Tag Archives: Аркадий Зельцер

Витебские евреи в 1918 году

В городе-на-Двине выходит интересная интернет-газета – «Витебский курьер», а в ней – не менее интересная рубрика «История». Так, почти весь 2018 год авторы «ВК» рассказывали, чем жил советский Витебск 100 лет назад – по материалам старых газет и не только. Мы выбрали некоторые фрагменты – прежде всего, имеющие отношение к евреям и еврейству.

* * *

Иллюминированные пароходы на Двине, гудки, плакаты и транспаранты, нарисованные под руководством Марка Шагала… 7 ноября 1918 года в 13.30 в Витебске началось шествие в честь первой годовщины праздника, который станет главным в году на ближайшие 73 года.

Планировалось, что Октябрьскую революцию в Витебске будут праздновать 4 дня с карнавалом, парадом и митингами, но после решили ограничиться всего сутками с половиной.

Комиссию по подготовке к празднику возглавлял Марк Шагал, ее члены заседали в гостинице «Брози». Художники должны были создать к демонстрации 350 плакатов, 7 арок и оформить 3 трибуны на площадях.

Плакаты Шагала отличались по форме от привычных советских плакатов — они были символичными, динамичными, аллегоричными. Комиссары спрашивали, почему корова зеленая, а дамы хихикали над «безнравственными» картинами. Предположительно, речь идет о полотне «Двойной портрет с бокалом вина», где Белла несет Шагала на плечах. Все это припомнят художнику во время подготовки к празднику 1 мая.

(прочитано здесь)

Опыта организации таких мероприятий не было. И получилось так, что первый юбилей Октября соединил в себе традиции боевых выступлений рабочих под красными флагами с обычаями народных гуляний и массовых уличных представлений.

В газете «Известия Витебского губернского Совета», выпуски которой хранятся в Государственном архиве Витебской области, осенью 1918 года губернский уполномоченный по делам искусств Марк Шагал размещал объявления с призывами к художникам Витебска и Витебской губернии.

Газета «Известия Витебского губернского Совета» от 26 сентября 1918 года. Фото Светланы Васильевой

Кроме того, в выпуске газеты от 16 октября 1918 года Марк Шагал призвал:

“Всем лицам и учреждениям имеющим мольберты, предлагается передать таковые во временное распоряжение Художественной Комиссии по украшению Витебска к октябрьским празднествам”.

(см. здесь)

Все плакаты, щиты и т.п. украшения возвратить!

Все учреждения, как частные, так и правительственные, должны в трехдневный срок с сего числа возвратить в подотдел изобразительных искусств (Бухаринская, 10) все плакаты, щиты и т.п. украшения. Учреждения, желающие оставить у себя вышеуказанные предметы, должны подать соответствующее заявление в канцелярию подотдела изобразительных искусств от 10 до 3 часов дня. Председатель комиссии Крылов. Губернский уполномоченный по делам искусств Марк Шагал.

Сахар с тараканами (юмор)

Владелец кофейни гр. Гуревич изобрел вещество, заменяющее сахар. В настоящее время в кофейной гр. Гуревича подается кофе не с сахаром, а с тараканами. Это обходится значительно дешевле и одновременно заменяет и сахар, и жировые вещества, за недостатком в городе мяса. Приходится только удивляться горячему темпераменту нашей милиции, которая, вместо того, чтобы представить гр. Гуревича к награде за его полезное изобретение, почему-то привлекает его к ответственности.

(здесь)

* * *

Тайный мыловаренный завод

Милицией 4-го участка составлен протокол на Моисея и Хаима Соснер, проживающих в доме №6 по Кантонической улице, за тайную выделку мыла.

Отголоски выступления анархистов

Никифор Яковлев обвиняется в том, что, состоя в Витебской группе анархистов, во время их выступления 29 апреля насильственно отнял у гр. Иосифа Римера кошелек с 425 рублями. Дело возникло по заявлению Римера и Швайнштейна, которые в суд не явились. Трибунал дело слушанием отклонил, а Римера и Швайнштейна оштрафовал за неявку в суд на 500 рублей каждого.

Лошадь будущего (юмор)

Некоего художника, нарисовавшего зеленую лошадь, спросили, где он видел такого коня. «Это – лошадь будущего, — гордо объявил художник. – Я видел ее во сне». – «Вероятно, в летаргическом?»

Интервью — в приказном порядке (юмор)

За последнее время жизни витебских репортеров стала невыносимой. В какое учреждение репортер не заглянет, ему грозно заявляют: «Садитесь». Он садится. «Возьмите бумагу и перо и пишите». – «О чем?» — «Интервью со мною». И пишут репортеры интервью. Стонут, а пишут.

(здесь)

* * *

Дом №2/1 по улице Замковой — первый по четной стороне. Здесь жили Юдэль Пэн, зубной врач Cамуил Хейн и его жена Берта. Он находился на углу улиц Замковой и Гоголевской улиц (сегодня – Замковая и Ленина).

Справа дом, в котором жил Ю. Пэн. Фото: evitebsk.com

С 21 ноября 1918 года (cудя по ценам, приведенным ниже, вероятно, имелся в виду всё же 1917 год. – belisrael) в доме №2/1 открылись два зубоврачебных кабинета, в которых оказывали медицинскую помощь служащим советских учреждений.

Лечением зубов занимались зубной врач Самуил Хейн и его жена Берта. Они вели прием ежедневно с 11 до 19 часов, с перерывом на обед – с 15.00 до 16.00.

Прием был платный: за визит нужно было заплатить 1 рубль, чистка зубов стоила 3 рубля, удаление с болью – 2 рубля, без боли – 5 рублей. Также здесь можно было поставить цементную или гуттаперчевую пломбы за 4 рубля, серебряную пломбу за 5 рублей, фарфоровую – за 6 рублей и даже золотую – за 35 рублей.

К слову, зубоврачебный кабинет в квартире Хейнов работал еще и до революции.

(здесь)

* * *

Сын украл у отца 20000 рублей

Милицией 1-го участка составлен протокол о краже 10500 рублей деньгами и разных вещей на сумму 20000 рублей у Шмерки Бескина, на Конной площади, №17, сыном его Липманом, который успел скрыться.

Еврейские детские сады и школы

Витебский губернский комиссариат по еврейским национальным делам доводит до сведения, что культурно-просветительным отделом комиссариата открываются два детских еврейских народных сада возраста от 4 до 7 лет: один – по Богословской улице, дом № 5/А, а второй – по Лучесской улице, дом №10.

Культурно-просветительный отдел еврейского комиссариата доводит до сведения, что им открываются на днях три еврейских школы с дневными занятиями.

Протест против еврейских погромов

Последние дни печать пестрит сообщениями о волне еврейских погромов в Галиции и Польше… Долг каждого революционера и социалиста – протестовать и бороться против подобных позорных для цивилизованного мира явлений… Ввиду этого, комитет Еврейской социал-демократической рабочей партии «Поалей цион» устраивает сегодня, 7 декабря (1918 г.), в Городском театре митинг протеста против этих погромов… Вход свободный. Начало ровно в 2 часа дня.

(здесь)

* * *

В одной из корреспонденций было упомянуто «выступление 29 апреля». Можно предположить, что речь идет о чем-то безобидном, раз потерпевшие даже не явились в суд. Но в книге израильского историка Аркадия Зельцера «Евреи советской провинции: Витебск и местечки 1917 – 1941 гг.» (Москва, 2006) настроения в городе рисуются более мрачными красками, и выходит, что на анархистов то «выступление» свалить нельзя. Приводим несколько абзацев:

Весной 1918 г. погромные настроения на фоне заметного ухудшения экономического положения повсеместно усилились. То, что продовольственная управа в Витебске не смогла обеспечить население мукой к христианским праздникам, лишь обострило ситуацию. По городу поползли слухи, что евреи «забрали всю муку на свою Пасху». Базарные торговки отказывались продавать евреям продукты, приобретенный евреями товар часто отбирался и даже уничтожался. Сильные антисемитские настроения были и во многих красноармейских частях. Вечером 29 апреля, в праздник Лаг Баомер, во всех частях города начался погром, сопровождавшийся избиением и ограблением евреев, разгромом расположенных на центральных улицах еврейских магазинов и частных домов [«Еврейская неделя», 1918. 18 марта; «Известия витебского совета», 1918. 3 мая. По сообщениям прессы, было убито 7 человек и ранено около 20, разграблено около 25 лучших еврейских магазинов города. Общий ущерб составил около 700 тыс. рублей (там же)].

Лозунги социального переустройства (погром направлен исключительно против еврейской буржуазии) соединялись у погромщиков с требованием удалить евреев из всех советских учреждений – «сбросить от власти жидов, довольно им царствовать над нами. На следующий день толпа женщин, к которой присоединились хулиганы, разгромила продовольственную управу, избив одного из работников-евреев [«Известия витебского совета», 1918. 1 мая].

Власти, напуганные размахом беспорядков, ввели в городе военное положение и с помощью войск быстро восстановили спокойствие… Наряду с организационными были предприняты агитационные меры. Съезд крестьян в Витебске в июне 1918 г. осудил антисемитизм и потребовал вести беспощадную борьбу с погромщиками [«Еврейская неделя», 1918. 27 июня; «Рассвет», 1918. 16 мая; «Известия витебского совета», 1918. 3 мая, 10 мая]…

Таким образом, евреи Витебска уже к середине 1918 г. оказались перед непростым выбором – приспособление к новой власти или ее отторжение – и перед вопросом, не вызовет ли падение этой власти антиеврейский разгул.

Опубликовано 05.12.2018 16:33

А. Кожинова о языках евреев БССР

Алла Кожинова

ЯЗЫК БЕЛОРУССКИХ ЕВРЕЕВ КАК ЯЗЫК БЕЛОРУССКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ

Главной особенностью Беларуси являлось и является то, что она представляет собой поле постоянного взаимодействия народностей и языков. Особенно ярко это проявилось между двумя мировыми войнами, когда возникли и, к сожалению, почти сразу угасли предпосылки свободного творчества, в том числе в сфере языковой коммуникации.

Важность учёта языкового фактора в социалистическом государственном строительстве была отражена в принятой 31 июля 1920 г. Декларации о провозглашении независимости Советской Социалистической Республики Белоруссии: «Устанавливается полное равноправие языков (белорусского, русского, польского и еврейского) в сношениях с государственными учреждениями и в организациях и учреждениях народного просвещения и социалистической культуры» (Практическое разрешение… 1927: 122). Эта идея была реализована и в Конституции Белорусской Социалистической Советской Республики 1927 г. (Канстытуцыя 1927: ст. 21–23). Все четыре языка появились на государственном гербе (см. рис. 1).

Рис. 1

Представление о необходимости равноправного сосуществования четырёх государственных языков нашло отражение в следующей инициативе почтового ведомства, рекомендации которого приводит Э. Бемпорад (Бэмпарад 2007: 66): «7 мая 1924 г. администрация Главпочтамта в Минске обратилась к окружному и городскому комитетам партии с сообщением, которое через несколько дней было опубликовано в местной прессе. Почтовая служба искала работников, которые могли бы читать, говорить и писать на местных языках. В сообщении скрупулёзно описывалась система, на основании которой почта должна была доставлять адресату посылки или письма. Адреса писем на местных языках, таких как польский или белорусский, обычно писались на левой стороне конверта, а правую сторону отправитель оставлял чистой; это позволяло почтовому работнику перевести адрес на русский язык на правой стороне конверта. Призыв почтамта к потенциальным сотрудникам содержал специальное объяснение, связанное с идишем; поскольку на идише адреса писались обычно на всей поверхности конверта справа налево и чистого места не оставалось, работнику нужно было переводить адрес на обратной стороне конверта».

Четыре языка появились во всём коммуникативном пространстве молодой советской республики – в документах, объявлениях, на вывесках (см. рис. 2).

Рис. 2

Как видно, одним из государственных языков новообразованной Советской Белоруссии был идиш. Почему не иврит? Дело в том, что с самого начала образования советского государства на всей его территории между этими двумя языками началась «классовая борьба» за существование. Посмотрим, как это выглядело в наших краях.

Еврейская диаспора в Беларуси ведет свое существование с начала XIV в. К XX в. её численность достигла своего апогея – всего на белорусских землях, по данным, представленным Варшавским статистическим комитетом в 1909 г., проживало 983,6 тыс. евреев, что составляло 13,2% от всего населения этой территории (Эбэрхардт 1997: 62). Потрясения начала XX в. сильно уменьшили количество евреев, впоследствии оказавшихся на территории Советской Белоруссии. В результате, согласно переписи 1926 г., в БССР проживало более 407 тыс. евреев, преимущественно в Минском, Витебском, Бобруйском и Гомельском округах. Однако и это была большая цифра: «ни в одной республике еврейское национальное меньшинство не составляло столь значительную группу. Доля евреев в населении БССР достигала 8,2%, в то время как в УССР – 5,4%, а в РСФСР – 0,5% (средний показатель по Советскому Союзу – 1,8%)» (Розенблат, Еленская 2002: 30).

Пришедшим к власти большевикам было понятно, что такое национальное меньшинство необходимо было учитывать в партийной работе, хотя до Октябрьской революции ни Сталин, ни Ленин не рассматривали евреев как нацию и предполагали ассимиляцию единственным возможным путем развития еврейства (Куцмани 2007: 223). Революция всё изменила. Уже в 1918 г. в составе Народного комиссариата по делам национальностей (во главе его стоял И. Сталин) был образован Еврейский комиссариат (Евком) (Pinkus 1988: 58) и отдельные евсекции в его составе. Языковые проблемы также попали в его ведение, поскольку было понятно, что возможность разговаривать с народными массами на одном языке будет залогом успешного построения нового общества.

Политика коренизации, то есть национально-культурного строительства в СССР, предусматривала перевод преподавания, СМИ (в то время – прежде всего газет), делопроизводства на родной язык, расширение книгоиздания на национальном языке, изучение работниками партийных и советских органов местного языка (Алпатов 2000: 38 и далее). На белорусской территории эта политика, в частности, реализовывалась так, что для польского населения был создан целый район; сначала он назывался Койдановским, позже – Дзержинским. Здесь следует отметить, что резолюция ЦК КП(б)Б от 1924 г. предусматривала создание 20–30 еврейских национальных районов на территории БССР (Бэмпарад 2007: 62), однако это так и не было реализовано.

Частью этой политики была и белорусизация, которая наделяла белорусский язык широкими полномочиями, выводя его на первое место среди четырёх государственных языков. Парадоксально, но внимание к языку еврейского населения на белорусской территории было обусловлено как раз тем, что, как считают исследователи (Зельцер 2006, 134), политика белорусизации, основу которой составляло введение белорусского языка во все сферы государственной и общественной жизни, предполагала внимание к языкам других национальных меньшинств.

Сразу же возник вопрос выбора этого языка – иврит или идиш. Между двумя языковыми системами в конце XIX – начале ХХ в. существовало неприкрытое соперничество, которое хорошо иллюстрируют заглавия двух созданных на рубеже веков публицистических текстов: Ицхака Бера Левинзона «Идиш – это испорченный жаргон» и Менделе Мойхер-Сфорима «Душа моя жаждала идиша» (Мендес-Флор, Рейнхарц 2006: 206–207 и 210–211). Этому соперничеству не был положен конец и на Черновицкой конференции 1908 г., которая объявила в своей резолюции идиш «одним из национальных языков…, не умаляя статуса иврита» (Ямпольская 2016: 26).

В 1917–1919 гг. иврит на территории восточнославянского еврейства переживает бурный расцвет – тогда, как показала статистика, «в России появилось свыше 180 книг, брошюр и журналов на иврит» (Слуцкий 1968; 242). Но уже 4 июня 1919 г. Коллегия Наркомпроса РСФСР приняла дополнение к Постановлению о языке в школах национальных меньшинств. Дополнение гласило: «Родным языком массы трудящихся евреев, проживающих на территории РСФСР, является только идиш, но не иврит!» (Прейгерзон 2010). Запрещение иврита распространилось и на белорусскую территорию, однако в 1920-х годах власти ещё допускали поблажки; так, в БССР религиозные издания на иврите значительными тиражами выходили до 1928 г. благодаря инициативе бобруйского книготорговца Яакова Гинзбурга (Белов 1998: 27). «Пожалуй, решающую роль здесь (в издании и распространении религиозных книг – А. К.) сыграло провозглашение НЭПа – новой экономической политики с допущением частного капитала и рыночные отношений. Издание такого рода литературы приносило издательству немалые доходы. У некоторых издателей сохранились матрицы этих книг еще с дореволюционных времен, что значительно упрощало и удешевляло их» (там же).

Предпочтение, отданное коммунистической властью идишу, было понятно. Идиш противопоставлялся «клерикальному» ивриту, языку иудаизма и сионизма, проводнику чуждой заграничной культуры, и призван был выполнять важную функцию – «критерия еврейской национальной идентичности» (Бэмпарад 2007: 75), которая позволила бы еврейскому народу наравне с другими войти в состав новой социалистической федерации. Кроме того, идиш, согласно переписи 1926 г., считали родным 90,7% еврейского населения БССР (для сравнения, в РСФСР – 50,3%) (Советский Союз… 1996). При этом на территории Западной Беларуси иврит остался в школах – когда в 1939 г. советские войска вошли на эту территорию, оказалось, что, например, в Лиде большинство еврейских школ «работали не на идише, а на иврите. Значительное место в учебных программах уделялось еврейской истории, традиции и литературе на иврите» (Смиловицкий 2002).

Активная идишизация, проводимая не только в Советской Белоруссии, но и на всех территориях с еврейским населением, где побеждали большевики, требовала стандартизации идиша, не имевшего, несмотря на многовековую историю, единой орфографии. Во многом это было связано с тем, что письменность идиша формировалась под влиянием двух стихий – графики иврита и немецкого правописания. Реформа назревала давно, и уже упомянутая конференция в Черновцах ставила эти вопросы, но не решила их. Можно предположить, что коммунистическим реформаторам были близки изменения, приближавшие язык к сознанию пролетарских масс: ввести фонетический принцип правописания, чтобы отдалить идиш от немецкого языка (например, писать הייליק [hejlik] вместо הייליג [hejlig]) и от иврита (в частности, ввести вокализированное написание гебраизмов и выработать правила транскрипции древнееврейских слов). Орфографические баталии обошли Беларусь стороной, сосредоточившись в Киеве и Москве, в результате чего «в июле 1920 г. фонетическое написание как немецко-коренных, так и древнееврейско-коренных слов было принято в Москве Первым Всероссийским конгрессом деятелей образования» (Куцмани 2007: 233).

Следует сказать, что практически все орфографические реформы в Советском Союзе проводились под знаком упрощения. Так, например, «все проекты изменений белорусской орфографии, созданные при советах после 1929 г., в качестве причины изменить правила манифестировали причину упростить правописание» (Саўка 2008: 17). Об упрощении польского правописания, при котором в жертву была бы принесена связь с польским языком заграничной Польши, говорили и желавшие реформировать его в БССР Т. Домбаль и Ч. Домбровски.

Рис. 3

Реформа орфографии позволила обеспечить на идише различного рода коммуникативную деятельность. Так, в Витебске уже к первой годовщине Октябрьской революции начала выходить газета на идише «Свободный рабочий» (Зельцер 2006, 48). В Минске и в Витебске открылись еврейские суды, в которых судо- и делопроизводство должны были вестись на идише. Также, как писала Э. Бемпорад (Бэмпарад 2007: 66), «на многих важных городских организациях, таких как Белорусский государственный университет [см. рис. 3 – А. К.], красовались таблички с официальным названием организации на белорусском языке и идише. Язык можно было услышать на государственном радио и увидеть в кинотеатрах (в субтитрах к кинолентам). Во время местных выборов сообщения о них распространялись на идише, ЦИК получал корреспонденцию на идише, и заявления на вступление в партию или зачисление в кандидаты подавались в местные партийные комитеты на идише».

Однако в области письменной коммуникации дело всё же обстояло довольно плохо. Например, в суд «обращения писались на русском и даже на белорусском языке» (Бэмпарад 2007: 69), проблемы были и в области коммуникации устной – в том же суде большинство участников процесса были не в состоянии полностью использовать литературный идиш.

Казалось бы, должно было быть иначе. Количество школ на идише на пике развития в 1933 г. достигло 339, при этом в них обучалось 36501 учеников (Смиловицкий 2017). Активному развитию подобных учебных заведений способствовала, как ни странно, политика белорусизации. Идиш, в отличие от польского и русского, не рассматривался в качестве конкурента для белорусского языка, носители которого боролись за своё место в обществе. Педагогов для школ готовили еврейские педагогические техникумы, учительские институты, еврейские отделения при педагогических институтах, с 1922 г. активно действовало еврейское отделение педагогического факультета Белорусского государственного университета (Halevi 1976). В созданном в 1922 г. Инбелкульте (Институте белорусской культуры) в 1925 г. появился еврейский отдел.

Эта политика принесла свои плоды. Многих евреев в первые годы советской власти привлекала идишизация, поскольку они зачастую плохо знали белорусский язык, который как язык титульной нации доминировал в это время над русским языком и всячески поддерживался в рамках уже упомянутой политики коренизации. Достаточно сказать, что «во второй половине 1930-х гг. из 10 республиканских газет 5 выходили на белорусском, 2 на еврейском и по 1 на русском, польском и литовском языках» (Пушкiн 2010: 69). Нечто подобное наблюдалось и в книгоиздательском деле: «В 1927 г. на каждые 20 книг по-белорусски приходилось 10 по-русски, 1 по-польски и 2 на идише» (Vakar 1956: 142). С 1934 г. совершается перевод, особенно в городах и восточной части БССР, школ на русский язык обучения (Пушкiн 2010: 72), однако в 1939–1940 гг. в объединенной БССР работало 5643 школы, из них в 4278 обучение проходило на белорусском языке, а в остальных 1365 – на русском, польском, еврейском и литовском (Пушкiн 2010: 99).

Рис. 4 и 5.

Немалая часть еврейского населения изучала идиш и знала его, причём не только в устной, но и в письменной форме. Об этом свидетельствует, например, открытка, написанная на идише и посланная в 1940 г. жительницей городского поселка Любань брату в Палестину (рис. 4). При этом адрес на ней подписан был на иврите (рис. 5; открытка помещена Зиновием Кнелем на странице ).

Вообще, конец 1920-х – первая половина 1930-х гг. стали периодом расцвета еврейской культуры БССР. В 1926 г. был основан Государственный еврейский театр БССР (БелГОСЕТ) под руководством М. Рафальского. Его первыми артистами стали выпускники еврейского сектора Белорусской драматической студии в Москве. Театр, действовавший до 1949 г., находился в здании бывшей Минской хоральной синагоги, которое ныне принадлежит Русскому театру (Национальный академический драматический театр им. М. Горького).

В Минске существовала городская еврейская библиотека им. И. Л. Переца, закрытая в 1938 г. Ее фонды были переданы Белорусской государственной библиотеке им. В. И. Ленина, где был создан еврейский отдел (около 40000 книг). В этот период в БССР активно развивалась еврейская печать. На идише издавались журналы «Штерн» («Звезда»), «Дер юнгер арбетер» («Молодой рабочий»), ежедневная газета «Октябрь» и пионерская газета «Дер юнгер ленинец» («Молодой ленинец»). «При Союзе писателей БССР работала еврейская секция. Она насчитывала более сорока писателей. В 1931 г. в Минске состоялась всемирная конференция еврейских писателей. Однако со второй половины 30-х гг. процессы развития еврейской культуры на Беларуси были свернуты» (Захаркевiч 2009: 247).

Тогда же начали терять популярность идишистские школы, и не только по политическим, но и по языковым причинам. Для сторонников старого мира престиж иврита был неизмеримо выше. Здесь следует отметить, что «самые большие иешивы в стране остались в Белоруссии. В Минске до 1937 г. действовали две иешивы на 115 слушателей, еще две работали в Витебске, учебные группы существовали в Бобруйске, Гомеле, Могилеве, Полоцке, Слуцке и других местах» (Смиловицкий 2017). Сторонники же мира нового предпочитали русский язык. Этому способствовала как традиция, в которой русский выступал языком высокой письменной культуры (кстати, то же можно сказать и об иврите), так и понимание того, что именно владение русским позволит войти в ряды советской интеллигенции и партийной верхушки. Доходило до того, что рабочие не считали ликвидацию неграмотности на идише таковой и ставили вопрос об одновременном обучении чтению и письму на русском языке и на идише (Раманава 2002: 151–156).

В межвоенный период среди еврейского населения не был весьма популярен белорусский язык: «Несмотря на то, что некоторые евреи в Белоруссии одобряли усиление позиций белорусского языка, ярким примером чему был известный писатель и сторонник белорусского национализма Змитрок Бядуля (Самуил Плавник), для большинства евреев, так же как для русских и даже части белорусов, белорусский имел образ языка “мужицкого” и выдуманного» (Зельцер 2006: 144).

Четвертый язык, принятый молодой республикой в качестве государственного, – польский – также не пользовался популярностью среди еврейского населения по вполне понятной причине, ярой приверженности католицизму определенной части польского населения и нередко связанной с этим нетерпимостью к иным конфессиям. Это приводило к тому, что евреи неохотно изучали польский даже на территории Польши, не говоря уже о СССР: «Если уж говорящие на идиш евреи знали язык своих нееврейских соседей, то они одновременно с этим не знали или не хотели учить латинский алфавит. Это происходило, поскольку вне зависимости от того, в каком языке этот алфавит использовался, он ассоциировался для евреев с христианством» (Shmeruk 1985: 47–48). В связи с этим в западных областях Беларуси, входивших в состав Польши, «в значительной степени сохранялась приверженность евреев родному языку (в 1931 году 88,9% евреев признали идиш родным), в то время как в восточных областях происходила их стремительная аккультурация (если в 1926 году 90% евреев БССР назвали родным языком идиш, то в 1939 году – всего 55%)» (Розенблат, Еленская 2002: 35).

В конце 1930-х годов школы на идише пришли в упадок. Кроме представленных выше факторов, определенную роль сыграла и нагрузка на учащихся – им приходилось изучать белорусский, русский, один из иностранных языков и к тому же идиш. В результате качество языковых знаний оставляло желать лучшего. Но, безусловно, основной причиной стала общая национальная политика укрепившегося сталинизма, уже не нуждавшегося в поддержке и одобрении национальных окраин. Шла борьба против «национал-демократизма»; в 1938 г. польский язык и идиш были лишены статуса государственных. Завершение истории школ на идише наступило летом 1938 г., когда Народный Комиссариат просвещения принял к исполнению решение ЦК Компартии республики от 3 июля 1938 г. «О реорганизации еврейских школ в Белоруссии в белорусские школы». Одновременно с этим начали закрываться еврейские творческие союзы, газеты и журналы на идише. В 1940 г. вышли из печати всего 8 изданий художественной литературы на этом языке (Смиловицкий 2017).

Таким образом, идиш одержал над ивритом пиррову победу. Его существование в языковом пространстве Беларуси, к сожалению, было кратким. После Второй мировой войны идишу так и не удалось вернуть свои позиции в общественной коммуникации.

В заключение нужно сказать, что межвоенные десятилетия в языковой политике Беларуси были чрезвычайно яркими и насыщенными. Казалось, Октябрьская революция принесла народам, в том числе евреям, уникальную возможность возрождения, возможность говорить и писать на своем языке. Однако такая ситуация просуществовала лишь до конца 30-х годов. В Конституции 1937 г. в ст. 25 еще говорится о возможности использования всех четырех языков законодательной властью (но судопроизводство должно было вестись на белорусском языке, с возможностью предоставления переводчика и правом выступать в суде на родном языке, см. ст. 86), при обучении в школе – ст. 96, о присутствии их на гербе. Однако в конце июля 1938 г. это «отклонение» было устранено. Идиш, как и польский язык, был удалён из герба республики и, соответственно, из всех общественных учреждений (Зельцер 2006: 198).

Известно, что революция, как бог Сатурн, пожирает своих детей. Все демократические интенции были подавлены, не успев реализоваться. Происходила успешная рерусификация, поддерживаемая, увы, не только властями, понявшими, что принципы пролетарского интернационализма лучше укреплять на русском языке, но и населением, которое прагматически относилось к возможностям социального аванса, даваемого языком национального большинства Советского Союза. Для всех остальных языков наступала эпоха выживания. В результате в настоящее время в Беларуси практически невозможно говорить ни о какой системной нормативной письменной коммуникации ни на одном языке, кроме русского.

Литература

Halevi Z. Jewish University Students and Professionals in Tsarist and Soviet Russia. Tel Aviv 1976.

Pinkus B. The Jews of the Soviet Union. The History of a National Minority. Cambridge-New York-New Rochelle-Melbourne-Sydney 1988.

Schmeruk Ch. The Esterke Story in Yiddish and Polish Literature. Jerusalem 1985.

Vakar N. P. Belorussia: the making of a nation, Cambridge, Mass. 1956.

Алпатов В. М. 150 языков и политика. 1917–2000. Социологические проблемы СССР и постсоветского пространства. Москва 2000.

Белов (Элинсон) А. Рыцари иврита в бывшем Советском Союзе. Иерусалим 1998.

Бэмпарад Э. Iдышысцкi эксперымент у савецкiм Менску. «Arche», 2007, 11, cc. 61–77.

Захаркевіч С. А. Этнічныя меншасці Беларусі: вопыт сацыяльнай трансфармацыі ў XIX–пачатку XX ст. // Працы гістарычнага факультэта БДУ: навук. зб. Вып. 4 / Коршук У. К. (адк. рэд.) [і інш.]. Мінск 2009, сс. 242–249.

Зельцер А. Евреи советской провинции: Витебск и местечки 1917–1941. Москва 2006.

Канстытуцыя (Асноўны закон) Беларускае Сацыялiстычнае Савецкае Рэспублiкi. Менск 1927.

Куцмани Б. Советская реформа правописания еврейского языка (идиш) в 1920 г. «Тирош», 2007, 8, cc. 222–240.

Мендес-Флор П., Рейнхарц Й. (сост.). Евреи в современном мире. История евреев в новое и новейшее время: антология документов, II. Москва 2006.

Практическое разрешение национального вопроса в Белорусской Советской Социалистической Республике. Ч. I. Белорусизация. По материалам Центральной национальной комиссии ЦИК БССР. Минск 1927.

Прейгерзон Ц. Ликвидация. «Иерусалимский журнал», 2010, 36, http://magazines.russ.ru/ier/2010/36/cv23.html (дата доступа: 21.02.17).

Пушкiн I. А. Удзел нацыянальных меншасцей у грамадска-палiтычным жыццi Савецкай Беларусi (1919–1990 гг.), Мiнск 2010.

Раманава I. Рэпрэсii супраць нацыянальных меншасцей Беларусi ў мiжваенны перыяд // Андрэеў В. П. (рэд.), Беларусь у ХХ стагоддзi, 1. Минск 2002, сс. 151–156.

Розенблат Е., Еленская И. Динамика численности и расселения белорусских евреев в XX веке. «Диаспоры», 2002, 4, сc. 27–52.

Саўка З. Мазаiчная артаграфiя. З нагоды прыняцця Правапiснага закону. «Arche», 2008, 11, cc. 10-22.

Слуцкий И. Судьба иврит в России // Фрумкин Я. Г. (ред.), Книга о русском еврействе, 1917–1967. Нью-Йорк, 1968, сс. 241–247.

Смиловицкий Л. Издание религиозной еврейской литературы в Советском Союзе на примере Белоруссии, 1921–1964 гг. http://souz.co.il/clubs/read.html?article=2837&Club_ID=1 (дата доступа: 25.02.17).

Смиловицкий Л. Школа на идише в первые десятилетия советской власти. Еврейское образование в Белоруссии. 1921–1941 гг. «Новая еврейская школа», 2002, 11, http://old.ort.spb.ru/nesh/njs11/smilov11.htm (дата доступа: 03.03.17).

Советский Союз. Этническая демография советского еврейства (1996), http://eleven.co.il/jews-of-russia/jewish-history-in-ussr/15423 (дата доступа: 04.07.18).

Эбэрхардт П. Дэмаграфiчная сiтуацыя на Беларусi 1897–1989. Мiнск 1997.

Ямпольская С. Б. Особенности развития европейского иврита в XIX – начале ХХ в.: лексические заимствования и система обращений. Санкт-Петербург 2016.

Об авторе:

Алла Кожинова (Alla Kozhinowa), доктор филологических наук, профессор кафедры теоретического и славянского языкознания Белорусского государственного университета (Беларусь, Минск)

Основные научные интересы: историческая лексикология, языки национальных меньшинств на территории Великого княжества Литовского, теория перевода в историческом аспекте, этнолингвистика, анализ дискурса, преподавание польского языка

От редактора:

Приглашаем к обсуждению статьи.

Не забывайте о важности поддержки сайта, а значит и его авторов, а также возможности осуществления различных проектов.

Опубликовано 05.07.2018 21:23

В. Рубінчык. КАТЛЕТЫ & МУХІ (62)

Аўска-жнівеньскі шалом! Гэта серыя пра юбілеі, пра ізраільска-беларускага рабіна-дзівуна, пра тое, што дзеецца навокал, асабліва ў сферы культуркі.

Юбілеі… Не ведаю, як каго, а мяне ўжо горача павіншавалі з 500-годдзем беларускага кнігадруку 🙂 Нагадаю, што 5 жніўня 1517 года Францішак Скарына надрукаваў у Празе Псалтыр – на царкоўнаславянскай мове, але ў беларускай рэдакцыі, дый сам Скарына паходзіў «са слаўнага горада Полацка». У Беларусі-2017 была абвешчана кампанія «Пяцісотгоднасць», а ў Нацыянальнай бібліятэцы пастаўлены павялічаныя копіі скарынаўскіх фаліянтаў ды спецыяльны вясёлы стэнд… Ваш пакорлівы слуга яшчэ 16 чэрвеня прымасціўся да яго.

Цешыць, што апошнім часам у краіне ладзяцца шахматныя турніры ў гонар знамянальных падзей, вось і «500-годдзе беларускай кнігі» трэнер-суддзя-арганізатар Віктар Барскі не абышоў увагай. Палажэнне аб турніры па хуткіх шахматах 19-20 жніўня падрыхтавана таксама па-беларуску – усё, як належыць, хоць і з дробнымі памылачкамі. Зрэшты, мяне зараз больш вабяць гексашахматы.

Таксама ў пачатку жніўня адзначалі сто гадоў з дня нараджэння Янкі Брыля, народнага пісьменніка Беларусі (1917–2006). Наш аўтар шчодра падзяліўся ўспамінамі пра Івана Антонавіча, дзе адзначыў, сярод іншага: «Сярод яго любімых пісьменнікаў быў Рамэн Ралан з яго творам «Кала Бруньён» і Шолам-Алейхем». Я б таксама падзяліўся, аднак бачыў Янку Брыля толькі двойчы (у 2000 г., калі адбылася публічная сустрэча з ім на Інтэрнацыянальнай, 6, у Мінскім аб’яднанні яўрэйскай культуры, і ў 2002 г. – тады паспрабаваў пагутарыць з ім у кулуарах Дома літаратараў, ды класік быў заняты). Пагэтаму проста працытую пару мініяцюр Янкі Брыля з кнігі «Вячэрняе» (Мінск, 1994), у якой нямала гаворыцца пра яўрэяў, старонках аж на трыццаці… Папраўдзе, не толькі добрае.

* * *

Ярэмічы. Лета 1941 года. Паліцаі змушалі старую, хворую яўрэйку ўзбірацца на тэлеграфны слуп… Вясковыя хлопцы, што яшчэ ўчора, здаецца, былі звычайнымі, спакойнымі, нявіннымі рабацягамі.

Яўрэйская дзяўчына, што раней вучылася з Колем Б., прыбегла да яго, хаваючыся ад гвалтаўнікоў-паліцаяў.

«Каб яшчэ хто людскі прапанаваў такое, а то… Не, лепш ужо мне памерці!»

* * *

Зноў прыгадаліся два пажылейшыя за мяне яўрэі з друкарні, якіх я частаваў пасля выхаду першай кнігі. Як пілі мы, чам закусвалі, у якім закутку друкарні гэта было – добра не памятаю. Прозвішча загадчыка наборнага цэха Рудзін; я запомніў яго, відаць, з-за Тургенева. А прозвішча загадчыка цэха друкарскага не запомнілася – ад імені нейкага, здаецца, без вышэйшых асацыяцыяў. П’янкі, вядома, не было, яўрэі людзі акуратныя, а ўражанне ад маёй удзячнай радасці, ад іхняга разумення яе – памятаю.

З Рудзіным, чалавекам самавіта-сур’ёзным, мы і пасля гэтага, як і перад гэтым, прыязна здароваліся. А той другі, цяпер безыменны, па-прасцецку, дабрадушна губаты, пры сустрэчы шырока ўсміхаўся: «Ну, а калі будзе другая кніга?»

…Захацелася дадаць, што я тады быў літработнікам «Вожыка», апранутым абы-як, у «юнраўскія» неданоскі, і гэта, відаць, яшчэ больш збліжала мяне з тымі небагатымі, працоўнымі людзьмі.

* * *

Чатыры тыдні таму папрасіў знаёмага здабыць дысер Ганны Бартнік – калі помніце, гаворка пра яе даробак вялася ў папярэдняй серыі… Ні адказу, ні прыказу, ні нават аўтарэферату, хоць электронная пошта працуе спраўна. Меркаваў, што пачытаю, а тады ўрывак будзе перакладзены з польскай і змешчаны на нашым сайце, аднак, калі ў канцы ліпеня з «Берегов» даведаўся, што Ганне дапамагалі такія «адмыслоўцы», як Леанід С. і Якаў Б., абазнаныя больш у агітацыі ды прапагандзе, чым у навуцы (ведаю, ведаю, пра што кажу…), то неяк і расхацелася. Па-ранейшаму рады за маладую даследчыцу з Польшчы, якая робіць паспяховую кар’еру на ніве іудаікі. Разам з тым хацеў бы згадаць, што, калі ў красавіку 2006 г. францужанка Клер Ле Фоль абараніла ў Парыжы доктарскую на тэму «Гісторыя і рэпрэзентацыі яўрэяў Беларусі (1772–1918)», то вельмі скора я атрымаў раздрукоўку «з дастаўкай дахаты», а было ў ёй звыш 600 старонак. Разумніца Клер не цуралася майго «самвыдату» – перадала бюлетэню «Мы яшчэ тут!» сенсацыйны архіўны дакумент, датычны беларускага грамадзянства Хаіма Нахмана Бяліка, па маёй просьбе адшукала першую публікацыю Ізі Харыка ў часопісе 1920 года. Пераклаў я ў 2008 г. для «Arche» рэцэнзію Ле Фоль на кнігу Аркадзя Зельцара пра яўрэяў Віцебска, а ў 2009 г. – артыкул пра «беларусізацыю» яўрэяў у міжваенны перыяд. Потым нашыя шляхі разышліся, але «асадачак застаўся» – збольшага прыемны.

Д-р Ле Фоль і яе праца

З сайтам belisrael.info, які фармальна не з’яўляецца пляцоўкай для навуковых публікацый (як не з’яўляліся газета «Анахну кан» і бюлетэнь «Мы яшчэ тут!»), супрацоўнічаюць або супрацоўнічалі досыць вядомыя даследчыкі: гісторыкі Цімафей Акудовіч, Барыс Гольдзін, Маргарыта Кажанеўская, Уладзімір Краўцоў, Анатоль Сідарэвіч, Іна Соркіна, філолагі Лявон Баршчэўскі, Дзмітрый Дзятко, Віктар Жыбуль, Віталь Станішэўскі, металазнаўца Марыя Гальцова, псіхолаг Людміла Мірзаянава, эканаміст Маргарыта Акуліч… Прашу дараваць, калі на кагосьці забыўся. Многія з іх маюць дыплом кандыдата навук – калі на заходні манер, то доктара (Ph. D.). Асабіста я рады чытаць якасныя тэксты незалежна ад статусу аўтараў і дзякую ўсім, хто давярае сайту (спадзяюся, галоўны рэдактар мяне падтрымае :)) Тым не менш запрашаю амбітных навукоўцаў-практыкаў больш актыўна дзяліцца сваімі знаходкамі з чытачамі ізраільска-беларускага сайта. Мець дадатковую «творчую лабараторыю» нікому, бадай, не зашкодзіць…

Падобна, мінчанка М. Акуліч так і трактуе сайт – «трэніруецца» тут, потым пашырае свае публікацыі ў іншых месцах. Нядаўна ў яе выйшла невялікая электронная кніга «Идиш, Холокост и евреи Беларуси»; азнаямляльны фрагмент можна пачытаць бясплатна. Выданне будзе карыснае тым, хто цікавіцца мовамі ды гісторыяй краіны, аднак толькі пачынае знаёмства з «яўрэйскай тэмай». Нават сам выхад кнігі здольны падштурхнуць чытачоў да актыўнасці ў слушным кірунку; праўда, хацелася б усё-такі большай глыбіні, меншай колькасці памылак (Астравух стаў «Астарухам» і г. д.)… З пажаданнем аўтаркі ідышу – «хочацца верыць, што гэтая мова яшчэ загучыць у поўную сілу на беларускай зямлі» – цяжка не згадзіцца, іншая справа, што спадзеў на «заможныя краіны», якія, паводле М. Акуліч, маюць дапамагчы адраджэнню мовы грашыма, выглядае наіўна. «Або няхай яны ўсе разам скінуцца на даражэзны помнік ідышу, які трэба пабудаваць у РБ», – тут я магу толькі паціснуць плячыма. Як на мой одум, то лепей адны «жывыя» курсы ідыша з парай энтузіястаў, чым тузін помнікаў.

Па-свойму дбае пра ідыш-культуру Аляксандр Фурс, былы вучань «яўрэйскіх класаў» 132-й школы, каардынатар праекта «Яўрэйскія твары Беларусі», музыка і чалавек у пошуку. Ладзіць бясплатныя для наведвальнікаў экскурсіі, вось і 13.08.2017 запрашае прыйсці а 6-й вечара да брамы Вайсковых могілак Мінска. «Мы пазнаёмімся з постаццю ІзіХарыка і даведаемся, як Янка Купала адпачываў разам з класікам ідышыцкай літаратуры. Даведаемся, як габрэйскі хлопчык Самуіл Плаўнік патрапіў у “Нашу Ніву” ды яшчэ шмат цікавага!» – інтрыгуе Алекс (арфаграфія арыгінала захаваная). Мо і падскочу… З іншага боку, «ідышыцкае» на афішцы крыху насцярожвае – такi прыметнік мне не знаёмы. Ведаю словы «ідышны», «ідышысцкі»; нячаста сустракаю варыянт «ідышаўскі». Ну, хіба пасля экскурсіі вакабуляр папоўніцца…

Агулам беларуская культура, незалежна ад «намаганняў» адпаведнага міністэрства, паступова ўзбагачаецца… Расце музей «Прастора Хаіма Суціна» ў Смілавічах пад Мінскам, якому французскі калекцыянер нядаўна падараваў дзве работы Шрагі Царфіна (адну, гуаш «На лузе», сёлета, балазе ў музеі ёсць ужо зала Царфіна). Шчыруюць мае калегі-перакладчыкі, якім неабыякавая спадчына жывых і мёртвых пісьменнікаў, ідышных і іўрыцкіх. З апошніх найбольш пашанцавала, бадай, юбіляру гэтага месяца Этгару Керэту – у апошнія пару гадоў выйшла дзве яго кнігі па-беларуску.

Усе тры белмоўныя кнігі тав. Керэта: 2007, 2016, 2017

Ёсць неблагія шансы, што яшчэ сёлета ў Мінску будуць надрукаваныя зборнікі паэзіі Хаіма Нахмана Бяліка і Майсея Кульбака. Рыхтуецца і новы, больш дасканалы за ранейшыя пераклад рамана «Зельманцы» («Зэлмэнянцы») – імпэту мастака-ідышыста Андрэя Дубініна можна толькі пазайздросціць.

Зараз – колькі абзацаў пра аднаго ізраільска-беларускага рабіна, які ведае ідыш мо лепей за ўсіх нас, ды скіроўвае свае сілы ў сумнеўнае рэчышча… Я паглядзеў яго інтэрнэт-ролікі, жорстка раскрытыкаваныя ў сеціве (яўрэямі і неяўрэямі). У адрозненне ад некаторых гора-каментатараў, завочныя дыягназы ставіць не бяруся; Ігаэль І. выглядае здаровым чалавекам, і асаблівасці яго жэстыкуляцыі не выходзяць за рамкі нормы. Мяркуйце самі…

Р. Ігаэль пад канец 2000-х вярнуўся з Кір’ят-Гата ў родны Мінск, пэўны час наведваў сінагогу на Даўмана, 13б, ды потым рассварыўся з кіраўнікамі, назваў яе «свінагогай» і з’ехаў жыць у Барань пад Оршай. (Папраўдзе, на Даўмана не такое ўжо кепскае месца, прынамсі яўрэі завітваюць не адно дзеля ежы, а сёлета прыязджаў туды памаліцца чалавек з Бразілі, які вывучае беларускую…) Рээмігрант узяўся выкрываць «апазіцыю» і «ліберастаў», заходнія спецслужбы, «сіянісцкі істэблішмент» і прафесійных яўрэяў РБ за тое, што адныя стварылі «міф пра Курапаты», а іншыя падтрымліваюць. Трасе кнігай свайго знаёмца, беларускага журналіста Анатоля С. (ужо не жыве), які ў 2011 г. даказваў, што ў Курапатах расстрэльвалі толькі гітлераўцы пасля 1941 г., а не «саветы» ў 1937–1941 гг. Падобныя «доказы» грамадскай камісіі не раз даследаваліся ў 1990-х гадах, і заўжды спецыялісты прыходзілі да высноў пра іх неабгрунтаванасць. Можна не давяраць Зянону Пазняку праз яго палітызаванасць – заявы пра «камуна-маскоўскі генацыд» у Курапатах сапраўды былі залішне эмацыйнымі – але прафесійным археолагам Міколу Крывальцэвічу і Алегу Іову я давяраю куды больш, чым неназванай жонцы Ігаэля, «тожа археолагу».

Рэбе Ігаэль «зрывае покрывы» ў стылі Анатоля Васермана (aka Онотоле)

Прыхільнікам «нямецкай версіі» можна падзякаваць хіба за тое, што яны крыху разварушылі абыякавае грамадства, падштурхнулі апанентаў да больш уцямных фармулёвак. Што да Ігаэля І., у яго лекцыі прагучалі цікавыя звесткі пра «Яму», дзе яўрэі нават у брэжнеўскі час збіраліся не толькі 9 мая (на грамадзянскі мітынг), а і, негалосна, 9 ава… Апошняя традыцыя была закладзена значна раней – з года вызвалення Мінска – і пратрывала да 1989 года. Мінская рэлігійная абшчына пераехала ў Сцяпянку, а потым на рог Друкарскай і Цнянскай з Нямігі пасля таго, як у сярэдзіне 1960-х была знесена Халодная сінагога. Каб жа паважаны рабін і далей разважаў на гэтыя, рэальна вядомыя і блізкія яму тэмы, а не пра «ўсенародна выбранага Прэзідэнта» і яго каварных ворагаў…

Вольф Рубінчык, г. Мінск

12.08.2017

wrubinchyk[at]gmail.com

Апублiкавана 12.08.2017 23:39

В. Рубінчык. КАТЛЕТЫ І МУХІ (12)

Гэтым разам серыя выходзіць збольшага гістарычна-літаратурная. Але пазюкаем і пра сучаснасць.

Вясна юбілеяў: Натану Воранаву – 100, Майсею Кульбаку – 120, Змітраку Бядулю – 130. Нядаўна выявіў, што ў Бядулі (1886–1941) з’явіўся нават свой акаўнт у фэйсбуку 🙂 Бядулезнаўства (у адрозненне ад кульбаказнаўства) заўжды ў Беларусі было даволі моцнае, выдаваліся яго зборы твораў і г. д. У апошні час вывучэннем спадчыны Самуіла Плаўніка і яго сваякоў даволі імпэтна займаецца кандыдат філалагічных навук Віктар Жыбуль (артыкул пра маці Бядулі – толькі адзін прыклад), так што наўрад ці скажу тут нешта новае. Па просьбе журналіста Іллі Рэзніка апублікаваў некалі паэму «Жыды» (1915) у газеце «Анахну кан», дый годзе. Ага, ледзь не забыўся: у бюлетэні «Мы яшчэ тут!» за 2003 г. можна знайсці пару артыкулаў Бядулі пра яўрэяў і сіянізм (пачатак 1920-х), напісаных з пазіцый беларускага нацыяналіста.

У красавіку 2016 г. па беларускім радыё аж цэлы тыдзень транслявалі творы Бядулі – добра, што гэтага пісьменніка помняць, і яго яўрэйскія карані мала каму замінаюць. «Радыё Свабода» прывяло 20 «нечаканых» фактаў пра Бядулю… Можа, у юбілей не варта было б, але я ўсё-ткі ўспомню, што адзін з доследаў пра пісьменніка называўся «Самаразбурэнне, ці Скамечаны лёс», і слушна. 21-ы факт пра Бядулю такі – ён быў заўзятым прыстасаванцам. Мікола Іваноў у артыкуле 1995 г. «Зьмітрок Бядуля (Паміж яўрэйствам і беларускасьцю)» пісаў пра нібыта ўнікальную здольнасць пісьменніка «своечасова распазнаваць сутнасьць чарговай кампаніі барацьбы з ворагамі народа і хутка выступаць з самаабвінавачваньнямі». Каб жа ён толькі сябе лупцаваў… У 2-м томе рамана «Язэп Крушынскі», які я чытаў у Нацыянальнай бібліятэцы, нямала месца аддадзена выкрыццю «нацдэмаў», эліты беларускай інтэлігенцыі 1920-х гг. На жаль, жанр гэтага тома блізкі да даносу.

Не паглядзеўшы ў мінулае без ружовых акуляраў, не прааналізаваўшы памылкі папярэднікаў, не «закрыўшы гештальт», нікуды мы не прыйдзем. Гэта разумеў украінскі літаратар і журналіст Алесь Бузіна, подла забіты год таму ў Кіеве (забойцаў дагэтуль не знайшлі). У канцы ХХ ст. ён выдаў кнігу «Ваўкалак Тарас Шаўчэнка», дзе паказаў украінскага класіка не толькі – і не столькі – з параднага боку. Твор меў правакацыйны прысмак, але, на маю думку, паспрыяў (каля)літаратурным дыскусіям, ажывіў вобраз Шаўчэнкі, карацей, заахвоціў сяго-таго з чытачоў мысліць. На Бузіну падавалі ў суд за «ачарненне», ды суд ён выйграў.

І пра Кульбака… У многіх крыніцах пашыралася меркаванне, што ён, пераехаўшы з польскай Вільні ў БССР (пад канец 1928 г.; яго з сумам праводзіў натоўп чытачоў-шанавальнікаў), захаваў унутраную свабоду, ухіляўся ад савецкіх догмаў, карацей, паводзіў сябе як праўдзівы еўрапейскі пісьменнік. Не зусім так. Напрыклад, у мінскім часопісе «Штэрн» № 10, 1936 быў апублікаваны кароткі – на 2 старонкі – нарыс Майсея Кульбака «Шлях народнага паэта», прысвечаны Якубу Коласу, дзе не абышлося без хваласпеваў Сталіну і яго нацыянальнай палітыцы. Я б паверыў, што хваласпеў самахоць уставіла рэдакцыя на чале з Ізі Харыкам, каб Кульбак не быў членам той рэдакцыі… Але гэта паўбяды. Яшчэ больш прыкра чытаць заметку аўтара бліскучых «Зельманцаў» пра «трацкісцка-зіноўеўскую контррэвалюцыйную фашысцкую банду» («Літаратура і мастацтва», 10 верасня 1936 г.). Асобныя радкі – простае палітычнае абвінавачванне калегаў у шкодніцтве: «Доўгі час арудаваў у яўрэйскай совецкай літаратуры Дунец і ніхто з пісьменнікаў з яго не сарваў маскі. Характэрна, што ўжо пасля таго, як Дунца выключылі з партыі, Беларускае дзяржаўнае выдавецтва даручыла яму пераклад такой адказнай кнігі, як “Як гартавалася сталь” Н. Остроўскага. Зразумела, што Дунец сапсаваў гэтую кнігу».

Пасля Дунца шэдэўр Астроўскага пераствараў сам Кульбак, а ўжо ў 1937-м ён лёг у адну яму з Хацкелем Дунцом, няўрымслівым марксісцкім крытыкам, які ў пачатку 30-х гг. папсаваў пісьменнікам нямала крыві. Вядома, асноўная віна за адыёзныя заявы кладзецца на тых, хто давёў літаратараў да стану «павукоў у слоіку», на кіраўніцтва бальшавіцкай партыі, але тым не менш…

У траўні 2015 г. я прапаноўваў назваць вуліцу ў Мінску імем Майсея Кульбака. Цяпер я ўжо не на 100% упэўнены, што патрэбна іменна такая вуліца; магчыма, лепей бы пасавала сучаснаму гораду вуліца Зельманцаў (або хоць Зельманскі завулак). Героі Кульбака ў нейкім сэнсе аказаліся лепшыя за яго самога. У прыўкрасным пісьменстве так бывае.

Цешыць, што ўсё часцей да нас завітваюць творцы з Ізраіля. Ёнатан Барг, які прыязджаў у Мінск у лютым 2016 г., мае пра Беларусь добрыя ўражанні. У інтэрв’ю belisrael.info паэт сказаў, што плануе перакласці на іўрыт некаторыя вершы Андрэя Хадановіча… А зусім нядаўна ў Мінску прызямліўся «сам» лаўрэат Дзяржаўнай прэміі Ізраіля Этгар Керэт. Ён прачытаў лекцыю пра ізраільскую літаратуру ў лінгвістычным універсітэце, пабываў на афіцыйнай імпрэзе ў Нацыянальнай бібліятэцы і на менш афіцыйнай – у галерэі «Ў». Пасольства, якое апекавалася Керэтам, не забыла і пра мяне:

Прыемна, вядома ж, але ранейшыя творы «белага клоўна» я ўжо, бадай, перарос. Кнігу «Сем добрых гадоў» яшчэ пачытаю, а ў зборніку «Кіроўца аўтобуса, які хацеў стаць Богам» (Мінск, 2007) зачапіла нямногае. Запрашальнік на прэзентацыю дзевяцігадовай даўніны ў мяне таксама захаваўся:

Рэч у тым, што кароткія іранічныя (а часам інфантыльна-абсурдныя) апавяданні ізраільца Этгара Керэта надта ўжо нагадвалі творчасць расійца Віктара Галяўкіна, з якой цешыўся ў дзяцінстве. Перафразуючы папулярную прыказку: «Хто Галяўкіна чытаў, той з Керэта не смяецца».

Безумоўна, я ўдзячны пану Этгару за тое, што ён выкраіў час і перагледзеў некаторыя тэксты, падрыхтаваныя для кнігі Элі Савікоўскага «Да зорак» («El ha-kokhavim», Мінск: Шах-плюс, 2009). З ім кантактаваў Павел Касцюкевіч; унёсак П. Касцюкевіча і Э. Керэта адзначаны і ў кніжцы.

Э. Керэт у Мінску-2016 між двума сваімі перакладчыкамі на беларускую (злева – Сяргей Шупа, справа – Павел Касцюкевіч). Клоўнскі здымак адсюль.

Гледзячы па ўсім, новая кіраўнічка Нацыянальнага агенцтва па турызму (якая раней працавала на В. Харужай, 28 прэс-сакратаркай, а ў Іудзейскім рэлігійным аб’яднанні – выканаўчай дырэктаркай) спадзяецца, што ў Беларусь скора прыедзе многа-многа Керэтаў. Але гэты артыкул, у якім шчодра цытуецца Вераніка Дарожка, на пазітыў неяк не натхняе: прасочваецца жаданне спісаць многія праблемы Беларусі на «сіндром вахцёра», хоць ясна, што рыба псуецца з галавы. Не веру я і ў байку пра Пятра Машэрава, які нібыта ў канцы 1970-х быў гатовы «аддаць яўрэям» будынак Рускага тэатра. Як я пераканаўся ў 2002 г., калі браў у яго інтэрв’ю, былы мастацкі кіраўнік тэатра Барыс Луцэнка – немалы фантазёр і кан’юнктурнік… Пасля 2006 г., калі ён выгнаў з тэатра Паўла Харланчука за тое, што малады акцёр пайшоў на Кастрычніцкую плошчу і адседзеў 10 сутак, не маю ахвоты кантактаваць з «юдафілам» Б. Л. і іншым не раю.

Парадавалі нядаўнія весткі з Амерыкі. Нью-Ёркскі ўніверсітэт атрымаў важкі грант на вывучэнне гісторыі савецкіх яўрэяў: за 7 гадоў плануецца выдаць 7 тамоў. Сярод даследчыкаў, якія будуць пісаць гэтыя кнігі, згаданыя д-р Аркадзь Зэльцар і д-р Эліса Бемпарад. Яны бывалі ў Беларусі (Аркадзь – той увогуле стаяў ля вытокаў яўрэйскага таварыства ў Віцебску напрыканцы 1980-х, а Эліса прыязджала на пачатку ХХІ ст., брала інтэрв’ю ў Гірша Рэлеса), шмат пісалі пра беларускае яўрэйства, цікавяцца ідышам і ідыш-культурай. Можна спадзявацца на станоўчы вынік.

Між іншага, адзін з артыкулаў Э. Бемпарад – «Ідышысцкі эксперымент у савецкім Менску» – публікаваўся ў тутэйшым часопісе «Аrche» ў 2007 г. Артыкул быў спрэчны, я пакрытыкаваў яго. Пазней у выдавецтве Індыянскага ўніверсітэта выйшла кніга «Becoming Soviet Jews: The Bolshevik Experiment in Minsk» – куды больш грунтоўная. Выдавецтва «Аrche» летась збіралася падрыхтаваць пераклад на беларускую мову, але «не асіліла». Кажуць, на рускую кніга Бемпарад пра яўрэяў Менска ці то ўжо перакладзена (у Расіі), ці перакладаецца.

Нашай краіне, агулам, не дужа шанцуе з яўрэйскай адукацыяй і навукай – у нас некаторыя любяць пагарачэй папрасцей. Вось прайшоў 17 красавіка фестываль «Такі Песах» з масай лекцый пра «мастацтва, бізнэс і ўсё астатняе». А 13-15 траўня намячаецца «Лімуд», дзе таксама будзе вінегрэт шоў «без абмежаванняў, фармату і тэматыкі». Нешта сумняюся, што выступіць на «Лімудзе» ў Мінску «грамадзкі дзеяч і папулярны блогер» Антон Носік: яго ваяўнічыя заклікі, датычныя сірыйцаў (маўляў, не саромейся, Пуцін, забівай…), «дасталі» ўжо нават расійскіх следчых.

Магчыма, у эпоху фельетонна-кліпавага мыслення гэткія імпрэзы і больш дарэчныя, чым сістэмныя намаганні ў галіне іўдаікі. Адылі мне дарагі ідыш, мова, паходжанне якой нейкія жартуны выводзяць з Ірана. Не без суму думаю, што рэсурсы многіх а многіх людзей трацяцца не на адраджэнне традыцыйнай мовы беларускіх яўрэяў, а, груба кажучы, на «папсу» і халтурку (зразумела, маю на ўвазе не ўсіх выступоўцаў, але тое, што генеральным партнёрам пазначаны Саюз беларускіх яўрэйскіх грамадскіх аб’яднанняў і абшчын з яго бяздзейным сайтам і даўно скампраметаваным старшынём, як бы намякае…).

Чарговы эпізод «вайны з кнігамі» прыпаў на красавік 2016 г. З ініцыятывы мытнікаў пад раздачу ў судзе трапілі наступныя выданні 2012 г. (!): Зянон Пазьняк «Добрая фатаграфія», Зянон Пазьняк і Валеры Буйвал «Абарона Курапатаў. Народны мэмарыял». Раней у мяне не даходзілі рукі пазнаёміцца з гэтымі кнігамі, але раз такі аўтарытэт, як суддзя Маскоўскага раёна г. Брэста Таццяна Гаргадзэ палічыла, што яны экстрэмісцкія… Паглядзеў і «Добрую фатаграфію», і «Абарону Курапатаў». Там нямала спрэчных момантаў (асабліва ў другой), але экстрэмізму я, чалавек з дыпломам палітолага ЕГУ, атрыманым у 1999 г. (ён эквівалентны дыплому Інстытута палітычных даследаванняў у Страсбургу), нідзе не выявіў.

Зразумела, уладам трэба адцягнуць увагу ад рэальных праблем, пераключыўшы яе на бяскрыўдную, у прынцыпе, літаратуру. Магу толькі паспачуваць аўтарам. З іншага боку, калі б нязменны лідар КХП-БНФ у свой час менш захапляўся падзелам людзей на «сваіх» і «чужых», да палявання на кнігі ў Беларусі магло б і не дайсці… Пошук «экстрэмізму» ў фотаальбоме – лухта і трызненне, аднак ці меншай лухтой быў нагавор на колішняга дэпутата Вярхоўнага Савета Беларусі Дзмітрыя Булахава (1959–2006), які, паводле З. Пазьняка, забіў чалавека на дарозе, павінен быў пайсці пад суд, але яго, Булахава, вызвалілі ад турмы з той умовай, што ён увосень 1992 г. зробіць даклад супраць рэферэндуму? «29 кастрычніка (насамрэч 27 кастрычніка – В. Р.) ён (Булахаў – В. Р.) выступаў з аргументацыяй псеўдаюрыдычнай, чаму не павінен адбыцца гэты рэферэндум… Настолькі чалавек прадаўся…», – кажа Пазьняк у пачатку гэтага відэа. Быццам і не ведае, што інцыдэнт на дарозе (наезд на жанчыну) з удзелам Булахава адбыўся толькі ў студзені 1993 г. (гл.: «Апазіцыя БНФ у Вярхоўным Савеце ХІІ склікання». Смаленск: Інбелкульт, 2015. С. 569).

Баюся, тут спрацаваў «эфэкт бумерангу». Пры ўсёй павазе да Пазьняка, у гісторыі з канфіскаванымі кнігамі я бачу яго не героем, які процістаіць «плебеям духа», а мізэраблем-ахвярай. Cёння гэтаму чалавеку споўнілася 72. Зычу яму хаця б к наступнаму дню народзінаў прызнаць свае шматлікія памылкі – можа, праз гэта вернецца і яго палітычная вага пачатку 90-х?

Экзатычны крок, звязаны з Курапатамі, зрабілі мінскія актывісты (Марат Гаравы і кампанія): звярнуліся ў пасольства Ізраіля з просьбай націснуць на ўлады РБ, каб тыя пашукалі звесткі пра двух курапацкіх пакутнікаў, Мардэхая Шулескеса і Мойшу Крамера. Сон на яве… Пасольства не стала мяшацца ў праблему будоўлі шматпавярховіка на тэрыторыі старых яўрэйскіх могілак у Мазыры (амерыканскія і расійскія рабіны хоць накрэмзалі пісьмы чыноўнікам…) – хутчэй за ўсё, не стане рэагаваць і зараз. Ды марыць нікому не забаронена.

Вольф Рубінчык, г. Мінск

24.04.2016

rubinczyk[at]yahoo.com

Ад рэдакцыі. Мы не заўсёды згодныя з суб’ектыўнымі ацэнкамі нашых аўтараў, у тым ліку і В. Рубінчыка.

Апублiкавана 24 красавiка 2016 г.