Tag Archives: Черновицкая конференция

«Obywatel Jidyszlandu» по-русски

Предлагаем читателям отрывки из прелюбопытной книги Иоанны Налевайко-Куликовой «Гражданин Идишленда» (Joanna Nalewajko-Kulikov. Obywatel Jidyszlandu), изданной в Варшаве в 2009 г. Собственно, это биография уроженца Волыни писателя Давида Сфарда (1905-1982), но не только: автору удалось нарисовать более широкую картину, в которой есть и «белорусские» оттенки. По нашей просьбе часть книги перевела с польского языка минчанка Инесса Ганкина, за что ей большая благодарность.

В замкнутом кругу

Евреи расселились в Волыни с незапамятных времен. Первое упоминание об их поселении относится к 1288 г. Золотым веком для них стало время между Брестской унией (когда Волынь отошла к Короне) и восстанием Хмельницкого. Вместе с соседней Подолией Волынь в XVIII веке стала одним из первых центров хасидизма. Присоединенная к России во время разделов Польши, в 1794 году Волынь вошла в состав так называемой черты оседлости.

Согласно всеобщей переписи 1897 г. в Российской империи проживало около 5 млн. евреев (46% общей численности евреев в мире), из них около 3 млн. в 15 губерниях черты оседлости, примерно 1 млн. в 10 губерниях Польши и 300 тыс. во внутренних губерниях России, в Сибири и на Кавказе. Перепись выявила 395782 еврея на Волыни, что составляло 13,21% численности жителей. Евреи были на Волыни второй по численности этнической группой – вслед за украинцами, перед поляками и немцами.

Как пишет Владимир Меджецкий (W. Mędrzecki, Województwo wołyńskie 1921–1939. Elementy przemian cywilizacyjnych, społecznych i politycznych, Wrocław–Warszawa–Kraków–Gdańsk–Łódź 1988, s. 23–24), взаимоотношения на Волыни перед Первой Мировой войной опирались на принципы, установившиеся еще перед освобождением крестьян: «Подавляющее большинство людей жило под влиянием традиционных сельских общностей, в которых контакт с миром происходил через гминного чиновника, полицейского, священника и помещика. Гордостью и высшим слоем общественной иерархии были помещики, а единственным источником влияния был аппарат государственный и церковный».

            Каменщики                                                        Ученики паркетчика – из книги

Евреи на рубеже веков Волынь  

Ситуация евреев выглядела иначе – большинство их проживало в городах, в которых 50,77% составляло еврейское население. Отличались они также более высоким, чем представители других конфессий, уровнем образования (32,8% евреев умело читать и писать, более высокий показатель был только у протестантов – 38,2%). Главным источником доходов для них были торговля и ремесло. Польское влияние на Волыни было гораздо слабее, чем в Литве и Беларуси, хотя в 1909 г. около половины земельных поместий в так называемых южных губерниях (Волынской, Подольской и Киевской) принадлежало полякам. На рубеже XIX-XX вв. произошли огромные изменения в Российской империи, отразившиеся и на жизни евреев.

Возникший в Европе рост национальных настроений и политической активности привел к появлению двух противоположных идеологий. В 1897 г. в Вильно был основан Общий еврейский союз рабочих Литвы, Польши и России («Алгемейнер идишер арбетер-бунд ин Лите, Пойлн ун Русланд»), сокращенно называемый Бунд.

Политическая активность сопровождалась развитием печати. В том же самом 1897 г. начали выходить два издания, которые на протяжении ближайших десятилетий играли важную роль на еврейской улице: «Форвертс» в Нью-Йорке и «Га-Шилоах» в Одессе. Второе, редактируемое одним из главных идеологов сионизма Ахад га-Амом, стало главным в мире изданием для еврейской интеллигенции, читающей на иврите. Также в 1897 году увидело свет первое из «Писем о старом и новом еврействе» историка Шимона Дубнова, выступавшего за культурную автономию евреев в диаспоре. Основным признаком, выделяющим евреев как отдельный народ, Дубнов полагал язык идиш.

В определенном смысле эти взгляды (культурная автономия евреев) были отголоском весны народов, которая провозгласила право на государственную независимость наций и народностей. Большую роль играли в этой связи постепенная автономизация народов в Австро-Венгерской империи, а также идущие оттуда теоретические импульсы (программы культурной автономии австрийских социал-демократов).

Нарастающий в России политический кризис и общественное брожение, привели к тому, что «еврейский народ начал выступать […] как один из народов, желающих полного равноправия – как в сфере прав личности, так и в сфере национальных свобод» (Szordykowska, Kwestia żydowska w Rosji w latach 1905–1907, BŻIH, 1984, nr 1–2 (129-130), s. 6).

В результате евреи стали главной жертвой идущей снизу фрустрации и политических игр царских властных элит. Одним из худших проявлений повсеместного российского антисемитизма стал Кишиневский погром в апреле 1903 г. (47 убитых, 600 раненых). Две основных волны погромов прокатились по черте оседлости в октябре и ноябре 1905 г. (после так называемого октябрьского манифеста), когда на протяжении шести недель в северо-западных губерниях произошло почти 690 погромов, а также в июне 1906 г. (погром в Белостоке) (A. Ascher, Anti-Jewish pogroms in the first Russian revolution, 1905–1907, in: Jews and Jewish life in Russia and the Soviet Union, ed. Y. Ro’i, Ilford 1995, p. 127–129).

Историки не нашли доказательств, что антиеврейские нападения были инспирированы из Петербурга, однако известно, что местные власти часто уклонялись от вмешательства. По мнению Авраама Ашера, погромы были спонтанной реакцией разных групп, стремившихся к сдерживанию оппозиции и возвращению старого порядка.

Атмосферу подогревали определенные политические события: война с Японией и «кровавое воскресенье» в Петербурге. В марте 1905 г. в Вильно организовался «Союз для достижения равноправия еврейского народа в России» (так называемый «Союз равноправия»), а в Первую Государственную Думу было избрано 13 депутатов-евреев.

Дебаты о «еврейской проблеме», ожившей после погрома в Белостоке, велись на многочисленных заседаниях Думы, где один из депутатов заметил: «Только у нас существует этот проклятый еврейский вопрос».

Не дошло, однако, ни до каких изменений в отношении положения евреев, зато несколько лет спустя Россию (и Европу) всколыхнуло так называемое дело Бейлиса, обвинение еврея Менделя Бейлиса в ритуальном убийстве 12-летнего мальчика в Киеве. Несмотря на то, что суд отклонил обвинение, дело Бейлиса в глазах мира стало тем, чем какое-то время назад было дело Дрейфуса во Франции – символом антисемитизма и обскурантизма, правящих бал в царской России.

Как написал французский историк Натан Вейнсток, после 1905 г. ничто в черте оседлости не выглядело по-прежнему (N. Weinstock, Le pain de misère. Histoire du mouvement ouvrier juif en Europe, t. 1, L’empire russe jusqu’en 1914, Paris 1984, p. 21). Последствием революции и погромов была в первую очередь волна еврейской эмиграции за океан (с 1898 по 1914 г. из России выехало около 1250 тыс. евреев – в три раза больше, чем представителей других народов, живших в Российской империи). Три четверти российской еврейской эмиграции направилось в США. Революция также принесла триумф Бунду как современной еврейской политической партии (правда кратковременный). Произошло оживление еврейской культурной жизни на языке идиш, наметились первые изменения в повседневной жизни (хотя их в косной Волыни было значительно меньше, чем в Варшаве).

Наука родного языка

Рубеж XIX-XX веков принес существенные изменения в языковую ситуацию еврейского меньшинства в Империи. Евреи в диаспоре были традиционно многоязычны. Помимо древнееврейского как святого языка молитв, богослужения и религиозных занятий, они использовали местные языки, создавая собственные говоры. Последние с течением времени превращались в самостоятельные культурные языки – ладино у сефардов, идиш у ашкеназов.

Идиш как язык возник в позднем средневековье на славянско-немецком пограничье. Первоначально он трактовался как язык женщин и «похожих на женщин» (т.е. мужчин без соответствующего религиозного образования, дававшего навыки чтения и письма на древнееврейском). Но на протяжении XIX в. идиш развился в язык прессы и литературы (см. E. Geller, Jidysz – język Żydów polskich, Warszawa 1994).

Большую роль в этом развитии сыграли три писателя, признанные потом классиками идишистской литературы: Шолом-Алейхем (1859-1916), Менделе Мойхер-Сфорим (1835-1917) и Ицхок-Лейб Перец (1852-1915). Присмотревшись к фигурам этих трех классиков, можно увидеть как под увеличительным стеклом некоторые характерные тенденции общего еврейского мира.

Писатели на идиш, как правило, дебютировали на древнееврейском, а в повседневной домашней жизни часто использовали русский язык. Выбор идиша в качестве языка для творчества трактовался как обязанность «достучаться до масс и просветить их». В каком-то смысле они начинали с нуля – многовековая и очень богатая традиция еврейской литературы была традицией на древнееврейском языке. Традицию на языке идиш надо было создать.

После революции 1905 г. идиш в Российской империи начал серьезно конкурировать с древнееврейским и русским в области культурного творчества. Если в 1880-х годах в России выходила только одна газета на идише – еженедельник «Юдише фольксблат» тиражом 7 тыс. экземпляров, а театр на идише был запрещен, то после 1905 г. всё кардинально изменилось.

В 1905-1914 гг. выходило уже 12 газет и 40 журналов. Самая большая газета, «Гайнт», имела тираж 35 тыс. экземпляров. Работало больше десятка стационарных и передвижных еврейских театров, а печать книг на идише выросла в несколько раз (с 78 наименований в 1888 г. до 407 в 1912 г.). Появились типографии, которые в основном или даже исключительно печатали книги на идише.

«Этому развитию [культурному] – пишет современный исследователь Фишман – помогало формирование идеологического идишизма, который видел в идише ценности еврейского народа и имел в отношении него стремление, чтобы язык служил средством трансляции современной еврейской культуры и общественной жизни в Восточной Европе».

На организационной конференции Бунда в 1897 г. ни один из ее участников не выступал на идише. На седьмом съезде партии, в 1906 г., идиш был признан равноправным с русским, а в 1910 г. он стал официальным языком партийных мероприятий Бунда.

О трудностях, с которыми боролись первые идишисты, лучше всего свидетельствует обзор первой в истории конференции, посвященной идишу, которая проходила в Черновцах 1908 г. Инициатор конференции, доктор Натан Бирнбаум, в прошлом сионист, обращался к участникам по-немецки. Участников было 70, в том числе 55 из Галиции, один из Румынии и 14 из России – в этой последней группе были наиболее значимые имена, в том числе И. Л. Перец, Шолом Аш, Авраам Рейзен и Ноах Прилуцкий.

Шолом-Алейхем оправдывал своё отсутствие болезнью, Менделе не оправдывался вообще. В голосовании по декларации о признании идиша языком еврейского народа (наряду с древнееврейским) принимало участие не более 36 участников.

Однако сам факт, что некоторые научные доклады звучали на идише, произвел впечатление на тех участников, у которых знакомство с идишем ограничивалось до этого момента только повседневной жизнью. Как отметил Джошуа А. Фишман: «Интеллигенция учила свой родной язык, чтобы он мог исполнять новые функции, и язык утвердился в новом статусе как для масс, так для интеллигенции» (J.A. Fishman, Attracting a following to high-culture functions for a language of everyday life: the role of the Tshernovits language conference in the ‘rise of Yiddish’, in: Never say die! A thousand years of Yiddish in Jewish life and letters, ed. J.A. Fishman, The Hague–Paris–New York 1981, р. 373).

Эмансипация идиша не воздействовала на определенные круги, в первую очередь сионистские и ассимилированные, воспринимавшие этот язык как «жаргон» или «испорченный немецкий». Традиционное противопоставление его «аутентичному» еврейскому языку, или ивриту, для которого XIX век также стал временем развития, главным образом благодаря идеологии Гаскалы, или еврейского Просвещения.

В определенном смысле творчество как на идише, так и на иврите являло собой вызов для авторов. Проблема была в адаптировании для потребностей литературы языка, функционирующего только в строго ограниченных сферах жизни, что требовало создания нового словаря.

Также была задача приближения еврейских читателей к мировой литературе. Самые известные авторы занимались и переводами, например, Шауль Черниховский переводил на иврит Гомера, Лонгфелло и «Слово о полку Игореве», а Давид Фишман переводил, среди прочих, Пушкина, Байрона, Ницше, Гёте, Гейне и Оскара Уайльда.

В ивритской поэзии того времени видны влияния поэзии немецкого романтизма и русской поэзии, а также взятая из романтизма концепция поэта-пророка. «Неслучайно, – пишет Беньямин Харшав, – великая проза в конце 19 в. была на идише, а великая поэзия – на иврите» (B. Harshav, Language in time of revolution, Berkeley–Los Angeles–London 1993, р. 64).

Величайшим творцом на иврите (писавшим также на идише) был Хаим Нахман Бялик, автор поэмы «Бе-ир га-харега» («В городе резни»), написанной под воздействием Кишиневского погрома. Бялик был пророком для еврейской молодежи независимо от ее политических взглядов.

На развитие гебраистики повлияла также идеология сионизма, которая провозглашала, что иврит должен стать официальным языком еврейского государства. Иначе говоря, если деятельность Гаскалы привела к развитию гебраистики для потребностей элит, то сионизм привел к тому, что иврит попал «под крыши домов». В этом огромная заслуга российского еврея Элиэзера Перельмана, чаще известного как Элиэзер Бен-Иегуда, который поселился в Палестине и инициировал использование иврита в повседневной жизни. Когда Великобритания получила мандат для управления Палестиной в 1922 г., иврит первый раз был принят как один из трех официальных языков Палестины.

Помимо иврита и идиша, еврейский народ в Империи использовал также местные языки: как правило, государственный русский плюс язык, доминирующий в месте жительства (польский, украинский…). Уровень их знания был разным, в зависимости от уровня ассимиляции и полученного образования.

Похожая вещь происходила в Австро-Венгрии. Роман Зиманд вспоминал: «Отец, который ходил только в хедер, потому что на иешиву уже не было денег, владел пятью языками: ивритом, идишем, немецким, польским и украинским, хотя думаю, что по-украински писать не умел. Никто не считал это чем-то необычным. Предполагаю даже, что этого никто не замечал. Настоящими иностранными языками считались французский и английский. Если бы перед Первой Мировой войной отца спросили, он, наверное, ответил бы, что не знает ни одного иностранного языка» (R. Zimand, Gatunek: podróż, „Kultura”, 1983, nr 11, s. 24).

Для определенной группы еврейских культурных и политических деятелей в Российской империи главным языком, на котором они работали и творили, а порой и единственным языком творчества, был русский или польский. Так было, например, в случае Бера Борохова, Владимира Медема, Владимира Жаботинского. Жаботинский в первую очередь работал на русском языке, подобно Станиславу Мендельсону и Феликсу Перлу, у которых с самых ранних лет первым языком был польский.

Специфика многоязычности еврейской культуры в странах диаспоры (иврит-идиш-местный язык) давала народу, а в первую очередь творцам, не встречающуюся больше нигде возможность самоопределения в собственной уникальности.

Не всегда происхождение и родной язык определяли в более позднее время язык творчества писателя – например, Станислав Выгодский и Юлиан Стрыйковский воспитывались в традиционных еврейских семьях, но осознанно выбрали языком творчества польский.

Часто свою роль играли не только идеологические убеждения, но и практические задачи: если хочешь повлиять на «серые массы» еврейского народа, то надо публиковаться на идише. Впрочем, в новом столетии подрастали поколения людей, для которых идиш был уже чем-то большим, чем «вынужденное зло». Для части еврейского общества распространение идиша и устремление к нему как к народному языку открывало закрытый в значительной степени для них самих мир еврейского гетто. «Жаргон» становился элементом современной светской культуры и делал возможным как ее восприятие, так и творчество.

Опубликовано 27.06.2019  18:07 

Идиш как игрушка? Мнение Д. Каца

Довид Кац: идиш превращают в политическую игрушку

Довид Кац. Фото О. Ростовцева

Один из самых известных идишистов мира, основатель Institute for Yiddish Studies в Оксфордском университете, автор десятков книг и учебных пособий, лауреат многочисленных премий в области языка и культуры идиш, д-р Довид Кац — о перспективах маме-лошн и спекуляциях на теме его возрождения.

— Довид, вы — сын известного еврейского поэта-модерниста, номинанта на Пулитцеровскую премию Мейнке Каца. Идиш в родительском доме был больше, чем просто языком, на котором творил отец?

— Отец приехал в Нью-Йорк в 1920-м году 14-летним подростком из местечка под Вильно. Когда я родился, ему было за пятьдесят, и он создал для меня маленький мир в Бруклине, где говорили на литовском идише, причем идише царских времен. Это был удивительный мир — с каббалистами и лунатиками, революционерами и всем многообразием характеров штетла — и этот мир жил на идише. Так что окружающая американская действительность с бейсбольными карточками и молодежной субкультурой мало меня интересовала.

— Известно, что дети большинства советских еврейских писателей идишем не владели — родители готовили их к жизни в стране, где маме-лошн был уходящей натурой… В Соединенных Штатах было по-другому?        

— Практически так же. В Нью-Йорке жило тогда множество еврейских писателей, и многие из них бывали у нас дома — их дети не говорили на идише. Более того, они шептались с отцом: ты уверен в том, что делаешь? Это же Америкэ. Возможно, твой сын захочет стать адвокатом, врачом или, на худой конец, бухгалтером. Если ты будешь говорить с ним только на идише, как он выучит английский? Отец — стойкий литвак — был непреклонен — английский Довид выучит где угодно, а идиш получит от меня.

Начало стихотворения Меинке Каца «Май в Михалишках и Свенцянах» (опубликовано в «Ідыш-беларускім слоўніку» А. Астрауха). Михалишки – родное местечко М. Каца, ныне – агрогородок в Островецком районе Гродненской области.

— В годы вашего детства — 1960-е — кто говорил на идише в Нью-Йорке?

— Пожилые евреи из Восточной Европы — как светские, так и религиозные — говорили на идише между собой и по-английски с окружающими. В те годы в Нью-Йорке еще выходили три ежедневные газеты на идише — религиозная, социалистическая и прокоммунистическая. Редактор последней скончался в 1989 году — я его хорошо помню.

В годы моей юности соседний с нами район — Боро-парк — был оккупирован венгерскими хасидами, разговаривавшими на другом идише — они к нам плохо относились, дразнили, но меня заинтересовал их язык, и уже в Колумбийском университете я стал изучать диалекты маме-лошн.

«Часовщик», худ. Й.Пен

— Решение связать с идишем профессиональную карьеру — экстравагантный шаг или другие варианты просто не рассматривались?

— Это решение я принял еще в 15 лет. Мы были не религиозны, но отец хотел, чтобы я изучал иврит, арамейский и еврейскую традицию, поэтому я учился в так называемой модерной иешиве, которую хасиды из Боро-парка называли гойской иешивой.

Преподаватели (преимущественно израильтяне) были настроены резко негативно по отношению к идишу, и среди студентов началось движение с требованием включить этот язык в программу хотя бы в качестве факультатива. Я даже издавал газету «Алейхем шолем», мы сделали значки Yiddish Now («Идиш сейчас»), и директор грозился, что любого уличенного в ношении этого значка сразу выгонят из иешивы. Поэтому мы прятали его за лацкан пиджака.

Удручала также враждебность к идишу со стороны значительной части американской еврейской интеллигенции — людей, говоривших исключительно по-английски и считавших иврит (который они тоже не знали) единственным еврейским языком, заслуживающим внимания. Когда таким людям желали гут шабэс, они с тяжелым американским акцентом отвечали: шабат шалом.

В 1974-м уже в Колумбийском университете я стал заниматься лингвистикой идиша и, дабы избежать мишуры актуальной политики, сосредоточился на периоде тысячелетней давности. А поскольку все материалы, необходимые для доктората, находились в главной библиотеке Оксфорда, в 1978-м я переехал в Британию.

Театральные и киноафиши эпохи «золотого века» идиша в США

— И из докторанта вскоре стали директором программ Yiddish Studies.

— Мне повезло — Департамент иудаики Оксфорда искал преподавателя идиша на один час в неделю. До этого идиш преподавали там санскритским методом — как мертвый язык. Это в корне отличалось от моего подхода, когда после базового уровня идиш преподается на идише, чтобы студенты научились бегло читать и говорить на этом языке. Так, один час в неделю превратился в три курса, появилась возможность получить по идишу первую степень, затем — вторую, а с 1984 года — защитить докторат. Параллельно мы запустили месячный интенсив по изучению идиша, предполагавший полное погружение в язык, а с 1985 года проводили ежегодную зимнюю конференцию, звездой которой был профессор Вольф Москович из Иерусалима. Он же стал экзаменатором на нашей докторской программе.

В 1994-м был создан Oxford Institute for Yiddish Studies, примерно тогда же я стал привозить студентов из стран бывшего СССР, сотрудничавших с редактором «Советиш геймланд» Ароном Вергелисом, — они стали плести интриги, что в итоге разрушило программу.

— Проведя много лет в Оксфорде, вы готовились стать профессором в Йеле, но… неожиданно выбрали Вильнюс, где в местном университете возглавили кафедру идиша. Неужели литвацкие корни оказались столь сильны?  

— 1997/98 год я провел в качестве гостевого профессора в Йельском университете. Там была удивительно высокая зарплата и на удивление мало работы, но… это был самый скучный год в моей жизни. Поэтому, когда мне предложили 10-летний контракт в Йеле и одновременно кафедру в Вильнюсе, — я выбрал Литву. Мама, которой сегодня 97, до сих пор не может простить мне этого решения — зарплата в Вильнюсе составляла примерно 1/40 от предложенной в Йеле.

С 1990 года я посещал Литву и Беларусь — искал места, о которых рассказывал отец, а потом создавал атлас диалектов последних из могикан, говоривших на идише.  Пребывание в Вильнюсе я хотел использовать для продолжения работы над своим атласом, учитывая, что до объектов исследований оттуда было гораздо ближе, чем из США.

— Не жалеете о выборе в пользу Литвы? Многое из задуманного удалось реализовать?

— Первые десять лет в Вильнюсе были замечательным периодом. Но в 2008-м прокуратура Литвы вызвала в качестве свидетелей двух пожилых женщин — Рохл Марголис и Фаню Бранцовскую — их обвиняли в том, что, бежав из гетто, они присоединились к советскому партизанскому отряду, который якобы участвовал в расстреле жителей деревни Канюкай, обвиненных в коллаборационизме. (В прошлом году президент Литвы Даля Грибаускайте наградила партизанку Фаню Бранцовскую орденом «За заслуги перед Литвой», — прим. ред.). Для меня эти женщины являлись не только объектом академических исследований, я был очень привязан к ним.

В том же году в День независимости Литвы в столице прошел марш неонацистов, что вызвало шок у меня и моих друзей. Тогда же была подписана Пражская декларация, приравнивавшая преступления нацистов к преступлениям коммунистического режима.

В 2009 году в британской Jewish Chronicle я высказался по поводу этой ситуации, после чего в университете мне заявили, что в случае появления еще одной подобной статьи  сотрудничество с их учебным заведением будет прекращено.  Вскоре вышел еще один мой материал в Irish Times и в американском издании Tablet — и сразу посыпались обвинения в том, что я российский агент, приверженец коммунизма — это превратилось в целую кампанию. Учитывая мою ненависть к коммунизму и путинскому режиму, все это выглядело достаточно комично, тем не менее, мой контракт с Вильнюсским университетом не продлили… Так что сегодня я профессор другого вуза — Технического университета Гедиминаса, где преподаю английский, философию, этику, но не идиш…

«Капитал» Карла Маркса на идише, Нью-Йорк, 1917    Советский плакат 1920-х годов 

— Для литовцев идиш — это исчезнувшая чужая цивилизация? Чувствуют ли они эту культуру некой частью своего наследия, как в Польше, где даже возник феномен «еврейской» культуры без евреев?

— Литовцы, в чем я имел возможность убедиться за последние 20 лет, — приятные и толерантные люди, что вступает в некое противоречие с государственной политикой.

После того как контракт со мной был расторгнут, правительство решило, что идиш — важный пиар-инструмент для улучшения имиджа Литвы в мире. В последнее десятилетие на бумаге расцвели сразу три соответствующих институции. Во-первых, основанный мной когда-то Институт идиша, который возглавил человек, входивший в правительственную комиссию по расследованию преступлений нацистского и коммунистического режимов в Литве, — по сути, назначенец правительства.

Идиш в качестве политической игрушки используют не только в Литве. Просто там это игрушка в руках правых, а в таких странах, как Германия, Голландия и Польша, идиш часто становится инструментом левых в их антиизраильской риторике.

Кроме того, в Вильнюсе появился филиал YIVO (Исследовательского института идиша), чей глава был вынужден войти в ту же правительственную комиссию, что вовлекло институцию в политические игры.

Возник в литовской столице и Международный центр языка и культуры идиш при Всемирном еврейском конгрессе — у них красивый офис в центре города.

Проблема в том, что кроме месячного интенсива, в течение года ни в одной из этих институций нет возможности изучать идиш. Так малые языки становятся жертвами политических игр.

Да и академическое поле идиша, процветавшее в 1990-х (когда я мог
найти профессорские должности для всех моих выпускников), пришло в упадок. Идиш заменили иврит, библейская литература, сионизм и т.д.

Что касается меня, то я сейчас работаю над фундаментальным англо-идиш словарем с объяснениями и комментариями, например, статья Беларусь занимает 2000 слов.

— Вы многие годы посвятили изучению становления идиша как национального языка, а также возникновению его различных диалектов. Какова роль Черновцов (где мы беседуем в кулуарах конференции по языку и культуре идиш) в этих процессах?

— Черновцы — главный символ светского идишизма, ведь именно здесь на конференции  1908 года идиш был провозглашен основным национальным языком еврейского народа. Две звезды этого форума были интеллектуальными радикалами. Это, во-первых, Эстер Фрумкина — основательница современной школы на идише, считавшая, что у иврита нет перспектив. Эстер — одна из лидеров БУНДа — изменила политику этой партии с русификации на идишизацию.  После революции она стала правоверной коммунисткой, была вычеркнута из истории идиша и умерла в лагере под Карагандой в 1940-е годы.

Вторым радикалом был 23-летний Матитьягу Мизес, утверждавший, что иврит — это язык для тех, кто любит кладбища, а еврейство Европы будет говорить либо на идише, либо ассимилируется и перейдет на языки окружающих народов. В то же время в Палестине он предсказывал ивриту светлое будущее.

Я тоже вставлю свои пять копеек в эту радикальную струю — сегодня за пределами Израиля нет ни одной семьи, говорящей на иврите, не считая израильтян, живущих за рубежом. На идише, напротив, говорят во многих странах. Прежде всего, хасиды, среди которых насчитывается от полумиллиона до миллиона носителей идиша.

Пропуск участника Черновицкой конференции 1908 года 

— Можно ли говорить на сегодняшний день о некоем возрождении идиша (на чем спекулируют многие из еврейских функционеров, выбивающих гранты на соответствующие программы) или все-таки о его сохранении и изучении? Ведь Холокост лишь ускорил исчезновение маме-лошн, но истинными врагами были модернизация и ассимиляция — процессы, которые сложно остановить.

— Очевидно, что после Холокоста идиш в светской среде исчезает, ведь даже дети крупнейших еврейских писателей не говорят на языке своих родителей. Это касается свободного мира — США, Канады, Австралии, где не было Гитлера, Сталина и израильского пренебрежения к маме-лошн.

Полвека назад у идиша на Западе был негативный имидж — он был символом Восточной Европы, штетла, нищеты и провинциальности. Сегодня, с уходом старшего поколения, ситуация изменилась — молодежь заинтересовалась поиском корней, внезапно расцвела идиш-индустрия — музыка, фильмы, на Amazon.com вы можете купить презервативы с надписью I love Yiddish.

В Америке любая инициатива всегда превращалась в некий бизнес, недаром евреи-иммигранты называли США Америчкэ ганев — Америка-воровка.

Надо понимать, что Соединенные Штаты — монолингвистическая страна — множество интеллектуалов не говорят ни на одном языке, кроме английского. В последней президентской кампании один из кандидатов троллил своих оппонентов — этот знает французский, а тот говорит по-испански — и таким «компроматом» он выбил двух кандидатов на праймериз.

Идиш нужно учить как любой другой язык — грамматику, синтаксис и т.п., иначе это будет не идиш, а об идише. В штате Массачусетс несколько лет назад кинули клич: помогите спасти идиш. Спасение пришло в виде десятков миллионов долларов, вложенных в комплекс зданий, но в результате не был издан ни один учебник идиша.

Конечно, существует то, что мой отец называл «островами», — небольшие группы светской интеллигенции, говорящие на идише и преданные идее его возрождения.

Но единственная среда, где идиш остается языком улицы, — ультраортодоксы. Их истеблишмент отнюдь не монолитен — внутри этой общины есть люди, занимающиеся идишем и литературой на идише вполне профессионально, — например, д-р Хая Нов, присутствующая на этой конференции.

Светские ученые порой скептически относятся к хасидскому идишу, критикуя  неправильную грамматику, произношение и т.д., но наша конференция включает в себя целую секцию по хасидскому идишу — живому языку. Это очень важно — собрать людей с разными бэкграундами, которые занимаются одним делом.

В квартале Боро-парк, Нью-Йорк

— Насколько релевантен для идиша опыт возрождения умирающих языков? Мэнский, гэльский, корнский, бретонский, ирландский… Или в отсутствии компактного проживания носителей —  все это пустые фантазии?

— В отсутствии компактного проживания носителей или в отсутствии общин язык, как правило, умирает. Или переходит в статичное состояние. Иврит, в течение столетий  пребывая в таком состоянии, использовался для написания новых трудов, но не развивался как живой язык.

Слово «возрождение» может использоваться по отношению к литературе, но без общины язык не будет живым. Без хасидов идиш станет умирающим языком. Современные светские интеллектуалы забывают о том, что 99% ведущих писателей на идише выросли в религиозных семьях, — Шолом-Алейхем, Менделе, Перец, Башевис-Зингер…

— Но они переросли эту среду…  

— Было бы замечательно, если бы современные носители живого идиша и ученые пришли  к некоему общему пониманию языка, и нынешняя конференция — важный шаг на пути в этом направлении.

— Насколько хасидский идиш соответствует вызовам эпохи? На нем можно издавать журнал мод или учебники по биологии?

— Я демонстрировал здесь полтора десятка журналов на идише — это очень разные журналы, есть среди них и женские, но для религиозных женщин; и для мужчин, где обсуждаются фасоны талита, принятые в разных хасидских дворах, — это, разумеется, не Vogue.

В Нью-Йорке существует группа, создающая неологизмы на идише, отражающие все аспекты современного общества, — я называю это фейковыми словами. Словарь этих фейк-слов, заменивших иноязычные термины, принес больше вреда, чем пользы, поскольку живой язык так не функционирует.

Что касается учебников, то школы с преподаванием на идише ими обеспечены — и в Нью-Йорке, и в Лондоне, и в Антверпене. Если же речь идет о людях, которым необходим идиш для кардиохирургии или полетов в космос, то, в случае их появления, соответствующая лексика будет наработана.

Беседовал Михаил Гольд

Источник: газета «Хадашот», № 10, 2018. Вторая иллюстрация (стихи М. Каца) – от belisrael.info.

Опубликовано 21.10.2018  17:20

В. Рубінчык. КАТЛЕТЫ & МУХІ (83) / Котлеты и Мухи (83)

(Перевод на русский под оригиналом)

Шалом! Каму яго (шалому) не хапіла, падыходзьце па адным…

Прэзідэнтападобны чалавек згойсаў у Оршу і ў панядзелак, 13-га, не прамінуў наладзіць там «разгон ураду» (або нават «пагром», паводле палітолагападобнага Алеся Ш.). Ірына Таліб Халіп адгукнулася на падзею ў тым плане, што гэтае шоу зламалася, прынясіце якое іншае. Ідэя ператварыць лукашэнскія нарады ў баі гладыятараў не самая кепская з магчымых, але пры той умове, што ў іх будзе ўдзельнічаць і «галоўны гладыятар». Калі дзядзечка разважае пра «сабатаж», то павінен прыслухацца да парады булгакаўскага прафесара: узяць палку і адлупіць сябе па патыліцы. Паводле Канстытуцыі (арт. 84), прэзідэнт мае права старшынстваваць на пасяджэннях урада, адмяняць урадавыя акты, ён прызначае і звальняе ўсіх міністраў. Напрыклад, за 24 гады прэзідэнцтва змяніўся бадай дзясятак міністраў спорту – а між тым не сказаць, каб з сінявокім спортам усё было ў парадку.

Аматар хакею з мая 1997 г. яшчэ і прэзідэнт Нацыянальнага алімпійскага камітэта – летась яго каторы раз выбралі (?), кажуць, нават аднагалосна. Стары-новы прэзідэнт абяшчаў, што будзе кожныя тры месяцы ладзіць пашыраныя нарады… Каб мяне не папікнулі ў скажэнні вялікамудрых слоў, прывяду цытату ў арыгінале з «самага чэснага сайта» (30.05.2017): «Я для себя определил и вам обещаю, что каждый квартал у нас будет расширенный исполком под руководством Президента. Не те 13 человек в кулуарах, а будем проводить расширенное заседание раз в квартал».

Надоўга імпэту не хапіла: апошні раз правёў, здаецца, 07.09.2017. Пасля гэтага здараліся пасяджэнні якраз-такі ў «вузкім складзе»: 16.01.2018, 16.03.2018, 24.07.2018. Так што нават сваёй адміністратыўнай абяцанкі не дадзяржаў обер-чыноўнік. Можа, яно і да лепшага – менш істэрык у сухой рэшце… Але стыль ягонага кіравання ўсё роўна накладвае адбітак на існаванне спартыўных федэрацый.

Не хацелася вяртацца да «казуса Каташука», досыць падрабязна агледжанага ў мінулай серыі, аднак, відаць, варта. Нагадаю, 30.07.2018 выканкам Беларускай федэрацыі шахмат аднагалосна (зноў праславутая аднагалоснасць 🙁 ) прыняў рашэнне выключыць брэсцкага трэнера з суполкі. Быццам бы ў час камандных чэмпіянатаў Еўропы на яго паступіў шэраг скаргаў ад бацькоў удзельнікаў; маўляў, дзеці так перажывалі праз крытычныя запісы на сайце Каташука, што «кушаць не маглі» (С).

У пачатку жніўня цяжка было праверыць наяўнасць або адсутнасць «шэрагу скаргаў». Але ў раёне 15-га чысла я завітаў на старонку інтэрнэт-выдання «Трыбуна», дзе 06.08.2018 быў змешчаны тэкст Івана Сапегі пра «дзіўную гісторыю» – і дапраўды здзівіўся. Артыкул выглядаў іначай, чым 6-га і нават 10-га жніўня; з яго былі выдалены рэплікі, нязручныя для кіраўніцтва БФШ, напрыклад, ад маці юнага шахматыста, які cа спазненнем трапіў на чэмпіянат у Германіі…

«Затое» матэрыял быў дапоўнены абзацамі ад старшыні федэрацыі Анастасіі Сарокінай. Рэдакцыя «Трыбуны» не палічыла патрэбным паведаміць пра апдэйт – няхай тое застаецца на яе сумленні. Але цікава, што Наста прагаварылася: былі толькі дзве [пісьмовыя] скаргі і «прыблізна пяць-шэсць званкоў» (NB: калі такія і паступалі, то іх «да справы не прышыеш»).

Нават калі б «трывожных сігналаў» было не 2, а 22, элементарныя прынцыпы юрыспрудэнцыі вымагалі, каб трэнер быў выкліканы на пасяджэнне выканкама, каб прэтэнзіі разбіраліся з яго ўдзелам, каб ён хоць праз скайп мог сябе абараніць, у рэшце рэшт. Цяпер жа я мушу на 100% згадзіцца з калегам Каташука, мінчуком Лыбіным: берасцеец стаў ахвярай пераследу за крытыку, а скаргі – толькі зачэпка.

У працэсе «кіравання рэпутацыяй» а-ля Пракапеня старшынька дадала: «Уладзіславу быў адпраўлены ліст, у якім было растлумачана, чаму прынята такое рашэнне Выканкама Беларускай федэрацыі шахмат». Паглядзеў я той ліст ад 31.07.2018… Галаслоўную заяву пра грубае парушэнне патрабаванняў Статута цяжка назваць тлумачэннем.

Харош і стыль, характэрны хутчэй не для зварота да шматвопытнага трэнера (апрыёры таварыша па агульнай справе, няхай і «дысідэнта»), а для міліцэйскіх позваў.

Агулам, шкада, што Сарокіна, дама адносна маладая (1980 г. нар.) і «прасунутая» (у 2000-х досвед жыцця ў цывілізаванай краіне – Аўстраліі, у 2010-х – свой бізнэс тутака), пераняла найгоршыя традыцыі эрбэшнага чынавенства. Дапускаю, што гэты факт у кастрычніку 2018 г. будзе ўлічаны пры выбары месца для Сусветнай шахматнай алімпіяды 2022 г., на якое прэтэндуе Мінск. Амбітнасць амбітнасцю (зрэшты, новае кіраўніцтва федэрацыі так і не адкрыла дакляраваны 13 месяцаў таму «музей гісторыі беларускіх шахмат»), але не ўсім захочацца ехаць на імпрэзу, за якую маюць адказваць носьбіты юрыдычнага нігілізму і ВІПР, гатовыя крочыць па жывых людзях.

Дзеля справядлівасці, не ўсё кепска ў тутэйшым шахматным свеце. Піша адзін з кіраўнікоў камітэта завочных спаборніцтваў Леанід Шацько: «Я даволі часта сутыкаюся з дзейнасцю работнікаў БФШ і павінен адзначыць іх многiя дзеянні (выканаўчы дырэктар М. Тамковіч у гэтым годзе вырашыла пытанне завочнікаў, якое вісела многімі гадамі, аператыўна i квалiфiкавана) станоўча». Але ж і ён не быў здаволены рашэннем выканкама ад 30.07.2018: «Паважаю Уладзіслава за яго актыўную шахматную дзейнасць (адзін з выпускаў шахматнага аддзела ў “Народнай газеце” ў мінулым годзе я прысвяціў яго творчасці), за яго сайт, які прыцягвае вялікую ўвагу грамадскасці. Нават здзіўляюся, як ён усё паспявае! Трэба шукаць нейкi кампрамic».

Згадаю яшчэ адзін наіўны голас у падтрымку калегі, які прагучаў 7 жніўня. Аўтар запісу ў фб – мінскі шахматны педагог, праблеміст, рашальнік Уладзімір Барташ:

На шчэ больш наіўнай хвалі знаходзіліся хіба некаторыя запісы самога пацярпелага, во як гэты (24.07.2018):

З сайта «Брэсцкія шахматы», які ў выканкаме БФШ гразіліся закрыць яшчэ ў 2012 г.

…Пакуль суд ды справа, падвезлі навіну пра «прызначэнне» новага прэм’ер-міністра РБ. Чаму ў двукоссі? Таму што «ніколі не было, і вось зноў»: каснетуцыя Канстытуцыя патрабуе, каб такое прызначэнне адбывалася са згоды Палаты прадстаўнікоў (чытай: з папярэдняй згоды). Працэдура апісаная ў арт. 106, меджду протчым. «Последующее согласование» не каціць; пакуль згоды няма, сп. Румас можа лічыцца, з нацяжкай, выконваючым абавязкі прэм’ер-міністра. Ну, які шах – таксама ж, па сутнасці, в. а. – гэткі ў яго і візір…

Тутэйшыя «нармалізаваныя» выданні разаслалі губу, пачаўшы ўсхваляць новапрызначэнца як «рыначніка». Добра, вядома, што спадару няма 50; ён, як і яго новыя таварышы па прэзідыуму Савета міністраў, большую частку жыцця пражыў не ў СССР. У іншых умовах з гэтых «тэхнакратаў» мо і быў бы нейкі толк, але не ў дашчэнту закрэдытаванай краіне з «дабітымі» асноўнымі фондамі, раздзьмутымі штатамі ідэалагічных работнікаў, нарэшце (хоць, магчыма, ідзецца аб найважнейшых праблемах) – з хранічным недаверам грамадзян да ўрадавых ініцыятыў і прававым бязладдзем. Так супала – ці не? – што якраз у гэтыя жнівеньскія дні выявілася: адна з найважнейшых, на думку вышэйшага кіраўніцтва, апор у грамадстве (Б..СМ) запляміла сябе стварэннем фіктыўных студэнцкіх атрадаў. Мяркую, скончыцца тым, што генпракуратура пагрозіць пальчыкам падрастаюшчаму пакаленню чырвона-зялёных кадраў, дый годзе.

Успомнілася, што ў 2010–2012 гг. С. М. Румас служыў віцэ-прэм’ерам, адказваў за эканамічную палітыку. Быў ён згодны з «агульным курсам» ці не, ён нясе сваю долю віны (ОК, адказнасці) за жэстачайшы валютны крызіс 2011 г. – сам жа не падаў у адстаўку!

Уплывовы банкір, які пасля 2012 г. ачольваў федэрацыю футбола, аказаўся няздольны давесці да ладу нават сваю ідэю пра новы спартыўны тэлеканал. Летась яе нібыта падтрымалі «наверсе» – і прыдушылі ціхенька. Няпроста сабе ўявіць, што гэты кандыдат эканамічных навук чагосьці рэальна дасягне ў буйнейшых мaштабах – ані каманду ён сабе не падбіраў, ані сам не цягне на Бальцаровіча. У лепшым выпадку – на Сяргея Кірыенку… Па-мойму, лепей бы ўжо коміка на гэтую пасаду паставілі, як у Славеніі: у чаканні 60-гадовага юбілею Белдзяржцырка (люты 2019 г.) мы тут прынамсі павесяліліся б.

А што ў нас, рабяты, з культуркай? Ёсць, ёсць пазітывы. Паўлу Севярынцу падчас чарговай адседкі на Акрэсціна вярнулі забраны рукапіс – накіды да другога тома «Беларусаліма». Павел казаў, што сёлета з’явіцца сайт, на якім можна будзе прачытаць кнігу.

Мінск, 31.05.2018. П’ем за перамогу Паўла ў конкурсе «Кніга году». Фота С. Рубінчык.

Колішні аўтар belisrael.info Фёдар Жывалеўскі па звальненні з кнігарні «Галіяфы» адшукаў-такі працу, і вельмі нават панкаўскую: грузчыкам у нейкай краме на вул. Рафіева. Трэба спадзявацца, што гурт «Голая манашка» зараз дастане свежага ветру ў карму. Зрэшты, і перад сваім грузчыцтвам Федзя сёлета пісаў дастаўляльныя песні. Вот, «Шэры кот (белы жывот)» – рэліз 10.04.2018.

У іншай плоскасці працуе Пінхас Цынман, таксама вядомы нашай аўдыторыі… Галоўнае, што працуе: летась дыдактычныя «Dziakuj Bohu» і «Gut!» не зайшлі, аднак ад ягонай свежай ўтопіі пад чорным парасонам я ўсё ж злавіў кайф. Гэты разняволены трэк, «Час Машыяха», мае падзагаловак «хасідскі рэггі». Наш сталы чытач Пётр Рэзванаў адкаментаваў: «Калі не задавацца пытаннем “чаму менавіта хасідскі?”, то сапраўды няблага…»

У лепшых традыцыях бардаўска-падплотавай творчасці выйшла песня Змітра Дзядзенкі «Дзікае паляванне»: «Сюжэт прыдумаў нейкі Караткевіч…» Нейкі Рубінчык настойліва раіць паслухаць: не пашкадуеце.

Аб чым шкадую, дык аб тым, што ніводнага прадстаўніка Беларусі не аказалася на Чарнавіцкай ідышнай канферэнцыі з 5 па 12 жніўня 2018 г. Прысвечана яна была, як няцяжка здагадацца, 110-гадоваму юбілею той першай, легендарнай, анімаванай Натанам Бірнбаумам, Іцхакам-Лейбушам Перацам ды нашымі зямелямі Хаімам Жытлоўскім (з Ушачаў), Давідам Пінскім (з Магілёва), Аўромам Рэйзенам (з Койданава).

Як громам грымнула вестка пра смерць 03.08.2018 адной з найвядомейшых украінскіх ідышыстак Наталіі Рындзюк. Наталія, супрацоўніца Кіева-Магілянскай акадэміі, была зусім не старая… У верасні 2014 г. гасцінна вітала нас з Аляксандрам Астравухам у Кіеве, а потым прыязджала ў беларускія Стоўбцы з лекцыяй. Няхай захаваецца светлая памяць пра гэтую разумную, энергічную даму. Яе штандар панясуць іншыя – дальбог!

Фота з yiddishcenter.org. Стоўбцы, 2016 г. Н. Рындзюк сядзіць справа.

«Вольфаў цытатнік»

«Cмех – гэта проста вынік механізму, закладзенага ў нас прыродай, або, што амаль тое ж самае, нашым веданнем грамадскага жыцця. Ён не мае часу глядзець, куды ён б’е» (Анры Бергсон, «Смех», 1900).

«Беларусь паступова рухаецца да стану, званаму failed state – няспраўджаная дзяржава. Пакуль што краіна яшчэ застаецца намінальна суверэннай, але падтрымліваць сваё існаванне ў якасці жыццяздольнай палітычнай і эканамічнай адзінкі ўсё цяжэй» (Леанід Фрыдкін, 15.08.2018)

«Праўду абмяжоўвае сама праўда. Мана як праява і спараджэнне амаральнасці не абмежаваная нічым… Брудныя тэхналогіі запатрабаваныя людзьмі з комплексам палітычнай і чалавечай непаўнавартасці» (Леў Шлосберг, 16.08.2018).

Вольф Рубінчык, г. Мінск

19.08.2018

wrubinchyk[at]gmail.com

________________________________________________________________________________________________

В. Рубинчик. КОТЛЕТЫ & МУХИ (83)

Шалом! Кому его (шалома) не хватило, подходите по одному…

Президентоподобный человек заскочил в Оршу и в понедельник, 13-го, не преминул устроить нам «разгон правительства» (или даже «погром», по словам политологоподобного Алеся Ш.). Ирина Халип отозвалась на событие в том плане, что это шоу сломалось, принесите какое-нибудь другое. Идея превратить лукашенские совещания в бои гладиаторов не самая худшая из возможных, но при том условии, что в них будет участвовать и «главный гладиатор». Если дяденька рассуждает о «саботаже», то должен прислушаться к совету булгаковского профессора: взять палку и отлупить себя по затылку. По Конституции (ст. 84), президент имеет право председательствовать на заседаниях правительства, отменять правительственные акты, он назначает и увольняет всех министров. Например, за 24 года президентства сменился почти десяток министров спорта – а между тем не сказать, чтобы с синеоким спортом всё было в порядке.

Любитель хоккея с мая 1997 г. ещё и президент Национального олимпийского комитета – в прошлом году его в который раз выбрали (?), говорят, даже единогласно. Старый-новый президент абяшчал, что будет каждые три месяца устраивать расширенные совещания… Чтобы меня не упрекнули в искажении великомудрых слов, приведу цитату с «самого честного сайта»: (30.05.2017): «Я для себя определил и вам обещаю, что каждый квартал у нас будет расширенный исполком под руководством Президента. Не те 13 человек в кулуарах, а будем проводить расширенное заседание раз в квартал».

Надолго энергии не хватило: в последний раз провёл, кажется, 07.09.2017. После этого случались заседания как раз-таки в «узком составе»: 16.01.2018, 16.03.2018, 24.07.2018. Так что даже своего административного обещания не исполнил обер-чиновник. Может, оно и к лучшему – меньше истерик в сухом остатке… Но стиль его правления всё равно накладывает отпечаток на существование спортивных федераций.

Не хотелось возвращаться к «казусу Каташука», довольно подробно рассмотренному в прошлой серии, однако, видимо, следует. Напомню, 30.07.2018 исполком Белорусской федерации шахмат единогласно (снова пресловутая единогласность 🙁 ) принял решение исключить брестского тренера из организации. Якобы во время командных чемпионатов Европы на него поступил ряд жалоб от родителей участников; мол, дети так переживали из-за критических записей на сайте Каташука, что «кушать не могли» (С).

В начале августа трудно было проверить наличие или отсутствие «ряда жалоб». Но в районе 15-го числа я зашёл на страницу интернет-издания «Трибуна», где 06.08.2018 был помещён текст Ивана Сапего о «странной истории» – и реально удивился. Статья выглядела иначе, чем 6-го и даже 10-го августа; из неё были удалены реплики, неудобные для руководства БФШ, например, от матери юного шахматиста, который с опозданием попал на чемпионат в Германии…

«Зато» материал был дополнен абзацами от председателя федерации Анастасии Сорокиной. Редакция «Трибуны» не посчитала нужным сообщить об апдейте – пусть это остаётся на её совести. Но интересно, что Настя проговорилась: были только две [письменные] жалобы и «порядка пяти-шести звонков» (NB: если таковые и поступали, то их «к делу не пришьешь»).

Даже если бы «тревожных сигналов» было не 2, а 22, элементарные принципы юриспруденции требовали, чтобы тренер был вызван на заседание исполкома, чтобы претензии разбирались с его участием, чтобы он хоть по скайпу мог себя защитить, в конце концов. Теперь же я должен на 100% согласиться с коллегой Каташука, минчанином Лыбиным: брестчанин стал жертвой преследования за критику, а жалобы – только зацепка.

В процессе «управления репутацией» а-ля Прокопеня председатель добавила: «Владиславу было отправлено письмо, в котором было разъяснено, почему принято такое решение Исполкома Белорусской федерации шахмат». Посмотрел я на то письмо от 31.07.2018… Голословное заявление о грубом нарушении требований Устава трудно назвать разъяснением.

Хорош и стиль, характерный скорее не для обращения к многоопытному тренеру (априори товарищу по общему делу, пусть и «диссиденту»), а для милицейских повесток.

В общем, жаль, что Сорокина, дама относительно молодая (1980 г. р.) и «продвинутая» (в 2000-х опыт жизни в цивилизованной стране – Австралии, в 2010-х – свой бизнес здесь), переняла худшие традиции РБшного чиновничества. Допускаю, что этот факт в октябре 2018 г. будет учтён при выборе места для Всемирной шахматной олимпиады 2022 г., на которое претендует Минск. Амбициозность амбициозностью (впрочем, новое руководство федерации так и не открыло обещанный 13 месяцев тому назад «музей истории белорусских шахмат»), но не всем захочется ехать на мероприятие, за которое должны будут отвечать носители правового нигилизма и ВИЧР, готовые шагать по живым людям.

Ради справедливости, не всё плохо в местном шахматном мире. Пишет один из руководителей комитета заочных соревнований Леонид Шетько: «Я довольно часто сталкиваюсь с деятельностью работников БФШ и должен отметить их многие действия (исполнительный директор М. Тамкович в этом году решила вопрос заочников, который «висел» долгие годы, оперативно и квалифицированно) положительно». Но и он не был доволен решением исполкома от 30.07.2018: «Уважаю Владислава за его активную шахматную деятельность (один из выпусков шахматного отдела в “Народной газете” в прошлом году я посвятил его творчеству), за его сайт, который притягивает большое внимание общественности. Даже удивляюсь, как он всё успевает! Надо искать какой-то компромисс».

Упомяну ещё один наивный голос в поддержку коллеги, прозвучавший 7 августа. Автор записи в FB – минский шахматный педагог, проблемист, решатель Владимир Бартош:

На ещё более наивной волне находились разве что некоторые записи самого потерпевшего, вот как этa (24.07.2018):

С сайта «Брестские шахматы», который в исполкоме БФШ грозились закрыть ещё в 2012 г.

…Пока суд да дело, подвезли новость о «назначении» нового премьер-министра РБ. Почему в кавычках? Потому что «никогда не было, и вот опять»: коснетуция Конституция требует, чтобы такое назначение происходило с согласия Палаты представителей (читай: с предварительного согласия). Процедура описана в ст. 106, меджду протчым. «Последующее согласование» не катит; пока согласия нет, г-н Румас может считаться, с натяжкой, исполняющим обязанности премьер-министра. Ну, какой шах – тоже ведь, по сути, и. о. – такой у него и визирь…

Местные «нормализованные» издания разостлали губу, начав восхвалять новоназначенца как «рыночника». Хорошо, конечно, что господину нет 50; он, как и его новые товарищи по президиуму Совета министров, большую часть жизни прожил не в СССР. В иных условиях от этих «технократов», может, и был бы какой-то толк, но не в насквозь закредитованной стране с «добитыми» основными фондами, раздутыми штатами идеологических работников, наконец (хотя, возможно, речь идёт о важнейших проблемах) – с хроническим недоверием граждан к правительственным инициативам и правовым беспорядком. Так совпало – или нет? – что как раз в эти августовские дни обнаружилось: одна из сильнейших, по мысли высшего руководства, опор в обществе (Б..СМ) запятнала себя созданием фиктивных студенческих отрядов. Полагаю, кончится тем, что генпрокуратура погрозит пальчиком подрастающему поколению красно-зелёных кадров, да и всё.

Вспомнилось, что в 2010–2012 гг. С. Н. Румас служил вице-премьером, отвечал за экономическую политику. Был он согласен с «общим курсом» или нет, он несёт свою долю вины (ОК, ответственности) за жесточайший валютный кризис 2011 г. – сам же не подал в отставку!

Влиятельный банкир, который после 2012 г. возглавлял федерацию футбола, оказался неспособен довести до ума даже свою идею о новом спортивном телеканале. В прошлом году её вроде как поддержали «наверху» – и придушили тихонько. Непросто себе представить, что этот кандидат экономических наук чего-то реально достигнет в крупнейших масштабах – ни команду он себе не подбирал, ни сам не тянет на Бальцеровича. В лучшем случае – на Сергея Кириенко… По-моему, лучше бы уже комика на эту должность поставили, как в Словении: в ожидании 60-летнего юбилея Белгосцирка (февраль 2019 г.) мы тут, по крайней мере, повеселились бы.

А что у нас, ребята, с культуркой? Есть, есть позитивы. Павлу Северинцу во время очередной отсидки на Окрестина вернули отобранную рукопись – наброски ко второму тому «Беларусалима». Павел говорил, что в этом году появится сайт, на котором можно будет прочесть книгу.

Минск, 31.05.2018. Пьём за победу Павла в конкурсе «Книга года». Фото С. Рубинчик.

Бывший автор belisrael.info Фёдор Живалевский после увольнения из книжного магазина «Голиафы» нашёл-таки работу, и очень даже панковскую: грузчиком в каком-то магазине на ул. Рафиева. Надо надеяться, что группа «Голая монашка» сейчас получит свежего ветра в корму. Впрочем, и до своего грузчицтва Федя в этом году писал доставляющие песни. Вот, «Шэры кот (белы жывот)» – релиз 10.04.2018.

В иной плоскости работает Пинхас Цинман, тоже известный нашей аудитории… Главное, что работает: в 2017 г. дидактические «Dziakuj Bohu» и «Gut!» не зашли, однако от его свежей утопии под чёрным зонтом я всё же поймал кайф. Этот раскрепощённый трек, «Час Машыяха», имеет подзаголовок «хасидский регги». Наш постоянный читатель Пётр Рэзванаў откомментировал: «Если не задаваться вопросом “почему именно хасидский?”, то действительно неплохо…»

В лучших традициях бардовско-подзаборного творчества вышла песня Змитра Дяденко «Дзікае паляванне»: «Сюжэт прыдумаў нейкі Караткевіч…» Какой-то Рубинчик настойчиво советует послушать: не пожалеете.

О чём жалею, так о том, что ни одного представителя Беларуси не оказалось на Черновицкой идишской конференции с 5 по 12 августа 2018 г. Посвящена она была, как нетрудно догадаться 110-летнему юбилею той первой, легендарной, анимированной Натаном Бирнбаумом, Ицхаком-Лейбушем Перецем да нашими земляками Хаимом Житловским (из Ушач), Давидом Пинским (из Могилёва), Авраамом Рейзеном (из Койданово).

Как громом прогремела весть о смерти 03.08.2018 одной из известнейших украинских идишисток Наталии Риндюк. Наталия, сотрудница Киево-Могилянской академии, была совсем не старой… В сентябре 2014 г. гостеприимно приветствовала нас с Александром Астраухом на Подоле в Киеве, а потом приезжала в белорусские Столбцы с лекциями. Пусть сохранится светлая память об этой умной, энергичной даме. Её знамя понесут другие – ей-богу!

Фото с yiddishcenter.org. Столбцы, 2016 г. Н. Риндюк сидит справа.

«Вольфов цитатник»

«Смех – это просто результат механизма, заложенного в нас природой, или, что почти то же самое, нашим знанием общественной жизни. У него нет времени смотреть, куда он бьёт» (Анри Бергсон, «Смех», 1900).

«Беларусь постепенно движется к состоянию, именуемому failed state – несостоятельное государство. Пока страна еще остается номинально суверенной, но поддерживать свое существование как жизнеспособная политическая и экономическая единица все труднее» (Леонид Фридкин, 15.08.2018).

«Правду ограничивает сама правда. Ложь как проявление и порождение аморальности не ограничена ничем… Грязные технологии востребованы людьми с комплексом политической и человеческой неполноценности» (Лев Шлосберг, 16.08.2018).

Вольф Рубинчик, г. Минск

19.08.2018

wrubinchyk[at]gmail.com

Опубликовано 20.08.2018  00:14

***

Наша работа заслуживает вашей поддержки

 

А. Кожинова о языках евреев БССР

Алла Кожинова

ЯЗЫК БЕЛОРУССКИХ ЕВРЕЕВ КАК ЯЗЫК БЕЛОРУССКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ

Главной особенностью Беларуси являлось и является то, что она представляет собой поле постоянного взаимодействия народностей и языков. Особенно ярко это проявилось между двумя мировыми войнами, когда возникли и, к сожалению, почти сразу угасли предпосылки свободного творчества, в том числе в сфере языковой коммуникации.

Важность учёта языкового фактора в социалистическом государственном строительстве была отражена в принятой 31 июля 1920 г. Декларации о провозглашении независимости Советской Социалистической Республики Белоруссии: «Устанавливается полное равноправие языков (белорусского, русского, польского и еврейского) в сношениях с государственными учреждениями и в организациях и учреждениях народного просвещения и социалистической культуры» (Практическое разрешение… 1927: 122). Эта идея была реализована и в Конституции Белорусской Социалистической Советской Республики 1927 г. (Канстытуцыя 1927: ст. 21–23). Все четыре языка появились на государственном гербе (см. рис. 1).

Рис. 1

Представление о необходимости равноправного сосуществования четырёх государственных языков нашло отражение в следующей инициативе почтового ведомства, рекомендации которого приводит Э. Бемпорад (Бэмпарад 2007: 66): «7 мая 1924 г. администрация Главпочтамта в Минске обратилась к окружному и городскому комитетам партии с сообщением, которое через несколько дней было опубликовано в местной прессе. Почтовая служба искала работников, которые могли бы читать, говорить и писать на местных языках. В сообщении скрупулёзно описывалась система, на основании которой почта должна была доставлять адресату посылки или письма. Адреса писем на местных языках, таких как польский или белорусский, обычно писались на левой стороне конверта, а правую сторону отправитель оставлял чистой; это позволяло почтовому работнику перевести адрес на русский язык на правой стороне конверта. Призыв почтамта к потенциальным сотрудникам содержал специальное объяснение, связанное с идишем; поскольку на идише адреса писались обычно на всей поверхности конверта справа налево и чистого места не оставалось, работнику нужно было переводить адрес на обратной стороне конверта».

Четыре языка появились во всём коммуникативном пространстве молодой советской республики – в документах, объявлениях, на вывесках (см. рис. 2).

Рис. 2

Как видно, одним из государственных языков новообразованной Советской Белоруссии был идиш. Почему не иврит? Дело в том, что с самого начала образования советского государства на всей его территории между этими двумя языками началась «классовая борьба» за существование. Посмотрим, как это выглядело в наших краях.

Еврейская диаспора в Беларуси ведет свое существование с начала XIV в. К XX в. её численность достигла своего апогея – всего на белорусских землях, по данным, представленным Варшавским статистическим комитетом в 1909 г., проживало 983,6 тыс. евреев, что составляло 13,2% от всего населения этой территории (Эбэрхардт 1997: 62). Потрясения начала XX в. сильно уменьшили количество евреев, впоследствии оказавшихся на территории Советской Белоруссии. В результате, согласно переписи 1926 г., в БССР проживало более 407 тыс. евреев, преимущественно в Минском, Витебском, Бобруйском и Гомельском округах. Однако и это была большая цифра: «ни в одной республике еврейское национальное меньшинство не составляло столь значительную группу. Доля евреев в населении БССР достигала 8,2%, в то время как в УССР – 5,4%, а в РСФСР – 0,5% (средний показатель по Советскому Союзу – 1,8%)» (Розенблат, Еленская 2002: 30).

Пришедшим к власти большевикам было понятно, что такое национальное меньшинство необходимо было учитывать в партийной работе, хотя до Октябрьской революции ни Сталин, ни Ленин не рассматривали евреев как нацию и предполагали ассимиляцию единственным возможным путем развития еврейства (Куцмани 2007: 223). Революция всё изменила. Уже в 1918 г. в составе Народного комиссариата по делам национальностей (во главе его стоял И. Сталин) был образован Еврейский комиссариат (Евком) (Pinkus 1988: 58) и отдельные евсекции в его составе. Языковые проблемы также попали в его ведение, поскольку было понятно, что возможность разговаривать с народными массами на одном языке будет залогом успешного построения нового общества.

Политика коренизации, то есть национально-культурного строительства в СССР, предусматривала перевод преподавания, СМИ (в то время – прежде всего газет), делопроизводства на родной язык, расширение книгоиздания на национальном языке, изучение работниками партийных и советских органов местного языка (Алпатов 2000: 38 и далее). На белорусской территории эта политика, в частности, реализовывалась так, что для польского населения был создан целый район; сначала он назывался Койдановским, позже – Дзержинским. Здесь следует отметить, что резолюция ЦК КП(б)Б от 1924 г. предусматривала создание 20–30 еврейских национальных районов на территории БССР (Бэмпарад 2007: 62), однако это так и не было реализовано.

Частью этой политики была и белорусизация, которая наделяла белорусский язык широкими полномочиями, выводя его на первое место среди четырёх государственных языков. Парадоксально, но внимание к языку еврейского населения на белорусской территории было обусловлено как раз тем, что, как считают исследователи (Зельцер 2006, 134), политика белорусизации, основу которой составляло введение белорусского языка во все сферы государственной и общественной жизни, предполагала внимание к языкам других национальных меньшинств.

Сразу же возник вопрос выбора этого языка – иврит или идиш. Между двумя языковыми системами в конце XIX – начале ХХ в. существовало неприкрытое соперничество, которое хорошо иллюстрируют заглавия двух созданных на рубеже веков публицистических текстов: Ицхака Бера Левинзона «Идиш – это испорченный жаргон» и Менделе Мойхер-Сфорима «Душа моя жаждала идиша» (Мендес-Флор, Рейнхарц 2006: 206–207 и 210–211). Этому соперничеству не был положен конец и на Черновицкой конференции 1908 г., которая объявила в своей резолюции идиш «одним из национальных языков…, не умаляя статуса иврита» (Ямпольская 2016: 26).

В 1917–1919 гг. иврит на территории восточнославянского еврейства переживает бурный расцвет – тогда, как показала статистика, «в России появилось свыше 180 книг, брошюр и журналов на иврит» (Слуцкий 1968; 242). Но уже 4 июня 1919 г. Коллегия Наркомпроса РСФСР приняла дополнение к Постановлению о языке в школах национальных меньшинств. Дополнение гласило: «Родным языком массы трудящихся евреев, проживающих на территории РСФСР, является только идиш, но не иврит!» (Прейгерзон 2010). Запрещение иврита распространилось и на белорусскую территорию, однако в 1920-х годах власти ещё допускали поблажки; так, в БССР религиозные издания на иврите значительными тиражами выходили до 1928 г. благодаря инициативе бобруйского книготорговца Яакова Гинзбурга (Белов 1998: 27). «Пожалуй, решающую роль здесь (в издании и распространении религиозных книг – А. К.) сыграло провозглашение НЭПа – новой экономической политики с допущением частного капитала и рыночные отношений. Издание такого рода литературы приносило издательству немалые доходы. У некоторых издателей сохранились матрицы этих книг еще с дореволюционных времен, что значительно упрощало и удешевляло их» (там же).

Предпочтение, отданное коммунистической властью идишу, было понятно. Идиш противопоставлялся «клерикальному» ивриту, языку иудаизма и сионизма, проводнику чуждой заграничной культуры, и призван был выполнять важную функцию – «критерия еврейской национальной идентичности» (Бэмпарад 2007: 75), которая позволила бы еврейскому народу наравне с другими войти в состав новой социалистической федерации. Кроме того, идиш, согласно переписи 1926 г., считали родным 90,7% еврейского населения БССР (для сравнения, в РСФСР – 50,3%) (Советский Союз… 1996). При этом на территории Западной Беларуси иврит остался в школах – когда в 1939 г. советские войска вошли на эту территорию, оказалось, что, например, в Лиде большинство еврейских школ «работали не на идише, а на иврите. Значительное место в учебных программах уделялось еврейской истории, традиции и литературе на иврите» (Смиловицкий 2002).

Активная идишизация, проводимая не только в Советской Белоруссии, но и на всех территориях с еврейским населением, где побеждали большевики, требовала стандартизации идиша, не имевшего, несмотря на многовековую историю, единой орфографии. Во многом это было связано с тем, что письменность идиша формировалась под влиянием двух стихий – графики иврита и немецкого правописания. Реформа назревала давно, и уже упомянутая конференция в Черновцах ставила эти вопросы, но не решила их. Можно предположить, что коммунистическим реформаторам были близки изменения, приближавшие язык к сознанию пролетарских масс: ввести фонетический принцип правописания, чтобы отдалить идиш от немецкого языка (например, писать הייליק  [hejlik] вместо הייליג [hejlig]) и от иврита (в частности, ввести вокализированное написание гебраизмов и выработать правила транскрипции древнееврейских слов). Орфографические баталии обошли Беларусь стороной, сосредоточившись в Киеве и Москве, в результате чего «в июле 1920 г. фонетическое написание как немецко-коренных, так и древнееврейско-коренных слов было принято в Москве Первым Всероссийским конгрессом деятелей образования» (Куцмани 2007: 233).

Следует сказать, что практически все орфографические реформы в Советском Союзе проводились под знаком упрощения. Так, например, «все проекты изменений белорусской орфографии, созданные при советах после 1929 г., в качестве причины изменить правила манифестировали причину упростить правописание» (Саўка 2008: 17). Об упрощении польского правописания, при котором в жертву была бы принесена связь с польским языком заграничной Польши, говорили и желавшие реформировать его в БССР Т. Домбаль и Ч. Домбровски.

Рис. 3

Реформа орфографии позволила обеспечить на идише различного рода коммуникативную деятельность. Так, в Витебске уже к первой годовщине Октябрьской революции начала выходить газета на идише «Свободный рабочий» (Зельцер 2006, 48). В Минске и в Витебске открылись еврейские суды, в которых судо- и делопроизводство должны были вестись на идише. Также, как писала Э. Бемпорад (Бэмпарад 2007: 66), «на многих важных городских организациях, таких как Белорусский государственный университет [см. рис. 3 – А. К.], красовались таблички с официальным названием организации на белорусском языке и идише. Язык можно было услышать на государственном радио и увидеть в кинотеатрах (в субтитрах к кинолентам). Во время местных выборов сообщения о них распространялись на идише, ЦИК получал корреспонденцию на идише, и заявления на вступление в партию или зачисление в кандидаты подавались в местные партийные комитеты на идише».

Однако в области письменной коммуникации дело всё же обстояло довольно плохо. Например, в суд «обращения писались на русском и даже на белорусском языке» (Бэмпарад 2007: 69), проблемы были и в области коммуникации устной – в том же суде большинство участников процесса были не в состоянии полностью использовать литературный идиш.

Казалось бы, должно было быть иначе. Количество школ на идише на пике развития в 1933 г. достигло 339, при этом в них обучалось 36501 учеников (Смиловицкий 2017). Активному развитию подобных учебных заведений способствовала, как ни странно, политика белорусизации. Идиш, в отличие от польского и русского, не рассматривался в качестве конкурента для белорусского языка, носители которого боролись за своё место в обществе. Педагогов для школ готовили еврейские педагогические техникумы, учительские институты, еврейские отделения при педагогических институтах, с 1922 г. активно действовало еврейское отделение педагогического факультета Белорусского государственного университета (Halevi 1976). В созданном в 1922 г. Инбелкульте (Институте белорусской культуры) в 1925 г. появился еврейский отдел.

Эта политика принесла свои плоды. Многих евреев в первые годы советской власти привлекала идишизация, поскольку они зачастую плохо знали белорусский язык, который как язык титульной нации доминировал в это время над русским языком и всячески поддерживался в рамках уже упомянутой политики коренизации. Достаточно сказать, что «во второй половине 1930-х гг. из 10 республиканских газет 5 выходили на белорусском, 2 на еврейском и по 1 на русском, польском и литовском языках» (Пушкiн 2010: 69). Нечто подобное наблюдалось и в книгоиздательском деле: «В 1927 г. на каждые 20 книг по-белорусски приходилось 10 по-русски, 1 по-польски и 2 на идише» (Vakar 1956: 142). С 1934 г. совершается перевод, особенно в городах и восточной части БССР, школ на русский язык обучения (Пушкiн 2010: 72), однако в 1939–1940 гг. в объединенной БССР работало 5643 школы, из них в 4278 обучение проходило на белорусском языке, а в остальных 1365 – на русском, польском, еврейском и литовском (Пушкiн 2010: 99).

Рис. 4 и 5.

Немалая часть еврейского населения изучала идиш и знала его, причём не только в устной, но и в письменной форме. Об этом свидетельствует, например, открытка, написанная на идише и посланная в 1940 г. жительницей городского поселка Любань брату в Палестину (рис. 4). При этом адрес на ней подписан был на иврите (рис. 5; открытка помещена Зиновием Кнелем на странице ).

Вообще, конец 1920-х – первая половина 1930-х гг. стали периодом расцвета еврейской культуры БССР. В 1926 г. был основан Государственный еврейский театр БССР (БелГОСЕТ) под руководством М. Рафальского. Его первыми артистами стали выпускники еврейского сектора Белорусской драматической студии в Москве. Театр, действовавший до 1949 г., находился в здании бывшей Минской хоральной синагоги, которое ныне принадлежит Русскому театру (Национальный академический драматический театр им. М. Горького).

В Минске существовала городская еврейская библиотека им. И. Л. Переца, закрытая в 1938 г. Ее фонды были переданы Белорусской государственной библиотеке им. В. И. Ленина, где был создан еврейский отдел (около 40000 книг). В этот период в БССР активно развивалась еврейская печать. На идише издавались журналы «Штерн» («Звезда»), «Дер юнгер арбетер» («Молодой рабочий»), ежедневная газета «Октябрь» и пионерская газета «Дер юнгер ленинец» («Молодой ленинец»). «При Союзе писателей БССР работала еврейская секция. Она насчитывала более сорока писателей. В 1931 г. в Минске состоялась всемирная конференция еврейских писателей. Однако со второй половины 30-х гг. процессы развития еврейской культуры на Беларуси были свернуты» (Захаркевiч 2009: 247).

Тогда же начали терять популярность идишистские школы, и не только по политическим, но и по языковым причинам. Для сторонников старого мира престиж иврита был неизмеримо выше. Здесь следует отметить, что «самые большие иешивы в стране остались в Белоруссии. В Минске до 1937 г. действовали две иешивы на 115 слушателей, еще две работали в Витебске, учебные группы существовали в Бобруйске, Гомеле, Могилеве, Полоцке, Слуцке и других местах» (Смиловицкий 2017). Сторонники же мира нового предпочитали русский язык. Этому способствовала как традиция, в которой русский выступал языком высокой письменной культуры (кстати, то же можно сказать и об иврите), так и понимание того, что именно владение русским позволит войти в ряды советской интеллигенции и партийной верхушки. Доходило до того, что рабочие не считали ликвидацию неграмотности на идише таковой и ставили вопрос об одновременном обучении чтению и письму на русском языке и на идише (Раманава 2002: 151–156).

В межвоенный период среди еврейского населения не был весьма популярен белорусский язык: «Несмотря на то, что некоторые евреи в Белоруссии одобряли усиление позиций белорусского языка, ярким примером чему был известный писатель и сторонник белорусского национализма Змитрок Бядуля (Самуил Плавник), для большинства евреев, так же как для русских и даже части белорусов, белорусский имел образ языка мужицкого и выдуманного» (Зельцер 2006: 144).

Четвертый язык, принятый молодой республикой в качестве государственного, – польский – также не пользовался популярностью среди еврейского населения по вполне понятной причине, ярой приверженности католицизму определенной части польского населения и нередко связанной с этим нетерпимостью к иным конфессиям. Это приводило к тому, что евреи неохотно изучали польский даже на территории Польши, не говоря уже о СССР: «Если уж говорящие на идиш евреи знали язык своих нееврейских соседей, то они одновременно с этим не знали или не хотели учить латинский алфавит. Это происходило, поскольку вне зависимости от того, в каком языке этот алфавит использовался, он ассоциировался для евреев с христианством» (Shmeruk 1985: 47–48). В связи с этим в западных областях Беларуси, входивших в состав Польши, «в значительной степени сохранялась приверженность евреев родному языку (в 1931 году 88,9% евреев признали идиш родным), в то время как в восточных областях происходила их стремительная аккультурация (если в 1926 году 90% евреев БССР назвали родным языком идиш, то в 1939 году – всего 55%)» (Розенблат, Еленская 2002: 35).

В конце 1930-х годов школы на идише пришли в упадок. Кроме представленных выше факторов, определенную роль сыграла и нагрузка на учащихся – им приходилось изучать белорусский, русский, один из иностранных языков и к тому же идиш. В результате качество языковых знаний оставляло желать лучшего. Но, безусловно, основной причиной стала общая национальная политика укрепившегося сталинизма, уже не нуждавшегося в поддержке и одобрении национальных окраин. Шла борьба против «национал-демократизма»; в 1938 г. польский язык и идиш были лишены статуса государственных. Завершение истории школ на идише наступило летом 1938 г., когда Народный Комиссариат просвещения принял к исполнению решение ЦК Компартии республики от 3 июля 1938 г. «О реорганизации еврейских школ в Белоруссии в белорусские школы». Одновременно с этим начали закрываться еврейские творческие союзы, газеты и журналы на идише. В 1940 г. вышли из печати всего 8 изданий художественной литературы на этом языке (Смиловицкий 2017).

Таким образом, идиш одержал над ивритом пиррову победу. Его существование в языковом пространстве Беларуси, к сожалению, было кратким. После Второй мировой войны идишу так и не удалось вернуть свои позиции в общественной коммуникации.

В заключение нужно сказать, что межвоенные десятилетия в языковой политике Беларуси были чрезвычайно яркими и насыщенными. Казалось, Октябрьская революция принесла народам, в том числе евреям, уникальную возможность возрождения, возможность говорить и писать на своем языке. Однако такая ситуация просуществовала лишь до конца 30-х годов. В Конституции 1937 г. в ст. 25 еще говорится о возможности использования всех четырех языков законодательной властью (но судопроизводство должно было вестись на белорусском языке, с возможностью предоставления переводчика и правом выступать в суде на родном языке, см. ст. 86), при обучении в школе – ст. 96, о присутствии их на гербе. Однако в конце июля 1938 г. это «отклонение» было устранено. Идиш, как и польский язык, был удалён из герба республики и, соответственно, из всех общественных учреждений (Зельцер 2006: 198).

Известно, что революция, как бог Сатурн, пожирает своих детей. Все демократические интенции были подавлены, не успев реализоваться. Происходила успешная рерусификация, поддерживаемая, увы, не только властями, понявшими, что принципы пролетарского интернационализма лучше укреплять на русском языке, но и населением, которое прагматически относилось к возможностям социального аванса, даваемого языком национального большинства Советского Союза. Для всех остальных языков наступала эпоха выживания. В результате в настоящее время в Беларуси практически невозможно говорить ни о какой системной нормативной письменной коммуникации ни на одном языке, кроме русского.

Литература

Halevi Z. Jewish University Students and Professionals in Tsarist and Soviet Russia. Tel Aviv 1976.

Pinkus B. The Jews of the Soviet Union. The History of a National Minority. Cambridge-New York-New Rochelle-Melbourne-Sydney 1988.

Schmeruk Ch. The Esterke Story in Yiddish and Polish Literature. Jerusalem 1985.

Vakar N. P. Belorussia: the making of a nation, Cambridge, Mass. 1956.

Алпатов В. М. 150 языков и политика. 1917–2000. Социологические проблемы СССР и постсоветского пространства. Москва 2000.

Белов (Элинсон) А. Рыцари иврита в бывшем Советском Союзе. Иерусалим 1998.

Бэмпарад Э. Iдышысцкi эксперымент у савецкiм Менску. «Arche», 2007, 11, cc. 61–77.

Захаркевіч С. А. Этнічныя меншасці Беларусі: вопыт сацыяльнай трансфармацыі ў XIX–пачатку XX ст. // Працы гістарычнага факультэта БДУ: навук. зб. Вып. 4 / Коршук У. К. (адк. рэд.) [і інш.]. Мінск 2009, сс. 242–249.

Зельцер А. Евреи советской провинции: Витебск и местечки 1917–1941. Москва 2006.

Канстытуцыя (Асноўны закон) Беларускае Сацыялiстычнае Савецкае Рэспублiкi. Менск 1927.

Куцмани Б. Советская реформа правописания еврейского языка (идиш) в 1920 г. «Тирош», 2007, 8, cc. 222–240.

Мендес-Флор П., Рейнхарц Й. (сост.). Евреи в современном мире. История евреев в новое и новейшее время: антология документов, II. Москва 2006.

Практическое разрешение национального вопроса в Белорусской Советской Социалистической Республике. Ч. I. Белорусизация. По материалам Центральной национальной комиссии ЦИК БССР. Минск 1927.

Прейгерзон Ц. Ликвидация. «Иерусалимский журнал», 2010, 36, http://magazines.russ.ru/ier/2010/36/cv23.html (дата доступа: 21.02.17).

Пушкiн I. А. Удзел нацыянальных меншасцей у грамадска-палiтычным жыццi Савецкай Беларусi (1919–1990 гг.), Мiнск 2010.

Раманава I. Рэпрэсii супраць нацыянальных меншасцей Беларусi ў мiжваенны перыяд // Андрэеў В. П. (рэд.), Беларусь у ХХ стагоддзi, 1. Минск 2002, сс. 151–156.

Розенблат Е., Еленская И. Динамика численности и расселения белорусских евреев в XX веке. «Диаспоры», 2002, 4, сc. 27–52.

Саўка З. Мазаiчная артаграфiя. З нагоды прыняцця Правапiснага закону. «Arche», 2008, 11, cc. 10-22.

Слуцкий И. Судьба иврит в России // Фрумкин Я. Г. (ред.), Книга о русском еврействе, 1917–1967. Нью-Йорк, 1968, сс. 241–247.

Смиловицкий Л. Издание религиозной еврейской литературы в Советском Союзе на примере Белоруссии, 19211964 гг. http://souz.co.il/clubs/read.html?article=2837&Club_ID=1 (дата доступа: 25.02.17).

Смиловицкий Л. Школа на идише в первые десятилетия советской власти. Еврейское образование в Белоруссии. 19211941 гг. «Новая еврейская школа», 2002, 11, http://old.ort.spb.ru/nesh/njs11/smilov11.htm (дата доступа: 03.03.17).

Советский Союз. Этническая демография советского еврейства (1996), http://eleven.co.il/jews-of-russia/jewish-history-in-ussr/15423 (дата доступа: 04.07.18).

Эбэрхардт П. Дэмаграфiчная сiтуацыя на Беларусi 18971989. Мiнск 1997.

Ямпольская С. Б. Особенности развития европейского иврита в XIX – начале ХХ в.: лексические заимствования и система обращений. Санкт-Петербург 2016.

Об авторе:

Алла Кожинова (Alla Kozhinowa), доктор филологических наук, профессор кафедры теоретического и славянского языкознания Белорусского государственного университета (Беларусь, Минск)

Основные научные интересы: историческая лексикология, языки национальных меньшинств на территории Великого княжества Литовского, теория перевода в историческом аспекте, этнолингвистика, анализ дискурса, преподавание польского языка

От редактора:

Приглашаем к обсуждению статьи.

Не забывайте о важности поддержки сайта, а значит и его авторов, а также возможности осуществления различных проектов. 

Опубликовано 05.07.2018  21:23