Tag Archives: евреи Пинска

Владимир Бернштам. Еврейские значки республики Беларусь

Еврейская община в Беларуси обладает богатой многовековой историей. Первые известные упоминания о присутствии евреев на этой земле относятся к XIV веку. Великий князь Литовский Витаутас в 1388 году предоставил особые привилегии евреям в Бресте, а в 1389 году – в Гродно. В 1495 году евреи были вынуждены покинуть Беларусь, вместе с литовскими евреями, но вернулись в 1503 году. Особую роль в экономическом развитии Беларуси играли евреи из Бреста-Литовска, многие из которых были зажиточными купцами и откупщиками налогов. В 1506 году была создана еврейская община в Пинске. В конце XVI века евреи поселились в Новогрудке и затем в Минске, Полоцке, Витебске, Могилеве и Орше. На протяжении столетий Беларусь была одним из важнейших центров еврейской образованности. В конце XVI века были основаны первые иешивы в Бресте и Гродно, а в 1685 году в Минске была открыта иешива раввина Моше бен Мордехая, где в 1722 году начал преподавать выдающийся талмудист и историк И. Гейлприн. В 1733 году А. Л. Гинцбург (1695–1785) основал в Минске вторую иешиву. В Беларуси зародились некоторые хасидские движения, включая Хабад. В то же время, митнагдим (противники хасидизма) также оказали сильное влияние на белорусских евреев. В XIX веке в Беларуси появились “литовские” иешивы в городах Воложин, Ивье, Мир и Ружаны, из стен которых вышло множество выдающихся ученых и раввинов. Местные еврейские общины сформировали свой особый уклад жизни, а идиш в этом регионе стал диалектом северо-восточного региона. Белорусские евреи внесли большой вклад в мировую культуру. В Беларуси родились писатель Менделе Мохер Сфарим, художник Марк Шагал, историк Симон Дубнов, дирижер Борис Хайкин (1904–78) и многие другие. Многие будущие лидеры Израиля, такие как Хаим Вейцман, Менахем Бегин, Ицхак Шамир и Шимон Перес – уроженцы Беларуси. В Пинске долгое время жила Голда Меир. В Полоцке учился Эльезер Бен-Иехуда, который сыграл ключевую роль в возрождении современного иврита в Эрец-Исраэль. В Гомеле появился один из первых отрядов еврейской самообороны, участники которого, переселившиеся вскоре в Эрец-Исраэль, положили начало второй алие и основали организацию Ха-Шомер. Беларусь также была первым и одним из самых значительных центров еврейского рабочего движения.

В настоящее время в Беларуси активно развивается еврейская жизнь. Работают общества еврейской культуры, еврейские школы, религиозные общины, отделения израильских институтов, издается международный еврейский журнал Мишпоха. Некоторые из этих организаций выпустили свои значки, отмечающие либо принадлежность людей к этим организациям, либо в память о культурных или исторических событиях. Эти значки, являясь предметами коллекционирования собирателей иудаики, становятся свидетелями и памятниками событий общественной жизни еврейской общины Беларуси. Целью автора этой заметки является поиск и описание таких значков, выпущенных на территории Республики Беларусь.

В апреле 1991 года в Минске был основан Союз белорусских еврейских общественных объединений и общин, который тесно взаимодействует с государственными и общественными организациями Республики Беларусь. Союз является членом Координационного Совета по правам национальных меньшинств при Кабинете Министров Республики, а также входит в состав Республиканского центра национальных культур. Основными целями Союза являются возрождение и консолидация национальной и культурной общности евреев в Республике Беларусь, защита чести и национального достоинства членов общественных объединений, входящих в состав СБЕООО, а также благотворительная деятельность. На рисунке 1 показан значок, посвященный десятилетию Союза белорусских еврейских общественных объединений и общин, а на рисунке 2 – значок делегата девятого съезда этой организации. Диаметр значка делегата – 40 мм.

Рис 1 Рис 2

В столице республики работает Минский Еврейский Общинный Дом, открытый 24 апреля 2002 года. Открытие Минского еврейского общинного дома стало возможным благодаря поддержке Конференции по материальным претензиям евреев к Германии, еврейских федераций Атланты, Филадельфии, Хартфорда и Берген Каунти (США) и Американского Еврейского Объединенного Распределительного Комитета «Джойнт». Значок, выпущенный этой организацией изображен на рисунке 3.

Рис. 3

9 марта 2008 года в Минском еврейском общинном доме прошел День еврейских знаний “Хеврута” (с иврита — “обучение в паре”). Ко Дню еврейских знаний, программа которого состояла из более чем 50 мероприятий, была подготовлена выставка “Лица нашей истории. Деятели еврейской культуры в творчестве Заира Азгура”. В завершение состоялся концерт ансамбля “Ник джаз бэнд”. Этому событию посвящен значок, изображенный на рисунке 4.

Рис. 4

В девяностые годы в Минске работала еврейская школа, выпустившая пластиковый значок (рис. 5) диаметром 49 миллиметров.

Рис. 5

В 2000 году в Минске прошел III Республиканский фестиваль национальных культур получивший статус «Всебелорусский». В рамках фестиваля прошли 9 фестивалей польской песни, 5 — искусства украинцев Беларуси, 4 — еврейской культуры. Жюри фестиваля возглавлял народный артист Республики Беларусь, лауреат Государственной премии Михаил Дриневский. Во время проведения семинара был заложен сквер «Дружба». Этому фестивалю посвящен значок, изображенный на рис. 6.

Рис. 6

Следующие, описываемые нами три значка (рисунки 7 – 9) посвящены 500-летию еврейской общины Пинска. История еврейской общины города началось в августе 1506 года, когда пинский князь Федор Иванович Ярославич подписал жалованную грамоту пинским евреям на просимые ими участки для строительства синагоги и устройства кладбища. В Пинске жила Голда Меир, учился первый президент Израиля Хаим Вейцман. В настоящее время многое из того, что связано с 500-летней историей пинских евреев, утрачено безвозвратно. Застроены кладбища, снесены синагоги и многие еврейские дома. С начала 90-х годов прошлого века еврейская жизнь в Пинске возобновилась. Были созданы еврейское культурно-просветительское общество им. Хаима Вейцмана, «Общество милосердия», клуб одиноких «Нышоме», еврейская воскресная школа. Активно работает религиозная община Пинска. Автору известно 3 значка посвященных юбилею еврейской общины Пинска. Значок (рис. 7) диаметром 39 мм раздавался участникам и гостям праздника, устроенного в Пинске к 500-летию поселения евреев в городе. Пятисотлетие еврейской общины Пинска совпало с столетним юбилеем Якова Маркмана, первого в Пинске тренера по теннису, благодаря которому в городе начал развиваться и приобрёл популярность этот вид спорта. В Пинске уже много лет проводится турнир памяти Якова Маркмана одним из спонсоров которого является Еврейская община Пинска. Значок, изображенный на рисунке 8 посвящен этим двум юбилеям. Значок изображенный на рисунке 9 посвящен 70-летию видного члена пинской еврейской общины Леонида Романовского тоже совпавшего с празднованием пятисотлетия пинской еврейской общины. Страстное увлечение господина Романовского рыбалкой нашло отражение в сюжете рисунка значка.

Рис. 7

Рис. 8

Рис. 9

К юбилею еврейской общины Пинска были выпущены конверт (Рис. 10), специальная ермолка (Рис. 11) и наручные часы производства Пинского завода «Камертон» (Рис. 12).

Рис. 10

Рис. 11

Рис. 12

Несколько значков, выпущенных в республике посвящены памяти жертв Холокоста. Они важны как напоминание о важности сохранения исторической памяти о жертвах трагических событий в истории еврейского народа. И здесь наверно уместно вспомнить о значке, выпущенном в республике еще во времена Советского Союза. Это значок, диаметром 32 мм выполненный в технике горячей эмали посвященный памяти девяти тысяч евреев погибших в гетто города Борисов (рис. 13).

Рис. 13

Витебское гетто существовало с 25 июля по декабрь 1941 года как место принудительного переселения евреев города Витебска и близлежащих населённых пунктов, Всего в гетто Витебска были замучены и убиты около 20 000 евреев. В октябре 2001 году к шестидесятой годовщине трагедии гетто Витебской фирмой «Принткомпани» тиражом около 1000 экземпляров был выпущен значок диаметром 55 мм, показанный на рисунке 14.

Рис. 14

21-23 октября 1943 года было уничтожено Минское гетто, самое большое из существовавших на территории Беларуси. Минское гетто использовалось германским командованием как ресурс для принудительного труда. Одновременно оно стало местом уничтожения более 70 тысяч евреев Минска и 7 тысяч депортированных евреев из Германии, Австрии и Чехословакии. Автору заметки известно 3 значка выпущенных в память о жертвах минского гетто (рис. 15–17). На значке диаметром 47 мм посвященном пятидесятой годовщине минского гетто кроме дат и надписи на белорусском языке помещена фраза на иврите «память жива».

Рис. 15

Рис. 16

75 годовщине этого трагического события посвящен значок, (рис. 17), изготовленный в октябре 2018 года предприятием «СЭНС-ГЕРАЛЬДИКА» по заказу Союза белорусских еврейских общественных объединений и общин. Значок диаметром 20,5 миллиметров отчеканен из латуни и покрыт эмалью.

Рис. 17

К еврейским значкам автор относит и значки, посвященные дружбе республики Беларусь с Израилем. По-видимому, первый такой значок — это пластмассовый значок диаметром 25 мм с цифрой 50, флагами Беларуси Израиля и надписи «Беларусь Израиль» на белорусском языке и иврите (рис. 18). Возможно значок выпущен к пятидесятилетию принятия решения ООН об образовании Государства Израиль. Белорусская ССР тогда проголосовала за это решение.

Рис.18

Следующий значок (рис. 19) посвящен двадцатилетию установления дипломатических отношений между Государством Израиль и Республикой Беларусь.

Рис. 19

Существуют еще два значка с флагами Израиля и Беларуси (рис. 20, 21). На одном из них флаг являвшийся государственным до 1995 года (рис. 20), а на другом (рис. 21) – современный.

Рис. 20

Рис. 21

Автор не сомневается, что им описаны далеко не все еврейские значки Беларуси и был бы очень благодарен тем, кто пришлет информацию о других значках или новые подробности (кто инициатор выпуска значка, тираж, предприятие изготовитель, дизайнер и т.д.) об описанных в этой заметке значках на почту fnbern@gmail.com

В заключение автор считает своим приятным долгом поблагодарить Аркадия Шульмана, Аркадия Подлипского, В. Рубинчика, а также Директора Музея истории и культуры евреев Беларуси за предоставленные информацию и фотографии.

Источники информации

1. Белоруссия – Электронная еврейская энциклопедия ОРТ, https://eleven.co.il/diaspora/regions-and-countries/10487/

Татьяна Хвагина, Эдуард Злобин, Иосиф Либерман, Пинск – Полесский Иерусалим, Мишпоха №20, 2007.
Аркадий Подлипский, Евреи в фалеристике, Мишпоха №18, 2006.

4. В. Бернштам. Еврейские значки Беларуси, 25.01.2019, https://belisrael.info/?p=17805

От редактора belisrael

Поскольку в конце автор высказывает благодарность В.Рубинчику, вынужден коротко повторить о нем то, о чем уже писал.

Последние мес. 3 я вынужден был полностью отключиться как от сайта, так и наблюдению чем он занимается. Мой переход в начавшуюся разрушаться еще лет 6 назад израильским строительным подрядчиком квартиру, осуществлявшего израильский проект ТАМА38, которую он постепенно добивал, не оставлял ни времени ни сил. Побывавший в ней с месяц назад техник телевизионной компании с порога заметил: “здесь что, прошла война?”.

Потому и эту статью, которую получил еще в начале мая, публикую только сейчас, хотя впереди еще немало работы, а также финансовых затрат, чтоб привести жилье в то состояние, в котором должна быть.

И В.Р. зная, в том числе, и о проблемах с квартирой, годами грузил своими статейками, борьбой с “диктатурой”, да еще, называя вещи своими именами, занимался вымогательством. В Израиль, называющий себя политологом, конечно, ехать не хотел, здесь-то надо будет и работать, а вот писать, что все в любимой ему краине дорожает и таму трэба грошы на тое i тое, i iх можна перадаць цераз знаемую дзядькi, якая будзе ехать у Мiнск, или: я мог бы прыехаць на некалькi дзен i забраць 2 тысячы далярау, – в итоге вытянул 5 тыс, не считая огромного времени, в том числе оторванного ото сна, когда надо было сразу же опубликовать очередной его опус, именно так он охарактеризовывал свои творения, при этом отказывался выполнить элементарные просьбы. Когда же я ему написал, что устал от его желания превратить израильский сайт в думы о том, как “улучшить Беларусь”, то в ответ получил: тады мяне сайт не цiкавiць, после чего перестал отвечать на мои письма.

Потому вред он принес значительный. И я ему не однажды писал, и повторю здесь, что за ним большой долг.

Опубликовано 27.06.2024, 23:54

Во-первых, он из Пинска… Столетие гроссмейстера Семёна Фурмана

Семён Абрамович Фурман (1 декабря 1920, Пинск — 16 марта 1978, Ленинград) — советский шахматный тренер, гроссмейстер (1966), шахматный теоретик. Тренер Анатолия Карпова. Заслуженный тренер СССР (1973).

В 1948 году добился своего первого большого успеха на 16-м чемпионате СССР, где занял 3-е место, вслед за участниками межзонального турнира Давидом Бронштейном и Александром Котовым.

Прекрасно выступил Фурман и в ряде чемпионатов Ленинграда: 1953 год — 1-е место, 1954 год — 1-3-е места, 1957 год — 1-2-е место.

Уже в 1950-х годах он зарекомендовал себя как один из лучших шахматных теоретиков страны. За советом и тренерской помощью к нему в различные годы обращались Давид Бронштейн, Михаил Ботвинник, Тигран Петросян, Виктор Корчной.

В 1968 году Фурман был тренером Корчного в ходе его матча с С. Решевским в 1/4 финала соревнования претендентов. Решив сделать ставку на дебютную подготовку, Корчной более месяца занимался с Фурманом дебютными проблемами.

В 1963 году Фурман был одним из помощников Михаила Ботвинника на учебно-тренировочном сборе в Подмосковье, где познакомился с 12-летним талантливым мальчиком из Златоуста Толей Карповым. А пять лет спустя они оба уже выступали за сборную Вооружённых Сил, и общение стало более тесным. В 1969 году Карпов переехал в Ленинград. Фурман стал тренером Карпова.

Общаясь с Карповым, аналитик Фурман сам заметно прогрессировал в игре. После международных турниров 1966 году в Гаррахове (1-е место с выполнением гроссмейстерской нормы) и 1967 году в Полянице-Здруй (3-е место) Фурман принял участие в международном турнире в Мадриде (1973) вместе с Карповым и занял 3-е место. Столь же успешно играл Фурман в Портороже (1975) и Бад-Лаутерберге (1977), где становился 3-м призёром, а Карпов везде уверенно брал первые места.

(википедия)

Петербургский сайт e3e5.com пишет:

Сегодня исполнилось сто лет со дня рождения гроссмейстера и выдающегося тренера Семена Абрамовича Фурмана (1.12.1920 – 16.03.1978). Призер чемпионата СССР 1948 года, дважды чемпион страны в составе сборной Ленинграда (1953, 1960), чемпион Ленинграда (1953, 1957), заслуженный тренер СССР С. Фурман прославился как многолетний наставник А. Карпова, хотя до этого помогал и многим другим сильнейшим игрокам страны. Огромный вклад Семен Абрамович, обладавший энциклопедическими знаниями, внес в шахматную теорию. Светлая память!

С 1982 года в нашем городе было проведено десять турниров его памяти, последний – в 1995 году.

* * *

К сожалению, немногое известно о детских годах С. Фурмана. Уже до войны он поселился в Ленинграде, принимал участие в чемпионате города по шахматам 1941 г. Но и в Пинске земляком гордятся. Так, в сентябре 2004 г. там при поддержке Пинской иудейской религиозной общины прошёл первый Мемориал Фурмана. О IV Мемориале (декабрь 2011 г.) Влад Каташук написал: «В главном турнире тройку призеров составили Роман Гриб, Валерий Мандровский и Антон Сегодник. В детских турнирах победили Илья Кирилюк из Кобрина и Влад Бобрикович из Пинска». О VI Мемориале (2013 г.) поведал сайт «Медиа-Полесье»: «В Пинском городском шахматно-шашечном клубе имени Б. В. Костина с 19 по 23 декабря проходил VI мемориал Семёна Фурмана. В главном турнире мемориала играли 27 шахматистов, в том числе три гроссмейстера, три международных мастера и пять мастеров ФИДЕ из Беларуси и Украины. Главный приз увёз в родной Чернигов международный мастер Александр Носенко». О VII Мемориале (декабрь 2014 г.) сообщалось на сайте пинского медиахолдинга «Варяг»: «В традиционном шахматном турнире, учрежденном в честь уроженца Пинска, выдающегося советского гроссмейстера, тренера чемпиона мира А. Карпова, в этом году приняли участие почти 70 шахматистов из Пинска, Минска, Витебска, Бобруйска и Кобрина. Среди гостей присутствовали четыре мастера спорта по шахматам и три гроссмейстера».

* * *

Мнение Игоря Акимова, приведенное в книге Анатолия Карпова «Сестра моя Каисса»:

Фурман занял в жизни Карпова такое место, что будет справедливо, если мы уделим ему особое внимание.

Коллеги оценивают его единодушно. И как шахматиста, и как тренера, и как человека. Оценивают высоко. Но вот что удивительно: в этих оценках – очень искренних – есть какой-то внутренний стопор. Нет безоглядности, нет свободы. Словно у каждого под спудом живёт мысль, что Фурман – человек действительно достойнейший, заслуживающий любые добрые слова, – на самом деле был мельче той роли, которую уготовила ему судьба…

Шахматист он был – если честно – не блестящий. Книжный, выученный, берущий потом, а не полётом… Тренер… тренер был знающий, грамотный, трудолюбивый. В его арсенале хранилось множество оригинальных разработок. Но разве мало было и есть шахматных тренеров, о которых можно слово в слово сказать то же самое? Как-то даже неловко получается: хвалим специалиста за то, что он хороший исполнитель своего дела. А как же иначе?

Наконец – человек… Вот человеческие качества действительно выделяли Фурмана. Среди честолюбивых и тщеславных коллег, среди зависти и двурушничества, среди политиканов и прощелыг, не брезгующих выклянчить, а то и походя стянуть идейку, – он оказался человеком не от мира сего. Добрый – вот что прежде всего бросалось в глаза, вот что сразу отличало. Удивительная детскость и чистота. Отзывчивость. Безотказность. И как варианты: готовность понять, войти в положение, готовность подставить под чужой груз свое плечо.

Но хороший человек – это не профессия. Значит, не только в этом дело. Значит, что-то в нём было и помимо! – что-то такое, в чем Бронштейн и Ботвинник, Петросян и Корчной испытывали дефицит.

Очевидно, речь идет не о шахматной информации – ею в более или менее равной степени владеют шахматные специалисты. И не о душевных качествах: названные корифеи были прагматиками, они ждали от тренера каких-то конкретных вещей, которые могут реализоваться в победу.

Видимо, Фурман обладал особым взглядом на шахматы, взглядом со стороны (или «сверху», как сказал Карпов), взглядом, который раскрывал сущность позиции или проблемы; взглядом качественно новым. Он сразу поднимал всю работу на порядок выше.

Потому что он был философом.

Впрочем, я убеждён, что никто из шахматистов даже не задумывался об этом. Они воспринимали Фурмана как данность, как полезный катализатор в их работе. И только.

Самого же Фурмана внешний мир не занимал. Настоящая жизнь – интересная, загадочная, непредсказуемая, глубокая, наполненная смыслом, – была только в шахматах. Он сделал себе из них раковину и жил в ней, как дома. И потому, делясь вроде бы частностями, Фурман давал так много. Каждая из таких частностей была элементом огромного целого, и берущие ощущали энергию этого целого. Именно благодаря этой энергии черенок подаренной мысли приживался на любой почве и шел в рост. Этим и отличались советы Фурмана: незаметной в первый момент, но вскоре раскрывающейся животворностью.

По складу души и характера Фурман не был склонен к внешним эффектам. Правда, увлеченный спортивным ажиотажем, в атмосфере которого он жил, Фурман время от времени испытывал судьбу в турнирах. И напрасно. Внешний успех ему не давался. Кроме того, спортивный успех, необходимость снова и снова побеждать непременно вытянули бы Фурмана из раковины. Как много при этом он бы выиграл – трудно сказать, а вот за то, что проиграл бы немало, – можно поручиться наверняка. Потому что изменил бы своей природе. Фурман старался не думать об этом, но инстинкт самосохранения срабатывал помимо сознания.

Игрок воплощает игру, реализует её. Фурмана привлекало иное: он следил законы игры. Не изучал их – для этого нужно быть исследователем, аналитиком, чего за Фурманом не водилось. Он именно следил. Наблюдал, как они работают. И целью этих наблюдений были не аналитические открытия, а впечатления. Затем впечатления, собираясь, сгущаясь, материализовались в мысли. Те самые мысли, за которые Фурмана и ценили его подопечные. Но сам он впечатления ставил выше. За непосредственность. За первозданность. За неисчерпаемость каждого из них.

С. Фурман и А. Карпов. Фото отсюда

Обучал ли он Карпова? Вот уж нет. Учить Карпова было поздно, переучивать – незачем. И Фурман с ним беседовал, Фурман ему показывал, как можно видеть и понимать происходящее на шахматной доске дальше, шире, объёмней.

Выходит, это была наука позиционной игры.

То, что для Карпова было естественным, то, в чем воплощалась его сущность, к чему он пришёл сам – хотя и не осознавал этого, – теперь раскладывалось по полочкам, обретало костяк и связи, прозрачность и предсказуемость.

То, что раньше только чувствовалось, теперь – понималось.

Фурман уверенно вел подопечного от дилетантизма к ремеслу, чтобы на этом фундаменте Карпов смог подняться до искусства. При этом был риск высушить игру, потерять непосредственность. Но тут уж оставалось надеяться на «консерватизм» Карпова и педагогический дар Фурмана. Дар, позволивший реализовать этот процесс без ущерба для личности: это была не формовка, а развитие…

То, что происходило между ними, можно назвать общением. Общением шахматного мудреца, шахматного философа, шахматного эпикурейца (а таким он был всегда…) с молодым коллегой.

Фурман даже в пору наивысших спортивных успехов играл хуже Карпова – вот почему он не имел морального права учить Карпова игре. Но шахматную красоту он чувствовал не хуже, а в понимании глубины и смысла был далеко впереди. Да, он ставил Карпову дебюты. Но как? Находя в каждом дебюте то, что было Карпову – именно Карпову! – близко, что тот ассимилировал сразу. Да, он сделал игру Карпова более лаконичной, предельно экономной. Но как? Показав ему: Толя, вот это у тебя не твое, это – от моды, а это – от желания понравиться. Зачем тебе все эти фигли-мигли? Ведь ты другой. Ты график, а не живописец. И если мы добьемся, чтобы каждая твоя линия была видна, чтобы каждая твоя линия была чиста, чтобы каждая была предельно лаконична, аккумулируя при этом в себе максимум энергии, – вот увидишь, публика будет стоять именно перед твоей гравюрой, не обращая внимания на развешанную вокруг пышную, кричащую живопись.

Да, рука Фурмана чувствовалась не только в постановке партии, но и в трактовке типичных позиций, даже в отдельных, «тихих» ходах. Но это была рука, которая локтем своего старенького пиджака стёрла лак и позолоту, чтоб открылась сущность, – сущность карповского видения и карповской манеры действовать. Фурмана можно за что угодно ругать и за что угодно хвалить, но одно абсолютно бесспорно: он ни на йоту не ущемил свободу Карпова и, как умел, поощрял и укреплял его самостоятельность.

Опубликовано 01.12.2020 16:46

Как хасиды едут в Умань через белорусско-украинскую границу

Репортаж о том, как хасиды поехали из Пинска на границу — и разбили лагерь перед щитами украинских пограничников

Станислав Коршунов Журналист TUT.BY

15 сентября около 100 хасидов из Израиля разбили полевой лагерь под Ивановом между пунктами пропуска «Мохро» и «Дольск» на белорусско-украинской границе. Каждый год они совершали в сентябре паломничество в украинский город Умань, где находится могила основателя брацлавского хасидизма цадика Нахмана, а в этом году их не пускают в Украину из-за коронавируса.

В 11.00 возле пинской синагоги было многолюдно. У ворот толпятся бородатые мужчины с длинными пейсами. Черные шляпы с бортами, черные сюртуки, черные штаны, черные туфли и белые рубашки с такими же белыми цицитами. В руках у них маленькие томики. В воздухе витает запах специй, у стульев и лавочек на тротуаре лежат тарелки с остатками кошерной еды. Только что здесь закончился то ли поздний завтрак для приехавших хасидов, то ли ранний обед.

У входа в синагогу мы встречаем представителя пинской иудейской религиозной общины. Он просит его не фотографировать и не называть имени. Говорит анонимно от лица почти 1000 хасидов, которые ехали в паломничество в украинский город Умань, а застряли в Пинске, заняв все гостиницы и съемные квартиры.

Ситуация критическая, сразу подчеркивает собеседник. До еврейского Нового года остается три дня, а ортодоксальные иудеи все еще в Пинске, а не возле могилы цадика Нахмана в украинской Умани. А праздник они должны провести там — тогда весь следующий год будет счастливым.

— Это наш долг — раз в год на Рош ха-Шана приезжать в Умань на могилу цадика Нахмана, — объясняет по-английски израильтянин Лазарь Мендель, который посещает Умань каждый год с 1994-го. — Это для нас одно из самых важных событий в жизни. Весь год мы готовимся, думаем, молимся, чтобы приехать в Умань. В этом году столько людей потратили много сил, времени и средств, чтобы добраться сюда, но украинская сторона нас не пускает. Сотни людей сейчас живут у белорусско-украинской границы, спят там же. Мы просим власти Украины дать нам возможность пересечь границу и посетить могилу нашего раввина.

Белорусская сторона препятствий паломникам не чинит. Наоборот, помогает, чем может. Сложности у хасидов возникли с Украиной. Ранее мэр Умани Александр Цебрий сообщил, что их приезд невозможен из-за COVID-19. По этой же причине 28 августа Украина закрыла границу. Тем не менее несколько тысяч хасидов из Израиля и других стран прилетели в Минск, чтобы пересечь белорусско-украинскую границу через наземные пункты пропуска.

Паломники уверены, что граница закрыта «не для всех», и передают из уст в уста истории о том, что кому-то где-то удалось проехать.

Во время разговора выясняется, что паломники, застрявшие в Пинске, устали ждать решения вопроса с их пропуском. Часть из них на машинах поехала в пункт пропуска «Новая Гута», где с 14 сентября перед украинской границей стали лагерем около 500 хасидов. Остальные решили на двух автобусах ехать из Пинска в пункт пропуска «Мохро», что под Ивановом.

— Люди решили, что они обязаны сделать все, что от них зависит, чтобы быть как можно ближе к Нахману. Стоять люди там будут, пока их не пустят. Это не забастовка какая-то: постоял и уехал. Мы готовимся весь год к этой поездке и верим, что перед таким сильным желанием никакие препятствия не устоят, — объяснил тот самый спикер пинской общины.

«Я пару слов по-немецки помню со школы»

На границу хасиды решили ехать из Пинска на двух туристических автобусах. Две группы по 50 человек в каждой неспешно раскладывали багаж по полкам и рассаживались в салоне. Желающих поехать в пункт пропуска было больше, чем посадочных мест. Водитель-белорус бегал по тротуару возле гостиницы «Припять», активно жестикулировал и кричал:

— Нету мест. Все, alles!

— Вы знаете, на каком языке они говорят? — поинтересовались у водителя.

— Да я пару слов по-немецки помню со школы. Хватает.

Русские слова хасиды пропускали мимо ушей — в двух группах не было никого, кто бы говорил по-русски. А вот немецкое alles (всё. — Прим. TUT.BY) им было понятно. Все-таки идиш входит в германскую группу языков, да и водитель красноречиво жестикулировал.

«Мы хотим помолиться о том, чтобы мир стал лучше»

На сбор у хасидов ушло около часа. Ближе к обеду два заполненных автобуса выехали из Пинска в направлении Иванова.

— А в Беларуси знают о том, что нас не пускают в Украину? — поинтересовался молодой хасид на смеси идиша, немецкого и языка жестов.

— Знают, — заверили мы.

— А белорусы за нас переживают?

— Наверное. Но белорусам сейчас и так переживаний хватает.

Через 40 минут дороги паломники приехали на границу. Белорусские пограничники пропускали их группами по пять человек.

Хасиды выходили из белорусского пункта пропуска, шли в направлении Украины до тех пор, пока не замечали, что на другой стороне границы дорогу им перегородили украинские пограничники со щитами. Тут даже оптимистам стало понятно, что Умань в этом году под вопросом. Один попытался пересечь границу, но его отправили обратно с бумагой, в которой сообщалось, что в Украину его не пустили, так как он «не может подтвердить цель пребывания».

К вечеру между белорусским и украинским пунктами пропуска собралось около 100 хасидов. Они пели песни, общались, читали молитвы. Назад в Пинск паломники решили не возвращаться и провести ночь здесь в надежде, что украинскую границу для них до пятницы все-таки откроют.

— Раз в год посетить могилу цадика Нахмана для нас очень важно. Все, что мы хотим, — это помолиться у его могилы о том, чтобы мир стал лучше, чтобы в мире царило спокойствие и согласие. Вот для чего мы это делаем, — объяснил Надав Голан, который 15 лет совершает паломничества.

Оригинал

Опубликовано 16.09.2020 14:17

==============================================================================

Залман Багарав. Мое местечко Калинковичи

От belisrael. Предлагаемый ниже очерк вошёл в книгу «Лестница Яакова» (סולם יעקב), находящуюся в Национальной библиотеке в Иерусалиме. Обложку и титульный лист этой книги вы можете увидеть здесь.

Это маленькое местечко распростёрлось между лесами и болотами Полесья. Маленький населённый пункт, около двухсот пятидесяти семей. Окружённые десятками белорусских деревень, Калинковичи трепетно хранили свою самобытность.

Все заработки местечковых евреев тесно были связаны с близлежащими деревнями. Лишь несколько семей относились к зажиточным – торговцы лесом, пшеницей, чиновники. Половина местечковцев были «обходчиками деревень»: в основном портные и сапожники, которые ходили по деревням и шили местным одежду, сапоги, да и всё, что те заказывали. Были среди них мелкие торговцы – коробейники, они продавали галантерейные товары или обменивали их на кожу, лён, меха. В воскресенье спозаранку, прихватив с собой инструменты или товары, не забыв при этом талит, тфилин и молитвенник (Сидур), покидали они свои семьи. Целую неделю они работали в деревнях, ели ломоть чёрствого хлеба, принесённого из дома, держась подальше от трефной стряпни сельчан. Работали, молились и спали в крестьянских хатах, и лишь к субботе возвращались домой к жене и детям.

Вторым источником дохода был базарный день. На въезде в местечко стояла церковь – высокое здание, выкрашенное в красный и зелёный цвет. В субботу, воскресенье и в праздники сотни крестьян на телегах съезжались на базар. На длинной базарной улице размещались продовольственные ряды, лотки с инвентарём, тканями и одеждой. Ремесленники – портные, сапожники, шапочники – готовились к базару целую неделю. Все товары ждут покупателей. Скупщики мечутся между крестьянскими подводами, покупается всё – куры, яйца, овечья шерсть, всё, что может дать крестьянское хозяйство. Продав все привезённое, мужики направлялись к местным лавкам покупать «от шнурка до шапки»: масло, смазку для телег, соль, сахар, гвозди, серпа и косы. Местечковые дети в эти дни крутились возле своих родителей-лавочников, присматривая за товаром, уберегая его от нечистых на руку посетителей. Торговцы лесом искали в толпе наёмных рабочих – лесорубов для вырубки леса, взятого у помещика в аренду.

Около местечка проходила железнодорожная полоса Пинск-Гомель. Станция Калинковичи обслуживала также уездный город Мозырь, который располагался в нескольких километрах к югу. Вокруг железнодорожной станции было поселение чиновников и рабочих, обслуживающих станцию. Местным евреям станция тоже давала заработок: извозчики доставляли грузы в Калинковичи и Мозырь, грузчики разгружали вагоны, лавочники обеспечивали всем необходимым жителей станции и пассажиров…

Берко-Губернатор

В районе станции держал свою корчму Берко-Губернатор. Прозвали его так потому, что он был знаком и ладил со всеми – от простых рабочих до руководства станции, почтовых служащих, жандармов и других представителей власти.

В его заведение заходили местные пропустить стопочку горькой и закусить деликатесами жены Берко-Губернатора Фейги-Рейзл, известной в округе приготовлением особенно вкусной «гефилте фиш» и другими блюдами, горячо почитаемыми главой местной жандармерии. Берко-Губернатор, будучи отставным солдатом русской армии и свободно владея русским языком, запросто улаживал конфликтные ситуации, используя свой особый дар красноречия, мудрость, умение «дать на лапу» кому нужно, а в некоторых случаях и силу кулака. Он был консультантом и советником местечковых евреев, ишувников (евреев, живших в деревнях), арендаторов постоялых дворов и земель. К нему обращались, когда нависала угроза прав владения и аренды.

Когда Берко узнавал о готовящихся погромах или разбойничьих нападениях, то, заручившись негласной поддержкой местной жандармерии, он созывал еврейских извозчиков и грузчиков. Особо выделялась семья Нахума Гомона – отца троих сыновей, известных силачей, которые без труда могли вытащить добычу из кареты и отметелить разбойников так, чтобы им никогда больше не захотелось заниматься грабежом.

Берл Рабинович (вероятно, тот же Берко-Губернатор – прим. Н. Эстис) возглавлял отряд местной самообороны в напряженные дни 1905 года, а та же в годы русско-польской войны, когда банды Булак-Балаховича устроили погром в местечке. Многих он спас силой руки своей, силой речи и мудрости. Умер в 1938 году. Да будет благословенна его память.

* * *

За рынком, там, где местные евреи в поте лица зарабатывали себе и своей семье на жизнь, стояли общественные здания. Три синагоги стояли в виде треугольника и имели совместный двор, так называемый «Хацер Бейт Акнесет». Во главе этого комплекса возвышалась Старая синагога (Ди алтэ шул). Справа от неё находилась Малая синагога, а слева – Новая. В старой синагоге, время основания которой никто из местных жителей не мог вспомнить, молились простые горожане – ремесленники и мелкие торговцы. В малой синагоге молились старые евреи, не обременённые заботами о заработке, а также молодые евреи – аврехим (изучающие Тору и еврейские законы – прим. переводчика), живущие на попечении тестя. В этой синагоге не спешили начать молитву спозаранку, однако учили Талмуд до и после молитвы. В новой синагоге, величавой и красивой, с новой мебелью, молились состоятельные евреи, богатые торговцы, а также просвещённые местечковцы, читавшие «Ха-Цфира».

Большинство жителей местечка принадлежали к хасидскому двору Столин. Однако проживал в местечке также Адмор реб Барух-Довид Тверский, потомок реба Нахума из Чернобыля.

Приближенные к ребу Баруху-Довиду хасиды наслаждались светом его проповедей во время застолья на исходе Субботы, он умел мудро и доступно трактовать происходившие в мире события, за советом к нему обращались предприниматели и еврейские общественные деятели из отдалённых городков. Среди его хасидов был также мой отец и учитель Дов-Берл Рабинович, известный умением порадовать сердца хасидов напевами, хасидскими плясками и «казачком».

В праздник Симхат Бейт Ха-Шоава (после Суккот) ребе танцевал со свитком Торы в окружении всех жителей местечка. Рядом с домом ребе проживал реб Шломо Менакер, один из членов знаменитой семьи Глойберман из Пинска. Он был видным общественным деятелем и мудрецом, разбиравшимся во всём происходившем. Его дом отличался ярко выраженными сионистскими настроениями. Сын реба Шломо, Иехошуа Глойберман, был членом кибуца Ягур и одним из старших командиров «Хаганы». Он был убит бандой арабов на пути в Иерусалим в начале войны за Независимость Израиля. Его внук – писатель Цви Кроль.

Третьим духовным авторитетом местечка являлся рав Мордехай (Бен Шломо) Шапиро (1867–1943 – прим. переводчика), выпускник Воложинской йешивы. В молодости он также был коммерсантом, однако по совету жены, ребецн Ципоры, желавшей, чтобы её муж-аврэх унаследовал место отца и был раввином, он пошел учиться в йешиву и получил аттестацию раввина, тогда как она взяла на себя все хлопоты по дому и доходу. Он был вхож в коммерческие круги, так как умел рассудить людей, владел навыками купли-продажи. Даже русские крестьяне (видимо, имеются в виду всё-таки белорусские – belisrael) предпочитали его постановления решениям казённого суда.

В местечке действовали хедеры (школы начального обучения для мальчиков – прим. переводчика), группы по изучению Торы и Талмуда, однако известность Калинковичи получили благодаря ивритскому писателю, сионисту и общественному деятелю Йосефу-Хаиму Дорожко. Он прожил жизнь, полную мук и страданий.

Дорожко (1869-1919) был наделён редкими выдающимися способностями, которые оказались невостребованными и не реализованными полностью в суровых условиях быта заброшенного еврейского местечка Восточной Европы.

Ещё будучи подростком, он очень тяжело болел, его тело и ноги остались парализованы на всю жизнь. Около 30 лет – до самой смерти – он провёл в постели. Он проживал в доме своей сестры на длинной Базарной улице. Руководство общины местечка поручило мужу его сестры собирать налог на мясо при условии, что шурин и его семья позаботятся о больном родственнике-писателе. Торговый дом Высоцкого из Москвы также высылал Дорожко месячное пособие в размере 25 рублей.

По своим взглядам Дорожко был человеком религиозным, и вместе с тем образованным и ярым сионистом. Не выходя из дома, он писал статьи в еврейские газеты, слал письма писателям и национальным общественным деятелям. Посланники сионистских организаций, посещавшие Калинковичи, в том числе Хаим Вейцман (он упомянул Дорожко в своих записях как «праведника из Калинковичей»), Залман Эпштейн, Иегуда-Лейб Каганович рассказывали о неизгладимом впечатлении, которое производил Дорожко.

Его комната была рабочим кабинетом сионистов, образованных евреев и молодёжных кругов городка. Его приносили на носилках в синагогу и на собрания сионистов. Позднее для него смогли приобрести специальную повозку, и мы, молодёжь, запрягались в неё, когда ему хотелось побыть в сосновом лесу недалеко от городка. В этом лесу располагались летние лагеря богачей Киева и Харькова, приезжавших подышать смолистым ароматом.

В этой роще молодёжь собиралась вокруг повозки, иногда к ним присоединялись почетные гости, и все вместе вели завораживающие беседы с писателем. Дорога к роще проходила через пески. По одну сторону дороги находилось еврейское кладбище, по другую – христианское. Повозку везти было нелегко, поскольку находившийся в ней писатель весил не так уж мало, но он относился к нам с симпатией; когда видел, что мы устали, просил немного передохнуть. Пока мы старались отдышаться, он делился с нами давними историями, рассказывал о традициях городка.

С именем Дорожко связана попытка основать в местечке новую еврейскую школу с преподаванием на иврите. В 1909 году Залман Эпштейн опубликовал брошюру, в которой призывал попытаться сделать иврит живым разговорным языком, по примеру того, как это было сделано в Эрец-Исраэль и в нескольких городках России. Дорожко воодушевился этой идеей и принялся немедленно распространять её среди жителей городка. Призывал, чтобы они отдавали всех своих детей в ивритский детский сад и в ивритскую школу, основание которых будет первым шагом по укоренению иврита в качестве разговорного языка. Он подготовил текст решения, которое подписали раввины, габаи синагог, главы общественных учреждений и наиболее авторитетные домовладельцы. Согласно решению, они обязывались поддерживать инициативу, которая постепенно должна была привести к тому, что иврит из языка прошлого станет живым разговорным языком общины.

Вслед за этим решением в начале 1911 года в Калинковичах открылись ивритский детский сад и ивритская школа. Учителями и воспитателями были выпускники Гродненских курсов, в том числе Яков Барам, Авраам-Аба Слуцкий, Эстер Клейнер и Сара Менделеева, да будет благословенна их память. Этот воспитательный центр просуществовал два года и закрылся из-за недостатка финансирования и ссор между преподавателями, один из которых даже написал жалобу о том, что программа обучения не соответствует государственным требованиям.

Неудача очень огорчила Йосефа-Хаима. Он даже склонялся к тому, чтобы покинуть Калинковичи и перебраться в большой город. Долгие годы он вынашивал великую идею – перевести Талмуд на иврит, однако жёсткая действительность не дала этим мечтам осуществиться.

Под влиянием Дорожко некоторые юноши отправились в иешиву города Лида, которую основал рав Райнес (см. о лидском «ешиботе нового типа» здесь – belisrael), а вернувшись в местечко, открыли ивритскую библиотеку. По вечерам и на исходе Субботы молодежь собиралась в библиотеке и беседовали о насущных проблемах. Среди них я припоминаю Иегуду Комиссарчика, пропавшего в горниле революции, Бейниша Миневича, который впоследствии репатриировался в Израиль и работал в сфере образования.

Несколько выходцев из Калинковичей стали известны в писательском мире, среди них Исраэль-Меир Горелик (1873–1956), учитель и писатель, поселившийся в Аргентине, Шломо Сайман (родился в 1895), идишский писатель и фольклорист, живший в США, Залман Телесин (годы жизни 1907–1996 – belisrael), писал на идише в СССР и в Израиле.

Началась Первая Мировая война. Через Калинковичи проходили поезда, перевозившие еврейских беженцев из прифронтовой полосы. Еврейские активисты местечка и члены благотворительных организаций посменно дежурили на железнодорожной станции, встречая беженцев и снабжая их всем необходимым для дальнейшей дороги: продовольствием, одеждой.

В начале 1917 года было свергнуто царское правительство. На улицах местечка стали развеваться красные флаги, евреи вошли в состав городского совета.

Общность судеб и чувство свободы переполняли сердца жителей, невзирая на национальную и религиозную принадлежность. Смена власти взбудоражила и сионистское движение. Еврейская молодёжь принимала участие в бурных дискуссиях в синагогах между активистами Бунда и сионистскими партиями, в подготовке к выборам. Доля участия молодого поколения местечка во всём этом была велика. Но вдруг подули тревожные ветра. Всё чаще слышались призывы к погромам, гражданская война набирала обороты. Большевистская власть пленила сердца молодёжи идеями коммунистической революции.

Представители молодёжи получили ответственные должности в управлении городом, таким образом уменьшая влияние и силу «местных еврейских капиталистов». Большинство еврейской молодёжи продолжало сионистскую деятельность, однако немало молодых евреев присоединилось к комсомолу.

В конце 1910-х гг. власть менялась каждые полгода. Власть гетмана Скоропадского сменилась оккупацией польской армии, а вместе с ней и её союзниками – бандами Булак-Балаховича, которые бесчинствовали, грабили и убивали. Многие люди пали жертвами жестокости этих негодяев, которые зверствовали в округе в 1920 году.

Беспорядки и грабежи не обошли стороной местечко Калинковичи. В одну из ночей, когда в местечко ворвались банды балаховцев, десять евреев, попытавшиеся оказать сопротивление, были зверски убиты. В течение нескольких недель в маленьком городке свирепствовали бандиты, пока не подоспели на подмогу части Красной Армии. Тут же крестьяне округа восставали против советской власти. Юноши местечка взяли в руки оружие и организовали отряды самообороны – порой они даже ценой собственной жизни защищали другие местечки от грабежа и насилия.

Большую часть участников отрядов самообороны составляли члены сионистского движения, которые продолжали сионистскую деятельность и при новой власти. Многие из них пытались нелегально перейти границу, и те, что задерживались пограничниками, отправлялись в ссылку, на каторгу. Те, кому везло, селились в Израиле и с энтузиазмом брались за любую работу – осушали болота Изреельской долины, основывали киббуцы, работали в составе «рабочих отрядов».

Местечко Калинковичи продолжало жить своей жизнью под бременем советской власти до лета 1941 года, когда полчища фашистской армии оккупировали местечко и уничтожили почти всё оставшееся еврейское население. Лишь немногим удалось эвакуироваться и избежать горькой участи. Многие их них присоединились к партизанам, среди них мой брат Йосеф Рабинович (да отомстит Всевышний за его смерть) – он был повешен на городской площади гестаповскими подонками. Многих война разбросала по разным концам Советского Союза.

Местечко Калинковичи было и исчезло…

Залман Багарав (Рабинович), (Калинковичи, 1902 – Ашкелон, 1983)

Перевод Нины Эстис (Модиин-Иллит) при участии Давида Агранова (поселение Алоней Аба). Допускается использование данного перевода в некоммерческих целях со ссылкой на переводчиков и сайт belisrael.info

Опубликовано 28.11.2019 19:23

В. Бернштам. Еврейские значки Беларуси

С приходом Перестройки в Советском Союзе началось возрождение еврейской жизни. Появились общества еврейской культуры, религиозные общины, отделения израильских институтов. Некоторые из этих организаций выпустили свои значки, отмечающие либо принадлежность людей к этим организациям, либо в память о культурных или исторических событиях. Эти значки, являясь предметами коллекционирования собирателей иудаики, становятся свидетелями общественной жизни еврейской общины. Есть такие значки и у еврейской общины Беларуси. Автору этой заметки известны 3 современных значка, относящихся к иудаике и связанных с Беларусью. Прежде всего это значок Минского Еврейского Общинного Дома, открытого 24 апреля 2002 года.

Есть также 2 значка, посвященных связям республики Беларусь с Израилем, один из которых посвящен 20-летию установления дипломатических отношений между двумя странами.

Интересно отметить, что к белорусской иудаике можно отнести и белорусский Орден Трудового Красного Знамени, история создания которого подробно описана в статье Ильи Куксина, опубликованной в журнале «Мишпоха» № 19 за 2007 год. После образования Белорусской ССР государственными языками в ней были объявлены белорусский, русский, идиш и польский языки. Последние два языка утратили статус государственных только в 1936 году. Поэтому не удивительно, что на Ордене Трудового Красного Знамени БССР была надпись и на идиш. Знак ордена предложили разработать художнику Геннадию Змудзинскому. 25 июля 1925 года проект был утвержден Президиумом ЦИК БССР. В центре ордена на фоне белой эмали – накладная шестерня с красной эмалевой пятиконечной звездой и буквами “СССР” в середине. В нижней части звезды изображены топор и серп, справа от шестерни – три колоса пшеницы, слева – красное знамя. Под ними надпись: “Беларуская Сацыялiстычная Савецкая Рэспублiка”. Над щитом надписи: слева еврейскими буквами изображена аббревиатура названия республики на идиш “Вайсруссландише социалистише ратнрепублике”, справа тоже – на польском. Под ними надпись: “Пролетарыi ўсiх краёў, злучайцеся”.

Вместе с орденом вручалась и красочная специальная грамота, которая также была разработана художником Геннадием Змудзинским. После утверждения в 1928 году общесоюзного ордена Трудового Красного Знамени Постановлением ЦИК СССР от 23 апреля 1933 года награждение орденами союзных республик было прекращено. Однако награжденные имели право носить эти ордена и пользоваться преимуществами, установленными в их статуте.»

Но вернёмся к нашим дням. В этой небольшой заметке автор описал 3 известных ему современных значка. Да и о них неизвестны такие сведения как тираж, место изготовления и т.д. По-видимому, существуют и другие еврейские и израильские значки и медали, изготовленные или используемые в Республике Беларусь. Автор будет весьма благодарен тем читателям, которые сообщат о существовании других подобных предметов или подробности об уже описанных.

Владимир Бернштам

Израиль

fnbern@gmail.com

Опубликовано 25.01.2019 18:11

***

Отклик.

Значок диаметром 39 мм с надписью белым по чёрному “Еврейская община. Город Пинск” раздавался участникам и гостям праздника, устроенного в Пинске к 500-летию поселения евреев в городе. Я на празднестве летом 2006 г. не был и значок получил значительно позже, уже не помню, от кого – скорее всего, от Романа (Шмуэля-Рувна) Циперштейна.

Как можно видеть, наряду со значком к юбилею появился и особый продолговатый конверт, проведено спецгашение. Конверт мне лет 10 назад вместе с газетой “Карлин” прислал бывший председатель пинской иудейской общины и редактор названной газеты Иосиф Либерман, светлая ему память. Сколько экземпляров значка и конверта было выпущено, я не знаю. (В. Рубинчик, г. Минск)

Добавлено 26.01.2019 22:20

ПАМЯТНАЯ ВСТРЕЧА В ТЕЛЕХАНАХ

6 августа этого года в г. п. Телеханы Ивацевичского района Брестской области состоялся митинг-реквием, посвящённый памяти уничтоженного Телеханского гетто в августе 1941 г.

Организатором его является уроженка Телехан Татьяна Соколовская, ныне живущая в Мурманске. Она ежегодно приезжает к родителям на свою малую родину и выступает инициатором проведения мероприятия на памятных местах.

В 1993 году Яков Мельцер, чудом уцелевший в годы Холокоста, установил памятники.

Уже который год подряд на митинг-реквием приглашаются представители религиозной иудейской общины и культурно-просветительского общества им. Хаима Вейцмана из г. Пинска.

Митинг начался с колокольного звона местного православного Свято-Троицкого храма, также звучала сирена предприятия «Беларусьторг». К собравшимся обратились представители поселковой администрации и местные жители, которые поделились своими воспоминаниями. Местные поэты Aндрей Бинкевич и Александр Хомич прочитали свои стихи об этой трагедии.

Затем представитель пинской религиозной иудейской общины Михаэль Мелконян произнёс поминальную молитву. Далее группа отправилась ко второму месту, где недавно установлен памятник на могиле телеханцев, расстрелянных 5 августа 1941 г. После поминальной молитвы к собравшимся со стихами на идиш обратился Роман (Рувен) Циперштейн из Пинска.

После завершения траурных мероприятий Т. Соколовская показала пинчанам старое местечковое еврейское кладбище, где ещё сохранились старые памятники второй половины XIX века.

Ш.-Р. Циперштейн, г. Пинск

Фото присланы автором

* * *

Приехали пинчане

А. Бинкевич читает своё стихотворение

А. Хомич прочёл произведение «Телеханское гетто». Пронзительные строки никого не оставили равнодушным

Молитву произносит М. Мелконян

Фото Татьяны Соколовской

* * *

Андрей Бинкевич

«НАША САРА ПОШЛА!»

«Наша Сара пошла!»

По улице – снег покрывалом.

О еврейке юной молва

У соседей и слева и справа.

«Сара замуж идет!»

Телеханы пушатся садом!

Гуляет поселок, поет.

Веселье. Впереди еще год…

«У Сары ребенок вот-вот!»

Местечко бушует маем.

Соседей берут в оборот:

«Дочка, сын? – Мы не знаем!..»

«Сара родила!

Доченька, имя ей – Юлия!»

В поселок война пришла,

Погромы в июле!..

А в августе Сару вели

К яме… молодую… прекрасную…

Дитя на руках у нее,

Она в платье любимом, красном…

Сара идет… Осанкой холуев смущает.

Выстрел! Еще один!.. В пыль дороги…

Дочку из рук не выпуская… Сара ушла…

* * *

Очерк Вениамина Бычковского «Трагедия Телехан» (2015), где сказано и о Саре.

Прислано и опубликовано 04.10.2017 21:42

***

Прислано Романом Циперштейном

Добавлено 14.02.2018 17:38

Ц. Акудовіч. ПРАЕКТ БУТРЫМОВІЧА

«Яўрэйскі праект» пінскага мечніка Мацея Бутрымовіча: спробы сацыялізацыі яўрэяў на Чатырохгадовым Сойме 1788-1792 гг.

У 1788 годзе ў Варшаве распачаў працу чарговы Сойм. Дзякуючы таму, што пасольствы Кароны і ВКЛ “завязаліся” ў дзве асобныя канфедэрацыі, права liberum veto губляла сваю сілу. Гэта адкрыла для шляхты магчымасць прасоўваць і прымаць смелыя рэформы ў любых сферах грамадскага, палітычнага і эканамічнага жыцця краіны. У выніку Сойм зацягнуўся і атрымаў у гісторыі назву Вялікі, ці Чатырохгадовы.

Прадказальна, што шляхту Рэчы Паспалітай найбольш турбавалі пытанні войска, спадчыннасці каралеўскага трона, падаткаў і іншыя глабальныя рэформы. Сацыяльная праблематыка, у тым ліку праблемы яўрэйскага насельніцтва[1], заставалася на другім плане.

На папярэдніх Соймах пра яўрэяў гаварылі толькі ў сувязі з павелічэннем падаткаў. Так было на пасяджэннях 1768 і 1775 гг., хоць “яўрэйскай праблемы” цяжка было не заўважыць. Яўрэі ў Рэчы Паспалітай жылі па асобных законах, падпарадкоўваліся кагальнай сістэме, насілі іншую вопратку. Існавала пастаянная напружанасць як паміж хрысціянамі і яўрэямі (апошнія абвінавачваліся ў захопе гандлю, нежаданні працаваць на зямлі, ліхвярстве і антыхрысціянскіх акцыях), так і ўнутры самой яўрэйскай супольнасці, дзе цягам XVIII ст. нарастала размежаванне паміж багатымі і беднымі[2].

Упершыню комплексна да праблемы яўрэйскага насельніцтва падышлі менавіта на Чатырохгадовым Сойме. І зрабіў гэта 30 лістапада 1789 г. пінскі пасол Мацей Бутрымовіч, калі прачытаў на паседжанні пасольскай ізбы (ніжняй палаты Сойма) свой праект “Рэформа яўрэяў”[3].

Мацей Бутрымовіч – прадстаўнік старадаўняга роду Бутрымовічаў гербу “Тапор”, у 1788 годзе ён быў пінскім мечнікам і падстарастам. У канцы XVIII ст. у Пінску пражывала каля 2000 яўрэяў, г. зн. прыблізна палова ад агульнай колькасці жыхароў горада. Амаль усе яўрэі кампактна сяліліся ў прадмесці Каралін, ізалявана ад астатняй часткі насельніцтва горада. Нягледзячы на фінансавыя цяжкасці і запазычанасці пінскага кагала, яўрэйская супольнасць грала значную ролю ў эканамічных справах горада, бо канцэнтравала ў сябе вялікую частку тавара-грашовага абароту Пінска. Падобная сітуацыя мела месца ў шмат якіх іншых гарадах Вялікага Княства Літоўскага. У 1780-х гадах Бутрымовіч узяўся за правядзенне актыўных эканамічных пераўтварэнняў на Піншчыне (арганізоўваў будаўніцтва канала Агінскага, пракладку грэблі з Пінска на Валынь, у сваім маёнтку Крысцінава пад Пінскам стварыў узорную гаспадарку)[4]. Ясна, яму часта даводзілася сутыкацца з яўрэямі ў час сваёй дзейнасці, што, магчыма, і падштурхнула пінскага мечніка больш актыўна ўзяцца за пераадоленне яўрэйскай ізаляцыі ў ВКЛ. Праект “Рэформа яўрэяў” быў, хутчэй за ўсё, асабістай ініцыятывай пінскага пасла, а не патрабаваннем мясцовай шляхты, бо ў пінскай інструкцыі 1788 г. пра яўрэяў не было ні слова.

М. Бутрымовіч

Праект, прачытаны 30 лістапада, складаўся з 12 пунктаў. Па некаторых ускосных дадзеных (у праекце ўзгадваюцца ваяводскія камісіі, а яны былі створаны 17 лістапада) мяркуецца, што ён быў напісаны незадоўга да прачытання ў Сойме[5].

У прадмове да гэтых пунктаў ад імя караля зазначалася, што яўрэі “хоць і не маюць да гэтага часу прызначанага спецыяльна для іх класа грамадзянства, праз правы і прывілеі розных часоў… для сябе атрымалі… свабоду гандлю і пражывання ў гарадах, а таксама трымання зямлі”[6]. Аднак пры гэтым, адзначаецца ў прадмове, яўрэі працягваюць падпарадкоўвацца кагальнай сістэме, насіць асобную вопратку і прытрымлівацца сваіх старадаўніх звычаяў.

Адной з галоўных мэтаў Бутрымовіча было знішчэнне ізаляцыі яўрэйскага насельніцтва, таму у першым жа пункце праекта ён абвяшчае яўрэяў людзьмі вольнымі, абароненымі ўсімі правамі і заканадаўствам, як і іншыя абывацелі. Паводле праекта, яўрэі атрымлівалі права абараняць сваю годнасць у судзе, як і мяшчане, і не плаціць дадатковых канцылярскіх збораў. За яўрэямі прызнавалася права на сваё веравызнанне. Забаранялася выкарыстанне слова “няверны” і іншых абразаў. Для назвы іудзеяў у афіцыйных паперах мусіла ўжывацца слова “старазапаветны” (starozakonny)[7].

З іншага боку, зразумела было, што адасобленасць яўрэяў грунтуецца не толькі на адсутнасці агульнаграмадзянскіх правоў, але і на самой сістэме кагалаў. Таму другі пункт праекта ліквідоўваў уладу кагалаў над цывільнымі справамі яўрэяў. Пад юрысдыкцыяй кагалаў заставаліся толькі справы рэлігіі і збор яўрэйскага падатку. Выхад за гэтыя межы караўся штрафам. Праект таксама патрабаваў, каб усе яўрэйскія дакументы пісаліся па-польску, а яўрэйскія друкарні толькі рэлігійную літаратуру выдавалі на сваёй мове, а астатнія кнігі выключна на польскай мове[8].

Кірмаш з удзелам яўрэяў

Наступныя 3 пункты (3-6) меліся кардынальна змяніць увесь жыццёвы лад яўрэяў, якія ў Рэчы Паспалітай у асноўным займаліся гандлем і трымалі корчмы ў мястэчках і вёсках. Пінскі мечнік лічыў, што “арэнда імі (яўрэямі – Ц. А.) корчмаў і шынкоў у вёсках каралеўскіх, духоўных, земскіх і гарадскіх адцягвае тых жа яўрэяў ад карыснага і прыстойнага прыбытку, але да п’янства падданству нашаму давала падставы”[9], а таму прапаноўваў забараніць яўрэям арэндаваць корчмы ў вёсках і на трактах, пад пагрозай шасцімесячнага зняволення, пакінуўшы за імі такое права толькі ў мястэчках і гарадах. Тэрмін выканання гэтага пункта быў вызначаны да 1 ліпеня. Аднак п’янства было не галоўнай прычынай. Бутрымовіч лічыў, што, пазбавіўшы яўрэяў асноўнага занятку, іх можна схіліць да карысных дзяржаве прафесій, у першую чаргу – рамяства, і таму наказваў ваявoдскім камісіям дапамагаць ў гэтым яўрэйскаму насельніцтву, а гарадскім цэхам загадвалася прымаць яўрэяў да сябе ў вучні. Гэтая сацыяльная рэформа тычылася і жанчын. Выходзіць замуж маладая яўрэйка мела права толькі тады, калі навучыцца прасці, шыць ці рабіць якую-небудзь іншую карысную працу. На час шлюбу, паводле Бутрымовіча, жаніху мусіла споўніцца 17, а нявесце 14 гадоў, і абодва павінны былі ўмець чытаць і пісаць па-польску[10].

Схіляў праект і да дзяржаўнай службы. У адпаведнасці з пунктам 6 кожны яўрэй, які 6 год адслужыў паштальёнам, возным ці пры гаспадарчай службе ў войску, вызваляўся на ўсё жыццё ад падушнага падатку.

Яшчэ Бутрымовіч прапаноўваў, каб усе асобы, якія не працуюць у гарадскіх корчмах ці пры кагалах, знайшлі сабе якую-небудзь рамесніцкую прафесію ці перайшлі на земляробства. На гэта па праекце ім адводзілася 1,5 года. Да 1 ліпеня 1790 года ўсе яўрэі мусілі прадставіць ў ваяводскія камісіі свайго павета дакументы (лісты з цэхаў ці ад гаспадароў зямлі, на якой яны працуюць) са звесткамі, дзе яны жывуць, якую маюць прафесію і склад сям’і[11].

Калекі і нямоглыя, у адпаведнасці з праектам, размяркоўваліся пад апеку кагалаў. Усе, хто не падалі дакументы у ваяводскія камісіі да 1 ліпеня 1790 года, прызнаваліся валацугамі, і ў адпаведнасці з законам мусілі накіроўвацца на грамадскія працы, якія праводзіліся ў ваяводстве. Маладых яўрэяў-“валацугаў” праект прадпісваў накіроўваць на службу вознымі ці фурманамі. Што цікава, праект патрабаваў ад рабінаў, каб тыя выдавалі дазвол яўрэям, занятым на грамадскіх працах, на права работы па суботах і іншых рэлігійных святах.

Для поўнай “сацыялізацыі” яўрэяў прадпісвалася ўтрымліваць пры кожным кагале бакалаўра, які б вучыў дзяцей чытаць і пісаць па-польску (пункт 8). Акрамя таго, звярталася ўвага на адзежу яўрэяў, якая рознілася ад адзежы іншых мяшчан і “дае падставы людзям нашым да нянавісці” (пункт 12)[12]. А таму загадвалася, каб яўрэі перайшлі на тыповы для свайго краю тып адзення, прычым пашытага з мясцовага сукна (для павелічэння прыбыткаў мясцовых фабрык).

Выявы з бюлетэня «Форум» (Мінск, № 5, лета 1997)

Вельмі істотным быў і эканамічны аспект. Паколькі яўрэі выроўніваліся ў правах з мяшчанамі, несправядліва было, як гаварылася ў праекце, браць з іх асобны падатак. Таму пагалоўны падатак адмяняўся і яўрэі пераходзілі на тую ж падатковую сістэму, што і астатнія. Што праўда, адбыцца гэта павінна было толькі пасля наступнага Сойма, а да таго часу падушны падатак павялічваўся да 3 злотых (пункт 7)[13].

Фінансавы кантроль кагалаў – утрыманне бажніц і іх служкаў, продаж рэлігійных прадметаў, друк кніг – быў ускладзены на ваяводскія камісіі (пункт 11)[14].

Такім чынам, галоўнай мэтай праекта была ліквідацыя ізаляванасці яўрэяў і аб’яднанне іх з мяшчанскім саслоўем. Праект кардынальна мяняў жыццёвыя aстоі яўрэяў: у адпаведнасці з рэформай яны мусілі асвоіць новыя прафесіі (перайсці да рамяства ці земляробства), цэнтр улады яўрэяў перамяшчаўся з кагалаў на мясцовыя дзяржаўныя органы, адбывалася ўмяшанне ў сямейныя і адукацыйныя справы яўрэяў.

Выглядае, галоўным матывам гэтых рэформаў для Бутрымовіча быў не клопат пра яўрэйскае насельніцтва, але ў першую чаргу эканамічны фактар, а таксама ліквідацыя напружанасці ў гарадах ВКЛ паміж яўрэямі і мяшчанствам. Зліццё гэтых сацыяльных слаёў, як меркавалася, павялічыла б прыток грошай у скарб, а таксама давала магчымасць кантролю і рэгулявання ўнутры яўрэйскай супольнасці. Разам з тым Бутрымовіч меў намер досыць жорстка ўмяшацца ва ўнутраны лад жыцця яўрэяў, абмяжоўваючы іх у выкарыстанні ідыша, патрабуючы ад іх працы па суботах, разбураючы кагальную сістэму і нават вызначаючы іхняе адзенне.

Меў праект і станоўчыя моманты для іудзеяў – у першую чаргу гэта датычыцца паляпшэння іх прававога становішча, гарантыі свабоды веравызнання. Аднак абавязкі яўрэяў у праекце (выплата падаткаў, змена прафесій, дзяржаўны кантроль над кагаламі) прапісаныя значна падрабязней, чым правы, якія толькі акрэсліваюцца агульнымі словамі.

Сярод паслоў Сойма было некалькі чалавек, якія выступілі ў падтрымку Бутрымовіча – гэта браслаўскі пасол Ваўжэцкі, лукаўскі кашталян Язерскі і каронны чашнік Чацкі. Інфляндскі пасол Кубліцкі на пасяджэнні 12 кастрычніка заявіў, што не баіцца выступіць абаронцам яўрэяў, нават калі гэтага не зробяць іншыя паслы [15].

Аднак агулам на гэтым этапе ідэі Бутрымовіча былі сустрэтыя адмоўна. Пра гэта сведчыць і тое, што праект пінскага пасла не абмяркоўваўся ні на наступны дзень, ні пазней, і тое, што Сойм не дапусціў чытанне “Pokornej prosby”, складзенай яўрэямі розных гарадоў Рэчы Паспалітай і прывезенай у Варшаву ў канцы лістапада 1789 года[16].

Тут трэба адзначыць, што стаўленне да яўрэяў у шляхты з Кароны і з ВКЛ часта адрознівалася. Гісторык В. Калінка прыводзіць сведчанні, як польскія паслы папракалі беларуска-літоўскую і ўкраінскую шляхту тым, што яна, жывучы ў гарадах, запоўненых яўрэямі, прывыкла да іх і не можа існаваць без яўрэйскага гандлю[17]. У 1790 годзе ў Варшаве выйшла невялікая ананімная праца “Заўвагі пра становішча яўрэяў і некаторыя літоўскія гарады” (“Uwagi nad stanem żydowskim i niekturymi miastami litewskiemi”) з кароткімі даведкамі пра становішча яўрэяў у розных гарадах ВКЛ. На прыкладах Менска, Берасця, Коўна і Гародні аўтар паказваў, як яўрэйскае насельніцтва за апошняе стагоддзе запаланіла гэтыя гарады, выцясніўшы гандляроў і рамеснікаў-хрысціянаў. З успамінаў аднаго з паслоў ВКЛ Ю. Нямцэвіча можна даведацца пра тое, што ён з дзяцінства быў досыць блізка знаёмы з жыццём яўрэяў у Берасці, шмат часу праводзіў у корчмах, якія трымалі іудзеі[18]. Шмат яўрэяў было і ў Польшчы, аднак там яны былі выцесненыя з гарадоў спецыяльнымі прывілеямі, у ВКЛ жа найбуйнейшыя гарады – Берасце, Пінск, Менск, Гародня – мелі вялікую долю іудзейскага насельніцтва. Часцейшае перасячэнне з жыццём старазапаветнага народа прымушала шляхту ВКЛ (параўнальна з польскімі пасламі) па-іншаму глядзець на праект пінскага мечніка.

Так ці іначай, праца Бутрымовіча мела свой вынік. У 1790 годзе Гуга Калантай, адзін з лідэраў “патрыятычнага” лагера, апублікаваў твор “Палітычны закон польскага народа” (“Prawo Polityczne polskiego narodu”), дзе ў “яўрэйскім пытанні” амаль паўтарыў праект Бутрымовіча.

Быў яшчэ адзін момант, які спачатку зацягваў разгляд яўрэйскага пытання, а пасля, наадварот, паўплываў на яго актывізацыю. У адпаведнасці са статутам 1525 года мазавецкага князя Януша, Варшава вызвалялася ад прысутнасці яўрэяў на ўвесь час, акрамя перыяду правядзення ў горадзе вальных Соймаў. Падобныя законы мелі іншыя польскія гарады. К 1790 году яўрэі жылі ў Варшаве 2 гады і паспелі выцесніць некаторых мясцовых гандляроў і рамеснікаў. Усё гэта выклікала незадаволенасць як сярод варшавякаў, так і сярод польскіх паслоў, не звыклых да такой колькасці яўрэяў[19]. У рэшце рэшт у сярэдзіне мая 1790 года ў Варшаве адбыўся вялікі пагром са знішчэннем яўрэйскай маёмасці. Ужо на наступны дзень Бутрымовіч скарыстаўся гэтым інцыдэнтам і нагадаў на пасяджэнні Сойма пра свой праект. Уражаныя апошнімі падзеямі, польскія паслы змянілі пазіцыю, і 22 чэрвеня 1790 года была створана “Дэпутацыя па разглядзе праекта рэформы яўрэяў”[20]. Ад ВКЛ у ёй удзельнічалі віцебскі кашталян Фелькежамб і паслы Сойма: наваградзкі – Бярновіч і пінскі – Бутрымовіч. На распрацоўку праекта даваўся месяц.

Праект быў гатовы 16 жніўня, і знаёмства з тэкстам дае падставы сцвярджаць, што ён быў напісаны на аснове праекта Бутрымовіча. Гэта не дзіўна, бо пінскі мечнік уваходзіў у склад дэпутацыі і, хутчэй за ўсё, браў актыўны ўдзел у яе працы. Да таго ж на баку ягонага праекта быў аўтарытэт Калантая, чыё бачанне праблемы, як ужо адзначалася, супала з пазіцыяй Бутрымовіча.

Тэкст праекта дэпутацыі мае падобную паслядоўнасць пытанняў, не асабліва адрозніваецца ён і зместам. Адзіным істотным дадаткам у праекце дэпутацыі можна лічыць стварэнне новай пасады “настаўніка” (nauczyciela), на якога ўскладваліся судовыя функцыі (у пытаннях рэлігіі) і падтрыманне парадку. Гэта пасада была выбарнай (раз на 2 гады). Акрамя гэтага ўводзілася забарона на перакупку пасады рабіна. У астатнім праект дэпутацыі, хоць і ў больш скарочаным выглядзе, паўтарае праект Бутрымовіча[21].

Аднак разгледзець гэты праект на першай кадэнцыі Сойма не атрымалася. Брацлаўскі пасол Халанеўскі выступіў супраць гэтага, бо, як ён сцвярджаў, малапольскія паслы не ўдзельнічалі ў яго распрацоўцы. У выніку разгляд сарваўся, справа была перанесена на другую кадэнцыю.

На другой кадэнцыі да абмеркавання праекта не дайшло. 3 мая 1791 года была прынятая “Урадавая устава”, у якой пра яўрэяў узгадвалася толькі ўскосна і ў самым “традыцыйным” рэчышчы: у 10-м пункце гаварылася пра тое, што ў гарадскія спісы мяшчан могуць быць унесены толькі хрысціяне, а 8-ы пункт забараняў гандаль у гарадах немяшчанам[22]. Кантраст гэтых пунктаў з навейшымі напрацоўкамі Бутрымовіча і камісіі быў настолькі відавочны, што цягам 1791 года адбыўся шэраг падзеяў, якія маглі моцна паўплываць на змену сітуацыі. Нягледзячы на збольшага непрыязную да яўрэйства публіцыстыку і настрой шляхты, кароль абвясціў аб вялікім зборы яўрэйскіх дэлегатаў у Варшаве. Цягам восені прадстаўнікі яўрэйскіх грамадаў збіраліся ў сталіцы, а ў снежні 1791 года былі прынятыя каралём. У час сустрэчы прадстаўнік грамадаў Абрам Гіршовіч уручыў каралю мемарыял са сваім бачаннем вырашэння яўрэйскіх пытанняў. Яўрэі прасілі дазволу займацца ўсімі рамёствамі без абмежавання, права на засяленне ўкраінскіх стэпаў, абмежавання лічбы рабінаў і размяшчэння ў гарадах яўрэйскіх агентаў – пасрэднікаў паміж горадам і яўрэйскімі гандлярамі[23].

Усе гэтыя падзеі нарабілі розгаласу ў Варшаве. Скарыстаўшыся такім фонам, Мацей Бутрымовіч 30 снежня чарговы раз падняў пытанне на Сойме. Яго падтрымаў кашталян Езерскі. Неўзабаве дэпутацыю ўзначаліў сам Гуга Калантай, і дыскусія па яўрэйскім пытанні “закіпела” з новай сілай. Вынікам стаў прыняты праект пад назвай “Урэгуляванне яўрэйскага люду ва ўсім народзе польскім”.

Гэтае “Урэгуляванне” будавалася на першым праекце Бутрымовіча, але было значна пашыранае як па аб’ёме, так і па колькасці свабодаў, якія атрымлівалі яўрэі. Змякчаўся і тон дакумента. Напрыклад, у дачыненні да вопраткі пісалася (артыкул I, п. 7): “Каб розніца, якая залішне б’е ў вочы, вопраткі яўрэяў з іншымі жыхарамі Польшчы, была для іх [яўрэяў] уласнага дабра адменена”[24]. Істотным дадаткам да праекта Бутрымовіча быў падзел усіх яўрэяў на 5 класаў згодна з матэрыяльным становішчам.

“Праект Калантая” так і не быў прыняты Соймам з-за падзеяў 1792 года. Аднак дзейнасць дэпутацыі не прайшла бясследна. Сам факт пазітыўнага разгляду яўрэйскага пытання завабіў нямала польскіх, літоўскіх і беларускіх яўрэяў у лагер прыхільнікаў Канстытуцыі 3 мая. Падзеі 1792-1794 гг. паказалі, што яўрэйскае насельніцтва актыўна ахвяравала грошы і маёмасць на карысць войска, на паўстанне Касцюшкі. Шмат хто з яўрэяў, якія так афіцыйна і не атрымалі мяшчанскіх правоў, уступілі ў шэрагі інсургентаў.

Рэзюмуючы, можна адзначыць, што яўрэйскае пытанне, верагодна, увогуле не было б агучана на Сойме, каб не асабістая ініцыятыва пінскага пасла Мацея Бутрымовіча (альбо было б агучана запозна і справа не дайшла б да прапрацаванага праекта). Менавіта Бутрымовіч першы агучыў пытанне яўрэяў на Сойме, распрацававаў праект, ад якога адштурхоўваліся далейшыя працы ў гэтым накірунку, нягледзячы на шматлікія перашкоды, дабіўся стварэння дэпутацыі па праблеме яўрэяў. Падтрымлівалі праект Бутрымовіча ў першую чаргу паслы з тэрыторый ВКЛ і Украіны: магчыма, гэта тлумачыцца вялікай колькасцю яўрэйскага насельніцтва (асабліва ў гарадах) у ВКЛ і на Украіне, што рабіла яўрэйскае пытанне больш вострым для жыхароў гэтых земляў. Як ужо адзначалася, мэтай Бутрымовіча былі не гуманістычныя памкненні ці спроба павысіць статус яўрэяў, а досыць прагматычнае жаданне ліквідаваць эканамічна адасоблены і сацыяльна непадпарадкаваны дзяржаве народ Рэчы Паспалітай. Ён імкнуўся максімальна сцерці тыя рысы, што адрознівалі іудзеяў ад мяшчанства і рамеснікаў. Некаторыя ідэі Бутрымовіча выглядаюць ідэалістычнымі і паспешлівымі, бо ў рэальнасці патрабаванне ад яўрэяў працаваць па суботах ці насіць неіудзейскае адзенне магло прывесці да сур’ёзных сацыяльных канфліктаў.

Цімафей Акудовіч, гісторык (Мінск)

[1] Яўрэйскае пытанне на Чатырохгадовым Сойме пакуль што не вельмі цікавіць і прафесійных гісторыкаў. У ХХ ст. выйшлі толькі некалькі адносна невялікіх артыкулаў, прысвечаных гэтай тэме, сярод якіх: Hirszhorn S. Historia żydów w Polsce. Od Sejmu czteroletniego do wojny europejskiej. Warszawa, 1921; Penkalla A. Kwestia żydowska w Polsce w dobie Sejmu Wielkiego// „Więź”, 1967, nr 11–12; Ziółek J. Sprawa żydów na Sejme Czteroletnim // Teka Komisji Historycznej, VI. Lublin, 2009.

[2] Ziółek J. Sprawa żydów na Sejme Czteroletnim // Teka Komisji Historycznej, VI. Lublin, 2009. S. 10.

[3] Archiwum Główne Akt Dawnych. Archiwum Sejmu Czteroletiego, sygn 15, s. 593-600.

[4] Waniczkówna H. Butrymowicz Mateusz. Polski Słowni Biograficzny. Tom 3. Wrocław-Kraków, 1937. S. 153.

[5] Materialy do dziejow Sejma Czteroletniego. Tom VI. Wroclaw, 1969. S. 118.

[6] Там жа, с. 119.

[7] AGAD. Archiwum Sejmu Czteroletiego, sygn 15, s. 595.

[8] Там жа, c. 596.

[9] “…zajmowanie się przez nich arendami karczem i szynków po wsiach króliewskich, duchownych, ziemskich i miejskich odciągało tychże żydów od pożyteczniejszych i przyzwoitszych zysków, a do pijaństwa poddaństwu naszemu dawało okazyja”. AGAD. Archiwum Sejmu Czteroletiego, sygn 15, s. 595.

[10] AGAD. Archiwum Sejmu Czteroletiego, sygn 15, s. 596.

[11] Там жа, с. 597.

[12] “Daje okazją pospolstwu naszemu do nienawiści” AGAD. Archiwum Sejmu Czteroletiego, sygn 15, s. 597.

[13] Папярэдняя сума падатку была ўсталявана на Сойме 1764 г. і складала 2 злотых. Дубнов С. М. История евреев в Европе. Т. 4. Москва, 2003. С. 273.

[14] AGAD. Archiwum Sejmu Czteroletiego, sygn 15, s. 598.

[15] AGAD, ASCz, sygn 3, s. 635

[16] Miroslaw Branczyk. Hugo Kollataj wobec kwestii zydowskiej w okresie Sejmu Czteroletniego // Cztery lata Nadziei. 200 rocznica sejmu wielkiego. pod red. Henryka Kocoja. Kotowicie, 1988. S. 17

[17] Kalinka W. Sejm Czteroletni. Tom IІ. W-wa, 1991. S. 253

[18] Goldbierg Jakub. Juliusz J. Niemcewicz wobiec polskich żydów // Juliusz Urstyn Niemcewicz: pisaż, historyk, świadek epoki. W-wa, 2002. S. 173

[19] Kalinka W. Sejm Czteroletni. Tom IІ. W-wa, 1991. S. 251.

[20] “Do roztrząsnienia projektu reformy zydow” Volumina legum. T. IX. Kraków, 1889. S. 177.

[21] Materialy do dziejow Sejma Czteroletniego. Opr. J. Wolinski, J. Michalski, E. Rostworowski. Tom VI. Wroclaw, 1969. S. 218.

[22] Konstytucja 3 Maja czyli tzw. Ustawa Rządowa z 3 V 1791 r.

[23] Projekt do reformy i poprawy obyczajów starozakonnych mieszkanców Królestwa Polskiego // Smoleński W. Ostatni rok Sejmu Wielkiego. Kraków, 1897. S. 446–451.

[24] Urządzenia ludu żydowskiego w całym narodzie polskim // Smoleński W. Ostatni rok Sejmu Wielkiego. Kraków, 1897. S. 432.

Артыкул у крыху іншай рэдакцыі друкаваўся ў зборніку “Гарадзенскі соцыум” (Мінск, 2016)

Апублiкавана 26.03.2017 07:39