Tag Archives: Аркадий Вольфсон

Интересная идея Дмитрия Дрозда

22.08.2019

Историк просит Посольство Израиля присвоить Ларисе Гениюш звание Праведницы мира

Это уже второе его обращение. На первое Дмитрий Дрозд так и не получил ответа.

Историк обратился в Посольство Израиля с просьбой присвоить почетное звание Праведники народов мира членам Белорусского комитета Самопомощи в Праге, в числе которых Лариса Гениюш, Иван Гениюш, Василий Захарко, Василий Русак и Петр Бокач, за спасение трех членов семьи Вольфсон — евреев, в 1941 – 1945 годах жителей Праги.

«Благодаря самоотверженному подвигу членов Комитета, Вольфсоны получили документ, удостоверяющий, что они белорусы, православные, хотя всем членам Комитета было известно, что они евреи, — пишет в своем обращении Дмитрий Дрозд. — Выдавая подобный документ, все члены Комитета рисковали своей жизнью. Благодаря этим документам, семья Вольфсонов пережила оккупацию и осталась в живых».

Свое обращение историк направил в Мемориальный комплекс истории Холокоста Яд Вашем. По его словам, подобное электронное обращение он направлял еще в феврале 2018 года, однако до сих пор не получил никакого ответа.

«Возможно, что мое письмо попало в спам, в связи с этим дублирую его публично с приложением в тексте документов в надежде на получение ответа», — отмечает Дмитрий Дрозд.

В качестве подтверждения подвига членов Комитета историк приложил документы из Государственного архива Российской Федерации, в которых находятся анкеты семьи Вольфсон, заполненные при их вступлении в Белорусский комитет Самопомощи в Праге, а также представил отрывки из мемуаров Ларисы Гениюш, в которых она рассказывает об этой истории.

«Все члены Белорусского комитета Самопомощи в Праге рисковали жизнью, знали об этой опасности и спасли еврейскую семью, что полностью соответствует требованиям присуждения им звания Праведники народов мира», — отмечает в своем обращении Дрозд.

Оригинал

*

ДАДАТАК / ДОПОЛНЕНИЕ

Урывак з мемуараў Ларысы Геніюш

Беларусам дазволілі Камітэт самапомачы (заўв.: У 1939 годзе ў Данцыгу на канферэнцыі беларускіх эмігранцкіх цэнтраў некаторых заходніх краін было створана Беларускае бюро даверу пры Міністэрстве ўнутраных спраў Германіі, а пры ім — Беларускі камітэт самапомачы. У Празе ўтварыўся яго філіял — Пражскі камітэт самапомачы), беларускі, безумоўна. Арганізаваць яго было трэба самым. Нас было мала, не было ні памяшканьня, ні сродкаў на гэта, было тугавата. Сабраліся ў кафэ ўсе разам. Выбралі кандыдатаў на старшыню, але мы з дзядзькам Васілём [Захаркам] свае кандыдатуры адразу зьнялі, засталіся двое: Русак і Ермачэнка. Апошні палохае нас, дае пазнаць, што ён усясільны й без яго нічога нельга рабіць. Выбралі яго адным голасам болей. Людзі яго не любілі, крыху баяліся, дзядзька маўчаў. Сакратаром выбралі Бакача, мяне скарбнікам, і выкруціцца мне было нельга, дый няма пашто. Ермачэнка ўступіў пад Камітэт адзін з пакояў сваіх апартаментаў, у Камітэт наплывалі людзі. Русак аднойчы прывёў Вольфсана, гэта быў яўрэй. Вельмі хацелася яго выратаваць. Узялі нарэшце яго, сына й дачку. Гэтых дваіх мы ніколі ня бачылі, але яны, як і мы, мелі легітымацыі Камітэту й так выжылі. Акрамя невялічкіх членскіх узносаў яны іншых выдаткаў ня мелі. Узяць іх было небясьпечна, але здрадніка сярод нас не знайшлося. Ніякай палітыкі ў Камітэце мы не праводзілі, дый не маглі праводзіць.

(цыт. паводле: Л. Геніюш «Споведзь». Мінск: Мастацкая літаратура, 1993)

Ларыса і Янка Геніюшы з сынам Юркам перад вайной у Празе / Лариса и Янка (Иван) Гениюшы с сыном Юркой перед войной в Праге

Отрывок из мемуаров Ларисы Гениюш

Белорусам разрешили Комитет самопомощи (прим.: В 1939 году в Данциге на конференции белорусских эмигрантских центров некоторых западных стран было создано Белорусское бюро доверия при Министерстве внутренних дел Германии, а при нём – Белорусский комитет самопомощи. В Праге образовался его филиал – Пражский комитет самопомощи), белорусский, безусловно. Организовать его надо было самим. Нас было мало, не было ни помещения, ни средств на это, было туговато. Собрались в кафе все вместе. Выбрали кандидатов на должность председателя, но мы с дядькой Василием [Захарко] свои кандидатуры сразу сняли, остались двое: Русак и Ермаченко. Последний пугает нас, даёт понять, что он всесильный и без него ничего нельзя делать. Избрали его с перевесом в один голос. Люди его не любили, побаивались, дядька молчал. Секретарём выбрали Бокача, меня – казначеем, и выкрутиться мне было нельзя, да и незачем. Ермаченко уступил под Комитет одну из комнат своих апартаментов, в Комитет наплывали люди. Русак однажды привёл Вольфсона, это был еврей. Очень хотелось его спасти. Взяли в конце концов его самого, сына и дочь. Этих двоих мы никогда не видели, но они, как и мы, имели легитимации Комитета и так выжили. Помимо небольших членских взносов они иных расходов не несли. Взять их было опасно, но предателя среди нас не нашлось. Никакой политики в Комитете мы не проводили, да и не могли проводить.

(цит. по: Л. Гениюш «Исповедь». Минск: Мастацкая літаратура, 1993; перевод с белорусского В. Р.)

Опубликовано 22.08.2019  14:04