Tag Archives: коллаборанты

Или крестик, или трусы…

Борода у этого анекдота длиннее, чем у «самого» Дугина. Тем не менее актуальным остаётся он (фиксируемый с 1980-х анекдот).

Решил еврей прийти в общую баню, а чтобы никто не догадался о его еврействе, надел крестик на шею. Парится со всеми, естественно, голышом, все на него таращатся – то на крест, то на обрезанную деталь в образе. Тут один не выдерживает и говорит: «Лев Пейсахович, вы уж или крестик снимите, или трусы наденьте…»

Вспомнилась мне эта немудрёная история (по другим источникам, дело было на нудистском пляже), когда обнаружил в «СБ» 23.08.2022 анонс конкурса им. Ивана Шмелёва. На официальном портале Белорусской православной церкви приглашение участвовать в конкурсе для школьников тоже имеется.

Иван Сергеевич Шмелёв (1873–1950) – небесталанный литератор «консервативно-христианского направления», 100 лет назад эмигрировавший из России и умерший во Франции. Но вот о чём издавна свидетельствует википедия:

Годы Второй мировой войны провёл в оккупированном нацистскими войсками Париже, где сотрудничал с прогерманской газетой «Парижский вестник». Он активно поддержал нападение гитлеровской Германии на СССР. Историк Сергей Мельгунов записал 27 июля 1941 года в дневнике: «Шмелёв так и говорит: с фюрером — Бог». В письме к О. А. Бредиус-Субботиной от 30 июня 1941 года Шмелёв восклицал: «Я так озарён событием 22. VI, великим подвигом Рыцаря, поднявшего меч на Дьявола. Верю крепко, что крепкие узы братства отныне свяжут оба великих народа. Великие страдания очищают и возносят. Господи, как бьётся сердце моё, радостью несказанной».

Наступление немецких войск под Москвой Шмелёв, по собственному признанию, воспринял как вступление преподобного Сергия Радонежского в свою вотчину; окружение советских армий — как осуществление надежд на духовное воскресение России, изложенных им в повести «Куликово Поле»: «…Я услыхал фанфары, барабан — в 2 ч. 30 мин., — специальное коммюнике: прорван фронт дьявола, под Вязьмой, перед Москвой, армии окружены… идёт разделка, Преподобный в вотчину свою вступает, Божье творится…» (из письма к О. А. Бредиус-Субботиной от 9 октября 1941 года).

На молебне, отслуженном в Париже после оккупации Крыма в ноябре 1941 года, Шмелёв, как он сам писал, благодарил Бога за «отнятие Крыма от палачей и бесов, от мучителей». В письме Ивану Ильину он объяснял свою радость по поводу захвата Крыма немецкими войсками так: «… Всё равно: отняли у бесов Кр(ым) немцы, союзники, белые ли войска… одно было в душе: умученные не в их власти, не в их злобе!.. Не Крым от России отнят: священный прах вырван из окровавленных лап убийц…».

Приветствуя военные успехи вермахта, Шмелёв писал: «…Так крепко верю и так ярко чувствую, что славянская и германская души — широкие, большие души, и могут понять одна другую». Он поддерживал решение части русских эмигрантов воевать против СССР в составе армии Власова, воспринимая их участие во Второй мировой войне как Вторую Гражданскую: «…ехать на восток биться с большевиками. <…> Это бой с бесовской силой… и не виноват перед Богом и совестью идущий, если бесы прикрываются родной нам кровью»

Своеобразная, короче говоря, личность… То, что на сайте «СБ» фамилия Шмелёва соседствует в разделе «Культура» с именем Пимена Панченко, белорусского поэта, боровшегося против нацизма в рядах Красной Армии, – едкая ирония судьбы (почти не сомневаюсь, что редакторы-и-верстальщики не планировали нарочно сей постмодернистский акт «по ту сторону добра и зла»). Однако я сейчас о другом.

Сколько ушей прожужжало и плешей проело издание «администрации президента», давая слово здешним идеологам, гнобившим Наталью Арсеньеву (1903–1997)! Напомню, в оккупированном Минске 1941–44 гг. поэтесса работала, среди прочего, в прогерманской «Беларускай газэце»; главным её занятием была редактура чужих материалов, но публиковала и свои (заметки, стихи). Факт работы в коллаборантском издании симпатий сам по себе не вызывает, да что-то не видел я за подписью Арсеньевой панегириков Гитлеру, СС или вермахту – имей они место, их бы уже давно раскопали исследователи… Но вот как бесились витийствовали любимые авторы sb.by в 2021–2022 гг.:

Игорь Марзалюк, 10.02.2021: «Фашисты, когда приехали в Минск, привезли с собой представителей белорусской эмиграции. И именно она составила костяк (сначала 20 человек, потом 50) тех, кто возглавил оккупационную администрацию в городе… С точки зрения морали это [Франц Кушель и Наталья Арсеньева] были просто отвратительные люди, ренегаты ренегатов. Они состояли на службе у НКВД, у Арсеньевой есть даже стихи, посвященные Сталину и Ленину».

Василий Гедройц, 25.03.2021: «Женой Кушеля была поэтесса Наталья Арсеньева, коллаборантка, тоже покланявшаяся [sic] бело-красно-белому флагу. Кстати, именно Наталья Арсеньева в июне 1942 года на торжественном заседании “Белорусской народной самопомощи” как председатель женского комитета БНС от имени белорусских женщин вручила палачу белорусского народа Кубе герб «Погоня» и букет цветов… У Арсеньевой, женщины-поэта, ни одна клеточка души не вздрагивала, не воспротивилась творимому злу и жестокости. Не откликнулась на боль, страдания и жертвы народа. На дым Хатыни и множества других деревень. Беларусь у нее тихая и приветливая (имеется в виду известнейшее стихотворение Н. А. «Малітва», или «Магутны Божа», впервые опубликованное осенью 1943 г. – В. Р.) к Гитлеру, его идеям (! – В. Р.). И Гитлер откликнулся на призывы (!! – В. Р.). Щедро рассыпал лучи испепеляющего все живое на Беларуси огня».

Сергей Клишевич, 16.07.2021: «В 1943-м нацисты и их приспешники из числа предателей сжигают Хатынь, а Наталья Арсеньева пишет стишок “Магутны Божа”, который стал гимном (лишь в 1947 г. это стихотворение было положено на музыку Н. Равенским. – В. Р.) тогдашних полицаев, а сегодня является гимном партии КХП — БНФ и пиарится в качестве истинно белорусского».

Наталья Голубева, 28.07.2022: «Хочу остановиться на большой работе, которую мы проделали с Белтелерадиокомпанией. В 16-серийном цикле документальных фильмов “Засекреченная война”, где на основе документов службы внешней разведки, наших спецслужб мы четко и ясно показали, кто были все эти Кушели и Арсеньевы – предатели, которые с 1930-х годов вербовались, и как работали западные спецслужбы для того, чтобы создать эту среду». И т. д.

Подходить к литпроцессу (и к творчеству вообще) можно по-разному, но в целом человечество склонно: а) смотреть сквозь пальцы – если не прощать – грехи многолетней давности; б) отделять «общественную деятельность» автора от его произведений. Например, писателя Кнута Гамсуна в современной Норвегии издают, несмотря на то, что он похваливал Гитлера; скажу больше, Гамсуна и в послевоенном СССР издавали.

Заслуживает внимания то, что Джордж Оруэлл писал о Сальвадоре Дали, который в 1930–40-х заигрывал с диктатурами: «Нужна способность держать в голове одновременно оба факта: и тот, что Дали хороший рисовальщик, и тот, что он омерзительный человек. Одно не обесценивает другого. От стены мы прежде всего требуем, чтобы она стояла. Коли стоит – хорошая стена, а какой цели она служит – это уже отдельный вопрос. Но даже лучшую в мире стену следует снести, если она опоясывает концентрационный лагерь» (перевод с англ. В. Мисюченко). Вместе с тем… очерк Оруэлла был написан «по горячим следам», в 1944 г. Сейчас, в ХХІ в., вред от эскапад «короля сюрреализма» явно выдохся – ценность же лучших работ Дали, напротив, возросла.

Дж. Оруэлл с козой, С. Дали с козлом (козёл справа). Фото отсюда и отсюда

Полагаю, некоторым пора бы уже прекратить «наезды» на Наталью Арсеньеву за стих 1943 г. и за то, что она пыталась выжить в Минске, занятом и наполовину разрушенном немцами. Тщательнее разобраться в её биографии не помешало бы, но преступлений, не имеющих срока давности, поэтесса вроде как не совершала. Что касается «пронацистской пропаганды», то, по-моему, шеф Арсеньевой Владислав Козловский (редактор «БГ») и муж Франц Кушель (редактор журнала «Беларус на варце») с их юдофобскими статьями «замазались» в таковой куда больше. Правда, Максим Осипов писал в той же «СБ» (20.01.2021) о подпольщике Константине Немчике: «был арестован и погиб в минской тюрьме: его выдала оккупантам Наталья Арсеньева…» но, как водится, без доказательств.

Наталья Арсеньева и Максим Танк, 1936 (?)

Если же «красно-зелёная Беларусь» намерена в 2020-х годах жесточайше клеймить всех, кто 80 лет назад сказал/написал в пользу агрессоров нечто антисоветское, и тех, кто ныне «пиарит коллаборантов», то начинать следовало бы с И. С. Шмелёва и себя (см. выше). Ничем армия Власова не была лучше «Белорусской народной самопомощи» – даже, пожалуй, хуже. «По совокупности обстоятельств».

Вольф Рубинчик, г. Минск

24.08.2022

w2rubinchyk[at]gmail.com

Опубликовано 25.08.2022  10:13

Водгук

Дзякую за артыкул пра Шмялёва — прачытаў з задавальненнем. Адразу па аналогіі прыгадаў фразу, якую прыпісваюць Герынгу: “Хто ў люфтвафэ габрэй — вызначаю я”. Беларускія ідэолагі да вызначэння “калабарантаў” даўно падыходзяць выбарачна, грунтуючыся на ідэалогіі расійскага імперыялізму.

Зміцер Дзядзенка, г. Мінск
Дададзена 30.08.2022  10:55

Научная работа или пропаганда? Казус Екатерины Деревянко (Брянск)

00:02, 8 мая 2019

«Сказали, что пишу об антигероях. Решили тихонько избавиться»

Историк рассказала о советских предателях и их помощи фашистам. Теперь ее пытаются уволить

Бургомистр Локотского самоуправления Бронислав Каминский в окружении офицеров немецкой полиции

Бургомистр Локотского самоуправления Бронислав Каминский в окружении офицеров немецкой полиции
Фото: Wikipedia

 

Историк Екатерина Деревянко, сотрудница Брянского госархива, оказалась на грани увольнения из-за того, что чиновникам не понравилась «непатриотичная» научная статья о пособниках немецких оккупантов. Претензии предъявили несмотря на то, что работа основана на исторических документах. Деревянко упрекают в том, что она пишет об антигероях вместо того, чтобы заниматься, к примеру, знаменитыми брянскими партизанами. Коллеги-ученые вступились за Екатерину и ее право заниматься историей. В интервью «Ленте.ру» историк-архивист рассказала о сути претензий, о других пострадавших ученых и о проблеме освещения подобных тем.

«Передали претензию, что я пишу об антигероях»

«Лента.ру»: Расскажите, что, собственно, произошло с вашей статьей.

 

Екатерина Деревянко: В 2016 году была опубликована научная статья о Локотском округе, за подписью историка Екатерины Деревянко, а не работника Госархива. Это ключевой момент.

В нынешнем году в архив пришел запрос от Музея Победы [на Поклонной горе в Москве]. Они постоянно меняют экспозицию и попросили пополнить ее какими-то новыми документами. В качестве иных материалов я предложила свою статью — уже как работник госархива. Все материалы прошли рецензирование. Этим занимается департамент культуры, которому мы подчиняемся. Они могли бы завернуть мою статью, сказать, что она не в контексте, что она не подходит. Но ее пропустили свободно, и она пошла в музей с визой департамента культуры.

И вдруг возникли претензии. У кого?

Я точно не знаю. Через директора госархива я узнала, что есть некий академик, который написал разгромное письмо по поводу моей статьи. Мол, чуть ли не я сама — коллаборант. Еще мне передали претензию, что я пишу об антигероях вместо того, чтобы писать о героях.

Но это все на словах. Мне никто этого письма от академика не показал и его имени не назвал. Было бы интересно поговорить с ним, понять, в чем конкретно заключаются его претензии, подискутировать в переписке. Ведь так принято в научной среде уже многие века.

Как вы сами относитесь к этой своей статье? Хотите за нее биться?

Я не считаю изложенное в ней истиной в последней инстанции. К статье можно придраться. Можно поднять вопрос о том, почему я не включила вот это и это. Готова доработать материал, если получу к тому разумные доводы. Но никакой конкретики нет. У меня даже есть мнение, что никакого письма от академика нет, а просто кто-то из областной администрации на меня ополчился.

Давайте попробуем разобраться в сути претензий. Вы и правда пытались оправдать коллаборантов? В статье есть данные об экономических и культурных успехах администрации времен оккупации. Как это понимать?

Статья написана на основании документов Локотского самоуправления, в которых сами коллаборационисты описывали свою деятельность. Конечно, в этих текстах не могло быть самобичевания, самокритики. Они же писали о себе. Моя роль в том, что я эти документы ввожу в научный оборот, но я ни в коем случае не поддерживаю изложенные там идеи.

Да, Локотской округ был одним из самых больших административных образований коллаборантов. Там проживало около полумиллиона человек — по существу, это предатели. И я задаюсь вопросом: как это произошло? Где корень зла?

А моя статья — это лишь один из элементов огромной мозаики, который открывает взгляд на происходившее по ту сторону фронта. Конечно, этот элемент необходимо правильно разместить в общей картине. Этим может заняться кто угодно, ведь статья в открытом доступе. Она сугубо научная. Я в статье не пытаюсь проводить параллелей, где было лучше, а где хуже. Не пытаюсь обелить коллаборантов. Просто размышляю над причинами.

Эти люди — предатели и убийцы. Это люди, которые поддержали оккупантов. Они не только экономическую и культурную жизнь восстанавливали в округе, а проводили в жизнь репрессивную политику. Об этом также есть документы. Если мы в них заглянем, то увидим, что только в поселке Брасово сожжено и расстреляно почти шесть тысяч человек. Как же нам относиться к коллаборантам? Вариантов нет.

 

Но вас все равно попросили уволиться?

Сначала мне сказали, что необходимо переписать статью. Потребовали добавить туда акты ЧГК (Чрезвычайной государственной комиссии), чтобы мы могли аргументированно сказать начальству, что не поддерживаем предателей. Я согласилась, статью переписала. Но чиновники на этом не успокоились. Департамент потребовал меня наказать, а именно — перевести из Госархива в ЦДНИБО (Центр документации новейшей истории Брянской области — прим. «Ленты.ру»), бывший партийный архив. Пусть, мол, она идет туда и пишет о героях-партизанах.

Я уже была готова и на это согласиться, но начальство и этим не удовлетворилось. Решили от меня избавиться и тихонько уволить «по собственному желанию». Вот здесь я возмутилась, так как не считаю себя виноватой.

«Чиновники боятся этих тем»

Я занимаюсь наукой и имею право на мнение. У нас вообще-то свобода слова. И, опять же, я не настаивала на необходимости направить статью в музей. Департамент на стадии рецензирования мог ее остановить, но не сделал этого. А зачем тогда нужен этот фильтр? Почему они не возьмут ответственность за поставленную подпись?

Неприятно, что этот скандал наложился на основную тему, которой я занимаюсь, — историю Холокоста. Наша область в этом плане впереди планеты всей. Мы открыли «Аллею праведников» на набережной в центре города, и выставка у нас была «Дорогами памяти» — единственная и уникальная для России после Центра толерантности. Выставка эта посвящена Холокосту и оккупационному режиму на Брянщине.

 

Теперь мы хотим открыть музей Холокоста. Я как раз над этим сейчас работаю. Другими словами, планов много, и получается, что всей этой моей деятельности перекрываются ходы.

Освещение Холокоста тоже вызывает неприязнь у чиновников?

И Холокост, и коллаборация — это темы сложные для освещения, обсуждения и понимания. От исследователя они требуют профессионального подхода — без штампов, а от слушателей — некой подготовки, достижения определенного уровня восприятия.

Наши местные чиновники боятся этих тем и считают, что лучше их не трогать, не углубляться. Они хотят, чтобы мы занимались чем-то более известным, удобоваримым.

А конфликты ученых с чиновниками у вас в Брянске раньше были?

У нас было и такое, когда доставалось независимым историкам. Я говорю об Андрее Кукатове. Как-то он помогал немецкому ученому Штопперу, который работал у нас в архиве, а потом вернулся на родину и защитил там докторскую диссертацию. Труд Штоппера был впоследствии признан в России экстремистским материалом, а на Кукатова обрушились за то, что он привез из Германии снимки, сделанные немецким солдатом во время оккупации в Клинцах, у нас на Брянщине.

Понятно, что эти фотографии постановочные, и мы должны их рассматривать в соответствующем ракурсе. На них счастливые детские лица, танцы народного коллектива какого-то, и так далее. Однако они все равно имеют для нас определенную ценность, даже в краеведческом плане.

А Кукатова после открытия выставки в областной библиотеке обвинили в оправдании оккупационного режима. Экспозиция была со скандалом сорвана.

«Нельзя оперировать советскими штампами»

Давайте вернемся к коллаборантам. Каковы вообще были причины столь широкой поддержки оккупантов на Брянщине? Последствия Большого террора и коллективизации?

Да, до революции эти территории — Локоть, Брасово — принадлежали лично великим князьям Романовым. Соответственно, царская фамилия пыталась внедрить здесь передовые методы экономики, техническое оснащение. Такое отношение сформировало класс крепких, зажиточных крестьян. Поэтому коллективизацию здесь восприняли очень болезненно. Раскулачено было каждое второе хозяйство. Кого-то осудил НКВД, кого-то лишили земли и выслали, кого-то лишили избирательных прав.

Об этих проблемах хорошо знали немцы, и когда они пришли сюда, то с целью получения поддержки населения предложили свою программу — возвращение частной собственности и так далее. Конечно, в основном это просто декларировалось — немцы не собирались давать местным жителям никаких реальных прав, но появились выборные должности старост. Предпринимались и другие попытки заигрывать с населением путем налаживания бытовой жизни. Все это сопровождалось тотальной и продуманной до мелочей фашистской пропагандой. При этом, несмотря на все усилия оккупационных властей, в регионе существовало мощнейшее партизанское движение.

Об этом забывать нельзя. Об этом уже очень много написано, много сказано, но есть и свои сложности. Ведь были те, кто переходил с одной стороны на другую по нескольку раз. Были и такие, кто терроризировал местное население. Здесь тоже нельзя оперировать советскими штампами 50-х годов.

«Зарплата у меня смешная»

Что вы уже сделали, чтобы себя защитить?

Я рассказала о происходящем в соцсетях. Откликнулся наш местный телеканал «Городской», израильское телевидение ITON.TV, и завертелось обсуждение среди профессионалов, занимающихся исследованием темы коллаборационизма. Написаны письма в администрацию области, которые подкреплены рецензиями ученых-историков Дмитрия Жукова, Ивана Ковтуна, Григория Рейхмана. В них говорится, что можно обсуждать и дискутировать, но нельзя наказывать исследователя. Есть также открытое письмо на имя губернатора от Вячеслава Шатохина, который занимается изучением истории эвакуации евреев на территорию Средней Азии. Он юрист по образованию, работает в Америке.

Но я до сих пор не знаю, кто именно настаивает на моем увольнении, кому именно так сильно не понравилась моя статья.

Коллеги вас поддерживают или, наоборот, сторонятся?

У нас [в госархиве] всего несколько человек занимаются научной деятельностью. Они меня поддерживают. Другие погружены в работу технического характера и не в курсе происходящего.

В Госархиве Брянской области я тружусь с 1999 года. У меня много друзей и хороших знакомых среди российских ученых и в международной среде, так как я постоянно участвую в семинарах, конференциях, стажировках, как у нас, так и за границей. Мне очень приятно, что пишут и незнакомые люди, высказывают добрые слова в мой адрес. Видимо, тоже сталкивались с непрофессиональным, некомпетентным отношением российских чиновников.

Но ведь с вашей стороны были соблюдены все формальные процедуры. И как теперь быть другим ученым? С чисто бюрократической точки зрения — непонятно…

Да, получается, что раз они в департаменте это пропустили — значит, проявили халатность? Читали они статью или нет — мне неизвестно. Впредь я не буду направлять свои материалы куда бы то ни было через Госархив. В этом была ошибка. Нужно действовать как индивидуальный исследователь, тогда спрос будет только лично с тебя.

Почему вы, имея знакомства в Москве и за границей, продолжаете жить и работать в Брянске? У вас высокая зарплата?

Этой мой родной архив, и я очень хорошо знаю состав хранящихся тут документов, что позволяет мне успешно заниматься интересующими меня и востребованными темами. Здесь живут люди, с которыми мне удается заниматься разными серьезными проектами.

Зарплата у меня смешная, если честно, чтобы за нее как-то бороться. Я занимаюсь делом, которое люблю, и там, где мне хочется. Переезжать и увольняться я не собираюсь. Настроена на борьбу. Сейчас меня мотивирует желание отстоять свое право на дальнейшую исследовательскую деятельность.

Вы не думаете, что из-за всей этой истории брянские чиновники будут видеть в вас скорее общественного деятеля, чем историка?

Нет, я не хочу добиваться чьих-либо увольнений, наказаний для кого-то. Мне кажется, что чиновники задумаются и просто оставят меня в покое. В любом случае, мяч на их стороне.

Оригинал

Опубликовано 13:05.2019  13:34

Лев Симкин. К Международному дню памяти жертв Холокоста 

ЛЕВ СИМКИН: «Кто не знает, откуда он пришел, не будет знать, куда ему идти»

Автор: Шауль Резник

Кем был обергруппенфюрер СС и генерал полиции Третьего рейха, который руководил уничтожением евреев на оккупированной территории СССР? Что говорили в свое оправдание коллаборационисты? В чем плюсы и минусы фильма «Собибор»? Наш собеседник, доктор юридических наук, профессор Лев Симкин, изучил историю Холокоста через уголовные дела и свидетельские показания, он взялся за перо, чтобы рассказать правду о жертвах, о героях и о палачах. Международному дню памяти жертв Холокоста посвящается…

– «Его повесили на площади Победы» – это уже третья ваша книга о Катастрофе. Что нового о человеческой природе вы узнали за годы, проведенные в архивах? 

– Примитивное понимание тезиса Ханны Арендт о банальности зла таково: зло настолько банально, что, коснись оно любого – человек становится злодеем, как тот же Фридрих Еккельн. Но, покопавшись в судьбах своих персонажей, самых страшных убийц, и прежде всего Еккельна, я подумал, что все-таки они не настолько банальны. Тот же Рудольф Хёсс, будущий комендант Освенцима, еще в 1923 году вместе с Мартином Борманом совершил убийство. Да и для Еккельна творимое им зло было не просто работой, позволявшей ему самовыражаться, он сам был беспримесным злом.
Первая моя книга была о жертвах и о тех, кто их мучил: о лагере Собибор, о восстании, об организаторах, о том, как среди жертв появились герои. Вторая была о коллаборационистах, и только потом я подошел к палачам, нацистам. Было трудно влезть в их шкуру и представить, какими были немцы того времени. В общем-то, я и сегодня не очень их себе представляю, но книги основаны на документах, уголовных делах, воспоминаниях. И на знакомых мне психологических типажах.
Если мы говорим о таких пособниках нацистов, как вахманы, то они являлись советскими военнопленными и были поставлены в нечеловеческие условия. А вот организаторы, те самые страшные убийцы, ни в какие условия поставлены не были. И те, которые были бухгалтерами смерти, как Эйхман, и те, кто непосредственно организовывали весь этот ужас, – коменданты концлагерей, как Рудольф Хёсс, эсэсовские начальники, как Фридрих Еккельн, который, как я полагаю, и начал Холокост, – они все-таки не были банальными личностями. 

– В каком смысле?

– У каждого в биографии имелось что-то, что привело их к злодействам. К тому же палачи специально отбирались нацистскими вождями. В лагерях смерти служили те, кто еще до начала войны реализовывали программу эвтаназии «Т-4» по умерщвлению психически нездоровых людей. Немцев, между прочим, тогда речь еще не шла о евреях. И, конечно, большую роль сыграли условия, которые сложились в Германии тех лет: это и горечь поражения в Первой мировой, и последовавший экономический спад, и безработица, и антисемитизм, который был невероятно распространен. Но при этом на передний план выдвинулись люди либо с преступным прошлым, либо убежденные, а не просто бытовые, антисемиты.
Тот же самый Эйхман говорил, что он лишь бухгалтер, лишь чиновник, и окажись на его месте кто-то другой, было бы то же самое. Но выяснилось, что это не совсем так, или даже совсем не так. Эйхман проявлял большое усердие, был убежденным антисемитом, считал, что надо освободить землю от еврейского народа.

– Вы сказали, что можно изучать поведение нацистов через призму современных типажей. Это звучит довольно парадоксально. Можете привести конкретный пример?

– Один из основных вопросов, который меня мучал: кто отдал приказ убивать евреев? Гитлер? Гиммлер? Геббельс? Когда начинаешь разбираться в документах, становится понятно, что вряд ли этот приказ существовал, во всяком случае, до конференции в Ванзее, а это уже 1942 год. Но ведь в массовом порядке евреев стали убивать с 22 июня 1941 года. И Бабий Яр был до совещания в Ванзее. И Рижское гетто, и всё остальное тоже было до того. Кто это решил? Почему?
И вот я представил себе психологию чиновников. И понял, что все эти эсэсовские начальники для того, чтобы отчитаться, как они доблестно служат рейху, начали убивать безо всякого приказа. Был приказ, но об уничтожении евреев-диверсантов, коммунистов, а никак не поголовно женщин, детей, стариков. А они «камуфлировали» евреев под партизан, под диверсантов. Возьмем тот же Бабий Яр, когда нацистам пришла в голову идея обвинить евреев во взрывах зданий на Крещатике.

Лев Симкин (фото: Eli Itkin)

– Заминированные незадолго до отступления Красной армии оперный театр, музей Ленина, почтамт и так далее.

– Оккупационная служба безопасности (а ею руководил Еккельн) должна была всё проверить на предмет взрывчатки, но они ничего не сделали. Нацисты прикрывали собственный недосмотр. И для того чтобы показать, что виновные найдены, оккупанты обвинили евреев, которые остались в городе, больных, стариков, женщин. Отчитались, что приняли меры и расстреляли тридцать с лишним тысяч человек. Черты характера Еккельна вовсе не уникальны, их легко распознать в современниках. Мне знакомы люди, которые способны идти на подлости из-за карьерных соображений. А в этом человек, к сожалению, может дойти до многого.
Конечно, соответствующим образом должно было быть устроено государство, чтобы такие, как Еккельн, получили возможность безнаказанно злодействовать. Но ведь и оно само – кровное детище таких, как Еккельн, вот в чем дело. Это ведь они убивали, а не Гитлер с Гиммлером, восседавшие наверху кровавой пирамиды. Больше того, не без их участия страшная логика завела вождей рейха туда, куда она их завела.

Отнять героя

– Учитывая, что ваша первая книга была посвящена восстанию в Собиборе, как вы относитесь к одноименному фильму?

– У меня двойственное отношение. С одной стороны, благодаря «Собибору» Хабенского зрители узнали о великом герое войны Александре Печерском. И полюбили внезапной и нервной любовью, как джаз в одном из очерков Ильфа и Петрова. Но при этом этническая принадлежность Печерского немножко затушевывается.

– В фильме он выглядит таким образцово-показательным советским человеком.

– Он был техником-интендантом второго ранга, лейтенантом Красной армии. Печерский действительно имел лучшие черты советского офицера. Всё это чистая правда. Но все-таки это прежде всего герой еврейского народа. Или не прежде, но одновременно. Ведь всё это происходило в лагере, созданном специально для уничтожения евреев, и там были одни евреи. В фильме же речь идет об интернациональном восстании. А Печерский, повторюсь, – великий герой еврейского народа. Я побаиваюсь, что этого героя у нас отнимают. 

– Как вы сами узнали об Александре Печерском?

– Я юрист и, проводя исторические изыскания, изучаю прежде всего материалы архивных уголовных дел. Уголовное дело – не роман, в нем не так-то легко обнаружить вещи, интересные обычному читателю. Но когда ты знаешь, где начать, где закончить, где повторяющиеся документы, что надо читать, что можно пропустить, тогда тебе немножко легче. Шесть лет назад я был в Вашингтоне, изучал копии одного уголовного дела и вдруг наткнулся на показания Александра Печерского в суде и на предварительном следствии. Эти документы никто не видел. Дело большое, многотомное, ни у кого, видимо, не доходили руки ни в Киеве, где оно находится, ни в Вашингтоне, где была копия.
Я просто поразился. Конечно, это совершенно новый материал, и он меня заинтересовал, я знал об этом герое, но как-то нечетко. Оказалось, что существует архив Михаила Лева. Это известный писатель, друг Печерского, тоже был в плену, бежал, партизанил. Лев впоследствии работал в журнале «Советиш геймланд». Он жил в Израиле, я к нему приехал, он незадолго до своей кончины передал свои материалы. К тому же живы родственники Печерского, в том числе в Америке, я с ними со всеми разговаривал, и возникло желание об этом рассказать.
Когда пять лет назад вышла книга, я ездил в Израиль, рассказывал о ней. Тогда мало кто знал о Печерском, и все буквально удивлялись: надо же, человек восстание организовал. У меня были три передачи на «Эхо Москвы», я много писал в разных газетах, выступал на телевидении, не я один, конечно, и люди постепенно заинтересовались. Это, конечно, прежде всего заслуга историков, назову Леонида Терушкина, Арона Шнеера, израильского журналиста Григория Рейхмана и активистов созданного несколько лет назад Фонда Александра Печерского. Сейчас о Печерском появилось очень много всего, но у меня всё равно выйдет дополненная, исправленная, фактически новая книга под названием «Собибор. Послесловие».

Лев Симкин (фото: Eli Itkin)

– Есть ли какие-либо неожиданные факты, которые приведены в книге «Его повесили на площади Победы»? Какие-нибудь переплетения добра и зла, предательства и подвига?

– Я привожу воспоминание Эллы Медалье, хорошо мне известной, о том, как она спаслась, когда расстреливали Рижское гетто. Мне показалось странным, что ее привезли к самому Еккельну, обергруппенфюреру СС, генерал-полковнику. Ее, одну из многочисленных жертв! Как она могла к нему попасть? Это всё равно, что ее к Гитлеру привезли бы.
Вдруг я нахожу в немецком архиве 50-х годов рассказ адъютанта Еккельна про эту самую историю. В те годы он не мог знать о воспоминаниях Эллы Медалье. И таких историй всплывает множество.
Моя книга состоит из коротких рассказов о разных людях, событиях – это всё включено в исторический контекст. Истории действительно поразительные, там есть и любовь, и преступления. Вот, например, Герберт Цукурс, который сегодня — едва ли не национальный герой Латвии. При этом он участвовал в самых тяжких преступлениях нацистов. Но я привожу свидетельские показания спасенной им девушки Мириам Кайзнер, которые она давала еврейской общине в Рио-де-Жанейро, куда была вывезена Цукурсом.

Последнее слово коллаборациониста

– Почему вы выбрали именно Фридриха Еккельна? Среди палачей есть куда более громкие имена.

– Еккельн упоминается во всех исторических трудах об СС. Но при этом я нашел о нем лично только одну тоненькую книжку, да и та — на немецком языке. Я знал, что его судили в Советской Латвии, и получил разрешение в Центральном архиве ФСБ ознакомиться с делом генералов которых судили в январе 1946 года в Риге. Мне помогали разные люди. Например, замечательный израильский историк Арон Шнеер, он сам из Латвии, поэтому тема для него небезразлична.
Выяснилось, что Еккельн был очень крупной фигурой, причем невероятно энергичной. И Бабий Яр, и Рижское гетто — это всё он. Позже Еккельн командовал дивизиями на фронте. Но это уже в конце войны, а так он всё больше с партизанами боролся. Он был из тех, кто не просто начал Холокост (в смысле массовых убийств), а очень активно способствовал ему, это один из самых больших негодяев из этого змеиного клубка.

– Негодяями – по совокупности совершенного? Мы опять возвращаемся к опровергнутому тезису о банальности зла?

– Они были негодяями и в человеческом смысле, и по должности. Еккельн однозначно был негодяем. Он всё время лгал. А его роман, от которого родилась внебрачная дочь?! Кстати, она еще жива. Еккельн отдал ее в «Лебенсборн», это была большая программа рейха по созданию нового человека. Детей, которые выглядели арийцами, отнимали у матерей и выращивали в национал-социалистическом духе, заставляя забыть родной язык.
Вообще неизвестно, чего у нацистов было больше, служебной необходимости или желания бежать впереди этого страшного паровоза, который наезжал на людей. Основную роль на оккупированных территориях играли подразделения СС. Во главе айнзатцгрупп, которые умерщвляли евреев, стояли интеллектуалы с университетским образованием, юристы, философы.

– Теперь поговорим о феномене коллаборационизма. Почему более чем двадцатилетнее – на момент начала Великой отечественной войны – воспитание советских граждан в духе интернационализма никак не повлияло на их участие в истреблении евреев?

– Размах коллаборационизма на оккупированных территориях СССР был небывалым, да. Но интернационализм внедрялся сверху, а внизу всё происходило не совсем так. В 20-30-е годы среди начальников было довольно много евреев. Это оказалось совершенно непривычным для большинства. Очень многие были недовольны советской властью, и это переносилось на евреев. На присоединенных территориях Прибалтики, Западной Украины некоторые тоже считали, что их захватили евреи.

– Знаменитая и популярная в те годы концепция «жидобольшевизма».

– Антисемитизм никуда не делся, а в войну к нему прибавилась и германская пропаганда. Ее главная мысль: «Мы не против русских или украинцев, мы против евреев и советского государства, в котором даже Сталин окружил себя евреями». Советская пропаганда это замалчивала. В сообщениях от Совинформбюро было немного сказано о Бабьем Яре, но в основном, упоминались «жертвы среди мирного населения», без указания национальности.
Служа фашистам, коллаборационисты в какой-то степени оставались советскими людьми. Это видно по тому, что они говорили в последнем слове: типичные советские выступления – я-де раскаялся, всё понял. И советские штампы о трудном детстве, о воспитании в пролетарской семье, о трудовых успехах, о старушке-матери, о детях, о том, что уже искупили свою вину добросовестным трудом. О службе в лагерях говорили, что смалодушничали, были слепыми орудиями в руках немцев. Каждый пытался выставить себя жертвой обстоятельств, клялся в отсутствии репрессированных родственников и неимении причин для недовольства советской властью. У Бориса Слуцкого есть такое стихотворение:

Я много дел расследовал, но мало
Встречал сопротивленья матерьяла,
Позиции не помню ни на грош.
Оспаривались факты, но идеи
Одни и те же, видимо, владели
Как мною, так и теми, кто сидел
За столом, но по другую сторону.

Многие из них успели послужить в Красной армии в последние дни войны, скрыв свою службу в СС. Кто-то был даже награжден.

– Я прочел несколько воспоминаний нацистов, которых после войны задержали и осудили – кого СССР, кого союзники. Охранник Гитлера Рохус Миш прошел пытки и ГУЛАГ. Личный архитектор фюрера и рейхсминистр Альберт Шпеер сажал цветы и читал книжки в тюрьме Шпандау. Уместно ли предположить, что в плане наказаний за содеянное советский суд был более эффективным? Поблажек было меньше, карали сильнее и чаще.

– На Западе с большим трудом привлекали к ответственности. Это объясняется холодной войной, я полагаю. Американцы вообще давали приют нацистам, и начали выдавать их только в восьмидесятые годы, когда был создан Департамент спецрасследований в Департаменте юстиции.
В Советском Союзе охранников концлагерей карали до 80-х годов включительно. В руки СМЕРШа попала картотека учебного лагеря «Травники», где готовили охранников концлагерей, поэтому все вахманы были известны органам госбезопасности, в том числе, Иван Демьянюк. Их искали и судили. Другое дело, что наряду с ними судили и тех, кого не надо было судить — скажем, конюха из полиции. Такого тоже было много. Но те дела, что я изучал, не оставляли сомнений о виновности их фигурантов в убийствах евреев. В этом смысле советский опыт надо признать.

– Может ли повториться Холокост?

– Холокост был организован нацистской Германией, все участники помимо гитлеровцев, – коллаборационисты. И какими бы зверьми они ни были, главная вина лежит на немцах. Может ли в принципе случиться что-то плохое с евреями? Этого никогда нельзя исключать. Нельзя ставить человека в нечеловеческие условия, в нем просыпаются самые отвратительные черты, и тогда возможно всё, что угодно. Эндрю Клейвен сказал: «Антисемитизм – это всего лишь показатель наличия зла в человеке».
Применительно к тому же Еккельну и его подельникам — мир заплатил за их обиды и неустроенность.

Жить, втянув голову в плечи

– Вы родились после войны. Как жилось в атмосфере государственного антисемитизма человеку по имени Лев Семенович Симкин?

– Одно из первых воспоминаний: учитель заполняет журнал. Родители, адрес, национальность… И ты ждешь, когда очередь дойдет до тебя. Ведь «еврей» — это плохое слово. Если учитель тактичный, он как-то этот вопрос опускал. Но всем было понятно, что это не та национальность, которая подходит приличному мальчику.
Но я всегда знал, на что могу рассчитывать, на что нет. Просто знал правила игры. Правда, само это знание унижало. Мы жили в условиях антисионистской пропаганды, но фактически это была антисемитская пропаганда. Постоянно об Израиле несли какую-то чушь, была книга «Осторожно, сионизм!», выпущенная миллионными тиражами.
Был еще фильм, в котором использовали снятые в Варшавском гетто кадры из нацистской документальной антисемитской картины «Вечный жид». Советские пропагандисты не погнушались ее использовать, прекрасно сознавая, что люди на этих кадрах были поголовно уничтожены нацистами. Помню, как в 1972-м, во время олимпиады в Мюнхене, слышал такие разговоры: «Нехорошо, что спортсменов убивают, но Израиль сам виноват». Мы находились в такой атмосфере, и приходилось помалкивать. Жили, втянув голову в плечи. Это, конечно, не борьба с космополитизмом, когда было по-настоящему страшно. Но это я тоже впитал с молоком матери, потому что родители рассказывали, что пришлось пережить в начале 50-х.

– Мысли об отъезде не возникали?

– В начале семидесятых возникали периодически. А потом я настолько привык, что другой жизни не представлял и об этом не думал. Не представлял себе, как смогу жить где-то еще. Я даже не считал нужным изучать иностранные языки, знал, что за границу не попаду, и после сорока пришлось наверстывать. Был уверен, что советская власть — навсегда и я здесь навсегда.

– Какую цель вы преследуете в своих книгах? Зафиксировать произошедшее? Попытаться не допустить его повторения?

– В числе тех, кого Фридрих Еккельн отправил на смерть, был историк профессор Семен Дубнов, ему шел 81-й год. Дубнова долгое время прятали, он не сразу попал в гетто, а потом записывал карандашом всё, что происходит. Говорят, когда его уводили на смерть, он крикнул: «Йидн, шрайбт ун фаршрайбт» («Евреи, пишите и записывайте»).
Может, это легенда. Но мы привыкли, что евреям надо знать свою историю. И вот в этой миссии – писать историю – важна любая деталь. Ведь никому не известно, какой величины она потом окажется. Не только большое, но и малое на расстоянии видится иначе. И не только жертвы не должны быть забыты, но и палачи тоже.
Поэтому я говорю, что и за это евреи ответственны перед историей. Кто не знает, откуда он пришел, говорили еврейские мудрецы, не будет знать, куда ему идти, кто не знает в лицо палачей, не будет знать, как сохранить жизнь. 

Оригинал

Опубликовано 21.01.2019  13:48

Коллаборант – преподаватель Йеля

Неуместная «Речь». Как советский завуч из нацистского пропагандиста вырос до профессора Йеля

РЕДАКЦИОННЫЙ МАТЕРИАЛ

По просьбе «Сноба» историк Станислав Кувалдин вспоминает самых известных российских перебежчиков в западные страны. В этом выпуске речь пойдет о Владимире Самарине — школьном учителе из Орла, умершем человеком без гражданства, родины и доброго имени в Канаде после преподавания в университете из Лиги плюща

3 АВГУСТА 2018 11:55

ЗАБРАТЬ СЕБЕ

Истории тех, кто покидал Россию в середине XX века, обычно можно оценивать под разными углами, выясняя мотивы сделанного ими выбора и стоящую за ним правду. Однако разрыв связей со страной, где много лет действовал тоталитарный режим, не всегда был свидетельством моральной силы человека. Совершаемый выбор мог быть сопряжен с таким количеством неоднозначных шагов, что любое сочувствие оказывается затруднительным.

Чаще всего такое можно сказать о тех, чей уход из России оказывался связан со Второй мировой войной и оккупацией немецкими войсками советских территорий. Вторжение на территорию страны армии врага ставило перед многими дилеммы, решить которые могли далеко не все. А некоторые, возможно, и не считали их особо сложными. Такие судьбы тоже поучительны. Один из примеров — судьба Владимира Самарина — заместителя редактора газеты «Речь», выходившей в оккупированном немцами Орле, позже — профессора Йельского университета, а затем — безуспешного соискателя убежища в Канаде.

Выбор учителя

Владимир Самарин. Портрет из газеты «Новое русское слово», Нью-Йорк. 3 апреля 1970 года

 

Настоящая фамилия Владимира Самарина — Соколов. Самарин — журналистский и литературный псевдоним, который он взял себе во время войны, но сохранившийся за ним на протяжении всей жизни. О его биографии до нападения Германии на Советский Союз сложно рассказать что-то примечательное. Соколов-Самарин родился в Орле в семье юриста в 1913 году. Позже не вполне подходящее происхождение затруднило ему поступление в вуз, однако, отработав несколько лет на заводе, он стал, по нормам того времени, считаться «преодолевшим» неблагоприятную наследственность и поступил в Орловский педагогический институт. После пединститута несколько лет работал школьным учителем литературы. Сам Соколов после войны рассказывал, что в 1937 году ему грозил арест и он вынужден был бежать из Орла. Впрочем, побег был недальним и не приведшим к большим лишениям. Соколов переместился в Воронежскую область, где, судя по его воспоминаниям, работал в разных учебных заведениях — школах и техникумах, в том числе на должности завуча. В 1942 году в Воронеж пришли немцы. Соколов, оказавшись на оккупированной территории, довольно быстро возвращается в Орел, где начинается его новая карьера.

К концу 1942 года в Германии осознали, что война на Восточном фронте будет долгой и тяжелой. Это требовало принятия особых мер для сохранения лояльности населения на уже занятых территориях — в 1941 году, надеясь на скорый блицкриг, немцы ограничивались трансляцией достаточно общих лозунгов о борьбе с «жидобольшевизмом», ничего не говоря о дальнейшей судьбе конкретных территорий (особенно населенных русскими). Теперь требовалась более качественная работа, в том числе на уровне пропаганды. Соответственно, они стали уделять внимание и русскоязычной прессе. Орловская «Речь», куда устроился на работу Владимир Самарин, вскоре стала самой тиражной русской газетой, издаваемой на оккупированных территориях.

Оккупационные газеты производят странное впечатление: статьи в них написаны советским журналистским языком, с использованием привычных штампов, которыми, впрочем, теперь припечатывали большевизм и Сталина

Оккупационные службы пропаганды, курировавшие выход газет, обычно включали в состав редакции своих сотрудников, а также кого-то из лояльных представителей эмиграции, однако были заинтересованы, чтобы большая часть штата формировалась за счет советских граждан, особенно имевших опыт газетной работы: обоснованно предполагалось, что они лучше знают местные реалии и представляют, как подавать материал своим читателям. От этого многие оккупационные газеты производят странное впечатление: статьи в них написаны советским журналистским языком, с использованием привычных штампов, которыми, впрочем, теперь припечатывали большевизм и Сталина. Самарин активно включился в эту работу, уделяя особое внимание важной для немецких пропагандистов теме связи коммунизма и еврейства. В статьях, подписанных его именем или инициалами, можно найти много пассажей о том, как «на освобожденной русской земле создается новая жизнь, не похожая на то, что видел народ в годы владычества иудеев-большевиков».

Это были не единственные темы, освещаемые Самариным в «Речи», он писал и о других преступлениях (в кавычках и без) большевистского режима, но, кажется, не пытался отступать от линии, необходимой и поощряемой германскими пропагандистами. Тем более что они, по свидетельствам ряда других коллаборационистов, обычно не диктовали, как и что нужно писать, и не требовали обязательного прописывания тех или иных тезисов, включая и антисемитские, полагаясь здесь на «веление души» авторов. Душа Самарина очень четко реагировала на пожелания немцев, за что он был премирован поездкой в Рейх, после которой написал восторженный материал о жизни в нем. Но его относительно спокойной жизни в Орле вскоре подошел конец. Летом 1943 года Красная армия начала наступление на город. Самарин вместе с газетой эвакуировался в Брянск, потом еще дальше на Запад.

В конце войны он оказался на западе Германии, где сумел деятельно включиться в работу эмигрантских организаций, а затем в 1951 году получил иммиграционную визу в США. Бывшие граждане СССР, перемещенные в Германию, обязаны были подтвердить, что не сотрудничали с нацистами и не занимались деятельностью, враждебной по отношению к США. Разумеется, Самарин заявил, что никогда не занимался ничем подобным. Ему поверили и допустили в Америку.

Дорога в Йель

Газета «Речь»

 

В США Самарин, казалось, идет по пути американской мечты. Он получает работу литературного редактора в издательстве имени Чехова, финансируемом Фондом Форда и издававшем многих эмигрантских писателей. Вряд ли можно сказать что-то специальное об этой работе. Самарин, судя по всему, выполнял ее вполне профессионально. Сохранилась его переписка по издательским делам с Георгием Ивановым, Марком Алдановым, Александром Керенским и многими другими звездами русской эмиграции. Фонд Форда подключил его к работе над программой по изучению СССР, осуществлявшейся Колумбийским университетом. Здесь Самарин также проявил себя вполне профессионально: его записки, особенно касающиеся известной ему жизни в советских школах, отличаются точными наблюдениями и вполне взвешенными оценками. Кажется, Самарин всегда понимал, чего именно ждут от него разные заказчики, и его работа для американских профессоров была такой же профессиональной, как для немецких пропагандистов. Видимо, в бывшем советском завуче действительно дремал сильный публицист. Вскоре он получает место преподавателя в престижнейшем Йельском университете — едва ли не  вершина американской карьеры для русского эмигранта-литератора.

Голос «Советской Родины»

С этой вершины, впрочем, Самарину пришлось слететь с крайне болезненными последствиями: советская пресса разоблачила его как пособника нацистов. До американской стороны информация была доведена необычным и по-своему даже элегантным способом. В качестве трибуны были использованы не «Правда» или «Известия» (где в соответствии с принятыми канонами следовало писать об антисоветской деятельности Самарина), а журнал «Советиш геймланд» («Советская Родина») — единственный в СССР журнал, издававшийся на идиш.

В 1976 году там была напечатана статья Аркадия Сахнина — известного советского журналиста, занимавшего высокое место в официальной иерархии (и, как считается, настоящего автора «Малой земли» Брежнева).

Готовность подстраиваться под самые разные и малосовместимые идеологические требования — свойство, очень понятное для человека советского

В статье «Кто он?» Сахнин описывает малоправдоподобную историю о том, как случайно наткнулся на имя Самарина (вроде бы написавшего из Йельского университета какое-то письмо на адрес музея Тургенева) и вскоре установил его связь с немецкой «Речью». Издание на идиш было, наверное, одной из немногих площадок в СССР, где можно было подробно расписать именно антисемитскую сторону публикаций Самарина (еврейская тема для советской печати была слишком деликатна). Возможные авторы задумки с публикацией в «Советиш геймланд» могли предполагать, что у советского издания на идиш могут быть читатели по другую сторону океана. Вскоре материал републикуют в нью-йоркской еврейской газете Morgen Freiheit, связанной с американской коммунистической партией. Это оказывается достаточным, чтобы о прошлом Самарина узнали в Йеле.

Нахождение нацистского пропагандиста на преподавательской должности было слишком скандальным фактом для университета из Лиги плюща. Самарину пришлось уволиться. Он пытался говорить, что появление статьи — провокация КГБ, но, хотя это действительно похоже на правду, на возражение по существу это походило мало.

Литературно-художественный журнал «Советиш геймланд»

 

Дальше последовало неизбежное. В 1982 году против Самарина, сообщившего ложные сведения властям США об отсутствии связи с нацистами, начался процесс о лишении американского гражданства. Суд был Самариным проигран, и в 1986 году он был лишен гражданства. Через два года, чтобы избежать депортации (его должны были выслать в ФРГ, откуда он въехал в Америку), Самарин переехал в Канаду. Он обратился к властям страны за статусом беженца, но местные еврейские организации заявили решительный протест. Ходатайство не удовлетворяли. Ожидая возможного решения, Самарин скончался в Канаде в январе 1992 года.

Вряд ли можно говорить о том, что сотрудничество с нацистами и написание откровенно антисемитских статей составляли все существо Самарина. Он действительно проявил себя в США как хороший преподаватель и издатель литературы (занятия, непредставимые для него в советских реалиях), часть его студентов вспоминали его по-доброму и не считали оправданным его увольнение. Можно даже сказать, что лично он не причастен к преступлениям нацизма. Впрочем, готовность очень точно подстраиваться под самые разные и малосовместимые идеологические требования, то открывая, а то убирая свои взгляды по разным важным вопросам, — свойство, очень понятное для человека советского.

Несмотря на все антикоммунистические декларации, едва ли Самарин мог быть полностью независим от сформировавшей его советской среды. И его кончина в статусе человека без гражданства, не имеющего определенного положения в мире, через месяц после смерти советской родины видится в чем-то закономерной.

От ред. belisrael.infoСтатья российского кандидата исторических наук интересна, такие статьи нужны, но вывод о Самарине сделан довольно странный: “Можно даже сказать, что лично он не причастен к преступлениям нацизма“. Пропаганда юдофобии в военное время (да и в довоенное, поскольку она готовила почву для дальнейших злодеяний) – вполне себе преступление… Не зря обер-пропагандиста Юлиуса Штрейхера в 1946 г. повесили по приговору Нюрнбергского трибунала.

Оригинал

Опубликовано 06.08.2018  22:55

В. Рубінчык. КАТЛЕТЫ & МУХІ (59)

З надыходам лета «народ» у краіне крыху расперазаўся дэпалітызаваўся. Як і было прадказана, пра «народную праграму» «Вольная Беларусь» пагаварылі-пагаварылі (не толькі ў Беларусі, а і ў Польшчы, Літве…) – і адправілі яе ў віртуальную шуфляду. Хто і як будзе ажыццяўляць мудрыя планы – няясна; сіл адных «пазнякоўцаў» заведама не хопіць, а практычна з усімі іншымі мясцовымі «аўтарытэтамі» галоўны распрацоўшчык рассварыўся разышоўся. Карэспандэнтцы «Белпартызана», на жаль, толькі здалося, што суразмоўца мае адказ на «любое нязручнае пытанне». Манах-аналітык Пётр Р. стаў бліжэй да ісціны, дасціпна зазначыўшы: «Дзе закончыцца ідэя Пазьняка – гадоў праз 50 пабачым».

Па-мойму, нядаўні заклік да «каталікоў і праваслаўных» падаваць у суд на Святлану Алексіевіч за яе крывое выказванне, каб пісьменніцу адлупцавалі «па артыкалу 130 Крымінальнага Кодэксу Рэспублікі Беларусь. – Распальваньне расавай, нацыянальнай, рэлігійнай альбо іншай сацыяльнай варожасьці альбо розьні», дэвальвуе ўплыў Зянона П. і як эксперта. Верагоднасць падачы такога іску ў сучаснай РБ – бадай, 10% (калі працэс усё ж распачнецца, то 99% шансаў за тое, што рашэнне будзе на карысць Алексіевіч, бо яна апісвала гіпатэтычную сітуацыю, а за лухту не судзяць). Калі ж справа не будзе ініцыявана, то ўсе (добра, хай пераважная большасць) канчаткова ўгледзяць, што чалавек, які займаецца «арганізацыйнай работай», жывіцца пустэчай…

Бяда ў тым, што бальшыня жыхароў Беларусі сярэдняга і старэйшага пакалення блукае паміж трох соснаў – Пазняк (этнанацыяналізм), Алексіевіч (мяшанка заходняга лібералізму і сацыялізму) і Лукашэнка (тут усё зразумела без «ізмаў»). Альтэрнатывы запальваюцца і гаснуць, нібыта знічкі… Дэпутатка палаты прадстаўнікоў Ганна Канапацкая летась пачынала няблага, ды цяпер выглядае, што і яна марна траціць сілы, кідаючыся на ўсе бакі. Напрыклад, ці варта было ўжо гэтак гучна абурацца тым, што Нацсход уручыў грамату міністру ўнутраных спраў за «дзейнасць па ўмацаванні правоў і свабод грамадзян» – «Як дэпутат Нацыянальнага сходу заяўляю: сваёй згоды на гэтае ўзнагароджанне я не давала, магчыма, не давалі і іншыя дэпутаты»? Размеркаваннем грамат займаецца кіраўніцтва дзвюх палат парламента без кансультацый з «шарагоўцамі». У палітычным плане ўзнагароджанне міністра, які выдатна паразумеўся б з гогалеўскім Ухавёртавым – звычайны, дробны акт чынавенскага цынізму, якіх безліч было ў апошнія гады. Іншымі словамі, пакуль спадарыня лупіць з гарматы па вераб’ях.

Найважнейшыя праблемы на парадку дня, якія заслугоўваюць таго, каб пра іх штодня гукалі ў парламенце, – будоўля АЭС і карная скіраванасць судовай сістэмы (праўда, здараюцца ў гэтай сістэме «збоі» – некаторыя адзначаліся раней, магчыма, будзе спынена і адміністратыўная справа супраць гомельскага відэаблогера Максіма Філіповіча). Распрацоўваць кожны месяц новую тэму, як тое планаваў партыйны шэф Канапацкай, няма сэнсу – гэта ж не журналістыка… Цяжка не згадзіцца з актывістам Паўлам Курскім, што істотнай праблемай з’яўляецца і паўсюднае ўжыванне алкагольных напояў; калі ў допісе ад 22.11.2016 ён не маніць, то Ганна К. абяцала ініцыяваць «змену заканадаўства дзеля дэалкагалізацыі насельніцтва Беларусі» і вынесці адпаведныя прапановы на вясеннюю сесію парламента» (пра тое самае пісала ў снежні 2016 г. газета «Крыніца»). Раз ужо абяцанка агучана, то варта было б паспяшацца; праз пару тыдняў сесія закрыецца, а рэальна ў актыве Ганны пакуль толькі праца над саўмінаўскім законапраектам, датычным дзяржаўна-прыватнага партнёрства.

Што да міліцэйскіх начальнікаў – няхай цешацца граматамі, ордэнамі і пагонамі: можа стацца так, што неўзабаве іх заменяць робаты. Прэцэдэнт ужо маем; у Аб’яднаных Арабскіх Эміратах узялі на службу гуманоіднага робата-паліцэйскага (а не скрыню для смецця, як у Кітаі) і збіраюцца вызваліць для яго «сабратоў» чвэрць месцаў у паліцыі. Чарговы доказ таго, што добрая літаратура прадбачыць і праграмуе будучыню – я пра апавяданне амерыканца Гары Гарысана «Рука закона» (1958 г.).

Вось ён, электронны зух (злева)

К 2021 году, калі ў Мінску і Рызе пройдзе чэмпіянат свету па хакеі, варта было б такіх закупіць. Абавязкова з веданнем замежных моў, каб мінская міліцыя не перанапружвалася, мучаючы спецыяльна выпушчаныя размоўнікі.

Новы скандальчык: 30.05.2017 дзяржаўнае прадпрыемства «Белсаюздрук» узяло на сябе функцыі цэнзара і не пажадала распаўсюджваць нумар штотыднёвіка «Белгазета» са спрэчным, на думку кіраўніцы прадпрыемства, здымкам (бык рыхтуецца залезці на карову). Яно прапанавала рэдакцыі «звярнуцца па афіцыйнае заключэнне адносна выявы на першай паласе ў незалежны кампетэнтны орган». Маралізатараў і перастрахоўшчыкаў у нас сапраўды вагон – часцяком яны прыкрываюцца інтарэсамі дзяцей. Лалітыка

«Белгазета» адпавяла: «Грамадства само вырашыць, што маральна, што не, а для прадпрыемства, якое заключыла дамову з выданнем, галоўная мараль – выконваць гэтую дамову… калі б замест таго, каб выконваць дамовы, усе кінуліся даваць свае ацэнкі, у грамадстве наступіў бы хаос». У той жа час рэдакцыя таксама падстрахавалася і дастала на дзіва разважлівае, як для рэспубліканскай камісіі, экспертнае заключэнне ад 09.06.2017, падпісанае прафесаркай Фральцовай (якая летась «зарубіла» кінанавелу «Яечня па-беларуску»). Маўляў, няма ў газетнай выяве з быком парнаграфіі… Але наўрад ці «Белсаюздрук» кампенсуе «Белгазеце» выдаткі, панесеныя ад падзення продажу ў канцы мая – пачатку чэрвеня. Дзяржструктуры РБ, як вядома, у фінансавых пытаннях памыляцца не ўмеюць: яны могуць мець рацыю і яшчэ большую рацыю.

Крыўдна, што Вышэйшы адміністратыўны суд Украіны 14.06.2017 не адмяніў рашэнне прэзідэнта пра блакіроўку расійскіх сайтаў… Але добра, што ў суседзяў студэнты наважваюцца судзіцца з вышэйшымі чыноўнікамі (студэнт Кіеўска-Магілянскай акадэміі Еўсціфееў выставіў іск супраць Парашэнкі яшчэ ў маі). Выносяць жа ўкраінскія суды і карысныя пастановы: напрыклад, 12.06.2017 Акружны адміністратыўны суд г. Кіева прыпыніў ганебнае рашэнне дэпутатаў гарсавета аб перайменаванні праспекта Ватуціна ў праспект Шухевіча. Пастараліся «Антыфашысцкая праваабарончая ліга» і «Яўрэйская праваабарончая група»; апрача таго, супраць перайменавання падпісала маса грамадзян Украіны. Калі б я меў адпаведны пашпарт, то таксама падпісаўся б.

Гераізацыя «обер-бандэраўцаў» (асабліва Рамана Шухевіча, які ў 1942 г. каля 9 месяцаў служыў на афіцэрскай пасадзе ў гітлераўскай ахоўнай паліцыі паміж Мінскам і Віцебскам; не могуць яго рукі не быць па локаць у крыві беларускіх партызан, а хутчэй за ўсё, і мірных жыхароў) раскалола ўкраінскае грамадства ў другой палове 2000-х. У 2011 г. Вышэйшы адміністратыўны суд пазбавіў Шухевіча звання «Героя Украіны», скасаваўшы ўказ прэзідэнта Юшчанкі (2007). Асобныя актывісты ў Беларусі не шманаюць; Ш. дарагі ім ужо таму, што біў бальшавікоў. Яны лічаць, што маладой нацыі патрэбныя міфы, і лепяць падобных «герояў» з мясцовых авантурыстаў і калабарантаў, абы насаліць Расіі: Булак-Балаховіч, Кушаль, Астроўскі, браты Шчорсы (праўда, пасля маёй рэплікі сайт naviny.by памяняў загаловак у артыкуле пра братоў: было «Пантэон герояў Беларусі», стала «Пантэон Беларусі»). Не разумеючы – а мо разумеючы? – што дыскрэдытуюць прыхільнікаў нелукашэнкаўскага шляху развіцця.

Трэба прызнаць, што за Лукашэнкам рабіліся небеспаспяховыя спробы «даць па руках» радыкалам розных кірункаў, і ў гэтым плане яго спецслужбы досыць эфектыўныя. Аднак са «стабільнасцю» ўсё адно вялізныя праблемы, бо яна грунтуецца збольшага на волі аднаго чалавека, а не на ўзаемапавазе грамадзян. Дый трапляюць «пад раздачу» ўсе, не толькі радыкалы… Рыхтык па-сталінску: «лес рубяць – шчэпкі ляцяць».

Ва Украіне часам гучаць папрокі на адрас ізраільцаў: замінаеце нам называць праспекты, а ў саміх вуліцы носяць імёны тэрарыстаў, у прыватнасці, Аўраама Штэрна (Яіра)?

За Ізраіль казаць не буду, аднак лепей бы сапраўды вуліц Штэрна не было… Аднагодак украінца, паэт і змагар супраць брытанскай улады ў падмандатнай Палесціне не грэбаваў забойствамі (праўда, невялікая «хеўра Штэрна» здзейсніла іх куды менш, чым УПА Шухевіча), сімпатызаваў дыктатарам і спрабаваў у пачатку 1940-х дамовіцца з Гітлерам (праўда, Штэрн, адрозна ад Шухевіча, не мог мець дакладных звестак пра жахі ў Еўропе, і ў вермахце ды шуцманшафце не служыў). Узвялічылі яго ў Ізраілі, хутчэй за ўсё, на эмоцыях, каб дадзець «леваму лагеру»; не варта Украіне паўтараць чужыя памылкі.

А тым часам у Бабруйску актыўна юзаюць назву горада і гістарычную спадчыну. Днямі да раней усталяваных скульптур далучылі двухмятровую жывёліну ў генеральскім мундзіры: Аляксандр Паўлікаў і Васіль Вайтовіч ашчаслівілі турыстаў драўляным «прыгажуном».

Тры бабры, тры бабры… Чорна-бела-рыжай масці…

Cхільны згадзіцца з аўтаркай belvisit.com, якая летась пісала: «Пасля ўстаноўкі помніка бабру [першага, у 2006 г.] у нас у Бабруйску пачалася сапраўдная “бабраманія” – у дварах сталі рабіць прымітыўныя фігуркі гэтых жывёл для дзіцячых пляцовак, на пакетах з малаком друкавалі баброў, зрабілі яшчэ некалькі аналагічных скульптур і паставілі іх у разных раёнах горада… Асабіста мяне гэтая бабрыная задума пачала крыху раздражняць: адзін – гэта крута, а бабры паўсюль – неяк не».

Незважаючы на «хапуны» ў канцы сакавіка, з «горада баброў» паступаюць і светлыя навіны. Так, 11 мая адкрылася і цэлы месяц працавала выстава Іосіфа Капеляна, заснавальніка Аб’яднання прафесійных мастакоў Ізраіля, пад назвай «Нетанія – Бабруйск. Сустрэча праз 40 гадоў».

Творца (на фота) на адкрыцці падарыў роднаму гораду – дакладней, музею – сем дзясяткаў сваіх работ. «Ізраіль становіцца бліжэй»… 🙂

Увесну памёр, не пра вас будзе сказана, іншы знаны мастак, мінчанін Май Вольфавіч Данцыг (1930–2017). Праз пару месяцаў пасля яго смерці некаторыя пачынаюць ствараць «міні-культ» Данцыга як грамадскага дзеяча, першага кіраўніка Мінскага аб’яднання яўрэйскай культуры (МОЕК). Я быў валанцёрам гэтага аб’яднання ў 1993–2001 гг., бачыў і добрае, і кепскае. Ніколі не падпішуся пад тым, што «такому чалавеку… сам Бог наказаў узначаліць у Мінску адраджэнне яўрэйскай культуры». Ну, калі «Бог» – псеўданім гаркама партыі, то так, канешне…

Леанід Зубараў пісаў у 2013 г.: «Данцыг, хаця і адпрацоўваў нешта абяцанае, можа быць, кватэру або майстэрню, але стараўся сумленна». Гэта адзін з поглядаў на ранні этап існавання суполкі, а, напрыклад, іншы былы член праўлення МОЕКа Якаў Гутман у 2017 г. разважае так: «Я не магу даць высокую ацэнку вынікам работы Данцыга. Ён працаваў паводле прынцыпу – ты, работа, нас не бойся, мы цябе не кранем. Калі выдзелілі будынак на Інтэрнацыянальнай, я быў катэгарычна супраць таго, каб мы яго бралі. Я казаў, што нам не трэба чужога, аддайце нам наша. Чым гэта скончылася, вядома…» Насамрэч, двухпавярховік, атрыманы ў шматгадовую арэнду ў 1991 г., давялося вярнуць уладам у 2001 г.; на нейкі час МОЕК застаўся «бесхацінцам», і М. Данцыг няслаўна сышоў у адстаўку.

Мо калі-небудзь напішу больш падрабязна пра гэтую па-свойму каларытную асобу. Да наступнай серыі!

Вольф Рубінчык, г. Мінск

15.06.2017

wrubinchyk[at]gmail.com

Апублiкавана 15.06.2017  22:05

Дискуссия о Шухевиче и Штерне продолжилась на просторах фейсбука…
Stanislav Malyshev Да, Шухевич был лидером ОУН/УПА, и даже командиром (позднее). Да, часть ОУН/УПА (до сих пор разбираются, какая именно) принимала участие в погромах – и еврейских, и польских. А вот вопрос того, ответственен ли Шухевич лично – это значительно сложнее вопрос. По документам он был против, насколько он контролировал людей на местах, особенно в условиях оккупации – неизвестно. Он, конечно, совсем не белый и пушистый, но вопрос о его личном участии совсем не однозначен, и сводить его к формуле “он помогал УПА, УПА замешаны в погромах – значит, он лично виноват” – это довольно сильное упрощение ситуации.
Скажем, несёт ли Ицхак Рабин ответственность за происшедшее в Дир Ясин или Кфар Касем? Прилично ли называть улицу в его честь?

Emil Sutovsky Удивительно безграмотное сравнение. Даже не сравнивая масштабы. Израильское правительство (правительство Ишува) сразу же извинилось за содеянное.

9 июля в 22:56

Stanislav Malyshev Ну, не сразу, но извинилось, да. И украинцам тоже надо было бы извиниться, вполне с этим согласен. Но вопрос не об извинениях, а о персональной ответственности за деятельность организации, в создании которой участвовал. Я не скажу, что ответ всегда и однозначно “нет”, но и “да” он далеко не всегда – дьявол в деталях.

9 июля в 23:12

Stanislav Malyshev Но если не нравится сравнение с Рабином – как насчёт Лехи? В истории этой организации есть немало, скажем прямо, не очень приятных страниц. Включая, кстати да, попытки “сотрудничества с нацистами”, сталинизм, и множество других вещей. Что теперь делать с улицей Авраама Штерна?

Emil Sutovsky Опять-таки, начнём со сравнения масштабов. Продолжим тем, что уже много лет никто не называет улицы его именем. То, что полвека назад считалось приемлимым, сейчас расценивается иначе. Обществу никто не навязывает мнение, что он – герой. Кто такой Авраам Штерн не знают ни мои дети, учащиеся в израильской системе образования, ни толком я сам. Разницу чувствуете?

Виктор Савинов Маштабы чего вы сравниваете?

Emil Sutovsky Предполагаемых злодеяний

Stanislav Malyshev Ну, с масштабами у Лехи просто возможностей не было. Но неужели весь вопрос только в масштабах и арифметических подсчётах, у кого на счету больше? 

“Кто такой Авраам Штерн не знают ни мои дети, учащиеся” – и плохо, что не знают. Должны знать – и плохое, и хорошее. Ну хорошо. Штерна, несмотря на улицы, не считаем – а как насчёт Ицхака Шамира?
Но если вы думаете, что в Украине все знают, кто такой Шухевич – то вы сильно ошибаетесь. На Бандеру многие годы советский агитпроп работал (не это имея в виду, конечно), а про Шухевича никто (включая, кстати, и меня) до начала всех этих тёрок и не знал. Ну то есть историки и т.п. знали, а в остальном нет.
Что касается “много лет” – украинская государственность сейчас только-только из подросткового возраста выходит. Рано ещё требовать критического отношения к национальным мифам. Вот когда им будет 60 – тогда можно и к этому подойти. Или по крайней мере когда война окончится…

Emil Sutovsky Так не знали Шухевича толком в Украине, а сейчас все узнают – дескать, вот он настоящий герой. А я и спрашиваю, он герой? В чём геройство-то? И что Шамир, простите? Против британских военных, контролировавших Палестину, устраивал операции (сегодня классифицировали бы как терроризм), а разве было что-то против гражданских?

Дапоўнена 11.07.2017  08:05

Анатолию Рогачу сегодня было б 70

(Перевод на русский ниже)

Анатолю Рогачу сёння было б 70

Рогач Анатоль Валянцінавіч. Краязнаўца, інжынер-энэргетык, дэпутат Вілейскага раённага Савета, майстар спорту па шашках (па перапісцы) нарадзіўся ў в. Каралеўцы Іжанскага сельскага Савета на Вілейшчыне 1 чэрвеня 1947 года. Памёр 3 сакавіка 2010 года ў Вілейцы.

Скончыў Іжанскую сярэднюю школу. Служыў у Савецкай Арміі. Ад 1967 года працаваў у Вілейскім раёне электрычных сетак (РЭС), дзе прайшоў шлях да кіраўніка прадпрыемства. Узначальваў РЭС з 1988 года. У 1972 годзе скончыў завочна Беларускі інстытут механізацыі сельскай гаспадаркі.

Анатоль Рогач спалучаў вытворчую і дэпутацкую дзейнасць з краязнаўчай. Ён – адзін з самых аўтарытэтных даследчыкаў жыцця і творчасці нашых землякоў Адама Гурыновіча, Ігната Ходзькі, Эдварда Жалігоўскага. Анатоль Рогач першым на Вілейшчыне і адным з першых y Беларусі звярнуў увагу на біяграфію аўтара першай украінскай канстытуцыі ураджэнца Касуты ля Вілейкі Піліпа Орліка.

Нядаўна ў Анатоля Рогача з’явілася біяграфічная кніга «Адам Гурыновіч» (2007).

Упершыню ў беларускай даследчыцкай літаратуры Анатоль Рогач склаў радавод Адама Гурыновіча, які ўтрымлівае 6 каленаў. У сваёй працы Анатоль Рогач паказвае, што Гурыновіч быў не толькі паэтам, збіраў фальклор, але займаўся гаспадарчымі справамі, падаваў надзеі як інжынер. Рогач даказаў, што Гурыновіч сустракаўся з Францішкам Багушэвічам, якому прысвяціў верш «Дзякуй табе, браце, Бурачок Мацею», знаходзіўся ў ліставанні з даследчыкам фальклору Янам Карловічам.

На рахунку Анатоля Валянцінавіча яшчэ шмат іншых адкрыццяў з гісторыі нашага краю. Як толькі выдаваліся нейкія дні адпачынку, ён ехаў у бібліятэкі, архівы і музеі Мінска, Гродна, Вільні. І адтуль заўсёды прыязджаў акрыленым, з папкамі копій дакументаў, якія пралівалі святло на нашу мінуўшчыну.

Анатоль Рогач – майстар спорту па шашках па перапісцы. Пераможца шматлікіх нацыянальных і міжнародных спаборніцтваў.

Рэгіянальная газета», 01.06.2010)

А. Рогач на ўрачыстасцях, прысвечаных Адаму Гурыновічу. Лыцавічы, 2007.

Завяршыўся 42-і завочны чэмпіянат Беларусі па шашках-64. Лепшымі ў класіцы (БВЛ-42) сталі: 1 — майстар спорту Анатоль Рогач з 22 ачкамі з 30; 2 — майстар спорту Аляксандр Ляхоўскі (22 ачкі); 3 — міжнародны майстар Васіль Нагурны (21 ачко).

У сучаснай версіі (БВЛ-42Ж): 1 — Аляксандр Ляхоўскі (24 ачкі з 28); 2 — кандыдат у майстры Сяргей Бурко (23 ачкі); 3 — кандыдат у майстры Ігар Гайдукевіч (20 ачкоў).

Вечерний Минск», 06.11.2008 – пераклад з рускай)

 

Дошка памяці А. Рогача ў Вілейцы (урачыста адкрыта 30.09.2014)

Тайны муроў Вілейскай турмы

Старая легенда вуснамі пакаленняў, а затым і старонкамі некаторых кніг паведамляла, што пасля таго, як у 1795 годзе, па ўказу расійскай імператрыцы Кацярыны ІІ, Вілейка стала павятовым горадам, яна неўзабаве прыехала сюды, пасадзіла некалькі бяроз на названым яе імем шляху і залажыла першы камень у падмурак будучага астрога.

На самой справе акалічнасці ўзвядзення ў Вілейцы найстарэйшага і нядрэнна захаваўшагася архітэктурнага збудавання зусім іншыя. 30 ліпеня 1846 года імператарам Мікалаем І быў зацверджаны “Нармальны праект турэмнага замка ў павятовых гарадах на 100 арыштантаў”. 2 лютага 1848 года ў Вілейскай губерні быў устаноўлены асобы земскі збор на 12 гадоў на абсталяванне будынкаў для дзяржаўных устаноў і турмаў.

І неўзабаве з боку Міністэрства ўнутраных спраў паступае загад Віленскаму генерал-губернатару аб неабходнасці ў першую чаргу замест зусім старых драўляных узвесці новыя мураваныя астрогі ў Дзісне і Вілейцы. Тлумачылася гэта тым, што існуючы ў Вілейцы турэмны замак цалкам спарахнелы і цесны, нязручны ў размяшчэнні арыштантаў і ўжо не паддаецца рамонту. Быў зроблены праект і складзены каштарыс на 49610 рублёў 17 капеек срэбра.

Пазней гэтую суму зменшылі да 45232 рублёў 83 капеек. Аднак з-за недахопу грашовых сродкаў будаўніцтва камяніцы на былой Нароцкай вуліцы паміж горадам і прыватнымі гарадскімі могілкамі пачалося толькі 16 красавіка 1854 года і працягвалася на працягу трох летніх перыядаў. У працэсе работ здараліся і непрадбачаныя выпадкі. Так, пры капанні катлавана пад калодзеж на тэрыторыі турмы высветлілася, што вада знаходзіцца на значнай глыбіні, а пясчаны грунт пастаянна асыпаецца і можа нават прывесці да разбурэння падмурка асноўнага збудавання.

Пасля некаторых даследаванняў вырашана было выкапаць студню ў падножжы гары на незасеяным гарадскім выгане за агароджай астрога на адлегласці ў 47 сажняў (100 м). Вядзенне будоўлі было аддадзена з таргоў у аптовы падрад Віленскаму купцу 1-й гільдыі Хаіму Англіну. Праз год ён памірае. А таму закончыць работы вымушана была давальніца залогу, павераная калежская дарадчыца Юзэфа Шкульцецкая. Яна з гонарам выканала ўскладзеную на яе місію, і 1 кастрычніка 1856 года будаўніцтва турэмнага замка было закончана. Аднак у сувязі з капаннем новага і засыпкай старога калодзежа, з падноскай на месца работ вады была выдаткавана дадатковая сума грошай. І толькі 30 лістапада 1863 года 129 рублёў 39 1/2 капейкі былі вернуты падрадчыку.

Хутка ў астрозе з’явіліся яго першыя “наведвальнікі”, і ў яго двары, абнесеным высокай каменнай агароджай, можна было назіраць даволі дзіўнае зборышча разнастайных людзей: канакрадаў, жулікаў, спіўшыхся чыноўнікаў, бадзяг і катаржнікаў, збеглых з руднікоў. Паўсюдна ішоў торг рознымі таварамі, што нагадвала базар. На турэмнай тэрыторыі размяшчаліся кватэра наглядчыка, лазня, лядоўня, адзінокія двары. У падвале астрога знаходзіліся пральня, гаўптвахта, кватэра вартаўнікоў, кладоўкі, ванна, кухня, пякарня, пакой для прыёму арыштантаў.

На першым паверсе месціліся 6 адзіночных камер, 8 камер для зняволеных па судоваму прыгавору малаважных злачынцаў з дваран і простых людзей, перасыльных арыштантаў, а таксама лазарэт і рэтырады (умацаванні). На другім паверсе былі камеры, падобныя на камеры першага паверха для арыштантаў-жанчын, лазарэт, аптэка і рэтырады. Унутры турмы жыццё таксама было шумнае. Зняволеныя сланяліся без справы па калідорах, тоўпіліся ля лазарэта, жаночага аддзялення.

Паблізу арыштанцкай кухні ўстройваліся “майданы” і “клубы па інтарэсах”. Паступова ў турмах наладжвалася як рэлігійнае выхаванне, так і школьнае навучанне. Да канца ХІХ стагоддзя сталі там з’яўляцца і бібліятэкі. Умовы ўтрымання зняволеных, асабліва палітычных, у турмах Расійскай імперыі былі даволі нядрэнныя. Так, Ф. Э. Дзяржынскі, маючы за сваімі плячыма дзве ссылкі з уцёкамі адтуль, пры трэцім арышце быў змешчаны ў Варшаўскую цытадэль.

У лісце да брата адзначаў: ”… камера вялікая – 5х7 крокаў, вялікае акно з гранёным шклом, яда прыстойная, крыху малака падкупляю сам. Прагулка 15 хвілін. Бібліятэка. Пакупка два разы на тыдзень. Пісьмы – паўпаштовага лісціка ў тыдзень. Ванна (раз у месяц). Сяджу пакуль адзін…”. Згодна са “Зборнікам ўзаконенняў і распараджэнняў па турэмнай часці” (1903 год), харчаванне зняволеным на той час выдавалася на 37 капеек у суткі, што дазваляла рыхтаваць някепскія пайкі. Тыднёвы турэмны рацыён арыштанта царскай Расіі складаў: хлеба – 5730 г, кашы і круп – 1680 г, сала і мяса – 760 г, агародніны – 810 г, мукі – 85 г. У буднія дні на абед падаваліся вараная капуста ці гарохавы суп і іншыя харчовыя кампаненты.

Сутачны нядзельны і святочны рацыёны

Абед

У лапшу:

– вермішэлі 24 залатн. (102,24 г);

– мяса 2-га гатунку 30 залатн. (127,8 г);

– круп ячных 2 залатн. (8,52 г);

– солі 4 залатн. (17,04 г).

У кашу:

– круп грэцкіх 32 залатн. (136,32 г);

– сала паляндвічнага 5 залатн. (21,3 г);

– солі 2 залатн. (8,52 г);

– хлеба чорнага 2 фунты (819 г).

Вячэра

Крупы грэцкія 17 залатн. (72,42 г);

сала філейнае 2 залатн. (8,52 г);

соль 1 залатн. (4,26 г).

Ды і турмы таго часу не былі перанаселенымі. Многія астрогі і наогул былі паўпустыя.

У сярэдзіне 50-х гадоў ХІХ стагоддзя на 53 асуджаных прыходзілася 47 вызваленых. Толькі ў гады нацыянальна-вызваленчага паўстання пад кіраўніцтвам Кастуся Каліноўскага (1863-64 г.г.) беларускія турмы даволі хутка папаўняліся. У тыя грозныя дні першай рускай рэвалюцыі дастаўляліся сюды арыштанты Даўгінаўскага бунту, агітатары, распаўсюджвальнікі забароненай літаратуры, пракламацый з Куранца, Смаргоні і іншых месцаў.

Адбывалі тут пакаранне і сем матросаў з мяцежнага браняносца “Пацёмкін”. Прозвішчы двух вядомыя – Іваноў і Голікаў. Нашчадкі апошняга і цяпер жывуць у Вілейцы. Адміністрацыйна пакаралі тут трохмесячным арыштам ў 1906 годзе маладога настаўніка з Вілейшчыны Сымона Рак-Міхайлоўскага за распаўсюджванне нелегальнай літаратуры, прывезенай з Пецярбурга ў час наведвання яго ў якасці хадака ў Дзяржаўную Думу.

У гады першай сусветнай вайны ў Вілейцы размяшчаўся армейскі корпус Заходняга фронту, іншыя ваенныя ўстановы і воінскія часці. Летам 1917 года сюды прыязджаў вярхоўны галоўнакамандуючы часовага ўрада А. Керанскі з мэтай угаварыць на мітынгу салдат працягваць вайну да пераможнага канца. Аднак шмат было незадаволеных непатрэбным кровапраліццем, якія заяўлялі аб гэтым уголас і апыналіся за кратамі мясцовай камяніцы.

Не пуставала яна і ў гады грамадзянскай вайны, часовых нямецкай і польскай акупацый краю ў 1918-1920 гадах, мяняліся толькі шыльды ад “Город. Тюрьма” да “Wiezienie”. Апошняя і сёння ў сырое надвор’е выступае з-пад тынкоўкі.

Новы ўздым нацыянальна-вызваленчай барацьбы адбыўся на Вілейшчыне ў гады белапольскай акупацыі 1921-1939 гг. Паўсюдна пачалі арганізоўвацца розныя палітычныя гурткі, мясцовыя арганізацыі Таварыства беларускай школы, Беларускай сялянска-рабочай грамады, ячэйкі КПЗБ. Галоўным метадам кіравання польскіх уладаў у Заходняй Беларусі быў прымус, а часам і тэрор. Турмы і Бяроза-Картузскі канцэнтрацыйны лагер, створаны для ізаляцыі “грамадска-небяспечных элементаў”, былі перапоўненыя палітвязнямі.

Паліцыя неаднаразова арыштоўвала і саджала ў Вілейскую турму такіх змагароў за народнае шчасце, як ўдзельнікаў выступлення 1935 года нарачанскіх рыбакоў, а таксама Мікалая Мацюшу з Каралеўцаў, Міхаіла Хадзінскага з Астравоў, Піліпа і Андрэя Валынцоў з Жаўткоў, Паўла Гаўрыліка, Уладзіміра і Аляксандра Калядоў і Рыгора Усціновіча з Вілейкі, Антона і Аляксандра Круцькаў і Серафіма Ількевіча з Цынцавічаў, Канстанціна Зубовіча (пасля Герой Савецкага Саюза), Лізавету Дварэцкую з Лебедзеўскай гміны, якая пасля вайны была дэпутатам Вярхоўнага Савета СССР. У той час некаторыя турэмныя камеры, у тым ліку № 16, 17 і 18, былі адведзены для палітзняволеных.

У 1934 годзе ў іх адбывалі пакаранне А. Садоўскі з Вілейкі, а таксама вядомы дзеяч рэвалюцыйнага падпольнага руху Заходняй Беларусі паэт Валянцін Таўлай. Іх лёс у розныя гады раздзялілі такія паэты і пісьменнікі, як Алесь Дубровіч, Ганна Новік, Андрэй Капуцкі і іншыя. Камера №16 стала часовым “прытулкам” для палітвязняў Сцяпана Бурака з Мойсічаў Маладзечанскага раёна і Андрэя Валынца (пазней Герой Савецкага Саюза). Каб зламаць дух патрыётаў, Валынца пераводзяць у камеру-адзіночку.

Па ўспамінах тых жа вязняў Вілейскай турмы, умовы ўтрымання іх за кратамі спачатку былі больш-менш цярпімымі. Так А. Садоўскі расказваў пра 1934 год і В. Таўлая: “Пры зняволенні дні цягнуліся вельмі марудна, і, каб не марнаваць дарма часу ў турме, вырашана было вучыцца. Таўлай займаўся з намі па палітэканоміі, гісторыі Камуністычнай партыі СССР, літаратуры. Мы мелі права трымаць у камерах пісьмовыя прылады. Усе свае веды з гімназіі і падпольнага жыцця ён аддаваў таварышам па барацьбе.

У Вілейскай турме ён пачаў пісаць сваю паэму “Мы аптымісты”. Малапісьменных таварышаў ён вучыў граматыцы, арфаграфіі, гісторыі, геаграфіі і іншым навукам. Калі хто-небудзь з таварышаў хварэў, то ён загадваў падтрымліваць яго лепшымі харчамі. За невыкананне загаду адміністрацыі мяне кінулі зімой у карцэр. Дзякуючы Таўлаю мяне выпусцілі праз чатыры гадзіны.

Ён прад’явіў адміністрацыі ўльтыматум: “Калі не выпусціце таварыша з карцэра за 4 гадзіны, то ўсе вязні закладаюць галадоўку ў знак пратэсту”. Шырокай душы быў падпольшчык-паэт”. Пасля пэўнага тэрміну адсідкі вязняў Вілейскай турмы перапраўлялі ў іншыя камяніцы, у тым ліку і сумна вядомыя віленскія “Лукішкі”.

Адзін з удзельнікаў нацыянальна-вызваленчага руху ў Заходняй Беларусі Р. Муха-Мухноўскі, які некаторы час знаходзіўся там пад следствам, у сваіх мемуарах адзначаў, што камера, у якой ён утрымліваўся пад арыштам, была невялікая: сем крокаў у даўжыню і тры ў шырыню. Жалезны ложак прыкаваны да сцяны, на ім — саламяны матрац, падушка, дзве прасціны з коўдрай. На снеданне падавалі каля паўкіло чорнага чэрствага хлеба, кусок іржавага селядца, кружку чорнай ячменнай кавы. На абед – суп з ячнымі крупамі, запраўлены старым прагорклым салам, невялікая порцыя той жа ячнай кашы, палітая смярдзючым тлушчам. На вячэру былі селядзец з кіслай капустай і шклянка кавы.

Па ўспамінах тых жа сведкаў, у турмах прымяняліся і меры фізічнага пакарання. Ганна Новік пісала пазней, што “Мы маўчалі, хаця нас білі бізунамі, засоўвалі пад пазногці іголкі, зашчэмлівалі пальцы рук у дзверы, з дапамогай спецыяльных прыстасаванняў улівалі праз нос ваду ці газу. Не вытрымаў катаванняў мой таварыш па падполлю Платон Шляпа, яму адбілі лёгкія. Юнак памёр”. Ніна Паўлаўна Жоўтка з Цынцавічаў згадвала, што прысутнічала ў час вывазу з Вілейскай турмы ў “Лукішкі” ў 1935 годзе яе родзіча, кіраўніка Цынцавіцкай арганізацыі Камуністычнай партыі Заходняй Беларусі Мікалая Петрыкевіча. Апрануты ён быў у добры цывільны касцюм, але рукі былі чорныя ад катаванняў. Як высветлілася пазней, Мікалай Рыгоравіч на допытах сваёй віны не прызнаў і таварышаў не выдаў.

17 верасня 1939 года прынесла збаўленне вязням Вілейскай турмы, але доўга яна не пуставала. З’явіліся новыя катэгорыі зняволеных – “ворагі народа”, “контррэвалюцыянеры” і з іншымі сфабрыкаванымі фармулёўкамі. У сувязі з перадачай Вільні Літве, калі многіх зняволеных з Лукішкаў пераводзілі ў іншыя савецкія турмы, частка іх апынулася і ў Вілейцы.

Такі лёс напаткаў старшыню Саюза яўрэйскіх журналістаў і літаратараў Вільні, аднаго з заснавальнікаў розных яўрэйскіх навучальных устаноў, названага “піянерам і стваральнікам падмурка лексікаграфіі яўрэйскіх пісьменнікаў” Залмана Рэйзена. Арыштаваны 1 кастрычніка 1939 года, затым яго перавялі ў Вілейку. Загінуў, хутчэй за ўсё, на этапе.

Асаблівае месца ў беларускай гісторыі займае Антон Луцкевіч, лінгвіст, гісторык, грамадскі і палітычны дзеяч. Ён быў старшынёй Рады народных Міністраў і міністрам замежных спраў абвешчанай 25 сакавіка 1918 года незалежнай Беларускай Народнай Рэспублікі. 30 верасня 1939 года быў арыштаваны па абвінавачванні ў контррэвалюцыйнай барацьбе і ўтрымліваўся пад следствам у Вілейскай турме. Сляды яго згубіліся ў час эвакуацыі вязняў у чэрвені 1941 года. Падобнае здарылася і з першым рэдактарам “Нашай Нівы”, “Сахі”, “Лучынкі” і іншых зборнікаў, сенатарам польскага сейма нашым земляком Аляксандрам Уласавам.

Арыштоўваліся ў Вілейцы і сядзелі тут у астрозе публіцыст, філосаф-эстэтык Уладзімір Самойлаў, прафесар, аўтар многіх кніг па гісторыі Вілейшчыны і Мядзельшчыны Францішак Сяліцкі, ураджэнец в. Мікуліна (каля Даўгінава). У адной са сваіх кніг Ф. Сяліцкі апісвае жудаснае ўтрыманне ў Вілейскай турме арыштантаў у перыяд 1939-41 гадоў. Камеры былі перапоўненыя, есці давалі слаба, амаль паўгода не было ні мыцця, ні дэзінфекцыі. Сярод арыштаваных можна было бачыць адвакатаў, пекараў, суддзяў, святароў, нават быў рэктар Віленскага ўніверсітэта.

Пасля 17 верасня 1939 года ліміт Вілейскай турмы значна павялічыўся і складаў 350 чалавек. Аднак на самaй справе колькасць арыштантаў перавальвала за тысячу. Камеры літаральна былі набіты зняволенымі, як селядцы ў бочцы. У ноч на 23 чэрвеня па тэлефоне было атрымана распараджэнне аб эвакуацыі турмаў Вілейскай вобласці. З мясцовай турмы для перамяшчэння ў Разанскую турму №1 было падрыхтавана 1023 чалавекі. Ф. Сяліцкі далей успамінаў, што 24 чэрвеня папоўдні быў атрыманы нязвыклы загад – хутка паесці і пастроіцца на пляцы з усімі рэчамі.

Ахова ўстрывожаная хадзіла побач з процівагазамі. Былі чутны недалёкія выстралы. Гэта расстрэльвалі вязняў, што не падлягалі эвакуацыі. Калона па 5 чалавек выйшла з турмы і рушыла ў 120 кіламетровы шлях на Барысаў. Канвойныя ішлі вакол вязняў праз 5-8 крокаў адзін ад другога з прымкнёнымі штыкамі на карабінах. Саслабелых і арыштантаў на мыліцах саджалі на калёсы. Тыя, хто дайшоў да Барысава на чацвёртыя суткі этапа, былі пасаджаны ў чакаўшыя іх 35 вагонаў.

Эшалон з імі 5 ліпеня прыбыў у Разань. Усяго ў мясцовую турму былі перададзены 871 чалавек. Такім чынам, за 12 сутак дарогі ад Вілейкі да Разані, звязанай з пастаяннымі налётамі і бамбардзіроўкамі варожай авіяцыі, страцілі ўсяго 142 зняволеныя. Гэтыя лічбы не выклікаюць сумнення, бо ўзятыя з дакладных дакументаў НКУС. Таму неабгрунтаваныя прыведзеныя некаторымі гісторыкамі факты аб масавым знішчэнні вязняў Вілейскай турмы ў “крывавай” дарозе на Барысаў, дзе прыводзіцца лічба да 800 чалавек.

Як выказваліся відавочцы трагедыі тых дзён, адразу пасля таго, як прадстаўнікі савецкай улады пакінулі горад, шмат людзей наведала ўстанову, якую старалася раней абмінаць. У двары турмы яны ўбачылі склеп, у якім, каб не было чуваць выстралаў ці крыкаў, органы НКУС забівалі ці душылі сваіх ахвяр. Сляды ад куль на сцяне былі заклеены ці замазаны, а падлога старанна пасыпана жоўтым пясочкам, з-пад якога праступала кроў. Вялікі натоўп людзей стаяў каля раскапанай ямы, куды былі звалены і прысыпаны свежыя трупы. Людзі плакалі.

У некалькіх дзясятках метраў ад той “дарогі смерці” каля вёсак Чыжэвічы і Касута адбыўся першы расстрэл вязняў на этапе, якіх затым паскідвалі ў бульбяныя ямы. У 1991 годзе на гэтым месцы сіламі грамадскасці быў пастаўлены помнік ахвярам сталінскіх рэпрэсій – між камянёў з адпаведнымі надпісамі – сімвал у выглядзе з’яднаных праваслаўнага і каталіцкага крыжоў.

Па некаторых дадзеных, знішчэнне вязняў адбывалася і на іншых участках этапа, у тым ліку і каля Плешчаніц. Далей свае крывавыя і значна больш маштабныя і вытанчаныя справы працягвалі фашысты. Як стала вядома, толькі ў горадзе і ваколіцах Вілейкі яны знішчылі ў гады акупацыі звыш 7 тысяч ваеннапалонных, партызанаў, падпольшчыкаў і мірных жыхароў.

Сам будынак турмы немцамі не выкарыстоўваўся. Па-першае, ён быў пашкоджаны напачатку вайны, а па-другое, акупанты доўга тут трымаць зняволеных не планавалі. У іх расправа наконт гэтага была хуткай. Для сваіх рэпрэсіўных мэт гітлераўцы выкарыстоўвалі новую драўляную турму СД, якая знаходзілася побач з мураванай, у двары сучаснага будынка РАУС – міліцыі. Толькі расстрэлы карнікі праводзілі на тэрыторыі старой турмы каля яе паўночнай сцяны, а трупы скідвалі ў раней падрыхтаваныя ямы. Некаторыя з іх былі яшчэ жывымі.

Аднаму з такіх “расстраляных” у 1942 годзе Антону Пятроўскаму цудам удалося выжыць. Зваліўшыся ў яму параненым, куля прайшла праз шыю, увайшла ў рот і выйшла паміж зубоў, нават не выбіўшы іх, яго накрыў сабой чарговы расстраляны. Прысыпаўшы пяском магілу, паліцэйскія аддаліліся. Пятроўскі, вызваліўшыся ад цела загінуўшага, выкарабкаўся з ямы і ў цемнаце дапоўз да чыгункі, а адтуль пешшу пайшоў дадому на Мядзельшчыну. Пазней ён згадваў, што расстрэлы ў турэмным двары вялі найчасцей ахоўнікі з ліку немцаў, якія да вайны жылі ў Латвіі і вызначаліся асаблівай жорсткасцю.

Апынуўся тут у тыя грозныя часіны і беларускі вучоны з сусветным імем Барыс Кіт. Яму ўлады дазволілі адкрыць у Маладзечне гандлёвую школу. Але па дарозе туды арыштавалі, западозрыўшы ў сувязі з партызанамі. Да высвятлення абставін давялося сядзець месяц у Глыбоцкай, а два тыдні – у Вілейскай турмах. Кожны дзень быў сведкам, як вязняў вывозілі на расстрэл. Часам ямы з забітымі людзьмі залівалі растворам з каўстычнай содай.

І так працягвалася амаль да самага вызвалення Вілейкі. У ліпені 1944 года ў падвале аднаго з дамоў Гродна органамі “Смерш” быў затрыманы падазроны чалавек у форме віцэ-капрала Войска Польскага. Пры далейшым разбірацельстве высветлілася, што гэта Уладзімір Іванавіч Ясінскі, былы жыхар Вілейкі, які з вясны 1942 года да ліпеня 1944 года быў начальнікам Вілейскай турмы СД. На яго сумленні сотні самаручна расстраляных жыхароў і савецкіх ваеннапалонных. 10 красавіка 1945 года выязная сесія Вярхоўнага Суда СССР прыгаварыла яго да найвышэйшай меры пакарання – праз павешанне. І гэта неўзабаве было прылюдна выканана ў Вілейцы.

Пасля вызвалення старая турма зноў стала дзейнічаць па сваім прамым назначэнні і хутка напоўнілася здраднікамі, былымі паліцэйскімі, крымінальнымі элементамі і простымі людзьмі, якія за хаценне есці і жыць вымушаны былі працаваць у розных акупацыйных установах, за што былі аднесены да нямецкіх пасобнікаў і ворагаў Савецкай улады. У сярэдзіне 50-х гадоў у Вілейскай турме адбылося надзвычайнае здарэнне, калі група злачынцаў, асуджаных на працяглыя тэрміны пакарання, уцякла, пракапаўшы патаемны лаз за турэмную сцяну. Але ахова своечасова схапянулася, і ўсе збеглыя зноў апынуліся за кратамі.

У 1964 годзе турма спыніла сваю дзейнасць і неўзабаве была перароблена ў анкалагічны дыспансер. Яшчэ ў 1966 годзе пры правядзенні тут земляных работ адкопвалі чалавечыя косці. Аднак у той час вялікага шуму з гэтага не падымалі, спісвалі на астанкі ахвяр масавых расстрэлаў савецкіх грамадзян нямецка-фашысцкімі захопнікамі. Восенню 1994 года пачалося будаўніцтва новага корпуса медыцынскай установы, і пры рыцці катлавана зноў былі выяўлены невядомыя пахаванні. Для многіх вязняў, ні ў чым не вінаватых людзей, турэмны двор з’явіўся апошнім жыццёвым прытулкам.

Сёння цяжка канстатаваць, ахвярамі чыіх рук яны сталі, – органаў НКУС ці нямецка-фашысцкага рэжыму, але ўсе яны людзі і заслужылі таго, каб былі ўстаноўлены іх імёны, а астанкі пахаваны. Што і зроблена на новых Вілейскіх могілках, дзе непадалёку ад уваходу высіцца вялікі драўляны крыж, а побач – камень-валун, на якім высечаны такія словы: “Ратуй нас, Хрысце, лёсу пакутнікаў, змучаных і расстраляных у турме Вілейскай за часы існавання яе. Дабраслаў, Божа, душы палеглых айцоў, братоў і сясцёр нашых, імён якіх не ведалі і ведалі…”.

Анатоль Рогач, Вілейка

Рэгіянальная газета», 24.09.2009)

***

Рогач Анатолий Валентинович. Краевед, инженер-энергетик, депутат Вилейского районного совета, мастер спорта по шашкам (по переписке) родился в д. Королевцы Ижанского сельского совета на Вилейщине 1 июня 1947 года. Умер 3 марта 2010 года в Вилейке.

Окончил Ижанскую среднюю школу. Служил в Советской Армии. С 1967 г. работал в Вилейской районной электросети (РЭС), где прошел путь до руководителя предприятия. Возглавлял РЭС с 1988 года. В 1972 году окончил заочно Белорусский институт механизации сельского хозяйства.

Анатолий Рогач сочетал производственную и депутатскую деятельность с краеведческой. Он – один из самых авторитетных исследователей жизни и творчества наших земляков Адама Гуриновича, Игнатия Ходько, Эдварда Желиговского. Анатолий Рогач первым на Вилейщине и одним из первых в Беларуси обратил внимание на биографию автора первой украинской конституции Пилипа Орлика, уроженца Косуты под Вилейкой.

Недавно у Анатолия Рогача вышла биографическая книга «Адам Гуринович» (2007).

Впервые в белорусской исследовательской литературе Анатолий Рогач составил родословную Адама Гуриновича, которая содержит 6 колен. В своей работе Анатолий Рогач показывает, что Гуринович был не только поэтом, собирателем фольклора, но и занимался хозяйственными делами, подавал надежды как инженер. Рогач доказал, что Гуринович встречался с Франтишком Богушевичем, которому посвятил стихотворение «Дзякуй табе, браце, Бурачок Мацею», состоял в переписке с исследователем фольклора Яном Карловичем.

На счету Анатолия Валентиновича еще много других открытий из истории нашего края. Как только выдавались дни отдыха, он ехал в библиотеки, архивы и музеи Минска, Гродно, Вильно. И оттуда всегда приезжал окрыленный, с папками копий документов, которые проливали свет на наше прошлое.

Анатолий Рогач – мастер спорта по шашкам по переписке. Победитель многих национальных и международных соревнований.

(«Рэгіянальная газета», 01.06.2010 – перевод с белорусского)

А. Рогач на торжествах, посвященных Адаму Гуриновичу. Лыцевичи, 2007.

Завершился 42-й заочный чемпионат Беларуси по шашкам-64. Лучшими в классике (БВЛ-42) стали: 1 — мастер спорта Анатолий Рогач с 22 очками из 30; 2 — мастер спорта Александр Ляховский (22 очка); 3 — международный мастер Василий Нагурный (21 очко).

В современной версии (БВЛ-42Ж): 1 — Александр Ляховский (24 очка из 28); 2 — кандидат в мастера Сергей Бурко (23 очка); 3 — кандидат в мастера Игорь Гайдукевич (20 очков).

Вечерний Минск», 06.11.2008)

Доска памяти А. Рогача в Вилейке (торжественно открыта 30.09.2014)

Тайны стен Вилейской тюрьмы

Старая легенда устами поколений, а затем и со страниц некоторых книг сообщала, что после того, как в 1795 году, по указу российской императрицы Екатерины II, Вилейка стала уездным городом, императрица вскоре приехала сюда, посадила несколько берез на названном ее именем пути и заложила первый камень в фундамент будущего острога.

На самом деле обстоятельства возведения в Вилейке старейшего и неплохо сохранившегося архитектурного сооружения совсем другие. 30 июля 1846 года императором Николаем I был утвержден “Нормальный проект тюремного замка в уездных городах на 100 арестантов”. 2 февраля 1848 года в Вилейской губернии был установлен особый земский сбор на 12 лет на оборудование зданий для государственных учреждений и тюрем.

И вскоре со стороны Министерства внутренних дел поступает приказ Виленскому генерал-губернатору о необходимости в первую очередь вместо совсем старых деревянных возвести новые каменные остроги в Дисне и Вилейке. Объяснялось это тем, что существующий в Вилейке тюремный замок полностью истлел и сделался тесным, неудобным для размещения арестантов, да и уже не поддается ремонту. Был сделан проект и составлена смета на 49610 рублей 17 копеек серебром.

Позже эту сумму уменьшили до 45232 рублей 83 копеек. Однако из-за недостатка денежных средств строительство башни на бывшей Нароцкой улице между городом и частными городскими кладбищами началось лишь 16 апреля 1854 года. Оно продолжалось в течение трех летних периодов, в процессе работ случались и непредвиденные случаи. Так, при рытье котлована под колодец на территории тюрьмы выяснилось, что вода находится на значительной глубине, а песчаный грунт постоянно осыпается и может даже привести к разрушению фундамента основного сооружения.

После некоторых исследований решено было выкопать колодец у подножия горы на незасеянном городском выгоне за оградой тюрьмы на расстоянии 47 саженей (100 м). Ведение стройки было отдано с торгов в оптовый подряд виленскому купцу 1-й гильдии Хаиму Англину. Через год он умирает, а потому завершить работы вынуждена была давательница залога, поверенная коллежская советница Юзефа Шкульцецкая. Она с честью выполнила возложенную на нее миссию, и 1 октября 1856 года строительство тюремного замка было закончено. Однако в связи с рытьем нового и засыпкой старого колодца, с подноской на место работ воды была выделена дополнительная сумма денег. И только 30 ноября 1863 года 129 рублей 39 1/2 копейки были возвращены подрядчику.

Скоро в остроге появились его первые “посетители”, и в его дворе, обнесенном высокой каменной оградой, можно было наблюдать довольно странное сборище разнообразных людей: конокрадов, жуликов, спившихся чиновников, бродяг и каторжников, бежавших с рудников. Повсеместно шел торг различными товарами, напоминающий базар. На тюремной территории располагались квартира смотрителя, баня, холодильня, отдельные дворики. В подвале острога находились прачечная, гауптвахта, квартира сторожей, кладовые, ванна, кухня, пекарня, комната для приема арестантов.

На первом этаже разместились 6 одиночных камер, 8 камер для заключенных по судебному приговору мелких преступников из дворян и простых людей, пересыльных арестантов, а также лазарет и ретирады (укрепления). На втором этаже были камеры, похожие на камеры первого этажа для арестантов-женщин, лазарет, аптека и ретирады. Внутри тюрьмы жизнь тоже была шумной. Заключенные слонялись без дела по коридорам, толпились возле лазарета, женского отделения. Вблизи арестантской кухни устраивались”майданы” и “клубы по интересам”. Постепенно в тюрьмах налаживалось как религиозное воспитание, так и школьное обучение. К концу XIX века стали там появляться и библиотеки. Условия содержания заключенных, особенно политических, в тюрьмах Российской империи были довольно неплохие. Так, Ф. Э. Дзержинский, имея за своими плечами две ссылки с побегом оттуда, при третьем аресте был помещен в Варшавскую цитадель. В письме к брату он отмечал: «… камера большая – 5х7 шагов, большое окно с граненым стеклом, еда приличная, немного молока прикупаю сам. Прогулка 15 минут. Библиотека. Покупки два раза в неделю. Письма – полпочтового листика в неделю. Ванна (раз в месяц). Сижу пока один…». Согласно со “Сборником узаконений и распоряжений по тюремной части” (1903 год), питание заключенным на то время выдавалось на 37 копеек в сутки, что позволяло готовить неплохие пайки. Недельный тюремный рацион арестанта царской России составлял: хлеба – 5730 г, каши и крупы – 1680 г, сало и мясо – 760 г, овощей – 810 г, муки – 85 г. В будние дни на обед подавались вареная капуста или гороховый суп и другие пищевые компоненты.

Суточный воскресный и праздничный рационы

Обед

В лапшу:

– вермишели 24 золотн. (102,24 г);

– мяса 2-го сорта 30 золотн. (127,8 г);

– крупы ячневой 2 золотн. (8,52 г);

– соли 4 золотн. (17,04 г).

В кашу:

– крупы гречневой 32 золотн. (136,32 г);

– сало … 5 золотн. (21,3 г);

– соли 2 золотн. (8,52 г);

– хлеба черного 2 фунта (819 г).

Ужин

Крупа гречневая 17 золотн. (72,42 г);

сало филейное 2 золотн. (8,52 г);

соль 1 золотн. (4,26 г).

Да и тюрьмы того времени не были перенаселенными. Многие остроги вообще стояли полупустыми.

В середине 50-х годов XIX века на 53 осужденных приходилось 47 освобожденных. Только в годы национально-освободительного восстания под руководством Кастуся Калиновского (1863-64 гг.) белорусские тюрьмы довольно быстро пополнялись. В грозные дни первой русской революции доставлялись сюда арестанты Долгиновского бунта, агитаторы, распространители запрещенной литературы, прокламаций из Куренца, Сморгони и других мест.

Отбывали здесь наказание и семь матросов с мятежного броненосца “Потемкин”. Фамилии двух известны – Иванов и Голиков. Потомки последнего и сейчас живут в Вилейке. Административно наказали здесь трехмесячным арестом в 1906 году молодого учителя из Вилейщины Симона Рак-Михайловского за распространение нелегальной литературы, привезенной из Петербурга после визита его в качестве ходока в Государственную Думу.

В годы Первой мировой войны в Вилейке располагался армейский корпус Западного фронта, другие военные учреждения и воинские части. Летом 1917 года сюда приезжал верховный главнокомандующий временного правительства А. Керенский с целью уговорить на митинге солдат продолжать войну до победного конца. Однако много было недовольных ненужным кровопролитием, которые заявляли об этом вслух и оказывались за решеткой местной башни.

Не пустовала она и в годы гражданской войны, временной немецкой и польской оккупации края в 1918-1920 годах, менялись только вывески от «Город. тюрьма» до «Wiezienie». Последняя надпись и сегодня в сырую погоду выступает из-под штукатурки.

Новый подъем национально-освободительной борьбы произошел на Вилейщине в годы белопольской оккупации 1921-1939 гг. Повсеместно начали организовываться различные политические кружки, местные организации Общества белорусской школы, Белорусской крестьянско-рабочей громады, ячейки КПЗБ. Главным методом управления польских властей в Западной Беларуси было принуждение, а иногда и террор. Тюрьмы и Береза-Картузский концентрационный лагерь, созданный для изоляции “общественно-опасных элементов”, были переполнены политзаключенными.

Полиция неоднократно арестовывала и сажала в Вилейскую тюрьму таких борцов за народное счастье, как участников выступления 1935 года нарочанских рыбаков, а также Николая Матюша из Королевцев, Михаила Ходинского из Островов, Пилипа и Андрея Волынцов из Желтков, Павла Гаврилика, Владимира и Александра Колядовских и Григория Устиновича из Вилейки, Антона и Александра Крутько и Серафима Илькевича из Цынцевичей, Константина Зубовича (позже Герой Советского Союза), Елизавету Дворецкую из Лебедевской гмины, которая после войны была депутатом Верховного Совета СССР. В то время некоторые тюремные камеры, в том числе № 16, 17 и 18, были отведены для политзаключенных.

В 1934 году в них отбывали наказание А. Садовский из Вилейки, а также известный деятель революционного подпольного движения Западной Беларуси поэт Валентин Тавлай. Их судьбы в разные годы разделили такие поэты и писатели, как Алесь Дубрович, Анна Новик, Андрей Капуцкий и другие. Камера №16 стала временным “убежищем” для политзаключенных Степана Бурака из Мойсичей Молодечненского района и Андрея Волынца (позже Герой Советского Союза). Чтобы сломить дух патриотов, Волынца переводят в камеру-одиночку.

По воспоминаниям тех же заключенных Вилейской тюрьмы, условия содержания их в тюрьме сначала были более-менее терпимыми. Так, А. Садовский рассказывал про 1934 год и В. Тавлая: «В заключении дни тянулись очень медленно, и, чтобы не тратить зря времени в тюрьме, решено было учиться. Тавлай занимался с нами по политэкономии, истории Коммунистической партии СССР, литературе. Мы имели право держать в камерах письменные принадлежности. Все свои знания из гимназии и подпольной жизни он отдавал товарищам по борьбе. В Вилейской тюрьме он начал писать свою поэму “Мы оптимисты”. Малограмотных товарищей он учил грамматике, орфографии, истории, географии и другим наукам. Если кто-нибудь из товарищей болел, то он приказывал поддерживать его лучшими продуктами. За невыполнение приказа администрации меня бросили зимой в карцер. Благодаря Тавлаю меня выпустили через четыре часа. Он предъявил администрации ультиматум: “Если не выпустите товарища из карцера за 4 часа, то все заключенные устраивают голодовку в знак протеста”. Широкой души был подпольщик-поэт». После определенного срока отсидки узников Вилейской тюрьмы переправляли за другие крепостные стены, в том числе и в печально известную виленскую тюрьму “Лукишки”.

Один из участников национально-освободительного движения в Западной Беларуси Р. Муха-Мухновский, который некоторое время находился там под следствием, в своих мемуарах отмечал, что камера, в которой он содержался под арестом, была невелика: семь шагов в длину и три в ширину. Железная кровать прикована к стене, на ней – соломенный матрас, подушка, две простыни с одеялом. На завтрак подавали около полкило черного черствого хлеба, кусок ржавой сельди, кружку черного ячменного кофе. На обед – суп с ячневой крупой, заправленный старым прогорклым салом, небольшую порцию той же перловой каши, политой вонючим жиром. На ужин были сельдь с кислой капустой и стакан кофе.

По воспоминаниям тех же свидетелей, в тюрьмах применялись и меры физического наказания. Анна Новик писала позже, что «Мы молчали, хотя нас били плетьми, засовывали под ногти иглы, прищемляли пальцы рук в двери, с помощью специальных приспособлений вливали через нос воду или керосин. Не выдержал пыток мой товарищ по подполью Платон Шляпа, ему отбили легкие. Юноша умер». Нина Павловна Жовтка из Цынцевичей упоминала, что присутствовала во время вывоза из Вилейской тюрьмы в “Лукишки” в 1935 году ее родственника, руководителя Цынцевичской организации Коммунистической партии Западной Белоруссии Николая Петрикевича. Одет он был в хороший штатский костюм, но руки были черны от пыток. Как выяснилось позже, Николай Григорьевич на допросах своей вины не признал и товарищей не выдал.

17 сентября 1939 г. принесло спасение узникам Вилейской тюрьмы, но долго она не пустовала. Появились новые категории заключенных – “враги народа”, “контрреволюционеры”, арестанты с другими сфабрикованными формулировками. В связи с передачей Вильнюса Литве, когда многих заключенных из Лукишек переводили в другие советские тюрьмы, часть их оказалась и в Вилейке.

Такая судьба постигла председателя Союза еврейских журналистов и литераторов Вильни, одного из основателей различных еврейских учебных заведений, названного “пионером, заложившим фундамент лексикографии еврейских писателей» Залмана Рейзена. Он был арестован 1 октября 1939 года, затем его перевели в Вилейку. Погиб, скорее всего, на этапе.

Особое место в белорусской истории занимает Антон Луцкевич, лингвист, историк, общественный и политический деятель. Он был председателем Рады народных Министров и министром иностранных дел провозглашенной 25 марта 1918 года независимой Белорусской Народной Республики. 30 сентября 1939 года был арестован по обвинению в контрреволюционной борьбе и содержался под следствием в Вилейской тюрьме. Следы его потерялись во время эвакуации заключенных в июне 1941 года. Подобное случилось и с первым редактором “Нашай Нівы”, “Сахі”, “Лучыны” и других изданий, сенатором польского сейма, нашим земляком Александром Уласовым.

Арестовывались в Вилейке и сидели здесь в остроге публицист, философ-эстетик Владимир Самойлов, профессор, автор многих книг по истории Вилейщины и Мядельщины Франтишек Селицкий, уроженец д. Микулино (близ Долгиново). В одной из своих книг Ф. Селицкий описывает ужасное содержание в Вилейской тюрьме арестантов в период 1939-41 годов. Камеры были переполнены, есть давали мало, почти полгода не было ни стирки, ни дезинфекции. Среди арестованных можно было видеть адвокатов, пекарей, судей, священников, даже был ректор Виленского университета.

После 17 сентября 1939 года лимит Вилейской тюрьмы значительно увеличился и составлял 350 человек. Однако на самом деле количество арестантов переваливало за тысячу. Камеры буквально были набиты заключенными, как бочки селедкой. В ночь на 23 июня по телефону было получено распоряжение об эвакуации тюрем Вилейской области. Из местной тюрьмы для перемещения в Рязанскую тюрьму №1 было подготовлено 1023 человека. Ф. Селицкий далее вспоминал, что 24 июня в полдень был получен непривычный приказ – быстро поесть и выстроиться на площади со всеми вещами.

Встревоженная охрана ходила рядом с противогазами. Были слышны недалекие выстрелы. Это расстреливали узников, что не подлежали эвакуации. Колонна по 5 человек вышла из тюрьмы и направилась в 120-километровый путь на Борисов. Конвойные шли по обе стороны от заключенных через 5-8 шагов друг от друга с примкнутыми штыками на карабинах. Ослабевших и арестантов на костылях сажали на телегу. Те, кто дошел до Борисова на четвертые сутки этапа, были посажены в ожидавшие их 35 вагонов.

Эшелон с ними 5 июля прибыл в Рязань. Всего в местную тюрьму был передан 871 человек. Таким образом, за 12 суток дороги от Вилейки до Рязани, связанной с постоянными налетами и бомбардировками вражеской авиации, потеряли всего 142 заключенных. Эти цифры не вызывают сомнения, так как взяты из достоверных документов НКВД. Поэтому необоснованны приведенные некоторыми историками факты о массовом уничтожении узников Вилейской тюрьмы на “кровавом” пути к Борисову, где приводится цифра до 800 человек.

Как высказывались очевидцы трагедии тех дней, сразу после того, как представители советской власти оставили город, множество людей посетили учреждение, которое старались раньше обходить. Во дворе тюрьмы они увидели подвал, в котором, чтобы не было слышно выстрелов или криков, органы НКВД убивали или душили своих жертв. Следы от пуль на стене были заклеены или замазаны, а пол тщательно посыпан желтым песком, из-под которого проступала кровь. Большая толпа людей стоял у разрытой ямы, куда были свалены и присыпанны свежие трупы. Люди плакали.

В нескольких десятках метров от той “дороги смерти” около деревень Чижевичи и Косута состоялся первый расстрел заключенных на этапе, которых затем сбрасывали в картофельные ямы. В 1991 году на этом месте силами общественности был поставлен памятник жертвам сталинских репрессий – меж камней с соответствующими надписями – символ в виде соединенных православного и католического крестов.

По некоторым данным, уничтожение узников происходило и на других участках этапа, в том числе и около Плещениц. Далее свои кровавые и гораздо более масштабные дела продолжали фашисты. Как стало известно, только в городе и окрестностях Вилейки они уничтожили в годы оккупации свыше 7 тысяч военнопленных, партизан, подпольщиков и мирных жителей.

Само здание тюрьмы немцами не использовалось. Во-первых, оно было повреждено в начале войны, а во-вторых, оккупанты долго здесь держать заключенных не планировали. У них расправа у была быстрой. Для своих репрессивных целей гитлеровцы использовали новую деревянную тюрьму СД, которая находилась рядом с каменной, во дворе современного здания РОВД – милиции. Лишь расстрелы каратели проводили на территории старой тюрьмы, около ее северной стены, а трупы сбрасывали в ранее подготовленные ямы. Некоторые из расстрелянных были еще живыми.

Одному из таких “расстрелянных” в 1942 году Антону Петровскому чудом удалось выжить. Он упал в яму раненым, пуля прошла через шею, вошла в рот и вышла между зубов, даже не выбив их, и его накрыл собой очередной расстрелянный. Присыпав песком могилу, полицейские удалились. Петровский, освободившись от тела погибшего, выбрался из ямы и в темноте дополз до железной дороги, а оттуда пешком пошел домой на Мядельщину. Позже он вспоминал, что расстрелы в тюремном дворе вели чаще всего охранники из числа немцев, которые до войны жили в Латвии и отличалось особой жестокостью.

Оказался здесь в те грозные времена и белорусский ученый с мировым именем Борис Кит. Ему власти разрешили открыть в Молодечно торговую школу. Но по дороге туда арестовали, заподозрив в связи с партизанами. До выяснения обстоятельств пришлось сидеть месяц в Глубокской, а две недели – в Вилейской тюрьмах. Каждый день он был свидетелем, как заключенных вывозили на расстрел. Иногда ямы с убитыми людьми заливали раствором с каустической содой.

И так продолжалось почти до самого освобождения Вилейки. В июле 1944 года в подвале одного из домов Гродно органами “Смерш” был задержан подозреваемый человек в форме вице-капрала Войска Польского. При дальнейшем разбирательстве выяснилось, что это Владимир Иванович Ясинский, бывший житель Вилейки, который с весны 1942 года до июля 1944 года был начальником Вилейской тюрьмы СД. На его совести сотни лично расстрелянных жителей и советских военнопленных. 10 апреля 1945 выездная сессия Верховного Суда СССР приговорила его к высшей мере наказания – через повешение. И этот приговор вскоре был прилюдно исполнен в Вилейке.

После освобождения старая тюрьма снова стала действовать по своему прямому назначению и быстро наполнилась предателями, бывшими полицейскими, уголовными элементами, а также обычными людьми, которые, желая есть и жить, вынуждены были работать в различных оккупационных учреждениях, за что были отнесены к немецким пособникам и врагам советской власти. В середине 50-х годов в Вилейской тюрьме произошло ЧП, когда группа преступников, осужденных на длительные сроки наказания, убежала, прорыв потайной лаз за тюремную стену. Но охрана вовремя спохватилась, и все беглецы снова оказались за решеткой.

В 1964 году тюрьма прекратила свою деятельность и вскоре была переделана в онкологический диспансер. Еще в 1966 году при проведении здесь земляных работ откапывали человеческие кости. Однако в то время большого шума из этого не делали, списывали на останки жертв массовых расстрелов советских граждан немецко-фашистскими захватчиками. Осенью 1994 года началось строительство нового корпуса медицинского учреждения, и при рытье котлована вновь были выявлены неизвестные захоронения. Для многих заключенных, ни в чем не повинных людей, тюремный двор оказался последним жизненным убежищем.

Сегодня трудно констатировать, жертвами чьих рук они стали, – органов НКВД или немецко-фашистского режима, но все они люди и заслужили того, чтобы были установлены их имена, а останки захоронены. Что и сделано на новом Вилейском кладбище, где неподалеку от входа высится большой деревянный крест, а рядом – камень-валун, на котором высечены слова: «Избавь нас, Христос, от судьбы мучеников, умученных и расстрелянных в тюрьме Вилейской за время существования ее. Благослови, Господи, души погибших отцов, братьев и сестер наших, имена которых не известны и известны…».

Анатолий Рогач, Вилейка

Рэгіянальная газета», 24.09.2009 – перевод с белорусского)

Опубликовано 01.06.2017  23:10

В. Рубінчык. КАТЛЕТЫ & МУХІ (57)

(Перевод на русский под оригиналом)

Апошні майскі шаломчык – або травеньскі, як каму заўгодна! У гэтай серыі зноў адсправаздачуся пра паходы ў публічныя месцы (толькі ж не падумайце чаго кепскага!). Пабурчу-памармычу і пра суседнюю краіну.

* * *

Адбыўся бясплатна-рэкламны «Забег тысячы сэрцаў» вакол «Мінск-Арэны» – за кожны пераадолены кіламетр фірма-спонсарка абяцала перавесці грошы на рахунак дзіцячага кардыялагічнага цэнтра. Публіку (бегуноў і бягух сабралося некалькі соцень, мо і тысяча) забаўляў вядучы з БТ, афіцыйны ўрадавы дыктар і ўдзельнік праграмы «Тагліт» Яўген Перлін; побач са мною стартаваў міністр аховы здароўя і яшчэ нейкія важныя дзядзькі. Маіх сіл хапіла на 3 км, жончыных – на 2, хоць 8 сакавіка, падчас «Beauty Run», яна фінішавала на большай дыстанцыі.

Здаецца, жаночы «забег прыгажосці», дзе шчыравалі прафесіяналы з федэрацыі лёгкай атлетыкі, быў арганізаваны лепей: выдаваліся нумары, фіксавалася хуткасць, хапала іншых прыемных «фішак». 27 мая ж я пачуў і пабачыў мнагавата навязлівых згадак «той самай» фірмы – такое ўражанне, што яна неадменна хацела адбіць на кліентах грошы, выдаткаваныя на «дабрачынную акцыю». Заўважныя былі і «касякі» вядучага, які часам не ведаў, што казаць, і бясконца вымаўляў «очень круто!»

Перад тымі, хто ўжо адбегаў свае кругі, выступіў гурт Uzari-Наўроцкага, чалавека, які два гады таму прадстаўляў Беларусь на «Еўрабачанні». Ахвотных яго паслухаць аказалася няшмат. Я стаяў наводдаль, і з гукаў, што да мяне даносіліся, нарэшце, скеміў, чаму ў 2015 годзе «сінявокая» праляцела міма фіналу… Нешта безаблічнае, усярэднена-левантыйскае. Так супала, што напярэдадні пазнаёміўся з творчасцю прыкольнага беларускага зомбі-бэнда «Sweet brains» («Салодкія мазгі»), якому журы ў тым годзе не даверыла высокі гонар ехаць на еўрашоу; два гурты – зямля і неба. У «зомбі» меліся ўсе шанцы прайсці адбор, але, відаць, нехта з начальства ў канцы 2014 г. палічыў, што гэта занадта – адпраўляць у Аўстрыю ад «чарнобыльскай краіны» людзей-пачвар. Так ці іначай, можна было б хоць у 2017 г. запрасіць рабят на пляцоўку ля «Мінск-Арэны», пагатоў і хіт у іх завецца адпаведна тэме – «Run away» («Бяжы, уцякай»).

Фота з tut.by

У цэлым падзея не расчаравала – у пагодны дзень усе адчулі сябе фізкультурнікамі, «пералічылі» грошы на дапамогу дзецям. Мы з жонкай зрабілі тое добраахвотна, пра іншых не ведаю. Рэпліка міністра: «Многія думаюць: «Давайце лепей мы 20 рублёў аддамо за гэты кіламетр і не мучайце нас». Але важна асабістым прыкладам паказаць, што мы актыўная нацыя» як бы намякае, што шматлікія студэнты медуніверсітэта вырушылі да «Мінск-Арэны» не проста так…

На мінулым тыдні па запрашэнні гарадскога парталу citydog.by наведаў «лятучку» рэдакцыі (у прэс-клубе на вул. В. Харужай, 3). Выявілася, што я, паводле падлікаў «гарадскога сабакі», адзін з самых актыўных каментатараў, дарма што даведаўся пра гэты інфармацыйна-забаўляльны сайт толькі ў чэрвені 2015 г., пасля «жывых шахмат» у Мінску. Што ж, у праекта сапраўды было нямала прывабных рыс, асабліва летась, калі «сабакаўцы» (сабакары?) пачалі падпраект «Мінскія дыяспары», у рамках якога падрыхтавалі харошы лонгрыд пра яўрэяў. Сёлета на сайце назіраецца крызіс, або, як прызнаўся рэдактар 24 мая, «унутры часопіса ідуць пертурбацыі». Так, ёсць цікавыя матывы, напрыклад, у інтэрв’ю з мастаком Уладзімірам Цэслерам, ды паралельна публікуецца ўсё больш «папсовых», пустых навін і матэрыялаў; можа, таму Сяргей Сахараў з сябрынай і склікалі «адкрытую лятучку». У жніўні 2003 г., калі я служыў рэдактарам часопіса «Шахматы» і адчуў ціск адміністрацыі, то запрасіў быў на пасяджэнне рэдкалегіі людзей, якія ў апошнюю не ўваходзілі – спадзяваўся на свежыя ідэі (не дапамагло…) Далёкі ад «унутранай кухні», меркаваць не бяруся, але, спадзяюся, у «сіцідога» не ўсё яшчэ так кепска.

Сядзеў на сцэне побач з вясёлым бізнэс-хлопцам Ягорам В., які загадваў у Мінску веласіпеднай крамай і знарок зрабіў вывеску з памылкай, каб людзі цікавіліся і заходзілі (праз нейкі час улады загадалі ўсё выправіць).

Фоткі з адкрытых крыніц

Ва ўсіх траіх троляў каментатараў госця клуба запыталася, навошта ім гэта (марнаваць сілы на каменты, калі можна прагуляцца, вывучыць замежную мову і г. д.). Я адказаў прыкладна так: «з аднаго боку, баўлю вольны час, з другога – займаюся народнай сацыялогіяй». Насамрэч, з суадносінаў лайкаў/дызлайкаў мажліва нямала даведацца пра стан грамадскай думкі, прынамсі ў маладых мінчукоў. Так, допіс ад 25.05.2017 «лайк если никогда не читаешь комменты и статьи на белорусском» за тры дні набраў на сіцідогу 29 «плюсоў», але 178 «мінусаў». Выходзіць, пераважная большасць «прасунутай» сталічнай публікі зараз схіляецца да валодання беларускай мовай, няхай і пасіўнага.

У прэс-клубе паслухаў таксама «спецыяльнага госця» – псіхолага Паўла З-ча з яго дэвізам «не заморачивайтесь». Публічна прызнаўся ў сваёй шчырай да яго нелюбові, бо спадар са сваёй «псіхалогіяй навынас» – яўна з тых, пра каго спяваў Высоцкі У. С. («…мильён меняют по рублю»). Аднак трэба аддаць належнае: выступае Павел артыстычна, і зала за ім «пайшла». У выніку галоўны сіцідогавец уручыў свайму візаві прэзент – кнігу «Зельманцы» 2015 г. выдання, аўтарства «КульбАка» (націск у прозвішчы пiсьменнiка мае падаць на першы склад). Што ж, дзякуй і за такую папулярызацыю творчасці Майсея Саламонавіча…

Што засталося ў «сухой рэшце» пасля адкрытай лятучкі і двух забегаў

* * *

Трывожыць становішча ва Украіне – гэта ж не Гандурас, які можна «не чухаць». Сваякоў у Кіеве ці Адэсе ў мяне няма, але ёсць прыяцелі, таму сумнавата ад апошніх навін. Апрача таго, беларусы звыкліся многае пераймаць ад суседзяў – без дыфузіі ніяк.

Не збіраюся крычаць пра ўсеахопны заняпад – я ў курсе, што летась, пасля працяглага зніжэння, падраслі як украінскі ВУП, так і сярэднія даходы насельніцтва. Магчыма, імпэт эканоміцы дасць і падпісанне дамовы пра бязвізавы рэжым з ЕС (30 мая дамову павінен ратыфікаваць яшчэ сенат Нідэрландаў). Аднак фактычны дэмантаж «сацыяльнай дзяржавы», арыентацыя на «дзікі капіталізм», дэманстраваныя ўладамі, цягнуць за сабою столькі выдаткаў, што многія лямантуюць ад болю… Аналітык мяркуе, што ў краіне не тое што няма 42 мільёнаў, як даводзіла афіцыйная статыстыка (на аналагічныя звесткі абаперся тут), а колькасць жыхароў блізкая ўжо да 30 мільёнаў. Прадстаўнік ААН у канцы сакавіка 2017 г. заявіў, што каля 60% украінцаў жывуць за рысай беднасці. Эвалюцыя поглядаў вядомага педыятра, кандыдата медыцынскіх навук Яўгена Камароўскага (11.03.2017 выступаў і ў Мінску) таксама шмат пра што сведчыць… У пачатку 2014 г. гэты харкаўчанін асцярожна падтрымліваў «мірны Майдан», а ў канцы 2016 г. са скрухай канстатаваў, што ў найважнейшых сферах стала толькі горш. Днямі ж ён апублікаваў «крык душы», звернуты да дэпутатаў Вярхоўнай Рады, якія адмовіліся разглядаць рэформу аховы здароўя:

Спыняць працэс самазнішчэння вы не хочаце ніяк.

Кожную раніцу чытаю запіскі з пекла.

Як у палаце плошчай 14 кв. м. – 6 дзяцей і 6 мам.

Як мітусяцца ў прыёмным аддзяленні – шукаюць урача, каб дапамагчы хлопцу, які разбіўся на матацыкле і памірае.

Як шукаюць абязбольваючыя – мама крычыць, рак страўніка.

За тое, каб прывязаць рэмень да ложка (каб мог памагчы самому сабе сесці пасля інсульта) – 100 грн. Гэта ў платнай палаце, якая адрозніваецца ад бясплатнай выключна тым, што там усяго 4 ложкі, а не 10.

«Мы не ведаем, шалёны сабака або не», але вакцыны ў нас усё роўна няма. Здабудзеце – будзем калоць.

Палова паперак з лабараторыі даюць падставу засумнявацца ў сапраўднасці вынікаў.

Фармакалогія – царства фуфламіцынаў і фальсіфікатаў. Рэдкія лекі, што адэкватна працуюць – як праменьчык святла ў глыбокім калодзежы…

І г. д., і да т. п. Затое ва Украіне спехам-спехам папазносілі помнікі Леніну і іншым «боўдзілам», не пашкадаваўшы бюст легендарнага партызана Другой сусветнай Сідара Каўпака. Украінскі інстытут нацыянальнай памяці (урадавая арганізацыя) 16.05.2017 даў афіцыйнае тлумачэнне, згодна з якім сімволіка дывізіі «СС-Галічына» дазволена ў краіне. На мой сціплы погляд, гэта ўжо занадта. Ладна там, Пятлюра, ладна, Бандэра – першы ўсё ж дэклараваў пабудову больш-менш дэмакратычнай дзяржавы (УНР), а другі сядзеў у нацысцкім лагеры, аднак ваякі з «Галічыны» з’яўляліся непасрэднымі памагатымі акупантаў у чорных справах. Рашэнне інстытута адкрывае іх духоўным нашчадкам шлях да ўплыву на розумы…

Тыдзень таму Цві Арыэлі, вайсковы інструктар, адзін з заснавальнікаў яўрэйскай самаабароны Кіева, задаў шэраг трапных пытанняў у фэйсбуку: «Шчыра кажучы, не чакаў такой вялізнай колькасці тых, хто абараняе дывізію СС Галічына. Як у каментарыях, так і ў «лічцы». Гэта падобна да культу. Чаму так? Таму што ў ёй служылі ўкраінцы? Таму што яна змагалася з бальшавізмам? Таму што служыла Гітлеру? Не магу зразумець. Што для вас СС Галічына?» Я быў уражаны адказамі тыпу «Навошта абмяркоўваць такія тэмы, гэта пыл гісторыі, інфармацыя супярэчлівая, дакладных звестак амаль няма» і «Дывізія Вафен-СС «Галічына» ва ўяве людзей тых часоў – правобраз будучага ўкраінскага войска… Гэта часціна нашай гісторыі, а вось спробы нашу гісторыю падзяліць на добрую і кепскую – ад нячысціка». Думкі, пашыраныя і сярод некаторых сучасных нацыяналістаў у РБ (калі гаворка вядзецца пра «Беларускую цэнтральную раду», «Беларускую краёвую абарону» ды іншыя калабаранцкія арганізацыі). Маўляў, «сваё дзярмо не смярдзіць».

Добра ўсё-такі, што ў Беларусі, пры ўсіх недахопах, дзейнічае дзяржаўны музей гісторыі Вялікай Айчыннай вайны, не падпарадкаваны ўстановам тыпу «Інстытута нацыянальнай памяці». З экспазіцыі музея можна даведацца пра жахі нацысцкай акупацыі, а крыху і пра падлізніцтва калабарантаў кшталту кіраўніцтва «Саюза беларускай моладзі» (СБМ). Я б не паўтараў следам за публіцыстам з Германіі, які друкуецца на ізраільскім (?) сайце, што «ў музеі Халакост фактычна замаскаваны… Ёсць толькі адзін стэнд, дзе прыводзяцца лічбы пра загубленых акупантамі жыццях у Беларусі, ёсць і фатаграфii пра фашысцкія ліхадзействы, але… без успаміну пра яўрэяў». На свае вочы 16.05.2017 бачыў як мінімум адзін такі подпіс пад здымкам: «Трупы яўрэяў, растраляных у м. Ляды».

Завяршыць серыю хочацца на светлых нотах. 12 мая 2017 г. споўнілася 70 гадоў выдатнаму шахматнаму кампазітару Мікалаю Бельчыкаву, які нарадзіўся ў вёсцы Шапарня пад Жлобінам, а жыве ў Барысаве. Майстар спорту СССР, пладавіты аўтар (вёў рубрыкі ў дзясятках выданняў, у тым ліку ў мінскім часопісе «Шахматы»), суддзя шматлікіх конкурсаў – гэта ўсё пра яго. Асабіста мне прыемна ўспомніць супрацу з М. Б. падчас нацыянальнага конкурсу складання двуххадовак «Якаву Камянецкаму – 100» (2014). Без дапамогі майстра не было б і кніжкі пра Камянецкага «Вартавы шахматнага лабірынта» (2015).

М. Бельчыкаў і кніга 2004 г., дзе ён сааўтар

На жаль, не павіншаваў старога знаёмца раней – дык хоць зараз далучуся да віншаванняў.

Вольф Рубінчык, г. Мінск

28.05.2017

wrubinchyk[at]gmail.com

Апублiкавана 29.05.2017  00:24

***

В. Рубинчик. КОТЛЕТЫ & МУХИ (57)

Последний майский шаломчик – или травеньскі, как кому угодно! В этой серии снова отчитаюсь о походах в публичные места (только ж не подумайте чего плохого!). Поворчу-побурчу и о соседней стране.

* * *

Состоялся бесплатно-рекламный «Забег тысячи сердец» вокруг «Минск-Арены» – за каждый преодоленный километр фирма-спонсор обещала перевести деньги на счет детского кардиологического центра. Публику (бегунов и бегуний собралось несколько сотен, может, и тысяча) развлекал ведущий с БТ, официальный правительственный диктор и участник программы «Таглит» Евгений Перлин; рядом со мной стартовал министр здравоохранения и ещё какие-то важные дяди. Моих сил хватило на 3 км, cил жены – на 2, хотя 8 марта, во время «Beauty Run», она финишировала на большей дистанции.

Кажется, женский «забег красоты», где трудились профессионалы из федерации легкой атлетики, был организован лучше: выдавались номера, фиксировалась скорость, хватало других приятных «фишек». 27 мая же я услышал и увидел многовато навязчивых упоминаний «той самой» фирмы – такое впечатление, что она непременно хотела отбить на клиентах деньги, потраченные на «благотворительную акцию». Заметны были и «косяки» ведущего, который иногда не знал, что говорить, и бесконечно твердил «очень круто!»

Перед теми, кто уже отбегал свои круги, выступила группа Uzari-Навроцкого, человека, который два года назад представлял Беларусь на «Евровидении». Желающих его послушать оказалось немного. Я стоял поодаль, и из звуков, что до меня доносились, наконец, сообразил, почему в 2015 году «синеокая» пролетела мимо финала… Что-то безликое, усредненно-левантийское. Так совпало, что накануне познакомился с творчеством прикольного белорусского зомби-бэнда «Sweet brains» («Сладкие мозги»), которому жюри в том году не доверило высокую честь ехать на еврошоу; две группы – земля и небо. У «зомби» имелись все шансы пройти отбор, но, видимо, кто-то из начальства в конце 2014 г. посчитал, что это слишком – отправлять в Австрию от «чернобыльской страны» людей-монстров. Так или иначе, можно было бы хоть в 2017 г. пригласить ребят на площадку у «Минск-Арены», тем более что и хит у них называется соответственно теме – «Run away» («Беги, убегай»)/

 

Фото из tut.by

В целом событие не разочаровало – в погожий день все почувствовали себя физкультурниками, «перечислили» деньги на помощь детям. Мы-то с женой сделали это добровольно, о других не знаю. Реплика министра: «Многие думают: «Давайте лучше мы 20 рублей отдадим за этот километр и не мучайте нас». Но важно личным примером показать, что мы активная нация», как бы намекает, что многие студенты медуниверситета вышли к «Минск-Арене» не просто так…

На прошлой неделе по приглашению городского портала citydog.by посетил «летучку» редакции (в пресс-клубе на ул. В. Хоружей, 3). Оказалось, что я, по подсчётам «городской собаки», один из самых активных комментаторов, даром что узнал об этом информационно-развлекательном сайте только в июне 2015 г., после «живых шахмат» в Минске. Что ж, у проекта действительно было немало привлекательных черт, особенно в прошлом году, когда «собаковцы» (собачники?) начали подпроект «Минские диаспоры», в рамках которого подготовили хороший лонгрид о евреях. В этом году на сайте наблюдается кризис, или, как признался редактор 24 мая, «внутри журнала идут пертурбации». Да, есть интересные мотивы, например, в интервью с художником Владимиром Цеслером, но параллельно публикуется все больше «попсовых», пустых новостей и материалов; может, поэтому Сергей Сахаров с дружиной и созвали «открытую летучку». В августе 2003 г., когда я служил редактором журнала «Шахматы» и ощутил давление администрации, то пригласил на заседание редколлегии людей, которые в последнюю не входили – надеялся на свежие идеи (не помогло…) Далёкий от «внутренней кухни», судить не берусь, но, надеюсь, у «ситидога» не всё ещё так плохо.

Сидел на сцене рядом с весёлым бизнес-парнем Егором В., который заведовал в Минске велосипедным магазином и нарочно сделал вывеску с ошибкой, чтобы люди интересовались и заходили (через какое-то время власти приказали всё исправить).

 

Фото из открытых источников

У всех троих троллей комментаторов гостья клуба спросила, зачем им это (тратить силы на комментарии, если можно прогуляться, выучить иностранный язык и др.). Я ответил примерно так: «с одной стороны, провожу свободное время, с другой занимаюсь народной социологией». На самом деле, из соотношения лайков/дизлайков можно немало узнать о состоянии общественного мнения, по крайней мере у молодых минчан. Так, запись от 25.05.2017 «лайк если никогда не читаешь комменты и статьи на белорусском» за три дня набрала на ситидоге 29 «плюсов», но 178 «минусов». Выходит, подавляющее большинство «продвинутой» столичной публики сейчас склоняется к владению белорусским языком, пусть и пассивному.

В пресс-клубе послушал также «специального гостя» – психолога Павла З-ча с его девизом «не заморачивайтесь». Публично признался в своей искренней к нему нелюбви, ведь господин со своей «психологией навынос» – явно из тех, о ком пел Высоцкий В. С. («…мильон меняют по рублю»). Однако надо отдать должное: выступает Павел артистично, и зал за ним «пошёл». В итоге главный ситидоговец вручил своему визави презент – книгу «Зельманцы» 2015 г. издания, авторства «КульбАка» (ударение в фамилии писателя падает на первый слог). Что ж, спасибо и за такую популяризацию творчества Моисея Соломоновича…

Что у нас в «сухом остатке» после открытой летучки и двух забегов

* * *

Тревожит положение в Украине – это же не Гондурас, который можно «не чесать». Родственников в Киеве или Одессе у меня нет, но есть приятели, поэтому грустновато от последних новостей. Кроме того, белорусы привыкли многое перенимать от соседей – без диффузии никак.

Не собираюсь кричать о всеобъемлющем упадке – я в курсе, что в прошлом году, после длительного снижения, подросли как украинский ВВП, так и средние доходы населения. Возможно, толчок экономике даст и подписание договора о безвизовом режиме с ЕС (30 мая договор должен ратифицировать еще сенат Нидерландов). Однако фактический демонтаж «социального государства», ориентация на «дикий капитализм», демонстрируемые властями, влекут за собой столько издержек, что многие вопят от боли… Аналитик считает, что в стране не то что нет 42 миллионов, как показывала официальная статистика (на аналогичные сведения опирался здесь), а количество жителей близко уже к 30 миллионам. Представитель ООН в конце марта 2017 г. заявил, что около 60% украинцев живут за чертой бедности. Эволюция взглядов известного педиатра, кандидата медицинских наук Евгения Комаровского (11.03.2017 выступал и в Минске) тоже много о чем свидетельствует… В начале 2014 г. этот харьковчанин осторожно поддерживал «мирный Майдан», а в конце 2016 г. с печалью констатировал, что в важнейших сферах стало только хуже. На днях же он опубликовал «крик души», обращенный к депутатам Верховной Рады, которые отказались рассматривать реформу здравоохранения:

Останавливать процесс самоуничтожения вы не хотите никак…

Каждое утро читаю записки из ада.

Как в палате площадью 14 кв. м 6 детей и 6 мам.

Как мечутся в приемном отделении — ищут врача, чтоб помочь умирающему молодому парню, разбившемуся на мотоцикле.

Как ищут обезболивающие — мама кричит, рак кишечника.

За то, чтобы привязать ремень к кровати (чтобы мог помочь самому себе сесть после инсульта), — 100 грн. Это в платной палате, которая отличается от бесплатной исключительно тем, что там всего 4 койки, а не 10.

«Мы не знаем, бешеная собака или не бешеная», но вакцины у нас все равно нет. Достанете — будем колоть.

Половина бумажек из лаборатории дают повод усомниться в правдивости результатов.

Фармакология — царство фуфломицинов и фальсификатов. Редкие адекватно работающие лекарства — как лучик света в глубоком колодце.

И т. д., и т. п. Зато в Украине наскоро-наспех посносили памятники Ленину и другим «болванам», не пощадив бюст легендарного партизана Второй мировой Сидора Ковпака. Украинский институт национальной памяти (правительственная организация) 16.05.2017 дал официальное пояснение, согласно которому символика дивизии «СС-Галичина» разрешенa в стране. На мой скромный взгляд, это уже слишком. Ладно там, Петлюра, ладно, Бандера – первый всё же декларировал построение более-менее демократического государства (УНР), а второй сидел в нацистском лагере, однако вояки из «Галичины» являлись непосредственными помощниками оккупантов в черных делах. Решение института открывает их духовным потомкам путь к влиянию на умы…

Неделю назад Цви Ариели, военный инструктор, один из основателей еврейской самообороны Киева, задал ряд метких вопросов в фейсбуке: «Честно говоря, не ожидал такое огромное количество защищающих дивизию СС Галичина. Как в комментариях, так и в «личке». Это похоже на культ. Почему так? Потому что в ней служили украинцы? Потому что она боролась с большевизмом? Потому что служила Гитлеру? Не могу понять. Что для вас СС Галичина?» Я был поражен ответами типа «Зачем обсуждать такие темы, это пыль истории, информация противоречивая, точных сведений почти нет» и «Дивизия Ваффен-СС «Галичина» в видении людей тех времен – прообраз будущего украинского войска… это часть нашей истории, а вот попытки нашу историю разделить на хорошую и плохую от лукавого». Мысли, распространённые и среди некоторых современных националистов в РБ (когда речь заходит о «Белорусской центральной раде», «Белорусской краевой обороне» и иных коллаборантских организациях). Мол, «свое дерьмо не воняет».

Хорошо всё-таки, что в Беларуси, при всех недостатках, действует государственный музей истории Великой Отечественной войны, не подчинённый учреждениям типа «Института национальной памяти». Из экспозиции музея можно узнать об ужасах нацистской оккупации, а немного и о лизоблюдстве коллаборационистов вроде руководства «Союза белорусской молодежи» (СБМ). Я бы не повторял вслед за публицистом из Германии, который печатается на израильском (?) сайте, что «в музее Холокост фактически замаскирован… Есть лишь один-единственный стенд, где приводятся цифры о загубленных оккупантами жизнях в Белоруссии, есть и фотографии о фашистских злодействах, но… без упоминания евреев». Своими глазами 16.05.2017 видел как минимум одну такую подпись под снимком: «Трупы евреев, расстрелянных в м. Ляды».

Завершить серию хочется на светлых нотах. 12 мая 2017 года исполнилось 70 лет выдающемуся шахматному композитору Николаю Бельчикову, который родился в деревне Шапарня под Жлобином, а живёт в Борисове. Мастер спорта СССР, плодовитый автор (вёл рубрики в десятках изданий, в том числе в минском журнале «Шахматы»), судья многочисленных конкурсов – это всё о нем. Лично мне приятно вспомнить сотрудничество с Н. Б. во время национального конкурса составления двухходовок «Якову Каменецкому – 100» (2014 год). Без помощи мастера не было бы и книжки о Каменецком «Вартавы шахматнага лабірынта» (2015 год).

Н. Бельчиков и книга 2004 года, где он соавтор

К сожалению, не поздравил старого знакомого раньше – так хоть сейчас присоединюсь к поздравлениям.

Вольф Рубинчик, г. Минск

Добавлено 29.05.2017  11:29

***

Из обсуждения в фейсбуке

Boris Poliakovsky Вьятрович всего лишь сказал, что символика дивизии СС “Галичина” не является нацистской, поэтому использование этой символики не противоречит закону по борьбе с символами коммунизма и нацизма.

Beni Shapiro Если она не нацистская, то какая именно? И в чем именно смысл ее использования?

Kapulkin Boleslav Там действительно нет свастики, только лев (3 шт.).

Дмитрий Рославцев А разница???!!! Вопрос не в символике и атрибутике!!! Вопрос в этой националистско-эсесовской мрази.

Boris Poliakovsky Насколько я понял, раз их символика не нацистская, то запрещать шествия их поклонников оснований нет

Beni Shapiro И это есть формальный ведь ответ.

Basil Freydkin Г-н Рубинчик, я много лет проработал с деятелями БЦР и “самааховы” в бел. редакции РС. Так что знаю проблематику не понаслышке. Радики Островские, Станкевичи всех мастей, Витьбичи и прочая сволочь… Увы, друг мой, приходит их время.

А. Смалянчук: Памяць пра Халакост шмат гаворыць пра беларусаў

20.01.2017 | Общество | Яўгенія Бурштын, ЕўраБеларусь

На нашай зямлі яўрэі жылі здаўна, але як вайна паўплывала на іх адносіны з беларусамі і які вобраз Халакосту захаваўся ў народнай памяці?

Гістарычная майстэрня імя Леаніда Левіна і Беларускі архіў вуснай гісторыі адкрылі ў Мінску Клуб вуснага гісторыка. Ён мае стаць пляцоўкай, дзе будуць абмяркоўвацца важныя і малавядомыя тэмы з гісторыі ХХ стагоддзя, актуальныя для сучаснага беларускага грамадства. Рэферэнт і кіраўнік адукацыйных паездак Гістарычнай майстэрні Ірына Кашталян зазначыла:

“Мы паспрабуем выбрацца з “вежы слановай косткі”, у якую мы забраліся, да грамадскасці”.

Яна паведаміла, што ў межах клубу плануецца правядзенне дыскусій, прэзентацый даследванняў, выступленні спецыялістаў з-за мяжы.

Служба інфармацыі “ЕўраБеларусі” наведала першае пасяджэнне клубу, якое было прысвечана беларускай памяці пра Халакост.

Напачатку прысутныя прагледзелі ролік аб тым, што думаюць звычайныя мінакі пра генацыд яўрэяў падчас Другой сусветнай вайны ў розных рэгіёнах Беларусі. Як паказала відэа, веды гэтыя досыць сціплыя. І гэтаму ёсць свае прычыны, якія патлумачыў доктар гістарычных навук Алесь Смалянчук. Ён пачаў з таго, што распавёў, якім чынам трагедыя Халакосту адлюстроўвалася ў беларускіх падручніках па гісторыі. Так, савецкія падручнікі 1982 года, якімі яшчэ карысталіся падчас першых гадоў незалежнасці, шмат пісалі пра ахвяр нацысцкага рэжыму. У іх якасці выступалі славяне – палякі, беларусы, украінцы, рускія і “савецкія грамадзяне”. Падручнік 1990 года ўвогуле сцвярджаў, што згодна з планам “Ост” павінна было быць знішчана 30 мільёнаў рускіх. Першае пакаленне беларускіх падручнікаў найноўшага часу распавядала пра “махавік сталінскіх рэпрэсій” і спрабавала найбольш грунтоўна паказаць трагедыю Халакосту. Аднак гэтыя падручнікі праіснавалі толькі тры-чатыры гады, у наступных падручніках 1997–2003 гадоў тэма Халакосту амаль што знікла. У 2006 годзе з’явіўся падручнік па гісторыі Беларусі для 9 класа, дзе ёсць згадкі пра трагедыю, але яны вельмі сціплыя.

“У мяне склалася ўражанне, што трагедыя Халакосту знаходзіцца ў ценю традыцыйных савецкіх міфаў пра Вялікую Айчынную вайну”, – каментуе гісторык змест ужо сучасных падручнікаў.

Не лепшая сітуацыя склалася і ў пасляваенным мастацтве. Культуролаг і мастацтвазнаўца Сяргей Харэўскі заўважае:

“Пытанне, якое дасюль нявырашанае – чаму беларускае мастацтва засталося без асэнсавання гэтай тэмы?”

Па яго словах, невялічкі адказ, які не вычэрпвае ўсёй праблемы, даў мастак Яўген Ціхановіч. Ён распавядаў, што калі па вайне была створана дзяржава Ізраіль, скульптар Заір Азгур стварыў некалькі кампазіцый, прысвечаных артысту Саламону Міхоэлсу. Але калі Міхоэлс быў забіты ў Мінску, Азгур замкнуўся ў сваёй майстэрні і разбіваў там усе свае творы, якія тычыліся яўрэйскай тэматыкі.

Аднак ёсць усё ж выключэнне – карціна з цыклу “Лічбы на сэрцы” народнага мастака Міхаіла Савіцкага, дзе ў досыць непрывабным выглядзе намаляваны чалавек з зоркай Давіда. Мастак сцвярджаў, што на ўласныя вочы бачыў у канцлагеры “яўрэяў-памагатых” нацыстаў.

Асэнсаванне тэмы Халакосту ў мастацтве ўвогуле пачалося толькі ў 1960-х, гаворыць Сяргей Харэўскі.

У літаратуры на ваенную тэму, якой так багата ў беларускай скарбонцы, яна таксама амаль не ўздымалася. Калі і былі нейкія спробы, то яны выглядалі досыць кволымі.

Па словах Алеся Смаленчука, размовы з рэспандэнтамі падчас экспедыцый паказалі, што існуе каласальная праблема ў нашым разуменні Халакосту і беларускай памяці пра яго.

Гісторык зазначае, што расповеды пра забойствы яўрэяў, сабраныя падчас экспедыцый, поўныя шкадавання. У той жа час узнікае стэрэатып пра “жыдоў-баязліўцаў”, якія амаль ніколі не ўцякалі ад распраў.

У гістарычнай памяці беларусаў захаваліся прычыны забойства яўрэйскага насельніцтва падчас вайны, якія даследчыкі ўмоўна падзялілі на некалькі груп. Згодна з першай групай адказаў, тысячы яўрэяў знішчалі праз іх “хітрасць і нежаданне працаваць”. І гэта, зазначае гісторык, прымушае скептычна ставіцца да стэрэатыпа, што беларуска-яўрэйскія адносіны заўсёды былі добрасуседскімі і шчырымі. Другая група адказаў датычыцца “асабістай помсты” Гітлера яўрэям. Ёсць і ўяўленні пра жыдоў як пра “пракляты народ”, які забіў Хрыста (такія меркаванні распаўсюджаныя ў заходніх рэгіёнах Беларусі). Іншым разам ва ўспамінах рэспандэнтаў прысутнічаў “крывавы навет” – маўляў, яўрэі разгаўляюцца крывёю. Былі меркаванні пра тое, што немцы імкнуліся да сусветнага панавання, а яўрэі былі найбольш блізкімі да немцаў, таму іх трэба было забіваць.

Нярэдка злачынствы супраць яўрэяў здзяйснялі не акупанты, а свае, аднавяскоўцы – выдавалі ці нават забівалі іх. У якасці забойцаў фігуравалі і мясцовыя партызаны. Аднак у супрацьвагу гэтаму ёсць і ўспаміны пра тое, як аднавяскоўцы ратавалі яўрэяў і дапамагалі ім.

Эксперты кажуць пра тое, што падчас вайны не было ўяўленняў пра маштабы трагедыі. Людзі верылі, што, прынамсі, з буйных гарадоў яўрэяў эвакуявалі, ніхто не думаў, што паўсюль існуюць вялізныя гета.

“У большасці рэспандэнтаў не было разумення глабальнасці катастрофы”, – канстатуе Алесь Смалянчук.

Між тым гісторык заўважае, што ў беларусаў падчас вайны адсутнічала салідарнасць: нярэдкімі былі выпадкі, калі вяскоўцы перасяляліся ў хаты забітых яўрэяў, забіралі сабе іх маёмасць.

“Гэтая памяць вельмі важная і для загінулых, і для жывых – бо яна шмат гаворыць пра нас, беларусаў”, – падсумоўвае Алесь Смалянчук.

***

Клуб вуснага гісторыка плануе збірацца штомесяц. Наступная тэма будзе прысвечана падзелу беларусаў на “ўсходнікаў” і “заходнікаў” – наколькі жывы ён цяпер.

***

Лазарь Саулович Ран (1909—1989) родился в белорусско-еврейском городке Двинске (сейчас – Даугавпилс, Латвия). С шестилетнего возраста его детство и юность проходят в Полоцке. В 1928 году Лазарь Ран едет в Витебск и поступает там, в Художественный техникум. Эта школа продолжала многие методы и традиции, заложенные в ней Марком Шагалом и Казимиром Малевичем. Сразу же после войны он возвращается в разрушенный Минск и узнает, что все его родные – жена, трое детей, мать и сестра – погибли в гетто. Именно тогда, наверное, и возник у художника этот замысел: посвятить серию работ страшной трагедии, которую пережили евреи в Минском гетто – одном из крупнейших в Европе.

Сын художника Станислав Ран:
“Первая семья моего отца погибла в гетто, сам он уцелел потому, что начало войны застало его в Москве, куда он был вызван в командировку. Это мучило его всю жизнь, заставляло испытывать подспудное чувство вины, и он постоянно мыслями возвращался к этой трагедии”.

 

 

 

 

 

Опубликовано 20.01.2017  17:10

 

Павел Костюкевич. Маленькие и симпатичные…

Маленькие и симпатичные наносят ответный удар

К 500-летию белорусской Библии.

  1. Мини-сенсация

В 2008 году в белорусско-еврейском бюллетене «Мы яшчэ тут!» вышла сенсационная передовица – классик израильской литературы Хаим-Нахман Бялик имел белорусское гражданство. Работая в Национальном архиве Республики Беларусь, французская исследовательница истории д-р Клер Ле Фоль выяснила, что в 1921 году Хаим-Нахман Бялик обращался к властям Белорусской Народной Республики, чтобы те поспособствовали выезду его семьи из Турции. Новому гражданину БНР оформили паспорт, где было отмечено фиктивное место рождения – Слоним Гродненской губернии (на самом деле Бялик родился в Украине). В бумаге указывалось постоянное место жительства – город Одесса, дата рождения, а также цвет глаз и волос поэта. Бесплатная виза на выезд была действительна до 15 августа 1921 года.

Интересная деталь в дополнение: израильское гражданство Бялик так и не получил. Просто не дожил четырнадцати лет до 1948-го, года возникновения Государства Израиль.

bialik1 bialik2 bialik4

Тот самый паспорт – он, видимо, и поныне хранится в Национальном архиве, в фонде Генерального консульства БНР в Константинополе. Фото из коллекции В. Рубинчика.

  1. Милая хитрость

Сегодня уже трудно сказать, искренне ли поверил Бялик в белорусскую независимость, или же паспорт с «Погоней» должен был стать просто инструментом для пересечения многочисленных границ, которые в то время нарисовались в Европе и Средиземноморье ввиду революционных событий.

Конечно, очень тянет слепить из него белорусского патриота. Бялик же два года учился в знаменитой Воложинской иешиве, постигая иврит в белорусской версии из уст раввинов-литваков. На фоне белорусской природы он написал стихотворение «К птице», которое стало не только его дебютом, но и своеобразным манифестом молодой ивритской литературы. Стихотворение вернуло древний язык в ряды действующих игроков поэзии Нового времени.

Но факты свидетельствуют об ином. Юного Бялика выслала в Беларусь с родного украинского хутора мать – подальше от нищеты и болезненных воспоминаний о смерти отца. Воложинская иешива, в свою очередь, являлась довольно герметичным микромиром, где контакт с местными белорусами был сведен к минимуму. В поэтических образах и воспоминаниях восхищение иешивой и ее творческой атмосферой у Бялика никогда не переносилось на окружающее местечко. Да и само стихотворение «К птице» – горький плач по утраченной среди песков пустыни Отчизне, в котором, увы, нет места умилению флорой и фауной Кривии (Кривией именовал часть Беларуси, к примеру, премьер-министр БНР 1919-1922 г. Вацлав Ластовский. – перев.).

И самое обидное для этой теории – точно известно, что для выезда в Землю Израиля – тогда провинцию Британской империи – Бялик писал не только к властям БНР. Находясь в том же 1921 году еще в Одессе (предыдущем пункте своей черноморско-средиземноморской одиссеи), Бялик обращался в большевистский Кремль к Владимиру Ленину за разрешением покинуть границы Советской России – для себя и еще девяти еврейских поэтов.

Несмотря на эти нестыковки, всё равно выходит, что день выдачи Бялику паспорта – настоящий день установления белорусско-израильских дипотношений! День, когда презираемые народы протянули друг другу руку помощи, будучи стесненными со всех сторон европейскими и евразийскими государствами, которые не очень-то воспринимали чужое право на свободу и независимость. Вот подлинный День белорусского дипломата! День, когда отечественный МИД занялся благородным делом – найдя бюрократическую лазейку, попытался вернуть иному народу его поэта (и может быть, даже не одного).

  1. Карты, деньги, зеркальный пол

Но вернемся к Библии. Когда вспоминаешь давние дипломатические жесты, в голову приходит официальный визит царицы Савской в Иерусалим, к царю Соломону. Савская – это от названия компактного государства Шва (Сава), которое следует искать на юге Аравийского полуострова, там, где сейчас находится Йемен.

Скрип верблюжьей сбруи, звяканье золотых браслетов и стальных лат, трение друг о друга глиняных амфор, полных вина, топот босоногих невольников, шуршание опахал и шелка. Аромат заморских благовоний и ливанского кедра. Сладость недоговоренных тайн… Всё, как в истории с Бяликом – много туманного и неясного. Зачем царица Савская прибыла за две тысячи километров в Иерусалим?

Деньги? Ничего подобного! Соломон, может, и «дал царице Савской всё, чего она желала и чего просила», но и самой царице пришлось потратить на царя «сто двадцать талантов золота и великое множество благовоний и драгоценные камни» (3 Цар., 10:10). То на то.

Влияние в регионе и торговля? Вряд ли. Страны, о которых идет речь, может, в то время и занимались торговлей специями и кедром, но не настолько же, чтобы на собраниях своих властителей перекраивать карту региона. Сава и Иудея – относительно маленькие государства, со всех сторон зажатые могучими Ассирийской и Египетской империями.

Между странами – 2000 километров Аравийской пустыни. По подсчетам израильского писателя Меира Шалева, царской кавалькаде понадобится полгода, чтобы преодолеть эту дистанцию в оба конца, ибо скорость каравана будет равняться скорости самого слабого его звена – томимого жаждой и измученного жарой пешего раба. Оставлять трон на такое долгое время очень опасно.

А дружить и торговать монархам древности можно было и на расстоянии. Вот тирский властитель Хирам любил Соломона и отца его Давида «все дни своей жизни» и довольно успешно торговал с ними, но в Библии же нигде не указано, что они виделись.

Так, может, причина визита царицы – любовь и страсть? Вполне вероятно. Об этом в Библии нигде не сказано напрямую, но сугубо редкое женское присутствие на древних саммитах и горячий климат делают свое.

И коварный иврит в нагрузку. Глагол «желала», «хефца», корень «х-ф-ц» в фразе «всё, чего она желала» – весьма двусмыслен, он связан и с «желаниями», и с «похотью», «чувственностью». Как же разожгли свою фантазию этим глаголом и женским присутствием еврейские, христианские и мусульманские мудрецы! В раннем Средневековье по страницам апокрифических сочинений гуляла креативная выдумка – зеркальный пол в зале для приемов. При помощи этого пола Соломон-де увидел волосатые ноги царицы, которые почти наверняка свидетельствовали, что заграничная визитерка – черт. Затем дьявольщина съехалась на сладострастие Соломона.

Даже деликатный Бялик не удержался: и он, воссоздавая уже в ХХ веке древнееврейские припомнил злосчастный пол. Царица вошла в зал со стеклянным полом и, подумав, что он залит водой, инстинктивно подняла юбки. Увидев красоту ее тела, пишет Бялик, «Соломон отвернул свою голову».

Муж пятисот жен тоже знал, что такое стыдливость.

  1. Маленькие и симпатичные

Но одна деталь мешает воспринимать эту встречу как романтичное свидание ближневосточной секс-иконы и похотливого короля ботанов. Пока «все цари мира искали видеть Соломона, чтобы послушать его мудрости», царица Савская с гордо поднятой головой «пришла испытать его загадками» (3 Цар., 10:1). Короче говоря, пришла бросить вызов царскому мегамозгу. А может, не испытать, а использовать царя? Пока взгляды земных царей направлены на Соломона и его собеседницу, время похвалиться фирменным савским интеллектом…

Пришла царица и на царя посмотреть, и себя показать. И послушать, и завести разговор. Диалог, беседу. Беседу, которую она не могла устроить ни со своими льстивыми отечественными вельможами, ни с умными, но оторванными от общественных забот бродячими мудрецами, ни с кичливыми египетскими фараонами или ассирийскими чиновниками, у которых в голове сидела империя. Пришла устроить беседу с царем Соломоном, как равная с равным.

…О чем же мы будем разговаривать, о Соломон? О ценах на кедр и масло. Это важная тема, уделим ей время. О книгах. Бродячие мудрецы начитали мне пару ваших книг, святых книг – особенно мне понравился ваш принцип единобожия, который проповедуют ваши священники, но интересно, как его приспособить к жизни государства. О том, как же хорошо, что нам нечего делить. О местных новостях. Ей-богу, египтяне слабеют, но ассирийцы плодятся как саранча, и, видимо, Соломон, предстоящего нашествия чужеземных орд наши границы не выдержат. Нам с тобой, о Соломон, нужно будет постараться не стать беспамятной провинцией, раз уж безъязыким вассалам не удалось. О том, что нам, маленьким симпатичным народам, нужно дружить.

Павел Костюкевич, переводчик израильской литературы

Оригинал на белорусском

Меир Шалев о Соломоне и «наглой» царице Савской

От переводчика. Дополнительную пикантность вышерасказанной истории придает тот факт, что визу № 61 от имени Белорусской Народной Республики 15 июля 1921 г. выдал Бялику не кто иной, как Иван Авраамович Ермаченко (1894-1970), во время Второй мировой войны – коллаборант, возглавивший «Беларускую народную самапомач» и метивший в премьер-министры оккупированной Беларуси. Об этом упоминает израильский историк Леонид Рейн в своей книге «Короли и пешки». В 1941-1943 гг. «Иоганн фон Ермаченко» пресмыкался перед нацистами в Минске настолько, что заслужил прозвище «герр Яволь»; естественно, одобрял и антиеврейские их деяния.

Кастусь Акула после войны вспоминал так: «Д-р Иван Ермаченко был немецким ставленником и рьяно служил своим хозяевам… Именно он приложил руку к гибели белорусских католических священников Гляковского и Мальца, светлого патриота ксендза В. Годлевского, первого генерального инспектора белорусских школ и основателя нелегальной Белорусской независимой партии». В 1921 же году бывший белогвардеец Ермаченко еще выглядел относительно пристойно: как пишет «Википедия», «в ранге полковника являлся представителем правительства Белорусской Народной Республики в Константинополе и генеральным консулом на Балканах».

В. Р.

Опубликовано 06.12.2016  6:34

В. Рубінчык. КАТЛЕТЫ & МУХІ (19)

Мінуў месяц пасля серыі № 18 – ізноў здароў! Цяпер мы ў сінявокай перажываем «перадвыбарны» перыяд, які па традыцыі амаль не адчуваецца – нават у Мінску. Усё ж на месца ў «парламенце» прэтэндуюць у сярэднім па 5 кандыдатаў, гэта вам не хухры-мухры. А раптам у прыстойных людзей гэтым разам нешта атрымаецца? 🙂

Сістэма стамілася, і прыдворныя хвілосафы ўжо разважаюць на тэму «хто пасля Лукашэнкі» (іх адказ – «Лукашэнка-2», хто б сумняваўся), аднак інэрцыя мінулых гадоў дае пра сябе знаць. Выпадак з палітолагам Алесем Лагвінцом, якога не зарэгістравалі, лішні доказ… Нязменная лічылка Ліда Я. па-плагіятарску прапанавала яму аддзяляць «мух ад катлет»: маўляў, збор подпісаў – адно, а канцэрт (27.07.2016, з удзелам Лявона Вольскага) – другое, і што ж ета робіцца, «я не панялА»?.. Знайшлася жанчынка – школьная сакратутка сакратарка Віка Г. – якой «заміналі» кіраваць аўтамабілем плакаты з выявай патэнцыйнага кандыдата. Блытаніна ў яе «паказаннях» наводзіць на думкі пра фатальны брак сумлення.

А. Лагвінцу, вядома, трэ’ было даць магчымасць балатавацца – хаця б таму, што яшчэ адносна малады, са свежымі ідэямі. Пры гэтым не ідэалізую свайго былога камрада па ЕГУ: часта ён сябе падманваў, хіба таму, што працуе ў канторы пана Мілінкевіча, які даўно «пра..аў усе палімеры». На пенсіі пану, відаць, сумна… Нядаўна з гаркавай усмешкай згадаў я мілінкевіцкі «жэстачайшы прагноз» у лістападзе 2010 г.: Расія праз паўтара года зменіць Лукашэнку, які ёй надакучыў.

Прыпомніліся і падзеі жніўня 2004 г., калі я рабіў у акрузе, дзе па іроніі лёсу рваліся ў дэпутацікі ўсё той жа Лагвінец (тады яму было крыху за 30), Анатоль Лябедзька і Ірына Аляксанава, якая апекавалася сістэмай сацыяльнай абароны Мінска. На няшчасце, 12 год таму працаваў я акурат у гэтай самай сістэме – сацыёлагам тэрытарыяльнага цэнтра. Вымушаны быў бачыць, як в. а. дырэктара, 23-гадовая (!) Нэла Ц. у працоўны час распісвала графік, каму ісці ў вулічныя пікеты за Аляксанаву, каму – па кватэрах, і давала інструктаж: «Вы ж толькі не кажыце людзям, што збіраеце подпісы па загадзе».

Двойчы мне навязвалі дзяжурства «імем рэвалюцыі» – двойчы адмаўляўся і тлумачыў амаральнасць/процізаконнасць ужывання адмінрэсурсу ў палітычных мэтах. Пасля 3-й «прывабнай» прапановы, за якую маім калегам абяцалі адгулы, вырашыў грукнуць дзвярыма: падаў заяву аб звальненні і скіраваў адкрыты ліст Аляксанавай, а таксама яе «баявой памочніцы» з адміністрацыі Фрунзенскага раёна («куратарства» выбарчых «мерапрыемстваў» з боку Святланы А. не было сакрэтам), каб яны не займаліся… абы-чым. Яны б, можа, і рады былі адмовіцца, але за імі стаяў начальнік лукашэнкаўскай адміністрацыі Урал Латыпаў, які не хацеў пусціць «апазіцыю» ў палату прадстаўнікоў… Што ж, даслаў копію свайго звароту і ў адрас кіраванай Лябедзькам Аб’яднанай грамадзянскай партыі – ні адказу, ні прыказу… Тое мяне не здзівіла – пра норавы ў асяроддзі «штатных апазіцыянерчыкаў» к таму часу добра ведаў.

Сышоў я з цэнтра, не адпрацаваўшы ў ім і месяца. Гісторыя мела пэўны розгалас. «БелаПАН» апублікаваў пару радкоў – Нэла дала інфармагенцтву «чэснае слова», што ўсё было ў рамках закона. Аляксанава сваю кандыдатуру не зняла і пралезла-такі ў «дэпутаты» (спадзяюся, хоць цяпер ёй сорамна – ну, не ёй, дык дачкам). Неўзабаве асноўныя фігуранты яе кампаніі пастрачвалі свае пасады: і Нэла, і яе непасрэдная начальніца ў адміністрацыі, і начальніца начальніцы, і нават сам Урал Рамдракавіч. Я-та пазбавіўся заробку, эквівалентнага 75-80 долараў за месяц, і ў наступныя 12 гадоў не прапаў, хоць і застаўся ў Беларусі; думаю, фальсіфікатары страцілі больш… Мараль ясная: паскудствы не акупляюцца (развешаць бы такое дацзыбао на выбарчых участках…). Слоган «страх – адзінае, чаго варта баяцца» таксама правільны, але ў Беларусі ён чамусьці не спрацоўвае. Мо таму, што за стагоддзі большасць насельніцтва ўсмоктвала страх з матчыным малаком.

У 2012 г. знайшоўся чалавек, які не абмежаваўся адкрытым лістом, а паставіў грамаду «на вушы», расказаўшы пра фіктыўныя сходы па вылучэнні кандыдата (тагачаснага старшыні Мінгарсавета) у сістэме жыллёва-камунальнай гаспадаркі. Так, і Павел Спірын не працуе больш у сістэме, але тэндэнцыя відавочная: змаганне з хлуснёй працягваецца, і не зусім беспаспяхова. Магчыма, у 2016 г. народ ужо проста дасць выспятка фэйкавым кандыдатам (літаральнага выспятка – нагой пад ж…), асабліва тым, хто запляміў сябе ў палаце прадстаўнікоў і ў «вертыкалі». Не тое каб я ўхваляў гэткія метады, але не быў бы катэгарычна супраць: сто з гакам «ківалаў» у апошнія пару гадоў з нейкім асаблівым цынізмам тапталі Канстытуцыю і саму ідэю «прававой дзяржавы». У расійскай Дзярждуры Дзярждуме хоць нейкі «голас апазіцыі» гучаў…

Ёсць прадчуванне, што сёлета і ў «палаце № 6» (сур’ёзна – палата прадстаўнікоў шостага склікання!) з’явіцца кволае прадстаўніцтва «альтэрнатыўных сіл». Ну, зарэгістраваныя ж у якасці кандыдатаў Андрэй Дзмітрыеў і Таццяна Караткевіч з «Гавары праўду», старшыня Таварыства беларускай мовы Алег Трусаў…

Вядома, «ГП» – пусты палітпраект, і быў такім яшчэ за часоў Някляева (2010–2015). А. Дзмітрыеў – «цёмны конік», пра якога палітвязень Ігар Аліневіч пісаў у кнізе «Еду ў Магадан»:

Справа была 31 снежня 2010 г. у камеры № 1, дзе ў той час знаходзіўся Дзмітрыеў, начальнік штаба Някляева. Увечары Дзмітрыева пацягнулі на кабінет, дзе ён выгандляваў сабе вызваленне невядома за што. Пасля яго паднялі ў камеру, каб ён сабраў свае рэчы. Аднак сукамернікам Дзмітрыеў сказаў, што, маўляў, яму абяцалі Новы год у асяроддзі масак. Мужыкі сабралі яму з сабой два пакеты з ежай і, перажываючы, развіталіся. А грамадзянін Дзмітрыеў роўна патупаў дадому… У размове ён, не саромеючыся, распавядаў, як пабудаваў кватэру і зрубіў грошыкі на прэзідэнцкай кампаніі, а сама палітыка дэмакратычных сіл яму фіялетавая. Верагодней за ўсё, Дзмітрыеў данёс пакеты з прадуктамі да бліжэйшай сметніцы, хоць, хто ведае, можа, і да навагодняга стала, бо ўсяедны палітык нічым не грэбуе.

У маі 2016 г. былы каардынатар па Мінску ў штабе Дзмітрыева-Караткевіч Яраслаў Берніковіч заявіў, што за Караткевіч улетку 2015 г. не было сабрана 100 тысяч подпісаў, то бок Дзмітрыеў, а за ім і Цэнтрвыбаркам, проста схлусілі публіцы.

Аднак гэты шлейф скандалаў – і прадказальнасць Караткевіч як пратэжэ А. Д. – якраз і патрэбныя новаму пакаленню лукашыстаў. Старых, кансерватыўных кадраў ужо не хапае, а маладыя апартуністы здольныя і пыл у вочы Захаду пусціць, і зарабіць-падзяліцца… Паказальна, што «ГП» падбірае былых дзяржчыноўнікаў, у тым ліку ідэолага раённага маштабу, які дагэтуль марыць пра «перадавую ідэалогію».

Амаль такое ж «усяжэрнае» і ТБМ пад кіраўніцтвам экс-парторга, 62-гадовага А. Трусава. Усё ж ён не толькі языком малаціць умее: археолаг, спецыяліст па архітэктуры, кандыдат навук… У інтэрв’ю сціпла ацаніў свае шансы зноў трапіць у парламент – чвэрць стагоддзя таму Трусаў быў ужо ў Вярхоўным Савеце – у 25%. Я ж мяркую, што яго шансы – 70:30 (у «раскручанай» летась Караткевіч – 60:40, у Дзмітрыева – 50:50). Ва ўладзе ўсё вастрэй адчуваюць неабходнасць «перавесці стрэлкі» з эканамічных і сацыяльных праблем на сімвалічныя – ужо і «дзень вышыванкі» ладзяць. Прадстаўнік ТБМ, які б’ецца, напрыклад, за пераклад шыльдаў і фанцікаў на беларускую, вельмі падыходзіць на ролю стваральніка шумавых эфектаў. Пагатоў з боку грамадства – незалежна ад «прафесійных абаронцаў беларушчыны» – у сярэдзіне 2010-х назіраецца цікавасць да мовы. Да прыкладу, 15 і нават 10 год таму такую аб’яву на звычайным мінскім слупе цяжка было сабе ўявіць.

Kamputary

Прасп. Пушкіна, жнівень 2016 г.

Каго дакладна не пусцяць у ПП, дык гэта «зялёных». Будоўля АЭС пад Астраўцом, асабліва пасля нядаўняга інцыдэнту («упала бочка»), – адна з самых балючых кропак цяперашняга рэжыму. Па вялікім рахунку, будоўлю трэ было б закансерваваць, магчыма, зрабіць з яе турыстычны аб’ект… Але, хутчэй за ўсё, так не будзе: машыну, якой адмаўляюць тармазы, зазвычай спыняе мур. Цяперашняе пакаленне кіраўнікоў РБ сфармавалася ў 1970-х, калі АЭС сведчыла пра магутнасць «самага прагрэсіўнага» дзяржаўнага ладу. Не выключаю, што і верш Ніла Гілевіча «Роднай партыі» 1958 г. («Нам служыць пакораны атам / Палае святлом над зямлёй») паўплываў на іхні светапогляд.

Наўрад ці зараз дапамогуць пратэсты літоўцаў або іншых замежнікаў: калі б пару мільёнаў грамадзян Беларусі падпісаліся за спыненне, то, можа, і быў бы плён… Без «сваіх людзей» у органах улады, аднак, нерэальна разгарнуць антыядзерную кампанію ў маштабе ўсёй краіны. «Зялёным» застаецца публікаваць адозвы на ўласным сайце, што таксама карысна… як пластыр пры апендыцыце.

І пра надвор’е… пра мясцовых інтэлектуалаў. Як у інстытуце філасофіі хацелі напісаць гісторыю беларускай пошты, успамінаў раней. На мінулым тыдні выявілася, што філосафы-сацыёлагі-культуролагі паважаюць сябе яшчэ менш, чым думаў. Доўгі час яны распрацоўвалі тэму грандыёзнай значнасці твораў тав. Гюлена для Беларусі – о, вядома, толькі праз павагу да яго ідэй, ніякай матэрыяльнай зацікаўленасці!

Зараз Фетхулаху Гюлену пагражае ў Турцыі турма – а можа, зіндан? Рэкамендую спецыялістам шырокага профілю, пачынаючы з Яўгена Бабосава (зрэшты, гэтаму акадэміку ад агітпропа – у БССР 1960-70-х нам.загадчыка аддзела ЦК партыі – добра за 80, пара б і пра душу паклапаціцца), звярнуць увагу на даробак зняволенага кітайца Лю Сяабо – лаўрэат Нобелеўскай прэміі міру, як-ніяк. Улады КНР настолькі яго баяцца, што на рашэнне амерыканскага Сената пераменаваць вуліцу ў яго гонар адказалі пагрозамі, запатрабавалі ад Белага дома накласці вета на рашэнне Сената… Варта Акадэміі навук намякнуць, што яна збіраецца прысвяціць зборнік дысідэнту Лю, як кітайскія інвестыцыі ў «Вялікі камень» (і ў эканоміку РБ) пацякуць ракой… 🙂

Яшчэ адзін тапанімічны казус. У Кіеве Маскоўскі праспект хацелі зрабіць праспектам Бандэры – фактычна, ужо і зрабілі (рашэнне гарсавета ўступіла ў сілу 9 жніўня). Можна зразумець украінскія яўрэйскія суполкі, якія напярэдадні выступалі з пратэстамі. Аргументы Віталя Нахмановіча (маўляў, саветы яшчэ больш людзей пазабівалі, чым АУН з Бандэрам) не падаліся мне пераканаўчымі – чаму ўвесь час трэба выбіраць паміж кепскім і яшчэ горшым?

Пэўна, пераназоў праспекта не перашкодзіць мне вярнуцца ў цудоўны Кіеў (хіба толькі па раскрыцці забойстваў Алеся Бузіны і Паўла Шарамета), але асадачак застанецца… З іншага боку, калі «правадыр» яўрэяў Расіі пачынае па-лакейску разважаць: «з Украіны ўсе яўрэі з’едуць, усе ўцякуць. Успомніце, які шматвяковы антысемітызм там быў заўсёды, і зараз на Украіне ідзе рост антысеміцкіх і фашысцкіх настрояў», даводзіць, што «Крымнаш», а Шэндэровіч з Макарэвічам – дурні, то ад гэтага не менш брыдка, чым ад ініцыятывы кіеўскага мэра Клічко ды яго міньёнаў.

Непрыемна і ад таго, што ў Беларусі пакрыёма прасоўваюць «грамадскую» рэабілітацыю нацысцкіх калабарантаў. Самы зыркі прыклад сёлета – артыкул Сяргея Ч. пра Уладзіслава К., у 1930-х – аднаго з заснавальнікаў беларускай нацыянал-сацыялістычнай партыі, у 1941–43 гг. – рэдактара жудка юдафобскай «Беларускай газэты» ў Мінску. Пісаць пра такога «заўсёды смела і аддана заклікаў свой народ ісці шляхам змагання»… ну, скажам, непрыстойна. Маю спадзеў, што К. і яго аднадумцы не апынуцца ў пантэоне «герояў адраджэння» пасля змены ўлады ў краіне.

Вольф Рубінчык, г. Мінск

15.08.2016

wrubinchyk[at]gmail.com

Апублiкавана 16 жнiўня 2016 12:17