Накануне очередного учебного года мои мысли и чувства непроизвольно возвращаются к личному длительному преподавательскому опыту. Я из тех учителей, с которыми выпускники продолжают общаться спустя десятилетия после окончания школы. Конечно, речь идет не обо всех многочисленных юношах и девушках, с которыми свела судьба, а о немногих «избранных», с кем совпали ценности, интересы, профессия, а главное — с кем отношения выстраиваются  на абсолютно новом уровне: опыте общения двух взрослых независимых личностей. В этом случае разница в возрасте не имеет никакого значения, а единственно важным становится масштаб личности собеседника. Сегодня я хочу представить уважаемым читателям одну из таких собеседниц – Христину Высоцкую.

Начнем, как принято, с фактов творческой биографии.

Христина Высоцкая (1992 г., Минск) – художник ДПИ (текстиль), преподаватель, магистр искусствоведения, член Белорусского союза художников, член Международной ассоциации «Европейская текстильная сеть» (г. Вена, Австрия), в настоящее время готовится к защите кандидатской диссертации и работает старшим преподавателем  кафедры декоративно-прикладного искусства и костюма Белорусской государственной академии искусств.

Обладатель дипломов престижных международных выставок в Республике Беларусь, России, Украине и Литве. Участник многочисленных международных выставок в Республике Беларусь, Италии, России, США. За время творческой деятельности прошло 10 персональных выставок (8 — в Республике Беларусь, 2 — в Италии).

Куратор 13 выставок в Республике Беларусь.

В мастерской (фото из личного архива Христины Высоцкой)

Для читателей, далеких от области выставочной деятельности, хочу пояснить, что участник любой выставки проходит строжайший конкурсный отбор, персональная выставка – это событие в жизни любого художника, дипломами по результатам выставки награждают единиц, а уж работа куратора  выставки требует обладания навыками  организаторской деятельности, способности создания концепции и воплощения своей идеи в выставочном пространстве.

На мой взгляд, такой творческой биографии хватило бы для человека совсем другого возраста, но для полноты картины еще несколько фактов о героине этого интервью: Христина владеет русским, белорусским, английским, французским, итальянским языками,  танцует фламенко и линди-хоп, блюз (каждому из этих танцевальных стилей она уделила шесть лет жизни, занимаясь параллельно в двух танцевальных студиях).  Сейчас пора дать слово самой Христине.

И. Г. Как ты решила, что твоя миссия на земле – это быть художником?

Х. В. Я с детства рисовала, но не думала, что буду профессиональным художником. Я родилась в семье инженеров,  художников в семье нет, но появилась потребность визуализировать свои эмоции.  Родители с детства всегда занимались и мной, и сестрой, следили за тем, чтобы у нас была куча кружков, музыкальная школа,  художественная студия, чтобы мы были при деле и развивались  в разных направлениях. Получается, что одновременно со школой, со всеми физиками, математиками и МХК, и у меня, и у сестры (мы занимались параллельно одним и тем же, только каждый по-своему),  была возможность попробовать себя в разных сферах еще в школе. Окончательно я приняла решение  в середине одиннадцатого класса. Просто почувствовала, что  у меня  есть мечта, которая зарождается и напоминает о себе все чаще и чаще.

И. Г. Расскажи об этом важнейшем в жизни решении подробнее, ведь множество людей стоят перед подобным выбором.

Х. В. Это был декабрь 2009 г., когда я поняла, что пора принимать какие-то очень смелые решения и я решила, что надо поступать в Белорусскую государственную академию искусств, но нужна поддержка ближнего окружения. В семье мне сказали: «Если хочешь, то пробуй…».  Я помню, как мама сказала: «Я вижу, что ты склоняешься к этому выбору, давай узнаем, что для этого нужно». Важно, что никто за меня решения не принимал. Я помню, что подошла к вам, для меня было важно узнать, что вы по этому поводу думаете.  Я даже не ожидала, вы увидели больше возможностей, чем я тогда понимала о будущей работе. Я запомнила, как вы объяснили, что можно и в театре работать, и выставки делать.  У меня был еще вопрос: «какую именно специальность выбрать?» Ведь академия искусств – это абстрактно, а что именно?  Начинаешь реально взвешивать свои силы, с чем именно хочется связать свою жизнь. У меня получилось сразу, что я не рассматривала художественный факультет, потому что там необходима очень длительная предварительная подготовка: для поступления необходимо много лет заниматься академическим рисунком, а кроме того, это просто не то, что мне нужно.  Дизайн и тогда, и сейчас, это было то, куда поступали все, но я не тот человек, который идет вслед за другими.  У меня было от противного — если все в дизайн, то я точно туда не пойду. Остается декоративно-прикладное искусство. У меня  сложилось так, что   с 12 до 15 лет я занималась в детской художественной студии “Майстэрня” учреждения Дворец внешкольной работы “Золак” одновременно по двум направлениям: керамике и росписи по дереву. На самом деле, когда начинаешь думать, какие предпосылки, то понимаешь, что родители вложились в меня в этом плане. Как я говорила,  они развивали мои способности по всем направлениям. Точно так же у меня могла возникнуть идея, что я хочу поступать в Академию музыки, ведь я успешно окончила музыкальную школу.

Я пришла на подготовительные курсы за полгода до поступления и  была уверена, что за полгода подготовлюсь, хотя меня настраивали в студии, что «ты в первый раз не поступишь…». Меня вообще такая модель не устраивает — ты готовься, паши, но ты не добьешься. У меня все внутри горело, но как же так, какой второй или третий раз… Я всегда настроена на положительный результат.

Замечу как профессиональный психолог, что это одна из важнейших личностных черт для успеха в любой сфере деятельности. Ведь сколько несостоявшихся профессиональных судеб связано даже не с неадекватной самооценкой, а именно с этой пресловутой «выученной беспомощностью», когда еще в раннем детстве ребенку внушают: «не берись», «у тебя все равно не получится», «не жди от жизни многого». Но вернемся к нашему интервью.

И. Г. Прежде чем перейти к обучению в академии, давай поговорим о твоем гимназическом опыте. Что и кто остались в памяти?

Х. В. Я пришла в  гимназию №21 г. Минска в 9-м классе и сразу почувствовала отношение к ученику как к самостоятельной  личности, которую очень важно развивать, вкладываться в ее становление.  Очень уважительное было отношение. Так получилось, что когда я пришла в гимназию, то, естественно, никого не знала, а с Александром Васильевичем Федоренко – учителем физики и астрономии — контакт получился сразу. Он знал, что я до этого участвовала в олимпиадах, и запомнил мою фамилию. Я очень быстро влилась в атмосферу олимпиад и научных работ.  Общение  с преподавателем было очень неформальное, он никогда не выстраивал стену между собой и учениками, а, наоборот, создавал атмосферу доверия.  Я с теплотой вспоминаю, как мы делали научные работы, когда на три-четыре часа еще оставались после уроков, чтобы проводить эксперимент  и обрабатывать его результаты. Было очень атмосферно и, главное,  ему самому было интересно. Это то, что заряжает энергией. Мне кажется, что я такое же отношение использую в работе со своими студентами.

Не обошла Христина вниманием и мой стиль преподавания, ведь мы встречались с ней и на уроках обществоведения, и на уроке, а потом факультативе МХК (мировой художественной культуры). Помню в связи с этим два момента: в девятом классе на обществоведении у меня был урок, посвященный истории Холокоста, а затем желающие написали дома эссе на эту непростую тему. Эссе Христины было очень небольшое по объему, но очень откровенное, с глубокими личными наблюдениями. Вторая история связана уже с одиннадцатым (выпускным) классом, когда небольшая группа учащихся фактически «потребовала» от меня факультатив по Мировой художественной культуре, который проходил в конце учебной недели и длился вместо положенного урока два, а то и больше академических часа… Мы смотрели там старые, в  том числе немые фильмы, обсуждали историю искусств ХХ века. А сейчас послушаем воспоминания Христины.

Вы учили думать на занятиях, ты никогда не знал, куда пойдет дискуссия, и она на самом деле была на уровне вуза. Всегда не хватало знаний по искусству, там тоже никогда не знала, что сегодня будет на занятиях.

И. Г. Сейчас логично от школьных преподавателей перейти к обучению в Белорусской государственной академии искусств . Кому из преподавателей этого престижного творческого вуза тебе хочется сказать спасибо?

Х. В. Первый, кого я встретила,  был Павел Петрович Бондарь – как-то жизнь тебе приносит правильных людей,  и ты настраиваешься на одну с ними волну.

Получилось так, что я пришла на подготовительные курсы, а Павел Петрович вел эти курсы много лет. Уже на втором занятии, когда увидел, что я делаю, он ко мне сразу проникся интересом. Когда я пришла поступать, то можно было выбрать «текстиль» или «костюм», но я понимала в душе, что не «костюм», что мне это не близко. Но я не говорила это Павлу Петровичу, хотя он уже в первый месяц начал меня «обрабатывать» на тему текстиля. Я понимала, что я пойду именно на текстиль. Я очень хорошо сдала специальные предметы, по двум композициям у меня были десятки.  Это  лучшие результаты из всех абитуриентов. Но вернемся к Павлу Петровичу. Его жизненное кредо – пропагандировать эксперимент. Он преподавал в формате мастер-класса, у него были  фирменные профессиональные фишки, и он показывал: «делайте вот так». Это и хорошо, и плохо, потому что все его студенты на выходе делают как он. Ситуация получается двоякая: с одной стороны, он поднял  тему эксперимента и раскрепощения, ведь никто в Беларуси не внес столько именно «в массы», с другой — такая передача из рук в руки немного эти руки связывает. Одно дело, когда художник сам работает, развивает, а другое — когда он говорит студентам: «Вот это моя фирменная фишка и вот я вам ее передаю», такое сейчас редко случается.  Для меня он внес в ткачество то, что это может быть не гладкий традиционный гобелен, а можно ткать грубыми фактурами, использовать смешение большого количества цветов в одной нити.  Это то, что он транслировал в своих работах, мне это оказалось очень по душе… Если бы не Павел Петрович, то я вряд ли бы занималась именно ткачеством…

Справка. Бондарь Павел Петрович — белорусский художник, работал в области гобелена и художественного оформления интерьеров, автор гобелена “Цветы”, триптиха “Купалье”, серии гобеленов-рушников “Туча”, “Прикосновение” и др., педагог и мастер-новатор изобретал полностью новые авторские приемы и техники. Последние годы жизни  он посвятил студентам кафедры текстиля и костюма Белорусской академии искусств, где работал преподавателем. Павел Бондарь оставил ценный теоретический и методический материал, среди них авторские гобелены-рушники.

Второй преподаватель, который очень помог моему профессиональному и личностному становлению, это  Маргарита Леонидовна Щемелева. У нас на втором курсе есть предмет «Арт-объект», который она как раз преподает.  Она раскрыла нам возможности объемного текстиля, но параллельно мы и с Павлом Петровичем занимались всем: объемами, инсталляциями. Установка была такая: «делай, а потом мы придумаем, как это подвесить или расположить». У Павла Петровича  и Маргариты Леонидовны была важнейшая установка, что студентами  надо заниматься. Это те преподаватели, которые вели активную  работу на каждом занятии. Мы дискутируем, работаем, обсуждаем, а потом  Павел Петрович сам брал  кисточку и  помогал, а Маргарита Леонидовна очень деликатно выводила тебя на решение.  Но при этом ты сам пройдешь этот путь, а не так, что тебе сразу дали готовый ответ.

Справка.  Маргарита Леонидовна Щемелёва – доцент кафедры костюма и текстиля Белорусской государственной академии искусств, занимается художественным ткачеством, работает в уникальной и сложнейшей технике ручного переплетения нитей на специальной деревянной раме, совмещает преподавательскую работу с плодотворной художественной деятельностью.

И. Г. Можно сказать, что тебе безусловно повезло с преподавателями, но для человека творческой профессии очень важны первые опыты самореализации: первый самостоятельный проект, участие в выставках и все остальное, что в дальнейшем станет сутью его жизни. Давай вспомним, как это было.

Х. В.  Я пришла в академию, у меня в принципе все получалось, но вопрос не в том, что у тебя получается в этом замкнутом пространстве, а в том, что с этим делать дальше? И куда себя приложить? Я очень быстро поняла, что это очень интересное, но странное направление.

Понятно, что когда ты приходишь в школу,  то тебя возьмут за ручку и отправят на конференцию. В вузе ты уже в какой-то степени сам по себе, ты сам должен быть инициатором.  У меня ум отчасти аналитический, не все там на чувствах. Папа мне начал немного «на мозги капать»: «А может быть, займемся еще декоративной штукатуркой, а то непонятно, что с этим потом делать».  Я поняла, что эту задачу надо как-то решить. Надо найти какой-то выход, и если мне его никто не показывает, то надо придумать его самому.

Выход получился интересным, стечение всех обстоятельств учебы привело к тому, что я начала участвовать в выставках уже на первом курсе:  то, что у меня внутри было. надо было все куда-то деть. Работа должна дойти до зрителей, иначе зачем это все делать. Первый курс прошел, и я почувствовала, что мне одной учебы мало. Я  искала возможности попробовать себя в разных художественных направлениях.  Это был период, когда я начала участвовать в выставках и параллельно заниматься ими как помощник куратора. Второе связано со знакомством с Ларисой Давидовной Финкельштейн. Был конец первого курса, мы познакомились на выставке, обменялись телефонами и началась большая эпопея…

В первый же день, когда мы встретились, она мне сказала: «Отлично, ты мне подходишь, пишем буклет для выставки». Я тогда вообще ничего не понимала. Как раз закончился первый курс, была остро нужна реализация, и тут как раз Ларисе Давидовне   понадобился помощник в этих делах.  Получилось, что шесть лет я была как бы секретарем. Эта была реальная возможность увидеть изнутри, как работает выставочная «кухня». Если ты не учишься на искусствоведа, то ты этого всего не знаешь. Сейчас я готовлю к защите кандидатскую диссертацию, тема которой  звучит так: “Современный художественный текстиль на биеннале и триеннале в странах Восточной Европы”, что как раз тесно связано с выставочной деятельностью, но тогда, на первом курсе, я этого не предполагала.  В нашем сотрудничестве надо было найти компромисс, это проверка на прочность — насколько ты терпелив, насколько ты видишь смысл… Я понимала, что если  в час ночи не буду оформлять этот текст, то у нас в Беларуси этому  нигде не научишься. Эти шесть лет сотрудничества были бесценны.

Лишнее говорить, что вся эта работа на протяжении шести лет была волонтерской, но Христина правильно оценила ситуацию и понимала, что если выпал шанс научиться чему-нибудь у мастера, то не воспользоваться этим шансом глупо.

Справка.  Лариса Давидовна Финкельштейн  — белорусский искусствовед, арт‐критик, галерист, педагог, автор и ведущая рубрик на радио и в печатных изданиях, эксподизайнер, куратор выставок, основатель первой белорусской галереи — Авторской некоммерческой концептуальной галереи «Брама». Автор концепции и арт-директор галереи «Брама». Член Белорусского Союза художников, Белорусского Союза дизайнеров, Белорусского Союза литературно-художественных критиков, член Международной ассоциации искусствоведов АИС (Москва). Живёт и работает в Минске.

И. Г. О твоем многолетнем сотрудничестве с галереей «Брама» знают многие, но есть в твоем творческом багаже один уникальный опыт. Давай поговорим подробнее об оформлении синагоги в Гродно.

Х. В. Изначально мне было невероятно интересно,  ведь ты в таком формате не работал, и страшно, потому что ты боишься не справиться.  Я боюсь, что не смогу выдать нужный результат. Я думаю, что у многих такое есть. Каких-то других страхов, связанных с тем, что это синагога, у меня не было. Ведь  у нас в семье и православные, и католики.  Мамина семья — из Западной Беларуси, папина — из Восточной, и мы вместе. У нас нет этих вопросов. Я не видела проблемы работы с представителями нехристианской конфессии, когда начинала работать. У меня есть задача, я должна в нее погрузиться, и я понимаю, что это серьезное дело. Я понимала, что нельзя подойти к делу поверхностно.  Я поняла, что надо вникнуть, и начала вникать. Было много мелких моментов, ведь я впервые в жизни работала с заказчиками.

Был директор музея – один человек, глава общины – другой человек,  а еще и раввин, в результате  получилось три заказчика. Все первоначальные договоренности были с директором, но мы приезжаем — и  заходит глава общины и смотрит на наши наброски на стене. Следует заметить, что под конец нашей работы у нас было полное взаимопонимание со всеми.

Этот опыт мне дал очень много как профессионалу: работа с заказчиком; погружение в тему, когда ты углубляешься в тему и делаешь цельный продукт; очень полезна была работа с форматом, с большим объемом.  Осенью на втором курсе я взяла сразу холст полтора метра,  просто переступила какую-то черту. Ведь до этого мы сделали огромную настенную роспись. (Христина работала с напарницей – однокурсницей Марцинкевич Екатериной Вячеславовной, но храбрости этих девушек можно только восхититься, там ведь и технология, и работа на лесах, и масса еще других невидимых миру слез.)

Но, пожалуй, самое главное – эта работа расширила наш кругозор. Это такой пласт культуры. Вот она рядом с тобой находится. Как ты узнаешь о тех же праздниках, об истории, о глубине? У нас главным объектом была карта Гродненщины с изображения синагог, многие из которых недействующие или вообще разрушенные. Нам дали список. Ты на него смотришь, ты читаешь  про историю синагог. У тебя все сжимается внутри, когда ты узнаешь: боже, а там сарай внутри  или там дерево внутри выросло. Ты понимаешь, что этого много, что это целая культура, мы смотрим на ее останки. Не важно, к какой религии ты сам относишься. Это общечеловеческое…

Карта синагог Гродненской обл. 

Фрагменты росписей

Еврейские праздники

Потом, через три года, я выступала на Лимуде в Витебске, где было еще большее погружение.  Все-таки в синагоге мы общались с ограниченным кругом людей и были  в стороне от еврейской жизни.  На Лимуде ситуация была странная и интересная, как приключение. У меня всего три дня Лимуда, и я погружусь, я искренне хочу прочувствовать, потому что где я про это узнаю?  Я всегда так ко всему отношусь: во все надо по максимуму вникнуть и понять. Мне было очень интересно и  какие-то вопросы стали понятнее…

И. Г. В развитие предыдущего вопроса: не кажется ли тебе, что еврейское культурное наследие в современной Беларуси находится как-то на обочине?

Х. В. Это проблема, это такая всебелорусская проблема… Она касается не только искусства и культуры, а общей свядомасці… Просто понимаешь, что это на всех уровнях в моем окружении. Ведь до того как  прикоснешься к этой теме, ты ничего не знаешь, ты даже не догадываешься, что оно есть и что это важно. Открываешь дверь, а за ней целое здание. Я не знаю, когда эта проблема решится. Это надо просто что-то поменять капитально.  Я вообще думаю, что в Беларуси очень замкнутое мышление. В моем случае у меня кругозор шире.  Я с детства учила себя ставить на место носителя другой культуры. Попытка понять, почему они так делают и уважительное отношение к другому.

И. Г. Говорить с Христиной можно бесконечно и на все темы, ведь она видела очень много городов и музеев, интересуется невероятным количеством разнообразных областей, но для завершения нашей беседы я выбрала тему Библии как одну из важных тем ее творчества. Итак, что для тебя означает сама Библия и обращение к библейским мотивам в твоем творчестве?

Х. В. Библия – это кладезь мудрости, учения, это не только про религию. Это на общечеловеческом уровне. Библия – это одна из самых важных тем западноевропейского искусства. Эти темы все века  поднимаются, например такие, как рождение Евы или Эдем. Для меня Эдем — символ идеального синтеза биологии и человека, природы, гармонии. Это не о разрушении, а о постоянном возрождении, когда максимальный симбиоз и гармония.

И. Г. А жалко, что человечество ушло из Эдема?

Х. В. Это то, что должно было случиться.

Я сейчас работаю над Древом Познания, оно связанно с древом семьи. Все эти темы я пропускаю через себя, например, «Солярис» по Лему, научная фантастика –  мой любимый жанр плюс астрономия. (Как не вернуться к началу нашего разговора и не вспомнить, что именно школьная научная работа по астрономии принесла Христине диплом на международной научной конференции.)  У меня научная фантастика как философия, я очень люблю социальную фантастику, например,  как бы было, будь общество  другим. А моя работа «Души леса» — это и про экологию, и про культуру. Оно получилось как самостоятельное произведение, где  лес как душа,  и все-таки деревья умирают. Я считаю, что у всего живого есть душа, но, с другой стороны, это о связях,  и человек как дерево,  и все наши мысли переплетены, ведь мы друг на друга влияем. Это инсталляция –  фрагмент того, над чем я сейчас работаю… Я уже полтора года работаю над Древом Познания, ожидается, что это будет…

Солярис”. 2012, хлопок, акрил, люрекс, ручное ткачество, авторская техника, 55 × 35 ×35

“Эдем”, 2019, шерсть, хлопок, акрил, дерево, ручное ткачество, авторская техника, 50 × 30 ×30 см

«Души леса». 2020, текстильная инсталляция, шерсть, хлопок, акрил, ручное ткачество, авторская техника, обкрутка, 240 х 200 х 200 см.

«Души леса. Фрагмент». Снимки из личного архива героини

Христина на фоне своей работы «Души леса». Фото Инессы Ганкиной, 2020

«Древо семьи»  Фрагмент «Древо семьи». Шерсть, полушерсть, акрил, хлопок, металл, дерево, зеркало, авторская техника двухстороннего ручного ткачества, обкрутка, 205 х 60 х 60 см, 2015

(А дальше Христина загадочно замолчала, и причину этого молчания я узнала лишь год спустя после нашего разговора. Принято статьи подобного рода заканчивать планами на будущее… Так вот, то, над чем Христина работала несколько последних лет,  стало текстильным объемно-пространственным художественным объектом «Древо Познания», которое представлено в Национальном павильоне Республики Беларусь на Всемирной выставке World EXPO 2020 в г. Дубай, ОАЭ, которая пройдет с 1 октября 2021 по 30 марта 2022 гг. Авторы: Христина Высоцкая – идея и концепция, разработчик образно-пространственного и колористического решения, автор гобеленов и текстильной поверхности, и Александр Дранец – разработчик образно-пространственного решения с созданием несущей конструкции. По условиям выставки мы не можем показать само это изображение до момента официального открытия выставки, но сам факт свидетельствует о невероятном уровне мастерства художницы. Остается только традиционно пожелать ей самореализации на большом и непростом творческом пути.)

Завершить этот материал предлагаю творческим кредо Христины Высоцкой: «В случае художника ты либо делаешь, и делаешь это хорошо, вкладываешься, либо зачем тратить на это жизнь», а еще уважаемому читателю предлагается послушать небольшую видеозапись с героиней нашего интервью, сделанную год тому назад.

Инесса Ганкина, культуролог

Опубликовано 28.08.2021  23:11

От ред.belisrael

Знаю, что мои обращения практически не действуют, но Инесса Ганкина, автор этой и ряда др. публикаций, более чем заслуживает финансовой поддержки.