Tag Archives: «холодная синагога» в Минске

В. Рубинчик. О наведении мостов

Шалом, дорогие, недорогие, всякие. Сегодня хотелось бы порассуждать об инциденте, которому немало внимания уже было уделено в сети – о разрушении части путепровода (можно сказать, моста) в Минске. Но и не только о нём.

Это произошло 08.01.2022 в четвёртом часу ночи (можно сказать, утра). По счастью, никого не убило и даже не ранило, хотя в этом месте и ночью, как видно, ездили машины, прохаживались люди.

Чтобы вы, кто не сильно связан с Минском, понимали: речь идёт об автомобильно-пешеходной «артерии нации» над Немигой, в самом сердце белорусской столицы. История сравнима с тем, как если бы обрушилась кремлёвская стена у Красной площади в Москве. Или Стена Плача в Иерусалиме.

Мост на карте примерно там, где буква «М» в слове «Мінск». На территории Центрального района

Скрыть ЧП, как в своё время скрыли статистику по смертности в Беларуси, власти не могли. Что ж, умники из горисполкома объяснили ситуацию «усталостью конструкций» (мосту почти 60 лет), вибрацией от метро и перепадами температур (словно для минских зим это нечто неслыханное). Всё-таки следственный комитет завёл ряд уголовных дел, объединённых производством. К 11 января путепровод над Немигой разобрали.

Грустно думать, но драма соглашусь, что не трагедия в чём-то была закономерной. Ряд факторов сплелись в один узел, и то был отнюдь не «узел жизни» из еврейского пожелания.

Пожилой художник Адам Глобус припомнил май 1999 г. и ударился в мистику (пер. с бел.): «Удивительно то, что на этот раз проклятое место столицы обошлось без человеческих жертв. Прошлая трагедия на Немиге забрала в небытие аж 53 жизни… Рассуждения опроклятом месте”, непригодном для стройки, я услышал впервые на лекциях [Олега] Ходыко, за что ему страшно благодарен». Гм, а как же метрах в двадцати-тридцати от рухнувших конструкций (и в пятидесяти от места трагедии 1999 г.) века простояла Холодная синагога, снесенная лишь в середине 1960-х?

Предпочёл бы вынести мистику за скобки. Растущее пренебрежение рациональностью, неуважение к институту экспертизы и научным знаниям (по большому счёту, к знаниям вообще), столь характерное для последних десятилетий, как раз и ведёт к тому, что ломаются всякого рода сооружения. 19 мая 2021 г., как уже говорилось, рухнул мост через реку Рова на трассе национального значения Борисов-Березино-Бобруйск, 26 мая – его товарищ в Пружанском районе. И рубрика «Проблемные мосты Беларуси» на осторожном, но зорком портале по-прежнему не «ржавеет»…

Уж сколько раз твердили миру, что учёных, инноваторов нужно лучше «кормить» – тогда, во всяком случае, будет шанс, что они не утекут за кордон и блеснут идеями, в т. ч. в сфере капитального строительства. Однако доля расходов на R&D, несмотря на «соловьиные басни» вроде «года науки» (2017), по-прежнему близка к 0,5% от ВВП, это даже не российский 1%. А тут ещё и преследования инакомыслящих, и ликвидация остатков академической автономии (чего стоит назначение в президиум Академии наук экс-зампреда КГБ, совершённое в октябре 2021 г.).

Справедливости ради, в Израиле, с его массой компетентных учёных и инженеров, где финансирование научных разработок в разы более щедрое, тоже нашумело падение моста (во время Маккабиады в Тель-Авиве, над грязнющей речкой Яркон, с человеческими жертвами). Но всё-таки это случилось четверть века назад – в июле 1997 г., кое-какие уроки были извлечены… Трагедия на горе Мерон под Цфатом 30.04.2021 имела, судя по всему, несколько иные причины, нежели непрочность конструкций (правда, пострадавшим от этого не легче).

«Здесь не политика, здесь [не]добросовестное исполнение своих служебных обязанностей. В рамках этого и надо разбираться соответствующим структурам, в том числе Горисполкому, прокуратуре», – молвил один бойкий депутатик из «палатки» о ситуации на Немиге. И свалил всё на вечного «кого-то»: «Александр Лукашенко поставил четкие задачи и поручил разобраться с каждым мостом в стране, это было несколько лет назад, но кто-то эту команду недобросовестно исполнил».

Да уж, никакой «политики» в, мягко говоря, своеобразном подборе кадров «первым лицом», засевшим во власти на 20+ лет (лояльность юбер аллес, профессионализм на третьем плане либо вообще побоку) не усматривается! То, что руководящие кадры тасуются, будто игральные карты, также явление ни разу не политическое, кто бы сомневался 😉

Интересна статья, где упоминается зампред Мингорисполкома Александр Дорохович, 1977 г. р., сформировавшийся как «большая шишка» около 2010 г., т. е. в разгар лукашизма. Не утверждаю, что всё в этой статье, пересказанной в видеоролике, безукоризненно; главное, что я из неё почерпнул – инфу о совмещении Дороховичем двух ответственных должностей (он ещё и глава Белорусской федерации лыжных гонок). Давно комментировались подобные случаи: «совместители, как правило, нигде не работают с полной самоотдачей, к тому же теряется сам смысл общественной деятельности».

Должность зампреда сей господин занял в январе 2019 г. – уже три года «курирует» в Минске вопросы развития, содержания и реконструкции транспортной инфраструктуры. Что характерно, в конце 2010-х «провалил» два публично данных обещания – начать строительство в Шабанах подземных приёмников для мусора, запустить составы метро производства «Штадлер-Минск» – и всё равно остался на плаву. Есть вероятность, что вскоре из него сделают козла отпущения, но, скорее всего, не сделают; из-за такой «ерунды», как происшествие без жертв, система своих не сдаёт. Нынешнего вице-премьера Анатолия Сивака, министра транспорта и коммуникаций в 2012–2018 гг., при котором в 2017 г. над Немигой был устроен «капитальный ремонт с модернизацией», в 2022 г. внезапно оказавшийся «косметическим», это ещё более касается. Когда Сивак служил председателем Мингорисполкома (2018–2020), несколько районов на время остались без чистой воды. Может быть, «красавцы» даже на повышение пойдут…

А. Дорохович, А. Сивак. Фото с promise.by

То, что режим плодит временщиков, склонных бежать ответственности, особенно хорошо заметно, если спуститься на уровень ниже и взглянуть на чехарду глав администрации Центрального района (кстати, злополучный мост находится в шаговой доступности от здания администрации). 2009–2012 – Владимир Кухарев, нынешний глава Мингорисполкома; 2012–2015 – Олег Поскробко, позже работавший в Солигорске и задержанный по уголовному делу; 2015–2017 – Анна Мательская; 2017–2018 – Игорь Бузовский, «пониженный» после должности замглавы администрации президента; 2018–2021 – Дмитрий Петруша, борец с «Переменами» и муралами, переброшенный на «Керамин»… И вот теперь, с лета 2021 г. – Николай Поляков. Не район, а проходной двор какой-то.

Бассейн на Каховской (на карте выше цифра 1), о котором упоминал в августе 2021 г., не готов и в январе 2022 г. Спустя 3,5 года после начала реконструкции

Cморговский тракт (на картецифра 2). Ограждение убрано осенью, но детскую стоматологическую поликлинику (см. здесь) после затянувшегося «капитального ремонта с модернизацией» так и не открылини к 7 ноября, ни даже к новому году. Фото 11.01.2022

Похоже, дела в строительной отрасли Беларуси обстоят как-то не очень, да и в госуправлении, причём в госуправлении особенно… Теперь пропаганда вещает, что мост на Немиге будет «ещё лучше прежнего», а председатель Мингорисполкома 10 января заявил о планах «в течение месяца закончить все строительные работы и запустить движение как по новому путепроводу, так и под ним». Понятно желание «мэра» к «референдуму» поскорее сдать объект и сделать приятное высокому начальству, которое тоже курсировало по мосту, да лучше уж обойтись без спешки.

Суровые реалисты в «Шахматном дворике» почти полтора года отвели на переоборудование крыла общежития под гостиничные номера… Зачем нужна ещё одна гостиница, когда в Минске не загружены уже готовые другая тема

В. Е. Кухарев – выпускник Могилёвского пединститута (1993), где учили многим интересным вещам, но явно не мостостроению. Почему чиновнику (было) не послушать какого-никакого специалиста, гендиректора «Горремавтодора» Дениса Глинского, прогнозировавшего в день обвала, что параллельное проектирование и строительство займёт несколько месяцев? Вопрос риторический – по причинам, изложенным в середине этого текста.

А тем временем где-то… Какая жизнь, такая «молодёжь»?

Финал требует хоть какого-то позитива. Что, если считать таковым любительский репортажик из Каштановки – с «домом Короткевича» и «домом Рязанова»? Тоже, кстати, в Центральном районе (цифра 3 на карте).

Ну, и порадовали нас с женой троллейбусы, украшенные праздничными гирляндами…

Фото с бульварa Шевченко, 11.01.2022

Таких троллейбусов, пущенных в декабре, в городе немного, но настроение они поднимают. Где придумали новинку, я не знаю – то ли в «Минсктрансе», то ли в Мингорисполкоме, то ли в «глубинном народе»… Так или иначе, отлично придумано.

Напоследок – симпатичная дворовая ёлка во дворе дома 5а на том же бульваре (цифра 4 на карте), запечатлённая 30.12.2021. В указанном доме, по сообщению Андрея Федаренко, до переезда в Украину жил Алесь Асташонак – рано умерший прозаик, сценарист, переводчик. Приятно, что дух творчества не покинул квартал.

Минск, 13 января 2022 г.

Опубликовано 14.01.2022  17:07

В. Рубінчык. Не да катлет з мухамі

І ўсё-такі шалом! Карціць скончыць сваю даўно задуманую кніжку № 9, але без набегаў на публічныя бібліятэкі справа гэта праблематычная – у інтэрнэце ё далёка не ўсе выданні 1920–30-х гадоў. Наогул цяжка будаваць планы, пакуль штодня колькасць невылекаваных хворых COVID-19 у Беларусі прырастае сотнямі. Таму – зноў назіранні за бягучымі «буйніцамі і драбніцамі» (пазычаю выраз у мастака Андрэя Дубініна, які ў 2018 г. назваў свой артыкул акурат «Буйніцы і драбніцы»).

Тутака прыводзіў я табліцу; з яе вынікае, што ў апошнюю дэкаду красавіка былі дні, калі згаданы прырост складаў 400–500 чалавек. На другое мая, паводле афіцыйнай статыстыкі, розніца паміж захварэлымі і ачунялымі за папярэдні дзень сягала 812 чалавек, на трэцяе – 798, на чацвёртае – 723, на пятае – 349. Разважаючы абстрактна, такое зніжэнне можа быць падставай для асцярожнага аптымізму, аднак доктаркам/дактарам, медсёстрам/медбратам, фельчаркам/фельчарам, каторыя на перадавой – і нясуць страты – ад яго зараз наўрад ці лягчэй.

Бадай усе людскія рэзервы ўжо мабілізаваны; лік медработнікаў у краіне не можа расці на сотні (і нават на дзясяткі) за дзень. Гэта якіх-небудзь намеснікаў па ідэалогіі можна падрыхтаваць на тыднёвых курсах, між тым нават сярэдні медычны персанал рыхтуецца цягам многіх месяцаў. А тут яшчэ звальненне галоўнага ўрача віцебскай бальніцы хуткай дапамогі Сяргея Лазара – без тлумачэння.

С. Лазар. Фота з адкрытых крыніц

Ёсць думка, што чалавека, злёгку нават падобнага да Лукашэнкі (!), наважыліся выкінуць з працы, каб іншыя начальнікі бальніц на фоне эпідэміі баяліся пушчаць «нячэсныя» CМІ да сваіх падначаленых. Вопытны ўрач-рэаніматолаг Раман Антоненка, які сам падхапіў COVID-19, у канцы красавіка сказаў для tut.by «лішняе» (з гледзішча тых самых ідэолагаў): «Вірус распаўсюджваецца па краіне… Шмат хворых на пнеўманію, і сярод іх не толькі пажылыя. Ёсць і 30-гадовыя без шкодных звычак… Каб гэта спыніць, патрэбны неардынарныя захады, адной самаізаляцыяй тут ужо не дапаможаш… Я не ведаю: або ў вышэйшай улады мала добрых дарадцаў па медыцыне, або да іх не прыслухоўваюцца».

Абвяржэнне ад міністэрства аховы здароўя РБ – маўляў, няма сувязі паміж публікацыяй на тутбаі і звальненнем Лазара – трошкі не пераконвае. Міністэрства ўжо не раз лавілi на хітрыках і недагаворках, не кажучы пра сумнеўнай вартасці прагнозы. Cёння ў абласным аддзеле міністэрыі паабяцалі, што зволены застанецца ў медыцыне… паглядзім. Спадзяваймася, не на пасадзе санітара.

31 сакавіка, у дзень, калі Галоўны Клюшкар аб’явіў пра «дасягненне піку» захворвальнасці згодна з яго, клюшкара, адчуваннямі, на Беларусі было 152 інфікаваных, каля 40 ачунялых і 1 памерлы, у Ізраілі – 4831 інфікаваны, 163 ачунялых і 17 памерлых. На 05.05.2020 Беларусь абагнала Ізраіль паводле першага паказчыка (18350 супраць 16237) i моцна адстала паводле другога (3771 супраць 10223). Праўда, памерлых у Беларусі покуль меней (107 супраць 237), але разрыў скараціўся… і, на жаль, будзе скарачацца далей – улічваючы, што звыш 200 пацыентаў у РБ знаходзяцца пад апаратамі штучнай вентыляцыі лёгкіх (у Ізраілі – толькі 66).

З абмежавальнымі захадамі, што каштавалі Ізраілю вялікіх грошай, таксама не ўсе ўрадоўцы згаджаліся, да таго ж ізраільцы – не самы дысцыплінаваны народ, аднак… тыдні за чатыры ўдалося пераламіць сітуацыю да лепшага. А скнары, для якіх «эканоміка галоўнае» і «важна не страціць рынкі», плаціцьмуць двойчы (зрэшты, ужо плацяць).

«Комс. правда в Бел.», 05.05.2020. Паводле «мэра» (у Мінску няма мэра, ёсць старшыня выканкама, якога паставіў «на горад» вышэйшы адміністратар), у выпадку каранціна з 1 сакавіка «мы» мелі б не 102% валавага прадукта, а 92% – ужосъ!

Але, як у незабыўнага Мендэле, «не тое хацеў я сказаць». Лупцуй не лупцуй «бюракратаў», у тым ліку і боса іхняга, апантанага суботнікамі, вайсковымі дэфіле ды «чысткай капытоў», відочнага плёну ў бліжэйшы час не будзе. Словы ў савецкай і постсавецкай Беларусі настолькі часта разыходзіліся са справамі, што абясцэніліся ўшчэнт – якая тут «парэсія», у нашых палестынах і для палітычнай сатыры прасторы малавата… Каб суцішыць тых, каторыя равуць «кароль голы», практыкуюцца ўніверсальныя адказы: «Спярша самі станьце каралём» або «вы яму проста зайздросціце». Як ні дзіўна, у 99% выпадкаў гэткія «досціпы» спрацоўваюць.

Дзевяностагадовы юбілей таленавітага Мая Данцыга (1930–2017) ў канцы красавіка сціпла адзначыла, як раней бы сказалі, «шырокая грамадскасць». З’явіліся новыя артыкулы, фільмы… Планавалася чарговая выстава ў Нацыянальным мастацкім музеі, ды праз эпідэмію яе адклалі. Затое выклалі ў сеціва відэазапіс, дзе супрацоўніца музея, мастацтвазнаўца Н. Сяліцкая, распавядае пра М. Данцыга. Усё б нічога, ды ў апошні час мастак паціху-патроху падганяецца пад чыесьці «хацелкі». Выпадак з Халоднай сінагогай, будынак якой Май Вольфавіч намаляваў на сваёй карціне 1972 г. нібы на знак пратэсту супраць разбурэння старога Мінска, я ўжо згадваў. Пра тое, што гэтая карціна не раздражняла ўлады, сведчыць, дарэчы, і наданне яе аўтару ў 1973 г. звання «Заслужаны дзеяч мастацтваў БССР».

«Данцыг ніколі не рабіў папярэдніх малюнкаў, эскізаў…», – смела заяўляе Наталля Сяліцкая (4:23). Ну, такое… Амаль адначасна выйшаў артыкул Ганны Вашчынчук, дзе дадаткам відаць якраз папярэднія малюнкі і эскізы Данцыга 🙂

«Май Вольфавіч Данцыг быў чалавекам з неверагодным пачуццём гумару…» (8:16). За сем гадоў зносінаў «неверагоднага пачуцця», на жаль, не заўважыў. Папраўдзе, творца быў не абы-якім эгацэнтрыкам, а такія з гумарам зазвычай не сябруюць. Дамінантай яго паводзінаў было падгрэсці пад сябе як мага болей усяго (рэсурсаў, улады), што, між іншым, пункцірна пазначана ў Адама Глобуса (2005). Не кажу, што эгацэнтрызм – заўжды кепска, але… на мой густ, мастак адносіўся да сябе задужа сур’ёзна. Разам з тым ён умеў пасміхацца і па-свойму жартаваць – «з пазіцыі сілы». Ну і, вядома, летуценіць: «Я ніколі не пісаў правадыроў, не здраджваў сваім прынцыпам» (2009); «Халтуру і я рабіў: пісаў партрэты Сталіна на нашым камбінаце мастацкім, але я не затрымаўся ў гэтым стане, тое было эпізодам» (2015).

М. Данцыг, партрэты А. Касыгіна і М. Суслава, сярэдзіна 1970-х. Хіба не халтура, а «покліч душы» 🙂

Знаёмы чытачам belisrael.info літаратар Зміцер Дзядзенка 24.04.2020 так адкаментаваў лагатып дрыбінскай раённай газеты: «Мазаічная псіхапатыя перыяду лукашызму. Назва “Савецкая вёска” спакойна суседзіць з магдэбургскім гербам».

З сайта dribin.by

Разумею пачуцці Змітра, але… не абавязкова гэткае суседства – праява «мазаічнай псіхапатыі». Аксюмараны, спалучэнне неспалучальнага характэрныя для самых розных краін/часоў; менавіта яны, як правіла, і ствараюць камічны эфект («Мешчанін у дваранах», «Пінская шляхта»…) Барадатая показка «або крыжык здыміце, або трусы надзеньце» – пра тое самае.

Тое, што асобныя прэзідэнты (nomina odiosa) паводзяць сябе «не па чыну», а як распешчаныя манархі, з’яўляецца невычэрпнай крыніцай для жартаў, але ж і значна больш сур’ёзнай праблемай, чым пастаўленыя побач «магдэбургскі» герб і назва з мінулага стагоддзя. Во ўзгадалася, што ў Шчучыне касцёл стаіць на вуліцы Савецкай, а ў Мінску музей Міхаіла Савіцкага (той яшчэ быў «аматар яўрэйшчыны»…) часцяком экспануе творцаў-яўрэяў, і нічога… Можа, тут і хаваецца славутая сярмяжная праўда «тутэйшая талерантнасць»? 🙂

Насамрэч усё мае свае межы, і, напрыклад, сабаччо на могілках (нават зачыненых) я, адрозна ад «прагрэсіўнай» журналіздкі Сашы Р-й, не гатовы талераваць…

Слушная пазнака на агароджы брацкіх могілак, дзе пахаваны ўдзельнікі Першай сусветнай, рог вул. В. Харужай і Чарвякова ў Мінску. Не бачыў падобных пазнак вакол «Яўрэйскага мемарыяльнага парка» па вул. Калектарнай/Сухой, дзе да 1970-х гадоў былі яўрэйскія могілкі (у канцы 1980-х, як распавядаў Якаў Гутман, пляцоўку збіраліся забудаваць, што канчаткова сцерла б пра іх памяць, а так… хоць асобныя магільныя пліты захаваліся).

Cабака пісьменніка Кды гойсае па плітах (фота 2015 г., гл. тут)

Надвор’е апошняга тыдня спрыяла шпацырам… Накоратка вярнуся да тэмы, якая турбавала летась, аднак адышла на задні план у пачатку 2020 г. – мінская тапаніміка, афармленне шыльдаў з назовамі вуліц. Пагатоў што тыдні з тры таму дызайнер Ігнат Плотнікаў выступіў з ідэяй візуальнай уніфікацыі тых аншлагаў (на свой капыл; адчуваецца натхненне «чалябінскім варыянтам» Іллі Бірмана).

Я не тое каб супраць такіх колераў, але з большай прыемнасцю акцэптаваў бы шыльды, дзе літары й лічбы крочаць «белым па зялёным»… Ці «белым па сінім», як тут:

Ды больш істотна для мяне – каб адваявана было месца для беларускай мовы. У жніўні-верасні 2019 г. звяртаў увагу на адсутнасць яе пры афармленні шэрагу шыльдаў; за паўгода наўрад ці многае ў Мінску змянілася да лепшага. Што ілюструюць і «Нововиленская», і «Каховская», і гэта:

 

Трэба прызнаць, на вул. Пархоменкi, 3 дошка з партрэтам героя выканана па-беларуску… I на доме № 17 па Кахоўскай з другога боку з’явіўся беларускамоўны аншлаг.

Прыкра, што адсутнічае белмова на гімназіі, дзе некалі (у 1990 г.) вучыўся 🙁

Тэксту на гімназічнай шыльдзе не відаць, ды паверце: там «Государственное учреждение образования», etc.

Аднак і беларуская мова, зразумела, не панацэя ад бесталкоўшчыны.

Гэтая таблічка на вул. Шчадрына, 90, з гібрыдам «Шчадрына» і «Скарыны» (=«Шчадрыны»), вісіць шмат год… ¯\_(ツ)_/¯

Тут, ля прыпынку «Кіеўскі сквер», бачым ваганне «зацікаўленых асоб», якую версію выбраць. Дапраўды, «Смаргоўскі» тракт або «Сморгаўскі»? Знянацку не кожны адкажа… Дэ-юрэ тракт і некалькі завулкаў побач з ім усё-такі «Смаргоўскія». Назва зафіксаваная ў «Приложении к решению Минского городского Совета депутатов от 26.10.12 № 259» – спісе элементаў вулічна-дарожнай сеткі горада Мінска. Яна паходзіць ад колішняга ўрочышча Смаргоўка…

Выходзіць, летась я памыляўся, калі следам за С. Харэўскім прасоўваў варыянт «Сморгаўскі» (трэ’ было арыентавацца на больш аўтарытэтнага знаўцу мінскай тапанімікі – гісторыка Івана Сацукевіча). Зрэшты, не адзін я такі шлімазл; «Сморгаўскі завулак» выкарыстоўваецца нават у дыпламатычным даведніку міністэрства замежных спраў РБ (2020; гл. с. 12). Дарэчы, там на с. 11 усплывае i «вул. Сабінава» – слушна «Собінава».

А нехта (не блытаць з блогерам Nexta) верыць, што назва «Смаргоўскі» – ад Смаргоні 🙂

Во яшчэ кур’ёз: пэўна, летась пад «Еўрапейскія гульні» і/або перапіс насельніцтва ўрад падкінуў грошай камунальнікам, і тыя прымудрыліся павесіць новыя шыльды там, дзе дубляванне адно рассейвае ўвагу… Як бы ні было, вешаючы новыя, варта было зняць старыя, дзе назоў вуліцы імя Паліны АсіпенкА пададзены з памылкай. Кур’ёзна, што і ў згаданым «спісе элементаў» 2012 г. фігуруе «вул. Асіпенкі». Але Мінгарсавет не меў паўнамоцтваў мяняць правапіс беларускай мовы.

Як скланяюцца жаночыя і мужчынскія прозвішчы на «-нка», было патлумачана ў 2014 г. ва ўрадавай газеце са спасылкай на экспертаў. Багата дзе ўсё напісана як мае быць… Разам з тым колькі аншлагаў на гэтай вуліцы Мінска – фактычна адной з цэнтральных – дагэтуль нясуць на сабе сляды непавагі да граматыкі.

Мазаічная псіхапатыя? Пры ўсёй павазе да Змітра, я так не думаю. Хутчэй – суцэльная апатыя…

Прагулка па «Арлоўцы» амаль непазбежна вядзе ў Кіеўскі сквер. У 1980-я і нават у «ліхія» 1990-я гады тут блішчэлі пазнакі, што сквер закладзены ў такім-та годзе такімі-та людзьмі ў гонар горада-героя Кіева…

Цяпер алея & камень – голыя; металічныя пліты даўно скрадзены або дэмантаваны. Аднавіць іх у век краўдфандынгу, бадай, рэальна, i «мытня дала б дабро» (гэта ж не шыльда ў гонар БНР, якую ў сакавіку Мінгарвыканкам чарговы раз не дазволіў павесіць на вул. Валадарскага). Але ж перапісвацца з чыноўнікамі мне паднадакучыла – мо такі вярнуся да кнігі.

Вольф Рубінчык, г. Мінск

wrubinchyk[at]gmail.com

05.05.2020

Апублiкавана 05.05.2020  22:26

Водгук

Наконт «асобныя прэзідэнты… паводзяць сябе не па чыну, а як распешчаныя манархі» яшчэ класік трапна сказаў: «Няма горш, як з хама пана, a з дзярма пірага.»

Неяк прыйшло да галавы смелае параўнанне. Некаторыя беларусы — тыя, што ў гета — гэта як габрэі гадоў 150 таму на той самай тэрыторыі. А мовы размяркоўваюцца так:

Тое, чым быў у іх тады ідыш — адпавядае зараз рускай у беларусаў. Ведаем кепска (бачна па чатах), ужываем у побыце, хоць і крыху саромеемся, але, напрыклад, у мяне, дзіцяці менскай ускраіны 70-х — руская фактычна была засвоена першай, як ні круці.

Іўрыт — беларуская (сакральная, ведаюць не ўсе, у побыце размаўляюць рэдка, альбо размаўляюць у адмысловым асяроддзі).

Руская ў гэбраяў тады — ангельская ў беларусаў цяпер (каб выйсці з гета ў шырокі свет).

Ясна, што тут вялікая нацяжка, але, можа, вам мая хохма спадабаецца.

Віктар Сяргейчык (г. Мінск)   07.05.2020  14:21

Диалог о Мае Данциге и не только

Первые два материала о народном художнике Беларуси (в переводе на русский) см. здесь и здесь. Появившись сперва на белорусском языке весной 2018 г., они вызвали некоторый резонанс… Мы завершаем цикл, публикуя диалог авторов этих материалов, политолога Вольфа Рубинчика и художника Андрея Дубинина (оба живут в Минске).

В. Р. Начну беседу на правах инициатора этого цикла. Ты поделился рядом эпизодов, которые так или иначе раскрывают личность Мая Вольфовича Данцига – многолетнего преподавателя, а на склоне лет заведующего кафедрой Белорусской академии искусств (до 1991 г. академия называлась институтом). Его племянница Элла Эсфирь Гатов, которая с начала 1990-х живёт в Америке, посчитала такой подход достойным внимания. Но как бы ты резюмировал впечатления от встреч с Маем Данцигом – художником и педагогом?

А. Д. Он был независим от чужих вкусов – даже в эпоху «застоя» о том, что ему нравилось, мог сказать, что ему нравится. Остальные преподаватели-художники были у нас немного вялые, а он умел создать экзальтацию внутри себя.

В. Р. И тебе, и мне Май Данциг в своё время старался помочь – может, не всегда успешно, однако мы сохранили ему признательность. И тебе, и мне не нравится «сиропное искусствоведение», когда народный художник, или там лауреат Государственной премии, априори прав во всём. Но именно твоя статья «Буйніцы і драбніцы» («Крупности и дробности») повлекла за собой живую дискуссию в интернете и критику – в частности, на фейсбучной страничке редактора belisrael.info… Ты ждал этого?

А. Д. Безусловно. Я же не претендую на истину в последней инстанции и только приветствую замечания, если они корректны по форме. Кажется, все мои оппоненты вели себя корректно.

В. Р. Например, Ася Абельская (Asya Abelsky, дочь художника Хаима Лившица) откликнулась так: «Автор, Андрей Дубинин, пытается поднять слишком большой вес. Тема Великой отечественной войны, особенно партизанской, очень национализированна (политизированна? – В. Р.) в Беларуси советского времени. Здесь художник оказался в плену. Но зачем такую чудесную работу, как “Солнечный день”, заталкивать в партизаны? И я совсем не согласна с тезисом: “…выводит форму на грань утраты предметности”. По-моему, как раз это Маю Данцигу не присуще». А по-моему, ты метко дал понять, что девушка на картине «Солнечный день» (1966) ассоциируется с партизанкой – она обвешана прищепками, словно патронами 🙂

А. Д. Зачастую Май Вольфович чрезмерно увлекался формой и размерами. Видимо, в какой-то момент он почувствовал, что монументальная эпоха требует соответствующего большого формата, и не нашлось никого, кто бы его отговорил. Что касается идеологического «плена», то, в конце концов, художник сам выбрал свой путь – от «праздничных», в чём-то необычных для БССР работ конца 1950-х – первой половины 1960-х, до…

М. Данциг, «Ленинская “Искра”» (1970); «Тревога» (1971)

В. Р. …и до примитивных портретов таких партийных деятелей, как Суслов и Косыгин 🙁

А. Д. Большую часть его картин я действительно не могу принять, и его видение «Великой отечественной» мне не близко. Великие художники потому и великие, что во все времена чувствовали не-героичность любой войны. Название серии офортов «Les Misères et les Malheurs de la Guerre» Жака Калло в переводе звучит как «Страдания и несчастья войны». Он их сделал в 1632–33 гг. Свою серию «Бедствия войны» (исп. «Los Desastres de la Guerra») из 82 гравюр почти через 200 лет после Калло создал Франсиско Гойя (в период между 1810 и 1820 гг.)…

Но, полагаю, не стоит и клеймить Мая Данцига за конъюнктурность. Если от живописца останется даже пара картин, это уже успех. Сказать нечто новое в искусстве очень трудно, да и не это является задачей художника. Он не говорит «новое» – он говорит то, что не может в себе удержать. Искусство – «вещь в себе»… Пейзаж с мостом через железную дорогу (1967) – шедевр, и он останется. Данцига считаю большой фигурой в белорусском искусстве.

В. Р. На поколении Данцига объективно лежал (да и лежит) отпечаток войны и своеобразного воспитания, о котором Борис Гребенщиков пел: «Нас учили не жить, / Нас учили умирать стоя»… Может, поэтому М. Д. склонялся к поиску врагов и в «еврейском движении» конца ХХ века? Дополняя статью «Май Данциг как “еврейский начальник», приведу одну цитату из его интервью 1998 г., где говорилось о Минском обществе еврейской культуры: «С самого начала мы взяли за правило всеми средствами бороться против экстремизма – как внутреннего, так и внешнего… Разного рода выскочкам, людям с неуемным славолюбием и патологической жаждой власти мы поставили надёжный заслон». Оглядываясь на события 2001 г., когда МОЕК бесславно выселили из дома по Интернациональной, 6, а Данциг ушёл в отставку, опять же сошлюсь на Гребенщикова: «По новым данным разведки, / Мы воевали сами с собой».

А. Д. Об участии Данцига в этом «движении» знаю меньше. К нему обратились «инстанции», и он почувствовал, что подходит на роль «генерального секретаря МОЕКа»?

В. Р. Не только еврейские активисты 1980-х годов, а и сам художник подтверждает, что так и было. Взять то самое интервью газете «Белоруссия» 1998 г.: «Прежде чем я возглавил эту организацию, со мной довольно много и серьёзно разговаривали в ЦК КПБ и обкоме партии».

А. Д. В начале 1990-х мы, художники-идишисты, собирались на Интернациональной, но Данцига там я редко видел. К нам приходила Алла Левина – она была в восторге, она в нас «влюбилась». Ну, когда хор молодых парней выводит «Зог же, ребеню», то, конечно… На заседания МОЕКа нас не приглашали, мы были там «неизвестно кто». Помимо песен, мы посещали занятия Гирша Релеса – была мечта научиться разговаривать на идише. Правда, мне показалось, что Релес не мечтал нас научить, просто «отрабатывал номер». Мы надеялись, что он будет вести занятия на идише, а он вёл на русском. Тёточкам, которые приходили к Релесу, по-моему, больше хотелось в Вильнюс съездить, потому что это всё оплачивалось. Хотя и в Вильнюсе курсы не всегда были содержательны.

Вернусь к истории с художественной выставкой в Минске, которой предлагалось дать гордое название «От Марка до Мая». В интернете высказывались мысли, что Лариса Финкельштейн на радио «Культура» ошиблась, что такого названия хотел не Данциг, а Юрий Хащеватский…

В. Р. Известный режиссёр рано покинул МОЕК из-за конфликта с Данцигом. Бывший член правления писал в открытом письме от 20.01.1997, что уже на второй год убедился: руководство организации «занимает соглашательскую позицию»… Так что в 1990-х Ю. Х. вряд ли мог бы выступить с лозунгом «От Марка до Мая», а вот «руку» художника, самолюбивого аж до детской наивности, я легко узнаю.

А. Д. К тому же есть свидетельство искусствоведа, опубликованное в минской газете «Авив» при жизни Мая Вольфовича (декабрь 2002 г.): «Именно сам Данциг придумал назвать выставку произведений художников-евреев двух веков “От Марка Шагала до Мая Данцига”».

В. Р. Да, редакция издания Союза белорусских еврейских объединений и общин, организации, в которой Данциг, как и «правая рука» по МОЕКу Яков Басин (в 2001 г. перенял председательскую должность), занимали должности вице-президентов, в данном случае не стала бы напускать «дым без огня». Специально проверил – опровержения слов Л. Финкельштейн в «Авиве» не было.

А. Д. Но дело в другом. Мне до сих пор грустно от того, что в советское время Данциг был «закрыт» для еврейских тем, мало интересовался собственными корнями.

В. Р. А вот д-р Зина Гимпелевич, канадская исследовательница литературы (эмигрировала из Беларуси в конце 1970-х), написала в фейсбуке, что «корни творчества Данцига легко прослеживаются в творческой интернациональной группе так называемого французского изобразительного искусства… Немного более трети этого направления модернистов были выходцами из исторической Беларуси. Большинство учились у Пэна и в Вильно, а меньшинство – в Минске… Кстати, у Данцига достаточно типично еврейских лиц, напоминающих портреты Юдовина и Пэна, даже в “партизанских” работах». Что скажешь на это?

А. Д. Уважаю мнение З. Гимпелевич, но согласиться с ним трудно. На моей памяти Май Данциг никак не определялся как еврейский художник или еврейский деятель – считал себя «просто» художником, может быть, советским… Его мастерская на улице Сурганова находилась точно под нашей, реставраторской, и в 1980–1990-х годах мы не раз пересекались. Почти никто в то время не носил маген-довид или кипу, но можно было иначе проявить свою еврейскость. Май Вольфович никогда не пробовал пошутить с какими-нибудь еврейскими словечками, не вставлял их в речь. Подпевать нам никогда не брался – только изредка мог сказать «Ребята, молодцы, а данк»… И «еврейские мотивы» в подсоветском творчестве Данцига если и присутствуют, то очень уж имплицитно. О неожиданном «алефе» в картине с мостом я упомянул

В. Р. Тем не менее надо признать, что в постсоветское время Май Данциг не чурался тех мотивов. Взять его работу, опубликованную на первой странице вышеупомянутой газеты «Авив» за октябрь 1993 г. и посвящённую жертвам Минского гетто:

А. Д. Сколько копий было сломано вокруг «еврейских» полотен Михаила Савицкого! Как бы к нему ни относились, но художник (не единственный ли в БССР после Лейзера Рана?) выразил свои идеи и представления об этой проблеме. И мне очень не хватает решения подобных тем в творчестве Данцига. Одна из немногочисленных работ – графический лист, посвящённый Минскому гетто, для газеты «Авив». Экспрессивно скомпонованный вид – здания гетто, над которыми небо перечёркнуто, посечено колючей проволокой, где колючки можно прочесть как замену звёздному небу (какое время – такие и «звёздочки»…) Необычно большой талес – как покрывало, как погребальный саван, как предчувствие близкой кончины. И когда взгляд попадает на скрипочку, что лежит на земле, начинаешь слышать щемящий напев, «нигун эйл-молэ-рахамим» (поминальная молитва). Это удачное графическое произведение, очень выразительное благодаря своей лапидарности, отсутствию цветов. Но всё равно как большую лакуну в творчестве мастера я буду ощущать отсутствие больших полотен по таким темам, как «Минская Яма», «Погром», «Гетто»… Должен сразу добавить, что, возможно, большие претензии такого рода я бы высказал белорусским художникам-неевреям. Считаю, что здесь есть большая неозвученная, а может, и неотрефлексированная проблема (замалчивание трагедий наших соотечественников)…

В. Р. Премного благодарен за беседу! А уважаемых читателей приглашаю взглянуть, как газета «Авив» писала о М. Данциге в мае 2000 г. и октябре 2005 г.

Впервые беседа была опубликована на белорусском языке 15.04.2018. Перевод – belisrael, 2020 г.

Из откликов на публикацию 2018 г.

Ella Esfir Gatov (в израильско-белорусской группе fb): «Мнения собеседников подчас так же далеки от истины, как утверждение, что М. Савицкий раскрывал “еврейскую тему” в Белорусском искусстве…»

Ганкина Инесса: «Интересный получился разговор про Мая Данцига и не только. Наша недавняя история с её судьбами, лицами и событиями нуждается в осмыслении».

Asya Abelsky: «Замечательная статья. Спасибо большое, Аарон, за публикацию. Я во многом согласна с обоими в этом диалоге, ведь Май был другом моего отца и часто бывал у нас. Вслед за А. Д. можно только повторить, что «если от живописца останется даже пару картин, это уже успех”. И, как известно, многие работы Мая Данцига уже заняли достойное место в разных музеях мира.

Думаю, А. Д. знает, какой идеологический пресс испытывали художники – этнические евреи. Можно сказать, что они были дважды “у времени в плену”.

Пейзаж “Мой город древний, молодой” Мая Данцига, где на переднем плане (хотя она в самом углу) знаменитая Холодная синагога, считаю полной реабилитацией. Данцига заставляли убрать с картины Синагогу. К чести художника, он этого не сделал».

Послесловие 2020 года

Приятно было получить отклики, в том числе и содержательные размышления Аси Абельской, но я до сих пор не уверен, что изображение в 1972 г. Холодной синагоги (которую несведущему зрителю надо ещё заметить и опознать…) было чем-то из ряда вон выходящим. Если бы Май Вольфович, будучи ко времени её сноса заметным художником и «общественником», во весь голос заступился перед властями за памятник еврейской и белорусской истории, – другое дело. Кстати, насколько я помню по МОЕКу 1990-х годов, М. Данциг всегда отзывался об иудаизме и верующих евреях, мягко говоря, без энтузиазма.

Мне трудно себе представить, какой «большой босс» мог (пытаться) заставить художника закрасить изображение синагоги. Культовые здания на картинах в 1970-е годы никому уж особо не мешали – период «воинствующего безбожия» (1920–30-е гг.) в СССР давно прошёл. Так, старший товарищ Данцига Виталий Цвирко, член КПСС с 1953 г., не раз рисовал церкви… Например:

В. Цвирко, «Зимний вечер» (1974). Источник

В общем, боюсь, что «гражданская позиция» художника в данном случае – городская легенда. Тем более странно читать рассказы о том, что в брежневское время он «не боялся протестовать против уничтожения старого Минска» – на «Радыё Свабода» желаемое явно выдаётся за действительное. Если в архивах найдётся какое-нибудь письмо Данцига против сноса Холодной синагоги (либо кладбища на улице Сухой), направленное генсеку ЦК КПСС, первому секретарю ЦК КПБ или хотя бы их помощникам, я изменю своё мнение.

Любопытно, что в 2002 г., когда в газете «Анахну кан» я слегка покритиковал М. Данцига за пассивность в истории со сносом синагоги на ул. Димитрова, 3 (сентябрь 2001 г.), в «Авиве» появилась отповедь: мол, на рубеже 1980–90-х гг. Данциг протестовал против антисемитизма в Беларуси. Приятель Мая Вольфовича по МОЕКу писал: «Вот когда было страшно! Вот когда перед ним могли поставить барьеры, которые не позволили бы ему достичь теперешних высот…» Между тем 30 лет назад, накануне распада СССР, для подписания петиций и телеграмм на «высочайшее имя» уже не требовалось великой смелости. Кое-что об этом можно узнать из материала Семёна Чарного (2004).

Не будем искать «чёрную кошку в тёмной комнате» и примем как данность то, что Май Вольфович, при всей живости его характера, к диссидентству никогда не тяготел (впрочем, он и сам в этом признавался). Наверно, и по этой причине его любил и любит официоз. К 90-летию со дня его рождения агентство БелТА выпустило «досье» – установочную статью о жизненном пути М. В. Данцига, а газета администрации президента – довольно ходульный текст Ю. Андреевой, где данциговский социалистический реализм обернулся магическим…

Вольф Рубинчик, г. Минск

wrubinchyk[at]gmail.com

Опубликовано 29.04.2020  11:31

Юрий Зиссер – портрет в интерьере

«Если TUT.BY избавится от «желтизны», то не будет первым»

THE VILLAGE БЕЛАРУСЬ, 17.10.2017

Записала Евгения СУГАК

Фотографии: Александр ОБУХОВИЧ

В рубрике «Любімае месца» минчане приводят нас в места, где чувствуют себя как дома. Основатель TUT.BY Юрий Зиссер сразу привел нас к себе домой, играл нам на органе, показал свою комнату, вид из окна, картины и трубку для опиума, которой ни разу не воспользовался. О том, в какой момент заканчивается свободная журналистика в Беларуси, как TUT.BY победил Onliner.by, что нужно снести в Минске, а что оставить — Юрий Анатольевич рассказал The Village Беларусь.

* * *

Всю жизнь мечтал жить в центре и теперь, когда моя мечта исполнилась, никуда отсюда не уеду. Никогда не хотелось стать сельским жителем, и я не понимаю, зачем жить в селе, если можно в центре города. Хожу пешком в рестораны, прогуливаюсь послушать джаз на площадь Свободы, провожу меньше времени в машине и имею больше времени для жизни. Экономлю полтора часа в день по сравнению с теми, кто живет за городом. Полтора часа в день — это очень много. Мне нравится этот старый район, люблю ходить по Революционной, Интернациональной — правда, названия еще те, конечно…

Ну а свежий воздух… А где у нас вообще — свежий воздух? Зато из моего окна виден весь центр. Вот собор Петра и Павла, и когда звонарь бьет в колокола, то видна его фигура, одетая в черное. А вот кафедральный собор, гостиница «Европа», Ратуша, вон президентский дворец, вон КГБ, пединститут, «Врата города». Когда был потоп на Немиге, я фотографировал его не выходя из дома, и все эти снимки сразу появлялись на TUT.BY.

Я получаю удовольствие, когда смотрю в окно на центр Минска, но если придираться, для меня здание «Белпромпроекта» лишнее: оно, как кинжал, врезалось в старую часть города. Теперь эта ужасная стена перегораживает весь центр. Его бы я убрал и восстановил крепостную стену: на той стороне она подходила к Свислочи, а на этой доходила до середины моего дома. Был проект по восстановлению этой стены, но его не стали воплощать в жизнь. Улицу Ленина с мостом я пустил бы под землю, чтобы не было пробок в центре. Существует такой план, но на него необходимо много денег. А еще здесь была так называемая Холодная синагога, она простояла несколько столетий, снесли ее только в 1965 году. В Национальном художественном музее есть картина Мая Данцига, на которой изображена эта синагога. Картина 1972 года, он написал ее, когда синагоги уже не было.

Популярное мнение: если у нас берутся реставрировать, то лучше бы этого не делали — очень субъективное. Мне посчастливилось познакомиться с реставраторами Минска, и эти классные мужики делают все, что в их силах. Другое дело, что в Несвижском замке установили белые стеклопакеты… Это от нищенства. В проекте было предусмотрено иное, но когда дело доходит до реализации, покупается то, на что есть средства. В концертном зале Верхнего города, например, в смету было заложено несколько сот тысяч евро на орган, но поскольку проект «попал» на девальвацию 2011 года, на инструмент не хватило денег.

В детской музыкальной школе №2 полвека простоял неработающий орган, собранный из обломков. Эти останки инструмента перевезли в Верхний город, и уже два года идет его реставрация. В октябре он наконец издал первые звуки, но после этого останется еще на год работы — половина труб разворована, особенно те, что с цинком. Есть беда с растаможкой. Недостающие детали заказывают из Европы, и мотор для органа, например, растаможивали 4 месяца. Морочили голову 4 месяца! Последний из вопросов был: какой толщины фанера, в которую упакован мотор? Оказывается, от этого зависит стоимость растаможки, которую все равно не надо оплачивать, потому что это безвозмездная помощь в адрес управления культуры Мингорисполкома.

Я не отношусь к консерваторам и не поддерживаю наш заскорузлый беларуский консерватизм в том смысле, что надо оставить все строения как были. Было бы что сохранять! Если бы это были средневековые постройки, как во Львове, — это другое дело. Но зачем сохранять бараки начала ХХ века или послевоенную Осмоловку? В фейсбуке меня все сгрызли за мое мнение насчет Осмоловки, но я его не изменил, хотя и подписал петицию в защиту: решил, раз людям нравится — оно должно быть. Но не потому, что это представляет какую-то ценность. Для большинства несогласие со стройками и сносами в Минске — это просто форма протеста против власти. Вот если бы Кафедральный собор стали сносить, я бы вышел…

Ничего не имею против «дома Чижа», против недостроенной гостиницы и не считаю, что они портят город. Если бы их строил не Чиж, никто бы и слова не сказал, тем более что «дом Чижа» к Чижу отношения особого не имеет. Там много дольщиков, это коллективная собственность. Да, его когда-то выбрали в качестве символа беларуских олигархов, которых нет. Олигархи — это люди, которые влияют на власть, слились с властью и могут что-то решить, назначают президентов, министров. У нас ничего этого нет. У нас олигарх — это никто. Его могут посадить в тюрьму, заставить отписать собственность на чиновника, с ним могут делать все что угодно. Я уже не говорю о том, что они не богаты даже по российским меркам. Они просто владельцы многопрофильных фирм.

Я уехал из Львова, потому что там было меньше перспектив, не было возможности получить жилье. Кроме того, Львов очень националистический город, он не терпим к другим этносам, и это очень хорошо чувствовалась. Там все были порознь. Там я бы не достиг того, чего добился здесь. В Минске совсем другая обстановка.

Мы 13 лет живем в этом доме, до этого жили на Васнецова в Заводском районе. Окна выходили на Партизанский проспект, где шум был и днем и ночью. Правда, Немига тоже считается самой шумной и вредной улицей в городе, но тройные стеклопакеты позволяют решить этот вопрос. В моей комнате (у нас с женой у каждого своя комната, так у нас заведено) мы снесли балконные двери и часть стены — стало больше света, увеличилось пространство. Так бы мы пользовались балконом два месяца в году и держали там велосипед и хлам, а теперь он используется ежедневно круглый год.

Когда я делаю зарядку, смотрю на замечательный Кафедральный собор, он меня вдохновляет, для меня это кусочек Львова. Когда я переезжал в Минск 30 лет назад, был шокирован. Во Львове всегда была ночная жизнь, и я не понимал, почему в восемь вечера в Минске по тротуарам Ленинского проспекта можно проехать на машине и никого не задеть, отчего пустые улицы и почему на Васнецова в десять вечера в доме на триста квартир горели всего три окна. В те же годы я поехал в Питер, а там летними ночами вообще половина окон светится, кто-то гуляет, кто-то на балконе сидит. Ночная жизнь — признак города, а когда люди рано ложатся спать — это признак деревни.

Почему минчане любят ложиться спать рано? Город очень пострадал в войну, и чтобы вернуть сюда население, после войны его открыли для прописки и закрыли только в семидесятые, когда набралось достаточно жителей. А все то были люди из сел. Чтобы они стали городскими, должно смениться несколько поколений. Прогресс уже, конечно, есть: появилась ночная жизнь, та же Зыбицкая. Правда, меня ночная жизнь не интересует, я только днем там могу пообедать, мне только через дорогу перейти. Пару раз бывал вечером, но из ночного времяпрепровождения предпочитаю центры старых городов. Они мне нравятся гораздо больше, чем наш новодел.

Но привыкнем мы и к Зыбицкой, следующее поколение уже не будет знать, что это новодел, и будет воспринимать как естественное. Люблю сравнивать Минск с Лиссабоном. В 1755 году там было ужасное землетрясение, и строительство города после него доверили французскому архитектору, который создал регулярный город с правильными улицами — как у нас на проспекте Независимости. Тогда люди возмущались, а теперь ты ходишь по Лиссабону и понимаешь, как это красиво. Думаю, что через 100–200 лет наш проспект Независимости будет архитектурным памятником не только для нас, но и для всего мира. Сюда будут ездить и смотреть на образцовую архитектуру. Привыкли же к Эйфелевой башне. В начале 1990-х в Париже сдали в эксплуатацию здание национальной библиотеки стоимостью в миллиард франков. Как же французы возмущались: в стране нет денег, а власти построили библиотеку! И когда начали возводить нашу библиотеку и все стали ее дружно проклинать, я вспомнил Париж. Меня наша библиотека полностью устраивает, она могла бы быть еще красивей, но она и так красива и хороша. И уж точно красивее парижской, потому что там это просто стеклянный небоскреб. А у нас фейсбучная общественность любую стройку сразу охаивает.

На TUT.BY было интервью с архитектором, спроектировавшим «дом Чижа», и он рассказывал, что там заложены передовые решения. Все там в порядке с архитектурой. Ну сколько я ходил рядом, не видел, чтобы этот дом что-то закрывал, в чем его упрекают. Троицкое он не закрывает. Казармы военной академии закрывает? Пускай! В какой бы город я ни приехал, везде в центре есть небоскребы. Вот классика Нью-Йорка — три небоскреба, а между ними маленькая церквушка. Разве это портит Нью-Йорк? А ужасное здание ВДНХ? Я не понаслышке знаю, что оно ужасное: мы там много лет стояли на выставках. Зимой холодно, летом жарко — помещение неподходящее. У меня нет никакого сожаления по поводу того, что его сровняли с землей. Тоже мне, достопримечательность!

Ради «Хилтона» разрушили общежитие БГУ, и народ тоже ведь мог уцепиться, что это пятьдесят какой-нибудь год и надо его сохранить. Ценность, мол. В результате движение за сохранение бараков трансформируется в протест против власти. Не можем добиться чего-то в политике — давайте поупрямимся и станем в оппозицию хотя бы в вопросах архитектуры. Для меня это выглядит так.

Я бы снес часть ТЦ на Немиге, 5 и восстановил средневековые торговые ряды, сделал сувенирные магазины. Здание МВД на Володарского тоже торчит неудачно — серое, страшное, смотрится инородным телом. В «Володарке» музей бы сделать. Но главное — не здания, а дух города. Он потихоньку обретается, и это хорошо. Дух этот европейский, Минск становится европейским. Еще 5–10 лет назад в праздники наш двор на Немиге превращался в общественный туалет, сейчас такого меньше. Люди стали более воспитанными.

Помню, в 1993 году, проведя несколько месяцев в Париже, я вернулся в Минск и удивился, что у нас не придерживают двери в метро. Я так к этому привык во Франции, что, вернувшись в Минск, первое, что случилось со мной, когда я вышел в город — получил дверью по очкам. Сейчас уже все-таки двери придерживают более или менее. За десять метров еще не держат, как в Париже, но за 20 лет прогресс огромный. Культура вождения опять же изменилась. 10–15 лет назад невозможно было представить, что тебя пропускают. Государство этим изменениям тоже способствует, даже нанесением разметки. Нарисовали — стало гораздо удобнее ездить. Вот велосипедисты — ужас. Страшно и ходить, и ездить. Велосипедисты не думают о других, не беспокоятся, что, помимо них, на улицах еще кто-то есть.

Удивительно, что в Минске нет ни одного еврейского кафе. Думал о его открытии, но это не мой профиль, я ничего не понимаю в ресторанном бизнесе, а каждый должен заниматься своим делом. Я же не ресторатор. Да и я не люблю бизнес в принципе: я сделал то, что мне было интересно и нужно людям. У меня хорошее чувство денег. Наверное, если бы я занялся не интернетом, а стал инвестором в чистом виде и перекладывал деньги туда-сюда, заработал бы намного больше. Но так получилось, что живем мы достаточно скромно, и я не испытываю потребности в деньгах, у меня нет дачи в Испании или роскошного дома: мне это просто не нужно. Не хочу всю жизнь ездить в отпуск на эту дачу в Испании, люблю каждый раз ехать в новое место.

Картины авторства Веры Зиссер, матери Юрия Зиссера

Сначала мы хотели построить дачу под Минском, но нам начали заламывать цену в 240 тысяч долларов за 250 квадратных метров. Нам такая огромная площадь совершенно не нужна. В результате купили дачу в Раубичах в кооперативе Академии наук. Полсотни одинаковых белых кирпичных домиков с гаражами. Правда, когда дачный поселок строился, гаражи были запрещены, поэтому в плане они назывались дровниками. Половину дома мы купили у олимпийского чемпиона Александра Медведя, со всей мебелью и медвежьей шкурой на стене. Наш сосед по даче — академик Радзим Гаврилович Горецкий, с которым очень любим общаться.

У нас две квартиры на одной лестничной клетке, и во второй стоит настоящий электронный церковный орган. Мощнее этого органа по возможностям — только наш филармонический. Я закончил консерваторию, играю, даже дал два концерта в жизни. Правда, потом бросил. Я посредственный исполнитель и мечтал бы, чтобы на мои концерты ходили не потому, что я Зиссер, а потому, что хорошо играю. А для этого мне нужно тренироваться еще хотя бы 20 лет.

Да, покупка каждой квартиры у меня была сопряжена с безумными трудностями. Выбираю проблемную квартиру и продираюсь через юридические нюансы. Здесь жила многодетная семья, в которой четыре человека были судимы, один на тот момент сидел, было прописано 11 человек. Продажа квартиры была под запретом Мингорисполкома, потому что хозяева были пьющие. Никто из покупателей не хотел связываться. Но я успешно вместе с хозяевами преодолел все трудности. А когда папа постарел и ослаб, я купил для него у соседей вторую, меньшую, квартиру. Теперь прихожу сюда играть, соседи не жалуются.

Еще у меня тут есть гитара и военный аккордеон отца, он в студенчестве собирал шариковые ручки и на первую зарплату купил себе этот трофейный немецкий инструмент.

Я не читаю Onliner.by, там для меня нет ничего интересного. Может, вам встречалась книга Эриха Фромма «Иметь или быть»? Так вот, я считаю, что Onliner для тех, кто хочет «иметь», а TUT.BY для тех, кто про «быть». Кто-то ориентирован на мир вещей — кто-то на духовные человеческие ценности. Людям нужно и то, и другое. Посещаемость нашего портала в полтора раза выше посещаемости Onliner даже с учетом торговой площадки, и эта пропорция уже много лет не меняется. Там нет политики, а про скандалы в жилищном кооперативе или ДТП я не читаю. Наши, правда, тоже уже стали так делать.

Был период, когда Onliner.by начал очень расти и говорить, что догонит и перегонит нас. Тогда я собрал редакцию и поставил задачу «опопсеть». Мы тоже начали писать про ДТП и прочее. У нас случился сильный скачок вверх, и лишь позже я понял, почему так произошло. Потому что в 2009–10–11 годах в интернет подвалила публика, которая отошла от телевизора и стала искать в интернете то, что любила смотреть по «ящику». Часть интеллигенции до сих упрекает нас в том, что мы начали «желтеть». Ну а что делать, если интеллигентный культурный контент мало читают! Должны быть определенные сайты о культуре, которые живут за счет грантов и благотворительности, но не за счет рекламы. У них будет 5000–10000 читателей, увы. У нас была совершенно чудесная передача про джаз, которую вел Евгений Долгих — потрясающий специалист по джазу, бывший шеф-редактор всесоюзного журнала «Джаз». В итоге нам пришлось ее закрыть, потому что смотрело ее 600 человек. Вот рейтинг джаза в стране, почти как и всей культуры.

Как-то мне социологи объяснили, что люди делятся на три категории. Первые хорошо относятся к президенту, оппозиции, армии, КГБ — это такие «солнышки», все люди и организации у них хорошие. Таких оптимистов примерно 25 процентов. 18 процентов населения не доверяет никому и не любит никого. В читательском плане это аудитории «Хартии» и «Нашай Нiвы». На «Нашай Нiве», что бы про меня ни писали — половина комментариев всегда антисемитские. Часть комментариев они успевают прибрать, и остаются просто хейтерские. У «Хартии» и вовсе комментаторы на зарплате. То, что они не договаривают в статьях, они договаривают через комментаторов. Но все остальные 57 процентов населения думают и составляют свое мнение. В комментариях к статьям с TUT.BY тоже много троллей, пропутинских или наших провластных комментаторов, но модераторы их не вырезают, потому что формально такие комментарии соответствуют правилам форума.

«Наша Нiва» взяла курс на сохранение языка, ради этого они готовы публиковать любую желтую информацию. Это сознательное и с моей точки зрения спорное решение для издания с богатой историей, но не стали бы они «желтеть», их читало бы, может, 1000 человек. Увы, культура нашему народу пока не нужна.

Если мы избавимся от «желтизны», то не будем первыми. Почему нас не устраивает быть вторыми? Потому что где-нибудь в России, где есть рекламный рынок, это бы прокатило — там и игрок номер десять получает деньги, достаточные для существования. Если же TUT.BY потеряет хотя бы 30 процентов своей аудитории, то мы перестанем существовать — не окупимся. По этой же причине мы не можем стать провластными или оппозиционными — потеряем часть аудитории. У нас никакой другой политической линии, кроме центристской, быть не может. Как бы на нас ни давили и что ни сулили, мы обречены на центризм по коммерческим причинам.

Почему беларусам так важно, что о них думают иностранцы? Очень хороший вопрос. Это все из-за комплекса неполноценности: мы считаем себя ущербной неполноценной нацией. И то у нас не так, и это не так, мы самые бедные, самые несчастные, мы нищеброды, у нас самый дорогой интернет. Но все это неправда. Беларусы — это крепкий середнячок, как минимум половина стран мира беднее. Кто-то из иностранных «ВИПов» сетовал, что, когда выступает за границей, людей волнуют мировые проблемы, а как только приезжаешь в любую страну «совка» — первый вопрос: «А что вы о нас думаете?».

Никакого моего вмешательства в работу редакции нет и не было. Я – программист, не журналист. Когда мне звонит крупный бизнесмен или чиновник и просит убрать какую-то статью, я обычно даже не знаю, о чем речь. Однако просить о таких вещах бесполезно. Наша редакция упертая, и даже когда чиновники звонят и настаивают что-то снять, она не снимает. Нельзя этого делать — это же сразу все увидят, напишут, и будет скандал, будут разговоры, что TUT.BY поддался давлению. Пройдет полдня, и любая новость сама сползает в архив, но мы ничего не убираем. Мы не снимали статьи про Прокопеню. Многие убрали, а мы нет. По постановлению суда мы можем снять статью, по предписанию прокурора — удалить незаконную публикацию. И это все.

Несколько раз бывали случаи, когда у нас отзывали рекламу, когда мы писали о компании «неудобные» статьи. Да если бы только рекламу! Некоторые даже вакансии на РАБОТА.TUT.BY сняли. Уже такая мелочность! До абсурда. А рекламодатели сейчас на вес золота. Мы упали меньше других медиа в последние кризисные годы, но тоже упали. Если весь рекламный рынок съежился в два с половиной раза, как мы могли этого не почувствовать? Работать трудно. Ввели бюджетирование в этом году впервые за всю историю фирмы. Правда, в этом году экономика начала налаживаться, всему рекламному рынку стало легче, и это хорошо…

От государства сложно получить комментарии к статьям. Договариваешься, потом они отказываются. Как-то взяли интервью у одной известной государственной коммерческой организации, согласованное с их пиар-службой, каждое слово утверждено. А увидел министр — ему не понравилось, устроил разнос. Я потом спросил у него, какие есть к нам вопросы. «Пишите о нас пореже, потому что по каждой вашей публикации назначают проверку». Только постепенным преобразованием культуры госаппарата можно изменить эту ситуацию.

Мы регулярно пишем на острые политические темы, но тщательно «фильтруем базар», чтобы были одни факты, никаких мнений, чтобы не было причин вынести предупреждение. Вот такая журналистика. Свобода в нашей журналистике есть, но ты никогда не знаешь, где она заканчивается.

Ананич вызывала нас к себе после каждого материала про крупные уличные акции. Не только нас, конечно, и «Нашу Ніву», и «Народную Волю», и других, кто об этом писал. Редактор «Народнай Волi» Иосиф Середич как-то не выдержал и в сердцах сказал ей: «Что вы мне тут говорите! Да я всех министров информации за столько лет работы пережил — и вас переживу». И что забавно – так оно и вышло!

Из комментариев читателей:

Елена Нисс Спасибо, конечно, уважаемому Юрию Анатольевичу за открытость: всегда интересно увидеть, как живут известные люди))). Но как-то уж очень агрессивно он провоцирует аудиторию по поводу своих архитектурных вкусов и желаний…

Coreme Да, он, будучи общественным авторитетом, декларирует, к сожалению, довольно-таки вульгарную позицию в отношении того скупого арх.наследия, что вообще имеется здесь.

И странно, что это «легкомысленное» отношение к старой застройке – у, кажется, уроженца столь ценного места как Львов. (А может, в том и причина?..) И при этом, «лукавец», сохраняет аутентичный интерьер в своей собственной жилой среде: внимание – на дверь))

Lenni А Зиссер, оказывается, классный. Отличное интервью.

* * *

От ред. belisrael.info. Интервью и нам показалось интересным (иначе бы мы его не перепечатали), но кое-где собеседник «The Village Беларусь» забывается или реально лукавит… Например, рассказывая о том, что «По постановлению суда мы можем снять статью, по предписанию прокурора — удалить незаконную публикацию. И это все». Не далее как в марте с. г. редакция tut.by поспешила удалить статью по требованию отдельно взятого министра, а не суда и прокурора. Насколько известно, попыток оспорить в суде предупреждение мининформации портал не делал.

Удивительно и мнение о недостроенной гостинице (возле цирка, надо понимать): мол, если бы «строил не Чиж, никто бы и слова не сказал». Многие минчане защищают историко-архитектурные ценности, не имея цели «насолить» конкретному застройщику. Это касается и зданий первой минской электростанции (конец ХIX в.), снесённых в 2011 г. ради строительства «многофункционального комплекса», – к слову, так до сих пор и не заработавшего.

P.S. Ю. Зиссер о себе как о еврее и «советском атеисте» (интервью 2016 г.)

Опубликовано 22.10.2017  19:45

 

Л. Лавреш. Лидская школа «Тарбут»

(под оригиналом – перевод на русский)

Леанід Лаўрэш

Лідская Тарбут-школа

Я больш за 15 гадоў хацеў даведацца, якому будынку належала дзіўная сцяна (падобная на барочную), якая стаяла ў цэнтры горада і да якой быў прылеплены сціплы будынак 1950-х гг. У 2001 г. першай лічбавай камерай, якая патрапіла мне ў рукі, я зрабіў здымак гэтай сцяны, з тых часоў яна не змянілася, толькі сцяну разам з будынкам адрамантавалі і пафарбавалі ў іншы колер. А да рамонту заходні край сцяны знізу не меў тынку і была добра бачна цэгла, адну я нават выняў і патрымаў у руках. Гэты была вялікапамерная гладкая цэгла даўжынёй прыкладна 30 см. На жаль, я не зрабіў абмеру цэглы.

І толькі нядаўна, пад час аналізу пабудоў старога цэнтра горада пры стварэнні 3D-мадэлі, гэтую загадку праясніў мой добры знаёмы Віталь Бурак, за што аўтар выказвае яму шчырую падзяку. На гэты месцы, па вуліцы Садовай з 1920-х гг. знаходзілася лідская Тарбут-школа другой ступені. Тарбут (іўр. – культура) – яўрэйская свецкая асветніцка-культурная арганізацыя, пад эгідай якой у перыяд паміж дзвюма сусветнымі войнамі была створана сетка свецкіх адукацыйных устаноў на іўрыце.

Яўрэйская свецкая Тарбут-школа ў горадзе стала выконвала ролю культурнага цэнтра. У канцы кастрычніка 1931 года ў «яўрэйскай школе Тарбут” па вуліцы Садовай лектарам з Вільні быў зачытаны рэферат на тэму гісторыі сіянізму за апошнія 50 гадоў. Падчас дыскусіі абмяркоўваліся яўрэйска-арабскія стасункі ў Палесціне і справы каланізацыі. Прысутнічалі 60 чалавек – у большасці яўрэйская моладзь з сіянісцкіх арганізацый». 26 ліпеня 1932 года ў зале Тарбут-школы (вуліца Садовая, 11) адбыўся сход навуковага яўрэйскага таварыства горада Ліды. Была абрана новая ўправа таварыства ў складзе Гірша Палячака, Абрама Гурвіча, Адольфа Левінсона, Гірша Альпяровіча і Ільі Зайгера, а таксама рэвізійная камісія. У 1933 годзе заснаваны гістарычны камітэт, які збіраў матэрыялы па гісторыі лідскіх яўрэяў для выдання манаграфіі, аднак гэтая праца не была выканана да канца.

Па адрасе Садовая, 11 знаходзіўся пляц вядомай і разгалінаванай лідскай сям’і Ілютовічаў. Якаў Ілютовіч пісаў: «Мой бацька Ерамія Ілютовіч па сваёй маці належаў да сям’і Пупко-“Ханчыкаў”, ад імя заснавальніка сям’і, чыё імя было Хана. Усе Ханчыкі мелі вялікую вагу ў справах кагалу. З-за свайго радаводу мой бацька нават змог выслізнуць ад каманды лаўцоў рэкрутаў, якія павінны былі выхапіць яўрэйскіх дзяцей у салдаты на 25 гадоў… Калі мой бацька быў яшчэ толькі маленькім хлопчыкам, ён зімовым вечарам выйшаў з ешывы, дзе вучыўся. Раптоўна каманда лаўцоў, якая толькі што ўвайшла ў горад, акружыла яго. Мясцовы паліцэйскі, які прымаў удзел у хапуне, асвятліў яго твар ліхтаром, і сказаў: “Адпусціце яго. Ён адзін з Ханчыкаў”».

Якаў Ілютовіч быў адным з заснавальнікаў сіянісцкага руху ў Лідзе. Самі сіяністы лічылі, што самае галоўнае яны зрабілі ў сферы адукацыі – іхнім ідэалам была поўная яўрэйская школа. Піянерамі яўрэйскай школы ў Лідзе былі малады студэнт Матат’я Рубін, сын Рубы-Ханы Рубін, і яго будучая жонка Нойта, да замуства – Рабіновіч. Яны першымі адкрылі клас на іўрыце. У іх не было грошай на арэнду памяшкання, і яны з адабрэння папячыцеляў сінагогі вучылі ў пакоі для абслугоўваючага персаналу пры малельным доме канторы пахаванняў. З гэтага вырасла школа на іўрыце, якая вучыла да 6-га класа па праграме гімназіі. Далей павышаць узровень адукацыі не дазволілі фінансавыя абмежаванні, бо асноўныя высілкі засяроджваліся на ўмацаванні становішча класаў Народнай школы для непісьменных.

Такім чынам, можна з адноснай упэўненасцю сказаць, што ў Лідзе захавалася сцяна малельнага дома пры канторы пахаванняў Ілютовічаў. Гэтая сцяна былой сінагогі – адзінае, што засталося ад пабудоў старога цэнтра горада. Дырэктарам Тарбут-школы быў Ханан Ілютовіч. Яе наведвала 500 вучняў, у канцы 1930-х стары будынак стаў замалы, і яўрэйская грамада пачала будаваць трохпавярховую новую Тарбут-школу ў іншым раёне горада, гэты гмах захаваўся да нашага часу.

Сцяна малельнага дома мае рысы, характэрныя для сінагог Беларусі. Асабліва яна нагадвае так званую «халодную» сінагогу ў Менску, якая з’явілася ў XVІІ ст. «Халодная» сінагога на былой вуліцы Школьнай – невялікі па аб’ёму будынак, доўгі час яна з’яўлялася адной з самых старых мураваных пабудоў у горадзе. Некаторыя даследнікі лічаць, што спачатку гэта была капліца Петрапаўлаўскага манастыра. Аднак да XІX ст. бажніца належала яўрэйскай грамадзе. У 1965–1966 гг. пад час разбурэння гістарычнай забудовы вуліцы Нямігі будынак сінагогі быў знішчаны.

Цікава, што вуліца Садовая ў Лідзе, па якой знаходзілася Тарбут-школа, з’явілася толькі пасля вялікага пажару 1891 г., яна была прарэзана ад галоўнай Сінагогі да вуліцы Каменскай. На ўсім участку, дзе яна ішла, раней быў вялікі фруктовы сад, які належаў фармацэўту Юстыну Шымкевічу. За плотам з невялікіх драўляных пралётаў, стаяла аптэка фармацэўта і яго дом. Пасля пажару фармацэўт страціў сад і прадаў свой участак для забудовы яўрэям. У 1899 г. Шымкевіч атрымаў 35 рублёў за зямлю, якая адчужалася ў яго для правядзення Садовай вуліцы. А пасля пажару 1941 г. вуліца знікла.

Для нашага горада гэты адзіны парэштак «затануўшай Атлантыды» яўрэйскага свету, ён мае культурнае значэнне, і трэба думаць пра ахову яго дзяржавай.

***

Перевод

Более 15 лет я хотел узнать, какому зданию принадлежала странная стена (похожая на барочную), которая стояла в центре города и к которой было прилеплено скромное здание 1950-х гг. В 2001 г. первой цифровой камерой, попавшей мне в руки, я сделал снимок этой стены, с тех пор она не изменилась, только стену вместе со зданием отремонтировали и покрасили в другой цвет. А до ремонта западный край стены снизу не имел штукатурки и были хорошо видны кирпичи, один я даже вынул и подержал в руках. Это был большого размера гладкий кирпич длиной примерно 30 см. К сожалению, я не сделал обмер кирпича.

И только недавно, во время анализа построек старого центра города при создании 3D-модели, загадку прояснил мой хороший знакомый Виталий Бурак, за что автор выражает ему искреннюю благодарность. На этом месте по улице Садовой с 1920-х гг. находилась лидская Тарбут-школа второй ступени. Тарбут (ивр. – культура) – еврейская светская просветительско-культурная организация, под эгидой которой в период между двумя мировыми войнами была создана сеть светских образовательных учреждений на иврите.

Еврейская светская Тарбут-школа в городе постоянно исполняла роль культурного центра. В конце октября 1931 года в «еврейской школе “Тарбут” по улице Садовой лектором из Вильнюса был зачитан реферат на тему истории сионизма за последние 50 лет. Во время дискуссии обсуждались еврейско-арабские отношения в Палестине и дела колонизации. Присутствовали 60 человек – в большинстве еврейская молодежь из сионистских организаций». 26 июля 1932 года в зале Тарбут-школы (улица Садовая, 11) состоялось собрание научного еврейского общества города Лиды. Было выбрано новое правление общества в составе Гирша Полячека, Абрама Гурвича, Адольфа Левинсона, Гирша Альперовича и Ильи Зайгера, а также ревизионная комиссия. В 1933 году был основан исторический комитет, который собирал материалы по истории лидских евреев для издания монографии, однако эта работа не была выполнена до конца.

По адресу Садовая, 11 находился участок известной и разветвленной лидской семьи Илютовичей. Яков Илютович писал: «Мой отец Иеремия Илютович по своей матери принадлежал к семье Пупко-“Ханчиков”, от имени основателя семьи, чье имя было Хана. Все Ханчики имели большой вес в делах кагала. Из-за своей родословной мой отец даже смог ускользнуть от команды ловцов рекрутов, которые должны были захватить еврейских детей в солдаты на 25 лет… Когда мой отец был еще маленьким мальчиком, он зимним вечером вышел из иешивы, где учился. Внезапно команда ловцов, только что вошедшая в город, окружила его. Местный полицейский, который принимал участие в облаве, осветил его лицо фонарем, и сказал: “Отпустите его. Он один из Ханчиков”».

Яков Илютович был одним из основателей движения сионистов в Лиде. Сами сионисты считали, что главное они сделали в сфере образования – их идеалом была полная еврейская школа. Пионерами еврейской школы в Лиде были молодой студент Мататья Рубин, сын Рубы-Ханы Рубин, и его будущая жена Нойта, до замужества – Рабинович. Они первыми открыли класс на иврите. У них не было денег на аренду помещения, и они с одобрения попечителей синагоги учили в комнате для обслуживающего персонала при молельном доме конторы захоронений. Из этого выросла школа на иврите, которая учила до 6-го класса по программе гимназии. Дальше повышать уровень образования не позволяли финансовые ограничения, так как основные усилия сосредоточивались на укреплении положения классов Народной школы для неграмотных.

Таким образом, можно с относительной уверенностью сказать, что в Лиде сохранилась стена молельного дома при конторе захоронений Илютовичей. Эта стена бывшей синагоги – единственное, что осталось от построек старого центра города. Директором Тарбут-школы был Ханан Илютович. Ее посещало 500 учеников, в конце 1930-х старое здание стало маловато, и еврейская община начала строить трехэтажную новую Тарбут-школу в другом районе города, это сооружение сохранилось до нашего времени.

Стена молельного дома имеет черты, характерные для синагог Беларуси. Особенно она напоминает так называемую «холодную» синагогу в Минске, которая появилась в XVII в. «Холодная» синагога на бывшей улице Школьной – небольшое по объему здание, долгое время оно являлось одной из самых старых каменных построек в городе. Некоторые исследователи считают, что сначала это была часовня Петропавловского монастыря. Однако до XIX в. молельня принадлежала еврейской общине. В 1965–1966 гг. во время разрушения исторической застройки улицы Немиги здание синагоги было уничтожено.

Интересно, что улица Садовая в Лиде, по которой находилась Тарбут-школа, появилась только после большого пожара 1891 года, она была прорезана от главной синагоги до улицы Каменской. На всем участке, где она шла, ранее был большой фруктовый сад, принадлежавший фармацевту Юстину Шимкевичу. За забором из небольших деревянных пролетов, стояла аптека фармацевта и его дом. После пожара фармацевт потерял сад и продал свой участок для застройки евреям. В 1899 г. Шимкевич получил 35 рублей за землю, которая отчуждалась у него для проведения Садовой улицы. А после пожара 1941 г. улица исчезла.

Для нашего города это единственный из останков «затонувшей Атлантиды» еврейского мира, он имеет культурное значение, и надо думать об охране его государством.

Леонид Лавреш, г. Лида

P.S. Без ссылки на belisrael.info запрещено использовать русский перевод.

Ранее на belisrael.info была опубликована статья Л. Лавреша «Яўрэі Ліды». Он же перевел на белорусский язык статью М. Шимелевича «Яўрэі Шчучына».

Опубликовано 12.05.2017  21:01