Tag Archives: газета «Авив хадаш»

Беседа с М. С. Нордштейном (1997)

От belisrael. Год назад, 10 августа, в Германии умер Михаил Соломонович Нордштейн (19302020). Его помнят. Чем интересно его наследие, можно понять из интервью С. Пискун, опубликованного в малотиражном информационно-культурном бюллетене «Форум» (выходил в Минске во второй половине 1990-х гг. при поддержке посольства Нидерландов). Перепечатываем с минимальными правками, главным образом орфографическими. А по этой ссылке вы найдёте образцы журналистских работ М. Нордштейна, датированные 199192 гг.

* * *

Інтэрвію з Нардштэйнам Міхаілам Саламонавічам

Я знаю, что вы были главным редактором газеты «Авив», затем недолго просуществовавшей газеты «Авив хадаш», затем вновь «Авив». Это издание еврейских организаций в Беларуси. Расскажите, пожалуйста, о вашей газете.

– «Авив», что означает «Весна», – орган еврейских организаций и общин. Газета создана в марте 1992 года, её задача – возрождение еврейской культуры, консолидация белорусских евреев, укрепление дружбы между евреями и неевреями как в Беларуси, так и вообще на Земле, разнообразная информация.

За всё время существования газеты вышло 23 номера. Газета была задумана как ежемесячная, но из-за финансовых трудностей этого нам не удалось – выходила тогда, когда были деньги. И по сей день газета испытывает финансовые затруднения, потому что нам фактически никто не помогает. Государство немного помогало во времена Кебича, но этого хватило только на 2 выпуска. А нынешние власти никак не отзываются на наши просьбы.

Полагаю, не нужно доказывать, что евреи – это часть белорусского народа, и развитие еврейской культуры – развитие части белорусской культуры. Но доказывать, взывать – это уже не в наших силах. Хотя доказывать мы ещё можем, но рассчитывать на какую-то помощь сейчас смешно.

Газета выходила сначала на шестнадцати страницах, теперь на двенадцати. В нашей газете выступали и выступают писатели, поэты, учёные, публицисты. Я назову вам только несколько имён: Василь Быков, Рыгор Барадулин, Валентин Тарас, Светлана Алексиевич, Янка Брыль, Ирина Климашевская, еврейские писатели, поэты, публицисты.

С самых первых выпусков газета привлекла к себе внимание, о ней писали и за рубежом, и у нас. О ней передавала радиостанция «Свабода». Мы получили много отзывов читателей из различных городов, как бывшего Союза, так и Израиля, США. У газеты появилось много друзей. Я считаю, что это не только моя заслуга, как редактора, конечно, какое-то и я имею к этому отношение, но прежде всего это заслуга наших авторов.

В то время, когда только появилась наша газета, выходили такие прокоммунистические издания, как «Политика. Позиция. Прогноз», «Славянские ведомости», «Мы и время», в которых было несколько ругательных публикаций в адрес «Авив». Например, в одной из них говорилось, что газета «Авив» поучает славян, хотя на самом деле мы никого не поучали. А также профессор Кучеров утверждал, что иудаизм – «плохая» религия по сравнению с христианством, ругал Талмуд. По этому поводу была публикация в «Народной газете» о том, что профессор Кучеров пытается отменить иудаизм. Это звучит так же смешно, как, например, отменить христианство или ислам. Вести на эту тему дискуссии в среде цивилизованных людей нет никакой необходимости, так как иудаизм породил две мощные ветви: христианство и ислам. Такое может утверждать либо сумасшедший, либо в общем-то человек невежественный.

Kакое-то время издавалась газета «Авив хадаш» «Новая весна». Чем было обусловлено возникновение новой газеты и почему она перестала существовать?

– Не очень приятно возвращаться к этим временам. Газету «Авив» сначала финансировал «Сохнут» – еврейское агентство, затем израильский фонд культуры и просвещения в диаспоре, потом появилось посольство. Первый секретарь этого посольства, господин Виктор Бен-Цви, в беседе со мной заявил, что они согласны финансировать нашу газету, но при условии, если 80% всей газетной площади будет принадлежать теме Израиля. Я ответил решительным отказом, потому что газета прежде всего рассчитана на белорусских евреев, у которых немало своих проблем. Мы, конечно, писали и будем писать об Израиле, но не в такой пропорции.

К Израилю мы относимся хорошо и не собирались ни тогда, ни теперь идти на конфронтацию с израильскими властями. Израиль – духовная родина евреев, центр всего мирового еврейства. Но зачем нам ставить такие условия? В Израиле выходит немало русскоязычных газет, привозите их сюда, знакомьте читателей с жизнью Израиля, мы только спасибо скажем. Были у нас тогда трения и внутри объединения. Я ненавижу всякую цензуру – за годы работы в военной печати нахлебался этого, поэтому возникла мысль создать независимую газету. Мы её создали, и вышло два номера «Авив хадаш». Мы критиковали наше руководство, даже в некоторой степени и тех израильских чиновников, которые позволяли себе вмешательство в наши внутренние дела, в том числе и господина Бен-Цви. В конце концов наши финансовые возможности иссякли, потому что газета финансировалась на добровольные пожертвования, ведь республика наша бедная. Мы вынуждены были прекратить выпуск газеты.

Занимательная публицистика в приложении к «Авив хадаш», № 1, 1995

Весной 1996 г. я обратился к нынешнему президенту белорусского объединения еврейских организаций и общин Леониду Менделевичу Левину. Я сказал ему, что у нас нет сейчас никакой газеты – ни «Авив», ни «Авив хадаш», но ведь читатели не виноваты, что у нас какие-то разногласия, трения. Я предложил сосредоточить внимание на том, что нас сближает, а не разъединяет. Я полагаю, что и Левин, и я какие-то выводы для себя сделали, потому что было сделано изрядно ошибок с обеих сторон. Поэтому было решено продолжить издание «Авив», и теперь мы работаем в тесном контакте. Вышло уже 5 номеров возобновлённой «Авив».

В «Авив хадаш» мы писали о культуре, об истории еврейского народа, в общем-то продолжали ту же линию, что и в «Авив». Было много критики в «Авив хадаш», иногда даже с перехлёстом – это я должен признать как недостаток газеты. Многое было накручено: личные амбиции, борьба за власть, поиски компромата. Я считаю, с высоты прожитых лет, что нужно быть несколько мягче, добрее, спокойнее. С годами мы должны становиться мудрее, должно быть меньше злобы, непримиримости, и больше позитивизма, конструктивности, желания найти общую точку зрения, конечно, там, где есть компромиссы. Мы переболели этой болезнью, чтобы двигаться дальше. В каждом движении, партии бывают такие кризисные моменты, это тяжёлый путь, но он неизбежен. Был над газетой («Авив» belisrael) суд в 1994 г. Один ветеран разобиделся на нашу газету и на меня лично. Но когда стали разбираться, мы выиграли это дело. Вот такая история газеты «Авив хадаш».

Мягкая и добрая карикатура на Я. Гутмана, «Авив», №6 (45), 1999

Теперь я хотела бы поговорить с вами об антисемитизме. Что вы вкладываете в понятие «антисемитизм»?

– К великому сожалению, антисемитизм существует, он очень живуч. Конечно, у нас в Беларуси он существует не в такой форме, как в тоталитарном государстве СССР, тогда он был государственным, это была государственная политика. Выражался он тогда вот в чём: не допускать евреев на какие-то высокие государственные посты, запрещать какие-то еврейские организации, не выходила еврейская пресса. Еврейская жизнь была полностью парализована, чинились препятствия тем, кто хотел уехать на свою историческую родину. И могу сказать, что за 25 лет службы в армии я нахлебался такого антисемитизма. Например, меня выдвигают на вышестоящую должность, скажем, как военного журналиста, меня хотят взять в центральный орган «Красная звезда». В редакции газеты меня знают, со мной беседуют, но когда дело доходит до отдела кадров, вспыхивает красный светофор. Мне никто ничего не объясняет или придумывается надуманный повод, например, вам уже 43 года, а мы берём до сорока двух лет, но я знаю, что в газете работают люди разного возраста…

Я не могу сказать, что в нашем государстве сейчас существует такой антисемитизм. Возможно, что есть евреи и сейчас на руководящих должностях, никто не запрещает теперь наши организации, которые возникли несколько лет назад, существует свыше ста еврейских организаций на территории современной Беларуси, газета «Авив» выходит, есть другие издания. Каких-либо, в этом отношении, притеснений со стороны государства не существует. Но почему мы говорим об антисемитизме, потому что есть бытовое понятие антисемитизма. То, что внедрялось веками, например, что церковь внушала людям, своей пастве, что евреи плохие, они Христа распяли. Есть день святого Гавриила, и газета «Церковное слово» опубликовала статью, что убили шестилетнего мальчика – евреи, выкачали кровь из него – вот такое злодейство. Естественно, всё это возбуждает людей, это всё откладывается в сознании, подсознании. У людей возникает мысль, что евреи – это какое-то исчадие ада, среди них иногда могут быть хорошие люди, но в целом – это плохой народ. Но тем не менее этот миф, этот предрассудок очень живуч.

Я подошёл к самому главному: чего же я хочу от нашего родимого государства? В своей статье «Мракобесие», в «Народной воле» за 1996 год, я размышлял, откуда на белорусской земле взялись десятки тысяч палачей-добровольцев, которые убивали евреев? Ведь эти люди выросли не в Германии, они не читали «Mein Kampf» Гитлера. Они пели наши песни: «броня крепка и танки наши быстры». Были они и в пионерах, и в комсомольцах, но пришли оккупанты и сказали им убивать евреев, и они охотно стали убивать. Откуда это? Есть смысл над этим задуматься… Откуда массовое злодейство? В любой стране есть маньяки, люди с какими-то отклонениями от психических норм – это понятно, мы имеем дело с генами – это ещё не до конца изучено медициной, а тут проблема – социальная.

Я задался вопросом – а что делает наше государство, чтобы этого не было, как идёт воспитание людей? И я пришёл к выводу, что это воспитание в духе толерантности, уважительности к любому народу у нас поставлено, мягко говоря, плохо, а если более резко сказать – отвратительно.

М. Нордштейн со своей книгой 2000-х гг., в которой он развил темы, затронутые в интервью. Фото: Balexus, «Википедия»

В Беларуси было уничтожено, по последним подсчётам, 810 тысяч евреев, вдумайтесь в эту цифру. Сейчас в Беларуси 10 миллионов, и если уничтожить 800 тысяч, а тогда было меньше населения – это уже катастрофа, а для евреев это очень большая катастрофа. Казалось бы, Беларусь, которая на себе испытала весь ужас фашистской оккупации, нынешнее правительство республики и нынешний президент должны задуматься о том, чтобы больше такого никогда не было. К великому сожалению, наш президент Лукашенко Александр Григорьевич заявил о своих симпатиях к Гитлеру, что, дескать, он поднял Германию, но как можно говорить – «поднял»? Он опустил её в бездну мракобесия; если убийство стало государственной политикой – это что? Поднять или опустить?

Сейчас мы общаемся с немцами, вчера беседовали с первым секретарём посольства Германии, немцы сейчас ужасаются, как это могло случиться? Там антисемитизму дан решительный бой, там не допускают фашистских организаций. Германия переболела этой болезнью, и я радуюсь за это государство, очень мудро поступили руководители, которые покаялись, наверное, начиная с Конрада Аденауэра. Это был мужественный шаг, они переступили через свои амбиции, а ведь народ был заражён этой болезнью, начиная с юнцов и заканчивая стариками.

Задумавшись, что такое фашизм и откуда берётся антисемитизм, приходишь к выводу, что фашизм очень живуч. Если наши власти будут сквозь пальцы смотреть на все эти выходки, то и у нас может быть фашизм. Фашизм – явление интернациональное, а не национальное, и теперь центр фашизма переместился в Россию. Там больше всего выходит антисемитских газет, где-то свыше ста пятидесяти, они идут и к нам в Беларусь.

Так вот, если говорить об антисемитизме, то сегодня является объективным то, что мы наблюдаем: вандализм на еврейских кладбищах, увы, имеет место, причём массовый вандализм. В 1991 году, в Борисове, повалено около 70 еврейских памятников, в 1994 году – свыше 90 памятников, осквернена братская могила, поломаны деревца, высаженные в честь праведников, это вообще надругательство над героями белорусского народа. Публикации в газетах: «Знамя юности» за июль 1995 года – появляется статья об убийстве царской семьи, в которой все смертные грехи, касающиеся убийства царской семьи, приписывают евреям. Газета «7 дней» в 1996 году пишет о чернобыльской катастрофе, и автор Шпадарук утверждает, что это диверсия всех тех, кто посвящён в тайны сионизма, знает, что все сатанинские дни начинаются с 26 апреля, поэтому к этому причастны сионисты, т.е. евреи. Как воспринимать это? Я считаю, что это бред и подстрекательство народа.

Также газеты «Знамя юности» и «Белоруссия» публикуют откровения Жириновского, без всякого комментария, о том, что в Беларуси средства массовой информации захватили бейтаровцы («Бейтар» – это молодёжная сионистская организация). Кстати, сейчас в Беларуси нет этой организации, была какая-то группка, но все они уехали в Израиль. Никакой отповеди не даётся, а идёт вот такая разнузданная пропаганда. Появляются надписи, листовки, открыто продавался ещё недели две назад в магазине на проспекте Скорины, 19, целый набор антисемитской литературы. А именно: «Протоколы сионских мудрецов», «Протоколы красных мудрецов», писания Жириновского, газета «Русский взгляд», пропитанная ненавистью не просто к сионистам, а к евреям.

Вернёмся к понятию «сионизм», у нас оно было ругательным. Что такое сионизм? Сионизм – это национальное движение еврейского народа, направленное на создание и укрепление еврейского государства, на консолидацию еврейства. Если бы русские, живущие в разных странах, считали Россию своей духовной родиной, если бы они хотели приехать в Россию, считалось бы это преступлением? Но сионизм стал бранным словом, появилось какое-то деление на евреев и сионистов. Любой человек, который считает себя евреем, считает Израиль своей духовной, исторической родиной. Израиль – колыбель человечества, по Библии, на горе Синай Моисею даны были десять заповедей, которые стали общечеловеческими. И если в Библии говорится об избранности еврейского народа – это не значит, что он лучше или хуже всех народов, это значит, что Всевышним на него была возложена миссия быть примером. Насколько евреи выполняют эту миссию – судить другим. Вот что я думаю об антисемитизме.

Да, меня это лично коснулось, но я не хочу нагнетать мировую скорбь. Естественно, мне очень жалко дачи, которая была сожжена 1 января этого [1997] года, жалко библиотеку, жалко архив, которые там погибли. Потом были надписи, фашистская символика у входа в мою квартиру, наверное, это всё-таки акт запугивания в мою сторону, акт предупреждения. Были анонимные звонки, опять же меня запугивали. Запугать меня – дело безнадёжное, убить можно, запугать – нельзя.

Возвращаясь к этому факту, мне очень прискорбно осознавать, что в некоторых СМИ появились публикации, которые искажают факты. Так, например, в журнале «Алеф» – это журнал, выходящий в Израиле, появилась такая статейка – «Белоруссия не для евреев». Информация в этой статье поставлена буквально с ног на голову, причём с первых строк. Автор описывает ситуацию, которая якобы связана с событиями, происходящими в редакции газеты «Авив хадаш», которая уже не существует: в неё врываются «боевики» и всё громят. Я в этой статье назван полковником, хотя полковником я никогда не был, у меня звание подполковника. Но не в этом дело, а дело вот в чём, что якобы в Беларуси уже начались погромы.

С какой целью писалась эта публикация, зачем? У нас нет погромов на сегодняшний день. Да, мы можем говорить об антисемитизме, мы критикуем наше правительство, хотим, чтобы оно было более целеустремлённым в этом отношении – это наше право. Но мы не говорим о погромах. Зачем же лгать? Такие сообщения дискредитируют борьбу с антисемитизмом, это лучший подарок антисемитам. Это – ложь, и как говорил Твардовский: «Одна неправда нам в убыток». Извините за резкость, но я считаю автора борзописцем. Я уже написал отзыв в газете «Авив», возможно, будет публикация в одной из республиканских газет. В других средствах массовой информации – телеканал НТВ, радио «Свабода», газета «Имя», «Народная воля» – информация была достаточно объективная.

Леонид Левин, а также представитель американской организации, которая называется, по старой памяти, «Национальная конференция в защиту советских евреев», беседовали с министром иностранных дел Иваном Антоновичем, довели до него вот эти факты. Антонович, со слов Левина, возмущался и обещал принять меры. А также было написано заявление за подписью Левина, которое было доведено до администрации президента. После этого заявления исчезла некоторая антисемитская литература. Хотя, например, с моим заявлением насчёт поджога дачи никто не разбирался, не искал какой-то истины, никто меня не вызывал, во всяком случае, я не удивляюсь. Но если хоть какие-то меры приняты, то можно порадоваться.

Беседовала Светлана Пискун

Источник: «Форум», № 5, лето 1997

Опубликовано 10.08.2021  19:40

В. Рубинчик. Судьбоноснейшая дата!

На днях исполнилось 30 лет, как была основана «главная еврейская организация» Синеокой. Я бы, пожалуй, не вспомнил о cтоль значимой дате, но на сайте этой самой организации любезно поместили поздравление. И пару строк не без толики самоиронии (за что респект их автору):

30-летие не совсем верно считать юбилеем. Обычно такими официальными датами называют «отрезки» в четверть века – 25, 50, 75, 100… Но если хочется, то и «тридцатка» неплохой повод…

Да уж, «если очень хочется, то можно» 🙂 На той же страничке поясняется:

14 апреля 1991 года в списке общественных организаций Беларуси появилось «Белорусское объединение еврейских организаций и общин». Именно так именовался нынешний «Союз белорусских еврейских общественных объединений и общин».

Поделюсь кое-какими наблюдениями/размышлизмами, благо в деятельность организации всматривался лет 15 – примерно с 1994 до 2009 г. «Официоз» предложил нам вспомнить Леонида ЛевинаВыдающийся архитектор, лауреат многих премий, человек, уважаемый и в высших эшелонах власти, и в международных организациях, и в самой небольшой еврейской семье»), Мая Данцига и др. На меня же большее впечатление произвели иные активисты; из «верхушки» – Александр Гальперин, светлая ему память, и Инна Герасимова; из среднего эшелона – Евгений Рабинович. Может, потому, что все трое, имея учёные степени, по-своему радели о просвещении «еврейских масс», а я в юном возрасте тянулся к знаниям. И даже сейчас…

Если уж откровенно, то польза от «зонтичной» еврейской организации в Беларуси неочевидна; я догадывался об этом и в конце 1990-х, но ощутил на своей шкуре в 2001-м (после историй с закрытием библиотеки на Интернациональной, 6, и сносом синагоги на Димитрова, 3). Нужны «Хеседы», чтобы помогать старым и немощным; нужны школы для подрастающего поколения и курсы (прежде всего языковые) для желающих приобщиться к своей культуре; нужны религиозные общины, а также что-то вроде «исторического общества» для заботы о кладбищах, зданиях синагог, иных знаковых местах… и для архивных изысканий, научных конференций, редакционно-издательской деятельности.

Объединить евреев разного возраста и разных интересов в одном «колхозе» всебелорусского масштаба – «хлопотное дельце» (С), пожирающее уйму ресурсов, которые могли бы пойти на более полезные цели. Перед съездом 2004 г. отмечал в «Мы яшчэ тут!» (спецвыпуск № 3):

Многие сомневаются в самом смысле существования организации, которая устраивает съезд. Некоторые основания для сомнений есть. Если в первой половине 1990-х белорусские евреи справедливо руководствовались принципом «чем больше организаций, тем лучше», то сейчас еврейский бюрократический аппарат имеет потребность в сокращении. Есть религиозные и квазирелигиозные объединения (хасиды, ортодоксы, реформисты), культурные общества «на местах», объединения ветеранов и узников гетто, молодёжные тусовки при Сохнуте и Израильском центре, есть, наконец, хеседовская благотворительность, спонсируемая «Джойнтом»… Каждый тянет одеяло на себя. Руководители Союза вечно жалуются, что им не хватает денег. «А зачем им деньги, если основные проекты реализуются за пределами их конторы?» – так, наверное, рассуждают потенциальные спонсоры… Левинский союз не стал эффективной группой давления ни в парламенте, ни в правительстве.

В итоге делегаты съезда львиную долю времени обсуждали, как плохи бюллетень «Мы яшчэ тут!» и его редактор 🙂 Дальше были статья «Шито белыми нитками» в «Авиве» и ответ на неё.

Собирание «всех-всех-всех» имело бы некоторый смысл, проводись оно не «сверху»… Если бы каждый член общины ежегодно платил в неё взнос, получая взамен право голоса на всеобщих выборах. Нечто подобное предлагал в середине 2000-х гг. мой тогда-ещё-приятель, специалист по продажам Александр Э., и даже встречался ради реализации своего проекта с Левиным & Co. Разумеется, его вежливо выслушали и «отшили» – система закостенела лет на 10 раньше.

А в 1991-м всё было классно. Представители десятка организаций собрались в Минске и выбрали главным лауреата Ленинской премии, члена КПСС с 1963 г. Л. М. Левина, хотя могли бы выбрать, например, Бориса Минкова или Гарика Хайтовича (оба рвались наверх, а после приснопамятного съезда в разные годы возглавляли Иудейское религиозное объединение – Хайтович так и до сих пор). Наверно, активисты знали, что делали… Но вскоре проявились малосимпатичные черты нового «лидера».

Об одном из первых тревожных сигналов знаю от Якова Гутмана (1945–2020), который в начале 1992 г. созвал группу евреев на собрание в Русский театр. Явился туда и Леонид Левин, отобравший микрофон у организатора и выгнавший телеоператоров под предлогом того, что Гутман пока ещё не является «главным евреем Беларуси», а значит, массовые мероприятия нужно согласовывать… «Это было сказано не очень учтиво, но в принципе правильно. При всём уважении к демократии нельзя потакать анархии», – писал в 1998 г. Михаил Нордштейн (один из самых активных критиков левинского самодурства в 1994–1995 гг., в 1996 г. переметнувшийся в стан «вождя» ради редакторской должности в газете «Авив»). Гутман, обычно напористый, в 1992 г. сконфузился ввиду хуцпы небезызвестного архитектора… Даже в 2000-х годах в беседах со мной Яков горевал, что допустил срыв того собрания, притом на глазах у белорусских журналистов.

В январе 1995 г. Александр Гальперин, тогдашний заместитель Л. Левина в «Белорусском объединении еврейских организаций и общин», оценивал ситуацию в «еврейском движении» по состоянию на весну 1993 г. как острый кризис. Гальперина, согласно публикации в газете «Авив хадаш» (№ 1, 1995), настораживало следующее:

– царившее среди наиболее честных и искренних лидеров разочарование, вплоть до желания оставить это движение;

– отказ некоторых нечистоплотных функционеров уйти, их стремление правдами и неправдами удержаться у кормушки;

– отток из организаций части членов, вызванный низким уровнем работы, интригами и корыстолюбием отдельных еврейских лидеров. Особенно болезненно этот процесс проявился в почти полном выпадении из движения 30-40-летних и творческой интеллигенции;

– отсутствие демократических начал в ряде организаций привело к формированию подлинных диктатур. Там не собирались собрания, не было элементарной отчётности о расходовании средств, «терялась» дорогостоящая импортная теле- и видеоаппаратура, далеко не вся гуманитарная помощь доходила до больных, инвалидов и ветеранов.

И т. д., и т. п. Кандидат наук не мог не понимать, что рыба портится с головы. Тем не менее, на 2-м съезде Объединения в мае 1993 г. «оппозиционер» согласился работать в одной команде с Л. Левиным – видимо, надеялся «перевоспитать» его 😉

Из газеты «Авив», № 3, июнь 1993 г. Л. Левин (слева) и А. Гальперин (справа)

В 1993–1994 гг. ещё были возможны дискуссии внутри объединения, в т. ч. по принципиальным вопросам – худо-бедно работали те самые демократические принципы, за которые выступал А. Гальперин (по определению Я. Гутмана – идеалист и романтик).

Из «Авива», № 7, декабрь 1993 г.

Окончательно «сломалась» организация на съезде в сентябре 1995 г., и я предполагаю, что укрепление авторитарной власти в Беларуси имело к этому некоторое отношение… 🙁

На тот съезд, проведённый в Доме ветеранов, я зашёл, видел Данцига и Зверева, но прощальной речи Гальперина, увы, не слышал. Газета «Авив хадаш» (№ 2, 1995) писала не без «перестроечного» сарказма:

Ещё до созыва съезда на заседании Координационного Совета тогдашний вице-президент А. Гальперин настоятельно просил, чтобы в повестку дня был включён его содоклад. Отказали. Агрессивно послушное большинство и слушать не хотело о каких-то там грубых нарушениях демократии. Зачем этим господам глубокий анализ с неудобными выводами! Всё хорошо прекрасная маркиза!

А. Гальперин просил на съезде для выступления 15-20 минут. Не дали. 5 минут и не больше! Но о каком серьёзном анализе ситуации, сложившейся в Объединении, может идти речь при таком урезанном лимите?

И всё же А. Гальперин выступил. Резко, местами гневно, он торопился сказать всё, что думает об этом съезде и тех, кто по сути дела губит еврейское общественное движение. Председательствующий В. Шелектор неоднократно обрывал его…

«Авив», № 1, октябрь 1995. «Обрыв» с целью «консолидации»

Лишь однажды я наблюдал А. Гальперина изблизи – в сентябре 1994 г., когда Минское объединение еврейской культуры устроило автобусную поездку в Мир. Малорослый, но крепкий Гальперин поистине был сгустком энергии – носился по замку, словно ему было не 48, а раза в 4 меньше (не помню точно, проводил ли он экскурсию по еврейским местам Мира – кажется, таки да).

Переведу с белорусского один абзац из статьи кандидата педагогических наук А. Гальперина «Стан і тэндэнцыі развіцця яўрэйскай адукацыі (Беларусь у кантэксце дзяржаваў былога СССР)», подготовленной для международной научной конференции в мае 1994 г. и опубликованной в сборнике «Беларусіка = Albaruthenica. Кн. 4» (Минск, 1995):

В программах воскресных школ – иврит, история еврейского народа, традиции иудаизма, музыка и пение. Однако воскресная школа, имея просветительные цели, не может дать основательных знаний. Это снижает познавательные мотивы учеников. Проведённое нами исследование дало возможность выяснить иерархию учебной мотивации детей. Так, группу познавательных мотивов (интерес к содержанию учебной информации, к процессу освоения, удовольствие от учёбы) ученики поставили на 4–5-е места. Ведущими оказались мотивы эмоциональной разрядки и комфорта, коммуникативные и морально-этические. Анализ динамики мотивации свидетельствует, что за время обучения воскресная школа постепенно трансформируется для учеников из института получения знаний в особый социум, который идентифицирует себя с еврейским народом и развивается по своим законам. Как видим, на практике воскресные школы выполняют прежде всего воспитательные и коммуникативные функции.

Кто мог знать, что в 1997 г. Гальперина атакует рак, а весной 1998 г. Александр Михайлович уйдёт из жизни, разочарованный в еврейском движении, да и во многих своих «соратниках»? В 2021 году ему исполнилось бы всего 75, он далеко не полностью раскрылся как исследователь…

Нынешний руководитель «главного еврейского союза Беларуси» Владимир Черницкий, фото 2017 г. (иллюстрация к материалу Алеси Загорской)

И. Герасимова сейчас живёт в Германии, Е. Рабинович – кажется, в США. Чувствую, лучше отложить рассказ о встречах с ними в Минске на потом, иначе выйдет «винегрет».

Вольф Рубинчик, г. Минск

18.04.2021

wrubinchyk[at]gmail.com

Опубликовано 18.04.2021 19:13

Михаил Нордштейн и Воложин(щина)

* * *

Почти полгода минуло с того дня, как умер известный журналист Михаил Соломонович Нордштейн (24.01.1930 – 10.08.2020), но многие узнали о его кончине лишь в январе 2021 г.

Принтскрины с aviv.by – заметка изначальная и исправленная

Я начинал печататься в газете «Авив», которую он редактировал в 1992–1994 г. и (после перерыва на «Авив хадаш» в 1995 г.), в 1996–1999 гг., а потому, независимо от дальнейших событий, испытываю определённую благодарность к М. Нордштейну. Помимо всего прочего, он входил со мной в одну творческую организацию (CБП). Для публикации на belisrael из его разнообразного наследия выбраны две неплохие газетные статьи. Барух Даян га-Эмет.

В. Рубинчик из Минска

Наши мёртвые, как часовые…

В Большой Советской Энциклопедии городу Воложину уделено пять строк. Там говорится, что расположен он в Минской области на реке Воложинке в 17 километрах от железнодорожной станции, [что] население его в 1969 году составило 5,8 тысячи жителей и что есть там маслосырзавод.

Не будем сетовать на скудность этих сведений. О каждом районном городке в энциклопедии много не напишешь. Да и что писать, если они так похожи друг на друга?

И всё-таки Воложин – городок особенный. Примечателен не только маслосырзаводом. До второй мировой войны он был одним из центров еврейской культурной жизни в Восточной Европе. Впрочем, влияние его распространялось и на всё мировое еврейство. Этим центром стала иешива, – говоря современным языком, высшее еврейское духовное учебное заведение. Сюда приезжали со всего мира не только раввины, но и философы, общественные деятели. Из этих стен вышел реб [Авраам Ицхак] Кук – главный [ашкеназский] раввин [Страны] Израиля. Иешиву в Воложине окончил Хаим-Нахман Бялик, которого Горький на 1-м съезде советских писателей назвал гениальным еврейским поэтом (Точнее, Х. Н. Бялик учился в Воложинской иешиве около двух лет на рубеже 1880–1890-х гг.; М. Горький в 1934 г. назвал его «почти гениальным поэтом» – В. Р.). Живописное место на окраине Воложина, где он написал многие стихотворения, осталось в памяти старожилов как «Бяликовская гора».

Член Рады Белорусского краеведческого общества Геннадий Ровинский дал историческую справку: в 1803 году население Воложина составляло 2447 жителей, из них 1900 евреев, 400 православных и 147 католиков. Разные вероисповедания не мешали этим людям жить в мире и согласии.

Фашистские оккупанты и их полицейские прихвостни злодейски расправились с евреями. Часть обреченных заперли в синагогу и сожгли, остальных расстреляли.

После изгнания гитлеровцев разорённое еврейское кладбище так и не было восстановлено. У погребенных здесь людей почти не осталось родственников, да и местные власти равнодушно отнеслись к этому некогда священному месту. Ныне кладбище представляет собой захламленный пустырь с хаотично разбросанными или вросшими в землю каменными плитами. На некоторых ещё можно различить надписи, однако большинство бывших надгробий стало просто камнями, которые постепенно растаскивают как строительный материал. Тяжко смотреть на эту удручающую картину – наглядное свидетельство духовного оскудения.

Часто сей позор пытаются объяснить всякого рода «объективными» причинами: нет средств на восстановление, и вообще сейчас в наше до отчаянности трудное время «не до того». Дескать, надо думать о живых, а не о мёртвых.

Но ведь кладбище – это тоже наша Память, а значит, и наша духовность, без которых мы – не народ.

Как и во всяком хорошем начинании, нужен был человек, который, образно говоря, сдвинул бы с места камень Равнодушия, кто не пожалел бы ни сил, ни времени для того, чтобы поднять людей на доброе дело. Таким человеком оказался Яков Гутман – представитель Объединенного комитета по сохранению еврейского исторического наследия в СССР. Он поднял на ноги общественность, обратился в Белорусский фонд культуры, Союз писателей, в редакции республиканских газет, на телевидение… Информировал, доказывал, убеждал: такое знаменитое место грех оставлять в убогости и разорении. Кладбище надо восстановить! И не только как знак уважения к еврейской культуре, разгромленной в Белоруссии фашистскими душегубами, а до них и после них большевистскими временщиками. Пусть восстановление еврейского кладбища станет добрым примером и для белорусов, и для поляков – для всех, кто живёт на обильно политой кровью, многострадальной белорусской земле. Она – общая для нас, а стало быть, общая и боль за беспамятство, что разъедает людские души в нынешнее смутное время.

Задумано – сделано. Вернее, начато благородное дело. В минувшее воскресенье (10 ноября 1991 г. – В. Р.) в Воложин прибыли гости из Минска. Среди них – писатели Иван Чигринов (он же – председатель Белорусского фонда культуры), Анатолий Железовский, народные депутаты Беларуси Олег Трусов, Михась Жебрак, Пётр Садовский, Леонид Борщевский, доктор философских наук Владимир Конон, инженер Минского тракторного завода Исай Каганер (в то время – член правления Минского объединения еврейской культуры им. Изи Харика – В. Р.), представители республиканской прессы, телевидения. Счел своим долгом приехать сюда и премьер-министр Беларуси Вячеслав Кебич.

На еврейском кладбище состоялся митинг, открыл который Я. Гутман.

Поминальные молитвы прочитали член правления Минской синагоги Давид Бельник и архиепископ-митрополит Минско-Могилёвский Казимир Свёнтэк.

Перед микрофоном – Вячеслав Кебич:

– Воложинщина – это та земля, где я родился и [где] теперь живёт моя мать. Во время оккупации наша семья прятала евреев, и никогда я не слышал от своих близких худого слова об этом народе. Евреи и белорусы, как и представители других национальностей, живших здесь, по-братски делили все радости и горести. Хочу выразить свою боль за тех, кто погиб, кто лежит на этом, к нашему великому стыду, запущенном клочке святой земли. Знаю, что на еврейских кладбищах не принято возлагать цветы. Но я, рожденный христианином, прошу принять эту корзину цветов как добрую память о наших братьях-евреях. Надо вложить сюда деньги, приложить руки и восстановить кладбище.

Проникновенно говорили об этом нравственном долге, о необходимости сделать всё, чтобы не только сохранить, но и упрочить дружбу белорусов и евреев, писатель И. Чигринов, краевед Г. Ровинский, другие выступающие. Народный депутат республики Л. Борщевский начал свою речь на идиш, а закончил по-белорусски. И это стало символом, подчеркнуло ту главную мысль о единстве народов Беларуси, что пронизала весь митинг.

Михаил НОРДШТЕЙН

(«Знамя юности», 13.11.1991)

Криница его детства

НАВЕРНО, об этой поездке Шимон Перес мечтал многие годы. В 1934 году одиннадцатилетним он покинул белорусскую землю, где родился, где остались дорогие для него могилы.

Посёлок Вишнево близ Воложина – вот его родина. Конечно, как истинный израильтянин нынешней своей родиной он считает Израиль, но никогда не разминуться ему памятью с тем, что волнует каждого человека: откуда он родом.

Воложин в начале ХХ века был одним из центров еврейской духовности в Восточной Европе. Здесь находилась большая иешива (еврейское религиозное учебное заведение), в которой учился прадед Ш. Переса. Ее стены помнят и Хаима-Нахмана Бялика, ставшего впоследствии великим еврейским поэтом. В иешиву Воложина приезжали со всего мира не только раввины, но и философы, общественные деятели… (Далее у М. Н. идут три абзаца об истории Воложина, аналогичные тем, что можно прочесть в предыдущей статье – В. Р.)

Отыскать могилы своих близких на разоренном еврейском кладбище – дело чрезвычайно трудное, а зачастую и безнадёжное. Но великая вещь – помощь подвижников! Дня за три до ожидаемого визита израильского министра полномочный представитель Всемирного Еврейского Агентства (Сохнут) Дов Шарфштейн со своим семейством приехал в Воложин. После упорных поисков были найдены четыре могилы с фамилией «Перский». Одна из них оказалась могилой прадеда Шимона Переса, воложинского раввина. Шарфштейны очистили и отмыли надгробный камень…

Ш. Перес (справа) беседует с Героем Советского Союза Е. Вайнрубом. В очках – Д. Шарфштейн. Фото Михаила Минковича

Давно уже жители Воложина не видели такой кавалькады машин и высыпавших из рафика журналистов. Израильского гостя и своего земляка встретили хлебом-солью.

Ш. Перес возложил венок на могилу прадеда. Он дал Д. Шарфштейну 500 долларов на восстановление еврейского кладбища.

– Я надеюсь, – сказал мне Дов, – что и правительство Беларуси и местные власти тоже помогут. Дело совести всех нас – отдать последний долг тем, кто покоится там.

Ну что ж, будем надеяться, что этот клочок священной земли снова будет ухожен, что в здании бывшей иешивы, где теперь располагается кулинария, появится музей, что сюда будут возить экскурсии, как возят их в Хатынь и на Курган Славы.

Будем надеяться.

ТЕПЛО встретили Ш. Переса и в Вишнево. Весь посёлок вышел на улицу. И здесь – короткие беседы израильского министра со своими земляками.

– Добрый вечер, дорогие друзья! – сказал он. – Я привёз вам привет из Иерусалима и Израиля. Как вы все знаете, я сам из Вишнево, мои родители и мои предки жили в Вишнево. Я уехал отсюда, когда мне было одиннадцать лет. Но я ещё помню запах леса и вкус фруктов и влагу реки. Эти воспоминания есть у каждого ребенка. В Вишнево жили 1400 евреев, половина уехала в Израиль, а та половина, которая осталась, была, к нашему великому сожалению, убита нацистами. И сегодня я приехал, чтобы навестить место, где я родился и где многие мои родные и близкие были сожжены. Евреи жили среди белорусов более 800 лет. Белорусы всегда позволяли нам молиться на нашем языке нашему Богу. Я надеюсь, что и в будущем мы сможем жить вместе, дружно, как люди, каждый из нас со своими воспоминаниями и своими надеждами. Спасибо вам за хлеб-соль. Впервые 68 лет назад попробовал я тут хлеб и соль. И приятно убедиться в том, что несмотря на эти годы, вкус хлеба и вкус соли не изменились. Хлеб остается хлебом, люди остаются людьми, и мы все будем молиться за лучшие времена.

 

Встреча с раввином И. Вольпиным. Справа – П. Кравченко (первый министр иностранных дел РБ). Фото М. Минковича

На могилу замученных злодеями евреев, в которой лежит и его дед, легли цветы. И все, кто был рядом, заметили, как повлажнели глаза у гостя. Он зашагал по главной улице Вишнево. Подошёл к одной калитке, к другой… Вспоминал. Потом вдруг решительно вошёл во двор, в центре которого стоял колодец. Этот мужественный, железной выдержки человек, не раз бывавший в крутых ситуациях, словно забыл о дипломатическом протоколе, о своём высоком ранге. Остановился у колодца, в волнении сцепив руки.

– За этим колодцем был дом…

Старожилы подтвердили: да, действительно, был. Ш. Перес прошёл ещё несколько метров и показал рукой:

– Здесь. Здесь я родился.

Переводчик работал чётко, но перевод уже не понадобился. Все поняли: человек пришёл к своим истокам. К тому самому месту, где когда-то стоял родительский дом. А за колодцем был дом деда. Сейчас там другое строение, но сохранился фундамент. Это ИХ двор.

О чём он думал в эти минуты? О бренности всего сущего? О превратностях судьбы? Если бы в 34-м его родители не уехали в Палестину, то скорее всего и он бы сейчас лежал в этой земле, прошитый злодейской очередью или сожжённый, как его дед, в синагоге. А может быть, ушёл бы в партизаны или воевал на фронтах Великой Отечественной.

Кто знает… Но он стал тем, кем стал, и наверно, в этом и есть перст судьбы. Шимон Перес, видный государственный деятель Израиля, достойный потомок известных на Воложинщине Перских, пил воду из колодца. Из колодца своего детства. Было в этом нечто символическое. Все мы – евреи и белорусы, русские и поляки, все, кто родился и вырос на этой земле, – прежде всего её дети. И где бы мы потом ни жили, она навсегда в наших душах. Как первая любовь, как рассветный солнечный луч, одинаково прекрасные во всех странах мира.

Михаил НОРДШТЕЙН

(«Авив», № 6-7, август-сентябрь 1992)

От ред. belisrael

Ш. Перес, несомненно, известнейший человек в мире, но более половины израильтян считают его виновником огромных бед, которые последовали после подписания в августе-сентябре 1993 г. соглашения Осло (Декларация принципов о временных мерах по самоуправлению) —двусторонние секретные переговоры в Осло между Израилем и Организацией освобождения Палестины (ООП) с целью урегулирования израильско-палестинского конфликта, проходившие под эгидой Норвегии.

Первое соглашение было подписано тайно в Осло 20 августа 1993 г. Шимоном Пересом и Махмудом Аббасом.

9 сентября 1993 года Ицхак Рабин и Ясир Арафат, в преддверии подписания соглашений, обменялись письмами о взаимном признании через министра иностранных дел Норвегии Йохана Йоргена Хольста.

13 сентября 1993 года в Вашингтоне, на лужайке Белого дома, на которой присутствовали президент США Билл Клинтон, премьер-министр Ицхак Рабин и председатель ООП Ясир Арафат, на торжественной церемонии Израиль и ООП подписали совместную Декларацию о принципах. Сам документ был подписан Шимоном Пересом от правительства Израиля и Махмудом Аббасом от ООП. Декларация была засвидетельствована государственным секретарём США Уорреном Кристофером от США и министром иностранных дел Российской Федерации Андреем Козыревым от России. После подписания состоялось историческое рукопожатие между Арафатом и Рабином.

Декларация содержала основные параметры промежуточного соглашения о палестинском самоуправлении, согласованные между сторонами: немедленное установление палестинской автономии в секторе Газа и анклаве Иерихона, скорейшее распространение её на палестинских жителей Иудеи и Самарии, договорённость о создании палестинского правительства и выборах законодательного совета. Особое внимание Декларация уделила развитию экономического сотрудничества между Израилем и ООП.

***

Перес также приложил руку к продвижению в израильскую политику коррумпированной Софы Ландвер, не скрывавшей своих дружеских и деловых связей с мошенником-рецидивистом Гришей Лернером, а также ставшей большой поклонницей белорусского и российского диктаторов.

Опубликовано 01.02.2021  09:49

Май Данциг, «еврейский начальник»

От ред. По случаю 90-летия со дня рождения М. В. Данцига и учитывая, что юбилейный материал в газете «СБ. Беларусь сегодня» не раскрывает всех граней этой личности, публикуем перевод с белорусского языка статьи, которая впервые появилась на belisrael.info в марте 2018 г. (В. Рубинчик немного дополнил свою работу в апреле 2020 г.). См. на нашем сайте также подборку 2017 г.: МАЙ ДАНЦЫГ (1930–2017)

 ***

Май Данциг как «еврейский начальник»

Уже почти родились все листы,

И завтра Май займёт свои посты.

(Юлий Таубин, «Таврида»)

С марта 2017 г. Мая Вольфовича нет в этом мире (в иной мир он не верил, но, надеюсь, ему там хорошо). Я не был его приятелем, но в 1994–2001 гг. видел и слышал Данцига на улице Интернациональной, 6 чуть ли не каждую неделю. Напомню – по этому адресу примерно 10 лет действовало Минское общество еврейской культуры имени Изи Харика (МОЕК).

В МОЕК я пришёл осенью 1993 г., когда учился в выпускном классе и на многое не претендовал. Помогал в библиотечных делах, иногда выполнял поручения «начальства» – короче, был волонтёром. Распрощался с организацией летом 2001 г. без всяких справок и записей в трудовой книжке. По правде говоря, посещал организацию прежде всего ради библиотекарши Дины Звуловны Харик, т. к. она нуждалась в поддержке – моральной, а случалось, и физической. Взамен получал душевное тепло, завязывал знакомства… Некоторые не угасли до сих пор.

Сначала отношения с М. В. Данцигом были ровные, корректные – председатель выглядел энергичным весельчаком. Он не очень обращал внимание на то, как я копался в библиотеке, но летом 1994 г. подписал мне рекомендацию для поступления на библиотечный факультет университета культуры. Впрочем, когда на экзаменах мне не хватило балла, то от дальнейших хлопот профессор академии искусств воздержался. Осенью 1994 г. независимо от МОЕКа (но при поддержке своей школьной учительницы французского языка Валентины Лопатнёвой) я поступил в Европейский гуманитарный университет, и с того времени отношения с Данцигом… не улучшались. Но я на его «милость» больше и не рассчитывал: по-прежнему приезжал на Интернациональную 2-3 раза в неделю, консультировал гостей библиотеки, оформлял заказы, расставлял книги… Изредка готовил выставки, ездил за литературой в посольство Израиля или в представительство «Джойнта».

Некоторое время в середине 1990-х я посещал воскресные курсы идиша и лекции по идишской литературе, которые вели, соответственно, Абрам Жениховский и Гирш Релес (с ними отношения складывались лучше). Устраивались в читальном зале библиотеки также лекции иных еврейских деятелей, прежде всего Якова Басина: что-то интересовало больше, что-то меньше. Хотел или нет, приходилось слушать, т. к. проходили они во время работы библиотеки.

В тот же «исторический период» (середина 1990-х) МОЕК сдавал читальный зал под уроки иврита, за которые отвечал «Сохнут» (офис его находился наверху; там же работал ульпан, но, видимо, места не хватало). Случались пикировки с учительницами, которым, естественно, мешало то, что во время занятий читатели библиотеки шагали через комнату. Особенно возмущалась израильтянка Анат Лифшиц… Когда не было занятий, то в этой же комнате репетировал детский хор – кажется, тоже сохнутовский. Именно во время одной из репетиций я заметил, что удалец и весельчак Данциг может быть, мягко говоря, не очень вежливым человеком. Из-за какой-то мелочи он раскричался на детей, а затем и на руководительницу хора… И позже Май Вольфович стремился показать, кто в округе хозяин. Однажды позвал меня в «секретариат» (комнатку справа от входа) и сообщил, что «Сохнут» ищет сторожа»; мол, устройся, «нам там нужен свой человек». Я отказался; разговор продолжения не имел.

Вот ещё характерный эпизод. Немного читателей посещало библиотеку МОЕКа; по картотеке было свыше 100, а постоянных, может, 15-20. Один из них признался Дине Звуловне, что потерял книгу (хорошо помню – не из ценных). Обычно в таких случаях мы искали компромисс – но угораздило же в ту минуту оказаться рядом Данцигу! Крик, скандал… Читатель ушёл и больше не приходил.

Весной 1998 г., когда отмечалось 100-летие со дня рождения Изи Харика, Данциг накричал уже на Дину Звуловну – при мне и даже при женщинах из родного местечка Харика, приехавших на юбилей. Позже я попробовал тет-а-тет объяснить, что… не следует так делать. В какой-то момент задал ему вопрос: «Неужели вы исповедуете принцип «Я начальник – ты дурак»?» Он бросил в ответ: «Да, я начальник, а ты – дурак и хамло!»

Мне хотелось проститься с МОЕКом, но жалел вдову поэта (ей было сильно за 80). Ходил на Интернациональную и дальше, даром что видел – общество хиреет, с каждым годом его посещает всё меньше любителей… Особенно с конца 1990-х, когда старый артист-идишист Моисей Абрамович Свирновский и его «капелла» перебрались в «Хэсед Рахамим» – там и условия для репетиций были более адекватные, и творческих людей лучше поощряли. Шахматно-шашечный клуб «Белые и чёрные» переехал в район станции метро «Восход» ещё раньше.

В 2000 г., после поступления в аспирантуру, я «дорос» до того, что заместительница Данцига попросила прочесть посетителям МОЕКа несколько лекций. Приходили и те, кого обычно на Интернациональной не было видно. Ясно, всё это делалось с санкции «самого» – он мне и деньги отсчитывал (пожалуй, доллар-два за лекцию, а их состоялось пять или шесть). Может, и зря я их брал: позже, летом 2001 г., этими деньгами меня публично попрекали, когда я стал задавать руководству неудобные вопросы.

О конфликте 2001 г., связанном с выселением МОЕКа, написано немало – хотя бы в газетах «Анахну кан», «Берега», «Авив», да и в моей книжке «На яўрэйскія тэмы» (Минск, 2011). Кто-то обвинял городские власти, которые «неожиданно» подняли арендную плату за помещение, кто-то – «Джойнт», отказавшийся платить в несколько раз больше и предложивший МОЕКу место в тогда ещё не открытом Общинном доме на ул. В. Хоружей, кто-то – союз еврейских объединений во главе с Леонидом Левиным… Небезосновательно упрекая за пассивность руководство названного союза, надо учитывать, что М. Данциг много лет был там вице-президентом. Правда, после того, как «банда четырёх» (Басин, Гальперин, Данциг, Нордштейн) в середине 1990-х пыталась сбросить Левина с должности, вряд ли Леонид Менделевич доверял своему заместителю… Скорее держал его для «витрины», как руководителя первой «светской» еврейской организации в позднесоветской Беларуси (МОЕК образовался осенью 1988 г.; сперва действовал под эгидой Белорусского фонда культуры).

«Антилевинские» интриги плелись в 1994-95 гг. на Интернациональной даже в моём присутствии. Конечно, в 17-18 лет меня интересовали преимущественно иные вопросы… Припоминаю, не в восторге был от левинской Soviet-style демагогии, но и «демократическая» альтернатива, обрисованная на полосах газеты «Авив хадаш» (редактор – Нордштейн, помощники – Басин, Данциг), не привлекала. Напрягали как особенности поведения Данцига, пожалуй, не менее склонного к «культу личности», чем тот самый Левин, так и равнодушие председателя общества еврейской культуры к языку идиш. Дина Харик приглашала его подучить язык на курсах, однако М. Д. всегда отнекивался; он знал несколько слов и полагал, что хватит. Я не удивился, когда в 2002 г. Александр Астраух, один из белорусских реставраторов-идишистов, сказал в интервью о начале 1980-х: «Художник Май Данциг, мой учитель, знал, что мы учим идиш, но для него эта тема была абсолютно закрытая».

Примерно в 2001 г. от Леонида Зуборева я узнал, что осенью 1988 г. художника на должность руководителя общества еврейской культуры привёл, фактически, горком партии. О том же Л. З. написал в своей статье 2013 г.: «Данцига активисты впервые услышали на учредительном собрании. До этого никогда ни на одном еврейском мероприятии Данцига никто не видел…» Но г-н Зуборев не очень грустил, что стал на том собрании лишь заместителем, а не председателем: «Надо признать, что Данциг, хотя и отрабатывал что-то обещанное, может быть, квартиру или мастерскую, но старался честно. Делал все хорошо, добросовестно и со всеми ладил». Полагаю, активисты, стоявшие у истоков МОЕКа, но вскоре покинувшие его (Феликс Хаймович, Юрий Хащеватский…), с этим не согласятся. Ещё один тогдашний претендент на лидерство в МОЕКе, инженер Яков Гутман, в 2017 г. высказался так: «Я не могу дать высокую оценку результатам работы Данцига. Он работал по принципу – ты, работа, нас не бойся, мы тебя не тронем. Когда выделили в аренду здание на Интернациональной (в 1991 г. – В. Р.), я был категорически против того, чтобы мы его брали. Я говорил, что нам не нужно чужого, отдайте нам наше…»

Кажется, последнее из обращений (газета «Літаратура і мастацтва», май 1990 г.), которое Гутман и Данциг подписали вместе. Речь об учреждении Фонда сохранения еврейского исторического наследия.

Характеристика от Гутмана появилась, увы, не на пустом месте. В начале 1990-х борисовский краевед (зампред еврейской организации г. Борисова) Александр Розенблюм встречался с Данцигом и рассказал ему о печальном состоянии дома в Зембине, где родился Изи Харик. В 1997 г. А. Розенблюм, переехав в Израиль, констатировал в «Еврейском камертоне»: «как мне показалось, уважаемый профессор не проявил к моему рассказу никакого интереса». Осенью 2001 г. родной дом Изи Харика снесли (вопреки мнению нынешней директрисы минского еврейского музея, «мемориальной таблички» на нём не было).

Осенью 1997 г., впервые вернувшись из Зембина, я пытался убедить заместительницу М. Данцига, поэтессу и экскурсоводку, что силами активистов МОЕКа можно было бы как-то отремонтировать дом, добиться для него охранного статуса… Но в 1990-х Данциг подбирал заместителей себе под стать, и смысл ответа был таков: «Вам что, Володя, больше всех надо?».

Не самые комплиментарные записи о Данциге и работе МОЕКа в первой половине 1990-х нашлись в дневнике Михаила (Иехиэля) Зверева, который до 1995 г. входил в правление организации. Кстати, в июне 2001 г. Михаил Исаакович пришёл на собрание, где я протестовал против планов закрытия библиотеки и передачи книг МОЕКа на хранение в мастерскую Данцига. Зверев выступил эмоционально и критически, подчеркнув, что МОЕК превратился в «кружок пенсионеров». Данциг со своими апологетами (Алла Левина, Семён Лиокумович…) пытались заткнуть Звереву рот, но присутствие корреспондентки газеты «Берега» Елены Когаловской немного их сдерживала. В своей статейке Лена, знавшая всю подноготную, выставила председателя в роли жертвы… пусть это останется на её совести. «Засветился» художник и в фильме «В поисках идиша» (2008), где показан как ревнитель «маме-лошн» 🙂

Кто-то скажет: ну вот, обиженный чел выплёскивает негатив… Но я ничего не выдумываю и специально не собирал «досье» на Мая Вольфовича; просто его всегда – даже после отставки 2001 г. – было настолько «много», что факты сами прыгали в глаза. Из каталога Национальной библиотеки легко узнал о том, что художник в середине 1970-х рисовал таких знаменитых деятелей, как Алексей Косыгин, Михаил Суслов.

   

Не всех художников в хрущёвско-брежневское время допускали к «телам» и выпускали за границу. Не каждый становился членом правления Союза художников БССР, а вот Данцигу это удалось в 32-летнем возрасте (позже он был и зампредседателя Союза). Видимо, начальническая должность наложила отпечаток и на его дальнейшую жизнедеятельность. Как метко сказал художник Андрей Дубинин, Май Данциг «выиграл жизнь, но проиграл судьбу».

Тем не менее личность М. Д. не вызывает у меня такой неприязни, как, например, личность Л. М. Левина. Всё-таки заслуженный живописец работал на «еврейской улице» в непростых условиях конца 1980-х, когда существовали и недоверие со стороны чиновников, и мощная «внутриеврейская» конкуренция (к весне 1991 г., когда Л. Левин возглавил «всебелорусскую» еврейскую организацию, большинство активистов уехали): подписывал важные воззвания, ходил по «инстанциям». Некоторый авторитет Май Вольфович, приложивший руку к появлению в Минске первой официально признанной еврейской воскресной школы (1990), таки завоевал. На Интернациональной в 1990-х собирались ветераны, бывшие узники гетто, музыканты, шахматисты с шашистами… У секретарши всегда можно было приобрести еврейские газеты, а иногда – журналы, книги. Под конец, в 2000 г., на втором этаже открылся музейчик с экспозициями, посвящёнными довоенному еврейскому театру (я сам отдал туда пару экспонатов) и Катастрофе евреев Беларуси, – мало кому в городе известный, но всё же… В 1990-х МОЕК приютил и редакцию газеты «Авив»; редактора это настолько растрогало, что затем он не раз писал панегирики в адрес М. Данцига, а в 1995 г. включил его в редколлегию газеты «Авив хадаш».

Он запомнился таким… Фото 1998 г.

Если председатель мало благоприятствовал любителям идиша, то не очень и мешал им; площадок же для сбора евреев в Минске 1990-х гг. не хватало, ценным был каждый клочок. Некоторое время «моековцы» собирались также в библиотеке имени Я. Купалы у Комаровки – пространства там было куда больше, чем на Интернациональной. Довольно яркими помнятся презентации книг Арона Скира «Еврейская духовная культура в Беларуси», Марата Ботвинника «Г. М. Лившиц». Интересно в 1996 г. мы посидели и попели с Яковом Бодо, актёром израильского театра «Идишпиль». А в 2000 г. Интернациональную посетил Янка Брыль – присутствовал и я на той встрече, слушателей набилась уйма.

Не забывая его «странности и заморочки», я благодарен Маю Данцигу за всё доброе. Человеку, сформированному в советское время, а тем более в сталинское, трудно было переделать себя. Даже его пролукашенковские заявления 1998 г. (в газете «Белоруссия») и 2014 г. (в журнале «Беларуская думка») могу понять – Лукашенко в январе 1995 г. присвоил ему звание народного художника, а в сентябре 2005 г. наградил и орденом Франциска Скорины. Как бы то ни было, в МОЕКе портретов «вождя» не наблюдалось, а вот изображения идишских писателей в читальном зале много лет висели.

Заслуженным ли было то звание «народного»? Вопрос чисто абстрактный. По-моему, приключались в художественном творчестве М. В. Данцига провалы, но не было недостатка и в реальных достижениях. Да, из истории искусства и еврейского движения в Беларуси его не вычеркнуть.

Вольф Рубинчик, г. Минск

wrubinchyk[at]gmail.com

Опубликовано 27.04.2020  21:53

 

Пра М.В. Данцыга (1930–2017). Ч.1

В. Рубінчык. МАЙ ДАНЦЫГ ЯК «ЯЎРЭЙСКІ НАЧАЛЬНІК»

Ужо амаль радзіліся лісты

І заўтра Май займае ўсе пасты.

(Юлій Таўбін, «Таўрыда»)

Цэлы год Мая Вольфавіча няма на гэтым свеце (у іншасвет ён не верыў, але, спадзяюся, яму там добра). Я не быў ягоным прыяцелем, аднак у 1994–2001 гг. бачыў і чуў на вуліцы Інтэрнацыянальнай, 6 ледзь не кожны тыдзень. Нагадаю – па гэтым адрасе прыкладна 10 гадоў дзейнічала Мінскае таварыства яўрэйскай культуры імя Ізі Харыка (МОЕК).

У МОЕК я прыйшоў увосень 1993 г., калі вучыўся ў выпускным класе, і на многае не прэтэндаваў. Дапамагаў у бібліятэчных справах, часам выконваў даручэнні «начальства» – карацей, быў валанцёрам. Развітаўся з арганізацыяй улетку 2001 г. без аніякіх даведак і запісаў у працоўнай кніжцы. Папраўдзе, наведваў суполку перадусім дзеля бібліятэкаркі Дзіны Звулаўны Харык, бо ёй патрабавалася падтрымка – маральная, а здаралася, і фізічная. Узамен атрымліваў душэўнае цяпло, завязваў знаёмствы… Некаторыя не згаслі дагэтуль.

Cпачатку адносіны з М. В. Данцыгам былі роўныя, карэктныя – старшыня выглядаў імпэтным веселуном. Ён не вельмі зварочваў увагу на тое, як я корпаўся ў бібліятэцы, але ўлетку 1994 г. падпісаў мне рэкамендацыю для паступлення ва ўніверсітэт культуры на бібліятэчны факультэт. Зрэшты, калі па іспытах мне не хапіла балу, то ад далейшых клопатаў прафесар aкадэміі мастацтваў устрымаўся. У верасні 1994 г. незалежна ад МОЕКа (але пры падтрымцы сваёй школьнай настаўніцы французскай мовы Валянціны Лапатнёвай) я паступіў у Еўрапейскі гуманітарны ўніверсітэт, і з таго часу адносіны з Данцыгам… не паляпшаліся. Ды я на яго ласку больш і не разлічваў: па-ранейшаму прыязджаў на Інтэрнацыянальную 2-3 разы на тыдзень, кансультаваў гасцей бібліятэкі, афармляў заказы, расстаўляў кнігі… Зрэдчас рыхтаваў выставы, ездзіў па літаратуру ў пасольства Ізраіля або ў прадстаўніцтва «Джойнта».

Пэўны час у сярэдзіне 1990-х наведваў нядзельныя курсы ідыша і лекцыі па ідышнай літаратуры, якія вялі, адпаведна, Абрам Жаніхоўскі і Гірш Рэлес (з імі адносіны складваліся лепей). Арганізоўваліся ў чытальнай зале бібліятэкі таксама лекцыі іншых яўрэйскіх дзеячаў, найперш Якава Басіна: нешта цікавіла больш, нешта менш. Хацеў або не, выпадала слухаць, бо праходзілі яны ў час працы бібліятэкі.

У той жа «гістарычны перыяд» МОЕК здаваў чытальную залу пад урокі іўрыта, за іх адказваў «Сахнут» (офіс яго знаходзіўся наверсе; там жа працаваў ульпан, але, відаць, месца не хапала). Здараліся пікіроўкі з настаўніцамі, якім, натуральна, замінала тое, што ў час заняткаў чытачы бібліятэкі крочылі праз пакой. Асабліва абуралася ізраільцянка Анат Ліфшыц… Калі не было заняткаў, то ў гэтым жа пакоі рэпеціраваў дзіцячы хор – здаецца, таксама сахнутаўскі. Менавіта падчас адной з рэпетыцый я заўважыў, што зух і весялун Данцыг умее быць, мякка кажучы, не дужа ветлівым чалавекам. Праз нейкую драбязу ён раскрычаўся на дзяцей, а потым і на кіраўнічку хору… І пазней Май Вольфавіч імкнуўся паказаць, хто ў акрузе гаспадар. Аднойчы паклікаў мяне ў «сакратарыят» (пакойчык справа ад уваходу) і паведаміў, што «Сахнут» шукае ахоўніка; маўляў, уладкуйся, «нам там патрэбен свой чалавек». Я адмовіўся; гутарка працягу не мела.

Вось яшчэ характэрны эпізод. Бібліятэку наведвала няшмат чытачоў: па картатэцы было звыш 100, а пастаянных, можа, 15-20. Адзін з іх прызнаўся Дзіне Звулаўне, што згубіў кнігу (добра помню – не з каштоўных). Звычайна ў такіх выпадках мы шукалі кампраміс – але собіла ж у тую хвілю апынуцца побач Данцыгу! Крык, скандал… Чытач сышоў і больш не прыходзіў.

Увесну 1998 г., калі святкавалася 100-годдзе з дня народзін Ізі Харыка, Данцыг накрычаў ужо на Дзіну Звулаўну – пры мне і нават пры жанчынках з малой радзімы Харыка, якія прыехалі на юбілей. Потым я паспрабаваў тэт-а-тэт патлумачыць, што… не варта так рабіць. У нейкі момант задаў яму пытанне: «Няўжо Вы спавядаеце прынцып “Я начальнік – ты дурань”?» Ён кінуў у адказ: «Так, я начальнік, а ты – дурань і хамло!»

Мне карцела развітацца з МОЕКам, але шкадаваў удаву паэта (ёй было моцна за 80). Хадзіў і далей, дарма што бачыў –таварыства занепадае, штогод яго наведвае ўсё менш аматараў… Асабліва з канца 1990-х, калі стары артыст-ідышыст Майсей Абрамавіч Свірноўскі і ягоная «капела» перабраліся ў «Хэсэд Рахамім» – там і ўмовы для рэпетыцый былі больш адэкватныя, і творчых людзей лепей заахвочвалі. Клуб «Белыя і чорныя» пераехаў у раён станцыі метро «Усход» яшчэ раней.

У 2000 г., пасля таго, як паступіў у аспірантуру, «дарос» да таго, што намесніца Данцыга папрасіла пачытаць наведвальнікам МОЕКа на Інтэрнацыянальнай некалькі лекцый. Ясна, з санкцыі «самога» – ён мне і грошы адлічваў (хіба долар-два за лекцыю, а іх адбылося пяць або шэсць). Мо і дарэмна браў: пазней, у 2001 г., гэтымі грашыма мяне публічна папракалі, калі стаў задаваць кіраўніцтву нязручныя пытанні.

Пра канфлікт 2001 г., звязаны з высяленнем МОЕКа, напісана нямала – хоць бы ў газетах «Анахну кан», «Берега», «Авив», дый у маёй кніжцы «На яўрэйскія тэмы» (2011). Нехта вінаваціў гарадскія ўлады, якія «нечакана» ўзнялі арэндны кошт за будынак, нехта – «Джойнт», які адмовіўся плаціць у некалькі разоў болей і прапанаваў МОЕКу месца ў тады яшчэ не адкрытым Абшчынным доме на В. Харужай, нехта – саюз яўрэйскіх аб’яднанняў на чале з Леанідам Левіным… Небеспадстаўна ўпікаючы за пасіўнасць кіраўніцтва названага саюза, трэба ўлічваць, што М. Данцыг шмат гадоў быў там віцэ-прэзідэнтам. Праўда, пасля таго, як «хеўра чатырох» у сярэдзіне 1990-х спрабавала скінуць Левіна з пасады, наўрад ці Леанід Мендалевіч давяраў свайму намесніку… Хутчэй трымаў яго для «вітрыны», як старшыню першай «свецкай» яўрэйскай суполкі ў познесавецкай Беларусі (сёлета МОЕКу – 30; спярша ён працаваў пад эгідай Беларускага фонда культуры).

«Антылевінскія» інтрыгі пляліся ў 1994–95 гг. на Інтэрнацыянальнай і ў маёй прысутнасці. Вядома, у 17–18 гадоў мяне збольшага цікавілі іншыя праблемы. Прыпамінаю, не ў захапленні быў ад левінскай дэмагогіі, але і «дэмакратычная» альтэрнатыва, абмаляваная на палосах газеты «Авив хадаш» (рэдактар – Нардштэйн, памочнікі – Басін, Данцыг), не вабіла. Напружвалі як асаблівасці паводзін Данцыга, бадай, не менш схільнага да «культу асобы», чым Левін, так і абыякавасць старшыні таварыства яўрэйскай культуры да мовы ідыш. Дзіна Харык запрашала яго падвучыць мову на курсах, аднак М. Д. заўсёды аднекваўся. Ён ведаў некалькі слоў і меркаваў, што досыць. Я не здзівіўся, калі ў 2002 г. Аляксандр Астравух, адзін з беларускіх рэстаўратараў-ідышыстаў, сказаў у інтэрв’ю пра пачатак 1980-х: «Мастак Май Данцыг, мой выкладчык, ведаў, што мы вывучаем ідыш, але для яго гэта тэма была абсалютна закрытая».

Прыкладна ў 2001 г. ад Леаніда Зубарава я даведаўся, што ўвосень 1988 г. мастака на пасаду старшыні таварыства яўрэйскай культуры прывёў, фактычна, гаркам партыі. Пра тое самае Л. З. напісаў у сваім артыкуле 2013 г.: «Данцыга актывісты ўпершыню пачулі на ўстаноўчым сходзе. Перад тым ніколі ні на водным яўрэйскім мерапрыемстве Данцыга ніхто не бачыў». Але пан Зубараў не надта тужыў, што стаў на тым сходзе толькі намеснікам, а не старшынёй: «Трэба прызнаць, што Данцыг, хоць і адпрацоўваў нешта абяцанае…, але стараўся. Рабіў усё добра, сумленна і з усімі ладзіў». Мяркую, актывісты, якія стаялі ля вытокаў МОЕКа, але неўзабаве пакінулі яго (Фелікс Хаймовіч, Юрый Хашчавацкі…), з гэтым не згодзяцца. Яшчэ адзін колішні прэтэндэнт на лідэрства ў МОЕКу, інжынер Якаў Гутман, летась выказаўся так: «Я не магу даць высокую ацэнку вынікам работы Данцыга. Ён працаваў паводле прынцыпу – ты, работа, нас не бойся, мы цябе не кранем. Калі выдзелілі ў [арэнду] будынак на Інтэрнацыянальнай [у 1991 г. – В. Р.], я быў катэгарычна супраць таго, каб мы яго бралі. Я казаў, што нам не трэба чужога, аддайце нам наша…»

Хіба апошні зварот («Літаратура і мастацтва», май 1990), які Гутман і Данцыг падпісалі разам

Характарыстыка ад Гутмана з’явілася, на жаль, не на пустым месцы. У пачатку 1990-х барысаўскі краязнавец Аляксандр Розенблюм сустракаўся з Данцыгам і расказаў яму пра гаротны стан дома ў Зембіне, дзе нарадзіўся Ізі Харык. У 1997 г. А. Розенблюм, пераехаўшы ў Ізраіль, канстатаваў у «Еврейском камертоне»: «як мне здалося, паважаны прафесар не выявіў да майго расповеду ніякай цікавасці». Увосень 2001 г. дом знеслі.

Не самыя кампліментарныя запісы пра Данцыга ды працу МОЕКа ў першай палове 1990-х знайшліся і ў дзённіку Міхаіла (Ехіэля) Зверава, які да 1995 г. уваходзіў у праўленне суполкі. Дарэчы, у чэрвені 2001 г. Міхаіл Ісакавіч прыйшоў на сход, дзе я пратэставаў супраць планаў закрыцця бібліятэкі і перадачы кніг МОЕКа на хаванне ў Данцыгаву майстэрню. Ён выступіў эмацыйна і крытычна, падкрэсліўшы, што МОЕК ператварыўся ў «гурток пенсіянераў». Данцыг са сваімі апалагетамі (Ала Левіна, Сямён Ліякумовіч…) спрабавалі заткнуць Звераву рот, але прысутнасць карэспандэнткі «Берегов» Алены Кагалоўскай крыху іх стрымлівала.

Нехта скажа: ну во, пакрыўджаны чэл выплюхвае негатыў… Але я нічога не выдумляю і адмыслова не збіраў «дасье» на Мая Вольфавіча; проста яго заўсёды – нават пасля адстаўкі 2001 г. – было настолькі «многа», што факты самі скакалі ў вочы. З каталога Нацыянальнай я лёгка даведаўся пра тое, што мастак у cярэдзіне 1970-х рысаваў такіх знакамітых дзеячаў, як Аляксей Касыгін, Міхаіл Суслаў.

Не ўсіх мастакоў у хрушчоўска-брэжнеўскі час дапускалі да «целаў» і выпускалі за мяжу. Не кожны станавіўся членам праўлення Саюза мастакоў БССР, а вось Данцыгу тое ўдалося ў 32-хгадовым узросце (пазней быў і намстаршыні Саюза). Відаць, начальніцкая пасада наклала адбітак і на яго далейшую жыццядзейнасць. Як трапна выказаўся мастак Андрэй Дубінін, Май Данцыг «выйграў жыццё, але прайграў лёс».

Тым не менш, асоба М. Д. не выклікае ў мяне такой непрыязнасці, як, напрыклад, асоба Левіна. Усё-такі заслужаны мастак працаваў на «яўрэйскай вуліцы» ў няпростых умовах канца 1980-х, калі існаваў як недавер з боку чыноўнікаў, так і моцная канкурэнцыя (к 1991 г., калі Л. Левін узначаліў «усебеларускую» яўрэйскую суполку, большасць актывістаў з’ехала): падпісваў важныя адозвы, хадзіў па «інстанцыях». Пэўны аўтарытэт Май Вольфавіч, які прыклаў руку да з’яўлення ў Мінску першай афіцыйна прызнанай яўрэйскай нядзельнай школы (1990), такі заваяваў, і на Інтэрнацыянальнай у 1990-х гуртаваліся ветэраны, былыя вязні гета, музыкі, шахматысты з шашыстамі… У сакратаркі заўсёды можна было набыць яўрэйскія газеты, а калі-нікалі – часопісы, кнігі. Пад канец, у 2000 г., на другім паверсе адкрыўся музейчык з экспазіцыямі, прысвечанымі даваеннаму яўрэйскаму тэатру і Катастрофе яўрэяў Беларусі, – мала каму ў горадзе вядомы, але ўсё ж… Прытуліў МОЕК і рэдакцыю мінскай газеты «Авив»; рэдактар настолькі расчуліўся, што потым не раз пісаў панегірыкі на адрас М. Данцыга.

Ён запомніўся такім… Фота 1998 г.

Калі старшыня мала спрыяў аматарам ідыша, то не дужа і замінаў ім; пляцовак жа для збору яўрэяў у Мінску 1990-х не хапала, каштоўны быў кожны лапік. Некаторы час «моекаўцы» збіраліся таксама ў бібліятэцы імя Купалы ля Камароўкі – прасторы там было куды больш, чым на Інтэрнацыянальнай. Запомніліся прэзентацыі кніг Арона Скіра «Еврейская духовная культура в Беларуси», Марата Батвінніка «Г. М. Лившиц». Цікава ў 1996 г. мы пасядзелі і паспявалі з Якавам Бадо, акцёрам ізраільскага тэатра «Ідышпіль». А ў 2000 г. на Інтэрнацыянальную завітаў Янка Брыль – прысутнічаў я і на той сустрэчы, слухачоў набілася процьма.

Не забываючыся на ягоныя «дзіўноты і памароцтвы», я ўдзячны Маю Данцыгу за ўсё добрае. Чалавеку, сфармаванаму ў савецкі час, а пагатове ў сталінскі, цяжка было перарабіць сябе. Нават яго пралукашэнкаўскія заявы 1998 г. (у газеце «Белоруссия») і 2014 г. (у часопісе «Беларуская думка») магу зразумець – Лукашэнка ў студзені 1995 г. надаў яму годнасць народнага мастака, а ў верасні 2005 г. узнагародзіў і ордэнам Францыска Скарыны. Усё ж у МОЕКу партрэтаў «правадыра» не назіралася, а вось выявы ідышных пісьменнікаў у чытальнай залі шмат гадоў віселі.

Заслужанае ці не было тое званне «народнага»? Пытанне чыста абстрактнае. Па-мойму, здараліся ў мастацкай творчасці М. В. Данцыга правалы, але ж не бракавала і рэальных дасягненняў. Так, з гісторыі мастацтва і яўрэйскага руху ў Беларусі яго не выкрэсліць.

Вольф Рубінчык, г. Мінск

wrubinchyk[at]gmail.com

26.03.2018

Увага! Скора на сайце – ч. 2 (мастацтвазнаўчыя рэфлексіі Андрэя Дубініна пра творчасць Мая Данцыга і не толькі)

Апублiкавана 26.03.2018  16:46