у француза,

Пуд-кулак,

колодезь-пузо –

сыт не будешь немцем голым,

тянет их

и к нашим горлам.

Это было написано чуть раньше, в середине 1920-х. Забавно, что пропагандистские стишата сочетались у Поэта с длительным проживанием в Париже и с известной строкой: «Я хотел бы жить и умереть в Париже, если б не было такой земли – Москва».

В. Р. «Чисто бизнес, ничего личного»?

Ю. Т. Похоже, что так. Возвращаясь к газетной теме: видимо, плюсы разоблачения петлюровцев и вообще «врагов большевизма» перевесили конъюнктурные соображения.

В. Р. К тому же в 1920-е годы советская цензура ещё не заматерела. В центральных изданиях не боялись печатать материалы внутрипартийных дискуссий, иногда называя вещи своими именами (признавали наличие разных взглядов на развитие страны, «оппозиции» и т. п.). А ты что скажешь об отражении внутриполитической жизни СССР в газетах?

Ю. Т. Начну со стихотворения Бориса Слуцкого, как раз посвящённого этой теме, но там не о 1920-х, а о первых месяцах 1953 года. Отрывок:

Шёл к газетной будке поскорее,

Чтобы фельетоны про евреев

Медленно и вдумчиво прочесть.

Разве нас пургою остановишь?

Что бураны и метели все,

Если трижды имя Рабинович

На одной сияет полосе?

Ещё читал воспоминания какого-то американца о том, как во время Великой Отечественной советские люди (особенно в начальный период войны) по доступной им газетной информации пытались определить реальное положение дел на фронте. Если прежде упоминалось какое-то направление, а затем переставало упоминаться, значит, город заняли немцы.

В. Р. Роль печати в войну – тема необъятная. На ум приходят воспоминания Давида Ортенберга и Ильи Эренбурга… а вот Гавриил Вересов мемуаров о своей службе военным корреспондентом (точнее, литсотрудником газеты-«дивизионки»), судя по всему, не оставил – очень жаль.

Ю. Т. Ортенберга и Эренбурга читал – тема, действительно, обширная, а у нас не докторская диссертация. Я бы сослался на чемпионат Москвы (конец 1941 года), выигранный Исааком Мазелем. Поначалу, в конце ноября, турнир освещался очень подробно: видимо, ставилась задача показать, что после октябрьской паники в Москве продолжается более-менее нормальная жизнь. В декабре, когда началось контрнаступление, шахматная информация потеряла важность и стала появляться всё реже. Сообщения об итогах турнира (окончился уже в январе 1942 г.) я в газетах того времени так и не нашёл.

В. Р. Может, плохо искал?

Ю. Т. Может быть… Но я очень старался – жаждал узнать, как оценивались итоги, что говорилось об игре участников.

В. Р. А о единственном «военном» чемпионате СССР 1944 г. читал?

Ю. Т. Конечно. Дублировать С. Воронкова не собираюсь, но был один интересный момент, который я бы уточнил.

В. Р. Просим-просим!

Ю. Т. Не надо оваций. Просто у А. Котова в его книге «В шутку и всерьёз» (1965) упоминалась его, Котова, партия первого тура с одним мастером. Соперник долго думал уже в дебюте, быстро попал в цейтнот и проиграл. Фамилия мастера не называлась; я подумал, что это мог быть тот самый Г. Вересов. Газета подтвердила мою правоту.

В. Р. Кстати, о чемпионате Москвы 1941/42… Небезынтересно было наблюдать, как в начале апреля 2020 г., на подъёме эпидемии COVID-19, минское издание, недавно именовавшее себя «Советская Белоруссия», старалось делать вид, что «всё под контролем». В частности, его «дочерняя фирма», газета «Рэспубліка», 10.04.2020 употребила «верное средство, свой излюбленный ход» (С) – вспомнила о шахматах: «В просторном зале Школы шахмат ФИДЕ, где идут занятия, атмосфера шикарная…» Но довольно об этом. Газеты конца 1940-х и более поздних времён ты тоже изучал?

Ю. Т. Естественно. Одно время я пытался понять, как СССР относился к созданию Израиля и войне за Независимость. Сейчас это общеизвестно, а в 1980-е почти никто здесь ничего не знал.

В. Р. Ты очень удивился, выяснив, что государство помог создать Сталин?

Ю. Т. Прямо об этом не говорилось. Было понятно, что поначалу Израиль рассматривался как потенциальный союзник. До конца войны за Независимость тон советской прессы если и менялся, то незначительно.

В. Р. А что скажешь об известной статье Ильи Эренбурга в «Правде» (сентябрь 1948 г.) – Израиль, мол, не для советских евреев?

Ю. Т. Ясно, что писал это Эренбург по указке «сверху», но содержание статьи в чём-то было продиктовано и его личными убеждениями.

В. Р. Ева Берар уточняет: «Статья не ставила под сомнение ни легитимности еврейского государства, ни справедливости его борьбы против арабских отрядов». Но, по её мнению, Эренбург посеял сомнение среди евреев как раз тогда, когда нужна была солидарность… А о «борьбе с космополитами» много ли ты узнал благодаря печати?

Ю. Т. Смотрел «Известия» за 1948–49 гг., «Советский спорт» за все годы до смерти Сталина. В спортивной газете ничего не нашёл, в «Известиях» раз или два наткнулся на обсуждение проблемы. Похоже, «Известия» в этом плане недорабатывали. Видимо, надо было расширять период поиска и брать другие газеты. Меня эта тема не сильно интересовала.

В. Р. Ну, я кое-что видел… В том числе и такие «перлы», как демагогическое выступление студентов БГУ против преподавателя Барага («Убрать с дороги космополитов!» в газете «Сталинская молодёжь», 23.03.1949; воспроизведено здесь). Тебя, наверно, больше волновали события в Израиле и вокруг него?

Ю. Т. То, что касалось 1960–70-х – уже не особо. А вот мой приятель Миша Каган говорил мне, что внимательно просматривал подшивки советских газет за время Войны Судного дня…

В. Р. И многое ли можно было из них узнать? Только то, что Израиль – главный враг, а его армия – передовой отряд международного сионизма?

Ю. Т. Не скажи. Факты подавались, по-моему, довольно точно. Но характерен был тон статей и его эволюция. Миша отмечал следующие этапы:

1) Блестящее наступление и разгром сионистского агрессора, полная поддержка «войны возмездия»;

2) Упорные бои; арабы продолжают владеть инициативой;

3) Бои уже на обоих берегах Суэцкого канала (здесь начинает меняться тон; звучит призыв к ООН вмешаться и сделать всё для предотвращения кровопролития);

4) Израиль побеждает, угрожая захватить Дамаск (требование к Израилю немедленно прекратить наступление);

5) Прекращение военных действий.

Не уверен, что всё правильно передал, но суть событий ясна.

В. Р. Неплохая аналитика. Твой друг осенью 1973 г. учился в школе?

Ю. Т. Да, мы с ним одного возраста… Я родился в 1958-м. Но излагал свой взгляд на события Каган позже, во второй половине 1970-х, когда мы играли в студенческих соревнованиях.

В. Р. Где он теперь?

Ю. Т. В 1991 г. Миша уехал в Израиль, связи, увы, прервались…

Хотел бы резюмировать вышесказанное: советские газеты – важный и интересный источник информации для исследователей и просто любопытных читателей. В архивах я не работал. Не уверен, что там всегда есть более полная информация, особенно, когда дело касается шахмат. В любом случае газеты и прочие официальные издания сбрасывать со счетов нельзя. У меня всё.

В. Р. & Ю. Т.

В. Р. Спасибо за беседу. Могу добавить, что зачастую опирался на старые газеты, но назвал бы их скорее «аттрактором», отправным пунктом для исследователей. В принципе, и в советское время всем – прежде всего самим газетчикам – было ясно, что газета может ошибаться или искажать информацию. Уже тогда была в ходу фраза «Газета – не энциклопедия», которая применима, пожалуй, ко всем СМИ, советским и несоветским.

Энциклопедии и архивные документы тоже следует оценивать критически (смотри, к примеру, сколько ерунды о Минске до сих пор фигурирует в «Электронной еврейской энциклопедии», где есть научные редакторы и проч.). Что до свидетельств очевидцев… Я побаиваюсь людей, намеренных «только тебе и только сейчас» выложить о событиях полувековой давности «самую истинную истину», но в таких случаях многое зависит от нарратора, его (её) репутации. Честному человеку верится легче… Вообще, по-моему, исследователь истории должен быть в чём-то «следователем» – владеть основами психологии, дабы понимать мотивы, стоявшие за теми или иными поступками (из поступков же и складываются события). И, разумеется, думать своей головой.

Минск, март-апрель 2020 г.

Опубликовано 13.04.2020 19:38

Отклик

Поскольку ваша беседа выпала на 90-летие самоубийства Маяковского, да и вообще неровно я к нему дышу, я не мог не заметить обсуждение его отношения к Германии и Франции. Сказать, что «бизнеса» совсем не было, наверное, сложно. Но и в Штатах Владимир Владимирыч писал, что «у советских собственная гордость…», и в Париже, что «эх, к такому платью бы да еще бы… голову», ну и в Германии и Берлине Маяковский тоже бывал, что не мешало ему писать стихи с надеждами на успех Гамбургского восстания 1923 года. Так что у Маяковского в этом смысле была вполне «интернациональная» позиция. По крайней мере, в своих отчетах о поездках для публики, он представлял их как инспекцию от имени будущего хозяина – победившего пролетариата («Разговорчики с Эйфелевой башней», в принципе, тоже об этом). Процитированные в беседе стихи вполне «рифмуются» с прозаической зарисовкой Маяковского о том, как, во исполнение Версальского договора, французы уничтожали немецкие самолёты (в свою очередь, «рифмующуюся» с «Балладой о перепроизводстве кофе»). А «тянет их и к нашим горлам» – это обычное мироощущение «осажденной крепости» (см. «военную опасность 1927 года», на которую Маяковский тоже отозвался стихами).

Можно было бы поспорить о том, где у Владимир Владимирыча проходит граница между стихами и стишатами, – но это во многом вопрос вкуса…

А насчёт газет я целиком согласен: если делать «поправку на ветер», то они – очень полезный источник.

Пётр Резванов, г. Минск 14.04.2020 15:00

Об Аркадии Турецком и его мемуарах

Вольф Рубинчик. Любопытные ты принёс воспоминания своего дедушки. Весьма неоднозначные: чувствуется, что он был непростым человеком. Расскажешь подробнее?

Юрий Тепер. Прежде всего уточню, что на публикации тех воспоминаний 1989 г. я не настаивал. Дед ведь так и назвал их: «Семейные мемуары». Он обращался к своим родственникам и вряд ли рассчитывал, что его записи будут опубликованы. Понятно, что в них – и в его фотоальбоме – можно найти кое-что интересное.

Тем, что дед загонял людей в колхозы и отбирал у «кулаков» продовольствие, гордиться не собираюсь. Но таких «активистов», как он, были миллионы. И он сам же за это пострадал.

Из фотоальбома: «Фотоснимок сделан в Минске 15 октября 1988 года, в день моего 90-летия. Я весь поседел в тюрьме в тридцатых годах во время культа личности Сталина, но душа у меня молодая».

В. Р. Кстати, написано о его аресте и заключении очень ярко, хотя и коротко. Твой дед родился в 1898 г., а когда умер?

Ю. Т. В начале 1990 г., год спустя после смерти моей бабушки Поли, о которой я упомянул, когда рассказывал о гексашахматном турнире-1989.

В. Р. Дед сильно переживал её смерть?

Ю. Т. Наверно. Внешне этого не показывал. Интересовался происходившими событиями (разгар перестройки!), нашими семейными делами, много расспрашивал меня о поездках, соревнованиях, в которых я участвовал. Умер же он после того, как простудился во время похода в поликлинику. Шёл, чтобы лечиться – и смертельно заболел… Интересно, что мой второй дедушка Иосиф умер в молдавских Бельцах через месяц с небольшим после смерти Аркадия. Отец один ездил на похороны, меня не брал.

Как-то я нашёл открытку, где один дед поздравлял другого с началом 1990 года. Жуть какая-то…

В. Р. Это на тебя общая обстановка в мире действует. Не будем впадать в мистику: ты мог найти и открытку 1980 года, когда все были живы. Лучше вспомни о человеческих качествах деда.

Ю. Т. Это был очень добрый человек и очень советский человек. Не вижу здесь особого противоречия: в идеале советская власть (как её представляла пропаганда) была доброй властью.

В. Р. Нечто подобное я читал у Дмитрия Быкова… А дед верил советской пропаганде?

Ю. Т. Ещё как! Не меньше, чем верующий еврей в Б-га. Мне вспоминается один случай. В 1980-е годы мы часто ездили в Палангу. Наш пожилой сосед-литовец часто беседовал с дедом на разные темы и крутил радиоприёмник. Дед попросил его переключиться на 1-ю программу – хотел послушать последние известия из Москвы. Литовец возмутился: «Вы старый человек и верите советскому радио. Стыдно!»

В. Р. Комичная история: в таких случаях замечают «два мира, два Шапиро» (но здесь лучше «…Юргис и Шапиро»). А как дед воспринимал то, что сам еле вырвался из жерновов сталинского террора?

Ю. Т. Об этом я с ним не говорил. Думаю, он рассуждал примерно так: произошла ошибка, а ошибки могут быть при любой власти. Потом ошибку исправили и его освободили. Всё в норме.

В. Р. Хороша норма… Таких случаев с освобождением и восстановлением в правах после 17 (!) месяцев заключения было немного.

Ю. Т. Мама (младшая дочь деда) считает, что основная причина заключалась в непризнании дедом своей вины. Но я не думаю, что это имело особое значение. Многих осуждали и без их подписи под признательными показаниями. Отказ от подписи мог даже считаться отягчающим обстоятельством – не хочет признавать вину, значит «не разоружился перед партией».

Папа полагал, что деду просто повезло: когда сняли Ежова и поставили на его место Берию, был краткий период «либерализации»… Многие незаконченные дела были пересмотрены, а кто-то из осуждённых освобождён. Я просматривал белорусские газеты 1938 года – действительно, нередко сообщалось о прекращении дел и освобождении обвиняемых.

В семье пострадал не только Аркадий. Из фотоальбома А. Турецкого: «На снимке – мой младший брат Эммануил Турецкий. Страшная судьба постигла семью брата. Член партии с 1926 года, агроном по образованию, он работал заведующим земельным отделом Ленинградского губисполкома. В 1936 году брата и его жену арестовали и выслали на 10 лет в сталинские лагеря в Магадан и Томск. Пять лет они сидели в тюрьмах и лагерях, в 1941 году были освобождены… Оба ушли из жизни в 1979 г.»

В. Р. Похоже, твой отец был прав… Отойдём от политики. Чем дедушка интересовался, что любил читать?

Ю. Т. Больше всего читал газеты, особенно «Известия», «Комсомольскую правду», «Литературную газету», «Неделю» – издания, где было меньше официоза и больше новизны.

В. Р. А книги?

Ю. Т. Знаю, что дед захаживал в массовые библиотеки. Художественных книжек брал мало – его интересовала политика в связи с историей. Помню, он давал мне читать книгу Бориса Полевого о Нюрнбергском процессе – «В конце концов», сборник Эрнста Генри «Заметки по истории современности». Очень гордился, что ему прислала книгу «Новеллы моей жизни» сама автор, Наталия Сац.

В. Р. Как он познакомился со знаменитой театральной деятельницей?

Ю. Т. Легко – узнал адрес, написал… Та, довольная вниманием, ответила. Стеснительностью, в отличие от меня, дед не страдал.

Комментарий А. Турецкого: «Книги Наталии Сац являются моими любимыми настольными книгами. Я переписываюсь с Наталией Ильиничной. Мы обменялись фотоснимками на память».

Из «позднесоветской» художественной литературы ему больше всего понравились романы Валентина Пикуля «У последней черты» и Анатолия Рыбакова «Дети Арбата» (Рыбакова я ему принёс с работы).

В. Р. Ну, с Рыбаковым ясно – тот писал о довоенных репрессиях, это было близко деду. А вот почему Пикуль, которого упрекали в нелюбви к евреям?

Ю. Т. Это была книга с налётом сенсации и жутко дефицитная. Где-то дед о ней услышал, искал журнал с романом… Нашёл, прочитал и мне тоже давал. Я только начал работать после института. Дома шёл ремонт, я жил у бабушки с дедушкой, вот и познакомился.

В. Р. И?..

Ю. Т. Отвечу стихом 1920-х годов об известном певце:

Ждали от Собинова

Пенья соловьиного,

Услыхали Собинова –

Ничего особенного.

Сам Леонид Собинов очень любил эти стишки.

В. Р. Молодец – на всё у тебя есть ответ, а говорил, что стеснительный…

Ю. Т. Дед потом писал в «Литературку», требовал, чтобы там заступились за Пикуля, которого, мол, зря критиковали в «Правде». Ему ответили в том духе, что согласны с позицией партийной газеты и писать о Пикуле не будут.

В. Р. Как он воспринял такой «отлуп»?

Ю. Т. Не без гордости. Могли бы не заметить, а ответили – значит, сочли достойным ответа! Вообще, если бы собрать всю его переписку с газетами, то могла бы получиться объёмная книга.

В. Р. Мне всё больше нравится твой дед – я тоже люблю эпистолярить! (Вернее, любил – сейчас уже не очень.) Ты как-то рассказывал, что он защищал права женщин в шахматах? Это мне тоже близко.

Ю. Т. Спасибо за напоминание. Дело было так: летом 1973 года гуляли мы с дедом в сквере возле кинотеатра «Беларусь». Спросил он меня о женщинах в шахматах: я сказал, что у них нет звания гроссмейстера, есть только международные мастера. Дед: «А почему?» Я: «Наверно, считается, что по уровню игры женщины высшего звания не заслуживают». Дед: «Это же несправедливо! Во всех областях у нас равноправие, а тут женщин обижают. Я об этом напишу». И написал в Москву, чтобы они поставили перед ФИДЕ этот вопрос. А два года спустя было принято решение ФИДЕ об учреждении гроссмейстерского звания для женщин. Помню стишок Евг. Ильина о чемпионке мира Гаприндашвили, опубликованный в декабрьском номере «64» за 1975 г.:

Держится корона и без клейстера,

Хоть у Ноны тьма других забот.

И впервые в звании гроссмейстера

Женщина встречает Новый год.

В. Р. Забавно… Правда, в справочниках говорится, что гроссмейстером (гроссмейстершей?) Н. Гаприндашвили стала уже в 1976 г., как и 11 иных шахматисток.

Жаль, конечно, что Ноне не сообщили об усилиях пожилого джентльмена Турецкого – она бы ему прислала благодарность, а он бы порадовался. Как думаешь, его письмо в Москву на что-то повлияло?

Ю. Т. Как любил говорить мой приятель Миша Каган: «Их вейс?!» Кстати, дед, когда я рассказал ему об исполнении его пожелания, особой радости не проявил.

В. Р. Как он вообще относился к шахматам?

Ю. Т. Играть не умел, но когда в семье появился к ним интерес (хорошо играл мой отец, о себе умолчу, играли мой двоюродный брат Миша и дядя Изя), дед стал самым главным шахматным болельщиком (и вообще спортивным).

А. Турецкий: «Мой любимый внук Юрик в 21 год окончил в Минске институт культуры. Работает всё время в педагогическом институте библиотекарем и по совместительству ведёт шахматный кружок студентов. Юрику присвоено спортивное звание “Шахматист 1-го разряда”. Он участник многих шахматных турниров в СССР и за рубежом».

В. Р. Даже из этой подписи видно, как он гордился тобой и твоим «званием» в шахматах (правду сказать, 1-й разряд – ещё не звание).

Ю. Т. Однажды дед нашёл в газете информацию о том, как С. Решевский в детстве давал сеансы одновременной игры… Мы с мамой были на юге, папа должен был приехать к нам позже. Дед специально принёс ему вырезку, чтобы папа передал её мне. Отец ответил: «Я это знаю и Юра это знает». Но заметку взял, чтобы не обидеть старика. То же касалось Р. Фишера, В. Корчного и др. – дед любил сенсации (с его точки зрения).

В 1979 г. я с командой ехал на республиканские шахматные соревнования. Дед пришёл меня проводить, познакомился с тренером сборной Артуром Викторовичем Белоусенко и говорит: «А вы знаете, что Корчному присудили звание лучшего шахматиста года и вручили “Оскар”?» А. В. не растерялся: «Ещё не слышал. Но это по праву».

В. Р. Одобрение Корчного – форма диссидентства?

Ю. Т. Да, вроде того. Если помнишь, Белоусенко писал о Корчном в «Физкультурнике Белоруссии».

В. Р. А что, твой дед, подобно гроссмейстеру Болеславскому, слушал закордонные «голоса»? Откуда ещё можно было узнать об успехах «злодея» Корчного…

Ю. Т. Был у деда такой «грех». Ещё он жалел Солженицына – и одновременно американских безработных.

В. Р. Ему не приходило в голову, что это не очень сочеталось?

Ю. Т. Доброта не знает границ! 🙂

В. Р. Как бабушка относилась к его литературным упражнениям?

Ю. Т. Ну, как она могла относиться, если пользы это не приносило… Обычное противоречие между «земным» и стремлением к возвышенному. Дед на кухне сделал крючок и закрывался, когда что-то писал или читал, а то бабушка вполне могла придти и всё порвать, если была не в настроении. Тем не менее они хорошо относились друг к другу (о любви говорить не буду – в молодости, наверное, была). Дедушка говорил: «Она за мной смотрит, как за маленьким».

В. Р. На идише они между собой общались?

Ю. Т. Я идиш слышал редко. Мама рассказывала, что, когда говорили, то часто смеялись друг над другом. Дедушкин белорусский вариант идиша плохо согласовывался с украинско-молдавским вариантом бабушки. Тем не менее дедушка очень любил идиш и хотел меня ему научить в мои детские годы. Но папа получил квартиру, стали мы жить отдельно и разговор об идише заглох.

В. Р. А как дед относился к «еврейскому вопросу»?

Ю. Т. Неоднозначно. Здесь сказывалось то, что он верил советской пропаганде. Помню, после событий 1982 г. в Ливане (лагеря Сабра и Шатила) он написал статью, где прославлял «миролюбивую советскую политику» и осуждал «израильских фашистов». Собирался её отправить в «Литературную газету», но прежде решил узнать моё мнение… Я о лагерях знал мало (точнее ничего помимо того, чем нас кормили советские СМИ), но заметил, что не всё там так просто… К счастью, статью не напечатали.

В. Р. Печатали что-то другое?

Ю. Т. После одной из поездок в Палангу в «Советской Белоруссии» появилась его заметка о чистоте и красоте литовского курорта – это то, что я помню. Но вернусь к «еврейской теме». Я видел его записную книжку – там были одни еврейские имена и фамилии. Однажды дед у меня спросил: «Правда ли, что Карл Маркс еврей?» Я достал книжку «Сборник произведений В. И. Ленина для учащихся средней школы». Книга открывалась очерком «Карл Маркс». Читаю: «Карл Маркс родился 5 мая 1818 года в еврейской семье, принявшей протестантство. Семья была зажиточной, культурной, но не революционной…» Возвращается домой мама. Дедушка говорит ей: «Он у тебя начитанный». Мама отреагировала сдержанно: «Сейчас нужны не начитанные, а пробивные». Это был 1975 год, когда я только поступил в институт.

В. Р. Что уж говорить о нашем времени?

Ю. Т. Вопрос риторический. Снова вернусь к деду и его отношению к еврейству. Не помню, чтобы он плохо высказался о ком-либо из уехавших в Израиль или Штаты. И он не боялся вести переписку с иностранцами. Уже после смерти деда одна родственница писала маме буквально следующее: «Не все были такими смелыми, как твой папа».

А. Т.: «Семья брата Поли Наума, который уехал до революции 1917 года из Молдавии в США. Наум умер в 1965 году. Остались жена Бетя и дети, с которыми я всё время переписываюсь».

В. Р. Замечательно! А во «внутренней политике» он был столь же активен?

Ю. Т. Дед был заметной фигурой в совете ветеранов. Есть его фото с героем войны, лётчиком Борисом Ковзаном…

Снимок 1983 г. Б. Ковзан, А. Турецкий, майор пограничных войск В. Попов.

В. Р. Как он воспринял перестройку?

Ю. Т. Как обычно, верил в то, что говорилось и писалось. Был доволен, что в печати стало больше интересных материалов. Понимал ли, что дело идёт к распаду Союза? Не знаю. Политические темы мы в то время особо не обсуждали.

В. Р. В конце 1980-х и даже в январе 1990 г. СССР выглядел ещё довольно устойчивым. «Рубиконом», по-моему, стало событие 30-летней давности (отмена статьи в Конституции о руководящей роли компартии, 14.03.1990; фактически решение об отмене было принято в феврале). Что скажешь в заключение?

Ю. Т. Мой дед Аркадий Михайлович Турецкий был человеком добрым, весёлым, всегда стремился помочь людям. Мог по наивности или незнанию совершать ошибки, но никогда никому умышленно не делал зла. Его отношению к жизни, к людям стоило бы всем нам поучиться.

Ещё я вспомнил, что его любимой песней была комсомольская 60-х годов со словами: «Старость меня дома не застанет. Я в дороге, я в пути».

В. Р. Что ж, под занавес процитируем его трогательное «Завещание детям», написанное в марте 1989 г.: «Любите жизнь, любите людей, любите природу, любите книги и всю жизнь делайте людям добро».

Опубликовано 02.04.2020 21:58

Снова о чемпионате СССР (Минск-79)

Вольф Рубинчик. Подготовил я материал о событиях 40-летней давности (он опубликован 04.12.2019), вставил одно твоё наблюдение… И с запозданием вспомнил, что у тебя о чемпионате 1979 г. имелся чуть ли не отдельный материал. Назывался «Гарри Каспаров в Минске», печатался в минском же издании «Шахматы» № 1, 2003 на белорусском языке.

Обложка журнала «Шахматы»; Ю. Я. Тепер в 2019 г.

Юрий Тепер. Да, было… Но там больше о Каспарове и его маме, чем о самом чемпионате.

В. Р. Всё же процитирую, тем более что тираж того номера отчасти уничтожили «добрые люди» (до читателей из отпечатанных 700 экземпляров дошло около 300):

После блестящего старта темп Каспарова немного замедлился. Он сделал подряд 6 ничьих и после 9 туров делил 1-3-е места с В. Купрейчиком и москвичом Ю. Балашовым. В 10-м туре (15 декабря) в партии Г. Каспаров – К. Лернер случился казус, который существенно повлиял на дальнейшее выступление Каспарова. Накануне, 14 декабря, в день доигрывания бакинец был свободен. В этот день имела место своеобразная встреча «Карпов – Каспаров» вне шахматной доски. В то время как 12-й чемпион мира, прибывший в Минск лишь на 1 день, выступал перед любителями шахмат в клубе имени Дзержинского (клуб КГБ), его будущий победитель был приглашён в шахклуб Белорусского политехнического института (нынешний БНТУ). Комсомольская организация «политеха» вместе с шахматистами вуза устроила для школьника – Гарик тогда учился в 10-м классе – большую экскурсию, чтобы показать все аспекты студенческой жизни. Экскурсия гостю очень понравилась. На вечер было назначено выступление Каспарова перед аудиторией. Поскольку назавтра должен был играться 10-й тур чемпионата, договорились, что вместо Гарри сеанс одновременной игры проведёт его тренер А. Никитин. Неожиданно, учтя настроение публики, которая слушала молодого шахматиста с огромным интересом, а возможно, пожелав отблагодарить хозяев за тёплый приём, Гарри решил сам провести сеанс. В ответ на напоминание тренера о необходимости беречь силы перед туром, Гарри самоуверенно заявил: «Ничего, я их за полчаса разгромлю!»

Сеанс, однако, затянулся до позднего вечера. Из 20 участников сеансёр переиграл 19; единственным победителем Гарри стал студент политеха Бельфер. На следующий день, достигнув преимущества в дебюте, бакинец выиграл три пешки у международного мастера из Одессы. При этом Лернер находился в сильном цейтноте. Решив красиво завершить партию, Каспаров начал жертвовать одну фигуру за другой. Белые отдали качество, затем две пешки и в конце концов – коня. Мата не оказалось, и житель черноморского города «выплыл из шторма» с лишней ладьёй. Как сказал в газете «Физкультурник Белоруссии» С. Флор: «Каспаров уж слишком спешил записать в таблицу заслуженную единицу и в этой спешке просчитался. Странно: даже Каспаров умеет “зевнуть”? Жаль целого очка, жаль отлично проведенной Каспаровым партии до его просчёта. Увы, бывает».

Этот драматический случай имел комический финал: когда вечером мать Каспарова, Клара Шагеновна, выполнявшая роль его пресс-атташе, передавала в бакинские газеты информацию об итогах тура, она примерно так объяснила поражение: «Накануне Гарри буквально вынудили дать сеанс. Из-за этого сеанса он не сумел как следует отдохнуть». Комментарии излишни. Обидное поражение внесло расстройство в игру юноши – после победы над Р. Ваганяном в 11-м туре (блестящая защита в тяжёлой позиции) последовали два проигрыша подряд – в партиях с Ю. Аникаевым и А. Белявским. Две победы на финише – над В. Купрейчиком и С. Долматовым – позволили «без пяти минут гроссмейстеру» (звание «гросса» он завоевал на турнире в Баку в апреле 1980 г.) поделить 3-4-е места с Ю. Балашовым.

Ю. Т. Благодарствую за обширную цитату!

В. Р. Немного тебя поправлю: матовой атаки в партии с Лернером нигде не просматривалось, а Карпов приезжал в Минск всё же на два дня (13-14 декабря). Но кто не ошибается? Вот гроссмейстер Алексей Суэтин писал о выступлении Виктора Купрейчика в конце 1979 года: «За шесть туров до конца турнира единоличная победа Купрейчика казалась предрешённой. Его лидерство выглядело прочным и непоколебимым. Всё, что от него требовалось – завершить вничью оставшиеся партии» (цитирую по книге «Виктор Купрейчик: Иду на вы», Москва, 2019, с. 12). Между тем после 11-го тура в Минске-1979 впереди был «квинтет»: Балашов, Геллер, Каспаров, Купрейчик и Юсупов. Все они набрали по 7 очков из 11 и рвались в бой.

Дадим слово и самому Каспарову… Жаль, что он не рассказал предысторию партии с Лернером.

Из книги «Безлимитный поединок», Москва, 1990

А вообще, «не было бы речки – не было б моста, не было б овечки – не было б хвоста». Я к тому, что, не будь чемпионата СССР в Минске, организованного фактически на правительственном уровне (шахматисты входили в оргкомитет, но не доминировали там), не приехали бы к нам в 1979 г. ни Карпов, ни Каспаров. И не cлучилось бы памятного сеанса в «политехе».

Ю. Т. Спасибо партии и правительству за наше счастливое детство! 🙂

В. Р. Вместе с тем крупные международные состязания проводились в постсоветском Минске и на частные деньги… Ладно, это особый разговор, что лучше для шахматистов: щедрое госфинансирование (точных сведений о том, в какую сумму обошёлся чемпионат-1979, у меня нет, но, похоже, сумма была немалая) или полуголодная «свобода». Давай вернёмся к вопросу о наполненности зала на углу Ленинского проспекта и улицы Комсомольской 40 лет назад.

Ю. Т. Трудно согласиться с теми, кто утверждает, что зал постоянно был набит битком, а любители за сотни метров спрашивали лишний билетик. Может, отдельные случаи в начале турнира и были…

В. Р. Андрей Ковалёв, витебский гроссмейстер, 1961 г. р., член тренерского совета БФШ: «Своими глазами видел, как в Минске, где в 1979 г. проходила высшая лига чемпионата СССР, люди спрашивали “лишний билетик на Купрейчика”, чтобы поболеть за своего кумира» («Виктор Купрейчик: Иду на вы», с. 107).

Ю. Т. Скажу за себя. Мой рабочий день в библиотеке заканчивался в 17.30, а игра начиналась в 17.00. Я появлялся на Комсомольской примерно в 17.45 и спокойно, без очереди, брал билет за рубль, проходил в турнирный зал и наблюдал за игрой. Не видел очередей, не слышал вопросов о лишнем билете, не помню отсутствия свободных мест в зале (он заполнялся в среднем на 80-90%).

«Советский спорт», 11.12.1979

В. Р. А как часто ты посещал клуб Дзержинского?

Ю. Т. Хотелось бы чаще, но поначалу вышла накладка. В пединституте проходил командный чемпионат среди студентов (3 раза в неделю), я был его главным и единственным судьёй…

В. Р. В дни накладок совсем не ходил на туры?

Ю. Т. Всё-таки старался совмещать. В 17.45 был на Комсомольской, минут 40-50 набирался впечатлений, а потом шёл выполнять свою работу на спартакиаде в МГПИ им. Горького на площади Ленина.

В. Р. И не жаль было платить советский целковый за 40-50 минут просмотра? Это ведь (по покупательной способности) доллара 3-4 на нынешние деньги…

Ю. Т. Даже не задумывался над этим – настолько увлекательной была борьба в чемпионате СССР.

В. Р. А каково было после «сражений гигантов» смотреть на «первенство бани», как выразился бы известный шахматист-психолог Л.?

Ю. Т. Нормально. Это был первый год моей работы в институте, и я старался всё делать по максимуму. Да, уровень игры студентов был не шибко высок, но по накалу борьбы спартакиада не уступала высшей лиге. Пять команд примерно одинаковой силы боролись за победу… А ещё в два декабрьских дня проходили соревнования сотрудников вуза.

Но вернёмся к нашим маэстро. Пару недель я то совмещал походы на соревнования, то – в свободные дни – полностью отдавался наблюдениям за чемпионатом СССР. С середины декабря все вечера проводил на чемпионате.

В. Р. Твои первые впечатления?

Ю. Т. Запомнились партии 3-го тура Цешковский – Купрейчик и Каспаров – Юсупов. О первой хорошо написал Борис Гельфанд: «Ошеломляющий разгром» и т. д. Вообще, трудно было сконцентрироваться на чём-то одном. Интересно было всё – игра, антураж, множество зрителей, с которыми обменивался мнениями в фойе. Отличный буфет – тоже важно (шёл с работы голодным, и можно было перехватить бутерброд с копчёной рыбой или ветчиной, запить напитком или пивом).

В. Р. За кого ты болел?

Ю. Т. Не буду оригинальничать – как и большинство в зале, за минчанина. А помимо Купрейчика, зал симпатизировал Каспарову и Талю. Вспоминается статья С. Флора после 5-го тура: минчане, мол, согласны уже закончить чемпионат, провозгласив чемпионами коренного минчанина Купрейчика и Каспарова, выполнившего в Минске мастерскую норму на Мемориале Сокольского 1978 г. Доля правды в этом была.

После сравнительно быстрой победы Купрейчика над Аникаевым в 6-м туре значительная часть публики покинула зал. Один из моих друзей прокомментировал это так: «Ушли болельщики Купрейчика, остались болельщики шахмат».

«Физкультурник Белоруссии», 19.12.1979 и 26.12.1979

В. Р. Что скажешь о фиаско Таля? Илья Смирин, 1968 г. р., побывавший на чемпионате благодаря витебскому тренеру Льву Паку, в наше время писал о Тале: «Для меня это был кумир номер один, а Купрейчик, наверное, был кумир номер два из участников турнира» («Виктор Купрейчик: Иду на вы», с. 87).

Ю. Т. Экс-чемпион мира разочаровал болельщиков не столько результатом (14-15-е места), сколько содержанием игры. После «турнира звёзд» в Канаде и межзонального турнира в Риге от Таля ждали «продолжения банкета», а что получили? Ни одной типично «талевской» партии с жертвами и яркими неожиданными ходами (во всяком случае, я не видел).

В. Р. А как же ничейная партия Купрейчик – Таль? Она запомнилась и Смирину, и самому Виктору Давыдовичу…

Ю. Т. Там, как кто-то верно подметил, в роли Таля выступал именно Купрейчик… но доигрался до проигранной позиции. Таль, в свою очередь, упустил выигрыш. «Купрей» на встрече с болельщиками говорил, что Таля за записанный ход ругала его жена. Вообще, не помню другого турнира, где «рижский волшебник» столько партий проводил бы в защите. Похоже, основных причин две – неважная форма и ухудшение здоровья. Понятно, второе влияло на первое.

В. Р. И нужен был Талю, уже попавшему в претендентский цикл, этот чемпионат?

Ю. Т. Мне кажется, Таль хотел отблагодарить минчан за ту помощь, которую ему оказывал в межзональном турнире Альберт Капенгут (кстати, помню, как Таль стоял в дверях клуба Дзержинского после тура, курил и жаловался Капенгуту: «Зевнул колоссальный темп!»). Или же посчитал, что лучшим способом поддержания формы перед матчем со Львом Полугаевским для него, Таля, будет игра.

В. Р. Симпатизировали ли зрители Ефиму Геллеру? Виктор Купрейчик называл игру чемпиона «поистине задорной»…

Ю. Т. После скромного старта (7 ничьих) от Геллера ничего особого не ждали. Как было позже – не помню, но партии его производили сильное впечатление.

Очень интересно играл Артур Юсупов, практически без срывов (затем В. Купрейчик написал о нём: «Серебряная медаль отдавала блеском серебряных эполет. Из скромного, даже застенчивого дебютанта, родился серьёзный гроссмейстер»).

Ещё о Юсупове («Шахматы, шашки в БССР», 1980 г.)

Неожиданно выдвинулся Тамаз Георгадзе, проигравший на старте Каспарову и Романишину. Именно с проигрыша Тамазу началась серия неудач Купрейчика.

В. Р. Ты видел ту партию?

Ю. Т. Да, и хорошо её помню. Купрейчик выиграл качество и продолжил рискованную игру. Георгадзе этим воспользовался, учинив сопернику форменный разгром. Уже на втором часу чёрные могли сдаться, но минчанин продолжал сопротивление в безнадёжной позиции. Когда он сделал очередной ход, из-за кулис появился Георгадзе с чашкой кофе на блюдце. Он сел и стал неторопливо размешивать кофе. Публика оценила юмор и наградила Тамаза аплодисментами. Купрейчик тоже улыбался и вскоре сдал партию. Затем проиграл подряд Свешникову и Каспарову, не найдя в партии с Гарри довольно простого опровержения наскока белых…

В. Р. Возможно, повествуя о чемпионате в «Шахматах, шашках в БССР» («Минчане радушно приняли гостей, а те подарили им эффектный шахматный спектакль, где вдоволь было юмора и драматизма, захватывающей интриги и блестящих реплик»), В. Купрейчик имел в виду и эпизод с Т. Георгадзе… Ещё что-нибудь интересное вспомнишь?

Ю. Т. Раз уж речь зашла о Георгадзе, вот ещё две истории. Первая: грузинский гроссмейстер играл пропущенную партию (с кем – не помню) в помещении старого клуба. Мой друг Миша Каган, демонстратор на турнире, рассказывал мне: «В зале сидела жена Георгадзе – единственный зритель. Я воспроизводил ходы на демонстрационной доске и спускался в зал. Жена регулярно спрашивала меня: “Миша, как позиция у Тамаза?” Выглядела она не молодо, и я решил, что это мать гроссмейстера. Ответил: “Не беспокойтесь, у Вашего сына всё в порядке”…». Когда выяснилось, who is who, мой друг, конечно, чувствовал себя не очень.

В. Р. Зато было, что рассказать. А вторая история?

Ю. Т. В девятом туре происходило принципиальное кавказское противостояние Ваганян – Георгадзе. Я в тот день проводил турнир в институте, а за филфак выступали грузин Тамаз Гогоберишвили и армянин из Тбилиси Юрий Галстян. Я, как обычно, зашёл перед своим турниром на чемпионат. Пора уже идти на свой турнир, но тут встречаю у выхода Галстяна. Он хвалится: «Взял автографы у Ваганяна и Таля». Я спросил: «А у Георгадзе не взял? Всё-таки твой земляк». – «Нет». – «Зря: как бы второй Тамаз не обиделся…». В ответ был только смех.

В. Р. Ещё интереснее было бы, если бы Гогоберишвили с Галстяном учились на разных факультетах и в тот день играли между собой.

Ю. Т. Ну, присочинять не вижу смысла… А партию в чемпионате выиграл Георгадзе.

В. Р. Ты рассказывал, что сидел рядом с «великим и ужасным»…

Ю. Т. Не помню, в каком туре, но при желании можно выяснить: Гарри сделал быструю ничью и пошёл в зрительный зал. Возле меня было свободное место, он его занял и минут 20 сидел рядом со мной. Я ничего у него не спрашивал, другие болельщики – тоже. Потом к Каспарову подошёл его тренер Александр Никитин и сказал, что по телевизору идёт многосерийный фильм «Три мушкетёра». Каспаров пошёл смотреть…

В. Р. Вроде и мелочь, но «для истории» пригодится. А когда Минск посетил Карпов, ты не встречался с ним? Между прочим, ещё 17.11.1979 газета «Физкультурник Белоруссии» писала о его выступлении в чемпионате как о деле решённом («Можно с уверенностью сказать, что участие Анатолия Карпова будет гарантией острой творческой борьбы»), а затем «что-то пошло не так». Надеюсь, Анатолий Евгеньевич прочтёт эти заметки и сам расскажет, что именно 🙂

Ю. Т. Мог бы я повидаться с Карповым, но увы… Утром чемпион мира отправился на встречу в ЦК комсомола Беларуси. Капитан команды филфака Саша Лядинский пришёл ко мне на работу звать на мероприятие, но я тогда работал в хранилище, искал книгу по заявке… Короче, меня не нашли. А вечером, во время выступления Карпова в клубе Дзержинского, я был занят. В тот вечер Таль выступал в консерватории, а Каспаров – в политехническом институте.

В. Р. Судя по публикации в «ФБ» 14.12.1979, это был вечер следующего дня. Гости покоряли Минск, а ты, чтобы никого из них не обидеть, проводил свой турнир 🙂 На том и завершим, но прежде – пара карикатур от минчанина Евгения Царькова, прекрасного художника и человека, в 2000-х гг. потерявшегося где-то на просторах США…

«Физкультурник Белоруссии», 19.12.1979

Ю. Т. Спасибо за вопросы, приятно вспомнить былое.

Опубликовано 15.12.2019 19:33

РАХИЛИ ЭЙДЕЛЬСОН – 60!

От belisrael. Предлагаем вниманию читателей интервью, которое шахматистка дала весной 2004 года известному витебскому журналисту. А затем наш автор повспоминает о своих встречах с Р. Эйдельсон.

Случайность – это проявление и дополнение необходимости

Наверное, в жизни каждого человека рано или поздно наступает момент, способствующий выбору будущего. Такой точкой отсчёта для Раисы Эйдельсон стал ее приход в витебский шахматно-шашечный клуб для того, чтобы попробовать свои силы в… шашках. Увы, тренера на месте не оказалось. (А теперь попробуйте оспорить истину, что случайность – это проявление и дополнение необходимости…). Познакомившись со Львом Паком, занимавшимся с детворой шахматами, 12-летняя девочка быстро и с удовольствием отдала предпочтение Каиссе. Так было положено начало появлению на белорусском шахматном небосклоне еще одной звёздочки. С тех пор много воды утекло. Талант Раисы Эйдельсон давно признан многочисленными её коллегами. Восемь раз она становилась сильнейшей в Беларуси. Подобного успеха не добивалась в нашей стране ни одна женщина.

Из досье «Спортивной панорамы»: Раиса Эйдельсон родилась 14 ноября 1958 года в городе Алатырь Чувашской АССР (Россия). Окончила Белорусский институт народного хозяйства. Звание международного гроссмейстера присвоено в 1995 году. Серебряный и бронзовый призёр первенства СССР среди девушек (Тбилиси, 1976; Вильнюс, 1975). Участница Всесоюзных молодёжных игр 1975 года, чемпионатов СССР 1983-го, 1987-го годов (4-е место), 1988 годов. Чемпионка Беларуси 1985, 1989, 1993, 1995, 1997, 1998, 2003, 2004 годов (на самом деле впервые чемпионкой БССР она стала летом 1980 г., см. турнирную таблицу ниже – belisrael). В составе сборной страны принимала участие во Всемирных шахматных олимпиадах 1994, 1998, 2000 годов (и 2004 г. – belisrael). Участница чемпионата мира 2000 года, командного первенства Европы 1992 года, личного первенства континента 1999 года, чемпионата Европы по быстрым шахматам 2001 года. Наивысший рейтинг – 2360 (2000 год).

Источник: «Шахматы, шашки в БССР», октябрь 1980 г.

– Скажите, Раиса, не надоело ли вам выигрывать республиканские чемпионаты?

– Разве можно пресытиться победами? Я ведь профессиональная шахматистка. Вполне логично, что на испытаниях внутри Беларуси иной задачи, кроме как завоевание вершины пьедестала, перед собой не ставлю.

– До прихода в шахматно-шашечный клуб вы имели понятие об этом виде спорта?

– Да, конечно. Когда мне было восемь лет, в шахматы научила играть мама, которая, кстати, очень любила их и даже защищала честь родной фабрики КИМ на городских соревнованиях.

– Кому вы благодарны за то, что умеете?

– В числе моих учителей, кроме Льва Пака, могу назвать таких известных специалистов, как Михаил Шерешевский, Андрей Ковалёв, Исаак Болеславский. У последнего постигала азы мастерства во время проводимых ещё в советские годы республиканских сборов.

– Какой из турниров особо запомнился?

– Чемпионат Советского Союза 1987 года в Тбилиси, где я заняла 4-е место. За тот успех Всесоюзная федерация шахмат в знак поощрения отправила меня на международный традиционный турнир в Белграде, посвящённый Дню 8 Марта. Тогда в столице Югославии во второй раз подряд мне удалось выполнить норму международного мастера.

– В 1995 году вам присвоено звание гроссмейстера.

– Да. Третий необходимый для этого балл набрала, кстати, на международном турнире в Минске.

– Кого из женщин считаете сильнейшей в шахматном королевстве всех времён и народов?

– Здесь обеими руками голосую за Нону Гаприндашвили, владевшую чемпионским титулом многие годы. По натуре она игрок, поражает своей энергией. Благодаря ей в шахматы пришло много талантливой молодёжи, особенно в Грузии. С успехом участвовала и в женских, и в мужских соревнованиях. С легендарной спортсменкой я встречалась на чемпионате Советского Союза в 1983 году, та встреча завершилась мирно.

– Что скажете о сегодняшнем развитии женских шахмат?

– На мой взгляд, они двигаются вперёд более медленными темпами, чем у мужчин. Практически нет крупных международных турниров. А всё отчего? У нас очень мало спонсоров. Правда, с приходом на пост президента ФИДЕ Кирсана Илюмжинова призовой фонд женских шахматных турниров стал увеличиваться, но не настолько, чтобы говорить о большом прогрессе.

– В 2000 году вы впервые приняли участие в чемпионате мира в столице Индии Дели. Соревнования проходили по нокаут-системе. Как к ней относитесь?

– Положительно. Именно благодаря новой системе у большого числа шахматисток появилась возможность бороться за чемпионский титул. Раньше круг претенденток был резко ограничен.

– Устраивает ли вас, Раиса, отношение к женским шахматам у нас в стране?

– Не хотелось бы обострять обстановку, но скажу откровенно, что картина не очень радужная. Приоритет отдаётся мужчинам. Объясняется это просто: они показывают лучшие результаты на международной арене. А финансирование женских шахмат слабо. Из-за этого не всегда находится возможность выехать на организуемые за рубежом турниры, основательно к ним подготовиться.

– В чём вы видите выход из этого положения?

– На мой взгляд, в первую очередь необходимо утвердить ставку для тренера женской сборной (в настоящее время её нет). Перед началом престижных международных испытаний надо проводить сборы.

– Совсем недавно вы снова (на сей раз – во второй раз подряд) завоевали звание чемпионки страны. Какую победу ставите выше – прошлогоднюю или нынешнюю?

– Однозначно прошлогоднюю. До того у меня был спад в игре, а успех придал уверенности и сил.

– Но это не значит, что титул сильнейшей в марте этого года достался легко?

– Борьба была очень напряжённой из-за солидной конкуренции. Моя окончательная победа обозначилась чётко лишь после выигрыша в предпоследнем туре у Надежды Поливоды.

– Ставку спортсмена-инструктора получаете?

– До 2002 года на этот вопрос можно было ответить положительно, но затем увы… Руководство считает, что приоритет при распределении ставок необходимо отдавать тому, кто добивается лучших показателей на международной арене. А вот успехи на чемпионате страны во главу угла не ставятся.

– Как обычно готовитесь к соревнованиям?

– Читаю специальную литературу, классику шахмат – Чигорина, Капабланку, Ласкера…

– Сколько турниров играете за год?

– В 2003-м соревновалась в пяти: четырёх женских и одном мужском. Это, в лучшем случае, партий пятьдесят. Конечно, очень мало. Но здесь всё зависит от наличия денег. Например, я получила приглашение летом нынешнего года выступить на турнире в Польше. Увы…

– Каковы планы на будущее?

– Если пригласят в сборную страны, отправлюсь на Всемирную олимпиаду на испанский остров Мальорка. Планирую также сыграть в Харькове, где пройдёт фестиваль женских шахмат, и в Санкт-Петербурге на турнире, посвящённом 100-летию со дня рождения выдающейся советской шахматистки Людмилы Руденко.

– Рая! Что для вас шахматы?

– Прежде всего – искусство и спорт. В игре меня увлекает творческая сторона. В этом разделяю мнение выдающегося шахматиста Давида Бронштейна.

– Что можете сказать о турнире за звание абсолютного чемпиона области, который недавно прошёл в Витебске?

– Это просто здорово, что Александру Сарбаю пришла в голову такая замечательная идея. Когда и где ещё за одной доской можно встретиться, к примеру, с Ильёй Смириным? Кстати, играла с ним второй раз. А первый поединок состоялся в 1985 году.

– Во время фестиваля «Славянский базар» проводится ночной шахматный марафон…

– Выступаю в этих соревнованиях постоянно – нравится общаться с людьми, интересно проверить свои силы в схватках с большим количеством сильных участников.

– Чем женские шахматы отличаются от мужских?

– Они более импульсивны и непредсказуемы. В женских шахматах невозможно определить победителя буквально до конца партии. У мужчин игра практичнее. Зачастую, глядя на позицию, заранее можно определить результат.

– Вы по натуре спокойный человек?

– Раньше была выдержанной. К сожалению, долгое занятие шахматами изменило меня не в лучшую сторону, стала более вспыльчивой. На различных турнирах и соревнованиях затрачиваю много нервной энергии, а это нехорошо.

– Если всё начать с начала…

– Была бы учителем русского языка и литературы. Обожала в детстве эти предметы, постоянно ходила на факультативы в школе.

–Как проводите свободное время?

– Читаю книги Достоевского, Бунина, Чехова, Карамзина, Пушкина, слушаю классическую музыку – Рахманинова, Вивальди, Моцарта.

– Ваше отношение к спорту?

– Активно ничем не занимаюсь. Люблю лишь как болельщица посмотреть по телевизору футбол, биатлон, различные крупные спортивные мероприятия.

– За какие футбольные команды болеете?

– Нравятся «Зенит» из Санкт-Петербурга, английский «Арсенал». С удовольствием наблюдаю за игрой лидера лондонцев Анри.

– Довольно часто вижу вас в Витебском дворце спорта…

– Да, я ещё и к хоккею неравнодушна. Поэтому с моим учителем Львом Паком по возможности посещаем матчи местной команды.

– Ваше хобби?

– Книги. Собрала приличную библиотеку. Значительное место в ней занимает театральная литература. Театр также моё увлечение. Стараюсь посещать новые постановки БДТ в Санкт-Петербурге и оперного – в Минске.

– Что цените в людях?

– Ум, доброту и чувство юмора.

– Какое блюдо предпочитаете?

– Картофель в любом виде и солёные огурцы.

– Считаете себя оптимисткой?

– Нет, всегда думаю о худшем, а что-то лучшее воспринимаю как сюрприз.

Виктор ПЛЫСОВ

(«Спортивная панорама», 30.04.2004)

* * *

Юрий Тепер из Минска: «Никогда особо знаком с Рахилью Эйдельсон не был, но несколько раз пересекался, дважды и за доской (в 1979 и 1980 гг., счёт 1:1)… В начале 1970-х годов, когда только начал заниматься у Або Шагаловича, услышал о Рае (иначе её тогда не называли) как об одной из ведущих шахматисток Беларуси. Она уже тогда замахивалась на победу в первенстве Беларуси, минчанкам необходимо было внимательно играть против неё. Где-то в 1974 г. Шагалович нам показал вариант с ферзём на d4 и подчеркнул: «Этот вариант играла Эйдельсон против Иры Лифшиц и выиграла».

В то время осенью в старом шахматно-шашечном клубе проводилась спартакиада БССР среди областей. Эйдельсон играла на одной из женских досок, а на другой – Муза Зельцер. С их активной поддержкой Витебская область заняла 2-е место, уступив только минчанам, где вся команда состояла из мастеров. Возможно, это был крупнейший успех Витебска на спартакиадах.

В 1976 г. на чемпионате СССР среди девушек Эйдельсон уступила всего пол-очка Майе Чибурданидзе. В известной книге Виктора Хенкина «Последний шах. Антология матовых комбинаций» (1979) приведена позиция из партии Эйдельсон с Натальей Ручьёвой под девизом «С благословения Каиссы».

На Раю возлагали большие надежды. Позже она говорила, что грузинским девочкам (Гуриели, Иоселиани…) при первых успехах брали персональных тренеров, и ей тяжело было тягаться с ними.

Лев Горелик стремился создать сильнейшую команду в институте народного хозяйства, помог Эйдельсон поступить в «нархоз». Это был 1977-й год. Мой приятель Миша Каган учился там и рассказал такой эпизод. Тогда популярностью у шахматистов пользовались югославские «Информаторы», достать их было трудно, стоили около червонца. Миша нашёл, где купить, стал искать, кто бы мог одолжить деньги. Обратился к Рае, а она с долей юмора ему ответила: «Миша, у меня нет червонца, лучше дай мне восемь копеек на булочку». Была тогда маленькая, чёрненькая…

Я играл с ней в финалах чемпионата облсовета ДСО «Буревестник» (Горелик включал Эйдельсон на правах кандидата в мастера среди мужчин – она перед этим выполнила норму в мужском турнире, играла тогда очень прилично). В 1979-м году проиграл, уже в дебюте она выиграла пешку. И во второй партии (1980 г.) я был близок к поражению с ладьёй за две фигуры, но соперница просмотрела тактику на уровне 2-го разряда… Сильно расстроилась, быстро ушла. Но в итоге она заняла 3-е место из 14, я же оказался в «хвосте».

Окончив «нархоз», Эйдельсон вернулась в Витебск, и мы стали реже видеться. Вот разве что в 1983-м, когда я уже выступал в гексатурнирах. Кто-то у меня спросил в старом клубе: «Вы играете в шахматы или в шашки?» Рая, не отрываясь от партии со Светой Черновой: «В шашки он играет, в шашки!» Я: «Если б играл в шашки, то в турнире у тебя бы не выиграл».

Конечно, болел за неё всё время. Радовался, когда в 1981-м году белорусская команда с участием Эйдельсон ездила «на союз» и сумела занять приличное 3-е место. Вышли в финал в очень приличном составе (Михалевский, Пармон, Лось, Рыскин). Эйдельсон тогда набрала в полуфинале – 3 из 3, а в финале – 4,5 из 7. В клубе я слышал её разговор с Сергеем Пармоном: «Мне тут тебя все приводят в пример, что ты и шахматист сильный, и учишься отлично. Ты что же, ангелом заделался?»

Ещё пару её реплик запомнились. В турнире 1979 года за РТИ играл Гриша Бернштейн, игра у него не шла. Она: «Гришка, Гришка, где твоя улыбка?»

Зональный турнир (с Молдовой и Азербайджаном) в 1990-е годы, когда Р. Эйдельсон пробилась на первенство мира, обойдя Наталью Попову на пол-очка. Выходя из турнирного зала, воскликнула: «Но пасаран!»»

* * *

Илья Смирин из Израиля: «Хотел бы поздравить Рахиль Эйдельсон через сайт. Желаю здоровья и удачи!»

Опубликовано 13.11.2018 19:57

***

От редактора belisrael.info

Хотелось бы, чтоб витебские шахматисты и не только, включая гроссмейстеров, в дополнение к публикации, прислали свои воспоминания о юбилярше и поздравления. Одно уже есть.

Феликс Флейш, живущий в Израиле:

Пользуясь случаем, очень рад поздравить Раю с юбилеем.

Я тоже был учеником известного тренера Льва Пака, и можно сказать, что как шахматистка Раиса выросла у меня на глазах. Случалось играть с ней в турнирах, и хотя она девушка деликатная, и старалась не обижать мужчин, приходилось очень нелегко. Я желаю Раисе играть в шахматы еще долго и успешно, и радовать нас своим творчеством.

Добавлено 14.11.2018 15:47

Ю. Тепер. О Викторе Корчном

Июнь 2016 года. От одного из знакомых слышу: «Умер Корчной». Вспомнилась характеристика выдающегося русского дипломата Александра Горчакова: «Человек, переживший свою славу». В 1970-80-х годах о Викторе Корчном знали все, а многие ли помнят сейчас? Многие ли вообще интересуются шахматами в Беларуси?

Я видел и слышал гроссмейстера дважды во время его приезда в Минск (декабрь 1975 г.). Казалось бы, чем тут поделиться? Но начал вспоминать – и понял: мне есть что сказать о выдающемся шахматисте.

* * *

Август 1971-го. Я достиг возраста бар-мицвы (тогда, конечно, не знал, что это такое) и готовлюсь к началу своей шахматной «карьеры» в Минском дворце пионеров. Во дворе у нас шахматный бум, чего ни раньше, ни позже не наблюдалось – возможно, он был связан с успехами Роберта Фишера. Я успешно играю с парнями, которые значительно старше меня, кто-то сообщает отцу о моих успехах, на что тот не без доли кокетства отвечает: «Надо же ему умственно развиваться, не всё же время футбол да футбол». Решил выучить какой-нибудь дебют, выбор пал на сицилианскую защиту. Единственная шахматная книга в доме – «Основы шахматного творчества» Я. Г. Рохлина. Нашел в ней партию Матанович – Корчной и получил общее представление о шевенингенском (или, как сейчас говорят, схевенингенском) варианте. Суть его, правда, осталась для меня не очень понятной (ее позже объяснил тренер М. И. Шерешевский), но порядок ходов я запомнил. Сам не знаю, почему – у Корчного-то в партии этого не было – решил сначала выводить слонов на е7 и d7, а уж потом коней. Неожиданно идея принесла успех в моем первом турнире, в партии с соперником третьего разряда (у меня тогда разряда еще не было):

М. Дудецкий – Ю. Тепер. 1.е4 с5 2.Кf3 d6 3.d4 cd 4.K:d4 e6 5.Kc3 Ce7 6.Фg4?? е5 7.Ф:g7 Сf6 8.Cg5? Можно было ограничиться потерей одного коня, сейчас теряются две фигуры. 8…C:g7 9.C:d8 ed 10.Kb5 Kp:d8 и черные постепенно реализовали перевес. Интересно, как бы Виктор Львович реагировал на мои записки, скорее всего посмеялся бы, ведь с юмором у него всегда был порядок.

В детстве я не болел за Корчного. Творческий портрет его, изображенный в книге В. Васильева «Седьмая вуаль», особого впечатления на меня не произвел. Гораздо симпатичнее мне (наверное, не только мне) был Михаил Таль. В 1972 г. вышел фильм «Гроссмейстер», где снялись М. Таль и В. Корчной. Помню, наш тренер А. И. Шагалович говорил: «Фильм хороший, но и ошибок там хватает. Вот показано, что Корчной очень любит ничьи, а ведь это совершенно не так». Ясно, Корчной играл в фильме тренера по фамилии Волков и сыграл очень хорошо (в отличие от Таля, изображавшего самого себя), но зрители в эти тонкости далеко не всегда вникали. После бегства Корчного из СССР фильм больше не показывали, и сейчас мало кто вспомнит, о чем вообще там шла речь.

Приезд Корчного в Минск (декабрь 1975 г.) стал большим событием в шахматной жизни Беларуси. Я, тогда уже студент института культуры, был на двух выступлениях Корчного – в старом здании РШШК и в библиотеке по ул. Интернациональной. Встреча в клубе продолжалась недолго, в число участников сеанса одновременной игры меня не включили. Победу в том сеансе одержал мой друг Миша Клиза, тогда еще не кмс, а перворазрядник. Помню, на мой вопрос, какое впечатление произвел на него Корчной, Миша в шутку (а может, и не только) ответил: «Впечатление, что он играть не умеет!»

Заметка из «Физкультурника Белоруссии» за 1975 г. Вместо «Туранина» правильно «Турапина» (чемпионка БССР 1977, ныне – известная брестская тренерка)

Из устного выступления запомнился вопрос из зала: «Правда ли, что советское правительство запретило Борису Спасскому жениться на француженке?» Ответ был такой: «Нет, неправда, потому что Спасский женился на француженке». В то время я об этих околошахматных делах еще ничего не знал. Корчной рассказывал о том, что он и многие другие сильные игроки недовольны системой проведения чемпионатов СССР (высшая и первая лиги). В высшей лиге оставалось тогда лишь 6 человек, а остальные выбывали в первую (7-12-е места) либо во Всесоюзный отборочный турнир, который называли «школа мужества» ввиду того, что пробиться наверх оттуда было очень тяжело. Гроссмейстер также говорил, что ведущие зарубежные шахматисты не любят играть в СССР из-за маленьких призов, при том, что уровень игры советских мастеров очень высок и можно потерять рейтинг.

Продемонстрировал Корчной свою партию с югославским гроссмейстером Планинцем из Мемориала Алехина 1975 года. Запомнился рассказ о том, что после партии (был королевский гамбит) соперник спросил югослава, знает ли тот, что в югославской шахматной энциклопедии есть статья Корчного об этом дебюте. На это Альбин Планинц ответил: «Нет, я не знал, иначе сыграл бы что-то другое».

О втором выступлении Корчного я узнал чуть ли не в последнюю минуту. На следующий день, в понедельник, я вернулся домой из института. Отец специально позвонил соседям (у нас тогда телефона не было), они позвали меня к телефону, и он сообщил: «В семь вечера Корчной выступает в библиотеке на Интернациональной. Возьми книгу Корчного, можно будет под фотографией взять автограф». Папа имел в виду книгу «Ленинградский межзональный турнир 1973 года» (редактор-составитель Ю. Бразильский), где имелись фотографии всех участников турнира.

Нахожу нужную книгу и вовремя прихожу к месту лекции. Сеанса не было – только встреча с любителями шахмат. Без всякой рекламы небольшой зал (вместимость человек 50) переполнен. Встречу ведет кандидат в мастера Григорий Аронович Шмуленсон, ныне известный литератор («Гаш»). Начало выступления проходит спокойно, Корчной говорит о главных турнирах того времени (чемпионаты СССР, Мемориал Алехина), о которых уже рассказывал в РШШК. Дальше он переходит к соревнованиям на первенство мира 1973-75 гг., и его тон меняется. Со смехом зал встречает рассказы о матчах 1974 года Корчной – Мекинг и Корчной – Петросян. Думаю, история об «обмене любезностями» между партнерами после окончания матча в Огасте (США) будет чем-то новым для читателей; в книгах Корчной об этом не писал. Насколько помню, Виктор Львович говорил: «После окончания матча Мекинг заявил, что я выиграл матч благодаря тому, что мне звонили из Москвы. Он даже не мог себе представить, что я настолько сильнее его в эндшпиле. Я не остался в долгу и сказал, что бразилец вышел в претенденты из-за того, что межзональный турнир проходил у него на Родине и он мог в решающий момент купить пару очков, что и принесло ему победу в турнире».

История матча с Тиграном Петросяном в Одессе хорошо известна и пересказа не требует. Когда речь заходила о Петросяне, в словах Корчного замечалась неприязнь, которую он даже не пытался скрывать. Попытаюсь воспроизвести его слова: «В 1951 г. должны были играть на первенство мира Михаил Ботвинник и Давид Бронштейн. Ботвинник тогда заявил, что не может чемпионом мира стать человек, у которого нет высшего образования. Бронштейн на это ответил: «Будет первый». Но он ошибся. Первым чемпионом мира, у которого на момент завоевания короны не было не только высшего, но и среднего образования, стал Петросян. После этого у него очень быстро появилось и среднее образование, и высшее, а чуть позже – и диссертация… Экс-чемпион мира очень не искренний человек. Он может в печати ругать мастеров за ничью в 15 ходов, а сам предлагать ничью на 8-м ходу».

Об Анатолии Карпове Корчной старался говорить менее резко. По поводу интервью югославским журналистам, за которое его наказали после матча с Карповым, лектор говорил следующее: «Я сказал, что Карпов играет неплохо, но его победу не следует переоценивать, поскольку игра шла не на равных. На Карпова работал почти весь тренерский штат Союза, а я был совсем один. Может быть, это интервью прошло бы спокойнее, но Петросян, чтобы мне отомстить, сообщил о моем «преступлении» наверх, и сразу началась травля в печати. В итоге мне снизили гроссмейстерскую стипендию на 100 рублей, запретили участвовать в международных турнирах, даже проходящих в СССР». Для подавляющего большинства слушателей, в том числе, конечно, и для меня, эта информация звучала сенсационно.

Невозможно передать всё, сказанное Корчным: его выступление продолжалось более двух часов. Но хорошо помню, что на вопрос об отношении к белорусским шахматистам ответ был таков: «Я две партии проиграл Виктору Купрейчику. С Альбертом Капенгутом мы два раза сыграли вничью и один раз мне удалось его победить. Так что если Таля я считаю «пижоном», то белорусских шахматистов я очень уважаю и желаю им успехов».

В конце вечера Корчному подарили панно с изображением зубра. При этом было высказано пожелание: «Бить ваших врагов так, как их бьют наши зубры». На память о встрече мне остался автограф на книге.

Интерес к личности Корчного в 1970-х был огромен, и то, что я услышал в конце 1975 г., стало моей «фишкой», имевшей успех почти в любой компании. Зимой-весной 1976 г. у нас в институте изучался курс психологии. Я взялся писать работу по психологии шахмат. Преподаватель (доцент Вера Николаевна) в теме не разбиралась, но поощрила мое рвение. Основу работы составили сведения из книг Н. В. Крогиуса, где обильно приводились высказывания Корчного по разным вопросам шахматной борьбы и психологии шахмат.

К июню работа была написана, набрана (на машинке), готова к представлению на республиканский конкурс студенческих научных работ. Экзамен для меня в том году представлял собой приятную светскую беседу с Верой Николаевной. Я получил оценку «отлично». Мы договорились встретиться после студенческих каникул и обсудить окончательный текст перед подачей на конкурс.

Решение Корчного остаться за границей (июль 1976 г.) поставило мой труд под удар, но я об это поначалу даже не задумался. «Прозрение» пришло осенью. Встретил в институте В. Н., она была напугана и сказала: «Надо немедленно выкинуть из работы все упоминания о Корчном, иначе могут быть неприятности и у тебя, и у меня».

Делать работе «обрезание» мне не хотелось, как не было и желания приписывать высказывания Корчного кому-то другому (например, Петросяну, автору диссертации по схожей тематике). В общем, работа «Некоторые проблемы психологии шахмат» так и осталась не поданной на конкурс, а я искренне пожалел, что Корчной так не вовремя стал невозвращенцем. Хотя, может, всё к лучшему, ведь особой научной ценности, как я теперь понимаю, мой текст не имел…

…Октябрь 1976 года. В Минске – первая лига чемпионата СССР. В выступлениях перед зрителями «старички» стараются осудить Корчного, доказать, что их с ним ничего не связывает. На открытии турнира берет слово Сало Флор (главный судья). Он начинает фразу так: «Корчного за его поведение мы, конечно, осуждаем, но…» Договорить Флору не дает Марк Тайманов: он вскакивает с места и резко заявляет: «Мы осуждаем Корчного не за поведение, а за предательство». Сейчас я понимаю, что Марк Евгеньевич, старый друг Корчного, переживал большие неприятности после матча с Фишером в 1971 г. и спустя пять лет просто боялся снова не попасть «в струю», но тогда мне было стыдно за Тайманова. Я рассказал об этом эпизоде одному из друзей, и его реакция была аналогична моей: «Мы тоже осуждаем Тайманова за предательство».

Май 1977 года. Группа из 4 человек (я и 3 девушки) проходит практику в библиотеке института «Минскгражданпроект». В программе, помимо заданий по специальности, и так называемая «общественно-политическая практика». Не помню, что должны были делать мои коллеги, но мне дали задание подготовить политинформацию для читателей библиотеки. Я отдавал себе отчет в том, что до Бовина и Зорина мне далеко, и после краткого обзора политических новостей свел дело к шахматной информации. Рассказал о прошедшем в начале 1977 г. четвертьфинальном матче Корчной – Петросян, о том, что ему предшествовало. Добавил рассказ о неучастии СССР и его союзников в шахматной Олимпиаде 1976 г. в Израиле… и с удивлением обнаружил, что посетители библиотеки, пришедшие вовсе не для того, чтобы меня слушать (библиотека техническая, здания производственные), забросили свои занятия и с интересом прислушиваются к моей «скрытой антисоветчине». После выступления одна девушка говорит: «Вы очень интересно рассказываете. Приходите к нам и расскажите нам в отделе». Я с удовольствием принял приглашение. Заведующая библиотекой Гольбина (имени не помню) отправила меня на новое мероприятие, сказав, что это повышает авторитет библиотеки.

Захожу по указанному адресу, спрашиваю, о чем рассказывать. В ответ – молчание. Пересказываю выступление Корчного – и получаю порцию аплодисментов. Записываю в отчет по практике: «Выступал в одной из групп. Получилось удачно. Мне аплодировали и поблагодарили». Наш руководитель практики Николай Васильевич Иванов посмеялся над моим отчетом. Единственное его замечание: «Можно было бы скромнее». Так Корчной помог во время практики 🙂

Май 1978 года. В старом клубе (РШШК) выступает Лев Полугаевский. Он в отличном настроении после командного турнира I лиги в Могилеве, поскольку посетил родной город (впервые после эвакуации в 1941 г.), а команда «Локомотив», которую возглавлял Лев Абрамович, вернулась в высшую лигу. Гроссмейстеру всё нравится. Он говорит о хорошей организации соревнования, расточает комплименты игре белорусской команды «Красное знамя». Особенно выделяет А. Я. Ройзмана, набравшего на 2-й доске 4,5 очка из 5: «Такой блестящий тактик, как Борис Гулько, попался на тактику Ройзмана». Наш мастер довольно улыбается. Но вот речь заходит о предстоящем матче на первенство мира Карпов – Корчной (Багио, 1978) и о провальном для Полугаевского матче с Корчным (Эвиан, 1978) – и настроение гроссмейстера сразу меняется. Он растерянно говорит: «Это что-то удивительное. Ну, не может же он в таком возрасте играть намного лучше, чем раньше. Наверное, принимает какие-то допинги или стимуляторы, в шахматах же нет допинг-контроля. В начале партии он выглядит сонным, а затем постепенно приходит в себя, и на 5-м часу игры, когда соперник устает, Корчной находится в лучшей форме». Не знаю, как это комментировать: больше ни от кого я такого не слышал.

Впервые рассказал Полугаевский и о будущей жене Корчного Петре Лееверик. Имен он не называл: просто сообщил, что у Корчного, который борется за выезд семьи, появилась другая женщина. Я пересказал эту лекцию Полугаевского моему другу Мише Кагану; он взял лист бумаги и записал рассказ «для истории». Кстати, у Кагана была целая подборка фотографий Корчного разных лет.

О матче Карпов – Корчной писано-переписано; вспомню, что в сентябре 1978 г. оказался на сельскохозяйственных работах в Поставском районе Витебской области. Меня и нескольких студентов выпускного курса отправили туда с первокурсниками. Юные девушки о шахматах знали мало, но с немалым интересом слушали мои «майсы» о Корчном. Еще спросили, какое название дать стенгазете. Я, недолго думая, ответил: «Цугцванг-78». Попутно пришлось объяснять, что такое цугцванг. Название понравилось, так и написали. А в один из рабочих дней мне говорят, что надо выступить с лекцией о матче в местной школе. По этому случаю тщательно бреюсь, а наша преподавательница Тамара Николаевна Королёва зашивает мне штаны, которые я порвал, когда лазил на дерево (в первые дни мы собирали яблоки). Она просит, чтобы я был поосторожнее в речах о Корчном. Стараюсь выполнить пожелание – больше говорю о Карпове, о матче Гаприндашвили – Чибурданидзе, о состоянии белорусских шахмат.

После выступления школьники просят меня сыграть с ними. Успеваю сыграть две партии – гудок машины прервал партию на самом интересном месте. Возвращался я в хорошем настроении – легче говорить о шахматах, чем копаться в земле и таскать ведра…

Приехав с «картошки» в Минск, застаю драматическую концовку матча. При счете 5:5 слышу разговоры в клубе: «Если Карпов проиграет, то в руководстве полетят головы». Но Карпов вырывает победу, и головы остаются на месте. Зато в «Литературной газете» в статье о матче печатается фотография: Корчной, стоящий на голове, а рядом – его наставники-йоги… Позже я прочел в статье о командном молодежном первенстве СССР (1949) стишки о Корчном «Самый главный пёс – Корчной, он растёт вниз головой», и подумал: «Забавное получилось предсказание».

Матч Карпов – Корчной (Мерано, 1981) не вызывал у минчан столь живого интереса, как матч 1978 г. Стало очевидным, что сила Корчного падает, снизился и интерес к его судьбе. Я еще выступил перед студентами Минского пединститута перед началом матча, но это было последнее мое выступление, связанное с Корчным. Во время матча 1983 г. Корчной – Каспаров я уже болел за Каспарова.

Юрий Тепер, ведущий библиотекарь БГПУ им. М. Танка, г. Минск

06.10.2016

Опубликовано 7.10.2016 9:45