Tag Archives: Абрам Зак

СТО ЛЕТ КАК НАЙДУСА НЕТ…

Валянціна Найдус (Варшава)

Пясняр гродзенскай зямлі

Сямейным гняздом чатырох пакаленняў служыў Кусцін, які знаходзіўся за 23 кіламетры ад Гродна і няпоўныя 3 – ад Кузніцы. Гэта быў адзін з маёнткаў польскай шляхецкай сям’і Сержпутоўскіх. Кусцін межаваў з былымі каралеўскімі ўладаннямі, да якіх належала і Кузніца. Надзеленая каралевай Бонай у 1546 г. правамі горада, Кузніца не дарасла да прыстойнага горада, так і засталася мястэчкам. Кусцін абавязаны Сержпутоўскім невялічкім маёнткам і рыбнымі сажалкамі…

Юзаф Сержпутоўскі, які ў 1870 г. выставіў Кусцін на продаж, павінен быў улічваць, што яго родавы маёнтак пяройдзе ў рукі царскага чыноўніка ці афіцэра. 22 снежня 1870 г. Кусцін купіла Соф’я Паўлаўна Ханенка, дачка чыноўніка восьмага рангу (калежскага саветніка). Але не мінула і двух гадоў, як прадстаўнік новай гаспадыні прадаў Кусцін 27 кастрычніка 1872 г. генерал-маёру Апалону Фамічу Кардашэўскаму. Пазней удава генерала таксама вырашыла прадаць Кусцін, а набыў яго калежскі саветнік Мікалай Мікалаевіч Апехцін. Афармленнем гэтай справы ў гродзенскага натарыуса заняўся Ісаак Найдус, які тады быў арандатарам.

У другой палове 1860-х гадоў Ісаак Найдус ажаніўся з прыгожай і багатай дзяўчынай з в. Граева, якая мела добрую на той час адукацыю, ведала шмат моваў, была нядрэннай піяністкай. Шлях да сямейнага жыцця быў няпросты. Дзяўчына рашуча перапыніла свае заручыны з багатым прэтэндэнтам у жаніхі і аддала перавагу экзатычнаму ў яе асяроддзі юнаку-земляробу, які прывабіў сваім вясёлым і дасціпным норавам. За першыя дзесяць гадоў шлюбу яна нарадзіла пяцёра дзяцей, а праз некалькі гадоў – яшчэ двое.

Спачатку арандатар туліўся ў двух пакоях з каморкай і агульнымі сенямі ў невялікай драўлянай хаце. Калі сям’я пабольшала, а новыя гаспадары так і не пасяліліся ў Кусціне, Ісаак перайшоў у двор. Сваю ж кватэру адступіў сястры і швагру, якія ўцяклі з Падолля з прычыны антысеміцкіх настрояў.

Асаблівую ўвагу Ісаак Найдус звяртаў на адукацыю дзяцей і пляменнікаў. У адным з пакояў арганізаваў школьны клас, запрасіў студэнта за настаўніка. Вясной дзеці экстэрнам здавалі ў дзяржаўнай школе экзамены і залічваліся ў наступны клас. Ва ўзросце 13 гадоў атрымлівалі пасведчанне аб сканчэнні школы. Дзяўчат аддавалі ў жаночую гімназію, бо адукацыя была для Найдуса свайго роду відам пасагу. Хлопцы ж павінны былі набываць практычную спецыяльнасць, каб забяспечыць жыццё. Старэйшы сын Герман, бацькаў памочнік і пераемнік, папаўняў свае веды ў галіне жывёлагадоўлі і земляробства; двое наступных – Давід і Шымон – у чатырнаццацігадовым узросце былі аддадзены вучнямі ў аптэку ў Гродне. Абодва ў 1913 г. атрымалі ступень магістра ў галіне фармацэўтыкі і хіміі ў Санкт-Пецярбургскай ваеннай медыцынскай акадэміі…

Не пагадзіўся з воляй бацькі толькі самы малодшы – Лейб (па-беларуску – Лявон). Нарадзіўся ён у 1890 г. Розніца ва ўзросце са старэйшым братам была 20 гадоў, з іншымі – 15 і 16. У сям’і не было ўжо дзяцей школьнага ўзросту, апрача малодшай сястры, каб наладжваць навучанне дома. Лейба аддалі вучыцца ў Гродна ў пачатковую школу. Калі яму споўнілася 11 год, бацька аддаў яго ў Радамскую гандлёвую школу. Але хлапчук, які вырас сярод прыроды, не змог прыстасавацца да гарадскога жыцця і школьнай дысцыпліны, да таго ж ён не збіраўся стаць гандляром. Бацька пераводзіць яго ў рэальную школу ў Беласток. Ішоў 1905 год. Лейб аказаўся вельмі ўражлівы на вольналюбныя ідэі і чарговы раз «вылятае» з школы ў Беластоку, а затым у Коўне. Пазней паступае ў Віленскую сярэднюю рэальную школу. Тут пачынае праяўляцца яго літаратурны талент. У 1907 г. ён публікуе свой першы верш. У 1911 г. пакідае школьную лаўку, каб цалкам прысвяціць сябе літаратурнай дзейнасці – насуперак волі бацькі і яго жаданню даць сыну якую-небудзь практычную спецыяльнасць. Лейб абвясціў, што з літаратуры таксама можна жыць. Калі ж прыціскала бяда, вяртаўся ў Кусцін.

Ужо на пачатку кароткай, але бліскучай літаратурнай кар’еры перад ім паўстала прынцыповае пытанне: на якой мове пісаць? Адказ быў не з лёгкіх. У двары жыла польская сям’я конюха. З ганка можна было зазірнуць у пакоік стрыечнай сястры-яўрэйкі. Блізка па суседству жыла сям’я беларусаў. Непадалёку знаходзіліся таксама беларускія вёскі Вызгі і Даўгасельцы. Крыху далей – польскія вёскі Кавалі і Мерашкоўцы. Няпоўныя тры кіламетры было да Кузніцы з касцёлам на плошчы, царквой на ўзгорку і дзвюма-трыма бажніцамі. У 1878 г. у Кузніцы пражывала 1103 жыхары, з іх 38 праваслаўных, 438 католікаў, 630 іудзеяў, а паводле перапісу насельніцтва 1897 г. у Кузніцы налічвалася ўжо 1803 жыхары, з іх 445 католікаў, 438 іудзеяў, астатнія праваслаўныя і інш. Шматнацыянальная была наша ваколіца, шматверная, шматмоўная і рознакультурная… Лёня з кожным суседам размаўляў на іх мове. Добра ведаў іх песні, але свае вершы пісаў на яўрэйскай мове (тут і далей цытаты падаюцца ў польскім перакладзе).

Žydowskie piesnie ukochałem,

Gdzie miesza się z radością ból.

Але няшмат у яго вершах пранізлівага болю. Яны напоўнены радасцю жыцця, часам думкамі-летуценнямі, меладычныя і пявучыя, як квітнеючы сад у маі над Нёманам.

У паэзіі Найдуса не сустрэнеш вобраза шынкара з прыдарожнай карчмы, гандляра «мылам і павідлам», не знойдзем таксама рухавага гандлёвага агента ці шаўца-латніка, прасякнутага водарам старой скуры.

Уласны шлях паэт бачыць у сталым імкненні да шчасця:

Z dalekiej dali

Cel mój lśni,

Migoce szczęście z wieszczych snów,

Majakiem stoi u mych dróg.

Пра меладычнасць паэзіі Лейба Найдуса сведчыць хоць бы ўрывак з верша «Дождж і сонца» (пераклад Н. Тэнэнбаўма):

Deszcz i slónce, deszcz i slónce

W dali na błękicie nieba,

Kolorowy most niebieski –

Do wiecznego szczęścia droga.

Але наш гарольд не зведаў шчасця асабістага, шчасця сямейнага. На сухоты захварэла яго каханая. Выратаваць дзеўчыну не ўдалося…

На пачатку першай сусветнай вайны праходныя войскі амаль знішчылі Кусцін. На патрэбы арміі забралі коней, інтэндантура – кароў. Хатняя птушка пайшла пад нож вайсковых кухараў. Рэшткі курэй і дзве маладыя кароўкі забралі марадзёры. Рыбу глушылі і выцягвалі з сажалак. Знішчаны быў будынак гарбарні. Не працавала валюшня. Разбураўся непапраўлены дом, пацёк дах. Было ціха і сонна ў маёнтку, не чуваць было дзіцячых галасоў. Такім убачыў і апісаў стары маёнтак паэт падчас свайго апошняга візіту на радзіму.

Паэма «Вяртанне дамоў» сведчыць пра балеснае расчараванне, пра сумневы ў сваім юнацкім аптымізме. Сваю смерць паэт жадаў спаткаць у месячную ноч, у садзе, на лаўцы пад дрэвам. Але сталася зусім інакш. Лейб Найдус памёр 23 снежня 1918 г. у Гродне ад дыфтэрыі, якой заразіўся падчас падарожжа ў перапоўненым халодным вагоне цягніка. Доктара не выклікаў, мяркуючы, што гэта звычайная ангіна. І калі сябар, літаратурны крытык Абрам Зак, на саначках адвёз яго ў шпіталь, было ўжо позна. Падвяло сэрца. У пахавальнай працэсіі бралі ўдзел тысячы яго прыхільнікаў.

(пераклаў з польскай мовы Янка Войніч; тут артыкул падаецца ў скароце)

Крыніца: Беларусіка = Albaruthenica. Кн. 4. Мінск, 1995.

Л. Найдус; перевод его стихотворения «Дождь и солнце» на белорусский язык, сделанный Максимом Танком в 1994 г.

Леон Найдус – сын гродненской земли

В старой, разрушенной части Гродно, на берегу речки Городничанки, есть небольшая улица Найдуса, которая в начале ХХ века называлась Песчаной. Даже не каждый старожил города объяснит сегодня, кто же этот человек, чьим именем назвали улицу. А между тем, это имя известного в мире еврейского поэта, который родился, жил и умер в нашем городе. Говорят, что в Париже, на еврейском кладбище, есть памятник, поставленный гродненским землячеством замученным и уничтоженным в годы гитлеровского нашествия землякам. На цоколе памятника высечен барельеф молодого гродненского поэта Л. Найдуса. Он умер после 1-й мировой войны, но бывшие гродненцы чтят его потому, что он воплощает вечные ценности своего народа.

На ул. Найдуса в Гродно, октябрь 2018 г. Фото В. Рубинчика

Леон (Лейб) Найдус родился 6 ноября 1890 г. в Гродно. Детство его прошло в небольшой родительской усадьбе Кустин, в трёх километрах от Кузницы Белостоцкой. Здесь он вдохнул и дальше понёс в жизнь, взял в своё творчество какую-то интимную связь с природой, тонкое чувство, любовь к ней и грусть «о зелёном королевстве Пана».

В доме, вокруг которого росли крупные густые кусты сирени, барбариса (может, поэтому усадьба и называлась Кустин), почётное место занимали книги и пианино. Родители мечтали, чтобы их семеро детей были образованными и трудолюбивыми, любили книги, природу, музыку, сказки. Отец Леона, доброжелательный, интеллигентный человек, учил детей уважать еврейские, белорусские, польские традиции. Вообще, все жители этой местности жили в согласии и утверждали, что они «тутэйшыя» («местные»). Их объединяли работа на земле и специфический местный говор. Отличали их храмы – церковь, костёл, синагога – куда шли эти люди в праздничные дни.

Когда Леон окончил в Гродно общеобразовательную школу, он поехал учиться в коммерческое училище в Радоме, но купеческая карьера не вызвала у него интереса. Отец перевёл его в Белостокское реальное училище, откуда в 1905 г. его исключили за участие в молодёжном революционном движении и социалистические взгляды. Юноша хотел учиться, но из Ковенского училища его исключили в 1907 г. по той же причине. В 1908–1911 гг. он учился в Виленской средней реальной школе.

Здесь, в Вильно, Леон начал писать стихи на польском, русском, еврейском языках. Окончив школу, он приехал в Гродно и начал постоянное сотрудничество с еврейским журналом «Жизнь и знания». Стихи Найдуса на русском языке были напечатаны в журнале «Полевое панно» и в иных русских журналах, которые издавались в Гродно и Вильно. Cвоё первое стихотворение на еврейском языке он напечатал в 1907 г. в варшавском журнале «Роман-газета». С того времени Леон сознательно писал на языке родителей, и его имя часто встречается на страницах еврейской печати в Вильно и Варшаве.

Первая книга стихов Л. Найдуса «Лирика» была напечатана в 1915 г. в Вильно. В 1918 г. в Гродно вышла вторая книга стихов «Флейта Пана». В этом же году он подготовил к изданию сборник «Интимные песни», который издали уже после смерти поэта, в 1919 г., его друзья.

Стихи Л. Найдуса были популярны особенно среди молодёжи. В них – восхищение природой, радость от существования нерушимой связи с ней, утончённое чувство её красоты. Всё то, чего так не хватало еврейской литературе того времени. Творчество Найдуса – это синтез традиционного, народного и новых поисков европейской литературы, романтизма и чуткой впечатлительности еврейского юноши, чьи психика, мировоззрение формировались среди природы и простых людей Наднеманья. Стихи Найдуса занимают особое место во всемирной еврейской литературе, они вошли в школьные учебники, их изучали дети в еврейских школах, их пели в школьных хорах. Поэт мечтал донести людям знания о литературе, поэтому ездил по местечкам, встречался с учителями, с еврейской интеллигенцией, выступал перед ними с лекциями, знакомил со своей поэзией. Он открыл читателю поэтов мира: переводил на еврейский язык стихи Ш. Бодлера, П. Верлена, Э. Ростана, А. Мюссе, Г. Гейне, И. Гёте, П. Шелли, познакомил с творчеством А. Пушкина, М. Лермонтова. Смерть прервала его работу над переводом «Евгения Онегина».

Поэт заболел дифтерией и умер 28 декабря 1918 г. в Гродно. На кладбище его проводило множество людей. В пятую годовщину смерти поэта на его могиле был открыт памятник. Но в 1950-е годы кладбище было разрушено и ликвидировано, на его месте был построен стадион. Нет уже могилы поэта, который рассказывал о красоте наднёманских пейзажей. Нет и памятника. Нет даже маленькой шильдочки. Но пришло время – и разбудило инициативу гродненской общественности, кстати, не только еврейской. Вскоре было создано еврейское культурно-просветительное общество имени поэта Леона (Лейба) Найдуса. И хотелось бы надеяться, что это начало новой жизни поэта – жизни в Отчизне.

И. А. Карпюк

Материал для этой статьи был взят из архива писателя Алексея Никифоровича Карпюка (1920–1992). Статья переведена с белорусского по книге «Памяць. Гродна» (Минск, 1999) для belisrael.info.

Опубликовано 23.12.2018  20:38

Бобруйск – столица еврейства?

13 июня 2018  в 09:02

Вадим Сехович / TUT.BY

Бобруйские сионисты Каценельсоны: как Бобруйск стал неофициальной столицей еврейства

Кому Бобруйск обязан титулом неофициальной столицы белорусского еврейства, как местные купцы поучаствовали в создании еврейского государства и какую прихоть могла себе позволить самая богатая вдова Беларуси, — в материале TUT.BY и , посвященном истории бизнеса в одном из самых богатых городов дореволюционной Беларуси.

Согласно данным «Первой всеобщей переписи населения Российской империи», проведенной в 1897 году, в уездном городе Бобруйске Минской губернии проживает 34 336 человек — если брать границы современной Беларуси, то это шестой показатель в ее пределах. Жители «иудейского вероисповедания», как и в подавляющем большинстве городов и местечек дореволюционной Беларуси, в Бобруйске превалируют — 20 760 человек или 60,4% от всех горожан.

Фото: nailizakon.com
Дореволюционный Бобруйск. Фото: nailizakon.com

 

В «Первой всеобщей переписи …» публикуются аналогичные данные по 42 крупным населенным пунктам, находящимся сегодня на территории независимой Беларуси. И по доле еврейского населения Бобруйск занимает в этом списке только 16-е место. Самый высокий процент — в Докшицах (75,8%), а из уездных центров — в Пинске (74,2%). В Брест-Литовске проживает 64,9% иудеев (11-е место), в Гомеле — 55,4% (24-е), в Минске — 52,3% (27-е), в Витебске — 52,2% (28-е), в Могилеве — 49,9% (32-е), в Гродно — 48,3% (33-е). 42-е место у Вилейки, в котором доля жителей иудейского вероисповедания среди городского населения составляет 37,3%.

Славу Бобруйску, который со второй половины XIX века превращается в политический и культурный центр еврейства дореволюционной Беларуси, создают не его еврейские портные, трактирщики, рабочие фабрики спичечной соломки Незабытовского, маслобойни Поклевского-Козелла, лесопилки австрийца Гонести и лесорубы из дач Воронцова-Вельяминова, восстанавливающего природный баланс засадкой каштанов в городе.

Доля иудеев в населении крупнейших городов и местечек дореволюционной Беларуси в 1897 году:

Населенный пункт Доля иудеев к общему населению, в %
1 Докшицы 75,8
2 Пинск 74,2
3 Слоним 72,5
4 Слуцк 71,5
5 Мозырь 69,7
6 Дисна 68,3
7 Городок 67,9
8 Дрисса 67,3
9 Кобрин 66,6
10 Пружаны 66,5
11 Брест-Литовск 64,9
12 Новогрудок 63,5
13 Друя 63,3
14 Игумен 61,6
15 Полоцк 61,5
16 Бобруйск 60,4

По данным «Первой всеобщей переписи населения Российской империи 1897 года».

Неофициальному званию столицы еврейства Бобруйск обязан богатым еврейским купцам, чьи имена гремят не только по всей империи, но и в Европе.

В Бобруйске на протяжении нескольких поколений ведут бизнес самые богатые Рабиновичи империи. Торговый оборот Хаима Рабиновича, занимающегося лесом, хлебом, льном и банковскими операциями, «доходит до весьма значительных размеров». Он считается самым богатым бизнесменом Минской губернии до середины 1890-х годов, когда «положение дел его пошатнулось, чему немало способствовали его слишком широкая жизнь, а также излишняя доверенность к своим служащим, которые пользовались им для своей выгоды».

На лесном рынке Российской империи выделяются оборотами, доходящими, соответственно, до 500 тыс. и 1 млн рублей, бизнесы бобруйчан Шаи Добкина и Шаи Каценельсона. Первый торгует лесом в Европу (через Либаву и Ригу), ведет оптовую торговлю мануфактурой и сахаром, занимается банковскими операциями и является крупным домовладельцем города. Второй специализируется на лесе, муке и пшене (его мучные склады расположены в Бобруйске, Борисове и Херсоне) и содержит пароход «Днепр» и еще два судна на днепровской системе. Из Бобруйска происходит один из самых знаменитых деятелей финансового мира империи второй половины XIX века — директор одного из крупнейших банковских концернов страны С.-Петербургского учетно-ссудного банка Абрам Зак.

Но их имена, заслуги и обороты меркнут перед масштабами бизнеса, который создают во второй половине XIX — начале XX века Иосиф Каценельсон, его вдова и дети — самые богатые бизнесмены Беларуси этого периода и влиятельные деятели международного еврейского движения.

С Днепра на Темзу

Известность и богатство к этой семье приходит в период жизни основателя бизнес-империи Иосифа Каценельсона. Он, средней руки бобруйский винный откупщик, в 1870 году инвестирует в лесную торговлю. Бизнесмен арендует несколько лесных дач в Бобруйском и Игуменском уездах и заключает оптовые контракты с крупными перекупщиками белорусской древесины в низовьях Днепра — Клейнерманом, Рабиновичем, Сандомирским и другими.

Сплавщики, нанятые приказчиками фирмы Каценельсона, ежегодно в так называемый «большой сплав» с апреля по июнь гонят в многокилометровых караванах по Днепру и его притокам «херсонские плоты» — громадные, иногда двухъярусные сооружения, состоящие из 250−400 стволов. Миновав киевскую пристань и Кременчуг с Екатеринославлем, где отсеиваются мелкие торговцы, эти настоящие лесные города на воде проводятся через днепровские пороги. Перед порогами не действует поговорка: «Поспешишь — людей насмешишь». Наоборот, плотовладельцам необходимо спешить, чтобы не началось время спада воды в Днепре. В этом случае перевалка леса через пороги приводит помимо потери во времени и к серьезным расходам. За пороги — в Никополь, Александрию, Николаев, но главным образом в Херсон, идет только самый ценный и крупный лес. В середине 1890-х годов ежегодно в этот порт сплавляется лесных материалов на сумму 4,5 млн рублей. Бизнес здесь поставлен на широкую ногу и динамичен: чтобы постоянно быть «в тренде», богатейшие купцы из Минской и Могилевской губерний массово скупают херсонскую жилую и коммерческую недвижимость.

Фото: lisportal.org.ua
Лесной сплав. Фото: lisportal.org.ua

 

Иосиф Каценельсон получает известность как честный и исполнительный партнер, и несколько сплавов окупают все его первичные инвестиции в лесной бизнес. Но по-настоящему большие деньги приходят к бобруйскому купцу после того, как он начинает поставки леса на английский рынок. Старшим партнером Иосифа Каценельсона становится одна из старейших лесоэкспортных фирм Российской империи — «Торговый дом «Петра Беляева наследники и Ко». Этот старообрядческий семейный бизнес, существующий с 1830-х годов, имеет собственные лесные дачи и лесопильные заводы в Олонецкой и Архангельской губерниях, конторы в С.-Петербурге и Лондоне и крепкие деловые связи с крупнейшими агентами- покупателями на Британских островах. При поддержке Беляевых бобруйский купец перенаправляет лесные потоки до Либавы с последующим трафиком на Британию. Фамилия Каценельсона приобретает известность на британском рынке.

В 1893 году ежегодный оборот фирмы Иосифа Каценельсона оценивается в 400 тыс. рублей. Такими оборотами в это время не может похвастаться ни один из бизнесменов в белорусских губерниях. В кредитной истории его фирмы, сохранившейся в Национальном историческом архиве Беларуси, есть такая запись: «Очень богат, производит торговлю леса на весьма значительную сумму и считается за человека честного, богатого, благонадежного и заслуживающего только доверия».

Вдовья доля

Когда в ноябре 1893 года Иосиф Каценельсон скончается, скорбит весь бизнес-мир Бобруйска. Соболезнования придут в уездный белорусский город и из Лондона.

Завистники и конкуренты, правда, рассчитывают, что наследники Иосифа Каценельсона — его вдова Пая-Брайна и сыновья Палт и Нисон — не унаследуют от мужа и отца выдающихся предпринимательских способностей. Однако они ошибаются.

Вдова и ее дети в том же 1893 году реорганизуют дело мужа и отца. Внеся в уставный капитал 60 тыс. рублей, они регистрируют «Торговый дом Иосиф Каценельсон и Сыновья». В 1894 году фирма строит недалеко от Бобруйска, в Березинском форштадте, лесопильный завод, на котором трудится 45 человек. Торговый дом Каценельсонов расширяет лесные разработки за счет дач в Волынской и Подольской губерний и открывает отделение в Либаве. Для международных операций семья Каценельсонов в полном составе переходит в петербургское купечество.

Фото: Мирон Климович
Достопримечательность Бобруйска — дом купчихи Каценельсон. Фото: Мирон Климович

 

Промышленная деятельность не является профилирующей для бизнеса Каценельсонов. Завод работает под заказ, потом сдается в аренду. Профиль Каценельсонов — это торговля. Бизнесмены здесь чувствуют себя как рыба в воде: к 1901 году ежегодный оборот торгового дома увеличивается до 2 млн рублей. В 1901 году «Торговый дом Иосиф Каценельсон и Сыновья» направляет на рассмотрение в минское отделение Госбанка прошение об увеличении кредитной линии, сопроводив его данными о финансовом состоянии фирмы. Согласно им, недвижимость в Бобруйске (дома и лесопильный завод) стоят 65 тыс. рублей, наличный капитал фирмы — 1,2 млн рублей, вексельные кредиты в разных банках — до 150 тыс. рублей. Руководство минского отделения Госбанка выносит вердикт: «Сведения эти могут считаться приблизительно верными».

На бобруйской улице Присутственная (сегодняшняя Интернациональная) по сей день стоит «дом купчихи Каценельсон» — памятник дореволюционного зодчества, выполненный в модном в начале XX века стиле «модерн». По легенде, Пая-Брайна Каценельсон увидит этот особняк где-то в прибалтийских губерниях, приобретет его и перевезет по частям в родной Бобруйск. Дом с двумя башнями займет свое новое место в 1912 году. В военное время купчиха переедет к сыну Нисону в Петроград, а особняк будет сдан в аренду местной полицейской управе. В 1918 году в нем обоснуется Бобруйский уездный ревком. До 2015 года здание, ставшее памятником архитектуры, занимает районная библиотека. Сегодня особняк, который находится на балансе коммунального предприятия «Аренда и услуги», законсервирован и пустует.

Сионист и депутат

В Бобруйске Пая-Брайна Каценельсон управляет бизнесом вместе со своим сыном Палтом. Палт Каценельсон с начала XX века также возглавляет Бобруйское общество взаимного кредита — один из крупнейших финансовых институтов этого формата, объединяющий около 300 участников.

Внешние связи фирмы из Либавы и С.-Петербурга обеспечивает ее другой сын Нисон. Будущий выдающийся деятель еврейского национального движения появится на свет в Бобруйске в 1862 году, окончит Берлинский университет, защитит диссертацию по экспериментальной физике и получит ученую степень доктора философии.

 Фото: ru.wikipedia.org
Физик, депутат, миллионер и «зэк» — Нисон Каценельсон. Фото: ru.wikipedia.org

 

В конце XIX века бобруйский лесотрейдер выходит на первые роли в международном еврейском движении. В 1899 году он присутствует в качестве делегата на III Всемирном сионистском конгрессе в Базеле, на котором обсуждаются меры по созданию еврейского государства на территории Эрец-Исраэля (Палестины). На этом же мероприятии Нисон Каценельсон избирается одним из директоров The Jewish Colonial Trust (Еврейского колониального банка) — учреждения, созданного для сбора средств на выкуп земель в Палестине, получение там концессий и пр. В 1905 году бизнесмен становится председателем директориума банка, который через филиал Anglo-Palestine Bank и его отделения в Иерусалиме, Бейруте, Хевроне, Цфате, Хайфе, Тверии и Газе разворачивает коммерческую деятельность непосредственно на Земле обетованной.

Не остается в стороне от «сионистских планов» «Торговый дом Иосиф Каценельсон и Сыновья» — после допуска ценных бумаг The Jewish Colonial Trust на российский финансовый рынок торговый дом становится одним из контрагентов лондонского учреждения. Бобруйское и либавское отделения «Торгового дома Иосиф Каценельсон и Сыновья» наравне с Минским коммерческим банком и еще четырьмя имперскими компаниями перечисляют российским акционерам банка дивиденды на 1 фунтовые акции The Jewish Colonial Trust.

Бизнесмен, активно участвуя в строительстве будущего еврейского государства в Палестине, уделяет немалое внимание текущему положению его соплеменников в Российской империи. В 1905 году он становится одним из создателей «Союза для достижения полноправия еврейского населения в России». Учредительское собрание организации, которая провозглашает борьбу за отмену ограничительных законов для евреев, за разрешение обучения на идише и иврите и создание национальной автономии, проходит в Вильно, а центральное бюро размещается в С.-Петербурге.

Фото: zagorod.com
Подсчет голосов выборщиков в I Государственную Думу на одном из участков Российской империи. Фото: zagorod.com

 

В 1906 году Нисон Каценельсон получает возможность проповедовать свои взгляды в I Государственной Думе. Он избирается в нее от Курляндской губернии, в административном центре которой Либаве находится отделение «Торгового дома Иосиф Каценельсон и Сыновья». В Думе бизнесмен и общественный деятель входит в крупнейшую фракцию «кадетов» (35,87% от состава думы) и становится от нее членом финансовой комиссии. «Кадеты», выступающие за парламентское реформирование устоев царской России, пользуются поддержкой широких слоев — интеллигенции, купцов, мещан, либеральных дворян и даже рабочих.

В июле 1906 года царь Николай II распустит I Государственную Думу, а через два дня ее бывшие депутаты, включая Нисона Каценельсона, подпишут так называемое Выборгское воззвание. В нем 180 «кадетов», «трудовиков», «эсдеков», «автономистов», членов «мусульманской фракции» и Партии демократических реформ призовут население Российской империи к гражданскому неповиновению правительству — не платить налоги и не ходить на военную службу.

Фото: rusversia.ru
Тюрьма «Кресты», в которой отсидел Нисон Каценельсон. Фото: rusversia.ru

 

Через несколько дней против бывших членов Госдумы будет начато уголовное преследование и 169 из них предстанут перед судом. Три получат оправдательный приговор, остальные — по 3 месяца тюрьмы и лишение избирательного права. Нисон Каценельсон отсидит свои три месяца в питерских «Крестах».

В 1910-х годах экс-депутат возглавит Либавский эмиграционный комитет Еврейского колонизационного общества, который помогает российским евреям в эмиграции в США и другие страны мира. В Либаве начинается беспересадочная Русско-Американская линия «АО Русское Восточно-Азиатское пароходство», отсюда уходят в английские порты пароходы «АО Русское Северо-Западное пароходство» и «Русского пароходного общества «Рюрик». Помощь комитета переселенцам заключается в улаживании недоразумений с пароходными конторами и их агентами, в получении паспортов, в передаче денег, высылаемых уже выехавшими родственниками, и самое главное, в оказании медицинской помощи. Число эмигрантов-евреев, ежегодно отправляющихся из Либавы за новой жизнью за океан, составляет 15−20 тыс. человек.

Изображение: photoship.ru
Рекламный проспект главной трансатлантической линии Российской империи. Изображение: photoship.ru

 

Первая мировая война прервет связи торгового дома Каценельсонов с Британскими островами, война на Балтике парализует доставку леса и эмиграцию. В 1918 году имущество Каценельсонов в Бобруйске будет национализировано местным ревкомом, который разместится в их же доме. О судьбе Паи-Брайны и Палта Каценельсона ничего не известно. Что касается Нисона, то после большевистской революции он останется в независимой Латвии, где скончается в ноябре 1923 года в возрасте 61 года.

У Нисона Каценельсона будет многочисленное потомство — четверо сыновей и две дочери. Один из наследников бизнесмена и политика Авраам станет врачом, будет сражаться в рядах белой гвардии на Кавказе, потом эмигрирует в Палестину и примет участие в строительстве еврейского государства. В 1950-х годах Авраам Каценельсон в течение некоторого времени будет работать послом Израиля в Стокгольме. Старшая дочь Нисона Каценельсона Рахель станет известным общественным деятелем Израиля и женой третьего президента еврейского государства Залмана Шазара — уроженца местечка Мир.

Паричские династии

Недалеко от Бобруйска располагается небольшой городской поселок Паричи. В конце XIX — начале XX веков купцы-лесопромышленники этого местечка смогут бросить вызов своим именитым конкурентам-соседям, включая даже Каценельсонов.

Дом, например, крупнейшего паричского бизнесмена Гершона Когана оценивается в конце XIX века в 80 тыс. рублей — даже на центральных улицах Минска в это время не так много зданий, за которые дают такую сумму.

Гершон Коган — настоящий хозяин местечка. За относительно небольшой срок своей деятельности на ниве лесной торговли (в большом бизнесе он с 1881 года) оборот его фирмы вырастает до 350 тыс. рублей, что сопоставимо с крупными лесоторговыми компаниями Минска, Бобруйска и Игумена. Помимо дома купец имеет в наличности около 120 тыс. рублей, а также хорошие кредитные истории и возможность расширения лимитов в Виленском частном коммерческом и Минском коммерческих банках.

В Виленском частном коммерческом банке кредитуется еще один крупный паричский лесопромышленник — Зелик Горелик. Его фирма ведет историю с 1879 года, в конце 1890-х годов ее оборот составляет 250 тыс. рублей.

Паричские бизнесмены держатся друг друга и чтобы противостоять конкуренции, нередко объединяют капиталы для разработки лесных дач. Так Коган и Горелик, взяв в компаньоны Беньямина Гринберга, рубят лес имения Красный Берег в Бобруйском уезде. В 1905 году местные купцы учреждают Паричское общество взаимного кредита. Его членами состоят около 200 человек, а руководит финансовой организацией один из сыновей Гершона Когана.

Революция лишит паричских купцов имущества, средств производства и предпринимательского духа, а в годы Великой Отечественной войны местная еврейская община будет почти полностью уничтожена фашистскими оккупантами.

Опубликовано 13.06.2018  10:40