* * *
— Юрий, у вас есть дома Тора?
— Есть. Внешне похожа на Библию, только тоньше, потому что Ветхий Завет — составная часть Библии. Правда, читать я ее не могу, поскольку не знаю иврита. Но, так как читал Библию, знаю, о чем написано в Торе.
— Юрий, скажите, как отличить еврея от нееврея? Что должно быть у настоящего еврея?
— Настоящий еврей считает себя евреем. Все остальные признаки еврейства второстепенны.
— Юрий, вы еврей?
— Да. Стопроцентный. В советском паспорте было указано, что еврей, а в свидетельстве о рождении — что оба родителя евреи.
— Скажите, почему евреев так много среди управленцев, представителей творческой интеллигенции — и так мало среди работников, например, дорожных служб?
— Тут как минимум две причины. Первая — в странах рассеяния на протяжении столетий евреев не допускали ни к какой производственной деятельности: им нельзя было работать, заниматься ремесленничеством, носить оружие и даже возделывать землю! Все, что оставалось, — сфера услуг, которая в Средние века и Новое время вплоть до начала ХХ века сводилась к посредничеству, пресловутым торговле и финансам — просто потому, что больше их никуда не допускали. Вторая причина — у евреев всегда высоко ценилась ученость, все еврейские дети обязаны уметь читать Тору, поэтому даже в Средние века и Новое время большинство евреев умело читать. Главной заботой еврейских родителей во все времена было дать детям хорошее образование. Ну а дальше вступают в силу обычные социальные причины. Мы же не удивляемся, почему молодые белорусы или французы после университета не хотят класть кирпич или доить коров.
— Вы согласны с тем, что территория современной Беларуси всегда была очень лояльной к евреям и эту традицию нужно продолжать?
— Безусловно! Отличная традиция. Если в соседних странах еврея традиционно воспринимали как врага, то в Беларуси — как человека, похожего на тебя и одного с тобой, что ли, ранга, пусть во многом другого. В культурологии есть даже специальный термин «другой» для обозначения таких отношений между этносами-соседями. Моя жизнь разделилась пополам: я родился и 27 лет прожил во Львове, мне есть с чем сравнить.
— На ваш взгляд, если сравнивать два народа, евреев и белорусов, чего не хватает белорусам, чтобы стать такими же успешными?
— Этнос не может быть успешным. Успеха достигают лишь люди и компании. Но тенденция есть. Вспомнилось, как в одном из ранних интервью небезызвестный Борис Березовский ответил на аналогичный вопрос: «Евреи умеют держать удар». В детстве моя мама любила повторять: «Сынок, мы евреи. Нас не любят. Поэтому чтобы жить, как все, и учиться, как все, ты должен все знать и уметь на две головы выше всех». А когда я получал не пятерку, а четверку из-за сложности материала и пытался оправдаться тем, что пятерки в классе в этот день не получил никто, мама говорила: «Меня не интересуют все, меня интересуешь ты!» Сейчас этот вид мотивации именуют achievement. Увы, неслучайно в русском и белорусском языках для этого слова нет синонима. Евреев не любят за то, что они пытаются «быть умнее всех». Кстати, необходимость выжить в недружественной среде стимулирует не только евреев. Это нужно любому некоренному народу — достаточно взглянуть на фамилии известных россиян. А представителям коренных этносов любой страны никому ничего не нужно доказывать. Белорусский народ пережил столько катаклизмов, что понятно, откуда взялись фразы вроде «не высовывайся». Однако белорусы, оказавшиеся за рубежом, сами попадают в новые обстоятельства. Им по ходу приходится приобретать качества, необходимые для выживания. Не зря о жизнестойкости белорусов ходят анекдоты. Так что неуспешными их я бы не называл.
— Почему евреев не любят?
— Да потому что они «другие»! Разве к мусульманам, китайцам, белорусскоязычным или геям народ в массе относится лучше? «Другие» — это всеобщая причина нелюбви к кому бы то ни было: к христианам, мусульманам, соседям, даже к коллегам из другого отдела или жителям соседнего двора. Природа ненависти психофизиологическая. Чем сильнее человек ненавидит евреев, тем сильнее он ненавидит всех остальных за что-нибудь другое. Чем спокойнее человек относится к евреям — тем спокойнее он и к другим проявлениям «других».
— За что белорусы могут любить и уважать евреев?
— Да сколько можно про евреев! Давайте уже про велосипедистов. В общем, можно любить конкретных людей и уважать хорошие организации. Но как можно любить целый этнос или гордиться своим происхождением? Это все равно что уважать людей с родинками, то есть уважать или гордиться тем, что заслугой самого человека не является. Еще вспоминается фраза, по которой легко распознать антисемита: «И среди евреев бывают хорошие люди». Так вот, я хочу сказать: и среди евреев бывают плохие люди. И среди белорусов разные. Все люди разные.
(с сайта журнала «Большой», 18.06.2015)
* * *
Еврей я или белорус? Я — человек. Если речь о национально-культурной идентичности, то в зависимости от ситуации я бываю и еврей, и белорус, и украинец, и русский, и европеец. Все зависит от контекста.
В детстве родители практически не знакомили меня с еврейской культурой, потому что абсолютно утратили связь с ней. Песни на идише я впервые услышал в 18 лет у друзей, а дома и в школе была чисто русская компания с советской культурой.
В СССР с антисемитизмом я сталкивался постоянно и регулярно. И дразнили, и занижали оценки, и не смог поступить в тот вуз, который хотел. А вот скрывать, что я еврей, не приходилось никогда, да и бессмысленно это было, потому что звучная, необычная для славянского уха фамилия и пятая графа в паспорте всегда выдавали с головой. Тот факт, что я еврей, играл мне на руку разве что при коммуникации с евреями, и то лишь при СССР. Более того, бывало наоборот: жуликоватые евреи пытались втереться ко мне в доверие.
Я советский атеист. Тем не менее, помогаю пожилым прихожанам из общины и иногда захожу в синагогу на праздники. В Израиле я был несколько раз и убежден, что это потрясающая страна, где должен побывать каждый. Но живу я в Беларуси. Почему я должен жить в чужих странах? Мне хорошо дома.
(«Большой», 23.11.2016)
Ю. Зиссер: Любой еврей растёт в особых условиях, он должен всё время помнить о том, что он еврей, точнее, ему не дают забыть.
А. Баренцева: Вы сталкивались с обидными прозвищами?
Ю. З. Да, конечно, и продолжаю сталкиваться.
(из интервью 2018 г.)
Фрагменты интервью, данного в 2018 г. (опубликованы впервые в день смерти Ю. Зиссера)
Ю. Зиссер: Да, у меня рак. Это сейчас не печатайте – я просто не хочу, чтобы доходы TUT.by упали. Как про Стива Джобса объявили, что рак – и три года биржа суетилась, что теперь будет с акциями Apple. И акции рухнули. Я этого не хочу. Я уже третий год живу с этим диагнозом, всё время лечусь. Сейчас на лечении. Я два года не работаю в офисе – так, появляюсь периодически.
На меня сильно давили всё время. И продолжают давить – чтобы я им продал портал. И где-то за полгода до начала болезни я каждое утро начал просыпаться с мыслями: «Вот, уже пора и умирать». Потому что вот уже я всё сделал, я вырастил TUT.by, а тут меня посадят, начнут допрашивать, я что-нибудь не то скажу и скомпрометирую TUT.by – и лучше умереть. Я стал каждое утро с этой мыслью просыпаться. За несколько месяцев до кровотечения.
KYKY: А вы тогда не думали отойти от дел?
Ю. З.: А что это даст? Всё равно же как-то… Они лезли ко мне даже после этого. Через других. Они не вели беседы непосредственно со мной. Через коллег действовали… Это вы можете опубликовать, когда я умру. Но я надеюсь, еще протяну лет двадцать.
KYKY: Я тоже надеюсь.
Ю. З.: Но этого никто не знает. Потому что разновидность тяжелая. Это не рак груди или рак простаты, который вылечил – и на всю жизнь. Это тяжелая форма. Но тем не менее, меня хорошо лечат.
KYKY: В Беларуси?
Ю. З.: Пытался в Израиле, но это глупо. Здесь лучше.
KYKY: Почему?
Ю. З.: Потому что хронические заболевания нужно лечить дома. Или эмигрировать. Их нужно лечить в одном месте – важна преемственность. Ну и потом я на химиотерапии. Операцию – да, можно было за границей сделать, но мне ее прекрасно сделали здесь в лечкомиссии. Удалили полжелудка. Ну, две трети.
KYKY: И вам не хотелось эмигрировать?
Ю. З.: Нет – а как я брошу все здесь? Да и вообще не хочется эмигрировать. Что потом там делать? Зачем жить там?
KYKY: Расслабиться. Разве нет?
Ю. З.: Я не могу, для меня это дело жизни, я его не могу бросить. Не хочу, да у меня и жена не хочет уезжать, и я не хочу. Уезжать можно в 20 лет. Надо было уезжать. Ну, в 25. А в 58 лет уезжать – это глупость, потому что ты пророс здесь, и там у тебя никого нет. Ты, получается, один…
Летал я на отдельные обследования, консультации в Израиль. Ну я уже вижу все сильные и слабые стороны, могу предсказать, когда надо, а когда не надо уезжать.
Женя Чернявская (fb, 17.05.2020). Я не знала, что папа давал интервью «на потом»… Последние месяцы он жил так, как будто смерти нет, а до этого всю жизнь подходил к ней чисто прагматически.
Контекст существования в состоянии страха и того, что тебя всегда могут «вызвать на ковёр», что-то требовать сверху – это контекст нашей семьи. И сотрудников независимых СМИ в Беларуси, в первую очередь, TUT.BY. Неудивительно, что рак желудка – болезнь пожирающего себя изнутри человека, – постиг папу, который не мог делиться этим и громко во весь голос признаться. Когда каждый день тебя держат в состоянии напряжения, страха. Страха не только за себя и свою семью, но и за полтысячи сотрудников и их семьи, которые в случае чего могут остаться без работы… Это не может пройти бесследно.
Когда папа узнал, что это онкология, причем всерьез и надолго, он сказал: «они меня достали».
Редакция belisrael выражает соболезнование родным и близким Юрия Зиссера.
יהי זיכרו ברוך
Опубликовано 17.05.2020 21:42
