Tag Archives: Лев (Лейб) Кулик

Евгения Валенто о докторе Льве Кулике

О минском подполье, еврейском гетто и неизвестном герое Великой Отечественной войны: Лев Яковлевич Кулик

Хотелось бы поделиться историей жизни моего прадедушки, Льва Кулика. Это очень многое значит для моей семьи, а особенно для дедушки, его сына.

Судьба Льва Яковлевича связана с одной из наименее освещенных страниц истории минского подполья – сопротивлением евреев в гетто.

В мире в сознании у людей запечатлелось, что евреи во время Второй мировой – это в основном несчастные безвольные жертвы, которых пытали и уничтожали. Однако были среди них люди, которые воевали; герои, которые не сдавались и всеми силами помогали приблизить общую победу.

Таким был и Лев Кулик.

Вот уже несколько десятков лет дедушка, Роман Львович Кулик, скрупулезно собирает информацию о своем отце, герое войны. Он общался с выжившими свидетелями (в Беларуси, Америке, Израиле), разыскивал архивные документы и фотографии. Было написано несколько статей и даже снят небольшой фильм, который можно посмотреть здесь:

На территории Беларуси самым многочисленным было Минское гетто, приказ о создании которого был отдан 19 июля 1941 г. Оно насчитывало более 100 тыс. человек. Условия жизни, а вернее существования, здесь были ужасные. Люди голодали, болели. Не было ни бань, ни больниц, ни аптек. Людей обрекли на уничтожение.

Среди узников гетто были медики. Когда немцы, боясь инфекций, решили организовать инфекционную больницу, руководить ей поручили самим узникам. Это было на руку подпольщикам. Они вели поиски пути к конспирации. Инфекционная больница для этого подходила лучше всего. Здание нашли в подходящем месте – на перекрёстке улиц Сухой и Обувной. Больница имела выходы на обе эти улицы, а так же на улицу Опанского.

Немцы как огня боялись вспышек и распространения эпидемий, поэтому они щадили докторов-евреев и организовывали инфекционные больницы. Мой прадед был главным врачом второй инфекционной больницы, которую фашисты открыли после создания Минского гетто. И, как показывают документы и свидетельства людей, непосредственно причастных к деятельности подполья, именно благодаря Кулику минские подпольщики могли длительный период осуществлять многие свои операции. Однако понадобились десятки лет, чтобы правда, наконец, стала общеизвестной.

К счастью, оказалось, что, несмотря на войну, сохранилось очень много документов, связанных с минским подпольем. Например, личный листок, характеристика, рекомендации Льва Яковлевича:

О минском подполье, еврейском гетто и неизвестном герое Великой Отечественной войны: Лев Яковлевич Кулик Победа, Великая Отечественная война, Евреи, Семья, Герои Великой Отечественной, Гетто, История, День Победы, Видео, Длиннопост

Далее со слов и от лица дедушки, Романа Львовича:

“У меня были замечательные родители. Они поженились в 1929 году, и на следующий год у них родилась дочь, моя старшая сестра.

Папа с юности был очень активным. Ему было небезразлично все, что происходит в стране, он был наполнен революционной романтикой, и когда ему в партийном комитете сказали, что стране нужны высококвалифицированные кадры и потому он направляется на учебу в медицинский институт, то согласился. Правда, он хотел больше идти по технической части, но – раз партия сказала… Так в 1934 году он стал студентом.

После учебы его, молодого специалиста, назначили зам.начальника городского отдела здравоохранения в Могилеве. Потом, после присоединения Западной Белоруссии к Советскому Союзу, он работал главврачем инфекционных больниц в Барановичах и Гродно. Это был человек очень спокойный, рассудительный, умеющий сплотить и организовать людей. Его любили и уважали и коллеги, и партийное руководство.

Я родился в 1938 году в Минске. Далее отца определили на работу в Гродно, и мы все семьей переехали туда. В Гродно нас и застала война…

До сих пор поражаюсь, как мы смогли вырваться оттуда. Папа оставался еще в городе – он чувствовал себя ответственным за свою больницу. И только после войны мы узнали, что его больницу чуть позже эвакуировали в Минск. А мама с двумя детьми, под бомбежками, перепрыгивая с машины на машину, с трудом добралась до Минска. В некоторых фильмах я вижу, как под летящими сверху бомбами матери ложатся на землю и прикрывают своими телами детей. Так было и со мной – заслышав шум падающей бомбы, мама бросалась на землю, пряча меня под собой. В Минске беженцы собирались в парке Горького, и здесь мы узнали, откуда отправляются машины дальше, на восток. Доехали так до одного местечка, где папу знали, когда он еще работал тут начальником пионерского лагеря. Переночевали, а потом нас на подводе довезли до Руденска. Отсюда мы уже уехали последним товарным поездом. Почти всю войну мы провели в Алма-Ате и вернулись в Минск только в январе 45-го. И только тогда узнали о судьбе отца.

Я до сих пор помню, как по возвращении в Минск меня с мамой иногда встречали незнакомые люди и, узнав, кто я, поднимали меня на руки, обнимали, благодарили маму. Это были люди, которым спас жизнь мой папа. Многое о папе я узнал от мамы, но особенно ценную информацию получил позже от врачей, которые работали в папиной больнице и спаслись, уйдя из гетто в партизаны. А когда я приехал первый раз в Израиль то встретился с Гиршем Смоляром, одним из организаторов минского подполья.

Он жил один в доме престарелых. Я часто захаживал к нему, и беседы наши затягивались так надолго, что я порой оставался у него на ночь. Талантливый журналист и литератор, он был послан до войны из Москвы по линии Коминтерна в Западную Белоруссию – для подпольной работы. Там он проявил себя прекрасным организатором. А в начале войны Смоляр стал одним из организаторов минского антифашистского подполья.

Самым безопасным местом для подпольного штаба оказалось минское гетто – немцы сюда заглядывали не часто и даже предположить не могли, что там могут действовать подпольщики. Но где именно располагался этот штаб? Оказывается, в той самой инфекционной больнице, главврачом которой был мой папа! Гирш был прямым свидетелем того, что происходило в Минске в первые годы войны, и от него я получил прямо-таки бесценные сведения.

Он мне рассказал, что при организации гетто немцы запланировали создать на его территории и инфекционную больницу. Они понимали, что здесь возможны эпидемии, заболевания. Однако вопрос о больничном руководстве они оставили на решение самого коллектива. Среди врачей были известные специалисты, но они оказались морально подавлены, и потому персонал решил доверить дело моему папе.

Несмотря на то, что он всего два года назад окончил мединститут и его врачебный опыт был явно мал, многие знали его как хорошего организатора. Кроме того, от многих других он отличался спокойствием, рассудительностью. По словам очевидцев, в самых опасных ситуациях он был спокоен, собран, не поддавался панике и провокации. И это благоприятно действовало на подпольщиков. Так в 33 года мой папа стал руководителем больницы гетто.

Надо отметить, среди ее первых пациентов были не только евреи гетто. По Минску тогда бродило немало военнопленных, среди них были и командиры, коммунисты. Больница стала для многих из них настоящим убежищем. Врачи объявляли их инфекционными больными, забирали под свое крыло, а потом разными путями те добирались до партизанских отрядов.

Это как раз тот случай, когда не только русские праведники спасали евреев, но и евреи – русских. Да, впрочем, не только русских – ведь в числе наших солдат были люди самых разных национальностей. Я вот думаю: быть может, кто-то из тогдашних спасенных тоже вспомнит о том, благодаря кому они остались в живых.

От Смоляра я узнал, что когда по всему городу были реквизированы все радиоприемники и за их нахождение полагался расстрел – именно в больнице действовал приемник, благодаря которому жители не только гетто, но всего Минска узнавали последние сводки с фронтов. И когда немцы объявляли хвастливо о захвате Москвы, минчане знали, каково на самом деле положение дел. Как это поднимало дух подпольщиков!

Немцы, боясь заражения, обходили стороной инфекционную больницу. Если им хотелось осуществить там проверку, они посылали полицейских, но и те, как вы понимаете, не проявляли особого рвения. По этой причине Смоляр и предложил своему руководству организовать штаб городского подполья именно здесь. Вызвал на беседу моего отца, напрямую поговорил с ним, и тот без раздумий согласился. Пристроил даже Гирша к себе на работу – истопником в больничную котельную.

Эта котельная и стала местом сбора подпольщиков. Здесь обсуждались многие вопросы деятельности подполья, планировались операции по переправке из гетто в партизанские отряды особо нужных специалистов – врачей, медсестер, пекарей, сапожников, портных. И что особенно немаловажно, больница – практически за счет самих немцев! – снабжала партизан медицинскими препаратами, инструментами, перевязочным материалом.

В Минском подпольном комитете партии деятельность подпольной группы гетто курировал Исай Казинец, и он тоже неоднократно бывал там: перелезал в условленном месте через колючую проволоку, его встречали посланцы Смоляра и провожали прямо в кабинет главврача.

Здесь в узком кругу решались самые важные вопросы, относящиеся к работе подпольного горкома. То, что из гетто смогли уйти в партизанские отряды свыше 10 тысяч евреев, что на территории Белоруссии были организованы два еврейских партизанских отряда, есть немалая заслуга врачей инфекционной больницы. Смоляр сам потом ушел в партизаны, и с особой теплотой вспоминал врача Юрия Тайца, который прямо в лесу проводил серьезнейшие операции. В больнице скрывались от слежки гестаповцев руководители городского и геттовского подполья. Самому Льву Кулику, как Михаилу Гебелеву и отважным подпольщикам, к сожалению, не удалось избежать слежки. Он попал в руки гестапо и был казнен в декабре 1942 года.

Я с раннего детства ходил вместе с мамой и старшей сестрой к зданию больницы – когда она уже не была больницей, и клал цветы на подоконник первого этажа – под тем окном на втором этаже, где был кабинет папы. Потом приходил сюда и с друзьями. Это кирпичное здание было одним из немногих, сохранившихся в годы войны. Если вы подойдите сегодня к нему и оглядитесь, то увидите вокруг совсем новые дома. А это здание было отреставрировано как снаружи, так и внутри. Находясь рядом с ним, вы услышите звуки музыки – теперь это музыкальная школа, и ничего здесь не напоминает о зловещем прошлом.

В 2008 году большая группа подпольщиков гетто, погибших от рук фашистов, указом министра обороны Республики Беларусь была посмертно награждена медалями. Среди них и мой отец, Лев Кулик. Награда была торжественно вручена мне, как его сыну.”

Следующим важным шагом стала установка мемориальной доски на здании бывшей больницы. Потребовалось очень много сил и времени, чтобы собрать всю необходимую информацию и документы. Роман Львович нашел участников тех событий и их детей, внуков, не только в Беларуси, но и в Израиле, и в Америке. После долгих лет бюрократических разборок, тонн документов, десятков писем в разные инстанции, наконец удалось это сделать: в 2010 году доска была установлена и торжественно открыта.

На фото: мемориальная доска (на ней написано «У гэтым будынку ў 1941—1943 гадах знаходзiлася бальніца, у якой дзейнiчалi падпольныя антыфашысцкiя групы Мiнскага гета»), церемония открытия, Роман Львович и его внуки Антон и Женя Соболевские.

Прошло уже много лет, но до сих пор эта история вызывает много эмоций: и боль утраты, и восхищение смелостью прадедушки, и гордость за такого предка. Конечно, война полна подобными историями, но, мне кажется, каждая их них важна и каждая должна быть рассказана. Самый лучший подарок для наших предков – помнить о них. Быть может, это добавит чуточку больше доброты, благородства и смелости в наш мир.

P.S. Удалось составить полный список героев- подпольщиков, сотрудников больницы Минского гетто (1941 – 1943г.) Быть может, кто-то найдет среди них своих родных?

Главврач

Кулик

Врачи:

Ситерман,

Дворжец,

Сироткина,

Чарно

Лифшиц,

Минкин,

Альперович,

Керзон,

Бляхер,

Сафир,

Гальперина,

Кондратовская,

Тайц,

Карпилова,

Вапне,

Гордон

Медсестры:

Клебанова,

Чинок,

Соломоник,

Якубович.

Фармацевт:

Хаютин.

Обслуживающий персонал:

Смоляр – кочегар, руководитель подполья Минского гетто,

Фейгельман – кочегар, впоследствии- комиссар партизанского отряда.

Родова – сотрудница больницы, связная между городским подпольем и подпольем Минского гетто.

Лис – сотрудница больницы, сообщала об опасности при приближении к больнице подозрительных личностей.

Оригинал

От ред.belisrael

Ждем писем с рассказами о предках, участниках той страшной войны

Опубликовано 02.07.2020 22:00

***

P.S.

Сегодня исполняется 10 лет с даты установки мемориальной доски. Снимки, полученные несколько мин. назад из Минска от Евгении Валенто, которая с дедушкой, мамой и братом только что были там.

Роман Кулик с дочкой Мариной Соболевской

Роман Кулик с повзрослевшими внуками Антоном Соболевским и Евгенией Валенто

Антон и Женя

Опубликовано 03.07.2020 18:51

В. Рубинчик о минской топонимике

«Великолепная двадцатка»

В газете «Авив» за 2014 г. упоминалось, что Лев Шейнкман, руководитель белорусской организации евреев – ветеранов и инвалидов войны, предложил добиваться, чтобы в Минске появилась улица имени Леонида Левина. На доме, где жил заслуженный архитектор, Л. Шейнкман предлагал повесить мемориальную доску. В том же году агентство «Интерфакс» сообщило, что за улицу Левина в Минске агитировало и руководство одной местной «политической партии» (ЛДП, чего уж там).

Скорее всего, после того, как в 2015 г. имя архитектора было присвоено минской «Исторической мастерской» (и улочке в Жлобине), этот вопрос отпал. Так или иначе, предложения ветеранов и инвалидов побудили меня составить список евреев, ушедших из жизни раньше 2014 г. и заслуживающих следа в столичной топонимике. Я сознательно ограничился двумя десятками фамилий: разумеется, их могло быть куда больше.

Владимир Ботвинник (1938–2001). Многократный чемпион БССР и призёр чемпионатов СССР по боксу, чемпион СССР 1959 г., почетный мастер спорта, заслуженный тренер Беларуси. Косвенно «улица Ботвинника», посвященная именитому боксеру, стала бы и данью памяти его не менее известному однофамильцу (а возможно, и дальнему родственнику) – Михаилу Ботвиннику, многократному чемпиону мира по шахматам в 1948–1963 гг. Кстати, корни М. Ботвинника – тоже в наших краях, его отец родился в д. Кудрищино (ныне – Смолевичский район).

В. Ботвинник

Абрам Бразер (1892–1942). Знаменитый график и скульптор, заслуженный деятель искусств БССР (1940), героически погибший в Минске, где жил с 1920-х годов. Во время нацистской оккупации рисовал портреты немецких офицеров, одновременно собирая информацию для подпольщиков. Более подробно о Бразере и его вкладе в искусство см. здесь.
Целестин Бурстин (1888–1938). Один из основоположников математической науки в Беларуси, уничтоженный при Сталине. Далее цитирую slounik.org: «Д-р философии (1912), академик АН БССР (1931), проф. (1929). Окончил Венский университет (1911). С 1929 г. работал в БГУ, с 1931 г. директор Физико-технического института АН БССР. Научные труды по дифференциальной геометрии, дифференциальных уравнениях, алгебре. … Доказал фундаментальную теорему о вложении риманова пространства в эвклидово. Написал один из первых учебников для вузов по дифференциальной геометрии на белорусском языке». Сайт НАН РБ добавил о Бурстине: «Решил проблему Пфаффа для систем дифференциальных уравнений с частными производными, проблему Коши для этого типа уравнений».
Вайнрубы. В честь двух старших братьев названа улица в Борисове, где они родились, но их слава вышла далеко за пределы родного города. Генерал-лейтенант танковых войск Матвей Вайнруб (1910–1998) останавливал наступление вермахта в Сталинграде, а после освобождения Польши стал Героем Советского Союза. Полковник танковых войск, Герой Советского Союза Евсей Вайнруб (1909–2003) защищал Беларусь в 1941 г., также прославился в Висло-Одерской операции и при взятии Берлина. Зиновий Вайнруб (1917–?) в 1941 г. отличился при обороне Украины, во время переправы через Днепр, и в других эпизодах войны. Военврач Раиса Вайнруб (1917–1984) спасла множество бойцов во время финской кампании и Великой отечественной войны.

М. и Е. Вайнрубы

Макс Дворжец (1891–1942) – доктор медицинских наук, профессор, руководивший лечебным факультетом мединститута в 1937–1941 гг. Погиб в Минском гетто. Во многом благодаря М. Дворжецу, который до войны возглавлял «глазные отряды», призванные выявлять и лечить больных трахомой, эта болезнь практически исчезла в Беларуси. Между тем прежде она была настолько распространена, что даже попала в поэму Изи Харика «На чужом пиру» о Беларуси ХІХ в.: «Там слепнут глаза от трахомы».

М. Дворжец; С. Дречин

Семён (Самуил) Дречин (1915–1993). Артист и балетмейстер, около 60 лет отдавший искусству, – один из основателей балета в Беларуси. Лауреат Госпремии СССР 1950 г., народный артист БССР с 1954 г. При этом Дречин не вступал в компартию.
Яков Зельдович (1914–1987). Уроженец Минска, академик, трижды Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской (1957) и Государственной премии (четырежды!). Внес существенный вклад в теорию горения, детонации и ударных волн. В 1939–41 гг. вместе с Ю. Харитоном впервые провел расчет цепной реакции деления урана. В некоторых энциклопедиях называется «российским физиком», и в Москве (2014) появилась улица Зельдовича. В Минске пока лишь установлен бюст академика возле Института физики.

Я. Зельдович; С. Зорин

Семен (Шолом) Зорин (1902–1974). Уроженец Минска, до войны работал столяром, а затем, бежав из гетто, прославился как командир семейного партизанского отряда. Историк Василий Матох писал в 2008 г.: «В партизанском отряде №106 под командованием Семена Зорина находились в основном бывшие узники минского гетто. В его составе было 596 человек, из них 141 – в боевой группе. Хозяйственные группы еврейских семейных отрядов – портные, сапожники, пекари, медики, часовщики, ремонтники и др. специалисты – стали базой, обслуживавшей многие партизанские отряды». Один из членов того отряда Леонид Окунь говорил: «Семен Зорин был отличный командир, и только благодаря его уму и мужеству нас не раздавили каратели». Спасение нескольких сотен жизней – более чем весомая причина, чтобы дать улице благозвучное имя Зорина, но можно вспомнить, что минчанин проявил себя и как подрывник. Имел два ордена Отечественной Войны, орден Красной Звезды и партизанскую медаль.
Юлий Иргер (1897–1941). Слово «Беларускай энцыклапедыі»: «Белорусский ученый в области хирургии. Доктор медицинских наук (1928), профессор (1934). Заслуженный деятель науки БССР (1939). С 1934 в Минском медицинском институте, с 1932 одновременно руководитель Белорусского НИИ переливания крови». Очевидно, что сделал для минчан Ю. Иргер никак не меньше, чем первый российский нарком здравоохранения Н. Семашко, удостоенный «своей» улицы в нашем городе.

Ю. Иргер; М. Кроль

Михаил Кроль (1879–1939). По словам автора журнала «Здравоохранение» (2014), «белорусский учёный, организатор медицинского образования и медицинской печати». Родом из Минска, он получил европейское образование и успешно работал в Москве, но откликнулся на призыв белорусского правительства и в 1921 г. практически на «голом месте» создал в Минске медицинский факультет БГУ, став его первым деканом (с 1930 г. – первым ректором Белорусского медицинского института). С 1931 г. – академик, заслуженный деятель науки БССР. В 1939 г. был избран членом-корреспондентом АН СССР. В мединституте имя М. Б. Кроля увековечено, но почему бы не сделать его более известным на уровне города?
Лев (Лейб) Кулик (1908–1942). Главврач минской инфекционной больницы, расположенной на территории Минского гетто (до 1941 г. работал главврачом в Барановичах и Гродно). В 1941–42 гг. пытался организовать процесс лечения больных – что по тем временам само по себе было подвигом – и в то же время изо всех сил помогал подпольщикам, за что и был казнён гитлеровцами. О его роли в минском подполье можно прочесть в книгах Гирша Смоляра, которого Л. Кулик спас от смерти. В 2008 г. в Беларуси Л. Кулик был посмертно награждён медалью, а несколько позже на здании бывшей больницы, где он работал, появилась мемориальная доска (на ул. Кальварийской, 3а – без упоминания его имени), но всего этого явно недостаточно.

Л. Кулик и здание больницы, где сейчас детская музыкальная школа (доска видна между окнами слева от входа)

Моисей (Мойше) Кульбак (1896–1937). Классик еврейской литературы, один из самых популярных в мире писателей из Беларуси. Его роман «Зельменяне», где воспеты древний еврейский род и сам Минск, переиздаётся в ХХІ в. – через 80 лет после написания – и вызывает живую реакцию. Цитата из Ольги Бобковой: «Только в этом году услышала от Али С. об этом романе Кульбака. Нашла и прочитала. Счастливая. Автор заставил улыбнуться, похохотать, погрустить» (svaboda.org, 22.12.2012). Хороши и иные произведения М. К. – стихи, поэмы, пьеса «Бойтра», в 2014 г. опубликованная в журнале «Дзеяслоў» (перевод с идиша Феликса Хаймовича). Рожденный в Сморгони, Кульбак много лет жил в Минске, здесь же был арестован и расстрелян сталинцами. Реабилитирован при Хрущёве.

Сейчас, в 2020 г., я не настаиваю на том, чтобы в Минске появилась улица Мойше Кульбака. Увы, за год до своего ареста большой писатель помог «закопать» критика Хацкеля (Иехезкеля) Дунца (1897–1937). От имени Кульбака в газете «Літаратура і мастацтва» (10.09.1936) было опубликовано следующее: «Долгое время орудовал в еврейской советской литературе Дунец, и никто из писателей с него не сорвал маску. Характерно, что уже после того, как Дунца исключили из партии [1935 г.], Белгосиздат поручил ему перевод [на идиш] такой ответственной книги, как «Как закалялась сталь» Н. Островского. Понятно, что Дунец испортил эту книгу». Практические последствия это выступление имело: перевод книги Островского на идиш поручили Кульбаку. Поэтому я бы отдал предпочтение Зельманской улице (в честь героев романа)… или хотя бы Зельманскому переулку где-нибудь в районе Ляховки.

Иосиф Лангбард (1882–1951). О нем написано так много, что достаточно процитировать «Википедию»: «Заслуженный деятель искусств Белорусской ССР (1934), доктор архитектуры (с 1939). Один из выдающихся зодчих Европы XX века, чье художественное наследие оказало значительное влияние на развитие современной архитектуры. Его архитектурные работы в большой степени повлияли на формирование облика Минска и являются образцами белорусского зодчества». Впрочем, добавлю: Дом правительства, Дом офицеров, Театр оперы и балета – это всё его творения. Возле театра висит курьёзная мемориальная доска, где рядом стоят фамилии архитектора Лангбарда и президента Лукашенко, в ХХІ в. отдавшего распоряжение отреставрировать здание. Можно было бы переименовать в честь зодчего идущую к театру улицу Чичерина, тем более что вклад ленинского наркома иностранных дел в жизнь Минска неочевиден, а кроме того, в столице Беларуси несколько лет назад появилась улица Чичурина (созвучие названий может привести к путанице, если уже не приводит).

И. Лангбард

Осип (Иосиф) Лунц (1842–1930), терапевт, ученый, основатель в Минске системы противотуберкулезной помощи, председатель Общества минских врачей (1879–1883), инициатор первого в Беларуси детского санатория для больных туберкулёзом (1898), один из организаторов Белгосуниверситета (1921). Считается также, что Хоральная синагога – нынешний Национальный драматический театр им. Горького на ул. Володарского – построена по инициативе О. Лунца. Подробная статья о нём и его потомках – здесь.
Абрам Михельсон (1902–1971). Уроженец Минска, где трагически погиб от руки пациента. А. Михельсон был учеником Ю. Иргера, тоже доктором медицинских наук и профессором. Далее уместно процитировать сайт Белорусской медицинской академии последипломного образования (belmapo.by): «В 1958 г. организовано научное общество урологов Белоруссии, председателем которого являлся до 1970 г. С 1959 по 1969 гг. — главный уролог министерства здравоохранения БССР. В 1968 г. присвоено звание Заслуженного деятеля науки БССР». Описал «симптом Михельсона», разработал уникальные методики лечения.

А. Михельсон; А. Печерский

Александр Печерский (1909–1990). Уроженец Кременчуга, офицер Красной Армии, попавший в плен. Некоторое время содержался в минском «рабочем лагере» СС. А. Печерский известен во всем мире благодаря восстанию, организованном им вместе с другими узниками в лагере смерти Собибор (1943 г.). Многим из них удалось выжить после побега. Сам Печерский воевал в партизанском отряде на территории Беларуси; таким образом, имеются и формальные основания, чтобы назвать его именем столичную улицу. Кстати, улицы Печерского уже имеются не только в Кременчуге и Ростове-на-Дону, но и в израильском Цфате, где герой никогда не бывал.

Г. Пласков

Григорий Пласков (1898–1972). Уроженец Минска, выдающийся военачальник. Сам маршал Жуков ходатайствовал, чтобы генерал-лейтенанту артиллерии Пласкову присвоили звание Героя Советского Союза, но не сложилось… Как писал кандидат исторических наук Борис Долготович в «Вечернем Минске»: «В январе 1919-го Григорий Пласков начал службу в артиллерии и остался верен ей в течение 45 лет… был пять раз ранен, причем один раз настолько тяжело, что не только мог, но и не должен был возвращаться на фронт. Но генерал Пласков вернулся в строй, к своим боевым друзьям, даже не дождавшись полного излечения ран».
Соломон Розенталь (1890–1955). Уроженец Вильно, однако жил в Минске в конце 1900-х, в 1921–1931 гг., бывал у нас и в первой половине 1950-х гг. (похоронен в Ленинграде). Доктор медицинских наук, профессор, в своё время – один из самых авторитетных в СССР венерологов и дерматологов. Разработал множество методик лечения, которые во время войны очень пригодились при лечении раненых. Заведовал клиникой кожных болезней в БГУ, его многочисленные книги выходили и на белорусском языке. Придумал «жидкость Розенталя». «С. К. Розенталь с учениками разработал весьма эффективное лекарственное средство для лечения ран, жирной себореи и алопеции, не утратившее своего значения до настоящего времени», – писали специалисты с pharmjournal.ru в 2013 г. Прославился С. Розенталь также тем, что был первым чемпионом Беларуси по шахматам (в 1924 и 1925 гг.), хотя звание мастера спорта получил уже в Ленинграде (1934).

Л. Шапиро

Лев Шапиро (1864–1932). Цитирую некролог по изданию «Новый хирургический архив» (№ 3, 1932 г.): «12 января 1932 г. в Минске умер 68 лет от роду Л.Н. Шапиро – один из основоположников хирургии в Минске. По окончании Дерптского университета он проработал два года в Москве, в лечебнице “Кни”, а затем с 1890 г. работал в Минске. Здесь он имел свою хирургическую лечебницу; пользуясь большой популярностью среди местного населения и далеко за пределами Минска, он немало способствовал популяризации хирургии в Белоруссии. С 1900 по 1914 год заведовал хирургическим отделением Минской еврейской больницы, работал хирургом во время войны… Умер Лев Наумович от сердечного поражения, внезапно, во время лечения больного, работая до самого последнего момента своей жизни». Известен Л. Шапиро и как основатель первой на территории Беларуси школы по подготовке зубных врачей (1907).
Федор Шедлецкий (1924–1988). В некоторых источниках называется «первым партизаном из Минского гетто». Израильский историк д-р Ицхак Арад в книге «Они сражались за Родину: евреи Советского Союза в Великой Отечественной войне» писал о нём так: «Связь между подпольем Минского гетто и 208-м партизанским отрядом была установлена благодаря Феде Шедлецкому, появившемуся в гетто по заданию Сергеева, чтобы попросить юденрат помочь партизанскому отряду с одеждой и медикаментами. Деятель подполья Григорий Смоляр, встречавшийся с Шедлецким, обещал отправить партизанам помощь и предложил переправить к ним подпольщиков из гетто. В начале 1942 г. Шедлецкий вновь пришел в гетто с ответом от Сергеева, который согласился принимать евреев с условием, что они будут вооружены и снабжены медикаментами. Результатом этих контактов стал уход из гетто в феврале 1942 г. трёх групп общим числом 50 человек, в основном бывших военных. Шедлецкий взял на себя обязанности проводника». Уточнил сведения И. Арада в 2017 г. Феликс Хаймович – писатель, сын Бориса Хаймовича (одного из организаторов подполья в Минском гетто): «Федю Шедлецкого я знал лично, и достаточно близко: он дружил с моим отцом, а дружба эта началась в августе 1941 года в Минском гетто. Федя был связным отца. Не Сергеев направил его в гетто, а Исай Казинец направил его в лес на поиски партизан, чтобы выводить в лес людей из гетто. Казинец его связал и с Кабушкиным (Жаном), который, кстати, не один раз ночевал в доме, служившим штабом папиной подпольной группы. Немцы его искали, но им и в голову не могло придти, что “партизанский бандит“ прячется в гетто. Так что не Сергеев вышел на Шедлецкого, а Шедлецкий на отряды Сергеева и Покровского, действовавшие вместе. В партизаны Федя перешёл вместе со всей папиной группой, которую он и Миша Рудицер (обоим было по 17 лет) и выводили в лес. Первым же партизаном из Минского гетто считали не Федю, а моего отца. В книге Смоляра “Мстители гетто”, вышедшей в издательстве “Дер эмес” в 1947 году, раздел, посвящённый моему отцу, так и назывался: “Первый партизан из Минского гетто“».

Фото из книги Г. Смоляра. Справа налево: сидят А. Релькин и Ф. Шедлецкий, стоят Г. Гордон и Б. Хаймович

Фактически, начиная с осени 1941 г., Ф. Шедлецкий вместе со своими товарищами спас десятки узников гетто. В партизанском отряде он командовал разведгруппой, был награждён медалями «За Отвагу» и «Партизану Отечественной войны I степени». Возможно, влияние на дух людей имело даже большее значение, чем ратные подвиги: «Его смелость, его осознанное решение – никогда не носить жёлтую звезду на одежде, его уверенность в победе, были подобны глотку свежего воздуха» – об этом в 1994 г. рассказывал бывший узник Минского гетто Евсей Залан.

* * *

Конечно, наивно надеяться, что все названные фамилии найдут своё место на карте Минска, но тем, кто претендует на звание «общественных», а тем более политических деятелей, не помешало бы иметь такой список под рукой. Oбращения же «простых смертных» топонимическая комиссия при горисполкоме, как правило, игнорирует.

В списке – несколько врачей, и это неспроста. Считаю, что их труд недооценен в названиях столичных улиц, проспектов и переулков. Сейчас, во время эпидемии COVID-19, это ещё более очевидно, чем 5 лет назад.

Нужна в столице Беларуси и улица (проспект? площадь?) «Праведников народов мира», а лучше просто Праведников. Между прочим, готов согласиться со многими идеями, высказанными еще в 1993 г. художником Маем Данцигом в открытом письме к белорусскому правительству: тогдашний председатель объединения еврейской культуры имени Изи Харика предлагал, в частности, вернуть название «Еврейская» улице Коллекторной. «Не возвращено историческое название улице Еврейской в Минске. Этот вопрос остается нерешённым, несмотря на то, что все остальные улицы этой части города получили свои исконные названия», – говорил президент Всемирной ассоциации белорусских евреев Яков Гутман в речи перед депутатами Верховного Совета Беларуси (20.10.1994). Полный текст его выступления на белорусском можно прочесть здесь

Я бы приветствовал появление в Минске улицы Трёх Подпольщиков (Маши Брускиной, Кирилла Труса и Володи Щербацевича, публично казнённых нацистами 26 октября 1941 г. за связь с подпольем). О том, что неэтично было бы называть улицу в честь одной М. Брускиной – а такие предложения звучали – уже приходилось писать («Мы яшчэ тут!», № 32, 2007).

Кроме того, заслуживает внимания идея с улицей Владимира Высоцкого. Замечательный певец и актер (1938–1980) не раз приезжал в Беларусь, снимался у нас в кино и выступал с концертами. Его творчество до сих пор почитается самыми разными людьми, некоторые песни переводились на белорусский язык (например, Михасём Булавацким) и иврит (например, Михаилом Голдовским)… Присвоение улице его имени стало бы, между прочим, знаком покаяния за бестактность небезызвестного Пал-Изотыча, утверждавшего, что Высоцкий в Минске «потерпел фиаско», что его «обвели вокруг пальца» (см. подробнее: «Знамя юности» 23.03.1980 и здесь).

Подготовил Вольф Рубинчик,

политолог, член Союза белорусских писателей

wrubinchyk[at]gmail.com

Первая публикация – 18 мая 2015 года. Пять лет спустя вниманию читателей предлагается исправленный и дополненный вариант. Фото взяты из открытых источников.

Опубликовано 18.05.2020 19:29

Отклик

“Если быть объективным, в нынешней реальности шансы на свою улицу имеют только Лангбард и Зельдович” (Вадим Зеленков, краевед, г. Минск). Оказывается, В. З. (под ником “Минчанин”) обращался к властям с предложением об улице Лангбарда ещё 20 сентября 2007 г.

Сегодня, 19.05.2020, историк Иван Сацукевич, который входит в “топонимическую” комиссию при горисполкоме, ответил г-ну Зеленкову так: “Попробуем реализовать в ближайший год, главное, чтобы была новая большая улица – с этим из-за запрета на освоение ценных сельскохозяйственных земель проблемы” (пер. с бел.). Ура?

Добавлено 19.05.2020 14:14

***

Спрашивали – отвечаю

Об инициативе «улица имени Зиссера». Появилась интернет-петиция, где Ю. А. Зиссер (1960–2020) представлен так: «Меценат, общественный деятель, предприниматель, основатель портала TUT.BY, активный участник стартап-движения в стране, ментор, инвестор. Человек, не афишировавший свои подарки, но сделавший огромный вклад в сохранение и развитие белорусской культуры, национальной идеи и самоидентификации» (c 18.05.2020 она собрала почти 4000 подписей). В газете «Новы час» вижу и статью-обоснование.

Всегда радует общественная активность, которая идёт «снизу», не сопровождаясь угрозами и насилием. Бесспорно, Ю. Зиссер был заметным деятелем в Беларуси начала ХХI века, но… Вот в соседней России был принят закон, по которому «назвать улицу в честь умершего человека можно не ранее, чем через 10 лет после его смерти». Впрочем, правило не без исключений; улица Солженицына появилась в Москве уже через несколько месяцев после смерти писателя.

В законе РБ «О наименованиях географических объектов» сказано: «Географическим объектам могут присваиваться наименования в ознаменование исторических событий, а также имена лиц, имеющих заслуги перед государством и обществом». Российский «лаг» не предусмотрен; запрещается лишь прижизненное увековечение заслуженных людей в названиях географических объектов. Теоретически улица (или площадь, проезд, переулок…) могла бы получить имя Зиссера хоть завтра. Нужно ли?..

Имею основания сомневаться в том, что успешный предприниматель был велик во всех своих «ипостасях», перечисленных в петиции. Должно пройти несколько лет (возможно, пять), чтобы оценить влияние Юрия Зиссера на развитие Минска и Беларуси. Пока суд да дело, наследники долларового миллионера могли бы учредить мемориальную стипендию для молодых талантов. И/или выпустить о Ю. Зиссере книгу, благо многие вспоминают о нём.

В ближайшее время не собираюсь выступать ни «за», ни «против» предложения «назвать улицу города, чтобы быть благодарным за всё, что он сделал для страны», поддержанного, в частности, дочерью Ю. Зиссера Евгенией. Но если бы пришлось выбирать, я предпочёл бы видеть в родном городе всё-таки улицу Иосифа Лангбарда или, к примеру, Соломона Розенталя, чьи труды не забыты и спустя десятилетия после смерти авторов.

После выхода «Великолепной двадцатки» художник Андрей Дубинин напомнил о замечательном минском докторе Сергее Урванцове (1863–1937), инициаторе создания в городе «скорой помощи», не отмеченном, однако, в городской топонимике. Разумеется, я двумя руками «за» улицу (или даже проспект) Урванцова.

В. Рубинчик, г. Минск

20.05.2020

Опубликовано 20.05.2020 13:33

* * *

Уход Ю. Зиссера в мир лучший опять всколыхнул тему увековечения памяти людей, оставивших заметный след в истории города и общества.

В. Рубинчик подмечает про закон соседней Российской Федерации, что «назвать улицу в честь умершего человека можно не ранее, чем через 10 лет после его смерти». Мне на ум приходят воспоминания о смерти Папы Иоанна Павла ІІ (в то время я как раз был в Италии). Традиционно для горячих итальянцев, сразу поднялась кампания «Santo subito» – то есть требование объявить главного иерарха католического мира святым без предварительных процедур (то же случилось по смерти падре Пио, знаменитого францисканского монаха). На такие случаи католическая церковь за свою долгую историю выработала механизм – процедура рассмотрения и утверждения человека в статусе официально признанного святого может быть не ранее пяти лет после его смерти. Страсти утихают, свежесть утраты проходит, и сам человек может быть оценен в некоей исторической перспективе. Видимо, опыт сгоряча утверждённых персон не всегда проходил испытание временем.

Думаю, это применимо и в нашем случае.

В материале В. Рубинчика я выделил бы среди несомненно достойных фигур несколько моментов, отозвавшихся во мне лично. Безусловно, это улица (или переулок) Зельманцев (у автора Зельманская), также историческая Еврейская улица и улица Трёх подпольщиков.

Андрей Дубинин, г. Минск

20.05.2020 22:54