«Юра, мы так не договаривались…»

Совершенно внезапно снесло с этого света одного из самых дорогих мне людей – Юру Арона (Ю-Роньку) Тепера. До сих пор отказываюсь верить… Ощущение, что мне снится какой-то скверный сон, что всё происходит в каком-то «параллельном» измерении, за гранью реальности. Рука тянется к телефону и кажется, что мы с Юрочкой сейчас созвонимся, заранее договоримся встретиться в Шабат и погулять в парке возле синагоги. А в воскресенье он придет ко мне «поковыряться» в интернете, где рассмотрит интересующие его спортивные репортажи, увидит свои публикации в Белисраэль-Инфо, мы послушаем рава Гедалью Шестака, посмотрим «Свою игру».

Самое важное о человеке – это ПАМЯТЬ. Пока жив образ, несмотря на уход физического тела, мы можем внутренне общаться. В этой связи попытаюсь ретроспективно вспомнить некоторые подробности из нашего с Юрой жизненного пересечения. Начну немножко издалека.

Отдыхая в деревне, я во время летних каникул среди своих друзей пропагандировал всякого рода игры, среди которых были и шахматы. Всё это было несколько несерьезно, на дилетантском уровне. Однако, в какой-то момент мне удалось выиграть подряд несколько партий у человека, имевшего, по его словам, первый разряд. Я, тогда, 15-летний юноша, пребывал от этого события в некой эйфории, даже ночью не смог заснуть – «мерещились» ладьи и кони. Осенью того же 1995-го года проводился матч «Ананд – Каспаров». Приехав копать картошку, не имея в доме телевизора, я бегал к соседям, чтобы отследить текущие события. Это было очень интересное творческое время.

Я увлекся шахматами и начал искать возможность как-то к ним приобщиться. Совершенно случайно (если в этой жизни может быть «совершенно случайное») обнаружился знакомый моей мамы, преподававший в минском Педагогическом университете. Через него я и познакомился с библиотекарем Юрием Яковлевичем. Он мне сразу показался не очень обычным человеком. Какой-то циничный вахтёр назвал его «бедным Йориком», что меня крайне возмутило. Впоследствии по его собственным словам я узнал, что, будучи шестилетним ребёнком, отдыхая в Крыму весной (!), прогуливаясь с отцом, он попал под камнепад и получил серьёзную травму. Это наложило отпечаток на всю его жизнь, что очень печально.

В его библиотеке, на цокольном этаже, при первой нашей встрече мы сыграли несколько партий. Естественно, на тот момент они были мною проиграны. Я никакого отношения к педуниверситету не имел (в тот момент я учился в Лицее при Консерватории), тем не менее Юра пригласил меня в свою шахматную секцию. Так мы начали встречаться. В этом кругу я познакомился со многими интересными людьми, самым ярким из которых является, пожалуй, Сергей Корчицкий.

Я параллельно буду вспоминать некоторые подробности, которые могут показаться несущественными, но о которых мнё все же хотелось бы сказать. Как-то на зимних университетских каникулах, когда почти никто не приходил, но Юрий Яковлевич всё же проводил секцию, мы с ним играли вдвоём. И тут произошла забавная каверза: его секция поначалу проводилась в кабинете тренеров спортивного зала, мы сидели тихонько и, не заметив нас, зал закрыли. Было около одиннадцати часов вечера, все ушли, а мобильных телефонов у нас ещё не было. Кстати, мобильный телефон Юра так и не завёл, ибо пребывал как бы в середине 1980-х. В результате мне пришлось вышибить дверь (где-то с третьей попытки), за что потом Юра получил втык.

В Юриной секции играли не только в обычные шахматы, но и в гексагональные. До сих пор у меня осталась подаренная им плёночная гекса-карта (но я так и не заинтересовался этой игрой).

Август 2019 г. Ю. Тепер (справа) и В. Рубинчик

Во Дворце шахмат в то время проводились ежегодные турниры, которые, кажется, назывались «Кубками Минска» и состояли из отборочного этапа и финала. На одном из них – год не припомню – участвовали мы оба. Парадоксальным образом, при очень большой разнице в мастерстве игры, мне, в некоторой степени случайно, удалось пройти в финал, а Юре тогда не повезло, он не набрал 50% и выбыл (всё случается). Я за полтора года смог в 17 лет с Юриной помощью выполнить первый разряд, до того имея лишь смутные представления о шахматах. Однако Юра впоследствии показал свой класс: в одном из последующих таких турниров занял высокое место и стал кандидатом в мастера.

Впоследствии я пригласил Юру летом отдохнуть в мою деревню, и он гостил там несколько недель. Речь идёт о селе Староселье, историческом месте возле Шклова, рядом с Копысью и Александрией, где на протяжении веков пересекались три национальности – евреи, поляки и белорусы (непонятно, кого было больше). Староселье можно отыскать даже на картах XV века. В селе сохранились некоторые артефакты еврейской культуры, которые, как мне казалось, могли быть интересны Юре. Мы посмотрели (издали) еврейское кладбище, увы, оскверненное вандалами. Юра не захотел к нему близко приближаться, поскольку там можно было увидеть оголенные кости. Я ему показал несколько деревянных построек еврейской комплекции, сводил на возвышенность, где в советское время сделали колодец, а ранее располагалась центральная синагога местечка. В целом, мы интересно провели время. При отъезде я «нагрузил» Юру яблоками, огурцами, кабачками.

В Юриной секции культивировались и различные карточные игры, из которых самой неординарной был бридж. Я поначалу как-то скептически относился ко всем этим «забавам», однако потихоньку втянулся именно в бридж. Познакомил Юру с бриджем Слава Яненко («Дядя Слава»): по Юриным воспоминаниям, это произошло в поезде, когда они возвращались с турнира по гексагональным шахматам, то ли из Польши, то ли из Венгрии. Для меня постепенно шахматы стали отходить на второй план, их «поглотил» бридж.

Вспомню забавный факт. В августе 1991 года (во время московского «путча») в Пинске проходил шахматный турнир. Юра, будучи тренером, возил туда ребят. В качестве вечернего досуга они там решили поиграть в бридж: это происходило в компании Юры, Жени Яковенко, Макса Хаджиянца и «полковника» Лаврецкого. В первый заход Юре хитро «поддались», а потом крупно обыграли, коварным способом «развели на бабло». Нужно сказать, что Юрочка был очень наивным, честным, искренним человеком, так что бридж ему не совсем подходил. В этой игре должны одновременно сочетаться психология, счёт, а отчасти интеллектуальный блеф, который был ему не свойственен.

Постепенно начала складываться наша бриджевая тусовка, основной костяк которой составляли Константинов (я), Юра, Саша Новик, Дэнни Каплин. Спустя некоторое время к нам присоединилась Аллочка Хина (Шапиро). Всё сперва происходило на непрофессиональном уровне, мы даже правил толком не знали. Тем не менее фанатели и играли в универе аж до начала первого часа ночи. Позже наша заинтересованность «вынудила» нас связаться с Белорусской федерацией бриджа. В 2001 году (могу ошибаться) мы впервые решили сыграть командой, которую, подозревая о своей неопытности и «зелёности», шутливо назвали «Чих-Пых». Юра туда уже не входил. На некоторое время судьба развела нашу компанию, но мы всё же сохранили интерес и постепенно достигли некоторых успехов в этой игре.

Наша бриджевая компания (Юра при галстуке)

Видя Юрин «вакуум» в жизни, связанный с холостячеством, я активно намекал, что хорошо бы ему войти в «какую-нибудь» религию. Он поначалу скептически относился к подобным пожеланиям, однако с Высшей подачи это всё же произошло. Всевышний его направил, и он выбрал «своё», еврейское. Он стал одним из самых искренних иудеев, старавшимся изо всех сил максимально четко соблюдать обычаи, при каждой возможности ходить на молитву. Шабат для него был просто Священным. У меня это вызывало чувство глубокого почтения.

Где-то в начале его религиозной жизни мы отдыхали в Крыму. Для соблюдающих евреев это было не очень подходящее для отдыха время – конец июля – начало августа, когда наступало 9-е Ава. В тот момент был пост и Юра, тогда ещё не обладая практикой, тем не менее стоически его выдержал. Элиэзер Степанский, рав Сендер Урицкий – эти наставники иудаизма в своё время не сходили с его уст; собственно «с них» для него все и началось.

Он сильно переживал за те драматические коллизии, которые периодически происходили в синагоге. Впоследствии, общаясь с ним на религиозные темы, я стал его называть Арон бар (!) Яков. Как он говорил, так сейчас уже никого не называют, да и в древности такое обращение касалось только еврейских мудрецов. Так я хотел подчеркнуть его искреннюю святость. Он был не совсем обычным евреем. Кто-то считал его замкнутым, однако со мной он был предельно открыт, наверно, из-за некоего духовного ассонанса. Он всегда был готов бескорыстно помочь, а сам вел своеобразный аскетический способ жизни.

Перед его попаданием в больницу я его навестил. Он уже тяжело болел, у него 4 дня подряд держалась температура – 39.6. До сих пор не могу понять, как можно было так тянуть и фактически заниматься самолечением. Я купил для него любимую им кукурузу на Комаровке, где мы иногда вместе совершали покупки; нашёл в интернете исполнение «Катюши» на иврите очень интересным еврейским составом, которое, как мне казалось, должно было повысить ему настроение, внушить определенный оптимизм, придать положительную эмоцию, просто способствовать его выздоровлению, но, увы… Увидев его в последний раз, я почувствовал нечто неладное. Он уже был «сам не свой», и было больно видеть его страдающую маму, которая на каком-то материнском уровне всё поняла. Так получилось, что он её «унёс» с собой. Он заболел пневмонией, усугубленной проклятым коронавирусом, «задохнувшись от бури дыханья». За несколько дней до его кончины я, проснувшись в холодном поту, увидел в окне его видение. Вероятно, он решил так со мной попрощаться. Был ещё один инцидент: по пути в больницу, неся Юре передачу, я жутко споткнулся, что привело меня в ужас – как будто судьба сказала, что уже ничего сделать нельзя.

ЮРАНЬКА, пока я жив, я тебя буду вечно помнить. Пока я нахожусь в этой стране, я буду регулярно навещать ваши с мамой могилы, следить за их порядком, класть камушки. Чтобы твоя душа «не заблудилась» в новом для тебя мире, я вынужден перестать скорбеть – поскольку тебе это может помешать. Я отпускаю тебя. Пусть твоя душа, а также душа твоей мамы поскорее вознесутся к ПРЕСТОЛУ ТВОРЦА.

Валерий Константинов, г. Минск

Наболевшее от Аллы

Невозможно писать о моем друге Ароне (Юре) Тепере в прошедшем времени… Я не могу это воспринять и осознать, не могу без слёз думать о нем.

Юрочка был Учителем с большой буквы, человеком энциклопедических знаний и невозможной, невероятной человечности и доброты. Он был мне по-настоящему близким и дорогим человеком, но я об этом не задумывалась. Я уже и не вспомню точно, сколько лет мы знакомы – больше 30. Юра открыл для меня мир бриджа… Не один вечер мы провели в тренировках, в разговорах… Именно благодаря Арону бен Якову я пришла в синагогу на Даумана.

Уверена: не найдется никого, кто мог бы сказать о Юре что-то не очень хорошее. Он был как бы с другой планеты, «не от мира сего» – вне денег, бизнеса, вообще чего-то материального. Не съездил по приглашениям друзей в Израиль и Германию – не хотел оставлять маму одну.

С ним всегда было интересно и тепло, ему можно было доверить наболевшее…

Юрочка, как жаль… Это не передать словами, и слёзы пока не помогают. Ты с нами… Мы никогда тебя не забудем – говорю от имени наших общих друзей, разбросанных по Земле…

Вместе со мной скорбят Вера Липник из Израиля, Рая Каплан, Тома Курдадзе.

Алла Хина (Шапиро), г. Минск

* * *

На сайте Влада Каташука узнал ужасную новость о смерти Юрия Яковлевича. Хороший он был дядька. Плотно с ним познакомился на чемпионате Беларуси 1992 г. (?) до 20-ти лет, жили с ним в одном номере в гостинице, очень много общались с ним тогда (ему было 34 года, мне 15 лет). Позже неоднократно общались во Дворце шахмат в Минске и на других шахматных соревнованиях. Крайне непростой судьбы человек в части личной жизни. Пронёс любовь к шахматам через всю свою жизнь.

Андрей Шаплыко, г. Минск

О Юре Тепере

С Юрой мы были знакомы очень давно, ещё с моих студенческих лет. Юра, дорогой наш Юрочка к тому времени уже работал в библиотеке. Нас всех связала одна общая страсть – шахматы. И не просто шахматы. Мы оба искали что-то новое, не просто всем известное, а обязательно что-то такое, чтоб голову сломать.

Так я оказалась в странном кружке, где опробовалось всё непонятное: го, каратэ, бридж, гексашахматы. В конце концов остались гексашахматы, впрочем, в бридж Юра, насколько я помню, продолжил поигрывать и после моего переезда в Германию.

Итак, гексашахматы. Это шестиугольные поля трёх цветов на доске, у каждого игрока по три слона и по девять пешек. Мы ездили играть по всем возможным турнирам: Россия, Польша, Венгрия. Тогда социалистические страны казались невероятной заграницей. Пару раз мы вместе отправлялись на рынок, чтоб продать наши полотенца и привезти какую-то электронику: телефон или даже магнитофон.

Юра не просто не пропустил ни одного соревнования, но ещё всегда участвовал в организации турниров в Минске, помогал собирать команду для поездки. Впрочем, это было для него привычно, он занимался шахматной командой педагогического института. Мы пытались разработать теорию для гексашахмат, напечатали даже собственную книжку. Юра принимал в этом деятельное участие, это точно. Может быть, он как раз и организовал печать книги, к сожалению, этого я не помню.

Но главное, что я помню, он был самый надёжный человек. Никогда и никому не отказывал в помощи. Я всегда знала, что, если надо, ему можно пожаловаться, он всегда услышит…

Я уехала, и мы «потерялись». Только приветы друг другу передавали. А сейчас уже поздно, я очень жалею, что мы с тех пор больше не встретились, что не получилось у него ко мне приехать, а я всё пыталась приспособиться к жизни в чужой стране. Так за заботами всё забылось и потерялось. Прости, Юрочка, прости, что закрутилась в заморской жизни, казалось, что всё успеется, ещё вся жизнь впереди. Прости, что не успела тебе ни разу сказать, какой ты замечательный человек, какой ты настоящий, какой ты самый лучший друг. Твоя смерть повергла меня в ужас. Никогда не думала, что ты можешь просто так уйти, казалось, ты будешь всегда и никуда не денешься, что ты будешь вечно жить, как и жил, в центре Минска и работать в библиотеке. А ты вот ушёл. А мы все остались. И мы теперь не знаем, как жить без твоей незыблемости. Ты был той единственной точкой на Земле, к которой всегда можно было приткнуться, что бы ни случилось. Теперь мы все потерялись. Катимся по этой Земле со своими заботами, проблемами и не за что больше зацепиться. Прости нас, мы поняли это очень поздно.

Юлия Гельфонд из Германии

* * *

Я памятаю Юру Тэпера (пазнаў на здымку) як бібліятэкара, кампетэнтнага і дакладнага.

Д-р Юрась Гарбінскі з Польшчы

Опубликовано 20.11.2020  16:36