Виталий Трахтенберг: «Сын не подписывал никаких бумаг или прошений о помиловании»

Диана Середюк, «Новы час», 01.09.2021

В своём последнем слове осуждённый на 2,5 года по «студенческому делу» Илья Трахтенберг сказал: «Независимо от того, что меня ждёт, я останусь свободным человеком, потому что я могу самостоятельно думать и принимать решения». Мы встретились с отцом Ильи Виталием, спросили у него о судьбе сына после оглашения приговора и о том, как живет семья последние 10 месяцев.

Надеялись, что после разговора со следователем сын вернётся

Для тогда еще 18-летнего Ильи Трахтенберга выборы 2020 года были первыми в его жизни. До этого он не проявлял особой активности в предвыборных событиях, но 9 августа стало «спусковым крючком» для парня. В начале учебного года Илья, тогда ещё студент-второкурсник мехмата БГУ, присоединился к мирным студенческим протестам.

— Он искренний парень, и просто утереться, сделать вид, что ничего не случилось — это не о нём, — говорит Виталий Трахтенберг. —Когда была встреча с ректором, ребята предложили Илье пойти к нему от мехмата. Он был активен с первых дней сентября, но ничего противозаконного не делал.

Никто в семье не мог предположить, что парень будет расплачиваться за свою деятельность свободой. Но 12 ноября в квартиру, где жил Илья, пришли трое сотрудников КГБ. Виталий, который тогда был с сыном, говорит, что обыск проходил корректно: никаких «маски-шоу» с выламыванием дверей.

— Мне дали в руки удостоверения, чтобы я мог их прочитать, постановление, единственное, что нельзя было его сфотографировать. Они разрешили мне позвать своих понятых и не заходили в квартиру, пока я не изучу документы. Илье разрешили отправить SMS матери.

Никто не говорил, что молодой человек будет задержан — говорили, что нужно что-то «уточнить». Поэтому родные Ильи надеялись, что он вернется после разговора со следователем.

— Ему ещё так заботливо сказали: «Ты возьми рюкзак для ноутбука, чтобы было в чём нести, когда пойдешь назад». Поэтому были определенные иллюзии, — вспоминает Виталий.

Тогда он ещё не знал, что сыну надели мешок на голову и повезли в КГБ. Вечером позвонили родителям и сказали, что Илья задержан на три дня, потом — что на 10. Иллюзии исчезли.

Родители быстро сориентировались. С первого дня у Ильи был адвокат. Однако на следующий день после ареста парня допросили в присутствии другого коммерческого юриста. К ее услугам семья не обращалась, но, по словам отца политзаключенного, она всё равно пытается получить от Виталия деньги за работу.

Мечтает стать архитектором и продолжить династию

Мужчина неохотно делится эмоциональными моментами из жизни сына и рассказами о его детстве. В семье пытаются контролировать свои эмоции — это помогает не отчаиваться, держаться самим и подбадривать Илью.

— Илья — парень, который увлекается и глубоко изучает тему. Очень активно участвовал в клубе интеллектуальных игр «Что? Где? Когда?», ему нравятся графика, черчение, занимался этим в гимназии. Ленился — учителя говорили, что если бы он делал как надо, то результаты были бы отличные. Илья играет на гитаре и пишет песни, в школе увлекался геологией, металлами, интересовался марками – у моего дедушки коллекция, немного — астрономией. Он открытый, искренний и выносливый парень, – говорит Виталий Трахтенберг.

Илья мечтает стать архитектором и продолжить династию. Его прадед, известный архитектор Наум Трахтенберг, фактически отстроил послевоенный Минск — разработал генеральный план столицы и других городов. Дед — архитектор-оформитель. После школы Илья поступал на архитектуру в Санкт-Петербурге, но не прошёл, поэтому вернулся в Минск и пошел на мехмат в БГУ. Но на втором курсе решил, что зимой после сессии заберёт документы и снова попробует поступить на архитектуру. Правда, Илью исключили в октябре, незадолго до задержания. Формально — за пропуски, по факту — за активность.

Родители Ильи в разводе, но теперь они едины в поддержке своего сына и называют это «работой в команде». Оба они с сильными характерами, и это передалось сыну. Кроме мамы и папы, парня ждут 80-летняя бабушка и две младшие сестры, одной из них 18, другой — 3.

Начал заниматься спортом, поменял прическу, переболел

«Дело студентов», несмотря на множество препятствий, широко освещалось в СМИ. В июле 12 фигурантов дела были признаны виновными в «активном участии в групповых действиях, грубо нарушающих общественный порядок». Они находятся за решеткой почти 10 месяцев.

Еще в начале года Виталий смог получить несколько свиданий с Ильёй. Он отмечает, что логика разрешения или запрета на встречи с заключенными непонятна. Насколько известно Виталию, сын не подписывал никаких бумаг и прошения о помиловании — это его принципиальная позиция, поскольку парень не считает себя виновным.

В заключении выбор занятий невелик, и в основном Илья проводил время за настольными играми и шахматами.

— Он сразу пришел и сказал, что умеет играть в шахматы, но ему быстро показали, что он погорячился — там хватает и лучших игроков. Начал заниматься спортом — смеюсь, что хоть кто-то его заставил. А то обычно я отжимаюсь, а он лежит на диване с гитарой или смартфоном, — рассказывает Виталий Трахтенберг.

Около месяца назад Илью Трахтенберга этапировали из минского СИЗО на улице Володарского в могилёвскую тюрьму, что является промежуточным этапом перед отправкой в колонию. Буквально накануне родственники ещё могли увидеться с ним.

— Этап был очень трудным, Илья ехал в наручниках. Но «повезло», что руки были сцеплены спереди. Конвой — с пустыми глазами. Первым делом они для чего-то вытряхнули из конвертов все письма. Поэтому Илье пришлось их собирать, когда приехал, — сообщает отец политзаключенного.

Он узнал, что Илья изменил свою фирменную пышную прическу — постригся очень коротко. Парень утверждает, что его к этому никто не принуждал, он сам решил сменить имидж. Однако родственники других политзаключённых говорят, что, несмотря на все шампуни, у заключенных появляются вши. Возможно, исходя из этого, Илья и постригся.

До недавнего времени парень не жаловался на свое здоровье. Сразу после задержания, когда его поместили в СИЗО КГБ, отец собрал для него передачу с витаминами и успокоительными средствами. Но сын сказал, что не использовал их, а полагался на силу своего организма.

— А тут он попросил витамины и средство от простуды. В письме к Наде (матери Ильи — НЧ) он написал, что почти выздоровел, и я так понял, что он успел подхватить болезнь.

Но, судя по письмам, сын держится нормально.

— Мы пишем ему бодрые письма, не рассказывая о том, что здесь происходит, и он таким же образом нас бережёт, — признаётся Виталий Трахтенберг.

«Главное, чтобы все были вместе»

Отвечая на вопрос, как удаётся преодолевать испытания, которые так неожиданно обрушились на семью, Виталий Трахтенберг лишь иронично улыбается и повторяет: «Нормально, прорвёмся». И действительно: дела, от которых семья Ильи раньше была далека, теперь совершаются на раз-два. За время заключения сына родителям пришлось освоить много новых навыков: изучить юридическую терминологию, на память выучить правила упаковки передач в разных СИЗО. А ещё — писать в тюрьму письма поддержки незнакомым людям и не ждать их ответов.

— Я понимаю, что там работает та же схема, что и с Ильей: письма в основном приходят от родственников. На «Володарку» письмо шло в среднем 12 дней. Здесь, в Могилёве, срок вроде бы немного сократился — семь дней, хотя я всегда пользуюсь использую конверты первого класса.

Виталий каждый раз пишет сыну длинные письма по 4-6 страниц. О чём можно писать, когда кажется, что слов поддержки уже не хватает?

— Я фактически не пишу ему слов поддержки — только в начале и в конце, когда прощаюсь. Учитывая, что у меня «квест» со строительством и ремонтом, этого достаточно, чтобы было о чём рассказать в письме. Пишу о вещах, не имеющих отношения к тому месту, где он находится, так как понимаю, что цензор всё читает. У сына новостей гораздо меньше. Он пишет в основном о том, что нужно передать в передачах, и некоторые нейтральные новости.

Отец политзаключенного убеждён: тем, кто за решёткой, важно знать, что их помнят, поэтому нужно продолжать писать, даже если ответы не доходят. А вот с передачами нужно быть осторожнее.

— По нашему опыту: передача в СИЗО ограничена 30 килограммами. И у нас рассчитано по 7,5 килограмма раз в неделю. Но были случаи, когда кто-то хотел сделать что-то приятное и что-то передавал, не предупредив, и у нас заканчивался лимит. Мы с Ильёй общаемся и знаем, что нужно передать и в каком количестве. Поэтому, если кто-то хочет поддержать заключенного, лучше отправить посылку, потому что её вес не входит в вес передачи, или положить деньги на счёт — но это можно сделать в СИЗО, а не в колонии — там только от родственников. Это может быть минимальная сумма, но будет написано, от кого. И если письмо может не дойти, то перевод дойдёт гарантированно. Ну и заключенный сможет купить себе карамельку.

Важно поддерживать и родных политзаключенных, правда, здесь у всех ситуации разные. Кому-то нужна финансовая помощь —- счета за услуги адвокатов внушительные. Кому-то — физическая: не все родственники живут в Минске, иногда они могут отправить на маршрутке сумку с передачей, и нужно, чтобы кто-то ее забрал отнес и передал в СИЗО.

— Единого рецепта нет, но главное — всем быть вместе. Поскольку режим пытается всех раздробить, чтобы все боялись кому-то помочь. И сохранять взаимоподдержку — один из вариантов противостояния.

«Я крепко пожму ему руку и отправлю из страны как можно скорее»

Дата обжалования приговора по «студенческому делу» пока неизвестна, но ожидается, что слушание состоится в начале октября. К этому времени подойдёт половина срока заключения, и отец рассчитывает, что Илья сможет подать на условно-досрочное освобождение, несмотря на то, что в СИЗО, как и других, его поставили на учёт как «склонного к экстремизму».

— Здесь много нюансов: в суде с них сняли статью о совершении преступления в группе лиц, и поскольку это первое заключение, они не могут быть экстремистами. И нигде в Процессуально-исполнительном кодексе не сказано, что при постановке на учёт нельзя подавать заявление на УДО. Поэтому мы делаем всё возможное в существующем правовом поле и используем все существующие законные механизмы.

Совершенно не считаю его виновным, его друзья, наши соседи считают его героем и передают слова поддержки. Я хотел бы посоветовать ему следовать правилу трёх «H»: не верь, не бойся, не проси.

Если мне удастся вытащить его до окончания этого режима, я сначала крепко пожму ему руку, а затем как можно скорее отправлю его из страны. При условии, что он сам согласится на это.

Если хотите поддержать Илью, напишите ему письмо или открытку: Тюрьма № 4. 212011, г. Могилёв, ул. Крупской, 99А, Илья Витальевич Трахтенберг.

Фото Яны Трусилo

Перевод с белорусского belisrael

Источник

Опубликовано 06.09.2021  11:39