Tag Archives: Медиазона

Украинские евреи о захватнической путинской войне

Мы в метро, «нас бомбят не первый день». Что о российской «денацификации» говорят евреи Украины
Олег Шмелев  10 марта 2022, 19:21

Под Киевом. Фото: Felipe Dana / AP

Оправдывая нападение на Украину, Владимир Путин — и вслед за ним вся государственная пропаганда — оперирует терминами «денацификация» и «демилитаризация», которые обычно ассоциируются с послевоенной Германией. В Киеве же, по словам Путина, засела «шайка наркоманов и неонацистов», которая «взяла в заложники весь украинский народ». «Медиазона» обсудила эти тезисы с украинскими евреями.

«Все разговоры Путина о неонацизме не стоят выеденного яйца»

Иосиф Зисельс, глава Ассоциации еврейских организаций и общин Украины

В Украине за последние 8 лет ни разу на моей памяти не было плохого отношения к евреям. Дело в том, что я занимаюсь мониторингом антисемитизма профессионально, я не сам анализирую, но еще в Советском союзе создавал сеть анализа и мониторинга антисемитизма. Тут мне не может повесить лапшу на уши ни российская власть, ни какая-либо другая, потому что я сам хорошо это знаю. Поэтому я говорю: никакого нацизма, никакого антисемитизма особо выделяющегося в Украине нет. В Украине три с половиной года не было ни одного нападения, потом было три — на уровне статистической ошибки, это при всем при том, что в Западной Европе нападения исчисляются десятками за год, а случаев вандализма — сотни. У нас в прошлом году было восемь или девять.

Харьков. Фото: Sergey Bobok / AFP

Поэтому все разговоры Путина и любых других деятелей России об антисемитизме, о неонацизме, о правом радикализме не стоят выеденного яйца, это все высосано из пальца. В Украине есть некоторое количество праворадикальных организаций, некоторые — искусственные, которые за российские деньги имитируют радикальную деятельность. У меня есть письмо, которое написано больше года назад в СБУ и МВД Украины о том, что некоторые праворадикальные группы получили деньги от оппозиционной платформы «За жизнь», есть такая у нас пророссийская парламентская партия — это Юрий Бойко, Вадим Рабинович и Виктор Медведчук, кум Путина — известно, кто конкретно, фамилия Кива, передал деньги праворадикальным группам для осуществления провокаций. Они в прошлом году сделали такие провокации, пикетировали 6 января прошлого года израильское посольство за то, что Израиль не признает Голодомор. 6 января это очень знаменательная дата, это канун Рождества, никого нет уже. Они пришли вечером, было темно, постояли у посольства, отрабатывали деньги, сняли на телефоны сами себя и ушли. Если считать их праворадикалами… Они, кстати, антисемитской пропагандой не занимались, потому что в этой партии ОПЗЖ достаточно много евреев.

Дальше, какой может быть антисемитизм и нацизм в стране, если президент имеет еврейские корни? Министры имеют еврейские корни, 73% знали, что Зеленский еврей и тем не менее отдали за него голоса на выборах во втором туре. Я к нему отношусь и относился всегда очень скептически, но людям он понравился чем-то, мне он не нравится, но дело не в этом. За еврея отдали 73% в стране, которую Путин хочет денацифицировать, более абсурдное трудно предположить. Но путинскую пропаганду не смущает то, что они дошли до абсурда.

По-моему, все лежит на поверхности: Путин играет на подсознании людей, которые помнят, что такое фашизм, что такое нацизм. Он хочет настроить людей подсознательно, не через рефлексию и обдумывания, выбирая слова. Работают психологи, не только военные ведь воюют. Определенные слова вызывают негативные ассоциации, вот нацизм вызывает негативную ассоциацию, фашизм, антисемитизм, и они запускают эти слова.

Киев. Фото: Emilio Morenatti / AP

Мы, украинские евреи, еще в 2014 году написали письмо Путину, оно обошло весь мир, это письмо, о том, что никакого значимого антисемитизма в Украине нет, занимайся своим делом, мы ему написали, Россией занимайся, там гораздо больше правого радикализма. Так о чем вы говорите? Я, который защищает права евреев уже черт знает сколько лет, никогда не сказал бы слова против того, если бы видел какой-то инцидент и стал бы его скрывать. Мы тщательно проверяем каждый инцидент, мы не преувеличиваем количество инцидентов, но и Боже упаси не уменьшаем.

Ничего еврейского в этой войне нету, евреи, как и все, страдают от этой войны, от того, что магазины стали хуже работать, лекарств стало меньше. Россия не понимает сути украинского общества.

«То, что говорит великий Путин — просто фашизм»

Сестры Татьяна и Рита Юшкевич, Харьков

Мы в метро, нас бомбят не первый день. Наш город многонациональный, здесь родились наши дети и внуки. Мы никогда за все время жизни не чувствовали никакого нацизма. Здесь его не было, и фашизма в том числе — мы с сестрой клиенты Хеседа, мы еврейки. То, что говорит великий Путин — просто фашизм с его стороны.

Уничтожается культура нашего города. Понимаете, бомбят по жилым кварталам: больницы, школы, наш театр с уникальным органом. Это же не военные объекты. Вот мы сейчас спускались в метро днем, стреляли «Грады», слово «денацификация» мы услышали впервые от Путина, мы вообще не поняли, что это за слово вначале.

Бомбы в том числе и для нас, евреев, и для украинцев, и для русских. И для многонационального города, самого красивого в Украине.

Мы уже в возрасте. В советское время мы получили образование, да, у нас был русский язык, со второго мы изучали украинский язык. Мы прекрасно владеем русским языком, знаем литературу, многие из нас владеют иностранными языками. Ущемление русского языка? Когда Украина стала более независимой, естественно иметь свой язык, мы к этому относимся очень спокойно. Но именно наш регион русскоязычный, никакого ущемления нет. Идет, допустим, какая-то документация на украинском — это, наверное, правильно.

Киевское метро. Фото: Efrem Lukatsky / AP

Даже если нам отвечают на украинском, мы понимаем, это не проблема. Не нужно нас денацифицировать, говорить, что есть фашисты, нацисты. По поводу Киева: сын живет в Израиле, внучка практически каждый год приезжала. Два года назад мы были в Киеве, в музее, немного опоздали и экскурсовод вела на украинском языке. Я к ней обратилась: можно вести на русском? У меня внучка не очень знает украинский язык. Она говорит — давайте спросим у людей. Там было 10 человек, они сказали — Бога ради, людям все равно.

А бомбить святыню, Бабий Яр, это не фашизм? Где расстреляны во время войны, где Холокост существовал. У нас в Харькове бомбили Успенский собор, который не тронули фашисты. Он построен на пожертвования харьковчан в честь победы над Наполеоном.

Нам очень тяжело, больно и страшно говорить об этом. Дочь здесь с нами в метро, а сын в Питере живет. Здесь у каждого пятого родственники, знакомые, друзья в России, и то, что творит он — просто ад, путь в никуда.

Такой помощи, которую мы чувствовали от властей города, от волонтеров… люди сплотились: женщина пирожки привезла, от города поступает полевая каша, молоко. Детям памперсы. Вчера девочки-волонтеры из фармацевтического колледжа спросили, кому какое лекарство нужно привезти из аптеки. И когда они были в аптеке, бомбили рядом наш уникальный Дворец труда. У нас город студентов, ученых, осколком девушку ранили, мы оказывали ей помощь. Что же вы делаете — бомбить аптеки? Такое не придумаешь. Мы такого себе представить не могли. 23 числа, даже разговаривая со своими родными — «да нет, такого быть не может».

А по поводу 8 лет войны — если бы Россия не мешала, Украина открыла бы границы и сама справилась. Да, возможны какие-то сложности, но мы бы справились сами. Всю жизнь Донецкая область была дотационной.

Какие-то выступления недовольных проходят, но все в рамках закона. Есть и факельные шествия, но все очень организованно, люди выражают свою позицию. На ЛГБТ-мероприятиях люди тоже выражают свою позицию. Нравится это, не нравится, если это проходит мирно и не затрагивает другие слои населения… мы думаем, и у вас такое есть.

Харьков. Фото: Andrew Marienko / AP

В Питере раньше два раза в год бывали. Теперь не знаем, как быть, потому что наш город разбомблен. Это правда, это есть. Мы здесь всю жизнь прожили и ничего подобного не видели. Россияне не знают, я писала родственникам — не знают, не верят. Сваха сказала: у вас же выпустили зеков, они по Киеву бегают и убивают людей, и женщинам дали оружие. Я говорю, позвольте, во время войны женщины были снайперами, летчицами. А то, что зеки: выпустили тех, кто умеет держать оружие, и были в АТО, рэкет какой-то был. Конечно, самых-самых зеков не выпустили, это точно.

«Сегодня идет война, которая объединила всех»

Михаил Гольденберг, председатель Николаевской еврейской общины

Я бы не называл то, на что ссылается российская госпропаганда, «разгулом нацизма». До начала войны на территории Украины реализовывалась попытка смены идеологических ориентиров с опорой на замену национальных героев. Вместо закрепившихся в памяти героев Второй мировой, выдающихся личностей советского времени, начали выдвигать тех, кто еще в начале ХХ века стремился реализовать идеи независимости страны. Тех, которые при этом нередко применяли в своих теоретических изысканиях крайне националистические идеи, носящие и расистский оттенок. Эта идеологическая переориентация населения, особенно юго-восточной и частично центральной ее части, не всеми принималась положительно. Важную роль в этом неприятии сыграла память о роли участников вооруженных националистических формирований в вооруженном противостоянии Красной армии и о причастности их к трагедии Холокоста. Именно последнее сформировало негативное отношение многих евреев (и не только) к подобной героизации лидеров и участников националистических движений Украины.

Начавшаяся война объединила подавляющее большинство граждан Украины, независимо от национального происхождения. Это объединение, особенно украинских евреев, можно проследить и по трансформации отношения к приветствию «Слава Украине». Это приветствие раньше вызывало неприятие многих, особенно пожилых людей, помнящих о том, что им пользовались участники расстрелов во время Холокоста. Многие знают, что этим лозунгом подписывались антисемитские статьи в годы войны, подписывались приказы о сборе евреев для их уничтожения. Сегодня это приветствие, звучащее по всем телеканалам, во всех воинских частях, превратившееся в призыв к отпору, уже не вызывает отторжения у большинства евреев, многие из которых начали даже пользоваться им. Сомневаюсь, примут ли евреи позиции националистов, несущие в себе и неприемлемые расистские идеи, но об этом скажем позже.

Сегодня идет война, которая объединила всех и пока сняла эту проблему с повестки дня. О вторжении люди рассуждают не в свете борьбы с «разгулом нацизма», а в свете бомбежек, ракетных обстрелов, воздушных тревог, опасений за жизнь свою и своих близких. Это вызывает дух сопротивления этому нападению. О будущем мы сейчас думаем не в свете того, «что будет после захвата», а «как мы будем восстанавливать страну».

«Эта безумная конструкция с “денацификацией” является практически калькой гитлеровской риторики»

Александра Сомиш, арт-менеджер фестиваля еврейской культуры «LvivKlezFest»

Я как украинка еврейского происхождения с четвертью русской крови, считаю такую формулировку ужасающей. Сама мысль о существовании нацизма в Украине мне кажется диким искажением реальности, тем более сейчас, когда у нас президент — еврей, а его партия имеет большинство в парламенте. Одним из основных тезисов программы президента Зеленского был «Какая разница, на каком языке вы говорите».

Да и при предыдущем президенте Порошенко, которого я всегда поддерживала, вопроса ущемления прав каких-либо национальностей не стояло.

Резюмирую: никакого разгула нацизма в Украине не было и нет. Это все абсолютнейший бред. Именно этот бред использовали, чтобы оккупировать Донбасс сначала, его же используют и сейчас. Украинские евреи, в основном, думаю, со мной согласятся. Есть у нас, конечно, люди, зазомбированные русской пропагандой, но это не зависит от национальности.

Вся эта безумная конструкция с «денацификацией» и «решением украинского вопроса» является практически калькой гитлеровской риторики.

Львов. Фото: AP

Сейчас толпы русскоязычных граждан востока Украины бегут на «нацистский» запад нашей страны, чтобы спастись от «спасасателей-денацификаторов». Бабий Яр обстрелян «борцами с нацизмом» вместе с людьми, пришедшими туда почтить память жертв Холокоста, а в бомбоубежищах сидят евреи, пережившие его.

Во Львове с начала независимости была очень яркая и насыщенная еврейская культурная жизнь, поддерживаемая на государственном уровне. На самых престижных локациях города проходил один из крупнейших европейских фестивалей еврейской культуры LvivKlezFest, завершавшийся многочасовым гала-концертом на центральной площади Львова. Причем участниками были коллективы из очень многих стран в том числе и из России, даже после начала российской агрессии 2014 года.

Я со своим ансамблем и театром объездила очень много городов Украины, включая Донецк и Луганск. Во всех городах нас тепло встречали, причем нашей аудиторией были далеко не только евреи. Так что ни о каком нацизме или даже радикальном национализме речи и быть не могло. И не может.

Редактор: Егор Сковорода

Источник

Опубликовано 13.03.2022  16:32

 

Программист Андрей Красников о 10 сутках в жодинском изоляторе

«Пока они обыскивают вещи, ты должен голым приседать и петь гимн Беларуси». Задержанный на «Марше народовластия» минчанин рассказывает о 10 сутках в Жодино

Антон Мардилович 18 ноября 2020, 17:39

Андрей Красников. Фото: личная страница в Instagram

24-летнего минского программиста Андрея Красникова задержали во время «Марша народовластия» 8 ноября — в тот день количество задержанных превысило тысячу человек. Отсидев 10 суток в изоляторе в Жодино, Красников рассказал «Медиазоне», как в изоляторе издеваются над людьми, заставляя их кукарекать, приседать голышом и одновременно петь гимн Беларуси. И том, чем прославился Миша-Балаклавщик, которого задержанные уже знают по голосу.

Задержали меня возле торгового центра «Галерея» 8 ноября где-то в 12:50 — на тот момент там даже толпы не было. Так, небольшие группы людей. Я вообще со [знакомой] бабушкой в это время разговаривал, не подошел даже к той группе. Ко мне просто подошли со спины и все, «пройдемте».Сажали меня сначала в автозак, потом не хотели пускать — переполнен, посадили в бус. В бусе пока сидел, успел позвонить другу, сказать, что я задержан. Потом снова меня посадили в автозак. Мы там долго стояли, ждали, пока он наберется, потом нас все-таки завезли в Центральный РУВД. Там нас было довольно много, мне составили протокол, я в нем, естественно, рассказал все, как было — что у меня нет никакой символики, что ни в каком марше я не участвовал, потому что там и марша на тот момент не было, что я просто разговаривал с бабушкой.Я там указал номер адвоката, чтобы с ним связались — потом с ним не связались, все равно без адвоката был на суде.Прикрепили к протоколу рапорт милиционера — некий Иванов Иван Иванович. Этот рапорт составлен на основе моего протокола, то есть там использованы те же адреса, те же промежутки времени, только написано, что я в этот промежуток времени не просто шел один, а шел в составе колонны. Там написано, что я не выкрикивал, конечно, лозунгов, ничего при себе не имел, никакой символики, но сказано, что шел в составе колонны — колонны никакой не было, это все вранье.

Силовики в Минске 8 ноября 2020 года. Фото: AP

.

Мне попался какой-то более-менее адекватный мент, который составлял протокол. Я ему говорю: «Слушай, я знаю, что все эти псевдонимы незаконные». Он говорит: «Да я знаю. Ну, хочешь, в протоколе напиши». Он мне подсказал, как это сформулировать, но толку от этого пока что никакого. Может быть, когда эти все дела будут пересматриваться при новой власти, это что-то даст, я надеюсь.

В РУВД практически все менты в балаклавах либо в медицинских масках. То есть все, кроме некоторых, скрывают лица. Возле входа у каждого кабинета висит табличка: что за кабинет и список сотрудников, которые там [работают]. И из этих табличек вытянуты бумажки со списками сотрудников — то есть везде фамилии убраны, чтобы никто не видел, где какие сотрудники сидят.

Там откатывали отпечатки пальцев и водили к следаку, он брал какую-то объяснительную или предупреждение, я не помню. Там спрашивалось, как часто я участвую в акциях, в перекрытии дорог. Я на это отказался отвечать, сославшись на 27-ю статью. Забыл уже, какая цель у этой объяснительной была, она на меня никакой ответственности не налагает, естественно. Я думаю, [хотели] просто попугать, и взятие отпечатков — тоже, чтобы попугать.

У нас забрали телефоны — их не просто забрали, как обычно, а наложили на них арест. То есть, чтобы их получить назад, нужно оплатить вот эти штрафы, сутки… Пока не оплатишь — не отдадут. Я думал, это новая практика, но, оказывается, они так уже какое-то продолжительное время делают. У кого ключи [от автомобиля] находили — на ключи арест накладывали.

Потом нас повезли в Жодино. Там в автозаке [на полу] было постелено такое БЧБ большое, там по нему нужно было обязательно пройтись. Нас закрывали в стаканы — мы что с марша в РУВД, что из РУВД в Жодино ехали в переполненном [автозаке]. Там в стакане заперто больше, чем предусмотрено. Когда ехали в Жодино, было два сидячих места, а запихивали по три человека. Когда ехали в РУВД, было три сидячих места — запихивали по пять человек.

Миша-Балаклавщик и издевательства в Жодино

Когда приехали в Жодино, там уже начали по-другому разговаривать — там они постоянно орут. Там есть какие-то тоннели подвальные, катакомбы, между корпусами, наверное. Нас заставляли согнуться на 90 градусов и вот так вот бежать. Все время при этом били дубинками по спине, типа: «Ниже согнуться! Быстрее бежать!». То есть во главе человек, который там постоянно орет, бьет и там еще сзади [один сотрудник], который смотрит, чтобы не отставали, и периодически всем по спине проходится дубинкой. Там особо быстро не побежишь, потому что перед тобой люди, да и не видно ни хрена.

Били не больно. То есть пээром прилетало, но они били не так, чтобы вот прям избить, а [скорее] унизительный момент чтобы был.

После того, как пригнали в корпус, заставляли тоже стоять, согнувшись на 90 градусов, и руки нужно было положить на решетку ладонями вверх. Вот эта вот решетка впивается в руки, потому что ты частично облокачиваешься весом на ладони. То есть ладонями вниз еще нормально — ты мягкими подушечками держишься за решетку, а вот вверх — оно впивается в кость.

Там нам еще подсечки периодически делали, чтобы мы падали — я как-то устоял. Ногами еще били, когда загоняли. Больно не было, но некоторых людей, которые там смотрели по сторонам, довольно сильно побили. Я не знаю, есть ли у них следы [избиения], но мне один жаловался, что ему в грудь зарядили с ноги очень больно.

Там комнатка есть, в которой ты раздеваешься догола, и все твои вещи перетряхивают, чтобы ты ничего с собой не пронес. Заходишь, он такой: «Десять секунд есть [, чтобы] раздеться!» — и начинает отсчет. Не успел — получаешь дубинкой. Естественно, за десять секунд не успеваешь полностью раздеться — там тоже получил. [Всего] около десяти раз получил дубинкой, ногой — всех этих ударов. В основном били по спине, ну и ногой сделали подсечку.

Там один есть чувак, который прям с большим удовольствием это делает. Сокамерники говорят, что это какой-то Миша-Балаклавщик, он там есть на «Карателях Беларуси». С удовольствием подходит к своей работе, ну и отрывается там на всю катушку. Он типа там какая-то легендарная личность, его уже все узнают по голосу, по повадкам. Кстати, говорят, когда он без балаклавы, он не такой борзый.

Пока они обыскивают твои вещи, ты должен голым приседать и петь гимн Беларуси. Чувак один, который с нами в камере был, ему тоже говорят: «Давай, пой гимн Беларуси» — а он чего-то растерялся и такой: «Гимн Беларуси?… “Жыве Беларусь”?…». Они его как начали там бить… Но вроде нормально, живой.

Я гимн Беларуси знаю, меня за него не били. Я еще и худой очень, мент говорил «Жалко даже ****** [бить] тебя, может что сломается».

Было несколько волн привоза [задержанных]. Я был примерно во второй волне, судя по наполнению камер. Я знаю, что людей, которых привезли в это воскресенье в первую волну, не били вообще. То есть этот коридор, который мы, согнувшись, проходили, они просто пробежали, и их там не трогали ни палкой, ни ногами вообще, и гимн они тоже не пели. А вот чем дальше, тем [больше] менты зверствовали.

[Люди из следующей партии задержанных] говорят, что по этому подвальному коридору распылили перцовый газ, чтобы они там задыхались — и ползли они гуськом на карачках. Говорили, что ****** [жесть], чуть не облевались и очень жестко все было, и ******* [били] сильнее. Похоже, что чем дальше волна, тем больше издевались, потому что мы всю ночь слышали, как там людей бьют, как кукарекать их заставляли. Ну, издевались, твари.

Суд и сутки

Ночевали мы в количестве 13 человек в восьмиместной камере, [нам] не давали никаких матрасов. Спать на этих железках — там такие железные решетки на кровати — очень больно, оно все впивается в кожу.

Нас взяли утром, до вечера никто не кормил. На следующий день нас тоже весь день не кормили, провели суды. На суде говорил, что использовать эти псевдонимы незаконно, [судья] говорит, что в рапорте указан валидный номер ИНН или УНН — не помню — и вот она посчитала, что раз личный номер есть, значит, это ни хрена не псевдоним.

Андрей Красников. Фото: личная страница в Instagram

.

Адвоката мне не дали. Пришлось согласиться [на заседание] без адвоката, потому что я опасался, что нас будут либо бить, либо в какой-то позе неудобной будут держать. Мы же всю ночь не спали — там свет постоянно ярко светит, с ним трудно уснуть, тем более на этих кроватях. Еще и людей больше, чем кроватей. Приходилось в неудобных позах спать на лавках, или сидя на кроватях, по несколько человек. Утром нам сказали, что на кроватях сидеть нельзя, на лавках — тоже. Мне дали 10 суток.

Потом осужденных перевели в другой корпус. Там тоже бежали гуськом в этих позах дурацких. Он издевался, тварь, вот этот Балаклавщик ****** [доставучий]. Такой: «Я вам сказал руки назад держать! Если вы не понимаете, значит, будете гуськом ходить». Единственное — он девушке разрешил идти нормально.

Потом они нас в другом корпусе оставили у стены сидеть на карачках, минут пятнадцать сидели, пока баландер не развез всем еду — только после этого нас запустили в камеру, где мы впервые поели. То есть нас задержали 8 числа утром, а поел я на следующий день вечером, и то это не нас покормили, а с передачек печеньем поделились остальные заключенные. А тюремной едой нас покормили только наутро.

После этого нас не трогали, [разве что] нельзя было сидеть и лежать на кроватях — только на лавке. В восьмиместной камере на лавку помещается шесть человек, то есть двое должны все время ходить, на стены опираться. В камерах не выключался никогда свет. Я из-за этого если ночью просыпался, очень долго заснуть не мог. Времени на сон дается с 22:00 до 6:00, при этом они иногда не дают отбой, затягивают специально. То есть ты чувствуешь, что уже отбой, и ты должен услышать, как конвоир мимо проходит, чтобы спросить. Он говорит: «Да, давно уже». То есть ты потерял уже несколько часов сна из этих восьми, за которые и так не высыпаешься.

За все время меня один раз выводили на прогулку. В душ нас не пускали ни разу. Постельное белье выдали только день на пятый. То есть был матрас, одеяло, но без простыней и наволочек. Был кран с горячей водой — ну как с горячей, она, скорее, была не ледяная. Была ледяная и не ледяная.

Там радио есть, они постоянно днем включали, но у них то ли флешка своя, то ли что — со своей музыкой. И там вот подборка этих песен про Беларусь, там «Любимую не отдают», «Бела-Беларусь, милая моя» — вот эти вот все песни про «слушай Батьку», песни про Лукашенко дебильные. Типа, как он начинает петь — затихают соловьи, весь вот этот бред блевотный.

Короче, они поначалу вот это вот крутили-крутили, а потом меня перевели в другую камеру — она ближе к месту, где сидят конвоиры, и иногда слышно, о чем они разговаривают. Конвоиры, когда нам включают радио, я так понимаю, у них оно тоже играет. И они могут нам отключить, но себе отключить, наверное, не могут. То есть им вся эта музыка слышна. Где-то день на седьмой, наверное, кто-то из них включает этот плейлист, и там конвоир один: «Выключи эту ***** [чепуху], я уже не могу это слушать». Короче, это такая же пытка для них, как и для нас.

[Среди задержанных] очень много программистов. В камере на 23 человека их было шестеро. В конце я был в камере из четырех человек — мы все четверо были программистами. Самый протестующий класс общества. Там еще менты такие постоянно: «Какая у тебя зарплата?». Ну, он говорит, что у него там пару тысяч долларов. [Сотрудник изолятора] ему: «А знаешь, какая у меня? Тысяча рублей, и я же не жалуюсь». То есть они почему-то все деньгами меряют, они даже не понимают, что люди выходят на митинги не за повышение зарплат, а потому что людей избивают, насилуют, убивают. Им вот это как-то недоступно вообще.

Исправлено в 18:40. Изначально в тексте указывалось, что данные «Миши-Балаклавщика» размещены в телеграм-канале «Черная книга Беларуси», однако на самом деле речь шла о телеграм-канале «Каратели Беларуси».

https://www.youtube.com/watch?v=NSW0KU3Ic5k

  
***

«Так хочу тебя ударить с левой, чтобы ты сдох». Призер Олимпиады — об аресте

 

Серебряный призер Олимпийских игр 2008 в десятиборье Андрей Кравченко, который сегодня вышел на свободу после десятидневного ареста, рассказал о своем задержании и времени, проведенном в Жодино.

Опубликовано 18.11.2020  22:44

*

 О Беларуси с 39 мин., завершающийся рассказом о пострадавших спортсменах и беседой с Андреем Кравченко с 45 по 59 мин.