Tag Archives: Александр Квасьневский

«Крайние» ГШ-турниры

ВАЖНОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ. В нижеследующем диалоге говорится как минимум о пяти (!) ныне подзабытых турнирах, проведённых «бойцами невидимого фронта» – белорусскими гексашахматистами – в далёкие годы (1999, 1998, 1996, 1995, 1993). Лиц, которые боятся перегрузить себя лишней информацией, убедительно просим отойти от экранов… разнообразных электронных устройств.

Чем больше выпьет гексамастер, тем меньше выпьет хулиган! 🙂

Вольф Рубинчик. «Продолжим наши игры». Ты довольно интересно рассказывал о студенческих шахматах в Беларуси 1990-х годов (здесь и здесь). Кушать не могу, настолько хочу знать: в гексашахматном движении того времени что-нибудь значительное происходило?

Юрий Тепер. В 1999 г. состоялся последний официальный ГШ-турнир в Беларуси (а может, и во всём бывшем Союзе). После него Сергей Корчицкий и компания переключились на сёги, иначе говоря, на японские шахматы. Я тоже пытался освоить эту игру, пару раз выступал в тренировочных турнирах, но вскоре понял, что это не моё.

Андрей Касперович связывал мои успехи в «классике» (2000–2001 гг.; 2-е место в чемпионате Минска и др.) именно с участием в сёги-турнирах. Для меня такая связь не очевидна, хотя… возможно, какую-то роль тренировка с драконами, генералами и летающими колесницами всё же сыграла. Заканчивая головоломные партии в сёги, я с большим удовольствием шёл играть в «нормальные» шахматы 🙂

Начальная расстановка в сёги (или «в сёгах»?)

В. Р. «Последний турнир» по гексашахматам звучит слишком пессимистично, пусть будет «крайний»… Ну, раз уж сёги – не твоё, то покалякаем, побалакаем и погундосим о близкой тебе области. Ведь тебя называли «одним из сильнейших белорусских гексашахматистов»! 😉

Ю. Т. Спасибо за напоминание. Цитата взята из ГШ-кроссворда, который в начале 1990-х напечатал издатель В. П. Волков из Твери.

Если уж говорить о ГШ-событиях 90-х годов, то они напоминают мне синусоиду. Пик пришёлся на 1989 г. (о событиях того года можно целую книгу написать). Дальше начался постепенный откат – где-то больший, где-то меньший. Наверное, это отчасти объясняется смертью изобретателя игры Владислава Глинского в феврале 1990 г. Скажу даже так – после 1993 года вся ГШ-история в странах бывшего Союза, по большому счёту, сводится к Минску.

В. Р. Смотри-ка, а в англоязычной «Энциклопедии разновидностей шахмат» (1994) говорится, что в гексашахматы Глинского тогда, в начале 1990-х, играло более полумиллиона человек, «преимущественно в Восточной Европе», хоть ты и называл подобные оценки завышенными… Ваш минский клуб – или федерацию – кто-то поддерживал?

Публикация в минской газете «Шахматный мир», 1994

Ю. Т. Увы… «Комсомольцы-добровольцы», наши спонсоры второй половины 1980-х годов, перешли в другие сферы деятельности. Турниры мы проводили в летнее время в самых разных местах. Например, в августе 1993 г. турнир к 10-летию ГШ (с обсчётом рейтинга; впрочем, мы тогда обсчитывали всё, что попадалось под руку) состоялся у меня на квартире.

В. Р. Прямо-таки «андеграунд»… Другого места не нашлось?

Ю. Т. Представь себе. Хотели сыграть в университете – естественно, педагогическом, где я работал и работаю – но посторонних туда не пустили. А квартира у меня была свободная (мама в санатории, папа на работе). Вот и поехали ко мне, благо недалеко от университета. Не всем это понравилось – Дмитрий Анискевич после первого тура бросил игру. Фотография квартирного турнира – с бело-красно-белым флажком! – прилагается. Выказали уважение к госсимволике…

В. Р. Ты не поверишь, но подобным образом в Могилёве уже в начале нашего века проводились турниры по «классике». Один могилевчанин вспоминал на сайте у Павла Макевича (2009): «Я сам играл в этих турнирах и предоставлял квартиру для игры. Наверное, это смешно выглядело со стороны: на кухне жена печёт блины, а в зале яблоку негде упасть – полно мужиков, которые не водку хлещут, а… в шахматы играют, записывают, прохаживаются по коридору с озабоченным видом. И так целую неделю. А в это время помещение шахматной школы было под замком – директор не разрешал».

Ю. Т. Забавно… Правда, у меня на ул. Короля (!) тесноты не было.

Из внутренних турниров вспомнился ещё чемпионат Беларуси 1995 г., прошедший в школе № 60. Переведу начало заметки Владимира Никитинского из газеты БГПУ «Настаўнік» 30.11.1995, где меня назвали «ветераном гексашахматного движения»: «5-7 ноября в белорусской столице прошло второе первенство республики по гексагональным шахматам. В нём приняли участие 8 спортсменов из Минска и Гомеля. Наш университет представляли четверо участников – С. Корчицкий, С. Богданович, Ю. Тепер и А. Касперович – и именно в таком порядке они распределились в турнирной таблице».

О большинстве турниров, что тогда проводились, рассказано в минских сборниках «От А до L» (выходили в середине 1990-х гг.; редактировал всё тот же Корчицкий, набирал Касперович). Самым значительным соревнованием стало первое и последнее открытое первенство СНГ, которому посвящён отдельный выпуск.

В. Р. Всё-таки выходит, что даже после 1993 г. гексашахматами интересовались не только в Беларуси?

Ю. Т. Энтузиастов-то хватало, прежде всего в России. В советское время многие играли в ГШ по переписке, многие успели поиграть и в очных турнирах (Москва, Ульяновск, Калинин, Минск). Но это не значит, что «на местах» имелись дееспособные ячейки гексашахматистов. Мы отправляли приглашения тем, кого знали, кто имел более-менее приличный рейтинг.

В. Р. «Мы» – это кто? Оргкомитет?

Ю. Т. Да, оргкомитет, «банда четырёх» 🙂 Корчицкий, Касперович, Тепер, Александр Павлович. В основном подготовкой турнира занимались первые двое. Буяк обещал помочь с финансированием. Цитирую «передовицу» из сборника 1996 г.: «Летом прошедшего года мы встретились с основателем Минского ГШ-клуба Валерием Буяк[ом], ныне президентом трастовой компании Сэкай, и договорились о проведении в июле 1996 года 1-го открытого чемпионата СНГ по ГШ под эгидой этой трастовой компании». Но в отчётном материале имеется грустная констатация: «За неделю до открытия соревнования наш генеральный спонсор угодил в следственный изолятор, поэтому средствами для проведения наша федерация не располагала. Небольшую помощь… оказал президент Белорусского Союза предпринимателей В. Карягин. А остальное стоило нервов, личных средств и нескончаемой беготни президенту национальной федерации С. Корчицкому и его заместителю А. Касперовичу».

Вообще, организация чемпионата была сплошной «самодеятельностью», и не в лучшем значении слова. Играли в средней школе у Павловича, в актовом зале. Размещались приезжие на квартирах. Все расходы на проведение несли организаторы и участники. Только я получил отпускные, как товарищи сказали мне «будешь спонсором турнира», пришлось подчиниться. Но, может, оно того и стоило: во время турнира установились прекрасная обстановка, дружеские отношения. Условия в актовом зале были хорошие. Люди понимали наши проблемы, никто не жаловался.

Банкет по случаю окончания первенства совпал с моим днём рождения. Все, кто ещё присутствовал в Минске, поздравляли меня с 38-летием. Состоялись выборы руководства IHCF – международной федерации гексашахмат, основанной в 1980 г. Прямо на банкете уговорили Юрия Емельяшина стать вице-президентом от России – «ты хороший игрок и предприниматель, ульяновцы согласны с твоей кандидатурой» 🙂

В. Р. Продублируем коллективное фото 1996 г., опубликованное год назад… В турнире играл неоднократный чемпион мира и Европы по ГШ Марек Мацьковяк (Польша; на фото он в левом верхнем углу, Емельяшин же 4-й слева в верхнем ряду). Чем он тебе запомнился?

Минск-1996

Ю. Т. Марек приезжал в Минск и раньше, на турнир 1990 года. Тогда, в отсутствие сильнейших наших игроков, он уверенно победил. Почему не играли наши – вопрос «не для печати»; внутренние нестыковки часто бывают очень болезненными. В первенстве СНГ 1996 г. Мацьковяк вышел третьим.

В. Р. Первым оказался Корчицкий (8,5 из 9) – это понятно, те годы были его «звёздным часом». Ты с пятью очками поделил 6–9-е места с М. Иванюком, С. Богдановичем и С. Банцевичем. А кто завоевал «серебро»?

Ю. Т. 16-летний венгерский парень Петер Шуто произвёл настоящий фурор. Малоизвестный игрок (Корчицкий предупреждал, что это один из сильнейших юниоров, но никто от Петера ничего особого не ждал) набрал 8 из 9, проиграл только Корчицкому, а Мацьковяка победил. Играл он в ярком, острокомбинационном стиле. Я это почувствовал на себе, когда проиграл ему в 6-м туре. В 1999 г. Шуто вновь приехал в Минск на отборочный турнир (вне конкурса). Внешне он мало изменился – рыжий, длинноволосый, по-русски не говорил – но того блеска, что раньше, уже не было. Игра «на технику» получалась у него гораздо хуже, чем тактическая.

Но я ещё не досказал о Мареке, ведь результаты за доской – это не всё. Мне он запомнился таким: высокий, подтянутый, средних лет (мой ровесник – 1958 г. р.), с бородой. Хорошо говорил по-русски, очень доброжелательный. Перед началом жеребьёвки, когда ждали опаздывавших, он рассказал интересную историю из своей жизни. В то время президентом Польши был Александр Квасьневский, а в конце 1980-х он служил председателем олимпийского комитета и поздравлял Мацьковяка с победой в каком-то международном ГШ-турнире. Позже, когда коммунисты лишились власти, некто очень «прогрессивный» обвинял Марека, что он жал руку «посткоммунисту». Спортсмен засмеялся: «А что, я должен был жать ему ногу?»

А вот ещё одна история в духе «жёлтой прессы». Начну издалека. На турнир 1989 г. в Минск от Польши приезжали жена Марека Гражина (заняла 2-е место) и Пётр Гжелаховский – игрок посредственный, чтобы не сказать слабый. Годом позже супруги приезжали вдвоём – Гжелаховского не было. А в чемпионате СНГ 1996 г. играли все трое. Как ты думаешь, в каком статусе была пани Гражина?

В. Р. Гроссмейстера?

Ю. Т. Верно, но ответ неполон.

В. Р. Неужели жены Гжелаховского?

Ю. Т. Ты догадлив. Я провожал их на квартиру к известному в Минске журналисту Сергею Носову (не знаю, где он сейчас – возможно, в Германии). Марек жил у Корчицкого.

В. Р. Бывшие супруги между собой общались?

Ю. Т. Практически нет – во всяком случае, я не замечал. Кстати, играла Гражина под фамилией Мацьковяк, почему – мы не интересовались.

Ещё о чемпионе мира 1990-х годов. На закрытии турнира за столом зашла речь о том, что слово «жид» (żyd, žid) в европейских странах не несёт отрицательного оттенка. Я сказал, что в Польше всегда был сильный антисемитизм. Марек начал возражать, что в Польше нет антисемитизма, а события конца 1960-х годов были инсценированы «сверху». Спорить я не стал.

Думаю, о Мацьковяке достаточно. В 2000 г. он собирался проводить чемпионат Европы по ГШ в Польше, но у него не получилось. В марте 2018 г. он умер, трёх месяцев не дожив до 60. Очень жаль: выдающийся игрок, хороший человек.

В. Р. А что за спор был у Сергея Банцевича с Владимиром Некрасовым? Читаю: «Турнир омрачил лишь один инцидент, возникший в партии Некрасов-Банцевич, когда Сергей, игравший чёрными, обвинил соперника в нарушении правил игры, что не было подтверждено записями партий обоих игроков. Расстроенный В. Некрасов отказался от продолжения соревнования».

Ю. Т. К тому, что сказано в сборнике, ничего не могу добавить, ибо не был свидетелем этого нашумевшего инцидента. Скажу только, что Некрасов – на фото 1996 г. в верхнем правом углу – был человеком со сложным характером и очень ярким шахматистом. Он умер в 2012 г.; о нём надо писать отдельную статью, но я к этому не готов.

В. Р. В 2013 г. такую статью («Памяти Владимира Некрасова») написал Сергей Корчицкий. Там, в частности, сказано: «Его теоретические наработки в игре были очень популярны среди европейских игроков в гексашахматы, причем новые открытия он делал непринужденно, в “режиме реального времени». Но вернёмся в «лихие 1990-е». Какие ещё интересные турниры ты бы назвал?

Ю. Т. Отборочный турнир к чемпионату Европы 1998 г. – проходил в феврале того же года в нашем университете. Я там выступил неудачно – 4 из 9. Таблицы не имею, как и таблицы аналогичного отборочного турнира 1999 г. Помню, в 1998 г. в чемпионат отобрались три Сергея: Корчицкий, Богданович, Банцевич, вышеупомянутый Юрий Емельяшин из Кемерово) и украинец Михаил Иванюк из Артёмовска.

В. Р. Богданович – это, конечно, тот, о котором ты рассказывал, вспоминая о вузовских турнирах…

Ю. Т. Да, ГШ оказались для Сергея Богдановича (на фото 1996 г. – 3-й справа в верхнем ряду) «его» игрой. Не достигнув особых успехов в «классике», Сергей опередил меня в ряде ГШ-турниров. Он хорошо считал варианты. Его стиль – спокойная, осторожная игра без зевков, но не пассивная. Такой стиль принёс ему немало успехов.

В. Р. А что скажешь о Банцевиче? Насколько знаю, он из Лиды.

Ю. Т. Без лишней скромности – моя заслуга, что появился такой гексашахматист. Как-то во Дворце шахмат один знакомый подвёл ко мне Сергея Банцевича и спросил: «Он хочет поиграть в каких-нибудь турнирах – можешь помочь?» Я предложил попробовать в гексагональные, Банцевич ответил: «Попробовать можно». Я связался с Корчицким, тот привлёк его в наши турниры, и ещё в советское время (весной 1991 г.) Банцевич ездил в Ульяновскую область. Тогда он был студентом шахматного отделения нашей Академии физкультуры. Позже работал тренером в Лиде. По стилю игры в ГШ чем-то походил на Богдановича: шансов не упускал.

Емельяшин и Иванюк выступали в турнирах ещё в 1990 году.

Летом 1998 г. Корчицкий в Венгрии стал чемпионом Европы, и я взял у него интервью, опубликованное в армейской газете «Во славу Родины», где я тогда нередко печатался.

В. Р. Другие подробности о турнире 1998 г.?

Ю. Т. Минчанка Юлия Краснопеева – она тоже есть на снимке 1996 г., стоит 2-я справа в переднем ряду, рядом с Гражиной – заняла 6-е место, т. е. оказалась в шаге от призовой пятёрки. В турнире участвовал протестантский проповедник для детей, один из сильнейших венгерских гексашахматистов Петер Дани (в Минске он не прошёл отбор «на Европу»). Его попросили что-то сказать на закрытии, и он хорошо поставленным голосом выдал: «Ну что, детки мои…» 🙂 Лучше поговорим о «крайнем» турнире 1999 года.

В. Р. Если тебе так удобнее.

Ю. Т. Играли 13 человек. Помещение нам было предоставлено лишь на пять дней. Корчицкий решил сделать швейцарку в семь туров (два дня по две партии, три – по одной). При неровном составе это привело к необъективным результатам, причём пострадавшим оказался я.

В. Р. Ты вроде как упоминал, что у вас была компьютерная жеребьёвка?

Ю. Т. Так точно: чуть ли не в первый раз использовали компьютер. В тех условиях это было ещё хуже, чем ручная. Раньше можно было что-то объяснить, доказать, поспорить с судьёй, а как спорить с «железкой»?

Из фильма «Кин-дза-дза!» (1986): «Женщину вынули, автомат засунули»

В. Р. Хе-хе… Ну, жалуйся дальше.

Ю. Т. Выходных мест было пять. За 5-е место я конкурировал с Касперовичем. После 5-го тура у меня было 3 очка, у него – 2. Я играл две последние партии с Корчицким и Иванюком (1-е и 2-е места), Андрей – с Кармазиным и Петровцом (в итоге эти игроки заняли два последних места).

В. Р. Что за игроки?

Ю. Т. Кармазин – приятель Корчицкого; хороший парень, вежливый, весёлый, позже играл в сёги. Однако о ГШ имел понятие, близкое к нулю. Включать такого в отборочный турнир значило путать все карты. Сергей Петровец из Гомеля играл ещё в первом белорусском турнире (незаконченном) летом 1983 г., когда приезжал Фёдор Гончаров. Познакомился с ГШ после радиопередачи Буяка. Мы играли по переписке… У гомельчанина был опыт, но особых успехов никогда не было. Возможно, в 1999 г. он даже не доиграл турнир, уехав раньше.

В итоге Касперович обошёл меня на очко и попал в заветную пятёрку. Тогда после турнира я подумал, что при таком регламенте вообще не стоило играть.

В. Р. Но чемпионат Европы в Польше не состоялся же?

Ю. Т. Именно. Узнав об этом, в глубине души я испытал облегчение. Нельзя так проводить отбор – это скажет любой шахматист, даже не разбирающийся в ГШ. И турнир – среди серьёзных – действительно оказался последним. Корчицкий, видимо, разочаровался в ГШ, но стал известным сёгистом, много раз ездил в Японию. Немало внимания уделили японским шахматам и другие наши ребята.

В. Р. Ты в 2000 г. испытал облегчение, порадовался, но ведь другие участники хотели поехать «на Европу» и заслужили это?

Ю. Т. Да, но свою «радость» я никому не показывал, на Касперовича не обижался. А что так проводить отбор не следовало, говорил, и многие соглашались. Корчицкий же сказал о моей игре 1999 года: «Сам виноват».

В. Р. Насколько обоснованна сия версия?

Ю. Т. То, что я немало шансов упустил, это правда… Во втором туре, имея с Шуто лишнюю фигуру, зевнул её в ответ, и партия окончилась вничью. В 4-м туре против Касперовича в эндшпиле имел выигрыш в 1 ход, но поспешил, и тоже получилась ничья.

В. Р. А у кого выиграл?

Ю. Т. В первом туре одолел Юрия Бакулина, в 5-м – Петера Чупора (Венгрия). Последняя партия мне понравилась – комбинационным путём выиграл 2 пешки и в слоновом эндшпиле соперник сдался, даже не пытаясь сопротивляться. После партии он заметил: «Советская шахматная школа» (Чупор немного говорил по-русски).

В. Р. Что представлял собой этот венгерский участник?

Ю. Т. Ранее он пробился в чемпионат Европы 1998 г. (отбор был серьёзный), но занял там последнее место. Сам факт, что он пробился, меня очень удивил, поскольку в Минске Чупор не показал высокого класса игры, оставшись среди аутсайдеров. Я спросил Корчицкого: «Как он мог отобраться в Венгрии, там же множество сильных игроков?» Тот ответил: «У Чупора очень неровная игра. Когда он в форме, то играет хорошо. К тому же он очень стоек в защите, и если соперник расслабляется, то может за это наказать».

В. Р. Чем запомнился «последний» турнир, если забыть о несовершенстве регламента?

Ю. Т. В общем-то это было интересное соревнование: упорная борьба, много интересных партий, приятная дружеская обстановка. Кстати, играли в помещении «белорусского казачества» (Корчицкий, видимо, договорился с главным атаманом).

В. Р. «Под занавес» ещё что-нибудь примечательное вспомнишь?

Ю. Т. Хочу вспомнить не «что-то», а «кого-то», Мишу Иванюка (на коллективном фото 1996 г. он во 2-м ряду 2-й слева). Кажется, он учитель, перворазрядник по обычным шахматам. Он представлял Артёмовск, а мой отец жил там до войны. Оттуда в последний момент в 1941 г. успели эвакуироваться в Среднюю Азию, а кто не успел, те погибли. Я ему об этом говорил. Очень хороший игрок и доброжелательный человек. В 1998 г. жил у меня на квартире, и когда мы сыграли с ним вничью, то шутил, что боялся выиграть у меня партию, чтобы я его не выгнал. До того мы играли с ним в первенстве СНГ 1996 г., тоже свели вничью.

Сейчас Артёмовск – снова Бахмут, в 2014 г. там шли бои…

В. Р. Да уж, лучше бы участники тех боёв решали свои проблемы за гексашахматной доской. Благодарю за воспоминания!

Опубликовано 08.07.2019  19:40

П. Черемушкин. Евреи как вопрос

5 апреля 2018

Петр Черемушкин

Евреи как вопрос. Петр Черемушкин – о польских дискуссиях


Первым поляком, встреченным мною на жизненном пути, был мой дед, профессор биохимии Вацлав Кретович. Более щепетильного человека в высказываниях по еврейскому вопросу я не встречал ни до, ни после. Но тогда считал это нормой. Иногда, когда кто-то начинал обсуждать новую постановку “Шолом-Алейхема” или поведение какого-нибудь советского физика или математика, дед настораживался и говорил: “Будьте осторожны, вы можете обидеть хорошего человека своими словами!”

Сторож на даче как-то спросил моего отца: “А Вацлав Леоныч поляк или еврей?” Мой русский папа ответил: “Конечно, поляк!” – “Ну, это одно и то же!” – резюмировал Григорий Петрович, которого дед называл Грегор. Когда деду устанавливали мемориальную доску в здании московского Института биохимии после смерти “выдающегося российского ученого”, я услышал диалог двух вахтерш на проходной. “Это кому вешают?” – спросила одна. “Да, помнишь, тут такой еврей ходил, ногами шаркал”, – ответила другая. Словом, при взгляде из Москвы проблема польско-еврейских отношений не казалась столь уж существенной, а то и вовсе решенной.

При ближайшем рассмотрении, после многочисленных поездок в Польшу, изучения польской истории и культуры я обнаружил, что хотя в Польше практически не осталось евреев после Холокоста и антисемитской кампании 1968 года, в польско-еврейских отношениях сохраняется немало проблем. Как говорил декан журфака МГУ Ясен Засурский, принимая польскую делегацию: “Скажите, а когда в Польше не было дискуссии по еврейскому вопросу?” То есть евреев нет, а проблема существует. Впрочем, это можно отнести не только к Польше, но и ко всей Центральной и Восточной Европе, где еврейский вопрос присутствует во все более актуализирующейся политике памяти.

Мемориальная доска Вацлаву Кретовичу в Москве
Мемориальная доска Вацлаву Кретовичу в Москве

​Темы участия или неучастия поляков в спасении или гибели евреев во время Второй мировой войны, концлагеря на территории Польши, восстание в Варшавском гетто, еврейские погромы в Кельцах и Едвабне, изгнание из Польши в 1968 году польских граждан еврейского происхождения, а также служба многих из них в коммунистическом руководстве или органах госбезопасности при насаждении сталинизма в Польской Народной Республике оставались предметом серьезных дискуссий в польском обществе. Причем не только в высших сферах, но и среди простого народа.

Причинами антисемитской кампании 1968 года, которую, как тогда было принято говорить, называли антисионистской, стала массовая поддержка значительной частью польского общества победы Израиля в Шестидневной войне. Природа этой радости была глубоко антисоветской. Мол, “наподдали наши евреи этим арабам, вооруженным до зубов советским оружием”. Как справедливо написал один из авторов Радио Свобода, ссылаясь на Марка Эдельмана, это стало поводом для борьбы за власть в польской коммунистической верхушке того времени. Первый секретарь ЦК ПОРП Владислав Гомулка во всеуслышание предложил билет в один конец всем сионистам, не желающим быть патриотами Польши. Гомулка терял почву под ногами, ему оставалось находиться у власти чуть менее двух лет. И он решил, как часто это делают политики, разыграть националистическую карту.

После распада советского блока в 1989 году правящие в Варшаве элиты предприняли серьезные попытки улучшить имидж Польши и избавиться от репутации “антисемитской страны” в глазах общественного мнения на Западе. Дело пытались представить так, что мол, все это “пережитки коммунизма”. Делались шаги и жесты по улучшению отношений с Израилем. Был построен и открыт специальный музей истории польских евреев в Варшаве, организовывались всевозможные семинары. Была учреждена должность специального советника премьер-министра по вопросам польско-еврейских отношений. Президент Польши Лех Валенса, надев кипу, посетил Яд Вашем.

Проявлялось это и в туристическом бизнесе – возникла мода на еврейские рестораны. Вышел ряд нашумевших фильмов, посвященных взаимоотношениям поляков и евреев, таких как “Страстная неделя” и “Корчак” Анджея Вайды, “Пианист” Романа Поланского о судьбе музыканта Владислава Шпильмана, “Последствия” Штура, “Ида” Павла Павликовского. Громкую дискуссию вызвал “Список Шиндлера” Стивена Спилберга, совершенно взрывную реакцию – книга Яна Томаша Гросса “Соседи”, в которой с леденящими душу деталями описывался погром в деревне Едвабне в 1941 году. Президент Польши Александр Квасьневский поехал на место трагедии и покаялся перед еврейским народом за это преступление. Впрочем, многие присутствовавшие вспоминали, что церемония с участием главы государства не вызвала большого одобрения у нынешних жителей деревни.

Обладавший непререкаемым авторитетом Войтыла мог и умел погрозить пальцем своим соотечественникам, если их, по его мнению, заносило не туда

Иногда на глаза попадались детали, заставлявшие усомниться в том, что антисемитизм в Польше полностью изжит. Особенно, как ни странно, это бросалось в глаза при просмотре литературы, которую продавали в костелах. Там содержались намеки на то, что вся европейская демократия – сплошное жульничество и нужно всячески разоблачать разного рода обманщиков польского народа. Причем с недвусмысленным указанием: обманщикам этим ранее произведено обрезание. Как не вспомнить в этой связи, что антисемитизм как предрассудок имеет религиозные корни.

Национализм и реакционность Польской римско-католической церкви, проявлявшиеся в вещании “Радио Мария”, не так бросались в глаза, пока был жив папа римский Иоанн Павел II, в прошлом краковский епископ Кароль Войтыла. Он отличался не просто толерантностью в еврейском вопросе, но и присущей многим интеллигентным полякам настоящей юдофилией, почерпнутой из краковского детства с его многокультурной составляющей и из личного опыта Второй мировой войны. Обладавший непререкаемым авторитетом Войтыла мог и умел погрозить пальцем своим соотечественникам, если их, по его мнению, заносило не туда.

Через 10 лет после смерти Иоанна Павла II в Польше произошел правый поворот, связанный со сменой поколений в политической верхушке и разочарованием в посткоммунистических элитах, которые, как сказал мне один польский знакомый, уверовали, что будут находиться у власти всегда. Ушли из жизни политики Бронислав Геремек, Яцек Куронь, Владислав Бартошевский, один из самых последовательных борцов с польским антисемитизмом, бывший узник нацистского концлагеря и бывший министр иностранных дел.

Министр иностранных дел Польши Владислав Бартошевский и главный раввин России Адольф Шаевич (архивное фото 2003 года)
Министр иностранных дел Польши Владислав Бартошевский и главный раввин России Адольф Шаевич (архивное фото 2003 года)

В 2015 году на выборах в Сейм победила националистическая партия “Право и справедливость”, президентом был избран ее сторонник Анджей Дуда. Главным закулисным лидером страны называют Ярослава Качиньского, занимающего скромную депутатскую должность, но, по мнению многих, решающего все вопросы, касающиеся политической жизни Польши. Лидеры “Права и справедливости” начали пересматривать многое из того, что делали их предшественники, так сказать, “поднимать Польшу с колен” – страна, по их мнению, оказалась слишком зависимой от Брюсселя и требований Евросоюза. Вспомнили и о евреях.

Из уличной в парламентскую плоскость перешла дискуссия о том, что не только евреи были жертвами ХХ века, но и поляки. Отсюда и новый закон, накладывающий запрет на использование сугубо географического термина Polish Concentration Camps (“польские концлагеря”) и на обсуждение и изучение роли поляков в Холокосте, что вызвало гневную реакцию в Израиле и осуждение в США.

Действительно, тема эта весьма заковыристая и разносторонняя с точки зрения выяснения фактов, но она имеет и практическую составляющую. Одним из законов, который должен в ближайшее время принять польский Сейм, – закон “О реституции жертвам Холокоста и их потомкам”. Законодатели готовы вернуть собственность, отобранную у польских евреев во время Второй мировой войны и антисемитских чисток коммунистических времен, их потомкам, но хотят ограничить распространение правопреемственности только на прямых родственников. Однако еврейское лобби в США обратилось в Сенат с просьбой посодействовать в видоизменении закона. 59 из 100 американских сенаторов, ссылаясь на интересы и просьбы своих избирателей, попросили польские власти не ограничивать действие закона только на прямых потомков жертв Холокоста, но и распространить его и на других возможных наследников.

Принятие этого закона может означать, что многие старые объекты недвижимости в Польше перейдут в руки еврейских владельцев. Если польские законодатели прислушаются к мнению американских коллег, они могут оказаться под огнем критики своих избирателей насчет того, что пошли на поводу “у мировой закулисы” и “пляшут под дудку евреев”. А если не прислушаются, могут поставить под вопрос союзнические отношения между Польшей и США. Ведь именно Вашингтон является гарантом защиты Польши от России. Словом, проблема польско-еврейских отношений остается “вечнозеленой”.

Петр Черемушкин – журналист Радио Свобода

Опубликовано 06.04.2018  11:49